Злостная клевета на инспектора Лестрейда. Эпилог.

[morsten]

Эпилог

Пять дней спустя я вернулся в свои комнаты на Монтегю-стрит с чемоданом, набитым всем, что могло мне понадобиться для продолжительной поездки на Континент, и аккуратно упакованным остальным имуществом.
Несмотря на все случившееся, я вернулся, поскольку в настоящее время мне больше некуда было идти. Я был полон решимости исправить эту ситуацию, когда мое изгнание подойдет к концу. Несмотря на все заверения миссис Булстрод, я никогда не мог забыть, что Майкрофт заплатил за эти комнаты, и что их хозяйка была всецело к его услугам.
Жить по своим собственным правилам - значит идти в этом мире своей дорогой. Если это означало переехать в более захолустную часть Лондона, если это означало, что придется разыскать человека, с которым можно было бы разделить расходы по оплате жилья, то так тому и быть. Другие приносили и большие жертвы в стремлении посвятить себя своему искусству. Попытка вернуть себе независимость стоила такого унижения; возможно, это могло бы даже оказаться интересным экспериментом.
Когда мне оставалось только разложить кое-что по упаковочным ящикам, миссис Булстрод постучала в мою дверь и сообщила, что какая-то молодая леди стоит у входа и просит у меня аудиенции. Я поспешил вниз и обнаружил у дверей старомодный экипаж, у открытой двери которого стояла на страже Сара Лукас. Увидев меня, она сделала знак сидевшей внутри пассажирке, и оттуда вышла леди Эстер.
- Мистер Холмс, - сказала она с уверенной улыбкой. - Мы не знали, застанем ли вас здесь. Ходили слухи, что вы были ранены. Надеюсь, не из-за меня.
- Пустяки, - ответил я. - Я вижу, вы уезжаете.

На ее лице промелькнуло удивление.
- Я полагаю, вы сделали вывод об этом по дорожным сундукам.
Она украдкой бросила взгляд на множество баулов и чемоданов на крыше экипажа.
- И по вашему костюму, леди Эстер. - Длинное темно-синее пальто с отделкой из кружев, в сочетании со сдвинутой набок шляпой было ей очень к лицу. - У вас вид человека, собирающегося отправиться в путешествие.
Она склонила голову.
- Мистер и миссис Каммингс пригласили меня присоединиться к ним. Мистер Каммингс был очень щедр. Он хочет показать мне достопримечательности своей родины. И я уверена, что моя сестра будет рада моему присутствию.
Она не стала вдаваться в подробности, да в этом и не было необходимости. Все было известно, и между друзьями все было понятно.
- А как ваш отец? – спросил я.
- Мой отец имеет право на свое мнение. Его ошибка в том, что он полагает, будто остальной мир его разделяет.
- Он не одобряет ваш отъезд?
- Он не оплачивает мой проезд. - Она опустила глаза. - По правде говоря, мой отец очень зол. Он запрещает всякое упоминание о моей сестре. Более того, он отрекся от нее. Не то чтобы это ее хоть как-то беспокоило. Она совершенно счастлива. Она хочет только освободить меня от его влияния.
- Он ничего не знает, - заключил я.
Леди Эстер кивнула.
- Он считает, что я навещаю старую подругу, которая заболела. Но даже при этом он с презрением отнесся к моим намерениям. Он ожесточился и начал неумеренно пить. - Ее рука скользнула к плечу. - Если получится, я уже не вернусь.
Мое беспокойство росло.
- Он ударил вас.
Мне показалось, что я заметил, как в ее глазах блеснули слезы. И, конечно, я заметил потускневший синяк у нее на щеке, который был скрыт полями шляпы.
- Он считает, что мне было известно о побеге моей сестры. Он сказал, что она навлекла позор на нашу семью, и я сама участвовала в заговоре, навлекая тем самым позор на саму себя. И кто теперь захочет на мне жениться, говорит отец.
- Многие сочли бы за честь.
Ее взгляд, полный надежды, встретился с моим. Но то, что она там увидела, разочаровало ее .
- Мистер Каммингс говорит, что найдет мне состоятельного американского джентльмена. Он говорит, что я буду в центре внимания общества. - Слабая улыбка тронула ее губы, а ее мысли были где-то далеко. - Я думаю, это приятно, когда тебя...
- Ценят? – подсказал я.
- Когда ты нужен, - сказала она. - Потому что здесь я никому не нужна. Мой отец намерен сбыть меня с рук как можно скорее, чтобы избавиться от меня. Что ж, пусть его желание исполнится. Я отплываю сегодня вечером из Саутгемптона.
- Он может потребовать вашего возвращения. Он может послать агента, чтобы вернуть вас силой.
Леди Эстер печально усмехнулась.
- На это потребовались бы средства, а он, как всегда, на мели. Он уже растратил деньги, которые Джордж дал ему на покупку Екатерины Великой. Кстати, мистер Холмс, у Джорджа возникли трудности с продажей. Администрация полагает, что он был в курсе использования на скачках подставных лошадей. Он обратится к вам за помощью.
Не могу отрицать, что получил некоторое удовлетворение, узнав о затруднительном положении лорда Шедуэлла. Но еще большее удовольствие я получил, дав ей свой ответ.
- Вы можете сказать ему, что "Дотти" недоступен.
- Я так и думала, что вы это скажете, - улыбнулась она. - Я так и не поблагодарила вас за то, что вы сделали, мистер Холмс.
- Я сделал очень мало, леди Эстер. Боюсь, я не смог спасти вашу лошадь.
- Вы сделали все, что могли. Я не могу выразить всей своей благодарности. Уверена, что мой отец знал о мошенничестве. Именно поэтому он так стремился принять предложение Джорджа. Она страдала, мистер Холмс?
Я покачал головой.
- Она была мертва до того, как начался пожар.
- Я рада, - сказала она. - Я не могла смириться с этой мыслью. Она была моей последней связью с Англией. Теперь, когда ее больше нет, уеду и я.
Ее красноречивый взгляд говорил о том, что она не оставляет надежду на то, что нас может еще что-то связать. Если бы это произошло, я не стал бы сомневаться в ее ответе. И я не стал ей потакать.
- Значит, мы оба путешественники, леди Эстер, потому что я направляюсь в Европу. Я собираюсь присоединиться к своему кузену в турне по Италии. Мы уезжаем сегодня.
- Кузену Майлсу? - спросила она с блеском в глазах. - Тогда, я уверена, у вас будут свои приключения, мистер Холмс. Леди Агата тоже не будет сидеть, сложа руки. Она познакомится с молодым человеком, который поможет ей в написании следующего рассказа. Грядет скандал, связанный с лошадьми. Моим издателям очень понравилась эта идея.
- Обязательно буду следить за ходом событий.
- Что ж, до свидания, мистер Холмс. Я - на запад, а вы - на восток, и, как говорится, нам никогда не встретиться. Если вы когда-нибудь будете в Пенсильвании, я надеюсь, что вы посетите нас. Мы всегда будем рады вам. Мы никогда не забудем, что вы для нас сделали.
Я пожал протянутую руку.
- Для меня это было удовольствием, леди Эстер.
Она вернулась к экипажу и устроилась внутри. Лукас уже собиралась последовать за ней, когда вдруг остановилась и оглянулась на меня. В первый и последний раз она улыбнулась и тепло пожала мне руку. Я прошел испытание и заслужил редкую честь стать одним из немногих избранных. Из всех почестей и похвал, которые я завоевал за свою карьеру, эта была самой высокой.
Я никогда уже больше не видел леди Эстер. Но слышал о том, как она добилась успеха и прокладывала себе путь через череду удачных замужеств, становясь все богаче и богаче и потворствуя своей страсти к безупречным лошадям, став при этом одним из самых популярных авторов в выбранном ею жанре. Когда мои исследования привели меня к тем далеким берегам, я не посещал их. Некоторые воспоминания лучше оставить нетронутыми. Однако, она ничего не забыла, и много лет спустя я с некоторым удивлением прочитал, что ее первого победителя в Дерби звали Шерлок.
А теперь мне предстояло начать свое собственное путешествие. Час спустя я был на вокзале Чаринг-Кросс, ожидая Майлса и нашей встречи с поездом, согласованным с пароходным расписанием, идущим в Дувр. Я допивал свою последнюю пристойную чашку чая перед тем, как покинуть английскую землю, когда увидел приближающуюся ко мне знакомую фигуру на костылях. Инспектор Лестрейд доковылял до моего стола и, пошатываясь, опустился на стул.
- Итак, мистер Холмс, - сказал он. – Одна маленькая птичка напела мне, что вы нас покидаете. Полагаю, на время.
- Нет, инспектор. Небольшая поездка за границу.
- Для некоторых это в порядке вещей, - проворчал он.
- Бесцельный отдых мне не по вкусу.
- Тогда зачем вы едете?
Подошел официант и принес чайник, чашку с блюдцем и тарелку с печеньем.
- И во сколько мне это обойдется? - проворчал Лестрейд.
- Я заплачу, - сказал я, беря счет.
- Что это, угрызения совести?
- Считайте это жестом примирения.
- Для этого потребуется нечто большее, нежели чашка привокзального чая. - Он налил себе чашку и сделал глоток. - На вкус как графитные карандаши, - пробормотал он. - Можно было ожидать, что они могли бы предложить что-нибудь получше, учитывая их фантастические цены. Но пока придется довольствоваться этим. Я еще не скоро смогу пить чай в "Кларидже". Мне пришлось сейчас слегка затянуть пояс.
Он вопросительно посмотрел на меня, делая ударение на этих последних словах.
- Ваше начальство приняло вашу версию событий, но потребовало, чтобы вы вернули свой выигрыш.
Лестрейд поджал губы.
- Я не буду спрашивать, откуда вы это знаете, но вы правы.
- Это было логично.
- И весьма затруднительно. В конце концов, мне пришлось сказать жене, что мы никуда не переезжаем. Кстати, мистер Холмс, некоторое время назад я одолжил вам десять фунтов для уплаты долга.
Я полез в карман и достал две купюры.
- Заплатите Грегсону, сколько я ему должен, когда увидите его.
- Так мы получили наследство, а?
Пытаться объяснить, что правительство заплатило мне за молчание по делу Мальпаса, было бы бесполезно. Я и сам с трудом в это верил.
- Что-то в этом роде, - сказал я вместо этого.
Он хмыкнул.
- Не у всех нас есть зажиточные братья, готовые раздавать нам подачки, когда мы захотим. Я так понимаю, вы с ним покончили со своими разногласиями?
Я кивнул.
- И он больше не пытается вас отравить?
- Не сегодня. Как ваша нога?
- Она заживет.
И, в самом деле, заживет, и он выживет, чтобы бороться - и совершать ошибки - в следующий раз. Но лодыжка инспектора навсегда останется слабой, и из-за этого его левая ступня навсегда будет вывернута внутрь. Однако пусть уж лучше это, чем та судьба, что была ему уготована.
- Я сохраню свою должность, хотя пока что они усадили меня за стол, чтобы я разбирал заявления с просьбой получить гражданство. - Он помолчал, прежде чем продолжить. - Грегсона снова повысили до инспектора.
- Вам нужна была его поддержка.
- Однажды он может использовать это против меня.
- Только рискуя быть замешанным в это дело. Он тоже извлек выгоду из этого фиаско, получив повышение. Разоблачение вас ему ничего не даст.
- Кроме чувства удовлетворения.
- Единственный человек, который мог бы утверждать обратное, - это Мэтьюс, но он слишком скомпрометирован, чтобы ему можно было поверить. Кстати, что с ним случилось?
- Это то, что мы все хотели бы знать, мистер Холмс. Он бросился бежать, и больше его никто не видел. И это тоже хорошо. Может, он и был мошенником, но вначале был добр ко мне. Все мы рано или поздно сбиваемся с пути.
Я пристально посмотрел на него, гадая, извлек ли этот человек какой-нибудь урок из недавних событий. Верить в человеческую природу - это одно; продолжать верить вопреки всем доказательствам обратного - это крайняя степень глупости.
- Он пытался обвинить вас в продажности, - напомнил я ему. - Слепой Билли был его информатором. Они скармливали вам информацию о банальных делах, чтобы привлечь к вам внимание прессы. Когда вы потерпели фиаско, чаевые, которые они дали вам за эти подставные забеги, должны были служить убедительным доказательством вашего позора, а возмущение общественности дало им возможность отвлечь внимание, что было необходимо их хозяину. Мэтьюс, должно быть, был в замешательстве, когда Брэдли попросил меня провести расследование. В тот день, когда у нас произошел разговор, я и сам был не в своей тарелке. Должно быть, он думал, что находится в безопасности. Он не мог сильнее ошибаться.
- Вы забываете об одной вещи. Преступление все равно произошло.
- К тому времени было уже слишком поздно что-либо предпринимать. И один козел отпущения ничем не отличается от другого.
Лестрейд кивнул.
- Но если вам интересно мое мнение, то лучше, чтоб они никогда его не нашли.
- Это дело никогда не дойдет до суда.
- В этой стране мы все еще ведем дела должным образом, мистер Холмс, - с негодованием сказал Лестрейд. - Он бы все же, как и надлежит по закону, провел день в суде.
Я подумал, что сказал бы об этом аргументе Мальпас, и допил свой чай, ничего не говоря.
- А что насчет вас? Полагаю, по возвращении вы получите какое-нибудь теплое местечко в правительстве.
- Нет, инспектор. Я вернусь к своей профессии.
- Что скажет по этому поводу ваш брат?
- Это больше не его забота.
Лестрейд фыркнул и задумался, пережевывая печенье.
- Вам понадобятся клиенты, - сказал он после некоторого раздумья.
- Это верно.
- Вы дадите объявление в газету.
- Возможно.
- И устные рекомендации.
- Конечно.
- Было бы полезно иметь своего человека в Ярде.
- Вы знаете такого?
- Я мог бы за него сойти. - Он не спеша доел печенье, а потом вытер пальцы о скатерть. - Я не могу оправдать то, что вы сделали, мистер Холмс. Доверие очень важно для меня. Я думал, что мы достигли взаимопонимания. Вам следовало все сказать мне.
- Теперь я это понимаю, инспектор.
- Однако, - сказал он со вздохом, - я не могу отрицать, что у вас неплохие мозги. Осмелюсь предположить, вы думали, что делаете все, как лучше. Но, по-моему, это все равно высокомерие. И мне это не нравится. Черт возьми, я заслуживал лучшего!
- Да.
У каждого из нас в жизни бывают моменты сожаления. Решение, которое я принял в тот день, оказалось судьбоносным. Узы, которые некогда появились между нами, были разорваны и их уже не восстановить. Конечно, Лестрейд уже не будет незнакомцем, стоящим у меня на пороге, но подспудная подозрительность и обида останутся. Возможно, так будет лучше. Наши пути не могли бы быть более несхожими.
- Тем не менее, - продолжил он, - в прошлом вы были полезны. Надо полагать, что на моем пути встретятся и другие маленькие загадки, для решения которых потребуется ваш особый взгляд на вещи.
- Как всегда, мне это было бы очень интересно. Вы поэтому пришли сегодня, инспектор, чтобы узнать, продолжатся ли наши рабочие отношения?
Он как-то странно посмотрел на меня.
- Собственно говоря, я пришел, чтобы вернуть вам это. - С этими словами он достал из кармана маленький пузырек, который я доверил ему на ипподроме. Казалось, ему не хотелось расставаться с ним, и он вертел его в руках, пока говорил. - Вы сказали, что это повышает выносливость лошадей. Вы знаете, что это такое?
- У меня есть предположение.
- Что вы собираетесь с ним делать?
- Сделать его химический анализ, - ответил я.
Он пристально посмотрел на меня.
- Так я и подумал.
И затем, прежде чем я успел его остановить, он вытащил пробку и вылил содержимое на ближайшую пальму в горшке. Я с трудом мог подавить свое раздражение от его бесцеремонных действий.
- Дьявол дает работу праздным рукам, - сказал он, передавая мне уже пустой пузырек. - У вас уже есть проблемы с лауданумом. Прием препаратов, предназначенных для лошадей, вам не поможет.
Я уже хотел сказать ему, что проблема была не столько моей, сколько совсем других людей, как вдруг что-то в одном из проходивших мимо пассажиров привлекло мое внимание.
У него были окладистая борода, усы и бакенбарды, он нес дорожный саквояж и целеустремленно шел по главному вестибюлю вокзала. Он производил впечатление обычного джентльмена, идущего по своим делам. Но его реакция, когда он прошел мимо расхаживающего неподалеку констебля, заставила меня взглянуть на него еще раз.
Я заметил, что мало кто осмеливается смотреть полицейскому прямо в глаза. Каждый человек несет на себе бремя вины за что-то, пусть даже незначительное. Обычно люди просто отводят взгляд, но этот джентльмен намеренно отвернулся, как будто хотел, чтобы его не заметили.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, где я видел его раньше.
- Мэтьюс, - сказал я Лестрейду. - Он здесь.
- Где? - спросил инспектор.
Но я уже двигался вперед. Я протолкался сквозь бурлящую толпу, догоняя этого человека. В спешке я проскочил мимо джентльмена с зонтиком, изогнутая ручка которого зацепилась за мой локоть, и я вырвал зонт у него из рук.
- Поосторожнее, молодой человек, - предостерег пострадавший прохожий, повышая голос, чтобы привлечь всеобщее внимание к вольности, с которой обращаются с его имуществом. - Тише едешь, дальше будешь.
Я пропустил его предостережение мимо ушей, чего нельзя сказать о Мэтьюсе, который повернулся, чтобы посмотреть на причину шума. Наши взгляды встретились, и мгновение спустя он бросил свой саквояж и помчался, как заяц. Я бросился за ним, опрокинув возмущенного носильщика на груду багажа и вызвав тревожные крики дам. Сзади я услышал пронзительный звук полицейского свистка. Впереди меня Мэтьюс бежал, не зная, где спрятаться. Он бросился в открытую дверь, но обнаружил, что она ведет не к свободе, а в переполненный зал ожидания.
Он поспешно попытался вернуться назад, но я уже стоял в дверях, преграждая ему путь к отступлению. К ужасу других пассажиров, он бросился на меня, пытаясь прорваться. На мгновение потеряв равновесие, я промедлил, чтобы увернуться от его удара в челюсть. Я услышал треск ломающегося зуба и почувствовал во рту внезапный привкус крови.
Если он думал, что этого будет достаточно, чтобы предоставить ему возможность сбежать, то ошибался. Сломанный зуб - ничто по сравнению с тем, что я недавно пережил. Я схватил его, заломил ему руку за спину и прижал к стене.
- Вы должны меня отпустить, - взмолился Мэтьюс. - Боже мой, вы не представляете, что они со мной сделают!
Было уже слишком поздно. Констебль, которого я заметил чуть раньше, был уже возле нас и потребовал объяснить причину беспорядка. Было достаточно того, что я смог произнести имя старшего инспектора. Лицо констебля вспыхнуло, и он преисполнился важности.
- Я возьму это на себя, сэр, - сказал он. - Пойдемте, мистер Мэтьюс.
Задержанный воспротивился.
- Нет, произошла ошибка.
- Никакой ошибки, констебль, - раздался голос Лестрейда. Он захромал к нам, тяжело опираясь на костыль. - Да, это бывший старший инспектор Мэтьюс.
- Лестрейд, вы меня знаете, - обратился к нему Мэтьюс. -Это же неправильно.
- У вас будет достаточно времени, чтобы объясниться в Скотленд-Ярде.
Мэтьюс выпучил глаза.
- Я невиновен. Я никогда никому не причинял вреда.
- Вы пытались разрушить мою репутацию. - Лестрейд выпрямился во весь рост. - Это причинило бы боль моей семье. И никто так не поступит, пока я жив. Констебль, уведите его.
Мэтьюса увели, он кричал, заявляя о своей невиновности. Его предсказание подтвердилось. Неделю спустя я прочитал, что бывший старший инспектор был найден повешенным в своей камере. Я мог поверить в вердикт коронера о самоубийстве, ибо Мэтьюс думал, что его ждет худшая участь. Я также мог поверить, что его смерть была насильственной, либо от рук агентов профессора, либо от рук другого человека, такого как Мальпас, посланного, чтобы положить конец неприятной проблеме. Находясь далеко, в другой стране, без возможности осмотреть тело, я бы никогда не узнал этого наверняка. Я не испытывал к нему жалости. Пускаясь в это опасное предприятие, Мэтьюс знал, на что шел. Такова цена сделки с дьяволом.
Что касается Лестрейда и меня, то мы удалились из зала ожидания, подальше от любопытных глаз.
- Что с вами случилось? - спросил Лестрейд, заметив окровавленный носовой платок.
- Думаю, он выбил мне левый клык.
Лестрейд покосился на мой рот.
- Да, гладко и чисто. Зуб у вас на месте?
- Возможно, я его проглотил.
- Вот незадача. Вам следовало за ним приглядывать.
- Отличный совет, инспектор.
Мы оба обернулись на звук голоса вошедшего. Майлс появился, словно из ниоткуда, засунув одну руку в карман пальто, и на его лице, скрытом за клубами сигаретного дыма, застыло выражение усталого раздражения.
- Господи, Шерлок, - воскликнул он. - Что ты сделал с собой на этот раз?
- Я вас знаю, не так ли? – с подозрением спросил Лестрейд. - Разве вы не...
- Майлс Холмс, к вашим услугам, - любезно произнес он. - У нас было мимолетное знакомство, о, постойте, это было в прошлом году?
Лестрейд подозрительно прищурился.
- Верно. Скажите, мистер Холмс, вы, случайно, ничего не знаете о краже некоего розового бриллианта?
- Только то, что я прочитал в газетах, инспектор.
- Тогда вы не будете возражать, если я осмотрю ваш багаж.
Майлс слегка пожал плечами.
- Вовсе нет, мой дорогой сэр. Однако я хотел бы напомнить вам, что мне нужно успеть на поезд, который отходит через пять минут. Если я пропущу его, а потом и пароход из-за ваших ложных подозрений, то, естественно, потребую небольшой компенсации за беспокойство. Скажем, пятьдесят фунтов? Интересно, хватит ли на это средств Скотленд Ярда?
Лестрейд понял, что в этой битве ему не победить.
- Тогда вам лучше уйти, сэр.
- Спасибо, инспектор. -Майлз изобразил на лице ледяную улыбку. - Пойдем, Шерлок, нам нужно успеть на поезд.
Я двинулся было за ним, когда меня окликнул Лестрейд.
- Если он у него, мистер Холмс...
- Я позабочусь о том, чтобы вы получили его назад.
- Без вопросов?
- Естественно.
- О, и мистер Холмс?
Я повернулся к нему.
Лестрейд понимающе улыбнулся мне.
- Берегите себя.
Я приподнял шляпу, приветствуя его, и затем поспешил вслед за своим удаляющимся кузеном. Когда уже был погружен наш багаж, а кондуктор свистком оповестил о скором отправлении поезда, я почувствовал первый укол сожаления от предстоящей разлуки с Лондоном. Я утешал себя уверенностью в том, что вернусь, если не мудрым, то повзрослевшим и с новыми целями в жизни. Но сначала мне придется вытерпеть все, что уготовил мне Майлс. Пройдут долгие месяцы, прежде, чем я почувствую холодное, влажное дуновение английской зимы и снова вдохну удушливый городской смог.
- Сигарету? - спросил Майлс, усаживаясь в углу нашего купе первого класса и протягивая мне свой золотой портсигар с гравировкой.
- Не думал, что ты придешь.
- Приходить в нужное время - это целое искусство. Никогда не следует приходить слишком рано. Это расстраивает хозяйку. Если вы дадите ей слишком мало времени на подготовку, вам придется пренебречь достоинством и вести себя самым неподобающим образом. Умение находить золотую середину - признак хорошего воспитания. При отсутствии такового этому следует обучать в наших школах.
- Время учащегося можно использовать с большей пользой.
- Но нет ничего более важного, мой дорогой мальчик. Конечно, очень хорошо выучить наизусть «amas amat», но как это убережет от оплошности в общении? Мало кто из дам захочет слушать, как вы произносите наизусть спрягаемые латинские глаголы. Однако, джентльмен, сведущий в тонкостях этикета, всегда может рассчитывать на ответное приглашение. Вот кстати, Шерлок.
Он опустил раму и выбросил остатки сигареты в окно. Ветер подхватил пепел и разбил горящие угли о стекло, после чего они скрылись из нашего поля зрения.
- Ты ведь постараешься быть милым в этой поездке, не так ли? Мужчина не может ухаживать за дамой, когда за ним по пятам крадется мальчишка. Этот отпуск для меня не только удовольствие, но и дело.
- Я думал, что твое дело завершилось.
Он уловил вызов в моем голосе.
- Временно.
- Верни его.
Уголки его губ приподнялись в улыбке.
- Я не могу. Бриллиант больше не принадлежит мне.
- Несмотря на все, что произошло, ты продолжаешь работать на него.
Майлс слегка пожал плечами.
- У меня не было выбора. Я должен был как-то искупить свою вину. Пока меня ценят, моя безопасность гарантирована. Хороший убийца - это одно, а хороший вор - совсем другое. Как ты уже понял, убить может каждый.
- У меня не было выбора.
- Значит, мы оба жертвы обстоятельств.
- Он сказал, что преследует тебя.
- И ты отправил его на тот свет ради меня? Мой дорогой мальчик, это очень любезно с твоей стороны.
- Я не это имел в виду.
Майлс медленно кивнул, отводя взгляд от окна.
- Я получил твою телеграмму. Я признателен тебе, Шерлок. Должен признать, что я и до этого был в некотором затруднении. Если Кларенс догадался о моей причастности, то и другие должны догадаться. Я также не мог быть уверен, что перед своей кончиной он не передал то, что узнал, своему хозяину. В сложившихся обстоятельствах я решил положиться на милость профессора.
- Сострадание, похоже, не является частью его натуры.
- Нет. Но он человек редкого понимания. Он сказал, что считает честность одной из высших добродетелей. И еще он сказал, что человек, который предаст семью - человек, которому не
следует доверять. - Он помолчал. – Однако, он сказал, что необходимо соблюдать приличия. Он не мог оставить небрежность без последствий. Понимаешь, это плохо сказывается на дисциплине.
Когда он говорил, в его голосе послышались резкие нотки, которых я раньше не слышал.
- Без сомнения, он отказался платить тебе за услуги.
- Естественно. Он принял бриллиант как нечто само собой разумеющееся. Нет, ценой моего предательства должна была стать потеря пальца. Он позволил мне выбрать, какого именно. Очень любезно с его стороны, ты согласен?
С этими словами он вытащил руку, которую прятал в кармане. Три пальца его левой руки не были забинтованы, а на месте мизинца был комок плотной ваты. Сказать, что я был потрясен, все равно, что ничего не сказать.
- Не поднимай шума, дорогой мальчик, - сказал он в ответ на мои возражения. - Я думаю, что еще легко отделался и в придачу оправдал себя. Только когда они полили рану спиртом, я подумал, что вот-вот потеряю сознание. Что ж, дело сделано, и в придачу еще испорчена хорошая рубашка.
- Майлс, я сожалею.
- Это сущий пустяк. Один палец или один кузен – это не вопрос. Кроме того, я намерен обратить его потерю себе на пользу. Я скажу своим поклонницам, что это несчастный случай на дуэли, что я вступил в запрещенную законом схватку за честь дамы и победил, выйдя из поединка вот с такой раной. Дамы никого так не любят, как раненого героя. Ха! Мужчина должен иметь какое-то преимущество, когда путешествует в обществе привлекательного спутника.
- У меня нет намерения разгуливать по Италии, - парировал я. - Я использую свое время, чтобы углубить свои знания о преступлениях и методах расследования.
- Мой серьезный маленький кузен, ну, конечно, ты поступишь, как решил, - насмешливо сказал он. - Какой же ты скучный маленький дурачок! Тем не менее, я обещаю, что доставлю тебя домой без единого пятнышка на твоей репутации, если только ты не решишь иначе. Но, Шерлок, послушай моего совета.
Его тон стал серьезным.
- Тебя знают. Теперь ты представляешь интерес для определенных кругов. Невозможно убить такого человека, как Кларенс, и выйти сухим из воды. - Он указал на свою забинтованную руку. - Будь осторожен, мой дорогой мальчик.
- Тогда помоги мне привлечь его к ответственности.
Майлс откинулся на спинку стула.
- Возможно, когда-нибудь. Учитывая твою склонность наживать врагов, было бы лучше, если бы ты никогда не возвращался в старую добрую Англию. На континенте достаточно загадок, чтобы занять человека на всю жизнь.
- Как бы то ни было, я твердо намерен вернуться.
- Тогда пусть Провидение хранит тебя, потому что я не могу. Даже Майкрофт, несмотря на все свои недостатки, признался, что не знает, что с тобой делать. Он боится за тебя, Шерлок. В конце концов, у него есть сердце.
Он улыбнулся мне, и напряженность момента пропала.
- И это величайшее чудо из всех, - продолжил он. - Я считал его оболочкой, лишенной той обычной суматохи, из которой состоит человечество. Но, возможно, мое письмо расшатало что-то внутри него и вернуло к жизни ржавый механизм его эмоций. Хотел бы я внушить тебе то же самое, мой дорогой мальчик. Что ж, посмотрим. В разгар итальянского лета возможно все!