Университетская карьера Холмса – Новый взгляд

Перси Меткалф

Я выражаю свой интерес к этому вопросу выдвижением некоторых моих собственных идей – основанных на моей статье «Оксфорд или Кембридж или и то и другое?», опубликованной Эдгаром Смитом в «Рождественском ежегоднике Baker Street Journal 1956 года».

Дела, к которым я отсылал своих читателей, это «Глория Скотт», «Обряд дома Месгрейвов», «Три студента», «Пропавший регбист» и «Человек на четвереньках». В первых двух нет упоминания Оксфорда или Кембриджа; «Три студента» с их упоминанием «квадрангла» предполагают, что действие происходит в Оксфорде; тогда как «Пропавший регбист» не представляет никаких трудностей: Кембридж. «Человек на четвереньках» - вполне возможно тоже: и в этом, как сказал сэр Сидни Робертс, состоит вероятный ответ (полагая что, в 1870-е Холмс скорее всего посещал либо Оксфорд, либо Кембридж, нежели какой-то провинциальный университет)

Весьма существенно, что ни в одном из этих дел Холмс не утверждает с полной определенностью, в каком университете или колледже он учился – можно подумать , что при обсуждении с Уотсоном первых двух ранних дел какой-то конкретный ключ к разгадке был опущен – или Уотсон намеренно по каким-то собственным причинам или по желанию Холмса не сказал о нем? Обычно комментаторы группируют все эти дела вместе, но я предлагаю рассмотреть их по отдельности, а затем подвести общий итог.

Глория Скотт

Так как «Глория Скотт» была первым делом, в котором Холмс был привлечен к расследованию, я начну с него. Виктор Тревор был единственным другом, который появился у Холмса «в течение двух лет, которые я провел в(at) колледже». На мой взгляд, это очень важная фраза, ибо Уотсон передает здесь слова Холмса «два года» и «в», т.е.at , а не in college; и два года только в этом колледже. У мисс Сейерс была весьма изобретательная теория, что «at» было ошибочно написано вместо «in»: что в Оксфорде новичкам тут же отводились комнаты в колледже – где они проживали два года и только на третий год учебы могли переехать в комнаты где-то в городе.



Соответственно, бульдог Тревор должен был укусить Холмса, когда он был уже на третьем курсе; в то время как в Кембридже совершенно противоположные обычаи — проживание в городе в течение первого, а иногда и второго года обучения, затем на третий год - в колледже. Она предполагает, что на самом деле Холмс сказал Уотсону следующее: "Он (Тревор) был единственным другом, которого я приобрел за первые два года учебы в Кембридже, когда я жил вне территории колледжа’. Уотсон, либо тогда неправильно это понял, либо сделал поспешную почти стенографическую запись «Единственный друг — два года вне колледжа». Однако я думаю, что, если вспомнить обстоятельства, при которых это дело было рассказано Уотсону, зимним вечером, в тишине гостиной дома 221 б по Бейкер-стрит, будет верным предположить, что Уотсон записал именно то, что сказал ему Холмс. Когда учившийся в университете человек говорит «at college», он имеет в виду время пребывания в этом конкретном колледже университета. Следовательно, ко времени действия «Глории Скотт» Холмс пробыл в университете только два года. Поскольку познания Холмса в химии были "глубокими", это может быть, как предполагает мистер Т. С. Блейкни, указанием на Кембридж, особенно, учитывая присутствие Тревора, жителя Норфолка, не имеющего, по-видимому, никаких связей ни с Оксфордом, ни с Кембриджем, за исключением того, что его "школа", вероятно, выбрала бы Кембридж, как географически более близкий к его дому университет. Полагаю, практически несомненно, что Холмс был стипендиатом — в этом случае он все время жил бы в колледже, если бы был выпускником Кембриджа, и я предполагаю, что в Оксфорде действует аналогичное правило.

Что касается бультерьера, то ничто не мешало Тревору держать пса где-то поблизости, хотя он и жил «в колледже». Он мог вцепиться в лодыжку Холмса на территории колледжа, или последнему, возможно, пришлось переходить дорогу, чтобы дойти до церкви, поскольку он был студентом колледжа, здания которого расположены по обе стороны дороги. Далее, хотя общительному студенту может показаться странным, что Холмс "целыми днями хандрил в своих комнатах и не имел никаких спортивных пристрастий, кроме фехтования и бокса" , следует помнить, что он не был "типичным студентом - он был уникальным". Поэтому я выдвинул предположение, что Холмс и Виктор Тревор были членами одного колледжа, поскольку Тревор-старший называет Холмса «другом своего сына по колледжу». Утверждение мисс Сэйерс о том, что Холмс изучал курс естественных наук, является наиболее убедительным, если учесть его содержание, поскольку, по ее словам, "это почти равносильно окончательной презумпции факта".

Другим интересным моментом в данном случае является фактическая местность Донниторп. Нам говорят, что это к северу от Лэнгмера в краю Бродз, где можно было отлично поохотиться на диких уток на болотах и замечательно порыбачить . Но ни Донниторпа, ни Лэнгмера на самом деле не существует. Холмс, который говорил о них, естественно, уклонялся от ответа относительно фактического местонахождения дома своего друга. Возможно, тут поможет имя врача, который лечил старого мистера Тревора — Фордхэм — это же имя носит деревня недалеко от Даунхэм Маркет в болотистой местности (Fens), хотя Бродз находится в треугольнике Норвич -Грейт-Ярмут -Норт-Уолшем. Где бы на самом деле ни находился Донниторп, в 1870-х годах Холмсу почти наверняка пришлось бы ехать через Кембридж, чтобы добраться туда, поскольку университетский городок находился на главной магистрали из Лондона (Ливерпуль-стрит) в Эли, Норвич, Ярмут и Кромер. Таким образом, независимо от того, принимаем ли мы Кембридж в качестве места действия дела "Глории Скотт" или нет, Холмс должен был быть хорошо осведомлен о его окрестностях, а также о равнинной местности Кембриджшира и болотистой местности в целом, вопреки тем выводам, что можно сделать в «Пропавшем регбисте».

Обряд дома Мегрейвов

Следующее дело в данном контексте – «Обряд дома Месгрейвов». Все без исключения из тех, кто занимался исследованием университетской карьеры Холмса, предполагали, что Тревор и Месгрейв учились в одном университете, если не в одном колледже. Но доказательства этого ни в коей мере не являются убедительными. В "Глории Скотт" Тревор был единственным другом Холмса, а Месгрейв совсем не упоминается. Точно так же Холмс в своем рассказе о Месгрейве не упоминает о Треворе, и если бы все трое действительно учились в одном университете, можно было бы ожидать, что Холмс заметил бы что-то вроде этого: "После ухода Тревора, я познакомился с Месгрейвом". Хотя и очевидно, что у этих двух молодых людей не было ничего общего, один (Тревор) был "сердечным и жизнерадостным", а другой (Месгрейв) - "тихим и сдержанным", они не обязательно учились в разных университетах или даже в разных колледжах, хотя замечания Холмса об этих двух студентах заставили меня признать, что так оно и было. Мы знаем, что это совет Тревора старшего впервые заронил в голову Холмса идею о том, что из своих исключительных способностей он может сделать профессию: " по-моему, все сыщики – как реальные, так и вымышленные - по сравнению с вами младенцы. Это - ваше призвание, можете поверить человеку, который кое-что повидал в жизни. " Затем давайте скажем, что Холмс уже два года изучал курс естественных наук, и, поскольку мы знаем, что он не получил диплома ни в одном из университетов, то ничто, на мой взгляд, не мешало ему поступить в Оксфорд, чтоб закончить свое образование. Ученая степень была ему больше не нужна, поскольку он определился со своей будущей карьерой и последовал совету Тревора старшего. Если бы он захотел избрать какую-то профессию, то был бы вынужден продолжить обучение, особенно если , как я уже сказал, он был стипендиатом своего колледжа. Для стипендиата было бы трудно изменить курс обучения, пройдя его уже на две трети. Конечно, существует проблема, примет ли Оксфордский колледж, в том числе и в качестве стипендиата того, кто не закончил предыдущий курс обучения. Но я хочу выдвинуть предположение, что Холмс не был стипендиатом в Оксфорде (но я ни на секунду не собираюсь утверждать, что уровень образования в Оксфорде – сейчас или был прежде, - выше чем в Кембридже!).

У Месгрейва был домашний учитель, и, следовательно, он не посещал подготовительную или, как бы добавила мисс Сейерс, частную школу. Если это не так, то он учился бы в Итоне, Хэрроу или Винчестере, вероятнее всего в первом. И если он был выпускником Итона, то в Кембридже есть только три колледжа, из которых в то время мог бы выбирать такой человек, как Месгрейв: Кинг, Магдален и Тринити. Первые два были тогда практически эксклюзивны для выпускников Итона – Кинг – для стипендиатов, а Магдален, в котором было мало стипендий и они были не слишком велики – для богатых бездельников. Тринити был комбинацией первых двух.



Но исходя из слов Холмса в «Пропавшем регбисте», я не думаю, что он учился в Тринити. Сторонники Оксфорда единодушно указывают на Крайст Черч, как наиболее вероятный колледж – «склонность, к которой не может придраться ни один выпускник Кембриджа» - как сказал сэр Сидни Робертс. Если процитировать Уотсона, у Холмса были основательные практические знания английских законов (под которыми, я полагаю, он подразумевал английское общее право)и огромные знания сенсационной литературы. Это предполагает официальное изучение права, а не зубрежку непрофессионала. Поэтому не исключено, что, приняв решение относительно своей будущей карьеры, Холмс покинул Кембридж, не получив ученой степени, и отправился в Крайст Черч, чтобы сдать экзамен на степень бакалавра, хотя так и не удосужился ее получить. Возможно ли, что так как, что у него не было стипендии, денежные средства семьи иссякли, или, что Майкрофт еще недостаточно хорошо обосновался на государственной службе, чтобы дать ему взаймы? Это были бы три экзамена — по иностранному языку (французскому или немецкому), праву (с акцентом на криминальную составляющую) и одной из естественных наук. ‘Greats’(выпускные экзамены на степень бакалавра искусств по классическим языкам и философии) его бы не заинтересовали.



Если это предположение верно, то хотя он технически был новичком, в реальности Холмс был бы студентом третьего курса и как таковой, вероятно мог бы сойтись с Месгрейвом, который в то время тоже был третьекурсником. Это тем более вероятно, что студенты в университете строго придерживались общества своих однокурсников (обычай, который был смягчен только после двух мировых войн, когда возраст первокурсников мог варьироваться от 18 до 26 лет). Мы можем предположить, что Холмс применял этот принцип на практике, и что " в последние годы моего пребывания в университете там немало говорили обо мне и моем методе "; то есть он несколько перерос свою сдержанность и стал более общительным, поскольку еще в университете у него было более чем поверхностное знакомство с Месгрейвом: " Время от времени нам случалось беседовать, и, помнится, всякий раз он живо интересовался моими методами наблюдений и выводов ".

Три студента

Этот случай произошел в 1895 году, примерно через 20 лет после того, как Холмс закончил университет. Холмс и Уотсон провели несколько недель в университетском городке, о котором идет речь (Оксфорд в то время считался большим городом, Кембридж – университетским городком), когда Хилтон Сомс пришел к ним со своей проблемой. Я склонен думать, что Сомс был другом Уотсона, поскольку последнему были известны его манеры, а Холмс поначалу не хотел браться за это дело. Не исключено, что два друга не раз обедали за преподавательским столом в колледже Св. Луки в качестве гостей Хилтона Сомса, после чего проводили время в комнатах своего хозяина. Этим можно было бы объяснить (если нужно таким образом освежить память) откуда "проницательный наблюдатель" знает о том, что в комнатах колледжа были двойные двери (как еще можно было "показать, что вход воспрещен"?) — обычное явление как в Оксфорде, так и в Кембридже. К 1895 году Холмс стал человеком, известным всей стране, поэтому было естественно, что Сомс сразу же обратился к нему. Теория мистера Брэнда о том, что Холмс знал количество магазинов канцелярских принадлежностей в Оксфорде и окружающую местность, не убедительна, поскольку, независимо от того, учился он в Кембридже или нет, среди тех недель, проведенных за изучением хартий – в Бодлеанской библиотеке? – должно было остаться какое-то время для неспешных прогулок по городу. Еще одним необычным моментом в этом деле является поведение Сомса — он знал, что трое претендентов на стипендию Фортескью живут в одном здании с ним (что само по себе является экстраординарным совпадением), и все же он оставил гранки лежать открытыми на своем столе, хотя перед уходом запер дверь. Теперь в Кембридже всегда есть дубликаты документов, подготовленные на случай такой возможности. Они печатаются только за ночь до экзамена — в Оксфорде наверняка действует аналогичная схема, поэтому трудно понять, почему он тихо "не совершил подмены ", предварительно уведомив о случившемся своих коллег-экзаменаторов. Возможно, он думал, что это нанесет ущерб репутации его колледжа?

Это правда, как предполагает сэр Сидни Робертс, что Холмс совершенно естественно говорит о четырехугольном дворе (квадрангле), но то же самое делает и Уотсон. Они, должно быть, слышали это слово бесчисленное количество раз за недели своего пребывания здесь. Тем не менее, я склонен думать, что местом действия «Трех студентов» был Оксфорд.

Мистер Т. С. Блейкни в своем примечании к моему первоначальной статье в Рождественском ежегоднике B.S.J. за 1956 год (S.H.J. Vol. 4. № 1. стр. 14 — “Местность «Трех студентов”) ясно показал в пункте ‘Хартии’, что Оксфорд в 1895 году был бы наиболее вероятным центром для изучения древних хартий. (Я в долгу перед ним.)

Пропавший регбист

Это дело не представляет проблемы с точки зрения определения места действия — именно замечания Холмса о Кембридже убедили и Гэвина Брэнда, и сэра Сидни Робертса в том, что он никогда не учился в этом университете. Прежде чем обсуждать это более подробно, я хотел бы привязать это дело к определенному году. Наиболее полезной подсказкой является счет в университетском матче по регби и тот факт, что Холмс надеется, что доктор Армстронг окажется достойным преемником профессора Мориарти (т.е. это уже после 1893 года). Мистер Блейкни предполагает 1898 год (февраль); мистер Белл, 1897 год (февраль); мистер Брэнд, 1897 год. «The Blues Handbook», опубликованный в 1900 году, дает следующую информацию за 1893 год: Оксфорд выиграл в 1893 году (1:0), в 1896 году (9: 8) и в 1897 году (2:0). Игра 1894 года закончилась вничью, Кембридж выиграл в 1895 (1:0), и 1899 (2 гола и 4 попытки - ноль). Все игры были сыграны в Queen's Club. Можно было бы ожидать, что Уотсон, сам первоклассный игрок, правильно подсчитает счет, но это соответствует только игре 1898 года, которую выиграл Кембридж. Я склонен думать, что речь идет именно об игре 1897 года. Все вышеупомянутые игры были сыграны в первую или вторую неделю декабря после окончания полного семестра. Следовательно, вероятной датой этого дела является не февраль 1897 года, как хотел бы убедить нас Уотсон, а декабрь 1897 года — примерно за шесть лет до того, как Уотсон опубликовал это дело в «Стрэнд Мэгэзин». Холмс, если моя теория верна, покинул Кембридж примерно за 20 лет до того, как имело место это дело. С тех пор он побывал в Оксфорде и как студент и с целью расследования. Он не был идеальным студентом, и его нельзя было назвать лояльным выпускником — для этого он был слишком исключительной личностью. Он провел два года в Кембридже, слоняясь по своим комнатам, отрабатывая свои метод мышления, и, таким образом, нет причин, по которым он должен был назубок знать деревни вокруг Кембриджа, конечно, за исключением, Трампингтона и Грантчестера. Но, конечно, с раскрытой картой «Орднанс», задача не должна была быть слишком сложной. Что он должен был быть знаком с ландшафтом болот, я уже упоминал при обсуждении "Глории Скотт" - это Уотсон был не осведомлен в этом отношении.



Как указал сэр Сидни Робертс, выражение «running down» в Кембридж весьма существенно; но еще более странен тот факт, что ни Овертон, ни Холмс не упоминают станцию «Ливерпуль стрит» - более быструю и прямую дорогу в Кембридж, чем с вокзала Кингс Кросс. Когда два друга прибыли в Кембридж, семестр был окончен и город был безлюдным, только те, кто остаются в нем по окончании семестра, могут понять, каким пустым и , возможно, негостеприимным может быть университетский город в такое время. Так что в замечаниях Холмса по этому поводу не обязательно есть что-то роковое.

Человек на четвереньках.

Это дело датировано 1903 годом. Кэмфорд снискал расположение Холмса. «В гостинице "Шахматная Доска", если мне память не изменяет, очень недурен портвейн, а постельное белье выше всяких похвал. Право же, Уотсон, наша судьба на ближайшие несколько дней складывается куда как завидно.» Я могу подписаться под подобным же отзывом о «Митре» в Оксфорде.



В начале своего отчета Уотсон говорит нам о том, что неприятный характер этого дела требует соблюдать известную сдержанность и осмотрительность: мы можем поздравить его с тем, как удачно он с этим справился. Сперва я подумал, что Холмс мог слышать лекцию профессора Пресбери; но очевидно последний был совершенно ему незнаком. Странно также, что дом Пресбери был неизвестен Холмсу: можно было бы ожидать, что доктор Беннетт дал адрес, когда так подробно описывал дом профессора (или это еще одна иллюстрация такта Уотсона?)Поездка вдоль ряда старинных колледжей предполагает либо Хай-стрит в Оксфорде, либо Тринити-стрит в Кембридже. Когда я перечитал этот случай еще раз, мне в голову пришло еще одно решение: если бы можно было идентифицировать любой университет с кафедрой физиологии, а также с кафедрой сравнительной анатомии, то вопрос, наконец, был бы решен. Исторические реестры как Оксфорда, так и Кембриджа до 1910 года показывают, что в обоих университетах были кафедры физиологии — Оксфордская кафедра была основана в 1877 году, ее патроном с 1885 по 1912 год был Фрэнсис Готч, магистр медицины, научный сотрудник Мертона; Кембриджская - в 1883 году, когда ее первый патрон, сэр Майкл Фостер, научный сотрудник Тринити, оставался профессором до 1903 года. В Кембридже нет кафедры сравнительной анатомии как таковой, но в 1866 году была основана Кафедра зоологии и сравнительной анатомии, ее первый патрон, Альфред Ньютон, А. М., из Магдален колледжа, все еще был профессором в 1903 году. С другой стороны, в Оксфорде в 1903 году существовала кафедра сравнительной анатомии, которую с 1899 года возглавлял У. Ф. Р. Уэлдон, магистр медицины из Мертона, некогда служивший в колледже Святого Иоанна, в Кембридже. Эта кафедра, первоначально основанная как кафедра человеческой и сравнительной анатомии Линакр-колледжа, была изменена в 1893 году на Линакрскую кафедру сравнительной анатомии и снова в 1915 году,на кафедру зоологии и сравнительной анатомии. Несмотря на благоразумие Уотсона, это еще раз указывает на Оксфорд как на место действия «Человека на четвереньках». Гостиницы «Шахматная доска» нет нигде, но я склонен считать , что рекомендации Холмса относятся к Оксфордской «Митре». (Шахматная доска – это подобие настольной игры с клетчатым полем, а епископская митра может напоминать шахматного слона)


В заключение я бы предположил, что «Глория Скотт» указывает на Кембридж, «Обряд дома Месгрейвов» - на Оксфорд, «Три студента» - на Оксфорд, «Пропавший регбист» - на Кембридж и «Человек на четвереньках» - на Оксфорд. Кембриджским колледжем Холмса, на мой взгляд, мог быть Гонвилл-энд-Киз, поскольку этот колледж известен своей связью с естественными науками и медициной. Ниже я представляю хронологию колледжской карьеры Холмса и его современников следующим образом:

1853 (или 1854) Родился Шерлок Холмс

Октябрь 1871 или январь 1872 Холмс поступает в Кембридж. Тревор поступает в Кембридж. Месгрейв поступает в Оксфорд.

1872(1873) Холмс знакомится с Тревором

1873(1874) начало июля Холмс посещает поместье Треворов

1873(1874) конец сентября Умирает Тревор старший, конец дела «Глории Скотт». Тревор покидает университет.

1873(1874) Октябрь Холмс решает закончить свое образование в Оксфорде

1874 (1875) О Холмсе начинают ходить разговоры среди студентов. Месгрейв сдает экзамены на получение степени
бакалавра и оставляет университет.

1875(1876) Холмс оставляет Оксфорд, не получив ученой степени и поселяется в комнатах на Монтегю-стрит в
Лондоне

Летние каникулы 1874, 1875, 1876 Холмс проводит за границей во Франции, Германии и Италии

1878,1879 или 1880 Обряд дома Месгрейвов

В вышеупомянутой небольшой монографии я высказал свою точку зрения, основанную на доказательствах, о студенческой карьере Холмса, когда я писал ее в 1956 году. Время не заставило меня изменить свои взгляды. Я хочу совершенно ясно дать понять, что я пришел к вышеуказанным заключениям, не зная о том факте, что мистер Элмер Дэвис пришел к тем же самым выводам в 1933 году, и только после января 1957 года великодушный Уильям Баринг Гоулд прислал мне дарственную копию своего «Хронологического Холмса», прочитав уже упомянутую мою статью в «Baker Street Journal» с надписью «искренне согласен, что это был ни Оксфорд, и ни Кембридж, а оба они вместе»

Если моя гипотеза верна, то все предыдущие и будущие аргументы по этим дискуссионным вопросам представляют сбой только академический интерес. Однако, я надеюсь опубликовать результаты дальнейших исследований этих вопросов, как только представится удобный случай.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Пользуясь случаем, хочу записать свои впечатления.
Сегодня работаю дома. Села перекусить и дай, думаю, попробую в процессе посмотреть-послушать один из подкастов.
Ну, что я хочу сказать...Я, конечно, была слишком оптимистична, думая, что я прямо сяду и все пойдет, как по писанному. Ничего же не изменилось. Мой разговорный английский остался тем, каким был. А субтитры на ютубе тоже все те же, автоматические. То есть , что слышится, то и пишется. Вот единственное, что радует, что я уже понимаю, что написано King , а на самом деле это keen. Но такие субтитры, конечно, не слишком вдохновляют. А у ведущих местами какой-то безостановочный речевой поток) Хорошо хоть, что тот, у кого берут интервью, задумчиво делает паузы. Ну, и что-то я просекла, в частности, что лет в восемь-девять этот товарищ смотрел военные фильмы Рэтбоуна и у того была очень смешная прическа, а потом он мечтал стать серьезным писателем, а в результате стал писать детективы, но с ведущими было похуже. И если за это браться - а хотелось бы - то это штука очень непростая и будет настоящая расшифровка. Еще похуже, чем переводить готовые субтитры.
Опять немножко поругала себя за то, что когда-то расслабилась и ненасохраняла кучу готовых печатных записей этих подкастов - сохранила штук десять. Все думала потом еще успею, ну, если что сделаю это платно. Ага, а потом случилось то, что случилось, и заплатить то уже и нечем, даже если очень захотеть.

С мамой всегда поражаюсь, как в первый раз. Я, правда, сознаю уже, что это не худший случай и все могло быть горазд хуже. Но просто оно всегда внезапно. Особенно когда ты протаскалась по магазинам по всем этим сугробам и льдинам, купила ей все, что она просила и даже то, что не просила) Без сил рухнула на диван и заснула. А когда встала, оказалось, что за это время я подняла ей давление и пульс. Все так хорошо было несколько дней. И не хочется верить, что это было потому, что я была ей нужна. А сейчас она ругается, когда я просто выхожу из комнаты. Все, как обычно, короче.

От spiritcc, которая , как могла, популяризировала наш сериал у англоязычных шерлокианцев.







Почему я никогда не перестану любить эту сцену:

* Миссис Хадсон и самый важный человек в Британии ползают под столом, пытаясь одурачить Морана палками и прочей чепухой

* Майкрофт мягко говорит с миссис Хадсон, не приказывает, а советует, что ей делать

* Майкрофт стоит на четвереньках, со скатертью на голове, при этом он все еще с моноклем

*В конце миссис Хадсон готовит обед на четверых: Шерлока, Ватсона, ее самой и Майкрофта

Статья из третьего выпуска "Baker Street Journal". В принципе, все логично.

Короткое приключение мистера Тернера
Ленор Глен Офорд

Мартовским вечером 1888 года доктору Джону Уотсону случилось проходить по Бейкер-стрит. «Мой путь привел меня, - как он говорит об этом, – …. к хорошо знакомой двери». Интересно, сколько же кругов проделал добрый Уотсон и сколько раз он проходил здесь и прежде ради того, чтобы бросить задумчивый взгляд на дом 221Б, это святилище приключений. Обычно, как можно предположить, он просто вздыхал и спешил домой, к Мэри и своей практике в Паддингтоне. “Моя женитьба отдалила нас друг от друга”, - с грустью говорит он о своем друге Шерлоке Холмсе, а затем говорит о “чисто семейных интересах”. Ах, какое мягкое обвинение!
Уотсон был слишком джентльменом, чтобы критиковать свою жену в печати. Однако, 20 марта этого года “острое желание вновь увидеть Холмса” было слишком сильным, и он нажал кнопку звонка.
Что произошло после этого, знает весь мир. На протяжении сорока восхитительных часов доктор, твердо отбросив в сторону свои семейные интересы вплоть до того, чтобы провести ночь на Бейкер-стрит, помогал в этом ярком деле, известном как «Скандал в Богемии». Он рассказал о нем, оставив своим читателям хорошую шутку о Холмсе и удовлетворение от раскрытия того, где Ирен Адлер хранит свои сокровища; но оставив им также маленькую дразнящую тайну, которую он так и не соизволил разгадать.
Кто была эта миссис Тернер, которая, на время этого приключения, заняла место дорогой Марты Хадсон?
читать дальше
Исследователи Канона осуждающе отзывались о миссис Тернер:“псевдо-домовладелица, Лжедмитрий”. (Эрл Ф. Уолбридж, “ Питание и прислуживание Шерлоку Холмсу”, в сборнике«221б: Studies in Sherlock Holmes»). Они снисходительно рассуждали о ее единственном и таинственном появлении: «Что стало с миссис Хадсон в период между женитьбой Уотсона и «Скандалом в Богемии»? Миссис Хадсон продала свой дом – как вполне успешное дело? Неужели миссис Тернер сочла, что ее уважаемый постоялец ей не по зубам?”(Джеймс Кедди. Другой жилец)
Этих исследователей можно разделить на два типа: Разъяснитель, чьи похвальные усилия направлены на прояснение моментов, которые не успел объяснить Уотсон,и Неверующий Фома, который приписывает эти кажущиеся неточности небрежности доктора. (Некоторые члены «Нерегулярных Отрядов» относятся к обеим категориям; например, Винсент Старретт, который легко объясняет изменение цвета халата Холмса, но в других главахстановится Фомой. В отношении второй группы можно указать, что, как бы доктор ни путался с датами, своим собственным именем и местоположением его раны, нет другогослучая, чтобы он неправильно процитировал слова Шерлока Холмса. Они были со святой точностью запечатлены в его сознании, именно так, как должно. Разъяснителям следует повторить прописную истину о том, что самое простое объяснение часто бывает лучшим. Обеим группам может быть предложен наиболее правдоподобный ответ на загадку Тернер.

Миссис Тернер была вовсе не миссис Тернер, но миссис Хадсон под другим именем.

Давайте обратимся к Священным писаниям. В сентябре 1887 года миссис Хадсон была блистательной хозяйкой дома 221Б. Она живо вырисовывается в повествовании Уотсона, “повышая голос и отчаянно увещевая” «нерегулярные войска», которые с грохотом поднимались по лестнице; опасаясь за здоровье Холмса, когда он ходит из угла в угол по комнате, и, предлагая ему успокоительное, за что получила такой взгляд!
Уотсон отзывается о ней как о “нашей достойной хозяйке”. У них были доверительные и дружеские отношения. В июле 1888 года она вновь присутствовала там, игриво подавая цилиндрической формы сверток из серо-голубой бумаги под крышкой блюда для завтрака. («Морской договор»). Уотсон говорит, что это дело «происходило в июле, последовавшем за моей женитьбой» . Речь определенно идет о его первом браке, так как второй случился только после 1902-1903 годов; и в 1892 году, когда он писал о «гибели» Холмса на Рейхенбахе, о «Морском договоре» он говорил, как уже о минувшем деле.) Может показаться, что весной 1888 года она по необъяснимой причине отсутствовала, и ее заменял «лже-Дмитрий». Но постойте!
Понаблюдайте за Уотсоном, в день после того мартовского вечера, когда он, поддавшись чувству ностальгии, прибыл на Бейкер-стрит «ровно в три часа». «Хозяйка»,- говорит он, - сообщила ему, что Холмса нет. Разъяснители запросто могут спросить, куда же делось дружелюбие между ним и миссис Хадсон? На это можно ответить только то, что накануне вечером добрый доктор познакомился с наследным королем Богемии в потрясающем одеянии, которое довершали накидка и маска, видел, как тот швырнул на стол тысячу фунтов и тут же был выдворен Холмсом без каких-либо обсуждений.Он думал исключительно о возвращении своего друга. Но позже, когда ему была поведана история поспешной женитьбы и Холмс обратился к нему за помощью, оба джентльмена ненадолго расслабились за блюдом холодного мяса и стаканом пива.
Холмс сказал: «Когда миссис Тернер принесет ужин, я вам все объясню…» Затем он « с аппетитом набросился на скромную пищу, приготовленную нашей экономкой.»
Пожалуйста, заметьте тут два момента. Это Холмс упомянул имя домовладелицы – Холмс, у которого была «поразительная способность замечать мелочи» и который ценил их важность и предпочитал точность в отношении домашних деталей, таких, как количество ступенек на лестнице, ведущей в его апартаменты, знанию о Солнечной системе; Холмс, самое незначительное слово которого Уотсон старательно записывал для потомков. Это Уотсон тут же после того, как прозвучало это странное имя, назвал ту, что принесла поднос с едой , «нашей хозяйкой». Не «хозяйкой Холмса», не «новой домовладелицей», а нашей; однако, он жил не на Бейкер-стрит, и к тому же не был там несколько месяцев. Очевидно он внимательно посмотрел на эту миссис Тернер и увидел знакомое лицо «нашей» хозяйки минувших дней, миссис Хадсон. То, что он не сообщает о своих расспросах об этом, является лишь еще одним примером его замечательной целеустремленности и экономии слов. Начались куда более оживленные игры, и через два часа они с Холмсом должны были быть в Брайони Лодж.
Для тех из нас, кто хотел бы потратить время на объяснение, есть вполне очевидный вывод. На самом деле, все элементарно; миссис Хадсон снова вышла замуж и теперь звалась миссис Тернер. Посмотрите на миссис Хадсон, как на человека со своей собственной жизнью и это само бросается в глаза.
Она была вдовой. Согласно Кристоферу Морли, ее первый муж был «тем самым негодяем… Хадсоном, что шантажировал старого мистера Тревора». Старретт добавляет: «Нет ни малейшего намека на ее прежнюю жизнь….Никто так и не узнал, каким образом Холмс впервые познакомился с ней. Есть устойчивое мнение, что она была несчастна; она так спокойно относилась ко всему этому.” Но несчастливый первый брак не обязательно должен был удержать ее от повторных попыток; скорее совсем наоборот - ибо такова природа человеческой надежды.
Она извлекла немалую пользу из своей квартиры в доме 221Б.(Вскоре стали говорить, что платил Холмс «по-царски», и есть все основания предполагать, чтов марте 1888 года он уже был весьма щедр, поскольку “не позднее1887 года Холмс смог выписать чек на 3000 фунтов стерлингов”, и получил 1000 фунтов чистой прибыли за один день напряженной работы)
Вне всякого сомнения, она была очень приятной в общении . Обратите внимание на ее снисходительность к необычным привычкам своих жильцов, на ее сдержанность в вопросах уборки их комнат, на ее верность, привязанность и готовность накормить в любое неурочное время. Эти черты характера,а также высоты физической подготовки, до которых она позже поднялась, были с восхищением отмечены мистером Старреттом.
Она была пухленькой; поэтому нельзя не видеть в ней уютную и жизнерадостную женщину. (Старретт не раз называет ее пухленькой или полной.) ”Единственным прямым указанием на ее фигуре в Каноне является упоминание ее “величественной поступи”, которое с таким же успехом может относиться и к какому-нибудь гренадеру; но можно предположить наличие пышных форм, под которыми уже таилась нервная система, которая у более худощавой женщины могла быть расшатана странными химическими запахами и взрывами, а также периодической стрельбой из револьвера в комнате.
И, наконец, у миссис Хадсон была своя собственная полноценная светская жизнь. У нее были “закадычные друзья”, и почему мы должны считать, что все они были женщинами?
Какой у нас здесь получился портрет? Портрет женщины, вполне готовой к замужеству. Обратите особое внимание на второй пункт, связанный с финансами. Вначале она получала довольно скромную плату,и только к концу десятилетия ее доход значительно увеличился.
Теперь следует вступить в область догадок. Похоже, вполне разумным будет предположить, что у нее был второй муж, но кто был этот мистер Тернер, и чем он занимался, что о нем никогда не упоминалось?
Выводы должны быть сделаны из того единственного и слишком незначительного факта, что в марте 1888 года в доме 221Б пребывала некая миссис Тернер, и что летом и осенью того же года она снова превратилась в миссис Хадсон. Брак, к сожалению, был недолгим и, по-видимому, супругов разлучила не смерть, поскольку она сразу же восстановила свое первоначальное имя.
Был ли это просто несчастливый союз, возможно, по той причине, что мистер Тернер возражал против того, что происходило наверху, или преданность жены к ее жильцу вызывала у него ревность? Можно было бы представить его консервативным и флегматичным бюргером, который и сам был вдовцом, тоскующим по домашнему уюту, который Марта могла бы так великодушно ему обеспечить: и тем не менее,поскольку она не могла разорваться пополам, их пути в конце концов разошлись. ”Выбирай, Марта, или "он" или "я". Каково же было его потрясение, когда она дала ему единственно возможный ответ...
Но если это было именно так, то, что с ним стало? Можно ли представить, что Марта Хадсон-Тернер вернула свое первое имя, пройдя через викторианские жернова разводов, которые перемалывали столько судеб? Немыслимо; ибо строгая респектабельность того времени дошла до апофеоза у среднего класса и в среде домовладелиц, для которых было отвратительным само слово "развод". Она могла, разочаровавшись в мистере Тернере, расстаться с ним и изгнать его из дома 221B;но обращаться в суд? Никогда. И после простого расставания она по-прежнему осталась бы миссис Тернер, как и после второго вдовства.
Но что же потом случилось такого, что Марта Хадсон, недолгое время считавшая себя миссис Тернер, объявив об изменении фамилии Холмсу - который педантично усвоил эту информацию - вдруг внезапно вернулась к своему прежнему статусу?
Ответом на этот вопрос может быть только одна гипотеза. Мистера Тернера, возможно, привлекли ее качества, связанные с домашним уютом; но больше - гораздо больше - он добивался ее из-за очень хорошего дохода от жилья. Он женился на ней не для того, чтобы увезти ее в свой дом; о, нет. Она по-прежнему была квартирной хозяйкой в доме 221Б, а жених переехал прямо в те комнаты на первом этаже или в подвале, которые, по меньшей мере, семь лет были ее домом. Они кажутся уютно обставленными, с пылающим огнем в камине и безукоризненным порядком повсюду. Там, пока его жена продолжала прислуживать своим джентльменам, мистер Тернер сидел - вероятно, даже не утруждая себя принести для нее наверх кофейник. Мало-помалу он становился все более алчным, возможно, требуя, чтобы она повысила плату сверх разумной меры, возможно, даже предлагая ей попросить съехать такого разрушительного жильца, как мистер Холмс, - что Марте совершенно не понравилось. Возможно, он стал властным, напомнив ей, что все ее доходы принадлежат ему. Видимо, она почувствовала первые признаки тревоги, подозрения. Куда подевался тот "заботливый ухажер", который либо был одним из ее закадычных друзей, либо был представлен другим (до сих пор пользующимся ее доверием) закадычным другом? Где был тот мужчина, который так понимающе согласился, когда она сказала ему, что,замужем она или нет, она не может покинуть мистера Холмса? Почему он
женился на ней?
Возможно, он даже стал зловещим, угрожающим. И потом, к кому бы она могла обратиться за помощью?
Нет никаких записей о событиях на Бейкер-стрит в период с марта по июль 1888 года. У Шерлока Холмса не было особых приключений для "Хроник Уотсона". Не будет ли преувеличением предположить, что вместо этого он был занят одной из тех незначительных проблем, касающихся безвестных женщин, не знающих, как поступить или попавших в беду, к которым он всегда относился с такой добротой? Если бы такая женщина была его собственной верной компаньонкой, насколько больше внимания он уделял бы ее делу! “Он отличался удивительной мягкостьюи обходительностью в обращении с женщинами”. Когда миссис Хадсон-Тернер, обеспокоенная и, возможно, со слезами на глазах, появилась у его двери в качестве клиентки, возможно ли, чтобы Холмс отказал ей?
Для него это была бы детская забава, эта небольшая задачка: неосмотрительно заключенный брак, мистер Тернер все более выказывающий все признаки охотника за приданым, может быть, даже чувство опасности - нет, возможно, это слишком смелое предположение: но главный вопрос, поставленный ребром, заключался бы в следующем: как можно расстроить замыслы мистера Тернера? Нельзя допустить, чтобы он терроризировал Марту. Возможно, когда-то она любила его, но теперь любовь ушла. Как избавиться от него навсегда, как можно более безболезненно? А затем последовало небольшое исследование биографии Тернера и его недавнего прошлого. . . .
Ну , конечно. Негодяй Тернер был женат раньше, возможно, не один раз, на простых доверчивых женщинах со средствами. Он брал у них все, что мог, а затем уходил; и ему не надо было затруднять себя никакими формальностями с разводом, перед тем, как он находил новое теплое местечко. Теорией двоеженства, и только ей одной, можно объяснить тот факт, что “миссис Тернер”, без суеты и церемоний, вернула себе фамилию своего первого мужа.
Мистер Морли желает "слегка посетовать на то, что у преданной миссис Хадсон никогда не было собственных тайн”. Возможно, ее тайна заключалась именно в этом, но это была столь болезненная ситуация, что она никогда не была отражена в Каноне; Холмс хранил об этом почтенное молчание. И не следовало посвящать в это краткое приключение летописца с Бейкер-стрит, доктора Джона Уотсона. Единственное упоминание Холмсом ее нового имени могло быть оговоркой, поскольку, в конце концов, Уотсон, хотя и заметил ее, никогда не спрашивал, что она значила. Одним из его немногих промахов было то, что он так мало интересовался тем, что происходило на первом этаже дома 221Б.
А если бы Уотсон догадался? Что ж, он также был благородным рыцарем, что доказано всеми его невинными саморазоблачениями; и он также проявил бы свою обычную деликатность, сохранив эту тайну. Что касается нас, исследователей, то миссис Хадсон уже много лет как ушла на покой, и
если бы она знала, какой любовью продиктован наш интерес, она бы наверняка нас простила .

Сделаю тэг "информация к размышлению". Ну, это условно. Там буду просто интересные моменты, которые хотелось бы запомнить.

Ну, вот, во-первых, в "Союзе рыжих" Холмс говорит:

I had brought a pack of cards in my pocket, and I thought that, as we were a partie carrée, you might have your rubber after all.
Я захватил с собой колоду карт, и поскольку у нас здесь partie carrée, надеялся, что в конце концов вы все же сыграете свой роббер.

У нас это всегда переводили исключительно, как "нас здесь четверо". Но вот в новом издании с комментариями Баринг Гоулда очень точно отмечено, что вообще "partie carree" - компания из четырех человек. Но обычно это выражение употребляют в отношении компании из двух мужчин и двух женщин.

И потом...
- Этот случай спас меня от угнетающей скуки, — проговорил Шерлок Холмс, зевая. — Увы, я чувствую, что скука снова начинает одолевать меня! Вся моя жизнь — сплошное усилие избегнуть тоскливого однообразия наших жизненных будней. Маленькие загадки, которые я порой разгадываю, помогают мне достигнуть этой цели.

It saved me from ennui...

Можно предположить, что это ссылка на "Портрет Дориана Грея"

- Самое страшное на свете — это скука (ennui) , Дориан. Вот единственный грех, которому нет прощения.

Попробую что-то записать, пока работает мой дневник.(На самом деле, пока написала несколько предложений, работать он уже перестал)

После рабочих дней надо редактировать и выкладывать то, что "наработала". Кроме очередной главы "Злостной клеветы на Лестрейда" и еще одной "затяжной" статьи сидела над "Хафизом и Горацием". Для меня она как-то интуитивно была интересной статьей. Но на деле все оказалось гораздо сложнее. Что-то из серии статей, одновременно спорных, притянутых за уши, но в итоге приводящих тебя к каким-то поразительным выводам . Статья произвела такое впечатление, что решила доделать ее дома. А пока что хочу сказать по ее следам...
Как-то я за последнее время, и не без помощи моих читателей в ЖЖ, плавно вырулила на мысль, что все же отношения Холмса и Уотсона очень не простые. Ну, тут в помощь нам, конечно, книга Джун Томпсон. Но у меня как-то все это еще дополнил вспомнившийся образ Уотсона из уонтнеровского "Знака четырех".



И разные его попытки поддеть Холмса в "Этюде" и "Знаке". Кстати, сейчас мне показалось характерным, что все это было в "прижизненных" холмсовских делах. А в "Записках" потом тональность была другая, хотя я могу и ошибаться,я совсем не аналитик.
Но суть в том, что Уотсон изначально - человек довольно простой, во всех смыслах этого слова. И я бы даже , наверное, расстроилась из-за Холмса) Но мне видится, что там все именно не просто. И хоть это и не совсем аргумент, но на заднем плане я вижу то, что писала Кэти Форсайт и "С тех пор, как впервые увидел тебя" - надо вообще вернуться и к тому и к другому.
Ну, и если говорить об Уотсоне из дополнительных источников, то тут, в самом деле, на первом месте для меня наш Ватсон-Соломин. И когда мне хочется обвинить Уотсона в какой-то близорукости, поверхностности , совершенно не к месту проявляемом самодовольстве, то я вспоминаю Соломина и он примиряет меня с Уотсоном) Хотя я точно не буду кричать, что он лучше оригинала.
Я, наверное, пишу непонятно, но статья о цитатах из Горация вдруг вскрыла для меня какой-то очередной пласт. Вот прямо, как гифка какая-нибудь. И я увидела Уотсона, который, наверное, частенько что-то "ляпал". Особенно вначале. А Холмс соответственно о многом молчал или даже "играл роль". Я его не идеализирую, но это просто то, что как-то мелькнуло в голове параллельно переводу не самой простой статьи. И он в ней мне увиделся немного с другой стороны.

***
Надо бы сделать что-то рождественское, но не уверена. Таскала с собой 5 рождественский выпуск Маркума, и попался на глаза рассказ, где опять речь идет о Нерегулярных войсках с Бейкер-стрит. Как-то уже традиционно под Рождество. Вообще, хотелось бы чего-то другого, но посмотрим.

***
И еще до кучи. Выходит еще одна книга.



Ну, вот просто то, что Доктор прописал. И классно, что на обложке все книги знакомые)

***
И надо таки как-то , наконец, наладить свое плановое хозяйство. А то многое забросила. Хотя дневник, конечно, на дайри работает как придется.

Георг фон Розен. Рождественская ярмарка.

***
Традиционно новогоднего настроения нет вообще. И даже нет желания праздновать - это, наверное, не есть хорошо и признак депресняка.
Но оно все вместе как-то настолько невесело, что ничего удивительного нет. Относительно смирилась с болячками, с тем, что ничего не успеваешь, постоянно что-то ломается и выходит из строя, чинить все это нет ни сил, ни времени, ни денег.

Досмотрела за завтраком "Он пошел один". Раньше не видела. Все же старые фильмы - это совсем другая эпоха, так бы их и смотрела.

Участились проблемы с дайри, возможно, что их вызывает Антизапрет, но мне от этого не легче. Когда при этом отваливается дайри, то отваливаются и копии изображений с него, сделанные мной на том же дыбре. То есть, если что, нужна полная независимость изображений. Это тоже достало.

На двух "запасных" ноутах почти не работает хром. Вот здесь я его починила, а там не получается. В сервис больше не пойду, деньги берут, и ничего не делают, только вирусы сажают.
В общем, сплошное нытье)

Немного о кино.

Бегло, то, что посмотрела в отпуске. Ну, в первой половине, правда, смотрела Рэтбоуна.

А потом...

Новую - ну, конечно, относительно - "Анжелику". И при всей моей любви к классическим фильмам этот я не забраковала. Возможно, она не такая уж красавица, и Пейрак очень старый, и, конечно, полно отсебятины. Но это была свежая кровь, что-то в нем определенно было, в этом фильме. И я бы посмотрела продолжение. Но ладно.

"Чудо на Гудзоне" - пошло очень хорошо. Люблю Тома Хэнкса и вообще весь фильм очень понравился. Напомнил наш "Экипаж". Но тут все произошло так быстро...Понятно, что это кино, но так все слаженно работали, не думала, что там при самолетах такие резиновые лодки.

"Пассажиры" . Не особый я любитель фантастики. Но тут как раз больше про людей. Не представляю, как бы я прореагировала, узнав, что лечу на космическом корабле, который приземлится через 90 лет. Даже при наличии еды и самого необходимого.

"Голгофа". Очень понравился, хотя и с плохим концом. Какие-то шутники на обложке написали "очень черная комедия". Это не так. Иначе и "Гамлета" можно комедией назвать. Ирландия. Отец Джеймс - священник небольшого прихода. Как может, направляет паству на путь истинный. А это нелегко, ибо среди них настоящие отморозки, но есть и добрые хорошие люди. Замечательный главный герой, он в самом деле не лишен чувства юмора и еще он... очень спокоен. Наверное, это и от веры. Мне это близко. Кто-то может твердить наизусть псалмы, а кто-то может просто верить. Мне самой, наверное, постоянно нужны доказательства. Когда я обращаюсь к Небесам и получаю ответ, для меня это каждый раз - откровение.

Поглядела "Адьютанта Его превосходительства". Я его до этого, наверное, только пару раз смотрела, так что наизусть не знаю) И он меня захватил, не выходил из головы. У нас, конечно, потрясающие актеры. Почитала комментарии в сети. Теперь все на стороне белогвардейцев)

Ну, вот вчера еще посмотрела "На последнем берегу". Очередной Апокалипсис. Играет Арманд Ассанте. Мне кажется, это ремейк, потому что был вроде такой фильм 60-х годов. Грегори Пек играл и Ава Гарднер. И здесь главная героиня была немного на нее похожа. Я бы сказала, что конец света тут плавный такой. После ядерной войны мир умирает, но постепенно. Осталась Австралия, но и на нее движется радиация. Нет топлива, ходят старинные паровозы и повозки. Начинают продавать таблетки с ядом, чтоб не мучились.

Сегодня сделала внезапное открытие. Просто на фейсбуке попались кадры с фильмами о Наполеоне



Вернее, больше о Марии Валевской. Я сразу решила поглядеть, что есть на рутрекере. Оказалось все и углубившись в тему, я обнаружила, что месяц назад перевели и выложили "Орленка" - Наполеона II. Бум качать. Даже не надеялась на такое.

Вообще, надо бы заняться фильмами. И в частности теми, где надо бы сделать субтитры. У меня кроме Холмса еще лежат "Первые Черчилли" и легендарный сериал "Верх и вниз по лестнице". И еще кое-что. Сиди только и работай)

Устала. И как-то почти внезапно опустились руки. Огонь начал гаснуть, он еле тлеет.

Оно, конечно, не внезапно. Игнор в ЖЖ даром не прошел, как бы я не бодрилась. Оно, по-хорошему, никому сильно не надо. А я не автомат и рано или поздно, это должно было случиться, учитывая почти полную тишину здесь. Вернее скажем так, абсолютную тишину.
Я, как юла, крутилась долго на собственном топливе, насколько его хватало. Сейчас оно иссякло.

Наверное, это и есть настоящая депрессия, к тому же вполне объяснимая.