Скажу несколько слов перед текстом. Очень большая глава и, может, будут какие-то огрехи, но уже нет сил проверять это еще раз. Отредактировала по мере возможности, и в целом осталась довольна)

Здесь немного изменила фамилию театрального режиссера. Если как в оригинале - то это Сассаноф. И как-то уж совсем коряво звучит и выглядит. Поэтому решила изменить на русский манер и пусть будет Сазаноф.

Когда уже заканчивала, мелькнула мысль, что Майкрофт тут все же слишком идеален и это не совсем достоверно. Если взять историю молодого Холмса Western Wynde , то там совсем другие отношения. Кто-то может сказать, что колючие. Но Майкрофт там проявляет властность, сердится и возмущается, потому что переживает за брата, а не принимает все, как должное. Но у каждого свой стиль)
Ну, и напоследок... Небольшой спойлер. Пусть здесь вначале будет фотография гранадовского лорда Сесила. А он там есть) На фотографии , правда, этот актер в другом холмсовском фильме, но это как раз позволяет увидеть его более молодым



Глава 2

Сплетни

Темные слухи поползли о нем в университетском городе

Последнее дело Холмса.

К сожалению, первая почта на следующее утро принесла плохие известия в виде конверта от казначея Сидни-Сассекс-колледжа. Счет за ущерб почти вдвое превышал первоначальный расчет декана и был намного выше среднего годового жалованья лондонского младшего клерка. И Шерлоку более, чем когда либо необходимо было немедленно найти какое-то доходное место. Эта мысль не выходила у него из головы, когда он одевался, готовясь к завтраку с лордом Сесилом.
- Возможно, мне следует послать письмо с извинениями и сожалениями, воздержаться от этого завтрака и лучше посвятить время поиску работы.
- Глупости, - сказал Майкрофт. – Общение со своими однокашниками – это часто лучший источник, куда можно обратиться за помощью в поисках вакантного места, особенно, когда эти однокашники принадлежат к благородному сословию.
- Не уверен, что нас можно считать друзьями.
- Это не имеет большого значения. Вы достаточно близки для того, чтобы он пригласил тебя на завтрак в своем клубе. Личная рекомендация всегда очень ценна и существует множество вакансий, о которых никто не напишет в газете. Может быть, у него есть родственник, которому нужен личный секретарь или учитель фехтования. Вот деньги, чтобы заплатить за кэб и на карманные расходы. И я настаиваю, чтобы ты взял их. Я абсолютно уверен, что скоро ты мне их вернешь.

Шерлок Холмс никогда не посещал ни одного лондонского клуба для джентльменов. И не знал, чего там следует ожидать. Он последовал совету брата и сел в кэб на Грейт Рассел стрит, сообщив вознице адрес. Вскоре он оказался перед изысканным, но непретенциозным зданием. На фасаде не было ничего, что говорило бы о том, что это клуб, но это был именно тот адрес, который лорд Сесил написал на обороте своей визитной карточки. Шерлок Холмс поднялся по ступенькам и подошел к двойным дверям под аркой. Проходя через них, он понял, что простота наружного вида не соответствует роскоши внутреннего убранства. Даже несмотря на то, что он старался не таращиться по сторонам, как провинциальный простак, он заметил плотные ковры на полу, величественную резную дубовую лестницу, ведущую на второй этаж, элегантную мебель и изысканные картины, покрывающие все стены.

Протянув визитку с адресом, он сказал портье, что лорд Сесил пригласил его на завтрак, и его провели в комнату, в центре которой стоял длинный стол, а вдоль стен - другие столы, поменьше. На стенах подле столов висели картины Гейнсборо, Рейнольдса и Цоффани в таком изобилии, что это скорее напоминало художественную галерею, нежели столовую. Несколько джентльменов сидели за большим столом в центре. Лорд Сесил читал газету, сидя у окна и перед ним стояла чашка кофе; мягкий солнечный свет озарял его светлые волосы цвета соломы и подчеркивал складки на его дорогом костюме. Когда Шерлок приблизился, он сложил газету и встал.

- Холмс! Как хорошо, что вы пришли, - сказал он, протягивая руку. - Сам я не очень люблю это время суток, но в десять часов у меня назначена встреча и она может затянуться на целый день. И я хотел сперва поговорить с вами. Что вы будете есть?

читать дальше
Несмотря на дружеское приветствие лорда Сесила накануне вечером, Шерлок Холмс не был уверен, каковы теперь отношения между ними. В колледже они не были друзьями. Самым подходящим термином для их отношений было «антагонисты». Лорд Сесил Хэмли был третьим сыном герцога Вутсетта. Сперва он насмехался над Шерлоком так же, как и над всеми прочими менее зажиточными студентами. Он распространял злобные слухи почти обо всех, включая Холмса, иногда эти слухи имели под собой фактическое обоснование, но зачастую были чистым вымыслом. Разница была в том, что Холмс дал как словесный, так и физический отпор оскорбительному поведению лорда Сесила, заслужив благодарность и похвалу от своих однокашников и ненависть со стороны лорда Сесила. Однако, позже два поступка Холмса изменили ход событий и заставили лорда Сесила взглянуть другими глазами на собственное поведение и переоценить честность и прямоту Шерлока Холмса. Первый случай – это когда Холмс спас жизнь студента из другого колледжа, которую поставили под угрозу огульные сплетни лорда Сесила. А во второй раз Холмс спас самого лорда от шантажистов, жертвой которых стали студенты, предающиеся азартным играм вопреки университетским правилам. В результате чего на Холмса пожаловался Старший Констебль, и ему было запрещено выходить за стены колледжа. Поразмыслив о своей жизни, лорд Сесил отошел от своего былого окружения. Так обстояли дела за три недели до их нынешней встречи. Но теперь, когда студенты Кембриджского университета вновь начали посещать свои лекции, эти двое сидели за завтраком в Лондоне.

Холмс увидел, что лорду Сесилу был присущ все тот же вычурный стиль и любовь к сплетням, которыми он славился и в колледже. Тучи, висевшие над его головой в то время, когда они говорили в последний раз перед каникулами, рассеялись, и все же внутренняя борьба, которую он тогда переживал, оставила на нем свой след. Казалось, он был более расслаблен и более самоуверен, чем тогда и при этом не так высокомерен, как бывал когда-то в колледже. Холмсу любопытно было узнать, что было причиной таких изменений.

Как только блюда были заказаны, молодой лорд стал настойчиво расспрашивать Холмса о последних днях его пребывания в Сидни-Сассекс-колледже. Но тот не торопился удовлетворить его любопытство и вновь повторил, как он удивлен, что лорд в Лондоне, а не в Кембридже.
- Расскажу, если вы в свою очередь пообещаете рассказать о последствиях взрыва в лаборатории.

Холмс согласился, тут принесли их завтрак, и за кофе и омлетом с беконом лорд Сесил объяснил, почему он не вернулся в университет на зимний семестр (буквально, Великопостный).
- На каникулы я поехал домой, но больше уже не мог играть в эти игры. Я покончил с ложью и обманом, - начал лорд Сесил. – И я больше не видел пользы, которую мне могло бы принести мое пребывание в колледже. У меня не было желания стать ученым. Я не создан для политики или армии, и сошел бы с ума от скуки, став священником. Мне нужно как-то иначе проводить время, нежели просто быть на иждивении у герцога. Это довело бы нас обоих до безумия. Я ничего не понимаю в бизнесе и не гожусь для благотворительной деятельности. Было единственное, что мне еще нравилось - кроме сплетен, - и неизвестно, можно ли было бы сделать из этого какое-то подобие профессии. Единственное, к чему у меня были хоть какие-то способности – это актерская игра. Я говорил вам в колледже, что мне надо решить, кем быть. Ну, так я решил стать актером. И я устал лгать об этом.

Вы были правы два года назад, когда предположили во время той маленькой ссоры, что мой отец не одобрил бы мое актерство, если бы узнал об этом. Тогда мне это тоже было известно. Когда я сказал отцу не только об этом, но и о том, что намерен сделать на этом карьеру, его едва не хватил удар! Думаю, единственным, что удержало его от того, чтобы собственноручно вышвырнуть меня из Холла, было присутствие гостей, съехавшихся на праздник. Ничто так не приводит его в ужас, как публичный скандал. Он велел мне оставить поместье и больше не переступать его порога. Он сказал, что продолжит выплачивать мне небольшое содержание, которое будет поступать на мой банковский счет, чтобы избежать в дальнейшем каких бы то ни было контактов между нами. Он ясно дал мне понять, что любое непосредственное общение было бы крайне нежелательно. Полагаю, он боялся, что если полностью лишит меня средств к существованию, то полиция найдет меня в каких-нибудь трущобах. Деньги для него – ничто, но он не смог бы пережить позор. Он настаивал – «ради моей матери», сказал он, хотя я уверен, что ради себя самого – чтобы я занимался этой «гнусностью», как он назвал это, под вымышленным именем, что я собственно и так собирался сделать.
Что касается моей матери, то она просила меня поддерживать связь с ее сестрой, моей тетей, чтобы она знала, что у меня все хорошо, но во всех иных отношениях казалась мало опечаленной этим инцидентом. И пока я переехал в свой клуб. Я уже говорил с Сазанофым и почти тут же начал репетировать с его труппой. Это доставляет мне огромное удовольствие.
Но хватит обо мне, вы обещали рассказать мне о том, как взорвали колледж.

Шерлок Холмс оглядел почти пустой зал.

- Я вовсе не взрывал колледж и лучше вам не говорить такие вещи, - сказал он, понижая голос.
- Честное слово, я никому ничего об этом не говорил! Просто слушал, что говорят, как делаю это и сейчас, - сказал лорд Сесил , опуская подбородок на свою ухоженную руку с маникюром и глядя на Холмса широко открытыми голубыми глазами.
Одного этого взгляда было достаточно, чтобы кого угодно заставить разболтать все свои секреты или рассмеяться. Холмс же просто покачал головой, удивляясь странному созданию, сидящему перед ним, но сдержал слово и рассказал о том, что случилось воскресным утром в Сидни-Сассекс-колледже.
- Вот одни голые факты. Вероятно, слухи об этом гораздо более захватывающие. Во время каникул я проводил химический эксперимент в лаборатории колледжа. Все пошло не совсем так, как планировалось. Смесь взорвалась, начался пожар и разбилось много оконных стекол и стеклянных колб в лаборатории. Директор был весьма недоволен и меня отчислили.
Лорд Сесил вздохнул и поправил свою салфетку.
- Да, вы правы. Слухи были намного интереснее. Говорили о вылетевших стеклах, клубах дыма, пламени высотой в сорок футов, сгоревшей студенческой мантии, толчках, от которых содрогались здания на много миль вокруг.
- Несомненно, там были и вылетевшие стекла и дым, - ответил Холмс. – Высота пламени была менее фута, а моя мантия быстро сгорела, когда я пытался при помощи ее сбить пламя. Взрыв потряс стены лаборатории. Содрогнулись и некоторые другие здания. Я был в самом центре всего этого. И не знаю, как это ощущалось в других местах.

Лорд Сесил смерил Холмса взглядом. Турецкие бани смыли пятна с его рук. Порезы на лице и руках, в основном, зажили, оставив лишь несколько следов, напоминающих об этом инциденте. И лорд Сесил увидел лишь высокого, худощавого темноволосого молодого человека в новом пальто, галстуке, с чистым воротничком и манжетами, в хорошо отутюженных брюках и начищенных до блеска ботинках.

- У вас поразительно бодрый вид для человека, четыре дня назад побывавшего в эпицентре разрушительного взрыва.
- В этом и состоит доказательство того, что слухи были ложными.
Лорд Сесил снова вздохнул и швырнул салфетку на свою пустую тарелку.
- Истина такая сухая. И едва ли стоит того, чтобы вообще говорить о ней.
- Тогда, пожалуйста, не говорите, - очень серьезно попросил Холмс. – Я бы предпочел, чтоб все это дело было забыто. Я еще должен выплатить колледжу долг и для этого мне нужно найти работу. И такие слухи не слишком-то помогут делу. Даже чистая правда едва ли сможет послужить мне хорошей рекомендацией.

В прежние времена лорд Сесил стал бы насмехаться над такой просьбой и приукрасил бы историю, потакая своим прихотям и капризам. Однако, он уже понял, как опасно распространять слухи, не думая о последствиях. Кроме того, он еще не выплатил Шерлоку Холмсу свой долг чести. Некоторое время он сидел задумавшись, а затем быстро принял решение.
- Тогда пойдемте со мной, если вы уже покончили с завтраком. Я отправляюсь в театр. Это совсем новое коммерческое предприятие. Возможно, у них есть вакансия, которая подойдет вам.
В то время, когда Шерлок ходил на спектакли в различных театрах, он понятия не имел о жизни за кулисами театра или о том, какую работу ему там могут предложить. Но Майкрофт был прав, ему стоило воспользоваться преимуществами своих университетских связей. И он согласился на предложение лорда Сесила.

- А вы играете сейчас целый день? – спросил Холмс в кэбе, когда они ехали к театру.
- Да, это небольшая труппа, которую Сазаноф начал создавать лишь пару месяцев назад. До этого я ничего не слышал о нем, ни о каких его связях с английским театром, если только он не выступал под другим именем или до сих пор оставался в безвестности где-нибудь в провинции. О предшествующей его жизни мне тоже ничего не известно. Ходят слухи, что он незаконный сын цыганского барона и какой-то своенравной герцогини.
- Вы верите в это? – прервал его Шерлок.
- Не так чтобы очень, но из этого могла бы получиться занятная история. Зная о герцогине то, что знаю я, можно счесть это вполне правдоподобным, но мы праве ожидать от цыганского барона более тонкого вкуса. Сазаноф ничего не говорит о том, как все обстоит на самом деле. Но и не опровергает слухов. Лишь фыркает, когда слышит подобные предположения. Думаю, что, возможно, ему нравится такая идея.

Сазаноф не плохой малый, он бывает временами немного ворчлив, но я думаю, что, на самом деле, несмотря на эту грубую маску, он заботится о своих актерах и верит в хороший театр. Откуда бы он ни приехал, в ноябре он нашел инвестора, барона фон Мариенбурга – понятия не имею, откуда родом этот барон. Его имени нет в Дебретте (ежегодный справочник дворянства, издается с 1802 года). У него легкий тевтонский акцент. В тех краях так много баронов, что трудно проследить за всеми. Как бы там ни было, похоже у него есть деньги, которые он может вложить в эту авантюру. И , может быть, не все они принадлежат ему. Я думаю, что, возможно, за ним стоит некий синдикат состоятельных персон. Я определенно видел, как он однажды прогуливался под руку с несколькими вдовыми герцогинями возле кафе Ройял.

- А что вы думаете об Ирвинге в роли Гамлета? – спросил лорд Сессил, заметно меняя тему разговора.
- Он произвел на меня большое впечатление, - сказал Холмс. – Остальные актеры в сравнении с ним играли несколько принужденно, но Ирвинг будто бы жил в этой роли. Это было не похоже ни на один спектакль, который я видел прежде. Это больше походило на подглядывание за реальными людьми, нежели на обычное развлечение.
- И, правда. Сазаноф и фон Мариенбург, кажется, были того мнения, что Гамлет в исполнении Ирвинга внес кардинальные изменения не только в театр «Лицеум», но и вообще в английский театр. Они говорят о новом натурализме, который проложит мост через ментальный разрыв между сценой и зрительным залом. Они арендовали этот старый Корицианский театр, привлекли строителей, чтобы привести его в порядок, и начали нанимать актеров и персонал. Они довольно быстро со всем управляются. Сазаноф сказал: «Возможно, мы не будем во главе эскадры, но ,по крайней мере, мы сможем обогнать прилив.
- Они рассчитывают сделать из этого прибыльное предприятие?

- Таков план. Похоже, фон Мариенбурга мало беспокоят художественные достоинства. Это приоритет Сазанофа. У них есть собственные теории в отношении того, как экипировать их драматический корабль. Они нанимают на работу, в основном, молодых людей, как в качестве актеров, так и разного подсобного персонала, и всего несколько седовласых мужей, чтоб они могли поделиться своим опытом. В отличие от большинства официальных театральных труп, никого не нанимают на постоянную официальную службу, в крайнем случае – по контракту. Мы все начинаем работать на равных. На роли Сазаноф назначает по собственному соизволению. Это позволяет на многом экономить, а вот выйдет ли из этого хороший театр, еще неизвестно. Но это определенно грандиозный эксперимент. Сазаноф хочет открыть театр в середине марта, и желает, чтобы к этому времени у нас были готовы четыре спектакля. В результате в театре царит небольшой хаос, ибо все готовится одновременно.
Пойдемте. Посмотрим, не найдете ли вы для себя место в этой авантюре. Ах, да вот еще что… в театральном мире я известен под именем Лэнгдейл Пайк (Пик горы).

- Это в честь гор, что возвышаются над землями вашего отца?
- Да, сомневаюсь, что герцог увидит в этом что-то смешное, но меня это забавляет.
Они вошли в Корицианский театр через служебный вход.
- Доброе утро, Фрэнк, - сказа лорд Сесил вахтеру.
-Доброе утро, мистер Пайк. Вас искал Йен.
- Тогда мы поспешим на сцену, чтобы они не совершили ошибку, начав без нас.
И Пайк быстро потащил Холмса за кулисы. Когда они петляли по лабиринту полутемных проходов, Холмс заметил многочисленные веревки , подъемные блоки, сети и другое оборудование и отдельные части декораций. В воздухе ощущалось множество различных запахов, которые наслаивались один на другой. Холмсу удалось различить там запах краски, смешанный с запахами опилок, человеческого пота и общей атмосферой затхлости.
- Йен – это помощник режиссера, - пояснил Пайк, пока они шли вперед.

Приблизившись к сцене, они услышали голоса, а потом раздался весьма тошнотворный звук.
- Если не ошибаюсь, это, наверное, Джон Трэвис. У него бывает две стадии: или он пьян или весь дрожит; и в любой из них он не очень хороший актер, - шепнул Холмсу лорд Сесил, так же известный, как Ленгдейл Пайк.
- Уберите его со сцены. Когда он полностью протрезвеет, скажите ему, что он уволен. И уберите отсюда эту грязь, - раздался еще чей-то голос.
- Это Сазаноф, - шепотом произнес Пайк перед тем, как они вышли на сцену.
- Мистер Пайк, вы опоздали, - хмуро буркнул Сазаноф, заметив его.
Сазаноф оказался низеньким толстым человечком с полукругом седеющих волос на затылке и очками в проволочной оправе на носу. Он больше напоминал Холмсу школьного учителя, нежели отпрыска цыганского барона.
- Я старался изо всех сил. Я даже раскошелился на кэб, чтобы скорее вновь оказаться в вашем божественном присутствии, - сказал Пайк.
- Довольно болтовни. Кто это? – спросил Сазаноф.
- Один мой приятель из колледжа, э… Уильям, да, Уильям С. Скотт, - сказал Пайк.
- Он может играть? – спросил Сазаноф.
- Конечно же, может!
- Хорошо, мистер Эскотт, мы репетируем 1 акт 1 сцену из «Ромео и Джульетты», и теперь у нас нет Тибальта, - сказал Шерлоку Холмсу Сазаноф. – Мистер Фостер, дайте мистеру Эскотту роль Тибальта. - Холмс взял листы с ролью. – У вас есть пять минут, чтобы проглядеть ее. Мистер Фостер напомнит вам, если вы что-нибудь забудете во время репетиции.
Сазаноф хлопнул в ладоши.
- Леди и джентльмены, через пять минут мы начнем с начала 1 акт с нашим новым Тибальтом.
- Что все это было? – спросил Шерлок Холмс, отводя в сторону лорда Сесила. – Я никогда прежде не играл на сцене.
- Первое правило игры: никогда не говорите, что вы не можете что-то делать. Вы говорили, что вам нужна работа. Вот ваш удобный случай, - сказал Пайк. – Попробуйте. Что вам терять? Если вас это хоть как-то успокоит, то я буду с вами на сцене в роли Бенволио, и вы начнете с того, что затеете со мной ссору.
- Повернитесь… - сказал Холмс.
- Да, да, и я отреагирую с величайшим ужасом на вашу смерть.
- Я сделаю это, - сказал Холмс.
Он был знаком с пьесой, и в этом акте у него было всего несколько реплик. Его герой там больше фехтовал, чем говорил, но сражаться на шпагах для Шерлока было привычным делом. Его представили Себастьяну Девиню и Энтони Девитту, которые играли Ромео и Меркуцио. Джозеф Рис, Джордж Мэнсон, Том Лейдон и Джемс Уайетт играли слуг Сэмпсона, Грегори, Абрама и Бальтазара.
- По местам, - раздался голос Фостера.
Рис и Мэнсон вошли, играя слуг Капулети, ищущих ссоры, и вскоре за ними последовали Лейдон и Уайет, в роли слуг Монтеки, с которыми те вступили в поединок. Затем на сцене появился Пайк, играющий Бенволио и вытащил из ножен свою шпагу (на самом деле, всего лишь трость), чтобы разнять их.
- Оружье прочь - и мигом по местам! Не знаете, что делаете, дурни.
Затем вошел Холмс в роли горячего Тибальта.

-Как, ты сцепился с этим мужичьём? Вот смерть твоя - оборотись, Бенволио! – произнес он.

- Хочу их помирить. Вложи свой меч. Или давай их сообща разнимем.
- Мне ненавистен мир и слово "мир", Как ненавистен ты и все Монтекки. Постой же, трус!
- Тут войдут статисты и разнимут вас. Входит Капулети, - произнес Сазаноф.
- Что тут за шум? Где меч мой боевой?
- Костыль ему! Меча недоставало!
- Подать мне меч! Монтекки - на дворе и на меня своё оружье поднял.
- Ты, Капулети, плут! Пусти, жена!
- К дерущимся не дам ступить ни шагу!
За этой перебранкой последовал длинный монолог князя, а затем все ушли, кроме Бенволио и Монтеки, которые говорили о поединке, а потом о Ромео. Лорд и леди Монтеки просили Бенволио выяснить, что мучает их сына. Затем вошел Ромео и последовал их диалог с Бенволио до конца сцены.
- Не плохо. Не плохо, - сказал Сазаноф, когда они закончили сцену. – Похоже, Эскотт, вы умеете обходиться со шпагой.
- Я фехтую, сэр, - ответил Шерлок.
- Что ж, это хорошо и достойно уважения. Пайк, в этом вы могли бы кое-чему научиться у вашего приятеля. И для первого раза, мистер Эскотт, вы вполне недурно произнесли свои реплики. Приходите в мою контору после репетиций, и мы обговорим наши условия.
Сазаноф хлопнул в ладоши.
- Леди и джентльмены, давайте еще раз пройдем эту сцену.
Шерлок присоединился к остальным актерам, и они повторили сцену. Затем он смотрел из-за кулисы, как актеры прошли 2,3 и 4 сцены 1 акта. Актер постарше, исполнявший роль отца Лоренцо, стоявший неподалеку, увлек его за собой подальше от сцены и протянул ему руку.
- Я Мильтон Хэллоус. Вы ведь новичок в этом деле, не так ли, Эскотт?
- Да, сэр.
- Послушайте совета человека, который уже какое-то время вращается в театре. Примите предложение Сазанофа – каким бы оно ни было – за еженедельную плату. Он честный человек и предложит неплохое недельное жалованье, но удостоверьтесь в том, что у вас будет ежегодный пятидесятипроцентный бенефис . Это совсем иное дело.
- Что это значит?
- На свой «бенефис» вы сможете выбрать пьесу и создать спектакль воедино, и вы получите 50 процентов от продажи билетов. Сазаноф согласился провести мой бенефис в мае. Помогите мне с этим, и я введу вас в курс дела.
- Договорились! – сказал Холмс, ударив с ним по рукам, а потом вернулся на сцену для продолжения репетиции.
- Любил ли я хоть раз до этих пор? О нет, то были ложные богини. Я истинной красы не знал доныне, - сказал Ромео.
- Мне показалось, голосом – Монтекки, - сказал Тибальт-Шерлок. - Мальчишка, шпагу! Этот негодяй осмелился пробраться к нам под маской в насмешку над семейным торжеством! Ну что ж, у нас находчивости хватит. Он жизнью мне за этот шаг заплатит.
- Мой дорогой, зачем ты поднял крик?
- У нас Монтекки! Как он к нам проник? Врывается к нам, ни на что не глядя, чтобы позорить нас на маскараде!
- Ты о Ромео?
- О дрянном Ромео.
- Приди в себя. Что ты к нему пристал?
- Нет, к месту, если лишние в гостях. Я не снесу... - возразил Эскотт.
- Снесёшь, когда прикажут! – настаивал его собеседник.
- Уйти, смиреньем победивши злость? Что ж, и уйду. Но ваш незваный гость, которого нельзя побеспокоить, ещё вам будет много крови стоить! – заключил Холмс, он же Эскотт.

За ланчем Эскотта представили остальной труппе. Роуз Моррис была Джульеттой , а Мод Клемент играла кормилицу. Бартоломью Ренфилд и Анетт Дэвенпорт играли супругов Монтеки. Вестон Бомонт и Маргарет Смитсон – чету Капулетти. Клейтон Элсворт исполнял роль Петруччио. Калеб Белмор играл князя. Клод Дьюарр был Парисом. В труппе были и другие актеры, игравшие менее заметные роли, часто сразу по несколько ролей. Кроме того, они заменяли других актеров во время их болезни.
После ланча они стали репетировать 2 акт. Шерлок остался и наблюдал за репетицией из-за кулис. Было почти 4 часа, когда они дошли до конца 2 акта.
Сазаноф хлопнул в ладоши.

- Леди и джентльмены, мы продолжим завтра в обычное время. Надеюсь, к следующей неделе все будут знать свои роли в «Ромео и Джульетте». Мистер Эскотт, будьте любезны пройти со мной. Всем остальным хорошего вечера.
Сазаноф прошел через лабиринт коридоров к небольшой комнате, в которой царил беспорядок и и стол и стулья были завалены разным хламом. Сазаноф снял со стульев кипы бумаг и предложил Эскотту присесть.
- Вот, что я могу предложить. Мы попробуем взять вас с жалованием 30 шиллингов в неделю. Репетиции шесть дней в неделю с 10 утра до четырех часов дня, пока мы не откроемся. После этого - с десяти до двух или плюс-минус несколько часов в ту или иную сторону в зависимости от обстоятельств.
- А ежегодный бенефис?
Сазаноф улыбнулся.
- Да, я могу это сделать.
- 50 процентов от кассовых сборов?
- Кто-то натаскал вас. Я дам вам 25 процентов с полузаполненным залом. Если соберете почти полный зал, получите 50 процентов.
- Отлично.
- Вот список правил и штрафов за пропущенные репетиции и тому подобное.

На листе бумаги Сазаноф быстро написал соглашение и вручил его молодому человеку, который молча сидел в углу офиса и аккуратным почерком что-то писал. Он начал снимать копию с соглашения.
Тем временем Сазаноф окинул взглядом Уильяма Эскотта.
- Возможно, вам стоит отпустить небольшую бородку, чтоб выглядеть немного старше, и немного отрастить волосы. По крайней мере, еще некоторое время мы будем ставить , в основном, Шекспира. Поэтому нужны будут костюмы. Я уверен, что Ида разыщет вас, когда вы будете в театре и снимет с вас мерки. Вы не так уж сильно отличаетесь фигурой от мистера Трэвиса, чтоб понадобилось вносить существенные изменения в тот его костюм, что она уже сшила. И я надеюсь, что вы окажетесь более надежным , нежели мистер Тревис.
- Да, сэр.
- Вам нужно будет приобрести собственный грим и трико. До первой «костюмной» репетиции еще пара недель, но к тому времени надо, чтоб они у вас были.
Молодой человек закончил копии и промакнул на них чернила. Сазаноф и Эскотт подписали оба экземпляра.
- Что ж, - сказал Шерлок, когда чуть позже они с Ленгдейлом Пайком вышли из театра. – Это было удивительно.
- Идемте, давайте вернемся в мой клуб, пообедаем и отметим это событие, - сказал Пайк.


Теперь в клубе было гораздо многолюднее. Они прошли мимо двух адвокатов, обсуждавших конфликт, произошедший в этот день в суде, а в столовой было множество лиц, знакомых по газетным репортажам и журнальным скетчам.
Когда они сели за стол, лорд Сесил сказал:
- Думаю, сегодня вечером здесь нам представлены все виды искусств. Я только надеюсь, что не возникнет потасовки между художниками различных школ. Сзади, в северо-восточном углу - Джон Эверетт Милле. Уильям Пауэлл Фрит - у южного конца центрального стола. Лорд Лейтон – напротив окна, Альфред Элмор и Вэл Принсеп – на стене у 2-го и 6-го столов. А вон актер Чарльз Мэтьюз шепчется с лордом Энглси через стол от Энтони Троллопа. Том Тэйлор, новый редактор «Панча» обедает с Эдмундом Ейтсом и Чарльзом Ридом, которые , несомненно, ждут, когда приедет Бансби Меривезер, чтобы сыграть в роббер. Тэйлор после обеда, вероятно, направится в бильярдную, где он часто играет с журналистом Далласом и драматургом Пэлгрейвом Симпсоном. Вон там бывший генеральный прокурор лорд Джеймс с архитектором Джоном Коннеланом Дином, а сейчас входит композитор Фредерик Клэй. Я слышал, что он вместе с Гилбертом работает над новой комической оперой.
Прежде, чем Шерлок Холмс смог ответить на это краткое перечисление наиболее известных присутствующих в столовой, к их столу подошел какой-то человек, тепло приветствовал лорда Сесила и пожал ему руку.
- Пайк! Рад видеть тебя. Ты должен прийти на воскресный ужин.
- Чтоб ты мог о чем-то расспросить меня?
- Конечно! Зачем бы еще кормить тебя превосходным свиным окороком? Шучу! Лиззи будет рада тебе. Она говорит, что ты всегда умеешь ее рассмешить.
- Позволь мне представить моего коллегу по театру, мистера Уильяма Эскотта. Эскотт, это мистер Бромли, известный человек на Флит-стрит.
- Очень рад познакомиться с вами, мистер Эскотт. С вашей стороны очень мудро искать дружбы этого молодого человека. Он – Том Хилл своего поколения. О старом Томе говорили, что ему бывало известно все, что происходит в разных кругах общества - то же самое и с ним. Мы всегда рады послушать за столом рассказы Пайка. Но не буду отвлекать вас от еды.
- Он боится меня, - сказал Пайк, когда Бромли отошел на порядочное расстояние. – Он пытался уговорить меня писать для его газетёнки. Не знаю, чего он опасается больше: того, что меня успеет переманить к себе «Дэйли газетт» или того, что я узнаю о его романе. И это не важно, потому что сейчас меня это совершенно не интересует. Тем не менее, я отведаю его свинину и позабавлю его жену какими-нибудь безвредными, но занятными историями. Должен же кто-то вызывать улыбку на устах этой бедной женщины.
- Вас знают здесь под обоими именами, - заметил Холмс.
- Да. Вот что я люблю в этом клубе. Здесь не важно, кто я – лорд Сесил или Ленгдэйл Пайк, главное, что я интересный собеседник. Возможно, вы удивитесь, если я скажу, что прошение принять меня в этот клуб подали больше года назад. Мою кандидатуру предложил кое-кто из тех, кого я знал в колледже, но была длинная очередь претендентов и не было риска попасть в черный список.
- Вам было что-то известно о его членах?
- Возможно. Или, может, они только боялись, что мне это известно. С моей стороны не было никаких угроз. Большинство людей не хотят встречаться со мной из-за того, что у них может быть какая-то позорная тайна, которая может быть мне известна – конечно, за исключением вас.
- Мне не нравилось ваше отношение, - признался Холмс.
- Вы совершенно ясно дали это понять. Думаю, я изменился. Надеюсь, что теперь я гораздо лучший компаньон и собеседник, чем прежде и больше достоин членства в этом клубе. В основе его лежали идеальные представления о джентльменах и людях искусства, способных обедать и вести беседу на равных. Кстати об актерах, для первого раза вы были удивительно хороши. Вы уверены, что никогда прежде ничего не играли?
- Если не брать в расчет своего вежливого поведения, - цинично сказал Шерлок.
Ленгдэйл Пайк засмеялся.
- О, да , это следует учесть. Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. О, эти представления, что я разыгрывал для своего отца, пока не устал от этого и не отбросил в сторону осторожность!
- Я делал то же самое, - кивнул Шерлок. – На самом деле, не только санкции колледжа после этого инцидента заставили отца отречься от меня. Прошлой осенью у нас вышла ссора, когда я сказал ему о том, какую избрал карьеру.
- И какую же?
- Я собираюсь стать первым в мире детективом-консультантом.
- Тогда то немногое время, что вы проведете на сцене, будет идеальной тренировкой для этого. Мы сделаем вас мастером маскировки! – воскликнул Ленгдейл Пайк. Затем он поднял свой бокал. – За Шерлока Холмса, великого сыщика!
Шерлок Холмс улыбнулся и присоединился к тосту. Но это был не последний тост, за который оба молодых человека подняли бокалы в тот вечер.

Когда уже совсем поздним вечером Шерлок вошел в гостиную на Монтегю-стрит, Майкрофт поднял на него взгляд от газеты, которую читал.
- Ты выпил, - констатировал он.
- Немного, - усмехнулся Шерлок и в его глазах сверкнул веселый огонек. – Мы праздновали.
- Что праздновали? – спросил Майкрофт.
- Я оказался в такой ситуации… Я собираюсь стать актером, - сказал Шерлок, небрежно махнув рукой. Затем он уселся в кресло напротив брата. – Хорошо, что меня уже выгнали из дома, иначе это, несомненно, произошло бы сейчас. Вероятно, отец никогда об этом не узнает, конечно, если ты не скажешь ему, потому что я буду выступать под сценическим псевдонимом Уильям Эскотт. Ленгдейл Пайк создал его почти спонтанно, но думаю, он подойдет.
- Ленгдейл Пайк?
- Это сценический псевдоним лорда Сесила. Ты не понимаешь, Майкрофт? Это то, что мы упустили, анализируя ситуацию! Умение играть и маскироваться было бы бесценным для моей карьеры сыщика, и для того, чтобы использовать это самому и чтобы уметь различать обман со стороны других людей.
- Это верно, - согласился Майкрофт.
- И я буду получать плату во время своего обучения. Немного, по крайней мере, сначала. Но я предполагаю, что мое жалованье увеличится , когда моя игра станет более искусной, и я намерен совершенствоваться. Кроме того, там будет возможность заработать дополнительные средства за бенефис. Если ты позволишь мне еще какое-то время пожить здесь, то я смогу отсылать все заработанные шиллинги в колледж, а после расплачусь с тобой за ту щедрость, что ты проявил сегодня утром.
- Конечно же, ты можешь остаться и не чувствуй себя обязанным скорее со мной расплатиться.
- Спасибо, Майкрофт. А ты не против, если сегодня вечером я поиграю на скрипке?
- Ни в малейшей степени, - ответил его брат.
Шерлок исчез в своей спальне и вскоре Майкрофт услышал, как он настраивает скрипку. Этот звук напомнил ему, что он не слышал игры брата со времени похорон матери год назад. Шерлок жил у него во время летних каникул, но все время проводил в больнице Святого Варфоломея или сидел на процессах в Олд Бейли. Он редко бывал дома, и если и привез тогда с собой скрипку, Майкрофт ни разу не слышал ее. Зато прекрасно слышал сейчас, и она наполнила все пространство быстрыми, полными жизни мелодиями, так непохожими на то, что Шерлок играл во время своих мрачных настроений. Это был добрый знак. С этой мыслью Майкрофт ушел в свою спальню.