Хочу сказать, что перевела в выходные еще одно исследование некого Грайзербрука.
Честно говоря, в процессе перевода почувствовала нечто вроде разочарования по поводу этих исследований. Авторы критикуют один другого, но частенько ходят вокруг да около. И хотя я и принимаю "Большую игру", но когда кто-то в качестве аргумента говорит, что нет никаких документов, что Холмс был там-то, не могу относиться к этому серьезно.

Сам текст, я бы сказала, очень сбивчивый, мне не раз казалось, что автор перескакивает с одного на другое и забывает, о чем он вообще говорил. Но все же исследование не лишено интереса хотя бы атмосферой "Большой игры", царившей в среде этих основоположников холмсианской науки.
Ну, и добавлю еще, что местами он утверждает очень спорные истины, относящиеся , к примеру, к "Человеку на четвереньках", говорит, что он написан псевдоУотсоном. Как он пришел к такому выводу, не поясняет. И вот мучилась я, не зная, стоит ли вообще выносить на общее обозрение это исследование, довольно спорное и, на мой взгляд бессвязное.
И решила посмотреть, что там за исследование дальше.

А дальше оказалась глава из книги Гевина Бренда "Мой дорогой Холмс". И тут я вспомнила, что где-то у меня что-то такое лежало на русском. И точно! Есть такая буква в этом слове! Сверила с первоисточником - вроде никаких пропусков нет. Снова ощутила комплекс неполноценности - боюсь, что я бы так не перевела... Ну, за одно поучилась у человека.

Но если оставить перевод в покое, мне показалось, что из всего, что я уже на эту тему пропахала, очень взвешенное расследование. И оно по большей части передает и содержание исследование Гразербрука, о котором я говорила. По сему Грайзербрука я оставлю в покое, все главное, что я из подчерпнула, мы найдем в нижеследующей главе

Итак, даю слово автору.

Примечателен эпиграф к этой книге:


Мой единственный наркотик – продолжительный

прием микстуры Конан Дойля

Кристофер Морли



Оксфорд или Кембридж

Гевин Бренд

Глава из книги «Мой дорогой Холмс»

Перевод П.А. Моисеева


Возможно, он (Холмс) не был огорчен, когда пришло время отправляться в университет. Во всяком случае, мы не огорчены, потому что это сразу же ставит перед нами в высшей степени сложную проблему. В какой университет он отправился? Второстепенные могут быть исключены сразу же. Ссылка в ‘Глории Скотт’, краткая, как и все прочие, ясно указывает на Оксфорд или Кембридж. Томный аристократ Месгрейв, напоминающий о “серых башенных сводах, решетчатых окнах и всех этих благородных остатках феодальной архитектуры», также не похож на студента какого-то из менее значительных университетов семидесятых годов.

Следовательно, это должен быть Оксфорд или Кембридж. Но который из них? Монсиньор Рональд Нокс говорит, что это был колледж Церкви Христовой в Оксфорде [Studies in the Literature of Sherlock Holmes // Essays in Satire]. Мисс Дороти Сэйерс называет Сидни Сассекс в Кембридже [Holmes’s College Career // Baker Street Studies]. Мистер Блейкни также называет Кембридж, но не указывает конкретного колледжа [Sherlock Holmes: Fact or Fiction?].

Насчет колледжа у нас нет несомненных свидетельств. Мы скорее склонны полагать, что он учился в колледже св. Луки, где происходит действие “Трех студентов”, но это не может нам помочь, поскольку Уотсон специально предупреждает нас, что не упоминает никаких деталей, которые дали бы возможность идентифицировать этот колледж.

Пытаясь разрешить проблему “Оксфорд против Кембриджа”, мы считаем необходимым рассмотреть пять разных дел, которые в той или иной форме связаны с университетской жизнью. Исследование нами этого вопроса позволяет распределить эти пять дел на три категории:

Группа 1: «Глория Скотт» и «Обряд дома Месгрейвов».
Группа 2: «Пропавший регбист».
Группа 3: «Три студента» и «Человек на четвереньках».

В произведениях первой группы действие происходит в университете Холмса, хотя мы и не знаем, Оксфорд это или Кембридж, в рассказе, образующем вторую группу, действие происходит в Кембридже, хотя мы и не знаем, учился ли в нем Холмс, в то время как в рассказах третьей группы мы не осведомлены ни по одному из этих пунктов.

Все исследователи до сих пор концентрировались, кажется, почти исключительно на новеллах первой группы. Возможно, не стоит удивляться тому, что оказались не замеченными произведения третьей группы, однако вторая, без сомнения, представляет собой поле, которое стоит вспахать. Поскольку мы знаем, что действие «Пропавшего регбиста» происходит в Кембридже, доказывает ли что-нибудь, что Холмс уже бывал здесь раньше? Начнем наше исследование с этого пункта.

Во-первых, он не знает о существовании последнего поезда из Лондона в Кембридж. Когда Годфри Стонтон, участник соревнований по регби, которого, конечно, нельзя смешивать с Артуром Х. Стонтоном, “приобретающим известность мошенником”, или с Генри Стонтоном, “которого вздернули на виселицу не без моей помощи”, исчезает из лондонской гостиницы, в которой остановилась кембриджская команда накануне матча с Оксфордом, и Сирил Овертон, капитан команды, приходит к Холмсу за консультацией, Холмс спрашивает его, мог ли Стонтон вернуться обратно в Кембридж. Ответ гласит – мог, поскольку существует поезд в одиннадцать часов пятнадцать минут.

Обучаясь в колледже, Холмс жил в Лондоне [‘Глория Скотт’]. Таким образом, можно прийти к выводу, что если бы он учился в Кембридже, то приблизительно знал бы время отхода последнего поезда. Однако возможно, что этот поезд не существовал во времена Холмса и был пущен позже.

Проведя некоторые разыскания в Лондоне, Холмс и Уотсон отправляются в Кембридж и, хотя они явно едут на поезде более раннем, чем упомянутый поезд в 11.15, прибывают в Кембридж с наступлением темноты. Немедленно по прибытии они беседуют с доктором Лесли Армстронгом, который подозревается в причастности к исчезновению Стонтона. Следующая проблема – найти комнаты на ночь, и в этой связи Холмс говорит:
“Итак, мой бедный Уотсон, мы одиноки и неприкаянны в этом негостеприимном городе. А ведь уехать отсюда мы не можем. Это значит отказаться от поисков” [“Пропавший регбист” цитируется в переводе Ю.Левченко. – Прим. пер.]
.
Что значит “негостеприимный город”? Не выглядит ли это замечание подходящим более для университета-соперника, чем для своего собственного? Не прочитывается ли оно как свидетельство пренебрежения по отношению к Кембриджу со стороны оксфордца? Можно возразить, что Холмс не был типичным представителем Кембриджа, что он относится к людям, которые держатся в стороне от других и идут своим путем, что такой человек легко мог высказаться о городе с желчью. Но если бы это было так, он легко мог бы в дальнейшем упомянуть о своем пребывании здесь. Он мог бы сказать: “этот негостеприимный город, который я всегда очень не любил, даже в дни моего пребывания здесь” или что-то подобное. Но слова “этот негостеприимный город” без дальнейших уточнений прочитываются как замечание человека, который посетил этот город в первый раз.

К счастью, прямо напротив дома Армстронга находится небольшая гостиница; в скором времени на улице появляется коляска доктора, и Холмс пускается преследовать его на велосипеде, оставив Уотсона в гостинице. Но преследование срывается. Холмс обнаружен доктором. Когда Холмс возвращается, Уотсон высказывает предположение, что на следующий день слежка может быть продолжена, но слышит возражение:
“Это не так просто. Вы ведь не знаете окрестностей Кембриджа. Укрыться на этой плоской, как стол, местности негде…”

Но в таком случае почему Холмс предпринял преследование, которое было обречено на неудачу? Ответ, видимо, заключается в том, что он никогда не бывал раньше в Кембридже и находился в том самом состоянии прискорбного неведения относительно отличительных особенностей кембриджширского ландшафта. Теперь мы видим все значение замечания Уотсона о том, что было уже темно, когда они впервые прибыли в Кембридж. Если бы они прибыли при дневном свете, Холмс уяснил бы эту сложность, наблюдая за местностью из окна поезда, но при таком положении вещей она стала очевидна, лишь когда Холмс отправился в путь. Возможно, Армстронгу помогла и луна, еще не взошедшая или скрытая облаками в момент прибытия Холмса и Уотсона в Кембридж.

Обнаружив, что слежка за Армстронгом невозможна, Холмс посвящает следующий день расспросам в пабах к северу от Кембриджа, посетив без успеха “Честертон, Хистон, Уотербич и Окингтон”.

Обратите внимание на порядок посещений, он довольно своеобразный. По-видимому, Холмс посещал деревни в том порядке, в котором перечислил их, в частности это подтверждается тем, что Честертон при любых обстоятельствах действительно был бы первым. Но рассмотрим порядок посещения остальных трех деревень. От Кембриджа и Честертона Хистон лежит к северо-западу, Окингтон – еще дальше к северо-западу, но Уотербич – к северо-востоку. Так что если Холмс отправился в Уотербич из Хистона, то, очевидно, снова вернулся в Хистон, чтобы попасть в Окингтон. Человек, знакомый с расположением деревень, явно выбрал бы следующую дорогу: Честертон, Уотербич, Хистон, Окингтон, а маршрут, по которому двигался Холмс, обличает в нем оксфордца, который торопится настолько, что не успевает раздобыть карту.


Однако на следующий день выясняется, что он слышал о Трампингтоне. Однако каковы его точные слова, сказанные, когда ищейка ведет их в деревню, где укрылся Годфри Стонтон?

“Вон там, справа, должно быть, деревня Трампингтон” [В переводе Левченко слово “деревня” опущено. – Прим. пер.].
Он вряд ли мог учиться в Кембридже и не побывать в месте, расположенном так близко от него. Кембриджец сказал бы просто: “Вон там Трампингтон”. “Должно быть” выдает оксфордца. Это же относится и к выражению “деревня Трампингтон” в отличие от простого “Трампингтон”. Первый вариант выдает чужака, второй – местного жителя.

Таким образом, нам кажется, что “Пропавший регбист” безошибочно указывает на Оксфорд. Теперь мы должны рассмотреть, насколько это мнение подкрепляется двумя случаями из третьей группы.

Первое, что нужно отметить в «Трех студентах», – это то, что действие происходит раньше, чем в «Пропавшем регбисте». События «Трех студентов» датированы 1895 годом. Пропавший регбист был опубликован в августе 1904 года, а действие в нем происходит семью или восемью годами раньше. Позднее мы приведем доводы в защиту положения, что искомый год – 1897-й [См. стр. 153–154]. Здесь лишь необходимо отметить, что события разворачиваются после 1895 года. Они происходят после 1893 года, потому что Холмс говорит об Армстронге как о человеке, который “с успехом мог бы заменить профессора Мориарти”. Таким образом, дело происходит после его возвращения из ‘Тибета’. Остаются годы 1894 и 1895. Оксфорд выигрывает матч по причине отсутствия Стонтона. Но в 1894 году матча не было, а в 1895 победа досталась Кембриджу. Таким образом, оба этих года можно исключить.

Показав, что из этих двух случаев «Три студента» – более ранний, мы теперь докажем, что его действие происходит в Оксфорде. Обратимся к приведенной нами выше фразе: “Вы ведь не знаете окрестностей Кембриджа?”. В начале «Трех студентов» Холмс и Уотсон останавливаются “в одном из наших знаменитых университетских городов”, где Холмс изучает древние английские хартии. Чем занимался Уотсон эти несколько недель? Немыслимо, чтобы он безвылазно находился в городе на протяжении всего времени. Если этим городом был Кембридж, он должен был узнать, что его окрестности “плоские, как стол”. Отсюда ясно, что место действия «Трех студентов» – Оксфорд. Хилтон Сомс, преподаватель колледжа Святого Луки, аттестуется как “знакомый”. Где герои познакомились с ним? Не работает ли он в университете со студенческих дней самого Холмса, так что тот воспользовался случаем посетить его, вернувшись в Оксфорд? Так или иначе, Сомс знает, что Холмс в Оксфорде, и, когда выясняется, что экзаменационный текст на стипендию Фортескью был прочитан неизвестным лицом, Сомс знает, что делать.

“Вы, наверное, знаете, мистер Холмс, какие двери у нас в колледже – массивные, дубовые, изнутри обитые зеленым сукном”.

Почему Холмс должен знать это? Не потому ли, что он учился в колледже Святого Луки?
Когда Холмс закончил свои расспросы, наступил вечер и стало темно, но Холмс знает, что в Оксфорде есть четыре мало-мальски приличных писчебумажных магазина, знает он и то, где все они расположены, и успевает посетить все четыре до закрытия.

Далее следует еще более примечательное доказательство знания особенностей местности. Холмс и Уотсон остаются вместе весь этот день, а на следующий день Уотсон встает в восемь часов утра. Но выясняется, что Холмс опередил его на два часа, в течение которых побывал на спортивной площадке, где собрал немного черной глины и опилок на участке для прыжков.
Как он нашел дорогу? Уотсон – свидетель того, что он не мог получить эту информацию накануне, и вряд ли кто-нибудь, кто мог сообщить ему это, был на ногах в шесть утра. Однако он знал, куда идти. Можно возразить, что, по его собственному признанию, он не интересовался атлетикой, когда учился в университете, и из всех видов спорта занимался боксом и фехтованием. Несмотря на это, мы думаем, он знал о том, что происходит вокруг, гораздо больше, чем утверждал, а позиция равнодушия была до некоторой степени позой. Мы часто обнаруживаем, что он в действительности знает больше, чем признает, и, даже если бы он заявил, что не знал, где находится спортивная площадка, мы должны были бы воспринять это заявление с той же самой оговоркой, что и его знаменитое утверждение, что он не знает и не хочет знать, солнце вращается вокруг земли или наоборот.

Теперь мы подошли к делу «Человека на четвереньках», который содержит очень мало новой информации. Так как Холмс предлагает “вкушать тихие радости этого прелестного городка”, очевидно, речь не идет о “негостеприимном городе” из «Пропавшего регбиста». Помимо этого мы имеем упоминание о проезде мимо старинных университетских зданий и, хотя в крайнем случае это могла быть Кингс-Пэрэд в Кембридже, вереница старинных университетских зданий в общем и целом указывает на Оксфорд.

До сих пор мы видели, что из двух университетов по имени называется Кембридж, а если университет остается анонимным, то расследование приводит нас в Оксфорд. Так как собственный университет Холмса также попадает в эту последнюю категорию, можно ожидать, что и им тоже окажется Оксфорд.
Теперь осталось рассмотреть только два случая из первой группы, действие которых происходит в студенческие годы самого Холмса, а именно «Глорию Скотт» и «Обряд дома Месгрейвов».

Мистер Блейкни предполагает, что Тревор из «Глории Скотт», будучи родом из Норфолка, нашел бы более удобным послать своего сына в Кембридж, чем в Оксфорд. Этому можно противопоставить твердую веру монсиньора Нокса, считавшего, будто исключительная аристократичность Месгрейва и собака Тревора указывают, что все трое учились в колледже Церкви Христовой. Эти два аргумента стоят друг друга.
Теперь мы подходим к инциденту с терьером мисс Дороти Сэйерс, или, если быть точным, с терьером Виктора Тревора. Важный пассаж из «Глории Скотт» выглядит следующим образом:

“Он (Виктор Тревор) был моим единственным другом в течение двух лет, которые я провел в колледже. Я не был общителен, Уотсон, я часами оставался один в своей комнате, размышляя надо всем, что замечал и слышал вокруг, – тогда как раз я и начал создавать свой метод. Потому-то я и не сходился в колледже с моими сверстниками. Не такой уж я любитель спорта, если не считать бокса и фехтования, словом, занимался я вовсе не тем, чем мои сверстники, так что точек соприкосновения у нас было маловато. Тревор был единственным моим другом, да и подружились-то мы случайно, по милости его терьера, который однажды утром вцепился мне в лодыжку, когда я шел в церковь”.

Остается открытым вопрос, ограничилась ли учеба Холмса в колледже двумя годами. Мы обсудим этот вопрос позже. Однако ясно, что случай с собакой произошел в течение двух лет со времени прибытия Холмса в университет. На основе этого факта мисс Сэйерс создает оригинальную теорию в защиту Кембриджа. Собаки не допускались на территорию обоих университетов, поэтому инцидент должен был произойти на улице. В Кембридже студенты первые два года снимают комнаты за пределами университета, а впоследствии переезжают на территорию колледжа. В Оксфорде ситуация обратная. Этот случай произошел в течение первых двух лет, следовательно, он должен был произойти в Кембридже.

Но здесь подразумевается, что правила всегда соблюдались. Точна ли эта картина – неважно, применительно к Оксфорду или Кембриджу? Не мог ли кто-нибудь тайно провести собаку на территорию колледжа ради шутки? Или, если активной стороной была собака, не могло ли это событие произойти одновременно снаружи и внутри колледжа? Почему собака не могла быть испугана или ранена на улице, так что, до того как ее сумели остановить, она проскочила в ворота и набросилась на несчастного Холмса? Что может быть проще?

Наконец, остается еще один аргумент, который выдвигался в пользу Кембриджа, аргумент общего характера и не основывающийся на конкретных делах Холмса. Указывалось, что выбор Кембриджа, с его уклоном в естествознание, был бы естественным для Холмса.

Этот аргумент имел бы некоторую силу, если бы интересы Холмса ограничивались естествознанием. Но в действительности он обладал обширными знаниями литературы, истории, философии, искусства и музыки, говорил, по крайней мере, на трех иностранных языках и был настоящей ходячей энциклопедией. Кроме того, кажется возможным, что его естественнонаучные познания были приобретены не в университете, так как позднее мы видим его обучающимся в Бартсе.

Таким образом, мы полагаем, что, хотя терьер предпринимает героическое усилие на благо Кембриджа, вердикт должен быть вынесен в пользу Оксфорда.