На ютубе появилось вот это чудо!



Никогда не думала, что еще когда-нибудь увижу. Только я-то, конечно, смотрела все по черно-белому телеку. Зато не знала, что тут у тети Вали уже почти совсем седые волосы. Мне тогда было семь лет, и если честно, не любила, если в передаче не было мультика) Это сейчас все воспринимается с восторгом, но это просто...тоска по Родине) Как написал в комментах один товарищ: Вернуться туда и больше ничего!

А когда-то музыкальная заставка мягко напоминала, что скоро погонят спать Сразу вспомнился стих из тех же времен

Я ненавижу слово «спать»!
Я ёжусь каждый раз,
Когда я слышу: «Марш в кровать!
Уже десятый час!»

Нет, я не спорю и не злюсь —
Я чай на кухне пью.
Я никуда не тороплюсь,
Когда напьюсь — тогда напьюсь!
Напившись, я встаю
И, засыпая на ходу,
Лицо и руки мыть иду…

Но вот доносится опять
Настойчивый приказ:
«А ну, сейчас же марш в кровать!
Одиннадцатый час!»

Нет, я не спорю, не сержусь —
Я не спеша на стул сажусь
И начинаю кое-как
С одной ноги снимать башмак.

Я, как герой, борюсь со сном,
Чтоб время протянуть,
Мечтая только об одном:
Подольше не заснуть!

Я раздеваюсь полчаса
И где-то, в полусне,
Я слышу чьи-то голоса,
Что спорят обо мне.

Сквозь спор знакомых голосов
Мне ясно слышен бой часов,
И папа маме говорит:
«Смотри, смотри! Он сидя спит!»

Я ненавижу слово «спать»!
Я ежусь каждый раз,
Когда я слышу: «Марш в кровать!
Уже десятый час!»

Как хорошо иметь права
Ложиться спать хоть в час! Хоть в два!
В четыре! Или в пять!
А иногда, а иногда
(И в этом, право, нет вреда!) —
Всю ночь совсем не спать!


Вот, правда, насчет "совсем не спать" сейчас уже относится к разделу "Бойтесь своих желаний"))

Очень недовольна переводом, но такая уж, видно, глава. Целая гроздь разных тупиков, давно такого не было. Но зато все медленно идет к развязке


Динь-дон

Если б вода не была такой холодной, а Риколетти был бы более опытен в области применения хлороформа, то я бы, несомненно, утонул.
Чета Риколетти не стала рисковать: цепь , обвившая мою лодыжку, была прикована к чему-то тяжелому и этот груз тянул меня на дно. В книгах об утопающих описывается, как перед их мысленным взором проходит вся их жизнь, но в моем случае она была такой короткой и неинтересной, что необходимо было предпринять попытку сделать ее хоть немного длиннее.
Говорят, что Провидение неукоснительно наблюдает за некоторыми из нас, и я мог только надеяться, что этому маленькому колодцу с грязной водой не суждено было стать местом моего последнего успокоения. С моими обожженными легкими и тем ценным оставшимся воздухом, который срывается с моих губ в виде поднимающихся на поверхность крошечных пузырьков, которых становится все меньше и меньше , то, что я смог скинуть обувь и стянуть с ноги цепь, я могу приписать либо везению, либо полному отчаянию.
Я выбрался на поверхность, - а это совсем не легко, если руки у вас связаны – как раз вовремя, чтобы увидеть, что крышка колодца вновь встала на место и больше уже не пропускает тонкие лучи лунного света. Тяжелая крышка опустилась на место, издав гулкий звук, который эхом прокатился по круглым стенам колодца, что было весьма болезненно для слуха, и вот я оказался замурованным в своей водяной гробнице.
Если до этого выбраться отсюда было весьма желательно, теперь это превратилось в настоятельную необходимость. Барахтаясь в воде, пока думал, что мне делать, я смог в какой-то степени согреться, и избавившись от кляпа во рту, я, наконец, смог дышать свободно. Но я знал, что подобная ситуация не может длиться вечно. Вода была почти ледяная, и она постоянно, будто издевалась надо мной, то опускаясь, то поднимаясь и накрывая меня с головой. Мои зубы выбивали дробь, и я уже достаточно наглотался этой вонючей воды, чтобы не сомневаться в том, что если я выживу, то впереди меня ждет несколько весьма неприятных дней, даже если я ухитрюсь не схватить холеру.
Вся штука была в том, что никто не знал, где я нахожусь. Надеяться на Майлса не приходилось, даже в том случае, если он сможет оторваться от миссис Каннинг на достаточно продолжительное время, чтобы забеспокоиться о моем отсутствии. У него не будет никаких оснований осматривать заброшенный колодец в отдаленном, заросшем уголке сада, не говоря уже о том, чтобы рассчитывать найти на дне его своего недоброго кузена. Полиция со свойственной ей беспорядочностью – а я не сомневался, что кто-нибудь уже догадался послать за ней – станет энергично искать меня, как утверждают , грабителя и убийцу, за пределами этого дома, считая, что мне удалось скрыться. Они будут искать меня в порту и на железнодорожных станциях, даже не думая о том, что мое утонувшее тело было все это время у них под носом.
Вновь я понял, что мне придется разработать свой собственный план, и надеялся, что мне повезет в этой попытке обрести свободу больше, чем прежде. Передо мной вновь встали те же проблемы, что и прежде, ибо руки мои по-прежнему были связаны, а теперь все трудности усугубила вода, грозящая переохлаждением. Мои руки так сильно дрожали, что я никак не мог развязать узлы на веревке, опутавшей мои запястья, зубами, и поскольку руки были связаны ладонями внутрь, я не мог ухитриться достать до узлов пальцами.
Следующим важным шагом было выбраться из воды до того, как я настолько замерзну, что мне уже будет все равно. Расстояние между двумя стенками колодца было слишком велико, чтобы я мог опереться о них и , таким образом выбраться наружу. В темноте я исследовал эти старые стены, ища на ощупь что-нибудь, за что бы я мог уцепиться и дать отдых моим уставшим ногам. Время от времени я натыкался на выступающий из кладки кирпич, но ил, скопившийся тут за многие годы, сделал камни склизкими. Когда мне удалось, наконец, вцепиться в камень ногтями и подтянуться, кирпич начал крошиться под моим весом и вслед за ним я полетел в темную глубину.
В этой игре наступает момент, когда глотнув мутной жидкости, ты исчезаешь под водой и тебе уже в сотый раз кажется, что инстинкт самосохранения, обычно такой жизнеутверждающий и несокрушимый, слабеет. Зачем бороться, говорит он, когда ты должен противостоять противнику, которого никогда не сможешь одолеть? А когда ты замерз и почти утратил надежду на спасение или побег, это довольно убедительный аргумент.
Однако, если б я стал его слушать, я бы не поднялся вновь наверх, жадно глотая воздух, и не нашел отверстие на месте выбитого мной кирпича; я вцепился в него пальцами и висел таким образом , словно мокрая летучая мышь в чертогах вечной ночи, чувствуя, что то немногое, что осталось от моего рассудка, угасает и слабеет под грузом моей намокшей одежды, а моя воля к жизни тонет в плещущей вокруг меня воде.
Я погибал, в том не было сомнений, побежденный шарлатаном, предсказания которого неизменно оказывались верными, благодаря помощи его ужасной жены, для которой ничего не стоило убить слабых, больных старых женщин, чтобы добиться желаемого. Я сознавал это, но мой мозг был сосредоточен не на этом. Вместо этого память повлекла меня за собой в полузабытые края моего детства, где была зима, и щеки раскраснелись от мороза, а Майкрофт говорил, как я ему надоел, и запирал меня в чулане, потому что я снова чем-то ему досадил.
Если подумать, то, похоже, что подобные отношения установились между нами с тех пор, как я начал ходить. Майкрофта поразительно легко можно было вывести из себя. Интересно, досаждал ли я ему так же и сейчас, будет ли он так же раздражен, когда услышит, что я исчез после убийства леди Агнес, сбежав с ее драгоценностями. Вот только в этот раз он не сможет прибегнуть к своему обычному наказанию. Если б только он знал, что я кончил свои дни в гораздо более недоступной темнице, нежели комната для просушки белья или кладовка под лестницей.
По крайней мере, мне не придется уже больше слышать, как он разглагольствует о том, что предчувствовал такой исход, и как вновь станет напоминать мне, как бездарно, на его взгляд, я растратил свои таланты. Все же странно, как то, что больше всего раздражает нас, будучи рядом, уйдя из нашей жизни, вызывает ностальгию. Сейчас, когда я балансировал на грани между жизнью и смертью, единственным утешением для меня было, что Майкрофт узнает, как все было на самом деле и добьется правосудия в отношении Риколетти. Лэнгдейл Пайк опубликует свой репортаж, Риколетти заставят рассказать о моей смерти и после этого будут найдены мои останки. Возможно даже, что Лестрейд найдет своего грабителя и похищенный brayette. Жизнь продолжится, но уже без меня – и все из-за этого проклятого хироманта.
Я облек в слова то отчаяние, что испытывал сейчас , и стены колодца зазвенели даже от такого слабого звука, каким был сейчас мой голос. Редко, когда я позволял эмоциям взять надо мной верх, но если гибель на дне колодца не дает человеку право во весь голос разоблачить своего убийцу, то я тогда не знаю, что может дать это право. Это дало приятные, хоть и скоротечные , ощущения, но никак не улучшило моего положения. Поэтому, когда мои пальцы, наконец, соскользнули, и я вновь упал в воду, самым естественным в мире мне казалось не продолжать бороться, а скользнуть вниз в эту зловонную тину и спокойно умереть в темноте в тот день, дату которого мой измученный мозг уже не помнил, и срок , отмеренный моей жизни был уже на исходе.
И моей карьере суждено уже было завершиться, если б вдруг в воде не появилось внезапно бледное отражение лунного света, и я не услышал приглушенный крик – знакомый голос звал меня по имени. Я даже не откликнулся, я уже слишком устал, чтоб меня что-то волновало, и покорился своей судьбе. Но похоже, что и правда , нет покоя грешникам, к которым я, видимо отношусь, и я был вынужден вновь всплыть наверх. Высоко над моей головой крышка колодца была сдвинута, и на фоне диска луны виднелся чей-то силуэт.
- Шерлок, ты там внизу?
Мне удалось что-то прохрипеть в ответ и в придачу слабо помахать рукой.
- Да, я так и подумал, что, возможно, это ты, - прокричал Майлс, в его голосе слышались нотки недовольства, которые обычно появлялись у него, когда он нарушал свой привычный распорядок, чтобы помочь какому-нибудь несчастному. – Оставайся на месте. Я схожу за веревкой.
Куда интересно я мог отсюда уйти по его мнению? Впрочем, сейчас я не желал обсуждать это. Раз уж он потрудился найти меня, то самое меньшее, что я мог сделать, это угодить ему, стараясь продержаться на воде немного дольше. Вскоре его фигура вновь появилась наверху, в его руках была толстая веревка, к концу которой все еще были привязаны остатки какого-то ведра. Я увидел, как он сделал на веревке петлю и закрепил ее. Потом крикнул, что мне нужно надеть ее на себя, чтоб он мог меня вытащить. А затем ничего не произошло. Он стоял там с веревкой в руке, казалось, уже целую вечность, ожидая чего-то, неведомого мне.
- Майлс? – позвал я. – Майлс!
Мои слова привели его в чувство. Веревка змейкой устремилась вниз, и я удостоверился в том, что она крепко держится на мне перед тем, как она сильно натянулась, и я был вытащен из воды. С каждым дюймом я все ближе поднимался к этому прекрасному ночному куполу с его мерцающими звездами и бледным светом зимней луны, пока, наконец, не достиг самого верха. Слишком ослабший, чтобы стоять, я упал на колени и и несколько болезненных мгновений извергал из себя колодезную воду. Майлс не делал попытки как-то помочь, молча, стоял и смотрел на меня, тяжело дыша от напряжения, его руки были сложены на груди, а выражение лица было крайне задумчивым.
- Тебе лучше? – спросил он, когда мои спазмы стали затихать.
Я кивнул.
- Спасибо тебе.
- Не за что . Рад был помочь.
- Как ты узнал, где меня найти?
- Я пошел по следам и, динь-дон! – Шерлок в колодце.
- По следам?
- Следы оставила тяжело нагруженная тачка, которую вез прихрамывающий человек. Все приметы весьма характерны, мой мальчик. После того шума и крика, что поднялись после того, как леди Агнес нашли мертвой, а ты исчез, я подумал, что, возможно ты попал в … беду.
Добродушное настроение вернулось к нему в той сдержанной улыбке, которой он улыбнулся мне, протянув руку и помогая подняться на ноги.
- Знаешь, если ты действительно намерен, чтоб главным делом твоей жизни стала борьба с несправедливостью и злом, причиненным людям, то тебе следует быть осторожным. Жизнь сыщика обречена на опасности.
Я пристально посмотрел на него.
- Так ты знаешь?
- То, что ты – некто вроде частного сыщика? Да, мне это известно. Ленгдейл Пайк был настолько добр, что рассказал мне об этом. О, ты удивлен? Значит, ты весьма своевременно получил урок, что никогда не стоит доверять журналистам ничего из того, что ты хотел бы скрыть от других. Но ведь ты же не думаешь, что вечно мог бы скрывать это от меня?
- Очевидно, нет.
- Если ты так считал, то это говорит о твоей крайней самонадеянности. Ты недооцениваешь людей, Шерлок. Это погубит тебя, если ты не будешь осторожен. – Он окинул меня внимательным взглядом и покачал головой. – Ты только посмотри на себя. Твой жилет никогда уже не станет белым. Какое расточительное отношение к подлинному шедевру портновского искусства! – Он снял свое пальто и накинул мне на плечи. – Пойдем, надо увести тебя с этого продуваемого ветрами двора, пока ты не простудился насмерть. Кроме того, ты должен мне кое-что объяснить.
Я наполовину шатался, наполовину шел, цепляясь за руку Майлса, который направился к сараю, находившемуся у северной стороны стены этого сада. Он попытался открыть дверь и что-то со злостью пробормотал себе под нос, когда обнаружил, что она закрыта. Он стал изучать запор, и через минуту дверь была открыта, Майлс объяснил это тем, что вначале что-то заело в замке. Он втащил меня внутрь, усадил на стул и начал исследовать содержимое находившихся там шкафа и буфета. Наконец, с возгласом удовлетворения, он нашел то, что искал, и вытащил бутылку , в которой что-то плескалось. Наполнив доверху металлический стаканчик, он всунул его в мои дрожащие руки.
- Виски, - сказал он. – Поистине , редко какой садовник не держит у себя что-то подобное, чтобы спастись от холода. Выпей. Это восстановит твои силы и вернет бодрость духа.
Напиток обжигающим потоком прокатился по моему горлу, и я закашлялся. Майлс зажег сигарету и бросил спичку в железную жаровню, которую хозяин этого дома наполнил старыми газетами, чтоб она была готовой к его следующему посещению. В жаровне запылал огонь, и его скудное тепло стало проникать в мое замерзшее тело.
- Мы здесь потому, - объяснил Майлс, садовым ножом разрезая путы на моих запястьях, - что , если я отведу тебя в дом, тебя почти наверняка арестуют и препроводят в какую-нибудь забытую богом камеру, прежде чем мы успеем заговорить. – Он вдруг посерьезнел. – Мы определенно пришли туда, куда нужно, кузен.
- Значит, полиция здесь?
- Да, и они, как обычно, снуют повсюду, как безголовые цыплята. Они не знают, в небесах тебя искать или в преисподней; это, действительно, весьма забавно. У нас осталось совсем немного времени до того, как они доберутся до сада. И мы должны использовать его с толком.
- А тебя не будут искать?
- Я в положении персона нон грата. Они допрашивали меня – известно ли мне твое местопребывание. Разумеется, нет. Где я был, когда случился известный инцидент – и тому подобное. Все весьма прозаично.
- У тебя, естественно, было алиби.
- Было. Миссис Каннинг была настолько добра, что подтвердила, что я был с ней весь вечер. Мы были…
- Не говори мне. Я могу себе представить.
- Ты несправедлив, кузен. Моя репутация частенько шествует впереди меня, но на этот раз она натолкнула тебя на неверный вывод. На самом деле, мы играли в карты. – По губам Майлса скользнула сластолюбивая улыбка. – Проиграть миссис Каннинг – это настоящее наслаждение. Тебе следовало бы попробовать.
- Спасибо, Майлс. Сейчас меня волнуют несколько другие вещи.
- Да, обвинение в убийстве - вещь прискорбная. Я тебе сочувствую.
- Я не убивал ее, Майлс. Это сделал Риколетти. Он и его жена, компаньонка леди Агнес, Джейн.
- Я предполагал такую возможность. – Он смущенно перехватил мой взгляд. – Ты не заметил, как вечером он упорно не смотрел в ее сторону? Сначала я подумал, что все дело в смущении – люди низших сословий не привыкли к тому, чтобы им прислуживали – но, когда я заметил, что и она совсем не смотрит на него, у меня закрались сомнения. Теперь ты говоришь, что они женаты, что ж, это все объясняет. Только люди, достаточно давно связанные тесными узами могут выказать такое пренебрежение друг к другу, такая практика, надо полагать, объяснялась острой необходимостью. Но продолжай, прошу тебя.
Я рассказал ему все, что узнал в тот вечер, и вдобавок о плане, который разразработали мы с леди Агнес, чтоб устроить ловушку для Риколетти, об обещании Уолтона заплатить ему, если он даст обо мне нелицеприятный отчет, о признании Джейн в том, что она отравила свою хозяйку, о том, как горда она была тем, что способствовала упрочению репутации мужа, убив леди Энстед, и , наконец, о том, как я оказался на дне заброшенного колодца. Майлс слушал меня с самым серьезным выражением лица, а когда я закончил, взял металлический стаканчик, наполнил его и выпил одним махом.
- Разве сейчас подходящее время для того, чтобы напиваться? – спросил я, неодобрительно взглянув на него.
- Лучшего времени и не придумаешь, - ответил он. – Лучше и не пытаться слушать подобные рассказы, будучи трезв, как стеклышко. Ну, Шерлок, что же мне с тобой делать?
- Помоги мне разоблачить их.
- Ты не сочтешь это слишком большой дерзостью с моей стороны, если я сделаю одно предположение? Во всем этом есть одна маленькая деталь, которая, кажется, ускользнула от твоего внимания, а именно, такой пустяк, как доказательство. Полагаю, что в суде будут на этом настаивать.
- Майлс, они признались!
- Я могу сказать, что переплыл Ла-Манш, но мои слова не сделают это реальностью. Чем ты можешь это доказать, мой мальчик?
- Тем, что слышал это собственными ушами.
- И мы должны поверить тебе на слово? И что ты скажешь? Что лорд Уолтон, уважаемый член правительства Ее Величества обещал заплатить какому-то малому, чтобы свести на нет твои шансы получить состояние его тетки? Думаешь, он когда-нибудь признается в этом перед судом? Если ты, правда, так считаешь, то ты еще больший глупец, чем я думал.
- Ну, тогда я обвиню их в убийстве леди Агнес и леди Энстэд.
- Докажи это.
- Джейн призналась, что дала хозяйке слишком большую дозу ее лекарства.
- Ошибка, которую может сделать любая умирающая женщина, страдающая от мучительной боли. Что касается леди Энстед, то ее смерть не была неожиданной; спроси кого хочешь. Спрашивается, кому это выгодно? Если этим предсказанием Риколетти заработал свою репутацию, то в таком случае, это все, что он получил. Ее состояние пошло на сиротские приюты и благотворительные фонды для моряков. Нет, Шерлок,у тебя ничего нет, кроме необоснованных обвинений, что и следовало ожидать. Посмотри на это с их точки зрения. Ты разоблачен и пытаешься возложить вину на других, казалось бы, совершенно невинных людей. Вот ты говоришь, что леди Агнес была согласна с твоим планом – но она мертва и не может подтвердить твои слова. И против этого выступают два свидетеля, один будет клясться, что леди Агнес передумала делать тебя своим наследником, а другая та, что уже сказала, как слышала вашу ссору. При всем уважении , кузен, но мне кажется , что у тебя был прекрасный мотив желать смерти той, что хотела завещать тебе свое состояние.
- Как же я это сделал?
- Ты только что сказал мне. Дав большую дозу ее препарата. – Майлс покачал головой. – Шерлок, ты, кажется, не понимаешь, какую рискованную ситуацию ты сам для себя создал. Я не думаю, что ты хочешь бежать из страны? Нет, думаю, нет. Однако, тебя могли бы пощадить, хотя то, что тебе останется после всего, что будет сказано и сделано, спасать уже не стоит.
- Майлс, я должен все рассказать полиции.
- Если ты это сделаешь, то тут просто будет твое слово против их слова. Ты, кажется, забываешь, кузен, что ты ничего из себя не представляешь. Прости за прямоту, но ты ведешь род от младшего отпрыска ничем не примечательной семьи безземельных деревенских сквайров, без какого-либо положения и состояния. Ради бога, уезжай, пока тебя не упекли за решетку до конца твоих дней.
- До этого не дойдет. У меня есть друзья.
- И у Риколетти тоже; разница в том, что его друзья куплены. Я всегда считал, что деньги – это гораздо более надежный гарант верности, чем все прекрасные слова о дружбе.
Когда я назвал ему имя того, кто посредством Майкрофта направил меня по следу Риколетти, он, казалось, слегка опешил.
- Боже, да он тебя нанял, - одобрительно произнес Майлс. – Но не жди, что он публично поднимет голос в твою защиту. Чтоб спасти твою шею он не станет рисковать ни своим положением, ни репутацией. Фактически, кузен, при прочих равных условиях я могу предсказать, что это дело никогда не будет слушаться в суде.
Я вскочил с места.
- Нет, я не могу этого допустить!
- Придется, - сказал Майлс успокаивающим тоном. – Тебе определенно не позволят раздувать скандал. Слишком много людей на вполне законных основаниях заинтересовано в том, чтобы это дело держалось в секрете. Посади Риколетти на скамью подсудимых и кто знает, что он там скажет?
- Но все эти его так называемые предсказания - ни что иное, как ложь.
- Верно, но есть старая поговорка – «нет дыма без огня». Было уже и прежде загублено немало карьер и жизней.
- Очень хорошо. А как насчет покушения на мою жизнь?
Майлс пожал плечами.
- А кто докажет, что ты не сам прыгнул в этот колодец?
- Связав себя и прикрыв за собой крышку?
- В твоей истории было бы больше смысла, если б я не нашел тебя там. Но нужда заставит и калачи есть, и тебе повезло, что я не стал ждать полицию или Уолтона. Он бы определенно решил оставить тебя в том колодце. При создавшемся положении вещей они могут прийти к заключению, что я был замешан в этом твоем грандиозном заговоре и что мы сочинили всю эту историю о том, что ты был сброшен в колодец. Какая ужасная мысль!
- Ты считаешь, что сделать ничего нельзя и придется дать Риколетти уйти?
- Я этого не говорил, - задумчиво произнес мой кузен. – Он потерпит крах, не бойся. Мне жаль бедного Лэнгдейла; теперь он никогда не сможет опубликовать эту историю. Нет, он не посвящал меня в подробности, но если судить по брошенным им намекам и тому, что ты только что сказал мне, не нужно обладать богатым воображением, чтобы понять, что он имел в виду. Обвинения в убийстве не будет. Думаю, Риколетти убедят признаться в меньшем преступлении , за которое его будет ждать более мягкий приговор.
- Убедят?
Майлс кивнул.
- И если он благоразумен, то согласится. Ведь если пойдут о нем разговоры, то найдется немало людей, желающих расквитаться с ним. Ты же сказал, что его настоящее имя Уилф Пиклс? Ну, и будет не слишком трудно найти какого-нибудь недруга из его прошлой жизни. А так несколько лет в тюрьме и все забудется – если только раньше его не настигнет небесное правосудие. Что касается его жены, то удовлетворит ли твою раненную гордость, если ее обвинят в краже?
Меня не удовлетворило бы ничего, кроме обвинения в убийстве леди Энстед и леди Агнес Маркхэм, но я был вынужден признать мудрость слов кузена. Меня предостерегали, что нежелательно, чтоб это дело превратилось в громкий процесс, и как бы мне ни хотелось разоблачить Риколетти на открытом судебном процессе как шарлатана и преступника, я понимал, что этому не суждено случиться. Пока придется удовольствоваться менее серьезным обвинением. Но когда он выйдет из тюрьмы, я буду наготове. И он совершит ошибку, за которую вновь окажется в тюремной камере и на этот раз уже до конца своих дней – это просто вопрос времени.
Но пока согласно рассуждениям Майлса, была одна проблема.
- Но ты забываешь о таком пустяке, как доказательства.
- О, я позабочусь о том, что полиция найдет драгоценности леди Агнес среди вещей дорогой Джейн, - сказал он , усмехнувшись. – Это будет не первый случай, когда служанка присвоила хозяйские бриллианты.
- Тебе известно, где они? – Способность Майлса удивлять меня стала уже неприятным обыкновением , и мой ответ, как всегда, был смесью изумления с недоверием. – Почему ты не сказал этого раньше? Ведь ты же не собирался оставить их себе?
- Право, кузен, за кого же ты меня принимаешь? Грабеж пожилых леди – это совсем не мой стиль. Я нашел эти драгоценности еще до того, как нашел тебя, под цветочным горшком в старой оранжерее. Когда следы пошли в разные стороны, мне стало любопытно, и они привели меня к спрятанным сокровищам. Пойдем, Шерлок, - он с утешающим видом похлопал меня по плечу, - не хмурься. Тебе придется провести ночь в участке, но я уверен, что довольно скоро этот твой влиятельный друг вмешается, и ты будешь освобожден. Несомненно, это не то заключение дела, что пришлось бы тебе по душе, но ничто в мире не совершенно. – Он усмехнулся и швырнул свой окурок в жаровню. – За исключением, вот разве что, меня.

Сейчас я как раз в том настроении, чтобы процитировать это стихотворение.

Точно, конечно, не помню, но мне кажется, что оно было одним из первых. И оно было одним из тех моментов, которые открыли для меня заново мир Холмса. Показали, что я ничего в детстве не нафантазировала, что союз этих двух людей был необыкновенным, как его не назови. Первой искрой была статья logastr и само ее название "Длинный роман со счастливым концом". А уже потом пошли эти фики, как страницы этого романа, которые в детстве виделись не настолько четко. Тогда не сознавала первоначального одиночества двух этих людей, этой огромной вереницы опасных"дел", трагедии расставания, даже без всякого слэша, многоступенчатой истории с Мориарти, двойной драмы хиатуса.

Я сейчас искала обещанный маленький фик о Майкрофте и погрузилась в свой архив. Вот уж, где настоящее сокровище. Проглядела одну папку с хиатусом, фик не нашла, но вынырнула оттуда другим человеком. И подозреваю, что значительная часть этого уже удалена, ибо я же ведь относительно недавно проглядывала фанфикшн по новой, и сейчас поняла, что много из этого там уже не видела.
Продолжу свою экскурсию, фик надо найти и обновить в памяти все это богатство, чтоб быстрее работалось над "молодым Холмсом"))

Но я отвлеклась. Англоязычные фики, уже названные мной клипы и вот эти и некоторые другие стихи Ольги Новиковой открыли для меня новый мир. Тогда я еще не читала никакого слэша. Но то, о чем говорится в этом стихотворении, хоть Ольга и называет его слэшным, для меня гораздо возвышеннее. Наверное, у меня оно любимое. И очень гармонирует со многими моими собственными фантазиями на эту тему.


Возвращение Холмса

Помешала такая безделица мне –
Ничего.
Этот мир, оказалось, не делится
На одного.
Не часы в нём не шли, не сменялись в нём
Ночи и дни.
Я по городу шёл, мне все люди казались
Одни...
Я по городу шёл –
Мне все люди казались... тобой.
Это совесть царапала сердце костлявой рукой.
Это я путал совесть со смертью,
Я брёл наугад.
И стучало мне сердце больное моё
Невпопад.

Все блестящие планы не стоят единой слезы.
Я, спасая себя, потерялся в весенней грязи.
Я, спасая тебя от себя, совершенно забыл,
Что от слова «спасал» образуется слово «убил»
И лингвистика здесь не при чём, не при чём словари.
Просто холодно, холодно, холодно
Где-то внутри.
Ум – безумец, не может учесть никаких мелочей.
Ни печали твоей, ни тоски, ни бессонных ночей.
Пусть, как зверь от загонщиков, прямо на выстрел бегу.
Всё равно. По-другому я больше уже не смогу.
Боже мой, пусть мой враг опрометчиво сделает шаг.
Помоги мне вернуться домой.
Помоги мне дышать.
Помоги, потому что рассудку, всему вопреки
Я уже возвращаюсь из горной свирепой реки.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Свой разговор о клипах начну с того, что я, наверное, и в ШХ-фандом попала благодаря клипу)

Я изучала мушкетерские фанфики на почте(!), отправляла понравившиеся себе на рабочую почту, (об этом периоде писала, кажется, где-то вот здесь morsten.diary.ru/p212811385.htm) По мушкетерам, кстати, тоже есть удаленные клипы И вот внезапно (может, я заходила уже на какой-то другой ресурс, может и на ю-туб) вдруг где-то сбоку всплыла ссылка на клип "Рейхенбахский водопад"

Но продолжу. Почта, никаких наушников, никакого звука, но я совершенно обалдела. Наверное, это покажется смешным, но именно этот клип побудил меня обзавестись более продвинутым телефоном и я бы сказала, что просмотр этого клипа стал для меня чем-то почти интимным, уходила в комнату, смотрела его, иногда в темноте)

Вот он - автор Таирни.



И клипы на Гранаду стали первыми, которые я увидела, сперва наши, потом зарубежные. Как я уже говорила, на слух я с английским совсем не дружу, а в клипе, как раз важно, мгновенное сочетание слов и изобразительного ряда. Поэтому предпочтение отдавала нашим. Поделюсь некоторыми ссылками

Солнце взойдет (клип, кажется, кудаи)




По ходу сейчас припоминаю, как-то хотел делать клип на песню Высоцкого "Я поля влюбленным постелю", это было бы здорово (особенно вот это "свежий ветер избранных пьянил, с ног сбивал, из мертвых воскрешал") Но, увы, это осталось замыслом.

Настоящим откровением для меня стал вот этот клип о Холмсе с Мориарти. Его я в свое время также не нашла и восстановила сама. Идея мне совсем не близка, но меня поразили технические возможности и фантазия автора, которые потом и сама худо-бедно пыталась применять. Должна, кстати, признаться, что слова в этой песне на слух разбираю далеко не все))



И во время разных битв и фестов иногда бывали ужасно соблазнительные заявки, которые, честно говоря, почти никогда не воплощались, или мне просто не повезло их застать. Ну, вот я уже говорила , что только слышала, в смысле, читала о клипе на песню Патрисии Касс по хиатусу. Клип был удален, видимо, я кажется, не нашла даже ссылки на него

Вот этот великолепный клип на песню Сургановой "Неужели не я" имеет для меня почти тот же аромат , что и стихи Ольги Новиковой и всегда будет напоминать о прекрасном периоде открытий



Но я , естественно не буду тут говорить о всех "моих" клипах, потихоньку буду делиться ими чуть позже


Когда наши клипы иссякли, так же, как и в деле с фиками, я переключилась на буржуйские

Один из первых из них - Шепот ангелов - один любимых, очень гармоничен



У буржуев можно было поучиться фантазии

Попытка поговорить о хиатусе


Вот такое интервью



Вот такой музыкальный пересказ записок доктора



Хочу сказать, что все это довольно старые клипы и примерно у всех у них , возможно, не самое лучшее качество, но для меня лично главным в них был смысл, умение показать нечто, стоящее за кадрами фильма.

Позже я открыла для себя и другие клипы, по другим фильмам и фандомам. Некоторые из них были на очень высоком уровне, сделанные в разном цветовом решении, с замысловатыми переходами и т.д.
В душе всегда мечтала, чтоб подобные клипы появились и по Гранаде

Начала несколько лет назад пытаться делать и свои клипы.
Рискну поделиться своим первым клипом. Здесь нечто на тему революционной романтики)), но это не потому, что я такая идейная, просто вдруг пришло в голову



А потом были и другие клипы. Некоторые из них по Гранаде. Их гораздо меньше, чем мне бы того хотелось и сейчас со временем более ясно вижу недостатки. Спецы увидят их еще больше.



Наверное, самый удачный вот этот. Своеобразный гимн Холмсу и Уотсону



Пыталась освоить Сони Вегас, но меня, наверное, погубил мой консерватизм. Так привыкла к Пауэр Директору, в котором я прежде работала, что в Вегасе мне стало казаться, что я левша. Но никогда не говори никогда.

Были большие планы. И очень хотела сделать клип по книге "Детство Шерлока Холмса". Подыскала более-менее подходящих актеров и фильмы. Но как, как объять необъятное? Времени катастрофически не хватает, если б не переводила на работе, то с переводами тоже все было бы совсем плохо.

Но тем не менее, не теряю надежды. Желание есть, остальное приложится. Где-то еще лежит огромный список песен, по которым хотела наваять клипы. Помню, как кто-то из наших фандомных клипмейкеров говорил, что одно время ей казалось, что по Холмсу можно сделать клип чуть ли не на любую песню. Не могу не согласиться

Я тут , на самом деле, не написала и половины из того, что хотела написать. Во-первых, мысль ушла, во-вторых, надо очень долго и упорно копаться в дневниках и еще в своем архиве. Который изучала сегодня, но поняла потом, что это надолго. Давно его не проглядывала и просто зачиталась . Вот он этот файл с Джереми на обложке)


Так что к этому разговору, думаю, еще вернусь

Вчера к ночи просто свалилась. Вместо пяти ушла с работы в седьмом часу, помимо надвигающегося отпуска еще и просто жутко работала наша "любимая" программа. Аксапта, если вдруг кому интересно. Это просто адский ад. Если б не куча дел перед отпуском я была бы вне себя: все ушли, я осталась последней инстанцией , и мне надо было отправить людей в командировку, а все висло при каждом шаге. С гордостью отметила, что была спокойна, как удав, и даже успокоила, терявшую голову Наташку, сказав ей, чтоб она не волновалась, шла домой, а я со всем разберусь.

Но вот зато вечером я, конечно, уже была ни на что не годна. И как не мечтала что-то сделать, написать, выложить, свалилась. Пыталась смотреть за ужином очередную серию 5-го сезона "Родины" - таки надо досмотреть. Заснула на второй серии. Кстати, вот снова могу сказать, что, похоже там очень живо показана эта самая биполярность. Зашкаливающий темперамент, мысли стремительно сменяют одна другую, человек почти никого не слышит, и , видя реакцию на себя окружающих, появляется какое-то язвительное ехидство, злость. Ужасная штука.

А сейчас решила все же отдельно выложить клип "Не могу оторвать глаз от тебя". Я сейчас даже не уверена, что это клип Ллид, но ссылка на него на дневниках привела к удаленному видео, а у меня есть скачанный некогда клип с таким названием. Так что судя по всему, это он.

А сейчас стих для поднятия настроения.

И чтоб отдать должное доктору Ватсону



Ольга Новикова

Откровение Шерлока Холмса

Ранним вечером обыкновенного дня -
Скрип пера, тени свеч, запах крепкого чая,
Когда делал я вид, что ужасно скучаю,
Когда ты делал вид, что жалеешь меня.

Скрипка выла и плакала, как домовой -
Я бросал ей подачки небрежных аккордов.
Кот под локоть толкался усатою мордой,
И ушастый терьер шумно тряс головой.

Ранним вечером обыкновенного дня
Задремал ли я в кресле – мне было виденье:
Ангел сел на плечо и с большим убежденьем
Мне шепнул: «А ведь ты бы не смог без меня».

Между явью и сном закачались весы,
и едва не разбилась упавшая скрипка.
«Задремал,- я сказал с виноватой улыбкой.
– Мне приснилось, что ангелы носят усы».

Тень тревоги сменилась коротким смешком.
Ты опять обратился к своей писанине.
И вино янтарём пламенело в графине.
И уютно стучали часы за стеклом.

От тепла, тишины и покоя слипались глаза.
«Спите-спите, я только немного ослаблю вам пояс.
Я чуть-чуть засижусь – надо подредактировать повесть».
И я знал, засыпая, что ангел мне правду сказал.


За строками этих стихов мне видится именно Ватсон-Соломин и его улыбка

Еще немного лирики)

Ольга Новикова


Внизу ревёт водопад


Внизу ревёт водопад.
Я только что здесь умер.
Он возвратится назад
В пустой гостиничный нумер.
Не должен плакать солдат –
Он на то и воин.
Пускай ревёт водопад,
А он будет спокоен.

Глазницы-окна пусты
Закрыли солнце шторы.
Пусты дворы и мосты,
Безлюдны коридоры,
Безмолвны станций огни,
Улица немая.
Он возвратится по ним,
Горбясь и хромая.

Внизу ревёт водопад –
Хриплая пластинка.
Всё то, в чём был виноват,
Он давно простил мне.
Простит и эту вину -
Я почти уверен,
Когда внезапно шагну
Я к нему от двери.

Простит, но горечь в душе
Сахаром в стакане.
И я боюсь, что уже
Прежним он не станет.
Как тесно стало в груди –
Сердца слишком много.
Ну, уходи! Уходи!
Не медли, ради бога!

Внизу ревёт водопад
Гулом монотонным.
Он возвратится назад,
Мной опустошённый.
Кто дал мне право ломать
То, что я не создал?
Остановить! Задержать!
Будет слишком поздно!

Но всё под ноги игре –
Губы плотно сжаты.
Я не могу быть добрей -
Пусть умолкнет жалость.
Внизу ревёт водопад -
А, катись всё к чёрту!
Он возвратится назад –
Я останусь мёртвым.


И еще ... Я тут ударилась в воспоминания) И хочу напомнить вот об этом клипе Ольги. Наверное, у меня он самый любимый по Гранаде

Тут совсем недавно всплыли кое-какие старые записи, где мы с oscary обсуждали фанфики и стихи Ольги Новиковой. Наверное, про фанфики надо говорить отдельно, а сейчас скажу о стихах. Ее стихах о Холмсе и Уотсоне.
Я открыла их для себя как раз в тот период, когда только начала знакомиться с шерлокианскими ресурсами сети.

И для меня они всегда будут иметь свое особое очарование того времени, когда я заново открыла для себя Холмса. И очень хочется поделиться самыми любимыми и самыми пронзительными из них. Одно из таких стихотворений я недавно частично цитировала, но это как бы парный цикл, довольно трагический.



Ссора. Холмс

Углей в камине красные глаза
Следят за мной, подмигивая жутко.
Как сильно затянулась эта шутка!
А вдруг он не шутил, когда сказал...
А он сказал осенней тишине,
Когда туман сплетал узоры кружев,
Что он совсем-совсем не нужен мне,
И я ему совсем-совсем не нужен.
Что время нашу вылечит хандру,
Что и ему, и мне так будет лучше.
Что без него я, точно, не умру,
А он и вовсе крепкий и живучий.
О, если бы хотя бы он был зол!
Обижен, раздражён – мне было б легче,
Но он оставил ключ свой и ушёл,
И лекарь-время этого не лечит.
Я позабыл о пище и о сне.
Тепло в гостиной, а на сердце – стужа.
Он думает, что он не нужен мне.
А это я теперь себе не нужен.






Ссора. Уотсон

В этот дом, где меня перестали ждать.
Я вхожу осторожно, как в двери храма.
Всё по-прежнему: зеркало, стул кровать,
Над камином – та же картина с узорной рамой.

Всё по-прежнему: так же горит камин,
Так же пахнет едким табачным дымом.
Я вхожу. Узнаванье невыносимо.
Старый друг... Я пришёл повидаться с ним.

Он швырнул мне
Связку ключей в лицо,
Он кричал мне
Тысячу оскорблений.
Он за мною
Выбежал на крыльцо...
Он опомнился. И попросил прощенья.

И – противно вспомнить, как свысока
Я простил его, а простив, покинул,
И слегка дрожала его рука,
Когда он прикуривал от камина.

Как он долго молча смотрел мне вслед –
Слишком грустно, не по-его серьёзно...
Врач сказал, что слишком большая доза.
Врач сказал, что больше надежды нет.

Я стою. Лицо его, как в снегу.
Я стою, боясь подойти поближе.
Я стою, боясь наклониться ниже.
Я надежду хрупкую берегу.

Одни из самых волшебных страниц в саге о Фитце - страницы про животных - собак, лошадей, ну и прежде всего, конечно, Ночного Волка. Чувствуется, что автор знает и любит животных.
Может, я, конечно, фантазер, но были моменты, когда я живо представляла себя в шкуре этого волка, с которым Фитц связан своим Даром. И не в последнюю очередь , благодаря их внутреннему диалогу. Легко представляешь ухмылку Волка, хотя в жизни никогда не встречала усмехающихся и язвительных волков))


"Я подошел к магазину торговца животными и оказался лицом к лицу с самим собой. Он был тощим, глаза его были темными и мрачными. Он глухо рычал, и волны ярости, исходившие от него, омывали меня. Наши сердца бились в унисон. Я почувствовал, как моя верхняя губа приподнимается, словно в оскале, и обнажает мои жалкие человеческие зубы. Я овладел своим лицом и взял себя в руки. Но сидящий в клетке волчонок с грязной серой шкурой посмотрел на меня и раздвинул черные губы, обнажив грозные клыки.

***
Я схватил клетку и поднял ее. Она была тяжелой и, оттого что волчонок метался по полу, легче не становилась. Но я мог нести ее. Не очень далеко и недолго. Но если делать это с остановками, я смогу вынести его из города. Взрослым он, наверное, весил бы столько же, сколько я. Но сейчас это был отощавший щенок. Моложе, чем мне сперва показалось.

Я поднял клетку и прижал ее к груди. Если бы он бросился на меня сейчас, то мог бы причинить какой-нибудь вред, но волчонок только скулил и жался в угол. Из-за этого клетку было очень трудно нести.
Как он поймал тебя?

Я тебя ненавижу.

Как он поймал тебя?

Он вспомнил логово и двух братьев. Мать, которая приносила ему рыбу. И кровь и дым, когда его братья и мать превратились в зловонные шкуры для человека в сапогах. Волчонка вытащили последним и швырнули в клетку, которая пахла хорьками. Он питался одной падалью. И жил ненавистью. Ненависть. Вот на чем он вырос.

Я сказал себе, что не буду связан с этим волком или каким-нибудь другим существом. Я обещал себе. Я просто откормлю этого щенка, а потом отпущу его где-нибудь. Баррич никогда ничего не узнает. Мне не придется снова вызвать его отвращение. Я поднял клетку. Кто бы мог подумать, что такой паршивый щенок окажется таким тяжелым.

Не паршивый! – Негодующе. Блохи. Клетка полна блох.



Значит, я не вообразил себе этот зуд на груди. Прелестно! Придется сегодня снова помыться, если я не хочу делить постель с блохами до конца зимы.



Я добрался до окраины Баккипа. Начиная с этого места дома встречались редко, а дорога круто шла вверх. Очень круто. Снова я опустил клетку на заснеженную землю. Щенок сжался в ней, маленький и несчастный теперь, когда его оставила ненависть, поддерживающая его. Он был голоден. Я принял решение.

Сейчас я вытащу тебя. Я понесу тебя на руках.

Никакого ответа. Он внимательно смотрел на меня, пока я возился с замком и открывал дверь. Я думал, что он проскочит мимо меня и исчезнет в темноте. Вместо этого он, сжавшись, сидел на своем месте. Я протянул руку в клетку и схватил волчонка за шкирку, чтобы вытащить. Он прыгнул как молния и в ту же секунду оказался на мне, упираясь лапами в мою грудь. Он метил вцепиться зубами в горло. Я едва успел сунуть кулак свободной руки ему в пасть. Я продолжал держать его за шиворот и с силой пихал руку ему в пасть – глубже, чем ему бы хотелось. Его задние ноги рвали мой живот, но камзол был достаточно плотным, чтобы волчонку не удалось поранить меня. Через мгновение мы покатились по снегу, щелкая зубами и рыча, как дикие твари. Но я был тяжелее, и на моей стороне был многолетний опыт возни с собаками. Я повалил волчонка на спину и держал так, беспомощного, пока он мотал головой и называл меня отвратительными именами, для которых нет слов в человеческом языке. Когда он окончательно изнемог, я нагнулся над ним. Я схватил его за горло, склонился ниже и взглянул ему в глаза. Это был физический приказ, который он понял. Я добавил к этому:

Я волк. Ты щенок. Ты будешь подчиняться мне.

Я держал его, глядя ему в глаза. Волчонок быстро отвел взгляд, но я не отпускал его до тех пор, пока он снова не посмотрел на меня и я не увидел в нем перемены. Я отпустил его, встал и отошел в сторону. Щенок лежал неподвижно.

Встань. Подойди сюда.

Он перевернулся и двинулся ко мне – брюхо почти у самой земли, хвост поджат. Подойдя ближе, он упал на бок и повернулся животом вверх. Он тихо скулил.

Через мгновение я смягчился.

Все в порядке. Нам просто надо было понять друг друга. Я не хотел причинять тебе боль. Теперь пойдем со мной.

Я протянул руку, чтобы почесать волчонку грудь, но, когда я дотронулся до него, он взвизгнул. Я ощутил красную вспышку его боли.

Что у тебя болит?

Я увидел обитую медью дубину человека с клетками.

Все.

Я старался быть очень осторожным, ощупывая его. Старые струпья, шишки на ребрах. Я встал и кровожадно пнул клетку ногой, отбрасывая ее в сторону. Волчонок подошел и прижался к моим коленям.

Голоден. Замерз. Так устал.

Теперь его чувства снова вливались в мои, как кровь. Была ли это моя ярость или его собственная? Я решил, что это не имеет значения. Я осторожно поднял волчонка и встал. Без клетки, крепко прижатый к моей груди, он весил гораздо меньше – только мех и длинные растущие кости. Я пожалел о том насилии, которое применил, но в то же время знал, что это единственный, понятный ему язык.

– Я позабочусь о тебе! – Я заставил себя сказать это вслух.

Тепло, подумал он благодарно, и я воспользовался моментом, чтобы натянуть на него мой плащ.

Его ощущения сливались с моими. Я чувствовал свой запах в тысячу раз сильнее, чем мне хотелось бы. Лошади, и собаки, и дым от горящего дерева, и пиво, и запах духов Пейшенс. Я сделал все, что мог, чтобы закрыться от чувств волка. Я прижал его к себе и понес вверх по крутой дороге, к замку.

Мясо?

Я вздохнул.

Мясо, обещал я.

Никогда ни одно животное не улавливало моих мыслей настолько полно и не передавало мне свои так ясно. Хорошо, что мы недолго будем вместе. Очень хорошо, что он скоро уйдет.

Тепло, возразил он мне.

Он положил голову мне на плечо и заснул. Мокрый нос сопел у моего уха.