Злостная клевета на инспектора Лестрейда. Глава 15

[morsten]

Глава 15

Старые друзья, новые враги


На скачках, в Эскоте

Следующий день я провел в праздности, которая, правда, была некоторыми урывками.
Если это правда, что дьявол создает работу для праздных рук, то мои просто сгорали от нетерпения. Мне было о чем подумать, и было много такого, чего надо сделать. Однако, в то время, как большая часть служащих конюшни поехала в Эскот, благодаря событиям предыдущего дня меня оставили на месте, в Суффолке, без единого гроша, в виде наказания за беззаботность, за то, что позволил кому-то стрелять в себя.
Когда мы вернулись с побережья, бросив на нас всего один взгляд, Мильтон в ярости набросился на меня, предполагая, что я ослушался его, и леди упала с лошади. Принимая во внимание наш вид, это было вполне естественное заключение. Екатерина Великая была покрыта грязью и морской пеной, мы с леди Эстер промокли насквозь и порядком вывалялись в песке, а Лукас, бледная, как призрак, хлопотала вокруг своей хозяйки с беспокойством испуганной наседки.
Но если бы не дамы, Мильтон надрал бы мне уши. В их присутствии он любезно выслушал меня. Рассказывая всю историю, я внимательно наблюдал за ним, ожидая, что его лицо выдаст его, показав какую роль он мог играть в покушении на нас. Потрясение, написанное у него на лице, убедило меня, что он не имел ни малейшего понятия о том, что кто-то покушался на мою жизнь.
Напротив, он считал, что злоумышленник целился в Екатерину Великую. Я оставил его пребывать в дальнейшем неведении на сей счет. Выводить его из этого заблуждения до поры до времени было не в моих интересах.

Определенно он более всего тревожился за лошадь. Не обращая внимания на нашу промокшую одежду и продрогшую леди, что стояла возле меня, он взял у меня поводья и стал ходить с кобылой взад и вперед, пытаясь определить, насколько она пострадала. И только, когда он был полностью удовлетворен, Мильтон обратил свое внимание на нас и крикнул, чтобы обеих дам отвели в его контору, приготовили им чай и дали одеяла и послал с поручением мальчишку, чтоб тот заказал в городе экипаж, который доставит их домой в целости и сохранности.
Когда я заметил, что надо бы организовать розыск вооруженного человека, он обернулся ко мне так яростно, что я подумал, что он ударит меня. Вместо этого он назвал меня дураком или кем-то в этом роде, и заявил, что этот человек, кем бы он ни был, теперь уже далеко. Если я не увидел его, то какой шанс, что они смогут найти его теперь, говорил он. Кроме того, сказал он, если этот человек был вооружен, неужели я хочу отправиться в погоню за ним и лишиться головы?
Я пытался сказать, что, тут далеко ходить совсем не придется, но прикусил губу и слушал его брань молча. Возможный убийца, Вигор, появился возле двери сарая и, забавляясь, наблюдал за происходящим. Когда Мильтон, наконец, смягчился и велел мне привести себя в порядок, я подошел к ухмыляющемуся жокею.
- А где вы были, когда раздались эти выстрелы? – спросил я его.
Он скручивал самодельную сигарету. Не отрывая от меня взгляда, он послюнявил ее кончик, потом помял пальцами и опустил в карман.
- Я не отвечу тебе, конюшенный подонок,- прокаркал он.
Я схватил его за лацканы и швырнул назад в сарай. Он вскрикнул от боли, когда ударился поясницей о седло.
- Я спросил, где вы были?
- Он был в постели, где провел все утро, как обычной страдая от головной боли, - раздался у двери чей-то голос. Я повернулся и обнаружил стоящего там Бэйли. – Что здесь происходит?
Вигор воспользовался этой возможностью, чтобы ретироваться.
- Он сумасшедший! - заныл он, укрывшись за спиной главного конюха. – Он думает, что я стрелял в него на берегу.
- А ты стрелял? – рассудительно спросил Бэйли.
Вигор был возмущен дерзостью этого вопроса. Бормоча проклятия в адрес Бэйли и с ненавистью глядя на меня, он в гневе покинул двор и ушел к себе в комнату.
Оставшись один, Бэйли прислонился к косяку двери, не давая мне уйти.
- Почему ты думаешь, что это был Вигор?
- У него есть причина обижаться на меня после скачек в Линкольне.
Бэйли засмеялся.
- Обижаться на тебя – да. Убить тебя – это вряд ли. Вигор может странно себя вести, но чтоб убить человека, у него кишка тонка. Как бы там ни было, Холмс, ты идешь по ложному следу. Их целью была лошадь. Конкуренты, должно быть, начинают волноваться.
- Сегодня ночью я буду спать перед ее стойлом на тот случай, если они предпримут еще одну попытку.
- Нет, мистер Мильтон считает, что она будет в большей безопасности с нами в Эскоте. Когда мы сегодня двинемся в путь, она поедет с нами. И лучше бы тебе собрать ее упряжь и подготовить ее к поездке. Уилльямс присмотрит за ней.
Вот так и случилось, что меня оставили околачиваться в почти пустом дворе с остатком лошадей и их конюхами для компании. Леди Эстер ничуть не пострадала от пережитого, и прежде, чем уехать, она сказала, что мы увидимся в пятницу. Когда она сказала это, я поймал на себе взгляд Лукас, и на этот раз он был не таким суровым, как обычно, как если бы мне удалось доказать на практике, что я кое-чего стою. Если таковы были ее стандарты, будущим претендентам на руку леди Эстер пришлось бы пройти через огонь и воду, чтобы хоть когда-нибудь заслужить одобрение Лукас.
Поскольку на моем попечении была всего одна лошадь, свободного времени у меня было предостаточно. Я вернулся на побережье, уверенный, что не встречу сумасшедших жокеев с оружием, поскольку Вигор уехал с Мильтоном. Прилив дочиста омыл береговую линию, и мне потребовалось некоторое время, чтобы найти то, что я искал.
Исходя из того, как летели пули, это было совсем не то, чего я ожидал. Та, что я нашел, была с мягким наконечником, из тех, что используются в револьверах. Однако расстояние говорило о том, что стреляли, должно быть, не из пистолета ,а из винтовки.
Учитывая невозможность использования револьвера, я должен был рассмотреть альтернативную, хотя и маловероятную, возможность того, что оружием была винтовка, приспособленная для стрельбы револьверными пулями. Если так, то это, должно быть, было особое оружие, подобного которому я никогда раньше не видел. Если бы такое оружие действительно существовало, было бы полезно изучить его - если только до этого я не окажусь у него на прицеле.
Не имея ничего , чем можно было бы занять себя, я стал думать о другой своей проблеме. До сих пор мне удавалось снизить дозу настойки лауданума до пятидесяти капель. Моя способность делать это и дальше зависела от того, смогу ли я отвлечься от настойчивых, мучительных позывов принять его, поэтому я подмел двор, почистил седла , прогулялся вдоль побережья, и вернулся только тогда, когда был измотан душой и телом. И когда в четверг на рассвете мы, наконец, отправились в Эскот, снова быть при деле было подлинным благословением.
Как и прежде, я отвечал за Грейфрайера. Он был заявлен в качестве напарника Артемиды в скачках с препятствиями для четырехлеток, которые состоятся в пятницу, и, несмотря на его недавние бега в Линкольне, казался свежим и готовым к новому испытанию. От него многого не ожидали, хотя после его последней победы ставки на него значительно сравнялись с другими лошадьми. На нем ехал Дэнни, и я не считал, что у него есть большие шансы придержать коня теперь, когда он почувствовал вкус победы.
Мы добрались до Эскота как раз к полуденным скачкам. В четверг был «День леди» (как я поняла, в этот день дамы своими яркими нарядами должны были вдохновлять жокеев, такой обычай есть и сейчас), и у придворных модисток было много работы, ибо Королевская трибуна представляла собой море атласа, шелка и шляпок с яркой отделкой. В этот день также проводились главные скачки - Золотой кубок, и, как обычно, они собрали толпу, которая заполнила ипподром до отказа.
У букмекеров был напряженный день, и я поставил полкроны на победу фаворита, Равноправного. Прижатый к ограждению ревущей, подбадривающей толпой, я отчетливо видел, как молодой жеребец опередил всех прочих участников состязания и оторвался от своего ближайшего соперника, Островитянина, чтобы скача галопом, оказаться на два корпуса впереди всех .
Я часто думал, что взгляд в прошлое это бесполезная трата времени. Однако, оглядываясь назад сейчас, спустя много лет, странно размышлять о том, как в тот триумфальный день изменилась судьба как человека, так и лошади.
Никто не мог предвидеть, что чистокровный гнедой жеребец, которого привели в вольер Победителя, повторит свою победу в следующем году. Точно так же, если б я рассказал кому-нибудь из чванливых джентльменов о делах, которые ожидали меня в будущем, думаю, они бы рассмеялись мне в лицо. К тому времени, когда годы спустя наши пути пересеклись с одаренным потомком Равноправного, мы оба достигли больших высот. Но в тот день такая перспектива, особенно для меня, казалась не более чем несбыточной мечтой.
После забега я вернулся в относительную уединенность конюшни и оставался там до конца дня. Мне показалось, что я мельком увидел Шедвэлла, и хотя я ожидал, что компания лорда Роузлинна, к которой он принадлежал, появится здесь лишь на следующий день, там могли быть и другие, которые могли узнать меня в лицо.
После того, как были размещены несколько лошадей нашей конюшни, настроение Мильтона значительно улучшилось. Он все еще хмуро смотрел на своих работников среди прочих конюхов, но руки не распускал, и его приказы не сопровождались внезапным подзатыльником. Прежде чем лечь спать, я заглянул к Екатерине Великой. Поскольку на протяжении всех скачек уход за ней был поручен Уильямсу, я не мог переступить черту, делая то, что входило в мои обязанности на нашей конюшне. Мне пришлось довольствоваться тем, что я погладил мягкий нос и предложил кобыле кусочек моего яблока, которое она жадно выхватила у меня из рук.
Она казалась вполне здоровой, почти сонной, как будто атмосфера ипподрома была ей совершенно безразлична. Инцидент на берегу, похоже, прошел для нее почти бесследно, и я был уверен, что он вряд ли повлияет на ее выступление. Я не ожидал, что она победит, но я буду внимательно следить за тем, попытаются ли другие добиться ее победы.
Мой план сработал не совсем так, как я надеялся. Я поздно встал, ибо уже рассвело, и к тому времени, когда я проснулся, остальные парни уже давно ушли. Палмер, который при обычных обстоятельствах разбудил бы меня, провел ночь у дверей стойла Артемиды. Он сказал мне, что это был его долг, хотя я подозревал, что в преддверии скачек у него сдали нервы. Я пропустил завтрак, к большому удовольствию других парней, которые с большим удовольствием преподнесли мне миску конского овса и ведро воды.
К тому времени, как мы закончили выполнять дневные обязанности, ипподром начал оживать. Приехавшие на скачки зрители в своих лучших воскресных костюмах сотнями выходили из поездов. Аристократы были менее примитивны, прибывая в каретах и экипажах, с тростями, чтобы держать публику на расстоянии, и с деньгами наготове. Среди них я увидел лорда Роузлинна и леди Эстер, выходящих из экипажа, и держался на расстоянии. Майкрофт мог приехать отдельно, и, поскольку его приезд был неминуем, я отошел в сторону от греха подальше.
Екатерина Великая поначалу казалась такой же инертной, как и всегда. Ее далеко не блестящий пробег на утреннем галопе ни в кого не вселил бы уверенности в ее шансах на победу в предстоящем забеге, потому что она плелась домой позади остальных и перешла на шаг, как только ее жокей натянул поводья. Я не был полностью обманут этим зрелищем; на глазах у зазывал и публики не в интересах Мильтона было позволить лошади проявить свой потенциал. Итак, Екатерина Великая начала день со ставкой 100-1.
Для участницы соревнований, у которой были не слишком многообещающие шансы на победу, интерес, проявленный к ней с течением времени, был неожиданным для всех, кроме меня. Ко времени третьего заезда ее шансы упали до 33-1.
Кто-то, видимо, каким-то образом передал эту информацию лошади, потому что, когда я снова пошел проведать ее, ее поведение сильно изменилось. Теперь, резвая после тщательной чистки, она била копытом в дверь конюшни и громко ржала, увидев, что уводят других лошадей. У меня не было возможности выяснить, было ли это вызвано волнением от скачек или искусственным воздействием, потому что я увидел приближающуюся леди Эстер, совсем одну, с покрасневшими от слез глазами. Увидев меня, она снова заплакала.
- Он продал ее, - рыдала она, прижимаясь к лошадиной морде . - Мой отец продал ее кузену Джорджу за 500 гиней. Как он мог? Кэти моя. Он говорил, что никогда ее не продаст.
Такая сумма для небогатого графа была бы заманчивой. Учитывая ее скаковую историю, эта цена в десять раз превышала стоимость лошади. Однако, если бы она выиграла «Альберт Стэйкс», ее владелец смог бы претендовать на приз в 1000 соверенов. Это бы неплохо окупило такое денежное вложение – конечно, если знать, что лошадь обязательно выиграет. Я не предполагал, что Шедвэлл замешан в этом заговоре. Его покупка лошади доказала обратное. Точно так же это доказывало, что лорду Роузлинну ничего не было об этом известно, иначе он никогда бы не продал лошадь перед забегом.
Леди Эстер тем временем была безутешна.
- Он убьет ее, - сказала она. - Джордж совершенно не заботится о лошадях. Он заставит Мильтона гонять ее снова и снова, пока у нее не выдержит сердце. Она хрупкое создание, мистер Холмс, вы должны это видеть. Что я могу сделать?
Я должен был сказать ей, что ничего поделать было нельзя.
Я также понял, что предсказание леди Эстер, вероятно, было точным, хотя это несчастье, вероятно, случилось бы не в хозяйстве Шедвэлла. Он предпочитал легкие удовольствия и немедленное удовлетворение своих желаний. Если я правильно понял его натуру, он продал бы лошадь после скачек и прикарманил бы как разницу в цене, так и выигрыш. Когда Екатерине Великой в будущем не удастся победить, ее будут продавать снова и снова, пока от нее не останется только туша. Ее единственная победа могла бы что-то значить при использовании ее в качестве племенной кобылы, но я не слишком высоко оценивал ее шансы.
Подобно тому, как сказала леди Эстер о своей сестре, у заводчиков было слишком много других кандидатур, чтобы выбирать из них, вместо того чтобы заинтересоваться кобылой единожды выигравшей забег, которая, возможно, была обязана своей победой скорее случаю, нежели мастерству.
Ибо скаковые лошади, как и детективы-консультанты, хороши лишь настолько, насколько велик их последний успех.
Я не сказал об этом леди Эстер. Она была сильно взволнована и своими слезами привлекла внимание других работников конюшни. Я предложил ей свой носовой платок и сменил тему разговора.
- Где сегодня Лукас ?
Ее настроение резко изменилось, и ее ответы стали уклончивыми.
- Дома, с моей сестрой. Бланш нездоровится.
- У нее нет собственной горничной?
- В общем-то, есть. Однако сегодня рано утром ее горничная вынуждена была уехать. Она получила телеграмму от своей матери, в которой сообщалось, что ее отец при смерти.
- Ваш отец знает, что вы здесь без присмотра?
Она вытерла слезы, промокнув лицо платком.
- Ему все равно. Как и вашему брату.
- Майкрофт здесь? - спросил я.
- И в самом мрачном настроении. Он хмурый, жалкий человек. Так ему и надо, что... - Она резко оборвала недосказанную фразу. Ее глаза выдавали постыдную тайну. - Мистер Холмс, я должна вам кое в чем признаться. Боюсь, я была не совсем честна с вами.
- В отношении мистера Арнольда Каммингса?
Ее рот приоткрылся от удивления.
-Как вы узнали?
- Я не мог поверить, что мужчина может так легко разлюбить такое восхитительное создание, как ваша сестра. Леди Эстер, если вы позволите мне высказать свое мнение, то его ответ подтвердил то, что в это дело вмешался ваш отец . Более того, он сказал вам, что его привязанность к леди Бланш осталась неизменной. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но завтра свадьбы не будет.
Она долго не отрывала т меня взгляда, а затем улыбнулась.
- Вы хороший сыщик.
- Стремлюсь им быть.
- Что ж, тогда я не могу отрицать того, что вы уже знаете. Все было так, как вы и сказали. Мой отец убедил мистера Каммингса, что моя сестра не была искренна в своих чувствах к нему. Он сказал ему, что она пошла на этот брак, потому что считала это своим долгом, но что он, как ее родитель, не мог с чистой совестью стоять в стороне и смотреть, как его дочь страдает в браке без любви. Теперь я понимаю, почему мистер Каммингс уехал. Он настоящий джентльмен.
- И все же он не объяснил причину этого вашей сестре.
- Ах, нет, он это сделал. Он сказал, что написал Бланш письмо с объяснением своих причин. Оно так и не дошло до нее, потому что он передал его на хранение нашему отцу. Когда я рассказала мистеру Каммингсу об обмане и о том, что чувства моей сестры не изменились, и об ужасной дилемме, с которой она теперь столкнулась, он был за то, чтобы сесть на первый же пароход, идущий в Англию, и предстать перед моим отцом. Я, однако, предложила другое решение.
Она была довольна собой, насколько это было возможно. Казалось, она не думала о скандале, который разразится, когда об этом станет известно, или об ущербе, нанесенном ее собственным шансам на замужество.
- Пока мы с вами разговариваем, моя сестра находится на пути в Саутгемптон. Лукас с ней. Мы не могли доверять ее собственной горничной и поэтому послали ей ложные известия о ее отце, чтобы убедиться, что она не станет путаться под ногами. Они отправятся на пароходе в Нью-Йорк, где их будет ждать мистер Каммингс. Там они поженятся. Как только это будет возможно, я присоединюсь к ним.
- Вы покинете дом своего отца?
- Не задумываясь, - ответила она без колебаний. - Он не питает ко мне никакого уважения. Продав Кэти кузену Джорджу, он теперь намерен продать ему и меня. Отец говорит, что он был бы хорошей партией, и это остановило бы раздел наших земель. Я скорее умру, чем выйду замуж за Джорджа. Если только в ближайшем будущем другой поклонник не захочет сделать мне предложение руки и сердца, - сказала она, с надеждой улыбаясь мне, - я уеду в Америку.
- Тогда они приобретут то, чего лишимся мы, - тактично сказал я. - Могу я спросить, почему вы рассказали мне об этом сейчас? Я мог бы пойти к вашему отцу и сообщить ему об отъезде вашей сестры.
- Нет, мистер Холмс, я верю, что вы этого не сделаете. Несмотря на нашу сделку, Лукас сказала, что раньше она вам не доверяла. Она сказала, что мужчинам нельзя доверять, надеясь на то, что они предадут свою семью. Вот почему я солгала вам насчет мистера Каммингса.
- Она рассудила мудро, хотя в моем случае это обвинение необоснованно.
- Ее мнение изменилось после ваших действий на берегу. Она сказала, что вы порядочный человек. Вот почему я доверяю вам сейчас. Кроме того, - игриво добавила она, - я сохранила ваш секрет, и вы должны сохранить мой, иначе я скажу вашему брату, где вас найти.
- Это звучит как шантаж, миледи.
Она кокетливо хихикнула.
- Да, я думаю, что это так есть. Это довольно забавно, не правда ли? Итак, мистер Холмс, вы выдадите нас?
- Нет. В любом случае, вернувшись домой, ваш отец обнаружит, что гнездышко пусто. Возможно, было бы разумно остаться сегодня вечером с друзьями.
Она кивнула.
- Он разозлится, но к тому времени будет слишком поздно. Что касается вашего брата, то его будет ждать письмо от моей сестры с объяснением причин. Она не настолько бессердечна, чтобы исчезнуть без объяснений. Это было бы непростительно.
- Уделять такое внимание Майкрофту – пустая трата времени, - сказал я ей. - Он будет вне себя от радости, что избавился от уз супружества.
- Тогда почему он согласился на это? - спросила ошеломленная леди Эстер.
Это был вопрос, который в первую очередь возник у меня в уме, когда он сообщил мне об этом. Его объяснение о том, что премьер-министр предпочитает иметь дело с женатыми мужчинами, было неубедительным. Я был уверен, что в этой истории было нечто большее, чем то, что был готов рассказать мне Майкрофт .
Я спрашивал себя, изменит ли это что-то между нами. Или Майкрофт заподозрит, что я сыграл какую-то роль в этом обмане. Если это так, то сейчас было важнее, чем когда-либо, избегать его. Я учился остерегаться своего старшего брата.
- Хотел бы я и сам знать это, - ответил я леди Эстер. И я говорил чистую правду.