Тайна Тэнкервилльского леопарда Глава 14

[morsten]

Глава 14

К тому времени, когда я поднял тревогу, уже встали другие слуги, которые стали свидетелями вялого и скучного расследования, проводимого официальной полицией, - было уже восемь утра. Усталость и депрессия обволакивали мои плечи, подобно одеялу, в которое я зябко кутался, чтобы спастись от холода. Я сказал Финсбери, что помогу ему, а вместо этого его вздернули, и бедняга расцарапывал себе ногтями горло и бился каблуками об стену, пока не задохнулся. Еще один человек пал жертвой Тэнкервилльского клуба, и, кажется, никому до этого не было никакого дела.
Я сидел в своей комнате, опустив голову на руки, и вдруг осознал, что в дверях кто-то стоит. И я совсем не удивился, когда, подняв голову, увидел инспектора Лестрейда; он стоял, опустив голову на грудь и засунув руки в карманы, и, молча, смотрел на меня. Меня удивляло только, почему он появился только теперь, если учесть тот факт, что я отправил ему записку более двух часов назад.
- Вы не слишком торопились, - с упреком сказал я.
Он неопределенно пожал плечами.
- Сюда путь неблизкий, особенно, если идти пешком от самого моего дома, тем более, что я больше не расследую это дело.
- Что ж, вы все-таки пришли.
- И в самом деле. - На его лице появилась мрачная улыбка. – Прямо как в старые добрые времена. Вы, как я вижу, верны своей привычке случайно натыкаться на трупы.
Лестрейд намекал на тот случай, когда я обнаружил в театральной гримерке останки сгоревшего огнеглотателя. В обоих случаях жертвы погибли от руки убийц, но на этом сходство между ними и заканчивалось. И я не видел в этом деле ничего забавного.
- Финсбери был убит, - сказал я.
- Как вы мне и написали.
- Его повесили, инспектор.
- Внизу говорят, что это самоубийство.
- Чепуха. Вы были в его комнате? Если он сам повесился, то на чем он стоял? Стул находился на другой стороне комнаты.
Лестрейд немного подумал.
- Возможно, он обвязал веревку вокруг шеи, а затем стал тянуть.
Я покачал головой.
- Естественный инстинкт заставил бы его прекратить, как только он почувствовал, как петля стягивает его шею. И потом либо у него должно быть что-то, с чего он мог спрыгнуть, либо…
- Либо что?
- Либо его вздернул к потолку кто-то другой. Думаю, именно так все и случилось.
- Из чего вы это заключаете?
- Финсбери не был самоубийцей. Да, собственно говоря, он собирался пойти к вам.
- Зачем?
- Я послал его к вам. У него была информация по этому делу.
- Вот как?
Меня начинал порядком выводить из себя этот его странный тон.
- Инспектор, ведь вы же не забыли, зачем я здесь?
Он полоснул по мне взглядом.
- Я-то помню, - кратко изрек Лестрейд. – А вы не страдаете забывчивостью, мистер Холмс?
Этот неясный намек озадачил меня.
- Что вы имеете в виду?
- Может, то, о чем вы забыли мне сообщить? Сущий пустяк касательно Грегсона, который арестовал старшего повара и судомойку, некоего малого по имени Уорбойс?
Вот, значит, в чем причина его резкости этим утром . Когда до него дошла весть об аресте и завершении дела, он должно быть подумал, что я бросил его и нашел нового союзника. Судя по тому, что мне было известно о методах Грегсона, я бы не удивился, если бы он самолично информировал Лестрейда о своих успехах.
Я протестующе махнул рукой.
- Уорбойс – это чепуха, просто чтоб отвлечь внимание. Я не сказал вам об этом, потому что это совсем не важно.
- Вам легко говорить, мистер Холмс. Не вас ведь отправляют в Ратлэнд.
Вспомнив все события последних нескольких дней, у меня были все основания считать, что из нас двоих инспектору повезло значительно больше. Каждый предпочел бы красоты севера Англии клыкам яростного мастифа.
- Итак, я услышал, как Грегсон раскрыл дело, а вы об этом не сказали ни слова, - продолжал Лестрейд. – Мне казалось, что мы понимаем друг друга.
- Так и есть, - сказал я. – И вот поэтому я и послал за вами нынче утром. Инспектор, Хэндимэн по уши увяз в украденных брильянтах. Есть люди, совершающие для него эти кражи, затем эти камни получают новую огранку и после этого он продает их здесь, в Тэкервилле. Хардинг знал это. Поэтому его и убили.
- А этот Финсбери?
- Он был сыном человека-единорога. Они с Хардингом объединились, чтобы вывести убийц на чистую воду.
- И теперь он тоже мертв, - Лестрейд задумчиво потер подбородок. – Что ж, мистер Холмс, это звучит весьма правдоподобно, но можете ли вы хоть что-нибудь доказать? Я хочу сказать, есть у вас что-нибудь определенное, что я мог бы представить в суде и чтоб меня при этом не подняли на смех?
Тут мне пришлось признать свое поражение.
- Значит, все, что у нас есть, это только теории.
Раздался какой-то шум и, повернув голову налево, инспектор издал стон.
- О, господи, только не это. Сюда идет его «светлость».
Персона, о которой он говорил, оказалась инспектором Грегсоном, он так и сиял и был до тошноты энергичен для столь раннего часа. Он вошел в мою комнату, не дожидаясь позволения, и, презрительно фыркнув, окинул нас обоих надменным взглядом.
-О, - сказал он своему коллеге , - будь я проклят, если это не инспектор Лестрейд из Ратлэнд Ярда!- Он усмехнулся и подмигнул своему неизменному спутнику – констеблю Фаулеру. – Слышали, что я сказал, констебль, из Ратлэнд Ярда!
- Вот умора, - сказал Фаулер присущим ему бесстрастным тоном. – Я едва могу сдержать смех, сэр.
- Мне будет крайне не хватать вашего потрясающего ума, Грегсон, - сказал Лестрейд. – Он доставил мне и другим нашим парням немало веселых минут, уж это точно.
Грегсон понял насмешку, и его улыбка тут же померкла.
- Что вы здесь делаете, Лестрейд? Я думал, что вы пакуете свои вещи. На вашем месте, я бы взял с собой пальто. Оно вам очень пригодится во время холодного приема, который вам там окажут.
- Я еще не уехал, - парировал Лестрейд.- Вам не помешало бы помнить об этом, Грегсон.
Его коллега вновь улыбнулся своей плотоядной улыбкой.
- О, так вы еще не слышали? Это дело теперь официально закрыто.
- Мне казалось, что это было вчера, - вмешался я.
- Вчера это было лишь частично, - с апломбом сказал он. – Я сказал, что арест Уорбойса заставит выползти из щелей и его подельников. Теперь все они в наших руках, благодаря присутствующему здесь мистеру Холмсу.
Краем глаза я заметил, как застыло лицо Лестрейда. Это был еще один удар по тому хрупкому доверию, что едва установилось между нами. Я слегка покачал головой, чтоб показать, что мое участие в этом не было преднамеренным.
- Позвольте мне объяснить, как я это представляю, - продолжал Грегсон, разгуливая по комнате и изучая ее скудную обстановку. – Вот этот малый, Хардинг, судя по всему, он из тех, что любят выносить сор из избы. Лишь ему одному известно, как он мог на этом подзаработать. Ну, а вы прищучили этого старого Уорбойса с его мясными махинациями. Затем этот Кэмпбелл, которого мы арестовали сегодня утром. Устраивал подпольные собачьи бои. – Он сделал паузу и покачал головой. – Отвратительное дело, с какой стороны не посмотри. У него была самая огромная собака, из всех, что я когда-либо видел. Ваше счастье, что она не перегрызла вам горло, мистер Холмс.
- Она пыталась, - пробормотал я. Лестрейд с любопытством взглянул на меня. – Собака сорвалась с цепи, инспектор, и пыталась наброситься на меня. Я был вынужден ее убить.
Такую версию событий я изложил перед тем Грегсону. Лестрейд узнает все детали позже, если все еще захочет со мной разговаривать.
- Во что там превратился гимнастический зал, - заметил Грегсон. – И этот Кэмпбел всерьез горюет о своей собаке. Сказал, что не знает, как ей удалось вырваться на волю. Но я знаю. – Он коснулся своего носа. – Я всегда могу сказать, когда лгут.
- И ваш нос может сказать, о чем именно лжет этот Кэмпбелл? – спросил Лестрейд.
- Ну, конечно же, о том, как умер Хардинг. – Он засмеялся. – Лестрейд, его вовсе не растерзало чучело леопарда. Любой дурак мог бы сказать вам это. Скажите ему, констебль.
- Это сделала собака , сэр.
- Точно. Им с Уорбойсом пришлось убить его, потому что он обирал их до нитки. Поэтому они натравили на него пса, а затем придали всему этому соответствующий вид.
- Какое же отношение хоть к чему-то из всего этого имеет Финсбери? – спросил я, очень желая услышать, какую увлекательную роль во всей этой фантасмагории Грегсон придумал для него.
Лицо инспектора вытянулось, и он стиснул зубы.
- Так ведь он теперь мертв, а другие ничего на сей счет не говорят. Но если позволите высказать предположение, то я думаю, что Хардинг что-то знал о нем. Финсбери был молчаливый ,замкнутый тип. Полагаю, что он не мог жить после того, что сделал. Поэтому он казнил себя прежде, чем это сделали бы мы.
Мы с Лестрейдом переглянулись. Очевидно, мы пришли к одним и тем же выводам по поводу теории Грегсона. Проблема была в том, что она хоть как-то вписывалась в имеющиеся обстоятельства. У него было хоть какое-то подобие разгадки, у нас же не было ничего.
- Ну, вот, примерно так я и напишу в своем отчете, джентльмены, - сказал Грегсон, энергично потирая руки. – Боже, но здесь же холодно. Смею заметить, мистер Холмс, что вы будете рады оставить это место.
- Да, но еще не время.
Грегсон покачал головой.
- Старый Ффэрли-Финч хочет, чтоб вы ушли. Он сказал, что вы причинили немало проблем, и теперь, когда дело раскрыто, он говорит, что вы должны оставить этот дом, сию же минуту. И он бы хотел, чтобы вы не говорили, чем вы занимались, чтоб не расстраивать членов клуба. Если вдруг кто-то спросит, скажем, что вы были уволены за свое поведение, и делу конец.
Я вскочил.
- Но у меня клиент.
- Ну, это не его дело, да и не мое. Вы были здесь с разрешения полиции, пока велось расследование убийства Майкла Хардинга. Теперь это дело закрыто, и у вас нет никаких оснований на то, чтоб здесь находиться. Так что собирайте свои вещи, молодой человек. Констебль Фаулер проводит вас к выходу. – Он разгладил свое пальто и принял важный вид. – Я должен идти и вручить свой последний отчет Главному суперинтенданту. Хорошего дня, Лестрейд. Передавайте мой привет добропорядочным гражданам Ратлэнда. Надеюсь, мы еще увидимся, мистер Холмс.
И издав напоследок победоносный смешок, он вышел из комнаты, оставив за собой такую сумятицу, что я, право же, не знал , с чего начать.
- Гм, дайте нам минуту, констебль, - сказал Лестрейд. – Я прослежу, чтоб мистер Холмс не задумал ничего дурного.
- Вы можете не торопиться, сэр, - сказал он. – И позвольте мне добавить, инспектор, что и мне и всем нашим парням очень жаль расставаться с вами. Вы всегда были к нам справедливы, в отличие от некоторых. Как вам известно.
По губам Лестрейда промелькнула слабая улыбка.
- Спасибо , Фаулер. Для меня очень много значат эти ваши слова.
Констебль кивнул и ушел, закрыв за сбой дверь.
- Он славный малый, - сказал Лестрейд. – Жаль, что он вынужден работать с Грегсоном.
- Ну, а что насчет нас, инспектор?
Он задумался.
- Все кончено, мистер Холмс. Вы сделали все, что могли.
- Все, что мог? Лестрейд, здесь умерли люди.
-Для вас, мистер Холмс, инспектор Лестрейд. – Он самоуверенно хмыкнул. – Я все еще ношу это звание, что в Скотланд Ярде, что в Ратлэнде.
- Значит, дело закрыто? Вы только что отказались от него.
- Умный человек это тот, кто умеет вовремя признать свое поражение. Некоторые расследования оказываются вам не по зубам.
- Только не мне, - упрямо проговорил я. – Поговорите с Ффэрли-Финчем. Уговорите его, чтоб он позволили мне остаться хотя бы до вечера воскресенья.
Лестрейд устало покачал головой.
- Я ценю ваши старания, мистер Холмс, но это мало что изменит. К тому времени меня уже здесь не будет. Видите ли, завтрашний вечерний поезд отменили. Я уеду утренним, в девять.
- У нас еще есть сегодняшний вечер.
- Я же уже сказал, бросьте это все. – Он говорил резким тоном и на щеках инспектора вспыхнули два красных пятнышка. – Кроме того, мне кажется, что вы зашли слишком далеко и не в силах контролировать ситуацию. Что это за история с собакой?
Я вздохнул.
- Я был заперт в гимнастическом зале с огромной собакой и напуганной девушкой. Я должен был защитить одну и дать отпор другой.
- Кому? Девушке или собаке? – насмешливо усмехнулся Лестрейд.
- Инспектор, - резко сказал я, - если вы соизволите спуститься вниз, вы и сами можете ее увидеть. Может быть, тогда это не покажется вам столь забавным. Я уверен, что прошлой ночью кто-то пытался убить меня.
Его лицо стало серьезным.
- Почему вы так в этом уверены? Это могло быть случайностью.
- Сомневаюсь. Кто-то спустил с цепи собаку и запер нас вместе с ней в зале. Они хотели, чтоб я погиб или, на худой конец, был сильно покалечен и больше не причинял им неудобств.
- Вы имеете в виду этого Хэндимэна?
- Да. Почему бы, нет? У него есть довольно веский мотив.
-Но вы не можете это доказать. – И инспектор в свою очередь вздохнул. Он полез в карман и вытащил оттуда коричневый пакет. – Хотите сэндвич?
-Не особенно, инспектор. Я бы хотел, чтобы майор Хэндимэн оказался за решеткой.
- Мистер Холмс, тут все упирается в такую мелочь, как показания свидетеля или улика. Если б мы арестовывали людей, опираясь лишь на теории и предположения, то тех, кто сидит за решеткой, было бы гораздо больше тех, кто ходит по улицам. – Он исследовал содержимое своего пакета. – Кажется, это сыр. Вы уверены, что не хотите есть?
Он, кажется, твердо решил поступить по-своему, и честно говоря, сама мысль о почти нормальной еде была очень соблазнительна.
- Вообще-то, инспектор, это было бы неплохо, - признался я. – Благодарю вас. Я не ел несколько дней.
Мне тут же вручили толстый сэндвич с ломтем желтого сыра. Я с подозрением рассматривал его, не в силах забыть не самые приятные впечатления о еде, которые у меня сложились за последние несколько дней.
- Ведь это же свежий хлеб? – спросил я. – А этот сыр не сделан из чего-то неизвестного, вроде собачьего молока?
Лестрейд рассмеялся.
- Боже, что за странные у вас идеи. Это все от хорошего образования?
Я улыбнулся.
- Прошу прощения, инспектор. Просто за последние дни я привык относиться к еде с подозрением. Здесь все не такое, каким кажется.
Я сел на кровать и откусил кусок. Хлеб был мягкий, сыр – свежий и ароматный. Я в мгновение ока проглотил их.
- Что с ним? – спросил Лестрейд, указывая на Тоби.
Щенок смог пережить эту ночь, это было добрым знаком. С первыми солнечными лучами его глаза открылись, хотя он был слишком слаб, и лишь наблюдал за тем, что происходит вокруг.
- Он пострадал, защищая меня, - сказал я. – А перед этим нашел то место, где был убит Хардинг.
- Где это было?
- В гимнастическом зале. Но мне нечего показать судье и присяжным, чтобы доказать это. Я могу только сказать, как они убили его. Помните прямые разрезы на его теле? Они были сделаны лезвием рапиры или сабли, чтобы заставить его сказать им то, что он знал. Либо его заставили сражаться с ними, либо держали и резали его. Финсбери сказал, что слышал его крики. Они… пытали его, чтобы заставить заговорить, а потом замаскировали эти раны. Один прямой разрез, три неровных, чтоб это было похоже на следы зубов.
- Господи, - выдохнул инспектор.
- Полагаю, он ничего не сказал им, даже после того, как был вызван пневмоторакс и воздух , скопившийся в его грудной клетке , необратимо повредил его внутренние органы.
- Тогда почему нет никаких следов? Следов крови этого несчастного?
- Пол там столько раз полировали, что никакая жидкость не смогла б впитаться в дерево. После смерти этого пса там была целая лужа крови. Стоит лишь смыть ее, и никто никогда не узнает, что там произошло.
Лестрейд нахмурился.
- Но если Хардинг ничего не сказал, то почему же они взялись за Финсбери?
Я вернулся мысленно к прошлому вечеру и вспомнил тот звук, который донесся до меня из коридора.
- Думаю, кто-то подслушал нас. Они повесили Финсбери и натравили на меня пса.
- Тогда вы не можете здесь оставаться, даже если Ффэрли-Финч и даст на то разршение. Один раз они уже пытались, они сделают это снова.
- Я вполне в состоянии о себе позаботиться. В следующий раз я буду готов к их нападению. Инспектор, поговорите с Ффэрли-Финчем. Уговорите, чтоб он позволил мне остаться еще на одну ночь.
- Совершенно одному? Нет, мистер Холмс, это слишком опасно. Теперь, когда вы рассказали мне все это, я не стану вам помогать оставаться здесь. Вы уйдете отсюда и больше сюда не вернетесь. Понимаете, молодой человек? Еще представится случай схватить этого Хэндимэна.
- Но не для вас.
Он пожал плечами.
- Ратлэнд – это не так плохо. Я бы предпочел чистый деревенский воздух и чистую совесть своей старой работе и осознанию того, что ваша кровь на моей совести. Я, знаете ли, хочу жить в мире с самим собой.
- Инспектор, я прошу вас помочь мне в качестве особого одолжения. Я затратил на это дело слишком много времени и энергии, чтобы сейчас все бросить. Я просто-напросто не могу это сделать. Если я сделаю это, то это будет значить, что мой брат прав и мне придется провести остаток дней в каком-нибудь ужасном подвале Уайт-холла.
Его лицо прояснилось.
- У вас есть брат?
Я кивнул.
- Тогда, может быть, вам лучше последовать его совету. Нет, мистер Холмс, я не могу и не буду помогать вам. Мне очень жаль, но это так. Ну, давайте же. Собирайте свои вещи и уйдем отсюда, пока с вами еще чего-нибудь не случилось.
Я пытался убедить его, но ничего не вышло. Я пытался взывать к его чувству справедливости и потерпел неудачу. Я просил об одолжении, но Лестрейд был неумолим. Все в этом деле словно сговорились против нас. Ужасно было думать, что Тэнкервилльский клуб одержал победу. Я не обладаю слишком живым воображением, но у меня появилось странное ощущение, что его дух маячит где-то над нашими головами и смеется над нашими бесплодными усилиями.
Собирая свои нехитрые пожитки, я заметил, что Лестрейд гладит выздоравливающего щенка.
- Бедняжка, - мягко сказал он. – Вы оставите его здесь?
- Конечно, нет. Мне придется взять его с собой, хотя одному богу известно, что мне с ним делать. Что ему нужно, так это хорошее жилище.
- Боюсь, в этом я не могу вам помочь.
- Да, я понимаю. – Я посмотрел на него. – Как миссис Лестрейд отнеслась к тому, что вам придется перебраться в провинцию?
- Плохо. Она останется у своей матери до рождения ребенка. Говорит, что не может бродить по деревне в ее положении.
- Это можно понять.
- Она поедет с детьми на север, когда полностью оправится и будет готова к этому.
По тону его голоса я почувствовал, что между супругами произошел разлад. Ставки в этой игре и в самом деле были очень высоки. Это еще более, чем когда-либо убедило меня в том, что уходить отсюда – крайне неверный шаг.
- Что ж, похоже, пора прощаться, - сказал Лестрейд, протягивая мне руку. – Мне было…
- Приятно?
- Я хотел сказать «интересно». Полагаю, у вас нет тех двух фунтов, что я одолжил вам? У меня сейчас плохо с деньгами со всем этим переездом.
- При себе у меня нет денег, - признался я. – Я вышлю их вам.
Он принял это предложение довольно сносно.
- А, ну что ж, думаю, что как-нибудь выкручусь. Что же касается вас, мистер Холмс, то не торопитесь отвергать предложение вашего брата. У вас светлая голова. Похоже, вы из той породы людей, что требуются нашему правительству. Кто знает? Возможно, когда-нибудь вы могли бы даже стать премьер-министром.
- Уж скорее я приеду к вам в Ратлэнд, - сказал я, с улыбкой пожимая его руку. – Удачи вам, инспектор.
Он кивнул и направился к двери, но на пороге задержался.
- Перед отъездом, мистер Холмс, я все же выяснил кое-что касательно майора Хэндимэна, как вы меня просили. Судя по всему, он довольно чудной малый, но в то же время он считался вторым по величине фехтовальщиком по эту сторону Альп. Кажется, ваша теория о том, что случилось с молодым Хардингом, оказалась более чем правдоподобной. Хорошего дня.
После того, как он ушел в мою комнату заглянул констебль Фаулер, который принес письмо.
- Меня попросили передать это вам, мистер Холмс. Утренняя почта. Вы уже готовы уехать, сэр?
Я кивнул, но все мое внимание сосредоточилось на довольно характерном почерке моего брата. Я вскрыл письмо и нашел внутри блестящий новенький шиллинг. Было лишь четверть десятого. Он не тратил времени даром. Теперь я действительно был один.