ГЛАВА 4- Профессор Мориарти! – воскликнул я. – Что могло связывать эту девушку с этим монстром!
- Достаточно сказать, - ответил Холмс, - что она была его сестрой не в большей степени, чем моей. Он завладел ею, когда ей еще не было и пятнадцати, и ко времени описываемых мной событий она принадлежала ему уже шесть лет.
- Вы хотите сказать, что она была его подопечной? – озадаченно спросил я.
-Нет, Уотсон. Он купил ее. Заплатил за нее пять фунтов, и позволю себе заметить, что никогда еще не совершалось более удачной сделки.
Я был оскорблен, и встал.
- Прошу прощения, - сказал я довольно холодно. – Если вы не желаете обсуждать дело личного характера, я бы никогда не стал принуждать вас к откровенности. Вам не нужно измышлять для этого столь отвратительную ложь.
- Господи, доктор, - мягко запротестовал Холмс. – Можно подумать, что вы никогда не отваживались ходить к востоку от Лондонского Моста.
Какую-то минуту я молчал. Практикующий врач видит многое, и моя профессия, в самом деле, раскрывала передо мной такие аспекты рода человеческого, которые были в равной степени ужасны и отвратительны.
читать дальше
- Хорошо, хорошо. Это ставит один из тех вопросов, который является мерилом чести, верно? Вы видели Россетти. Вы помните историю Пигмалиона? Если всего за пять фунтов вы могли бы купить натурщицу этого художника, мисс Вайолет Роуз Тёрнер, прекрасную, подающую надежды, умную; юность и зависимое положение которой позволит вам вылепить ее по собственному вкусу, то разве вы бы не поддались этому соблазну?
Вайолет Роуз. Мой взгляд невольно повернулся к стене, обои которой были отмечены вензелем V.R. ,выведенного Холмсом после одного из его упражнений в стрельбе в этой гостиной. Когда-то я думал, что это выражение его патриотизма. Теперь я не был в этом уверен.
- Нет, - сказал я, но признаюсь, что на минуту заколебался перед тем, как ответить. – А вы?
- Ни за пять шиллингов, - ответил он. – Ни за пять пенсов. Но это разожгло мое любопытство, Уотсон, так же, как сейчас ваше – как такое было возможно? Я наседал на Броуди, требуя рассказа об истории девушки до тех пор, пока убежденный, что если он откажет мне, я выясню все сам, он не согласился обо всем рассказать.
Кажется, ее отец был подделывателем произведений искусства по имени Виктор Тёрнер, известный своей ловкостью и очарованием, которые даже самая благовоспитанная леди нашла бы неотразимыми. В данном случае леди была гувернанткой в одном аристократическом семействе в Оксфордшире. По словам Броуди, она была очень образованной женщиной необыкновенной красоты, но обладала своевольной и страстной натурой, которая ее погубила. Знакомая судьба: обольщение, отказ от места и неминуемый путь в сточную канаву. Тёрнер не дал ей скатиться туда, сделав ей предложение, и так как семья отвергла ее, и у нее не было друзей, она приняла его, хотя, возможно, оказаться в сточной канаве было бы милосерднее. Единственным ребенком, родившимся от этого несчастного союза, была дочь, и ее нарекли Вайолет Роуз в честь матери.
Тёрнер обрек жену с ребенком на жизнь бродяг, перевозя их из одного места в другое, или покидая их на недели или даже месяцы, а возвращаясь, пытался льстивыми речами заслужить прощение. Когда девочке было три или четыре года, Тёрнер был отдан под суд за подлог и приговорен к семи годам тюремного заключения. Миссис Тёрнер, долго живущая вдали от своих родных, не стала бы унижаться, взывая к ним о помощи, но она польстилась на объявление Россетти и его группы, когда они были в Оксфордшире, поэтому она разыскала их и предложила им себя, а позже и свою дочь, в качестве натурщиц. Это даровало им обеим некоторую независимость до тех пор, пока Тёрнер не вышел из заключения.
Пару лет он позволял жене и дочери зарабатывать себе и ему на пропитание, тогда, как он пытался вернуть к жизни те свои таланты, которые были не востребованы, пока он был в тюрьме, а затем принял решение вернуться в Оксфордшир. Там он написал несколько сносных репродукций в пре-рафаэлитском стиле, на одной из которых была изображена его дочь, и он решил подсунуть ее в качестве подлинного полотна Россетти одному джентльмену, имевшему репутацию знатока произведений искусства. Когда он отправился к этому джентльмену, то взял с собой и свою дочь.
- И этим джентльменом был профессор Мориарти, - сказал я.
Холмс кивнул.
- Мориарти немного побеседовал с ними обоими, а потом отправил их восвояси. Однако, на следующий день он позвал Тёрнера и предложил ему пять фунтов. Тёрнер пообещал в тот же день доставить ему картину, но Мориарти сказал, что если б ему нужен был только холст, который он мог повесить на стену, то он предпочел бы иметь подлинник, но ему нужна девушка , изображенная на репродукции. Инстинктом, который позволяет одному порочному уму распознавать того, кто во всем превосходил его, Тёрнер понял, что Мориарти был не тот человек, у которого можно было безнаказанно вставать на пути. Мать девушки, когда ей сообщили об этой дьявольской сделке, со всей своей энергией воспротивилась этому, но, не имея ни семьи, ни друзей, которые могли бы принять ее сторону или предложить ей убежище, она была бессильна, и поэтому увидела лишь один исход из этого положения. Она отравила себя и свою дочь.
- Вы ужасаетесь, Уотсон. Что ж, этот мир может быть местом, приводящим в ужас. И матери и дочери было отказано в милосердной кончине. Их жизни были спасены, но в то время, как здоровье девушки было восстановлено, на ее мать яд произвел губительное действие. Ее поместили в лечебницу, где она прожила еще только пару лет. Тёрнер доставил дочь к Мориарти, положил в карман свои пять фунтов и снова погрузился в криминальное болото.
Слухи о том, каким образом Мориарти завладел девушкой, и атмосфера готового разразиться скандала, когда тридцатилетний ученый живет с девушкой четырнадцати лет, сделали для него невозможным продолжать свое комфортное пребывание в Оксфордшире, и поэтому он оставил свой пост и переехал в Лондон. Он снял дом на тихой улице, якобы зарабатывая на жизнь тем, что готовил молодых людей к экзаменам на офицерский чин. С его интеллектом и блестящим умением вести беседу, профессор вскоре был принят в высшем свете, даже когда направил свои темные и порочные таланты на то, чтобы обосноваться в криминальном мире. Конечно, в городе прекрасная спутница, которая не была его женой, не являлась препятствием для благосклонности общества. Он был не первым блестящим мужчиной – или женщиной – живущим в союзе, не освященном узами брака, и будет не последним.
- Но почему бы в ответ на все эти слухи Мориарти просто было не выдать девушку за свою подопечную? – спросил я, когда старик закончил свой рассказ. – Он мог бы тогда остаться в Оксфордшире.
- Ему трудно было бы выдать мисс Вайолет за свою подопечную после того, как она родила ему ребенка.
- У нее есть ребенок?
- Дети, - ответил Броуди.- Дочь родилась в Оксфордшире, а близнецы появились на свет вскоре после того, как они обосновались в этом городе. Профессор всегда тщеславно гордился умом и достижениями Вайолет – понимаете, это делало ему честь. А его гордость – его амбиции – в отношении его отпрысков были еще сильнее. Он смотрит на их выращивание, как на свой грандиозный эксперимент в области натуры и воспитания. Он поистине считает себя Пигмалионом – хотя когда дело касается Вайолет, то однажды он может обнаружить, что все это время был ее Франкенштейном, - добавил Броуди с мрачным смехом. – Вам знаком этот сенсационный роман?
- Она не монстр, - возразил я.
- Но она представляет собой ту смесь странных черт, что создает силу, с которой приходится считаться! Возможно, в итоге она его погубит! Вы улыбаетесь, Шерлок. «Это просто юная девушка» - думаете вы. Но вам еще не приходилось сидеть напротив нее за шахматной доской. Она продумывает ходы с опережением и маневрирует для получения преимущества с такой ловкостью, что вы не замечаете мат - и тогда вам конец!