Наверное, с моей стороны несколько самонадеянно в свой день рождения выкладывать фанфик о дне рождения Холмса, но вот решила это совместить.
Дни рождения с некоторых пор не очень люблю, мягко говоря, и когда на работе заканчивается официальная часть с облегчением вздыхаю.
Потом уже можно расслабиться и по возможности получить от этого дня удовольствие

Итак


С Днем рождения (автор silverfoxstole)

Сборник "Наброски из записной книжки доктора"

День рождения Шерлока Холмса был тайной о семи печатях. Точно так же как ни разу я не слышал, чтобы он рассказывал о своем прошлом и личной жизни, также он никогда не упоминал и о дате своего рождения. Лишь некоторое время спустя после нашего знакомства я узнал, что мой компаньон был на два года моложе меня, а еще позже – о том, что его семья происходит из старинного дворянского рода. Мы прожили на Бейкер-стрит уже девять или десять лет, когда он сообщил мне, что у него есть старший брат Майкрофт.
Хоть в Англии у меня не было родственников ( за исключением троюродной сестры Молли, связь с которой я потерял после того, как ушел в армию), круг моих друзей и знакомых был достаточно широк , и в день своего рождения я всегда получал пару открыток и несколько поздравительных телеграмм . Однако к большому моему удивлению время шло, а мой друг не получал никаких поздравительных посланий. Даже на Рождество, когда полки над моим столом были заставлены поздравительными открытками, стол Холмса и его полки оставались такими же, как обычно. Я знал, что у него мало друзей и это был его сознательный выбор, но это полное отсутствие контакта с внешним миром впервые навело меня на мысль, что мой друг должно быть сирота, и у него нет никаких родственников, которые могли выказать знаки внимания. И признаюсь, мне было очень жаль, когда недели неумолимо следовали одна за другой, а письма, которые приходили на имя Холмса были исключительно от торговцев или же его клиентов.
Не помню точно, как мне удалось узнать дату рождения Холмса, но уверен, это было на третий год нашего совместного проживания на Бейкер-стрит. Я тут же решил, что это событие необходимо отметить, в чем заручился поддержкой миссис Хадсон, которая с готовностью откликнулась на мое предложение. Неделю назад , возвращаясь от одного из своих пациентов, я заметил в одной из ювелирных лавок на Риджент-стрит прекрасный подарок для моего друга – и сейчас, когда я в этот знаменательный день входил в гостиную, он, завернутый в нарядную упаковку лежал у меня в кармане.
Холмс сидел, забравшись с ногами в свое кресло, и лениво пускал в потолок кольца дыма. Глаза его были закрыты, лицо – совершенно бесстрастно, но я видел, что, несмотря на всю эту апатичность, вся его худощавая фигура была как-то необычно напряжена. Когда я довольно громко захлопнул за собой дверь гостиной, он не пошевелился и даже не открыл глаз. Сейчас, когда после двадцати лет нашей дружбы, мне известны все его привычки, оглядываясь назад, я мог бы сказать, что в тот момент он явно был под воздействием кокаина, но тогда я еще не подозревал об этом его пороке. Я осторожно вытащил из кармана маленький сверток и положил его на стол, поближе к локтю Холмса, а потом сел в свое кресло у камина и развернул «Ивнинг Стандард».
В комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов да потрескиванием поленьев в камине. Краем глаза я наблюдал за Холмсом, но прошло никак не меньше четверти часа прежде, чем он проявил признаки жизни. Мой друг открыл глаза, совершенно по- кошачьи потянулся и положил на стол свою давно потухшую трубку. При этом он тут же заметил мой сверток, который лежал там, среди окурков и разбросанных газет. Холмс взял его в руки, и на его лице я впервые увидел что-то вроде замешательства.
- Что это, Уотсон? – спросил он и я улыбнулся.
- По-моему, это совершенно очевидно.
- Гм… - Холмс какое-то время колебался, осторожно держа сверток с таким видом, как будто опасался, что он вот-вот взорвется, - полагаю, вы оставили на моем столе одну из своих покупок.
- Вовсе нет. Я специально положил сюда эту вещь.
Он взглянул на меня широко открытыми глазами.
- Вы хотите сказать…
- Ну да. Это для вас, - я улыбнулся еще шире и, вставая, протянул ему руку. – С Днем рождения, Холмс!
К моему удивлению, он не ответил, а продолжал пристально смотреть на меня, кажется, происходящее вызвало у него одновременно и шок, и удивление. Казалось, мой друг пытался что-то сказать, но не мог произнести ни единого слова, и я не на шутку забеспокоился. Но прежде, чем я решился спросить Холмса, все ли с ним в порядке, он, кажется, смог преодолеть этот странный паралич и начал вскрывать упаковку с детским энтузиазмом. Клочки бумаги полетели на ковер, и через минуту Холмс держал в руках мой подарок – серебряный портсигар, на котором были выгравированы его инициалы.
- Ну как? – спросил я после нескольких минут молчания. – Что скажете? Он вам нравится?
- Мне… - тут он запнулся, и я снова заволновался, ибо никогда еще за все время, что знал его, не видел, чтобы Шерлок Холмс не мог найти, что сказать. Он сидел совершенно неподвижно, не отводя взгляд от портсигара, который держал в руках.
- Я заметил, что ваш портсигар имеет уже довольно изношенный вид, и подумал, что вот этот вполне подойдет и к тому же, он намного прочнее, – я лепетал первое, что пришло мне в голову и прекрасно осознавал это, но чувствовал, что должен как-то заполнить паузу в разговоре, и начал уже опасаться, что все пошло не так, как я вначале предполагал. – И вы всегда могли бы…
- Уотсон… - при звуке его голоса я замолчал и увидел, что Холмс пристально смотрит на меня. – Я не могу принять это, он, должно быть, стоил вам целого состояния!
Я пожал плечами, чувствуя, как раненое плечо слегка заныло.
- Это неважно. Он нравится вам?
- Да, очень, но…
- Вот и прекрасно, остальное не важно.
- Но почему? Почему вы сделали это?
Он проговорил это довольно сконфуженно, что в свою очередь озадачило меня. Можно было подумать, что прежде ему никогда не приходилось получать подарки в день рождения… На этой мысли я запнулся, вспомнив вдруг отсутствие поздравительных открыток за минувшие два года и отсутствие каких бы то ни было семейных контактов, что, собственно, и побудило меня на этот поступок… Но неужели это в самом деле было так?
- Потому что я захотел сделать вам подарок, - просто ответил я. – Я не мог допустить, чтобы такой день прошел незамеченным.
Холмс фыркнул и покачал головой.
- До сих пор все так и было.
Почувствовав, что возможно, желая сделать другу приятное, допустил серьезный промах, я сел в свое кресло. Некоторое время, наклонив голову, Холмс вертел портсигар в руках. Редко можно было увидеть его таким задумчивым, если он не был занят очередным расследованием.
- Холмс, - сказал я наконец, - но неужели раньше никто не поздравлял вас с днем рожденья?
Через минуту он снова занял свое кресло, положив ногу на ногу, и вздохнул.
- Нет, с тех пор, как я уехал из дома. Честно говоря, никто кроме меня никак не выделял этот день из череды других, и вскоре я нашел, что пожалуй легче забыть о нем вместе с остальным миром, особенно если мне и без того есть чем заняться. В конце концов, что такое день рождения – это такой же день, как и прочие. И нет ничего приятного в том, чтобы праздновать этот день наедине с самим собой, не говоря уже о том, что это довольно глупо.
- Мне кажется это просто ужасно, - сказал я.
Холмс поднял на меня взгляд, и на его губах мелькнула какая-то странная улыбка.
- Да-да, полагаю, что вы должны смотреть на это именно так. Но уверяю вас, мне все это безразлично.
Холмс старался держаться непринужденно, но я ему не поверил, заметив нервозность, с которой он ерзал в своем кресле, его длинные тонкие пальцы барабанили по гравированной поверхности портсигара. Этот разговор явно вызывал у него чувство неловкости, и я решил, что если он не хочет больше говорить на эту тему, то я не буду настаивать. Больше я ничего не говорил, и наконец, Холмс взглянул мне в глаза с присущей ему безмятежностью. Он снова бросил взгляд на портсигар, словно только сейчас впервые смог его, как следует, разглядеть, затем встал и подошел ко мне.
- Благодарю вас, - сказал он, крепко пожав мне руку, - я, право, очень тронут, дорогой друг.
Я кивнул и смотрел, как он прошел в свою комнату, где нашел свой довольно поношенный кожаный портсигар, задняя сторона которого грозила вот-вот оторваться. Когда он переложил свои сигареты в новый и засунул его в карман сюртука, я встал. Не говоря ни слова, я сходил в прихожую за нашими шляпами и тростями. Увидев, что я протягиваю ему цилиндр и трость, Холмс нахмурился, а я чуть не рассмеялся при мысли, что уже второй раз за день поставил в тупик Шерлока Холмса.
- Мы идем обедать, - объяснил я. – Я угощаю.
Холмс удивленно приподнял брови и покачал головой.
- Нет! Нет, нет, нет, Уотсон, я не могу этого позволить! У вас сейчас почти нет средств – я категорически запрещаю вам подобные траты!
- А я запрещаю вам подобные запреты, - откликнулся я. – Я этого хочу и сделаю.
Холмс беспомощно посмотрел на меня.
- Но почему? – спросил он.
Это прозвучало довольно искренне: он действительно не понимал.
Я улыбнулся.
- Потому что вы мой друг, и именно так поступают друзья. Ведь мы же друзья, не правда ли?
Какие-то мгновенья он просто смотрел на меня, а затем его лицо озарила ответная улыбка.
- Но ваши траты…
- О, не беспокойтесь, расплатитесь со мной в день моего рождения, - заверил я его с самым серьезным видом.
Холмс от души рассмеялся, откинув голову назад, и напряжение, царившее у нас в гостиной этим днем, улетучилось как по мановению волшебной палочки.
Несколько минут спустя появилась миссис Хадсон, неся праздничный торт с зажженными свечами. И тут, несмотря на то, что Холмс отчаянно пытался сохранить на лице маску холодного безразличия, он вдруг отчаянно заморгал, и я готов поручиться, что тогда в его глазах заметил первые следы слез.