Вспомнила, как читала эту главу, когда ехала в метро. Удивило, что Майкрофт с Шерлоком здесь предстают, как какие-нибудь светские львы. И очень понравилась сцена в конце главы, я тогда об этом написала. В общем, это одна из лучших глав книги, даже если потом все несколько сдулось. По крайней мере, на мой взгляд.

ГЛАВА 5




Я ушел от Броуди с «Мученичеством человека» Уинвуда Рида и вернулся на Монтегю-стрит, готовый насладиться спокойным вечером, проведенным за чтением. Однако, около семи часов все мои планы рухнули, когда я услышал оглушительный грохот, сопровождаемый вибрацией стен, что могло предвещать лишь землетрясение или приближение брата Майкрофта. Звучный стук в дверь указывал на второе и, распахнув дверь, я увидел на пороге своего брата во фраке. Я издал стон.
- Дьявол! – воскликнул он, испытующе глядя на мой взъерошенный вид. – Ты забыл!
- Забыл что? – парировал я.
- Гамлет! Генри Ирвинг! Ложа! – он шагнул в комнату, прикидывая, который из моих непрочных стульев сможет выдержать его вес, затем отдуваясь, сел. – Прими презентабельный вид и не вздумай улизнуть после окончания спектакля, после него мы приглашены на ужин и ты знаешь, что я могу быть общительным только до определенного момента.
- Тогда зачем вообще быть общительным? – ответил я.
- Я делаю это ради тебя, Шерлок. Те знания, что ты приобретаешь в Бартсе и у Броуди ,будут потрачены впустую, если ты не станешь искать дружбы тех, кто когда-нибудь сможет заплатить за твои таланты.
Очевидно, он сделал выводы о том, где я провел сегодняшний день.
- Приглашены куда?
- На Саутгемптон-стрит. Стокеру и его невесте удалось там найти прекрасные апартаменты. Она одна из дочерей подполковника Джеймса Балкомба, кажется, средняя его дочь, я забыл ее имя. Та, что некоторое время назад кокетничала с этим Уайльдом. Ты должен пойти, ибо я рассчитываю, что где-нибудь через час ты напомнишь мне об одном неотложном деле. Если я пойду один, то буду вынужден симулировать припадок, чтобы сбежать, а ты ведь знаешь, Шерлок, что, в отличие от тебя, я не актер.
читать дальше
- Я не уверен, что смогу выносить Стокера целый час.
- С этим человеком все в порядке. Мы могли бы использовать таких, как он, на государственной службе. Его мозг создан для чисел и у него замечательный организаторский талант.
- Кто еще там будет?
- Своего рода зверинец, который привлекает любителей театра. Несколько человек из труппы Лицеума, Уистлер, Альфред Кемп, две сестры невесты. Ханты и их дочь, которая довольно умна. Френсис Баклэнд, которого считают интересным малым.
- Пока не начнут пропадать домашние питомцы.
- Шерлок, манеры! Там будет лорд Крэйден, его речь обычно отличается живостью .
- Когда он трезвый, - холодно ответил я.
- Стокер не может позволить себе быть таким разборчивым. Граф щедро жертвует на искусство и науку, и Стокер знает, как важно добиться финансовой поддержки. Возможно, он лелеет надежду, что при помощи лорда Крейвена Балкомб сможет сбыть с рук одну из его невесток. Приглашен и профессор Мориарти, и говорят, что он приведет свою компаньонку. Уистлер утверждает, что она самая прекрасная женщина в Лондоне, а Хант уверяет, что она играет с мастерством Сарасате и поет, как «шведский соловей» Женни Линд. Стокер говорит мне, что она и ее дети – самая завидная собственность профессора. Ты знаешь, о чем это говорит? О том, что у Мориарти есть своя ахиллесова пята. Мне это кажется интересным.
- Мистер Броуди сказал, что Мориарти купил ее.
- Мориарти мыслит, как американец, - пожал плечами Майкрофт.- Если ты видишь нечто такое, что хочешь иметь, просто назови начальную цену. Это сэкономит время. Одевайся и побыстрее, или наш кэб не сможет пробиться даже на две ближайшие к театру улицы.
Я оделся и последовал за Майкротом к поджидавшему экипажу. Мы проехали в нем совсем недолго, ибо Майкрофт оказался прав. Веллингтон-стрит была переполнена экипажами и каретами, и мы были вынуждены покинуть наш кэб за несколько улиц от театра «Лицеум».
- Думаю, вас тогда не было в Лондоне, Уотсон, поэтому вы не помните тот вечер, хотя я уверен, что вы сохранили приятные воспоминания об этом месте. Это было вскоре после того, как Генри Ирвинг вступил во владение театром, но это администрация Стокера придала ему определенный престиж. Ложа была завидным местом. Я понятия не имею о том, как ее заполучил Майкрофт, и должен сказать, там была пара титулованных лиц, которые смотрели на нее из нижних рядов, гадая, каким образом тучный мистер Холмс и его младший брат ухитрились сидеть среди самых привилегированных особ.
При новой администрации был существенно обновлен интерьер. Все наполнилось новым колоритом. Красные ковры, потолок сиял позолотой с примесью голубого, женщины поднимались и спускались по широкой двойной лестнице, а за ними тянулись зеленые, шафрановые, розовые и пурпурные шлейфы.
Мой брат был не единственным человеком не самого знатного происхождения, добившегося места в ложе. Этой привилегии была удостоена отрешенная от всего миссис Ирвинг (хотя вы невольно задавались вопросом, почему она согласилась на это)и как раз перед тем, как опустился занавес после первого акта, Мориарти и мисс Тёрнер заняли свои места в ложе напротив той, что занимали мы с Майкрофтом.
Платье леди не было лоскутным одеянием, сшитым из двух или трех несовместимых друг с другом тканей, оно также не было отягощено цветами и оборками. В этом простом белом сатине другие женщины выглядели бы безвкусными и вульгарными. На шее она носила нить черного бархата, на которой висела замечательная жемчужина в форме слезы, а в ее красновато-коричневых волосах также виднелись жемчужины.
Признаюсь, что даже превосходная игра мисс Терри в роли Офелии не могла помешать мне время от времени поглядывать на ложу профессора, и я заметил, что был не единственным, чье внимание было отвлечено от сцены. Лорд Крэйден, сидящий в верхней ложе не отрывал взгляда от ее неподвижной фигуры.
Спектакль закончился в полночь, и мы с Майкрофтом остановились в галерее, чтобы надеть наши пальто и замотать шею шарфом. Кэбов не хватало, и так случилось, что сэр Чарльз и леди Харди предложили нам место в своей карете. Майкрофт с готовностью согласился, но я хотел подышать свежим воздухом и выкурить сигарету прежде, чем ехать на утомительный светский раут и, пообещав своему брату, что не удеру на Монтегю-стрит , я направился к набережной.
Я только что зажег свою сигарету, когда увидел женский силуэт, скользящий по дороге. Было не так уж много причин, по которым никем не сопровождаемая женщина могла появиться в таком месте и в такой час, однако, ее задумчивость и меланхолия никак не вязались с тем, что она пришла на свидание. Снова и снова она смотрела на черную гладь воды, и на несколько коротких мгновений я поверил, что она собирается броситься в Темзу. Затем она сделала шаг назад и покачала головой, как если бы разгоняя свои мрачные мысли и поспешила в направлении Веллингтон-стрит, к Лицеуму. Когда она проходила под уличным фонарем, порыв ветра сорвал капюшон с ее головы, и я увидел, что бродящей в одиночестве женщиной, была мисс Тёрнер.

Я потушил сигарету и пошел за ней, когда она вернулась к толпе, выходящей из театра. Затем она исчезла в этой толчее, и я присоединился к небольшой группе, направляющейся к Стокерам, апартаменты которых были в двух шагах от Лицеума.
Я с облегчением обнаружил, что гости Стокеров были не столь утомительны, как обычная толпа, демонстрирующая свои амбиции и вышедшую из моды одежду. Я держался на расстоянии от Мориарти, не допускавшего, чтоб я приблизился к мисс Тёрнер, которую он редко отпускал от себя.
После ужина джентльмены собрались за столом за отличным портвейном, а леди сели у камина, восхищаясь нарядами друг друга. Я стал искать библиотеку Стокера, ибо Броуди как-то сказал мне, что там была собрана превосходная коллекция книг, некоторые из которых были довольно редкими и ценными.
Когда я приблизился к двери, то услышал настойчивый шепот мисс Тёрнер:
- Вы снова пьете, Генри – и бог знает, что еще! Как я могу доверять вам, когда в конце концов все может рухнуть из-за вашей слабости? На самом деле, у нас слишком мало времени – он едет на континент через считанные месяцы! Если у вас нет решимости – если вы больше не желаете служить мне поддержкой, скажите об этом тотчас же, и мы освободимся от него единственным способом, который нам остается – способом моей матери.
- Скажите это еще раз, и клянусь, я ударю вас, Вайолет! – прошипел он в ответ.
- Вы будете не первым, кто это сделал.
- Я мог бы убить его за вас.
- Не будьте идиотом, Генри. Этим вы только подпишете себе смертный приговор.
- Ах, Вайолет, - вздохнул он, и у него перехватило дыхание. – Я подписываю его сейчас.
Я увидел, как он взял ее руку и припал к ней губами. Из салона раздался взрыв смеха, и они вздрогнули; леди отдернула руку, и Крэйден заметил, что я стою на пороге.
- Шерлок Холмс – вы снова шпионите за мной! – приветствовал он меня с беззаботной улыбкой. – Вы – знаток театра, верно? Где вы видите более интригующую мелодраму, на сцене Лицеума или в салоне Стокера?
- На мой взгляд, одна не более интригующая, чем другая.
- Сказано очень дипломатично.
Он повернулся и, поклонившись леди, оставил нас одних.
Мисс Тёрнер изучала мое лицо с той же загадочной сосредоточенностью, с какой прежде исследовала форму моей руки.
- Не думаю, что вы находите это общество особо интригующим, мистер Холмс, иначе вы не пошли бы сюда с такой неохотой.
- На основании чего вы сделали такой вывод?
- По вашим ботинкам. Каблуки стоптаны там, где вы упрямо уперлись ими в пол, когда вас вытащили из вашего уютного жилища.
- Из этого вовсе не следует, что они были стоптаны недавно.
Она с улыбкой уступила.
- Они были поспешно замазаны ваксой, и я заметила подозрительное пятно на одной из перчаток вашего брата – ведь это ваш брат, не так ли? Я подозреваю, что он смазывал ваши ботинки ваксой, пока вы одевались. И это он вытащил вас сюда?
- Он.
- Ну, - посоветовала она, - вы должны поступать, как поступаю я – научиться находить развлечение, изучая находящихся вокруг вас людей. Это может сделать вечер вполне терпимым и даже поучительным.
- И что же вы узнали за этот вечер?
- Сэр Чарльз и его жена – на мели. У нее перешитое платье. Можно увидеть следы иглы, где швы были распороты и вновь зашиты. Ткани, по меньшей мере, три года. И у нее нечетное число пуговиц на левой перчатке. Вот почему она не надевает их, а носит в руке. Я подозреваю, что тальк нанесен на колени брюк ее мужа ровно настолько, чтоб скрыть их изношенность.
- Что касается миссис Стокер, - продолжала она, - то она была слишком прекрасна для монастыря и слишком бедна для графа, и там еще четыре других сестры на выданье. Я думаю, что мистер Стокер был многообещающей партией, но между тем ее нижняя юбка говорит мне о том, что им приходится экономить.
- В самом деле?
- Когда она поднимает свою юбку, вы можете заметить под ней шелк, который является модной тканью для нижних юбок. Но ее нижняя юбка из обычного муслина, а шелком всего только окаймлена по краю. Это один из способов, с помощью которого можно выглядеть модно и в то же время практично.
- Я не могу опровергнуть вашу теорию, так как этот предмет туалета обычно не видим, за исключением каймы, видимой лишь на дюйм.
- Но его можно услышать, - ответила она с очаровательной улыбкой. – Ее юбки из полушелковой ткани в уточный рубчик. Звук шелка, трущегося об шелк, совсем иной, чем у муслина – об шелк. И когда она идет, я слышу звук муслина. Это мой метод. Начните с туфель, затем перчатки, потом колени брюк у джентльменов или нижние юбки – у леди.
- Ваш метод – результат прирожденного таланта или образования?
Леди пожала плечами.
- Какая польза от одного без другого? Особенно для женщин. Мы должны жить своим умом или умереть из-за его недостатка.
В этот момент она бросила взгляд куда-то за мою спину и свет в ее глазах померк. Я повернулся и увидел Мориарти, стоящего в сводчатом проходе. Тогда ему было лет тридцать пять, однако, со своими залысинами и большим выпуклым лбом он выглядел несколько старше. У него была непроизвольная манера качать головой из стороны в сторону, что придавало ему зловещее сходство со змеей. Сперва он не узнал меня, просто произнес одно слово:
- Роуз.
Позже я узнал, что он предпочитал называть ее вторым именем, а не тем, что было дано при крещении, которое также было именем ее матери.
- Да, Джеймс?
- Мисс Хант принесла свою скрипку Амати. Я сказал собравшимся, что ты сыграешь.
Она не высказала протеста, было заметно лишь легкое движение, от которого задрожала ткань ее платья, тонкий намек на возмущение.
- Конечно, - сказала она, и, опередив его, прошла в салон.
Он последовал за ней, повернувшись ко мне спиной с пренебрежением, которое можно было бы выказать по отношению к самому раболепному из слуг. Я остался в комнате и через минуту услышал первые ноты незнакомой, но запоминающейся композиции. Никогда прежде мне не приходилось слышать, чтоб на скрипке играли с такой силой, чувством и точной техникой.
Я пошел к дверям и увидел ее, стоящей перед собравшимся обществом, смычок в ее руке скользил по струнам с такой нежностью, что казалось, она не столько играет по струнам, сколько извлекает из них мелодию. Публика была зачарована ее игрой, но не более, чем лорд Крэйден, который стоял в глубине комнаты, едва заметный, и взгляд его был столь пламенным, что я был уверен в том, что она чувствовала его тепло.
Когда она закончила, ее руки упали вдоль тела, инструмент и смычок едва держались в ее тонких пальцах. Наступил момент благоговейного молчания, а потом хозяин зааплодировал, и овации усилились, когда их подхватило все общество. К ним не присоединился только профессор, он лишь смотрел на свою протеже со спокойной самоуверенностью собственника.
Тут она покрылась краской стыда, хотя подозреваю, что общество приняло ее за румянец удовольствия. В тот вечер она больше не смотрела в мою сторону, и вскоре они с профессором уехали.