Пожар выявляет, что всего дороже и женщине, и мужчине. Выявляет и губит.

Я закончил заниматься ранеными, сделав все, что мог, не имея ничего кроме ведер холодной воды из колодца, немного бинтов, сделанных из разрезанных ночных рубашек и банки мази для лошадей. Ни один из ожогов не был серьезным, но дыхание старого мистера Грэнока вызывало у меня беспокойство. Я стал искать Холмса и нашел его ведущим тихий, но горячий спор с лордом Уинтерсом.
Работники поместья оставили все попытки спасти дом, но им удалось не пустить огонь дальше. Другие постройки остались целы.
Холмс закончил свой разговор с лордом и шагал через лужайку, чтобы присоединиться ко мне. Он был единственным, кто покинул особняк полностью одетым. Я был уверен, что он еще не ложился, когда подняли тревогу.
- Уинтерс – глупец, но он не будет мешать нашему расследованию, - сказал Холмс, приблизившись.
- Две служанки оказались в ловушке внутри дома, - сказал я ему.
Холмс кивнул.
- Они спали где-то под самой крышей. Одна из них, Констанс, была нанята всего несколько недель назад. Невероятно, чтобы их смерти были главной целью поджигателя, но и это нельзя полностью исключить. Надо будет это запомнить.
- Есть ли хоть какой-то шанс, что пожар был случайным?
- Ни малейшего, - мрачно произнес он. – Он начался в восточном крыле. Ночью там были лишь члены семьи лорда да еще домоправительница, которая перед сном всегда проверяет, не осталось ли где непотушенных свечей и ламп.
Холмс повернулся, чтобы посмотреть на остатки дома, все еще горящим в ночи, и раздраженно щелкнул языком.
- Пожар - величайший враг исследователя, Уотсон, - сказал он мне. – Улики уничтожены, обычный порядок вещей нарушен, воспоминания очевидцев застилает паника.
- По крайней мере, вы спасли письма, - утешал я Холмса. Вчера он сообщил мне, что письма отца лорда Уинтерса могут стать ключом, который поможет узнать правду в деле о наследстве.
Он подвинулся ко мне, стал рыться в карманах, затем перестал.
- Кажется, я оставил их в библиотеке, когда пошел узнать,откуда появился дым.
Холмс был смущен, и не удивительно. Он, видимо, предположил, что где-то что-то горит, увидел, что пожар в восточном крыле, и тут нить событий, сложившаяся в моей голове, словно спотыкается о какое-то препятствие. Комната для гостей, где я спал, находилась в противоположной стороне дома от восточного крыла. Я проснулся от криков «Пожар!», и пока я обувался, появился Холмс, чтобы увести меня из опасного места.
- Холмс, вы как-то говорили мне, что ничто не позволяет узнать о том, что дороже всего женщине, больше, чем пожар.
- Да, - согласился он, - и это правило было прекрасно продемонстрировано здесь. - Он указал на женщин, стоявших вокруг, раненных и невредимых.- Вы видите – матери со своими детьми, незамужние вынесли какие-то ценности или что-то памятное… чем они дорожат больше всего.
При последних словах в его голосе промелькнули лукавые нотки, и, проследив за его взглядом, я увидел кухарку, прижимающую к себе самую большую медную сковородку, какую я когда-либо видел, и горюющую о потере своей кухни. Затем мои глаза вновь вернулись к зрелищу пожара, гипнотическому в своей разрушительной силе.
- А вы, старина? – спросил я Холмса, приятно удивленный или даже тронутый его поступком. – Вы увидели, что в восточном крыле пожар, подняли тревогу, а затем побежали мимо библиотеки и около дюжины домочадцев, охваченных паникой, чтобы убедиться в моей безопасности?
Холмс ничего на это не ответил. Должен сказать, я был рад, уличив великого сыщика в такой непоследовательности. Думаю, что я, наверное, надеялся на какое-то выражение дружбы, как бывало среди моих полковых товарищей после особенно опасного боя.
В прошлом, я писал о Холмсе, как о машине, о существе, живущим чисто логикой. Однако, когда я отвернулся от этой адской картины, чтобы взглянуть в глаза Холмса, я увидел, что он охвачен каким-то сильным чувством.
В этот момент Холмс отвернулся и произнес самым холодным тоном, каким когда либо со мной говорил:
- Не принимайте здравое решение сохранить врача, в котором будут нуждаться раненые, за непривычную чувствительность.
- Простите, Холмс, я… - пробормотал я в тишине. Я не был бы более ошеломлен, если бы Холмс ударил меня по лицу.
- Поспите немного, - приказал он, все столь же непреклонным тоном. – При первых лучах мы исследуем то, что осталось от дома.
И с этими словами Холмс скрылся в темноте.