Назвала это "Дебатами...", но дело совсем не в дебатах, а в содержащейся в них информации. И о Ноксе, и о других. Часть о Ноксе мне очень понравилась, посмотрим, что будет дальше.

Джон Лелленберг

Дискуссия между вашим покорным слугой и доктором Ричардом Свеумом из «Норвежских исследователей» на уик-энде "Коллекций Шерлока Холмса" 2010 года в Библиотеке Андерсена Университета Миннесоты.
В тот раз доктор Свеум отстаивал официальное мнение "Нерегулярных отрядов Бейкер-стрит", согласно которому Рональд Нокс создал шерлокианскую науку, а Кристофер Морли принес ее в Америку и стал проповедовать это Евангелие. Ваш скромный нерегулярный историк попытался продемонстрировать, что это миф — миф уже давний, но, тем не менее, миф. Ниже приведены вступительное заявление доктора Свеума, мое вступительное заявление, его опровержение и мое опровержение.

Вступительное заявление доктора Свеума

В информационном бюллетене «Коллекции Шерлока Холмса» за июнь 2009 года я написал статью “50 лет назад” о биографии монсеньора Рональда Нокса, написанной в 1959 году Ивлином Во. И можно сказать, что я получил гневное письмо от Джона, возражающего против моего заявления: “Рональд Нокс (1888-1957) был английским теологом, который положил начало литературным исследованиям Шерлокианы”.


Рональд Нокс
читать дальше
14 января 2010 года в Нью-Йорке я сидел и слушал, как Джон дискредитирует монсеньора Нокса, поэтому я по глупости предложил ему приехать в Миннесоту и, используя правила Оксфордского союза, обсудить тезис о том, чтобы Рональд Нокс был основателем Шерлокианской науки. Я изложу свои доводы относительно Нокса, а затем Джон выступит против. Затем отвечу я, затем Джон, а затем мы оставим этот диспут открытым для вопросов.
Я действительно слышал, как Джон Беннет Шоу говорил о культе Шерлока Холмса, и моя мания коллекционирования началась со списка «Шоу-100», а потом я расставил книги на своих полках по религиозным категориям: Канон, Апокрифы и Писания о Священных писаниях. Я думал, все знают, что шерлокианская Высшая Критика и то, что Холмса называют Мастером, было вызвано религиозным влиянием Нокса. Я был потрясен, узнав, что мистер Лелленберг выдвигал возражения против этого.
В 2011 году исполнятся 100 лет со дня написания Рональдом Ноксом статьи “Обзор литературы о Шерлоке Холмсе”, а вместе с ней и начала существования шерлокианской науки. Во введении к книге Нокса “Сатирические эссе" 1928 года он пишет: "Эта статья о Шерлоке Холмсе была написана, я полагаю, в 1911 году для клуба "Грифон" в Тринити; я полагаю, она была прочитана в различных обществах более двадцати раз и дважды опубликована в "Синей книге" и «Блэкфрайарз».”
С точки зрения библиографии, статья “Обзор литературы о Шерлоке Холмсе” была опубликована шесть раз, первый раз в "Синей книге" (под руководством оксфордских студентов), том 1, № 2 (июль 1912 г.), с. 111-32, и была включена в книги Эдгара Смита «Зарождающийся Шерлок Холмс» 1958 года и Джеймса Эдварда Холройда «Семнадцать ступенек к 221B» 1967 года.

Будучи стипендиатом Родса в Оксфорде в 1911 году, Кристофер Морли услышал лекцию Нокса “Обзор литературы о Шерлоке Холмсе” и написал об этом в книге "Шерлок Холмс и доктор Уотсон: Учебник дружбы" (1944). Лекция была псевдосерьезным исследованием несоответствий в рассказах о Шерлоке Холмсе и сатирой на библейскую высшую критику. Рональд Нокс в своей автобиографии "Духовная Энеида", вышедшей в 1918 году, пишет, что частью обязанностей преподавателя является чтение научных докладов студенческим обществам. Он планировал написать две статьи, одну о Святом Павле для теологических обществ и статью о Шерлоке Холмсе для светских обществ, но обнаружил, что статья о Шерлоке Холмсе подойдет для обоих, поскольку она интерпретировалась как религиозный трактат. Он воспринял рассказы о Шерлоке Холмсе как форму литературного искусства и разделил их на одиннадцать характерных разделов с греческими названиями. Нокс придумал спор о достоверности рассказов с комментариями воображаемых немецких ученых. Труд Нокса положил начало нашему культу, а Морли принес его в Америку.
Особо следует отметить, что сэр Артур Конан Дойл написал Ноксу письмо от 5 июля 1912 года, которое Во цитирует в своей книге. “Не могу удержаться, чтобы не написать Вам о том веселии — а также изумлении, — с которыми я читал Вашу статью о Шерлоке Холмсе. Меня удивило, что кто-то мог потратить столько сил на подобный материал. Конечно, Вы знаете его гораздо лучше, чем я”, - и он продолжал на четырех страницах подробно обсуждать критику. Стив Дойл вскоре опубликует все письмо целиком в книге профессора Нотр-Дама Майкла Кроу под названием "Рональд Нокс и Шерлок Холмс: истоки шерлокианских исследований".
В письме Конан Дойл играет в Игру и называет комментаторов ученым и глубокомысленным Завуошем и не менее эрудированным Пиф-Паффом, а заканчивает его: “вновь изумлен — тем трудом, который вы на себя взяли”. Литературный Агент благословил Большую Игру и шерлокианские исследования.
Так кем же на самом деле был Рональд Нокс? Монсеньор Рональд Арбутнотт Нокс был английским теологом, священником и писателем детективов, родившимся 17 февраля 1888 года, 122 года назад. Шестой и последний ребенок англиканского епископа, он учился в Итонском колледже и получил первую степень по классике в Баллиол-колледже в Оксфорде в 1905 году. К 1910 году он был стипендиатом Тринити-колледжа, в 1912 году рукоположен в сан англиканского священника, а в 1917 году вступил в лоно римско-католической церкви.
“Обзор литературы о Шерлоке Холмсе” был написан во время его перехода из протестантской англиканской церкви в римско-католическую. Церковь отправила его преподавать в школе в Хартфордшире в 1919-1926 годах. Он смог вернуться в Оксфорд в 1926 году в качестве капеллана для студентов-католиков.
Там, чтобы дополнить свое скудное жалование капеллана, он начал писать классические детективные рассказы, опубликовав всего шесть, включая семь романов и три рассказа с участием Майлза Бредона, который нанят частным детективом некоей страховой компанией. В 1930 году он был членом-учредителем Детективного клуба наряду с Дороти Л. Сэйерс. Он написал введение к «Лучшим детективным рассказам 1928-1929 годов», и в нем он систематизировал правила игры — а детективы Золотого века считались играми, отличными от нашей Игры.
По словам Нокса, «главным интересом детективного рассказа должно быть раскрытие тайны, элементы которой ясно представлены читателю на ранней стадии повествования, и природа которой такова, что вызывает любопытство; любопытство, которое удовлетворяется в конце рассказа». “Десять заповедей” Нокса (или Декалог) заключаются в следующем:

1. Преступником должен быть кто-то, упомянутый в начале романа, но им не должен оказаться человек, за ходом чьих мыслей читателю было позволено следить.
2. Как нечто само собой разумеющееся исключается действие сверхъестественных или потусторонних сил.
3. Не допускается использование более чем одного потайного помещения или тайного хода.
4. Недопустимо использовать доселе неизвестные яды, а также устройства, требующие длинного научного объяснения в конце книги.
5. В произведении не должен фигурировать китаец.
6. Детективу никогда не должен помогать счастливый случай; он не должен также руководствоваться безотчетной, но верной интуицией.
7. Детектив не должен сам оказаться преступником.
8. Натолкнувшись на тот или иной ключ к разгадке, детектив обязан немедленно представить его для изучения читателю.
9. Глуповатый друг детектива, Уотсон, в том или ином облике, не должен скрывать ни одного из соображений, приходящих ему в голову; по своим умственным способностям он должен немного уступать — но только совсем чуть-чуть — среднему читателю.
10. Неразличимые братья-близнецы и вообще двойники не могут появляться в романе, если читатель должным образом не подготовлен к этому.

Биография Рональда Нокса, написанная Ивлином Во, - интересная история. Нокс перед смертью выбрал Во для написания своей биографии. И Нокс, и Во были обращены в Римско-католическую церковь. Они были умнейшими людьми, происходили из семей среднего класса, получили образование в Оксфорде, какое-то время были школьными учителями, писали сатиру и наслаждались обществом британской католической аристократии. Нокс помог Во, читая корректуру "Возвращения в Брайдсхед", и в 1950 году попросил его стать его литературным душеприказчиком. Энтузиазм: глава в "Истории религии" (1950) Рональда Нокса была посвящена Ивлину Во. Во посвятил биографию Нокса Кэтрин Эсквит и Дафне Эктон. Преподобный Рональд Нокс жил сначала в Олденхеме леди Эктон в Шропшире с 1933 по 1947 год, а с 1947 года до своей смерти в 1957 году в поместье Меллс, графство Сомерсет, в загородном доме Кэтрин Эсквит.
Нокс покинул Оксфорд в 1939 году, и церковь посоветовала ему прекратить писать детективные рассказы. Живя в Шропшире, он смог посвятить свое время переводу Библии Вульгаты (латинская версия римской-католической церкви) на английский язык - работе, на которую ушло девять лет. Биография Во была противоречивой, поскольку подразумевала, что кардинал Борн, архиепископ Вестминстерский, неразумно использовал таланты Нокса. Книга была едва ли не осуждена Римско-католической церковью. Монсеньор Бартон, старший цензор, подтвердил “недовольство иерархии”, поскольку это нарушило неписаный закон о том, что епископов нельзя критиковать публично.
В своем завещании Рональд Нокс оставил свои рукописи и авторские права Ивлину Во, а авторские отчисления - семье Эсквит. В 1958 году Во опубликовал книгу Рональда Нокса "Литературные отвлечения". В гл. XIV, «Детективные рассказы», правила, которые он впервые написал в 1924 году, были переизданы с комментариями. Клуб детективов принял его правила в качестве своего этического кодекса.

В 1932 году Нокс написал рецензию на книги Х. У. Белла "Шерлок Холмс и доктор Уотсон: хронология их приключений" и Томаса Блейкни "Шерлок Холмс: факт или вымысел?", озаглавленную ”Математика миссис Уотсон", которая была опубликована в «New Statesman» 12 ноября. Позже она была переиздана в «Baker Street Miscellanea» за ноябрь 1975 года. В 1934 году Нокс написал “Тайну Майкрофта” для сборника Х. У. Белла "Исследования Бейкер-стрит". Его последним вкладом в шерлокианскую литературу стал “Апокрифический Шерлок Холмс: приключения в вагоне первого класса”, пародия на который появилась в журнале "Стрэнд" в 1947 году. Дороти Л. Сэйерс в предисловии к своей книге "Непопулярные мнения" 1946 года писала:

«Игра с применением методов “Высшей критики” к Канону Шерлока Холмса была начата много лет назад монсеньором Рональдом Ноксом с целью показать, что с помощью этих методов можно разрушить современную классику так же искусно, как определенная школа критиков пыталась разрушить Библию. С тех пор это превратилось в хобби избранных шутников здесь и в Америке. Правило игры состоит в том, что в нее нужно играть столь же серьезно, как на матче по крикету на стадионе Лордс: малейший налет экстравагантности или бурлеска портит всю атмосферу.»

Во отмечает, что через тридцать лет после публикации статьи “Обзор литературы о Шерлоке Холмсе” она принесла Ноксу известность, которую он находил утомительной. Нокс написал редактору, который попросил дать рецензию: “Я не выношу книги о Шерлоке Холмсе. Так удручает, что моим единственным неизменным достижением является то, что я дал начало плохой шутке. Если все это, и, правда, начал я.”
И Кристофер Морли, и Рональд Нокс умерли в 1957 году. Нокс ушел, но не забыт, и мы будем хранить память о нем особенно потому, что он основал шерлокианскую науку.

Два старых изображения Холмса из первого выпуска BSI из рубрики "Шерлок Холмс тогда и теперь"

Иллюстрация Чарльза Дойля (отца писателя) в сцене, описывающей первое появление Нерегулярного отряда с Бейкер-стрит, во втором издании "Этюда в багровых тонах", Уорд, Лок и компания, Лондон, 1888 год



Иллюстрация Джулиана Брэзелтона в "Шерлок Холмс в новостях" из книги "Профиль при свете газовой лампы", Саймон и Шустер, Нью-Йорк 1944

Наверное, замечательно, когда сбываются даже не то, что бы мечты, а какие-то мимолетные желания. Вот этот журнал о Робертсе - прекрасный тому пример. Увидела, что вышел, и подумалось, что классно было бы изучить, но это вряд ли, потому что, наверняка, будет раритетом - и думаю, так и будет) - и новые выпуски BSI приобрести все же - еще надо ухитриться. И вот не прошло и десятка лет, а вот он этот журнал.

Изучить хотелось чисто интуитивно. Поняла, что среди шерлокианцев это личность легендарная, и когда переводила статью или интервью про паб "Шерлок Холмс" запомнилось, как там четверо человек (во главе с Робертсом) посидели , а потом пошли и учредили Лондонское Общество Шерлока Холмса. Прямо, как у нас Станиславский с Немировичем)

Весь журнал посвящен Робертсу и переводить буду постепенно, стараясь сначала перевести его работы, а после них пойдут статьи из журнала об этих работах и не только. Основную часть - если не всю - написал Николас Утехин - еще одно знаменитое имя. Жаль, что он все же так довольно рано ушел.

Ну, и, наверное, надо еще добавить, что это рождественский выпуск BSI за 2021 год

Старейшина британских шерлокианцев



Введение

Предпосылка для этого ежегодника складывалась подобно тому - , как Юлий Цезарь разделил Галлию –из трех частей . В марте 2020 года Брюс Харрис из Скотч Плейнс в Нью-Джерси написал мне об интересном открытии: из его книги выпало рукописное письмо, адресованное С.К.Робертсу и датированное 1945 годом. Я осознал, что в 2021 году исполняется 90 лет публикации Робертсом известного «Альманаха Критерион»(Criterion Miscellany). Ужасные месяцы пандемии 2020 года дали время (бесконечное, странное время) для того, чтобы писать.

И так оно и случилось, что чествование жизни и шерлокианских работ сэра Сидни Кастла Робертса – великого Британского холмсианского исследователя и вообще примечательной личности – стало неизбежным. В конце 1920-х годов он написал «Заметку о проблеме Уотсона», опубликовал «Доктора Уотсона», внес свой вклад в «Baker Street Studies», написал один известный пастиш, и вступил в первое Британское Общество Шерлока Холмса в 1930-х годах; написал еще один известный пастиш в 1940-х; стал первым президентом Лондонского Общества Шерлока Холмса и опубликовал в 1950-х годах сборник своих работ; в 1960-х написал литературные мемуары.
Робертс был также выдающимся ученым, издателем и Кембриджцем. Я был более, чем рад, когда Гай Марриотт принял мое предложение о совместной работе над биографией Робертса, а Роджер Джонсон согласился предоставить информационный беглый обзор тех классических пастишей и деятельности Робертса в Обществе. Я сам взял на себя доклад о его важной шерлокианской работе.
Как всегда, выражаю благодарность Стивену Ротману, который снова был моим редактором, и тандем Стива Дойла и Марка Гажена, которые все эти годы издавали Рождественский Ежегодник с располагающим к себе апломбом. Я чрезвычайно благодарен тем коллекционерам, которые были настолько добры, что предоставили изображения отдельных предметов – особенно, Глену Мирэнкеру, Рэю Бетцнеру и Стивену Ротману и дали разрешение на их публикацию в этом выпуске. Моя жена Энни компенсировала мою некомпетентность в вопросах цифровой фотографии в отношении предметов из моей собственной коллекции.

Николас Утехин

Оксфорд 2021 год
******

Основные шерлокианские работы С.К.Робертса.

Николас Утехин

В «Sherlock Holmes Journal» сэр Сидни Кастл Робертс вспоминал о своей первой встрече с Шерлоком Холмсом:

«Для меня все это началось в начале века. На полках моего отца стояли первые шесть томов «Стрэнд Мэгэзин», и на их восхитительных страницах я впервые отвесил свой поклон Шерлоку Холмсу. На расстоянии в более, чем 50 лет, невозможно определить, скольким я обязан Конан Дойлю, а скольким - Сидни Пейджету. Но иллюстрации определенно, должно быть, сыграли огромную роль; и визуальный образ высокого человека с глубоко посаженными глазами оставил неизгладимое впечатление в сознании школьника.»

Когда ему было 23, Робертс упустил поразительную возможность:

«Весной 1911 года Конан Дойль приехал в Уортинг к тете, которая была подругой моей матери. Он хотел сыграть в гольф, и я сыграл с ним один раунд в Сиссбери. Я ухитрился загнать шар в неглубокие лунки, но он посылал мяч далеко и легко побил меня. Я только что вернулся из Блэк Фореста и мы довольно много говорили о ходьбе на лыжах и зимних видах спорта. Не думаю, чтоб в нашем разговоре был упомянут Шерлок Холмс.»

Это кажется почти невероятным, но Робертс, наверняка, вынес бы больше полезного из этой встречи, если бы поговорил с Дойлем о Холмсе, возможно, поэтому почти никто ему не верил. Увы, до сих пор невозможно было установить точную дату этой встречи, и даже идентифицировать тетю Конан Дойла.
Но старт его выдающейся шерлокианской карьеры был дан в 1928 году. Его интерес к деяниям Холмса и Уотсона, должно быть, был известен и прежде, потому что редактор «Кэмбридж Ревью», Алан Чэпмен предложил Робертсу написать рецензию по двум прекрасным книгам: сборнику, изданному Джоном Мюрэем «Полное собрание рассказов о Шерлоке Холмсе» и «Сатирические эссе», сборник работ ученого и теолога Рональда Нокса.
Одна из работ Нокса явно привлекла внимание Робертса:
«… время от времени я слышал случайные упоминания о докладе, прочитанном в Оксфордском студенческом обществе Р.А.Ноксом, в котором он использовал литературу о Шерлоке Холмсе, как подстегиваемую лошадь для Высшей Критики. Но даже в таком случае мне захотелось больше узнать об этом скорее из-за притягательности сатирического стиля Нокса, нежели из-за самой темы его эссе.»
В своих мемуарах 1966 года «Приключения с писателями» его энтузиазм несколько возрос:
«Я часто слышал о блестящей работе по «Литературе о Шерлоке Холмсе», с которой Нокс выступал в колледжах и был рад, что она вошла в его книгу. Это эссе, на самом деле, было зародышем, хотя, конечно, не следует забывать, что еще в 1902 году Фрэнк Сиджвик исследовал хронологические вопросы, которые были подняты в «Собаке Баскервилей».
Последнее предложение очень важно: работа Нокса «Обзор литературы о Шерлоке Холмсе» хорошо известна всем шерлокианцам и широко (но не повсеместно) признанна , как первородное семя, из которого выросла Большая Игра, хотя автор определенно не имел таких далеко идущих намерений.
В 1911 году, когда он впервые прочел свой труд в трех колледжах Оксфордского университета, основным подходом Нокса к этой теме была игра с элементами рассказов о Холмсе, как способ высмеивания господствовавшего в то время стиля немецкой религиозной науки. Но, несмотря на этот контекст, неоспоримо, что это Нокс первым ярко осветил тот факт, что жена Уотсона назвала его не тем именем. Это он обратил внимание на несоответствия, связанные с шайкой Мориарти в «Последнем деле Холмса», подметил различные цвета халатов, в которых щеголял Холмс, задался вопросом, каким образом на огрызке карандаша «ИОГАНН ФАБЕР» в «Трех студентах» могли остаться только две буквы НН, играл в игру удивительно хорошо в сравнении с Этелни Джонсом с Фразимахом, и произвел ряд ранних хронологических изысканий. Его анализ обычного приключения Шерлока Холмса, состоящий из одиннадцати пунктов, выполнен просто мастерски. Он даже подметил (позже) многократно обсуждаемое различие между дедукцией и индукцией. И закончил свою статью Нокс громким призывом:

«Чтобы полностью описать предмет, потребовался бы курс лекций, по меньшей мере, на два семестра. Через некоторое время, когда досуг и работа позволят, я надеюсь их подготовить. А пока я выпускаю в свет эти наброски, очерчивая контуры возможного исследования. Вы знаете мои методы, Уотсон: примените их!»

Здесь уже ясно, что Рональд Нокс сбросил свой сатирический плащ и призывает к более глубокому изучению этой области - призыв, который находит отклик уже более 100 лет.

Заметка о проблеме Уотсона.

Очаровательная часть писаний Нокса заключалась в использовании забавных имен для выдуманных ученых, и это открыло перед Робертсом широкие возможности.
«Когда я обдумывал, какого рода рецензию я мог бы написать, то почувствовал, что лучшим подходом будет встретиться с «Ноксиусом» на его же поле. К его Бэкнеку, Пуфф-Пуффу, Папье-Маше, и Завуошу, и Ратцеггеру я добавил Кейбоша и Повремютта и уже скоро с головой ушел в хронологические вопросы. К счастью для меня, Ноксиус сделал ( как это свойственно и всем нам) несколько промахов, важность которых я преувеличил, но я не претендовал на что-то большее, чем просто дать общее представление о сложности das Watsonischechronologieprobleme.»
Идея Робертса играть с Ноксом в его собственную игру была вдохновляющей, и с помощью такого ловкого способа рецензирования подняла множество вопросов, связанных с рассказами Холмса, которые были столь же обоснованы, как и собственные вопросы Нокса.

В целом «Заметка о проблеме Уотсона» - это восхитительный пример того, как можно «играть в игру» за многие годы до того, как эта фраза была пущена в ход в отношении деяний Холмса и Уотсона. Подхваченная Робертсом шутливая манера Нокса имела решающее значение для того, что стало историей наших исследований. Но самое важное в этой статье заключается в том, что она выдвинула вопросы хронологии на передний край шерлокианских обсуждений того времени: Робертс идет дальше беззаботных попыток Нокса, он делает ряд важных указаний, которым потом будут следовать не одно десятилетие и, главное, он пришел к этому до того, как начали палить большие пушки Белла и Блейкни.
Эту критическую статью увидели только читатели «Кембридж Ревью», но не удивительно, что друзья хотели иметь экземпляры статьи, поэтому в тот же год Робертс в частной типографии отпечатал 100 экземпляров под тем же заглавием; сегодня это один из самых престижных раритетов.

Экземпляры «Заметки о проблеме Уотсона»



Опубликованный в типографии Кембриджского университета, это был памфлет, состоящий из восьми страниц тончайшей бумаги, с обложкой голубой кембриджской расцветки. Мой собственный экземпляр позже был обрамлен в переплет-папку, но на его «родной» обложке красуется надпись, сделанная от руки. «В таком состоянии очень редкий экземпляр. СКР» На внутренней стороне обложки он написал дату 4/7/53. На экземпляре Питера Блау такая же надпись. У Рэя Бетцнера экземпляр, ранее принадлежавший Винсенту Старретту - вместе с письмом Старетту от Робертса, датированным 19 апреля 1941 года. Рэй поделился этим письмом с посетителями его блога о Винсенте Старретте и оно опубликовано здесь с его разрешения:



«Дорогой мистер Старретт,

С удовольствием прилагаю экземпляр «Заметки о проблеме Уотсона», но боюсь, что не смогу расстаться с моим единственным экземпляром «Рождественского вечера». Сожалею, что вы были вынуждены продать дом, но вы получите некоторое удовольствие, когда будете возводить его заново. Надеюсь, после войны мы будем испытывать то же чувство. Кембриджу до сих пор везло – только случайные небольшие бомбежки. Лондон и другие города выглядят довольно мрачно, но полны боевого духа и решимости. Я хотел бы, чтобы такие люди, как Рекс Стаут, кем бы он ни был, не писали ерунды в субботнем «Субботнем Литературном обозрении». Они портят всю игру.
Искренне ваш»

Здесь, конечно же, ссылка на известное произведение Стаута «Уотсон был женщиной», которое в том январе было представлено на обеде BSI и только что было опубликовано (под эгидой Кристофера Морли) в первом мартовском выпуске «Субботнего литературного обозрения».
Поистине интригующе видеть, как Робертс – всего двенадцать лет спустя после публикации его «Заметки» - обвиняет Стаута в причинении вреда «игре». Интересно также, что у Робертса все еще были экземпляры его памфлета, которые можно было распространять.
У Стивена Ротмана (редактора этого журнала) также есть экземпляр. Он описывает его, как «малость ветхий», но еще у него есть интересное письмо Робертса (опубликованное здесь впервые с его разрешения) по поводу экземпляра, посланного некоему герру Леопольду, оно напечатано на машинке и датировано 21 апреля 1931 года:

«Я очень благодарен за то, что вы оценили по достоинству мое эссе о «Ранних годах доктора Уотсона». Я подмечаю вашу критику относительно даты, которую приписывают первой женитьбе доктора Уотсона. Сам я исходил от предположения, что даты, приведенные «Скандале в Богемии» должны считаться точными, но куда бы человек не повернулся, он везде сталкивается с трудностями. Думаю, что вам, возможно, будет интересно узнать, что я недавно продолжил историю с отчетом о более позднем периоде жизни Уотсона, и это законченное эссе было опубликовано господами Фабер&Фабер, Расселл-сквер, 24, Лондон.
Прилагаю при этом мою собственную заметку о проблеме Уотсона, весьма незрелый опыт, главная цель которого - встретиться с преподобным Ноксом на его собственном поле.»

Прежде, чем мы полностью закончим с эпизодом с отцом Ноксом, следует указать, что 3 июня 1958 года (через десять месяцев после смерти Нокса) в «Таймс» появилось письмо:

«Предлагается установить в Тринити-колледже, в Оксфорде, мемориал, посвященный монсеньору Рональду Ноксу… Это будет данью памяти о нем и его работе и он будет существовать независимо от любых других мемориалов, которые может решить воздвигнуть церковная власть Римской католической церкви….
Колледж также будет приветствовать видимое воплощение мемориала, и для этого на деньги фонда будет приобретен существующий бюст монсеньора Нокса работы мистера Артура Поллена.»

Робертс был одним из тех, кто подписал это письмо. Также там стояла подпись Ивлина Во, друга Нокса и его литературного душеприказчика, который также был автором его первой биографии. 18 апреля 1959 года он торжественно открыл бюст Нокса, который стоит в холле библиотеки Тринити-колледжа.
Надо также упомянуть, что «Заметка о проблеме Уотсона» была затем полностью опубликована в 1 выпуске «Baker Street Journal»

***
От себя хочу сказать, что удивительно, как все началось с шутки. Но примечательно, что шутки эти были со стороны священника, который при этом писал как бы пародию на теологические тексты.

Интересно, что Робертс осудил Стаута. И это понятно. Но с другой стороны, рассуждения Стаута вполне логичны. Если говорить только об Уотсоне, то он явно ведет себя, как любящий человек. С точки зрения, Стаута - женщина)

Вот совсем уж сейчас нет времени, но боюсь, что потом потеряю, а Стефан часто делится информацией, какую нигде не найдешь. Один из классических художников, иллюстрировавших "Этюд". У нас сейчас "Этюд" в последних изданиях выходил именно с его иллюстрациями. Которые, конечно, довольно своеобразны и отмечены печатью своего времени.

Ричард Гутшмидт

11 МАЯ 1861- 3 ФЕВРАЛЯ 1926 ГОДА

Родился в Нойруппине, Бранденбург, Германия в 1861 году, Ричард Гутшмидт учился искусству у Людвига фон Лёффца и Людвига фон Хертериха в Академии изобразительных искусств в Мюнхене. После времени, проведенного в Мюнхене, Берлине и Марке Бранденбурге, он наконец поселился в Мюнхене, где активно участвовал в кооперативе художников Luitpold-Gruppe, который поддерживал стандарты Академии против более радикальных интерпретаций
Художнику и иллюстратору Гутшмидту было поручено проиллюстрировать шесть томов Шерлока Холмса для Луц-Верлага:
1. Späte Rache (Запоздалая месть) — Этю в багровых тонах (1902)
2. Знак четверых (1902)
3. Собака Баскервилей (1903)
4. Шерлок Холмс возвращается из Лхассы — сборник, в который вошли «Пустой дом», «Подрядчик из Норвуда», «Желтое лицо», «Греческий переводчик», «Глория Скотт», «Золотое пенсне» и "Одинокая велосипедистка" (1905)
5. Die tanzenden Männchen und andere Detektivgeschichten (Пляшущие человечки и другие детективные истории) — содержащие «Пляшущие человечки», «Случай в пансионе», «Чёрный Питер», «Шесть Наполеонов», «Эбби Грейндж» и «Второе пятно " (1906)
6. (Шерлок Холмс и Уши) — содержит «Картонную коробку», «Чарльз Огастес Милвертон», «Три студента», «Пропавший регбист» и три других рассказа Конан Дойла.
Ричард Гутшмидт умер в Мюнхене 3 февраля 1926 года.

Можно сказать, что это тоже статья с непростой судьбой. Она из самого первого выпуска BSI и я взялась за нее изначально на работе без всякого придыхания и воодушевления, а просто в рабочем порядке. Она у меня не пошла, показалась какой-то ни о чем, хотя я имела представление о работе Нокса, которая там, собственно, разбирается. Я забила и пошла дальше.
Потом как-то так вышло, что эта статья стала периодически всплывать в разных местах, куда я заглядывала казалось бы совершенно случайно. Я попробовала снова, тот же результат, и решила, что я ее пока отложу и переводить ее надо дома, заглядывая в статью Нокса.
Ну, а теперь я взялась активно за Робертса, благодаря приобретенному журналу, посвященного ему. И там в журнале все начинается как раз с разбора этой статьи. И я решила, что пусть сначала будет статья. А следующим пунктом программы - первая часть истории Робертса.

Теперь. Статья пошла просто, как по маслу - все таки всему свое время. И можно сказать, что я получила от перевода определенное удовольствие, когда заглядывала, то в Нокса, то в разные рассказы.

Еще пара слов. Наверное, позже это выяснится, но у меня создалось впечатление, что статья написана несколько иронично, хотя по сути она оказалась очень важной вехой в Холмсиане . Причем, ведь и статья Нокса тоже написана полу-серьезно с упоминанием забавных имен , видимо, несуществующих исследователей. Робертс называет Нокса на старинный манер Ноксиусом, и это создает уже определенный не самый серьезный настрой, даже если потом речь идет о вещах серьезных.
Потом в конце это может быть не очень понятно - как Нокс, так и Робертс, упоминают об идее, что после хиатуса рассказы были не совсем подлинными, это был уже псевдо-Холмс и писал о нем псевдо-Уотсон. Такие витали идеи)

Работу Нокса я у себя выкладывала. Если кого-то заинтересует, это здесь morsten.diary.ru/p219721154.htm

Заметка по проблеме Уотсона

С.К. Робертс


НЕДАВНЯЯ ПУБЛИКАЦИЯ «Полного собрания рассказов о Шерлоке Холмсе»и «Сатирических эссе» Рональда Нокса предоставляет удобную возможность для краткого комментария к тезису, представленному в последней книге ученым Ноксиусом и озаглавленному “Обзор литературы о Шерлоке Холмсе.”
Блестящий, хотя и несколько поверхностный, обзор Ноксиуса работ его предшественников в этой области (Бэкнека, Заувоша, Пифф-Пуффа,мсье Папье-Маше и Ратцеггера), несомненно, имеет свои достоинства как введение к изучению "das Watsonische-chronologieprobleme" (Хронологической проблемы Уотсона), но вызывает некоторое удивление, что эта статья, впервые написанная в 1911 году, теперь публикуется без изменений и без ссылки, хотя бы в виде примечания, на исследования ученых более позднего времени. Нет упоминания, например, об интересной, хотя и не вполне убедительной теории, выдвинутой Рендаллом в 1917 году, чтобы объяснить некую непоследовательность в «Трех студентах».
Однако более серьезными являются вопиющие неточности в хронологической классификации «Приключений» и «Записок», подготовленной Ноксиусом (“Сатирические эссе”, стр. 155, 156) и основанной на"внутренних доказательствах, определенных или неявных". Давайте рассмотрим один или два примера безответственного обращения Ноксиуса с этими доказательствами:
Он пишет:
«К какому-то периоду 1888-го года мы должны отнести... «Приключения клерка»... и «Союз рыжих».»

читать дальше
Существует мало оснований для домыслов относительно даты любого из этих приключений, поскольку во втором абзаце «Приключений клерка» Уотсон недвусмысленно утверждает, что Холмс зашел к нему однажды июньским утром, когда он сидел и читал "Британский медицинский журнал». Поскольку ежемесячные журналы обычно читаются вскоре после их получения в начале месяца, вполне справедливым будет сделать вывод, что дело происходило не позднее 10 июня. О дате «Союза рыжих», Уотсон выражается еще более ясно: объявление о вакансии в «Союзе» появилось в «Морнинг Хроникл» 27 апреля 1890 года, а уведомление о его роспуске - 9 октября 1890 года. Вот вам и “какой-то период в 88-м году” Ноксиуса.
(2) Ноксиус помещает «Голубой карбункул», с какой-то экклизиастской неопределенностью, “где-то на Рождественской неделе”. Это не так серьезно, но в интересах точной науки, не следует оставлять без комментариев. В первом предложении Уотсон пишет, что навестил своего друга «на второе утро после Рождества».
(3) События “Медных буков”, по словам Ноксиуса, имели место "очевидно, до женитьбы Уотсона". Мы могли бы пожелать, чтобы Ноксиус не так сильно любил слово “очевидно”. А вот для нас очевидно, что во время этого дела Холмс упоминает о «Человеке с рассеченной губой» (июнь 1889 года - год после женитьбы Уотсона) как о прошлом деле.
Отдавая должное Ноксиусу, справедливо будет сказать, что во всей этой проблеме полным полно трудностей. Ни Кейбош, ни Повремютт, как нам кажется, не сталкивались с центральной проблемой – датой женитьбы Уотсона, здесь было бы неуместно рассматривать все доказательства, но одну или две из основных трудностей можно указать в интересах будущих исследований:

(1) Уотсон обручился в 1888 году (Знак Четырех).
(2) “Горбун” датирован "через несколько месяцев после" женитьбы, а «Морской договор» приписывается к “июлю, который следовал непосредственно” за женитьбой; но…
(3) «Скандал в Богемии», который категорически датируется 20 марта 1888 года, происходит после того, как женитьба “отдалила нас друг от друга» (Уотсона и Холмса). Длина или ширина этого течения, которое отнесло их в разные стороны, не уточняется, но за это время Холмс успешно выполнил поручение голландского королевского дома, и съездил в Одессу и обратно в связи с убийством Трепоффа. Уотсон узнавал об этих новостях только из газет.
Ноксиус помещает «Скандал в Богемии» между «Горбуном» и «Морским договором»; три этих приключения должны быть датированы, по его словам, “очевидно, в такой последовательности” - на каких основаниях, мы не смогли определить.
Вторжения Ноксиуса в сферу критического толкования не совсем удачны. Следуя Бэкнеку в его нападках на подлинность рассказов «Возвращения», он пишет:
«В "Пустом доме"... манекен...облачен в старый халат из мышиного цвета! Как будто мы забыли, что Холмс за один присест выкурил унцию шега, будучи одет в синий халат, когда распутывал темное дело «Человека с рассеченной губой».
Это звучит достаточно разумно, насколько это возможно; но следует опасаться, что Ноксиус забыл о том, что Холмс возлежал на диване в халате пурпурного цвета, когда решал загадку «Голубого карбункула»! Кроме того, "Голубой карбункул" относится к подлинным "Приключениям", а не к "Возвращению". Ноксиус должен, по крайней мере, отказаться от оттенков халата Холмса в качестве показателя каноничности.
Мы читали бы чисто литературную критику Ноксиуса с большим удовольствием, если бы наша уверенность в его учености не была поколеблена опасением, что его тексты не совсем уж вне подозрений.
Например, иллюстрируя чрезвычайно важное явление, известное исследователям как Шерлокизм, он цитирует два отрывка. Первый – это хорошо известный диалог из "Серебряного»

« -Позвольте обратить ваше внимание на странное поведение собаки в ночь преступления.
- Собаки? Но она вообще никак себя не вела.
- Это-то и странно, - сказал Шерлок Холмс.»

Вполне возможно, что Ноксиус обладает собственным филологическим авторитетом в отношении
того, что нам кажется совершенно недопустимым объединением. Мы не утверждаем, что провели полностью исчерпывающее исследование каждого текста Уотсона, но в тех изданиях, с которыми нам удалось ознакомиться, этот отрывок выглядит следующим образом:

«- Есть ли еще какой-нибудь момент, на который вы хотели бы обратить мое внимание?
- На странное поведение собаки в ночь преступления.
- Собаки? Но она никак себя не вела.
- Это-то и странно, - заключил Шерлок Холмс.»

Вставка совершенно лишнего «вообще» и замена прозаическим «сказал» более колоритного «заключил» не являются веским аргументом ни в пользу лингвистической точности, ни в пользу благозвучного выражения.
Второй пример еще более примечателен. Никакой ссылки не приводится, но “очевидно” она взята без проверки из заведомо ненадежной «Коллекции» Ратцеггера; и, если мы не ошибаемся, это цитата, или, скорее, опрометчивое искажение, из "Ноги дьявола" - история, которая, по собственной гипотезе Ноксиуса, должна быть исключена из Канона.
Вся в целом проблема состава последних сборников («Его прощальный поклон и «Архив») выходит за рамки статьи Ноксиуса, хотя и требует лишь небольшой доли критической проницательности, чтобы разглядеть основные свидетельства работы второго -и, возможно, третьего Уотсона.
Здесь можно сослаться на один хронологический момент. В “Деле необычной квартирантки” "Уотсон-писатель" записывает, что Шерлок Холмс активно практиковал в течение 23 лет. Теперь дата "Этюда в багровых тонах" установлена как 1879 год (так в оригинале). Двадцать три года после этой даты подводят нас к 1902 году, и все же "Человек на четвереньках" явно датирован 1903 годом. Далее, действие этого приключения разворачивается в Кэмфорде, университете, знакомом читателям саги Фаррара, но неизвестном подлинному Уотсону. Наконец, более поздние составители проявляют любопытную небрежность даже в простом вопросе о географических названиях. Приключение, в котором псевдо-Холмс совершил свой “последний выход”, описано в предисловии и в оглавлении как “Приключение в аббатстве Шоскомб”, но в тексте мы находим “ Шоскомб-Олд-Плейс”. Подобные мелочи могут представлять интерес для любителя апокрифы , но хочется надеяться, что серьезные исследователи направят свою энергию на выяснение главных проблем уотсоновской хронологии, сложности, о которой мы попытались дать лишь общее представление.

9

940 Буэна Парк Террас

Чикаго

16 декабря 1931 года

Дорогой Бриггс,

Этой машине нужна новая лента. Несомненно, вы, так или иначе, придете к такому выводу. Но все равно спасибо за ваше великодушное письмо. Мне действительно очень нужен ваш материал. Единственное, что сейчас удерживает меня от книги о Холмсе, то это различного рода дела, которые нужно сделать в первую очередь. Я все еще очищаю пространство, но искренне верю, что пройдет совсем немного времени, и я действительно смогу написать эту книгу.
А тем временем, вы сделаете эту «главу в форме письма»? Я был бы этому очень рад. И, конечно, чем длиннее она будет, тем лучше. Все, что только придет вам в голову – воспоминания, и если хотите – изобретения; но воспоминания уж точно. Присылайте также все, что только, по вашему мнению, может иметь интересное отношение к теме, в виде писем, заметок или чего-то еще, и я гарантирую, что придам всему этому соответствующую форму. Вы, мой дорогой сэр, фигура в моей истории. Не будете ли вы слишком уж возражать против своей фотографии, скромно притаившейся где-то в середине книг? Лично я хотел бы, чтобы она была там. Я надеюсь, вы согласитесь.
Что касается упомянутых вами иллюстраций, никогда ранее не публиковавшихся, — я рад им больше, чем могу выразить словами. Как мне их получить? Сейчас мой план состоит в том, чтобы, с Божьей помощью, приступить к работе над книгой с первого же дня этого года; и, начав, я думаю, что смогу довести ее до конца, если материал будет под рукой. Мой собственный материал достаточно упорядочен в моем сознании. В одной главе будет немного расширена статья, о которой вы знаете, — "Настоящий Шерлок Холмс". Я планирую сделать книгу серией статей — на каждую придется по главе, но каждая будет завершенной сама по себе — посвященных различным аспектам бессмертной темы. Мне кажется, что таким образом я добьюсь наилучших результатов и избегу повторений и путаницы. Затем я могу закончить ее, если необходимо, одним или двумя приложениями — у каждой подлинно научной книги есть некоторое количество приложений. В большинстве из них, вообще-то, есть несколько страниц опечаток, но я надеюсь избежать этой особенности пресловутого magnum opus.
читать дальше
Кто такой Х.У. Белл?* Вы знаете? Есть ли у вас какие-нибудь предположения, в какой форме книгу — и какого рода? - он планирует выпустить? Видит бог, у меня нет ни малейшего желания копировать его или даже красть идею, но я хотел бы избежать написания точной копии книги, которая, как я понял из вашего письма, с достаточной вероятностью появится раньше моей. Был некогда некий Ховард Уилфорд Белл, который был издателем. Возможно, это и есть тот самый человек. Не слышал о нем много лет. Вероятно, все это время он коллекционировал "Шерлокиану", готовясь выпустить свою книгу.
Каково ваше представление о названии для нашей книги? Имя Шерлока Холмса, очевидно, должно фигурировать в названии; однако "Книга о Шерлоке Холмсе» или «Шерлок Холмс: его книга» или что-то в этом роде могут навести публику на мысль, что это еще одно репринтное издание антологии рассказов. Возможно, подойдет «Все о Шерлоке Холмсе». Или «Жизнь и литература Шерлока Холмса» - последнее отдаленно затрагивает идею Библиографии, которая, конечно, должна быть туда включена.
С нетерпением жду вашего письма. Простите мою собственную медлительность. Я занят до чертиков. Совсем недавно я взялся за еженедельную статью для «Херст Синдикат». Это довольно забавно - высказывать свое мнение по любому вопросу, который в нее входит, но это также очень много работы, когда это лишь малая часть того, что нужно сделать. Слава богу, новый детективный роман закончен. Я пытаюсь выпускать его частями перед тем, как передать в «Дублдэй». Снова Уолтер Гост. Он вас вообще интересует?
Наилучших вам пожеланий и еще раз спасибо за все. Я глубоко и от всего сердца ценю все, что вы намерены сделать для меня в отношении этой книги, которая, думаю, упрочит за нами звание выдающихся шерлокианцев – как бы там ни было.

Искренне ваш

Я немедленно напишу Джиллетту

***
Примечания

Еще один значительный перерыв в сохранившейся переписке.

*Гарольд Уилмердинг Белл (1885-1947) был бостонским археологом и профессором. Одержимый шерлокианец, по его собственному признанию, несколько лет проживший в Англии после Первой Мировой войны, он стал первопроходцем в Высшей Критике. Книга, о которой идет речь, и в отношении которой Старретт некоторое время боялся, что она предвосхитит его собственную , это книга Белла «Шерлок Холмс и доктор Уотсон: хронология их приключений» (Лондон:Констебль, 1932) Тогда как Старретт и Бриггс недоверчиво относились к идее хронологии Канона, опыт Белла в археологии приучил его терпеливо выискивать мельчайшие доказательства, необходимые, чтоб воссоздать ее, и собрать в единую мозаику разрозненные детали, чтобы сформировать единое целое. Книга Белла привлекла критическое внимание к идентификации Бриггсом дома 221б, с которой Белл был не согласен.
В 1934 году Белл опубликовал «Baker Street Studies»(Исследования Бейкер-стрит), первый сборник эссе Шерлокианы (куда вошли две его собственные работы «Хронологический анализ «Знака четырех» и «Заметка о ране доктора Уотсона»). Туда вошло также, наряду с такими авторами, как Рональд Нокс, Дороти Сейерс и С.К. Робертс, эссе Старретта «Необычные приключения Марты Хадсон», которое позже Старретт включил в выпущенное Чикагским университетом в 1960 году издание «Частной жизни Шерлока Холмса».
Белл, Старретт и Бриггс , (не говоря уже о Стиле и Джиллетте) присутствовали на первом ежегодном обеде BSI, состоявшемся в Нью-Йорке 7 декабря 1934 года, но Белл – единственный среди американских шерлокианцев, кто посетил также и учредительный обед Лондонского Общества Шерлока Холмса. Позже Белл способствовал основанию «Пестрой ленты Бостона», второго филиала Общества BSI в 1940 году.


10

19 декабря 1931 года


Мой дорогой Старретт,

Я чертовски ненавижу быть надоедливым типом, но газетчики делают из меня такового. На самом деле это не моя вина. При обычных обстоятельствах я почти благопристоен.
Человек из "Глоб" — Пит, и человек из "Пост" — Джон, приходят ко мне домой, пьют мое виски с содовой — и спорят о публикации моих заметок. Гильдия художников хочет провести неделю Шерлока Холмса, и им нужны все мои оригиналы. Это означает только то, что материал будет сфотографирован, опубликован в одной из газет, и если я когда-нибудь захочу его переиздать, он будет заблокирован авторским правом.
Будучи сам англичанином*, я не понимаю, почему это должно быть передано прессе или ограничено местным населением. Конечно, реклама в родном городе для меня много значит, и может что-то значить для местной репутации. Для вас это ваше хобби — писать. Если вы думаете, что хотите этого — прекрасно. Ни в одной газете, ни в одной гильдии об этом не будет сказано ни слова.
Что касается Белла, то я ничего о нем не знаю. Естественно, прочитав Ш.Х., я сделал несколько выводов, которые могут быть совершенно неверными. Но я скажу вам только одно: я испытываю тайное воодушевление от того, что смогу снабдить вас материалом, о которых его философия и не мечтала. Вместо того, чтобы снабдить вашу книгу двумя — как, кажется, я уже говорил, — я даю вам, скажем, десять иллюстраций, которых поклонники Холмса никогда не видели! Не так уж плохо, а?
Менее получаса назад я узнал, что, возможно, удастся получить около десяти новых историй о Шерлоке, о которых опять-таки читающая публика ничего не знает.
Но эта книга не НАША. Это все ВАШЕ.
Пусть Белл делает, что хочет. На НАШЕЙ МЕЛЬНИЦЕ много нового зерна.
Ни в коем случае не спешите. Я попрошу Стила сделать фронтиспис. Разве не было бы необычно иметь иллюстрацию, на которой Старина делает подкожную инъекцию своего 7%-ного кокаина? Старый добрый раствор кокаина?
По крайней мере, это было бы что-то новенькое!
Единственное, что меня беспокоило, - это огромное давление в отношении "Записок Холмса".
Придется прервать это, потому что на столе лежит пациент.

Искренне Ваш,

***
Примечание

*«Будучи сам англичанином» - предположительно Бриггс имел в виду, что был англичанином по темпераменту и вкусам. Он родился в Айове, получил высшее образование в Сент-Луисе, поступил в Чикагский университет и получил степень доктора медицины в медицинском колледже Сент-Луиса в 1910 году.



11

940 Буэна Парк Террас

Чикаго

21 декабря 1931 года

Мой дорогой Бриггс—

Я хотел бы знать, не найдется ли у вас времени раздобыть для меня кое-какие материалы, которые, я думаю, можно найти в вашей публичной библиотеке - в связи, конечно, с моей книгой о Холмсе. Вы знаете, каковы мои планы, и смогли бы сделать разумный выбор; к сожалению, я не могу сам приехать в Сент-Луис. Я был бы вам очень признателен, и ваша собственная любовь к Шерлоку, я думаю, сделала бы это приятным занятием. Не могли бы вы обсудить этот вопрос с доктором Бостуиком — предполагая, что у вас найдется время для этой работы? Я пишу ему с этой почтой, спрашивая, можно ли вам свободно пользоваться архивом. Со всеми наилучшими пожеланиями.

12

21 декабря 1931 года

Дорогой Старретт,

Работа Белла, безусловно, выйдет из печати раньше вашей. В этом нет никаких сомнений. Есть только два момента немного тревожного характера, которые он мог открыть: (1) Открытие старой книги Бэнгса ,(2) Открытие коллекции иллюстраций Рассела. Существование этой последней настолько неизвестно широкой публике, что я не верю, что он когда-либо слышал о них, а если и слышал, то мог бы их найти. Мое собственное предчувствие таково, что они у нас будут.
Я написал доктору Бостуику, хранителю публичной библиотеки Сент-Луиса. Чтобы получить нужный мне материал, Библиотеке придется оказать мне некоторые любезности, которые обычно не предоставляются. Мне нужно будет получить разрешение свободно разгуливать по их архивам, где они хранят журналы и газеты тридцатилетней давности, и мне, несомненно, понадобятся услуги стенографа и фотографа.
После того, как Дойл убил Холмса – или пытался с большим трудом это сделать – в «Последнем деле», он для забавы передал Героя Д.К. Бэнгсу и Д.К. принял его предложение. Лично я думаю, что публикация всех практически неизвестных рассказов о Холмсе завоюет популярность этой новой книге Бэнгса! Если в дополнение мы сможем получить пачку иллюстраций Расселла, некоторые мои иллюстрации авторства Стила и несколько рисунков Сидни Пейджета из Лондона – наши фотографии Пустого дома, Почтового отделения на Уигмор-стрит, Скотланд Ярда, общий вид Бейкер-стрит и т.д.- то это был бы еще один небольшой взрыв, который , как выстрел, произведенный сражающимся фермером, был бы слышен на небольшом расстоянии.
Книга была бы очень неполной без небольшой главы о Джиллетте, и что может быть прекраснее, чем иметь ее в виде письма с некоторыми его старыми воспоминаниями.
Письму Фредерика Дорра Стила можно было бы посвятить другую главу. Он мог бы многое рассказать о своих связях как с Джиллеттом, так и с Дойлом, а также с «Колльерс». Было бы здорово, если бы в книге была фотография и его и его студии. И Пейджет, и Рассел мертвы. И ничем не помогут. Бэнгс умер во Франции, но его призрак может продолжать работу. Он мог бы продолжить и приложить к делу«Тайны бриллиантовой запонки Пинкхэма». Авторские права на все старые материалы заплесневели и рассыпались в пыль.
Это всего лишь несколько предложений, которые нужно просто обдумать. По ходу дела нам попадется что-нибудь еще.
Кстати, не оставите ли для меня автограф на экземпляре "МЕРТВЕЦА ВНУТРИ"?

Искренне Ваш,


13

21 декабря 1931 года

Дорогой Старретт,

Посылаю Вам этим вечером, авиапочтой, специальной доставкой, две старые иллюстрации Ш.Х. 33-летней давности. Это работы Эдварда Пенфилда. Есть три из них: 1: Доктор Уотсон смотрит из окна Бейкер-стрит. 2:Переодетый Ш.Х. 3: Ш.Х. дает двум мальчикам леденцы .
Третий еще не скопирован.
Кроме того, есть текст "Тайны бриллиантовой запонки Пинкхэма".
Спасибо за письмо Бостуику. Я сам написал ему, чтобы он разрешил мне свободно покопаться в архивах. Разрешение получено. Однако чем больше на него давят, тем больше шансов получить особые знаки внимания.
Много лет назад мне захотелось выяснить, где и когда Холмс раздобыл эту забавную двухкозырку. Я доставил обслуживающему персоналу чертовски много хлопот, прежде чем нашел нужную мне информацию. И на этот раз, черт возьми, мы сэкономим уйму времени, исключив все эти письменные запросы на книги.
Пришлите мне набросок того, что вы предлагаете включить в новую работу. Какие главы, какие иллюстрации. Этот способ может обеспечить вам более разумное сотрудничество.

Искренне Ваш,

14

Декабрь 1931 года

Дорогой Бриггс—

Возможно, это могло бы послужить иллюстрацией к «Этюду в багровых тонах» — Соединенные Штаты Брета Гарта, из которого, боюсь, большинство английских писателей черпали свои впечатления об этой стране — даже старый добрый А.К.Д., до того, как он стал добрым и старым.


15


940 Буэна Парк Террас

Чикаго

25 января 1932 года

Дорогой Бриггс—

После долгих душевных терзаний я, наконец ,приобрел экземпляр "Этюда в багровых тонах" 1888 года — первое издание, вышедшее отдельным томом; ему предшествовало появление в рождественском ежегоднике «Битонс» за 1887-88 годы, — который также у меня есть. Господи, но их так трудно найти! Но у книги — нашей книги — в любом случае будет прекрасная и компетентная библиография. Сейчас я делаю все, что в моих силах, чтобы узнать о пародиях, бурлесках и т.д., И собираю некоторые из них.
Я надеюсь, что ваша работа не превратилась для вас в кошмар. Должно быть, это очень утомительная работа, и с вашей стороны очень благородно взяться за нее.
Джиллетт, к сожалению, пишет, что конверт упакован в его летнем доме, и его невозможно достать! Но я возобновлю свою атаку, когда он снова будет в Коннектикуте.
Со всеми наилучшими пожеланиями.

Искренне ваш

Как-то, в самый разгар застоя, Смоктуновскому предложили написать статью о Малом театре, где он в ту пору играл царя Федора Иоанновича, — статью, ни больше ни меньше, для «Правды». Ну, он и написал о Малом театре — некоторую часть того, что он к этому времени о Малом театре думал.
А думал он о нем такое, что вместо публикации, через несколько дней, Смоктуновского попросили зайти на Старую площадь, к Зимянину.
Справка для молодежи: на Старой площади располагался ЦК КПСС (сейчас там, по наследству, наводит ужас на страну Администрация президента), а Зимянин был некто, наводивший симметричный ужас при советской власти.
По собственным рассказам Иннокентия Михайловича, когда он вошел в кабинет и навстречу ему поднялся какой-то хмурый квадратный человек, артист сильно струхнул. Но это был еще не Зимянин, а его секретарь. И кабинет был еще не кабинет, а только предбанник.
Зимянин же оказался маловатого роста человеком — совсем малого, отчего Смоктуновскому стало еще страшнее.
— Что же это вы такое написали? — брезгливо поинтересовался маленький партиец. — Мы вас приютили в Москве, дали квартиру, а вы такое пишете…
читать дальше
Член ЦК КПСС был настроен основательно покуражиться над сыном Мельпомены, но тут на Смоктуновского накатило вдохновение.
— Пишу! — заявил вдруг он. — Ведь как учил Ленин?
— Как? — насторожился Зимянин.
Тут бывший Гамлет распрямился во весь рост и выдал огромную цитату из Ленина. К теме разговора цитата имела отношение самое малое, но факт досконального знания совершенно выбил Зимянина из колеи.
— Это из какой статьи? — подозрительно поинтересовался он, когда первый шок прошел.
Смоктуновский сказал.
Зимянин подошел к книжному шкафу с первоисточниками, нашел, проверил — и, уже совершенно сраженный, снова повернулся к артисту:
— Ты что же это, наизусть знаешь?
— А вы разве не знаете? — удивился Иннокентий Михайлович, и в голосе его дрогнули драматические нотки. Мол, неужели это возможно: заведовать идеологией и не знать наизусть Владимира Ильича?
Агентура донесла, что вскоре после этого случая Зимянин собрал в своем кабинете всю подчиненную ему партийную шушеру и устроил разнос: всех по очереди поднимал и спрашивал про ту цитату. Никто не знал.
— А этот шут из Малого театра — знает! — кричал член Политбюро.
…Смоктуновский с трудом отличал Маркса от Энгельса — но как раз в ту пору озвучивал на студии документального кино фильм про Ильича, и в тексте был фрагмент злосчастной статьи.
Профессиональная память — полезная вещь.
©️ Виктор Шендерович

Вот в этой части долго билась над "плитой" в виде слова "flag" и долго не могла понять о чем речь - о флаге в виде шарфа Брантона, или еще о какой-то непонятной плите. Шерлокианцы все же все фантазеры и я сразу скажу, чтоб было понятно, что автор довольно уверенно говорит о том, что поверх крышки этого люка лежала еще одна, скрывающая ее плита. Я тщательно пробежала и новый перевод и оригинал, но ничего подобного там не нашла, так что, думаю, это целиком идеи автора. В статье вообще местами много непонятного, но она все же довольно атмосферная, поэтому не жалею, что перевела.
Иллюстрации Хайда с изображением Рэчел Хауэлз в сети нигде не нашла, так что приложила скан из книги. Качество этого рисунка в оригинале еще темнее, поэтому что есть, то есть.

Тайны Месгрейва
Роджер Мэттьюз

Часть 2

Первая часть "Тайн Месгрейва" посвящена разгадке загадок, приведших к открытию места сокрытия реликвий. В этой заключительной части рассматриваются тайны, окружающие сам погреб , в котором находились реликвии, а также тайны смерти Брантона. Это также раскрывает те обстоятельства, что, вероятно, привели к сохранению ритуала.

ТЕПЕРЬ ПЕРЕЙДЕМ К ТАЙНЕ подвала. Почему приметный шарф Брантона не был найден при розыске в Херлстоне? Месгрейв утверждает, что “мы обыскали дом от подвала до чердака”, что, вероятно, означает, что в поисках были задействованы он и его прислуга в количестве двенадцати душ, если туда еще не вошли садовники и конюхи. Другое утверждение о том, что “...мы обыскали каждую комнату и чердак...” звучит как преувеличение. Вряд ли нужно обыскивать комнату, чтобы найти пропавшего дворецкого. Однако я думаю, что эту неудачу довольно легко объяснить. Со всеми этими странными событиями, произошедшими за последние несколько дней (исчезновение дворецкого, стресс горничной Хауэллс... без сомнения, все это было приукрашено сплетнями среди слуг) в доме, должно быть, царила атмосфера нешуточной тревоги. Можно представить себе горничную, которой выделили эту часть дома для поисков, которая после первых неуверенных шагов по винтовой каменной лестнице в темноту старого подвала обнаружила, что мужество покинуло ее. И она убежала...
Месгрейв не говорит о том, что как только вызвали полицию, поиски повторились. Существует также вероятность того, что вход в подвал было нелегко заметить, если не знать, что он там есть. Возможно, он был расположен таким образом, что если задняя дверь была открыта, то он был скрыт за ней, и, таким образом, по чистой случайности полиция не заметила вход в подвал.
Остается загадкой, почему такая манящая плита с прикрепленным кольцом не была исследована задолго до этого. Неужели Холмс в своем юношеском энтузиазме упустил из виду относительно небольшую с грубыми краями плиту, которая должна была скрывать железное кольцо и которая теперь лежала в темноте подвала, отброшенная Брантоном? Если гипотеза о холодном погребе верна, то первоначальная крышка люка должна была быть толстой, обособленной, деревянной. Иллюстрация Пейджета, на которой Холмс и Месгрейв обнаруживают тело Брантона, подтверждает эту теорию.



Показана довольно заметная толщина. Плита, которую сэр Ральф поспешно изготовил вместо старого деревянного покрытия, должна была имитировать эту толщину на уровне выступа от пола. Неудивительно, что потребовались совместные усилия Холмса и дородного полицейского из Сассекса, чтобы сдвинуть ее с места, и что Брантон мог сдвигать ее только на небольшое расстояние за раз, в то время как его черноглазая помощница заталкивала в отверстие заготовки из бревен. Одним из аспектов, который вызывает глубокое недоумение, является очевидная прочность клетчатого толстого шарфа Брантона — она, должно быть, была беспредельной!


Толщина плиты имела два преимущества — при простукивании она не казалась явно полой, и у нее была достаточная толщина, чтобы вместить железное кольцо и небольшую маскирующую плиту сверху. Без сомнения, скрывающая плита должна была выглядеть так, как будто она была частью типичного рисунка трещин в плитах пола. Квадрат в квадрате выглядел бы слишком очевидным.



Вот схема всего этого сооружения

Concealing flag - скрывающая плита
Flagstone - сама плита-крышка люка
Iron ring - кольцо

Cellar floor - пол подвала
Chamber - люк, где находился сундук

Железное кольцо в центре плиты - еще одна загадка. Почему в центре? Кольцо, расположенное таким образом, что точка его крепления находится в центре, позволяет предположить, что плита была сконструирована таким образом, чтобы ее можно было поднимать вертикально с места установки, что означает подъем с помощью блока и троса с крыши наверху. Однако Холмс, насколько нам известно, никогда не осматривал крышу в поисках подходящего места для подъема крышки люка. Так получилось, что плита была разрезана, чтобы ее можно было поднять как дверь люка. Без сильно сужающихся сторон этого было бы невозможно сделать, но если оно было сконструировано так, чтобы быть “шарнирным”, то кольцо находилось не в том месте. Оно должно быть установлено с одной стороны, чтобы получить максимальное преимущество при подъеме, и скрывающая плита выглядела бы при этом более естественно. Возможно, каменщик сэра Ральфа плохо разбирался в таких основных инженерных принципах. Возможно еще, что плита была взята откуда-то из другого места и быстро переделана в соответствии с ее новым местонахождением, и что она уже была с кольцом. Это действительно затрудняет, но не делает невозможным использование скрытой плиты для кольца.

В мерцающей темноте подвала, при всех трудностях напряженной работы, при волнении и лихорадочном возбуждении опорная заготовка не была установлена должным образом. С внезапным хлопком заготовка выскакивает, и, отскочив, одним движением плита снова встает на место.



Это последняя капля для горничной. Уже крепко сжимая в руке полотняный мешочек, она хватает фонарь и убегает.
Итак, к загадке гибели Брантона. Как он умер?
“...на его теле не было ни раны, ни кровоподтека, которые свидетельствовали бы о том, как он встретил свой ужасный конец”, - говорит Холмс, и позже появляется предположение о том, что он задохнулся: “... заглушенных стонов и отчаянного стука в каменную плиту, под которой задыхался ее неверный возлюбленный”. Существует вероятность, что это последнее утверждение является уотсоновским приукрашиванием, поскольку Холмс ясно описывает толстый слой пыли в этой яме. Если это был старый холодный погреб Херлстона, то он, наверняка, был проветриваемым помещением. Итак, что же его убило, и почему он не предпринял никаких видимых усилий, чтобы выбраться? Он наверняка попытался бы поднять плиту снизу, если бы мог. У него было бы много рычагов давления снизу, чтобы, по крайней мере, попытаться сдвинуть ее достаточно, чтобы засунуть что-нибудь в щель, для того, чтобы либо пропустить внутрь воздух, либо поднять тревогу, либо и то, и другое. В конце концов, он не мог знать, что его шарф был оставлен на виду в качестве путеводного знака, или того, что железное кольцо осталось неприкрытым.
Если бы Брантон все-таки попытался поднять плиту, то он почти наверняка попытался бы встать на сундук, чтобы получить большее преимущество; и все же, насколько нам известно, не было никаких признаков таких действий, которые, несомненно, были бы видны на этом сундуке, обветшалом и подточенном сыростью и червями, несмотря на то, что он был частично окован металлом. Ряд холмсианских ученых выдвинули предположение, что во всем этом мошенничестве была замешана третья сторона, включая предположение, что Брантон был отравлен ранее и скончался, находясь там, внизу, или даже убит в другом месте и брошен там. Высказывалось даже предположение, что в этом замешан сам Месгрейв. Я не могу согласиться с последним: это просто кажется неправильным, и размышления о такого рода макиавеллиевском заговоре могут привести нас практически куда угодно, и мне стало не по себе от таких предположений.
Наиболее очевидное предположение состоит в том, что Брантону, стоявшему на открытом сундуке, чтобы было легче передать мешок или даже вылезти наружу, "размозжило голову", плитой, когда она рухнула вниз. Но «...не было ни раны, ни кровоподтека».Если я могу предположить, что утверждение “ ...ни раны, ни синяка" было всего лишь результатом первого поверхностного осмотра в том тускло освещенном подвале, тогда у меня есть еще одно предположение.:
Возможно, его убил сундук!
У старинных запирающихся сундуков не было относительно маленьких и простых замков, которые мы знаем сегодня. Запорный механизм довольно часто заполнял всю конструкцию крышки и был ее неотъемлемой частью. На иллюстрации Пейджета ясно видно, что что-то находится на крышке. Без сомнения, большинство экспертов предположили, что это что-то из числа грибков или плесени, упомянутых Холмсом, но на самом деле это мог быть механизм блокировки.


На этом рисунке изображен типичный сундук того времени с таким замком, и дело в том, что в старинных замках часто стояли взрывные мины-ловушки. Они могли проткнуть руку незваного гостя стальным дротиком, или, когда потенциальный вор успешно вскрыл замок и попытался бы вытащить внутренний лоток с помощью этих манящих отверстий для пальцев, он внезапно обнаружил бы, что его пальцы жестоко зажаты железными челюстями, почти на грани ампутации.
Итак, не умер ли Брантон от стального дротика, нацеленного в более важную часть тела, нежели рука?
В подвале мрачно и холодно. Брантон забирается в люк, и при мерцающем свете фонаря его согревает вид старого, окованного металлом сундука. Он одновременно рад и удивлен, увидев латунный ключ, уже торчащий в замке. Он прилагает усилия, все сильнее нажимая на ключ, пока, после стольких лет пребывания на одном месте, рычаги замка и засовы неохотно не сдвигаются, и дворецкий может, несмотря на протестующий визг петель, открыть крышку. Брантон, высоко подняв фонарь, заглядывает на дно сундука. Сбитый с толку и разочарованный скудным содержимым, он собирает все предметы в полотняный мешок и передает его ожидающей горничной.
Тем временем, втайне от него, старый усталый механизм борется с 228 годами грязи и коррозии. Внезапно, с резким лязгом, механизм приходит в действие, посылая стальной дротик глубоко в тело Брантона, когда он наклоняется, чтобы еще раз взглянуть. Сдавленный крик снизу; испуганная служанка отскакивает от отверстия; плита с глухим стуком возвращается на место, и все кончено.
Что касается исчезновения горничной, наиболее вероятным объяснением является то, что Рэчел Хауэллз написала домой своей семье после того, как Брантон бросил ее. Можно представить себе брата с таким же валлийским темпераментом, как у Рэчел, мчащегося в Херлстон, чтобы высказать слишком умному мистеру Брантону, что он о нем думает. К тому времени, когда он прибыл, все было кончено, и Брантон был мертв. Брат и сестра вернулись в Уэльс, и последним вызывающим жестом Рэчел было выбросить полотняный мешок и его явно бесполезное содержимое в реку. Потом они исчезли.
Мы должны оставить Херлстон для получения последнего кусочка головоломки, а для этого нам нужно снова вернуться в 1651 год. Если быть точным, в 3 сентября.
Погода ясная и безветренная, и мы стоим прямо у ворот Сидбери на восточной стороне старого города Вустер. Все чувства немедленно обостряются из-за запаха и шума. Пахнет навозом, кожей и потом, порохом и гниющим мусором. Шум исходит из разноголосого гула криков, как вблизи, так и вдалеке; ржания лошадей, судорожной скороговорки мушкетеров и слишком близкого грохота пушек. Слышны звуки бегущих и ругающихся людей, сильный шотландский акцент, и все это смешивается со звоном снаряжения и доспехов; и раздается треск осколков и рев, когда поблизости раздается пушечный выстрел.


Разыгрывается последнее сражение Третьей гражданской войны в Англии. Уже перевалило за полдень, и битва бушует уже четыре или пять часов. Несмотря на некоторые очень ожесточенные бои и впечатляющие примеры индивидуального мужества, сочетание полководческого мастерства Кромвеля и превосходящей численности войск "Круглоголовых" одерживает победу.
Действительно, у ворот Сидбери царит полнейшее замешательство; битва проиграна.
Ворота заблокированы повозкой с боеприпасами, везущий ее бык лежит на дороге мертвый. Через оставшийся узкий проход, слишком маленький, чтобы пропустить лошадь, пробирается группа роялистов; враг уже близко. Среди них - высокая фигура. Это очень загорелый человек, практически смуглый. У него ловкие, почти грациозные движения, несмотря на вес доспехов. Даже в окружающем его ужасающем хаосе он, кажется, излучает беззаботность. Это король Карл II. Ему двадцать один год.
Последняя попытка собрать остатки его армии проваливается. Только один путь из города остается открытым для роялистов: ворота Святого Мартина и дорога на север, битва окончилась полным разгромом.
Понимая, что если он останется с основными силами армии, то будет быстро схвачен, король вместе с группой примерно из шестидесяти "джентльменов и офицеров" отделяется, и к рассвету следующего дня они оказываются в доме Уайтледис. Здесь король решил подкрепиться и принять облик деревенского жителя, сбросив собственную одежду в уборной.
Его волосы коротко подстриг ножом лорд Уилмотт, но так плохо, что их приходится подстригать заново, чтобы сделать менее заметными. Несмотря на свою неудачу в качестве парикмахера, жизнерадостный, отличающийся солидной и благородной внешностью лорд Уилмотт становится почти постоянным спутником Карла на протяжении шести долгих недель чудесного спасения. Позже король с притворным отчаянием вспоминал о своем спутнике: “Я никогда не мог заставить милорда Уилмотта надеть какую-либо маскировку, он говорил, что будет выглядеть в ней ужасно, и поэтому никогда ничего такого не надевал”.
Большинство джентльменов и офицеров прощаются с королем и направляются на север, в Шотландию, и вполне возможно, что среди них сэр Филип Месгрейв из Северных Месгрейвов, губернатор Карлайла.
К субботе 6 сентября, после различных вылазок и изменений планов, король находится в Боскобель-хаусе. Здесь он проводит день в компании беспечного майора. По собственным словам короля, записанным Сэмюэлем Пеписом: “...и захватил с собой кое-что из съестного на весь день: простоквашу, хлеб, сыр, немного пива и ничего больше, и забрался на большой дуб, который был срублен 3-4 года назад, и, поскольку он был очень пушистым и густым, его нельзя было разглядеть насквозь. И он сказал, что мы останемся здесь на весь день...” Таким образом, родилась легенда о Королевском дубе.
Стоит рассказать об одном довольно любопытном факте, относящемся к этой части побега короля, и он касается некоего отца Хаддлстона, который помогал королю деньгами и одеждой во время пребывания в Мозли в Стаффорде. В некоторых местах современного текста его называют отец Херлстон!
Было бы интересно в деталях проследить за приключениями короля на протяжении всех шести недель отчаянных игр в прятки, которые вскоре стали известны как "Королевское чудо". Они действительно увлекательны, но я боюсь, что меня обвинят в том, что я слишком далеко отклонился от холмсианских идей. Итак, мы присоединяемся к нему в его предпоследнюю ночь в Англии в доме Томаса Саймондса из Хэмблдона, все еще тихой, нетронутой деревни примерно в 10 милях к северу от Портсмута, в Хэмпшире. Карл, одетый в костюм из серой ткани, переодет слугой и взял имя Уильям Джексон. Среди тех, кто сопровождает его, - верный лорд Уилмотт и его слуга Суон; полковник Робин Филлипс, флегматичный тупица-кавалерист, обладающий огромной физической силой, но с собачьей преданностью королю, и всегда безупречный полковник Джордж Гонтер из прихода Рактон, из рассказов которого взято следующее .
Полковник Гонтер, которому Уилмотт поручил организовать побег короля, после бесплодных попыток в Эмсуорте, Лэнгстоуне и Чичестере, наконец, собрался с духом и организовал побег короля на барке из Шорхема, маленькой прибрежной деревушки к западу от Брайтона.
На рассвете следующего дня, во вторник, 14 октября, полковник Филлипс отправляется в Лондон по поручению короля, в то время как остальная часть королевской свиты направляется на восток, в сторону Брайтона.
После трехчасовой поездки они должны были проехать чуть южнее дома полковника Гонтера в Рактоне, сразу за границей Сассекса и примерно в двух милях к северу от Эмсворта. Некоторые комментаторы предположили, что Рактон-хаус - это Херлстон, и поэтому полковник Гонтер это сэр Ральф Масгрейв, но поскольку дом был снесен примерно в 1840 году, Холмс не мог посетить его в 1879 году. Рактон-хаус - это не Херлстон.
Хотя я не могу найти упоминаний 17 века о том, что Карл действительно останавливался в Рактоне, коттедж рядом с церковью, в нескольких сотнях ярдов от Рактон-хауса, известен как коттедж короля Карла, а на стене северной спальни изображен королевский герб, отлитый в гипсе.
Королевский маршрут из Рактона пролегал через вершину Чичестера и далее в Арундел. Здесь он повернул на север, явно недовольный попыткой проехать по оживленному мосту через реку Арун. В деревне Хоутон, к северу от Арундела, беглецы остановились в пивной, ныне известной как "Джордж и дракон", чтобы купить хлеба и питья, а также отведать свиных языков, которые они привезли с собой из Хэмблдона. Затем перейдем к Брамберу. Они прибыли в Брамбер между 3 и 4 часами дня и, к своему ужасу, обнаружили, что деревня полна солдат. Напустив на себя храбрый вид, они беспрепятственно прошли через город, хотя и немного испугались, когда на дальнем конце деревни сзади налетел отряд численностью от 30 до 40 солдат, но они просто оттеснили маленький отряд в сторону и пронеслись дальше.
К Брамберу примыкает деревня Бидинг, и здесь лорд Уилмотт не позволил королю отдохнуть на конспиративной квартире, ранее устроенной полковником Гонтером. По собственным словам Гонтера:
“ Я был уверен, что его величество пробудет там некоторое время, пока я не осмотрю побережье. Но милорд Уилмотт ни в коем случае не стал бы этого делать, опасаясь этих солдат, но смог ли уговорить короля уйти оттуда, я не знаю. Итак, мы расстались: они - туда, где, по их мнению, было безопаснее, я - в Брайтемстон, договорившись, что они должны прислать мне сообщение, когда все будет готово.”
Группа вместе с капитаном барка, неким капитаном Таттерсоллом, снова собралась позже тем же вечером в "Джордже" на Уэст-стрит, Брайтон (Брайтемстон). Здесь они поужинали, и были сделаны последние приготовления к побегу короля. К двум часам ночи 15 октября, после короткого отдыха, отряд снова был в пути, чтобы совершить короткое путешествие в Шорхэм. К восьми часам они были на месте, а к десяти утра следующего дня король высадился в Нормандии.
Полковник Джордж Гонтер в своем отчете не упоминает ни о посещении королем Херлстона, ни о каком-либо другом месте, которое могло бы быть Херлстоном. Однако нет никаких сомнений в том, что нечто такое имело место. Альтернативы таковы: либо полковник Гонтер поклялся хранить тайну относительно краткого визита группы в Херлстон в этот последний день, либо король, лорд Уилмотт и его человек Свон посетили Херлстон после того, как расстались с Гонтером в Бидинге.
Я полагаю, что, скорее, последнее, другими словами, Херлстон или место, где находился Херлстон — поскольку есть вероятность, что его больше нет, — вероятно, находится не более чем в часе езды от Бидинга.
Либо король, либо Уилмотт, либо оба они хорошо знали сэра Ральфа Месгрейва. Итак, в поисках безопасного места для ночлега, чтобы свести к минимуму время, проведенное в Брайтоне, было вполне естественно, что они должны были искать Херлстон.



У меня не хватает красноречия адекватно описать встречу короля и сэра Ральфа. Достаточно сказать, что это, должно быть, было довольно необычно, когда сэр Ральф внезапно и без предупреждения обнаружил беглого короля, своего господина, на пороге своего дома. Карл, очевидно, собирался рассказать сэру Ральфу о самых необычных моментах своих приключений за последние шесть недель, включая пребывание у дуба. Сэр Ральф, в свою очередь, должен был рассказать королю о своем приобретении и сокрытии испорченной короны. Можно представить некоторые ответные слова короля:
- Хотел бы я вознаградить тебя, - улыбнулся король и ссыпал последние несколько монет в руку сэра Ральфа. Эти монеты, принадлежавшие королю, сразу же приобрели огромную сентиментальную ценность. Так получилось, что сэр Ральф позже добавил их к испорченной короне в подвале.
Я думаю, мы можем с уверенностью предположить, что вскоре после того, как сэр Ральф составил свой катехизис, мстительный парламент отобрал у него дом, как это было сделано со многими видными роялистами. И он бежал, чтобы присоединиться к Карлу в его странствиях по Континенту. Здесь, действительно, он мог бы стать одной из правых рук Карла, как сообщает Реджинальд Месгрейв.
Сомнительно, что когда-либо станет известно, по каким причудам судьбы Обряд стал использоваться как таковой, но последовательность событий после реставрации в 1660 году довольно ясна: триумфальное и шумное возвращение короля требовало короны для его коронации, и по воле фортуны, несколько предметов из драгоценностей короны избежали вандализма Кромвеля.

Одной из них была корона Эдуарда Исповедника, корона святого Эдуарда, которая, как полагают, была поспешно подогнана под голову Карла. Итак, к сожалению, все благие усилия сэра Ральфа сошли на нет. Его изломанная корона была не нужна.
После реставрации Карл вернул роялистские владения их законным владельцам, откуда они были насильственно изгнаны, так что семья Месгрейв вернулась в свой дом.
Почему разрушенная корона оставалась спрятанной в подвале до тех пор, пока Брантон не нашел ее, остается предметом догадок. Ни при сэре Ральфе, ни при Реджинальде Месгрейве не могло быть настоящего спора о праве собственности, поскольку данная реликвия была приобретена честным образом, хотя доказательство этого в случае Реджинальда, возможно, было причиной некоторой задержки, а понесенные значительные расходы, несомненно, относятся к судебным сборам и оплате изысканий.
Вполне возможно, что сэр Ральф умер при этом оборванном и голодающем дворе на континенте, унеся свою тайну с собой в могилу и оставив только Обряд как указатель на реликвию. Однако, хотя этот обряд был сохранен семьей как воспоминание о тех неспокойных временах, его происхождение и значение никому не были известны.
Мое собственное мнение таково, что сэр Ральф вернулся во время Реставрации, но предпочел оставить сломанную корону в тайне по прихоти, потерпев неудачу в своем предприятии и оставив Обряд как видимую связь, но намеренно скрывая его происхождение.
Как я уже говорил, сэр Ральф Масгрейв был романтиком

Вчера был день Рейхенбаха. И там, у водопада появился венок...