Очередная порция "Дневников" Сама очень люблю эту вещь. Как было бы классно, если бы они охватывали весь Канон... Мечтать, в общем-то не вредно.

17 февраля 1881 г.

11 часов 05 минут

Рано встав прошлым утром, я принял двух клиентов. Одному я был вынужден отказать почти сразу, так как из его рассказа для меня была слишком очевидна вина дамы, с которой он просил меня снять обвинение. Даже Лестрейд смог бы распутать это дело в течение суток.
Но второй случай потребовал моего немедленного отъезда в Портсмут, где я пробыл остаток дня и ночь, и только сегодня утром вернулся в залитый дождем Лондон. Причем во время расследования этого небольшого, но довольно поучительного случая я имел удовольствие участвовать в небольшой схватке в местном пабе, что случается не так уж часто. Вернувшись домой, я все еще чувствовал гордость от того, что смог в одиночку противостоять дюжине человек, и собирался поведать о своей доблести в столь горячем деле, и раз и навсегда убедить скептически настроенного доктора, что я отличный боксер; причем в этот раз мне пришлось одержать верх над человеком, превышающим меня и весом и ростом.
Доктора я не видел со времени нашей утренней прогулки, а вчера уехал до того, как он проснулся, (а лег он поздно, вернувшись после своей встречи со Стэмфордом) и оставил ему записку, что меня некоторое время не будет. На тот случай, если он это заметит.
Я услышал, как миссис Хадсон хлопочет на кухне, и пахнет жареным беконом. Поднялся наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и забросив свой саквояж в спальню, подошел к двери гостиной и распахнул ее настежь, отчего она с громким стуком ударилась о стенку.
К моему удивлению (ведь было еще рано, я приехал с первым поездом), мой компаньон не спал и сидел, откинувшись на диване, но когда я хлопнул дверью, он вскочил.
- Что, обязательно было так делать? – воскликнул он, недовольно взглянув на меня.
Я ответил ему удивленным взглядом, ибо этот человек никогда еще на меня не сердился – бывал с утра раздраженным, но никогда не придирался, даже если я и входил слишком шумно.
- Довольно трудно войти в комнату, не открыв дверь, - запальчиво бросил я, величественно прошествовав мимо него в спальню, тоже уже порядком рассерженный. – В следующий раз я заранее пришлю записку, чтобы предупредить вас о своем приближении.
Я сказал это, не повернув головы, сбросил промокшее пальто и швырнул его на кровать, причем оно тут же соскользнуло на пол. Выругавшись, я открыл саквояж и стал распаковывать вещи, прокручивая в голове подробности распутанного мной дела.
- Простите, - прервал мои размышления тихий голос. Обернувшись, я увидел своего компаньона, стоявшего в дверях и наблюдавшего за мной.
- Я … - и он замолчал.
- Вы что? – раздраженно отозвался я, засовывая в шкаф свои воротнички.
Он потер висок, и когда заговорил, у меня сложилось впечатление, что он говорит совсем ни то, что хотел.
- Ничего. Я прошу прощения за грубость – мое беспричинное дурное настроение не может служить оправданием, - спокойно сказал он, и, повернувшись, ушел.
Черт бы побрал этого человека! Теперь я чувствовал вину за свою вспыльчивость. Я совсем не привык чувствовать себя виноватым, и то, что в этом виноват мой компаньон, мне совсем не нравилось.
То, что произошло потом, не понравилось мне еще больше – раздавшийся грохот заставил меня вздрогнуть, вскочить и удариться головой об раскрытый ящик шкафа. Взвыв от боли, я поднялся на ноги и направился в гостиную, откуда послышался этот звук, и вновь испытал острый приступ угрызений совести, увидев доктора, сидящего на полу в пяти шагах от моей спальни.
- Вы ударились головой? – наклонившись к нему, спросил я.
Поморщившись, он покачал головой.
- Нет, … просто минутное головокружение, потерял равновесие, вот и все.
- Ушиблись?
- Да нет, все в порядке.
- Ну, вы – врач, вам виднее, - с сомнением ответил я, распрямляясь и протягивая ему руку.
Он без колебаний принял ее, (что удивило и насторожило меня), потом слегка покачнулся, и, склонив голову набок, как-то странно помотал ею, чем очень напомнил мне Тоби, когда тот берет след. Но смех замер у меня на губах, когда я заметил, что доктор покачнулся еще раз. Я инстинктивно схватил его за руку, и видимо, очень кстати, так как он тут же одной рукой уцепился за меня, а другой – за спинку дивана.
- Уотсон, вы хорошо себя чувствуете? – встревожено спросил я.
- Да, вполне, просто … - забормотал он, сильно потирая голову.
Гм … головокружение, такой странный наклон головы, массаж виска и уха, сверхчувствительность к громким звукам … и тот факт, что Стэмфорд – идиот, и весьма вероятно не довез его в кэбе до самого дома…
- У вас болит ухо, ведь так? - постановил я.
- Боюсь, что да, и довольно сильно, - пробормотал он, отчаянно тряся головой. Моему диагнозу он не удивился, и не стал протестовать, когда я усадил его на диван.
- На днях я забыл взять с собой зонт … а вчера утром проснулся от жуткой боли в ухе. Сейчас уже лучше, но почти ничего не слышу правым ухом.
- За исключением хлопающих дверей? – насмешливо спросил я; мое раздражение прошло, и теперь я знал, что у его настроения было логическое объяснение, и причина вовсе не в том, что он как-то тяготился моим обществом. Доктор нахмурился, но расслабился, когда увидел, что я шучу.
- А температура у вас есть?
- Нет, ведь нет же никакой инфекции.
- А вы могли бы туда что-нибудь закапать? – спросил я, берясь за трубку и набивая ее табаком.
- Мог, - вздохнул он с несчастным видом, - теплое кунжутное масло и некоторые травы обычно хорошо помогают от такой боли.
- Но вам они, очевидно, не помогли, - заметил я. Он поежился.
- Сейчас у меня ничего нет.
- Да, но в аптеке есть, а это совсем близко … - не успел я исправить свою бестактность, как словно в ответ, окна зазвенели от порыва ветра. – Да, выходить в такую погоду – не самая лучшая идея.
Он мрачно кивнул.
- То немногое, что у меня оставалось, я использовал вчера утром, а затем миссис Хадсон ушла на весь день к знакомым.
- Вы что хотите сказать, что с тех пор ничем не лечились? – воскликнул я. Ради бога, ведь он же мог отправить посыльного к Стэмфорду (тем более, что это он во всем виноват) или к кому-нибудь еще, упрямый осел …
Он покачал головой, отчаянно массируя ухо.
- А миссис Хадсон вы сказали?
- Конечно, нет, - многозначительно ответил он. – Она думает, что я вчера весь день был в больнице.
- Доктор, это же просто глупая гордость, вы когда-нибудь попадете в неприятную ситуацию из-за того, что ни от кого не хотите принять помощь, - заключил я, теряя терпение.
- В неприятную ситуацию? – возмущенно фыркнул он. – Если я пережил пулевое ранение в плечо, то такой пустяк, как ушная боль, и подавно переживу.
- А пока, значит, будете мучиться? – я поспешно погасил трубку, услышав шаги миссис Хадсон, которая несла завтрак. – Послушайте, чуть позже я все равно отправлюсь в книжную лавку, хотите я зайду и к аптекарю?
- Нет, благодарю вас.
- Я просто передам ваш заказ аптекарю и все, но это будет после завтрака.
Тут видно, у него начался новый приступ боли, и его сопротивление было сломлено.
- А я не очень вас затрудню? – спросил он слабым голосом.
- Доктор, да будет вам известно, что я ничего не предлагаю, не подумав заранее, - сухо ответил я. – Ну положим, я, конечно, не мальчик на побегушках и не собираюсь таскаться по всему Лондону в такой ливень, исполняя малейший ваш каприз, но это мне по дороге и у меня есть время, так что если вы пожелаете, то, пожалуйста.
- В таком случае, большое спасибо, я очень ценю вашу доброту, - он осторожно двинулся к своему столу, придерживаясь за каминную полку. – Я только напишу список, если вы будете столь добры.
Добр. Не часто мне приходится слышать такой эпитет по отношению к себе. Я чуть не рассмеялся – представляю, что сказал бы на это Майкрофт!
- И простите меня за грубость, - проговорил он, бросая на меня быстрый взгляд и склоняясь над столом.
- В вашем положении это была совершенно естественная реакция, - весело откликнулся я, открывая дверь и здороваясь с миссис Хадсон. Не уверен, впрочем, что она сильно обрадовалась моему возвращению.
Доктор снова начал извиняться, и хоть лицо его было опущено, но я заметил какими пунцовыми стали его уши. Надо же какая чувствительность! Уже не один раз он извинился в самых изысканных выражениях, и все равно чувствует себя виноватым. Правда, надо признать, что и я сожалел, что столь возмущенно ответил на его раздражительность. И раз аптека все равно мне по пути, то я считаю, что это прекрасный способ утихомирить мою совесть.
Но при первой же возможности я убью Стэмфорда за безмозглость.
Миссис Хадсон подала на нам завтрак и узнав, что у доктора болит ухо, запричитала было над ним, но он быстро заверил ее, что ему уже лучше и «… спасибо вам за завтрак, а Холмс купит в аптеке все, что нужно , и все будет в порядке».
Хозяйка ушла, а доктор протянул мне свой список лекарств.
- Вот, пожалуйста, и еще раз большое вам спасибо.
Я рассеяно кивнул, проглядывая утренние газеты. Ничего интересного. Просто удивительно.
- А как Портсмут? – спросил мой компаньон, снимая скорлупу с яиц и высыпая на них чуть ли не половину солонки.
- Сыро, - одним словом подытожил я свое впечатление от минувшего дела и от места событий, и, указав ножом на окно, заметил, - Хуже, чем здесь.
- Я надеялся, что нам со Стэмфордом удастся добраться до дома без дождя, - сказал доктор, уныло поглядывая в окно. – Но, увы, а найти кэб в такую погоду было просто невозможно. И потом мой приятель без умолку болтал о том и о сем, и даже не думал искать его.
Я посмотрел на него с любопытством.
- Он довольно разговорчив, - осторожно согласился я. И это было еще слабо сказано.
Доктор только выразительно хмыкнул, выражая согласие. Я усмехнулся.
- Возможно, ваше ухо болит от этого, а вовсе не из-за погоды. От перенапряжения.
- С медицинской точки зрения это невероятно, но я склонен в это поверить, - засмеялся доктор. – Стэмфорд, конечно, очень … общительный.
Я фыркнул.
- Очень подходящее слово. Ему стоит только начать болтать и его не остановишь.
- А если к этому еще и присовокупить бутылку портвейна?
- О, тем более!


22 часа 54 минуты

Как в насмешку над моими усилиями загладить свою вину за утреннюю грубость, дождь пошел почти проливной, мгновенно промочив мое пальто (и даже то, что было под ним), не успел я выйти из дверей, так что я поздравил себя с тем, что предусмотрительно послал за кэбом.
Мы покатили по Бейкер-стрит, но тут я велел кэбмену остановиться и втащил в кэб промокшего мальчишку – это был Берт. И это было очень кстати.
- Послушай, Берт, сейчас я зайду в аптеку – кэбмэн, остановите здесь, - и я хочу, чтобы ты отнес ко мне домой пакет, который я тебе дам, - сказал я, выпрыгивая из кэба. – Подожди меня здесь.
- Послушайте, только в такой ливень это будет стоить дороже, чем обычно, - заворчал шалопай.
- Я заплачу тебе полкроны и все, - его попытка набить себе цену сильно позабавила меня. – и потом ты можешь сказать миссис Хадсон и доктору, что я просил дать тебе теплого молока и бисквит, - опрометчиво пообещал я.
- Договорились, сэр. Вам лучше поспешить, а то вы уже промокли.
Тут он был прав, так что я, не теряя времени, вручил аптекарю список Уотсона, заплатил за лекарства и вернулся к Берту, который тут же выпрыгнул из кэба в соседнюю лужу.
Мальчишка быстро убежал вместе со своим свертком и полученным от меня гонораром, а я, проводив его взглядом, отправился в книжную лавку, откуда поспешил домой, ибо погода совершенно не располагала к длительным прогулкам.
К своему удивлению, вернувшись, я обнаружил, что доктор совершил нечто невозможное – усадил Берта на диван с кружкой молока в одной руке и бисквитом – в другой. Когда я вошел, проведя рукой по мокрым волосам, он весело ухмыльнулся в мою сторону.
- Холмс, вы насквозь промокли! – расстроено воскликнул доктор, пытаясь встать с кресла.
- Сидите уж лучше, - по-хозяйски заметил Берт, глядя, как пошатнулся мой компаньон.
- Доктор, он совершенно прав, - я думал, что вымокну гораздо сильнее, - заверил я. – Пожалуйста, сидите. С вашим заказом все в порядке?
Судя по наклону его головы и тампону, который торчал из его правого уха, он, не теряя времени, принялся за лечение.
- Абсолютно, - он благодарно вздохнул. - Мне уже гораздо лучше, благодарю вас.
- Гм… Берт, разве ты еще не поел? И когда будешь уходить, не смахивай крошки на мою газету, - раздраженно бросил я через плечо и пошел в спальню, чтобы снять намокший пиджак и ботинки.
Раздалось громкое причмокивание. Надевая халат, я услышал:
- Ваша новая хозяйка готовит лучше, чем та, старая, мистер Олмс, - раздался его крик уже из коридора.
- Это точно, - вздохнул я, выходя и подталкивая его к лестнице. – Теперь бери свои деньги и ступай домой.
Мальчуган быстро кивнул, и, скатившись по лестнице, выскочил на улицу с радостным воплем и брызгами, прыгнув в ближайшую лужу и вызвав возглас возмущения у миссис Хадсон. Я вернулся в гостиную.
- Сколько вы всего заплатили? – доктор держал в руке чековую книжку. – Не считая полкроны за доставку, которую я дал этому мальчику?
Я замер, не успев зажечь сигарету.
- Доставку?
- Да, мальчик сказал, что за доставку в дождь он обычно получает полкроны, так я и заплатил, плюс чаевые, - ответил доктор, видимо довольно озадаченный.
- Вот чертенок!
- А в чем дело?
- Доктор, я уже заплатил мальчишке эти деньги, которые он взял с вас, - засмеялся я, видя выражение его лица.
- Маленький негодяй! – пробормотал он, но его добродушие, в конце концов, одержало верх, и он уныло усмехнулся. Я улыбнулся в ответ.
- Они смышленые, эти уличные мальчишки. Доктор, я не вспомню сейчас точную сумму, мы можем вернуться к этому позже.
- Вы уверены? Напомните мне, если я вдруг забуду, хорошо?
- Да, конечно, - я рассеяно махнул рукой.
Он выбрал какую-то книгу на полке, продолжая массировать свое ухо, и осторожно сел на диван.
- Доктор?
- Да? – он тут же повернулся ко мне.
- Вам не помешает, если я буду разбирать здесь свои подшивки? Но предупреждаю вас, я наведу некоторый беспорядок, - вежливо спросил я, (когда хочу, я могу быть весьма учтивым).
Он внимательно посмотрел на меня и после минутного колебания ответил:
- Конечно, нет, но если вам нужна вся комната – я могу подняться наверх.
- Нет, не надо. А кстати, вы меня слышите, или читаете по губам?
- Всего понемножку, - признался он, и поспешил добавить – Но не нужно говорить громче.
Я кивнул и начал методично сортировать содержимое ящика с моими досье, который я вытащил из-под кровати; какие-то надо было связать вместе и убрать подальше, а кое-что я хотел иметь под рукой.
Не знаю уж сколько прошло времени, пока я не остановился, и, бросив взгляд вокруг, с удивлением заметил, что моя «методичность» заняла большую часть доступного пространства, включая стопку записей моих дел, которые я положил прямо на колени доктору, и еще одну пристроил у него в ногах (он заснул примерно час назад, вероятно, почувствовав некоторое облегчение после непрерывной боли в ухе), потому что больше места уже не было.
Я как раз собирался убрать их (так как он мог проснуться в любую минуту), как вдруг дверь с грохотом распахнулась. Проснувшийся доктор вскочил, уронив бумаги, лежащие у него на коленях, и со стоном схватившись за голову.
- Вы идиот, Лестрейд! – воскликнул я, грозно взглянув на ничего не понимающего инспектора, который стоял в дверях и глядел на меня, раскрыв рот. – Вы всегда были столь безмозглым или переняли это у Грегсона?
- Холмс, право же, - протестующе забормотал доктор, пытаясь сделать шаг в сторону, пока не понял, что весь пол вокруг него покрыт моими бумагами, теми, что я так неосмотрительно положил ему на колени.
Я все еще кипел от возмущения, но инспектор, так ничего и не поняв, уставился на пол.
- Что это вы, черт возьми, делаете, Холмс? – воскликнул он.
- Сортирую свои дела, - коротко объяснил я. – А вот что делаете вы? Как вы вообще сюда попали?
- Ваша хозяйка узнала меня, и когда я сказал, что у меня срочное дело, позволила мне подняться наверх.
- Следовало бы предложить вам присесть, мистер Лестрейд, - сухо сказал доктор, указывая на диван, - но …
- О, здравствуйте, доктор… Я вас не заметил, - запинаясь, проговорил полицейский.
Мой компаньон устало кивнул, продолжая морщиться, держась за больное ухо.
- Холмс, мне пробираться через этот бедлам на полу, если у вас дела с клиентом … или вам бы не хотелось, чтобы я наступал на все это?
Я усмехнулся его юмору, и, видя выражение на лице Лестрейда – без сомнения, он подумал, что доктор, верно, не в своем уме, раз воспринимает, как должное, то, что весь пол усеян моими бумагами. Но доктор явно выглядел не важно, и увидев, что он пытается встать, я, не раздумывая, остановил его, положив ему руку на плечо.
- Не берите в голову, доктор, мы можем пойти куда-нибудь еще – с одной стороны, я не хочу, чтобы трогали мои бумаги, и уж тем более не хочу, чтобы сейчас вы с больной ногой пытались подняться по лестнице, - заверил его я. – Лестрейд, вы ничего не имеете против кафе на Риджент-стрит? Или вы хотите, куда-то меня позвать?
- А… нет, мне нужна ваша консультация, мистер Холмс, так что это вполне подойдет, - выдохнул Лестрейд, продолжая смотреть на меня, как на сумасшедшего.
- Ну, в чем дело, черт возьми? - раздраженно воскликнул я, после чего перепрыгнул через стопку бумаг, и, поскользнувшись, едва не упал в камин.
- Осторожнее! – взволнованно вскрикнул доктор, но я вовремя удержался, лишь слегка обжег пальцы.
- Все в порядке, доктор, - торопливо успокоил я своего компаньона, бросая ему папку на которой поскользнулся и направляясь в спальню. – Лестрейд, через минуту я буду в вашем распоряжении.
Доктор поймал папку одной рукой.
- Куда ее положить? – крикнул он мне, смеясь.
- Мм … куда хотите, неважно, - ответил я, натягивая еще не совсем просохший сюртук и возвращаясь в гостиную.
Он усмехнулся, положив папку на какую-то стопку бумаг, и вопросительно посмотрел на меня.
- Мне как-то неловко, что вы должны идти из-за меня на улицу, погода довольно скверная, а мне совсем не трудно подняться наверх, - запротестовал он, причем я прочел в его взгляде что-то такое, что могу охарактеризовать только как заботу врача о моем здоровье (возможно, он выражал что-то еще, но мне больше ничего не пришло в голову).
- Пустяки, Уотсон. Дождь уже не такой сильный, - бодро сказал я, подталкивая все еще изумленного Лестрейда к выходу. – И у меня нет желания идти еще за одним лекарством в случае вашего падения с лестницы. Позовите миссис Хадсон, если вам что-то понадобится.
- Возьмите зонтик! – крикнул он мне вслед, когда мы начали спускаться вниз.
- Что с ним случилось? – спросил Лестрейд, пока я одевал пальто.
- Сегодня утром у него разболелось ухо после прогулки под дождем, - коротко ответил я, открывая дверь и осматривая улицу в поисках кэба.
- Угу, - сочувственно пробормотал полицейский. – За этот месяц многие мои сослуживцы слегли, кто с простудой, кто с гриппом. Отвратительная погода… Моя матушка говорила, что от боли в ухе лучше всего помогает теплое кунжутное масло и чеснок.
- Да, то же самое мне сказал сегодня утром аптекарь, когда я пришел за лекарствами, - рассеяно заметил я, выглядывая кэб… а вот есть один, наконец.
- Аптекарь … сказал вам ? – услышал я за спиной, когда уже бежал по улице с зонтом в руках.
- Да и что?
- Вы что ходили для него в аптеку? – тупо спросил этот тип, усаживаясь в кэбе рядом со мной.
- А вы считаете, что больному человеку следует в такую погоду разгуливать по улицам? - раздраженно спросил я.
- Конечно, нет, но… я никогда бы не подумал, что и вы так считаете.
Я нахмурился.
- Лестрейд, я не собираюсь обмениваться с вами остротами и обсуждать различия наших методов мышления. А теперь скажите, вы приехали из Люишема, чтобы проконсультироваться со мной относительно обвинения, которое вы выдвигаете против жены убитого в деле, которое представляется вам совершенно очевидным?
Мне нравится ошеломлять кого-нибудь вот таким способом – сейчас инспектор еще больше походил на рыбу, выброшенную на берег, чем давеча в нашей гостиной.
Остаток дня мы провели за обсуждением этого дела, а затем роясь в полицейских архивах в поисках аналогичного дела, которое произошло в Саутворке в начале тридцатых годов, и я настаивал на том, что это чрезвычайно важно, а Лестрейд напротив утверждал, что это полная ерунда. Ну и конечно, прав в результате оказался я. Это было неизбежно.
Во всяком случае, это был длинный день, очень сырой и холодный, но зато он прошел не без пользы.
Полчаса, как я вернулся, до чего же тихо и спокойно – и какая приятная перемена после суматохи Скотланд Ярда и его обитателей.


18 февраля 1881 г.
20 часов 25 минут

Я был поражен сегодня утром, когда войдя в гостиную, обнаружил, что в мое отсутствие доктор рассортировал мои подшивки по датам, разложив их по месяцам и годам и сложив в четыре аккуратные стопки (три года моей практики и еще одна стопка, где были не датированные папки) на диване, чтобы они не мешались на проходе. Теперь мне надо было только решить, что из этих папок, куда положить – он избавил меня от нескольких часов работы, убрав вчерашний беспорядок.
Внезапно я понял, что очень благодарен доктору – это чувство было мне внове, и уж точно я не привык благодарить кого-нибудь – что, черт возьми, мне сказать ему, когда он спустится вниз?
Тут меня осенила одна мысль, и я даже усмехнулся – он взялся за эту работу еще по одной причине – это дало ему возможность сунуть нос в мои бумаги. Хорошо, что это были просто разрозненные записи о делах, где даже не всегда упоминалось мое имя.
Тем не менее, я был избавлен от необходимости благодарить моего компаньона, потому что к тому времени, когда я позавтракал и ушел, он так и не встал.
Часть дня я провел в доках, расследуя одно дело, в котором были замешаны портовые рабочие. После мне нужно было зайти к одному из своих агентов в Уайтчэпеле, после чего я направился в Скотланд Ярд узнать, как подвигается у Лестрейда его последнее расследование.
К тому времени, когда я направился домой сильно похолодало и оставалось только надеяться, что я смогу добраться до Бейкер-стрит, не попав под очередной снегопад. Увы, видимо, я не отношусь к числу смертных, пользующихся благосклонностью небес, ибо не успел я дойти до Уигмор-стрит, как повалил снег. Поэтому когда я оказался дома, то был в довольно таки мрачном настроении, скинул покрытую снегом одежду и поплелся наверх к горящему камину. Не успел я сесть у огня, потирая замерзшие руки, как вошла хозяйка с подносом, на котором я заметил чашку горячего чая и свою корреспонденцию.
- Ко мне кто-нибудь заходил сегодня, миссис Хадсон?
- Нет, сэр. Ни к вам, ни к доктору. И это даже хорошо, так как мне кажется, что доктор не совсем здоров.
- Да? - переспросил я через минуту, не совсем точно уяснив, о чем она говорит.
- Да, сэр – он встал примерно на час, после того, как вы ушли, а затем вернулся в постель, и за весь день ничего не съел, - горестно закончила хозяйка.
Нахмурившись, я вскрыл очередной конверт – вообще-то успокаивать расстроенных женщин – это совсем не мой профиль. – Я уверен, что с ним все будет в порядке, миссис Хадсон, - попытался я утешить обеспокоенную леди …конечно это странно, что он ничего не ел, но вряд ли это может быть причиной для беспокойства.
- Может быть, вы сможете уговорить его, мистер Холмс? – с надеждой спросила хозяйка.
Пораженный, я обрезал палец, охнул и приложил его к губам.
- Уговорить? Относительно чего?
- Мистер Холмс, - строго сказала хозяйка, гордо возвышаясь надо мной (ибо я сидел), - в отличие от некоторых людей, доктор не может весь день обойтись без еды. И я не допущу, чтобы человек умер от голода в моем доме!
- Уверяю вас, если что-то подобное и случится, в рамках закона никто не сможет обвинить вас в этом, - ответил я немного рассеяно, проглядывая письмо, которое держал в руке.
И снова я порезал руку, на этот раз бумагой, когда разгневанная миссис Хадсон вырвала письмо у меня из рук.
- Мистер Холмс!
Я поморщился.
- Ну что я сказал, миссис Хадсон? – спросил я, с надеждой поглядывая на дверь в свою спальню. Ну, где доктор с его обходительностью, когда он так нужен?
- Сэр, вы самый эгоистичный человек, какого я когда-либо знала! – воскликнула рассерженная дама.
Я возмутился (таким тоном со мной может говорить только мой брат), но почувствовав за ее гневом подлинно материнскую тревогу, смирился.
- Что вы собственно хотите от меня, миссис Хадсон? – обреченно спросил я.
- Попробуйте заставить его что-нибудь съесть, мистер Холмс, - она почти просила.
- Миссис Хадсон, он не ребенок, он – солдат и к тому же врач, и как таковой привык обходиться без пищи, и наверняка знает, когда ему следует есть, а когда – нет.
- Сэр, больной человек не может логически мыслить, - многозначительно заметила миссис Хадсон. Уж не намекает ли она на то, что, когда я отказываюсь от еды, она считает меня больным? Прекрасно …
- Мистер Холмс, вы меня слушаете?
Я вздрогнул, услышав это гневное восклицание.
- Ради бога, неужели вы думаете, что это поможет от боли в ухе?
- Ну что ж, - хозяйка гневно взглянула на меня. – Раз так, мистер Холмс … Вы сами не получите ужина, пока не убедите своего друга что-нибудь съесть. Приятного вечера, мистер Холмс.
И прежде чем, я смог ответить что-нибудь связное (черт, он – не мой друг, у меня нет друзей!), миссис Хадсон величественно выплыла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Да это же шантаж!
Как назло в этот момент у меня заурчало в животе, и я вспомнил, что сегодня не обедал.
Какое-то время я мерил шагами комнату, пока, наконец, чувство голода не победило все прочие колебания, и я отправился наверх.

Сначала я постучал, и не получив никакого ответа, осторожно приоткрыл дверь.
- Доктор, вы не спите?
В комнате было темно, но сквозь шторы пробивался сероватый свет с улицы, и я увидел, что он лежит на боку в своей постели. При звуке моего голоса он пошевелился и стал вглядываться в темноту – ну, ладно, по крайней мере, я его не разбудил.
- Холмс? Что случилось? – спросил он, увидев, что я стою в коридоре. Он протер глаза, и, поднявшись на локте, посмотрел на свои часы на прикроватном столике, после чего снова взглянул на меня.
- Вы можете войти, так будет проще разговаривать, - сказал он, вновь опустившись на постель и подложив руку себе под голову.
Больше всего я хотел повернуться и сбежать, но разговаривать через полуоткрытую дверь было глупо и неловко, поэтому я вошел, оставив дверь открытой.
Честное слово, там было холодно, как в погребе.
- Вы можете зажечь свет, - пробормотал он.
Так я и сделал, довольный, что могу чем-то занять свои руки, и когда комнату залил яркий свет, я повернулся к нему. Что-то в его голосе мне не понравилось.
- Доктор, вы больны? – довольно глупо спросил я, почувствовав, как глупо это прозвучало, только когда он улыбнулся. Ответная усмешка замерла у меня на губах – выглядел он довольно скверно. Очевидно, он понял, какое впечатление произвел на меня его вид, потому что тут же кивнул.
-Боюсь, что я поторопился, утверждая, что у меня нет никакой инфекции – проснулся прошлой ночью с температурой, и она до сих пор не спала, - устало сказал он.
- Миссис Хадсон беспокоилась о вас, - пробормотал я, не зная, что еще сказать в такой неловкой ситуации.
Терпеть этого не могу …
- Так это она послала вас? – спросил он, вздыхая.
- Гмм … в общем, да … но мы не знали, что вы заболели, она просто боится, что вы зачахнете здесь – а это будет плохая реклама для следующих квартирантов, - весело сказал я, пытаясь шуткой разрядить создавшуюся ситуацию, и был вознагражден его тихим смехом.
- Она весь день бранила меня, - сказал доктор.
- Ну, теперь она перенесла свою энергию на меня, - сухо заметил я. – если я не уговорю вас что-нибудь съесть, то сам останусь голодным.
Он изумленно взглянул на меня.
- Вы шутите!
- Нет, совершенно серьезен. А как вы думаете, что еще могло меня заставить явиться сюда и лишить вас отдыха?
Он снова вздохнул и что-то тихо сказал, но я услышал только «не знаю», больше ничего не разобрал – он дрожал, стуча зубами, и натянув на себя одеяло, свернулся на постели клубком.
- Здесь холодно, - раздраженно сказал я. Вряд ли это будет способствовать его выздоровлению. Врачу следовало бы это знать – о чем он вообще думал?
- Здесь очень хорошо, - отстраненно вздохнул он, снова закрывая глаза.
- Нет, - отозвался я, злясь на его упрямство и полное пренебрежение моим мнением.
- Да, - он натянул одеяло до самого носа, не обращая на меня никакого внимания.
О нет, ничего у вас не получится.
- Нет, - огрызнулся я. – Вы схватите здесь пневмонию или еще что-нибудь похуже.
Усмешка на его лице была невидна из-за одеяла, но прекрасно читалась в тоне голоса.
- Температура у меня поднялась из-за подхваченной инфекции, а не из-за чего-то еще.
- Ну, конечно, вы же врач, - усмехнулся я. – И если вы умрете в своей постели, пусть тогда миссис Хадсон не обвиняет в этом меня.
Он рассмеялся под своими одеялами, но потом его снова затрясло. Бедняга, он выглядел очень плохо – я нахмурился. И тут я понял, что совершенно забыл о цели своего прихода.
- Итак, доктор, - бодро сказал я. – Когда вы будете ужинать? Что мне передать миссис Хадсон?
Он издал какой-то непонятный звук.
- Холмс, я не хочу есть – от головокружения меня постоянно тошнит.
- Ну, выпейте хотя бы чаю или еще чего-нибудь – откровенно говоря, доктор, вы неважно выглядите, - сказал я как бы между прочим, вглядываясь в его бледное лицо и слишком ярко блестевшие глаза.
- Она, что, правда сказала, что оставит вас без ужина, пока я что-нибудь не съем?
Я кивнул.
Он устало вздохнул, со стоном схватившись за голову.
- Очень хорошо…
- Превосходно!
- Однако, я вряд ли смогу спуститься по лестнице – проговорил он, вспыхнув от смущения.
- Я уверен, что миссис Хадсон будет счастлива подать ужин к вам в комнату, - усмехнувшись, ответил я и повернулся к двери, прежде, чем он смог что-то сказать в ответ.
Выражение полнейшей паники на его лице заставило меня рассмеяться.
- Холмс, не бросайте товарища в беде! – отчаянно взмолился доктор.
Я снова засмеялся и крикнул миссис Хадсон, чтобы она принесла наверх ужин. Затем я вернулся в этот ледник. На его тумбочке я заметил градусник и лекарства – все это у него под рукой – хорошо. Я неловко переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать, и что вообще нормальные люди говорят в такой ситуации…
Мысленно я вернулся на месяц назад, когда сам был болен, пытаясь сообразить, чем я могу помочь, помимо того, что стою здесь и неловко на него поглядываю, а он в ответ вопросительно смотрит на меня… Нужно что-то сказать…
- Э… может… может, вам что-нибудь нужно, доктор? – наконец, промямлил я.
Пожалуйста, скажите «нет», скажите «нет», скажите, чтобы я ушел…
Его усталые глаза загорелись, что, видимо, было хорошим знаком.
- Вообще-то, я проторчал здесь весь день и не хочу больше спать - вы не могли бы принести мне книгу – может быть, я почитаю?
Хорошо. Это просто, это я определенно могу.
- Конечно. Какую именно? – спросил я, в глубине души считая, что все эти романы похожи как две капли воды, и не имеет большого значения, какую книгу я ему принесу.
- У меня новая книга «Рассказы» Кларка Рассела, я купил ее на днях, когда мы со Стэмфордом были на Стрэнде, - сказал он слабым голосом и стал тереть рукой глаза.
Я нерешительно сделал шаг вперед, но он покачал головой и взглянул на меня.
- Простите … снова закружилась голова.
- Все в порядке, доктор, где эта ваша книга?
- Она завернута в коричневую бумагу и должна лежать на моем столе, - он вздохнул и плотнее закутался в одеяло.
- Хорошо. Мне кажется, этот тип должен извиниться перед вами – ведь он мог отправить вас домой до того, как разразилась такая непогода, - проговорил я, направляясь к двери.
- Он совсем не виноват, - возразил доктор. – Мы просто не обратили внимание на погоду, он болтал, я его слушал, мы даже не заметили, как пошел дождь.
- Но если он такой болтун, а вам это не по нраву, то зачем вы пошли с ним? – сердито спросил я, открывая дверь.
- Потому… - мягко протянул он, и я взглянул на него краем глаза. Он пожал плечами и съежился под своим одеялом. – Потому что я устал быть один, - прошептал он с самым несчастным видом и закрыл глаза.
Я поспешил в гостиную за книгой; его последние слова звенели у меня в ушах (да, он, в самом деле, болен, вряд ли бы он сделал такое признание в нормальном состоянии). Неужели такое возможно? Что, одиночество так удручающе действует на людей?
Мне лично трудно в это поверить, но этот человек постоянно удивляет меня, и мне трудно понять очень многое из того, что для него в порядке вещей.