У меня тоже тут небольшая находка с Фейсбука - фотографии Джреми из спектаклей манчестерского театра в 1954 году



Some of Jeremy's appearances at Manchester Library Theatre 1954. He played Mercury in Amphityron, Gerald Arnwood in Bird in Hand, Gerard, the cat's owner in Puss in Boots, Cassio in Othello, Duke of Aumerle in Richard II, Bruno Hurst in Marching Song and Dick Tassell in The Happiest Days of your Life.

Совсем свежая находка. Буквально только зашла туда))

Депрессия Шерлока

На похоронах было много народа, - арендаторы, сельские жители, знакомые и друзья - как это обычно и бывает, когда умирает какой-нибудь всеми любимый и уважаемый представитель поместного дворянства. Миссис Холмс была похоронена три дня спустя после ее смерти, и хотя на похоронах присутствовали некоторые из ее родственников из Франции, мистер Холмс еще в течение нескольких недель получал оттуда письма с соболезнованиями.

Старый месье Леон Лекомт был глубоко опечален уходом его единственной дочери, последовавшем так скоро за смертью его жены, и сожалел, что состояние здоровья не позволяет ему съездить в Йоркшир и посетить ее могилу. Брат миссис Холмс, Шарль, написал мистеру Холмсу прекрасное письмо, наполненное подлинным чувством, но также не смог приехать из-за своей работы. Только кузены миссис Холмс, английские Вернеры и двое из их четверых детей, вовремя приехали в Карперби, чтобы присутствовать на похоронах, после того, как мастер Майкрофт уведомил их о печальном событии в письме, отправленном с конным курьером.

Также отсутствовала сестра мистера Холмса со своим супругом, так как они уже несколько месяцев путешествовали по Европе, и мистер Холмс не был уверен, где конкретно они находились в это время. Их дети были в Корнуолле и в Лондоне, их также не было на похоронах, но они прислали телеграммы с соболезнованиями.
Чтобы удобнее разместить Вернеров и их детей, братья временно спали вдвоем в комнате Майкрофта. И для мастера Шерлока это было очень хорошо, ибо так у его брата была возможность о нем позаботиться, убедиться, что он умылся и ложится спать; а в день похорон он также смог удостовериться, что брат одет должным образом и готов выйти из дома в назначенный час. И я уверен, что, таким образом, мастеру Шерлоку было с кем поговорить, если у него появится такое желание, а в моем присутствии он не сказал никому ни слова с самой смерти матери. Мастер Майкрофт был именно тем человеком, кто, несомненно, понимал его лучше, чем кто бы то ни было другой, и сдержанно, как это и было ему свойственно во всем, постоянно проявлял любовь и заботу о своем младшем брате, чего мастер Шерлок не мог не заметить.

Теперь он покорно ел, когда ему велели; в противном случае, он не ел вообще. Ночью он спал не более двух часов с самого того дня, который предшествовал смерти миссис Холмс, и на второй день после ее кончины у него появились темные круги под глазами и апатичность, которую я никогда даже не чаял увидеть у этого мальчугана с его неуемной энергией. Тогда мастер Майкрофт послал за лауданумом и стал давать брату небольшую дозу, достаточную для того, чтобы он хотя бы спал ночью. Он посоветовал отцу, чтобы и он попросил мистера Ирвина выписать ему снотворное, но мистер Холмс не последовал этому совету. Он спал в своем кабинете, что также было очень необычно.
Похороны были очень тяжелыми. Они проводились в аскриггской церкви, в которой можно было только стоять. Хотя было холодно, и моросил дождь, внутри было столько народу, что было очень душно. Многие плакали. Панегирик был воистину самый прекрасный из всех, что я когда-либо слышал, и это было справедливо, ибо жизнь миссис Холмс была подобна сиянию редчайшей и бесценной звезды для всех тех, кто знал ее, и бедных и богатых.

Во время поминальной службы на кладбище дождь все еще шел, но не думаю, чтобы семья и друзья миссис Холмс обратили на это внимание, такими оцепеневшими они были, не веря в окончательность этого ритуала. Она мертва и будет похоронена; вот ее гроб; вот могила. Уверен, это все, что занимало их умы, и если бы в эту минуту вдруг, откуда ни возьмись, появилась бы буйная орда диких варваров, то никто из этой горестной группы не повернул бы головы, чтобы взглянуть на них.

Потом все вернулись в Хилкрофт Хаус, где был накрыт стол. День казался бесконечным, и нескольких часов, когда он был вынужден соблюдать проформу, слушая болезненные воспоминания о миссис Холмс и потом уже какие-то трогательные рассказы, оказалось для мистера Холмса слишком много, и, извинившись, он удалился в свой кабинет, где и сидел потом один, запершись на ключ. Мастер Шерлок еще задолго до того ушел в комнату брата, и мастеру Майкрофту пришлось исполнять обязанности хозяина по отношению к гостям и приехавшим родственникам, и с этой ролью к чести его, должен сказать, он справился великолепно. Один за другим гости ушли, а родственники поднялись в свои комнаты, чтобы подготовиться к своему раннему отъезду на следующее утро. Сейчас это был не тот дом, где хотелось бы остаться подольше. Мисс Борель также возвращалась во Францию, получив от мастера Майкрофта очень щедрую оплату за все те годы, что она преданно служила его матери.

К десяти часам утра в доме вновь остались одни Холмсы; мистер Холмс все еще был в своем кабинете, где он провел всю ночь; мастер Шерлок вновь вернулся к себе в комнату и отказывался встать с постели; и мастер Майкрофт, который старался помогать советом и служить поддержкой им обоим, невзирая на свою собственную боль. Он потерпел неудачу со своим отцом, который весь день отказывался впустить его к себе в кабинет; и большую часть времени мальчик провел в комнате мастера Шерлока. Затем мастер Майкрофт собрал Денкинса, Уилкокса, миссис Уинтерс, миссис Бёрчелл и меня и заверил нас, что все мы по-прежнему будем служить в доме. Он обсудил с нами, как организовать ведение всех домашних дел так, чтобы все это устройство продолжало функционировать и тогда, когда он вернется в Итон, а его отец и брат все еще пока неспособны принять на себя ответственность по управлению Хиллкрофт Хаусом. Мы заверили его, что самостоятельно будем выполнять свои ежедневные обязанности по дому, все будут прилежны и достойны доверия, как и было все эти годы. Мастер Майкрофт дал мне инструкции, какие письма нужно пересылать ему, если мне вдруг покажется, что его отец уделяет мало внимания их содержанию. Также мне было велено сообщить ему, если мистер Холмс проявит невнимание к нуждам фермеров, к счетам, касающимся поместья или текстильной мануфактуры в Хаддерсфилде, или же если в Хиллкрофт Хаусе возникнет другая какая-нибудь проблема. Мастер Майкрофт подумывал провести рождественские каникулы в доме сына графа Кеннингтона; вероятно, теперь он вместо этого приедет домой. Затем он отпустил нас и снова пошел посмотреть, как там его брат.

- Он холоден, этот мальчик. Маленький народ зашел с ним слишком далеко, уж вы мне поверьте, - пробормотала миссис Уинтерс и перекрестилась , когда наш молодой хозяин вышел из комнаты.
- Словно он потерял книгу или ключ от своего чемодана, а не родную мать, - с горечью согласился Денкинс.
-Если бы он потерял книгу, он, несомненно, стенал бы громче грешников в аду, - сказала миссис Уинтерс.

Мы встали, раздраженно кивнув, и вернулись к своим обязанностям. Мне совсем не нравилось думать так плохо о мастере Майкрофте, но в эти последние дни он был непостижимо спокоен. Сначала мне показалось по его поведению, что он горюет, но, возможно, я и ошибался. Может быть, он просто был утомлен после долгой дороги. Может быть, его забота о брате и отце была всего лишь холодным, бесстрастным, бездушным исполнением своего долга. Может быть , его гений всецело завладел всей его личностью, размышлял я, полностью искоренив всю человечность, которую пытались привить ему родители. Это оставило у меня во рту горький привкус.

Уже была поздняя ночь, когда я, мучаясь от бессонницы, встал и решил пойти в кухню и согреть себе молока, которое, как известное, прекрасно помогает в таких случаях. Держа в руке стакан, я шел по темному дому, как делаю при подобных случаях, и видел многократно повторяющиеся вспышки молнии, сопровождаемые раскатами грома. Войдя в коридор, я услышал тихий плач, доносившийся из библиотеки. Сначала я подумал, что мистер Холмс решил нарушить свое уединение, но затем, прислушавшись, понял, что для него этот голос слишком высок. Я подкрался к самому входу в библиотеку и увидел внутри пятнышко света. Моих ушей достигли слова, исполненные ужасного горя, произнесенные между рыданиями. В ту же минуту на меня накатили волной угрызения совести; это был явно голос Майкрофта Холмса. Я вернулся в гостиную, мальчишеские рыдания так и звучали у меня в ушах. Я сидел в темноте, пока не услышал, как мастер Майкрофт вошел в свою спальню, и уже потом я зажег свечу. Я читал еще несколько часов, по нескольку раз перечитывая каждую страницу, определенно мои мысли были заняты другим.


Дождь шел всю ночь и еще моросил утром. Мастер Майкрофт проснулся рано и, предприняв несколько горячих, но бесплодных попыток уговорить мистера Холмса впустить его в кабинет, он пошел в утреннюю комнату немного почитать перед тем, как подадут завтрак. Потом он спустился этажом ниже, чтобы разбудить своего младшего брата.
Через несколько минут он практически вбежал в гостиную.
Дэйзи рысью бежала рядом с ним.
- Шерлока нет в его комнате, хотя Дэйзи была там закрыта на ключ. Его нет ни в кабинете, ни в моей комнате, ни в комнате отца и ни в какой другой – я обыскал все. Судя по его комнате, он встал и быстро оделся…
Неожиданно мастер Майрофт бросился в холл; собака осталась рядом со мной лишь потому, что я схватил ее за ошейник. Я услышал, как он закричал оттуда:
- Он взял свое пальто! Он ушел из дома!
Он прибежал назад в гостиную с такой скоростью, к которой совсем не привык, и никак не мог отдышаться, хотя пробежал совсем немного.
- Брюстер, Элиза видела, как мой брат утром уходил? Она ведь встает раньше всех, не так ли?
- Обычно, да, сэр. Я узнаю у нее. Но я и сам не спал с трех часов из-за моей бессонницы. Я был в кухне, а потом бродил по дому. В конце концов, я сел почитать в гостиной. В это время я не видел и не слышал, чтобы он уходил.
Я уверен, что мастер Майкрофт тогда понял, что я не спал в то время, когда он предался своему горю; однако, ни один из нас больше к этому не возвращался.
- Вот как? – это все, что он сказал. – Значит, он ушел еще раньше и всю ночь провел под дождем.
Он тут же вернулся к кабинету отца, заколотив в дверь с отнюдь не свойственной ему энергией.
- Отец! Отец! – кричал мастер Майкрофт. – Открой дверь. Шерлока нет – думаю, он ушел из дома! – Еще через минуту его доводы приняли другой оборот. – Отец, Шерлок провел всю ночь под дождем. Открой же эту проклятую дверь!
Дверь открылась, и появился мистер Холмс – с покрасневшими глазами, небритый, без галстука; его рубашка была застегнута не на все пуговицы; волосы были растрепаны. Он не был пьян, хотя держался за лоб с таким видом, точно страдал от явного злоупотребления спиртным.
- Какого черта ты кричишь тут? – грубо буркнул он. – Убирайся и оставь меня в покое. – Он сделал движение, чтобы уйти обратно в комнату.
От гнева кровь бросилась в лицо мастеру Майкрофту. Будучи уже почти одного роста с отцом, он схватил его за сюртук и, вытащив в коридор, прижал к стене. – Не смей уходить обратно в комнату. Твой младший сын ночью ушел из дома; Шерлока здесь нет. Должно быть, ты был слишком опьянен, чтобы заметить, какая бушует непогода? А Шерлок там один!
Когда мистер Холмс понял, о чем говорит Майкрофт, в голове у него прояснилось. До этого он стоял, прищурившись от непривычного для него сейчас света и чрезвычайно раздраженный, но теперь его черты разгладились, и на них появился страх. Заметив эту перемену, мастер Майкрофт отпустил отца.
- Что? Что ты говоришь? Где Шерлок? Откуда ты знаешь, что его нет в доме?
- Я пошел разбудить его и позвать на завтрак. Его не было в постели, и я сделал вывод, что он одевался в спешке. Я искал его по всему дому и нигде не нашел. У Брюстера бессонница и с трех утра он не спал, и он не слышал и не видел, чтобы Шерлок уходил. На этом основании я делаю единственно возможный вывод, что он ушел еще раньше.
- Боже мой! – воскликнул мистер Холмс. – Но он же обещал!
- Не думаю, что у него было намерение покончить с собой. Он обещал тебе, что не будет этого делать, и я совершенно уверен, что он сдержит обещание. У меня нет никаких доказательств, но я чувствую, что его уход был импульсивным, а не преднамеренным. – Он сделал паузу, чтобы дать отцу время осознать услышанное, затем продолжил. – Сначала я подумал, что нам нужно организовать поисковую группу. Но теперь я понимаю, что есть только одно место , куда мальчик мог бы пойти.
- Куда? В коттедж Ноя? К какому-нибудь водопаду?
Мастер Майкрофт покачал головой.
- Нет. К могиле матери.
На минуту все замолчали.
- Храни его Господь, - сказал мистер Холмс. Он бросился вниз, надел пальто, перчатки, шляпу и побежал к конюшне. Мастер Майкрофт тоже оделся и последовал за мистером Холмсом; вскочив на лошадей, они быстро поскакали по дороге. Визиты к его друзьям аристократам оказались полезны тем, что, по крайней мере, научили мастера Майкрофта управлять конем.

Домой они вернулись почти через два часа, дорога была мокрой, и поэтому потребовалось больше времени, чтобы добраться до Эйсгарта и вернуться обратно. Как и подозревал мастер Майкрофт, они нашли промокшего до нитки мальчика; сжавшись в комок и дрожа, как осиновый лист, он лежал в луже воды возле могилы матери. Его глаза были открыты, но взгляд был безучастным. Его правая рука, лежала на могильном холмике, сжимая горсть земли. Неподалеку на земле стояла масляная лампа. Очевидно, посреди ночи, явившейся порождением самого Люцифера, мастер Шерлок пешим убежал на кладбище, находившееся на расстояние шести миль.
Отец подхватил его, сел на коня, и поскакал, одной рукой держа уздечку, а другой полубесчувственного сына. Мастер Майкрофт ехал за ним.

Когда они приехали , была приготовлена ванна и разведен огонь в комнате мастера Шерлока. Безразличного ко всему мальчика раздели и погрузили в горячую воду, где его продержали не менее получаса, все время добавляя горячей воды, до тех пор, пока он не перестал дрожать. После этого мастера Шерлока собственноручно вымыл его старший брат, ибо кроме него мальчик никому не позволял это сделать. Мастер Майкрофт напоил его бульоном из чашки, которую подносил к губам брата, а тот делал маленькие глотки, хотя казалось, что он не осознает, что делает. Затем его уложили в постель, предварительно дав микстуру миссис Уинтерс и порошки, оставшиеся после последнего визита мистера Ирвина; мастер Шерлок проглотил и то и другое без возражений и вообще без какой бы то ни было реакции. Эта нечувствительность к внешним раздражителям была довольно пугающей и все мы очень боялись, что у бедного мальчугана произошел нервный срыв.

И вновь за столь недолгое время мы дежурили у постели больного. Мастер Майкрофт не отходил от брата, его флегматичная натура легко позволяла ему просиживать у постели по нескольку часов подряд. Мистер Холмс чуть с ума не сошел от беспокойства, он нервно ходил по дому, но перед этим запер свой кабинет и отдал мне ключ, приказав «под страхом смерти» не возвращать его. Меня очень порадовало такое распоряжение, и я тут же заверил его, что все исполню в точности. Он снова послал Уилкокса за мистером Ирвином. Я мог лишь уговорить его и самому принять ванну, побриться, надеть чистую одежду, которую я для него приготовил, и немного перекусить.
Когда прибыл усталый доктор, (он имел довольно непрезентабельный вид, потому что весь день провел в Аскригге, где принимал роды), на его лице читалось смятение и беспокойство. Мистер Холмс проводил его наверх, рассказав о случившемся и об отсутствии положенной реакции у его младшего сына.
Мальчик все еще лежал в постели; лежал он на правом боку, лицом к окну, и его не было видно вошедшим в комнату. На полу в ногах своего юного хозяина лежала Дэйзи. Здесь же сидел мастер Майкрофт; увидев входящих, он отложил книгу. Затем встал и протянул доктору пухлую ладонь.
- Доктор Ирвин, благодарю вас за то, что вы приехали так скоро после родов. – Майкрофт прищурился. – Полагаю, это был мальчик.
Доктор Ирвин был ошеломлен выводами мастера Майкрофта; он не так часто бывал в доме, и ему еще не приходилось сталкиваться с проявлениями гениального ума этого подростка.
- Господи, да, но как вы узнали?
Мастер Майкрофт махнул рукой.
- Это не важно. – Тут он прижал палец к губам и повел их в коридор, закрыв за собой дверь. – А что важно, так это состояние здоровья моего брата, умственного и физического. Боюсь, что и то, и другое могло серьезно пострадать от того, что он столь неблагоразумно лег рядом с местом вечного успокоения нашей матери и провел там чуть ли не всю эту ужасную ночь. Он спал и проснулся лишь сорок пять минут назад , проснулся в том же оцепеневшем состоянии, в котором был и накануне. Он не произнес ни слова, хотя я пытался разговорить его. У него небольшая лихорадка и он просил укрыть его потеплее, кроме этого никаких болезненных симптомов нет, однако… - он не закончил последнюю фразу. Но всем нам не составило ни малейшего труда закончить ее про себя; однако у миссис Холмс тоже все началось с этого.
Вокруг них сгустилась атмосфера какой-то тихой грусти, нарушаемая лишь покашливанием доктора.
- Позвольте мне осмотреть мальчика, - сказал он, наконец.

Они вновь вошли в комнату, и подошли к кровати с другой стороны. Мастер Шерлок лежал поразительно спокойно, такой маленький и уязвимый, такой, каким я никогда не думал его увидеть, и от этого у меня разрывалось сердце. Этот ласковый и удивительный мальчик, настолько опустошенный смертью своей матери, настолько измученный чувством вины, замкнулся в себе – я никак не думал, что такое возможно, скорее бы я ожидал, что солнце однажды превратится в кусок угля, не в силах больше посылать свет и надежду жаждущей этого Вселенной. Мистер Холмс встал с постели, на которую присел, и стал нервно грызть ноготь – никогда прежде я не замечал у него такой привычки. Я стоял рядом с ним, а мастер Майкрофт и доктор приблизились тем временем к мастеру Шерлоку.

Его взгляд был все также безучастен, и он не следил за руками доктора Ирвина, когда последний сделал ими движение вверх и вниз перед лицом мальчика. Однако, он регулярно моргал, и я с облегчением подумал, что, по крайней мере, у него нет кататонии. Осматривая мальчика, доктор Ирвин говорил мягко и с состраданием, объясняя все, что он делает и почему, и то и дело спрашивал мальчика, не больно ли ему. Он пощупал пульс, последил за дыханием, измерил температуру, прощупал живот, простукал спину, прослушал через стетоскоп легкие, положил ему на язык ложку и безо всякого успеха попросил мастера Шерлока сказать «А-а». И во время осмотра доктор двигал обессиленного и покорного мальчика почти также, как если бы это была набитая опилками кукла.
Когда он закончил, он вновь повернул мастера Шерлока на бок, затем незаметно достал иглу из своего чемоданчика, который стоял за спиной у мальчика, и одним быстрым движением глубоко вонзил ее в ногу своего пациента. Думаю, что , поняв намерение доктора мистер Холмс набросился бы на него и придушил, но я крепко схватил его за руку со словами: - Нет, сэр.

Это было значительное нарушение этикета, однако послужило ему поддержкой и помогло сдержать минутный гнев при дерзком, но вполне объяснимом поступке врача. Было ощущение, что время замедлило свой ход, чтобы ясно запечатлеть, отреагирует ли мастер Шерлок на болезненный укол. В одно мгновение мне стал понятен глубокий смысл этого поступка доктора Ирвина – то, что дальше будет с мальчиком, зависело от этой маленькой иглы. Если у него будет реакция, то это значит, что он не безнадежен, что ему вполне могут помочь те, кто только этого и ждал. Что он не настолько глубоко погрузился в себя, чтобы оказаться в другом мире, где никакой контакт с ним не был бы возможен, где он плыл бы в море, в котором не было никого, кроме него, слишком далеко, чтобы заметить тех, кто остался на берегу. Время, казалось, совсем остановилось, и мне казалось, что я и сам превратился в камень. Я умолял Всевышнего явить нам свою милость.

- Оу! – воскликнул мастер Шерлок, схватившись за бедро, и к нашему огромному облегчению он вдруг тихо заплакал.
Доктор вытащил иглу и улыбнулся мистеру Холмсу, коротко ему кивнув. Мистер Холмс подошел к младшему сыну и сел к нему на постель. По его лицу текли слезы. Мастер Майкрофт снова сел на стул у постели брата.
- Мне больно, - прошептал мастер Шерлок. – Больно.
И я знал, что он говорит не об уколе.
Мы с доктором вышли из комнаты. Он сказал мне, что мастеру Шерлоку нужно побольше отдыхать и хорошо питаться. Он посоветовал продолжать давать ему его порошки и поить травами миссис Уинтерс, хотя он заверил меня, что жизненные силы мальчика быстро помогут ему справиться с лихорадкой, что легкие у него чистые и его болезнь отступит через день или два. Доктор подчеркнул, что мастеру Шерлоку необходим полный покой и отдых, и сказал, чтобы ему немедленно сообщили, если вдруг появятся признаки обострения. Я заверил его, что мы сделаем все возможное, чтобы оградить мастера Шерлока от различных волнений. Сейчас я мечтал только о том, чтобы он поскорее снова сводил всех с ума своими шалостями.
- Я бы даже предпочел, чтобы он не общался сейчас со своими друзьями; и никаких занятий, пока он снова не станет самим собой.
Я спросил через сколько времени, по его мнению, мальчик может поправиться.
- Даже не знаю. Он пережил ужасный шок после смерти матери, это был как страшный сон, ночной кошмар, замешанный на чувстве вины и печали. Возможно, потребуются месяцы, чтобы его нервная система полностью восстановилась и начала нормально работать, и он обрел душевный покой.
Я позвал Уилкокса и велел ему отвезти доктора домой. Затем я сообщил положительные новости о мастере Шерлоке миссис Бёрчел с тем, чтобы она потом рассказала все остальным слугам.

Той ночью мистер Холмс лег спать со своим сыном, и так продолжалось еще несколько недель. Как и сказал доктор, через два дня лихорадка прошла, хотя о его меланхолии нельзя было сказать то же самое. Она держала мальчика мертвой хваткой, и он не мог ускользнуть из ее объятий; она разрушала все его жизненные силы и превратила его в какое-то слабое подобие того мастера Шерлока, которого мы все знали.

Весь следующий месяц он провел в постели, говорил очень мало и ел ровно столько, чтобы не умереть с голоду. Дэйзи часто лежала возле него, и ее постоянное присутствие рядом, полагаю, успокаивало мастера Шерлока так же, как присутствие отца и брата.
Проведя месяц в постели, мальчик смог однажды утром в сопровождении брата спуститься к завтраку, однако, был при этом в ночной рубашке и шлепанцах. Он не произнес ни слова и едва притронулся к еде. Мастер Шерлок был бледен, его тонкие губы казались совсем бескровными. Волосы были непричесанны и взлохмачены так, что в прежние времена это , наверняка, послужило бы пищей для шуток; но в то утро мы едва сдерживали слезы, видя его таким.

Весь день мастер Шерлок занимался тем, что бродил по всему дому от одного стула до другого, ничего не делая, лишь рассеянно гладя Дэйзи, которая постоянно была рядом; он переходил так из утренней комнаты в библиотеку, а оттуда в кабинет, а затем, когда воспоминания и чувство вины захлестывали его, он уединялся в своей комнате для занятий или возвращался к себе в спальню.
Мастер Майкрофт ежедневно подолгу просиживал рядом с братом, пытаясь завязать разговор; хотя говорил в основном старший брат, мастер Шерлок очень ждал, когда он придет, и когда мастер Майкрофт входил в комнату, то его брат сразу усаживался, если до этого и лежал. Также мастер Майкрофт ежедневно беседовал наедине с мистером Холмсом. Хотя я и пытался послушать, о чем они говорят, мне ничего не удалось расслышать, так как в мрачной атмосфере Хиллкрофт Хауса все говорили не иначе, как вполголоса. Мне представлялось, что мальчик постоянно умолял отца держать себя в руках ради мастера Шерлока, его дорогого сына, который так в нем нуждался. И поскольку любовь, сострадание и терпение миссис Холмс смогли избавить мистера Холмса от пристрастия к вину, поддержали его и помогли пережить потерю его друга мистера Шерлока, то я представлял, что мастер Майкрофт убеждал мистера Холмса, чтобы его любовь, сострадание, терпение и собственное воздержание помогли вернуть к жизни самого юного и самого уязвимого Холмса. И я верю, что только большая любовь мистера Холмса к сыну, страдавшему от ужасной депрессии, помогла ему перестать использовать одурманивающие его напитки, как средство борьбы со своим горем. Может быть, я и ошибаюсь, но ведь я же знаю, каким благонравным был мистер Холмс довольно продолжительное время.

Через две недели после ночного бегства мастера Шерлока на кладбище, мистер Холмс потребовал у меня ключ от его кабинета , так как ему нужно было заниматься делами поместья и просмотреть расходные книги. Я вернул ему ключ и с радостью заметил, что он не пил. Также мистер Холмс стал ежедневно выезжать на конные прогулки, которые продолжались по нескольку часов, а возвращался озябший и промокший, но не простужался. Кроме того, он по нескольку часов проводил со своим младшим сыном, часто читая в комнате мальчика, а порой он усаживал мастера Шерлока на колени и рассказывал ,как всегда, молчаливому мальчику о днях своей юности.

Поздними вечерами все трое уединялись в спальне или в кабинете мистера Холмса, где подолгу разговаривали или просто, молча, сидели, наслаждаясь обществом друг друга. Казалось, что благодаря направленным действиям мастера Майкрофта и его посредничеству, а также любви мистера Холмса к мастеру Шерлоку, дом вновь возвращался к нормальному состоянию, хотя все цвета и нарядный вид, который имели комнаты, уступили место серым унылым краскам и печальной атмосфере. Приходившие с визитом посетители оставались ненадолго, и принимал их, в основном, мастер Майкрофт; мастер Шерлок был совершенно не способен ни на какое общение и мистер Холмс также предпочитал ни с кем не встречаться. Даже отец и миссис Меткалф пробыли в гостиной всего час, потом поняли, что их присутствие причиняет хозяевам скорее дискомфорт, нежели приносит облегчение, и они вежливо откланялись.

Как-то у дверей появился Ной Коттер, вымытый и чистый, как какой-нибудь принц, держа в руках потрепанную шляпу. Он пришел выразить соболезнования своему другу. Это глубоко тронуло меня, и хотя я объяснил, что он не может увидеть мастера Шерлока, я искренне поблагодарил его за беспокойство и дал ему пакет со съестным.
На исходе этого первого месяца, вскоре после того, как мастер Шерлок начал вставать с постели мастер Майкрофт объявил , что он возвращается в Итон. Почему-то при этих словах я почувствовал, такое ужасное чувство страха и в голове само собой так отчетливо промелькнуло «Боже, помоги нам!», что я уже подумывал, попросить его остаться. Могу только сказать, что я чувствовал, что мастер Майкрофт был теперь главной связующей нитью, на которой держалась вся семья Холмсов. Я боялся, что после его отъезда, с оставшимися Холмсами снова будет что-то не так. Я смог сдержаться и промолчать, хотя не сомневаюсь, что, наверняка, по каким-то незаметным для меня приметам мастеру Майкрофту удалось бы заметить мое беспокойство.
- Не забудьте то, о чем мы говорили месяц назад , Брюстер. Если возникнут проблемы, немедленно напишите мне, а также, если вдруг будет иметь место пренебрежение своими обязанностями, письма будут оставаться без ответа или если кто-нибудь заболеет. – Он пожал мне руку. – Я надеюсь, что все будет идти гладко, даже если некоторое время здесь будет царить преимущественно мрачное настроение.
Вновь казалось, что он отстранился от недавнего горя, от все еще продолжающих страдать отца и брата; он сказал это так небрежно, что если бы я не помнил о той вспышке отчаяния, охватившей его, то я мог бы возненавидеть своего молодого хозяина и вновь считать его бесчувственным монстром.
Его взгляд насквозь пробуравил меня, и пристыженный, я отвернулся. Следующие его слова прозвучали, словно откуда-то издалека.
- Брюстер, благодарю вас за… ваше молчание, - сказал мастер Майкрофт.
Чувство раскаяния вновь наполнило мою грудь.
- Я… я не знаю, что вы имеете в виду, сэр, - пролепетал я.
Он вновь стал пристально изучать меня – я почувствовал, как дыбом поднялись волоски у меня на шее. Неожиданно мальчик поразил меня, ласково взяв за руку; он почти никогда не шел на физический контакт с кем бы то ни было.
- Позаботьтесь о них, Брюстер. Они меня сильно беспокоят. Держите меня в курсе дела.
Его брови озабоченно сошлись на переносице.
Какая врожденная скрытность была у этого мальчика, чтобы он мог столь совершенно скрывать такое сердце! Так от всех таиться его подталкивал исключительно его огромный гений? Или же ощущение, что он абсолютно непохож на других, ( как он упомянул один раз, когда расстроил Клару) заставляло его так сдерживать чувства? По крайней мере, в том, что касалось его отношения к своей семье, я ясно понял, что в его сердце была любовь. И если мастер Майкрофт желал сохранять в этих делах полную тайну, я не буду предавать огласке его чувства.
- Я присмотрю за ними, сэр. Обещаю вам, - сказал я.
- Еще раз благодарю вас, - ответил он.
Два дня спустя мастер Майкрофт уехал, пожав руку мистеру Холмсу и обняв младшего брата, которого потом еле смогли от него оторвать.

Конец 1-го тома

На Ebay выставлены неизвестные ранее фотки из Гранады. Как говорят , очень дорогие, и предлагаю пока просто ими полюбоваться






















И еще одна девушка поделилась фоткой журнала со статьей о доме детства Джереми

Говорит, что все, что есть только эта фотка. Вот еще два варианта, на всякий

Извинения

Доктор, я хранил молчание вовсе не потому, что не был уверен в вашей осмотрительности. Мой брат Шерлок никогда не испытывал горячей любви к переписке и был довольно небрежным корреспондентом, и уверяю вас, что его странствия, во время которых он был предоставлен сам себе, никоим образом не способствовали его избавлению от этой дурной привычки. И те скудные известия, что он присылал мне, были в основном, политического, а отнюдь не личного характера.
Как-то раз я пять месяцев ждал известий о том, удалось ли ему избежать страшной смерти в гималайских снегах, а получил лишь жалкую телеграмму из Египта, состоящую из четырех слов, с просьбой выслать денег.
Как я мог дать вам надежду на его возвращение, когда ее не было и у меня самого?

"Их" мнение на нашего Ватсона


Plus, there is a lot of humour in Russian Holmes. Lestrade especially is a gem. And Russian Watson is fabulous, he’s like… canon Watson with a twist. I don’t know how to describe it really. He’s just amazing.


You know what I think it is about this Watson? Watson as narrator doesn’t emphasize much about himself; he writes himself into the shadows so Holmes shines bright. And most Watsons play their character like that: a reactor, an observer, responding to Holmes’ emotions, supporter not protagonist, though kind and brave. But this Watson is written and played mostly off what’s between the lines: what he must have been like, to be able to do what he did. We see the quiet self-confidence, the love of art and beauty and the interest in learning, the flexibility to make the most of any situation, the deep emotion that surfaces with people he trusts, the physical self-possession that would have been in evidence always, not just when Holmes needed backup. He’s clearly always a soldier, and a writer, as well as a doctor. He’s never passive; you’re always convinced that there’s a lot more going on in his mind than he gives voice to. The acting is masterful.

Совершенно суматошный день! Только недавно вернулась к себе и смогла наскоро пообедать.
Что хочу сказать... Заметила за собой такую черту. Как я уже говорила, работа у меня, как у сами знаете кого)) то я тихо мирно сижу никому не нужная, то мечусь по этажам и ношусь по Москве без отдыха и без обеда, а степенные коллеги- ровесники и те, что даже помладше, идут на обед и , видя, как я проношусь мимо с пачкой каких-нибудь срочных документов, как бы между делом замечают "Наташка опять носится".
Так вот, я вздыхаю, говорю, что это дурдом, понимаю, что за ужином опять буду клевать носом, но... в глубине души мне это нравится, я люблю, когда "колеса вертятся", люблю чувствовать, что нужна, испытываю удовлетворение, когда понимаю, что все вышло, все довольны и я благостно могу вернуться к "другой работе."
"Детство" на этот раз идет побыстрее, если не накатывает вдруг грусть-тоска. По-прежнему, надеюсь закончить главу в выходные. Я боялась этой главы, но глаза боятся, а руки делают. От "Детства", кстати, не так легко оторваться - все обещаю себе, что буду чередовать его либо со слэшем, либо еще с каким-то небольшими вещами, а чего-то все не получается.
И кстати, проглядывала последние страницы Архива - сложилось впечатления, что даже "последние из могикан" уже выдохлись. Даже слэшные авторы, те, которых я узнала и запомнила, тихо-мирно исчезли или это время такое...

Счастливая домашняя жизнь

Прошел еще один год и наступил 1860-й; мастеру Майкрофту исполнилось тринадцать, и он приезжал домой на каникулы лишь изредка, предпочитая гостить у знакомых по Итону, где он теперь учился, конечно, в том случае, если его приглашали, а это происходило удивительно часто. Мастер Шерлок, которому уже было шесть, скучал по брату, но у него была такая насыщенная жизнь, что у него не было времени погружаться в уныние.
Он , и в самом деле жил насыщенной и полной жизнью. Он, как и прежде, продолжал заниматься с мистером Уортоном – по утрам с понедельника по пятницу. Он делал успехи в этих занятиях по различным предметам , включая математику, которую знал на отлично, историю и политику, к которой проявлял гораздо менее интереса, нежели его старший брат ; и историю искусств, которую очень любил. Его по-прежнему притягивали к себе рассказы о преступниках; он всегда сопровождал отца, когда того звали для разрешения спорных вопросов в качестве мирового судьи, и ездил с мистером Холмсом в Норталлертон на выездные сессии суда присяжных.

Отец купил ему книги – сенсационные рассказы о преступлениях и преступниках прошлого – которые мастер Шерлок очень любил и поразительно быстро запоминал все, о чем в них говорилось, хотя это совсем не нравилось его матери. Мальчика интересовали преступники со всего света, и вскоре он стал почти экспертом по иностранным разбойникам, таким, как Картуш и Ганс-живодер, а также по злодеям из книг, наподобие, Фэйгина и Сайкса Диккенса. Мастера Шерлока расстраивало, что мать расстраивает это его увлечение, и поэтому, чтобы как-то умиротворить ее, он посещал вместе с ней две церковные службы по воскресеньям , а остаток воскресного дня проводил за чтением Библии. Каждое воскресенье, когда мать присоединялась к нему в библиотеке для этих религиозных чтений, мастер Шерлок гордо демонстрировал ей книгу Хопвуда «Упражнения по церковному катехизису», которую дал ему мистер Уортон. Мальчику доставляло бесконечное удовольствие видеть, как мать улыбается, когда он читал наизусть псалмы, которые запоминал так же легко, как и истории из жизни преступников.
Когда мистер Холмс рассказал мастеру Майкрофту о похождениях Шерлока в подземном туннеле, он ничего не сказал, лишь мрачно нахмурился. В тот вечер после ужина он много времени провел наедине с мастером Шерлоком, и на следующее утро после завтрака мальчик выразил желание поговорить с родителями. Они пошли в утреннюю комнату.
- Мне хотелось бы научиться играть на скрипке, - сказал мальчик, сцепив руки за спиной.
- На … скрипке ? – переспросила его мать.
- Да, - продолжал он. – Майкрофт считает, что поскольку я так люблю классическую музыку, эти уроки будут способствовать тому, чтобы я направил свою энергию в другое, более приемлемое, русло, нежели проникновение в опасный подземный ход. И мы решили, что лучше выбрать скрипку, так как она больше соответствует моему темпераменту, будучи одним из самых эмоциональных музыкальных инструментов. Думаю, это превосходная идея, и тогда, мама, мы смогли бы вместе исполнять эту превосходную музыку.
Холмсы посмотрели друг на друга, очевидно, эта идея пришлась им по вкусу.
- Значит, скрипка, мой мальчик, - улыбаясь , сказал мистер Холмс.
Несколько недель спустя, во время своей следующей поездки в Хаддерсфилд он приобрел скрипку, сделанную специально для мальчика. Она была в два раза меньше обычного инструмента, на котором играют взрослые музыканты. Мистеру Холмсу было известно, что в Вест Бертоне живет отошедшая от дел учительница музыки, миссис Виллоби, и она была приглашена давать еженедельные уроки музыки мастеру Шерлоку.
С тех пор резкие удары смычка по струнам довольно дискомфортно резонировали, раздаваясь по всему дому, заставляя всех скрипеть зубами. Мальчик приступил к занятиям с большим желанием, и к всеобщему удивлению и досаде мог продолжать свои упражнения от тридцати до девяноста минут в день.
В том году мастер Шерлок несколько раз ездил в Хаддерсфилд со своим отцом, который должен был контролировать работу текстильной фабрики, которая приносила Холмсом существенную часть их годового дохода; миссис Холмс предпочитала при этом остаться дома. Так же, как и его брат, мастер Шерлок получал большое удовольствие от этих поездок, ибо они давали возможность понаблюдать за рабочими на фабрике – подробнее рассмотреть их ладони , плечи, руки, ноги и т.д. Гораздо меньше его интересовало то, как ведутся там дела, и когда мальчик узнал все, что мог, наблюдая за рабочими и приказчиками, он выскальзывал на улицу и ходил от лавки к лавке, наблюдая сквозь окна за людьми. Его отец, зная, что не сможет предотвратить подобные вылазки, пошел на разумный компромисс , договорившись с сыном, что он каждый раз будет уходить не более, чем на полмили и к пяти часам вернется на фабрику.


Хаддерсфилдская текстильная мануфактура

Несколько раз мистеру Холмсу случалось освободиться пораньше и он шел искать бродившего где-то сына. С чувством легкого стыда он находил мастера Шерлока в лавке, вызвавшей его особый интерес, где он с радостью занимался починкой сапог или приготавливал кожу к дублению, а рядом стоял улыбающийся и явно очарованный мальчиком хозяин заведения.
Мистер Холмс рассказывал о таких эпизодах своей изумленной жене.
- Полагаю, однажды я застану тебя за продажей яблок с телеги какого-нибудь фермера, - пожурил его отец, когда вернувшись из очередной поездки, они втроем сидели в гостиной.
У мальчика был озадаченный вид.
- Может быть, папа. Для меня это лучший способ для наблюдения; чтение книг не удовлетворяет меня так, как Майкрофта.
- Ладно, Шерлок, только не ищи никаких преступников, чтобы наблюдать за их занятиями, - сказала ему мать.
Подняв на нее глаза, мастер Шерлок высоко поднял брови.
- Мама, сейчас я не буду этого делать.
Его родители , раскрыв рот, посмотрели друг на друга. Не будет этого делать сейчас? По молчаливому обоюдному согласию они заговорили о другом.


Мастер Шерлок все так же дружил со своими приятелями из деревни и часто он убегал с ними и с Дэйзи в поля или в деревню. Как я уже говорил, большинство мальчиков не ходило в школу, но им часто приходилось помогать взрослым в полях во время жатвы или выполняя какую-нибудь другую работу; что-то из этого им нравилось, что-то они терпеть не могли. Бывало, что кому-то поручали охранять засеянные поля от птиц; это была тяжелая работа.
Мастер Шерлок все также носил им по воскресеньям еду, хотя уборка детской в качестве стимула продолжалась недолго. С самого рождения в вещах этого мальчика царил хаос и беспорядок, это была еще одна существенная черта, что отличала его от весьма аккуратного и даже несколько брезгливого в этом отношении, старшего брата. Хотя благодаря неукоснительным напоминаниям матери, что после общения со своими друзьями из низших слоев общества, ему следует как следует отскрести всевозможную грязь, вымывшись с головы до ног, он привык к этому и даже, как писал доктор Уотсон, отличался «кошачьей приверженностью к чистоте».
Помимо посылок с едой, полагаю, что отец Ноя Коттера получал от мистера Холмса небольшую плату за то, чтобы его сын вместо работы мог резвиться с мастером Шерлоком. Хэнк Коттер все еще бывал нужен, когда мастер Шерлок хотел предпринять более далекие прогулки, особенно, когда дело касалось поездки к водопаду Хардроу Форс, где он любил сидеть, размышляя о чем-то. От весны до осени мальчик хоть раз в неделю посещал один из водопадов. Как-то раз его родители попытались узнать, о чем конкретно он там размышляет.
- Я просто обдумываю все, что узнал и увидел. Я думаю о своих занятиях, о преступниках, о том, что прочитал в Библии. Я обдумываю бесконечные возможности, что таит в себе будущее. Я начал размышлять о жизни, о ее бесконечном разнообразии. – Он пожал плечами. – Ничего такого особенного.
Родители согласились бы с ним, если бы их младшему сыну не было всего лишь шесть лет.
Хотя он бегал быстрее всех мальчишек в округе и был одним из самых высоких среди своих ровесников, мастер Шерлок все еще был очень худеньким. Его здоровье по большей части было превосходным, так же, как здоровье его отца и брата, простуды быстро отступали. Помню, что не прошло и двух недель после его шестого дня рождения, как у него сильно заболело горло. Через два дня, когда в его состоянии не произошло никаких перемен, утром в комнату мастера Шерлока вошла миссис Уинтерс и дала ему выпить травяной чай и настойку, сказав, что это «старый семейный рецепт и нет таких Уинтерсов, какие бы не пережили, по меньшей мере, семь десятков зим».
- Я скорее соглашусь дотянуть лишь до шестидесяти девяти, чем снова приму эту гнусную микстуру,- хрипло прошептал он, когда после ланча она вновь склонилась над его кроватью, чтобы дать ему еще ложку своего снадобья. Миссис Уинтерс не позволяла больше никому давать мастеру Шерлоку лекарство –«маленькому народу это бы не понравилось» - и больной мальчик продолжал вести противоборство со своей целительницей, над чем втихомолку посмеивались все домочадцы.
- Прими лекарство, Шерлок. Когда Майкрофт болел, травы миссис Уинтерс мигом поставили его на ноги, - говорила ему мать, сидя с вязанием у его постели.
Видя ее обеспокоенное лицо, мастер Шерлок проглотил злополучную микстуру. На его лице при этом сменился целый ряд неестественных и самых фантастичных гримас да к тому же еще все его худое тело передернулось , словно от судороги.
- Уй! – воскликнул мальчик, протестуя.
- После ужина я вернусь, мастер Шерлок, - пригрозила миссис Уинтерс, выходя из комнаты.
- Ее христианское имя – Торквемада? – спросил Шерлок у матери , запивая микстуру вот уже третьим стаканом воды.
- Сынок, это очень невежливо, - упрекнула она его, но не смогла сдержать улыбку.
-Потому что Чингиз-хан слишком мужское имя, чтоб его могла носить женщина, - пробормотал он, забираясь под одеяло и бросая усталый взгляд на часы возле своей постели.
На следующий день он был уже здоров. По крайней мере, так он сказал.


Он оставался очень независим, за исключением своей нежной привязанности к матери. Он любил быть около нее, музицировать вместе с ней, читать с ней, разыгрывать с ней пьесы, узнавать от нее новое о растениях и цветах. Они вместе ходили на прогулки, по воскресеньям дважды посещали церковные службы – мистер Холмс присутствовал только на одной.
Хотя дело с туннелем закончилось тем, что все пути к опасному подземному ходу были навсегда заблокированы, еще много месяцев спустя после странствий ее сына через проход, миссис Холмс видела по ночам в кошмарах его гибель. Ужасы не отпускали ее даже после пробуждения, и все это сказалось на ее аппетите и нервах; она похудела и стала изнуренной и бледной. Мастера Шерлока терзало чувство вины, и он клялся, что его поведение никогда больше не причинит такого шока его «дорогой маме».
Она начала поправляться и отношения между мальчиком и его родителями стали еще ближе. Такого доверия, что установилось между Холмсами и их сыном, прежде не бывало, и его неизменная честность требовала, чтобы его поведение претерпело существенные перемены. Родители мастера Шерлока оставляли теперь дверь его спальни незапертой, и если его не было в его комнате, то его можно было найти либо спокойно читающим в гостиной, либо застать вдыхающим аромат роз в оранжерее. Он не разбивал мячом никаких украшений. Не взбирался с завязанными глазами на деревья, не атаковал быков подобно матадору, не пытался переплыть реку Уре, когда после целой недели дождей она вышла из берегов, не пытался самолично управлять экипажем.
В ответ миссис Холмс выражала свою нежную любовь к сыну, которая казалась безграничной и проводила с ним все свое свободное время. И хотя она никогда не скрывала любви к обоим своим сыновьям, мастер Майкрофт , казалось, редко в ней нуждался. Мастер Шерлок впитывал эту любовь, как материнское молоко, но его постоянное непослушание никогда не давало им полностью сблизиться. Теперь, когда появилась уверенность , что в любую минуту этот сорванец не побежит, куда ему заблагорассудится, мастер Шерлок сопровождал мать в различные магазины и совершал с ней поездки в большие города. Он старался сдерживаться и не бродил по улице, наблюдая за торговцами, чтобы не расстраивать миссис Холмс. Они прекрасно проводили время вместе – бедная миссис Хэствэлл чувствовала себя положительно покинутой – и потом рассказывали мистеру Холмсу о своих приключениях, если он не имел возможности к ним присоединиться. Семья снова съездила в Лондон. Больше всего мастер Шерлок любил посещать с матерью театр, и я помню, что с лета 1860-го и до той ужасной осени 1861 года он ходил и в театр и на концерты, где они слушали симфонию и концерт для скрипки с оркестром. Однако, на континент родители его с собой не брали.
Как-то раз во время перерыва во время чтения «Ромео и Джульетты», я услышал, как мастер Шерлок сказал своей матери:
- Мама, надеюсь, что когда-нибудь я встречу женщину, похожую на тебя и тогда я женюсь на ней.
- Какой необычный и чудесный комплимент, Шерлок. Спасибо, - миссис Холмс покраснела.
Его Ромео в тот день был прекрасен; миссис Холмс не могла сдержать слез, когда сказав:
- Пью за тебя, любовь – Ты не солгал, аптекарь! С поцелуем умираю, - юный актер грациозно упал на ковер.

Когда его просили , мастер Шерлок рассказывал о своих выводах, но лишь когда просили; если же, нет, то рассказывал о них только, если это было что-то важное, или же он был чрезвычайно взволнован.
Мистер Холмс рассказал мне о прекрасном примере того, какими умственными способностями наделен его сын после первой поездки мальчика на текстильную фабрику и в окрестности Хаддерсфилда, эта поездка продолжалась всего три дня. Пока мистер Холмс с сыном ехали на поезде, мастер Шерлок дал ему подробный отчет об управляющем, пятерых ткачихах, двух красильщиках, банкире, который пришел на деловую встречу с управляющим, полисмене, который стоял на посту возле фабрики и еще о целом ряде прохожих, за которыми он наблюдал и также присовокупил их к делу, включая четырех продавцов и трех девочек-попрошаек.
Когда мастер Майкрофт все-таки приехал домой на рождественские каникулы зимой 1860 года, думаю, что он, должно быть, почувствовал себя гостем в своем собственном доме, хотя его младший брат был бесконечно рад его приезду, родители искренне интересовались его успехами, расспрашивали о его друзьях и о том, что его сейчас занимает. Так как ему с его сдержанной флегматичной натурой было не легко приспособиться к активному веселому настрою собственного семейства, его родителям и мастеру Шерлоку потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы убедить старшего сына принять участие во всех их развлечениях.
Полагаю, что если бы они не настаивали, мастер Майкрофт просто бы остался в своей комнате, читая свои бесконечные книги. Но семья настаивала, чтобы он вместе со всеми совершал прогулки, посещал церковь, читал пьесы и прочее. Мистер Холмс даже устроил два торжества в бальном зале, пригласив и взрослых и детей, чтобы посмотреть, понравится ли мастеру Майкрофту проводить время с другими леди и джентльменами или же с компанией своих ровесников. Как бы в ответ на эти приглашения Майкрофт был зван в другие дома графства, и мы были бесконечно удивлены, когда он принял эти приглашения.
Он добродушно принимал участие во всех этих празднествах, даже временами смеялся и весело о чем-то рассказывал. Несомненно, мастер Майкрофт приобрел некоторые навыки поведения в светском обществе за годы общения со своими однокашниками. Он немного вырос и был довольно высок, хотя несмотря на это все еще был довольно плотного телосложения. Он потанцевал только с матерью, когда она сама подошла к нему, и, думаю, что скорее из страха оказаться нескладным, нежели из застенчивости, сам никого не приглашал на танец.
Свои выводы он держал под строгим контролем, которому обучил и младшего брата, и никаких промахов не случалось. И следует сказать, что он даже научился несколько смягчать пронзительный взгляд своих серых глаз, делать его более расслабленным, дабы те, на кого он смотрел, не испытывали при этом особого дискомфорта. Однако, на мой взгляд, даже тогда, когда он был довольно общителен, в минуту разговора, в его поведении можно было уловить некоторый оттенок фальши, неуклюжей неискренности, заметить, что он пытался изобразить дружеское общение, но это не шло от сердца.
Он и мастер Шерлок все так же проводили много времени вместе; последний делился со старшим братом своими наблюдениями во время различных поездок и прогулок с друзьями. Каким-то образом, мастеру Шерлоку даже удалось уговорить брата встретиться с его товарищами в маленьком домике Ноя на окраине Карперби. Братья совершали длительные прогулки в небольшие города, находившиеся недалеко от Карперби, несомненно делясь друг с другом наблюдениями, которые делали по дороге, как во время того разговора в рождественский вечер, который я услышал несколько лет назад. Мастер Шерлок продемонстрировал брату свои успехи в игре на скрипке, и два дня они говорили только по-французски, уединившись в одной из их комнат.
Несмотря на то, какими они были разными, между ними ощущалась сильная связь и большая привязанность друг к другу; и осмелюсь заметить, что она была гораздо сильнее той, что связывала мастера Майкрофта с родителями. Мастер Шерлок, в котором ощущалась та же искра гениальности, и который мог говорить обо всем этом как равный с равным, а не как сторонний наблюдатель, которому все это могло бы показаться явным отклонением от нормы, был , таким образом, единственным человеком в мире, с котором мастер Майкрофт действительно чувствовал себя комфортно, несмотря на то, что по своей натуре они различались, как день и ночь.
Тем не менее, мистер и миссис Холмс в этот приезд их старшего сына чувствовали себя гораздо спокойнее по нескольким причинам: их умиротворили его попытки разделить общее веселье, его смягчившийся взгляд и их уверенность в том, что у мастера Шерлока свой собственный характер, и он вряд ли превратится в копию своего брата, если будет проводить с ним больше времени.
Мне пришлось слышать лишь одну ссору, происшедшую между братьями, правда она была довольно сдержанной. Это было как-то вечером, во время ужина, когда в доме не было никаких гостей.
- Итак, Шерлок, завтра тебе исполнится семь. Ты уже принял решение, что последуешь моему примеру и будущей осенью поедешь в школу? – спросил мастер Майкрофт.
- Уж точно, нет, Майкрофт, - ответил мальчик, - я никогда не смогу вынести строгие правила и режим; мне не нравится, когда мне отдают приказы. Ведь тебе это известно. Боюсь, это не в моих интересах.
- А я твердо убежден, что в твоих интересах хоть немного научиться дисциплине и научиться общаться с другими людьми нашего класса и даже с людьми более высокой касты. Связи, которые у тебя там появятся, могут оказаться бесценными в твоей дальнейшей судьбе. Кормят там вполне прилично, и есть возможность заниматься различными видами спорта, чтобы ты мог с умом расходовать свою избыточную энергию.
- Мне нравится общаться с моими друзьями; и мне не важно, какого они класса. Сейчас меня не волнует мое будущее, хотя, признаюсь, что мне, конечно, любопытно, чем бы я мог потом заниматься в жизни. Я не лентяй, дорогой Майкрофт, но мне нравятся мои друзья, наши игры, мои прогулки по окрестностям, мои водопады, моя преданная Дэйзи и мои дорогие родители. Коль скоро папа согласен, что я могу продолжить получать свое образование дома.
- Ты можешь остаться дома, Шерлок, пока не будешь готов к поступлению в университет, - заявил его отец. Я уверен, что мистеру Холмсу было слегка досадно, что он доселе не принимал участия в обсуждении будущности его младшего сына.
- Ну вот, - значит, все решено, - сказал мальчик для выразительности, слегка хлопнув ладонью по краю стола. – Единственное, что меня беспокоит, так это то, что пребывание в Хиллкрофт Хаусе влечет за собой пичкание снадобьями миссис Уинтерс во время болезни.
- Шерлок! – слегка упрекнула его мать.
- Это, дорогой брат, - кивнул в знак согласия Майкрофт, - сыграло существенную роль в моем решении уехать из дома. В этой жизни мне хватило и одного раза, когда эта отвратительная микстура обожгла мне рот. У тебя будет возможность еще раз подумать над этим во время очередной простуды.
Мастер Шерлок скорчил ужасную гримасу и затряс головой, видимо прокручивая в голове эту мысль.
- Мой дорогой Майкрофт, вполне, возможно, ты и прав.
Я был счастлив, когда понял, что в семье вновь царит мир и душевный покой.

Это последний эпизод, который я должен рассказать, описывая первую часть жизненного пути мастера Шерлока. Это произошло в апреле, когда однажды солнечным, но ветреным днем Холмсы и мастер Шерлок пошли на прогулку.
Несколькими неделями раньше на Уэнслейдейл обрушилась эпидемия гриппа, и мать Элизы и один из братьев Ноя умерли – мастер Шерлок проводил с ними много времени и помогал, чем мог. Он, молча, наблюдал за Элизой, а потом вручил ей букет из оранжерейных цветов, который собрал сам. Ною он отдал свой лучший мяч и ботинки, которые совсем недавно купили ему родители. В то время он подолгу бродил где-то один со своей собакой, а в более теплые, солнечные дни сидел в задумчивости у аскриггских водопадов, а возле него дремал Хэнк Коттер.

Хотя отправляясь на прогулку, мастер Шерлок намного опережал своих неторопливо идущих родителей, вернулись они, крепко держа за руки мальчика, который шел между отцом и матерью. Его лицо сияло такой радостью, что можно было подумать, что он вот-вот взорвется от удовольствия. И когда они стояли в холле, снимая верхнюю одежду, раздался звонкий смех мастера Шерлока.
- Это было замечательно! Мне бы хотелось вечно гулять с вами. Вы обещаете, что всегда, вечно будете гулять со мной, обещаете?
- Вечность – это очень долгое время, мой мальчик, - небрежно заметил его отец, слегка прогибаясь назад, чтобы размять затекшие мускулы спины. – Мы с твоей мамой стареем, как часто напоминает мне эта боль в спине.
Внезапно при этих словах отца мальчик, кажется, испугался, и сияющая улыбка исчезла с его лица. Возможно, в первый раз в жизни он понял, что к ним приближается старость и, кажется, это привело его в ужас.
- Обещайте, - теперь он уже умолял, его смех умолк. – Обещайте, что вы вечно будете со мной.
Родители заметили, что вместо «будете гулять» он говорил уже просто «будете».
Они обменялись встревоженными и смущенными взглядами; их сын был слишком умен, чтобы не понимать, что смерть может поразить их так же, как совсем недавно других. Им и , в самом деле, уже скоро пятьдесят, а мастеру Шерлоку было только семь, хотя эта разница в возрасте никогда прежде их не тревожила. И родители, и их сыновья, отличались прекрасным здоровьем, если не считать того, что у миссис Холмс была склонность к сильной простуде, которая беспокоила ее несколько раз в год. Неужели при этом упоминании отца о боли в суставах, мастер Шерлок впервые понял, что его родители старели и что однажды могут умереть, что случается со всеми людьми, как он недавно понял?
Мальчик чуть не плакал. Такая смена настроения у сына напугала миссис Холмс , и как это бывает со всеми матерями, когда сыновья впервые задают им такой вопрос, с ее губ сорвался непроизвольный ответ.
- Конечно, мы всегда будем с тобой, Шерлок, - заверила она его, опустившись на колени и обнимая его за худенькие плечи.
- Обещай.
На минуту миссис Холмс остановилась – она знала, как он почитает обещания, с какой верой относится к честному слову. Как она может солгать ему по собственной воле? Она придерживалась своего собственного кодекса чести столь же неукоснительно, как и ее сын.
Но перед ней стоял ее мальчик и умолял защитить его от ужасных образов, в которых он видел своих родителей умершими и похороненными. Как могла она отказать ему в таком утешении? Когда много лет спустя они покинут этот мир, он поймет и простит ее сегодняшний обман и будет смотреть на него с благодарностью и нежностью, без осуждения.
- Конечно, я обещаю, - сказала она, крепко его обнимая. Он тоже обнял ее и долго не отпускал. – Теперь давай не будем говорить о таких ужасных вещах и посмотрим, не принесет ли тебе Брюстер пару бисквитов.
Выражение полнейшего облегчения разлилось по лицу мальчика и его глаза снова засияли.
- Да это было бы замечательно.
И он увлек их за собой в утреннюю комнату.

Всем доброго утра! Пусть понедельник будет не таким тяжелым, как обычно.

Вчера наткнулась на очередное мини-исследование на тему"Как события "Трех Гарридебов" могли привести к внезапной отставке Холмса". Если кому интересно, это вот здесь

plaidadder.tumblr.com/post/165617514454/a-diffe...

И очередной раз размышляя над трагичными порой отношениями Холмса и Уотсона,я вдруг вспомнила совсем другое отношение к этим героям. Заметив у меня в руках в корпоративном автобусе "Трещину в линзе", знакомая, причем утверждающая, что сама очень любит Холмса, обратила внимание на лупу на обложке и усмехнувшись, спросила:
- Что опять о нем? В ее взгляде было написано "Пора взрослеть".))