Сестры Поляковы-Байдаровы:
Ольга (1928-2009), телережиссёр, псевдоним Ольга Варен;
Татьяна (1930-1980), актриса, псевдоним Одиль Версуа;
Милица (1932-1988), актриса, псевдоним Элен Валье;
Екатерина-Марина (род. 1938), актриса, псевдоним Марина Влади

День независимости штатов, конечно, уже прошел, да я, правда, никогда раньше в отношении него и не заморачивалась.

Но сегодня случайно увидела вот эту картинку с цитатой на страничке тех самых "Учеников пансиона", о которых писала в предыдущем посте, и захотелось сохранить. Хоть этот дядя Сэм и напомнил немного сатирические карикатуры из газеты "Правда".

Бок о бок с Британией



И, наверное, не самая популярная цитата из "Знатного холостяка".

"Я из тех, кто верит, что недомыслие монарха и давние промахи министра, не помешают нашим детям стать когда-нибудь гражданами одной огромной страны, у которой будет единый флаг – англо-американский (буквально "объединившим Юнион Джек со Звездами и Полосами)."

Должна сказать, что отношение к Штатам у меня порядком поменялось, и видимо, можно многое преодолеть, даже предубеждение, впитанное, что называется с молоком матери.

В отношении 4 июля еще теперь вспоминаю, что в этот день умерла Джоан Уилсон, жена Бретта, и он говорил, каково это для американки уйти в такой день.


***

После всего, что произошло на дайри, очень скверно на душе. Еще одно напоминание, что я пыталась строить дом на вулкане. Вспомнились сейчас слова из одного пастиша о Холмсе: "На твердой почве надежно стоят уродливые серые каменные дома, приди и взгляни на мой розовый замок, построенный на песке".

Но как бы то ни было, понимаю, что надо все же подумать о сохранности и безопасности. Теперь не только изображения восстанавливать, но еще и вот это все...

Я еще только добавлю, что я все-таки в своем уме и видела в ВК упоминание о новых хозяевах дайри с июля месяца. И на это был вот такой ответ:
"ого, была информация об этом? Пропустила"
А сегодня в техподдержке мне сказали, что ничего такого не было. И эта надпись, в самом деле, исчезла. Без комментариев. Просто как-то все это не комильфо.
И мне интересно все же, с какой целью сюда впихивают эту новую безликую, хотя и красочную статистику. Если останется только она, то это вот точно последней каплей будет. При почти полном отсутствии комментариев, статистика является единственной информацией о тех, кому это все интересно.

Если мне просто будут сообщать, что в дневник заходили 5 каких-то человек, то большого смысла я в этом не вижу, а в шапке-невидимке и подавно.

Но я что еще хочу сказать. Вот в эти дни ходила я по дыбру, увидела, что люди обсуждают происходящее на дайри, вступила в разговор. С совершенно незнакомыми людьми. Потому что нас волновал один и тот же вопрос. Но вот здесь , у меня... Это просто карма, наверное, какая-то.

Ну, на самом деле, ничего еще не хорошо, потому что сейчас вот вдруг поняла, что не могу опубликовать старый пост с внесенными изменениями. Он просто остается на месте, в стадии создания поста.
И весь этот облом явно был не на пустом месте, там опять что-то ломают и выдергивают костыли. Почему-то в комментах поддержки никто не заметил появившегося значка новой статистики. Уверена, что все это как-то связано. И немного подозрительно, учитывая то, что я прочла во ВКонтакте.
Видимо, моя работа по восстановлению встала и надо пока продолжить активно сохранять свои посты.
Забавно, что у меня в дневнике все та же тишина, что бы ни случилось) Ну, ладно.

Последний удар

«Я уже склонялся к мысли, что у него не осталось в живых никого из родни»

Доктор Уотсон. Случай с переводчиком.

Следующие несколько дней Шерлок и Джонатан были порядком заняты, перевозя свои вещи в комнаты при Сидни Сассекс колледже. К жизни в колледже надо было еще приспособиться. Внутри колледжа курить не дозволялось, хотя многие студенты украдкой все же делали это, когда поблизости не было обходящего весь колледж дежурного. Джонатан по достоинству оценил это правило, в отличие от Шерлока Холмса, который быстро узнал место и время, когда можно ускользнуть и выкурить трубку.
Комнаты, которые им определили, находились на третьем этаже, недалеко от комнаты дежурного. Гостиная там была меньше той, что была у них в городе. Там было одно окно, которое выходило на университетский двор.


Двор Сидни Сассекс колледжа

В комнате были письменный и обеденный столы, несколько стульев, на полу лежал ковер. В гостиной были две двери; одна вела в спальню Шерлока, довольно просторную, и там находились кровать и ванная, а другая – в чулан для прислуги. Квартира была немного тесноватой, особенно для Джонатана, которому приходилось использовать небольшую комнатку для прислуги, как кладовую, чулан и спальню. Но когда Шерлока не было, гостиная была в полном его распоряжении. Джонатану очень нравился открывающийся из окна вид на двор колледжа. Иногда он высыпал на подоконник крошки, и туда слетались птицы. Это давало ему несколько минут отдохновения от дневных забот. Он больше уже не мог совершать свои ежедневные походы в магазины и на рынок Кембриджа. Ему не хватало разговоров с торговцами и возможности неторопливо разглядывать товары или посещать книжные лавки. К счастью, как раз перед тем, как все это случилось, ему удалось приобрести пару книг. И на какое-то время ему будет, что почитать. А неподалеку от колледжа находились книжные магазины. Возможно, через несколько месяцев ему будет позволено посетить их.
Шерлок, как и прежде, обедал в университетской столовой. В этой квартире у них не было кухонной плиты. Хотя Джонатан по-прежнему мог готовить чай и кофе, подвесив чайник над огнем камина. Каждое утро он приносил хлеб с маслом для бутербродов Шерлока из кладовой колледжа и ланч из буфета. Это выходило дороже питания в городе, но им хватало средств. Часто время ланча Шерлок проводил в библиотеке или в лаборатории.
Джонатан познакомился с другими слугами, работающими в этом здании, свел знакомство и с другими работающими в колледже служителями, когда ходил в кладовую и буфет.
Служительницей, ответственной за все этажи была грузная, страдающая одышкой женщина по имени Гарриет, которая, похоже, была совсем не в восторге от необходимости подниматься еще на один пролет, чтобы прибраться в комнате Шерлока, хотя Джонатан как-то слышал, как она ворчала , что кое-кто просто залез к ней в карман, отобрав у нее часть работы. Она жила в городе и уходила каждый день в 6 часов вечера. Джонатан не был уверен, где точно она находилась во время своего рабочего дня. Она была совсем не привлекательной женщиной. Джонатан слышал, что руководство колледжа намеренно выбирало некрасивых служительниц, стелющих в колледже постели, чтобы не подталкивать студентов к неблагоразумным поступкам.
Еще в этом здании работал Джейкоб, который чистил одежду студентов, прислуживал за завтраком и выполнял различные обязанности лакея, но, как и многие другие слуги, Джейкоб словно исчезал где-то в середине дня и появлялся лишь перед самым обедом в большой университетской столовой.
Столовая в Сидни Сассекс колледже




Однажды утром, находясь в кладовой, Джонатан услышал, как Джейкоб шептал другому служителю:
- Жаль мне этого мальчика, не хотел бы я быть на его месте.
- Почему? Он служит лишь одному человеку. Кажется, не такая трудная работа.
- Возможно, но я слышал, что его хозяин немного не в себе.
-Ха! Думаю, все они тут в колледже сумасшедшие.

***

В конце следующей недели, когда они начали привыкать к новому образу жизни, пришла телеграмма из Йоркшира. Ее принесли, когда Шерлок был на лекциях. Джонатан с тревогой принял ее из рук служителя и положил на стол. Вернувшись, Шерлок сразу обратил на нее внимание. Он нахмурился, но тут же, не тратя времени даром, открыл ее. Затем отбросил в сторону.
- Отец требует, чтоб я приехал в Йоркшир, чтобы лично обсудить некоторые дела. Я попрошу у декана разрешения уехать в этот уикэнд. Долго я в Йоршире не пробуду. И хочу, чтобы ты оставался здесь.
- Сэр…
- Разговор будет не особо приятным, но я ожидал чего-то в этом роде. Я должен поехать один.
- Да, сэр.
Как обычно, по пятницам Шерлок поужинал в главной столовой , а затем сел на последний экспресс от Кембриджа до Или. Не самая удобная дорога , но тут уж ничего не поделаешь, ибо в субботу из Кембриджа не отправлялся ни один поезд. Шерлок вышел на платформу Тирска в субботний полдень, пешком дошел до деревни и нанял там повозку, чтоб добраться до поместья.

***

Шерринфорд услышал звук подъезжающей повозки. В эти дни в Холмс-холле редко бывали гости. Почти год назад после смерти своей жены сквайр Холмс отбил у них эту охоту, и единственными людьми, регулярно приезжавшими в поместье, была родня жены Шерринфорда. Но даже они не приезжали, не предупредив об этом заранее.
- Что там, Томас? – спросил Шерринфорд у дворецкого.
- Кажется, это ваш брат, сэр.
Шерринфорд открыл дверь, когда Шерлок благодарил возницу.
- Чему мы обязаны таким удовольствием? – спросил Шерринфорд, когда повозка уехала.
- Меня вызвали, - сказал Шерлок, когда они вошли в дом.
Шерринфорд нахмурился.
- Это не сулит ничего хорошего. Ты знаешь, зачем?
- Думаю, да, - сказал Шерлок. – Шерринфорд, ты помнишь тот давний разговор по поводу того, чтоб предоставить меня собственной участи?
- Да, - настороженно ответил тот.
- Этот момент настал. Я перед тобой в неоплатном долгу. Но, возможно, сегодня отец последний раз позволяет мне переступить порог этого дома.
Шерринфорд помрачнел.
- Расскажи мне хотя бы, что происходит, - попросил он.
- Не сейчас. Я хочу покончить с этим, - сказал Шерлок.

Шерлок постучал и вошел в кабинет отца. Он прошел мимо двух стульев, стоящих перед письменным столом. И чувствовал при этом на себе тяжелый взгляд отца. Остановился на углу стола и повернулся спиной к окну. Он стоял прямо перед отцом.
- Ты вызвал меня, - произнес Шерлок.
- Я получил эти уведомления из колледжа Сидни Сассекс о примененных к тебе санкциях. Объясни, в чем дело, - прогремел голос сквайра.
Резкость отца не испугала Шерлока. Он ожидал этого. Уже более года он ждал, когда наступит этот момент. Он стоял с высоко поднятой головой, сцепив за спиной руки, и говорил о том, что он сделал, чтобы подвергнуться такому наказанию, и почему. Затем он рассказал отцу о разработанном им плане занятий и своем намерении стать детективом-консультантом.
- Так вот почему ты перешел на курс естественных наук?
- Да.
- И ты не счел необходимым проинформировать о своем плане меня?
- Я сказал вам, что у меня естественная склонность скорее к изучению химии, нежели математики, что является чистой правдой.
- Почему ты не рассказал мне всей правды?
- Я не думал, что вы это одобрите.
- Я не одобряю. – Сквайр Холмс покачал головой. – Я думал, что ты исправился. Ты выздоровел, и, казалось, хорошо учился – до сих пор. Или, может быть, ты все это время обманывал нас.
Шерлок не ответил. Его отец снова покачал головой.
- Я рад, что твоя мать не дожила до этого дня. Ты и понятия не имеешь, сколько раз она заступалась за тебя.
Сайгер Холмс медленно встал. Он обошел свой стол с той стороны, что была ближе к двери - и дальше от Шерлока – и, прихрамывая, пошел по комнате. Он остановился возле глобуса в углу комнаты и , слегка наклонившись, стал мрачно смотреть на него. Шерлок слегка повернулся, чтоб наблюдать за действиями отца, но не двинулся с места. Он никак не отреагировал на обвинения сквайра, никоим образом не пытался что-то отрицать. Он, молча, ждал, когда его отец продолжит разговор.
Сайгер Холмс выпрямился в полный рост и, повернув назад, стоял теперь прямо перед Шерлоком. Он был выше и массивнее сына. Но серые глаза Шерлока спокойно встретили гневный взгляд серо-голубых глаз Сайгера Холмса; две сильных воли сошлись в молчаливом поединке. Сайгер Холмс знал, что стоящий перед ним человек не был больше ни покорным ребенком, ни бунтующим юнцом, ни тем сломленным юношей, которым он был всего два года назад. Да, все это был он и все же сейчас он был чем-то большим.
Этот Шерлок Холмс стоял сейчас прямой, как клинок, готовый обрезать эту пуповину одним холодным, решительным ударом. Сайгер много раз наблюдал за тем, как во Франции Шерлок фехтовал с месье Бенсэном. Он не мог видеть глаз сына за фехтовальной маской, но сам его дух сейчас был тот же: сосредоточенность, самообладание и единство цели. Он восхищался этой силой и решимостью даже тогда, когда был уверен в неадекватности действий сына и своем нежелании иметь к этому какое-то отношение. Если Шерлок не желал больше признавать его руководящую роль и соглашаться с его мнением, если его неповиновение достигло таких размеров, то оставался только один выход.
- Что бы ты сделал, если бы я велел тебе прекратить обучение на курсе естественных наук? – спросил он.
- Я бы все равно продолжил занятия, - твердо ответил Шерлок.
- А если я лишу тебя содержания?
- Я найду способ продолжать свою учебу, - сказал Шерлок Холмс.
Затем повисло молчание, но оно не напугало Шерлока так, как это бывало прежде в этом кабинете в подобные минуты. Он чувствовал, что его будущее больше не завит от воли его отца. На этот раз воцарившаяся тишина придала сил его решимости быть хозяином своей судьбы, не рассчитывая на чью-то милость или снисхождение. И он сам нарушил это молчание.
- Я решил следовать этим курсом и сделаю это, с вашей помощью или без нее, - сказал Шерлок Холмс.
- Стать детективом-консультантом? – произнес его отец, скорчив такую гримасу, точно попробовал что-то на редкость отвратительное.
- Да.
- Такая карьера не для джентльмена, - сказал сквайр Холмс, и Шерлок понял то значение, которое вложил в эту фразу его отец.
- Это именно то, чем я намерен заниматься, - без колебания произнес Шерлок Холмс.
- Тогда ты мне не сын, - твердо сказал Сайгер Холмс. Он направился к своему столу , как судья, приближающийся к скамье подсудимых, чтобы вынести обвиняемому приговор. Сев, он поднял взгляд на сына и изрек свой вердикт.
- Я не стану позорить тебя перед университетом и колледжем так, как ты своим поведением позорил меня и всю свою семью. Я продолжу вносить плату за твое обучение, пока ты будешь учиться в Сидни Сассекс колледже и, пока ты останешься там, буду выплачивать твое содержание. Но если ты пойдешь дальше по этой дорожке, - произнес Сайгер Холмс, сжав в руке письма с уведомлением о санкциях, что еще более разожгло его гнев, - не думаю, что это продлится слишком долго. Но как только ты оставишь университет, то будешь предоставлен сам себе. – Он сделал паузу. – Я не желаю тебя больше видеть.
- Как пожелаете, - сказал Шерлок Холмс и вышел из кабинета, притворив за собой дверь.


Шерринфорд встретил его в вестибюле.
- Все, как я и предсказывал, - сказал Шерлок.
- Нам нужно поговорить, - произнес Шерринфорд.
- Нет. Я не останусь. Я здесь не желанный гость. Мне нужно вернуться на станцию. Завтра я должен быть в Кембридже.
- Тогда мы возьмем повозку, и я отвезу тебя на станцию. По дороге мы сможем поговорить.
Шерлок согласился.
По пути в Тирск Шерлок рассказал Шерринфорду о причине, по которой отец вызвал его к себе, и о том, что произошло в его кабинете. Он примирился с этим разрывом с отцом и был уже заранее готов к нему. Шерлок рассказал брату о своих планах на будущее. Шерринфорд чувствовал волнение и решимость Шерлока, когда тот рассказывал о своем желании стать сыщиком. Он был рад, что его младший брат вновь полон энтузиазма в отношении своего будущего.
- Дай мне знать, если тебе что-то понадобится, - сказал Шерринфорд. – И помни то, о чем я говорил тебе и раньше. Когда я буду сквайром, тебе всегда здесь будут рады.
Братья пожали друг другу руки и распрощались, не зная, когда они свидятся в следующий раз – и свидятся ли вообще.

Шерлок Холмс вернулся в Кембридж в свои комнаты в Сидни Сассекс колледже, убедившись, что старший смотритель в курсе этого и сможет доложить об этом, если его спросит декан. Потом он сел за свои учебники, словно никуда и не уезжал.

***

Несколько дней Шерлок молчал о том, что случилось, и временами Джонатан ловил на себе его задумчивые взгляды.
- Джонатан, - наконец, произнес однажды Шерлок.
- Да, сэр?
- Когда я вернулся в Йоркшир, то, как я и думал, у нас с отцом вышел спор. Он отрекся от меня и запретил возвращаться домой. Сказал, что будет выплачивать мне содержание, пока я буду учиться в Сидней Сассекс колледже. Но я хочу, чтоб ты знал, что можешь вернуться в Йоркшир, если пожелаешь. Я уверен, что мой брат…
- Я бы предпочел остаться здесь, сэр, - ответил Джонатан.
- Я видел тебя с этими птицами. Я знаю, что ты скучаешь по Йоркширу.
- Я доволен своей жизнью в Кембридже.
- Но теперь ты даже не можешь пройтись по городским магазинам.
- Я болтаю со слугами , когда хожу в кладовую и буфет.
- Да, ты говоришь с ними, а они потом шушукаются у тебя за спиной.
- Да, сэр. Я знаю.
- Они говорят обо мне, - сказал Шерлок.
- Да, сэр. Я не жалею о том, что служу вам. Они этого не понимают.
- А ты понимаешь? – спросил Шерлок.
- Вполне достаточно, сэр. У вас была тяжелая поездка. Но я уверен, что вас ждут великие дела.
Шерлок Холмс улыбнулся. С тех пор, как Тревор покинул колледж, такое случалось крайне редко.
- Тогда можешь остаться, - сказал Шерлок.
Он хотел уже отвернуться, но вновь обратился к Джонатану.
- Скоро уже каникулы. И я хотел бы оплатить из своего содержанию твою поездку к матери в Йоркшир.
- Я бы предпочел остаться здесь с вами.
- Ты же знаешь, что большинство студентов разъедется на каникулы, поэтому у большинства слуг тоже будет отпуск. Здесь будет совсем тихо и пусто.
- Не важно…
- Оставайся, если хочешь.

***

В оставшееся время осеннего семестра у Шерлока Холмса больше не было конфликтов с руководством колледжа. Большую часть этого времени он готовился к экзаменам, посещал лекции и читал книги, которые находил полезными для своей будущей профессии. Его жизнь текла по привычному для колледжа распорядку, и Старший Преподаватель смог вздохнуть с облегчением.

***

Как-то раз к ним с визитом зашел доктор Маккензи.
- Он в библиотеке, сэр, - сказал ему Джонатан.
- Усердно занимается, да?
- Да, сэр.
- Ну, а во все других отношениях у него все хорошо?
- Да, сэр.
- Уверен, что вы оба будете рады почувствовать себя хоть немного свободнее, когда поедете домой на каникулы.
- На время каникул мы останемся здесь.
Доктор Макензи вздрогнул.
- Но, конечно же, декан… - начал он и умолк. – Это ведь не из-за декана? – спросил он, пристально взглянув на Джонатана.
Тот молчал. Доктор вспомнил свой предыдущий визит к Шерлоку и те ограничения, которым он был подвергнут. Подумал обо всем, что знал о семейных отношениях Шерлока. Известно ему было не много, но вполне достаточно.
- У него произошел разрыв с отцом, - заключил он.
Джонатан ничего не сказал, да в том и не было особой нужды.
- Три года назад он пережил душевную травму, которая едва не убила его и чуть не довела до самоубийства; два года назад у него случился рецидив и он пытался отравиться; год назад умерла его мать, и казалось, что это почти никак на нем не отразилось; а сейчас отец изгоняет его из дома, он подвергнут ограничительным санкциям в колледже - и ты говоришь мне, что с ним все хорошо.
Джонатан по-прежнему молчал. Доктор Маккензи воздел руки вверх.
- И это я еще считал, что имею какое-то понимание о человеческой душе.
Тут его осенила еще одна мысль.
- Он не принимает никаких искусственных стимуляторов?
Джонатан немного оживился.
-Не уверен в этом, сэр. Мастер Шерлок пьет кофе и иногда чай. Когда здесь был Тревор, то еще временами и вино, но не сейчас. Табак в колледже запрещен. Он считает это правило весьма досадным, и думаю, что он находит способы, как его обойти.
- Больше ничего?
- Нет, сэр.
- Иначе ты бы знал?
- Да, сэр.
- Конечно, ты бы это понял, - согласился доктор. Он знал, как внимателен Джонатан к своему хозяину. Уже сам тот факт, что он был спокоен и ни о чем не тревожился, был показателем душевного состояния Шерлока.
- Он просто одержим идеей стать сыщиком, и его почти не интересует ничто другое.
- Да, сэр.
Доктор Маккензи покачал головой.
- Хотел бы я, чтобы все мои пациенты вот так же исцелились , одержимые какой-то одной идеей. Желаю, чтобы все у него было хорошо, - сказал доктор Маккензи, вынимая из кармана часы. – Мне пора возвращаться. Скажи ему, что я заходил.

В глубине души сильно сомневаюсь, что это сильно кого-то интересует кроме меня, уже хотя бы потому что, когда в этом постоянно копаешься, то хотя бы примерно представляешь тех о ком пишешь. Возможно, это надо бы все как-то популяризировать, но сил на это уже нет, особенно в виду тех сомнений, о которых сказано выше. Так что, в основном, тут голый перевод.

Но все же скажу, что во-первых, очень радует, что я многое уже по этим университетским исследованиям перевела и частично просто залезаю в статью нужного автора и просто копирую оттуда нужную цитату - прямо из дневника, где все же у меня все более-менее систематизировано.

Ну, и потом прям ловлю себя на мысли , что у Дарлен Сипсер прекрасно показан университетский Кембридж, тут книга уже идет, как своего рода иллюстрация к исследованию.

Ну, и еще...Вот в конце там упомянута воде как цветная иллюстрация к "Глории Скот" с пресловутой голубой лентой Кембриджа. Возможно, она только в старинных журналах... Цветной иллюстрации не нашла, а черно-белую прикладываю. Где-то вообще видела отдельную статью по этой ленте, если найду допишу что-нибудь дополнительно


Часть 2

Теперь я обращаюсь к главным аргументам в пользу Кембриджа. Мистер Блейкни – один из главных приверженцев этой точки зрения, хотя я не думаю, что его сопутствующая теория, что после Кембриджа Холмс посещал Лондонский университет, – если я правильно его понял – подкреплена вескими аргументами.
Уотсон был студентом лондонского университета, и можно предположить, что я окажусь на более твердой почве, нежели говорящий о Холмсе и Фелпсе сэр Сидни Робертс, если предположу, что невозможно, чтобы в имеющихся многочисленных записях их разговоров, Холмс и Уотсон ни разу не упомянули о такой тесной связи между ними, если она действительно существовала. Я не могу согласиться с мистером Блейкни, что «мы можем считать «Кэмфорд»- место действия странного дела Человека на четвереньках - довольно прозрачным псевдонимом Кембриджа», уже исходя из обычной аналогии, что Оксбридж – это не псевдоним Оксфорда.
Я не могу считать убедительным аргумент мистера Блейкни в отношении того, что Холмс учился в Кембридже, «учитывая, что его друг Тревор, будучи жителем Норфолка, вероятно, выбрал бы Кембридж ввиду его географической близости к его дому».
С другой стороны, мнение мистера Блейкни, что, «так как Холмс «увлекался химией, то вероятнее всего он выбрал бы Кембридж» вполне обоснованное, следуя довольно скупому признанию монсеньора Нокса, что «довод, что его научные пристрастия естественно привели бы его в Кембридж», по меньшей мере, существовал, даже если он и вызывал возражения. Доктор Бристоу признавал, что те, «кто поддерживает гипотезу Кембриджа приводят весьма справедливые доводы, что в те времена человек, который намеревался заниматься научной деятельностью отдал бы предпочтение Кембриджу перед Оксфордом».
Теорию Кембриджа так же выдвигала мисс Дороти Сейерс, приводя в доказательство немало наводящих на размышление фактов . И очень жаль, что, похоже, мисс Сейерс сочла, что все свидетельства в отношении университетской карьеры Холмса ограничены лишь двумя традиционными цитатами из «Глории Скотт» и «Обряда Месгрейвов». Она писала:
«Сколь бы мизерна ни была содержавшаяся в этих отрывках информация, они крайне важны, ибо это почти все, от чего мы можем отталкиваться в попытке установить не просто некие аспекты образования и формирования характера, имевшие место в юности великого сыщика и оказавшие на него большое влияние, но так же фактическую дату его рождения.»

Мисс Сейерс не обратила внимания на весьма ценные указания, находящиеся в «Трех студентах», «Пропавшем регбисте» и «Человеке на четвереньках», и это ослабило ее позицию, но она, несомненно, привлекла внимание к тому значению, которое имело нападение на Холмса бультерьера Тревора. Доктор Бристоу очень четко выразился в отношении рассуждений мисс Сейерс:

«В деле «Глории Скотт» записано, что бультерьер Тревора вцепился в лодыжку Холмса, когда однажды утром он шел в церковь. В том же абзаце ясно дается понять, что этот инцидент произошел во время первых двух лет его пребывания в университете, и считается, что это аргумент в пользу Кембриджа. В университетах не дозволяется держать собак в колледжах, так что он не мог бы столкнуться с псом где-то между помещением колледжа и церковью, и это могло случиться только в Кембридже, где студенты первого и второго курсов снимают комнаты за пределами колледжа.»

Гэвин Бренд, доблестный защитник оксфордской теории признал, что это был довольно веский аргумент. «Таким образом, мы полагаем, что, хотя терьер предпринимает героическое усилие на благо Кембриджа, вердикт должен быть вынесен в пользу Оксфорда.» Бренд допускал, что аргумент мисс Сейерс может быть опровергнут лишь предположением, что в этом случае были нарушены университетские правила.
Нет почти никаких сомнений в том, что говоря о собаках и колледжах, мисс Сейерс, как сказала она сама, придерживалась теории Рональда Нокса:
«Ключевым моментом в «Глории Скотт» явно является пес Тревора. Преподобный Нокс с неопровержимой уверенностью указывал, что это животное не позволялось содержать в стенах университета.»
Доктор Бристоу поддерживал эту идею, и дополненное утверждение, что «в университетах не дозволяется держать собак в колледжах» стало частью литературы. Конечно, жаль вопросительно поднимать бровь по поводу столь четкого, авторитетного и широко распространенного мнения, но, безусловно, справедливо отметить, что "сокровенные познания" монсеньора Нокса (и самой мисс Сейерс, которая училась в колледже Сомервилль Оксфордского университета) были неизбежно ограничены Оксфордом двадцатого столетия, и то же самое касается знакомства доктора Бристоу с Кембриджем. Все эти эксперты признавали, что этот момент был ключевым, так что наш долг изучить всю доступную информацию относительно собак в колледжах в период, предшествующий концу университетской жизни Холмса в 1874 году.
В отчете о Кембридже Мартина Леграна за 1871 год мы читаем:
«Наконец, они прибыли на станцию, и когда подъехали, с ними поравнялась элегантная двуколка из Аббатства Фендр, поместья лорда Шовелла. В ней сидели два джентльмена – достопочтенный Джон Покайр – второй сын милорда – и один его колледжский приятель, остановившийся у него на несколько дней – мистер Калипаш Калипи, уроженец Индии, сын Бобаджи Рамваллы Фастиджи Калипи, хорошо известного новообращенного принца и банкира из Мадраса. С ними были двое слуг, гладкошерстный терьер, бульдог, двое лошадей и довольно много тяжелой поклажи, не говоря уже о множестве кнутов, тростей, пледов и прочего имущества.»
Иллюстрация Физа на 43 странице «Кембриджского первокурсника» показывает тех же джентльменов в купе в окружении трех собак. Позже в этой книге встречается пространный и подробный отчет о визите этих студентов к собаководу для отбора и покупки собак. Из этого следует, что в 1871 году продажа собак студентам кембриджского университета была процветающим бизнесом, и обладание псом для студента было весьма обычным делом, не вызывающим никаких нареканий.
В книге «Том Браун в Оксфорде» (Лондон, 1861 г.) мы читаем, что когда Том был приглашен на завтрак у Драйсдейла, то последний приказал служителю привести Джека «и в комнату ворвался белый бульдог», которому было приказано лежать в углу во время завтрака.
Однако, в «Национальном биографическом словаре» мы читаем, что непопулярность Джорджа Грэнвила Брэдли, в 1870 году возглавившего Юниверсити-колледж, «еще более усилил эдикт, изгоняющий с территории университета собак, но в отношении этого он добился, чего хотел…» Поэтому, как говорят нам имеющиеся свидетельства, весьма вероятно, что во времена Холмса в кембриджском колледже студентам разрешалось держать собак, хотя, возможно, в Оксфорде в отношении этого поезд уже ушел. И если это так, то убеждение Дороти Сейерс, доктора Бристоу и Гэвина Бренда в том, что, раз бультерьер Тревора укусил Холмса, когда он где-то в начале 1870-х шел в церковь, то значит это было в Кембридже, весьма обоснованно, хоть и не совсем по тем причинам.
Мисс Сейерс дальше развила свою мысль относительно учебы Холмса в Кембридже, предполагая, что так как он происходил отнюдь не из богатой семьи (когда в 1881 году он познакомился с Уотсоном, то не мог самолично платить за всю квартиру на Бейкер-стрит), то, вероятно, ему приходилось учиться в одном из небольших и менее дорогих колледжей. На мой взгляд, она вполне справедливо предположила, что Холмс изучал курс естественных наук, учитывая его глубокие знания в области химии и то, что он имел весьма точные понятия об анатомии в то время, когда Уотсон в 1881 году вынес свое суждение о его способностях. Более того, мисс Сейерс считала, что при тех обстоятельствах, в которых находился Холмс, те возможности и образование, что предлагал Сидни Сассекс колледж, были таковы, что вполне вероятно, что он проходил обучение в этом старом колледже Оливера Кромвеля, несмотря на свою несомненную склонность к роялизму. Она даже пыталась отождествить его с мистером Т.С. Холмсом, который был принят в Сидней Сассекс колледж осенью 1871 года и закончил его в осеннем семестре 1875-го.

В этом отождествлении она, возможно, зашла слишком далеко, по поводу чего крайне неодобрительно высказался сэр Сидни Робертс, указав, что Т.С.Холмс из Сидни Сассекса стал канцлером епархии Уэллса. Как-то раз, находясь в его доме на Вест-роуд в Кембридже, я сказал сэру Сидни , что, на мой взгляд, это неуместное вторжение фактов в шерлокианские исследования было не совсем благородным, и он великодушно со мной согласился. У него и самого был подобный неприятный опыт, когда он неосторожно предположил, что мать Джона Уотсона вполне могла поддерживать трактарианское движение (« Движение, члены которого часто ассоциировались с Оксфордским университетом, выступало за восстановление традиционных аспектов христианской веры, впоследствии утерянных, и их включение в англиканскую литургию и богословие») и потому назвала сына «Джон Генри» в честь Ньюмана. За столь неосторожное обращение с фактами на него тут же обрушились Белл и другие шерлокианские исследователи, указав, что Ньюман вступил в лоно римской церкви за семь лет до предполагаемого рождения Уотсона.
Мистер Кристофер Морли был сторонником Кембриджской теории и поместил Холмса в старинный колледж Святого Петра. Весьма дружески возражая против этой идеи, я , тем не менее, очень уважаю мистера Морли за его исследовательские способности. Наравне с мисс Сейерс и доктором Бристоу он имел честь быть одним из трех исследователей, которые привлекли наше внимание к достоверной информации. Я, конечно же, говорю о замечательном открытии мистером Морли подлинного иллюстрированного свидетельства того, что во время своего пребывания у Треворов в Донифорпе Холмс носил светло-голубую ленту. На иллюстрации к «Глории Скотт» («Стрэнд Мэгэзин» 1893 года, стр. 398 и «Записки о Шерлоке Холмсе» , Лондон, 1894 г.)изображены «мировой судья Тревор», его сын Виктор и Холмс, которые «разлеглись на шезлонгах, расставленных перед домом, грелись на солнышке и восхищались видом на Бродз»,и их отдых был прерван появлением гнусного Хадсона, который раболепно съежился перед ними, как какой-нибудь Урия Гип. На Холмсе белые брюки и туфли, на нем спортивная куртка и спортивная шляпа, на которую, вне всяких сомнений, повязана светло-голубая лента Кембриджского университета.

Вспомнила сегодня про ватников на работе, которые хотят купить доллары, но ждут. когда они опустятся до 40 рублей и ниже)

В реале сегодня платила за книги по курсу 62 рубля.

Похоже, на дайри опять проблемы. И вчера бывали глюки, а сегодня то меня после правки прошлогоднего поста вынесло на первую страницу, то вот сейчас почти не работает предпросмотр. Только вкупе с публикацией. Поэтому, видимо, пока посты будут изначально с гигантскими изображениями.

***

Вспомнила тут одну статью из старого "Космополитена":
"Есть много путей без шума и пыли расстаться с партнером, который перестал в чем-то устраивать, но жалобы, споры и даже скандалы говорят о том, что ваш роман еще не изжил себя".

Вот это, наверное, про меня, хоть и в отрицательном смысле. Пока бунтую, еще на что-то надеюсь. Полное спокойствие говорит о том, что надежды больше нет...

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Можно сказать, что неровная глава) Наряду с неплохими диалогами совершенно ужасное описание ночного приключения. И все время вот это "они" - нет, ну, понятно, что у автора не было цели особо все расписывать, но мне это напомнило собственные детские попытки что-то писать. Вот единственно еще что - так я и не вспомнила, каким образом Джонатан тут побывал в тюрьме. Ну, ладно, может, это как-то вспомнится или выяснится.

Выслеживая преступников

«С улыбающимся лицом и каменным сердцем, он будет их жать и жать, пока не выжмет досуха.»

Шерлок Холмс. «Чарльз Огастес Милвертон»

Учебник ботаники со свистом пролетел через комнату и со стуком ударился об стену. Джонатан встал, чтоб поднять его.
- Оставь его там, - произнес Шерлок. – Его автор все еще живет в темные времена средневековья. Едва ли можно назвать передовыми его взгляды на Учение о сигнатурах. Почему я должен тратить на это время?
Он поднялся с кушетки и вычистил свою трубку. Джонатан спросил себя не произвела ли бы эта книга лучшее впечатление на Шерлока, если б в ней говорилось о возделывании табака. Он хотел рассмеяться от самой мысли, но не осмелился. После нелегкой недели, когда Шерлок Холмс старался не отвлекаться от своих академических занятий, он был в дурном настроении. Джонатан смотрел, как он снова наполняет трубку табаком и зажигает ее. Шерлок начал расхаживать по гостиной.
- Не следует требовать, чтобы я тратил время на чтение не имеющих никакого отношения к делу и устаревших книг, которые мне потом придется выбросить из памяти, - изрек Шерлок. – У меня в мозгах не так уж много места. И я бы предпочел наполнить его чем-то более практичным и полезным.
Джонатан молчал. Он знал, что его хозяин говорил больше сам с собой, нежели с ним. Но этот монолог вскоре был прерван стуком в дверь. Вставая, Джонатан взглянул на часы. Не так давно прозвучали последние звуки вечернего звона. Открыв дверь, он увидел на пороге первокурсника, что жил в том же доме двумя этажами ниже. Это был невысокий ,полноватый малый, который судя по всему, порядком запыхался.
- Господи, не представляю, как вы сюда поднимаетесь. Эта лестница меня бы прикончила. Холмс здесь?
- Да, прошу…
- Просто передайте ему это. Я сказал, что принесу это. Не знал, что для этого мне придется взобраться на Эверест. Я сейчас просто лишусь чувств.
Джонатан взял у него сложенный листок бумаги, после чего студент повернулся и потащился вниз. Джонатан отнес бумагу Шерлоку.
- Я слышал, - сказал тот, развернул записку и прочитал ее.

читать дальше
Она была от Уолтерса. В следующий вечер они собирались попробовать взобраться на собор в колледже Святого Джона и его приглашали присоединиться. Приглашение было весьма заманчивым, но пока он думал над этим, ему в голову пришла еще одна идея. Он быстро набросал ответ.
- Вот. Отнеси это завтра утром.
Затем Шерлок Холмс исчез в своей спальне. Джонатан услышал, как он открыл окно и послышались какие-то звуки. Джонатан вошел в комнату и посмотрел на окно, потом на гардероб и на кровать, но там никого не было. На полу лежали ботинки и носки Шерлока. Окно было все еще открыто, но Шерлока нигде не было видно. В ужасе Джонатан бросился к окну и посмотрел вниз. Он увидел там Шерлока Холмса, спрыгнувшего с водосточной трубы, которая шла параллельно окнам. Посмотрев на него, Шерлок почти удовлетворенно усмехнулся, вновь обхватил ногами трубу и стал карабкаться вверх. Джон отступил от окна, а Шерлок Холмс как раз достиг его и очутился в комнате, после чего закрыл окно.
- Она слишком острая, для того, чтоб подниматься босиком, но это было вполне выполнимо, для того чтобы проверить теорию. Можем мы сэкономить из моего содержания достаточно средств, чтобы купить завтра ботинки на резиновой подошве?
- Думаю, это вполне возможно, - ответил Джонатан.
- Хорошо. Тогда завтра я снова соберу все свое снаряжение и посмотрим, не смогу ли я наблюдать за преступлениями этого города и не привлекать при этом к себе внимания, как просил Старший преподаватель.
Джонатан не знал, радоваться ли ему ,что Шерлок не собирался больше хандрить в четырех стенах, раздраженно бросая в стену книги, или наоборот беспокоиться о том, какую новую шалость он затеял.
На следующее утро, когда Шерлок заканчивал свой завтрак, Джонатан положил перед ним несколько банкнот и горку монет.
- Это все, что осталось от вашего содержания на ноябрь, - сказал он.
- А до конца месяца еще три недели.
- Да, сэр. Нам нужны будут деньги на еду, уголь, разные мелочи. А это наши сбережения.
- Если повезет, ботинки обойдутся значительно меньше суммы наших сбережений и нам еще хватит на еду, - произнес Шерлок, но взял с собой все деньги перед тем, как идти в церковь. – Не забудь отнести записку! – напомнил он Джонатану.
- Не забуду, сэр.
После завтрака Джонатан прибрался, затем поспешил в Кингс-колледж доставить записку. Он вернулся еще до полудня, убрал постель Шерлока и занялся уборкой перед тем, как готовить ланч. Чуть позже мальчик-посыльный принес сверток, который Джонатан оставил на столе. Через час явился Шерлок.
- А, прекрасно, уже доставили. Вот, возьми, - сказал он, вручая Джонатану оставшиеся деньги. - Полагаю, там осталось вполне достаточно на еду и уголь.
Шерлок развернул сверток и тщательно осмотрел черные ботинки с резиновой подошвой. Затем снял свои и примерил обнову.
- Отлично. К ним еще надо привыкнуть, но думаю, они прекрасно мне подойдут.
Затем он пошел к гардеробу и вытащил оттуда свой дорожный баул. Сел на пол, изучая его содержимое и готовясь к предстоящему вечеру. Он послал извинительное письмо своим приятелям, собирающимся взбираться на церковь колледжа Святого Джона. Он тоже собирался совершить подъем, но с несколько другой целью.
Сам Шерлок воспользовался плоскими крышами Кембриджа, чтобы понаблюдать за тем, что происходит на улицах. Его совсем не интересовали здания, окружающие рынок, потому что там почти всегда находился полисмен, который, как правило, отбивал охоту у злоумышленников что-то там предпринять. Однако, крыша здания Зерновой биржи в нескольких кварталах оттуда была прекрасным пунктом наблюдения за многими глухими улочками по соседству. Взобраться туда нелегко. Водосточная труба прилегает очень близко к стене и щели в ней позади трубы были настолько узкими, что там хватало места лишь для одного пальца Шерлока.
На другие кембриджские здания взобраться было легче. Конечно, с менее высоких зданий открывался не столь большой обзор, но зато оттуда было лучше все видно. Шерлок понял, что легко может наблюдать оттуда за действиями преступников и полиции, при этом сам оставаясь невидимым.

Неделей позже Шерлок Холмс возвращался к себе на квартиру после целого вечера, посвященного лазанию по крышам и наблюдению за жизнью улиц, и уже приближался час ночного отбоя. Он остановился в аллее, прислушался и услышал, как из соседнего окна раздался знакомый голос.
- Это все, что у меня сейчас есть, - сказал Сесил Хэмли.
- Этого недостаточно.
- Я уже трижды выплатил сумму своего долга.
-Это проценты.
- Если уж на то пошло, ростовщические проценты, - сказал лорд Сесил.
- Если Вы не станете платить, тогда нам придется обратиться к вашему отцу, герцогу.
- Нет, нет. Вы погубите меня.
- Мы просто потребуем деньги в счет погашения долга.
- Он захочет узнать, за что должен платить. Он отречется от меня! Меня со стыдом вышвырнут из университета. Не делайте этого. Умоляю вас! Я что-нибудь придумаю.
- Очень хорошо, Ваша светлость, - насмешливо ответил его собеседник.
Осторожно оглянувшись по сторонам, Сесил Хэмли вышел из дома и, крадучись, проскользнул в аллею, где скрывался Шерлок. Шерлок Холмс шел за ним по пятам до самого Сидни-Сассекс- колледжа. Оказавшись во дворе, он схватил его за плечи. Лорд Сесил побелел, как полотно.
- Это вы! Господи, вы меня напугали! Я подумал, что это какой-то бандит. Значит, это правда. Вы шпионите за мной.
Несмотря на свою браваду, лорд Сесил явно был потрясен. И ему нелегко было сохранять присущий ему надменный вид. Сейчас он скорее напоминал, какое-то дрожащее скопление страха и гнева.
- До сегодняшнего вечера я не делал ничего подобного, - сказал Шерлок.
- Я вам не верю. Можете дурачить других, но я не верю во весь этот дедуктивный вздор. Какой позор! Вы мошенник! Иллюзионист, показывающий дешевые фокусы! – выкрикнул лорд Сесил, потом повернулся и направился к своим апартаментам.
Шерлок последовал за ним и схватил его за руку, чтоб остановить в ту минуту, когда тот уже открывал дверь.
- Это вовсе никакие не глупости. Я, в самом деле, могу сделать необходимые выводы. А могу и нечто большее. Позвольте мне помочь вам, - прошептал Шерлок.
- Отпустите меня. Я не хочу никаких ваших трюков! Держитесь от меня подальше или я пожалуюсь на вас декану, - воскликнул лорд Сесил.
- А вы не боитесь, что я скажу ему то, что известно мне?
- Вот! Видите? Я так и знал! Шантаж! Что ж, в таком случае посмотрим, не знаю ли я о вас чего-то такого, что не известно ему!
- Нет, я вовсе не это имел в виду, - упрямо продолжал Шерлок. – Я слышал, что сказал вам этот человек. Вам надо пойти в полицию.
- В полицию! Мой Бог! И оказаться замешанным в скандале! Вы не понимаете, что говорите!
- Думаю, что понимаю.
- Просто держитесь от меня подальше и не суйте нос в мои дела! – злобно прошипел лорд Сесил и захлопнул за собой дверь.
Шерлок не дерзнул там больше оставаться. Он вышел из колледжа и , перейдя улицу, направился к себе на квартиру. Вскоре он уже лежал в постели, но спал в ту ночь плохо. Он не мог выкинуть из головы то, что услышал.
С того дня Шерлок Холмс стал постоянно наблюдать за игорным домом ,из дверей которого в тот вечер вышел лорд Сесил. Похоже, они всячески поощряли студентов посещать свое заведение, несмотря на то, что это было нарушением университетских правил. Особенно радушно там приветствовали первокурсников-аристократов. В задней части игорного дома находилась отдельная комната с выходом к конюшням. Если с парадного входа в игорный дом входили какие-нибудь прокторы из колледжа, их вежливо приветствовали, но они не находили там никого из своих подопечных. Студенты не осмеливались доносить друг на друга из страха, что их заставят платить штраф и самих изгонят из университета. Но не так просто было удовлетворить запретные пристрастия студентов к азартным играм . Кроме всего прочего, владельцы заведения мошенничали, и когда проигрыши студентов все росли и росли , а собственные деньги были уже на исходе, хозяева игорного дома предлагали ссудить им нужную суму до тех пор, пока им не улыбнется удача. В пылу игорного азарта они принимали это предложение и подписывали одно долговое обязательство за другим, и все глубже и глубже увязали в долгах. А если пытались перестать играть и просто расплатиться с долгами, то вдруг понимали, что уже не могут освободиться от этого. Казалось, что они уже не смогут выплатить свой долг и на них уже стали оказывать давление, угрожая рассказать все их семьям, как это произошло с лордом Сесилом. Но он был в этом далеко не одинок. Холмс увидел там много других студентов. Он был потрясен такой несправедливостью, но знал, что если бы он подошел к кому-нибудь из них и предложил пойти в полицию, то они бы отреагировали на это так же, как лорд Сесил. Они очутились в ловушке. И он решил сам положить этому конец. Шерлок Холмс решил найти и уничтожить их долговые расписки.


- Если я не ошибаюсь, в Йоркшире тебе случалось спускаться оттуда-то вниз, - сказал как-то поздно вечером Шерлок, обращаясь к Джонатану.
- Да, сэр, в основном, с изгородей и деревьев.
- Как думаешь, смог бы ты спуститься вниз по этой водосточной трубе? – спросил он, указав на окно своей спальни.
- Да, сэр.
- Хорошо. Мне нужно, чтоб ты пошел со мной сегодня вечером.
-Прошу прощения, сэр, это будет уже после вечернего звона?
- Да, потому-то мы и не сможем спуститься вниз по лестнице.
Когда, спустившись, Джонатан оказался в аллее, то увидел, что Шерлок надевает мантию, дабы хоть в какой-то степени следовать университетским правилам. Они петляли меж каких-то конюшен, внимательно следя за тем, чтоб не столкнуться с бдительными прокторами. Наконец, они оказались возле довольно убогого на вид заведения, за которым уже несколько недель наблюдал Шерлок. Он снял мантию, скатал ее и кинул Джонатану.
- Вот, держи ее, пока я не вернусь, - прошептал Шерлок.
- Сэр?
- И лучше держись подальше от фонаря. Кто-то из прокторов может узнать тебя, если они будут проходить здесь, и тогда мне придется расплачиваться за твои проказы.
- Да, сэр, - ответил Джонатан, как должное воспринимая странный юмор Шерлока .
- Думаю, что смогу справиться и один, но на всякий случай взял тебя с собой. Если через час я не вернусь, иди в полицию, - сказал Шерлок перед тем, как его оставить.
Джонатан вздохнул, отошел назад в аллею и сел там на деревянный ящик. Он развернул мантию и сложил ее более аккуратно. Подумал о своей матери в Йоркшире, которая всегда хотела, чтоб он пошел в услужение. Он не думал, что она имела в виду именно такую службу. Четыре года назад он был деревенским пареньком, мечтающим о приключениях, а теперь по приказу своего хозяина прятался в кембриджской аллее. Джонатан не мог не признать, что все это было довольно волнующим. И уж точно более интересным, чем убирать постель или подавать чай. Он был не совсем уверен, что задумал Шерлок. Джонатан лишь надеялся на то, что это будет в рамках закона. Он уже побывал как-то внутри кембриджской тюрьмы, и этого было вполне достаточно.
Время шло, и беспокойство Джонатана усилилось. Последние слова Шерлока предполагали некую опасность. Часы пробили вторую четверть. Он, что, имел в виду, что если не придет через час, то он может не вернуться? Неподалеку с грохотом распахнулась дверь, и это не сильно успокоило Джонатана. Он огляделся по сторонам и вооружился хорошей крепкой палкой, которую нашел на аллее. В этот момент он услышал свое имя, произнесенное хриплым шепотом, и побежал на этот голос, уверенный в том, что он принадлежал Шерлоку.
Он бросился к этому дому, а затем вбежал внутрь и увидел двух здоровенных типов, склонившихся над Шерлоком. Не думая о том, что каждый из них вдвое больше него, Джонатан обрушил свою палку на голову того, кто стоял ближе. Было достаточно одного удара, чтобы привлечь внимание этого человека, и он с проклятиями повернулся к Джонатану. Тот призвал на помощь все свое умение фехтовать, чтобы держать своего противника на расстоянии. Будучи не в состоянии дотянуться до палки Джонатана, чтобы при этом не получить удар в плечо, этот человек схватил стул и замахнулся им на мальчика. Он размахивал им в безумной ярости, но Джонатану удалось несколько раз отбить эти удары. Затем громила сделал взмах снизу и Джонатан встретил его, схватив палку двумя руками и закрыв глаза. Стул со всему размаху обрушился на нее и расщепил на множество частей, которые разлетелись по комнате. Затем противник стал швырять в Джонатана все, что попадалось ему под руку, а мальчик только успевал приседать и уворачиваться.
Теперь Шерлок уже вскочил на ноги, разбив лицо второму нападавшему. Сбив его с ног, он вдруг бросил стул в большое окно. Вскоре раздался свисток констебля, и эти двое, тут же утратив интерес к Шерлоку и Джонатану, бросились к задней двери. Шерлок швырнул другой стул в боковое окно и схватил за руку растерявшегося Джонатана. Они выскочили из окна на ту аллею, где он до этого сидел . Шерлок бросился бежать к соседней аллее, но Джонатан побежал назад, несмотря на недовольный возглас его хозяина. Он схватил лежащее на ящике студенческое одеяние Шерлока, которое он там оставил, и присоединился к нему. Через несколько поворотов Шерлок толкнул Джонатана в темный угол и шепнул ему на ухо: «Тихо!». Они стояли, замерев, пока вокруг загремели шаги и раздались громкие голоса. Наконец, все стихло. И Шерлок повел Джонатана дальше, пока они не оказались в аллее позади своего дома.
Шерлок вскарабкался по водосточной трубе, толкнул раму и забрался внутрь. Сделал Джонатану знак следовать за ним, помог ему пролезть в окно и закрыл его. Ввалившись в комнату, Джонатан на минуту опустился на пол, но один взгляд на Шерлока, который сидел напротив него, прислонившись головой к стене, заставил его встать и отправиться за водой, мылом и бинтами.

На следующее утро Шерлока вызвали в кабинет декана Хоча. В ответ он послал записку, что болен. Но это лишь послужило причиной того, что декан и Главный констебль Бивэнс сами нанесли ему визит. Когда их проводили в комнату Шерлока, то природа его болезни стала вполне очевидна. Несмотря на первую помощь, оказанную ему накануне Джонатаном , у Шерлока были синяки под обоими глазами, ссадины на лице и руках и весьма характерные отметины на шее. Джонатан отделался , в основном, синяками и занозами на ладонях, а также несколькими царапинами на лице.
- Мистер Холмс, потрудитесь объяснить, что с вами случилось. Или мне это сделать самому? Констебли сообщили, что видели, как один из наших студентов в сопровождении мальчика выбежали из игорного дома, где произошла драка. Их описание подозрительно похоже на вас и вашего слугу Джонатана, и судя по вашему виду, наши подозрения оправдались.
- У меня нет никаких сомнений в том, что это были они, - сказал Главный констебль Бивэнс, глядя на Шерлока и Джонатана. – За последние два года мне пришлось сталкиваться с вами более, чем достаточно, - произнес он, погрозив Шерлоку пальцем. – А этого видел как-то в нашей тюрьме, - сказал он, подходя к Джонатану, который в страхе попятился от него. – И он снова там окажется, если мы схватим его во время очередной шалости.
- Они пытались убить его, сэр, - сказал, защищаясь, Джонатан.
- Тихо, Джонатан, - произнес Шерлок. – Оставьте его в покое, - сказал он, обращаясь к Главному констеблю. – Джонатан просто хотел защитить меня. Он понятия не имел, зачем я туда пошел. За все, что он сделал, буду отвечать я.
- Совершенно верно, - заметил декан. – И я настоятельно прошу вас объяснить мне, почему вы , нарушив правила, оказались на улице в неурочный час и подрались с этими мошенниками.
- Я узнал, что они воспользовались той слабостью, что есть у некоторых студентов в отношении азартных игр. Они прельщали их, побуждая нарушить университетские правила, а потом обманывали. Собрав все подписанные ими долговые расписки, они шантажировали студентов, угрожая все рассказать руководству колледжа или их родителям. Я пошел туда, чтоб остановить их в тот час, когда в заведении почти не было игроков. Узнав про то, что мне все известно, они напали на меня.
- Странно только, что мы не нашли там никаких записей об игорных долгах. Только кучку пепла, - сказал Бивэнс.
- Возможно, они уничтожили все улики, когда услышали, что приближается полиция, - предположил Шерлок.
- Возможно. Как бы там ни было, это дело полиции, и вы не должны были вмешиваться. Я не желаю больше встречать вас на улицах Кембриджа или вновь слышать ваше имя.
- Мистер Холмс, - произнес декан Хоч, - в одном из зданий колледжа недавно освободилась комната. Вы должны переехать в колледж к концу этой недели и ограничить свою деятельность рамками территории колледжа, за исключением тех случаев, когда будете посещать лекции в одном из других колледжей. И без моего разрешения, чтобы и ноги вашей не было в городе. Вам ясно?
- Да, сэр.
- Если вы преступите этот запрет, наказание будет весьма суровым, - сказал декан.
- Да, сэр. Могу я взять с собой Джонатана?
- Можете, но он не должен покидать территорию колледжа. Если он сделает какой-то неверный шаг, то будет удален.
- Да, сэр.
Вскоре после ухода декана и Главного констебля приехал доктор Маккензи.
- Значит, слухи были верны, - сказал он, взглянув на Джонатана, открывшего ему дверь. – У вас такой вид, будто вы побывали в потасовке. Доктор Бертон прислал мне записку, что в больницу приехала полиция, и они искали двух юношей, которые принимали участие в драке. Там никого не было, но он сказал, что по описанию они похожи на вас. Как там Шерлок?
Джонатан проводил его в спальню своего хозяина.
- Господи, вы выглядите просто ужасно. Но полагаю, серьезных повреждений у вас нет.
- Нет, просто я какое-то время поболею. Но я сделал то, что задумал, - сказал Шерлок.
- А именно?
- Лучше об этом умолчать. Ошибкой было впутывать в это дело Джонатана и мне не следует вовлекать в это кого-то еще.
Доктор Маккензи с улыбкой посмотрел на него.
- А вы уверены, что не зашли слишком далеко? – спросил он.
- Поскольку теперь я изгнан из города, то теперь я буду наблюдать исключительно за ужасными деяниями химикалий в лабораторных пробирках, - сказал Шерлок.
- Возможно, это к лучшему.
- Возможно, - произнес Шерлок, - мне нужно будет лучше подготовиться перед тем, как мне вновь придется иметь дело с настоящими преступниками.
- Так все это не оттолкнуло вас от вашего намерения?
- Ни в коей мере, - ответил Шерлок.
- У вас поразительная решимость. Я только надеюсь, что вы будете осторожнее.
Он пожелал Шерлоку хорошего дня и скорейшего выздоровления.
Через час в дверь снова постучали, и Джонатан вошел в спальню Шерлока, чтоб объявить о приходе нового гостя.
- Лорд Сесил хотел бы поговорить с вами, - сказал он.
- Пригласи его, - произнес Шерлок, не зная, чего ждать от этого визита. Но, по крайней мере, этот поток визитеров отвлекал его от ноющих ран.
- Господи, ну, и вид у вас! – весьма взволновано воскликнул лорд Сесил. – Я слышал о том, что произошло, и не мог в это поверить. Я знаю тех двоих. Вас могли убить!
- Вероятно, так бы и произошло, если бы Джонатан не отвлек одного из них. А потом драка привлекла внимание констеблей, и это спасло нас обоих.
- Говорят, что все долговые расписки были уничтожены. Доказательств моего игорного долга больше не существует. Я не верю в то, что это совпадение. Почему вы это делаете? У вас нет никаких причин испытывать ко мне симпатию.
- Должен признать, что вы не дали мне ни малейших оснований для этого, но это не важно. То, что они делали дурно и несправедливо. Вы были не единственным, кто попал к ним в сети. Кто знает , сколько жизней они погубили и сколько еще погубили бы в будущем. Их надо было остановить.
- Что ж, я слышал, что они покинули Кембридж. Вы спасли мою шкуру. Мой отец, вероятно, не только бы отрекся от меня, но мог бы сделать кое-что и похуже. Он ненавидит азартные игры. Не знаю, может, именно поэтому я и играю.
- Возможно, в будущем вы захотите покончить с этим, - предположил Шерлок.
- Да, я не слишком хороший игрок. А теперь прихожу в ужас от одной мысли, что снова могу попасть в подобное положение.
Лорд Сесил нервно изучал свои ногти.
- Я слышал, что сюда приходил декан. Ведь вас же не исключают, нет?
- Нет, - сказал Шерлок. – Они хотят, чтоб я жил в колледже, где они могли бы пристально наблюдать за мной. Посадят меня под замок. Это уже не первое мое нарушение.
- Вы не упоминали мое имя?
- Нет.
У лорда Сесила был задумчивый вид.
- Я не понимаю. Я искал с вами ссоры. Я надоедал вам насмешками. Я распространял о вас нелепые слухи. Прошлым вечером я был в вашей власти. Вы могли бы завладеть доказательствами моей вины и начать меня шантажировать. Но вы просто уничтожили их. Вас наказали ограничением свободы и при этом вы все же не назвали мое имя. Обычный человек не упустил бы удобную возможность отомстить мне.
- Тогда, возможно, я не этот ваш «обычный человек», - сказал Шерлок Холмс. – Я ничего не принес с собой из этого воровского притона, кроме синяков и ссадин. Мне нечем вас шантажировать и я вовсе не намерен упоминать ваше имя в связи с этим делом.
- Тогда я ужасно вас недооценивал и был к вам крайне несправедлив, - сказал лорд Сесил, протягивая ему руку. – Прошу прощения. Я хочу поблагодарить вас не только за то, что вытащили меня из беды, но и за то, что показали, что в этом мире еще есть честные люди.
Шерлок принял протянутую ему руку и крепко пожал ее.

Как и сказала, эту огромную статью разделила на три части, хоть, наверное, и неравномерные. По-моему, эта самая длинная и, пожалуй, довольно занудная)

Но сначала будет много букв от себя.
Ну, для начала еще немного скажу по поводу автора, в смысле истории моего с ним знакомства. Сначала была статья в сборнике "Большая игра" "Ранние годы Шерлока Холмса". Статья тоже была большая и мне понравилось, что все выводы автор делал исключительно опираясь на цитаты из Канона.И в конце там только он пришел к заключению о не самом счастливом детстве Холмса; у меня даже была мысль, что в этом отношении он был основоположником.
Потом я приобрела две его книги "Шерлок Холмс: десять литературных исследований" и "Покойный мистер Холмс и другие литературные исследования".
Сейчас речь пойдет о первой книге

Довольно странная обложка, потому что на ней отец и сын Треворы, но нет Холмса)

Но прежде, чем продолжать скажу, что вторая книга, хотя я ее только полистала, очень атмосферная. Сама по себе. Непередаваемый запах старой книги - они обе старые, с пожелтевшими страницами. Первая, насколько мне удалось понять, 1970 г издания, вторая - 1971-го. Но кроме всего прочего вторая - в прошлом библиотечная. Причем вот у нее, видимо, богатая история) Есть кармашек для библиотечного формуляра, есть библиотечный код и печать публичной библиотеки. На кармашке отпечатано название , автор и цена $ 7.50. Отпечатано на машинке) При этом тут же наверху наклеена бирка владельца книги:Гай Петерсон,510, Джефферсон-стрит, Колорадо Спрингс. И это еще не все. На заднем форзаце сделана довольно объемная надпись от руки. Почерк, как у Пушкина) Сходу я прочесть не смогла, но это что-то о кокаиновой зависимости Холмса и что Уотсон там чего-то не допонял) Книгу явно читал шерлокианец! Но до нее я еще не добралась.
Вернемся к первой. Упомянутая мной статья входила и в эту книгу, и, наверное, можно сказать, что книга охватывает именно начальный период жизни Холмса, там о детстве, образовании и университете. Кроме той самой статьи, я еще перевела из нее "Заметки о школьном обучении Шерлока Холмса" Все можно найти под тэгом "Тревор Холл".
Теперь немного на тему статьи. Одно время она немного набила мне оскомину) Потому что статей таких и даже небольших монографий было не мало.И я их тут перевела порядочное количество. Наверное, это почти неразрешимый спор, где учился Холмс - в Оксфорде или Кембридже. Я чисто интуитивно предпочитаю Оксфорд. Навсегда запомнила слова об этом Бретта:"Университет. Я склоняюсь к Оксфорду. Оксфорд темнее; Кембридж слишком полон света." Хотя он так же, как я мыслил интуитивно. Но это все же Бретт... И потом еще была очень серьезная монография Николаса Утехина, который для меня один из главных авторитетов. Книжка так и называлась "Холмс в Оксфорде". Безо всяких "если". Тем не менее, споров на эту тему очень много и эта статья прекрасное тому подтверждение. Собственно, вот эта первая часть вся состоит из передачи мнений разных оппонентов. Как мне представляется, сначала автор расскажет о всех, кто высказывался против Кембриджа, потом о тех, кто - за, а потом выскажет собственное мнение.
Вообще, думаю, что тут недолго и запутаться - кто что считал и почему) Тем не менее, когда приходиться углубляться в такие вещи, ты и сам по ходу дела узнаешь немало интересного, что-то что при чтении не отложилось в голове.
Очень люблю, когда приходится не просто переводить, а вытаскивать , к примеру, оригинал и сличать его с разными переводами - то есть, вообще-то с двумя - советским и переводом Бриловой
В этот раз мне сильно помог вот этот том



Потому что тут были не только "Три студента" и "Пропавший регбист", но и еще в приложениях труд Нокса "Изучение литературы о Шерлоке Холмсе". Это издание иногда очень выручает, хотя ради удовольствия я бы его читать не стала, но там все же есть точность, которой не хватает любимому советскому переводу, а при сличении с оригиналом нужна как раз точность, хотя бывает, что приходится выбирать и что-то третье и переводить самой и есть буквально непереводимые вещи)

Ну, вот пока как-то так. Возможно, перевод несколько неловкий, но такая уж тут тематика

Университет и колледж Шерлока Холмса

Тревор Холл

Одним из обстоятельств, оправдывающих изучение университетской жизни Холмса, является тот удивительный факт, что шерлокианские исследователи до сих пор не пришли к соглашению в отношении местонахождения самого университета. Мистер Джеймс Эдвард Холройд в 1959 году выразился довольно мягко, говоря, что это все еще остается темой для обсуждения, а два года спустя мистер Винсент Старретт заметил, что все еще продолжаются горячие дебаты в отношении того, в Оксфордском университете учился Холмс или в Кембриджском. Доктор У.С. Бристоу, ведущий эксперт, так написал в 1954 году об этом споре и приверженцах разных сторон:

«Хотя Лондонский университет теперь уже оставил свои притязания, продолжалось отчаянное сражение между Оксфрдом и Кембриджем. На стороне Кембриджа выступали мисс Дороти Сейерс, мистер Блейкни, и мистер Кристофер Морли; в пользу Оксфорда высказывались монсеньор Рональд Нокс, мистер Гэвин Бренд и мистер (позже сэр) Сидни Робертс.»

Порой споры принимали настолько горячий характер, что некоторые авторы старались придерживаться золотой середины. Первым комментатором, предположившим, что Холмс был студентом и Оксфорда и Кембриджа, был Элмер Дэвис, его примеру последовал Баринг Гоулд, который в последние годы дважды заявлял, что Холмс провел два года в колледже Крайст Черч, в Оксфорде, а после этого еще три года в колледже Гонвилл-энд-Киз, в Кембридже. Другие были верными последователями доктора Уотсона, который в своем отчете о деле «Человека на четвереньках» скрыл подлинное имя университетского города под псевдонимом «Кэмфорд». Одним из таких примеров является Э.В. Нокс:

«Сам Шерлок получил образование в школе Святого Петра и в колледже Пембридж, в Кэмфорде, где он занимал комнаты (сейчас их арендует преподаватель богословия этого учебного заведения), на которые часто с гордостью и благодарностью указывает нынешний глава колледжа.» (Семнадцать ступенек Бейкер-стрит)
читать дальше
Однако, другие, не предлагая каких-либо доказательств в поддержку своего мнения, «проголосовали» за тот или иной университет, если можно так выразиться, подобно Майклу и Молли Хардвик:

«После школы был университет. Но какой университет? Немало крови пролилось в схоластических спорах сторонниками оксфордской и кембриджской теорий. Так как мы должны отказаться от удовольствия исследования таких утверждений – весьма серьезных, с аргументами за и против – то мы просто выступим за Оксфорд. Мысленно мы сталкивались с Холмсом в университете; однако, ни разу даже не почувствовали взмаха его студенческой мантии в коридорах Крайст Черча.» («Справочник по Шерлоку Холмсу»)

Я не согласен с пессимистическим мнением доктора Бристоу, что «внимательное чтение всех хроник Уотсона убедит большинство людей, что определить, в каком точно университете обучался Холмс, невозможно.»
Я же напротив, надеюсь в этом эссе неопровержимо идентифицировать данный университет, вкупе с колледжем, на основании некоторых фактов, которые до сих пор упускали из виду , и других, которым не придавали должного значения. В другом эссе я намерен упомянуть, по меньшей мере, один аспект университетской жизни Холмса.
Прежде, чем можно будет исследовать подтверждающее (и, на мой взгляд, убедительное) доказательство, было бы несправедливо по отношению к читателям и предыдущим исследователям не рассмотреть вкратце главные утверждения последователей Оксфордской и Кембриджской теорий. Лишь распутав клубок научных предположений, мы сможем взглянуть фактам в лицо.
Вначале полезно будет вспомнить, что прежде уже было отмечено – особенно покойным Гэвином Брендом, - что только пять дел Холмса имеют отношение к этому вопросу. Вот они в хронологическом порядке:

1. «Глория Скотт»(1873) , где Холмс рассказал Уотсону о своей дружбе с Виктором Тревором, когда оба они учились в одном и том же колледже. Холмс впервые познакомился с Тревором «по милости его терьера, который однажды утром вцепился мне в лодыжку, когда я шел в церковь.»Университет остается неизвестным.

2. «Обряд дома Месгрейвов»(1878), в котором Холмс рассказал Уотсону про еще одного своего университетского приятеля, томного аристократа Реджинальда Месгрейва. Название университета остается неизвестным.

3. «Три студента»(1895), место действия которого ограничено фразой Уотсона «один из наших знаменитых университетских городов». Уотсон сказал так потому, что дело касалось «столь позорной истории», что было необходимо скрыть «любые подробности, позволяющие читателю определить, в каком колледже происходило дело или кто был преступник». Поэтому он умолчал о названии университета, а колледжу дал условное название «Святого Луки». И он не говорил, в этом ли колледже учился Холмс или нет.

4. «Пропавший регбист» (1897), действие которого происходит в Кембридже. Это было единственное из пяти дел, где известно название университета, но тут также не утверждается, здесь ли получил образование Холмс.

5. «Человек на четвереньках»(1903), где точное название «знаменитого университетского городка» было скрыто под псевдонимом «Кэмфорд». И также не утверждалось, был ли когда-то Холмс его студентом.

Я согласен с мнением своих предшественников, что Холмс должен был учиться либо в Оксфорде, либо в Кембридже. Мисс Дороти Сейерс кратко говорит об этом:

«Учился ли Холмс в Оксфорде, Кебридже или где-то еще? По крайней мере, в отношении этого мы можем говорить с достаточной уверенностью. Нет никаких сомнений в том, что он, по крайней мере, какое-то время провел в одном из старейших университетов. Ни на минуту нельзя представить, что в 70-е годы ХIХ века Реджинальд Месгрейв (при взгляде на которого Холмсу всегда представлялись серые башенные своды и решетчатые окна) мог быть связан с каким-то периферийным учебным заведением.»

Этот аргумент основан на собственных словах Холмса :

«Реджинальд Месгрейв учился в одном колледже со мной, и мы были с ним в более или менее дружеских отношениях. Он не пользовался особенной популярностью в нашей среде, хотя мне всегда казалось, что высокомерие, в котором его обвиняли, было лишь попыткой прикрыть крайнюю застенчивость. По наружности это был типичный аристократ: тонкое лицо, нос с горбинкой, большие глаза, небрежные, но изысканные манеры. Это и в самом деле был отпрыск одного из древнейших родов королевства, хотя и младший его ветви, которая еще в шестнадцатом веке отделилась от северных Месгрейвов и обосновалась в Западном Суссексе, а замок Харлстон - резиденция Месгрейвов - является, пожалуй, одним из самых старинных зданий графства. Казалось, дом, где он родился, оставил свой отпечаток на внешности этого человека, и когда я смотрел на его бледное, с резкими чертами лицо и горделивую осанку, мне всегда невольно представлялись серые башенные своды, решетчатые окна и все эти благородные остатки феодальной архитектуры.»

Будет удобнее (и это будет знаком уважения по отношению к более старому университету) сначала рассмотреть аргументы, выдвинутые главными защитниками теории, что Холмс учился в Оксфорде. К ним относятся монсеньор Рональд Нокс, сэр Сидни Робертс, Гэвин Бренд и доктор Бристоу. Рональд Нокс поистине был отцом всех современных биографических и литературных исследований жизни Холмса и Уотсона. Некоторые комментаторы и сегодня считают, что его эссе «Исследование литературы о Шерлоке Холмсе» так и осталось непревзойденным и вероятно останется таким и в будущем. Нокс сам сделал запись об истории его происхождения:


«Полагаю, этот труд о Шерлоке Холмсе был написан в 1911 году для клуба Грифон в Тринити колледже (в Оксфорде); и, думаю, был прочитан во многих обществах более десятка раз, и дважды опубликован в «Голубой книге» и в «Блэфрайарс».»

Уильям Баринг Гоулд недавно написал, что «те, кто учились в Оксфорде в те старинные года, помнят, как мистера Нокса приглашали то в один, то в другой колледж, прочитать его милый памфлет; он был впервые напечатан в снобистском студенческом журнале «Голубая книга», а затем был должным образом издан У.Г.Л. Уотсоном.»

В своей работе монсеньор Нокс процитировал ряд европейских ученых, до сих пор не найденных на страницах биографических словарей, в особенности, Бэкнеке, Пифф-Пуффа, Бильгеманна, Заувоша,Ратцеггера,Сабальоне и Бинска. О работах этих ученых нам, к сожалению, ничего не известно, за исключением редких намеков монсеньора Нокса, который, к примеру, ссылался на «хорошо известную статью» месье Пифф-Пуффа «Что такое дедукция?», по всей видимости, вошедшую все в тот же ныне очень редкий и поистине недосягаемый для читателей труд «Психология Ватсона».
Когда эссе монсеньора Нокса в 1928 году было издано отдельной книгой, оно стало предметом жесточайшей критики сэра Сидни Робертса, который представил публике своих собственных, столь же мало известных экспертов, а именно Кейбоша и Повремютта. Он заявил, что «Антология» профессора Ратцеггера, на которую во многом опирался монсеньор Нокс, была «заведомо ненадежным источником». Однако, одни из самых действенных возражений сэра Сидни были направлены на поразительное неумение монсеньора Нокса правильно процитировать текст из «Серебрянного» и «Дьяволовой ноги», когда он попытался привести пример холмсианских эпиграмм, которые исследователям литературы известны теперь под названием «Шерлокисмусов». Причем ошибки монсеньора Нокса были весьма незначительны.
Но были и другие ошибки, которые вместе с прочими ляпами мы вскоре обсудим, и которые сэр Сидни оставил без внимания. Среди них выделялось утверждение, что «у нас нет никаких доказательств атлетизма Уотсона, за исключением того, что он смог забросить дымовую шашку в окно второго этажа», при том, что мы знаем, что Уотсон играл в регби и сам был «переброшен за канат прямо в публику в «Старом Оленьем Парке» Верзилой Бобом Фергюсоном, «лучшим трехчетвертным, каким могла похвастать команда Ричмонда».
Монсеньор Нокс сделал заключение, что Холмс учился в Оксфорде, в колледже Крайст-Черч:

«О студенческих днях Холмса мы знаем намного больше. Он был довольно замкнутым по натуре, и его развлечения — бокс и фехтование — не способствовали обширному кругу знакомств.
Одним из его друзей был Перси Тревор, сын бывшего преступника, скопившего деньги на австралийских золотых приисках; другим — Реджиналд Месгрэйв, родословная которого идет от Нормандского завоевания, — то есть настоящий аристократ. Он жил в колледже, но что это был за колледж? И в каком университете? Аргумент, что его научная склонность естественно привела бы его в Кембридж, несостоятелен: почему он ограничился лишь двумя годами, если хотел получить надлежащее научное образование? И все же, чем больше я думаю о богатстве двух его друзей, аристократичности одного и франтоватости другого, вместе с изоляцией, которая смогла «удержать под спудом» даже такого яркого человека, как Холмс, — все больше и больше я склоняюсь к мнению, что он находился в колледже Крайст-Черч.»

Сэр Сидни Робертс, несмотря на его прежнюю критику, согласился с этой точкой зрения.
На мой взгляд, замечательно, что сэр Сидни принял точность знаний монсеньора Нокса в отношении университетов, принимая во внимание два предшествовавших удивительных высказывания последнего об образовании Уотсона, которые очевидно остались незамеченными сэром Сидни:

«Кажется, мы можем отбросить мысль, что Уотсон учился в Итоне. С другой стороны, у нас нет никаких фактов о его университетских годах, кроме свидетельства (всегда сомнительного) в одном из рассказов «Возвращения», что пейзаж Кембриджа был ему незнаком.»

Мне представляется весьма удивительным, что кто-то из шерлокианских исследователей был незнаком с первым предложением первого из описанных Уотсоном дел Холмса; это первые семнадцать слов Канона:

«В 1878 году я окончил Лондонский университет, получив звание врача.»

У сэра Сидни, конечно, были какие-то собственные аргументы против теории, что Холмс учился в Кембридже. И первый - тот что не раз выдвигали другие комментаторы, - фраза взятая из рассказа «Пропавший регбист», единственного в Каноне дела, где нам весьма определенно сообщают, что события происходят в Кембридже:

«Итак, мой бедный Уотсон, мы одиноки и неприкаянны в этом негостеприимном городе. А ведь уехать отсюда мы не можем. Это значит отказаться от поисков.»

Заключению сэра Сидни - «Это явно говорит критически настроенный чужак, а не лояльный выпускник местного университета» - вторит Гэвин Бренд:

«Что значит «негостеприимный город»? Не выглядит ли это замечание подходящим более для университета-соперника, чем для своего собственного? Не прочитывается ли оно как свидетельство пренебрежения по отношению к Кембриджу со стороны оксфордца?»

Оба этих ученых комментатора целиком вырвали из контекста эту ремарку Холмса. А следует вспомнить, что в «Пропавшем регбисте» Холмс и Уотсон перед тем приехали в Кембридж, и что они «приехали в старый университетский городок, когда было уже темно». И в тот вечер они пришли к грозному доктору Лесли Армстронгу,с «крупным, волевым лицом, глубоким, сосредоточенным взглядом из-под густых бровей, массивным, как гранитная глыба, подбородком» в тщетной попытке получить какую-то информацию. Описание Уотсона финальной сцены их разговора с доктором как раз предшествует насмешливому замечанию Холмса о «негостеприимном городе», что вполне объяснимо в контексте рассказа.
Мы должны привлечь сэра Сиднея к ответственности за два других случая неправильного толкования доказательств из-за того, что он не процитировал полный текст. Он сослался на «Трех студентов» и сказал, что «тут существенно, что Холмс совершенно естественно говорит о четырехугольном дворике(quadrangle) , слове которого нет в словаре Кембриджа, не указывая, что кембриджские словечки «площадка» и «внутренний двор» (court и courtyard)также были произнесены во время этого разговора; факт, который, должен заметить в скобках, дал мне первый ключ к определению колледжа Холмса. Однако, гораздо серьезнее попытка сэра Сидни доказать верность своего аргумента, сославшись на встречу Холмса с Головастиком Перси Фелпсом во время дела «Морской договор». Тут надо вспомнить, что в школьные годы Уотсон был «близко знаком с малым по имени Перси Фелпс», у которого, в отличие от Уотсона, «были блестящие способности». Уотсон ничего не написал о том, на чем основывалось его близкое знакомство с Головастиком Фелпсом, упомянув лишь, что «было очень забавно вывалять его в пыли на спортивной площадке или ударить ракеткой ниже спины». Фелпса, несомненно, задетого, но в остальном непострадавшего от удовольствий его близкого знакомства с Уотсоном, ждала «триумфальная карьера в Кембридже», за которой последовало «хорошее место в министерстве иностранных дел.»
И при всей предыстории этого дела с болезнью Фелпса и его просьбой к Уотсону срочно привезти Холмса, сэр Сидни хотел, чтоб мы поверили, что тот факт, что Холмс и Фелпс не стали с ностальгией обсуждать годы , проведенные в Кембридже, явно указывает на то, что Холмс никогда не учился в этом университете.

«Если бы Холмс был выходцем из Кембриджа, то трудно поверить, что ни он, ни Фелпс ни разу бы не упомянули их общую Alma Mater».

Комментарии тут почти излишни, за исключением того, что надо бы провести банальное сравнение и указать, что во время визита Холмса и Уотсона в Брайарбрэ, ни Уотсон, ни Фелпс совсем не говорили о своих школьных годах. Дело было слишком важным и неотложным для того, чтоб пускаться в приятные ностальгические воспоминания о школе или университете. После того, как Уотсон сообразно обстоятельствам «в нескольких словах» представил Холмса, «осунувшийся и изможденный» Фелпс тут же начал свой рассказ. «- Я не стану даром тратить ваше время, - сказал он, приподнявшись на кушетке, - и сразу перейду к делу.»
Гэвин Бренд , отстаивая оксфордскую (точнее, анти-кембриджскую) теорию, привел два примера, которые оставил без внимания сэр Сидни Робертс. Однако, я не думаю, что аргументом может служить тот факт, что Холмс говорит «деревня Трампингтон» вместо просто «Трампингтон» и что это может как-то указывать на то, что эта местность ему незнакома. Он говорил с Уотсоном, который, как нам известно, учился в Лондонском университете, а не в Кебридже, и который, как заметил Холмс, «не знает окрестностей Кембриджа». И при данных обстоятельствах для Холмса было вполне естественно более информативно сообщить несведущему Уотсону о Трампингтоне, так же, как я сказал бы, что живу в «деревне Торнер» в разговоре с человеком, не знакомым с Западным Райдингом в Йоркшире.
Другой аргумент частично касался того же разговора. Холмс говорит, что не смог проследить за доктором Армстронгом и остаться незамеченным, хотя вполне успешно смог в подобных же обстоятельствах выследить доктора Стерндэйла в «Дьяволовой ноге».

«Это не так просто. Вы ведь не знаете окрестностей Кембриджа! Укрыться на этой плоской, как стол, местности негде, а человек, которого мы хотим выследить, вовсе не глуп, как он это ясно показал сегодня.»

Гэвин Бренд утверждал, что если бы Холмс знал, что там негде укрыться, то он бы не предпринял неудачную слежку за доктором Армстронгом, «которая была обречена на неудачу». То, что подобное заявление не имеет под собой никаких оснований можно продемонстрировать, обратившись непосредственно к тексту «Пропавшего регбиста».
Когда дело только началось, стояло «хмурое февральское утро» и было «уже темно», когда Холмс с Уотсоном прибыли в Кембридж. Их первейшей задачей в тот зимний вечер было посетить доктора Армстронга, который выставил их из дома. Затем они остановились в «скромной гостинице напротив дома Армстронга», и пока Уотсон «закупал все необходимое для ночевки», Холмс вновь совершил ночную вылазку , взял на прокат велосипед и ехал, ориентируясь на фонари кареты доктора Армстронга. «В гостиницу он вернулся лишь к девяти часам. Он был в плохом расположении духа, бледен, весь в пыли и валился с ног от голода и усталости. На столе его ждал холодный ужин.» Холмс рассказал, что доктор его засек и «язвительно заметил, что, поскольку дорога узкая, он не хотел бы своей каретой загораживать мне путь.»
Учитывая все факты, свершено ясно, что плоская кембриджская равнина никак не связана с неудачей Холмса, ибо слежка за доктором Армстронгом проходила в темноте. Если считать этот инцидент очевидным, то он, и правда, говорит о знакомстве Холмса с кембриджской местностью, раз он мог описать ее Уотсону, не видя ее при дневном свете; и велосипед в качестве средства передвижения был им выбран всецело благодаря знанию топографии и обычаев Кембриджа.
Кроме того, его слова, обращенные к Уотсону вовсе не несут того значения, которое вложил в них Гэвин Бренд. Холмс говорит о будущем, а не о прошлом. Уже после ужина, зажигая трубку, он рассказал Уотсону о своих приключениях и о решимости, несмотря ни на что, узнать цель таинственных поездок доктора. Уотсон отвечает ему необдуманно, и не имея о данной местности тех знаний, которыми обладает Холмс: «Попытаемся выследить его завтра.» Ответ Холмса, который мы уже процитировали, («Это не так просто. Вы ведь не знаете окрестностей Кембриджа…) информированный и вполне по делу,и говорит о трудности выслеживания кого-либо на открытой местности, и не по темноте, а при свете уже следующего дня.
И мы, наконец, обращаемся к доктору Бристоу, который поддерживает оксфордскую сторону, хотя и признает, что, как мы это сейчас видели, аргументы против Кебриджа не особо убедительны. Это предположение исключительно традиционное, так как сам доктор Бристоу окончил Кембриджский университет, Киз-колледж. А как сказал мистер Элмер Дэвис: «Студенты обоих университетов (Оксфорда и Кембриджа) желают , чтобы Холмс был студентом другого университета.» Однако, случай Доктора Бристоу несколько необычный, ибо его точка зрения время от времени менялась. В 1954 году, когда он высказал свои аргументы в пользу Оксфорда, он упирал, главным образом, на «Кэмфорд», университет, который , как предполагал доктор Бристоу, (на мой взгляд ,ошибочно) был описан в «Трех студентах»:

«Позорная история, случившаяся в университете Холмса, могла быть причиной того, что он пожелал скрыть его подлинное название, называя его «Кэмфорд», как это происходит в «Трех студентах». То, что Кэмфорд» - это Оксфорд явствует из того факта, что после нескольких недель, проведенных в городе, Уотсон не мог бы не иметь никакого понятия об окружающей местности, как это с ним было в деле «Пропавшего регбиста», имевшего место пару лет спустя – если бы это был Кембридж. Кроме того, упоминание Холмсом четырехугольного двора (quadrangle), говорит не только о том, что он находился в Оксфорде, но и о том, что сам он в прошлом был оксфордским студентом, потому что в Кембридже четырехугольный двор называют «court».
Показав, что Оксфорд является местом действия «Трех студентов», нам следует заметить, что Холмс знал преподавателя, знал четыре наиболее приличных магазина канцелярских товаров и то, где они находятся, без труда в шесть часов утра нашел дорогу к спортивной площадке, и преподаватель предположил, что ему знакомы массивные двери колледжа. Все это свидетельствует о знакомстве с Оксфордом в противовес его незнанию Кембриджа… Отбрасывая в сторону всю пристрастность, мой вердикт будет – Оксфорд, и в этом отношении я в одном лагере с мистером Сидни Робертсом, бывшим вице-канцлером Кембриджского университета.»

Два года спустя взгляды доктора Бристоу полностью изменились, и он уже считал местом действия «Трех студентов» Кембридж. Он указал, что незнание Уотсоном географических особенностей окрестностей Кембриджа в последующем «Пропавшем регбисте», несмотря на более раннее знакомство с Кембриджем, можно легко объяснить. «Кембридж – город, в котором можно много, чем заняться и на что посмотреть, и я, к примеру, не рекомендовал бы Уотсону отказываться в апреле от его гостеприимства ради загородной прогулки. Если он выразил желание погулять, то я бы посоветовал ему направиться к холмам Гог-Магога, где ничто не сказало бы ему о плоском ландшафте в других частях Кембриджшира, так что он вполне мог бы ничего не знать о них несколько лет спустя.»
Дело четырехугольного двора в Кэмфорде доктор Бристоу объяснял с помощью дополнительной информации из текста «Трех студентов», где Уотсон описал «поросший лишайником старинный дворик(court) колледжа», и Холмс (а не Хилтон Сомс, как предполагал доктор Бристоу) упоминает «courtyard» - оба термина используются именно в Кембридже. И Холмс, добавляет доктор Бристоу « несколько недель снимая в Кембридже квартиру неподалеку от университетской библиотеки, не мог не заметить четырех наиболее достойных магазинов канцтоваров, которые находились и до сих пор находятся на расстоянии двухсот ярдов от старой библиотеки». Что до предположения Сомса, что Холмс знаком с двойными дверями в комнатах колледжа, то пересмотрев свой аргумент, доктор Бристоу обращает внимание на то, что такая система дверей характерна для обоих университетов. Закрепляя свой новый аргумент, доктор Бристоу заметил, что после долгих исследований он установил, что и земля с площадки для прыжков в длину, найденная в кабинете Сомса, «черная замазка или глина», и подобная ей «черная масса, похожая на замазку», найденная на полу в спальне, были довольно характерны для Феннерс – площадки крикетного клуба Кембриджского университета, и совершенно не похожи на тот «мягкий песок», в который всегда приходилось прыгать капитану С.Б.Фраю во время его пребывания в Оксфорде.
Далее интересно было бы отметить, что через три года после этого поворота на 180 градусов доктору Бристоу написал, что принимает концепцию мистера Роджера Ланселина Грина о том, что Холмс – выходец из Оксфорда. Однако, при этом доктор Бристоу не уставал повторять, что он «убедительно доказал, что скандал 1895 года («Три студента»), случился в Кембридже, благодаря «черной вязкой глине», присущей исключительно площадке для прыжков в длину этого университета.» Доктор Бристоу отверг аргумент, выдвинутый годом ранее мистером Блейкни касательно того, что события «Трех студентов» произошли в Оксфорде, потому что в нем хранится гораздо больше древних английских хартий, необходимых для изысканий Холмса, чем в Кембридже.
Но оба исследователя упустили тот факт, что возможность заглянуть в древние английские хартии была единственным мотивом этой поездки Холмса в Оксфорд или Кембридж, как это явствует из текста:

«В 1895 году ряд обстоятельств – я не буду здесь на них останавливаться – привел мистера Шерлока Холмса и меня в один из наших знаменитых университетских городов; мы пробыли там несколько недель и за это время столкнулись с одним происшествием, о котором я собираюсь рассказать, не слишком запутанным, но весьма поучительным… Мы остановились тогда в меблированных комнатах неподалеку от библиотеки, где Шерлок Холмс изучал древние английские хартии,– его труды привели к результатам столь поразительным, что они смогут послужить предметом одного из моих будущих рассказов.»

Публикуемые «рассказы» Уотсона были посвящены исключительно расследованиям Холмса, и следовательно правильным выводом здесь будет, что если «Случай с древними английскими хартиями» был написан и опубликован, то это, должно быть, было дело ,возможно, подлог, что было вполне обычным в отношении исторических документов, археологии и подобных им вещей. И, следовательно, как сказал Уотсон, «в один из знаменитых университетских городов» двух наших друзей привел «ряд обстоятельств»;из этого следует, что сопернические притязания Оксфорда и Кембриджа на роль университета, обладающего наиболее богатым собранием английских хартий, не имеют к делу особого отношения. В весьма щекотливой ситуации для вице-канцлера было бы вполне естественно пригласить Холмса заняться этим делом, так же, как поступил Папа в деле камей Ватикана. Достойна восхищения осмотрительность Холмса, остановившегося в меблированных комнатах, а не в колледже, где в университетской столовой его бы забросали вопросами. И тут между делом можно было бы вспомнить, что самым ранним описанным делом Холмса был «Обряд дома Месгрейвов», где исторические изыскания также оказались необходимым подспорьем для расследования преступления.