Кончина миссис Холмс

Излагая свои воспоминания, я пытался как можно полнее представить особенности характеров членов семьи Холмс, особенно обоих мальчиков. Я чувствую, что это важно, потому что только достаточно хоошо зная Холмсов, такими, какими они были прежде, можно понять все, что действительно сделали с ними, особенно с мастером Шерлоком, произошедшие перемены, во всей их разрушительной силе. Мягкость и доброта мистера и миссис Холмс в сочетании с их естественным беспокойством по поводу раннего развития их сыновей; сдержанность мастера Майкрофта; и самый удивительный из них, мастер Шерлок. Боже мой, как все изменилось…
С болью в сердце я вынужден рассказать вам о следующих событиях, которые мало-помалу разгораясь, наконец, выжгли дотла всю надежду и любовь, которые царили среди членов этой семьи. Я испытываю подлинную боль, точно и на самом деле вернулся в то давно минувшее время. Однако история, которую я расскажу, представляет собой важную информацию, которую вы ждали от меня все эти последние дни, и поэтому я больше не буду томить вас ожиданием. Я начну с рассказа о трагедии, которая нанесла непоправимый удар по самой основе дома Холмсов – о смерти любимой жены и матери, Кэтрин Холмс.
Это было в конце сентября 1861 года, в этом году зимние ветры пришли в наши края раньше срока. Хотя снега еще не было, но в воздухе чувствовалось холодное дыхание приближающейся зимы. Хоть я и не обладаю фотографической памятью младших Холмсов, дату я помню столь же ясно, как и день своего рождения. 21 сентября. В этот день, поиграв свои привычные гаммы, мастер Шерлок убеждал мать пойти в этот хмурый, пасмурный день на прогулку, чтобы слегка освежиться.
- Свежий воздух разгонит нашу кровь и оживит ум, - сказал мальчик.
- Не уверена, дорогой. Мне очень хорошо здесь, у камина, с моим вязанием.
- Дорогая мама, я зачахну от одиночества на дороге в Карперби, если ты не пойдешь со мной.
Мать улыбнулась, бросив взгляд на его худощавую фигуру.
- На мой взгляд, ты и без того уже достаточно зачах. Хорошо, я пойду с тобой.
Они оделись и вышли из дома. Однако, минут через сорок после их ухода ветер поменялся, все потемнело и как из ведра полил холодный дождь. Через некоторое время миссис Холмс с сыном бегом вернулись к дому , насквозь промокшие и озябшие. Обоих поспешно отвели наверх, сняли с них мокрую одежду, и один за другим они приняли горячую ванну – миссис Холмс настояла, чтобы первым ванну принял ее сын – затем их обоих уложили в постель, разведя в комнатах огонь и положив в кровати бутылки с горячей водой.
Все это время мастер Шерлок сопротивлялся заботящимся о нем слугам.
- Да со мной все хорошо, - говорил он, когда миссис Берчелл стаскивала с него промокшую рубашку. Вы же знаете, что я и раньше попадал под дождь. Это же Англия. Позаботьтесь лучше о моей маме.
Он терпеть не мог, когда кто-нибудь , кроме его родителей, проявлял о нем заботу, не хотел допустить, чтобы какой-нибудь недуг мог сделать его менее независимым и позволял слугам оказать ему помощь, лишь уступая просьбам матери. Он полежал в постели ровно час, потом встал, оделся и пошел навестить мать.
Дела у миссис Холмс были не так хороши, как у ее младшего сына; не забудьте, ей было тогда уже сорок пять , и , как я уже говорил, она легко простужалась, это случалось несколько раз в году. Полученное ею охлаждение проникло в организм и полностью завладело им; даже несколько часов спустя она, дрожа, лежала в постели и на ужин съела лишь немного супа.
Мистер Коббет, вам нужно, чтобы я изобразил все наглядно? Вы будете настаивать, чтобы я несколько часов подробно описывал вам каждую минуту тех последних дней жизни миссис Холмс? Хотите узнать каждое слово, каждый вырвавшийся у нее стон? Хотите услышать, как молились отец и сын о ее выздоровлении и благоденствии? Нужно ли, чтобы я оплакивал сейчас бедного мастера Шерлока, который рыдал, виня себя за то, что позвал ее на прогулку? Я попытаюсь сделать это, чтобы ясно изобразить вам картину того ужасного времени, однако, даже сейчас мое сердце разрывается на части, стоит мне лишь подумать об этом.
На утро у миссис Холмс поднялась температура, все тело ломило, начался кашель. У нее не было аппетита, хотя она все же съела суп и выпила чаю. Ее бил лихорадочный озноб, и в ее комнате был разведен очень жаркий огонь, так что через некоторое время пребывания в комнате домочадцы старались отойти подальше от камина. Миссис Уинтерс принесла свою микстуру – миссис Холмс, не морщась, выпила ее. Но до сих пор эта болезнь миссис Холмс пока еще не породила большого беспокойства; не потому что состояние мадам не вызывало сочувствия, а потому что все считали, что это просто простуда, от которой она быстро поправится. Однако, мастер Шерлок постоянно сидел в комнате матери и читал, в то время как она спала довольно беспокойным сном.
На следующее утро тревога возросла. Температура у миссис Холмс поднялась, ее все еще бил озноб и мучил сильный мокрый кашель, после которого она была совершенно без сил. Больной хотелось пить и ей все время приносили горячие овощные супы и куриный бульон. Миссис Уинтерс продолжала давать ей свои лекарства – микстуру и чай – и кроме того, делала миссис Холмс горчичные припарки.
Казалось, что миссис Холмс стало легче; после полудня домашние уже стали надеяться, что она начинает поправляться. Можете себе представить, какое ужасное разочарование постигло всех нас, когда с наступлением ночи температура больной вновь поднялась, и возобновился кашель и тяжелое сдавленное дыхание, так что больной большую часть времени приходилось сидеть, откинувшись на подушки, чтобы легче было дышать.
Разбудили миссис Уинтерс, но на этот раз ее припарки не принесли больной облегчения, и всерьез обеспокоенный мистер Холмс, несмотря на поздний час, послал Уилкокса за мистером Ирвином.
Беспокоясь о своей дорогой маме, мастер Шерлок весь день ничего не ел. Наверное, он раз десять сокрушенно приносил извинения ей и отцу за то, что уговорил ее идти на прогулку. Конечно, никто тогда не винил мальчика за ужасное состояние его матери, но его отец полностью сосредоточенный на состоянии своей любимой жены, несколько раз, успокоив сына, не имел возможности в тот момент как-то особенно утешать его. Мастер Шерлок, не говоря уже ни слова, продолжал сидеть возле постели матери.
Когда приехал мистер Ирвин, я сразу провел его наверх, в спальню миссис Холмс. Он тут же присел на постель и приступил к осмотру. Пощупал пульс, осмотрел ее горло и после того, как я – единственный слуга мужского пола – для приличия ненадолго вышел, прослушал ей грудь при помощи стетоскопа. Все это время в комнате царила полная тишина, хотя словно легкий дым, здесь вокруг нас нависла атмосфера страдания, и казалось, что все мы дышим с трудом, подобно миссис Холмс. Осмотр она перенесла нормально, хотя ее дыхание было затруднено, и несколько раз у больной случился приступ кашля; после каждого такого приступа она улыбалась мужу и сыну, который держал ее за руки.
Закончив осмотр, мистер Ирвин достал из своего чемоданчика какие-то порошки и пустую бутыль, он насыпал порошки внутрь и смешал их там.
- Растворяйте чайную ложку этой смеси в небольшом количестве воды и давайте больной каждые два часа, - сказал он, не зная точно, к кому обратиться, к бледному мистеру Холмсу или одному из множества слуг, толпившихся в комнате и ожидавших, что скажет врач.
- Ведь я же совсем не так больна, как боится того моя семья, правда же, мистер Ирвин? Заверьте их, что скоро я поправлюсь; мне больно видеть, как они переживают из-за такого ничтожного повода, - сказала миссис Холмс.
Она ласково провела рукой по подбородку мастера Шерлока. Увидев, как утомила ее такая короткая фраза, мы почувствовали что угодно, но только не облегчение. Мистер Ирвин встал и сделал знак мистеру Холмс выйти вслед за ним из комнаты.
- Я выполню вашу просьбу, мадам, - заверил он, похлопав ее по руке. – А теперь отдыхайте.
В коридоре выражение лица мистера Ирвина тут же изменилось; он был страшно обеспокоен.
- У нее пневмония; кажется, она затронула и правое, и левое легкое.
Эти слова сразили мистера Холмса, точно выстрел. Он изо всех сил старался сохранить свое самообладание.
- Пневмония? Но это же был просто небольшой дождь! Как такое могло случиться?
Мистер Ирвин ничего не ответил, ибо понятно было, что восклицание мистера Холмса обращено не к нему, он вопрошал о том Небеса. На минуту мистер Холмс прикрыл рукой глаза, а затем вновь взглянул на доктора.
- Она будет жить? Скажите, что нам делать. Мы точно исполним все ваши распоряжения. Она должна жить! Скажите, что нам делать!
- Я не могу ничего обещать. Я не знаю, выживет ли она. Я останусь с ней и буду наблюдать за ее состоянием. Нужно продолжать давать ей супы, бульоны и чай. Она должна пить много жидкости. Горчичные припарки, которые делала ваша кухарка, тоже следует сделать и ставить их попеременно на грудь и на спину. То же касается и микстуры из целебных трав, надо использовать весь арсенал, что есть в нашем распоряжении, чтобы укрепить жизненные силы миссис Холмс.
- Значит, есть надежда? – спросил мистер Холмс.
- Надежда есть всегда…. – сказал мистер Ирвин. А в голове у меня прозвучало окончание этой фразы «… даже если она кажется тщетной.»
И в эту минуту краем глаза я заметил мастера Шерлока; никем не замеченный он выскользнул из спальни и стоял, прислушиваясь к разговору. Тут его увидел и отец, опустился на колени и раскрыл ему объятия – мальчик бросился к нему, слезы заливали его лицо.
- Все будет хорошо, мальчик мой. Не беспокойся, - сказал мистер Холмс, обнимая сына.
- Она обещала мне, что вечно будет со мной. Она должна жить, папа. Это я виноват, что мы попали под дождь. Но она обещала мне. Она никогда не нарушает своего слова, - мальчик был в полном смятении и говорил довольно бессвязно.
- Успокойся, Шерлок. Ради мамы ты должен держаться. Она расстроится, если увидит тебя в таком состоянии; вряд ли это будет способствовать ее выздоровлению. Ей нужно сейчас сосредоточить всю энергию на выздоровлении, а не на беспокойстве о твоем душевном состоянии. Покажи ей, как ты ее любишь, скрой свои страхи; давай вернемся к ней веселыми – это подбодрит ее и поднимет ей настроение. И поможет ей еще больше собраться с силами.
Он вытер слезы с лица сына своим носовым платком.
- Ты говоришь мудро, папа. Я изо всех сил буду стараться держать себя в руках…
- Храбрые слова, ибо все мы знаем, как трудно тебе бывает сдерживаться, - с улыбкой прервал его отец.
Сын улыбнулся ему в ответ – и это была последняя улыбка, которую я видел на лице этого мальчика за очень долгое время.
Пять дней спустя она умерла, в ее груди скопилось столько слизи, что она уже не смогла сделать ни единого вдоха. Губы и кончики ногтей посинели. Она слишком ослабела для того, чтобы делать хоть какие-то усилия, даже, чтобы кашлять, поэтому уже не могла исторгнуть из себя ужасные слизистые массы. Мастер Шерлок вел себя очень храбро, как и просил его отец, и в те короткие периоды, когда у его матери хватало сил, чтобы принять посетителей , разговаривал с ней довольно весело, болтал так, словно ничего не случилось. Но с того утра, когда стало очевидным, что миссис Холмс стало хуже, его подлинные чувства выплеснулись наружу и он умолял ее жить.
-Борись с болезнью, мама, - умолял он. – Пожалуйста, господи, это же была просто небольшая прогулка. Не умирай, мама! Мама, не умирай! Не умирай!
Сомневаюсь, что она слышала его мольбы, ибо лежала в жару и бредила. Мастер Шерлок перешел уже к почти неистовым выкрикам, когда его охватило отчаяние, которое стало непроизвольно вырываться наружу.
- Прости, прости, не умирай, о, Господи, не умирай! Я сожалею о том, что повел тебя на прогулку. Прости меня. Мама, мама, пожалуйста, прости меня! Прости меня! Прости меня!
Он тряс ее одеяло, умоляя о прощении, но в эту минуту, издав ужасный булькающий звук, который преследовал меня на протяжении тридцати лет, она испустила дух. В ту же секунду пришел конец и всему самообладанию мистера Холмса, и он, рыдая, упал на тело жены.
В ту минуту, когда мистер Ирвин объявил о ее смерти и закрыл ей глаза, мальчик в оцепенении сидел на стуле, дрожа так, словно под сидением происходило что-то вроде землетрясения. Несколько минут он смотрел куда-то в пустоту. Что-то в нем напугало меня и хорошо, что я решил приглядеть за ним после того, как все слуги, кроме мисс Борель спустились вниз. Мистер Ирвин также ушел, и я проводил его до выхода, после чего он пошел уведомить отца Меткалфа о предстоящих похоронах. Я снова вошел в спальню Холмсов, чтобы убедиться, что мистер Холмс желает побыть один и ему ничего не нужно; мисс Борель, склонившись и закрыв лицо руками, тихо плакала. Мастер Шерлок уже не сидел на своем месте; я оглянулся и внутри у меня все застыло. Он открыл окно и стоял на подоконнике, собираясь прыгнуть вниз.
У меня нет крыльев, но скажу я вам, я пролетел через комнату и с криком «- Нет!» схватил его за талию как раз в ту минуту, когда его ноги оторвались от подоконника. Я втащил его, бившегося точно в безумии, в комнату, опустив на пол подле его пораженного отца, который вне себя от горя вряд ли до этого осознавал, что делает его сын.
Потом я подбежав обратно к окну, закрыл его на щеколду. Внезапно мистер Холмс понял, что только что произошло, и схватил сына за руку; мальчик начал вырываться.
- Пусти меня! Пусти! Я убил ее! Это я должен был умереть, а не она – я никогда не обещал, что буду жить вечно; она обещала. Я тоже хочу умереть! Я хочу быть с ней! Отпусти меня!
В этих истеричных конвульсиях он стал наносить отцу удары и тот, защищаясь от них, крепко обнял сына, не давая ему двигаться.
- Нет, ты не убьешь себя, мальчик, - сказал он. – Твоя жизнь не принадлежит тебе подобно тому, как и жизнь твоей матери, ей не принадлежала. Сейчас мы не можем этого постигнуть, но во всем случившемся должен быть смысл. Небесам угодно, чтобы она умерла, а ты жил дальше – ты не можешь противиться их воле, ибо это худшее из всех человеческих прегрешений.
- Но я должен был умереть вместо нее. Я убил ее. Я повел ее на прогулку под ледяной дождь.
- Вы оба пошли гулять, а потом пошел дождь. Это была не твоя вина, Шерлок. Если бы ты убил себя, то это было б худшее последствие смерти твоей матери, самое ужасное оскорбление, какое ты мог нанести ей и всему тому, чем она была для тебя и чему научила.
На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая лишь судорожными рыданиями мальчика. Потом он издал стон:
- Но она обещала мне, что вечно будет здесь. Она никогда не нарушала своих обещаний.
- Ты знал, что это обещание невозможно было сдержать. Все умирают. Даже те, кого мы любим больше всех на свете.
Следующие слова мастера Шерлока заставили мое сердце, которое болело за него, истекать кровью.
- Тогда я никогда больше никого не буду любить.
- Не говори так, мой мальчик. Конечно же, будешь. Время исцелит нас. Когда-нибудь. Обещай мне, что ты никогда не будешь покушаться на свою жизнь. Обещай мне.
Мистер Холмс крепко схватил сына за руки, и его сотрясала дрожь, но не от гнева, а потому что его вдруг вновь охватило ужасное ощущение того, что в этот ужасный день он мог потерять не только жену, но и этого ребенка.
- Посмотри на меня, Шерлок. Обещай мне это теперь же. Обещай.
Мальчик пытался смотреть на лампу на столе, на картину, на которой мчались по полю дикие лошади, на спинку кровати. Однако, вскоре его взгляд упал на отца и он увидел страх, написанный на его лице, и напряжение, сковавшее все его члены.
- Я обещаю, папа, - сказал он, и отец прижал его к себе.


Днем приехал мастер Майкрофт; отец послал ему письмо с особым конным посыльным, когда после визита мистера Ирвина стало ясно, что миссис Холмс стало хуже, и мастер Майкрофт выехал тут же, как только получил ужасное известие, но от Итона до Карперби два дня пути на поезде. Родственники миссис Холмс во Франции также были уведомлены, равно как и друзья и знакомые Холмсов.
Мастер Майкрофт застал всех домочадцев в полном смятении; слуги едва были способны выполнять свои обязанности, а его отец и брат были безутешны в своем горе. Оба они продолжали сидеть в спальне, где мастер Майкрофт и нашел их. Не знаю, что там происходило между ними, тремя, но старший сын также остался в комнате до самого вечера. Наконец, он вышел и попросил, чтобы я принес немного еды его отцу и брату. Он велел мне проследить за тем, чтобы мастер Шерлок съел хотя бы половину того, что будет у него на тарелке.
- Ибо я пришел к выводу, что он уже почти полутора суток ничего не ел. Разрешаю вам при необходимости кормить его насильно.
Потом мастер Майкрофт спустился вниз , дабы продолжить заниматься устройством неотложных дел.
Это вовсе не означало, что старший сын не был глубоко опечален смертью своей матери; по его плотно сжатым губам, печальному тону, опущенным плечам было совершенно очевидно, как сильно он был удручен ее безвременной кончиной. Однако, мастер Майкрофт почти с самого детства имел склонность скрывать свои мысли чувства, и его сдержанность помогла ему скрыть свою печаль в то время, когда он занимался подготовкой к похоронам. Правда, мальчику было лишь четырнадцать, но ему прекрасно удалось взять на себя роль главы семьи, в то время как его отец, бесчувственный от горя лежал на той самой постели, где навеки уснула его жена.
Внеся поднос с едой, (тот самый на котором мастер Шерлок так примечательно проехался несколько лет назад), я нашел его сидящим на полу, прислонившись к стене, его локти упирались в колени, лицо он закрывал руками. Я поставил рядом на стул поднос с сыром, супом, булочками и стаканом молока; а на соседний стул поставил еду для мистера Холмса.
Потом вернулся к его сыну.
- Мастер Шерлок, ваш брат настаивает, чтобы вы съели хотя бы половину этой еды. Мне приказано остаться здесь, пока вы это не сделаете.
Конечно, это было не совсем то, что мне на самом деле было приказано, но я не собирался кормить мальчика насильно, в том случае, если он пренебрежительно отнесется к распоряжениям своего брата.
Довольно долго он никак не реагировал на мои слова, не двинув даже мускулом, и я начал чувствовать себя некомфортно, стоя рядом с ним. Кроме того, в отличие от мистера Холмса и мастера Шерлока, я не желал проводить много времени в одной комнате с почившей миссис Холмс; хотя я и сильно горевал по ней, но всегда по возможности избегал смотреть в лицо смерти. И я хотел уйти оттуда так быстро, как это только возможно.
Мистер Холмс, который нехотя что-то ел, пришел мне на помощь, встав и подойдя к сыну, он сел на пол рядом с ним.
- Поешь немного, Шерлок. Мы с твоим братом требуем, чтобы ты поел. Иначе у тебя будет голодный обморок во время похорон, и мысли всех присутствующих будут заняты тобой в то время, как их должна занимать в ту минуту исключительно твоя мать; ты ведь не хочешь этого? Ты слишком хороший сын для этого. Поешь.
Мастер Шерлок ничего не сказал, но медленно протянул руку к тарелке с супом и поставил ее на пол возле себя. Без какой бы то ни было тени аппетита или удовольствия, он съел суп, булочку и несколько ломтиков сыра. Затем он выпил молоко. Я собрал всю посуду и столовые приборы и вышел из комнаты. Изо всех сил заставляя себя идти размеренным шагом, а не бежать, как мне бы того хотелось.