4 марта 1881 года
18 часов 25 минут
Не легко вести записи в дневнике во время поездки в кэбе, но я сомневаюсь, что позже мне представится такая возможность, если придется посвятить вечер поимке человека, за которым я следил, а события этого дня слишком примечательны, чтобы не записать, хотя бы вкратце.
Я был довольно шокирован, когда услышал наверху шаги доктора (сам я только начал завтракать). Так рано встал он, без сомнения, благодаря тому факту, что накануне рано ушел к себе (видимо, из-за бутылки кларета, которую мы выпили после ужина, за нашей вербальной дуэлью). Я усмехнулся и еще пододвинул к его месту пресловутый журнал, и вовремя, ибо через минуту он появился в довольно раздраженном состоянии (без сомнения, из-за слишком раннего подъема). Он позвонил, чтобы ему принесли завтрак (пожалуй, не самое лучшее утро для эксперимента … но поздно, он уже идет к столу) и сел напротив меня, пробормотав его обязательное «доброе утро». Я кивнул и продолжал хрустеть тостом, с нетерпением наблюдая, как его блуждающий взгляд, перескакивая с одного предмета на другой, остановился, наконец, на журнале. Он рассеяно взял его в руки, и, склонив голову на руку, лениво начал читать – без сомнения, статья, которую я отметил, как я и предполагал, привлекла его внимание. Я намазал тост мармеладом и наблюдал за его лицом, ибо у этого человека самые выразительные глаза, какие я когда либо видел; вот и сейчас, они превосходно информировали меня о том, что он думает, поглощая мою статью.
Я насчитал три минуты пятнадцать секунд к тому моменту, когда пришла миссис Хадсон с его завтраком; еще через две минуты его первоначальный интерес и одобрение уступили место невероятному скепсису. Наконец он презрительно фыркнул и отложил журнал в сторону; я усмехнулся, проглатывая остатки тоста. У меня были разные предположения насчет того, что он скажет, прочитав статью , но его «несказанная чепуха», было, конечно, не самым лучшим, но тем не менее, оказалось довольно показательным и забавным. Я сдержал свое веселье и спросил, как если бы понятия не имел, о чем он:
- О чем это вы?
- Об этой статье, - сказал он, указывая чайной ложкой на отложенный журнал и приступая к завтраку, - надо признать, написано лихо… и даже очень; видимо, автор очень умен и прекрасно владеет пером.
Ну, естественно.
Но он тут же испортил свой (весьма заслуженный) комплимент, сказав дальше, что это совершенно бесполезный труд и что хорошо разводить такие теории, сидя дома в уютном кресле.
Если б только он знал, как похож на сотрудника Скотланд Ярда, когда говорит подобные вещи!
- Втиснуть бы его в вагон третьего класса подземки да заставить угадать профессии пассажиров, - воскликнул он, отрезая бекон.- Ставлю тысячу против одного, что у него ничего не выйдет.
Да, я уже заметил у него некоторую склонность к азартным играм …
- И вы проиграете, - спокойно ответил я, совершенно не обиженный его реакцией, даже наоборот, чрезвычайно удовлетворенный.
Он вздрогнул и пристально посмотрел на меня, причем рука его с вилкой застыла в воздухе. Я поспешил добавить:
- А статью написал я.
Выпустив этот убийственный снаряд, я налил себе кофе, намазал маслом еще один тост, терпеливо ожидая , пока он придет в себя.
- Вы?
Я небрежно кивнул.
- Да, у меня есть наклонность и к наблюдению и к анализу.
- Это я уже заметил, - ответил он, - но…
- Доктор, теория, о которой вы прочитали и которая представляется вам столь несбыточной и фантастической, на самом деле очень жизненна для меня – настолько, что я ей я обязан своим куском хлеба, - сказал я , ожидая, что он заглотит эту наживку. На этот раз, он сделал это без колебания – настолько был удивлен.
- Вы … зарабатываете этим на жизнь? Но каким же образом? – спросил он, наконец, откладывая вилку и глядя на меня с самым озадаченным видом.
Вот это уже прямой вопрос, наконец-то, он сможет удовлетворить свое любопытство. Я начал в деталях описывать ему , кто я и чем занимаюсь, под конец сообщив, что я высшая апелляционная инстанция для людей, попавших в беду.
- Вы помните этого Лестрейда? – спросил я.
- Это тот малый невысокого роста, с крысиной физиономией и глазами-бусинами?
Я чуть не рассмеялся, услышав такое точное описание, произнесенное им безо всякого злого умысла.
- Да, точно. Он сыщик из Скотланд Ярда, в чине инспектора.
- Думаю, вы могли бы сказать об этом раньше, когда мы пару раз с ним встречались, - заметил мой компаньон с ноткой раздражения, без сомнения разочарованный тем, что я умолчал об этом факте во время его знакомства с инспектором.
- Доктор, вы, кажется, сомневаетесь?
- Да … должен признать, что я настроен довольно скептически. Вы говорите, что можете разрешить проблемы этих людей, не выходя из комнаты – и, однако, вас часто не бывает дома.
- Совершенно верно, - согласился я. - Последнее время я был вынужден немножко побегать, чтобы увидеть кое-что своими глазами. Поверьте, что я вас не обманываю, доктор. Например, когда мы встретились, я сообщил вам совершенно очевидный факт, что вы были в Афганистане. Кажется, вы были удивлены.
- Да, в самом деле. Несомненно, вам сообщил об этом Стэмфорд.
- Ничего подобного, - тут же сказал я. – Я знал, что вы были в Афганистане.
- Простите, но без доказательств вы меня не убедите, - усмехнулся он, поглядывая на меня и с интересом и в то же время с сомнением.
На этот раз я превзошел самого себя, показав, на что я способен и разыграв перед ним небольшой спектакль с объяснением. Наблюдая, как скептическое выражение его лица сменилось искренним интересом, я был с лихвой вознагражден за целый месяц мучений с нашей вербальной дуэлью.
- Когда вы объяснили мне это, все вроде бы просто, но сомневаюсь, что смог бы проделать что-то подобное, хоть вы и сказали, как вы делаете это.
Я улыбнулся, видя его искреннее восхищение, и тут он сравнил меня с двумя сыщиками из романов – ну надо же! Мы начали спорить; я имел глупость напасть на его любимых литературных героев, кончилось все тем, что я зашагал по комнате, ворча себе под нос, что у меня нет настоящего дела для применения своих способностей, а он отошел к окну, разобиженный на то, как я развенчал его кумиров.
- Интересно, что нужно этому человеку, - неожиданно полюбопытствовал он, указав на отставного флотского сержанта, который шел по улице, поглядывая на номера домов.
Я небрежно сообщил ему о бывшей профессии этого человека, и получил в ответ еще один раздраженный скептический взгляд.
К моему удивлению (и радости) вышеупомянутый тип минуту спустя появился в нашей гостиной с письмом для меня. Я узнал почерк на конверте – увы, не представляющий никакого интереса, письмо было от начисто лишенного воображения Тобиаса Грегсона, и быстро вскрыл конверт, ибо он звал меня только, когда дело было ему не по зубам. А значит оно не лишено интереса …
Читая, я слышал , как сержант утвердительно ответил на вопрос доктора о его прежнем занятии…
Если не сможете приехать, я расскажу вам все подробно и буду чрезвычайно обязан, если –
- Откуда же вы это узнали? – отвлек меня недоверчивый голос доктора.
- Мне некогда болтать о пустяках, - чисто механически выпалил я. Но тут же почувствовал, что он даже отступил на два шага назад, удивленный моей резкостью; я вздохнул, и, смирившись, прервал свое чтение. Да, пожалуй, я слегка переборщил – он не хотел мне помешать.
- Извините за грубость – неохотно пробормотал я (терпеть не могу извиняться!).- Просто вы нарушили ход моих мыслей.
- Простите … Я забыл, что вы заняты, - он смущенно уставился в пол.
- И даже очень, - согласился я уже более дружелюбно.- Но может это и к лучшему. Так, значит, вы не сумели увидеть, что он – в прошлом флотский сержант?
-Нет, конечно.
Я скрыл за письмом зевок и попытался сформулировать свой мыслительный процесс , медленно разложив его на составные части, чтобы доктор смог все уяснить. Я был удивлен и даже обрадован, увидев, как его скепсис уступил место сперва удивлению, а потом даже восхищению, которым так и засияли его выразительные глаза – а заслужить похвалу этого человека не так просто, это я уже понял.
- Но это же удивительно! – с энтузиазмом вскричал он.
Для неподготовленного ума, без сомнения; но хотя мне и приятна была его похвала, я совсем не хотел, чтобы он считал это чем-то необычным.
– Чепуха! – возразил я с улыбкой. – Но взгляните-ка вот на этот, доктор.
Он взял письмо, которое я протянул ему, и проглядел его содержимое.
- Послушайте, … но это же ужасно!
Мой лишенный всяческой работы мозг скорее бы сказал удивительно, но я согласился, что тут было явно что-то необычное. После того, как он (по моей просьбе) прочел мне вслух все письмо, я объяснил доктору, кто такой Грегсон, и до чего уморителен тот факт, что им с Лестрейдом поручили одно дело (у кого-то в Скотланд Ярде поразительное чувство юмора).
Внезапно я почувствовал, что он пристально смотрит на меня, причем с таким видом, будто я сошел с ума, а минутой позже он спросил, не послать ли за кэбом. На что я ответил, что не особо заинтересован этим делом, так как Грегсон, как всегда был на редкость косноязычен, и на улице , к тому же, довольно сыро, а позже мне идти на концерт … и я вовсе не хочу подхватить простуду…
- Но вы же сказали, что могли бы стать известным на этом поприще – как же вы достигнете этого, если не хотите приложить к этому ни малейших усилий!
Неплохая мысль … однако… думаю, что вряд ли стану известным, если только в прессе не появится отчета о моих подвигах, а на это вряд ли приходится рассчитывать.
- Ну что ж, давайте посмотрим; посмеюсь над ними, если ничего другого мне не останется, - усмехнулся я. – Пойдемте, доктор – берите вашу шляпу.
Стоп … почему я … я только что предложил ему пойти со мной? На довольно рискованное дело? На мое расследование? О чем я думал?
И думал ли я вообще?
- Вы … вы хотите, чтобы я пошел с вами? – поразился он, и я вернулся с небес на землю. Еще есть время сказать, что я оговорился…
Я уже открыл было рот, но еле сдерживаемое, совершенно ребяческое волнение, прозвучавшее в его словах, остановило меня. Сырая погода вкупе с его слабым здоровьем не позволят нам проторчать там весь день , и если даже наше общение на протяжении почти целого дня и оставит меня совершенно без сил, то последующий концерт, наверняка, сможет успокоить мою расшатанную нервную систему. Это не причинило бы вреда, а возможно, даже пошло бы ему на пользу (ибо последние дни его одолевала смертная скука).
И кроме того, чувствовать, что кто-то ценит, и даже восхищается моими методами, было довольно ново, и не лишено определенного удовольствия . И это бы показало Скотланд Ярду, что человек с головой способен оценить мой мощный интеллект.
- Да, если вам больше нечего делать, - бросил я ему через плечо, направляясь к двери, чтобы вызвать кэб.