[morsten]

И то, что, по сути, неразрывно связано со "Сценой", то, что послужило основой для этой книги - соответствующая глава из книги Баринг Гоулда "Шерлок Холмс с Бейкер-стрит". Тут сразу можно сколь многое в "Сцене" является не вымыслом автора, а вымыслом... Баринг Гоулда. Я специально раньше это не выкладывала, ибо это был бы отчасти спойлер.)



V. НА СЦЕНЕ И ЗА ЕЕ ПРЕДЕЛАМИ В АНГЛИИ И АМЕРИКЕ: 1879-81

В вашем лице, Холмс, правосудие выиграло ровно столько же, сколько потеряла сцена.
Старый барон ДОУСОН в ночь перед тем, как его повесили.



Мы с вами сочли бы Лондон конца 1870-х годов до смешного дешевым местом для жизни. Холмс считал иначе, получая содержание, которое его отец считал “приемлемым”.
Состояние его финансов стало настолько тревожным, что вскоре он понял (как и Уотсон два года спустя), что должен либо уехать из столицы, либо полностью изменить свой образ жизни.
В тот самый день, когда он пришел к такому выводу, он прогуливался по площади Пиккадилли, и кто-то похлопал его по плечу; обернувшись, он узнал человека, с которым был в одном колледже во время его учебы в Кембридже.

- Лорд Питер! - воскликнул Холмс.
- Пожалуйста, без титулов, - сказал странный, апатичный молодой человек, остановивший его. - Сейчас я предпочитаю, чтобы меня знали под моим профессиональным псевдонимом — Лэнгдейл Пайк( 1.)
-Ваш профессиональный псевдоним?- спросил Холмс, выразительно приподняв бровь.
Лэнгдейл Пайк поклонился. –Лэнгдейл Пайк, актер, - объяснил он.
Холмс расхохотался. Как и Реджинальд Месгрейв, лорд Питер — “Лэнгдейл Пайк” - был отпрыском одной из старейших семей в королевстве.
- Вообще-то, - сказал Лэнгдейл Пайк, - мой отец лишил меня за это наследства.
- Ну, - ответил Холмс, - не то чтобы это так уж много значило, но я и сам близок к этому.
- Превосходно! - сказал Лэнгдейл Пайк. - Приходите пообедать со мной в мой клуб и все мне расскажите.
Холмс с готовностью принял приглашение. Высокая репутация шеф-повара клуба Лэнгдейла Пайка на Сент-Джеймс-стрит(2)была известна даже за пределами Англии.
- У меня возникла блестящая идея, - сказал Лэнгдейл Пайк, когда несколько часов спустя они сидели за бутылкой портвейна. – У вас недурная внешность, Холмс, — по крайней мере, вы достаточно высокий, — и у вас голос, который должен быть хорошо слышен в зрительном зале. В "Гамлете" есть небольшая роль, на которую у нас нет актера — мы, знаете ли, в основном играем Шекспира. Почему бы вам не сходить со мной в театр и не поиграть за него? Старина Сазаноф неплохой управляющий, какими обычно бывают актеры-управляющие. Кстати, - добавил он, - вы вообще умеете играть?
- Я, право и, не знаю, - сказал Холмс. - Я еще не пробовал.

Холмс взял себе сценический псевдоним ”Уильям Эскотт", производный от его христианского имени Уильям Ш.(S) (т.е. Шерлок) Скотт.
И критики в целом сходятся во мнении, что, как актер, “Уильям Эскотт” добился потрясающего успеха. Отчасти это объяснялось впечатляющей фигурой Холмса и его лицом: высоким лбом, подчеркнутым резко очерченными и чрезвычайно гибкими бровями, приметным носом, придающем ему решительный вид, узкими, чувственными губами, волевым, тонким подбородком, проницательными серыми глазами — и, в довершение всего, густыми, слегка волнистыми темно-каштановыми волосами, которые Холмс, будучи актером, носил довольно длинными.
Но кроме того, Холмс стал ревностным поклонником театра. Он поглощал книги по истории сцены и руководства по актерской технике с такой же жадностью, как ранее поглощал "Анналы преступлений". Он часами экспериментировал с гримом и костюмами. Он даже проявлял глубокий интеллектуальный интерес к вопросам театрального освещения и конструирования декораций. Для неутомимого Холмса ни одна задача не была слишком трудной, ни одно упражнение - слишком изнурительным, ни какие затраты времени и сил не казались слишком большими.
И все же нельзя было сказать, что Холмс когда—либо пользовался большой популярностью у своих коллег-актеров - даже у Лэнгдейла Пайка. Было бы легко объяснить это их завистью к его стремительному росту в профессии, в которой многие из них проработали много лет, но не все так просто.
По словам Майкла Сазанофа, когда он намеревался написать историю своей долгой жизни в театре(3), «Шерлок Холмс был настолько поглощен своими собственными достижениями, что не мог или не желал ценить достижения других. По крайней мере, в то время ему никогда не доставляло большого удовольствия наблюдать за игрой других/»(4)
Первой важной ролью Холмса была роль Кассия в "Юлии Цезаре". Эта постановка была так хорошо принята в Лондоне, что “старина" Сазаноф — на самом деле ему в то время было всего сорок восемь - обратил свой взор на запад, в страну возможностей, Америку.
Многие европейские актеры и актрисы в конце 1870-х годов получали и продолжают получать теплый прием в Нью-Йорке, Бостоне и других крупных городах США. Аделаида Ристори, итальянская актриса, добилась большого успеха в "Медее" еще в 1866 году. Английская актриса Лилиан Аделаида Нильсон совершила не менее четырех успешных турне по Америке — в 1872, 1875, 1877 и 1879 годах. Томмазо Сальвини, который пользовался преимуществом раннего обучения в труппе Ристори, впервые приехал в США в 1873 году и дал одно из величайших представлений всех времен в роли Отелло, нисколько не пострадав от того, что ему пришлось играть роль на итальянском, в то время как все его коллеги-актеры отвечали ему по-английски. В 1878 году Моджеска триумфально выступила в "Камилле" в театре на Пятой авеню в Нью-Йорке. Когда Сара Бернар впервые появилась в Америке в 1880 году, в день премьеры театр Бута был заполнен зрителями за несколько часов до начала представления.(5)
Итак, Холмс вместе с остальной труппой отплыл в Соединенные Штаты 23 ноября 1879 года на лайнере "Уайт Стар" "Королева-императрица" и десять дней спустя оказался в Нью-Йорке.
Сазаноф выбрал "Двенадцатую ночь" в качестве своей первой американской постановки, и было сказано, что играя Мальволио, Холмс показал наиболее адекватное изображение этого персонажа, которое Америка видела до этого времени.(6)
Гастроли в Нью-Йорке были долгими, и труппа дала сто двадцать восемь представлений во многих главных городах Америки.
В американском театре тогда, как и сейчас, неизменно было два еженедельных дневных представления, одно в субботу, другое в среду. Но в остальные пять дней недели Холмс, которому никогда не требовалось спать больше нескольких часов в сутки, даже в периоды продолжительной активности, был в основном совершенно свободен, и не следует думать, что его энтузиазм по отношению к сцене каким-либо образом уменьшил его пристальный интерес к преступлениям.
В Нью-Йорке Холмс познакомился с Уилсоном Харгривом, которому позже предстояло занять важное положение в полицейском управлении этого города (7).Харгрив, тогда, как и Холмс, частный агент, в то время был поглощен делом Вандербильта и медвежатника.(8) Именно Холмс указал ему на то, что стекло в двери зимнего сада, должно быть, было разбито изнутри, а не снаружи, факт, который в конечном итоге привел к разоблачению лакея Вандербильта как “медвежатника", взломавшего сейф.
В Филадельфии дробовик, купленный в качестве реквизита для спектакля, который тогда ставила труппа, дал Холмсу возможность увидеть клеймо Пенсильванской стрелковой оружейной компании, и эта информация оказалась важной для него во время любопытного расследования, которое Уотсон позже описал в хронике под названием "Долина страха".
В Балтиморе Холмс пристрастился к устрицам,(9) и одним жарким летним днем, будучи приглашен местной полицией, раскрыл тайну убийства в предположительно “запертой комнате”, отметив глубину, на которую петрушка погрузилась в сливочное масло (10).
В Чикаго актер-детектив впервые познакомился с организованным гангстеризмом. (11)
Труппа даже пересекла великие Западные равнины - захватывающее путешествие, во время которого поезд однажды был остановлен из-за большой миграции бизонов через пути. Это было зрелище, которое Холмс никогда не забывал. “Стадо буйволов, и то не оставило бы после себя такое месиво", - жаловался он Уотсону во время расследования убийства Еноха Т. Дреббера из Кливленда.(12)
Фактически, единственными районами Соединенных Штатов, куда Холмс не заезжал в 1879 и 1880 годах, были Юг и Юго-Запад. Несмотря на Американскую энциклопедию, которая позже стояла на полке в гостиной на Бейкер-стрит, Холмс не знал, где находится штат Одинокой звезды (13).
Куда бы ни приезжала труппа, всюду ее ждали залы, битком набитые восторженными зрителями, и не подлежит сомнению, что впоследствии Холмс испытывал особую привязанность к Соединенным Штатам и интерес к ним.
В последующие годы он восхвалял американский сленг, цитировал Торо, демонстрировал свое знание цен на коктейли и (среди многих других примеров, которые можно было бы упомянуть) произнес свою знаменитую фразу: “Мне всегда приятно встретить американца... ибо я из тех, кто верит, что недомыслие монарха и ошибки министра в давно минувшие годы не помешают нашим детям однажды стать гражданами некой огромной страны под флагом, объединившим Юнион Джек со Звездами и Полосами"(14).
Холмс вернулся в Англию летом 1880 года.
В Америке он жил скромно; теперь пришло время вложить свои сбережения в занятия, которые сделали бы его еще более опытным в профессии, которую он по-прежнему любил больше всего. Он вновь вернулся в Читальный зал Британского музея и в лаборатории Бартса. Предстояло изучать юриспруденцию, анатомию, ботанику, геологию, а еще больше химию.
Но теперь и имя детектива Шерлока Холмса тоже стало известно. День за днем один клиент за другим поднимались по ступенькам в его комнаты на Монтегю-стрит. Не все дела, с которыми они к нему приходили, были успешными, как он признался позже, (15) но среди них было несколько довольно занятных загадок.
Тем временем на другом конце света, 27 июля 1880 года произошло событие, о котором Шерлоку Холмсу ничего не было известно и без которого мы сегодня остались бы в неведении о карьере величайшего в мире детектива.
Джон Х. Уотсон, армейский хирург, прикомандированный к Беркширскому полку (66-й пехотный полк), участвовавший в роковой битве при Майванде, был ранен в плечо ружейной пулей. Он наверняка попал бы в руки кровожадных гази, если бы не преданность и мужество, проявленные его ординарцем Мюрреем, который перекинул его через вьючную лошадь и сумел благополучно доставить на британские позиции.

***********

1.На самом деле Лэнгдейлские пики - это два холма в Уэстморленде, возвышающиеся над Грасмиром Вордсворта. Очевидно, что лорд Питер был уроженцем севера, и, вероятно, именно по этой причине Холмс подружился с ним в Кембридже.

2.Хотя большинство театральных деятелей, конечно, принадлежат к клубу “Гаррик” — расположенном совсем не на Сент—Джеймс-стрит, - "ЛэнгдейлПайк" в своем истинном обличье был бы членом "Будлз", "Уайтс" или "Брукс".

3. Семьдесят лет шоумена; Лондон: Стоддер и Хоутон, 1923.

4.Интересно отметить, что Эллен Терри в своей автобиографии сказала почти то же самое о своем великом коллеге по сцене сэре Генри Ирвинге.
5.9 ноября. Это была пьеса«Адриена Лекуврер».

6. Другими ролями, в которых особенно отличилсяХолмс, были Мефистофель в "Фаусте", Шейлок в "Венецианском купце", Меркуцио в "Ромео и Джульетте" (где его мастерское владениешпагой было огромным преимуществом) и, что наиболее запомнилось, Макбет. Но "Двенадцатая ночь" всегда была любимой пьесой Холмса. Из записей Уотсона ясно, что Холмс часто цитировал Шекспира, однако "Двенадцатая ночь" - единственная пьеса, которую Холмс, по-видимому, цитировал дважды. Отчасти это было связано с его успехом в роли Мальволио, но также в немалой степени с тем фактом, что его собственный день рождения приходился на 6 января — Двенадцатую ночь.

7. «Пляшущие человечки».

8. «Вампир из Сассекса».

9 «Знак четырех».

10. Позже Холмс рассказал историю этого дела Уотсону, назвав его “ужасным делом семьи Абернетти” (не путать с убийством в Абергавенни — это совершенно другое дело). Холмсу вспомнилось балтиморское дело во время дела "Шести наполеонов".

11 ”Зная чикагских бандитов...“ — "Пляшущие человечки".

12 Этюд в багровых тонах.

13 “Пять апельсиновых зернышек”.

14. «Знатный холостяк».

15. «Обряд дома Месгрейвов».