Думаю, что это статья понравится далеко не всем со всеми этими улицами, сменившими свой облик и название. Но главное тут, конечно, сама суть.

Для меня было открытием, что в Каноне указан адрес Хопкинса. А вот насчет Шермана были страницы и в "Трещине в линзе" и, кажется, в "Чарующем хироманте" - замечательно, что эту версию уже порядком проработали.

***
2 часть

Конец 1880-х, дело «Знак четырех». Это в нем Уотсон представляет нам самый поразительный пример знания Холмсом Лондона. Можем добавить (ибо это имеет отношение к нашему расследованию), единственный поразительный пример. Это широко известный фрагмент знаменитой поездки с мисс Морстен по покрытым туманом улицам от театра Лицеум к Южному Лондону, во время которой Холмс называет вслух каждую улицу, по которой они проезжают , к большому удивлению Уотсона, которое хоть и было весьма оправданным, но доктор сконцентрировался на собственных мыслях и оттого кое-что пропустил.
Этот эпизод уже обсуждался прежде, особенно, Г.У. Беллом, и кроме того, в его характерно язвительной статье покойным Гэвином Брендом, который хоть и пришел совершенно независимо к выводам, подобным моим, не излагал точных фактов, и не использовал всей имеющейся информации, поэтому не смог изложить все дело достаточно обосновано. Самое последнее освещение этой темы, сделанное мистером Колином Престиджем, к сожалению, не совершенно, в основном, из-за того, что он совершил кардинальную ошибку, полагаясь на современный материал. Поэтому давайте еще раз рассмотрим маршрут на картах того времени.

В неполной записи Уотсона отмечен следующий маршрут: Рочестер-роуд, Винсент-сквер, Воксхолл-бридж-роуд, Уэндсуэрт-роуд, Прайори-роуд, Ларкхолл-лейн, Стокуэлл-плейс, Роберт- стрит и Коулд-харбор-лейн – в этом порядке.

Первые три названия отнимут у нас немного времени. Маршрут, как указывает мистер Престидж, очевидно, был выбран с целью повезти по неверному пути и ввести в заблуждение относительно точного местонахождения конечной цели назначения. Наикратчайший путь к Коулд-харбор-лейн шел (и все еще идет) через Ватерлоо-роуд, Элефант и Кастл, и Уолворт-роуд, чуть больше трех миль и немного короче, чем через Вестмистер-бридж и Кэмберуэлл-нью-роуд. То, что описано Уотсоном, ближе к пяти милям. Кучер Уилльямс выбирает четкий и вполне определенный маршрут, хотя и ограниченный, главным образом, боковыми улицами, лежащими перпендикулярно к главным улицам, проходящим к югу от реки, и, по возможности, держится в отдалении от широких транспортных магистралей.

Для начала давайте взглянем на более позднюю часть этой поездки и вспомним один момент, на который первым указал мистер Белл. Холмс тихо бормочет «Роберт-стрит», но как таковая Роберт-стрит уже не существовала в восьмидесятые годы. Вместе со своим продолжением на запад –Парк-стрит – в 1880 году она образовала Робсарт-стрит. Названия, в самом деле, похожи, но фактическое прежнее существование «Роберт-стрит» по существу показывает, что Холмс привык к такому ее старому названию. Странно, что он использует название улицы, вышедшее из употребления еще семь лет назад.
Но давайте пойдем дальше. Кэб, несомненно, въехал на Брикстон-роуд с «Роберт-стрит», выражаясь терминологией Холмса, которая была единственным восточным окончанием Робсарт-стрит, и весьма маловероятно, чтобы он затем свернул с главной дороги к нижнему или западному концу Коулд-харбор-лейн. Маршруты мистера Престиджа кажутся вполне резонными: через Лафборо-роуд или, возможно, Энджел-роуд, проехать вдоль Коулд-харбор-лейн. Но здесь мистер Престидж, мистер Белл, и мистер Бренд, как прежде них и Уотсон (или это был Холмс?), признают себя побежденными. Далее следует любопытный случай с улицами после Коулд-харбор-лейн. Вы можете ответить, что после Коулд-харбор-лейн Холмс не называл никаких улиц. Это-то , дорогой читатель, и любопытно.
Дело тут не в том, что Холмс остановился. У Уотсона мог сломаться карандаш или он мог просто перестать записывать. (Очевидно, он что-то не понял, пропустил или забыл предыдущие названия.) И Холмсу могло наскучить это занятие.
Любопытная штука заключается в том, что он остановился именно в этот момент. Они явно проехали чуть дальше, (на Коулд-харбор-лейн не было новых рядов жилых строений во времена «Знака четырех»),но им не нужно было ехать слишком далеко. К восточной половине этой улицы в то время примыкали новые дороги, несколько на севере и довольно много на юге, которые были распланированы, названы и построены в 1880-е, многие лишь за два или три года до событий этого дела. Принимая во внимание тот вывод, который происходит от «Роберт-стрит», а именно, что знания Холмсом этой местности не обновлялись с семидесятых годов, трудно не прийти к заключению, что Холмс перестал называть улицы потому, что просто не знал их названий. Зная Холмса, можно сказать, что он, вероятно, никогда не признал бы этот факт, и попытался отвлечь от него внимание замечанием: «А цель нашего путешествия лежит, кажется, не в фешенебельной части города.»

Давайте вернемся к первой части пути. Хотя мистер Престидж и был прав, предполагая, что Лэнсдоун Вэй это естественное продолжение Уэнсуэрт-роуд, он ошибается, считая, что они сворачивают к Прайори Грув, а затем вновь поднимаются к Ларкхолл-лейн в какой-то нелепой извилине, на том основании, что «в этой части Лондона нет Прайори-роуд». Так оно и есть, но в 80-х Прайори-роуд, по сути, была на месте нынешней Лэнсдоун Вэй! Я полагаю, что дальше они двинулись к Клэпэм-роуд через Бинфилд-роуд, а не вдоль Прайори-роуд, по причинам, которые вскоре будут очевидны. Холмс мог упомянуть Ларкхолл-лейн просто мимоходом, но мне кажется, что более вероятным объяснением является реальная ошибка с его стороны. Если для того, чтоб въехать в Бинфилд-роуд, кэб сделал резкий поворот под углом 45 градусов, Холмс мог ошибиться, подумав, что они повернули на Ларкхолл-лейн, которая переходит в Прайори-роуд в том же самом месте. И пока они пересекали Клэпэм-роуд, Холмс, вероятно, предполагал, что они едут на юг по Ларкхолл-лейн, вот почему Бинфилд-роуд вообще не была упомянута. Затем, на Клэпэм-роуд, ему быстро пришлось повторить установленный им маршрут, ибо он увидел что-то знакомое. Из описания реки очевидно, что из кэба было видно далеко не все, Холмс, вероятно, сидел лицом к вознице, на заднем сидении слева, и в этом положении было бы трудно отличить Ларкхол-лейн от Бинфилд-роуд по правую сторону, но он имел возможность видеть что-то впереди и слева, когда кэб прогромыхал колесами по Клэпэм-роуд. «Стокуэлл-плейс», - сказал Холмс.
Мистер Престидж предпочитает идентифицировать ее со Стокуэлл-парк-роуд на том основании, что «там не было Стокуэлл-плейс». Это, конечно, так, но как указал Гэвин Бренд, когда-то Стокуэлл-плейс там была. И тут мы подходим к самой поразительной аномалии этой любопытной главы. Мы не найдем Стокуэлл-плейс даже на картах восьмидесятых. Чтобы найти ее, нам надо вернуться во времени назад, по меньшей мере, в 70-е годы, и на исправленных картах того времени она будет зачеркнута, ибо уже тогда это название вышло из употребления.
Фактически, Стокуэлл-плейс вообще была не улицей, а лишь адресом, небольшим рядом домов ранней викторианской эпохи, которые все еще стоят на восточной стороне Клэпэм-роуд, к северу от перекрестка Стокуэлл-роуд и почти напротив Бинфилд-роуд. Это были остатки от тех времен, когда главные дороги, ведущие из Лондона, разрастались постепенно, с отдельными домами, группами и небольшими рядами строений, рассеянных по их сторонам, от георгианской эпохи и до средне-викторианского периода, когда большинство промежутков меж домами было уже заполнено. Им были даны индивидуальные названия и нумерация, согласно замыслу первого дельца, владевшего этой недвижимостью.

Вообще, эти ряды строений, носят название "террас" и выглядят примерно так



Сложившаяся неразбериха и путаница с нумерацией была ликвидирована в 60-е и 70-е годы политикой почтового ведомства и проведением перенумерации домов, находящихся по обеим сторонам этих длинных дорог. Отсюда и исчезновение Стокуэлл-плейс, как таковой, наряду с другими «плейс», «гарденс», «виллас», «террас», «роу» и «коттедж» в этой и других частях Лондона.

Однако, мистер Бренд был неправ, когда утверждал, что Стокуэлл-плейс «стала Стокуэлл-роуд в 1872 году». Стокуэлл-роуд поворачивает на юг. Директории почтового ведомства Келли показывают нам, что Стокуэлл-плейс перестала быть официальным адресом и стала просто частью Клэпэм-роуд в 1869 году – поистине интригующее открытие! И вот, тридцатипятилетний Холмс, с удивлением осознает, где он сейчас оказался, заметив знакомый ориентир , и шепчет название, вышедшее из употребления, еще когда ему было шестнадцать лет!
Отложив на минуту обсуждение этого пункта, давайте проследим за нашими путешественниками немного дальше. Вероятно, они добрались до Робсарт-стрит либо через Стокуэлл-роуд и Стокуэлл-лейн, или через Стокуэлл-роуд, Сент-Майклс-роуд и Стокуэлл-парк-роуд. Вслед за посещением дома Таддеуша Шолто последовала столь же долгая поездка в Верхний Норвуд, обнаружение убитого Бартоломью, отсылка Уотсона за Тоби, выслеживание убийц по следам, пропахшим креозотом. Идя по следу через Стритэм, Брикстон и Кэмберуэлл, «пока не выбрались из боковых улочек к востоку от крикетного стадиона «Овал», Холмс и Уотсон оказались в начале Кеннингтон-лейн, близ Воксхоллского моста.
Здесь след отклонился (видимо, чтоб сбить со следа воображаемую погоню)в сторону Бонд-стрит (ныне Бонд Вэй)и затем направо на Майлс-стрит. Тут, как говорит нам Уотсон, кто-то пересек след, по которому шел Тоби «там, где Майлс-стрит вливается в Найтс-плейс».
Теперь Найтс-плейс, как и Стокуэлл-плейс, рядом домов в Уэнсуэрт-роуд, слева, когда выходит из Майлс-стрит, полуразрушенные остатки которой еще можно видеть.
Двумя страницами далее Уотсон описывает возвращение из дровяного склада «через Бельмонт-плейс и по Принсис-стрит». Последняя выжила, как восточная половина Блэк-принс-роуд в Ламбете, но Бельмонт-плейс, увы, больше уже нет. Это был , однако, похожий ряд зданий напротив Найтс-плейс, на углу Найн-элмс-лэйн, давно реконструированной. Очевидно, это типичный уотсоновский пропуск между Бельмонт-плейс, которую, очевидно, миновал верный след, и Принсис-стрит, в который вошло повторное пересечение Кеннингтон-лэйн, а затем крюк, возможно, через Тиерс-стрит, пока они не достигли речной пристани «в конце Брод-стрит».
Где Уотсон взял эти названия? Хотя вышедшие из употребления названия Найтс-плейс и Бельмонт-плейс можно увидеть на исправленных картах 70-х годов, согласно указателю, они прекратили свое существование с 1871 года, когда Уэндсуэрт-роуд, как и Клэпэм-роуд, была заново перенумерована. Уотсон, который до этого говорил о «моем плохом знании Лондона», едва ли мог знать их. Но на следующей странице мы читаем, как оправдывая Тоби, Холмс упоминает Найтс-плейс. Значит, Уотсон , должно быть, в отношении деталей их местонахождения полагался на точные знания Холмса, факт, что заставило его увековечить эти забытые названия, вышедшие из употребления с того года, когда Холмс поступил в университет.
Читатель до сих пор не мог не заметить, куда все это ведет. Знания Холмса об этой части Лондона, весьма подробные, были устаревшими. Это касалось и того, что он не придал значения увеличению количества построек и изменению названий, так что в то время как Холмс, чувствуя себя, как дома, на территории Брикстона и Кэмберуэлла в георгианскую, раннюю викторианскую и среднюю викторианскую эпохи, оказавшись там в эпоху позднего викторианства , должен был признать свое поражение. Это были знания, проистекшие из близкого знакомства с этой частью Лондона много лет назад, определенно задолго до того, как он появился в своих лондонских комнатах в «Глории Скотт».
Наименования улиц и адресов, некогда упраздненные, могли употребляться еще пару лет более консервативными их обитателями, но почтовая служба неминуемо приговорила их к безвременной кончине. Конечно, ни один незнакомец, только что приехавший в Лондон, не стал бы запоминать их, раз они вышли из употребления. И чтоб они крепко засели в голове, нужно, по меньшей мере, знать их на протяжении нескольких предшествующих лет. Следовательно, познания Холмса должны были восходить, как минимум, в 60-е годы, когда он едва достиг подросткового возраста.
Но тут поражают не просто временнЫе отрезки. Сохранившиеся в памяти на протяжении многих лет названия отдельных кварталов и ряда зданий, наверняка должны указывать на каждодневное знакомство с ними. Не говоря уже о том факте, что Холмс (как глубокомысленно заметил мистер Бренд) считал недопустимым перегружать ум бесполезными знаниями, и никто не мог бы приписать подростку, как бы умен он ни был, столь подробное знание всего викторианского Лондона. Вывод кажется неизбежным. Холмс, должно быть, провел, по меньшей мере, несколько лет своего детства в Южном Лондоне, в одном из тех кварталов, которые позже были поглощены гигантскими районами Ламбета, Уэнтсуэрта и Кэмберуэлла.

Брикстон, Кеннингтон, Воксхолл, Стокуэлл – где-то там стояло здание, которое Холмс называл домом; одна из этих массивных вилл среднего класса, которых так много в этих некогда приятных пригородных районах 60-х годов. Если она все еще стоит, то теперь уже слегка поблекла, возможно, это просто еще один номер дома, из тех, что стоят вдоль унылого шоссе. Но Холмс знал этот дом еще до того, как у него появился номер.


Дома по Кеннингтон-Роуд.

Прежде чем завершить наше расследование, было бы полезно, в качестве отдельной цепочки размышлений, изучить всю информацию, которую мы можем найти, относительно личных связей Холмса с Лондоном. Хотя подобные указания весьма немногочисленны, весьма любопытно, что их небольшой перечень ограничен Южным берегом реки, тогда как остальная часть Лондона не может похвастаться подобной аналогией.

Баркер из «Москательщика на покое», «мой ненавистный соперник и конкурент с Суррейского побережья Темзы», как ,шутя, описывает его Холмс, и позже называет «моим приятелем и соперником» - определенно, житель Южного Лондона.
Хотя он, очевидно, несколько младше Холмса, Баркер – единственный частный сыщик, к которому последний, похоже, проявляет интерес, даже доходя до похвалы.
В плане официальной полиции это инспектор Стэнли Хопкинс, один из самых блестящих молодых сотрудников Ярда в 90-е годы. Он из Брикстона и также выделяется из общего числа тем, что Холмс относится к нему с явной благосклонностью и одобрением. Весьма существенно, что столь покровительственное отношение, редкое для того, кто был так требователен, распространялось на двух молодых людей, уроженцев этой части Лондона.

Здесь же любезный сержант полиции из «Исчезновения леди Фрэнсис Карфэкс», предположительно из отделения Брикстон-роуд, который восклицает: «Помилуйте, сэр, мы отлично вас знаем!» Несомненно, они должны уже быть знакомы к 1890-м годам. Но «наш друг», как называет его Уотсон, кажется необычно отзывчивым для сотрудника официальной полиции, вплоть до того, что, снявшись с дежурства, идет на Бейкер-стрит в полночь, чтобы помочь – сообщить Холмсу о последних событиях на Полтни-сквер.

Затем таинственная фигура Порлока из «Долины страха». Мы не можем быть абсолютно уверены, что Холмс совсем не знал его, хотя он дважды возражает против этого. Он не прочь был отпускать на волю нарушителей закона, если считал это справедливым, и мог вполне охотно сотрудничать с преступниками. Достаточно сказать, что на письмах Порлока стоял почтовый штемпель «Кэмберуэлл» и он получал оплату своих услуг в том же почтовом отделении. Какие только еще давние дружеские связи не могли бы мы обнаружить, будь у нас больше информации?


Однако, самый показательный пример мы увидим, когда вновь вернемся на место событий «Знака четырех» и к герою, которого я долго считал одним из самых интересных во всем Каноне – мистеру Шерману, натуралисту и чучельщику с Пинчин-лейн, в Нижнем Ламбете. Он привлекает к себе наше внимание тем, что за исключением брата Майкрофта, он единственный человек, который называет Холмса по имени, хоть и с добавлением почтительного обращения «Мистер»: «Друг мистера Шерлока – всегда желанный гость», - восклицает он, узнав, кто перед ним. И, несомненно, такое обращение говорит о чем-то большем, нежели просто многолетнем знакомстве. Оно звучит подозрительно похоже на обращение человека постарше к юноше или мальчику, с которым он связан долгими и близкими отношениями. Мы чувствуем, что это обращение«Мастер Шерлок» минувших дней, которое в свое время сменилось «мистером».
Из всех второстепенных персонажей в повествованиях Уотсона «старый Шерман» более всех других претендует на дружбу с Холмсом в его мальчишеские годы. «Нижняя часть Ламбета», «на самом берегу», лежит к югу от деревушки Старый Ламбет и дворца Ламбет, вблизи Воксхолла. Во времена Холмса и ранее это был любимый район чучельщиков и торговцев.


Вот это как раз район Ламбета у самой реки.

Немалое их число разместилось на территории между улицей Ламбет-Уок и Кеннингтон-лейн, как раз близко к местам юношеских воспоминаний Холмса. Занятный маленький магазинчик Шермана был как раз таким местом, который юный Холмс, вынужденный рассчитывать лишь на собственные средства и полный неуемного любопытства, мог часто посещать. Мы можем представить его сейчас, худощавого, энергичного юношу, помогающего старику в его работе, засыпающего его вопросами, к примеру, о действии яда «гадюки», и тыкающего в предшественника Тоби каким-нибудь старым ботинком. Вполне реалистичный образ юного Холмса.

Я чувствую вполне объяснимую трудность в том, чтобы точнее определить местонахождение лондонского дома Холмса, но , по всей вероятности, он находился в районах, известных, как Кеннингтон и Стокуэлл, в которых, похоже , в юношестве было сконцентрировано все его общение. В 80-х на нижней Кеннингтон-лейн, очень близко к берегу и неподалеку от Найтс-плейс жил торговец животными, который вполне мог быть настоящим мистером Шерманом. Как это ни странно, в нескольких улицах от него был еще один магазин, торгующий птицами и животными, который принадлежал никому иной, как миссис Ханне Холмс! Может ли так быть, что юный Шерлок были каким-то образом связан с торговцами подобным товаром? Может? Но давайте оставим это, как есть. «Когда два пути, по которым развивалась мысль, скрещиваются, Уотсон, точка пересечения дает максимальное приближение к истине». Эта точка достигнута, и истина, которую она показывает нам, проста. Где бы он ни родился и куда бы ни ездил, мистер Шерлок Холмс стал лондонцем в очень юном возрасте.
Но если это доставит какое-то утешение нашим друзьям в Рейгете, давайте добавим, что районы, которые знал Холмс и которые знавали Холмса, не были присоединены к округу Лондона до 1888 года. Поэтому Суррей в известном смысле может предъявить на него свои права!