Очень мне нравятся такие совпадения, о которых мы уже неоднократно говорили. Собралась я вроде в выходные заняться переводом фика "Артистичность в крови" А поскольку где-то глубоко его закопала - знаю в какую папку, но все это доставать целое дело - то он ждет до сегодняшнего вечера. А пока сижу потихоньку дальше ковыряюсь с "Детством" . И что бы вы думали - как раз сейчас в этом "Детстве" пошла как раз эта самая тема - артистичность, Верне и прочее. Пишу с большим удовольствием, говорю пишу, потому что даже позволяю себе немного вольности, и вдохновение прет - вот правда, как будто по писанному все идет.
А сегодня еще немного рылась на фанфикшене и почему-то опять мысль мелькнула: что там все-таки случилось, что все эти деятели свою деятельность прекратили. Бесследно. Вот этот период с 2008 по 2010 - просто Золотой век какой-то. И большие на 20 глав фики, и зарисовки. Фесты на Рождество, на ДР Холмса - причем это все было не слэшным, ну или слэшным, но с таким слэшем в духе Дойля, но от некоторых вещей просто не оторваться.
И куда все делось?Все резко вышли замуж и засосало в реальную жизнь? Полностью потеряли интерес? Просто интересно. Ну, ладно несколько человек. Но когда весь цвет, так сказать, сайта. Остались слезы одни: мисс Холмс и мисс Ватсон, кроссоверы с другими фандомами, рассказы как у одной школьницы в ванной комнате появился Шерлок Холмс и далее в том же духе.
А я там сегодня наткнулась на один старый фик и как-то подумала о нем с позиции слэшера. В "Умирающем детективе" после того, как все закончилось Уотсон тащит Холмс поправлять здоровье....к себе в квартиру. Не подумайте, что это слэш! А дальше он и Мэри заботятся о Холмсе - кормят, поят, а потом- Холмс, ну ладно, мы с Мэри спать пойдем. Вам точно ничего больше не нужно? Прямо осчастливили его...
Ну, и под конец фотки Джереми с фейсбука. Собственно, это, наверное скрины

Несносный Шерлок

Он был настолько же активным и веселым ребенком, насколько его старший брат был медлительным и спокойным. Родившийся худощавым, всего лишь шесть с половиной фунтов, с волосами цвета спелой пшеницы, он явно пошел сложением в род Верне. И я слышал, как часто миссис Холмс шутливо говорила об этом своему супругу.
Ну, скажу я вам, и счастливые же времена наступили в Хиллкрофт Хаусе! Чтобы отпраздновать радостное событие Холмсы устроили праздничный прием; на нем присутствовали все арендаторы, все друзья и знакомые Холмсов; мастера Шерлока показали всем присутствующим, дабы они разделили радость счастливых родителей от такого дара небес.
Мальчик был очень активным даже в своей колыбели; весь день он махал и вертел ручками и ножками, не зная покоя. Его было легко рассмешить, он любил, когда его брали на руки и играли с ним и уделяли ему внимание. Спал же он гораздо хуже мастера Майкрофта, просыпаясь несколько раз ночью, а днем он вообще засыпал с большим трудом.
Еще одной отличительной от брата чертой было то, что мастер Шерлок был очень капризен по части еды, что доставляло нам много хлопот. Кормилица дела все, что было в ее силах, но миссис Холмс казалось, что мальчик очень плохо ест, и она даже позвала мистера Ирвина, чтобы он обследовал его. Когда мистер Ирвин заверил ее, что мастер Шерлок заметно подрос, она слегка успокоилась.
- Вы не должны считать, что все ваши дети должны походить на вашего первенца, - сказал ей мистер Ирвин.
- Шерлок совершенно другого склада и ему совершенно не требуется такое питание, как Майкрофту – и, слава богу, скажу я вам. И вы простите меня, мадам, но у одних и тех же родителей могут быть такие разные дети… как говорится, век живи – век учись.

Так мы все и делали. Мастер Шерлок был таким веселым ребенком, таким живым, его глаза так и сияли. Я должен с сожалением сообщить, что его врожденная сверхактивность была несколько снижена воздействием лауданума, чтобы дать его няне возможность немного отдохнуть в ночные часы, а порой ему давали лауданум и днем, когда порой казалось, что вряд ли когда-нибудь мастер Шерлок заснет больше, чем на пятнадцать минут. Мастеру Майкрофту подобное средство никогда не давали, и я не могу сказать, сыграло ли оно свою роль в последующем пристрастии мастера Шерлока к наркотикам.

Мастер Шерлок также наблюдал за различными предметами, но выражение его лица при этом было все так же приятно, в нем не было ничего необычного, и его было легко отвлечь от этого занятия, взяв на руки или заговорив с ним. Но его наблюдения не были похожи на наблюдения его брата, скорее это были обычные действия ребенка, изучающего окружающий его мир. Слуги рассказывали обо всем этом миссис Уинтерс, которая загадочно крестилась и стояла на своем.
- Эльфы были слишком заняты. Подождите немного и вы увидите.

Можете себе представить, как счастливы были Холмсы. Миссис Холмс приводила в ужас няню , миссис Смит, тем , что почти постоянно находилась рядом с ребенком, да и мистер Холмс, покончив со своими делами, всегда заходил к сыну в новую детскую, ибо старая детская была теперь кабинетом мастера Майкрофта. После ужина они приносили мастера Шерлока в гостиную, где отбросив в сторону вязание и чтение, они смотрели за смеющимся мальчиком или держали его на руках.
И снова показав, как он не похож на старшего брата, мастер Шерлок начал сидеть в три месяца, ползать – в шесть, ходить, держась за руку отца – в девять, а к году уже довольно ловко и смело пошел самостоятельно. Я не могу описать вам, какая счастливая улыбка появилась на лице мистера Холмса, когда войдя однажды в детскую, он увидел, как мастер Шерлок с радостными криками оседлал игрушечную лошадку. Мастер Шерлок был на редкость ловким мальчиком, и мне еще не приходилось видеть, чтобы ребенок так искусно владел своим телом. Он редко падал и как только научился ходить, почти тут же стал залезать на диван и стулья и другие предметы меблировки. Миссис Холмс очень тревожилась за сына, поскольку он был очень худеньким, почти совсем не имея жира на костях, и она боялась, что он упадет и что-нибудь себе сломает. Но он редко падал. Казалось, что он не просто активен сам по себе, но словно бы наверстывает те годы, когда мы были свидетелями крайней медлительности и неактивности мастера Майкрофта.

Он походил на старшего брата в навыках речи, хоть он и не обладал его способностями, но кажется, мастеру Шерлоку удавалось поразительно быстро схватывать новые слова. Лично я считаю, что у этого мальчика, несомненно, были такие же умственные способности к учению , как и у мастера Майкрофта, но его изначальная сосредоточенность на физическом аспекте - ведь он постоянно во что-то играл – заслонила собой его рано развившийся ум. Мастер Майкрофт любил сидеть в гостиной, слушая разговоры взрослых, и таким образом, развил в себе некоторую выдержку и научился искусству речи. Как-то раз, когда мастер Шерлок уже начал ходить, его подобным же образом посадили вместе с взрослыми в гостиной. Мастер Шерлок стал бегать по всей комнате, носиться, точно мотылек; он хватал какие-то украшения и статуэтки, потом ставил их на место, взобрался на диван, потом перелез через него, спрыгнул на пол и побежал по комнате мимо миссис Хэствэлл, которая, из вежливости стараясь не обращать на это внимание, продолжила рассказ о своем безответственном кузене Эдварде; затем мальчик снова побежал через всю комнату, взобрался на стул, спрыгнул с него и потом, бросившись к миссис Холмс, обнял ее со словами:
- Мама, мама, я тебя люблю!
Можете себе представить, как трудно было Холмсам, особенно миссис Холмс, приучить мальчика к дисциплине. Он был веселый, здоровый, резвый, был очень привязан к обоим родителям, и каждый раз при виде его, их переполняла горячая любовь к ребенку. Как только они входили в детскую, он радостно кидался им на встречу. Его отец посвятил мальчику массу своего времени, так как мастер Шерлок любил ездить на Первенце, и ему нравилось, когда отец сажал его перед собой в седло. Так же, как мастер Майкрофт он любил ездить в деревни, каменоломни, на рудники и фермы, но , кроме того, он и просто любил ездить по окрестностям, любуясь красотой долин.
- Папа, давай сегодня поднимемся в горы, - предложил как-то полуторагодовалый мастер Шерлок, когда они выехали из поместья в экипаже. Чаще всего они ездили с отцом вдвоем, но иногда к ним присоединялась и миссис Холмс, мастер Шерлок очень любил, когда это происходило. Думаю, что миссис Холмс ездила бы с ними чаще, если бы не чувствовала, как хочется мистеру Холмсу побыть наедине с сыном.
- Не сегодня, мой мальчик. Мы едем к фермеру Ноббсу, с которым мне нужно поговорить по поводу молочных коров. На Пеннины поднимемся как-нибудь в другой раз.
- Хорошо, папа. Поедем к фермеру Ноббсу. У него две родинки на левой щеке, да?
Мистер Холмс на минуту задумался.
- Гм, да, верно.
- Он мне нравится! Только плохо, что они у него возле самого глаза! Поехали!


Мастер Майкрофт приехал из школы в начале июля 1855 года на двухмесячные летние каникулы, проучившись целый год и добившись больших успехов в учебе. Предыдущие каникулы он провел в гостях у своих однокашников, что одновременно и обрадовало – то, что у него были друзья – и огорчило его родителей. В школе ему очень нравилось, учился он хорошо, и поэтому было решено, что он продолжит там свое образование.
- Начал налаживать связи, - вот все, что он загадочно сообщил о том времени, когда его не было дома.
Не могу сказать , причинил ли ему какие-то огорчения приезд домой, где все теперь заботились и любили его младшего брата, ибо мастер Майкрофт стал еще более скрытным и замкнутым, чем прежде. Однако, было ясно, что сначала мастер Майкрофт относился к своему младшему брату несколько настороженно – так например, он явно испытывал дискомфорт, держа его на руках или сажая на колени, не испытывал желания развлечь его какими-нибудь игрушками или покатать на деревянной лошадке.
- Майкрофт, ну, разве он не прелесть? – спросила миссис Холмс, когда через несколько дней после приезда Майкрофта, они стояли у кроватки спящего Шерлока. Мистер Холмс стоял рядом.
- Он слишком худой, - ответил мальчик. – Он явно похож на членов семьи Верне. Смотрите, не злоупотребляйте этими успокоительными средствами – неизвестно, как может повлиять на организм регулярное применение лауданума.
И с этими словами он вышел из комнаты.
Миссис Холмс проводила его взглядом, а потом посмотрела на младшего сына.
- Как ты думаешь, это означает, что он за него переживает? – спросила она мистера Холмса.
- Кто знает? – ответил он, с сомнением проводив глазами удаляющуюся фигуру их старшего сына.

Казалось, что мастера Майкрофта больше интересовали книги, больше, чем что-либо другое, включая его младшего брата; несмотря на то, что лето было теплым, и стояла прекрасная погода, большую часть времени он проводил за книгой. Временами он выезжал верхом на Первенце вместе с его отцом, который ехал на Мидасе – и один раз упал с него, правда, хорошо хоть не поранился. Часто он совершал прогулки вместе с матерью, и хоть и был не разговорчив, было очевидно, что ему приятна ее компания. Родители надеялись, что мальчиков свяжут братские узы, но ничто пока в отношении мастера Майкрофта не говорило о развитии с его стороны подобной тесной связи.

Однако, каждый раз, когда мастер Шерлок видел своего старшего брата и кричал: -Здравствуй, Майкрофт! Как твои дела? – мастер Майкрофт очень пристально смотрел на своего младшего брата. Из-за того, что никак не одобрял такой громкий крик или же хотел выяснить что-то о своем брате, сказать не могу.
- Очень хорошо, Шерлок, - был его неизменный ответ.
- Ты почитаешь мне книгу? – спрашивал младший.
- Не думаю…
- О, пожалуйста, Майкрофт, - просила миссис Холмс. – Шерлок будет так рад, если ты ему почитаешь.
Поэтому мастер Майкрофт садился и читал ту книгу, что давал ему Шерлок. Уверяю вас, он никогда не получал никаких наград за выразительное чтение. Если его младший брат и понимал, с какой холодностью относится к нему Майкрофт, то это никак не влияло на его привязанность к старшему брату, который уезжая в конце августа в школу, крепко обнял его на прощание.

Конечно, оглядываясь на прошлое, легко критиковать. Легко судить и высмеивать, указывая пальцем и говорить: Это же очевидно! Как вы это не заметили? Но тогда мастеру Шерлоку было два года, и то, как была развита его речь, хоть и не настолько, как у мастера Майкрофта, и то, что он умел наблюдать, хотя, опять же, делал это не столь очевидно и напряженно, как его брат – все это затмевалось его активностью и самой его личностью. Было легко не обращать внимания на не по годам развитый ум молодого Шерлока, ибо он не сосредотачивался на нем так, как Майкрофт.
В то время, как мастер Майкрофт пристально смотрел на людей , пока у них не начинали топорщиться волосы на шее, а затем сообщал о своих сногсшибательных выводах, шаловливый Шерлок гонял по всему дому мяч, убегая от гнавшейся за ним няни, и случайно наткнувшись в коридоре на меня, восклицал: - Мистер Брюстер, у вас снова была бессонница прошлой ночью. А заметив няню, которая подкарауливала его в утренней комнате и кричала:- Стой, я тебе говорю! –он, смеясь, бежал к лестнице, крича мне на ходу: - Вы можете попробовать мое лекарство, если хотите!

Как я сказал, легко было не разглядеть гения в этом открытом невинном ребенке. Именно об этом мечтали мистер и миссис Холмс, поженившись семнадцать лет назад – дом, по которому будут бегать счастливые дети – вот только они не ожидали, что энергия всех этих пятерых детей, о которых они мечтали, сольется в одном худеньком мальчугане. В промежутках между приездами мастера Майкрофта в доме доминировал Шерлок и его неудержимая энергия.
О, боже, каким же несносным он был озорником! К тому времени, как ему исполнилось два года, за ним присматривал весь дом, хотя его ни в коей мере нельзя было бы назвать недобрым, изворотливым или испорченным ребенком. Он научился ходить, и ходил по лестнице с ловкостью, которой мастер Майкрофт не мог похвастаться и в пять лет. Позвольте, я объясню, как проходил обычный день этого мальчика.
Он спал в своей кровати в своей комнате, ибо к тому времени , как ему исполнился год, он уже умел выбираться из колыбели самостоятельно и постоянно это проделывал. Поэтому было решено, что безопасней будет, если он будет спать в кровати – так у него меньше будет возможностей получить какую-нибудь травму. Для того, чтобы он смог заснуть, ему все еще давали чайную ложку лауданума, иначе он бы мог бродить по дому всю ночь. Я помню, как два раза пытались прекратить эти приемы лауданума. После первой такой попытки Клара утром нашла двухлетнего мастера Шерлока одного в библиотеке, он сидел на полу и говорил сам с собой о картинках, которые увидел в той книге, что держал в руках. На полу рядом с ним – мой Бог! - стояла зажженная свеча и рядом было разбросано довольно много книг. А в другой раз, помню, его нашли в кабинете отца; он подражал ему, сидя в кресле с незажженной сигарой в руке и пустым бокалом для виски – в другой. Поэтому единственным средством тут был лауданум и еще запертая дверь спальни.
Когда няня приходила в его комнату по утрам, мастер Шерлок часто уже не спал, и с этой минуты он был полон энергии. Его умывали и одевали. После чего вели на завтрак, чаще всего он завтракал с родителями, если только его отец не уезжал по делам еще до его пробуждения. Мастер Шерлок без нагрудничка сидел за детским столиком рядом со своими родителями; он слишком плохо и мало ел, чтобы надевать нагрудник. Это все, что они могли сделать, чтобы заставить его есть; он ковырялся в еде вилкой или ложкой, которыми уже научился пользоваться, но ел лишь совеем немного.
- Ради бога, Шерлок, съешь немного овсянки, - умоляла его мать.
- Хорошо, мама, - отвечал он. Потом отправлял в рот одну ложку и своими сияющими глазами искал ее одобрения.
Если няня , миссис Смит, пыталась забрать у него ложку и кормить его сама, мастер Шерлок ронял ложку на тарелку, обеими руками плотно закрывая свой рот.
- Я могу есть сам, как папа и мама! – заявлял он этой полной, румяной женщине, с уложенными в пучок светлыми волосами.
- Боже мой! – говорила обычно в таких случаях миссис Холмс.
-Оставьте мальчика, миссис Смит, - говорил мистер Холмс. Затем наклонившись к сыну, который все еще закрывал рот руками, он добавлял: – Ты должен доесть овсянку, Шерлок, а потом мы поедем на Первенце, куда тебе захочется.
Один раз при подобном разговоре я подсчитал: целая миска горячей овсянки была съедена ровно за двадцать секунд.
После завтрака день складывался в зависимости от того, как того требовали дела мистера Холмса или долг перед обществом, который возложила на себя миссис Холмс, под которым прежде всего подразумевалась забота о бедных и больных, а также светская жизнь, которая то побуждала Холмсов покинуть Хиллкрофт Хаус, то наоборт, приводила в него их друзей.
Мастер Шерлок должен был находиться в это время под присмотром няни, но уж поверьте, он был сущим наказанием. Он легко мог играть в детской – сам или с миссис Смит, но его постоянная активность утомляла ее. В те минуты, когда она пыталась немного отдохнуть, что вполне можно понять, мастер Шерлок уходил из детской и бродил по всему дому, если же у парадной двери стоял стул, и вокруг никого не было, то он влезал на него, поворачивал ручку и в мгновение ока оказывался снаружи.
Вы, конечно же, представляете, какое ужасное волнение это причиняло его родителям, миссис Смит и всем слугам, которые бросали все свои дела и помогали искать мальчика. Он почти всегда уходил в конюшни посмотреть на лошадей. После того, как требования его родителей не подействовали, было приказано убирать стул из холла и на этом все закончилось. Мастер Шерлок был еще недостаточно силен, чтобы тихо поднять стул или вытащить его из комнаты и дотащить до парадной двери.
Очень часто он приходил к матери и просто оставался подле нее. Он был очень привязан к ней, называл ее к ее неописуемой радости «моя дорогая мама», хотел научиться всему, что ее интересовало от ее духов до умения составлять букеты цветов, ее игре на пианино – он очень любил слушать, как она играет- и тому, как она читала книги по ролям. Когда мастер Шерлок был наедине со своей матерью, он был очень тих и расслаблен, и если няня находила его там, то ее на некоторое время отпускали. Миссис Холмс с сыном не один час могли говорить о ее увлечениях. Если к ней приходили подруги, то мастер Шерлок бывал весьма разочарован, также как и многие слуги. Хотя он мог вести себя очень хорошо и быть внимательным, когда мать принадлежала ему безраздельно, в тех случаях, когда кто-то другой претендовал на ее внимание, мальчик не мог спокойно сидеть с взрослыми, как это делал его старший брат. После того, как родители сказали ему, что он не должен входить в комнату, в которой сидят гости и отвлекать их, он являлся к матери, сидящей с гостями, мрачно здоровался с ними, и уходил, пытаясь найти себе другие развлечения.

Я вовсе не хочу сказать, что мастер Шерлок был абсолютно непослушным мальчиком.
Когда родители делали ему замечания, обычно он прислушивался к ним. Он убирал игрушки, умывался, садился за стол и ложился спать с восхитительной быстротой. В таких мелочах его послушание было беспрекословным. Он был открыт и дружелюбен, и , можно сказать, что по натуре был честен. Все неприятности случались из-за невинной шаловливости мастера Шерлока, и только на этом поприще происходило его столкновение с интересами родителей, но все заканчивалось разумным компромиссом. Родители никогда не проявляли излишней властности или резкости в своих наставлениях, и мне думается, что фактически они были счастливы, что им приходится их давать.
Мастеру Майкрофту ведь никогда не требовались подобные наставления – он был слишком флегматичен, чтобы бранить его за излишнюю подвижность, и слишком развит, благовоспитан и независим, чтобы родители чувствовали себя комфортно, затевая подобный разговор, если только дело не касалось его неуместных выводов. И то, что их младший сын гораздо больше нуждался в родительской заботе, заставляло их чувствовать себя важными и нужными; и лучше уж такой компромисс, чем, если бы их ребенок с самого начала не нуждался в их наставлениях. Холмсы оставались верными своей мягкой натуре, в основном, разговор о дисциплине они начинали с того, что усаживали мастера Шерлока подле себя и обсуждали с ним, как и почему он должен изменить свое поведение. И как раз при таких беседах становилась очевидной его развитая не по годам речь, однако родители относились к его поразительным способностям как к чему-то самому обыкновенному и обыденному.
- Шерлок, мы должны поговорить с тобой по поводу твоей игры с мячом в доме и о том, как ты выглядишь, - начали как-то разговор мистер и миссис Холмс, когда мальчику было два с половиной года. Они сидели в гостиной, только что (уже, наверное, в тридцатый раз) выслушав жалобу миссис Смит.
- Как пожелаешь, папа, - сказал двухлетний мальчуган, выпрямившись перед отцом и обратившись в слух. Его волосы, которые стали более густыми и начали темнеть, были взлохмачены, рубашка была не заправлена в штанишки, жилет был застегнут не на все пуговицы и на одном ботинке были развязаны шнурки.
- Дорогой мой, - начала его мать,- мы вынуждены настаивать, чтобы ты играл в мяч только на свежем воздухе. – Она остановилась, но потом тут же добавила. – Но , конечно же, ты должен выходить из дома лишь, когда тебе будет позволено и с кем-нибудь из взрослых.
- Но ведь играть в мяч дома так весело, - возразил Шерлок.
- Да, но так ты и дальше будешь что-нибудь разбивать, ведь два месяца назад ты разбил китайскую вазу в утренней комнате, а вчера две парные статуэтки здесь, в гостиной. Ты должен понять, что нехорошо бить мячом по фарфоровым статуэткам в комнатах, совсем не предназначенных для такого веселого занятия.
- Мама, прости меня за то, что я разбил их. Если хочешь, я возмещу стоимость этих вещей тем, что буду мыть посуду вместе с миссис Уинтерс или полировать мебель вместе с Кларой.
Ну, что делать с этими детьми, когда они начинают излагать вам свои соображения! Надо отдать должное мистеру и миссис Холмс – они смогли сдержать свой смех.
- В этом нет необходимости, Шерлок, - продолжал мистер Холмс. – Однако, чтобы подобные непростительные вещи больше не повторялись , ты должен слушать то, что говорим мы с твоей мамой и играть в мяч только снаружи.
- А можно я буду играть в него еще и в детской? – спросил мальчик.
Его родители переглянулись.
- Что ж, полагаю, это вполне возможно, - ответил мистер Холмс.
- И мне так нравится пускать мяч вниз по ступенькам лестницы, и я там ничего не разбил, потому что шкаф, в котором находятся разные хрупкие предметы, стоит далеко оттуда, и больше там нет ничего такого, что я мог бы разбить. Может, вы позволите мне играть там, папа и мама? По крайней мере, в дождливую погоду, когда нельзя будет выйти из дома?
Его отец стиснул зубы и стал тереть свой лоб. Мать вздохнула. Мистер Холмс заговорил:
- Хорошо, ты можешь играть в мяч на лестнице, когда идет дождь. Но только в детской и на лестнице, больше нигде. Понятно?
- Конечно, папа.
Холмсы удовлетворенно кивнули друг другу. И тут у них открылись рты, ибо Шерлок с любопытством спросил своим ангельским голоском:
- Но вот, на всякий случай…. что если мяч окажется в запретном месте… вместе со мной, то есть , если я принесу его туда.. Какое мне будет за это наказание?
Когда родители повернулись к нему, он поспешно продолжил:
- Как мировой судья, папа, как бы ты оценил серьезность этого преступления, и какие меры ты бы посоветовал применить к преступнику?
- Я бы… я бы… я уж, как минимум, отшлепаю тебя за такую дерзость, - возмущенно прошипел мистер Холмс , занеся руку над пораженным мастером Шерлоком, и он был в эту минуту гораздо более непоследовательным и эмоциональным, чем его двухлетний сын.
- Господи, Дэвид, успокойся, - сказала миссис Холмс.
Мистер Холмс выпрямился в своем кресле, поправил галстук, закрыл глаза и покачал головой. Через минуту он заулыбался, а потом и рассмеялся. Но открыв глаза, он увидел, что его сын прильнул к коленям матери.
- Иди сюда, мой мальчик, - сказал он, раскрывая ему объятия. Мастер Шерлок бросился к нему и отец, подхватив его, посадил к себе на колени.
- А знаешь, ты будешь таким же несносным, как твой брат.
Мальчик ничего не сказал. Но помолчав, произнес:
- На самом деле, ведь ты бы не ударил меня, да, папа?
- Нет, нет, Шерлок. Я никогда тебя не ударю. Но играй с мячом только в детской и на лестнице, хорошо?
- Да, папа. Я обещаю… чаще всего…именно так и буду делать. Ты хотел еще поговорить о том, как я выгляжу?
Отец спустил его на пол.
- Не сейчас. Беги в детскую, ладно? Мне надо поговорить с твоей мамой.
Шерлок обхватил колени родителей.
- Я люблю вас, я люблю вас, - повторял он.
Они от всей души ответили ему тем же. Мальчик со всех ног бросился вон из комнаты, обычно он передвигался по дому только так.
- Я буду… чаще всего… - произнес его отец с усмешкой. – Боже правый, да он хитер.
- Ну, Дэвид, если он и непослушен, то, по крайней мере, поразительно честен, - сказала его жена.
- Не забудь, он пошел в твою семью, - лукаво произнес мистер Холмс.
- Теперь мы должны обсудить его внешний вид.
- Могло бы быть и хуже, - сказал мистер Холмс. – Вдруг вместо него у нас родились бы близнецы.

Зарисовка silverfoxstole из ее сборника "Jottings from a Doctor's Journal


Палки и камни


- Странный. Он так выразился?
Холмс кивнул, и, подняв колени к груди, съежился в своем кресле.
- Именно так.
Внезапно он поднял на меня взгляд, и в его глазах я увидел то, что никак не ожидал – ранимость. К своему удивлению, я понял, что его задел этот обидный выпад.
- Уотсон, вы считаете, что я … странный? Скажите мне честно, пожалуйста, я должен знать.
К своему стыду я заколебался, так как, по правде говоря, его поведение и некоторые привычки вполне подходили к этому определению. Хотя я никогда бы не сказал этого Холмсу, я в какой-то степени мог понять, что посторонний человек мог находить странным патриотический вензель из пулевых отверстий, до сих пор украшавший нашу стену, несмотря на попытки миссис Хадсон заклеить его обоями, или письма, ожидающие ответа, пришпиленные перочинным ножом к каминной доске. И, возможно то, что теперь казалось мне совершенно обычным, для человека, незнакомого с нюансами жизни с единственным в мире частным детективом-консультантом, было шокирующим и даже безумным.
Тем временем, то, что я медлил с ответом, произвело потрясающее воздействие на моего друга – он схватил меня за руку.
- Вы тоже так считаете! – воскликнул он, вскочив с широко распахнутыми глазами. Видимо он счел мои раздумья явным свидетельством того, что я полностью разделяю мнение этого его клиента. – Вы думаете также как он!
- Нет-нет! – вскричал я, опустив руку на плечо Холмса и мягко принуждая его сесть. Никогда прежде я не видел, чтобы его могло так взволновать то, что он всегда называл «пустяками». – Нет, я так вовсе не считаю. Как вы могли только предположить что-то подобное?
- Это правда? Вы говорите так не потому, что просто мне потакаете?
Холмс так отчаянно жаждал увериться в том, что я говорю правду, что у меня сжалось сердце. Мой друг всегда утверждал, что он – мозг без сердца, но по правде говоря, я никогда не мог до конца поверить в это. Ингода я видел эмоции, которые он так хорошо скрывал под маской безразличия, и знал, что это только маска. Ему тоже можно причинить боль, как любому человеку. Всего одно грубое слово, произнесенное в запальчивости, могло задеть его за живое.
- Конечно, нет, дорогой друг, - заверил я его. – Вы, конечно, эксцентричны, и порой бываете невыносимы, но я никогда не назвал бы вас странным…
Холмс, казалось, слегка расслабился, и через пару минут на его губах мелькнула тень улыбки.
- Спасибо, Уотсон.
- Надменный, порой вызывающий возмущение, порой крайне беззаботный, - продолжал я, улыбнувшись в ответ, и похлопав Холмса по плечу, сел в свое кресло напротив него, - но признаюсь, я бы сказал… уникальный.

Выводы

Время шло. Мистер Хокинс оставил службу у Холмсов и его место занял мистер Уилкокс. Мастер Майкрофт продолжал свои занятия с мистером Уортоном. Главным его достижением было умение выражать свои мысли, казалось, что его словарный запас пополняется ежечасно. Он также любил уроки по истории и политике – Наполеон, Макиавелли, Юлий Цезарь, Томас Мор, Оливер Кромвель, Джон Адамс, Борджиа; его очень интересовали выдающиеся политики и правители. Мастер Майкрофт желал узнать обо всех формах правления и политических системах. Он добился исключительных успехов в английском, французском, латинском и греческом языках, его познания в математике и точных науках были средними и, по большей части, искусство его не интересовало. Однако, он читал пьесы вместе со своей матерью, так как знал, что ей очень приятно, когда они это делают вместе. Она любила его все так же горячо, и после первых недель привыкания, она уже довольно твердо запомнила, что теперь он - ее сын, Майкрофт.
Его обучение шло вперед быстрыми темпами, и точно также быстро развивалась его привычка наблюдать за окружающим его миром. К 1851 году эти его наблюдения достигли грандиозных размеров. Этот мальчик с самым серьезным видом рассматривал обувь, одежду, манжеты, шляпы, брюки, рубашки, платья, пальто; он вежливо просил позволения у слуг и мастеровых осмотреть их руки, лица, уши, волосы; изучал инструменты и механизмы. Где бы ни оказывался мастер Майкрофт, он везде изучал землю, траву, гравий. Все гости становились объектом его наблюдений. Он заинтересовался болезнями и пожелал посмотреть книги, в которых были изображены люди с различными заболеваниями. Также он попросил принести книги о военной форме и те, в которых показаны люди различных профессий. Он читал книги о сельском хозяйстве в Северном Райдинге
- Благодаря этому, мне не придется больше ездить на фермы, чтобы понять, что там происходит. Я предпочел бы быть дома.
Когда его спросили, почему его это так интересует, он загадочно ответил:
- Чтобы выяснить, я сперва должен это знать.
- Что выяснить, сынок? – спросил его отец.
Глаза мастера Майкрофта засияли.
- Все, папа,- ответил он.
Это «выяснение» было полной тайной для его родителей вплоть до одного вечера, когда мастер Майкрофт сидел как-то со своей матерью в гостиной и вошел его отец, которого весь день не было в Хиллкрофт Хаусе.
Мастер Майкрофт наблюдал за тем, как его отец сел в кресло, глядя на него так, как лев из-за высокой травы глядит за своей добычей; восприимчивый к любому движению отца, точно если бы от этого, так же, как и у льва, зависела его жизнь. Мистер Холмс сознавал, что являлся объектом этого наблюдения, но делал вид, что не обращает внимания – так же как это делали мы все, некоторые более успешно , чем другие – это происходило так часто, что уже не вызывало обиды, но по-прежнему было жутковато.
- Папа, я думаю, что ты ездил на Первенце , чтобы встретиться с отцом Меткалфом, а потом подъезжая к дому , Первенец потерял подкову. К счастью, кузнец смог быстро подковать его, - объявил мастер Майкрофт. – Я прав?
Мистер Холмс большими глотками осушил бокал, который я ему наполнил, а затем повернулся к сыну, выражение его лица представляло собой смесь любопытства и осторожности.
- Совершенно верно, Синкл…Майкрофт. – Он подал мне знак снова наполнить его бокал. - Откуда ты знаешь?
Даже год спустя, мистер Холмс, кажется, все еще испытывал дискомфорт, называя сына Майкрофтом. Это была такая явная смена ролей; для ребенка, требовать от родителей позволить ему изменить имя, было непростительным бунтом; тот факт, что Холмсы сдались, делало эту ситуацию еще более возмутительной. Для мистера Холмса было подлинным расстройством , говорить всем своим знакомым, что Синклера теперь следует считать Майкрофтом. Боюсь, что эта перемена сильно обескуражила его, и мастер Майкрофт, совсем еще маленький, вызывал у него тревогу.
Мастер Майкрофт отложил в сторону книгу.
- Я смог это узнать , папа.
Так как при этом мистер Холмс сделал еще один глоток виски, миссис Холмс отложила свое вязанье и спросила:
- Поразительно, Майкрофт. Как же ты смог это «узнать», как ты это называешь, если ты еще не встал, когда уехал твой отец?
Мастер Майкрофт улыбнулся, наслаждаясь тем, что все внимание сейчас было приковано к нему.
- Вы знаете, на самом деле, это очень просто.
Его добрая мать решила сыграть по его правилам.
- Ну так, расскажи, - попросила она.
Увидев во взгляде сына немой вопрос, мистер Холмс улыбнулся, отставил в сторону свой бокал и сел рядом с женой.
- Ну, рассказывай, - сказал он.
- Ну, вот, как я думал, - сказал Майкрофт, садясь в кресло и положив руки на подлокотники кресла. – Когда я увидел, как ты вошел в комнату, я заметил в кармане твоего сюртука религиозный трактат, похожий на те, что не раз приносил сюда отец Меткалф. Также я заметил, что твои брюки измяты с внутренней стороны, как бывает, когда ты долго ездишь верхом. Дальше, я подумал, что ты ездил к отцу Меткалфу на Первенце, а не на другом твоем любимце – Мидасе. Так как, когда еще я лежал в кровати, то услышал, как мистер Уилкокс уехал в нашем экипаже еще до твоего отъезда – несомненно, для того, чтобы привезти посылки, которые должны сегодня доставить для мамы в Аскригг – а он сам очень любит Мидаса. Я знал, что был прав, так как услышал стуки копыт запряженной лошади, и это была более тяжелая поступь Мидаса. – Он посмотрел на мать. – Эти посылки с платьями ты заказала у лондонской портнихи, когда вы с миссис Хэствелл три не дели назад ездили в Лондон послушать оперу; вернувшись, ты сказала, что они прибудут сегодня.
Майкрофт снова посмотрел на отца.
-Я заметил, что твои брюки с левой стороны и оба ботинка запачканы грязью и, что твоя левая нога, кажется, побывала в воде. Единственной причиной, по которой это могло произойти, я считаю то, что ты ехал от отца Меткалфа и Первенец потерял подкову. Так как ты очень любишь этого коня, то, наверняка, немедленно спешился, чтобы ему было легче в таком положении. А так как недавно шел дождь, то на дороге много луж и грязи, и даже если ты шел осторожно, то все равно ты случайно наступил в лужу. А грязь на твоих ботинках похожа на красную глину, которая встречается в предместьях города, видимо, твою обувь после этого почистили и высушили. И я думаю, что подкову конь потерял недалеко от города. Ты вернулся в Карперби, чтобы кунец закрепил подкову, там ты отчистил большую часть грязи со своей одежды, а от жара кузнечного горна высохли твои брюки и прилипшая к ним грязь. Это случилось после визита к отцу Меткалфу и его жене, иначе вследствие неизменной чистоплотности миссис Меткалф, о которой ты так часто говорил, за время твоего визита их слуги полностью отчистили бы всю грязь. Как только лошадь перековали, ты сел в седло и поехал домой, лишь слегка припозднившись.
Он умолк, а Холмсы посмотрели друг на друга, ища ответ на это очередное проявление гениальности их сына. Думаю, их утешало то, что мальчик вызывал это чувство неловкости у них обоих. Как обычно, миссис Холмс первая нашлась, что сказать.
- Ну что, дорогой, Майкрофт прав? Все случилось так, как он сказал? Он сделал правильный…вывод?
При слове «вывод» мастер Майкрофт взял карандаш и бумагу и записал это слово.
Мистер Холмс покачал головой, потом откинул ее назад и засмеялся.
Мне казалось, что он будто бы постоянно боролся с самим собой – с одной стороны он боялся, что его сын станет каким-то фокусником, но любящий отец был так счастлив, что у него был сын, что готов был принять любое его поведение.
- Мальчик мой, можно подумать, что ты незримо присутствовал рядом со мной и записал все, что происходило. Невероятно, просто невероятно. Значит, вот это ты и называешь «выяснением»?
- Да, папа.
-Ну, в случае чего, ты хотя бы сможешь выступать на сцене или на сельской ярмарке, - сказал мистер Холмс, продолжая смеяться.
- Дэвид! – шутливо укорила его миссис Холмс. – Что ты такое говоришь! Я уверена, что Майкрофт сможет найти лучшее применение для этого своего «выяснения». Не правда ли, мой мальчик?
- О да, мама. Я не буду выступать ни на сцене, ни на ярмарке. Хотя не знаю, чем я буду заниматься.
- Так, попробуй в ближайшее время «выяснить» это, сын, - сказал мистер Холмс, смеясь. – Ведь тебе уже скоро исполнится четыре.
Когда я уходил, они все еще весело смеялись, хотя меньше всех смеялся сам мальчик.


Майкрофт продолжал время от времени делать свои «выводы», как он стал называть их впоследствии. Часто он был прав, так, например, когда заметил, что миссис Уинтерс присела отдохнуть и сказал ей, что с нетерпением ожидает цыпленка на ужин и что он надеется, что ревматизм в ее правом плече уже меньше ее беспокоит. Когда он ушел, я спросил у миссис Уинтерс, прав ли он был в своих выводах, и, непрерывно крестясь, она подтвердила, что это было именно так.
Однажды осенним днем, когда мастер Майкрофт сидел в утренней комнате, наблюдая, как его мать ставит букеты в вазы, вошла Клара. Он пристально посмотрел на нее, а затем спросил, удачно ли она провела вчерашний день в обществе сына фермера Горна. Клара пораженно охнула, расплакалась и выбежала из комнаты, так и не разведя огня в камине. По-видимому, миссис Бёрчел не удалось утешить ее, поэтому в дело вмешался я. У меня ушло полчаса на то, чтобы ее успокоить, заверив ее, что Майкрофт вовсе не коварный эльф в человеческом обличии. Ох, уж эта миссис Уинтерс! Поговорив с миссис Холмс, я смог заверить Клару, что она не лишится своего места из-за того, что стало известно о ее встречах с молодым человеком, конечно, если она сама не попадет в неловкое положение. Успокоившись, Клара пошла чистить серебро.
Я услышал, как мастер Майкрофт спросил у матери, почему Клара плакала.
- Потому, дитя мое,- сказала миссис Холмс, садясь в кресло и взяв его за руки, - что ты заставил ее почувствовать себя весьма некомфортно.
- Я? – Он выглядел озадаченным. – Я не хотел, чтобы она заплакала.
- Я знаю, Майкрофт. Но никого не радует то, что ты можешь что-то о них узнать.
- Почему?
Его мать заколебалась и глубоко вздохнула.
- Некоторые люди не хотят, чтобы это стало известно и другим людям. Клара не хотела, чтобы мы узнали, что она была с Чарли Горном, и поэтому расстроилась, когда ты узнал это и сказал нам.
- Я понял, - сказал Майкрофт. – А можно мне делать выводы, если я не буду говорить, что выяснил?
- Иногда можно рассказать, Майкрофт. А иногда и нет. Ты должен суметь определить, когда это приемлемо, а когда – нет. Иначе, дитя мое, боюсь, ты будешь огорчать людей, а это не хорошо. Я знаю, возможно, тебе это трудно понять, но это не по-христиански доводить прислугу до слез.
- Прости меня, мама, - тихо сказал он. – Я не хочу никого обижать. Просто я могу читать людей так же легко, как книги.
- Я знаю, Майкрофт, я знаю, - ответила она, обнимая его, но мальчик не обнял ее в ответ, и она вопросительно взглянула на него.
- Почему я совсем другой? – спросил он. Мать только еще крепче обняла его.
После этого случая Клара стала избегать мастера Майкрофта, она старалась исполнять свою работу таким образом, чтобы не сталкиваться с ним. Миссис Холмс поняла это и сказала миссис Бёрчел, чтобы она не препятствовала этому.

Порой мастер Майкрофт делал ошибки в своих выводах и тогда он был к себе беспощаден. Зимой я вернулся в Хиллкрофт Хаус, проведя несколько дней с моими друзьями в Бридлингтоне. Мастер Майкрофт спросил меня, как прошла моя поездка в Лондон. Когда я ответил, (и должен признать, что я чувствовал при этом какую-то неподобающую радость), что был в Бридлингтоне, а не в Лондоне, мальчик замолк и его лицо помрачнело.
- Но эти ваши новые ботинки; вы говорили, что их делают только в Лондоне, на Оксфорд-стрит.
Я мог сказать об этом мальчику только два года назад, когда приобрел свою последнюю пару. Его память, видимо, была фотографической уже тогда.
- А на вашем новом пальто ярлык лондонского портного. Я заметил это, когда вы сняли его.
В его словах звучало отчаяние.
- Да, мастер Майкрофт, эти ботинки сделаны в Лондоне, и пальто тоже. Но это был широкий жест моего друга, который заказал все это для меня в Лондоне, и подарил мне, когда я жил у него в Бридлингтоне.
- Я – глупец, - сказал мастер Майкрофт, стыдясь самого себя.
Еще несколько дней после этого он был очень сдержан и задумчив.

Даже мистер Уортон, к которому мастер Майкрофт питал большое уважение и восхищение, частенько становился мишенью этих пресловутых выводов своего ученика. Обычно, он был рад видеть новые грани этой поразительной способности Майкрофта, однако мальчик получил еще один суровый урок относительно того, что не всегда стоит говорить о своем открытии.
Поздней весной 1850 года, после случая с Кларой, я помню, как шел мимо детской, которая теперь стала комнатой для занятий мастера Майкрофта, и услышал, как мистер Уортон говорит довольно строго и даже сурово.
- Честное слово, Майкрофт, была у меня ссора с женой или нет, ты никоим образом не должен спрашивать меня об этом. И хоть я и отмечаю, что ты, каким-то образом, смог сделать блестящие выводы, что мои отношения с женой сейчас довольно напряженные, но ты должен понимать, что, во-первых, это ни в коем разе тебя не касается; во-вторых, это крайне грубо - сообщать мне твои мысли по этому поводу, даже если ты смог узнать правду; и , в третьих, я буду вынужден оставить это место, если ты хоть еще один раз упомянешь об этих своих выводах.
После этого упрека мастер Майкрофт молчал чуть ли не целую неделю.

Летом мастер Майкрофт решил, что предварительно он будет говорить: « - Я пришел к выводу относительно …», и если человек, с которым мастер Майкрофт говорил, позволял ему продолжать, то он продолжал; в противном случае, он хранил молчание, хотя порой казалось, что это было довольно досадно для него. Так, например, во время одного приема в саду он сидел на садовой скамейке, а несколько гостей играло в крокет на задней стороне лужайки.
- Я пришел к выводу о состоянии здоровья мистера Блейда, - сказал Майкрофт, когда мистер Блейд, пропустив мяч, промокнул платком свой лоб. Тучный мистер Блейд был скрытным и застенчивым, хотя и дружелюбным человеком; он услышал слова мастера Майкрофта, и стал таким пунцовым, что я подумал, что он потеряет сознание. Он забормотал: -Гм, гм, гм… и стал комично вертеть своим платком, пока миссис Холмс не шлепнула сына по ноге, сказав:
- Может быть, не стоит, дорогой?
- Да, мама, - подчинился мастер Майкрофт. Но он сполз со скамейки – о том, чтобы спрыгнуть не было и речи – и медленно побрел к дому, уныло понурив голову.
Как легко можно себе представить, некоторых весьма волновала мысль о том, чтобы стать объектом наблюдения для зоркого глаза и быстрого ума мастера Майкрофта, и каждый раз приходя с визитом, они специально подходили к мальчику, спрашивая, может ли он сделать на их счет какой-нибудь вывод. Как, например, мистер Рут и полковник Рестон, причем полковник дошел до того, что специально старался иметь на себе какие-нибудь улики. Мастер Майкрофт очень любил, когда они приходили, и всегда просил свою мать пригласить их.
Однако большинство людей, хотя их и поражал дар мальчика, сами не жаждали стать объектом его внимания. Хотя предварительное вступление, которое он делал, позволяло избежать разногласия, но у него случались внезапные озарения и он мог выпалить то, что внезапно пришло ему в голову, совершая, таким образом, ошибку. Однако, любой человек, как бы он не относился к мастеру Майкрофту и его выводам , всегда получал от него извинения. Но допустив ошибку, мальчик впоследствии молчал несколько часов.
Некоторые люди решили не приезжать больше в Хиллкрофт Хаус, несомненно, шокированные тем, что Холмсы позволяют своему ребенку сидеть в компании взрослых и что они вообще разрешают ему разговаривать в присутствии гостей . Уверяю вас, то, что мистер и миссис Холмс позволяли сыну на публике проявлять свои эксцентричные выходки было крайне шокирующим, учитывая нормы и обычаи нашего времени. Я вот думаю, не по этой ли причине ушел садовник, мистер Фитч – он определенно избегал мастер Майкрофта также, как Клара. Его заменил мистер Денкинс.
Холмсы были снисходительны в отношении этих людей так же, как и в отношении всех остальных, но они вели себя так из-за уникальных особенностей их ребенка, а не потому, что они не понимали или не почитали общественные нормы поведения. И большую часть времени мастер Майкрофт сидел молча, хотя он мог бы вставить слово, если бы имел более ясное понятие о теме разговора. Конечно, ребенок, который просит пояснить ему, о чем идет речь, вызвал бы общее возмущение и в результате в ответ услышал бы лишь молчание или же умиленные взгляды. Он никогда не говорил ради самого разговора, и твердо не обращая внимания на сплетни, методом проб и ошибок, понял, с кем он может говорить, а в чьем присутствии ему лучше помалкивать.
Однако, большинство друзей Холмсов были к нему достаточно лояльны и выслушивали его выводы и речи, когда приходили с визитом, хотя к себе мальчика никогда не приглашали.
Прошло еще два года, и мастеру Майкрофту исполнилось пять.
Его словарный запас был образцовым, то же самое можно было сказать о чтении на английском; и он замечательно читал, писал и говорил на латинском и французском. Он знал имена и годы жизни многих исторических личностей от римлян до современных политиков-американцев. Однако, его внимание было сосредоточено на Великобритании и всю его любовь к стране можно было почувствовать, когда он говорил о ней не иначе, как «эта великая нация». Он продолжал заниматься с мистером Уортоном и по другим предметам.
Имея довольно плотный график занятий ,у мастера Майкрофта не было достаточно времени для игр со своими сверстниками, но, казалось, он совсем не скучал по ним. Было похоже, что он все больше отдалялся от шумных компаний и игр, все больше времени проводя со своими многочисленными книгами. Он очень любил свои занятия и общество мистера Уортона, и, когда его дневные занятия были окончены, то он присоединялся к матери или отцу, где бы они не находились.
Его родители по-прежнему раз в год на месяц уезжали на континент; пока мастеру Майкрофту не исполнилось три года , во время их отсутствия за ним присматривала миссис Турминхэм, вдова, которую порекомендовала Холмсам миссис Хэствэл. По счастливой случайности у миссис Турминхэм была такая тихая , спокойная натура, что мастер Майкрофт был не в силах даже немного потревожить ее. Даже его вывод, что она была довольно тяжелым ребенком, был встречен с редким спокойствием. Холмсы обращались к ней всякий раз, как уезжали за границу и оставляли сына дома.
Мастер Майкрофт сперва любил ездить по округе и в близлежащие города – ведь там все было для него ново – но, казалось, он быстро утомлялся от дополнительных усилий, которые требовало путешествие, и к тому моменту, когда ему исполнилось четыре, совершив несколько поездок по Англии со своими родителями, он просил позволить ему остаться дома с миссис Турминхэм.
- Лучше я буду узнавать мир по книгам, нежели при помощи поездов и кораблей, - сказал он родителям и пошел вздремнуть.
- Может быть, его организму не хватает железа, дорогой, - сказала миссис Холмс своему нахмурившемуся супругу.

Мистер Холмс решил отвезти мальчика к доктору в Норталлертон, когда в следующий раз он поедет на выездную сессию суда присяжных. Несмотря на такую быструю утомляемость, мастер Майкрофт за всю свою жизнь не болел ничем серьезнее простуды и никогда не находился под присмотром медика. Простуда была быстро вылечена с помощью трав миссис Уинтерс, которая при всем ее чрезмерном суеверии, тем не менее, относилась к мальчику с большой нежностью. Я убежден, что мистер Холмс надеялся, что доктор найдет какую-нибудь легко излечимую болезнь, которая объяснила бы физическую вялость мастера Майкрофта, невзирая на то, что сам мастер Майкрофт был уверен, что просто у него такая натура и он такой, какой есть.
- Быстрый ум, медлительное тело, - сказал он как-то летним днем своему отцу, после того, как споткнулся о крокетные воротца, несмотря на то, что отец только что предупредил его, что он стоит совсем рядом с ними.
-Если он станет еще медлительнее, то у нас будет не сын, а улитка, - пробормотал мистер Холмс в ту минуту, когда я принес ему чай со льдом.
Доктор не особенно помог, сказав мистеру Холмсу, что его сын просто чрезвычайно пассивный и что его нервная энергия должна быть равномерно распределена между его мозговой и физической активностью, чтобы избежать нервных срывов, которые могут случиться в будущем. Он решительно настаивал на режиме, включающем физические упражнения на свежем воздухе, и наказал, что их следует выполнять также и в зимнее время. Тут Майкрофт объявил вслух о сделанных им выводах относительно развивающейся у самого доктора сердечной недостаточности и поинтересовался, подойдут ли предписанные им же физические упражнения на воздухе в любое время года, в качестве тонизирующего и укрепляющего средства. Рассказывая об этом позже, мистер Холмс признался, что эта выходка сына вызвала у него улыбку и несколько развеяла его мрачные мысли. Они поспешно покинули возмущенного медика и поехали домой, выездная сессия была закончена. Мастер Майкрофт спал всю дорогу.
- Ну, конечно,- сказал он, когда мистер Холмс закончил свой рассказа. – Я очень ленив. В этом доктор прав. Но это же смешно - сказать замерзшему , неуклюжему, уставшему ребенку, чтобы он занимался зарядкой на холоде!
И все находившееся в комнате рассмеялись.
Той осенью друг мистера Холмса, мистер Роберт Шерлок написал ему, что очень хочет его увидеть – и попросил позволения приехать с визитом. Он приедет один. Мистер Холмс вне себя от радости тут же написал ему ответ и сказал, чтобы он приезжал как можно скорее , а затем стал придирчиво проверять все мое хозяйство относительно готовности к встрече дорогого гостя. Он постоянно говорил о мистере Шерлоке сыну, рассказывая ему бесконечные истории о тех временах, когда они оба были веселыми студентами.
Мистер Холмс и мистер Шерлок были неразлучны все четыре года обучения в университете, познакомившись в самый первый день занятий и сидя рядом в лекционном зале. И с тех пор они все время были вместе – учились, гуляли, путешествовали. И предавались разгулу, добавил мистер Холмс.
- Я надеюсь, Майкрофт, что когда-нибудь у тебя тоже будет друг, такой близкий, что будет почти братом, даже если вас и не связывают родственные узы, - сказал он сыну.
Мастер Майкрофт улыбнулся, слыша эти цветистые речи отца, но ничего не сказал.

Мистер Роберт Шерлок был третьим сыном в семье. Питая отвращение к военной службе и отказываясь стать священником, он решил изучать банковское дело. Получив образование, он вернулся в Плимут и получил место в «Королевском банке Девона и Корнуолла». Он женился на дочери вице-президента банка, и у них было четверо детей.
Как я уже говорил, на протяжении долгих лет два джентльмена поддерживали тесный контакт друг с другом, переписываясь и нанося друг другу визиты – обычно мистер и миссис Холмс ездили в Плимут, чтобы навестить мистера Шерлока и его семью – хотя к тому моменту, когда пришло письмо, они не виделись уже более года. Последний раз, когда приезжал мистер Шерлок, мастер Майкрофт как раз был простужен и лежал в постели, а миссис Уинтерс лечила его при помощи трав. Поэтому хоть мистер Шерлок и познакомился с больным мальчиком, но они почти не общались. Я очень хотел узнать, как отреагирует на мастера Майкрофта мистер Шерлок, хотя я был уверен, что мистер Холмс постоянно писал о нем своему дорогому другу и, несомненно, предостерег его относительно того, что можно ожидать от его мальчика.
Мистер Шерлок приехал в экипаже из Аскригга теплым дождливым днем весной 1852 года. Он был ниже мистера Холмса; это был очень приятный худощавый джентльмен с аккуратно постриженными усами, густыми темными волосами и задумчивыми карими глазами. Он был одет в твидовый костюм и в кожаные сапоги с высоким голенищем. Мистер Холмс вышел встретить его, они были искренне рады друг другу и не скрывали своих чувств. Крепко пожав руки и похлопав друг друга по плечу, друзья прошли в дом, где мистер Шерлок снял пальто и обнял миссис Холмс. Затем он повернулся к маленькому Майкрофту, который бесстрастно наблюдал за этими проявлениями привязанности, словно все это происходило на сцене, а он был критиком. Мальчик стоял, сцепив руки за спиной, и внимательно рассматривал мистера Шерлока, который был ошеломлен этим осмотром и, подбоченившись, в свою очередь смотрел на мальчика. Тут на него напал внезапный приступ кашля, и он прикрыл рот платком. Несколько смущенный, он улыбнулся и сказал:
- Ну, Майкрофт, надеюсь, что в этот свой приезд , я не подхвачу простуду. Как ты поживаешь? – и он протянул мальчику руку, которую тот крепко пожал.
- Хорошо, сэр, - ответил Майкрофт.
Мистер Шерлок снова закашлялся. Увидев беспокойство на лицах хозяев, он добавил:
- Видимо, мне не хватает морского воздуха. Я нахожу соленые ветра южного побережья очень благотворными для здоровья. Я уже целую неделю чувствую , что простудился. Но я не позволю этой простуде помешать нашей встрече. Я чрезвычайно занят в банке – не хватает времени даже на то, чтобы во время пообедать. Лора требует, чтобы я нормально ел, чтобы поддерживать свои силы, но работы было просто не в проворот. И чтобы развеяться мне пришлось сбежать в Йоркшир. Но достаточно уже моей болтовни и давайте пойдем в гостиную.
Он взял под руку мистера Холмса, и дружески беседуя, они направились в гостиную. За ними шла миссис Холмс, улыбаясь при виде такого отличного настроения своего супруга и крепко держа за руку мастера Майкрофта, ибо они уже стали подниматься по лестнице. Мальчик уже не раз падал там, поднимаясь или спускаясь, но ни разу серьезно не пострадал. И, как правило, если рядом был кто-то из взрослых, то они оставляли все свои дела, чтобы сопроводить его. Клара хотела уклониться от этой чести, но когда мастер Майкрофт пообещал, что он совсем не будет на нее смотреть, пока она будет ему помогать, она согласилась. Для мальчика это был разумный компромисс.
- Я не особо хочу свалиться с лестницы и приму любую помощь, чего бы это не стоило, - сказал он ей.
Я следовал сзади.
Как только мы вошли в гостиную, мистер Холмс распорядился, чтобы я подал напитки. Гости и хозяева сели, образуя в центре комнаты небольшой круг. Выполняя распоряжение мистера Холмса, я краем глаза смотрел за мастером Майкрофтом и заметил, что он вновь сосредоточил свое внимание на мистере Шерлоке, в то время как тот рассказывал Холмсам о своей жене и детях. И я видел тревожные сигналы, которые всем нам были хорошо известны, когда шла речь о мастере Майкрофте: задумчивое лицо, поза говорит о том, что он погружен в мысли, и мальчик временами еле заметно кивал головой. Все это говорило о том, что он вот-вот выскажет нечто поразительное. Однако вместо этого, мастер Майкрофт осмелился встать со своего места и подойти к мистеру Шерлоку, после чего он стал кругами ходить вокруг кресла этого несчастного, не спеша, оглядывая его с ног до головы. Неожиданно он остановился, нахмурился, его взгляд стал совсем пустым, настолько он был погружен в свои мысли, а рот приоткрылся, словно от удивления. И он прошептал, видимо, непроизвольно: «О, боже…» и как бы стараясь заставить себя молчать, он поднес руку ко рту. Хотя мистер Шерлок высоко поднял брови и усмехнулся, что говорило о том, что он относится к поведению мальчика с юмором, для его отца, обычно весьма снисходительного, все это оказалось слишком.
- Господи, Майкрофт! Какая невоспитанность! – воскликнул он , вставая и подбоченившись. – Я никогда не видел ничего подобного! Сядь на место, молодой человек, в противном случае, я велю тебе немедленно уйти.
Мастер Майкрофт совершенно не привык к гневу и замечаниям своих родителей и тон отца, казалось, задел его за живое.
- Прости меня, пожалуйста, папа, - сказал он, возвращаясь на свое место.
- Проси прощения у мистера Шерлока. Ты осматривал его, словно быка, выставленного на продажу на сельской ярмарке.
Мальчик снова встал.
- Мистер Шерлок, примите мои самые искренние извинения, - сказал он. А затем обратился к отцу:
- Мне не следовало ходить кругами вокруг этого кресла, ты прав, папа. Это было крайне грубо по отношению к мистеру Шерлоку. Я сожалею о своем поведении и надеюсь, что вы простите меня.
Горестное лицо мальчика и на редкость мягкий тон смягчили мистера Холмса. Вcем нам был известен экстраординарный интеллект и та самостоятельность, с которой этот мальчик держался благодаря своему независимому характеру, и вот такие случаи, когда мастер Майкрофт выказывал , как сильно нуждается во внимании и заботе своих родителей, были настолько редки, что они не могли остаться равнодушными и всем была очевидна их горячая любовь к сыну
- Все в порядке, мой мальчик, - успокоил его отец. – Я прощаю тебя. – Мистер Шерлок также кивнул в знак согласия. – И мистер Шерлок тоже. Однако, я бы предпочел, чтобы ты относился к старшим, особенно к моим друзьям, с бОльшим уважением.
Я нашел этот момент вполне подходящим для того, чтобы подать напитки, а потом занял свое место у дверей, чтобы быть наготове, если во мне возникнет какая-нибудь надобность. Мастер Майкрофт вновь взобрался на свое кресло.
- Так скажи мне, Майкрофт, - сказал мистер Шерлок, поставив на стол свой бокал и вновь подавляя кашель, - что такого ты видел во мне, что произвело на тебя такое впечатление? Какой ты сделал вывод?
Мистер Шерлок тут же снискал мое уважение, подойдя к этой ситуации столь уверенно. Он явно был добродушный, дружелюбный человек - так же как и сам мистер Холмс – и я понял, что их дружба была во многом основана на сходстве характеров и темпераментов.
Мастер Майкрофт бросил быстрый взгляд на мистера Шерлока, а потом снова стал рассматривать ковер.
- Да, я сделал вывод, но с вашего позволения, сэр, я не буду говорить о нем, - сказал мальчик. Внезапно он снова встал со своего места и подошел к отцу. – С вашего позволения, папа, я вас оставлю. Мне надо заниматься, а вам с мамой нужно поговорить с мистером Шерлоком.
Это было сюрпризом для всех; мастер Майкрофт ничто так не любил, как находиться в обществе взрослых, которые находили интересными его выводы. Что же за вывод он сделал, что не хотел о нем говорить? Мистер Холмс бросил на него подозрительный взгляд.
- Ты здоров, Майкрофт? – спросила его мать.
- Я чувствую себя очень хорошо, мама, - ответил мальчик.
- Что ж, тогда иди, если хочешь. Честное слово, иногда ты непостижим, мой мальчик, - сказал мистер Холмс. – Ужин в семь, смотри, не опаздывай.
- Да, папа.
Мастер Майкрофт поклонился всем присутствующим и вышел из комнаты. Мистер Холмс велел мне принести из погреба бутылку его любимого бургундского.
- Необыкновенно, Дэвид; просто поразительно, - услышал я фразу мистера Шерлока, уже уходя.
Их веселое и непринужденное общение продолжалось весь вечер и всю ту неделю, пока мистер Шерлок гостил в Хиллкрофт Хаусе. Джентльмены ездили верхом, объезжали поместье и фермы, засиживались в пабах, играли в шахматы, сидели в гостиной с их трубками, обсуждая политические события и вспоминая о своих студенческих годах. Из них двоих сильнее изменился мистер Шерлок, ибо мистер Холмс всегда предлагал ему покурить или пропустить еще один бокал вина, и хотя мистер Шерлок не воздерживался от этого полностью, но он не предавался возлияниям столь активно, как хозяин дома.
На той неделе Холмсы дали два званных обеда, и у меня была масса хлопот так же, как и у всех остальных слуг. Но это были очень веселые времена, не омраченные никакими разногласиями, или несчастными случаями.
В конце недели в вечер отъезда мистера Шерлока мистер и миссис Холмс и их гость сидели в гостиной, и вечер конца его визита отличался от первого вечера лишь чувством приятной усталости.
Примечательно, что мастера Майкрофта почти не было видно здесь на протяжении всей недели.

В то время, как мы считали, что он будет наслаждаться обществом мистера Шерлока и других гостей, которые просили, чтобы он посидел с ними в гостиной, мальчик выглядел очень мрачным и занятым своими делами и все время говорил, что ему надо идти к себе читать или заниматься. Несколько раз некоторые наиболее общительные гости просили его сделать какие-нибудь выводы о них, он отнекивался, говоря, что не видит ничего особенного. Мистер и миссис Холмс, хоть и обеспокоенные этой неожиданной переменой в их ребенке, были слишком заняты в течение всей недели, чтобы спросить его, что послужило причиной для такого поведения.

Особенно он избегал мистера Шерлока, стараясь даже не смотреть на него; хотя дружелюбно настроенный джентльмен пытался несколько раз втянуть мальчика в общую беседу, но его попытки не увенчались успехом. Мистеру Холмсу пришлось два или три раза заверять мистера Шерлока, что никакие его слова или действия определенно не могли быть причиной такого мрачного настроения Майкрофта. Мистер Холмс пытался сам поговорить с сыном, но это тоже ни к чему не привело; и было решено, что взрослые позволят мальчику пребывать в его мрачном настроении, раз это никак не отражается на их приятном времяпрепровождении.

И вот тем вечером Холмсы и мистер Шерлок спокойно сидели и разговаривали в гостиной; мужчины пили бренди , миссис Холмс занималась своим рукоделием. Оба джентльмена уже выпили немного лишнего, отмечая, таким образом, предстоящий отъезд мистера Шерлока.
Около десяти часов в дверях появился мастер Майкрофт, чтобы пожелать всем доброй ночи.
- И тебе доброй ночи, маленький Майкрофт, - ответил мистер Шерлок. – Мне жаль, что нам не удалось, как следует пообщаться.
Родители также пообещали мальчику спокойной ночи, мать поднялась, чтобы обнять и поцеловать его.
- Уложить тебя? – спросила она.
- Нет, мама, спасибо. Не сегодня. Тебе следует остаться с мистером Шерлоком, ведь он завтра уезжает.
Когда мальчик направился к двери, мистер Шерлок вдруг произнес:
- Послушай, Майкрофт, пока ты еще не ушел, не сделаешь ли ты мне одно одолжение?
Майкрофт застыл на месте, глядя на дверь, а потом повернулся.
- Да, сэр?
- Я уверен, что ты помнишь вечер моего приезда. Ты сказал нам, что сделал относительно меня какой-то вывод, хотя не хотел сказать какой. И я не стал настаивать, но сейчас, когда я уезжаю, то хотел бы, чтобы ты поделился со мной своими поразительными наблюдениями. Я много слышал о них и почел бы за честь, если бы ты сейчас рассказал о своем блестящем выводе, который сделал обо мне.
- Благодарю вас за комплимент, сэр, - сказал мастер Майкрофт, взволнованно переминаясь с одной ноги на другую. – Однако, мое мнение относительно рассказа об этом выводе не изменилось. Я был бы благодарен…
- Пустяки, мой мальчик, - прервал его, улыбаясь, мистер Шерлок. – Право же, мне очень интересно. И я настаиваю. Что ты узнал? То, что у меня две собаки – колли и спаниель? Что у моей младшей дочери прекрасные каштановые волосы? Что я считаю своего коллегу, мистера Эттлсона довольно пустоголовым?
При этих словах мистер Холмс рассмеялся.
Мистер Шерлок продолжал своим насмешливым тоном:
- Что я не люблю хлебный пудинг? Что в детстве я сломал правую руку? Скажи.
В разговор вмешался мистер Холмс.
- Ну же, Майкрофт, давай, все в порядке. Скажи нам, что ты выяснил.
Мастер Майкрофт отвел глаза
- Я бы предпочел этого не говорить, - сказал он умоляющим тоном.
- О, боже! Да он, верно, узнал, что я когда-то стащил у отца два пенса, чтобы купить большой кулек конфет, - искушал мальчика мистер Шерлок.
Миссис Холмс попыталась спасти сына.
- Уже поздно, дорогой, и мы знаем, что Майкрофту пора спать. Может, ему просто нужно лечь спать, а когда он в следующий раз увидит мистера Шерлока, возможно, он будет чувствовать себя более комфортно и поделится своими выводами.
Не думаю, что когда-нибудь мне приходилось видеть на чьем – то лице более совершенное выражение признательности и любви, чем в тот момент на лице мастера Майкрофта. Даже лица ангелов на полотнах Рафаэля не сияли таким полным выражением этих чувств.
Однако это не помогло. Двое джентльменов, уже слегка навеселе, решили покончить с этим вопросом.
Мистер Холмс хлопнул себя по коленям.
- А ну-ка хватит , мой мальчик, мы уже достаточно тебя просили и умоляли. Теперь, как твой отец, я приказываю тебе сообщить нам свои мысли по этому поводу. И все без утайки, все как есть.
- Я никогда не лгу, папа, - тихо сказал Майкрофт.
- О да, это так, - согласился его отец. – Поэтому скажи нам то, что должен.
Мужчины сели в свои кресла, закинув ногу на ногу и переглянувшись с самым бесовским видом. Лишь бокал в руке мистера Холмса напоминал, что это взрослые, а не расшалившиеся переростки.
Мастер Майкрофт видел, какая невозможная сложилась ситуация; он не хотел говорить и в то же время не мог не подчиниться непосредственному приказу отца. Он ничего не мог сделать, поэтому быстро оглядев троих взрослых, он закрыл глаза и тихо заговорил.
- Я пришел к выводу, что у мистера Шерлока довольно тяжелая форма туберкулеза.
Мужчины перестали улыбаться; лицо мистера Шерлока залил румянец. Мистер Холмс подавился своим бренди и закашлялся. Миссис Холмс обхватила себя руками, как будто ей внезапно стало очень холодно. Бедный мальчуган, застывший у двери, выглядел так, словно хотел испариться. Мистер Шерлок побелел как полотно.
- Боже мой, я никогда… - тихо произнес он, затем увидев, в каком состоянии находится мистер Холмс, наклонился и схватил его за руку. – Дэвид, с тобой все в порядке?
- Все нормально, - выдохнул, наконец, мистер Холмс, когда его кашель прекратился. Кашлянув еще пару раз, он пришел в нормальное состояние. – Но что все это значит? Майкрофт, ты хочешь сказать, что у Роберта туберкулез? Роберт, это правда? Этого не может быть!
- Спокойно, Дэвид, не волнуйся, - сказал мистер Шерлок. – Ты расстраиваешь мальчика.
Мастер Майкрофт стоял, тревожно наблюдая за ними. Миссис Холмс распахнула ему объятия и сказала:
- Иди сюда, мой дорогой.
И он шагнул к матери. Миссис Холмс положила руки ему на плечи, а он крепко сжав зубы, повернулся к мужчинам.
Мистер Шерлок встал и подошел к камину, начав нервно барабанить пальцами по каминной полке. Мистер Холмс, все еще бледный и растерянный, настойчиво повторял свой вопрос:
-Боже мой, Роберт, это правда?
Мистер Шерлок повернулся к своему другу.
- Это правда, Дэвид. Вот почему я захотел приехать повидать тебя. Врачи думают, что вскоре мое состояние резко ухудшится, это только вопрос времени…
Мистер Холмс силился понять.
- Твоя бабушка. У нее был туберкулез, когда ты был еще ребенком. Я помню, как ты говорил, что читаешь ей и приносишь свежие цветы. И ты сказал, что она умерла очень быстро. О боже, боже…
Мистер Шерлок заговорил, и в его голосе прозвучала покорность и усталость, которую все это время никто в нем не замечал.
- У меня всегда были проблемы с легкими, даже, когда я был еще ребенком. Ты помнишь, Дэвид, как в университете я часто страдал от бронхитов. Теперь же эти проблемы, очевидно, достигли своей критической стадии.
А потом он сосредоточил свое внимание на Майкрофте, который стоял, не шевельнув ни единым мускулом.
- Однако, сейчас, Майкрофт, мне хотелось бы знать, как ты узнал о моей болезни. Мне хотелось сохранить это в секрете, так чтобы эта неделя, проведенная с твоими родителями, не была испорчена мыслями о моей болезни. Надо отдать тебе должное, ты из сочувствия к отцу утаил печальную информацию, которую узнал еще неделю назад. Я чувствую, как несправедливо отнесся сегодня вечером к твоему великолепному таланту и состраданию – надеюсь, ты примешь мои извинения. Я вижу теперь, как слеп и глуп я был; хотя и слышал достаточно от твоего отца о твоем удивительном уме, я никогда бы не подумал, что ты сможешь сделать выводы о моей болезни. Но сейчас, когда мы принудили тебя, будь так добр, расскажи нам, как ты это сделал.
Речь мистер Шерлока произвела успокаивающий эффект на мастера Майкрофта. Он вышел из состояния своей мрачной неподвижности и повернул голову к мистеру Шерлоку, который остался на своем месте у камина и сделал ему знак подойти к огню. Мистер Холмс сидел все в том же угнетенном состоянии, поставив локти на колени и закрыв лицо руками.
- Мама? – спросил мастер Майкрофт.
- Пожалуйста, дорогой. Ты можешь рассказать нам, как обо всем узнал.
Мальчик подошел к мистеру Шерлоку, а миссис Холмс села рядом с мужем , надеясь, что ее присутствие принесет ему некоторый комфорт.
Мистер Шерлок сел в кресло у камина, а Майкрофт встал рядом с ним. Мистер Шерлок погладил его по голове и пальцем приподнял подбородок.
- Какой необыкновенный мальчик, - сказал он.
Майкрофт ничего не ответил.
- Итак, расскажи, как ты узнал о моем туберкулезе?
- На самом деле, это было очень просто.
Мистер Шерлок коротко улыбнулся.
- Уверен, что нет.
- Просто. Я изучал различные болезни, в том числе и туберкулез. Сначала я заметил, что у вас бледное лицо, что довольно необычно, ибо погода давно стоит очень солнечная, а я узнал от моего отца, что вы любите совершать длительные прогулки. Само по себе это ничего не значит, но я добавил к этому и другие приметы. Ваша одежда слегка вам великовата, не слишком, но заметив новые отметины, сделанные на вашем поясе, я понял, что в последнее время вы значительно похудели. То, что вы упомянули в разговоре о том, что вы неважно питаетесь, лишь подстегнуло мой интерес к теме, которую вы старались обойти. Ваш небольшой кашель, во время которого вы постоянно прикрывали рот платком и который пытались объяснить исключительно отсутствием морского воздуха, был весьма подозрителен, ибо вы не придавали этому кашлю значения, однако, обходя вокруг вас на прошлой неделе, я заметил, что на вашем платке, что был спрятан у вас за рукавом, были видны капельки крови. И еще я заметил, что справа на шее у вас припухли лимфатические узлы . Все эти приметы говорили мне, что вы страдаете от туберкулеза, и болезнь, к сожалению, находится уже в довольно серьезной стадии. Когда я понял, что вы придумали причину для вашего кашля и плюс к этому то, что вы знали, что мой отец очень рад вашему приезду и придумает различные увеселения, чтобы доставить вам удовольствие, я понял, что вы не хотите говорить ему о состоянии своего здоровья. Поэтому я и решил, что не буду ничего говорить о том, что узнал. – Он взглянул на мать. – Я не хотел никого обидеть.
Она кивнула.
- Просто замечательно , - проговорил мистер Шерлок.
Мистер Холмс встал и сел рядом с мистером Шерлоком, а мастер Майкрофт слегка поклонился и направился к двери.
- О боже, как просто. Я мог бы увидеть это и сам, если бы не был так рад просто от того, что ты здесь со мной. Мой дорогой друг, когда же ты планировал сказать мне?
- Я не знаю, Дэвид. Я думал, что сообщу тебе все, но потом, когда я приехал, и все было так прекрасно, я просто не мог заставить себя испортить все это столь печальным сообщением.
- Так, может быть, тебе поехать в Швейцарию? Что говорят доктора? Ты молод, наверняка, ты сможешь с этим справиться.
- Я никогда не говорил тебе этого, но эта ужасная болезнь была не только у моей бабушки, она появилась и у моего старшего брата, когда ему было двадцать два, а мне лишь двенадцать, это было всего три года спустя после смерти бабушки. Он прожил едва ли год после этого, болезнь прогрессировала так быстро, что это удивило даже врачей.
Он помолчал, откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы брюк.
- У Шерлоков всегда были слабые легкие – я даже не могу вам сказать, сколько моих предков умерло от пневмонии и туберкулеза. И боюсь, еще более усугубляет восприимчивость нашей семьи к этому заболеванию то, что когда она пускает корни, у нас нет сил сопротивляться ей. Я знаю о своем диагнозе уже более года, но сказал об этом только жене. Даже за такой короткий промежуток времени во время кашля у меня выходит все больше и больше крови, с каждой неделей сил становится все меньше и меньше, мне все труднее и труднее дышать – Дэвид, я умираю. И я не хочу, чтобы это произошло в Швейцарии, вдали от моей семьи и друзей; я решил остаться в Англии. Вот почему я решил приехать к тебе столь внезапно. Ты ближе для меня, чем мои собственные братья. Возможно, мы видимся в последний раз, мой дорогой Дэвид.
Мистер Холмс ничего не сказал, черты его лица исказились от страдания и отчаяния. Мастер Майкрофт еще раз оглядел комнату и выскользнул за дверь. Миссис Холмс тоже тихо встала и, уходя, сделала мне знак следовать за ней, дабы оставить двух друзей наедине с их печалью.


Прошел год – в декабре мистер Холмс получил печальное письмо от миссис Шерлок, в котором она сообщала, что ее муж скончался от туберкулеза.
Мистер и миссис Холмс и мастер Майкрофт немедленно отправились в Плимут, на похороны – несмотря на то, что дорога была долгой и трудной из-за холодной погоды.
После их возвращения, с мистером Холмсом произошла ужасная и пугающая перемена. Он заперся в своем кабинете и начал пить, и предавался этому пороку столь чрезмерно, что это серьезно обеспокоило миссис Холмс. Если кто-то осмеливался его побеспокоить, он реагировал весьма раздражительно; казалось, что предаваясь горю, он нуждался в полном уединении и тишине, так же, как это происходило и с его отцом.
Он мало ел, и едва ли принимал ванную и брился, и, кажется, даже редко спал. Он так много курил, что в его кабинете стояла настоящая дымовая завеса. Никогда прежде мне не приходилось видеть такого открытого проявления безудержного горя.
После трех долгих недель, когда он не желал принимать никаких посетителей и махнул рукой на свой долг и обязанности перед семьей и поместьем, миссис Холмс приказала мне больше не приносить ему спиртное из погреба, а затем устроила своему мужу встречу с отцом Меткалфом и мистером Брауном, приведя их в его кабинет. Все они пробыли там некоторое время – через час гневные выкрики мистера Холмса утихли – а позже он, к счастью, вышел из своего убежища и отправился наверх, чтобы принять ванну и лечь в постель. На следующее утро он проснулся проголодавшимся и еще несколько дней провел в постели, восстанавливая свои силы, окруженный заботой своей внимательной и любящей жены. В эти дни они подолгу беседовали. Казалось, что после того, что они перенесли в течение этого ужасного месяца, их любовь друг к другу стала еще больше, и они вели себя почти , как молодожены.
Неблагопристойное поведение мистера Холмса прекратилось, хотя порой его охватывала сильная печаль, которая, казалась, полностью лишала его сил, и он некоторое время неподвижно сидел, глядя в пламя камина и тяжело вздыхая. Некоторое время мистер Холмс все же пил гораздо больше, чем обычно, хотя больше уже не предавался этому пороку столь беспредельно. Через несколько месяцев он вновь вернулся к своим прежним привычкам, и жизнь в Хиллкрофт Хаусе вновь пришла в норму.

Все это время мастер Майкрофт не привлекал к себе внимания, мало говоря, но за всем наблюдая. Он видел, как металась по дому его мать, как волновались слуги, как я приносил его отцу очередную бутылку вина. Приложив ухо к двери, он слышал, как плачет его отец и винит Творца в том, что случилось.
Миссис Холмс отправила записку мистеру Уортону, где вежливо сообщала, что из-за своей болезни, мистер Холмс не желает принимать никаких посетителей. Он требовал, чтобы на некоторое время были прекращены все занятия мистера Уортона с Майкрофтом, до тех пор, пока его вновь не призовут в Хиллкрофт Хаус, о чем он будет уведомлен. Соответственно теперь мастер Майкрофт занимался самостоятельно и за эти три недели он прочел семь книг. Он впервые подошел к отцу, когда тот лежал, поправляясь в постели. Я не слышал их разговора, но, казалось, он пошел им обоим на пользу.
Хотя мастер Майкрофт продолжал вести наблюдение за людьми и вещами, но к большому облегчению слуг – а также, осмелюсь предположить, и его родителей – он совершенно перестал говорить о своих выводах. Его отец также как и прежде, проводил с ним много времени, брал его с собой в деревни и на выездные сессии суда присяжных, позволял ему изучать учетные книги и поощрял его к прогулкам по окрестностям – пешим и конным.
Майкрофт все еще встречался с детьми Меткалфов и Браунов и у него были с ними добрые товарищеские отношения. Думаю, что он никогда не давал им понять, насколько превосходит их в развитии, а общался с ними на доступном для их понимания уровне, приспосабливаясь к нужным условиям не хуже хамелеона. Много времени он проводил, задумчиво размышляя о чем-то.


Так прошел еще один год, и в апреле 1853-го мастер Майкрофт обратился к своим родителям. Той весной случились два события, которые сильно потрясли Холмсов. И первым из них была просьба мастера Майкрофта, когда ему исполнится семь лет, осенью, отправить его в закрытую школу-интернат. Его родители переглянулись.
- Но, Майкрофт, мы думали, что ты предпочтешь заниматься с учителем дома; так как ты уже опередил своих сверстников, то тебе будет ужасно скучно заниматься наравне с ними, - сказала миссис Холмс.
- Это правда. Но я не хочу ходить в публичную школу из-за того академического образования, которое там получают, потому что мне нужно нечто большее. Я хочу посещать частную школу еще и из-за связей и знакомств, которые можно завести в этих школах и они даже поощряют к этому своих учащихся. – Он выпрямился и сцепил руки за спиной. – В будущем мне понадобятся эти связи.
- О! И какое же это будущее? – спросил его отец.
- Я планирую поступить на правительственную службу, - сказал мальчик.
- Будешь политиком, да?
Мастер Майкрофт высоко поднял брови.
- Конечно же, нет. Я еще не знаю точно, как сложится моя карьера, но связи, которые я смогу наладить в частной школе и в университете, несомненно, будут мне очень нужны, когда я решу, что буду делать дальше.
- А что тогда будет с поместьем, мой мальчик, если у меня не будет сына, которому я смогу его передать?
В словах его отца прозвучала горечь.
- Отец, ведь тебе уже известно, что я не намеревался посвятить свою жизнь управлению Хиллкрофт Хаусом. Однако, чтобы ты был спокоен и между нами не возникло никаких обид, то позволь мне сказать, что кем бы я ни стал в будущем, когда придет такое печальное время, что ты – по какой-либо причине – не сможешь выполнять обязанности главы семьи, я найму достойного доверия управляющего, который будет жить в доме, и с его помощью я буду вести дела Хиллкрофт Хауса и мануфактуры в Хаддерсфилде. Клянусь, что я никогда не отрекусь от своего долга перед тобой или мамой.
Эта речь умиротворила Холмсов, и они смирились –этот ребенок с самого своего рождения был не доступен их пониманию и контролю, хотя они чувствовали, что он искренен по отношению к ним. Было ясно, что в качестве сквайра он будет крайне несчастен – он совершенно не подходил для такой роли – и они знали, что он обладает потенциалом, благодаря которому может добиться очень многого. Его предложение управлять Хиллкрофт Хаусом через доверенное лицо говорило о его внимании к отцу и давало родителям уверенность, что в преклонные годы у них будет дом и стабильный доход. Таким образом, было решено, что осенью Майкрофт отправится в частную школу.
- И что бы ты ни делал, мой мальчик, работай ради справедливости и добра; мы старались научить тебя чести и уважению; мы надеемся, что подавали тебе пример добросердечия, терпения и уважительного отношения к людям, - говорил его отец, когда он и миссис Холмс сообщили сыну, что он, как и хотел, будет отправлен в школу. Если уж я, дворецкий, живо помнил его знаменитое утверждение «Майкрофт, мой мир», то представляю, как это постоянно являлось во сне его родителям. Они стояли рука об руку и ждали, что ответит им сын.
Когда родители вошли в его комнату, мастер Майкрофт встал; его манеры были безупречны.
- Папа, я никогда не принесу имени Холмсов никакого бесчестья, и у вас не будет ни малейшего повода стыдиться меня. Клянусь вам, - сказал мальчик.


Через месяц , в начале мая, миссис Холмс объявила, что ждет ребенка. Она была удивлена так же, как и все остальные. Как она рассказывала потом миссис Хэствелл, когда он сообщила об этом мистеру Холмсу, у него выпала изо рта трубка. Так как теперь ей было уже тридцать семь, это событие было встречено всеми со сдержанной радостью. Дом еще был наполнен памятью о ее выкидышах, после которых она долго болела, хотя все отчаянно надеялись, что все кончится хорошо и на свет появится еще один ребенок. Мне это казалось подлинным божьим благословением, ибо в преддверии того, как они теряли одного ребенка, который вскоре уедет в школу – ребенка, который , можно сказать, изначально им не принадлежал – им как чудо даруется второе дитя, как раз тогда, когда он так им был нужен. Реакция мастера Майкрофта была для меня непостижима. Казалось, он был счастлив за своих родителей, но узнать, каковы были на самом деле его собственные мысли, было невозможно.
Как это обычно происходит, слуги разделяли настроение своих господ. Все мы радовались этим новостям вплоть до того вечера, когда миссис Уинтерс как-то сказала нам, когда мы все сидели на половине слуг.
- Последнее время они стали есть больше, да,да,больше, - сказала она зловещим тоном.
- Все кости обгладывают начисто. Говорю вам, маленькие люди трудятся, как пчелы. Выйдите из дома в полночь, и вы услышите шепот. О, это не предвещает ничего хорошего, уж вы мне поверьте, ничего хорошего. Маленький народ слишком много хлопочет.
Она перекрестилась.
- Если бы вы не были лучшей кухаркой в Йоркшире, миссис Уинтерс, не думаю, что какой-нибудь хозяин стал бы терпеть ваш вздор, - засмеялся я.
Другие ненадолго присоединились ко мне, но потом смех затих и лишь только кто-то нервно покашливал. Думаю, что наверняка каждый думал про себя:

А ведь в прошлый раз она оказалась права.


Миссис Холмс ждала ребенка и была вполне здорова, хоть и сильно уставала. Месяц шел за месяцем, и она преисполнилась надеждой, и лишь отъезд мастера Майкрофта в школу то и дело вызывал у нее слезы.
Расставаясь с ней, он сказал:
- Будь здорова, дорогая мама. Когда я вернусь, то возможно уже увижу долгожданного брата.

Уже сами эти слова вызвали у миссис Холмс слезы. Она немного успокоилась, когда в Хиллкрофт Хаус вернулся сопровождавший мастера Майкрофта мистер Холмс , и они вновь были связаны друг с другом, теперь уже этим ребенком, которого им даровала судьба.

Роды начались у миссис Холмс вечером 5 января 1854 года, но они были долгими и трудными, и она разрешилась от бремени лишь утром 6 января. Из Эйсгарта был вызван хирург, мистер Ирвин, который в 10 часов утра показал взволнованному мистеру Холмсу здорового новорожденного мальчика, которого мистер Холмс тут же назвал Шерлок Скотт Холмс.

Сижу сейчас над переводом огромной главы "Детства ШХ". По счастью , большую половину ее уже перевела. Периодически кажется, что написано как-то по-детски и хочется что-то сократить, но потом вдруг понимаешь, что нельзя - вот все там важно, хотя и кажется немного глупым.

Начала читать одну из приобретенных книг - как раз куски про детство и юность - и в очередной раз пришла к мысли, что вот с этими опубликованными и не опубликованными фанфиками и пастишами странная история. Из того, что я приобрела и прочла, только две книги очень достойны - это "Детство ШХ" и "Целуя Шерлока Холмса". Еще есть "After Fall" - повесть о последствиях Рейхенбаха, где Холмс и в самом деле упал в пропасть - пробегала глазами, и показалось интересным. А вышеупомянутые "поцелуи" уже распроданы)) Это уже говорит о многом и я поздравила себя с тем, что успела приобрести. Но вот все-таки не знаю почему, но мало какие изданные фанфики могут сравняться с теми, кто никто не издает и не важно слэш это или нет. Может, еще потому, что большинство опубликованных написали мужчины?)) Ни о какой трогательности в этих изданных вещах речи нет, и не только о трогательности... В основном - это все исключительно кейсы, и хорошо еще, если хоть как-то выдержан характер героев.

Вот то, что я прочла в сборниках по детство Холмса - почти совсем не в характере - это просто рассказы о каком-то мальчике, который чуть ли не в семилетнем возрасте раскрывает преступления. Причем рядом обязательно девочка, как правило, очень шустрая)) Так что пока на этой почве ничего интересного.
Это еще больше подстегивает меня в плане перевода того, что есть на фанфишене. Ничего подобного в изданных книгах нет и, боюсь, что и не будет. Хотя вот, например, издали "Гуся", по которого я уже как-то говорила.

Ну и еще хочу два слова сказать о сериале "Доктор Мартин". Смотрела его в отпуске и сейчас досматриваю по выходным. Потому что есть в нем что-то такое, что идеально подходит для лета и именно для отпуска. Корнуолл, море, маленький английский городок, даже деревушка. Сериал у меня пошел ни сразу. Большие проблемы с качественной озвучкой, лишь два сезона переведены профессионально. Но когда втягиваешься, то идет уже и любительская озвучка.
Доктор Мартин - весьма знающий доктор - приезжает из Лондона, чтобы практиковать в этом небольшом городишке. Он на редкость необщительный, мрачный, замкнутый тип, который с большим трудом сходится с людьми, которых откровенно не любит. И сначала вызывает в жителях ответное чувство неприязни, но потом они все-таки притираются друг к другу



Доктора Мартина играет Мартин Клунс, как я уже говорила, это дальний родственник Джереми Бретта. И вот что я хочу сказать. Я ведь стала смотреть сериал совсем не по этой причине, но вот сейчас уже на шестом сезоне чувствую себя каким-то генетиком)) Потому что это, наверное, именно гены. Там временами что-то такое проскальзыает, что иногда напоминает о Джереми. Причем он довольно некрасивый, весь какой-то брюзгливый, поэтому, наверное, в первых сезонах это не бросалось в глаза. Но вот сейчас я все чаще это замечаю: поворот головы, поза, какая-то мимика, даже взгляд - приятно напоминают о Джереми.




Сам же сериал очень милый. Там есть несколько знакомых актеров, замечательная атмосфера английской провинции - в общем рада, что открыла его для себя. Написала немного сбивчиво, но я просто хотела рассказать именно вот про это "незримое"сходство
Еще захотелось добавить про некоторые моменты, которые можно отнести к разряду совпадений: мрачный, необщительный доктор, но отличный специалист своего дела, его нелегкое детство, нелюбовь родителей, любимая женщина, которой очень нелегко с ним, и которая периодически в отчаянии готова все бросить, но все равно в конце концов неизменно возвращается к доктору Мартину.
Может, я одержимая, но это все кого-то напоминает

Фото из "Act of Reprisal". Ведь есть же где-то этот фильм в хорошем качестве!

- Я совсем забыл, что мы с вами уже несколько недель не виделись, - скромно сказал Холмс. Я подавил смешок.
Это просто совпадение, что как раз в тот день он надел на палец кольцо с бриллиантом и вместо обычной трубки воспользовался табакеркой, инкрустированной аметистом.
Он забыл, что безделушки не производят на меня впечатления. Чтобы достичь этого, ему надо просто быть самим собой.

Ну вот тут мне и в самом деле сказать нечего.
Честно говоря, раньше рассказ не относился к числу любимых. Прочла его поздно - когда училась на вечернем и работала в библиотеке, мне случайно попал в руки 1 том восьмитомного собрания. Содержание мне было все знакомо, за исключением двух рассказов - "Установление личности"и "Палец инженера". Честно говоря, в восторг я от них не пришла.
Возможно еще и поэтому. Глаз особо не на чем не зацепился.
Но кое-что все-таки скажу. Мне кажется раньше, когда читала это, все воспринимала, как должное. Это сейчас поражает Холмс, говорящий, что убил бы Эванса, если бы тот убил Уотсона. Вот и здесь тоже. Не могу себе сейчас представить Холмса, разгуливающим с перстнем на руке. Конечно приходят в голову всякие объяснения, в том числе и слэшного характера. Есть одна зарисовка, которая прекрасно иллюстрирует эти объяснения, но ее выложу вечером.
Но еще здесь мое внимание привлекла иллюстрация, где Холмс загораживает Уиндибенку дорогу к выходу - прямо увидела здесь Джереми)) Довольно характерная поза.

Про перевод особо тоже ничего не скажу, кроме того, что старый был лучше и изящнее. И слова о сравнении Хафиза и Горация, на мой взгляд, неудачны - вот это "не глупее" очень плохо. Ведь он не про двух школьников говорит.
Что касается до самого рассказа, конечно, очень люблю сцену с кнутом. Наверное, жаль, что этот рассказ не сняла Гранада.
Но все-таки скажу еще раз - когда читаю вот эту новую книгу у меня впечатление, что читаю про какого-то другого Холмса, более сухого что ли, скучного, совершенно не остроумного и т.д. И мне это очень не нравится.

Я тут недавно пообещала, что иногда буду делиться и стихами. Совсем недавно , в метро почему-то вспыли вот эти, довольно ранние стихи Цветаевой

КАРТИНКА С КОНФЕТЫ

На губках смех, в сердечке благодать,
Которую ни светских правил стужа,
Ни мненья лед не властны заковать.
Как сладко жить! Как сладко танцевать
В семнадцать лет под добрым взглядом мужа!

То кавалеру даст, смеясь, цветок,
То, не смутясь, подсядет к злым старухам,
Твердит о долге, теребя платок.
И страшно мил упрямый завиток
Густых волос над этим детским ухом.

Как сладко жить: удачен туалет,
Прическа сделана рукой искусной,
Любимый муж, успех, семнадцать лет...
Как сладко жить! Вдруг блестки эполет
И чей-то взор неумолимо-грустный.

О, ей знаком бессильно-нежный рот,
Знакомы ей нахмуренные брови
И этот взгляд... Пред ней тот прежний, тот,
Сказавший ей в слезах под Новый Год:
-- "Умру без слов при вашем первом слове!"

Куда исчез когда-то яркий гнев?
Ведь это он, ее любимый, первый!
Уж шепчет муж сквозь медленный напев:
-- "Да ты больна?" Немного побледнев,
Она в ответ роняет: "Это нервы".