Сегодня у меня тут аттракцион неслыханной щедрости)) Давно обещала поделиться небольшим набором, что у меня имеется относительно полковника Морана - это перевод 2-х глав незаконченного фика Aleine Skyfire и клипа, на который в какой-то степени меня вдохновил этот фик. Автор на мой взгляд очень хороший и я уже неоднократно еездесь нахваливала. К сожалению, многое у нее осталось незаконченным, хотя порой она пишет кое-какие мелочи по Холмсу. В частности, к Рождеству, но к старым вещам увы, пока не возвращается.
Что же касается клипа, то решила, что все-таки поделюсь им, но прошу учесть, что он был сделан исключительно для домашнего использования, я не особо пыталась следовать единообразию в изображении Морана - это довольно трудно, хотя сейчас у меня есть один кандидат на эту роль. Здесь же роль Морана исполняют кроме гранадовского Патрика Аллена еще несколько актеров, в том числе.. Трелони Хоуп)) И сразу скажу, что в клипе отражен диалог, вычитанный мной в дневнике Sherlock, о чем заранее прошу прощения. И ешще раз говорю, что клип очень любительский

Итак,

Я, Моран : Нерассказанные истории с Кондуит-стрит

Глава 1,
в которой мы знакомимся с главными героями.


Давайте не будем тратить попусту время. Приведу лишь основные факты из моего прошлого, а затем уже мы будем разбираться, почему вы это читаете. Доктор Уотсон пока еще не соизволил упомянуть в своих историях ни обо мне, ни о моем патроне; в опубликованном им отчете он очень тщательно удалил любое упоминание о нас из дела с Ирен Адлер и так называемом «Королем Богемии». «Скандал в Богемии» - это увлекательное чтение для досуга, но в нем нет и слова правды. У доктор, безусловно, писательский дар.
Но я не всегда буду столь снисходителен, и когда он начнет описывать то, что случилось весной 1891 года, то в очередном его опусе придется поставить все точки над i. Уж можете быть уверены, он не станет изображать ни профессора, ни меня в выгодном свете.
Меня зовут Себастьян Моран, полковник в отставке Индийской армии Ее Величества, а точнее, 1-го Бенгалорского саперного полка. Родился в старом добром Лондоне, воспитывался в Индии, так как мой отец был британским посланником. Возможно, это было прекрасное место для становления характера, но совершенно не подходило для воспитания богобоязненного британского джентльмена. Поэтому, сначала я был отправлен в Итон, а потом в Оксфорд.
Это общеизвестные факты, а вы, мои дорогие читатели, собрались здесь для того, чтоб узнать ужасные вещи о тех противозаконных деяниях, что я совершил вместе с моим преступным другом и патроном, профессором Джеймсом Мориарти.
Так случилось, что наша первая встреча была не совсем такой, как вы возможно представляете. Видите ли, между мной и старым добрым сэром Огастесом была большая неприязнь. Сэр Огастес – образец соблюдения приличий и британской благопристойности, пример для своих соотечественников в Индии. В душе же я считал его самым отвратительным типом из всех, кого я имел несчастье знать, - и это включая воров самого разного толка, убийц и различных негодяев – из числа тех, кого я знал на службе королеве и на службе моему старому учителю. Старик хотел, чтобы я пошел по его стопам, но я уклонился от такой чести. Забросив учебу в Оксфорде, хотя , к вашему сведению, я обладал неплохим интеллектом, я поступил на военную службу. К счастью, у меня было несколько влиятельных друзей, и они проявили сочувствие к моему положению. Мне оставалось лишь пройти комиссию. Но армии Ее Величества нужны умные и образованные офицеры, а то образование, которое я успел получить в Оксфорде, было не на должном уровне.
Мориарти был моим репетитором по математике. Он был классическим учителем-наставником:
умел слушать, учил мудрости и обладал неиссякаемым запасом терпения. Для полного совершенства ему не хватало лишь более почтенного возраста – в то время ему было лишь тридцать с небольшим. Но о таком друге, я мог только мечтать, и у меня никогда не было лучшего друга, чем он. Профессор учил меня математике, а я, смею сказать, научил его некоторым карточным трюкам, которых он не знал.
Мы переписывались с ним около десяти лет, когда я был в Индии и Афганистане, сражаясь за королеву и Британию. Как это патриотично с моей стороны, не правда ли? Да, конечно, я предан своей стране и никогда бы не предал своих, но дело не в этом. Оказалось, что я прирожденный стрелок, - собственно говоря, лучший стрелок в Индии – и сражения всегда обладали для меня необыкновенной притягательной силой. Некоторые называли меня героем, и думаю, что я им и был с чисто британской точки зрения. Я спас больше жизней наших солдат, чем все остальные офицеры вместе взятые, но, несмотря на все это я так и не стал генералом. Возможно, я бы достиг этого чина, если б не был таким… беспутным.
Почти у всех офицеров были мелкие грешки, о которых они предпочитали не распространяться. Мне просто не повезло, что я пару раз попался. Шулерство, похищенные индийские идолы, дочь старшего офицера, уличенная в тайном романе с неотразимым удальцом, полковником Мораном. Может, еще слишком много связей с местными уроженками? Как-то я натолкнулся на смуглого индийского мальчишку, с его худого лица на меня смотрели голубые глаза Морана. Ничто так, как встреча с вашим неизвестным отпрыском, не заставляет задуматься о том, куда катится ваша жизнь, даже если это жизнь неотесанного тупого мерзавца, Себастьяна Морана.
Но я отвлекся. Я вышел в отставку, когда мне стукнуло сорок, пока меня не уволили под каким-нибудь позорным предлогом, и вернулся в Лондон.
Джеймс Мориарти встретил меня с распростертыми объятиями. Не думаю, что он имеет какое-то отношение к моей вынужденной отставке, хотя был свидетелем, как он устраивал подобные фокусы с теми, кто был ему нужен. Но нет, мое злосчастье было совершенно непреднамеренным, и здесь совершенно не замешан тот, кого я имею привилегию называть другом.
Профессор рассказал, чем он зарабатывает на жизнь и каковы его моральные принципы, а затем предложил мне должность своего помощника. Я буду хорошо обеспечен и весьма респектабелен, взамен от меня требуется безукоризненное выполнение заданий криминального характера. Разве я мог отказаться от столь щедрого предложения? К тому же, по правде говоря, мне открыли так много, что вряд ли бы я ушел из кабинета профессора живым, если б только не стал его союзником. Но я хотел этого.
Любой, кто встречался с Джеймсом Мориарти , поймет меня. Обладающий невероятной силой убеждения и мощной харизмой, властный и опасный, живое воплощение лидера, ради которого люди рискнули бы всем и здоровьем, и жизнью. Даже этот проклятый великий сыщик не мог не восхищаться им – по его же собственным словам, я слышал это своими собственными ушами.
- Итак, вы будете работать со мной, старина?
- Почту за честь, сэр.
Дело сделано, контракт подписан, и моя судьба окончательно и бесповоротно была связана с судьбой профессора. Доктор Джон Уотсон будет известен потомкам благодаря тому, чьим другом он был. Также, как и я.


Глава 2,

в которой излагается история профессора

Думаю, что прежде, чем я пойду дальше, мне стоит обрисовать для вас профессора Мориарти. Как я сказал ранее, доктор Уотсон вряд ли будет приукрашивать его образ, когда станет писать о нас, а ведь всегда лучше иметь две точки зрения, не правда ли? Как бы там ни было, профессор – один из величайших гениев Англии, и это в ту эпоху, когда гениев и так было пруд пруди. И это будет достойным воздаянием, что его история будет известна теперь широкой публике, которая совершенно о нем не знала.
Джеймс Ричард Пол Мориарти родился в Ирландии, в Дублине , в 1829 году, по любопытному совпадению в том же году была учреждена лондонская полиция. Его отец, сэр Джеймс Мориарти третий, был англо-ирландцем, мать, Катриона, чистокровной ирландкой. Я упоминал прежде, что никогда не знал человека хуже, чем мой отец, сэр Огастес; если б я был знаком с сэром Джеймсом, то возможно это было бы не так. Этот негодяй оскорблял и бил жену и своего первенца, он был чрезвычайно жесток с молодым Джеймсом Ричардом. Мальчик рос очень болезненным, еще не достигнув десятилетнего возраста, он несколько раз стоял на пороге смерти. Когда бедная Катриона родила второго сына, более крепкого, чем ее первенец, сэр Джеймс назвал ребенка в свою честь, желая иметь наследником более здорового отпрыска.
Джеймс Роберт, или новый Джеймс Мориарти четвертый , вырос точь в точь таким же пустым и жестоким, как и его отец. Джеймса Ричарда брат и отец называли просто Ричардом, если вообще его как-то называли. Чаще всего они награждали его какими-нибудь оскорбительными прозвищами, на их взгляд он был слишком хилым, худым и даже женоподобным. Но Джеймс Ричард был очень одаренным юношей, и он поехал в Итон. Каким же трагичным должно быть детство, если переезд в Итон кажется переменой к лучшему!
Находясь там, Джеймс смог сменить свой акцент на тот язык, которым говорят лондонцы из высших слоев общества. Он прекрасно учился, превзошел знаниями даже преподавателей и закончил Итон, когда ему еще не исполнилось и тринадцати лет. Продолжил учебу в Оксфорде, куда поступил, несмотря на чрезвычайно юный возраст, удивив профессоров своим умом. В двадцать лет этот юноша стал магистром искусств. Даже старик Диккенс не написал бы более волнующей истории триумфа при подобных обстоятельствах.
Ко всему прочему произошла трагедия, его отец в припадке пьяного безумия до смерти избил свою жену . Джеймс Ричард чуть не убил отца на месте, но овладел собой, хоть и был лишен наследства. Его первым преступлением была организация убийства собственного отца, когда он буквально воплотил в жизнь пословицу о том, что хорошо смеется тот, кто смеется последний.
Вряд ли в течение всех этих лет он видел своего брата, я же видел, в Индии. Джеймс Роберт стал офицером в Индийской армии Ее Величества и одним из самых порочных офицеров, которых я имел несчастье знать. И, поверьте мне, я знаю, что говорю. Последнее, что я слышал о нем это, что он был замешан в какой-то скандальной истории, вышел в отставку и вернулся в Англию; и подумать только, стал начальником станции в Девоншире.
Господь свидетель, я никогда не пойму членов этой семьи.
Но вернемся к Джеймсу Мориарти. Когда ему исполнился 21 год, он опубликовал трактат о биноме Ньютона. Я прочел его. Неплохая работа, но читать это было не просто. Хотя, с другой стороны, профессор то же самое говорил и о моих книгах. Наши умы разделяет сотня миров, и профессору было бы столь же неуютно в индийских джунглях, как и мне в лекционном зале.
Но вернемся к моей истории. После выхода этого памфлета Мориарти предложили место профессора математики в Оксфорде. Он с радостью принял это предложение. Числа – это его страсть, логика – его возлюбленная, и по правде говоря, я никогда не видел человека, в такой мере созданного для преподавания. У него все есть для этого: и способности, и навыки, и к тому же большая любовь к этой профессии. Некоторые , возможно, полагают, что человек, сурово управляющий созданной им криминальной империей и жестоко наказывающий за малейшую неудачу, был бы жесток и в классной комнате, но это не так. Он терпелив и, позволю заметить, даже добр к своим студентам, пожалуй, даже слишком. И невольно задумаешься, что же могло произойти в жизни этого человека, что заставило его так измениться.
Его карьера в криминальной среде началась как интеллектуальное упражнение, которым он занялся от скуки в один из нескончаемых душных летних дней. Кроме того, это было сделано в знак полного презрения к полиции, ничего не смыслящей в своем деле. Он был убежден, что сможет действовать столь ловко, что они ни за что не распутают эту загадку и не найдут нить, которая привела бы их к профессору. И впоследствии оказалось, что это было не просто самомнение молодого гения. Он совершил свое первое преступление, были украдены бриллианты, причем профессор твердо решил вернуть все украденные драгоценности. Что он и сделал, скурпулезно точно, подготовив и выполнив всю операцию через своих агентов.
Профессор начал действовать, проверяя на что он способен, и вскоре понял, что его возможности ограничивает лишь нехватка ресурсов, материальных и человеческих. Но он был молод и наивен, идеалист, которого еще не била жизнь, и его немало встревожило то, с какой легкостью он встал на тропу преступления. Поэтому он остановился и посвятил себя карьере, не идущей наперекор закону.
К сожалению, для законопослушных граждан и к счастью для преступных элементов этот мир сам решил подавить его. Оружием убийства стала профессиональная ревность. В то время Мориарти был одним из самых молодых профессоров, он придерживался передовых новаторских и радикальных идей, а вдобавок ко всему был еще и ирландцем. Многие из коллег стали открыто выражать свое неодобрение, особенно когда он стал высказываться против общепризнанных взглядов, которые он сам считал нерациональными и непрофессиональными.
В жарком споре с подвыпившим старым профессором Мориарти ударили в присутствии свидетелей, и все они засвидетельствовали , что это он поднял руку на человека преклонного возраста, хотя на самом деле он лишь оттолкнул его, дабы избежать второго удара.
Поползли темные слухи, и над профессором нависла угроза скандала. Конечно, у него были товарищи – нет, наверное, человека настолько непопулярного, чтобы совсем не иметь единомышленников – и они пытались защитить молодого профессора, но тщетно. Его ментор, по-отечески относящийся к Мориарти , посоветовал ему смириться и пытаться спасти то, что осталось от его карьеры, ибо у него было слишком много врагов, и они были очень могущественны.
Это было чистым совпадением, что пуля пробила мозг этого человека. Конечно же. Полиция пришла к заключению, что это было самоубийство, потому что убитого нашли с пистолетом в руке. Не важно, что выстрел не могли сделать из этого оружия и пуля, убившая жертву, никак не могла быть из него пущена .
Но я отвлекся. Профессор мало рассказывал мне о том времени, но за него говорили его поступки. Он принял эту игру, никогда в жизни еще он не чувствовал себя настолько преданным и одиноким. Он вернулся в Лондон, измученный и разочаровавшийся в жизни. Идеалист умер, а вместо него появился вдохновитель и организатор преступного мира. Но он пока еще не оставлял своей легальной деятельности, открыл свое дело, став репетитором для молодых офицеров – вот так мы и познакомились.
А между тем за кулисами этой обыденности он стал консультантом для нескольких матерых лондонских преступников. Одного за другим он вытеснял их, поглощая их небольшие группировки, убивал одних, налаживал связи с другими и наконец, объединил под своей властью почти весь лондонский преступный мир. За пять лет профессору удалось создать самую крупную организацию преступности, какую когда либо видел мир.
К тридцати пяти годам Джеймс Мориарти стал одним из самых могущественных людей в Лондоне, он властвовал над половиной лондонских преступников и имел непосредственное влияние на другую половину. Добившись этого, он обратил свое внимание на привилегированные классы, желая контролировать как можно большую часть населения Лондона, великого города, который правил значительной частью этого мира. Мориарти распространил свое влияние на политиков и военных высшего ранга , и даже на саму полицию. Скандальные истории, случившиеся в Скотланд Ярде в 70-е годы были для него тяжелым ударом , а после одного из них его империя никогда полностью не оправилась. Только благодаря этому Великий Проныра и смог в 1891 г. уничтожить всю организацию.
Без сомнения, сейчас вы нарисовали в своем воображении одержимого властью маньяка, вызывающего в памяти образ доброго старого Наполеона и его ненасытную жажду власти над всей Европой. Что ж, я не буду отрицать, что профессор, в самом деле, наслаждался своей властью – в армии я был офицером, и мне знакомы все симптомы этого. Но личность Мориарти этим не исчерпывалась. Он общепризнанный мизантроп, это несомненно, но профессор остается логиком и он не видит смысла в большинстве социальных и политических норм нашего века. «Мир мог бы быть гораздо лучше, а получается, что его едва можно считать хотя бы невыносимым» - ворчливо буркнул он как-то, проглядывая утреннюю газету, полную новостей о бедствиях и волнениях.
Он вновь стал обращать свое особое внимание на реформы в различных областях. Теоретически он бы даже не испытывал отвращения к реформам законодательства и правоохранительных органов, если б только они работали и приносили обществу пользу.
Однако, как я сказал полицейские скандалы нанесли удар организации – нашей организации. Тем не менее, я лично был свидетелем, как Мориарти жертвовал крупные суммы денег в особые благотворительные фонды, которые, как выяснилось, были именно тем, чем и казались ( Я также видел, как он основывал фиктивные благотворительные общества, наподобие Союза рыжих, но об этом позже.)
В 70-х годах, когда ему было уже сорок, и он руководил крупнейшим преступным синдикатом Британской империи, Мориарти снова занялся преподавательской деятельностью, на этот раз в Кембридже. (Он здорово утер этим нос своей «альма матер» ,а Кембридж торжествовал. «Ха! Теперь у нас есть гений-математик, которого вы выставили вон!» )И там он впервые встретил Шерлока Холмса. В общем, Мориарти взял под свое крыло молодого Холмса, а затем дал узнать ему свою подлинную натуру… и сделал это не так мягко, как это было со мной. Это отпугнуло молодого человека, и все попытки профессора восстановить разорванные отношения кончились тем, что вместо укрепления отношений с бывшим подопечным, он лишь получил смертельного врага.
Я встречал этого джентльмена, когда он был еще юношей. Мне бы следовало придушить мальчишку, пока у меня был такой шанс. Но моя собственная сентиментальная жилка не допускала в те времена ничего подобного, тем более, что он очень сильно напоминал мне самого профессора. По своей внешности они почти могли бы сойти за отца и сына: примерно одного сложения, роста, схожие черты лица и серые глаза. И много общего было и в их истории, и в юношеском идеализме.
Шерлок Холмс также пережил некоторое крушение и, также как профессор, начал все сначала – но он обратил свой взор не на преступления. На их раскрытие. На то, чтобы преступления не остались безнаказанными. Вскоре Холмс стал частным сыщиком (довольно позорно для него, между прочим: ведь молодой человек был джентльменом, сыном деревенского сквайра). Мориарти оставил Кембридж, решив просто читать лекции и больше внимания посвятить своей незаконной деятельности. А я примерно в это время вернулся в Англию и таким образом, наши пути вновь пересеклись.
Имея пенсион и аванс полученный от Мориарти, я обосновался в небольшом, но весьма респектабельном доме на Кондуит-стрит. Там было гораздо больше комнат, чем мне могло понадобиться – ведя походный образ жизни в армии почти всю мою взрослую жизнь ,у меня было не так много вещей, в основном оружие и гардероб, вполне достаточный, чтобы я мог свободно себя чувствовать, обращаясь в высшем свете. Убитых мной тигров, в виде шкур или же чучел, мне приходилось приносить в дар клубам, членом которых я был. Никто не потащит за собой бенгальского тигра через дикие леса Афганистана.
Профессор нанес мне визит через несколько часов после того, как я въехал на квартиру, мне хватило два часа, чтобы устроить все по своему вкусу .
- Довольно много свободного места, - сказал он, бросая критический взгляд на пустые полки и стены, на которых не было ничего, кроме обоев, - но это дело наживное. Вам нравится эта квартира?
- Вряд ли бы я здесь находился, если бы это было не так, сэр, - усмехнулся я, выпуская облако сигарного дыма. Я указал ему на одно из кресел у камина, а сам уселся в другое. – Хороший район и соответствующая цена. Как вы и заметили, много места, но у меня есть несколько идей, как его заполнить.
- Хорошо-хорошо.
Он одобрительно кивнул, выглядев при этом как снисходительный отец. Возможно, именно так и было. Вряд ли бы кто-то заподозрил в Мориарти матримониальные склонности, но у него было что-то вроде отцовских чувств к тем, кто, также как и он сам, был лишен этой любви.
- Профессор, могу я задать вам вопрос относительно истории Фирмы?
Мориарти по-разному называл свой бизнес: Клан (это традиция называть преступную организацию кланом); Империей – редко, всегда с гордостью, не оставляющей сомнений в том, чья это была империя, а, в основном, Фирма , так он чаще всего называл ее в разговоре.
Мориарти откинулся назад, положив ногу на ногу и соединив кончики пальцев.
-Конечно.
- Вряд ли меня можно назвать первым помощником у вас на службе; он давно бы уже должен понадобиться вам и я не могу поверить, что вы как-то обходились без него. Что стало с моим предшественником?
Я никак не ожидал увидеть на его лице такую смесь чувств. Думается, тут была и грусть или может, сожаление, и определенно, гнев, и другие чувства, о которых я не мог даже догадаться. Профессор сделал затяжку от сигареты, что держал в руке, и стал смотреть в огонь, пылающий в камине. Он выглядел старше своих пятидесяти лет, как если бы его тяготил груз какой-то тайны, хранимой им. Наконец, он заговорил, не поднимая на меня глаз и очень тихо.
- Ваш предшественник был членом одного из небольших обществ, которые я объединил в Фирме на заре ее существования. Хороший организатор, с острым умом, он был очень мало востребован в качестве младшего клерка, которым он работал и в открытой своей деятельности и в тени. Я увидел его талант, его потенциал, его ум. Я стал продвигать его. И он прекрасно служил мне на протяжении нескольких лет.
Я нахмурился, предчувствуя нехороший оборот, который может принять наш разговор.
- Наша работа всегда подразумевает опасность, Моран, и внутреннюю, и внешнюю. Амбиции могут быть гораздо опаснее полиции. Всегда кто-то хочет занять лучшее место, потеснив тех, кто стоит выше его. Я сам низверг всех своих патронов и поднялся выше их, дабы занять место, которого они никогда не смогли бы достичь, власти над многочисленными кланами, большими и малыми. Император, если хотите. Это путь криминальных классов.
Мой помощник был амбициозен. Мы прекрасно работали вместе, но никогда не были друзьями. Не думаю, что его бы удовлетворило всегда находиться в моей тени, и если б я ничего не имел против него, он бы просто попытался повредить мне в своей игре за власть.
Я нахмурился еще больше.
-Эта его игра нанесла вред другим?
Мориарти на секунду бросил на меня взгляд своих темно-серых глаз и снова стал смотреть в огонь. В их глубине в самом деле таился гнев, но также и печаль.
- Полковник, как в армии наказывают за дезертирство?
- Смертью.
- Почему?
Я вспомнил одного малого из своего полка, который дезертировал и был пойман. Ему не надо было идти в армию, я понял это с того момента, как впервые его увидел. Слишком чувствительная натура для того, чтобы убивать самому и видеть, как вокруг тебя гибнут твои товарищи. Он был похож на испуганного жеребца, помню его широко распахнутые глаза и безумный взгляд. Он умолял о пощаде – он лишь хотел вернуться домой к матери, он был единственным сыном.
Его приговорили к смертной казни через расстрел. И хотя я знал, что так должно быть, я был не в силах смотреть на это. Армия не место для мальчишек.
- Потому что это предательство. Жизнь в армии зиждется на доверии, на морали – никуда не годится, если у солдат упадет боевой дух. Дезертиры своим побегом рушат веру в людей, они предают тех, кто остается верен и сражается дальше.
- Совершенно верно. Ваш предшественник не просто предал меня, он также предал тех, перед кем нес ответственность. Он начал тайно посылать закодированные сообщения полиции, информируя их, где и как схватить наших людей на месте преступления. Среди низших чинов моих людей разразилась паника, почти уже начался хаос. Этот человек стал еще более дерзким; он сосредоточил свое внимание на самой полиции, окольными путями провоцируя скандал, произошедший около десяти лет назад. Все на Фирме были в полном смятении, мой авторитет был дискредитирован, и тогда он сделал последний шаг, используя эти свои послания. Он признался в своих преступлениях и заключил сделку, что суд ему заменят несколькими неделями заключения, если он назовет имя и местопребывание своего патрона. И как только я бы оказался под арестом, не сомневаюсь, что он вернулся бы в Фирму, во всем обвинив меня и может быть, он постарался бы сократить организацию по возможности, чтобы укрепить. Думаю все это весьма вероятно.
Я не мог убить его. Подобное убийство лишь вызвало бы у полиции безумное желание схватить виновных и посадить на скамью подсудимых. Моя организация была ослаблена , я не мог гарантировать, что не буду раскрыт я, а вместе со мной и Фирма.
Я нахмурился еще сильнее.
- Значит, вы не могли уговорить его? Или пообещать денег? Хотите сказать, что он хотел уничтожить вас?
- Хотел. Мне совсем не нравилось подобное разрешение этой дилеммы. Но это надо было сделать. В Фирме служат несколько химиков . Особенно я подумал об одном из них – это женщина, которая предприимчива, как мужчина, когда дело касается ее желаний, и она творит настоящие чудеса с помощью наркотиков и ядов. Его горничная подмешала нужный препарат в то бренди, которое он пил вечером, и когда утром прибыли сыщики, они нашли лишь лопочущего что-то сумасшедшего. Он сошел с ума после ужасов, что видел на протяжении минувшей ночи.
Я вздрогнул при мысли о том, как опасен был человек, сидевший напротив меня. Определенно он был опаснее меня, ничего подобного никогда бы не пришло мне в голову.
- Мне это не нравилось, - тихо повторил профессор. – Но моя судьба стояла на кону и за жизнь тех мужчин и женщин, что он предал, надо было кому-то расплачиваться. Он нарушил данную всем клятву, Моран.
Я понял. Мориарти знает, как сделать так, чтобы человек понял его точку зрения, как говорить на понятном собеседнику языке, чтобы быть понятым. И у меня промелькнула мысль, что я определенно не амбициозен: у меня не было желания править империей, я всего лишь хотел иметь работу и достаточно времени, чтобы потакать своим порокам. Я никогда не претендовал на то, чтобы считаться непростым человеком.
- Может, это прозвучит глупо, профессор, но вам следует знать , что я не собираюсь подводить или же предавать вас.
Некое подобие улыбки скользнуло по его губам.
- Знаю, что не предадите, Моран. Я бы не стал брать вас на службу или доверять важные вещи, если бы не был в этом уверен.
О, доверие. Колеса, которые движут этим миром. Хорошо, когда вам доверяют, пусть даже один единственный человек на свете.
Тогда я понял, что никогда не знал никого лучше профессора, и уже не узнаю. У него нет иллюзий относительно собственной морали или ее отсутствия и, тем не менее, он, вероятно, делает больше добра, чем ваш средний «достойный» гражданин, чему я лично был свидетелем. Может быть, он не ангел, но и не дьявол. Он не добрый человек, он великий человек.
И теперь , я хотел с ним работать более, чем когда либо.

Клип