Ну, уж поскольку я пообещала, то выкладываю исследование, хотя не уверена уже, что это кому-то надо. Но все же интересно, какие идеи приходили в голову шерлокианцам 50-х.

Терайский плантатор

Джордж Вэлч

Ключ к загадке «Глории Скотт» - «странное поведение собаки» - бультерьера, который напал однажды утром на Шерлока Холмса, когда тот шел в церковь. Он, наверняка, ничем не провоцировал это нападение, но, тем не менее, на десять дней оказался прикован к постели. Из этого следует вывод, что пес был опасен.
В 1903 году у Холмса сложилась своя теория о собаках. «В собаке как бы отражается дух, который царит в семье, - говорит он Уотсону. – Опасен хозяин, опасен и пес.» Эта теория, должно быть, основана на личном опыте Холмса в плане поведения собак, включая его столкновение с этим бультерьером. Итак, в 1903 году Холмсу , должно быть, было известно, что если собака опасна, то , верно, опасен и ее хозяин, однако, похоже, что он не понимал этого до того зимнего вечера, в 1880-х, когда рассказал Уотсону об этом своем юношеском приключении.
У Виктора Тревора не было в колледже других друзей, кроме Холмса. Хотя он был сердечным, жизнерадостным и энергичным молодым человеком, который не стал бы избегать встреч со своими однокашниками. Следовательно, это они избегали его. Они знали, что он опасен, и не желали иметь с ним ничего общего, тогда как Холмс (у которого не было опыта в плане оценки людей) поддался его обаянию.
Отцу Виктора также было, что скрывать; иначе, почему его столкновение с «браконьерами» кончилось тем, что они поклялись расправиться с ним? Он был известен своей снисходительностью к другим нарушителям закона.
И определенно, приглашая к себе Холмса, Треворы преследовали какие-то свои, весьма гнусные цели. Возможно, что как раз в Донифорпе ему впервые довелось попробовать кокаин.



Но им пришлось оставить свой замысел, когда они увидели, что наблюдательность молодого человека может угрожать их безопасности. Получив довольно недвусмысленный намек, что ему уже здесь не рады, Холмс был вынужден сократить свой визит, но, тем не менее, пробыл там достаточно долго, чтобы застать появление шантажиста Хадсона.
После отъезда Холмса перед Виктором Тревором встали три проблемы. Первой был Хадсон; его нужно было немедленно устранить. Но в Донифорпе были охотничьи угодья, и выстрел вряд ли мог там привлечь чье-то внимание; там было множество болот, где легко можно было избавиться от тела. Так и погиб Хадсон. Всем, кто спрашивал о нем, отвечали, что он отправился в Хемпшир.
Затем, старый Тревор. Отец Виктора был страшно потрясен появлением Хадсона так скоро после губительных разоблачений Холмса и искал утешения в бутылке. Опасение, что под хмельком отец сделает нечто, что потом вменят в вину им обоим, вкупе с желанием оборвать все связи с делом Хадсона, вынудило Виктора принять решение увезти отца за границу под другим именем. Чтоб избежать толков о внезапном отъезде крупного местного землевладельца , мистеру Тревору пришлось «умереть».
Но самой серьезной из проблем Виктора был Шерлок Холмс, который находясь в Донифорпе, видел и слышал там слишком много. Он должен был чувствовать, что там есть какая-то тайна, и пока оставалась эта тайна, у него всегда будет искушение распутать ее. Значит, тайну надо раскрыть – но только в соответствии с тщательно продуманным планом. Виктору потребовалось время, чтобы приготовить фальшивые улики, но, в конце концов, все было готово, и через семь недель после его отъезда, Холмса вновь призвали в Донифорп.
Тревор встретил его на станции и немедленно начал свой рассказ: его отец умирает, сказал он, он сомневается, что они застанут его живым. (Право же странное поведение со стороны любящего сына – ехать на станцию встречать друга, когда его отец лежит при смерти!)
Приехав, они встретили доктора Фордема. Он тоже, видимо, участвовал в этом заговоре. Не слишком ли смело будет предположить, что в этой роли выступил мистер Бедоз (или Фордингбридж)? Фордем: Фордингбридж между этими именами есть некоторое сходство.
У Холмса не было возможности самому увидеть тело мистера Тревора, так как ему пришлось ждать в кабинете, в то время как остальные направились в эту «комнату смерти». Лишь через час вновь пришел Виктор и принес зашифрованное письмо и признание. Зашифрованное послание просто смехотворно. Такие предосторожности вовсе не требовались, так как письмо предназначалось лишь мистеру Тревору, да и в любом случае шифр был крайне прост. Если б это послание было написано значками из «Пляшущих человечков», тогда оно, возможно, могло озадачить Холмса – по крайней мере, на какое-то время.
И в признании говорится, что Крымская война 1855 года происходила за тридцать лет до последних событий в Донифорпе, что совершенно абсурдно. Кроме того, литературный стиль письма слишком хорош для малообразованного человека, почти не читавшего книг. Похоже, что к нему скорее приложил руку Виктор, нежели его отец.
В конце письма есть приписка о получении письма от Бедоза. Но по словам и Виктора и доктора, по получении письма с мистером Тревором сразу случился удар и он пришел в сознание лишь на мгновение, перед самым концом. Он просто не мог написать постскриптум и поместить бумаги в японский шкафчик. Это была самая серьезная ошибка Виктора – заключительный убийственный факт, который доказывает наличие тайного сговора.
Однако, Холмс подумал, что он раскрыл эту тайну, и вернулся в Лондон, предоставив Виктору возможность закончить свои приготовления. Он продал поместье Донифорп и вместе со своим отцом и Бедозом уехал на Восток. Там они изменили свои имена – чтобы избежать еще каких-то замечаний об инициалах Д.А. и выбрали фамилию, начинающуюся с буквы «А» (но не Армитедж). Но маловероятно, чтобы их устроила такая законопослушная стезя, как чайные плантации.
В Англии же Холмс сделал искусство построения выводов своей профессией и к середине восьмидесятых годов уже накопил немалый опыт. И одним зимним вечером – возможно, как раз в субботу, 6 ноября 1886 года – он поведал эту историю Уотсону. Данная дата была предложена в связи с тем, что это как раз 31 год спустя после крушения «Глории Скотт» - что Холмс не мог не отметить. Более того, за день до этого была годовщина битвы при Инкермане , и вполне естественно, что полковник Хейтер мог бы упомянуть об этом в разговоре с доктором Уотсоном. Как бы там ни было, « ничто не может так прояснить дело, как рассказ о нем другому», и Холмс, наконец увидел все противоречия и несостыковки, которые он опустил в 1873 году. Теперь он знал, что Виктор Тревор был негодяем и поклялся рассчитаться с ним, как только это будет возможно. А пока он будет более осторожен и не станет принимать за чистую монету все, что говорят ему клиенты.
Уже на следующий год появился повод вспомнить об этом предостережении. Мистер Каннингем из Рейгета был приятным и уважаемым человеком; однако, он и его сын были преступниками, которые, не колеблясь, убили своего кучера, после того, как он попытался их шантажировать. Берт Стивенс, который обратился к Холмсу с просьбой снять с него обвинение , был безобиден, как ученик воскресной школы; но он тоже был кровожадным убийцей.
И Холмсу выпала прекрасная возможность заняться розыском Треворов: его пригласили в Одессу в связи с убийством Трепова. Расследуя это дело, он поехал на Восток – возможно через Бухару и Самарканд – и приехал в Терай с севера. Старый Тревор тогда был уже мертв, но двое других ускользнули от Холмса и бежали на юг – через всю Индию, а затем через Полкский пролив в Цейлон.
Находясь в Англии, доктор Уотсон прочитал лишь какие-то неясные слухи о том, что Холмсу удалось пролить свет на некую «трагедию». Но тогда британская пресса кончину за границей любого сколь-нибудь известного англичанина называла трагедией – взять , к примеру, ту же гибель Латимера и Кемпа. Однако, нас должен весьма удовлетворить тот факт, что Холмс, наконец, настиг братьев Аткинсон в Тринкомали и свел там счеты с этими двумя коварными преступниками девятнадцатого столетия.