Сегодня знаменательный вечер. Потому что, наконец, закончила "Сцену".
Потому такой натюрморт) Надо хоть как-то отметить.



Это был в некотором роде крюк в сторону от общего направления, на который, боюсь, ушло несколько лет. Имею в виду всю эпопею - "Трещина в линзе", "Университет", "На сцене". Не скажу, что она мне сильно нравилась, но тут были некоторые моменты... Короче, сейчас рада, что я все это так или иначе осилила и ничего не бросила - ни эти книги, ни Дневник)
Ну, и это, конечно, в своем роде конец определенной эпохи, довольно тяжелой...

И предвкушаю, как в выходные вернусь к "Злостной клевете на инспектора Лестрейда", к совсем другому, немного ребячливому Холмсу, ребячливому, но остроумному и энергичному, к замечательному, очень реальному и настоящему Майкрофту, практичному Лестрейду... Но все это будет чуть позже.

Глава 20
Возвращение в Англию

Была объявлена заключительная неделя выступлений Корицианской труппы и были куплены билеты на поезд. На этот раз план состоял в том, чтобы пересечь континент на поезде до Балтимора, другого порта на Восточном побережье, и сесть там на корабль. Однако из-за задержек в пути на запад Сазаноф понял, что не стоит бронировать место слишком рано и рисковать опоздать на корабль. Вместо этого он обменялся телеграммами с судовым агентом в Балтиморе и договорился , что тот приобретет билеты для их возвращения в Англию, когда Сазаноф, послав телеграмму, скажет ему сделать это. Деньги были перечислены ему заранее, чтобы покрыть эти расходы.
Их ящики с костюмами и имуществом были упакованы, и они попрощались со всеми перед тем, как сесть на поезд, идущий на восток. Пока они выбирали свои места, Сазаноф снова крепко сжимал в руках саквояж. Для него лежащие там американские банкноты представляли собой не только средство оплаты их путевых расходов по возвращению в Англию, но и деньги для спасения Корицианской труппы. Это был капитал, который он собрал благодаря надлежащему управлению их выступлениями без усилий барона фон Мариенбурга. На самом деле, в телеграмме, которую он отправил, сообщая о своем скором возвращении, он не дал своему партнеру в Англии никаких указаний на то, сколько денег он привезет с собой. Их было достаточно для того, чтобы профинансировать их торжественное возвращение в Англию и выплатить дивиденды их терпеливым компаньонам.

читать дальше
Члены театральной труппы почитали себя искушенными и опытными путешественниками, пока при ясном свете дня не вскарабкались на Сьерру Неваду. Теперь они увидели горные пики и ущелья, которые не разглядели в темноте во время их дороги на запад. Они пришли в ужас от глубины ущелья американской реки и той беззаботности, с которой поезд огибает мыс Горн, держась как можно ближе к скалам.
Во время пути через каньоны Юты погода оставалась ясной, но когда они достигли Зеленой реки, пошел снег. Снежинки кружились в воздухе вокруг мчавшегося вперед поезда. Когда они добрались до Ларами, на земле лежало три дюйма снега, но в Шайенне его не было. Приближаясь к этому городу, они увидели долину, где весной их задержало стадо бизонов. Дорожки окружала высокая выжженная солнцем трава. Не было никаких признаков того, что животные прошли мимо. На этот раз они не остановились в Шайенне. Когда поезд снова добрался до прерии, они столкнулись с новым явлением. За пределами Пайн Блаффс это началось с дребезжания по крыше железнодорожного вагона, которое усилилось, когда наступили сумерки. Казалось, что их вагон забрасывают камнями, но в окно они увидели град размером с зеленый горошек, но белый, как снег, который подпрыгивал и скапливался вдоль путей. Когда он стих, они вздрогнули от треска и вспышки молнии, после которых загрохотал гром. Последовал сильный дождь. Гроза продолжалась далеко за полночь. Шум дождя и раскаты грома не давали никому уснуть в течение нескольких часов. И все же поезд мчался сквозь ночь.
К утру облака рассеялись. Легкий ветерок дул с востока, когда восходящее солнце поднялось над золотистыми волнами высокой травы. Они остановились позавтракать в Элм-Крик. К полудню на восточном горизонте начали собираться темные тучи. К тому времени, когда они остановились перекусить, они были уже высоко в небе. Когда поезд, стуча колесами, понесся дальше на восток, дымка еще более усилилась, и в воздухе пахнуло чем-то непонятным.
Шерлок Холмс не был уверен, кто первым произнес это слово, но вскоре его повторяли уже все, и когда темные клубы достигли поезда, они увидели пламя, распространявшееся вдоль восточного горизонта, и почувствовали сладковатый запах горящей травы. Проводник старался успокоить пассажиров. Такие пожары были обычным делом в прерии в это время года , говорил он.
Он их не убедил. По мере того как дым вокруг них становился все гуще, их сомнения возрастали. Поезд по-прежнему мчался навстречу этому аду. Он даже увеличил скорость. Внезапно огонь окружил их со всех сторон, земля стала черно-красной, а языки пламени шипели и трещали со всех сторон. Они чувствовали жар, и задыхались от дыма. И все же, прежде чем их охватила паника, они проехали через обугленную прерию, над которой время от времени поднимались струйки дыма. Кто-то начал аплодировать, и к их облегчению все в вагоне присоединились к этим аплодисментам. Уже стемнело, когда они добрались до Омахи и, пошатываясь, добрались до отеля. На следующий день они должны были сесть на другой поезд до Чикаго, а оттуда в Балтимор. А пока все, чего они хотели, - это поспать в настоящей постели. И все же их сны преследовали языки пламени, поднимающиеся из горных ущелий.
Утром они вместе поели в отеле. Никто не упоминал о молодом человеке, которого они встретили, когда выезжали из Омахи в путешествие на запад, но который так и не добрался до Вайоминга. Когда они прибыли в Чикаго и у них на руках были билеты на поезд до Балтимора, Сазаноф заранее телеграфировал агенту, чтобы тот заказал им билеты где-то на 24 октября или позже. Это должно дать им достаточно времени, чтобы перенести свой багаж с железнодорожной станции на корабль. Прибыв в Балтимор, они узнали, что на кораблях, идущих на восток, часто бывает меньше пассажиров, чем на запад, и так было в этом рейсе "Девоншира", отправляющегося 24 октября. Агент забронировал им места по два человека в каюте, и капитан корабля был рад таким пассажирам.
Энтони Девитт и Уильям Эскотт разместились в одной каюте. В этой поездке от усталых актеров никто не требовал никаких выступлений. Большинство членов Корицианской труппы проводили время на палубе, а вечера в салонах или в своих каютах. У Энтони Девитта был не один шанс услышать игру на скрипке своего коллеги. Он научился бесшумно входить и тихо сидеть и слушать. Если ничто ему не мешало, Эскотт продолжал играть. Предвкушая шумную компанию братьев и сестер дома, в Лондоне, Девитт счел за удовольствие откинуться на спинку своей койки и слушать музыку.
Ярко светило солнце и море было спокойным, когда они на хорошем ходу прошли от Феллспойнта через Балтиморскую внутреннюю гавань к Чесапикскому заливу и, таким образом, в Атлантический океан. На третий день небо заволокло облаками, и поднялся ветер. Волны неистово швыряли корабль из стороны в сторону. Затем сильный порыв ветра и проливной дождь погнали всех, кроме моряков, вниз.
Когда члены театральной труппы уходили с палубы, они были поражены криком матросов о человеке за бортом. Они посмотрели друг на друга, чтобы определить, все ли они на месте, и вскоре поняли, что нет их директора. Команда корабля заставила их спуститься вниз. Здесь распоряжались они. Актеры собрались в салоне второго класса и стали ждать. Вскоре к ним присоединился и потрясенный и промокший насквозь Майкл Сазаноф, которого моряки вытащили из моря. Переодевшись и с чашкой горячего кофе в руке, он рассказал им о своем злоключении.
- Я действительно не знаю, как это произошло. Вы знаете, как совершенно внезапно начался дождь, и на палубе была плохая видимость. Только что я пробирался вперед, а в следующее мгновение был уже в воде. Ветер был таким яростным, что мне показалось, будто меня толкнула человеческая рука. Никогда в жизни мне не было так страшно. Волны продолжали накатывать на меня. Я был уверен, что корабль отправится дальше без меня. Каким-то чудом они заметили меня и вытащили наверх.
Ветер дул со всех сторон, и море бушевало над палубой. Буря ревела, как чудовище, готовое их поглотить. Корабль бросало так сильно, что участились случаи морской болезни, и было опасно перемещаться даже по нижним палубам. Когда на второй день шторма после ужина они вышли из столовой, Эскотт и Девитт обнаружили Себастьяна Девиня лежащим без сознания у подножья лестницы с кровавой раной на голове. Они отнесли его в лазарет. Корабельный врач заявил, что, несмотря на ужасную шишку и разбитую голову, с ним все будет в порядке. Сам Девинь ничего не помнил. Вероятнее всего, он упал при очередном броске корабля. Но Холмс был настроен скептически. Он что-то не помнил, чтоб в это время море было особо бурным. Он начал расспрашивать актеров, где они были, когда Девинь упал.
- Думаете, кто-то его толкнул? – спросил Пайк.
- Не знаю. Ведь вы же с ним в одной каюте, верно?
- Да, но Дьюар, Рис, Фостер и я ушли в салон играть в вист. Так что вы можете исключить всех нас.
- Это значительно сужает поле розыска подозреваемых.
- Думаете, это был кто-то из труппы?
- Я не знаю, почему у кого-то, не входящего в состав труппы, могли быть какие-либо причины причинять ему вред.
- Если только у него не было тайной связи с чужой женой.
- Вам известно что-то подобное?
-Нет. Это было просто предположение.
- Уже поздно. Большинство пассажиров разошлись по каютам на ночь. Я продолжу свои расспросы утром.
В ту ночь ветер стих, и к утру от шторма осталось лишь воспоминание. В курительной, салоне и на палубе стало оживленно, и у людей снова появился аппетит. Шерлок Холмс продолжал допрашивать всех, кого встречал на борту, в течение всего дня. Поскольку пассажиры теперь были рассеяны по всему кораблю, ему пока не удалось расспросить всех остальных членов труппы, хотя он смог поговорить с несколькими членами экипажа и другими пассажирами.
После ужина Холмс удалился в свою каюту, думая, что, возможно, гоняется за чем-то недостижимым. Некоторое время он играл на своей скрипке, а потом почувствовал сонливость и отложил ее в сторону. Он закрыл глаза и заснул. Он понятия не имел, как долго проспал, но, открыв глаза, увидел перед собой Уолтера Бланшарда, плотника и рабочего сцены Корицианского театра, который пристально смотрел на него. Бланшард всем телом навалился на него, схватив за горло, и Холмс стал задыхаться, чувствуя, как кровь приливает к голове. Он знал, что у него оставалось несколько секунд до того, как он потеряет сознание, и что это будет сон, после которого он не проснется. У плотника были сильные руки, и Холмс не мог вырваться из его хватки. Койка была прикреплена к стене, а по другую ее сторону стоял Бланшард. Некуда было откатиться и отбросить от себя этого человека. Холмс стал шарить руками, пытаясь нащупать какое-то оружие, и тут его рука опустилась на гриф его скрипки. Какую-то долю секунду он колебался, пока не почувствовал, как перед глазами у него замелькали белые пятнышки. Тогда он схватил скрипку и что есть силы ударил ею негодяя по голове. Этого удара было достаточно, чтобы напугать нападавшего и ослабить хватку на время, достаточное для того, чтобы Шерлок Холмс успел сделать один-единственный вдох. Второй и третий удары он нанес Бланшарду в лицо.
Даже когда Холмс физически боролся за свою жизнь, другая часть его мозга составляла перечень повреждений скрипки, основываясь на издаваемых ею звуках. Инструмент издал низкий протестующий звук, закончившийся тошнотворным треском, когда с первым ударом его задняя часть ударилась о голову нападавшего. Со вторым ударом зазвучал хор расщепляющихся звуков, сопровождаемых ‘треском’, когда натянутые струны получили свободу. После третьего удара гриф сломался, и струны, словно металлические завитки, хлестнули нападавшего по лицу. Повинуясь инстинкту, руки Бланшарда метнулись к лицу, отпуская горло Холмса. Делая быстрые болезненные вдохи, Шерлок Холмс ткнул того в лицо сломанным грифом инструмента и вскочил, когда Бланшард попятился. Вскоре они вдвоем повалились на палубу и боролись на полу, атакуя друг друга осколками скрипки.
Затем за дверью каюты послышались шаги, вошел Энтони Девитт и оттащил Бланшарда в сторону. Он тут же вырвался из рук Девитта и выскочил за дверь. Девитт побежал за ним. Холмс медленно вдохнул, когда пассажиры, привлеченные дракой, собрались у входа в салон. Несколько актеров Корицианскойтруппы вошли в каюту, где Холмс сидел среди обломков того, что когда-то было его скрипкой.
- С вами все в порядке? – спросил Майкл Сазаноф.
Эскотт только кивнул, говорить было больно.
- Лжец. Он едва не сделал фарш из вашего горла. Ложитесь на койку. Позовите сюда корабельного врача.
В каюту, задыхаясь, вернулся Энтони Девитт.
- Бежал, - выдохнул он.
- Бежал куда? – спросил Лэнгдейл Пайк.
- Через борт.
- Он прыгнул за борт?
- Нет, - сказал Девитт, наконец, отдышавшись. – Он побежал на верхнюю палубу. Я следовал за ним, но он бежал, как сумасшедший. Он нырнул в темноту и перевалился через перила. Я огляделся, но не увидел никаких его признаков. Команда ведет поиски.
- Почему он напал на вас? - спросил Сазаноф.
Шерлок Холмс покачал головой.
Почему Бланшард напал на него? Потому ли, что он расследовал падение Девиня? Был ли он тому причиной? Если да, то почему? Слова Девитта засели у него в голове: “сумасшедший”. Было ли это просто совпадением, что двое человек, которые пытались убить его за последние два года, были названы сумасшедшими?
В любом случае, сейчас он не мог продолжать свой допрос. Сазаноф был прав. Несмотря на заботы корабельного врача, Шерлок Холмс несколько дней не мог говорить. В остальном результатами битвы стали царапины на его лице и руках и синяки на шее, которые зажили за несколько дней и не оставили после себя никаких следов. Но гибель скрипки разбередила старые раны, спрятанные где-то глубоко внутри.
Следующей ночью Холмс стоял, прислонившись к перилам, и смотрел на светящиеся в темноте волны. Где-то за горизонтом была Англия. В руках он держал футляр с остатками скрипки. Его мать настояла на том, чтобы он научился играть, пока они жили во Франции. Эта скрипка была куплена там. Как давно это было? Девять лет назад? У него были превосходные учителя. Его мать уговаривала его часто тренироваться после того, как они вернулись в Англию, и часто просила его поиграть на семейных праздниках. Она всячески поощряла его желание взять инструмент с собой в Кембридж. Она не узнала, что через три года после их возвращения в Англию, он будет играть на этой скрипке на ее похоронах, а через три года после этого скрипка спасет ему жизнь.
Он вспомнил об инциденте, произошедшем по дороге на кладбище. Из-за дождя отец велел ему вернуться. Он был прав, но в результате этого ее смерть казалась ему менее реальной. После этого он никогда больше не был на том кладбище, не видел ее могильный камень. Тогда он сказал, что у него нет никаких чувств в отношении ее кончины, и это была правда. И все же даже вакуум, на который раньше он едва обращал внимание, - это уже перемена. Он поднял футляр и, перегнувшись через перила, бросил его за борт, похоронив в море его содержимое.
Три дня он не выходил из своей каюты. Он послал записки, извиняясь за свое отсутствие, в связи с вынужденным молчанием из-за больного горла, но за этим стояло нечто большее. После того, как к нему вернулся дар речи, первый помощник пришел в каюту, чтобы взять у него показания по поводу инцидента. Бланшарда так и не нашли, и среди его вещей не обнаружили ничего интересного. Никто не знал, почему Бланшард напал на него и, возможно, на Девиня. Возможно, они никогда этого не узнают. Однако им пришлось написать рапорт.
- Вы путешествуете под именем Уильяма Эскотта. Это ваше настоящее имя?
- Меня зовут Шерлок Холмс, и я частный детектив-консультант.
Он еще в нескольких словах объяснил, что произошло, и подписал показания, записанные первым помощником, но его собственные слова звенели у него в ушах. Шерлок Холмс, детектив-консультант....
Он знал, что должен сделать. За последние два года он узнал много полезного, но теперь пришло время двигаться дальше.
Он подошел к Сазанофу.
- Я хотел бы поговорить с вами наедине, если позволите, - сказал Холмс.
- Что ж, идемте, мистер Эскотт.
- Я собираюсь уйти из труппы, когда мы приедем в Англию, - сказал он, как только они остались одни.
- Я надеюсь, что это нападение…
- Дело не в этом.
- Вы получили другое предложение? - спросил Сазаноф.
- Нет, сэр. Я вообще ухожу из театра. Меня зовут другие миры, - сказал Шерлок Холмс.
- Трудно спорить, когда вы так ставите вопрос - произнес Сазаноф.
- Вы можете сказать труппе, когда пожелаете, но я бы предпочел, чтобы это было после того, как я уйду. Я не хочу делать из этого большое шоу.
-Я буду уважать ваши пожелания, мистер Эскотт. Не могу отрицать, что вы заработали мне кругленькую сумму, и мне бы хотелось большего. Но я чувствую вашу решимость и думаю, что сердцем вы были бы не здесь, даже если бы я отговорил вас уходить. Человек должен вложить все сердце и душу во все, чем бы он хотел заниматься.
- Благодарю вас, - сказал Шерлок Холмс и пожал ему руку.

Глава 21

Поминки по Уильяму Эскотту

Сцена потеряла в его лице прекрасного актера, а наука - тонкого мыслителя,когда он стал специалистом по раскрытию преступлений.
Доктор Уотсон, “Скандал в Богемии”

В ту ночь, когда они добрались до Лондона, Уильям Эскотт умер. Шерлок Холмс и хотел, чтобы Эскотт умер той ночью, но это произошло не так, как он ожидал.
Судно вошло в устье Темзы поздно ночью. Оно прибыл в лондонские доки ранним утром, еще до того, как забрезжил рассвет. Остальные пассажиры спали, но Холмс уже несколько часов расхаживал по палубе, ему не терпелось поскорее убраться восвояси. Хотя трап не устанавливали в течение нескольких часов, Холмс был готов закинуть свой саквояж за спину и спуститься на причал по веревочной лестнице. Он оставил распоряжения, чтобы его багаж отправили на Монтегю-стрит.
Он пересек дремлющий город и с помощью ключа вошел в комнаты. Он прокрался в темноте через гостиную в свою комнату, бросился на кровать и заснул. Много часов спустя кто-то тряс его, чтобы разбудить. Он повернулся и, моргая, посмотрел на своего брата Майкрофта.
- Доброе утро, Майкрофт, - сказал он, снова закрывая глаза.
- Сейчас вечер, - возразил Майкрофт.- Я заметил твое присутствие сегодня утром, но решил тебя тогда не будить.
Шерлок Холмс снова открыл глаза.
- А почему разбудил сейчас?
- Я подумал, что , возможно, ты захочешь прочитать это, - сказал Майкрофт, протягивая газету.
В поведении брата было нечто такое, что заставило Шерлока сесть и взять газету. Она была сложена на второй странице и небольшая заметка была обведена карандашом. Заголовок гласил: «Утонул актер». Нахмурившись, Шерлок прочитал: «Полиция сообщила, что этим утром близ лондонских доков из воды было извлечено тело. Видимо, оно находилось там уже несколько часов, поэтому опознать его довольно трудно. Однако, в полиции считают, что это может быть тело молодого актера Уильяма Эскотта. Сообщали, что еще на рассвете он покинул стоящий в доках корабль, и с тех пор о нем ничего не было слышно. Тело найденного молодого человека походит на него по описанию. Полиция не сообщала о каких-то признаках того, что здесь есть какой-то обман. «Когда мы возвращались в Лондон, он говорил о конце своей карьеры,- сказал директор труппы, которая только что вернулась из турне по Штатам, - но я и понятия не имел, что у него было на уме.» Полиция продолжает расследование.
- Похоже, у тебя настоящий талант эффектно уходить со сцены, - сказал Майкрофт.
- И, кажется, даже тогда, когда у меня нет такого намерения, - произнес Шерлок. – Мне ничего об этом не известно. И я понятия не имею, утонул ли этот бедняга неподалеку от того места, где я проходил и произошло ли это вскоре после этого. Который теперь час?
- Половина седьмого, - сказал Майкрофт.
- Спасибо, что сообщил мне эту новость. Если я напишу записку, не сможешь ли ты отослать ее, пока я буду приводить все в порядок? Мне нужно со всем разобраться.
- Конечно.
Холмс написал записку, адресованную лорду Сесилу в его клуб.

«Слышал об Эскотте. Должен поговорить с вами. Встретимся в половине восьмого в баре «Критерион». Приведите Сазанофа. Но больше никого.»


Он не стал ее подписывать, уверенный, что жадное любопытство молодого лорда убедит его и предоставил ему самому разыскивать директора. Вручив записку брату, который отослал ее со слугой, Шерлок Холмс сбрил бороду и стал обрезать волосы.

- Итак, в любом случае Эскотт умер, - заключил Майкрофт.
- Да, таково было мое намерение, но не думал, что это произойдет таким образом. Но я не собираюсь оживлять его, чтоб убить снова. Однако, полагаю, я обязан сказать Сазанофу, что это был не я. Ну, вот. Думаю, что пока сойдет. Позже я зайду к парикмахеру.
- Ты прекрасно выглядишь, - сказал Майкрофт.
- Спасибо. Это было настоящее приключение.
- На что, похоже, указывали и твои письма.
- Теперь у меня уже достаточно средств, чтобы выплатить весь долг колледжу и сделать первые шаги в моей настоящей карьере.
- Шерлок, возможно, ты захочешь прочесть это, - сказал Майкрофт, вручая ему письмо.
Оно было написано на бланке Сидни Сассекс Колледжа и было подписано Главой колледжа.

«Дорогой мистер Холмс,
Я пишу, чтобы подтвердить получение окончательного платежа, причитающегося по вашему долгу колледжу. Желаю Вам успехов в ваших начинаниях.»

Письмо было датировано предыдущим январем.
- Ты выплатил мой долг колледжу, - произнес Шерлок Холмс.
- Да. Я знал, что ты справился бы с этим и сам, но я беспокоился, что если бы это затянулось надолго, то они могли на этот счет связаться с отцом. Поэтому я выплатил его, и деньги , которые ты посылал мне , пошли в оплату этого долга. Для меня это не представляло никаких трудностей. У меня хорошее жалованье, а потребности весьма умеренные.
Шерлок покачал головой.
- Благодарю тебя. Оставшуюся сумму я выплачу тебе завтра, когда распакую свой багаж, - сказал он. – А сейчас мне нужно присутствовать на собственных поминках.
Подходя к «Критериону» , Шерлок Холмс надвинул цилиндр на лоб так низко, как только мог. Когда он вошел, то у стойки бара заметил Сазанофа и лорда Сесила. Он украдкой прошел в отдельный кабинет, заказал пинту пива и попросил официантку отнести им записку. Пока они приближались к нему, Холмс разглядывал свою пивную кружку.
Они сели.
- Так, о чем же вам нужно поговорить… - начал Сазаноф.
Холмс поднял на него взгляд.
- Будь я проклят, - закончил Сазаноф, садясь и не сводя глаз с лица Холмса.
Лорд Сесил и бровью не повел. Он протянул руку.
- Шерлок, рад снова видеть вас! – воскликнул он.– Давненько не виделись, а?
- Да, действительно, - ответил Холмс, с огоньком в глазах.
- Вы уже встречались прежде с Сазанофым? – спросил Лэнгдейл.
- Да, но не думаю, что мы были должным образом представлены друг другу, - сказал Холмс.
- Что ж, я могу это исправить. Это Майкл Сазаноф, директор Корицианской труппы. Сазаноф, это мой старый приятель по колледжу, Шерлок Холмс.
- Приятно познакомиться, - сказал Сазаноф, порядком шокированный. – Значит, это были не вы? – спросил он шепотом.
- Нет. Я даже не слышал об этом до этого вечера. Я спал весь день. Мой брат разбудил меня, чтоб показать мне газету. Я подумал, что должен со всем разобраться.
- Мы очень рады, что это были не вы. Но кто же тогда это был? – спросил Сазаноф.
- Понятия не имею. Уходя из доков, я не видел никого в этом роде.
- Что если беднягу ищет семья? – учитывая, что труп не опознан – все лицо раздулось, и было изрядно покусано рыбами… - содрогнулся Сазаноф.
- Я думал об этом. У меня есть такая идея. Вы можете пойти в полицию и сказать им, что вспомнили кое-что, что может помочь опознанию. У меня есть большой шрам на лодыжке от собачьего укуса еще в колледже. Видите? – сказал Холмс, демонстрируя шрам.
- Я помню это, - заметил Пайк.
- Или это может сделать Пайк. Скажите им, что вы просто вспомнили это и хотели бы взглянуть, чтоб убедиться. Когда они скажут «нет», то вы можете тогда сказать, что в таком случае, это не Эскотт.
- Я могу это сделать, - сказал Пайк.
- Только не поднимайте шум и крик по поводу того, что стало с Эскоттом. Его больше нет, и я бы предпочел, чтобы так все и осталось.
- Я очень ценю то, что вы все нам рассказали.
- Я подумал, что обязан перед вами сделать это и я знал, что Пайк узнает меня, если мы столкнемся где-нибудь на улице, да и вы тоже, ибо, когда мы впервые встретились, я выглядел именно так.
- Так теперь вы собираетесь посвятить себя профессии детектива? – спросил Пайк.
- Да.
- Ха! Ну, ну вот вам и решение, - с триумфом сказал Пайк. – Если кто-то проявит излишнее любопытство в отношении Эскотта, мы скажем им, что наняли частного детектива по имени Шерлок Холмс, который выследил его и обнаружил, что тот делает первые шаги в новой карьере вдали от света рампы.
Холмс засмеялся.
- Да будет так, - сказал он.
Они еще немного выпили и поговорили.
- Я должен идти, Пайк, но мы будем поддерживать связь. Вот моя визитная карточка, - сказал Холмс , вручая карточку обоим своим собеседникам. Сазаноф, я буду следить за вашей труппой и буду ее покровителем, когда смогу себе это позволить. Если вы узнаете, что кому-то нужно проконсультироваться у детектива, я буду рад принять клиента по рекомендации.
С этими словами Шерлок Холмс надел цилиндр и оставил их, а вместе с ними и свою карьеру театрального актера.
Мир был полон тайн, ожидавших, когда их раскроют.

Себе для информации

Антология Андерсона



Introduction, by P. Anderson.
On "Scowrer," by A. Boucher.
A song for the Scowrers, by W. Bradley.
On the later tales, by E. W. Smith.
The case of the illustrious predecessor, by A. D. Mackenzie.
The adventure of the yellow house, by G. Jones.
The hound of the Baskervilles, by F. C. Baxter.
The giant rat of Sumatra, by J. M. Nill.
The sky-pilot, by C. E. Lauterbach.
Who was Isadora Persano? By J. Hedgpeth.
The case of the sunburned peer, by D. Douglass.
Skipping stones at Reichenbach, by R. Berman.
A case of lost identity, by L. G. Offord.
The professor and The valley of fear, by B. M. Castner.
Two partial pastiches, by P. Salo.
The Camberwell poisoning case, by S. Drake.
Another bird in a gilded cage, by D. Hardenbrook.
Ponderings by the politician, by R. R. Pattrick.
A Sherlockian zoo, by A. P. Ewing & R. R. Pattrick.
In the island of Uffa, by P. Anderson.
The Moriarty gambit, by F. Leiber.
"Two good men," by D. W. Dickensheet.
An introduction to filk singing, by K. K. Anderson.

И чисто, чтоб потом посмотреть. Часто всплывают вот эти "Консультации ШХ". Именно консультации полицейских. Кажется, она еще не вышла

Назвала это "Дебатами...", но дело совсем не в дебатах, а в содержащейся в них информации. И о Ноксе, и о других. Часть о Ноксе мне очень понравилась, посмотрим, что будет дальше.

Джон Лелленберг

Дискуссия между вашим покорным слугой и доктором Ричардом Свеумом из «Норвежских исследователей» на уик-энде "Коллекций Шерлока Холмса" 2010 года в Библиотеке Андерсена Университета Миннесоты.
В тот раз доктор Свеум отстаивал официальное мнение "Нерегулярных отрядов Бейкер-стрит", согласно которому Рональд Нокс создал шерлокианскую науку, а Кристофер Морли принес ее в Америку и стал проповедовать это Евангелие. Ваш скромный нерегулярный историк попытался продемонстрировать, что это миф — миф уже давний, но, тем не менее, миф. Ниже приведены вступительное заявление доктора Свеума, мое вступительное заявление, его опровержение и мое опровержение.

Вступительное заявление доктора Свеума

В информационном бюллетене «Коллекции Шерлока Холмса» за июнь 2009 года я написал статью “50 лет назад” о биографии монсеньора Рональда Нокса, написанной в 1959 году Ивлином Во. И можно сказать, что я получил гневное письмо от Джона, возражающего против моего заявления: “Рональд Нокс (1888-1957) был английским теологом, который положил начало литературным исследованиям Шерлокианы”.


Рональд Нокс
читать дальше
14 января 2010 года в Нью-Йорке я сидел и слушал, как Джон дискредитирует монсеньора Нокса, поэтому я по глупости предложил ему приехать в Миннесоту и, используя правила Оксфордского союза, обсудить тезис о том, чтобы Рональд Нокс был основателем Шерлокианской науки. Я изложу свои доводы относительно Нокса, а затем Джон выступит против. Затем отвечу я, затем Джон, а затем мы оставим этот диспут открытым для вопросов.
Я действительно слышал, как Джон Беннет Шоу говорил о культе Шерлока Холмса, и моя мания коллекционирования началась со списка «Шоу-100», а потом я расставил книги на своих полках по религиозным категориям: Канон, Апокрифы и Писания о Священных писаниях. Я думал, все знают, что шерлокианская Высшая Критика и то, что Холмса называют Мастером, было вызвано религиозным влиянием Нокса. Я был потрясен, узнав, что мистер Лелленберг выдвигал возражения против этого.
В 2011 году исполнятся 100 лет со дня написания Рональдом Ноксом статьи “Обзор литературы о Шерлоке Холмсе”, а вместе с ней и начала существования шерлокианской науки. Во введении к книге Нокса “Сатирические эссе" 1928 года он пишет: "Эта статья о Шерлоке Холмсе была написана, я полагаю, в 1911 году для клуба "Грифон" в Тринити; я полагаю, она была прочитана в различных обществах более двадцати раз и дважды опубликована в "Синей книге" и «Блэкфрайарз».”
С точки зрения библиографии, статья “Обзор литературы о Шерлоке Холмсе” была опубликована шесть раз, первый раз в "Синей книге" (под руководством оксфордских студентов), том 1, № 2 (июль 1912 г.), с. 111-32, и была включена в книги Эдгара Смита «Зарождающийся Шерлок Холмс» 1958 года и Джеймса Эдварда Холройда «Семнадцать ступенек к 221B» 1967 года.

Будучи стипендиатом Родса в Оксфорде в 1911 году, Кристофер Морли услышал лекцию Нокса “Обзор литературы о Шерлоке Холмсе” и написал об этом в книге "Шерлок Холмс и доктор Уотсон: Учебник дружбы" (1944). Лекция была псевдосерьезным исследованием несоответствий в рассказах о Шерлоке Холмсе и сатирой на библейскую высшую критику. Рональд Нокс в своей автобиографии "Духовная Энеида", вышедшей в 1918 году, пишет, что частью обязанностей преподавателя является чтение научных докладов студенческим обществам. Он планировал написать две статьи, одну о Святом Павле для теологических обществ и статью о Шерлоке Холмсе для светских обществ, но обнаружил, что статья о Шерлоке Холмсе подойдет для обоих, поскольку она интерпретировалась как религиозный трактат. Он воспринял рассказы о Шерлоке Холмсе как форму литературного искусства и разделил их на одиннадцать характерных разделов с греческими названиями. Нокс придумал спор о достоверности рассказов с комментариями воображаемых немецких ученых. Труд Нокса положил начало нашему культу, а Морли принес его в Америку.
Особо следует отметить, что сэр Артур Конан Дойл написал Ноксу письмо от 5 июля 1912 года, которое Во цитирует в своей книге. “Не могу удержаться, чтобы не написать Вам о том веселии — а также изумлении, — с которыми я читал Вашу статью о Шерлоке Холмсе. Меня удивило, что кто-то мог потратить столько сил на подобный материал. Конечно, Вы знаете его гораздо лучше, чем я”, - и он продолжал на четырех страницах подробно обсуждать критику. Стив Дойл вскоре опубликует все письмо целиком в книге профессора Нотр-Дама Майкла Кроу под названием "Рональд Нокс и Шерлок Холмс: истоки шерлокианских исследований".
В письме Конан Дойл играет в Игру и называет комментаторов ученым и глубокомысленным Завуошем и не менее эрудированным Пиф-Паффом, а заканчивает его: “вновь изумлен — тем трудом, который вы на себя взяли”. Литературный Агент благословил Большую Игру и шерлокианские исследования.
Так кем же на самом деле был Рональд Нокс? Монсеньор Рональд Арбутнотт Нокс был английским теологом, священником и писателем детективов, родившимся 17 февраля 1888 года, 122 года назад. Шестой и последний ребенок англиканского епископа, он учился в Итонском колледже и получил первую степень по классике в Баллиол-колледже в Оксфорде в 1905 году. К 1910 году он был стипендиатом Тринити-колледжа, в 1912 году рукоположен в сан англиканского священника, а в 1917 году вступил в лоно римско-католической церкви.
“Обзор литературы о Шерлоке Холмсе” был написан во время его перехода из протестантской англиканской церкви в римско-католическую. Церковь отправила его преподавать в школе в Хартфордшире в 1919-1926 годах. Он смог вернуться в Оксфорд в 1926 году в качестве капеллана для студентов-католиков.
Там, чтобы дополнить свое скудное жалование капеллана, он начал писать классические детективные рассказы, опубликовав всего шесть, включая семь романов и три рассказа с участием Майлза Бредона, который нанят частным детективом некоей страховой компанией. В 1930 году он был членом-учредителем Детективного клуба наряду с Дороти Л. Сэйерс. Он написал введение к «Лучшим детективным рассказам 1928-1929 годов», и в нем он систематизировал правила игры — а детективы Золотого века считались играми, отличными от нашей Игры.
По словам Нокса, «главным интересом детективного рассказа должно быть раскрытие тайны, элементы которой ясно представлены читателю на ранней стадии повествования, и природа которой такова, что вызывает любопытство; любопытство, которое удовлетворяется в конце рассказа». “Десять заповедей” Нокса (или Декалог) заключаются в следующем:

1. Преступником должен быть кто-то, упомянутый в начале романа, но им не должен оказаться человек, за ходом чьих мыслей читателю было позволено следить.
2. Как нечто само собой разумеющееся исключается действие сверхъестественных или потусторонних сил.
3. Не допускается использование более чем одного потайного помещения или тайного хода.
4. Недопустимо использовать доселе неизвестные яды, а также устройства, требующие длинного научного объяснения в конце книги.
5. В произведении не должен фигурировать китаец.
6. Детективу никогда не должен помогать счастливый случай; он не должен также руководствоваться безотчетной, но верной интуицией.
7. Детектив не должен сам оказаться преступником.
8. Натолкнувшись на тот или иной ключ к разгадке, детектив обязан немедленно представить его для изучения читателю.
9. Глуповатый друг детектива, Уотсон, в том или ином облике, не должен скрывать ни одного из соображений, приходящих ему в голову; по своим умственным способностям он должен немного уступать — но только совсем чуть-чуть — среднему читателю.
10. Неразличимые братья-близнецы и вообще двойники не могут появляться в романе, если читатель должным образом не подготовлен к этому.

Биография Рональда Нокса, написанная Ивлином Во, - интересная история. Нокс перед смертью выбрал Во для написания своей биографии. И Нокс, и Во были обращены в Римско-католическую церковь. Они были умнейшими людьми, происходили из семей среднего класса, получили образование в Оксфорде, какое-то время были школьными учителями, писали сатиру и наслаждались обществом британской католической аристократии. Нокс помог Во, читая корректуру "Возвращения в Брайдсхед", и в 1950 году попросил его стать его литературным душеприказчиком. Энтузиазм: глава в "Истории религии" (1950) Рональда Нокса была посвящена Ивлину Во. Во посвятил биографию Нокса Кэтрин Эсквит и Дафне Эктон. Преподобный Рональд Нокс жил сначала в Олденхеме леди Эктон в Шропшире с 1933 по 1947 год, а с 1947 года до своей смерти в 1957 году в поместье Меллс, графство Сомерсет, в загородном доме Кэтрин Эсквит.
Нокс покинул Оксфорд в 1939 году, и церковь посоветовала ему прекратить писать детективные рассказы. Живя в Шропшире, он смог посвятить свое время переводу Библии Вульгаты (латинская версия римской-католической церкви) на английский язык - работе, на которую ушло девять лет. Биография Во была противоречивой, поскольку подразумевала, что кардинал Борн, архиепископ Вестминстерский, неразумно использовал таланты Нокса. Книга была едва ли не осуждена Римско-католической церковью. Монсеньор Бартон, старший цензор, подтвердил “недовольство иерархии”, поскольку это нарушило неписаный закон о том, что епископов нельзя критиковать публично.
В своем завещании Рональд Нокс оставил свои рукописи и авторские права Ивлину Во, а авторские отчисления - семье Эсквит. В 1958 году Во опубликовал книгу Рональда Нокса "Литературные отвлечения". В гл. XIV, «Детективные рассказы», правила, которые он впервые написал в 1924 году, были переизданы с комментариями. Клуб детективов принял его правила в качестве своего этического кодекса.

В 1932 году Нокс написал рецензию на книги Х. У. Белла "Шерлок Холмс и доктор Уотсон: хронология их приключений" и Томаса Блейкни "Шерлок Холмс: факт или вымысел?", озаглавленную ”Математика миссис Уотсон", которая была опубликована в «New Statesman» 12 ноября. Позже она была переиздана в «Baker Street Miscellanea» за ноябрь 1975 года. В 1934 году Нокс написал “Тайну Майкрофта” для сборника Х. У. Белла "Исследования Бейкер-стрит". Его последним вкладом в шерлокианскую литературу стал “Апокрифический Шерлок Холмс: приключения в вагоне первого класса”, пародия на который появилась в журнале "Стрэнд" в 1947 году. Дороти Л. Сэйерс в предисловии к своей книге "Непопулярные мнения" 1946 года писала:

«Игра с применением методов “Высшей критики” к Канону Шерлока Холмса была начата много лет назад монсеньором Рональдом Ноксом с целью показать, что с помощью этих методов можно разрушить современную классику так же искусно, как определенная школа критиков пыталась разрушить Библию. С тех пор это превратилось в хобби избранных шутников здесь и в Америке. Правило игры состоит в том, что в нее нужно играть столь же серьезно, как на матче по крикету на стадионе Лордс: малейший налет экстравагантности или бурлеска портит всю атмосферу.»

Во отмечает, что через тридцать лет после публикации статьи “Обзор литературы о Шерлоке Холмсе” она принесла Ноксу известность, которую он находил утомительной. Нокс написал редактору, который попросил дать рецензию: “Я не выношу книги о Шерлоке Холмсе. Так удручает, что моим единственным неизменным достижением является то, что я дал начало плохой шутке. Если все это, и, правда, начал я.”
И Кристофер Морли, и Рональд Нокс умерли в 1957 году. Нокс ушел, но не забыт, и мы будем хранить память о нем особенно потому, что он основал шерлокианскую науку.

Два старых изображения Холмса из первого выпуска BSI из рубрики "Шерлок Холмс тогда и теперь"

Иллюстрация Чарльза Дойля (отца писателя) в сцене, описывающей первое появление Нерегулярного отряда с Бейкер-стрит, во втором издании "Этюда в багровых тонах", Уорд, Лок и компания, Лондон, 1888 год



Иллюстрация Джулиана Брэзелтона в "Шерлок Холмс в новостях" из книги "Профиль при свете газовой лампы", Саймон и Шустер, Нью-Йорк 1944

Наверное, замечательно, когда сбываются даже не то, что бы мечты, а какие-то мимолетные желания. Вот этот журнал о Робертсе - прекрасный тому пример. Увидела, что вышел, и подумалось, что классно было бы изучить, но это вряд ли, потому что, наверняка, будет раритетом - и думаю, так и будет) - и новые выпуски BSI приобрести все же - еще надо ухитриться. И вот не прошло и десятка лет, а вот он этот журнал.

Изучить хотелось чисто интуитивно. Поняла, что среди шерлокианцев это личность легендарная, и когда переводила статью или интервью про паб "Шерлок Холмс" запомнилось, как там четверо человек (во главе с Робертсом) посидели , а потом пошли и учредили Лондонское Общество Шерлока Холмса. Прямо, как у нас Станиславский с Немировичем)

Весь журнал посвящен Робертсу и переводить буду постепенно, стараясь сначала перевести его работы, а после них пойдут статьи из журнала об этих работах и не только. Основную часть - если не всю - написал Николас Утехин - еще одно знаменитое имя. Жаль, что он все же так довольно рано ушел.

Ну, и, наверное, надо еще добавить, что это рождественский выпуск BSI за 2021 год

Старейшина британских шерлокианцев



Введение

Предпосылка для этого ежегодника складывалась подобно тому - , как Юлий Цезарь разделил Галлию –из трех частей . В марте 2020 года Брюс Харрис из Скотч Плейнс в Нью-Джерси написал мне об интересном открытии: из его книги выпало рукописное письмо, адресованное С.К.Робертсу и датированное 1945 годом. Я осознал, что в 2021 году исполняется 90 лет публикации Робертсом известного «Альманаха Критерион»(Criterion Miscellany). Ужасные месяцы пандемии 2020 года дали время (бесконечное, странное время) для того, чтобы писать.

И так оно и случилось, что чествование жизни и шерлокианских работ сэра Сидни Кастла Робертса – великого Британского холмсианского исследователя и вообще примечательной личности – стало неизбежным. В конце 1920-х годов он написал «Заметку о проблеме Уотсона», опубликовал «Доктора Уотсона», внес свой вклад в «Baker Street Studies», написал один известный пастиш, и вступил в первое Британское Общество Шерлока Холмса в 1930-х годах; написал еще один известный пастиш в 1940-х; стал первым президентом Лондонского Общества Шерлока Холмса и опубликовал в 1950-х годах сборник своих работ; в 1960-х написал литературные мемуары.
Робертс был также выдающимся ученым, издателем и Кембриджцем. Я был более, чем рад, когда Гай Марриотт принял мое предложение о совместной работе над биографией Робертса, а Роджер Джонсон согласился предоставить информационный беглый обзор тех классических пастишей и деятельности Робертса в Обществе. Я сам взял на себя доклад о его важной шерлокианской работе.
Как всегда, выражаю благодарность Стивену Ротману, который снова был моим редактором, и тандем Стива Дойла и Марка Гажена, которые все эти годы издавали Рождественский Ежегодник с располагающим к себе апломбом. Я чрезвычайно благодарен тем коллекционерам, которые были настолько добры, что предоставили изображения отдельных предметов – особенно, Глену Мирэнкеру, Рэю Бетцнеру и Стивену Ротману и дали разрешение на их публикацию в этом выпуске. Моя жена Энни компенсировала мою некомпетентность в вопросах цифровой фотографии в отношении предметов из моей собственной коллекции.

Николас Утехин

Оксфорд 2021 год
******

Основные шерлокианские работы С.К.Робертса.

Николас Утехин

В «Sherlock Holmes Journal» сэр Сидни Кастл Робертс вспоминал о своей первой встрече с Шерлоком Холмсом:

«Для меня все это началось в начале века. На полках моего отца стояли первые шесть томов «Стрэнд Мэгэзин», и на их восхитительных страницах я впервые отвесил свой поклон Шерлоку Холмсу. На расстоянии в более, чем 50 лет, невозможно определить, скольким я обязан Конан Дойлю, а скольким - Сидни Пейджету. Но иллюстрации определенно, должно быть, сыграли огромную роль; и визуальный образ высокого человека с глубоко посаженными глазами оставил неизгладимое впечатление в сознании школьника.»

Когда ему было 23, Робертс упустил поразительную возможность:

«Весной 1911 года Конан Дойль приехал в Уортинг к тете, которая была подругой моей матери. Он хотел сыграть в гольф, и я сыграл с ним один раунд в Сиссбери. Я ухитрился загнать шар в неглубокие лунки, но он посылал мяч далеко и легко побил меня. Я только что вернулся из Блэк Фореста и мы довольно много говорили о ходьбе на лыжах и зимних видах спорта. Не думаю, чтоб в нашем разговоре был упомянут Шерлок Холмс.»

Это кажется почти невероятным, но Робертс, наверняка, вынес бы больше полезного из этой встречи, если бы поговорил с Дойлем о Холмсе, возможно, поэтому почти никто ему не верил. Увы, до сих пор невозможно было установить точную дату этой встречи, и даже идентифицировать тетю Конан Дойла.
Но старт его выдающейся шерлокианской карьеры был дан в 1928 году. Его интерес к деяниям Холмса и Уотсона, должно быть, был известен и прежде, потому что редактор «Кэмбридж Ревью», Алан Чэпмен предложил Робертсу написать рецензию по двум прекрасным книгам: сборнику, изданному Джоном Мюрэем «Полное собрание рассказов о Шерлоке Холмсе» и «Сатирические эссе», сборник работ ученого и теолога Рональда Нокса.
Одна из работ Нокса явно привлекла внимание Робертса:
«… время от времени я слышал случайные упоминания о докладе, прочитанном в Оксфордском студенческом обществе Р.А.Ноксом, в котором он использовал литературу о Шерлоке Холмсе, как подстегиваемую лошадь для Высшей Критики. Но даже в таком случае мне захотелось больше узнать об этом скорее из-за притягательности сатирического стиля Нокса, нежели из-за самой темы его эссе.»
В своих мемуарах 1966 года «Приключения с писателями» его энтузиазм несколько возрос:
«Я часто слышал о блестящей работе по «Литературе о Шерлоке Холмсе», с которой Нокс выступал в колледжах и был рад, что она вошла в его книгу. Это эссе, на самом деле, было зародышем, хотя, конечно, не следует забывать, что еще в 1902 году Фрэнк Сиджвик исследовал хронологические вопросы, которые были подняты в «Собаке Баскервилей».
Последнее предложение очень важно: работа Нокса «Обзор литературы о Шерлоке Холмсе» хорошо известна всем шерлокианцам и широко (но не повсеместно) признанна , как первородное семя, из которого выросла Большая Игра, хотя автор определенно не имел таких далеко идущих намерений.
В 1911 году, когда он впервые прочел свой труд в трех колледжах Оксфордского университета, основным подходом Нокса к этой теме была игра с элементами рассказов о Холмсе, как способ высмеивания господствовавшего в то время стиля немецкой религиозной науки. Но, несмотря на этот контекст, неоспоримо, что это Нокс первым ярко осветил тот факт, что жена Уотсона назвала его не тем именем. Это он обратил внимание на несоответствия, связанные с шайкой Мориарти в «Последнем деле Холмса», подметил различные цвета халатов, в которых щеголял Холмс, задался вопросом, каким образом на огрызке карандаша «ИОГАНН ФАБЕР» в «Трех студентах» могли остаться только две буквы НН, играл в игру удивительно хорошо в сравнении с Этелни Джонсом с Фразимахом, и произвел ряд ранних хронологических изысканий. Его анализ обычного приключения Шерлока Холмса, состоящий из одиннадцати пунктов, выполнен просто мастерски. Он даже подметил (позже) многократно обсуждаемое различие между дедукцией и индукцией. И закончил свою статью Нокс громким призывом:

«Чтобы полностью описать предмет, потребовался бы курс лекций, по меньшей мере, на два семестра. Через некоторое время, когда досуг и работа позволят, я надеюсь их подготовить. А пока я выпускаю в свет эти наброски, очерчивая контуры возможного исследования. Вы знаете мои методы, Уотсон: примените их!»

Здесь уже ясно, что Рональд Нокс сбросил свой сатирический плащ и призывает к более глубокому изучению этой области - призыв, который находит отклик уже более 100 лет.

Заметка о проблеме Уотсона.

Очаровательная часть писаний Нокса заключалась в использовании забавных имен для выдуманных ученых, и это открыло перед Робертсом широкие возможности.
«Когда я обдумывал, какого рода рецензию я мог бы написать, то почувствовал, что лучшим подходом будет встретиться с «Ноксиусом» на его же поле. К его Бэкнеку, Пуфф-Пуффу, Папье-Маше, и Завуошу, и Ратцеггеру я добавил Кейбоша и Повремютта и уже скоро с головой ушел в хронологические вопросы. К счастью для меня, Ноксиус сделал ( как это свойственно и всем нам) несколько промахов, важность которых я преувеличил, но я не претендовал на что-то большее, чем просто дать общее представление о сложности das Watsonischechronologieprobleme.»
Идея Робертса играть с Ноксом в его собственную игру была вдохновляющей, и с помощью такого ловкого способа рецензирования подняла множество вопросов, связанных с рассказами Холмса, которые были столь же обоснованы, как и собственные вопросы Нокса.

В целом «Заметка о проблеме Уотсона» - это восхитительный пример того, как можно «играть в игру» за многие годы до того, как эта фраза была пущена в ход в отношении деяний Холмса и Уотсона. Подхваченная Робертсом шутливая манера Нокса имела решающее значение для того, что стало историей наших исследований. Но самое важное в этой статье заключается в том, что она выдвинула вопросы хронологии на передний край шерлокианских обсуждений того времени: Робертс идет дальше беззаботных попыток Нокса, он делает ряд важных указаний, которым потом будут следовать не одно десятилетие и, главное, он пришел к этому до того, как начали палить большие пушки Белла и Блейкни.
Эту критическую статью увидели только читатели «Кембридж Ревью», но не удивительно, что друзья хотели иметь экземпляры статьи, поэтому в тот же год Робертс в частной типографии отпечатал 100 экземпляров под тем же заглавием; сегодня это один из самых престижных раритетов.

Экземпляры «Заметки о проблеме Уотсона»



Опубликованный в типографии Кембриджского университета, это был памфлет, состоящий из восьми страниц тончайшей бумаги, с обложкой голубой кембриджской расцветки. Мой собственный экземпляр позже был обрамлен в переплет-папку, но на его «родной» обложке красуется надпись, сделанная от руки. «В таком состоянии очень редкий экземпляр. СКР» На внутренней стороне обложки он написал дату 4/7/53. На экземпляре Питера Блау такая же надпись. У Рэя Бетцнера экземпляр, ранее принадлежавший Винсенту Старретту - вместе с письмом Старетту от Робертса, датированным 19 апреля 1941 года. Рэй поделился этим письмом с посетителями его блога о Винсенте Старретте и оно опубликовано здесь с его разрешения:



«Дорогой мистер Старретт,

С удовольствием прилагаю экземпляр «Заметки о проблеме Уотсона», но боюсь, что не смогу расстаться с моим единственным экземпляром «Рождественского вечера». Сожалею, что вы были вынуждены продать дом, но вы получите некоторое удовольствие, когда будете возводить его заново. Надеюсь, после войны мы будем испытывать то же чувство. Кембриджу до сих пор везло – только случайные небольшие бомбежки. Лондон и другие города выглядят довольно мрачно, но полны боевого духа и решимости. Я хотел бы, чтобы такие люди, как Рекс Стаут, кем бы он ни был, не писали ерунды в субботнем «Субботнем Литературном обозрении». Они портят всю игру.
Искренне ваш»

Здесь, конечно же, ссылка на известное произведение Стаута «Уотсон был женщиной», которое в том январе было представлено на обеде BSI и только что было опубликовано (под эгидой Кристофера Морли) в первом мартовском выпуске «Субботнего литературного обозрения».
Поистине интригующе видеть, как Робертс – всего двенадцать лет спустя после публикации его «Заметки» - обвиняет Стаута в причинении вреда «игре». Интересно также, что у Робертса все еще были экземпляры его памфлета, которые можно было распространять.
У Стивена Ротмана (редактора этого журнала) также есть экземпляр. Он описывает его, как «малость ветхий», но еще у него есть интересное письмо Робертса (опубликованное здесь впервые с его разрешения) по поводу экземпляра, посланного некоему герру Леопольду, оно напечатано на машинке и датировано 21 апреля 1931 года:

«Я очень благодарен за то, что вы оценили по достоинству мое эссе о «Ранних годах доктора Уотсона». Я подмечаю вашу критику относительно даты, которую приписывают первой женитьбе доктора Уотсона. Сам я исходил от предположения, что даты, приведенные «Скандале в Богемии» должны считаться точными, но куда бы человек не повернулся, он везде сталкивается с трудностями. Думаю, что вам, возможно, будет интересно узнать, что я недавно продолжил историю с отчетом о более позднем периоде жизни Уотсона, и это законченное эссе было опубликовано господами Фабер&Фабер, Расселл-сквер, 24, Лондон.
Прилагаю при этом мою собственную заметку о проблеме Уотсона, весьма незрелый опыт, главная цель которого - встретиться с преподобным Ноксом на его собственном поле.»

Прежде, чем мы полностью закончим с эпизодом с отцом Ноксом, следует указать, что 3 июня 1958 года (через десять месяцев после смерти Нокса) в «Таймс» появилось письмо:

«Предлагается установить в Тринити-колледже, в Оксфорде, мемориал, посвященный монсеньору Рональду Ноксу… Это будет данью памяти о нем и его работе и он будет существовать независимо от любых других мемориалов, которые может решить воздвигнуть церковная власть Римской католической церкви….
Колледж также будет приветствовать видимое воплощение мемориала, и для этого на деньги фонда будет приобретен существующий бюст монсеньора Нокса работы мистера Артура Поллена.»

Робертс был одним из тех, кто подписал это письмо. Также там стояла подпись Ивлина Во, друга Нокса и его литературного душеприказчика, который также был автором его первой биографии. 18 апреля 1959 года он торжественно открыл бюст Нокса, который стоит в холле библиотеки Тринити-колледжа.
Надо также упомянуть, что «Заметка о проблеме Уотсона» была затем полностью опубликована в 1 выпуске «Baker Street Journal»

***
От себя хочу сказать, что удивительно, как все началось с шутки. Но примечательно, что шутки эти были со стороны священника, который при этом писал как бы пародию на теологические тексты.

Интересно, что Робертс осудил Стаута. И это понятно. Но с другой стороны, рассуждения Стаута вполне логичны. Если говорить только об Уотсоне, то он явно ведет себя, как любящий человек. С точки зрения, Стаута - женщина)

Вот совсем уж сейчас нет времени, но боюсь, что потом потеряю, а Стефан часто делится информацией, какую нигде не найдешь. Один из классических художников, иллюстрировавших "Этюд". У нас сейчас "Этюд" в последних изданиях выходил именно с его иллюстрациями. Которые, конечно, довольно своеобразны и отмечены печатью своего времени.

Ричард Гутшмидт

11 МАЯ 1861- 3 ФЕВРАЛЯ 1926 ГОДА

Родился в Нойруппине, Бранденбург, Германия в 1861 году, Ричард Гутшмидт учился искусству у Людвига фон Лёффца и Людвига фон Хертериха в Академии изобразительных искусств в Мюнхене. После времени, проведенного в Мюнхене, Берлине и Марке Бранденбурге, он наконец поселился в Мюнхене, где активно участвовал в кооперативе художников Luitpold-Gruppe, который поддерживал стандарты Академии против более радикальных интерпретаций
Художнику и иллюстратору Гутшмидту было поручено проиллюстрировать шесть томов Шерлока Холмса для Луц-Верлага:
1. Späte Rache (Запоздалая месть) — Этю в багровых тонах (1902)
2. Знак четверых (1902)
3. Собака Баскервилей (1903)
4. Шерлок Холмс возвращается из Лхассы — сборник, в который вошли «Пустой дом», «Подрядчик из Норвуда», «Желтое лицо», «Греческий переводчик», «Глория Скотт», «Золотое пенсне» и "Одинокая велосипедистка" (1905)
5. Die tanzenden Männchen und andere Detektivgeschichten (Пляшущие человечки и другие детективные истории) — содержащие «Пляшущие человечки», «Случай в пансионе», «Чёрный Питер», «Шесть Наполеонов», «Эбби Грейндж» и «Второе пятно " (1906)
6. (Шерлок Холмс и Уши) — содержит «Картонную коробку», «Чарльз Огастес Милвертон», «Три студента», «Пропавший регбист» и три других рассказа Конан Дойла.
Ричард Гутшмидт умер в Мюнхене 3 февраля 1926 года.

Можно сказать, что это тоже статья с непростой судьбой. Она из самого первого выпуска BSI и я взялась за нее изначально на работе без всякого придыхания и воодушевления, а просто в рабочем порядке. Она у меня не пошла, показалась какой-то ни о чем, хотя я имела представление о работе Нокса, которая там, собственно, разбирается. Я забила и пошла дальше.
Потом как-то так вышло, что эта статья стала периодически всплывать в разных местах, куда я заглядывала казалось бы совершенно случайно. Я попробовала снова, тот же результат, и решила, что я ее пока отложу и переводить ее надо дома, заглядывая в статью Нокса.
Ну, а теперь я взялась активно за Робертса, благодаря приобретенному журналу, посвященного ему. И там в журнале все начинается как раз с разбора этой статьи. И я решила, что пусть сначала будет статья. А следующим пунктом программы - первая часть истории Робертса.

Теперь. Статья пошла просто, как по маслу - все таки всему свое время. И можно сказать, что я получила от перевода определенное удовольствие, когда заглядывала, то в Нокса, то в разные рассказы.

Еще пара слов. Наверное, позже это выяснится, но у меня создалось впечатление, что статья написана несколько иронично, хотя по сути она оказалась очень важной вехой в Холмсиане . Причем, ведь и статья Нокса тоже написана полу-серьезно с упоминанием забавных имен , видимо, несуществующих исследователей. Робертс называет Нокса на старинный манер Ноксиусом, и это создает уже определенный не самый серьезный настрой, даже если потом речь идет о вещах серьезных.
Потом в конце это может быть не очень понятно - как Нокс, так и Робертс, упоминают об идее, что после хиатуса рассказы были не совсем подлинными, это был уже псевдо-Холмс и писал о нем псевдо-Уотсон. Такие витали идеи)

Работу Нокса я у себя выкладывала. Если кого-то заинтересует, это здесь morsten.diary.ru/p219721154.htm

Заметка по проблеме Уотсона

С.К. Робертс


НЕДАВНЯЯ ПУБЛИКАЦИЯ «Полного собрания рассказов о Шерлоке Холмсе»и «Сатирических эссе» Рональда Нокса предоставляет удобную возможность для краткого комментария к тезису, представленному в последней книге ученым Ноксиусом и озаглавленному “Обзор литературы о Шерлоке Холмсе.”
Блестящий, хотя и несколько поверхностный, обзор Ноксиуса работ его предшественников в этой области (Бэкнека, Заувоша, Пифф-Пуффа,мсье Папье-Маше и Ратцеггера), несомненно, имеет свои достоинства как введение к изучению "das Watsonische-chronologieprobleme" (Хронологической проблемы Уотсона), но вызывает некоторое удивление, что эта статья, впервые написанная в 1911 году, теперь публикуется без изменений и без ссылки, хотя бы в виде примечания, на исследования ученых более позднего времени. Нет упоминания, например, об интересной, хотя и не вполне убедительной теории, выдвинутой Рендаллом в 1917 году, чтобы объяснить некую непоследовательность в «Трех студентах».
Однако более серьезными являются вопиющие неточности в хронологической классификации «Приключений» и «Записок», подготовленной Ноксиусом (“Сатирические эссе”, стр. 155, 156) и основанной на"внутренних доказательствах, определенных или неявных". Давайте рассмотрим один или два примера безответственного обращения Ноксиуса с этими доказательствами:
Он пишет:
«К какому-то периоду 1888-го года мы должны отнести... «Приключения клерка»... и «Союз рыжих».»

читать дальше
Существует мало оснований для домыслов относительно даты любого из этих приключений, поскольку во втором абзаце «Приключений клерка» Уотсон недвусмысленно утверждает, что Холмс зашел к нему однажды июньским утром, когда он сидел и читал "Британский медицинский журнал». Поскольку ежемесячные журналы обычно читаются вскоре после их получения в начале месяца, вполне справедливым будет сделать вывод, что дело происходило не позднее 10 июня. О дате «Союза рыжих», Уотсон выражается еще более ясно: объявление о вакансии в «Союзе» появилось в «Морнинг Хроникл» 27 апреля 1890 года, а уведомление о его роспуске - 9 октября 1890 года. Вот вам и “какой-то период в 88-м году” Ноксиуса.
(2) Ноксиус помещает «Голубой карбункул», с какой-то экклизиастской неопределенностью, “где-то на Рождественской неделе”. Это не так серьезно, но в интересах точной науки, не следует оставлять без комментариев. В первом предложении Уотсон пишет, что навестил своего друга «на второе утро после Рождества».
(3) События “Медных буков”, по словам Ноксиуса, имели место "очевидно, до женитьбы Уотсона". Мы могли бы пожелать, чтобы Ноксиус не так сильно любил слово “очевидно”. А вот для нас очевидно, что во время этого дела Холмс упоминает о «Человеке с рассеченной губой» (июнь 1889 года - год после женитьбы Уотсона) как о прошлом деле.
Отдавая должное Ноксиусу, справедливо будет сказать, что во всей этой проблеме полным полно трудностей. Ни Кейбош, ни Повремютт, как нам кажется, не сталкивались с центральной проблемой – датой женитьбы Уотсона, здесь было бы неуместно рассматривать все доказательства, но одну или две из основных трудностей можно указать в интересах будущих исследований:

(1) Уотсон обручился в 1888 году (Знак Четырех).
(2) “Горбун” датирован "через несколько месяцев после" женитьбы, а «Морской договор» приписывается к “июлю, который следовал непосредственно” за женитьбой; но…
(3) «Скандал в Богемии», который категорически датируется 20 марта 1888 года, происходит после того, как женитьба “отдалила нас друг от друга» (Уотсона и Холмса). Длина или ширина этого течения, которое отнесло их в разные стороны, не уточняется, но за это время Холмс успешно выполнил поручение голландского королевского дома, и съездил в Одессу и обратно в связи с убийством Трепоффа. Уотсон узнавал об этих новостях только из газет.
Ноксиус помещает «Скандал в Богемии» между «Горбуном» и «Морским договором»; три этих приключения должны быть датированы, по его словам, “очевидно, в такой последовательности” - на каких основаниях, мы не смогли определить.
Вторжения Ноксиуса в сферу критического толкования не совсем удачны. Следуя Бэкнеку в его нападках на подлинность рассказов «Возвращения», он пишет:
«В "Пустом доме"... манекен...облачен в старый халат из мышиного цвета! Как будто мы забыли, что Холмс за один присест выкурил унцию шега, будучи одет в синий халат, когда распутывал темное дело «Человека с рассеченной губой».
Это звучит достаточно разумно, насколько это возможно; но следует опасаться, что Ноксиус забыл о том, что Холмс возлежал на диване в халате пурпурного цвета, когда решал загадку «Голубого карбункула»! Кроме того, "Голубой карбункул" относится к подлинным "Приключениям", а не к "Возвращению". Ноксиус должен, по крайней мере, отказаться от оттенков халата Холмса в качестве показателя каноничности.
Мы читали бы чисто литературную критику Ноксиуса с большим удовольствием, если бы наша уверенность в его учености не была поколеблена опасением, что его тексты не совсем уж вне подозрений.
Например, иллюстрируя чрезвычайно важное явление, известное исследователям как Шерлокизм, он цитирует два отрывка. Первый – это хорошо известный диалог из "Серебряного»

« -Позвольте обратить ваше внимание на странное поведение собаки в ночь преступления.
- Собаки? Но она вообще никак себя не вела.
- Это-то и странно, - сказал Шерлок Холмс.»

Вполне возможно, что Ноксиус обладает собственным филологическим авторитетом в отношении
того, что нам кажется совершенно недопустимым объединением. Мы не утверждаем, что провели полностью исчерпывающее исследование каждого текста Уотсона, но в тех изданиях, с которыми нам удалось ознакомиться, этот отрывок выглядит следующим образом:

«- Есть ли еще какой-нибудь момент, на который вы хотели бы обратить мое внимание?
- На странное поведение собаки в ночь преступления.
- Собаки? Но она никак себя не вела.
- Это-то и странно, - заключил Шерлок Холмс.»

Вставка совершенно лишнего «вообще» и замена прозаическим «сказал» более колоритного «заключил» не являются веским аргументом ни в пользу лингвистической точности, ни в пользу благозвучного выражения.
Второй пример еще более примечателен. Никакой ссылки не приводится, но “очевидно” она взята без проверки из заведомо ненадежной «Коллекции» Ратцеггера; и, если мы не ошибаемся, это цитата, или, скорее, опрометчивое искажение, из "Ноги дьявола" - история, которая, по собственной гипотезе Ноксиуса, должна быть исключена из Канона.
Вся в целом проблема состава последних сборников («Его прощальный поклон и «Архив») выходит за рамки статьи Ноксиуса, хотя и требует лишь небольшой доли критической проницательности, чтобы разглядеть основные свидетельства работы второго -и, возможно, третьего Уотсона.
Здесь можно сослаться на один хронологический момент. В “Деле необычной квартирантки” "Уотсон-писатель" записывает, что Шерлок Холмс активно практиковал в течение 23 лет. Теперь дата "Этюда в багровых тонах" установлена как 1879 год (так в оригинале). Двадцать три года после этой даты подводят нас к 1902 году, и все же "Человек на четвереньках" явно датирован 1903 годом. Далее, действие этого приключения разворачивается в Кэмфорде, университете, знакомом читателям саги Фаррара, но неизвестном подлинному Уотсону. Наконец, более поздние составители проявляют любопытную небрежность даже в простом вопросе о географических названиях. Приключение, в котором псевдо-Холмс совершил свой “последний выход”, описано в предисловии и в оглавлении как “Приключение в аббатстве Шоскомб”, но в тексте мы находим “ Шоскомб-Олд-Плейс”. Подобные мелочи могут представлять интерес для любителя апокрифы , но хочется надеяться, что серьезные исследователи направят свою энергию на выяснение главных проблем уотсоновской хронологии, сложности, о которой мы попытались дать лишь общее представление.

9

940 Буэна Парк Террас

Чикаго

16 декабря 1931 года

Дорогой Бриггс,

Этой машине нужна новая лента. Несомненно, вы, так или иначе, придете к такому выводу. Но все равно спасибо за ваше великодушное письмо. Мне действительно очень нужен ваш материал. Единственное, что сейчас удерживает меня от книги о Холмсе, то это различного рода дела, которые нужно сделать в первую очередь. Я все еще очищаю пространство, но искренне верю, что пройдет совсем немного времени, и я действительно смогу написать эту книгу.
А тем временем, вы сделаете эту «главу в форме письма»? Я был бы этому очень рад. И, конечно, чем длиннее она будет, тем лучше. Все, что только придет вам в голову – воспоминания, и если хотите – изобретения; но воспоминания уж точно. Присылайте также все, что только, по вашему мнению, может иметь интересное отношение к теме, в виде писем, заметок или чего-то еще, и я гарантирую, что придам всему этому соответствующую форму. Вы, мой дорогой сэр, фигура в моей истории. Не будете ли вы слишком уж возражать против своей фотографии, скромно притаившейся где-то в середине книг? Лично я хотел бы, чтобы она была там. Я надеюсь, вы согласитесь.
Что касается упомянутых вами иллюстраций, никогда ранее не публиковавшихся, — я рад им больше, чем могу выразить словами. Как мне их получить? Сейчас мой план состоит в том, чтобы, с Божьей помощью, приступить к работе над книгой с первого же дня этого года; и, начав, я думаю, что смогу довести ее до конца, если материал будет под рукой. Мой собственный материал достаточно упорядочен в моем сознании. В одной главе будет немного расширена статья, о которой вы знаете, — "Настоящий Шерлок Холмс". Я планирую сделать книгу серией статей — на каждую придется по главе, но каждая будет завершенной сама по себе — посвященных различным аспектам бессмертной темы. Мне кажется, что таким образом я добьюсь наилучших результатов и избегу повторений и путаницы. Затем я могу закончить ее, если необходимо, одним или двумя приложениями — у каждой подлинно научной книги есть некоторое количество приложений. В большинстве из них, вообще-то, есть несколько страниц опечаток, но я надеюсь избежать этой особенности пресловутого magnum opus.
читать дальше
Кто такой Х.У. Белл?* Вы знаете? Есть ли у вас какие-нибудь предположения, в какой форме книгу — и какого рода? - он планирует выпустить? Видит бог, у меня нет ни малейшего желания копировать его или даже красть идею, но я хотел бы избежать написания точной копии книги, которая, как я понял из вашего письма, с достаточной вероятностью появится раньше моей. Был некогда некий Ховард Уилфорд Белл, который был издателем. Возможно, это и есть тот самый человек. Не слышал о нем много лет. Вероятно, все это время он коллекционировал "Шерлокиану", готовясь выпустить свою книгу.
Каково ваше представление о названии для нашей книги? Имя Шерлока Холмса, очевидно, должно фигурировать в названии; однако "Книга о Шерлоке Холмсе» или «Шерлок Холмс: его книга» или что-то в этом роде могут навести публику на мысль, что это еще одно репринтное издание антологии рассказов. Возможно, подойдет «Все о Шерлоке Холмсе». Или «Жизнь и литература Шерлока Холмса» - последнее отдаленно затрагивает идею Библиографии, которая, конечно, должна быть туда включена.
С нетерпением жду вашего письма. Простите мою собственную медлительность. Я занят до чертиков. Совсем недавно я взялся за еженедельную статью для «Херст Синдикат». Это довольно забавно - высказывать свое мнение по любому вопросу, который в нее входит, но это также очень много работы, когда это лишь малая часть того, что нужно сделать. Слава богу, новый детективный роман закончен. Я пытаюсь выпускать его частями перед тем, как передать в «Дублдэй». Снова Уолтер Гост. Он вас вообще интересует?
Наилучших вам пожеланий и еще раз спасибо за все. Я глубоко и от всего сердца ценю все, что вы намерены сделать для меня в отношении этой книги, которая, думаю, упрочит за нами звание выдающихся шерлокианцев – как бы там ни было.

Искренне ваш

Я немедленно напишу Джиллетту

***
Примечания

Еще один значительный перерыв в сохранившейся переписке.

*Гарольд Уилмердинг Белл (1885-1947) был бостонским археологом и профессором. Одержимый шерлокианец, по его собственному признанию, несколько лет проживший в Англии после Первой Мировой войны, он стал первопроходцем в Высшей Критике. Книга, о которой идет речь, и в отношении которой Старретт некоторое время боялся, что она предвосхитит его собственную , это книга Белла «Шерлок Холмс и доктор Уотсон: хронология их приключений» (Лондон:Констебль, 1932) Тогда как Старретт и Бриггс недоверчиво относились к идее хронологии Канона, опыт Белла в археологии приучил его терпеливо выискивать мельчайшие доказательства, необходимые, чтоб воссоздать ее, и собрать в единую мозаику разрозненные детали, чтобы сформировать единое целое. Книга Белла привлекла критическое внимание к идентификации Бриггсом дома 221б, с которой Белл был не согласен.
В 1934 году Белл опубликовал «Baker Street Studies»(Исследования Бейкер-стрит), первый сборник эссе Шерлокианы (куда вошли две его собственные работы «Хронологический анализ «Знака четырех» и «Заметка о ране доктора Уотсона»). Туда вошло также, наряду с такими авторами, как Рональд Нокс, Дороти Сейерс и С.К. Робертс, эссе Старретта «Необычные приключения Марты Хадсон», которое позже Старретт включил в выпущенное Чикагским университетом в 1960 году издание «Частной жизни Шерлока Холмса».
Белл, Старретт и Бриггс , (не говоря уже о Стиле и Джиллетте) присутствовали на первом ежегодном обеде BSI, состоявшемся в Нью-Йорке 7 декабря 1934 года, но Белл – единственный среди американских шерлокианцев, кто посетил также и учредительный обед Лондонского Общества Шерлока Холмса. Позже Белл способствовал основанию «Пестрой ленты Бостона», второго филиала Общества BSI в 1940 году.


10

19 декабря 1931 года


Мой дорогой Старретт,

Я чертовски ненавижу быть надоедливым типом, но газетчики делают из меня такового. На самом деле это не моя вина. При обычных обстоятельствах я почти благопристоен.
Человек из "Глоб" — Пит, и человек из "Пост" — Джон, приходят ко мне домой, пьют мое виски с содовой — и спорят о публикации моих заметок. Гильдия художников хочет провести неделю Шерлока Холмса, и им нужны все мои оригиналы. Это означает только то, что материал будет сфотографирован, опубликован в одной из газет, и если я когда-нибудь захочу его переиздать, он будет заблокирован авторским правом.
Будучи сам англичанином*, я не понимаю, почему это должно быть передано прессе или ограничено местным населением. Конечно, реклама в родном городе для меня много значит, и может что-то значить для местной репутации. Для вас это ваше хобби — писать. Если вы думаете, что хотите этого — прекрасно. Ни в одной газете, ни в одной гильдии об этом не будет сказано ни слова.
Что касается Белла, то я ничего о нем не знаю. Естественно, прочитав Ш.Х., я сделал несколько выводов, которые могут быть совершенно неверными. Но я скажу вам только одно: я испытываю тайное воодушевление от того, что смогу снабдить вас материалом, о которых его философия и не мечтала. Вместо того, чтобы снабдить вашу книгу двумя — как, кажется, я уже говорил, — я даю вам, скажем, десять иллюстраций, которых поклонники Холмса никогда не видели! Не так уж плохо, а?
Менее получаса назад я узнал, что, возможно, удастся получить около десяти новых историй о Шерлоке, о которых опять-таки читающая публика ничего не знает.
Но эта книга не НАША. Это все ВАШЕ.
Пусть Белл делает, что хочет. На НАШЕЙ МЕЛЬНИЦЕ много нового зерна.
Ни в коем случае не спешите. Я попрошу Стила сделать фронтиспис. Разве не было бы необычно иметь иллюстрацию, на которой Старина делает подкожную инъекцию своего 7%-ного кокаина? Старый добрый раствор кокаина?
По крайней мере, это было бы что-то новенькое!
Единственное, что меня беспокоило, - это огромное давление в отношении "Записок Холмса".
Придется прервать это, потому что на столе лежит пациент.

Искренне Ваш,

***
Примечание

*«Будучи сам англичанином» - предположительно Бриггс имел в виду, что был англичанином по темпераменту и вкусам. Он родился в Айове, получил высшее образование в Сент-Луисе, поступил в Чикагский университет и получил степень доктора медицины в медицинском колледже Сент-Луиса в 1910 году.



11

940 Буэна Парк Террас

Чикаго

21 декабря 1931 года

Мой дорогой Бриггс—

Я хотел бы знать, не найдется ли у вас времени раздобыть для меня кое-какие материалы, которые, я думаю, можно найти в вашей публичной библиотеке - в связи, конечно, с моей книгой о Холмсе. Вы знаете, каковы мои планы, и смогли бы сделать разумный выбор; к сожалению, я не могу сам приехать в Сент-Луис. Я был бы вам очень признателен, и ваша собственная любовь к Шерлоку, я думаю, сделала бы это приятным занятием. Не могли бы вы обсудить этот вопрос с доктором Бостуиком — предполагая, что у вас найдется время для этой работы? Я пишу ему с этой почтой, спрашивая, можно ли вам свободно пользоваться архивом. Со всеми наилучшими пожеланиями.

12

21 декабря 1931 года

Дорогой Старретт,

Работа Белла, безусловно, выйдет из печати раньше вашей. В этом нет никаких сомнений. Есть только два момента немного тревожного характера, которые он мог открыть: (1) Открытие старой книги Бэнгса ,(2) Открытие коллекции иллюстраций Рассела. Существование этой последней настолько неизвестно широкой публике, что я не верю, что он когда-либо слышал о них, а если и слышал, то мог бы их найти. Мое собственное предчувствие таково, что они у нас будут.
Я написал доктору Бостуику, хранителю публичной библиотеки Сент-Луиса. Чтобы получить нужный мне материал, Библиотеке придется оказать мне некоторые любезности, которые обычно не предоставляются. Мне нужно будет получить разрешение свободно разгуливать по их архивам, где они хранят журналы и газеты тридцатилетней давности, и мне, несомненно, понадобятся услуги стенографа и фотографа.
После того, как Дойл убил Холмса – или пытался с большим трудом это сделать – в «Последнем деле», он для забавы передал Героя Д.К. Бэнгсу и Д.К. принял его предложение. Лично я думаю, что публикация всех практически неизвестных рассказов о Холмсе завоюет популярность этой новой книге Бэнгса! Если в дополнение мы сможем получить пачку иллюстраций Расселла, некоторые мои иллюстрации авторства Стила и несколько рисунков Сидни Пейджета из Лондона – наши фотографии Пустого дома, Почтового отделения на Уигмор-стрит, Скотланд Ярда, общий вид Бейкер-стрит и т.д.- то это был бы еще один небольшой взрыв, который , как выстрел, произведенный сражающимся фермером, был бы слышен на небольшом расстоянии.
Книга была бы очень неполной без небольшой главы о Джиллетте, и что может быть прекраснее, чем иметь ее в виде письма с некоторыми его старыми воспоминаниями.
Письму Фредерика Дорра Стила можно было бы посвятить другую главу. Он мог бы многое рассказать о своих связях как с Джиллеттом, так и с Дойлом, а также с «Колльерс». Было бы здорово, если бы в книге была фотография и его и его студии. И Пейджет, и Рассел мертвы. И ничем не помогут. Бэнгс умер во Франции, но его призрак может продолжать работу. Он мог бы продолжить и приложить к делу«Тайны бриллиантовой запонки Пинкхэма». Авторские права на все старые материалы заплесневели и рассыпались в пыль.
Это всего лишь несколько предложений, которые нужно просто обдумать. По ходу дела нам попадется что-нибудь еще.
Кстати, не оставите ли для меня автограф на экземпляре "МЕРТВЕЦА ВНУТРИ"?

Искренне Ваш,


13

21 декабря 1931 года

Дорогой Старретт,

Посылаю Вам этим вечером, авиапочтой, специальной доставкой, две старые иллюстрации Ш.Х. 33-летней давности. Это работы Эдварда Пенфилда. Есть три из них: 1: Доктор Уотсон смотрит из окна Бейкер-стрит. 2:Переодетый Ш.Х. 3: Ш.Х. дает двум мальчикам леденцы .
Третий еще не скопирован.
Кроме того, есть текст "Тайны бриллиантовой запонки Пинкхэма".
Спасибо за письмо Бостуику. Я сам написал ему, чтобы он разрешил мне свободно покопаться в архивах. Разрешение получено. Однако чем больше на него давят, тем больше шансов получить особые знаки внимания.
Много лет назад мне захотелось выяснить, где и когда Холмс раздобыл эту забавную двухкозырку. Я доставил обслуживающему персоналу чертовски много хлопот, прежде чем нашел нужную мне информацию. И на этот раз, черт возьми, мы сэкономим уйму времени, исключив все эти письменные запросы на книги.
Пришлите мне набросок того, что вы предлагаете включить в новую работу. Какие главы, какие иллюстрации. Этот способ может обеспечить вам более разумное сотрудничество.

Искренне Ваш,

14

Декабрь 1931 года

Дорогой Бриггс—

Возможно, это могло бы послужить иллюстрацией к «Этюду в багровых тонах» — Соединенные Штаты Брета Гарта, из которого, боюсь, большинство английских писателей черпали свои впечатления об этой стране — даже старый добрый А.К.Д., до того, как он стал добрым и старым.


15


940 Буэна Парк Террас

Чикаго

25 января 1932 года

Дорогой Бриггс—

После долгих душевных терзаний я, наконец ,приобрел экземпляр "Этюда в багровых тонах" 1888 года — первое издание, вышедшее отдельным томом; ему предшествовало появление в рождественском ежегоднике «Битонс» за 1887-88 годы, — который также у меня есть. Господи, но их так трудно найти! Но у книги — нашей книги — в любом случае будет прекрасная и компетентная библиография. Сейчас я делаю все, что в моих силах, чтобы узнать о пародиях, бурлесках и т.д., И собираю некоторые из них.
Я надеюсь, что ваша работа не превратилась для вас в кошмар. Должно быть, это очень утомительная работа, и с вашей стороны очень благородно взяться за нее.
Джиллетт, к сожалению, пишет, что конверт упакован в его летнем доме, и его невозможно достать! Но я возобновлю свою атаку, когда он снова будет в Коннектикуте.
Со всеми наилучшими пожеланиями.

Искренне ваш

Как-то, в самый разгар застоя, Смоктуновскому предложили написать статью о Малом театре, где он в ту пору играл царя Федора Иоанновича, — статью, ни больше ни меньше, для «Правды». Ну, он и написал о Малом театре — некоторую часть того, что он к этому времени о Малом театре думал.
А думал он о нем такое, что вместо публикации, через несколько дней, Смоктуновского попросили зайти на Старую площадь, к Зимянину.
Справка для молодежи: на Старой площади располагался ЦК КПСС (сейчас там, по наследству, наводит ужас на страну Администрация президента), а Зимянин был некто, наводивший симметричный ужас при советской власти.
По собственным рассказам Иннокентия Михайловича, когда он вошел в кабинет и навстречу ему поднялся какой-то хмурый квадратный человек, артист сильно струхнул. Но это был еще не Зимянин, а его секретарь. И кабинет был еще не кабинет, а только предбанник.
Зимянин же оказался маловатого роста человеком — совсем малого, отчего Смоктуновскому стало еще страшнее.
— Что же это вы такое написали? — брезгливо поинтересовался маленький партиец. — Мы вас приютили в Москве, дали квартиру, а вы такое пишете…
читать дальше
Член ЦК КПСС был настроен основательно покуражиться над сыном Мельпомены, но тут на Смоктуновского накатило вдохновение.
— Пишу! — заявил вдруг он. — Ведь как учил Ленин?
— Как? — насторожился Зимянин.
Тут бывший Гамлет распрямился во весь рост и выдал огромную цитату из Ленина. К теме разговора цитата имела отношение самое малое, но факт досконального знания совершенно выбил Зимянина из колеи.
— Это из какой статьи? — подозрительно поинтересовался он, когда первый шок прошел.
Смоктуновский сказал.
Зимянин подошел к книжному шкафу с первоисточниками, нашел, проверил — и, уже совершенно сраженный, снова повернулся к артисту:
— Ты что же это, наизусть знаешь?
— А вы разве не знаете? — удивился Иннокентий Михайлович, и в голосе его дрогнули драматические нотки. Мол, неужели это возможно: заведовать идеологией и не знать наизусть Владимира Ильича?
Агентура донесла, что вскоре после этого случая Зимянин собрал в своем кабинете всю подчиненную ему партийную шушеру и устроил разнос: всех по очереди поднимал и спрашивал про ту цитату. Никто не знал.
— А этот шут из Малого театра — знает! — кричал член Политбюро.
…Смоктуновский с трудом отличал Маркса от Энгельса — но как раз в ту пору озвучивал на студии документального кино фильм про Ильича, и в тексте был фрагмент злосчастной статьи.
Профессиональная память — полезная вещь.
©️ Виктор Шендерович