Сегодня день памяти Джереми Бретта. Он умер 12 сентября 1995 года.
Давайте вспомним о нем.









Честно говоря, я, говоря словами доктора Уотсона, хотела умолчать об этом событии, но как всегда это бывает, когда дело касается мистера Холмса и мистера Бретта, вмешалось провидение и, когда совсем уже собралась спать, то внезапно наткнулась на ссылки на недавно выложенные на ютубе любительские съемки встречи Джереми Бретта со зрителями в Сент-Луисе. Там же были уже даже две гифки по мотивам этой встречи






Это оживило многие впечатления и воспоминания, и так родился этот пост

Думала выложить здесь сегодня перевод статьи Диксона Смита из журнала "Шерлок Холмс" за 1995 год. но погрязла в переводах и поняла, что на точный дословный перевод у меня просто нет сил, и вместо этого просто изложу близко к тексту отрывки из этой статьи.

Джереми Бретту в знак признательности
(Диксон Смит)

"В 1983 году шерлокианцы с большим энтузиазмом встретили весть о том, что телестудия "Гранада" будет снимать новый сериал о приключениях Шерлока Холмса. Сериал ждали с еще большим нетерпением, когда "Гранада" сообщила, что он будет снят непосредственно по оригинальным произведениям Конан Дойля. И с каким же удовлетворением большинство из нас приветствовало выход на экран первой серии "Скандал в Богемии", вышедшей на экраны 24 апреля 1984 года. Ибо здесь перед нами воочию предстали события канонических рассказов Дойля, будто бы ожили классические иллюстрации Сидни Пейджета. И что лучше всего, это были Холмс и Уотсон, какими их представил Дойль.
В Шерлоке Холмсе Джереми Бретта отразились все непростые стороны характера этого героя, целый век существующие лишь на страницах книг, ибо на экране они никогда не находили свое отражение. И что , возможно, еще более важно, там был знающий, терпеливый доктор Уотсон в исполнении Дэвида Бёрка (а позже Эдварда Хардвика), тот самый Уотсон, которого создал Конан Дойль.
Нашлось немало людей, которым трудно было принять Холмса Джереми Бретта. У каждого шерлокианца есть свое собственное представление о том, как Холмс должен выглядеть или вести себя, и интерпретация Бретта многих может раздражать. Ибо Холмс - герой, и наше представление об этой неизменной священной иконе, как о самоуверенном, прирожденном гении, подкрепленное властной уверенностью образа, созданного Бэзилом Ретбоуном, было только частью того, что создал Дойль в канонических рассказах; помимо этого перед нами там часто предстает чрезвычайно самонадеянный, надменный, резкий невротик. Многие шерлокианцы предпочли игнорировать менее привлекательную сторону своего героя, создавая в своем воображении собственный образ. Бретт показал нам наряду с достоинствами и недостатки -"трещины в мраморе", как он называл их - и Гранада впервые дала нам такие отношения между Холмсом и Уотсоном, какими их задумал Конан Дойль. Впервые мы увидели отношения, в которых, как часто говорил Бретт, Холмс нуждался в Уотсоне более, чем Уотсон в Холмсе.
Десять лет назад я описывал работу Джереми Бретта следующим образом:

" В изображении Бретта Холмс - уязвимая, нервная, мыслящая машина; не настолько самоуверенный, как Бэзил Ретбоун; его одиночество и отчужденность вполне очевидны Уотсону, и он скрывает их за ледяной маской надменного превосходства, которое зачастую неумолимо и жестоко...
С другой стороны, Бретт также демонстрирует необыкновенную привлекательность этого человека и показывает широкий спектр его настроений даже через мимику и жесты: худощавое аскетическое лицо и пронизывающий взгляд; легкий взмах руки; повышение и понижение тембра голоса; отсутствующий, полу-вопросительный взгляд человека, погруженного в собственные мысли; загадочная полуулыбка, играющая на его губах (словно бы улыбаться в его глазах является слабостью); почти маниакальная радость, с которой он берется за новое дело"

У меня нет причин вносить поправки в свои записи. Не его вина, что вследствие болезни он утратил то худощавое, аскетическое лицо, о котором я писал в 1985 году, и не его вина, что после ухода продюсера Майкла Кокса сериал стал немного походить на пастиш. У всех у нас есть свои любимые эпизоды; один из моих любимых, когда в"Случае в интернате" , Холмсу и Уотсону говорят, что их ожидает герцог. "Это никуда не годится" - произносит Бретт, скрывая за согласием свое снисходительное отношение к собеседникам.

Шерлок Холмс существует уже 108 лет, но в целом наше впечатление о нем сложилось благодаря лишь трем актерам. Для первого поколения двадцатого века Уильям Джиллетт воплотил в себе Холмса на сцене театра; в середине столетия доминирующим Холмсом кинематографа стал Бэзил Ретбоун; и , наконец, в конце двадцатого века Холмс Джереми Бретта, появившийся на телеэкранах, затмил собой все достижения Джиллетта и Ретбоуна - не говоря уже об Эйли Норвуде, Артуре Уонтнере, Питере Кушинге и Дугласе Уилмере. И столь потрясающими достижения Бретта делает его точность в отражении Канона. Джиллетт выступал в собственной пьесе, в которой не осталось и следа Конан Дойля. Ретбоун участвовал в серии фильмов и радиопостановок, которые, за исключением первых двух фильмов, имели весьма относительное сходство с Сагой. Но Холмс Бретта был центральной фигурой в сериале, который, по крайней мере, изначально принес на экран атмосферу Бейкер-стрит, созданную Дойлем. Бретт никогда ничего не заимствовал из образов, созданных его предшественниками, но создал совершенно новую, вполне законченную и гармоничную интерпретацию, которая показала нам Холмса всеобъемлюще, со всеми его достоинствами и недостатками. И потому со времен Бэзила Ретбоуна он стал первым актером, создавшим своего уникального Шерлока Холмса.
Очень близкая к тому, о чем в рассказах Дойля писал Уотсон, интерпретация Джереми Бретта более, чем какая-либо другая, помогла мне создать собственную концепцию относительно того, что же на самом деле представляет из себя Шерлок Холмс. Гранадовский сериал останется, вероятно, самым точным отображением Канона, который нам суждено увидеть в этой жизни. За одиннадцать лет Джереми Бретт пробудил к жизни целый легион поклонников, почитателей и друзей, оставив нам 41 фильм и почти сорок часов из жизни Шерлока Холмса.
Джереми Бретт теперь принадлежит истории, но его образ будет незримо витать над миром, где всегда будет 1895-й год."

***

А теперь хочу кое-что добавить от себя. Так уж вышло, что гранадовский сериал появился в моей жизни, когда Холмса я уже почти отнесла к своим детским привязаностям. Книги, как мне казалось, были прочитаны от корки до корки, наш сериал с Ливановым также чуть ли не выучен наизусть, и почувствовала, что как-то это все перестало радовать. хотя я все равно считала, хоть и не особо фанатично, что наш Холмс лучший.
А потому сериал с Джереми Бреттом восприняла довольно спокойно, некоторые серии вообще пропустила - какие потому что считала не особо интересными ("Горбун"), а какие потому, что аналог был уже в нашем сериале, и я была уверена, что ничего лучше быть не может.
Ну, и, наверное, знаковыми для меня оказались "рейхенбахские" серии. "Последнее дело" было весьма пронзительным и трагичным, а "Пустой дом" окончательно меня сразил, и , наверное, в первую очередь сценой над водопадом, где Холмс наблюдает за Уотсоном и даже едва не окликает его.

Потом , после "Эбби Грейндж" я поняла, что кроме точного следования Канону, в сериале есть еще свои прекрасные лирические отступления, как в том разговоре у камина в конце этой серии или небольшой истории с кокаином в "Обряде Месгрейвов".
И уже несколько запоздало поняла, что даже менее интересные - на мой взгляд -рассказы могут превратиться здесь в увлекательные и интересные серии. Примером тому может послужить все тот же "Горбун", который восхитил меня своим началом. Там такой мрачный, депрессивный Холмс, угрюмый, казалось бы, без особой на то причины.





Это поневоле заставляло задуматься о том, что стоит за этой раздражительностью. Увидеть человека за этим ледяным фасадом.
Но вот эта самая мрачность и беспричинная резкость сделали его потрясающе реальным и живым. Вот он настоящий Холмс из книги, не идеальный джентльмен, а реальный человек из плоти и крови.





И все эти взгляды, когда хочется задуматься, о чем напомнил Холмсу тот или иной эпизод, когда вдруг по его лицу пробегает едва заметная тень. Их столько в этом сериале... И каждый из них таит в себе загадку





И все его мрачные настроения, его отказ от еды , его отчужденность - все это было таким настоящим, и порой дополняло и обогащало Канон более тонкими и живописными деталями.





Иногда даже казалось, что Холмс Джереми Бретта более глубок и трагичен, чем Холмс в Каноне.
И нет ничего удивительного в том, что львиная доля фанфиков замешана именно на гранадовском сериале, со многих страниц там так и проглядывает Холмс Бретта с его полуулыбками, пальцем, задумчиво прижатым губам, характерными для него "голодовками" и приступами черной депрессии.

Наверное, в виде бонуса еще был маленький минус - после Гранады я практически уже не могла смотреть прежними глазами на наш советский сериал. Нет, я по-прежнему люблю его, его атмосферу и юмор, и наш Ватсон для меня по-прежнему лучший, но в Ливанове, увы, я перестала видеть Холмса, это кто-то другой, вариация на тему, очень милая, возможно, но все же вариация. Мне самой это довольно грустно, но это, к сожалению, так.
Но сейчас речь не об этом .
Джереми Бретт дал новую жизнь Шерлоку Холмсу, сделал его ощутимее и реальней, чем когда-либо прежде, за что ему огромное спасибо.

Не так давно в одном журнале я увидела очень точные слова.

" Каждый актер, игравший Шерлока Холмса, приносил в этот образ нечто уникальное. Но хотя в кино и на телевидении Холмса представляли более восьмидесяти актеров, включая Джона Бэрримора, Йена Маккеллена, Майкла Кейна, Питера О’Тула и даже знаменитого доктора Кто - Тома Бейкера, один актер здесь стоит особняком. Провозглашенный идеальным воплощением Шерлока Холмса, покойный Джереми Бретт дал Холмсу то, что не давал еще ни один актер до него; он отдал ему себя."
Точнее не скажешь.


.