[morsten]

Досмотрела вчера "Волландера". Того, который от BBC. Два сезона смотрела уже давно, были еще куплены на диске. Жалела тогда, что другие не были переведены Культурой. А потом появилась озвучка, я еще подумала:Ну, ладно хотя бы двухголосая, а в итоге, кажется, та же самая оказалась, разницы я не почувствовала. Сериал поставлен по шведским детективным романам. Знаю, что есть еще и шведский аналог, может, в свое время гляну и его. Но здесь главного героя играет Кеннет Брана и играет очень проникновенно. Он страшно переживает за всех своих потерпевших и все принимает очень близко к сердцу. И дома почти не бывает, за что его ругает отец и дочь и из-за этого у него не ладятся отношения с женщинами. Хотя порой мне казалось, что они к нему слишком строги.
Ну и очень красивая природа и море, чайки...
А у шведов актер может и более подходит к образу, но с Браной его явно не сравнить. А еще я иногда фантазирую и представляю, каков бы он был в роли Уотсона))



Кончается сериал довольно тяжко, хоть и жизненно, наверное. Волландеру сообщают, что он неизлечимо болен. Я не сразу сообразила, что он, в принципе, не намного старше меня - привыкла себя девчонкой считать. И мне где-то близко вот это его состояние - ты носишься, влюбляешься, весь в делах и вдруг бац! понимаешь вдруг, что все может закончится и гораздо раньше, чем тебе казалось....
Короче зашел мне сериал.

Продолжаю читать Мельникова-Печерского "В лесах". Книга из тех, что я открыла для себя довольно поздно. Причем открыла благодаря своей любви к ...кулинарии) Была у меня такая книженция полу-литературная, полу-кулинарная. Цитаты из русских классиков что-нибудь про еду, причем написано было очень вкусно) и дальше рецепты, и явно они там не главные были, так себе рецепты. А цитаты хороши. И вот из цитат я узнала про эту книгу, а еще про Шмелева. Его "Лето Господне" и "Пути небесные" В мое время мы такого не проходили. Там довольно много религии, я вообще-то не сильно религиозная, наверное, даже совсем, но книги уж больно атмосферны. Прямо вот чувствуется этот быт и уклад тех же купцов, и не всегда это то темное царство.
А вот одна из цитат:

"В гостинице, в углу большой, не богато, но опрятно убранной горницы, поставлен был стол, и на нем кипел ярко вычищенный самовар. На другом столе отец гостиник Спиридоний расставлял тарелки с груздями, мелкими рыжиками, волнухами и варенными в уксусе белыми грибами, тут же явились и сотовый мед, и моченая брусника, и клюква с медом, моченые яблоки, пряники, финики, изюм и разные орехи. Среди этих закусок и заедок стояло несколько графинов с настойками и наливками, бутылка рому, другая с мадерой ярославской работы.

– Садитесь, гости дорогие, садитесь к столику-то, любезненькие мои, – хлопотал отец Михаил, усаживая Патапа Максимыча в широкое мягкое кресло, обитое черной юфтью, изукрашенное гвоздиками с круглыми медными шляпками. – Разливай, отец Спиридоний… Да что это лампадки-то не зажгли перед иконами?.. Малец, – крикнул игумен молоденькому бельцу, с подобострастным видом стоявшему в передней, – затепли лампадки-то да в боковушках у гостей тоже затепли… Перед чайком-то настоечки, Патап Максимыч, – прибавил он, наливая рюмку. – Ах ты, мой любезненькой!

– Да не хлопочи, отец Михаил, – говорил Патап Максимыч. – Напрасно.

– Как же это возможно не угощать мне таких гостей? – отвечал игумен. – Только уж не погневайтесь, ради Христа, дорогие мои, не взыщите у старца в келье – не больно-то мы запасливы… Время не такое – приехали на хрен да на редьку… Отец Спиридоний, слетай-ка, родименький, к отцу Михею, молви ему тихонько – гости, мол, утрудились, они же, дескать, люди в пути сущие, а отцы святые таковым пост разрешают, прислал бы сюда икорки, да балычка, да селедочек копченых, да провесной белорыбицы. Да взял бы звено осетринки, что к масленой из Сибири привезли, да белужинки малосольной, да севрюжки, что ли, разварил бы еще.

Отец Спиридоний низко поклонился и пошел исполнить игуменское повеление.

– Что же настоечки-то?.. Перед чайком-то?.. Вот зверобойная, а вот зорная, а эта на трефоли настояна… А не то сладенькой не изволишь ли?.. Яким Прохорыч, ты любезненькой мой, человек знакомый и ты тоже, Самсон Михайлович, вас потчевать много не стану. Кушайте, касатики, сделайте Божескую милость.

Выпили по рюмочке, закусили сочными яранскими груздями и мелкими вятскими рыжиками, что зовутся «бисерными»…

– Отец Михаил, да сам-то ты что же? – спросил Патап Максимыч, заметив, что игумен не выпил водки.

– Наше дело иноческое, любезненькой ты мой, Патап Максимыч, а сегодня разрешения на вино по уставу нет, – отвечал он. – Вам, мирянам, да еще в пути сущим, разрешение на вся, а нам, грешным, не подобает.

– Говорится же, что гостей ради пост разрешается? – сказал Патап Максимыч.

– Ах ты, любезненькой мой, ах ты, касатик мой! – подхватил отец Михаил. – Оно точно что говорится. И в уставах в иных написано… Много ведь уставов-то иноческого жития: соловецкий, студийский, Афонския горы, синайский – да мало ли их, – мы больше всего по соловецкому.

– Ну и выкушал бы с нами чару соловецкую, – шутя сказал Патап Максимыч.

– Ах ты, любезненькой мой!.. Какой ты, право!.. Греха только не будет ли?.. Как думаешь, Яким Прохорыч? – говорил игумен.

– Маленькую можно, – сухо проговорил паломник.

– Ох ты, касатик мой! – воскликнул игумен, обняв паломника, потом налил рюмку настойки, перекрестился широким, размашистым крестом и молодецки выпил.

«Должно быть, и выпить не дурак, – подумал Патап Максимыч, глядя на отца игумна. – Как есть молодец на все руки»."



Ну и как обещала, скажу в двух словах про последние фики. Последнее время совсем тихо стало, т.е. фики-то пишутся, но ничего серьезного. Но вот прочла тут один фик, "Гордость и предубеждение" называется. На тему возвращения, и автор мне кажется позаимствовал кое-что из Шерлока, потому что оказалось, что у Холмса по возвращении оказалась вся спина исполосована не то кнутом, не то еще чем. И Уотсон понимает, что Холмс ему явно не все рассказал о том, где был и что делал. И это так и остается тайной. Но конец по нехорошей традиции слит - кажется все кончилось постелью)) Но как-то скомкано... Но мне близка тема, когда Уотсон понимает, что Холмс приехал не с курорта...

Ну, а еще один товарищ, мне даже в начале показалось, что мужик)) пишет эпопею на 10 глав, вернее говорит, что уже написал и потихоньку выкладывает. Называется как-то вроде "ШХ и приключение невидимой призмы" Ну, я предупреждала, что сейчас идет только слэш - клиент-инверт. И кажется, что Холмс вроде относится к нему неодобрительно. Уотсон, тайно влюбленный в Холмса, понимает, что ему точно ничего не светит и старается как можно лучше скрывать свои чувства. В то же время он замечает, как печально Холмс иногда на него смотрит и как ласково говорит. И вдруг Холмс как-то уж очень начинает тревожится и о новом клиенте, и Уотсон уже начинает ревновать и буквально готов себя выдать, теряя голову от отчаяния. На этом я пока остановилась, выложено 4 главы, и хочу сказать, что очень люблю и вот такие моменты: неизвестность, все очень зыбко,каждый держит свои переживания при себе, боясь реакции другого. Дело происходит после Рейхенбаха, и Уотсон говорит себе: ну , ладно пусть все останется, как есть, лишь бы он только был здесь, со мной...
Буржуи как всегда в восторге, пишут хвалебные отзывы, и главная мысль там: ТОЛЬКО ПИШИТЕ, НЕ БРОСАЙТЕ! Уже научены горьким опытом) Вот