Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Я не знаю, как пойти к исповеди и рассказать о том, что мне пришлось принять участие в кощунственном спектакле. Полагаю, этот грех надолго останется на моей совести, единственное возможное средство спасения вижу в том, чтобы скорее принять монашеские обеты. Впервые обманываю такое количество людей. Они были ни в чем не виноваты, они пришли на мессу.
Нужно решиться и переговорить об этом с господином Арамисом. Я редко его вижу в последние дни, поскольку он почти не появляется дома. Несколько раз к нам заходил г-н д`Артаньян. Я говорил ему, что господин ушел по делам. Этот гасконец вечно привязывается ко мне с досужими расспросами и пытается вывести меня из себя. Хорошо, что я умен и понимаю, что г-н д`Артаньян издевается. Он лишен проницательности, которой Господь наградил меня, потому считает себя умнее всех на свете. Я вежливо отвечаю на вопросы, но до более подробной беседы не снисхожу. Зачем терять драгоценное время на всякие пустяки? От этих разговоров я ничего не приобретаю.
Господин Арамис был в числе двадцати мушкетеров, которые сопровождали его величество в Версаль на охоту. Господин Арамис оказал мне честь и взял меня с собой. Я удивлен неприхотливостью его величества. Дом скромный и еще недостроен. Его величество ночует на охапке соломы в одной из комнат второго этажа.
Я оказал его величеству услугу, мне представилась такая возможность. Как я благодарен Пресвятой Деве! Его величество обратился ко мне с просьбой подержать его лошадь. Он поблагодарил меня и посмотрел внимательно.
Мне думается, он меня запоминал в лицо.
Господин д`Артаньян сказал позже, что я стоял надутый от важности. Сравнил меня с индюком. Посмотрел бы на себя со стороны. Когда он командовал построением господ мушкетеров, его тоже распирало от сознания собственного величия. Я честно исполнил свои обязанности и ни на шаг не превысил свои полномочия. Г-н д`Артаньян везде и всюду подчеркивает, что он птица важная. Хороша важность. Если я индюк, то он – живое воплощение того самого галльского петуха, о котором в Гаскони рассказывают сказки.
Мое неуважение к г-ну лейтенанту крепнет. Раньше Планше оказывал на своего господина благотворное влияние. Теперь г-н лейтенант лишен этой поддержки. Напрасно. Так он быстро превратится в то, что называют «настоящий служака». Палец даю на отсечение, что он лет через пять, самое большее семь зачерствеет и будет интересоваться только войной, службой и низменными проявлениями человеческих чувств. Я люблю наблюдать за людьми, практика показывает мне, что это полезно. Я даю прогнозы и редко ошибаюсь. Может быть, я хотел бы ошибаться чаще, но, к сожалению, природа человеческая грешна и склонна к порокам, а не к добродетелям.
читать дальше
Господин Арамис пятый день сидит дома и пишет латинские тексты. Я не знаю, что и подумать. Неужели это начало перемены, о которой он меня предупреждал?
Он занимается с отцом Совалем.
Похоже, мне удалось добиться своего хотя бы в этом. Отец Соваль заинтересован в общении с г-ном Арамисом. Или г-н Арамис заинтересован в общении с отцом Совалем?
Г-н Арамис успел хорошо меня изучить. Он вчера сказал мне открыто: «Базен, я вижу, что вас гнетет ваше участие в деле, которое вы считаете греховным. Если вас так распирает желание пойти и исповедоваться, отправляйтесь к отцу Совалю. Ему можете говорить все, что угодно».
Я размышляю над его словами и прихожу к выводу, что отец Соваль как-то связан с заговорщиками. Мне неприятно думать о том, что священники нынче занимаются политикой. Но ничего поделать нельзя. Моду диктует господин кардинал, который все больше времени посвящает именно интригам и политическим вопросам. Слыханное ли дело: Франция, оплот католической веры, поддерживает северных еретиков во главе с их безумным Густавом-Адольфом? Он, конечно, шведский король, но я его за хорошего монарха не принимаю. Он еретик, как и английский король. Первенство вопросов веры над мирскими интересами прежде всего.
Господь внял моей молитве. Только что я узнал, что нечестивый швед убит.
Так Господь карает всех еретиков.
Господи, покарай заодно (и как можно скорее) оружейника Шаблю. Он тоже еретик. Заклятый гугенот. Самый заклятый из всех, кого я знаю.
Если господин узнает, что мы должны Шаблю триста пистолей, то меня ожидают большие неприятности. В данный момент я отдал деньги под процент, надеюсь иметь хорошую прибыль. Шаблю ждать не желает и требует полной оплаты за набор стилетов, которые приобрел мой господин.
Преждевременная радость. Швед жив и только что наподдал испанцам. Гримо говорит, что Густав-Адольф великий воитель, нужно радоваться тому, что он бьет имперцев. Судя по всему, и мы скоро выступим в поход. Об этом идет все больше разговоров.
Я не люблю собирать сплетни, я предпочитаю проверенные сведения из надежных источников.
Не могу не зафиксировать поразительные события, которые произошли на прошлой неделе. Молюсь о том, чтобы нас с господином не забрали в Бастилию.
Теперь я понимаю все или почти все.
Дело в том, что Ришелье опять собирались свергнуть. Королева-мать собрала под свои знамена влиятельных людей. Я знаю множество имен тех, кто принимал в этом участие или собирался примкнуть к заговорщикам. Легче сказать, кто не принимал в этом участия. Мне урок. Если я или господин мой когда-либо решим организовать заговор против королевской власти, не стоит посвящать в свои планы много людей. Когда много людей знают о твоих планах, это уже политический манифест, а не заговор.
Ее величество королева-мать, к которой я не испытываю ни тени почтения, заявила своему августейшему сыну, что ему пришло время сделать выбор. Поговаривают о том, что она была недопустимо груба и прямолинейна. Когда женщина говорит «Или я, или кто-то» - нужно выбирать «кого-то» хотя бы из чувства самосохранения. Его величество, как человек разумный, так и поступил. Выслушай женщину и сделай наоборот, тогда достигнешь успеха. Что видел король от своей матери? Ничего хорошего. Противная, жирная, сварливая итальянка. Что видел король от его высокопреосвященства? Неустанную заботу о благе Франции. Пусть кардинал не пользуется популярностью среди народа и знати, он свое дело знает. Я бы тоже не стал раздумывать.
Сначала его величество был сильно болен, поговаривали даже, что он находился при смерти. В таком состоянии пообещаешь что угодно, лишь бы не брать грех на душу. Затем его величество резко пошел на поправку. Как только к нему вернулась уверенность в том, что он останется жив, его величество обрел прежнее здравомыслие. Ришелье не уехал в изгнание, встретился с его величеством. В итоге мы получаем то, что получаем: король счастлив, Ришелье остается первым министром, Франция спасена.
Для меня очевидна польза произошедшего. Но как мне убедить в этом господина Арамиса, который вот уже сутки не выходит из спальни? Мой господин слег от переживаний в нервной горячке. Его лихорадит, он бредит. Лекаря не зову, поскольку бред моего господина опасен. Он может носить политический характер.
Надеюсь, хотя бы это спасет его от ареста. Возможного ареста. Сейчас арестовывают всех, начиная с г-на де Марийяка. Как только я почувствую, что нас тоже могут арестовать, мы скроемся у меня во владении. Никому не придет в голову искать нас в Шампани!
К нам приходил скотина Ботрю, которого я терпеть не могу. Он всем похваляется своей шуткой и кричит: «Это был день дуралеев!». Ему доставляет удовольствие обвинять в глупости самых знатных людей королевства и не бояться при этом быть наказанным! Он сообщил мне последние подробности. Ее величество королева-мать со своими сторонниками уже открыто праздновала победу, когда пришла весть о том, что Ришелье остается. Ботрю сияет как новенький экю. Вот кто заслужил репутацию сплетника!
Я буду фиксировать все события, свидетелем которых мне доведется быть. Хотя я не предназначаю свои записи для посторонних глаз и вполне откровенен в них, но допускаю возможность того, что когда-либо эту тетрадь найдут и прочитают. Разумеется, это произойдет позже. Лет через сто. Если я не уничтожу свои записи. Лучше оставить для потомков тетрадь доходов и расходов, которую я веду постоянно. Там указаны товары, которые мы покупаем, цены. По этому ученые будущего смогут восстанавливать картину нашей жизни. Это интересно и познавательно. Мой скромный взгляд на некоторые философские и житейские вопросы вряд ли кого-то заинтересует.
Подумалось: ведет ли дневник его величество? Скорее всего, нет. Ведь ему бы пришлось записывать туда тайны государственной важности. Зато про его высокопреосвященство говорят, что он постоянно держит при себе секретаря, чтобы тот записывал мысли, которые приходят его высокопреосвященству в голову. Мне кажется, это уж слишком. Это напоминает манию величия. Я с таким не сталкивался, но слышал про такое много.
Еще я размышляю над тем, что все еще не был на исповеди. Греховность моего бренного тела угнетает меня. Дух бодр и бдит, замечая опасности. Сегодня решил провести вечер в благочестивых медитационных раздумьях.
Мне нужно испросить прощения у г-на Ботрю. Я был к нему несправедлив. Если бы не он, я бы не был в курсе великих событий, которые произошли в стране.
Меня настораживает в людях изменчивость их настроений. Я теряюсь и перестаю понимать человека, который вчера собирался в монахи, а сегодня прелюбодействует с новым увлечением.
Господин Арамис третьего дня вернулся с караула в печали и унынии. Я осмелился задать ему вопрос о причине. Он отмахнулся и дал мне день отдыха. Сам же провел этот день не выходя из дома. Валялся на кушетке, сочинял что-то. Нужно будет посмотреть на листки, которые я подобрал с ковра. Если тезисы к диссертации или научный труд, сохраню. Если новый сонет, выкину. Еще напишет.
Я провел свой день отдыха с пользой. Ходил гулять в Кур-Ла-Рен. Погода установилась хорошая. Нет сырости, накануне выпал снег. Плотно пообедал. Позволил себе выпить бутылочку хорошего вина. На обратном пути придумал рецепт нового соуса, который должен прекрасно сочетаться с мясом кролика или зайчатиной. Нужно будет при первой же возможности опробовать.
Когда я вернулся, господина не было. К нам заходил господин Атос, я его впустил и развлекал благочестивой беседой о трудах достойного Блаженного Августина. Как раз накануне я закончил читать «Исповедь» и спросил г-на Атоса его мнение об этом в высшей степени богоугодном чтении.
Г-н Атос почтил меня честью ответить довольно подробно. Конечно же, я угостил его вином. Г-н Атос не дождался моего господина и ушел. Он забыл у нас свой плащ. Пока я бегал и возвращал плащ г-на Атоса, господин мой вернулся. Явившись домой, я обнаружил, что дверь заперта. Оставить слугу на зимней улице! Не это ли есть показатель пренебрежения к моим интересам! Я честно исполняю свои обязанности, мне совсем не привлекательна перспектива ночевать на улице! Я не заслужил такого отношения к себе!
Я стучал, стучал долго, мне не открыли. Полный негодования, я отправился к мадам Жаснейри, где и нашел приют и утешение.
Утром дверь была открыта. То, что у нас побывала дама, я понял тотчас, хотя дамы уже не было. Господина не было тоже.
Поразительная легкомысленность. Весь мой запас воды израсходован, ванна оставлена полной воды, пол залит, в столовой на столе остатки еды. Обидно то, что некому высказать все, что я думаю по этому поводу. Оставил ночевать на улице, лишил заслуженного ужина и завтрака! Уж позаботиться о том, чтобы в доме осталась хотя бы капля воды, вполне в силах г-на Арамиса! В конце концов, это такой же его дом, как и мой! Почему про все должен заботиться только я?
Я знаю, что он скажет. Я даже знаю, с какой интонацией.
Дьявол! Он довел меня до того, что я поминаю нечистого.
Нужно потребовать увеличения жалования за подобные выходки.
Вместо того, чтобы отдыхать, я иду за водой.
Я получил письмо от Мушкетона.
Какое счастливое у него существование! Полная безмятежность. Намерен вытребовать себе рождественский отпуск и посетить место, где блаженствует Мушкетон. От его рассказов в моей душе пробуждается тяга к мирной сельской жизни. Если не копаться в земле, то ведь и в деревне тоже можно жить.
Господин Арамис весь поглощен своим новым увлечением. Богоугодные мысли забыты. Он чертыхается, издевается над святыми для меня вещами и делает все, чтобы я вышел из себя и попросил расчет.
Меня удерживает одно: такое уже бывало.
Я дошел в своем отчаянии до того, что пожаловался г-же де Кавуа, которая к нам заходила. Она рассмеялась и дала мне кошелек в качестве утешения. Я спросил ее, не желает ли она мстить неверному возлюбленному. Она рассмеялась и сказала, что это бесполезно.
Сам понимаю, что бесполезно.
В кошельке обнаружил пятьдесят пистолей. Если продать сам кошелек, будет шестьдесят.
Пожалуй, я пожалуюсь еще и нашей благодетельнице.
Произвел уборку во всех комнатах. Почти два часа пытался отмыть плиту. Удивляюсь тому, сколько грязи может произвести два человека. Ведь я не ленюсь и поддерживаю порядок в комнатах. Но вчера выкидывал из комнаты господина Арамиса целую корзину рваной бумаги. Сегодня опять пришлось выкидывать. Не многовато ли? Какой бесполезный расход. Часть листов вынул, приберегу хорошую бумагу для хозяйственных записей. Нельзя быть таким беспечным. Заменил гардины в гостиной. Зеленые на нежно-зеленые в мелкий цветочек. Господин увидел и остался недоволен. Приказал снять немедленно. Раскричался.
Неужели нельзя было сделать замечание спокойным тоном? Я взрослый человек, все понимаю и реагирую на замечания как положено.
Вот что происходит с одержимым похотью человеком, у которого эту похоть неожиданно отнимают. Новая прелестница, которая развлекала господина Арамиса целую неделю, исчезла, прихватив с собой пару колечек из шкатулки господина Арамиса.
Я бы сожалел о кольцах. Мой бедный господин, похоже, сожалеет о даме. Действительно: никакой практичности. Поэт, что с него взять.
Старость подкрадывается к человеку незаметно.
Я обнаружил, что в кабачках пью вино с людьми, которые младше меня лет на десять. У них другие интересы и другие манеры. Раздумываю над тем, что накопил достаточно и теперь можно остепениться. Возможно, даже создать семью. Почему бы нет? Я вполне пригоден для роли мужа.
Молодежь нынче меня раздражает. Она такая шумная. Мы были не такими. Конечно, мне давно пора пересмотреть взгляды на жизнь. Определиться, наконец, чего я хочу. Я и так знаю, чего хочу, но не слишком ли долго я этого жду? И если я так долго этого жду, а оно все не приходит – правильная ли это цель?
Мне нужен хотя бы свой угол. Я уж не говорю о доме. Меня в последнее время заботит то, что у меня все чужое. В этой квартире мне принадлежат только набор ножей, поварежки, две кастрюли, медный кувшин, серебряный поднос, три серебряных вилки, пять бокалов и кровать, на которой я сплю. Само собой, белье и одежда тоже мои.
Может быть, мне действительно найти женщину и жениться на ней?
Но я вспоминаю тех дам, которые ходят к моему господину, уступчивость мадам Жаснейри, и мне не хочется уже жениться. Нет уж. Я слишком горд и слишком ценю себя, чтобы играть роль обманутого мужа.
У господина опять новая пассия. Опять…
Эта норовит ущипнуть меня за локоть или еще за что-то. Постоянно говорит, какой я мягкий и сдобный – просто булочка. Что у меня приятные манеры, что я услужлив и сметлив. Да, я такой. Приятно, когда отдают должное моим талантам. Ей нравится, как я готовлю.
Она называет моего господина по имени. Мне она уважительно говорит «Мэтр Базен». Два раза сказала, что из меня получился бы галантный кавалер. Три раза погладила меня по щеке.
Не знаю, что и подумать. Скромность удерживает меня в рамках приличия.
Приходил господин Атос.
Господа сидели в столовой, мы с Гримо были у меня.
Канун Сочельника. Если завтра у нас гостит господин Атос, то никаких дам за столом не будет.
Радуюсь.
Прочитал Гримо часть записей. Гримо сказал, что если это опубликовать, меня могут принять в Академию. Только нужно походатайствовать за это перед его высокопреосвященством. Боюсь, что господа не смогут составить мне протекцию. Разве что попросить об этом господина Арамиса. Но делать мои записи достоянием гласности излишне и даже опасно. Это наверняка повлечет неприятные последствия.
Я хочу славы и признания, но не такой ценой.
Рождество. Запекли гуся. Господа оказали нам честь и пригласили сесть с ними за стол и разделить их трапезу. Мы показали себя слугами из хороших домов: съели по ножке гуся, по яблочку, выпили с господами по стакану вина, спели один рождественский гимн. Принесли рождественское полено и зажгли его. Судя по всему, год предстоит что надо. Пламя горело ровно, занялось быстро и дружно. Но затем полено раскололось пополам. Гримо сказал, что это признак повышения достатка. Господа смеялись.
Затем господин Арамис пел, господин Атос тоже. Как красиво поют господа! Господин Арамис аккомпанировал графу и себе на лютне.
К ним пришел господин д`Артаньян.
Это уже после полуночи. Он сменился с караула. Тут же все благочестие закончилось, мы с Гримо раскланялись, поблагодарили и ушли.
Теперь ждем остатков ужина. Наверняка съедят не все, а на господском столе столько вкусного!
Они смеются. Мы тоже рады.
Наступил 1631 год.
Сходил на мессу. Служил г-н архиепископ. Пение хора просто ангельское. Уношусь духом и помыслами к небесам.
*с этого момента все записи в тетради имеют четкую датировку*
3 января 1631 года
Навещал Планше. Планше такой важный в своих доспехах. Но ничуть не изменился. Мне обрадовался. Я принес ему марципаны и сушеные яблоки. Он все взял, но я так понял, что ему милей был бы кусок окорока. Странно. Я был уверен, что солдат хорошо кормят. По Планше не видно, что он голодает. У него округлилось лицо, румяные щеки. Однако, он рассказывал мне про тяготы солдатской жизни. Он намерен делать себе карьеру и дослужиться до чина сержанта. Наш Планше амбициозен. Раньше не замечал в нем этой черты. Возможно, он приобрел ее на службе у г-на д`Артаньяна.
На г-на д`Артаньяна я не намерен тратить бумагу. Он специально ставит моего господина на караул в такие места, где постоянно царит сквозняк. Господин Арамис вчера ушел на караул совсем больной.
5 января 1631 года
Провел вечер и ночь в обществе мадам Жаснейри и ее кошек. Кошки ко мне привыкли, залезают на колени. Мадам Жаснейри говорит, что она потому и обратила на меня внимание. Она всегда желала иметь рядом человека, который также любит кошек, как она. Я чуть было не сказал ей, что в таком случае лучше всего подошел бы его высокопреосвященство, известный своей любовью к роду кошачьему. Говорят, кошкам в его кабинете дозволено все. Не знаю, так ли это. Хотелось бы проверить сведения, но у меня нет знакомых среди слуг его высокопреосвященства. Я свято блюду принцип приверженности королевской власти. Среди лакеев его величества у меня немало связей. В случае чего, я могу рассчитывать на их протекцию.
Мы выпили вина. Оно оказалось слишком крепким, мы оба пришли в игривое настроение. Я настолько осмелел, что стал целовать мадам Жаснейри прямо в комнате. Она не сопротивлялась. Разве что чуть-чуть, и называла меня «разбойником». Я еще больше осмелел и сказал ей, что мужчина моего возраста опасен для женщин во всех смыслах. Я обладаю здравомыслием, немалым житейским опытом, вполне способен выполнять супружеский долг, могу еще зачать детей, и накопил кое-какие сбережения. Мадам Жаснейри согласилась со мной вполне. Она тоже женщина не первой молодости, о детях думать поздно. Я с интересом выслушал ее рассказ о ее первом муже, ныне покойном. Они прожили вместе двадцать лет. Она горько плакала в тот день, когда он отправился в иной мир, и даже поклялась пережить его не более, чем на год. Но прошло полгода, и она поняла, что может быть счастливой и без него. Умирать ей расхотелось. Она приобрела на свои сбережения вот этот самый дом, и теперь живет, пользуясь всеми преимуществами ренты.
Разговор о деньгах и способах их вложения несколько отвлек нас от первоначальной темы. Что поделать, мы не молоды, и рассудок в нас говорит ясно и громко. Дело прежде всего.
Но мадам Жаснейри выпила еще бокал превосходного вина с моего виноградника, щеки ее раскраснелись, она стала настолько привлекательной, что я отодвинул книгу расходов, над которой мы склонились оба.
Я решился предложить ей нечто, на что в ином состоянии не решился бы никогда. Она сначала возражала, но когда я сказал ей, что вот этак развлекаться нравится дамам из высшего света, в глазах ее засветился огонек любопытства. Она женщина рассудительная, потому я не услышал вопрос, где, когда и при каких обстоятельствах я мог убедиться в том, что сама мадам де Шеврез от такой забавы пришла в бурный восторг. Чтобы не возбуждать в ней ненужную ревность, я кратко рассказал про все сам. Мадам Жаснейри ужасно любопытна, как большинство женщин. Она попросила рассказать еще что-то в таком же духе. Я никак не ожидал, что подобные рассказы могут вызвать в ней интерес. Она еще более благочестива, чем я, и во время моих визитов к ней никогда не оставляет открытым полог. Но я рассказал еще. Она присела ко мне на колени, обняла и попросила продолжить рассказ. Я не стал терять времени даром и рассказал еще, немного прибавив откровенности. После чего кровь ее взыграла, она прильнула ко мне и сказала, чтобы я нес ее в спальню. К моему счастью, мадам Жаснейри сухопара, потому мне не составило труда выполнить ее просьбу.
Далее мы попытались в той или иной мере опробовать все, о чем я рассказывал. Я убедился, что вино с моего виноградника оказывает на людей странное воздействие. Мадам Жаснейри, приличная женщина, разошлась настолько, что потребовала зажечь свечи. Затем…
Впрочем, я не решусь высказать словами, что мы вытворяли. Есть предел у всякой откровенности. Довольно того, что мы предавались страсти при свечах.
Наутро мы проспали. Почти до полудня. Неслыханное дело.
Я вернулся домой час назад, ощущаю ломоту в пояснице и боль в коленях. Нужно срочно растереть больные места, иначе неприятные ощущения усилятся. Мадам Жаснейри, бедняжка, жаловалась на то, что вовсе встать не сможет – так у нее болит спина.
Не в нашем возрасте предаваться таким безумствам. Это бесстыдно. Кроме того, это не доставило мне особенного удовольствия. Не понимаю, почему мадам де Шеврез так реагировала на подобные штучки. Правда, мадам Жаснейри тоже понравилось. Только повторять я не желаю. Нет-нет. Я не маркиз какой и не дворянин. Я обычный мещащин, таким и желаю оставаться впредь.
6 января 1631 года
Неужели по мне настолько видно, как я провел предыдущую ночь? Господин мой делает какие-то странные намеки и улыбается. Приходил Гримо, пригласил к себе за углем. Он купил по дешевке пять корзин; им с господином Атосом много. Я сходил, мы немного посидели. Пришел также Серф, слуга г-на Феррюсака, с которым Гримо дружен. Хороший малый. Но имеет недостаток, мне неприятный. Курит табак. От него воняет страшно.
Я раскланялся, но задержался на лестнице. Спина дает о себе знать, болит сильно. Гримо неплотно прикрыл дверь, мне было слышно, как Серф сказал: «Я бы подумал, что наш Базен провел веселенькую ночь, если бы он не был таким святошей. Скорее всего, его доняли прострелы в спине. Все же возраст – он нас старше».
Гримо, как человек порядочный и воспитанный, не стал развивать тему. Я благодарен ему и проникся еще большим уважением.
Но Серф! Как он мог! Что означает «святоша»? Я не мужчина? Я не произвожу впечатление человека, который может порадовать женщину? Что означает «возраст»? Ха! Веселый король наш Генрих Наваррец был сильно старше меня, когда бегал за юбками Шарлотты Монморанси. Да и отцом нынешнего нашего монарха он стал после сорока пяти лет, если я не ошибаюсь. Мне всего тридцать девять! Я солиден, но не стар!
..
12 января 1631 года
Остался один на пять дней. Господин Арамис испросил отпуск и куда-то уехал по своим делам. Сказал, что отправился навестить свою тетушку в Руане. Первый раз о такой слышу.
Что роднит нас с господином Арамисом, так это равнодушное отношение к родне. Я свою родню знать не хочу. Даже с Рождеством не поздравляю. Хотя у меня есть два племянника, которые могут ждать на Рождество подарков от дядюшки, проживающего в Париже. Нет уж. Я считаю, что в этой жизни каждый сам за себя. Родство по крови полагают за самое надежное. Ничего подобного! Родство по крови накладывает на нас обязательства, которым мы сами зачастую не рады. Вот посмели бы послать ко мне племянников. Чужие дети, которых я видел дважды в жизни. Почему я должен им помогать и обеспечивать их чем-то? На каком основании? Что я с этого буду иметь, кроме хлопот и неприятностей? Бегать, устраивать их на хорошие места. Искать протекций. После этого не услышать в свой адрес даже «спасибо»?
Господин Арамис также, как и я, никого из родни не поздравляет с именинами и Рождеством. Только г-на де Поля и еще несколько преподавателей из семинарии. Здесь другое. Здесь чувство благодарности. Здесь люди, которые действительно оказали благодеяние, помогли пробиться в жизни. Такого не забываешь.
Я люблю одиночество. Можно жить так, как ты хочешь. Я намерен вставать не раньше восьми утра, все равно на улице темно и морозно. Да, я люблю поваляться в постели. Это позволительно. Буду ходить не к ранней мессе. Можно вовсе выходить из дома раз в три дня. У меня все есть, я запаслив. Хлеб мне принесут, я всякий раз даю мальчишке из хлебной лавки мелкую монету. Он парень сметливый, ноги у него быстрые. Если я сам не явлюсь, он прибежит ко мне с полной корзиной.
Я сам понятлив и ценю понятливость в других людях.
Кроме этого, займусь штопкой и уборкой.
Еще нужно навестить несколько знакомых.
28 января 1631 года
Трескучие морозы. На улицу вовсе не тянет.
Господин Арамис болеет. Он простыл и слег. На этот раз без бреда и сильного жара. Гримо принес липовый цвет, я делаю отвары.
Почти каждый вечер у нас господин Атос. Господа играют в шахматы и ведут умные беседы. Господин Атос с Рождества не злоупотребляет вином. Он стал гораздо лучше выглядеть. Я заметил ему это.
Я рад дружбе своего господина с господином Атосом. Если не считать пристрастия к вину, г-н Атос безупречен. Сказал бы, что это лучшая компания для моего господина. Если г-н Атос у нас, то я сам получаю огромное удовольствие. Он приветлив со всеми. Со слугами тоже. Гримо не вполне разделяет мое мнение, но я уверен, что он беспредельно предан своему господину. Я тоже имею право обижаться на своего господина, и регулярно обижаюсь. Но это не мешает мне честно выполнять обязанности лакея. Учитывая, какие дела мне поручают, могу сказать, что я еще и доверенное лицо моего господина.
Гримо такой же. Иначе бы я с ним не дружил.
Господа разговаривают, сейчас придет Гримо, мы будем молчать. Затем разопьем бутылочку вина и пофилософствуем. Предпочитаю иметь дело с людьми, которые говорят истину и не тратят время на пустые рассуждения.
Гримо говорит редко, тем ценнее его слова.
2 февраля 1631 года
Серф явился к нам ни свет ни заря. По метели. Принес какую-то бумагу для г-на Арамиса. Велено передать из рук в руки.
Отпаиваю его глинтвейном. Не решаюсь разбудить господина Арамиса. Г-н Арамис не один, у нас ночует г-жа де Кавуа. Невозможно, чтобы Серф ее увидел. Это будет скандал неслыханный. Г-жа де Кавуа – жена капитана гвардейцев кардинала.
Думаю, как именно вызвать господина, чтобы не разбудить г-жу де Кавуа. Она не бесстыдница, потому нужно пощадить ее чувства. В любом случае я не стал бы вламываться в спальню к господину.
Серф спрашивает, что я пишу. Говорю, что подсчитываю доходы и расходы.
Серф не ведет расходной книги! Какая легкомысленность!
Пойду и постучусь осторожно. Оттягивать дальше нельзя, эта бездонная бочка выхлебает все мое вино и съест все бисквиты. Еще чего доброго, потребует, чтобы я накормил его завтраком!
6 февраля 1631 года
Пакую саквояж для г-на Арамиса. Он отправляется в Тур.
Хотя бы в этот раз я вынудил его признаться, куда и зачем он едет. Всем прочим, кроме г-на Атоса, велено говорить, что он опять в Руане.
Все же господа совсем не умеют врать.
Интересно, почему мне велено говорить г-ну Атосу правду? Видимо, готовится очередной заговор. Я уже приучен чувствовать подобные вещи. Господа сразу принимают озабоченный и важный вид, начинают собираться по ночам и обсуждать всякие вопросы. В доме появляются люди, которые до этого к нам не заходили. Приходят посреди ночи незнакомцы, которым я готовлю постель в гостиной на кушетке. Бумаги, непонятные фразы в качестве пароля и отзыва. Хорошо, когда пароль и отзыв просты как в военном лагере. Это я запоминаю сразу и не перепутаю. Но когда приходится держать в памяти три-четыре фразы? Не слишком ли?
Главное – для чего? Господам заняться нечем, вот они и развлекают себя как могут. Хорошенькое развлечение! Ведь заговоры постоянно проваливаются, тюрьмы переполнены! К тому же можно попасть на эшафот! Вот уж чего я бы себе не желал! Эшафот и церковная кафедра довольно далеко друг от друга, хотя и не исключают некой последовательности.
7 февраля 1631 года
Не знаю, почему г-н де Тревиль благоволит к моему господину.
Большинство из полка честно несут свою службу. Случаются дуэли, стычки между полками (хотя теперь все реже), нездоровье, недельные отпуска по семейным нуждам. Но вот г-н д`Артаньян, как бы я к нему не относился, уже почти полгода ни разу не был в увольнении, ни разу не просил отпуска. Г-н Атос также всецело предан службе и ревностно исполняет свои обязанности.
Г-н Арамис же то и дело пропускает караулы. Он с легкостью подменяется с кем-то, затем дежурит двое-трое суток подряд. Ему второй раз в этом году дают отпуск. Я лично видел бумагу, подписанную г-ном де Тревилем.
Все это наводит меня на мысль, что г-н де Тревиль также принимает участие в заговоре и знает, чем занимается мой господин. По всей вероятности, господину доверена роль связного.
Этого достаточно для эшафота или все же можно надеяться на тюремное заключение?
Завел специальный чемодан. Там все вещи, необходимые в дороге. Если придется спасаться бегством, я готов хоть сейчас.
Но по такой метели совсем не хочется спасаться бегством. Вообще предпочитаю размеренную, спокойную жизнь.
Хотя спасаться бегством должно быть интересно. Переодеваться в другое платье, менять лошадей, куда-то быстро ехать. Держать ухо востро. Придумывать про себя истории.
Пожалуй, однажды я бы не отказался спастись бегством.
14 февраля 1631 года
Мне это не нравится. Я имею право на свое мнение? Когда меня под благовидным предлогом просят прогуляться по скверной погоде – я еще могу на это согласиться. Но когда я возвращаюсь, исполнив данное мне поручение и обнаруживаю, что у нас дома были посторонние люди (и не женщины), это пахнет скандалом, заговором и политикой. Не то что бы я был против политикой, раз этим теперь занимаются все. Я требую посвятить меня в курс дела. Если заговор составлен разумно и четко, если я буду разделять политические взгляды своего господина и его друзей – я буду куда более охотно исполнять поручения вроде сегодняшнего.
Я желаю знать, что происходит в этом доме, кто здесь собирается и чем я неугоден этим людям. Я понимаю степень опасности таких сведений, но все равно предпочитаю подниматься на эшафот с четким осознанием, как и за что я пострадал.
Впрочем, эшафот – для знатных господ. Меня без лишних церемоний вздернут на веревке как последнего нищего, который украл в церкви ценности.
Я желаю заслужить право быть казненным как порядочный человек. И наймите, пожалуйста, хорошего палача. Я присутствовал при казни Шале, я не желаю подобного конца.
Если честно, я хочу умереть спокойно и своей смертью. Это нормальное желание? Разумеется, нормальное.
Участвуя в заговоре и помогая своему господину, я могу возвыситься. Почему нет? Честолюбие мне свойственно ничуть не меньше, чем господам дворянам. Правда, господин Атос вовсе не честолюбив. Но это в силу двух причин: господин Атос человек исключительных дарований и господин Атос знатен настолько, что честолюбие может ему велеть стать только Господом Богом. Это уж слишком. Монморанси шли на компромиссы – и живы до сих пор. Куси тешили свое честолюбие – и вымерли. Лучше рисковать в разумных пределах и жить припеваючи, чем умереть осторожным дураком.
Если они обещают сделать моего господина маркизом, то у меня тоже есть шанс возвыситься до дворянского достоинства. Правда, я могу достичь дворянского достоинства более трудным, но безопасным путем: прикупить еще земли, которая дает право на титул.
Планше тоже не против стать дворянином. В смысле того, что это его избавит от обязанности платить налоги. Зато нельзя будет работать. Этого Планше не перенесет.
Один Гримо считает, что он хорош на своем месте. Это его право, которое я не намерен осуждать.
Я устал. Решил, что ничем сегодня не буду заниматься. Невозможно работать сутки напролет. Господин рано лег спать? Кто мешает мне последовать его примеру? Это разумное решение. Тем более разумное, что на улице метет снег. Не люблю снег, холод и зиму. Когда зима теплая и слякотная, все равно противно. Тратишь немалые деньги и все равно мерзнешь на улице и дома. Нам повезло, у нас в квартире достаточно для тепла пяти жаровен и камина. Я каждый день готовлю, потому печь не успевает остыть, в моей каморке хорошо. Лучше, чем у господина в спальне.
Забыл проверить – он воспользовался шерстяными носками, которые я оставлял на приступке? Проверять не буду. Господин Арамис не маленький ребенок.
18 февраля 1631 года
Как холодно. Ни о чем, кроме холода, думать не могу. Мысли замерзают. Не люблю, когда нечем думать.
Гримо принес еще угля. Я обменял корзину угля на три бутылки превосходного вина. Сомневаюсь: равноценным ли получился обмен?
Впрочем, если бы это не был Гримо, дал бы только две бутылки. Свое наверстаю. Скажу, что разбил нечаянно. Господин Арамис с пониманием относится к таким объяснениям.
20 февраля 1631 года
Гримо принес нам половинку тушки кролика. Кролик жирный. Самое время опробовать новый соус, который я придумал. Очень кстати мадам Жаснейри поделилась засушенной зеленью. У меня ощущение, что давно начался великий пост, а он еще и не начинался.
Что я буду делать, когда наступит Великий пост? Он такой длинный!
23 февраля 1631 года
Чудо! Радость!
Из Рима получено разрешение не держать Великий пост по слабости здоровья! Господин такое получил. Я же не могу готовить себе отдельно. Я посоветовался с господином, тот смеялся, сказал, что я изрядный плут. Он не против, чтобы я тоже не постился.
Мне это важно. Он обычно ест мало, легко обходится без мяса, предпочитает рыбу и курицу. Соусы у нас редко бывают жирными. Я же предпочитаю еду более простую, но плотную. Состояние голодного желудка не из приятных. Кроме того, я довольно тесно общаюсь с господами, у которых изысканный вкус. Когда г-н Атос пьян, ему можно подать даже подошву от башмака. Он попытается ее съесть и выговорит на то, что мясо жесткое. В трезвом состоянии г-н Атос ест как король и требует высокого качества. Гасконские вкусы мне не по душе, слишком остро все и воняет бараниной, которую южане ценят выше говядины и свинины. Еще в их блюдах много чеснока.
Господин Атос уверяет, что чеснок полезен. Чеснок и лук ели римские солдаты, Тит Флавий пишет, что не было в мире людей здоровее, чем они.
Все хорошо в меру, чесноком разит от простолюдинов. Я как слуга из хорошего дома не могу себе позволить ничего подобного.
6 марта 1631 года
Болела рука, образовался нарыв. Потому две недели не мог ничего держать пальцами, мелкую работу все еще выполняю с большим трудом. Это досадно. Столько денег уходит на оплату услуг второго слуги. Второго лакея на время одолжила мадам Жаснейри. Все же она добрая женщина. Доброта эта стоит денег, но что в нашем мире дается бесплатно?
Приехала благодетельница, вторые сутки живет у нас. Я стараюсь быть предельно осторожным. За товарами хожу сам, несмотря на боль в руке.
Все приходится делать самому. Интересно, она догадается заплатить мне отдельно?
Приехала одна, в мужском платье. Выглядит как паж. Берет с пышными перьями носит набок.
Стараюсь не задумываться, насколько она соблазнительна в этом одеянии.
13 марта 1631 года
Я наблюдал множество примеров, когда неимущие дворяне, растратив то немногое, что все же имели, к тридцати годам остепенялись, начинали присматривать себе невесту и женились. Я уже начинаю приходить в отчаяние. Сам я, понятное дело, не женюсь. Фамилия наша не угаснет благодаря моему брату. Меня вполне устраивает моя личная жизнь в том варианте, какой я имею. Но господа! Все трое хороши.
О чем, например, думает господин Атос? Правда, он был уже женат. Я знаю теперь эту историю во всех ее страшных подробностях и всей душой сочувствую господину Атосу. Но он восстановил свое доброе имя, он красив и знатен, он довольно обеспечен и не испытывает нужду в чем-либо. Женщины по нему с ума сходят, я это неоднократно видел. Гримо мне тоже кое-что рассказал. Допустим, его сиятельство утратил способность любить. Но при чем здесь любовь? Брак создается только затем, чтобы не угас род. Главная цель брака – рождение детей. После того, как дети появились, никто не заставляет людей жить вместе. Взять вот принца Конде. Он сошелся с женой, получил троих детей, а теперь принцесса живет сама по себе, он сам по себе. Все довольны, правила приличия соблюдены. Каждый имеет то, к чему стремился. Никакой любви не требуется. Неужели при способностях г-на Атоса так трудно найти порядочную девушку из приличной семьи, за которой дадут еще неплохое приданое? Или в тех кругах, в которых должен бы вращаться г-н Атос, порядочные девушки перевелись?
Оставим г-на Атоса. Г-н д`Артаньян не имеет никаких душевных терзаний. Бедная маленькая Констанс, видимо, уже забыта. Вот бы кому жениться! Дворянское достоинство у него есть, по женщинам он бегает, и даже слишком активно. Он молод, многие женщины находят его привлекательным. Правда, Планше не раз при мне сетовал на то, что г-н д`Артаньян хорош только для мещанок. Но вот женился же г-н Портос на вдове прокурора, да еще старше себя! Не уверен, что г-н Портос совсем не думал про сохранение своего дворянского достоинства. Но убежден: г-н Портос сумеет защитить себя и свою супругу от насмешек черни. Если не словами (на это г-н Портос не мастер), то кулаками. Я не завидую тем, кто посмеет посмеяться над г-ном Портосом. Сомнительно только, что в этом браке появятся дети. Но почему бы не попытаться? Библейская Сарра родила совсем уж в пожилом возрасте. Скажем прямо, она была глубокой старухой. Но я не рискую сомневаться в факте, который изложен в Священном Писании. Это было бы ошибкой с моей стороны. Итак, я верую и утверждаю, что у г-на Портоса могут быть дети. То есть у г-жи дю Валлон. У г-на Портоса дети могут быть точно, а, может, уже и есть.
Г-н д`Артаньян, поступив так же, как г-н Портос, поправил бы свое материальное положение. Но ему подавай знатную, молодую, привлекательную и богатую невесту. Какое глупое тщеславие, какая странная самоуверенность! Впрочем, гасконская самоуверенность – качество особого рода; она часто бывает оправданна. Вот г-н де Тревиль. Дружил с королем, даже давал ему тумака в играх. Повлияло ли это на его карьеру? Несомненно! Теперь он граф и лицо уважаемое. А добрый король наш Генрих IV? Я не говорю про всех гасконцев. Они разные. Множество не заслуживает того, чтобы к ним относились по-доброму. Но есть исключения, которые подтверждают правило. Я терплю г-на д`Артаньяна только потому, что его почему-то привечают г-н Арамис и г-н Атос в особенности.
Г-ну д`Артаньяну мешает только его собственная непрактичность. Будь он практичным человеком, как г-н Портос, давно бы женился. Мои соображения относительно сохранения большей части личной свободы в браке действительны и здесь. Брак ни к чему не обязывает, а г-н д`Артаньян найдет в супружестве немало приятных вещей. Разумеется, только в том случае, если супруга его будет состоятельной особой. Состояние сейчас есть только у мещан. Планше имел влияние на своего господина и уважал мое мнение. Будь Планше по-прежнему в услужении, я бы дал ему дельный совет относительно устройства личной жизни его господина. Но теперь Планше ведет самостоятельную жизнь, новый же слуга г-на д`Артаньяна не входит в число людей, которым я буду давать добрые советы.
Наконец, я добрался до того вопроса, который меня волнует. Я вижу, что г-н Арамис так и не определился со своим отношением к принятию духовного сана. На редкость противоречивая натура! Что поделать, поэт. Даже когда он принялся за диссертацию, выбрал тему, которая более понравилась бы дамам, чем лицам духовного звания. Не прислушался к данным советам. Он всегда сделает по-своему. Личную жизнь своего господина я имею право обсуждать, поскольку меня это касается тоже. Итак, без стеснения и лицемерия признаем: у моего господина в последние полгода слишком бурная личная жизнь. Он временами уходит в монашество и никого к себе не подпускает, затем срывается и принимается наверстывать упущенное. Все до одной молоды, красивы, знатны и богаты. То есть относятся к числу тех, за кем бы желал приударить г-н д`Артаньян. Беда в том, что для семейной жизни они не годятся. Потому что уже замужем. Незамужняя была только одна. Почти все старше господина Арамиса на несколько лет. Почему бы ему все же не жениться на той незамужней? Ответ я знаю. Родня мадемуазель будет против. Сама мадемуазель не так влюблена, чтобы решиться на заключение брачного союза. У моего господина проблема в том, что никто из дам не воспринимает его в качестве законного супруга. Обладая состоянием и титулом, он бы был привлекателен для рассмотрения его в качестве жениха. Но, к несчастью, этих самых важных качеств у г-на Арамиса нет. Ни состояния, ни титула. Именно из желания получить и то, и другое он принимает участие в интригах политического характера. Могу я осуждать его за такое желание? Нет. Я и сам не чужд честолюбия.
Как я ни силюсь просчитать варианты развития ситуации, вижу только два реальных. Первый: какой-либо из заговоров оказывается успешным. Господин мой получает титул и состояние. Тогда он может и жениться. Думаю, что недостатка в невестах не будет.
Второй: придется ждать до того момента, когда господин мой поймет, что женщины слишком легкомысленны, чтобы тратить на них жизнь. Тогда он смирится и примет духовный сан. Он получит хотя бы средства к существованию и крышу над головой. Зная характер своего господина, могу не сомневаться в том, что он вряд ли остановится на первой же ступени. Он будет делать карьеру. Меня это устраивает? Вполне. Двигаясь сам, господин мой будет продвигать и меня.
Возможно, какая-то дама влюбится в него настолько, что предложит руку, сердце и сундук. Но пойдет ли на это мой господин?
Он хорош, пока оправдывает надежды, которые возлагают на любовника, а не на мужа. У мужа другие обязанности, от мужа не требуется нежных ухаживаний, стихов, бурных ночей и страстного обожания. Муж сам должен баловать свою жену или держать ее в строгости. Пока получается так, что дамы сами выбирают г-на Арамиса, балуют его и щедро одаривают, каждая в пределах своих возможностей.
Я с этого кое-что имею, не буду отрицать.
Но это компенсация за причиненные мне неудобства.
Господин мой достаточно разумен, чтобы понимать: красота и молодость, пылкий темперамент и склонность обожать дам – товар не слишком удачный. Все это имеет немалую цену, но постепенно портится. Если любовник терпит фиаско в постели и не может доставить даме удовольствие – кому он нужен? Повторюсь: дам в последнее время много. Слишком много. Он сам устает от такого образа существования, отсюда перепады настроения и склонность вовсе отказываться от женской ласки.
Что бы предпринять, чтобы упорядочить наше существование? Или одно, или другое. Господин пытается совмещать… напрасно.
Хватит размышлений. У меня еще не готов ужин, а господин предупредил, что придет не один.
Нужно решиться и переговорить об этом с господином Арамисом. Я редко его вижу в последние дни, поскольку он почти не появляется дома. Несколько раз к нам заходил г-н д`Артаньян. Я говорил ему, что господин ушел по делам. Этот гасконец вечно привязывается ко мне с досужими расспросами и пытается вывести меня из себя. Хорошо, что я умен и понимаю, что г-н д`Артаньян издевается. Он лишен проницательности, которой Господь наградил меня, потому считает себя умнее всех на свете. Я вежливо отвечаю на вопросы, но до более подробной беседы не снисхожу. Зачем терять драгоценное время на всякие пустяки? От этих разговоров я ничего не приобретаю.
Господин Арамис был в числе двадцати мушкетеров, которые сопровождали его величество в Версаль на охоту. Господин Арамис оказал мне честь и взял меня с собой. Я удивлен неприхотливостью его величества. Дом скромный и еще недостроен. Его величество ночует на охапке соломы в одной из комнат второго этажа.
Я оказал его величеству услугу, мне представилась такая возможность. Как я благодарен Пресвятой Деве! Его величество обратился ко мне с просьбой подержать его лошадь. Он поблагодарил меня и посмотрел внимательно.
Мне думается, он меня запоминал в лицо.
Господин д`Артаньян сказал позже, что я стоял надутый от важности. Сравнил меня с индюком. Посмотрел бы на себя со стороны. Когда он командовал построением господ мушкетеров, его тоже распирало от сознания собственного величия. Я честно исполнил свои обязанности и ни на шаг не превысил свои полномочия. Г-н д`Артаньян везде и всюду подчеркивает, что он птица важная. Хороша важность. Если я индюк, то он – живое воплощение того самого галльского петуха, о котором в Гаскони рассказывают сказки.
Мое неуважение к г-ну лейтенанту крепнет. Раньше Планше оказывал на своего господина благотворное влияние. Теперь г-н лейтенант лишен этой поддержки. Напрасно. Так он быстро превратится в то, что называют «настоящий служака». Палец даю на отсечение, что он лет через пять, самое большее семь зачерствеет и будет интересоваться только войной, службой и низменными проявлениями человеческих чувств. Я люблю наблюдать за людьми, практика показывает мне, что это полезно. Я даю прогнозы и редко ошибаюсь. Может быть, я хотел бы ошибаться чаще, но, к сожалению, природа человеческая грешна и склонна к порокам, а не к добродетелям.
читать дальше
Господин Арамис пятый день сидит дома и пишет латинские тексты. Я не знаю, что и подумать. Неужели это начало перемены, о которой он меня предупреждал?
Он занимается с отцом Совалем.
Похоже, мне удалось добиться своего хотя бы в этом. Отец Соваль заинтересован в общении с г-ном Арамисом. Или г-н Арамис заинтересован в общении с отцом Совалем?
Г-н Арамис успел хорошо меня изучить. Он вчера сказал мне открыто: «Базен, я вижу, что вас гнетет ваше участие в деле, которое вы считаете греховным. Если вас так распирает желание пойти и исповедоваться, отправляйтесь к отцу Совалю. Ему можете говорить все, что угодно».
Я размышляю над его словами и прихожу к выводу, что отец Соваль как-то связан с заговорщиками. Мне неприятно думать о том, что священники нынче занимаются политикой. Но ничего поделать нельзя. Моду диктует господин кардинал, который все больше времени посвящает именно интригам и политическим вопросам. Слыханное ли дело: Франция, оплот католической веры, поддерживает северных еретиков во главе с их безумным Густавом-Адольфом? Он, конечно, шведский король, но я его за хорошего монарха не принимаю. Он еретик, как и английский король. Первенство вопросов веры над мирскими интересами прежде всего.
Господь внял моей молитве. Только что я узнал, что нечестивый швед убит.
Так Господь карает всех еретиков.
Господи, покарай заодно (и как можно скорее) оружейника Шаблю. Он тоже еретик. Заклятый гугенот. Самый заклятый из всех, кого я знаю.
Если господин узнает, что мы должны Шаблю триста пистолей, то меня ожидают большие неприятности. В данный момент я отдал деньги под процент, надеюсь иметь хорошую прибыль. Шаблю ждать не желает и требует полной оплаты за набор стилетов, которые приобрел мой господин.
Преждевременная радость. Швед жив и только что наподдал испанцам. Гримо говорит, что Густав-Адольф великий воитель, нужно радоваться тому, что он бьет имперцев. Судя по всему, и мы скоро выступим в поход. Об этом идет все больше разговоров.
Я не люблю собирать сплетни, я предпочитаю проверенные сведения из надежных источников.
Не могу не зафиксировать поразительные события, которые произошли на прошлой неделе. Молюсь о том, чтобы нас с господином не забрали в Бастилию.
Теперь я понимаю все или почти все.
Дело в том, что Ришелье опять собирались свергнуть. Королева-мать собрала под свои знамена влиятельных людей. Я знаю множество имен тех, кто принимал в этом участие или собирался примкнуть к заговорщикам. Легче сказать, кто не принимал в этом участия. Мне урок. Если я или господин мой когда-либо решим организовать заговор против королевской власти, не стоит посвящать в свои планы много людей. Когда много людей знают о твоих планах, это уже политический манифест, а не заговор.
Ее величество королева-мать, к которой я не испытываю ни тени почтения, заявила своему августейшему сыну, что ему пришло время сделать выбор. Поговаривают о том, что она была недопустимо груба и прямолинейна. Когда женщина говорит «Или я, или кто-то» - нужно выбирать «кого-то» хотя бы из чувства самосохранения. Его величество, как человек разумный, так и поступил. Выслушай женщину и сделай наоборот, тогда достигнешь успеха. Что видел король от своей матери? Ничего хорошего. Противная, жирная, сварливая итальянка. Что видел король от его высокопреосвященства? Неустанную заботу о благе Франции. Пусть кардинал не пользуется популярностью среди народа и знати, он свое дело знает. Я бы тоже не стал раздумывать.
Сначала его величество был сильно болен, поговаривали даже, что он находился при смерти. В таком состоянии пообещаешь что угодно, лишь бы не брать грех на душу. Затем его величество резко пошел на поправку. Как только к нему вернулась уверенность в том, что он останется жив, его величество обрел прежнее здравомыслие. Ришелье не уехал в изгнание, встретился с его величеством. В итоге мы получаем то, что получаем: король счастлив, Ришелье остается первым министром, Франция спасена.
Для меня очевидна польза произошедшего. Но как мне убедить в этом господина Арамиса, который вот уже сутки не выходит из спальни? Мой господин слег от переживаний в нервной горячке. Его лихорадит, он бредит. Лекаря не зову, поскольку бред моего господина опасен. Он может носить политический характер.
Надеюсь, хотя бы это спасет его от ареста. Возможного ареста. Сейчас арестовывают всех, начиная с г-на де Марийяка. Как только я почувствую, что нас тоже могут арестовать, мы скроемся у меня во владении. Никому не придет в голову искать нас в Шампани!
К нам приходил скотина Ботрю, которого я терпеть не могу. Он всем похваляется своей шуткой и кричит: «Это был день дуралеев!». Ему доставляет удовольствие обвинять в глупости самых знатных людей королевства и не бояться при этом быть наказанным! Он сообщил мне последние подробности. Ее величество королева-мать со своими сторонниками уже открыто праздновала победу, когда пришла весть о том, что Ришелье остается. Ботрю сияет как новенький экю. Вот кто заслужил репутацию сплетника!
Я буду фиксировать все события, свидетелем которых мне доведется быть. Хотя я не предназначаю свои записи для посторонних глаз и вполне откровенен в них, но допускаю возможность того, что когда-либо эту тетрадь найдут и прочитают. Разумеется, это произойдет позже. Лет через сто. Если я не уничтожу свои записи. Лучше оставить для потомков тетрадь доходов и расходов, которую я веду постоянно. Там указаны товары, которые мы покупаем, цены. По этому ученые будущего смогут восстанавливать картину нашей жизни. Это интересно и познавательно. Мой скромный взгляд на некоторые философские и житейские вопросы вряд ли кого-то заинтересует.
Подумалось: ведет ли дневник его величество? Скорее всего, нет. Ведь ему бы пришлось записывать туда тайны государственной важности. Зато про его высокопреосвященство говорят, что он постоянно держит при себе секретаря, чтобы тот записывал мысли, которые приходят его высокопреосвященству в голову. Мне кажется, это уж слишком. Это напоминает манию величия. Я с таким не сталкивался, но слышал про такое много.
Еще я размышляю над тем, что все еще не был на исповеди. Греховность моего бренного тела угнетает меня. Дух бодр и бдит, замечая опасности. Сегодня решил провести вечер в благочестивых медитационных раздумьях.
Мне нужно испросить прощения у г-на Ботрю. Я был к нему несправедлив. Если бы не он, я бы не был в курсе великих событий, которые произошли в стране.
Меня настораживает в людях изменчивость их настроений. Я теряюсь и перестаю понимать человека, который вчера собирался в монахи, а сегодня прелюбодействует с новым увлечением.
Господин Арамис третьего дня вернулся с караула в печали и унынии. Я осмелился задать ему вопрос о причине. Он отмахнулся и дал мне день отдыха. Сам же провел этот день не выходя из дома. Валялся на кушетке, сочинял что-то. Нужно будет посмотреть на листки, которые я подобрал с ковра. Если тезисы к диссертации или научный труд, сохраню. Если новый сонет, выкину. Еще напишет.
Я провел свой день отдыха с пользой. Ходил гулять в Кур-Ла-Рен. Погода установилась хорошая. Нет сырости, накануне выпал снег. Плотно пообедал. Позволил себе выпить бутылочку хорошего вина. На обратном пути придумал рецепт нового соуса, который должен прекрасно сочетаться с мясом кролика или зайчатиной. Нужно будет при первой же возможности опробовать.
Когда я вернулся, господина не было. К нам заходил господин Атос, я его впустил и развлекал благочестивой беседой о трудах достойного Блаженного Августина. Как раз накануне я закончил читать «Исповедь» и спросил г-на Атоса его мнение об этом в высшей степени богоугодном чтении.
Г-н Атос почтил меня честью ответить довольно подробно. Конечно же, я угостил его вином. Г-н Атос не дождался моего господина и ушел. Он забыл у нас свой плащ. Пока я бегал и возвращал плащ г-на Атоса, господин мой вернулся. Явившись домой, я обнаружил, что дверь заперта. Оставить слугу на зимней улице! Не это ли есть показатель пренебрежения к моим интересам! Я честно исполняю свои обязанности, мне совсем не привлекательна перспектива ночевать на улице! Я не заслужил такого отношения к себе!
Я стучал, стучал долго, мне не открыли. Полный негодования, я отправился к мадам Жаснейри, где и нашел приют и утешение.
Утром дверь была открыта. То, что у нас побывала дама, я понял тотчас, хотя дамы уже не было. Господина не было тоже.
Поразительная легкомысленность. Весь мой запас воды израсходован, ванна оставлена полной воды, пол залит, в столовой на столе остатки еды. Обидно то, что некому высказать все, что я думаю по этому поводу. Оставил ночевать на улице, лишил заслуженного ужина и завтрака! Уж позаботиться о том, чтобы в доме осталась хотя бы капля воды, вполне в силах г-на Арамиса! В конце концов, это такой же его дом, как и мой! Почему про все должен заботиться только я?
Я знаю, что он скажет. Я даже знаю, с какой интонацией.
Дьявол! Он довел меня до того, что я поминаю нечистого.
Нужно потребовать увеличения жалования за подобные выходки.
Вместо того, чтобы отдыхать, я иду за водой.
Я получил письмо от Мушкетона.
Какое счастливое у него существование! Полная безмятежность. Намерен вытребовать себе рождественский отпуск и посетить место, где блаженствует Мушкетон. От его рассказов в моей душе пробуждается тяга к мирной сельской жизни. Если не копаться в земле, то ведь и в деревне тоже можно жить.
Господин Арамис весь поглощен своим новым увлечением. Богоугодные мысли забыты. Он чертыхается, издевается над святыми для меня вещами и делает все, чтобы я вышел из себя и попросил расчет.
Меня удерживает одно: такое уже бывало.
Я дошел в своем отчаянии до того, что пожаловался г-же де Кавуа, которая к нам заходила. Она рассмеялась и дала мне кошелек в качестве утешения. Я спросил ее, не желает ли она мстить неверному возлюбленному. Она рассмеялась и сказала, что это бесполезно.
Сам понимаю, что бесполезно.
В кошельке обнаружил пятьдесят пистолей. Если продать сам кошелек, будет шестьдесят.
Пожалуй, я пожалуюсь еще и нашей благодетельнице.
Произвел уборку во всех комнатах. Почти два часа пытался отмыть плиту. Удивляюсь тому, сколько грязи может произвести два человека. Ведь я не ленюсь и поддерживаю порядок в комнатах. Но вчера выкидывал из комнаты господина Арамиса целую корзину рваной бумаги. Сегодня опять пришлось выкидывать. Не многовато ли? Какой бесполезный расход. Часть листов вынул, приберегу хорошую бумагу для хозяйственных записей. Нельзя быть таким беспечным. Заменил гардины в гостиной. Зеленые на нежно-зеленые в мелкий цветочек. Господин увидел и остался недоволен. Приказал снять немедленно. Раскричался.
Неужели нельзя было сделать замечание спокойным тоном? Я взрослый человек, все понимаю и реагирую на замечания как положено.
Вот что происходит с одержимым похотью человеком, у которого эту похоть неожиданно отнимают. Новая прелестница, которая развлекала господина Арамиса целую неделю, исчезла, прихватив с собой пару колечек из шкатулки господина Арамиса.
Я бы сожалел о кольцах. Мой бедный господин, похоже, сожалеет о даме. Действительно: никакой практичности. Поэт, что с него взять.
Старость подкрадывается к человеку незаметно.
Я обнаружил, что в кабачках пью вино с людьми, которые младше меня лет на десять. У них другие интересы и другие манеры. Раздумываю над тем, что накопил достаточно и теперь можно остепениться. Возможно, даже создать семью. Почему бы нет? Я вполне пригоден для роли мужа.
Молодежь нынче меня раздражает. Она такая шумная. Мы были не такими. Конечно, мне давно пора пересмотреть взгляды на жизнь. Определиться, наконец, чего я хочу. Я и так знаю, чего хочу, но не слишком ли долго я этого жду? И если я так долго этого жду, а оно все не приходит – правильная ли это цель?
Мне нужен хотя бы свой угол. Я уж не говорю о доме. Меня в последнее время заботит то, что у меня все чужое. В этой квартире мне принадлежат только набор ножей, поварежки, две кастрюли, медный кувшин, серебряный поднос, три серебряных вилки, пять бокалов и кровать, на которой я сплю. Само собой, белье и одежда тоже мои.
Может быть, мне действительно найти женщину и жениться на ней?
Но я вспоминаю тех дам, которые ходят к моему господину, уступчивость мадам Жаснейри, и мне не хочется уже жениться. Нет уж. Я слишком горд и слишком ценю себя, чтобы играть роль обманутого мужа.
У господина опять новая пассия. Опять…
Эта норовит ущипнуть меня за локоть или еще за что-то. Постоянно говорит, какой я мягкий и сдобный – просто булочка. Что у меня приятные манеры, что я услужлив и сметлив. Да, я такой. Приятно, когда отдают должное моим талантам. Ей нравится, как я готовлю.
Она называет моего господина по имени. Мне она уважительно говорит «Мэтр Базен». Два раза сказала, что из меня получился бы галантный кавалер. Три раза погладила меня по щеке.
Не знаю, что и подумать. Скромность удерживает меня в рамках приличия.
Приходил господин Атос.
Господа сидели в столовой, мы с Гримо были у меня.
Канун Сочельника. Если завтра у нас гостит господин Атос, то никаких дам за столом не будет.
Радуюсь.
Прочитал Гримо часть записей. Гримо сказал, что если это опубликовать, меня могут принять в Академию. Только нужно походатайствовать за это перед его высокопреосвященством. Боюсь, что господа не смогут составить мне протекцию. Разве что попросить об этом господина Арамиса. Но делать мои записи достоянием гласности излишне и даже опасно. Это наверняка повлечет неприятные последствия.
Я хочу славы и признания, но не такой ценой.
Рождество. Запекли гуся. Господа оказали нам честь и пригласили сесть с ними за стол и разделить их трапезу. Мы показали себя слугами из хороших домов: съели по ножке гуся, по яблочку, выпили с господами по стакану вина, спели один рождественский гимн. Принесли рождественское полено и зажгли его. Судя по всему, год предстоит что надо. Пламя горело ровно, занялось быстро и дружно. Но затем полено раскололось пополам. Гримо сказал, что это признак повышения достатка. Господа смеялись.
Затем господин Арамис пел, господин Атос тоже. Как красиво поют господа! Господин Арамис аккомпанировал графу и себе на лютне.
К ним пришел господин д`Артаньян.
Это уже после полуночи. Он сменился с караула. Тут же все благочестие закончилось, мы с Гримо раскланялись, поблагодарили и ушли.
Теперь ждем остатков ужина. Наверняка съедят не все, а на господском столе столько вкусного!
Они смеются. Мы тоже рады.
Наступил 1631 год.
Сходил на мессу. Служил г-н архиепископ. Пение хора просто ангельское. Уношусь духом и помыслами к небесам.
*с этого момента все записи в тетради имеют четкую датировку*
3 января 1631 года
Навещал Планше. Планше такой важный в своих доспехах. Но ничуть не изменился. Мне обрадовался. Я принес ему марципаны и сушеные яблоки. Он все взял, но я так понял, что ему милей был бы кусок окорока. Странно. Я был уверен, что солдат хорошо кормят. По Планше не видно, что он голодает. У него округлилось лицо, румяные щеки. Однако, он рассказывал мне про тяготы солдатской жизни. Он намерен делать себе карьеру и дослужиться до чина сержанта. Наш Планше амбициозен. Раньше не замечал в нем этой черты. Возможно, он приобрел ее на службе у г-на д`Артаньяна.
На г-на д`Артаньяна я не намерен тратить бумагу. Он специально ставит моего господина на караул в такие места, где постоянно царит сквозняк. Господин Арамис вчера ушел на караул совсем больной.
5 января 1631 года
Провел вечер и ночь в обществе мадам Жаснейри и ее кошек. Кошки ко мне привыкли, залезают на колени. Мадам Жаснейри говорит, что она потому и обратила на меня внимание. Она всегда желала иметь рядом человека, который также любит кошек, как она. Я чуть было не сказал ей, что в таком случае лучше всего подошел бы его высокопреосвященство, известный своей любовью к роду кошачьему. Говорят, кошкам в его кабинете дозволено все. Не знаю, так ли это. Хотелось бы проверить сведения, но у меня нет знакомых среди слуг его высокопреосвященства. Я свято блюду принцип приверженности королевской власти. Среди лакеев его величества у меня немало связей. В случае чего, я могу рассчитывать на их протекцию.
Мы выпили вина. Оно оказалось слишком крепким, мы оба пришли в игривое настроение. Я настолько осмелел, что стал целовать мадам Жаснейри прямо в комнате. Она не сопротивлялась. Разве что чуть-чуть, и называла меня «разбойником». Я еще больше осмелел и сказал ей, что мужчина моего возраста опасен для женщин во всех смыслах. Я обладаю здравомыслием, немалым житейским опытом, вполне способен выполнять супружеский долг, могу еще зачать детей, и накопил кое-какие сбережения. Мадам Жаснейри согласилась со мной вполне. Она тоже женщина не первой молодости, о детях думать поздно. Я с интересом выслушал ее рассказ о ее первом муже, ныне покойном. Они прожили вместе двадцать лет. Она горько плакала в тот день, когда он отправился в иной мир, и даже поклялась пережить его не более, чем на год. Но прошло полгода, и она поняла, что может быть счастливой и без него. Умирать ей расхотелось. Она приобрела на свои сбережения вот этот самый дом, и теперь живет, пользуясь всеми преимуществами ренты.
Разговор о деньгах и способах их вложения несколько отвлек нас от первоначальной темы. Что поделать, мы не молоды, и рассудок в нас говорит ясно и громко. Дело прежде всего.
Но мадам Жаснейри выпила еще бокал превосходного вина с моего виноградника, щеки ее раскраснелись, она стала настолько привлекательной, что я отодвинул книгу расходов, над которой мы склонились оба.
Я решился предложить ей нечто, на что в ином состоянии не решился бы никогда. Она сначала возражала, но когда я сказал ей, что вот этак развлекаться нравится дамам из высшего света, в глазах ее засветился огонек любопытства. Она женщина рассудительная, потому я не услышал вопрос, где, когда и при каких обстоятельствах я мог убедиться в том, что сама мадам де Шеврез от такой забавы пришла в бурный восторг. Чтобы не возбуждать в ней ненужную ревность, я кратко рассказал про все сам. Мадам Жаснейри ужасно любопытна, как большинство женщин. Она попросила рассказать еще что-то в таком же духе. Я никак не ожидал, что подобные рассказы могут вызвать в ней интерес. Она еще более благочестива, чем я, и во время моих визитов к ней никогда не оставляет открытым полог. Но я рассказал еще. Она присела ко мне на колени, обняла и попросила продолжить рассказ. Я не стал терять времени даром и рассказал еще, немного прибавив откровенности. После чего кровь ее взыграла, она прильнула ко мне и сказала, чтобы я нес ее в спальню. К моему счастью, мадам Жаснейри сухопара, потому мне не составило труда выполнить ее просьбу.
Далее мы попытались в той или иной мере опробовать все, о чем я рассказывал. Я убедился, что вино с моего виноградника оказывает на людей странное воздействие. Мадам Жаснейри, приличная женщина, разошлась настолько, что потребовала зажечь свечи. Затем…
Впрочем, я не решусь высказать словами, что мы вытворяли. Есть предел у всякой откровенности. Довольно того, что мы предавались страсти при свечах.
Наутро мы проспали. Почти до полудня. Неслыханное дело.
Я вернулся домой час назад, ощущаю ломоту в пояснице и боль в коленях. Нужно срочно растереть больные места, иначе неприятные ощущения усилятся. Мадам Жаснейри, бедняжка, жаловалась на то, что вовсе встать не сможет – так у нее болит спина.
Не в нашем возрасте предаваться таким безумствам. Это бесстыдно. Кроме того, это не доставило мне особенного удовольствия. Не понимаю, почему мадам де Шеврез так реагировала на подобные штучки. Правда, мадам Жаснейри тоже понравилось. Только повторять я не желаю. Нет-нет. Я не маркиз какой и не дворянин. Я обычный мещащин, таким и желаю оставаться впредь.
6 января 1631 года
Неужели по мне настолько видно, как я провел предыдущую ночь? Господин мой делает какие-то странные намеки и улыбается. Приходил Гримо, пригласил к себе за углем. Он купил по дешевке пять корзин; им с господином Атосом много. Я сходил, мы немного посидели. Пришел также Серф, слуга г-на Феррюсака, с которым Гримо дружен. Хороший малый. Но имеет недостаток, мне неприятный. Курит табак. От него воняет страшно.
Я раскланялся, но задержался на лестнице. Спина дает о себе знать, болит сильно. Гримо неплотно прикрыл дверь, мне было слышно, как Серф сказал: «Я бы подумал, что наш Базен провел веселенькую ночь, если бы он не был таким святошей. Скорее всего, его доняли прострелы в спине. Все же возраст – он нас старше».
Гримо, как человек порядочный и воспитанный, не стал развивать тему. Я благодарен ему и проникся еще большим уважением.
Но Серф! Как он мог! Что означает «святоша»? Я не мужчина? Я не произвожу впечатление человека, который может порадовать женщину? Что означает «возраст»? Ха! Веселый король наш Генрих Наваррец был сильно старше меня, когда бегал за юбками Шарлотты Монморанси. Да и отцом нынешнего нашего монарха он стал после сорока пяти лет, если я не ошибаюсь. Мне всего тридцать девять! Я солиден, но не стар!
..
12 января 1631 года
Остался один на пять дней. Господин Арамис испросил отпуск и куда-то уехал по своим делам. Сказал, что отправился навестить свою тетушку в Руане. Первый раз о такой слышу.
Что роднит нас с господином Арамисом, так это равнодушное отношение к родне. Я свою родню знать не хочу. Даже с Рождеством не поздравляю. Хотя у меня есть два племянника, которые могут ждать на Рождество подарков от дядюшки, проживающего в Париже. Нет уж. Я считаю, что в этой жизни каждый сам за себя. Родство по крови полагают за самое надежное. Ничего подобного! Родство по крови накладывает на нас обязательства, которым мы сами зачастую не рады. Вот посмели бы послать ко мне племянников. Чужие дети, которых я видел дважды в жизни. Почему я должен им помогать и обеспечивать их чем-то? На каком основании? Что я с этого буду иметь, кроме хлопот и неприятностей? Бегать, устраивать их на хорошие места. Искать протекций. После этого не услышать в свой адрес даже «спасибо»?
Господин Арамис также, как и я, никого из родни не поздравляет с именинами и Рождеством. Только г-на де Поля и еще несколько преподавателей из семинарии. Здесь другое. Здесь чувство благодарности. Здесь люди, которые действительно оказали благодеяние, помогли пробиться в жизни. Такого не забываешь.
Я люблю одиночество. Можно жить так, как ты хочешь. Я намерен вставать не раньше восьми утра, все равно на улице темно и морозно. Да, я люблю поваляться в постели. Это позволительно. Буду ходить не к ранней мессе. Можно вовсе выходить из дома раз в три дня. У меня все есть, я запаслив. Хлеб мне принесут, я всякий раз даю мальчишке из хлебной лавки мелкую монету. Он парень сметливый, ноги у него быстрые. Если я сам не явлюсь, он прибежит ко мне с полной корзиной.
Я сам понятлив и ценю понятливость в других людях.
Кроме этого, займусь штопкой и уборкой.
Еще нужно навестить несколько знакомых.
28 января 1631 года
Трескучие морозы. На улицу вовсе не тянет.
Господин Арамис болеет. Он простыл и слег. На этот раз без бреда и сильного жара. Гримо принес липовый цвет, я делаю отвары.
Почти каждый вечер у нас господин Атос. Господа играют в шахматы и ведут умные беседы. Господин Атос с Рождества не злоупотребляет вином. Он стал гораздо лучше выглядеть. Я заметил ему это.
Я рад дружбе своего господина с господином Атосом. Если не считать пристрастия к вину, г-н Атос безупречен. Сказал бы, что это лучшая компания для моего господина. Если г-н Атос у нас, то я сам получаю огромное удовольствие. Он приветлив со всеми. Со слугами тоже. Гримо не вполне разделяет мое мнение, но я уверен, что он беспредельно предан своему господину. Я тоже имею право обижаться на своего господина, и регулярно обижаюсь. Но это не мешает мне честно выполнять обязанности лакея. Учитывая, какие дела мне поручают, могу сказать, что я еще и доверенное лицо моего господина.
Гримо такой же. Иначе бы я с ним не дружил.
Господа разговаривают, сейчас придет Гримо, мы будем молчать. Затем разопьем бутылочку вина и пофилософствуем. Предпочитаю иметь дело с людьми, которые говорят истину и не тратят время на пустые рассуждения.
Гримо говорит редко, тем ценнее его слова.
2 февраля 1631 года
Серф явился к нам ни свет ни заря. По метели. Принес какую-то бумагу для г-на Арамиса. Велено передать из рук в руки.
Отпаиваю его глинтвейном. Не решаюсь разбудить господина Арамиса. Г-н Арамис не один, у нас ночует г-жа де Кавуа. Невозможно, чтобы Серф ее увидел. Это будет скандал неслыханный. Г-жа де Кавуа – жена капитана гвардейцев кардинала.
Думаю, как именно вызвать господина, чтобы не разбудить г-жу де Кавуа. Она не бесстыдница, потому нужно пощадить ее чувства. В любом случае я не стал бы вламываться в спальню к господину.
Серф спрашивает, что я пишу. Говорю, что подсчитываю доходы и расходы.
Серф не ведет расходной книги! Какая легкомысленность!
Пойду и постучусь осторожно. Оттягивать дальше нельзя, эта бездонная бочка выхлебает все мое вино и съест все бисквиты. Еще чего доброго, потребует, чтобы я накормил его завтраком!
6 февраля 1631 года
Пакую саквояж для г-на Арамиса. Он отправляется в Тур.
Хотя бы в этот раз я вынудил его признаться, куда и зачем он едет. Всем прочим, кроме г-на Атоса, велено говорить, что он опять в Руане.
Все же господа совсем не умеют врать.
Интересно, почему мне велено говорить г-ну Атосу правду? Видимо, готовится очередной заговор. Я уже приучен чувствовать подобные вещи. Господа сразу принимают озабоченный и важный вид, начинают собираться по ночам и обсуждать всякие вопросы. В доме появляются люди, которые до этого к нам не заходили. Приходят посреди ночи незнакомцы, которым я готовлю постель в гостиной на кушетке. Бумаги, непонятные фразы в качестве пароля и отзыва. Хорошо, когда пароль и отзыв просты как в военном лагере. Это я запоминаю сразу и не перепутаю. Но когда приходится держать в памяти три-четыре фразы? Не слишком ли?
Главное – для чего? Господам заняться нечем, вот они и развлекают себя как могут. Хорошенькое развлечение! Ведь заговоры постоянно проваливаются, тюрьмы переполнены! К тому же можно попасть на эшафот! Вот уж чего я бы себе не желал! Эшафот и церковная кафедра довольно далеко друг от друга, хотя и не исключают некой последовательности.
7 февраля 1631 года
Не знаю, почему г-н де Тревиль благоволит к моему господину.
Большинство из полка честно несут свою службу. Случаются дуэли, стычки между полками (хотя теперь все реже), нездоровье, недельные отпуска по семейным нуждам. Но вот г-н д`Артаньян, как бы я к нему не относился, уже почти полгода ни разу не был в увольнении, ни разу не просил отпуска. Г-н Атос также всецело предан службе и ревностно исполняет свои обязанности.
Г-н Арамис же то и дело пропускает караулы. Он с легкостью подменяется с кем-то, затем дежурит двое-трое суток подряд. Ему второй раз в этом году дают отпуск. Я лично видел бумагу, подписанную г-ном де Тревилем.
Все это наводит меня на мысль, что г-н де Тревиль также принимает участие в заговоре и знает, чем занимается мой господин. По всей вероятности, господину доверена роль связного.
Этого достаточно для эшафота или все же можно надеяться на тюремное заключение?
Завел специальный чемодан. Там все вещи, необходимые в дороге. Если придется спасаться бегством, я готов хоть сейчас.
Но по такой метели совсем не хочется спасаться бегством. Вообще предпочитаю размеренную, спокойную жизнь.
Хотя спасаться бегством должно быть интересно. Переодеваться в другое платье, менять лошадей, куда-то быстро ехать. Держать ухо востро. Придумывать про себя истории.
Пожалуй, однажды я бы не отказался спастись бегством.
14 февраля 1631 года
Мне это не нравится. Я имею право на свое мнение? Когда меня под благовидным предлогом просят прогуляться по скверной погоде – я еще могу на это согласиться. Но когда я возвращаюсь, исполнив данное мне поручение и обнаруживаю, что у нас дома были посторонние люди (и не женщины), это пахнет скандалом, заговором и политикой. Не то что бы я был против политикой, раз этим теперь занимаются все. Я требую посвятить меня в курс дела. Если заговор составлен разумно и четко, если я буду разделять политические взгляды своего господина и его друзей – я буду куда более охотно исполнять поручения вроде сегодняшнего.
Я желаю знать, что происходит в этом доме, кто здесь собирается и чем я неугоден этим людям. Я понимаю степень опасности таких сведений, но все равно предпочитаю подниматься на эшафот с четким осознанием, как и за что я пострадал.
Впрочем, эшафот – для знатных господ. Меня без лишних церемоний вздернут на веревке как последнего нищего, который украл в церкви ценности.
Я желаю заслужить право быть казненным как порядочный человек. И наймите, пожалуйста, хорошего палача. Я присутствовал при казни Шале, я не желаю подобного конца.
Если честно, я хочу умереть спокойно и своей смертью. Это нормальное желание? Разумеется, нормальное.
Участвуя в заговоре и помогая своему господину, я могу возвыситься. Почему нет? Честолюбие мне свойственно ничуть не меньше, чем господам дворянам. Правда, господин Атос вовсе не честолюбив. Но это в силу двух причин: господин Атос человек исключительных дарований и господин Атос знатен настолько, что честолюбие может ему велеть стать только Господом Богом. Это уж слишком. Монморанси шли на компромиссы – и живы до сих пор. Куси тешили свое честолюбие – и вымерли. Лучше рисковать в разумных пределах и жить припеваючи, чем умереть осторожным дураком.
Если они обещают сделать моего господина маркизом, то у меня тоже есть шанс возвыситься до дворянского достоинства. Правда, я могу достичь дворянского достоинства более трудным, но безопасным путем: прикупить еще земли, которая дает право на титул.
Планше тоже не против стать дворянином. В смысле того, что это его избавит от обязанности платить налоги. Зато нельзя будет работать. Этого Планше не перенесет.
Один Гримо считает, что он хорош на своем месте. Это его право, которое я не намерен осуждать.
Я устал. Решил, что ничем сегодня не буду заниматься. Невозможно работать сутки напролет. Господин рано лег спать? Кто мешает мне последовать его примеру? Это разумное решение. Тем более разумное, что на улице метет снег. Не люблю снег, холод и зиму. Когда зима теплая и слякотная, все равно противно. Тратишь немалые деньги и все равно мерзнешь на улице и дома. Нам повезло, у нас в квартире достаточно для тепла пяти жаровен и камина. Я каждый день готовлю, потому печь не успевает остыть, в моей каморке хорошо. Лучше, чем у господина в спальне.
Забыл проверить – он воспользовался шерстяными носками, которые я оставлял на приступке? Проверять не буду. Господин Арамис не маленький ребенок.
18 февраля 1631 года
Как холодно. Ни о чем, кроме холода, думать не могу. Мысли замерзают. Не люблю, когда нечем думать.
Гримо принес еще угля. Я обменял корзину угля на три бутылки превосходного вина. Сомневаюсь: равноценным ли получился обмен?
Впрочем, если бы это не был Гримо, дал бы только две бутылки. Свое наверстаю. Скажу, что разбил нечаянно. Господин Арамис с пониманием относится к таким объяснениям.
20 февраля 1631 года
Гримо принес нам половинку тушки кролика. Кролик жирный. Самое время опробовать новый соус, который я придумал. Очень кстати мадам Жаснейри поделилась засушенной зеленью. У меня ощущение, что давно начался великий пост, а он еще и не начинался.
Что я буду делать, когда наступит Великий пост? Он такой длинный!
23 февраля 1631 года
Чудо! Радость!
Из Рима получено разрешение не держать Великий пост по слабости здоровья! Господин такое получил. Я же не могу готовить себе отдельно. Я посоветовался с господином, тот смеялся, сказал, что я изрядный плут. Он не против, чтобы я тоже не постился.
Мне это важно. Он обычно ест мало, легко обходится без мяса, предпочитает рыбу и курицу. Соусы у нас редко бывают жирными. Я же предпочитаю еду более простую, но плотную. Состояние голодного желудка не из приятных. Кроме того, я довольно тесно общаюсь с господами, у которых изысканный вкус. Когда г-н Атос пьян, ему можно подать даже подошву от башмака. Он попытается ее съесть и выговорит на то, что мясо жесткое. В трезвом состоянии г-н Атос ест как король и требует высокого качества. Гасконские вкусы мне не по душе, слишком остро все и воняет бараниной, которую южане ценят выше говядины и свинины. Еще в их блюдах много чеснока.
Господин Атос уверяет, что чеснок полезен. Чеснок и лук ели римские солдаты, Тит Флавий пишет, что не было в мире людей здоровее, чем они.
Все хорошо в меру, чесноком разит от простолюдинов. Я как слуга из хорошего дома не могу себе позволить ничего подобного.
6 марта 1631 года
Болела рука, образовался нарыв. Потому две недели не мог ничего держать пальцами, мелкую работу все еще выполняю с большим трудом. Это досадно. Столько денег уходит на оплату услуг второго слуги. Второго лакея на время одолжила мадам Жаснейри. Все же она добрая женщина. Доброта эта стоит денег, но что в нашем мире дается бесплатно?
Приехала благодетельница, вторые сутки живет у нас. Я стараюсь быть предельно осторожным. За товарами хожу сам, несмотря на боль в руке.
Все приходится делать самому. Интересно, она догадается заплатить мне отдельно?
Приехала одна, в мужском платье. Выглядит как паж. Берет с пышными перьями носит набок.
Стараюсь не задумываться, насколько она соблазнительна в этом одеянии.
13 марта 1631 года
Я наблюдал множество примеров, когда неимущие дворяне, растратив то немногое, что все же имели, к тридцати годам остепенялись, начинали присматривать себе невесту и женились. Я уже начинаю приходить в отчаяние. Сам я, понятное дело, не женюсь. Фамилия наша не угаснет благодаря моему брату. Меня вполне устраивает моя личная жизнь в том варианте, какой я имею. Но господа! Все трое хороши.
О чем, например, думает господин Атос? Правда, он был уже женат. Я знаю теперь эту историю во всех ее страшных подробностях и всей душой сочувствую господину Атосу. Но он восстановил свое доброе имя, он красив и знатен, он довольно обеспечен и не испытывает нужду в чем-либо. Женщины по нему с ума сходят, я это неоднократно видел. Гримо мне тоже кое-что рассказал. Допустим, его сиятельство утратил способность любить. Но при чем здесь любовь? Брак создается только затем, чтобы не угас род. Главная цель брака – рождение детей. После того, как дети появились, никто не заставляет людей жить вместе. Взять вот принца Конде. Он сошелся с женой, получил троих детей, а теперь принцесса живет сама по себе, он сам по себе. Все довольны, правила приличия соблюдены. Каждый имеет то, к чему стремился. Никакой любви не требуется. Неужели при способностях г-на Атоса так трудно найти порядочную девушку из приличной семьи, за которой дадут еще неплохое приданое? Или в тех кругах, в которых должен бы вращаться г-н Атос, порядочные девушки перевелись?
Оставим г-на Атоса. Г-н д`Артаньян не имеет никаких душевных терзаний. Бедная маленькая Констанс, видимо, уже забыта. Вот бы кому жениться! Дворянское достоинство у него есть, по женщинам он бегает, и даже слишком активно. Он молод, многие женщины находят его привлекательным. Правда, Планше не раз при мне сетовал на то, что г-н д`Артаньян хорош только для мещанок. Но вот женился же г-н Портос на вдове прокурора, да еще старше себя! Не уверен, что г-н Портос совсем не думал про сохранение своего дворянского достоинства. Но убежден: г-н Портос сумеет защитить себя и свою супругу от насмешек черни. Если не словами (на это г-н Портос не мастер), то кулаками. Я не завидую тем, кто посмеет посмеяться над г-ном Портосом. Сомнительно только, что в этом браке появятся дети. Но почему бы не попытаться? Библейская Сарра родила совсем уж в пожилом возрасте. Скажем прямо, она была глубокой старухой. Но я не рискую сомневаться в факте, который изложен в Священном Писании. Это было бы ошибкой с моей стороны. Итак, я верую и утверждаю, что у г-на Портоса могут быть дети. То есть у г-жи дю Валлон. У г-на Портоса дети могут быть точно, а, может, уже и есть.
Г-н д`Артаньян, поступив так же, как г-н Портос, поправил бы свое материальное положение. Но ему подавай знатную, молодую, привлекательную и богатую невесту. Какое глупое тщеславие, какая странная самоуверенность! Впрочем, гасконская самоуверенность – качество особого рода; она часто бывает оправданна. Вот г-н де Тревиль. Дружил с королем, даже давал ему тумака в играх. Повлияло ли это на его карьеру? Несомненно! Теперь он граф и лицо уважаемое. А добрый король наш Генрих IV? Я не говорю про всех гасконцев. Они разные. Множество не заслуживает того, чтобы к ним относились по-доброму. Но есть исключения, которые подтверждают правило. Я терплю г-на д`Артаньяна только потому, что его почему-то привечают г-н Арамис и г-н Атос в особенности.
Г-ну д`Артаньяну мешает только его собственная непрактичность. Будь он практичным человеком, как г-н Портос, давно бы женился. Мои соображения относительно сохранения большей части личной свободы в браке действительны и здесь. Брак ни к чему не обязывает, а г-н д`Артаньян найдет в супружестве немало приятных вещей. Разумеется, только в том случае, если супруга его будет состоятельной особой. Состояние сейчас есть только у мещан. Планше имел влияние на своего господина и уважал мое мнение. Будь Планше по-прежнему в услужении, я бы дал ему дельный совет относительно устройства личной жизни его господина. Но теперь Планше ведет самостоятельную жизнь, новый же слуга г-на д`Артаньяна не входит в число людей, которым я буду давать добрые советы.
Наконец, я добрался до того вопроса, который меня волнует. Я вижу, что г-н Арамис так и не определился со своим отношением к принятию духовного сана. На редкость противоречивая натура! Что поделать, поэт. Даже когда он принялся за диссертацию, выбрал тему, которая более понравилась бы дамам, чем лицам духовного звания. Не прислушался к данным советам. Он всегда сделает по-своему. Личную жизнь своего господина я имею право обсуждать, поскольку меня это касается тоже. Итак, без стеснения и лицемерия признаем: у моего господина в последние полгода слишком бурная личная жизнь. Он временами уходит в монашество и никого к себе не подпускает, затем срывается и принимается наверстывать упущенное. Все до одной молоды, красивы, знатны и богаты. То есть относятся к числу тех, за кем бы желал приударить г-н д`Артаньян. Беда в том, что для семейной жизни они не годятся. Потому что уже замужем. Незамужняя была только одна. Почти все старше господина Арамиса на несколько лет. Почему бы ему все же не жениться на той незамужней? Ответ я знаю. Родня мадемуазель будет против. Сама мадемуазель не так влюблена, чтобы решиться на заключение брачного союза. У моего господина проблема в том, что никто из дам не воспринимает его в качестве законного супруга. Обладая состоянием и титулом, он бы был привлекателен для рассмотрения его в качестве жениха. Но, к несчастью, этих самых важных качеств у г-на Арамиса нет. Ни состояния, ни титула. Именно из желания получить и то, и другое он принимает участие в интригах политического характера. Могу я осуждать его за такое желание? Нет. Я и сам не чужд честолюбия.
Как я ни силюсь просчитать варианты развития ситуации, вижу только два реальных. Первый: какой-либо из заговоров оказывается успешным. Господин мой получает титул и состояние. Тогда он может и жениться. Думаю, что недостатка в невестах не будет.
Второй: придется ждать до того момента, когда господин мой поймет, что женщины слишком легкомысленны, чтобы тратить на них жизнь. Тогда он смирится и примет духовный сан. Он получит хотя бы средства к существованию и крышу над головой. Зная характер своего господина, могу не сомневаться в том, что он вряд ли остановится на первой же ступени. Он будет делать карьеру. Меня это устраивает? Вполне. Двигаясь сам, господин мой будет продвигать и меня.
Возможно, какая-то дама влюбится в него настолько, что предложит руку, сердце и сундук. Но пойдет ли на это мой господин?
Он хорош, пока оправдывает надежды, которые возлагают на любовника, а не на мужа. У мужа другие обязанности, от мужа не требуется нежных ухаживаний, стихов, бурных ночей и страстного обожания. Муж сам должен баловать свою жену или держать ее в строгости. Пока получается так, что дамы сами выбирают г-на Арамиса, балуют его и щедро одаривают, каждая в пределах своих возможностей.
Я с этого кое-что имею, не буду отрицать.
Но это компенсация за причиненные мне неудобства.
Господин мой достаточно разумен, чтобы понимать: красота и молодость, пылкий темперамент и склонность обожать дам – товар не слишком удачный. Все это имеет немалую цену, но постепенно портится. Если любовник терпит фиаско в постели и не может доставить даме удовольствие – кому он нужен? Повторюсь: дам в последнее время много. Слишком много. Он сам устает от такого образа существования, отсюда перепады настроения и склонность вовсе отказываться от женской ласки.
Что бы предпринять, чтобы упорядочить наше существование? Или одно, или другое. Господин пытается совмещать… напрасно.
Хватит размышлений. У меня еще не готов ужин, а господин предупредил, что придет не один.