Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Джереми Бретт - шафер на свадьбе его друга Роберта Стивенса и Тарн , Лондон, апрель 1956 года
Записи с темой: Джереми Бретт (124)
воскресенье, 26 ноября 2023
Джереми Бретт - шафер на свадьбе его друга Роберта Стивенса и Тарн , Лондон, апрель 1956 года
пятница, 03 ноября 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Сегодня день рождения Джереми Бретта. Эту дату помню всегда. Только сегодня уже не будет никаких посвящений и многословных постов.
Просто "С днем рожденья"
Просто "С днем рожденья"
вторник, 10 октября 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Дэвид Стюарт Дэвис (автор книги "Сгибая иву"): Вам удалось заставить его надеть дирстокер, а он его ненавидел, не так ли?
Джон Мэдден (режиссер серии "Случай в интернате"): Да, ненавидел! Он не хотел, чтобы его однозначно ассоциировали с ним. Я думаю, он чувствовал, что это было несколько нелепо. Не самый элегантный головной убор.
Дэвид Стюарт Дэвис: Джереми очень нравился определенный реквизит — трость для ходьбы и длинный черный шарф, — которые, с точки зрения сюжетов, неканоничны, но, кажется, он был привязан к этому шарфу. Он что-нибудь говорил по этому поводу?
Джон Мэдден: Я думаю, Джереми был денди. И одним из качеств, которые он выделил в Холмсе, была своего рода элегантность, которая действительно присутствовала, но не обязательно была чем-то таким, что нужно было бы подчеркивать. Но Джереми это нравилось, ощущение зрелищности в этом герое. Изящество и стиль его мышления проявлялись в том, как он одевался. Он хотел хорошо выглядеть!
вторник, 12 сентября 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Сегодня день памяти Джереми Бретта.
Чтобы как-то почтить его память в этот день , я сделала субтитры к его коротенькому интервью и выложила на ютуб
Наверное, надо сказать, что, возможно, для кого-то там будет немного неожиданным, когда и ведущий и Джереми рассматривают Холмса, как довольно "темное" создание.
Еще Джереми упоминает там о спектакле "Секрет Шерлока Холмса" и это интервью, видимо, имеет место накануне премьеры.
Мне показалось немного мистическим его упоминание семи духов. Не уверена, что это было в пьесе, хотя читала я ее, конечно, давно. И помню, что у нас когда-то заходила речь об этих семи духах.
Иногда думаю, как много в этих интервью обычно остается невысказанным. Сколь о многом он молчит, порой подстраиваясь под собеседника, ну, так мне это видится...
***
Ну, до кучи добавлю, что провозилась целый день и субтитры - это, конечно, очень напряжное дело. 6 минут - только-только управилась за день. Но плюс еще, конечно, перевод, подгонка и прочее. Потому что вышло, то вышло, но я очень старалась. Переводила сама, но иногда заглядывала в перевод к Оскари)
Чтобы как-то почтить его память в этот день , я сделала субтитры к его коротенькому интервью и выложила на ютуб
Наверное, надо сказать, что, возможно, для кого-то там будет немного неожиданным, когда и ведущий и Джереми рассматривают Холмса, как довольно "темное" создание.
Еще Джереми упоминает там о спектакле "Секрет Шерлока Холмса" и это интервью, видимо, имеет место накануне премьеры.
Мне показалось немного мистическим его упоминание семи духов. Не уверена, что это было в пьесе, хотя читала я ее, конечно, давно. И помню, что у нас когда-то заходила речь об этих семи духах.
Иногда думаю, как много в этих интервью обычно остается невысказанным. Сколь о многом он молчит, порой подстраиваясь под собеседника, ну, так мне это видится...
***
Ну, до кучи добавлю, что провозилась целый день и субтитры - это, конечно, очень напряжное дело. 6 минут - только-только управилась за день. Но плюс еще, конечно, перевод, подгонка и прочее. Потому что вышло, то вышло, но я очень старалась. Переводила сама, но иногда заглядывала в перевод к Оскари)
суббота, 22 июля 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Статья Дэвиса вот из этого выпуска "Sherlock Holmes Magazine".
Из рубрики Sherlockian Scribblings (ну, скажем так "Шерлокианские наброски")
Незабываемая встреча
Я никогда не забуду свою первую встречу с Джереми Бреттом. Да и как бы я мог, ради всего святого?
Молодой Дэвид Стюарт Дэвис с Джереми Бреттом в декорациях комнат на Бейкер-стрит во время съемок эпизода "Леди Френсис Карфэкс"
Это было в его "Виннебаго" (доме на колесах)в Ливерпуле, где снимались сцены для "Собаки Баскервилей". Шел 1988 год. Был очень холодный, ветреный мартовский день, когда я оказался в Альберт-Доке, а затем в пустынном и ветхом здании на берегу, открытом ледяным стихиям. Сбоку от него находилась старая ржавая труба, замаскированная таким образом, чтобы походить на часть парохода, который привез в Англию сэра Генри Баскервиля.
Статисты в различных викторианских костюмах бродили по “Докам Тилбери”, дрожа в ожидании съемки, их внешний вид самым сюрреалистическим образом контрастировал со съемочной группой, закутавшейся от холода в толстые анораки и шерстяные шапки. “На натурных съемках просто необходимо термобелье”, - заверил меня Рой Джексон, руководитель рабочей группы.
Девушка из отдела по связям с общественностью, которая была такой же холодной, как погода, отвела меня в вагончик Дж Б. “У вас всего десять минут на беседу с мистером Бреттом”, - строго сообщила она мне. Мне была предоставлена возможность взять интервью у Джереми, благодаря любезности продюсера Майкла Кокса. У Майкла был экземпляр моей книги "Холмс в кино", и поэтому он знал, что я был серьезным шерлокианским писателем.
Джереми тепло поприветствовал меня и сразу же пустился в подробное описание предыдущего дня съемок на телестудии «Гранада» в Манчестере. “Я очень взволнован этим”, - сказал он. “Мы снимали сцену в начале повести, где Уотсон осматривает трость доктора Мортимера, и я вижу, как он делает это по его отражению в серебряном кофейнике”. Причина, по которой Джереми был так доволен, заключалась в том, что они запечатлели этот момент на пленке именно так, как Конан Дойл описал его в романе. “Передо мной стоял хорошо начищенный кофейник, и я поворачивал голову в разные стороны, но не мог видеть Уотсона, рассматривающего трость. И, я подумал: ну, Дойл, это дилемма. Дойл тут ошибся. Очевидно, он думал о кофейнике какой-то другой формы. Но затем я поднял крышку, и она превратилась в очень точное компактное зеркало, отражающее то, что делал Уотсон, и я смог ясно его видеть. Все, что мне нужно было сделать, это поднять крышку и повернуться под таким углом, чтобы я мог точно его видеть. Так что, как видите, иногда, можно узнать больше, беря что-то прямо из книги ”. Эта история отражает не только то, с какой скрупулезностью этот замечательный актер подходил к роли Шерлока Холмса, но и его преданность первоисточнику.
Джереми Бретт и Эдвард Хардвик едут по Ливерпулю в кэбе во время съемок "Собаки Баскервилей"
Мы приятно поболтали, а затем на горизонте замаячила девушка из отдела связей с общественностью, готовая увести меня после отведенных мне десяти минут. JB одарил ее лучезарной улыбкой. “Нет, нет, у нас все отлично, - сказал он и с озорной искоркой в глазах сделал ей знак удалиться. Я пробыл в его фургоне больше часа. Мне было очевидно, что Джереми настолько проникся персонажем и историями, что был более, чем счастлив побеседовать с кем-то, кто знал, о чем он говорит, и мог ответить на его наблюдения и замечания. Именно тогда он сказал мне, что во втором сезоне “Возвращения", в который вошли четыре фильма: "Дьяволова нога", "Серебряный", "Вистерия Лодж" и "Чертежи Брюса Партингтона", он начал изменять и в некоторой степени очеловечивать характер Холмса: "- Я начал видеть его в другом свете. Я хотел немного согреть его. Я больше не старался быть таким напряженным и позволил проявиться чуть большей части себя самого”. Он перестал подводить брови тонкой кисточкой для макияжа и рассмеялся. - Я начал понимать, что Холмс мне ближе, чем я прежде думал ”.
Именно во время этого первого интервью я был свидетелем одного из полетов фантазии Джереми. Отчасти в силу своей жизнерадостной и восторженной натуры, а отчасти из-за своей биполярности, он часто создавал воображаемые реальности. В этот раз он рассказал мне о “пьесе”. “Это будет чудесно”, - сказал он. “Ее написал Джереми Пол, и мы с Эдвардом отвезем ее в Австралию, а затем в Штаты, а потом вернемся с ней домой”. Позже в тот же день я упомянул о пьесе и маршруте гастролей, которым они должны с ней проехать, Эдварду Хардвику. Он вообще ничего об этом не знал. Джереми только что придумал это, и для него вся эта информация была правдой. И, конечно, в конце концов, появилась пьеса "Секрет Шерлока Холмса", в которой также сыграл Эдвард Хардвик, но она так и не попала ни в Австралию, ни в Штаты.
Как и любой актер, который в течение некоторого времени играет одну и ту же роль, Джереми всегда стремился найти что-то новое для своего персонажа. По этому поводу он сказал мне, что в "Дьяволовой ноге", первом фильме нового сезона, он хотел показать, как Холмс отказывается от своей кокаиновой зависимости. “Я спросил даму Джин [Конан Дойл], могу ли я это сделать, и она дала мне свое благословение”. Она сказала Джереми, что ее отец был бы в восторге от этой идеи, поскольку в более поздних рассказах он сам намекал, что детектив бросил эту привычку. Действительно, в "Пропавшем регбисте" Уотсон пишет: "Много лет я боролся с его пристрастием к наркотикам, которое одно время чуть не погубило его поразительный талант".
“Поэтому я подумал, давайте сделаем этот момент особенным”, - сказал мне Джереми. - ”Холмс в Корнуолле прогуливается по пляжу. Он достает свой шприц, опорожняет флакон, роняет шприц в песок, закапывает его и идет дальше.”
Примерно через неделю после того первого интервью у меня дома зазвонил телефон как раз в тот момент, когда мы собирались садиться за ужин. Довольно раздраженно я снял трубку. Веселый голос на другом конце провода произнес: “Привет, это Джереми!” Я хотел было ответить : “Какой Джереми?” , но что-то меня удержало. Когда говоривший продолжил, я понял, что это действительно был мистер Бретт! Он позвонил мне специально для того, чтобы исправить кое-что, о чем упомянул в нашем интервью. - Подумал, что мне лучше все прояснить. Всего вам доброго”. И повесил трубку, оставив вашего покорного слугу малость шокированным.
Я не могу утверждать, что был другом Джереми Бретта, но во время первого интервью между нами возникла своего рода связь или взаимопонимание, потому что он всегда был рад поговорить о своей работе и, особенно, о Шерлоке - и, конечно, я тоже.
Я еще много раз беседовал с ним, и казалось, он всегда был рад видеть меня и был безукоризненно любезен. Я видел его на разных съемочных площадках, включая замечательную комнату на Бейкер-стрит, и посетил его пентхаус в Клэпэме. Были моменты, когда он казался рассеянным, и я чувствовал, что он не обращает внимания на то, что я говорю. Я ошибался, потому что позже он часто ссылался на сказанное мной. Прекрасным примером этого было его беспокойство по поводу изменения продолжительности фильмов о Холмсе до почти двух часов, что в 1980-е годы было редким временным интервалом. Сериалом, положившим начало этой тенденции, был "Морс", и я сказал ему, что для первого эпизода этого сериала я приготовил себе отличный сэндвич с говядиной и открыл бутылку красного вина, чтобы приятно провести вечер с у экрана. JB никак не отреагировал на это. Однако несколько месяцев спустя на приеме для прессы, посвященном "Последнему вампиру", репортер спросил его, что он думает о двухчасовом формате. Он улыбнулся, посмотрел прямо на меня и сказал: “Как заметил мой друг Дэвид, вы можете сделать сериал вечерним мероприятием, выпить бокал вина и перекусить и наслаждаться Шерлоком в течение двух часов”. Он слушал и принял к сведению то, что я сказал.
С моей первой встречи с ним стало ясно, что роль человека с Бейкер-стрит была для JB не просто очередной актерской работой. К тому времени этот персонаж был частью его жизни в течение шести лет, и он c головой ушел как в психологические, так и в физические аспекты этого героя. “Он определенно не тот человек, с которым хотелось бы общаться. Я думаю, он как студент, что-то вроде старшекурсника. У него произошла некоторая задержка в развитии, и он решил по какой-то особой причине, убрать определенные элементы из своей жизни. Существует так много граней, которые надо передать по ходу действия, например, попытаться отразить его блестящее физическое совершенство ужасно сложно, поэтому я выбираю и улавливаю моменты, когда я могу показать это, как тогда, когда я едва не убил себя, перепрыгивая через диван в «Союзе рыжих».
“Затем была медитативная его сторона, которая недооценивается, и которую мне удалось отразить в «Человеке с рассеченной губой», когда он всю ночь медитировал над проблемой. Такие вещи нужно воспринимать по крупицам. Дойл поставил передо мной эту огромную задачу – попытаться воплотить все это в жизнь. “
“Ты постоянно пытаешься выявить внутренние чувства Холмса. Например, в «Пестрой ленте» я попытался показать, что, возможно, он боится змей; небольшие проблески его внутренней сути, которые делают его человеком, а не мраморной имитацией. “
“Мне потребовалось много времени, чтобы смириться со смехом и весельем. Долгое время я не знал, как быть веселым в роли Холмса. Я перечитал рассказы, ища помощи, и постепенно до меня дошло”.
В том первом магическом интервью мне было свершено очевидно, что он получал огромное удовольствие от стоявшей перед ним задачи сыграть Шерлока Холмса и добавляя глубины и человечности к характеру героя. Я и не подозревал, что он тогда плохо себя чувствовал, и эта ситуация еще более ухудшилась за последующие шесть лет. Помимо проблем с сердцем, его биполярное расстройство становилось все более интенсивным , и лекарства, которые он принимал от обоих заболеваний, противостояли друг другу в его организме, истощая его энергию и заставляя организм задерживать воду.
Постепенно стройный человек, которого мы видели во вступительных титрах, становился все крупнее и даже толще. Понятно, что JB ненавидел свою внешность в более поздних фильмах.
Джереми Бретт в своем фургоне с нанесенным белым гримом во время съемок эпизода "Три фронтона"
Он сказал мне про «Последнего вампира»: “Я носил черное, чтобы скрыть свой вес. Я бы надел более светлое пальто и, возможно, охотничью куртку, но мне приходилось оставаться в черном, чтобы скрыть свою полноту. Я был похож на большого великого Будду. Мне невыносимо смотреть, как я ковыляю по платформе железнодорожной станции в ”Вампире"."
Джереми Бретт охлаждается вентилятором на натурных съемках "Последнего вампира".
Проблемы со здоровьем доминировали в последние годы жизни Джереми. Я помню, как он показывал мне на своей кухне целый ряд пузырьков с различными таблетками, которые он должен был принимать ежедневно. Мой последний разговор с ним состоялся по телефону в апреле 1995 года, когда я сказал ему, что он был тем самым (the) Шерлоком Холмсом для этого поколения и грядущих поколений. Он ответил: “Спасибо вам , но все, что я знаю, это то, что я попытался разобраться в нем (его раскусить). Знаете, я фактически никогда не видел его - он всегда был на несколько шагов впереди, и я, на самом деле, так никогда и не мог его догнать. Быть Шерлоком трудно, потому что он такой неуловимый первоцвет. Возможно, мне удалось верно ухватить пару вещей. Но Шерлок – неувядающий (вечнозеленый). Он один из самых неуловимых интеллектуальных гениев, о которых когда-либо было написано. Мужчины находят его очаровательным, потому что он такой независимый и всегда сохраняет самообладание, в то время как женщины видят в нем вызов для себя: они хотят разбить этот лед и раскрыть скрывающиеся за ним настоящие эмоции.
Конечно, у ШХ есть и женская сторона - интуиция, которая является частью его магии. Видит бог, он все еще намного опережает (впереди на несколько улиц) всех нас.”
И действительно, Джереми Бретт по-прежнему на голову опережает любого исполнителя роли Шерлока Холмса.
Джереми мирно скончался во сне во вторник, 12 сентября 1995 года, но его Холмс продолжает жить, и его по-прежнему почитают, помнят и превозносят бесчисленные шерлокианцы, многие из которых даже еще не родились, когда сериал впервые вышел на экраны. С мастерством,бравадой, харизмой и страстью к достоверности он дал реальную жизнь замечательному литературному герою Артура Конан Дойла.
В статье еще прилагалось небольшое сообщение о том, что в продаже, увы, нет знаменитой книги Дэвиса "Сгибая иву" - о работе Джереми Бретта над ролью Шерлока Холмса - в связи с тем, что внезапно провалились планы на новое издание книги у нового издателя. Но мы знаем, что сейчас уже все хорошо.
***
Меня тут поразилf вот эта полуфантазия-полупредвидение с пьесой. Он все-таки был уникальным человеком. Хотя, наверное, из-за это возникали сложные ситуации и недопонимание.
Местами я тут привела в скобках дословный перевод, чтоб полнее отразить оригинал. Мне показалось интересным выражение "Had a crack at him" - буквально, наверное, раскусил его, разобрался. Но тут невольно вспоминаешь, что Джереми, в разговорах о Холмсе, часто говорил о трещинах в мраморе, через которые вдруг проглядывают какие-то эмоции или что-то другое скрытое от глаз. И это можно трактовать еще, как "раскусил, создав эти самые трещины". Но это, конечно, мое видение.
Из рубрики Sherlockian Scribblings (ну, скажем так "Шерлокианские наброски")
Незабываемая встреча
Я никогда не забуду свою первую встречу с Джереми Бреттом. Да и как бы я мог, ради всего святого?
Молодой Дэвид Стюарт Дэвис с Джереми Бреттом в декорациях комнат на Бейкер-стрит во время съемок эпизода "Леди Френсис Карфэкс"
Это было в его "Виннебаго" (доме на колесах)в Ливерпуле, где снимались сцены для "Собаки Баскервилей". Шел 1988 год. Был очень холодный, ветреный мартовский день, когда я оказался в Альберт-Доке, а затем в пустынном и ветхом здании на берегу, открытом ледяным стихиям. Сбоку от него находилась старая ржавая труба, замаскированная таким образом, чтобы походить на часть парохода, который привез в Англию сэра Генри Баскервиля.
Статисты в различных викторианских костюмах бродили по “Докам Тилбери”, дрожа в ожидании съемки, их внешний вид самым сюрреалистическим образом контрастировал со съемочной группой, закутавшейся от холода в толстые анораки и шерстяные шапки. “На натурных съемках просто необходимо термобелье”, - заверил меня Рой Джексон, руководитель рабочей группы.
Девушка из отдела по связям с общественностью, которая была такой же холодной, как погода, отвела меня в вагончик Дж Б. “У вас всего десять минут на беседу с мистером Бреттом”, - строго сообщила она мне. Мне была предоставлена возможность взять интервью у Джереми, благодаря любезности продюсера Майкла Кокса. У Майкла был экземпляр моей книги "Холмс в кино", и поэтому он знал, что я был серьезным шерлокианским писателем.
Джереми тепло поприветствовал меня и сразу же пустился в подробное описание предыдущего дня съемок на телестудии «Гранада» в Манчестере. “Я очень взволнован этим”, - сказал он. “Мы снимали сцену в начале повести, где Уотсон осматривает трость доктора Мортимера, и я вижу, как он делает это по его отражению в серебряном кофейнике”. Причина, по которой Джереми был так доволен, заключалась в том, что они запечатлели этот момент на пленке именно так, как Конан Дойл описал его в романе. “Передо мной стоял хорошо начищенный кофейник, и я поворачивал голову в разные стороны, но не мог видеть Уотсона, рассматривающего трость. И, я подумал: ну, Дойл, это дилемма. Дойл тут ошибся. Очевидно, он думал о кофейнике какой-то другой формы. Но затем я поднял крышку, и она превратилась в очень точное компактное зеркало, отражающее то, что делал Уотсон, и я смог ясно его видеть. Все, что мне нужно было сделать, это поднять крышку и повернуться под таким углом, чтобы я мог точно его видеть. Так что, как видите, иногда, можно узнать больше, беря что-то прямо из книги ”. Эта история отражает не только то, с какой скрупулезностью этот замечательный актер подходил к роли Шерлока Холмса, но и его преданность первоисточнику.
Джереми Бретт и Эдвард Хардвик едут по Ливерпулю в кэбе во время съемок "Собаки Баскервилей"
Мы приятно поболтали, а затем на горизонте замаячила девушка из отдела связей с общественностью, готовая увести меня после отведенных мне десяти минут. JB одарил ее лучезарной улыбкой. “Нет, нет, у нас все отлично, - сказал он и с озорной искоркой в глазах сделал ей знак удалиться. Я пробыл в его фургоне больше часа. Мне было очевидно, что Джереми настолько проникся персонажем и историями, что был более, чем счастлив побеседовать с кем-то, кто знал, о чем он говорит, и мог ответить на его наблюдения и замечания. Именно тогда он сказал мне, что во втором сезоне “Возвращения", в который вошли четыре фильма: "Дьяволова нога", "Серебряный", "Вистерия Лодж" и "Чертежи Брюса Партингтона", он начал изменять и в некоторой степени очеловечивать характер Холмса: "- Я начал видеть его в другом свете. Я хотел немного согреть его. Я больше не старался быть таким напряженным и позволил проявиться чуть большей части себя самого”. Он перестал подводить брови тонкой кисточкой для макияжа и рассмеялся. - Я начал понимать, что Холмс мне ближе, чем я прежде думал ”.
Именно во время этого первого интервью я был свидетелем одного из полетов фантазии Джереми. Отчасти в силу своей жизнерадостной и восторженной натуры, а отчасти из-за своей биполярности, он часто создавал воображаемые реальности. В этот раз он рассказал мне о “пьесе”. “Это будет чудесно”, - сказал он. “Ее написал Джереми Пол, и мы с Эдвардом отвезем ее в Австралию, а затем в Штаты, а потом вернемся с ней домой”. Позже в тот же день я упомянул о пьесе и маршруте гастролей, которым они должны с ней проехать, Эдварду Хардвику. Он вообще ничего об этом не знал. Джереми только что придумал это, и для него вся эта информация была правдой. И, конечно, в конце концов, появилась пьеса "Секрет Шерлока Холмса", в которой также сыграл Эдвард Хардвик, но она так и не попала ни в Австралию, ни в Штаты.
Как и любой актер, который в течение некоторого времени играет одну и ту же роль, Джереми всегда стремился найти что-то новое для своего персонажа. По этому поводу он сказал мне, что в "Дьяволовой ноге", первом фильме нового сезона, он хотел показать, как Холмс отказывается от своей кокаиновой зависимости. “Я спросил даму Джин [Конан Дойл], могу ли я это сделать, и она дала мне свое благословение”. Она сказала Джереми, что ее отец был бы в восторге от этой идеи, поскольку в более поздних рассказах он сам намекал, что детектив бросил эту привычку. Действительно, в "Пропавшем регбисте" Уотсон пишет: "Много лет я боролся с его пристрастием к наркотикам, которое одно время чуть не погубило его поразительный талант".
“Поэтому я подумал, давайте сделаем этот момент особенным”, - сказал мне Джереми. - ”Холмс в Корнуолле прогуливается по пляжу. Он достает свой шприц, опорожняет флакон, роняет шприц в песок, закапывает его и идет дальше.”
Примерно через неделю после того первого интервью у меня дома зазвонил телефон как раз в тот момент, когда мы собирались садиться за ужин. Довольно раздраженно я снял трубку. Веселый голос на другом конце провода произнес: “Привет, это Джереми!” Я хотел было ответить : “Какой Джереми?” , но что-то меня удержало. Когда говоривший продолжил, я понял, что это действительно был мистер Бретт! Он позвонил мне специально для того, чтобы исправить кое-что, о чем упомянул в нашем интервью. - Подумал, что мне лучше все прояснить. Всего вам доброго”. И повесил трубку, оставив вашего покорного слугу малость шокированным.
Я не могу утверждать, что был другом Джереми Бретта, но во время первого интервью между нами возникла своего рода связь или взаимопонимание, потому что он всегда был рад поговорить о своей работе и, особенно, о Шерлоке - и, конечно, я тоже.
Я еще много раз беседовал с ним, и казалось, он всегда был рад видеть меня и был безукоризненно любезен. Я видел его на разных съемочных площадках, включая замечательную комнату на Бейкер-стрит, и посетил его пентхаус в Клэпэме. Были моменты, когда он казался рассеянным, и я чувствовал, что он не обращает внимания на то, что я говорю. Я ошибался, потому что позже он часто ссылался на сказанное мной. Прекрасным примером этого было его беспокойство по поводу изменения продолжительности фильмов о Холмсе до почти двух часов, что в 1980-е годы было редким временным интервалом. Сериалом, положившим начало этой тенденции, был "Морс", и я сказал ему, что для первого эпизода этого сериала я приготовил себе отличный сэндвич с говядиной и открыл бутылку красного вина, чтобы приятно провести вечер с у экрана. JB никак не отреагировал на это. Однако несколько месяцев спустя на приеме для прессы, посвященном "Последнему вампиру", репортер спросил его, что он думает о двухчасовом формате. Он улыбнулся, посмотрел прямо на меня и сказал: “Как заметил мой друг Дэвид, вы можете сделать сериал вечерним мероприятием, выпить бокал вина и перекусить и наслаждаться Шерлоком в течение двух часов”. Он слушал и принял к сведению то, что я сказал.
С моей первой встречи с ним стало ясно, что роль человека с Бейкер-стрит была для JB не просто очередной актерской работой. К тому времени этот персонаж был частью его жизни в течение шести лет, и он c головой ушел как в психологические, так и в физические аспекты этого героя. “Он определенно не тот человек, с которым хотелось бы общаться. Я думаю, он как студент, что-то вроде старшекурсника. У него произошла некоторая задержка в развитии, и он решил по какой-то особой причине, убрать определенные элементы из своей жизни. Существует так много граней, которые надо передать по ходу действия, например, попытаться отразить его блестящее физическое совершенство ужасно сложно, поэтому я выбираю и улавливаю моменты, когда я могу показать это, как тогда, когда я едва не убил себя, перепрыгивая через диван в «Союзе рыжих».
“Затем была медитативная его сторона, которая недооценивается, и которую мне удалось отразить в «Человеке с рассеченной губой», когда он всю ночь медитировал над проблемой. Такие вещи нужно воспринимать по крупицам. Дойл поставил передо мной эту огромную задачу – попытаться воплотить все это в жизнь. “
“Ты постоянно пытаешься выявить внутренние чувства Холмса. Например, в «Пестрой ленте» я попытался показать, что, возможно, он боится змей; небольшие проблески его внутренней сути, которые делают его человеком, а не мраморной имитацией. “
“Мне потребовалось много времени, чтобы смириться со смехом и весельем. Долгое время я не знал, как быть веселым в роли Холмса. Я перечитал рассказы, ища помощи, и постепенно до меня дошло”.
В том первом магическом интервью мне было свершено очевидно, что он получал огромное удовольствие от стоявшей перед ним задачи сыграть Шерлока Холмса и добавляя глубины и человечности к характеру героя. Я и не подозревал, что он тогда плохо себя чувствовал, и эта ситуация еще более ухудшилась за последующие шесть лет. Помимо проблем с сердцем, его биполярное расстройство становилось все более интенсивным , и лекарства, которые он принимал от обоих заболеваний, противостояли друг другу в его организме, истощая его энергию и заставляя организм задерживать воду.
Постепенно стройный человек, которого мы видели во вступительных титрах, становился все крупнее и даже толще. Понятно, что JB ненавидел свою внешность в более поздних фильмах.
Джереми Бретт в своем фургоне с нанесенным белым гримом во время съемок эпизода "Три фронтона"
Он сказал мне про «Последнего вампира»: “Я носил черное, чтобы скрыть свой вес. Я бы надел более светлое пальто и, возможно, охотничью куртку, но мне приходилось оставаться в черном, чтобы скрыть свою полноту. Я был похож на большого великого Будду. Мне невыносимо смотреть, как я ковыляю по платформе железнодорожной станции в ”Вампире"."
Джереми Бретт охлаждается вентилятором на натурных съемках "Последнего вампира".
Проблемы со здоровьем доминировали в последние годы жизни Джереми. Я помню, как он показывал мне на своей кухне целый ряд пузырьков с различными таблетками, которые он должен был принимать ежедневно. Мой последний разговор с ним состоялся по телефону в апреле 1995 года, когда я сказал ему, что он был тем самым (the) Шерлоком Холмсом для этого поколения и грядущих поколений. Он ответил: “Спасибо вам , но все, что я знаю, это то, что я попытался разобраться в нем (его раскусить). Знаете, я фактически никогда не видел его - он всегда был на несколько шагов впереди, и я, на самом деле, так никогда и не мог его догнать. Быть Шерлоком трудно, потому что он такой неуловимый первоцвет. Возможно, мне удалось верно ухватить пару вещей. Но Шерлок – неувядающий (вечнозеленый). Он один из самых неуловимых интеллектуальных гениев, о которых когда-либо было написано. Мужчины находят его очаровательным, потому что он такой независимый и всегда сохраняет самообладание, в то время как женщины видят в нем вызов для себя: они хотят разбить этот лед и раскрыть скрывающиеся за ним настоящие эмоции.
Конечно, у ШХ есть и женская сторона - интуиция, которая является частью его магии. Видит бог, он все еще намного опережает (впереди на несколько улиц) всех нас.”
И действительно, Джереми Бретт по-прежнему на голову опережает любого исполнителя роли Шерлока Холмса.
Джереми мирно скончался во сне во вторник, 12 сентября 1995 года, но его Холмс продолжает жить, и его по-прежнему почитают, помнят и превозносят бесчисленные шерлокианцы, многие из которых даже еще не родились, когда сериал впервые вышел на экраны. С мастерством,бравадой, харизмой и страстью к достоверности он дал реальную жизнь замечательному литературному герою Артура Конан Дойла.
В статье еще прилагалось небольшое сообщение о том, что в продаже, увы, нет знаменитой книги Дэвиса "Сгибая иву" - о работе Джереми Бретта над ролью Шерлока Холмса - в связи с тем, что внезапно провалились планы на новое издание книги у нового издателя. Но мы знаем, что сейчас уже все хорошо.
***
Меня тут поразилf вот эта полуфантазия-полупредвидение с пьесой. Он все-таки был уникальным человеком. Хотя, наверное, из-за это возникали сложные ситуации и недопонимание.
Местами я тут привела в скобках дословный перевод, чтоб полнее отразить оригинал. Мне показалось интересным выражение "Had a crack at him" - буквально, наверное, раскусил его, разобрался. Но тут невольно вспоминаешь, что Джереми, в разговорах о Холмсе, часто говорил о трещинах в мраморе, через которые вдруг проглядывают какие-то эмоции или что-то другое скрытое от глаз. И это можно трактовать еще, как "раскусил, создав эти самые трещины". Но это, конечно, мое видение.
воскресенье, 16 июля 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Внезапно совершенно новые фотографии. Джереми и Анна
вторник, 23 мая 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Просто всякое разное.
Вместо того, чтоб закончить главу, ковырялась в твиттере Дэвиса, искала какую-нибудь интересную фотографию его жены Кэтрин, чтоб проиллюстрировать намечающуюся ее статью. Не скажу, что нашла что-то подходящее, зато понравился его рабочий стол
Намедни кто-то выкладывал целый ряд фоток Джереми и Линды. Вот эти показались не знакомыми, две из трех.
И сначала подумалось, что что-то напутали с именем, но это, наверное, мать Линды, Джоан.
***
В принципе заканчиваю главу "Лестрейда" и подумалось, что , как раньше, закончу, отредактирую и отпечатанные листы - в помойку) А потом внезапно подумала, что это ж раритет. Я-то, конечно, переведу, но оригинала, скорее всего, уже нигде больше не будет. Не факт, что автор издаст свою эпопею о молодом Холмсе, хоть и удалила все, что было... Короче, наверное, надо сохранить на всякий пожарный.
Вместо того, чтоб закончить главу, ковырялась в твиттере Дэвиса, искала какую-нибудь интересную фотографию его жены Кэтрин, чтоб проиллюстрировать намечающуюся ее статью. Не скажу, что нашла что-то подходящее, зато понравился его рабочий стол
Намедни кто-то выкладывал целый ряд фоток Джереми и Линды. Вот эти показались не знакомыми, две из трех.
И сначала подумалось, что что-то напутали с именем, но это, наверное, мать Линды, Джоан.
***
В принципе заканчиваю главу "Лестрейда" и подумалось, что , как раньше, закончу, отредактирую и отпечатанные листы - в помойку) А потом внезапно подумала, что это ж раритет. Я-то, конечно, переведу, но оригинала, скорее всего, уже нигде больше не будет. Не факт, что автор издаст свою эпопею о молодом Холмсе, хоть и удалила все, что было... Короче, наверное, надо сохранить на всякий пожарный.
вторник, 09 мая 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Небольшие вести с шерлокианских полей
Отмечу здесь эту леди, чтоб помнить, чья это фотография на обложке последнего выпуска BSI
Эдит Мейсер, автор радиосериала о Шерлоке Холмсе, одна из первых женщин, которые были приняты в члены BSI в 1991 году. Родилась в 1898 году
Когда ее вижу, мне почему-то все время кажется, что она играла в фильмах Рэтбоуна.
Дэвис объявил о ланче, посвященном выходу переиздания его книги о Бретте "Сгибая иву" и упомянул что-то о книге Марка Джонса вроде о Дойле, но там упоминался инсайд пропавших серий сериала 1967 года. Прямо интересно стало.
Вот, кстати, по дороге кто-то выложил кадр из серии "Исчезновение леди Френсис Карфэкс". Наверное, тоже была утеряна, не помню, чтоб я ее смотрела, хотя это и было только один раз
И в довершение фото Бретта. Не новое, но немного другой ракурс
Отмечу здесь эту леди, чтоб помнить, чья это фотография на обложке последнего выпуска BSI
Эдит Мейсер, автор радиосериала о Шерлоке Холмсе, одна из первых женщин, которые были приняты в члены BSI в 1991 году. Родилась в 1898 году
Когда ее вижу, мне почему-то все время кажется, что она играла в фильмах Рэтбоуна.
Дэвис объявил о ланче, посвященном выходу переиздания его книги о Бретте "Сгибая иву" и упомянул что-то о книге Марка Джонса вроде о Дойле, но там упоминался инсайд пропавших серий сериала 1967 года. Прямо интересно стало.
Вот, кстати, по дороге кто-то выложил кадр из серии "Исчезновение леди Френсис Карфэкс". Наверное, тоже была утеряна, не помню, чтоб я ее смотрела, хотя это и было только один раз
И в довершение фото Бретта. Не новое, но немного другой ракурс
воскресенье, 26 марта 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Увидела это сегодня на фейсбуке. Всегда очень интересно читать эти рассказы тех, кто имел удовольствие видеть Джереми и разговаривать с ним.
"В феврале 1989 года мы с друзьями отправились в лондонский театр "Уиндэм", чтобы посмотреть спектакль"Секрет Шерлока Холмса" в двух действиях с участием Джереми Бретта и Эдварда Хардвика - оба они были на сцене около двух часов и приковали к себе наше пристальное внимание.
После спектакля мы подошли к служебному входу в надежде, что сможем взять автограф. Служитель театра ушел и его не было около десяти минут. Он вернулся и сказал: "Мистер Бретт слишком устал, чтобы выходить, извините", мы собирались сказать "Что ж, это вполне понятно", когда он вдруг добавил: "Он спрашивает, не будете ли вы против того, чтоб зайти к нему в гримерку, чтобы повидаться с ним?"
Нас, шестерых, провели внутрь здания, и этот мужчина постучал в дверь. Знакомый голос сказал: "ВОЙДИТЕ!!!", и мы вошли. Мистер Бретт все еще был в гриме своей "посмертной маски" (имеется в виду, конечно, бледный грим Холмса) и сидел в шезлонге с чашкой чая и сигаретой.
- Джентльмены! Заходите, пожалуйста, - как мило с вашей стороны навестить меня! - воскликнул он. Мы все были взволнованы. Он примерно двадцать минут поговорил с нами и дал нам автографы, и мой друг Роберт Си Кью, талантливый художник и скульптор, подарил ему сделанную им статуэтку высотой 18 дюймов. Позже Джереми появился в "ТВ Таймс", и там видно, что статуэтка стояла на каминной полке в его доме.
Как раз в этот момент в дверь постучали, и вошел Эдвард Харвик: "А, Тед, иди познакомься с моими друзьями, - и Роб и ему подарил статуэтку.
Уйдя оттуда, мы все сошлись во мнении, что мистер Бретт был величайшим джентльменом, которого мы когда-либо встречали, и тот день навсегда врезался в мою память. К сожалению, я потерял фотографию с "Тедом" (как мне нравится называть его, ха-ха), но у меня есть два отличных снимка с единственным и неповторимым мистером Шерлоком Холмсом, моим любимым Холмсом и замечательным человеком."
"В феврале 1989 года мы с друзьями отправились в лондонский театр "Уиндэм", чтобы посмотреть спектакль"Секрет Шерлока Холмса" в двух действиях с участием Джереми Бретта и Эдварда Хардвика - оба они были на сцене около двух часов и приковали к себе наше пристальное внимание.
После спектакля мы подошли к служебному входу в надежде, что сможем взять автограф. Служитель театра ушел и его не было около десяти минут. Он вернулся и сказал: "Мистер Бретт слишком устал, чтобы выходить, извините", мы собирались сказать "Что ж, это вполне понятно", когда он вдруг добавил: "Он спрашивает, не будете ли вы против того, чтоб зайти к нему в гримерку, чтобы повидаться с ним?"
Нас, шестерых, провели внутрь здания, и этот мужчина постучал в дверь. Знакомый голос сказал: "ВОЙДИТЕ!!!", и мы вошли. Мистер Бретт все еще был в гриме своей "посмертной маски" (имеется в виду, конечно, бледный грим Холмса) и сидел в шезлонге с чашкой чая и сигаретой.
- Джентльмены! Заходите, пожалуйста, - как мило с вашей стороны навестить меня! - воскликнул он. Мы все были взволнованы. Он примерно двадцать минут поговорил с нами и дал нам автографы, и мой друг Роберт Си Кью, талантливый художник и скульптор, подарил ему сделанную им статуэтку высотой 18 дюймов. Позже Джереми появился в "ТВ Таймс", и там видно, что статуэтка стояла на каминной полке в его доме.
Как раз в этот момент в дверь постучали, и вошел Эдвард Харвик: "А, Тед, иди познакомься с моими друзьями, - и Роб и ему подарил статуэтку.
Уйдя оттуда, мы все сошлись во мнении, что мистер Бретт был величайшим джентльменом, которого мы когда-либо встречали, и тот день навсегда врезался в мою память. К сожалению, я потерял фотографию с "Тедом" (как мне нравится называть его, ха-ха), но у меня есть два отличных снимка с единственным и неповторимым мистером Шерлоком Холмсом, моим любимым Холмсом и замечательным человеком."
суббота, 11 марта 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Я обычно такие вещи оставляла на те времена, когда начну подробно писать о Бретте, но сейчас решила выложить этот раритет.
На фейсбуке девушка выложила фотографию, которая была сенсацией не только для меня.
По ее словам здесь отображен довольно интересный момент. Здесь совсем юный Джереми и его отец, шокированный тем, какую профессию выбрал его младший сын.
Далее прилагаю фотографию, где они оба сняты в более поздние годы
На фейсбуке девушка выложила фотографию, которая была сенсацией не только для меня.
По ее словам здесь отображен довольно интересный момент. Здесь совсем юный Джереми и его отец, шокированный тем, какую профессию выбрал его младший сын.
Далее прилагаю фотографию, где они оба сняты в более поздние годы
воскресенье, 29 января 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Такое, конечно, происходит все реже и реже, но вот внезапно новая неизвестная фотография. Автор совсем недавно появилась на бреттовских страницах и временами постила кое-что свежее, правда, привнося туда свои "художества". Выкладываю, как есть.
пятница, 06 января 2023
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Прямо сюда в начало пишу небольшое добавление. Там, ниже, я говорила о том, что, возможно, интервью скоро кто-то переведет и лучше меня. но вышло иначе - она уже переведена, безусловно, гораздо лучше и более того, я ее тогда с восторгом прокомментировала. Не хочу, чтоб возникли мысли о переводческом плагиате, хотя, конечно, видно, что переводила я сама по себе, хотя, возможно, если б помнила о том переводе, конечно бы не стала это делать заново. Просто Бретт иногда в своих интервью повторялся, да и к тому же прошло уже больше пяти лет...
Пишу об это специально, чтоб не возникло вопросов, и возможно, еще кое-что добавлю в комментарии.
Хотелось как-то отметить день рождения Холмса, но ничего подходящего не попадалось, а случайно набрела на это интервью, которое сохранила для себя совсем недавно. Оно, возможно, больше о Бретте и Гранаде, но в то же время все же и о Холмсе. Не была уверена, что осилю перевод за полтора дня, но это все же удалось, хоть и галопом по Европам. Ну, и, наверное, это вполне подходящая вещь для такого дня и вполне отвечает намеченной мной цели.
Переводить речь Бретта - дело довольно сложное, поэтому местами допускала некоторую вольность), но по возможности старалась сочетать верность оригиналу и литературный русский язык, но время было ограничено, поэтому возможны ляпы.
Возможно, скоро это интервью переведет кто-то другой, переведет лучше меня и выделит в нем интересные моменты, на которые стоит обратить особое внимание. Я сейчас уже ничего такого не делаю по различным, довольно безрадостным причинам. Возможно, для знатоков в этом интервью уже нет никакой новизны, но здесь есть отдельные, интересные пункты. Хотя с чем-то, возможно, хотелось бы поспорить.
Интервью с Джереми Бреттом
Armchair Detective осень 1985
Розмари Герберт
Розмари Герберт известна тем, что успешно переоделась мужчиной, чтобы присутствовать на банкете "Нерегулярных отрядов Бейкер-стрит» в их полном составе. Когда группа произнесла тост "за Эту Женщину", она встала и произнесла ответный тост — в то время как собравшиеся просто удивленно смотрели на нее, не подозревая о присутствии в гнезде этого кукушонка.
Ветреным апрельским утром вращающиеся двери внесли меня в вестибюль большого отеля в театральном районе Нью-Йорка, где я должна была встретиться за завтраком с Джереми Бреттом, так же известным как Шерлок Холмс. Увидев его в роли Холмса в нашумевшем сериале, транслируемом на общественном телевидении в рамках программы«Mystery!», трудно было представить актера в повседневной одежде. Я была не уверена, что, узнаю его.
Я уже сидела за своим столиком, когда появился Джереми, полный энергии, идей и анекдотов, и искавший спички, чтобы запустить свой "дыхательный аппарат" - сигарету. Внешне он оказался гораздо менее суровым, чем в своем образе Холмса; те же самые глаза, взгляд которых на экране казался испытующим и полным интеллекта, искрились зеленоватым огнем, и взгляд перескакивал с одного предмета на другой, метаясь то туда, то сюда. Я внезапно поверила, что это тот же актер, который сыграл загадочного Макса де Винтера в "Ребекке" (также под эгидой "Mystery!") и открытого Фредди Эйнсфорд-Хилла, не скрывающий своей любви к Элизе Дулитл в "Моей прекрасной леди".
Сам по себе, внешне Джереми Бретт теплый и живой, небрежно одетый, и даже немного взъерошенный. Его голос и акцент так же впечатляют в светской беседе, как и в отрепетированных сценах, и его актерское мастерство проявляется, когда в какой-то момент его лицо без всякого грима превращается в лицо Холмса, чтобы проиллюстрировать какую-то мысль. Поза и пронзительный взгляд говорят сами за себя; внезапно оказывается, что человек, сидящий напротив меня, это Шерлок Холмс. Затем, так же быстро, его лицо расплывается в собственной обворожительной, необыкновенной улыбке.
Герберт: Для начала, не могли бы вы рассказать нам о своем представлении о Шерлоке Холмсе и о том, в чем вы похожи или не похожи на него по характеру? Была ли роль Холмса естественной для вас?
Бретт: Она не была естественной. Как ни странно, я думаю, что теперь, когда я играю его последние два с половиной года, я больше похож на Холмса, чем это было, когда я только начинал. Нужно быть с этим начеку. (Он улыбается.) Я был очень общительным и до сих пор готов к общению по первому зову. По натуре я не затворник , но я отчасти стал им. (Он говорит это так, как будто это открытие застало его врасплох.) Я склонен во многих отношениях рассматривать поведение Холмса и его естественную сдержанность как альтернативное поведение для себя.
Мой успех в роли Холмса действительно является для меня чудом, потому что эта роль никогда не привлекала меня. Мне гораздо больше по вкусу Уотсон.
Герберт: Но у вас же нет телосложения Уотсона! Хотя я знаю, что вы играли его.
Бретт: Да, я играл Уотсона. (Бретт играл Уотсона вместе с Чарльтоном Хестоном в роли Холмса в Лос-Анджелесе, в спектакле «Расплата на крови».) И у меня был более высокий Холмс.
Уотсон — теплый, любящий, солнечный человек, полный энтузиазма - и он обижается и слегка расстраивается, когда его друг груб с людьми или с ним самим. Это гораздо больше похоже на меня. Собственно, роль Холмса мне не понравилась просто потому, что он неприветливый, необщительный человек (буквально, холодная рыба), грубый. Я бы не стал переходить дорогу, чтобы встретиться с Холмсом. Думаю, что я бы его немного побаивался.
Я думаю, что Холмс несколько неполноценный, потому что, если вы искорените все, кроме мозга, то вы станете тем, что зовется машиной. Хотя Холмсу это и не всегда удается, он устраняет все эмоции, насколько это возможно, и становится машиной по расследованию преступлений. Я был в ужасе, потому что думал: "Боже, я не могу этого сделать!"
И когда ты собираешься играть человека с самыми лучшими во всем мире мозгами, что, черт возьми, тебе делать, когда ты знаешь, что все, что у тебя есть в твоей собственной голове, - это вата? Я подумал: "Как я собираюсь это сделать? Как я буду это делать?" Я пытался убежать от этого на некоторое время, потому что люблю хорошую, счастливую, полноценную жизнь.
Впервые меня попросили сделать это в феврале 1982 года, а затем Йен Ричардсон начал свой тур со "Знаком четырех" и "Собакой Баскервилей". Все наши планы были отменены, потому что считалось, что Ричардсон возьмется за весь Канон. Но он сделал только эти два фильма. И потом все это вновь вернулось ко мне. К тому времени у меня было время, чтобы изучить труды Дойла — хотя я и проходил их в колледже, но никогда по-настоящему не изучал Холмса как роль, которую предстоит сыграть. В этот промежуток времени я прочитал все, но не в такой спешке, как это делается, когда вы знаете, что готовитесь сыграть какую-то роль. Я впитывал это.
Герберт: Как это чтение повлияло на вашу игру?
Бретт: Этого я не знаю, но знаю, что работа над этой ролью повлияла на мою жизнь! Она сократила мою жизнь, а может, и удлинила ее. Я не знаю, что точно она сделала! Но после всего этого я уже совсем другой человек по сравнению с тем, что был раньше.
Герберт: В чем заключаются самые поразительные перемены?
Бретт: Я стал большим аналитиком, что мне не нравится. (Он улыбается.)
Герберт: Что вам больше всего понравилось в этой роли?
Бретт: Ну, мы все очень воспитанные люди, не так ли? И что мне понравилось больше всего? Это райское блаженство - быть резким. Мне это нравилось. Мне это понравилось!(loved) Мне нравилось, что я мог сказать: "Спасибо!" (Он говорит это пренебрежительно, отворачиваясь. Внезапно в голосе и фигуре Джереми Бретта здесь, в нью-йоркской кофейне появляется Холмс.) Это было очень весело! (Он говорит это небрежно, смеясь.) Все эти звуковые моменты! (Буквально: Вся эта нарезка ревеня!) Я наслаждался всеми этими моментами, когда Холмс уходит, даже не попрощавшись. У него просто нет времени на все это вежливое поведение. Я получал от всего этого большое удовольствие.
Герберт: Вы обнаружили, что улучшилась ваша наблюдательность?
Бретт: Да. Работа над ролью Холмса заставляет вас стать наблюдательным. Поразительная вещь.
Герберт: Должно быть, есть дополнительная трудность в том, чтобы играть роль, которая дорога сердцам стольких людей, роль, в отношении которой в умах людей уже сложились определенные представления.
Бретт: Да, это самая пугающая часть. Отличный пример этого - реакция моего старшего брата. Он заядлый курильщик трубок и большой любитель Холмса. И он совершенно откровенно сказал мне, что я не могу сыграть эту роль, потому что не курю трубку!
Кроме того он сказал, и совершенно справедливо: "Я не могу понять, почему тебя выбрали на эту роль, ибо ты совсем не похож на Холмса". И я сказал: "Да, ты прав". А он сказал: "Но теперь послушай, если ты собираешься сниматься в "Медных буках", то запомни..." и он стал давать мне подробные советы. И вот тогда у меня появился какой-то элемент, которому мне хотелось угодить, и который был мне близок; у меня был мой брат. Тогда у меня возникло желание сделать это как можно ближе к книге.
Герберт: Сериал хвалили за его верность Канону с точки зрения характеров, обстановки, диалогов и многого другого. Давайте сначала поговорим об образе Холмса и о решениях, которые вы приняли как актер, играя его.
Бретт: Ну, моя первая съемка во время кинопроб была катастрофой. Прежде всего, грим. Я сделал лицо абсолютно белым, потом добавил туда что-то вроде генцианвиолета (показывает на скулы), а затем затенил линию носа. Я нанес что-то вроде белого креста прямо на переносицу и поперек лба и зачесал волосы назад. (Он откидывает волосы назад и улыбается.) А из-за белого макияжа ваши зубы кажутся немного желтыми. А глаза кажутся немного красными. И потом вы, конечно, помните, что ваши уши должны быть немного бледнее, так же как и ваши руки. И я сказал: "Вам бы хотелось, чтобы мой лоб был белым, чтобы казалось, что в нем что-то есть?"
Я сделал эти кинопробы, и это было безумие. Это было ужасно, потому что я был похож на горгулью. Продюсер Майкл Кокс сказал мне: "Будет ли вообще что-нибудь от Джереми Бретта в этой интерпретации Шерлока Холмса?" Я спросил: "Зачем?" А он сказал: "И, что это тут у тебя за смешная походка?" Я сказал: "Мне кажется, он ходит довольно быстро". (Он щелкает пальцами.) "Да", - сказал продюссер. "И ты никогда не улыбаешься". Я спросил: "Ну, а Холмс когда-нибудь улыбается? Я знаю, что он смеется, но как он улыбается?"
В общем, я посмотрел запись, и это было невероятно ужасно. (Он улыбается и говорит медленно, задумчиво.) Это было скорее похоже на труп, своего рода ускоренный фильм о трупе. (Серьезно.) Я совершил грубую ошибку.
Герберт: Ну, а как вам удалось вдохнуть в этот образ жизнь?
Бретт: Ну, мы приступили к репетициям, и, конечно, вы знаете, какой я. Я ухватился за это. Мы не сразу сделали все правильно; мы приближались к этому постепенно.
У меня было великолепное начало, потому что у меня был хороший Уотсон,которого сыграл Дэвид Берк. Рядом со мной был теплый, сердечный человек... и мы очень хорошо ладили. Кроме того мой продюсер, Майкл Кокс, был полон решимости придерживаться первоисточника и по возможности точнее воссоздать характер Уотсона.
Когда мы начали вникать в это, мы поняли, что, прежде всего, многое нужно было написать специально для Уотсона. Поскольку книга написана от первого лица, часто приходилось придумывать для него диалоги. Кажется, в "Пестрой ленте", у него было всего тридцать четыре реплики.
Герберт: Мне понравилось взаимодействие в сериале Холмса и Уотсона. Можете ли вы рассказать нам, как вы работали над этим с Дэвидом Берком?
Бретт: Мы говорили и размышляли над этим. Сама натура Дэвида и моя собственная натура подразумевали, что в любом случае я буду отчасти полагаться на кого-то. Такая роль может быть очень пугающей, потому что ты так одинок. Я думаю, что это очень опасно. Я не уверен, что так оно и есть на самом деле, но я думаю, что многие актеры, сыгравшие эту роль, в какой-то степени стали страдать манией величия. Они пытались сделать это в одиночку. По самой природе своей я не одиночка, и мне это очень тяжело; вот почему я нахожу эту роль такой трудной.
Герберт: Вы с Дэвидом обсуждали свои роли на съемочной площадке или где-то еще?
Бретт: Ну, Манчестер [где расположена студия] находится в ста пятидесяти милях от Лондона, так что мы около двух с половиной часов проводили в поезде - и лишь одному Богу известно, как часто мы это делали!
Герберт: Итак, вы могли склониться друг к другу в стиле Сидни Пейджета и посовещаться в поезде.
Бретт: Да. О, это продолжалось до бесконечности.
Герберт: Какие решения вы вместе принимали в отношении Уотсона?
Бретт: Мы спрашивали себя: "Кто бы мог остаться с Холмсом ? Что ж, да, Уотсон. Но тогда почему он остается с ним?" Ладно, он в восхищении от его дедукции - он до сих пор не оправился от удивления от того, как Холмс узнал, что он только что вернулся из Афганистана, — но это еще не все. Холмс- поразительный человек, с которым невозможно жить в одной квартире! Я обнаружил в этом то, что я называю "исподнем" этой роли, и оно заключается в том, что Уотсон каким-то образом понимает насущную потребность этого человека. Во-первых, Холмс разваливается на части, когда не работает. Что ж, это легко сыграть, потому что актерам это знакомо — на самом деле, мы все разваливаемся на части, когда нас внезапно увольняют. Но что делает Холмс? Он впрыскивает себе прямо в вену семипроцентный раствор. Он слишком много курит. Он не слишком благозвучно пиликает на своей скрипке. Он ставит химические опыты — при этом чуть не разносит людей на куски, если не очень осторожен, или, как это происходит в "Одиноком велосипедисте", чуть не поджигает дом 221б по Бейкер-стрит. Так что он, очевидно, трудный ребенок, равно, как и замечательный друг. Уотсон это видит. Уотсон видит, что Холмс не может сказать "Спасибо"; он не может сказать "Спокойной ночи", не может сказать "Помогите". Но иногда Холмс позволяет себе довольно милые мелочи, например, в "Скандале в Богемии" он говорит Уотсону: "Вот ваши сигары; видите, я ждал вашего приезда". И это мелочи, которые много значат. Я попытался показать, как сильно Холмс на самом деле нуждается в Уотсоне, не произнося этого вслух.
Я думаю, что Холмс был бы мертв... (с огоньком в глазах)- я имею в виду, просто представив, что они были реальными людьми — если бы Уотсона там не было. Если бы Уотсон вдруг решил уехать жить, скажем, на Мадагаскар, то по истечении шести недель Холмс был бы мертв . И это то, что мы решили играть.
Герберт: Испытывает ли Шерлок Холмс страх? И если это так, то знает ли об этом Уотсон?
Бретт: Да. Я показал это в "Пестрой ленте". Холмс дрожит, но он находится спиной к Уотсону. У актера есть выбор, когда он заостряет на чем-то внимание. Уотсон этого не видит.
Герберт: Можете ли вы сказать мне, на какие умозаключения вас наводит переодетый Холмс?
Бретт: Холмс находит выход. Это побег от самого себя.
Герберт: И когда он ближе всего соприкасается с женщиной в деле Ирен Адлер в "Скандале в Богемии", важно, что он там переодет.
Бретт: Да. Это занятие любовью застенчивого мужчины. Он хотел бы убрать из своей жизни и Ирен, потому что не может тратить свою драгоценную энергию на эмоции. Но Ирен божественно поет, и это очень много значит для него, потому что он любит музыку.
Самое интересное во всем этом то, почему там две маскировки? Не забывайте, что эти рассказы были написаны до Фрейда. Вы не должны чрезмерно анализировать, потому что это может нанести вред. Но это моя оценка.
Он использует образ грума — грубого животного, которым он не является, — чтобы начать наступление. Затем он переодевается священником. Я думаю, что священник - это духовный элемент, используемый Холмсом для того, чтобы приблизиться к ней.
Я бы с удовольствием вернулся назад и снова снялся в этом фильме, потому что в нем так много всего. Когда он притворяется раненым, Ирен подходит очень близко. (Актриса Гейл Ханникатт пользуется ароматом "Bluebell" от Penhaligon.) На Холмса все это оказывает сильное воздействие — его чувства обострены — и он дезориентирован и не может получить компрометирующую фотографию Ирен Адлер и Великого герцога. Холмс скрывает свою ошибку. Он говорит, что вернется. Но она обманула его и уехала. Она замечательная женщина. Холмс полностью изменил свой этический кодекс в отношении женщин после встречи с ней, но это ему далось дорогой ценой. Вопрос в том, стоит ли оно того?
Джон Мортимер, автор книги "Ранцпол из Бейли", сказал, что если вы вращаетесь в кругу преступности, вы изучаете пути преступного мышления, то вы затронуты, запятнаны этим. Холмсу приходится иметь дело с людьми, попавшими в беду, и это и ему придает свой особый колорит. И по мере развития сюжета мы получаем Мориарти, который представляет конечный элемент зла. Холмс должен быть стерт с лица земли. Появляется важная персона, Мориарти. А в "Последнем деле" вы видите Холмса лицом к лицу со смертью.
Герберт: И как, по-вашему, он относится к смерти?
Бретт: Ну, я играю его — ну, это уже само собой разумеется. Холмс знает, что сеть Мориарти достанет его. Поэтому он очень мило говорит: "Послушайте, Уотсон, я собираюсь уехать из страны, потому что не хочу подвергать вас опасности". Но потом он поворачивается и говорит: "Хотите поехать со мной?" Итак, ответ таков: да, он напуган. А затем Рейхенбахский водопад становится для него одной из величайших удач всех времен. Но это уже другая история.
Герберт: Сколько эпизодов вы снимаете?
Бретт: Они разделятся на три сезона. Сейчас есть семь эпизодов [весна 1985 года], шесть запланировано на будущий год и еще семь – на последующий [точное расписание будет уточнено позднее]. Мы снимаем финальную часть, начиная с сентября [1985].
Герберт: Значит, вы снова будете жить с Холмсом?
Бретт: На этот раз, я надеюсь, все будет легче.
Герберт: Потому что вы больше знакомы с Холмсом?
Бретт: Да. И потому, что другие вопросы уже проработаны. Были времена, когда студия думала, что они заполучили самого невозможного актера, когда-либо игравшего эту роль. В какой-то момент мне пришлось сказать своему продюсеру: "Мне не достаточно недели репетиций из-за огромного количества текста". Вы не можете просто выучить их — они должны от вас отскакивать. Вы должны быть в состоянии произносить их, не задумываясь. (Бретт добился двух недель репетиционного времени.)
Герберт: У вас было всего две недели на репетицию каждого эпизода?
Бретт: Да. И в течение этого времени мне также приходилось работать со сценаристами, каждые из которых хотели изменить оригинальные рассказы. В одной истории у них была странный эпизод, где я должен был играть в лесу с серой белкой. Ну, серых белок, на самом деле, в то время в Англии не было. И в любом случае этого не было в книге.
Герберт: Вы сыграли эту сцену?
Бретт: Нет. Это совершенно неуместно. Я продолжал предъявлять в качестве аргумента книгу. Мне говорили, что я не могу превратить литературу в визуальное искусство. Но в "Пляшущих человечках", в том первом монологе, я сделал все точно по книге. Я сказал: "Дайте мне шанс". И в последний съемочный день они это сделали. Я провел весь обеденный перерыв, расхаживая взад и вперед, репетируя. Они снимали меня крупным планом, и я сделал все за один дубль. Меня трясло. Уотсон буквально обливался из-за меня потом, потому что в то время я был один против всей студии. Вскоре после этого атмосфера в студии изменилась. Начал расти энтузиазм.
Герберт: Я была рада заметить, что есть ряд моментов, когда ожили классические иллюстрации из Канона Дойла.
Бретт: Да, это происходило довольно медленно. Я сказал Эстер Дин, нашему блестящему дизайнеру: "Можем ли мы начать воспроизводить рисунки Пейджета в отношении костюмов?" Она не видела для этого никаких преград. Эти рисунки очень подробны, но, поскольку я очень большой (указывает на ширину своих плеч) и на самом деле я не совсем подходящая модель для рисунков, для меня пришлось разработать специальную одежду. Возьмем этот очень легкий плащ. Боюсь, что он такой по одной очень веской причине: в 1983 году было самое жаркое лето, которое, вероятно, когда-либо было в Англии. И я бы в любом случае умирал от жары. Поэтому я снял жилет, обрезал рубашку на манер манишки и надел этот длинный тонкий плащ. Мне было не так жарко и такой маневр придал моей фигуре стройные очертания.
Герберт: То есть иллюстрации использовались как для дизайна одежды, так и в качестве моделей для поз, которые вы могли бы принять?
Бретт: Да. Прежде всего, Майк Граймс, наш блестящий сценограф, подарил нам эту невероятную декорацию Бейкер-стрит. У него были странные, феерические, дикие идеи. На картине над камином в гостиной на самом деле изображен Рейхенбахский водопад .
Но что касается рисунков Пейджета. Во-первых, никто вообще не хотел снимать фильмы с такими позами.
Но я продолжал возвращаться к Дойлу, а Пейджет делал рисунки для Дойла. Что ж, охота за сокровищами началась. Я все глубже и глубже погружался в текст, обращая внимание на все его аспекты, включая иллюстрации.
Герберт: Что еще вы узнали о Холмсе из текста?
Бретт: Ну, на самом деле, иногда это было довольно забавно. В "Пестрой ленте", например, есть момент, когда я ищу гильзу в саду. В книге есть замечательное описание того, как Холмс двигался по розовому саду "как золотистый ретривер". Это замечательный образ, но когда вы действительно пытаетесь это сделать, это очень забавно.
Что мне нравится, как актеру, вживающемуся в роль, так это моменты, когда Холмс терпит неудачу, потому что это делает его человеком. Так, например, в "Пляшущих человечках", когда он прибывает на станцию и слышит, что Кьюбитт убит. Он абсолютно выбит из колеи. Его клиент мертв! Мне нравятся сцены, показывающие трещины в мраморе.
Герберт: Я подумала, что инсценировка этой истории была гораздо более острой, чем это ощущалось при чтении, особенно в отношении потери Кьюбитта. Он казался таким хорошим человеком!
Бретт: Просто из интереса, в то время этот замечательный актер, Тенниел Эванс, был рукоположен в сан священника-мирянина. Он все еще актер, но теперь он еще и священник-мирянин.
Герберт: Были ли какие-то другие моменты, которые особенно запомнились вам?
Бретт: Я скажу вам, почему мне так понравился "Морской договор". Это единственный случай, когда имеет место какое-либо метафизическое религиозное отождествление. Холмс произносит замечательную речь о розе, совершено не по теме. Это удивительно. И он действительно говорит о потустороннем мире. Это единственный раз , когда он это делает в Каноне. Этот рассказ еще очень близок мне, потому что в нем Дойл критикует английскую классовую систему. Это было очень близко моему сердцу.
Герберт: Не могли бы вы рассказать нам что-нибудь о себе и о том, как вы стали актером? Каким вы были мальчиком?
Бретт: Ну, моя мать была замечательной леди. Я был младшим из четырех сыновей, и мне сказали, что моя мать задолго до моего рождения решила, что хотела бы, чтоб ее сын стал кем-то вроде актера. И надо мной никто не насмехался, когда в детстве я много танцевал.
В школе у меня был голос сопрано. Я учился в Итоне, одной из лучших государственных школ Англии, и прошел через это в основном благодаря своему голосу. Когда он стал ломаться , моя уловка исчезла!
Меня всегда обвиняли в театральных наклонностях. Я был хористом номер один в хоре мальчиков, так что все сольные номера были моими. Я довольно ужасно драматизировал их и становился очень эмоциональным.
Я помню, как однажды это было вечернее пение в чудесной часовне колледжа, и в окно проникали лучи света . И, я вышел на свет. Но солнечный луч, конечно, немного сдвинулся, так что мне пришлось двигаться вместе с ним. Это было замечено. (Он смеется.)
В детстве у меня был дефект речи.
Герберт: Невероятно!
Бретт: Я был косноязычен. (У него был дополнительный участок кожи под языком.) У меня был очень слабый звук «r», и мне пришлось над ним изрядно поработать. Мне не исправляли этот дефект, пока мне не исполнилось семнадцать. А потом я поступил в Центральную школу речи и драмы в Лондоне, чтобы заново научиться говорить.
Герберт: Где вы выросли?
Бретт: Уорикшир. Возьмите булавку и воткните ее прямо в центр Англии, и это Уорикшир. Это черный край — край добычи угля.
Герберт: Чем занимался ваш отец?
Бретт: Он был солдатом.
Герберт: Солдатом удачи?
Бретт: Солдат в полном смысле этого слова. Он был очень сильным, скорее эдвардианским солдатом. [Он был награжден за храбрость в Первой мировой войне.] Он с невероятным тактом сказал мне в последние дни своей жизни, что единственная причина, по которой он вел себя храбро, заключалась в том, что он был очень напуган. И вот этому старому солдату, который, на самом деле, хотел бы, чтобы его сыновья стали военными, пришлось столкнуться с тем фактом, что среди них были священник, художник, архитектор и актер!
У моей матери был необыкновенный способ заставить нас всех развиваться. Она была не просто "моей матерью"; ее звали Элизабет, и в ее душе были открытые двери и распахнутые окна — я могу выразить это только так. Все приходили к моей матери. Она была подобна невероятно теплому свету.
Мой отец возвращался и находил в доме не просто друзей, а целые цыганские таборы или бродяг, которых приютила моя мать. На самом деле, мой брат-художник Майкл нарисовал одного из этих бродяг, позирующих в кресле моего отца, и мой отец заразился от него блохами. Ему пришлось со многим мириться!
Я помню, как однажды он вернулся и обнаружил четырех огромных мужчин, лежащих в этой огромной гостиной за городом, все они были изысканно одеты в прекрасные чистые белые рубашки, и пытались решить, что они собираются делать со своей жизнью!
Герберт: Как вы думаете, вы унаследовали от своей матери детскую открытость, которая помогает вам в актерской игре и позволяет вам острее чувствовать роль?
Бретт: Я многим обязан своей матери. Мои мать и отец были отчаянно несчастны, и они остались вместе ради детей. Я знал это , когда мне было шесть лет. Поэтому у меня было огромное чувство ответственности за то, чтобы это стоило их усилий и времени, которое они провели вместе. К своим пяти годам я был самым младшим. Как я часто говорю, "Хвост аллигатора очень тяжел". Мне приходилось нести большой груз. Я думаю, что это все выжало из меня и в определенной степени деформировало в самом начале. Но в то же время и дало определенный стимул. Но все рухнуло, когда моя мать погибла в автомобильной катастрофе, когда мне было двадцать шесть. Мой отец прожил немного дольше, но он потерял своего лучшего боевого товарища. В те дни люди не разводились, они оставались вместе. Оглядываясь назад, я очень горжусь тем, что сделали мои родители. Они многим пожертвовали. Родительские разногласия дорого обошлись моим братьям, которые много страдали, оказавшись меж двух огней; моя мать говорила: "Подожди, пока не узнаешь, что хочешь делать", мой отец говорил: "Женись". Ее непрактичность уравновешивалась его практичностью. Но кроме того он был и человеком духа. Мои братья страдали, но, будучи ребенком, я наблюдал за всем этим. Когда настала моя очередь, я как-то смог увернуться от этого. И кроме того я была избалован, потому что был ребенком.
Герберт: Как вы начали свою актерскую карьеру?
Бретт: Я был в Кембридже и сбежал. Я бунтарь, и это потому, что моя мать дала мне эту свободу и уверенность. Итак, я отправился в Лондон. Я знал, что стану актером, примерно с восьми лет. Примерно в семнадцать с половиной лет, я познакомился с Тайроном Гатри, который играл Великого Тамерлана в "Олд Вик". И я сказал: "Я очень, очень сильно хочу быть актером". Его немного ошеломил этот идиот. Я помню, что был одет в пальто моего брата, чтобы казаться крупнее. И он сказал, что я мог бы получить роль в "Тамерлане". "Или, - сказал он, - тебе следует пойти с этим звуком "р" в Центральную школу", что я и сделал.
Герберт: Это был ваш триумф. Что бы вы расценили как свой триумф в роли Шерлока Холмса?
Бретт: Самое волнующее для меня, после создания оригинальных историй, было бы, если бы люди открыли для себя Дойла. Человек, к которому после всего этого я питаю большую слабость, - это сэр Артур Конан Дойл. И поэтому, если все это пронизывает дух Дойла, то это то, чего я хотел бы больше всего. Чтобы люди действительно читали, возвращались к книгам.
Герберт: Образ Холмса все еще таит в себе какую-то загадку для вас? В чем главная загадка этого персонажа?
Бретт: Ну, я думаю, что великой загадкой всегда будет то, почему он такой живой, когда его никогда не существовало? Как это может быть, что человек, который никогда не жил, обладает такой яркой индивидуальностью? Это завораживает. Это чудо Дойла — чудо Конан Дойла.
Уже позже внезапно появились цветные фотографии, сделанные во время этого интервью
Пишу об это специально, чтоб не возникло вопросов, и возможно, еще кое-что добавлю в комментарии.
Хотелось как-то отметить день рождения Холмса, но ничего подходящего не попадалось, а случайно набрела на это интервью, которое сохранила для себя совсем недавно. Оно, возможно, больше о Бретте и Гранаде, но в то же время все же и о Холмсе. Не была уверена, что осилю перевод за полтора дня, но это все же удалось, хоть и галопом по Европам. Ну, и, наверное, это вполне подходящая вещь для такого дня и вполне отвечает намеченной мной цели.
Переводить речь Бретта - дело довольно сложное, поэтому местами допускала некоторую вольность), но по возможности старалась сочетать верность оригиналу и литературный русский язык, но время было ограничено, поэтому возможны ляпы.
Возможно, скоро это интервью переведет кто-то другой, переведет лучше меня и выделит в нем интересные моменты, на которые стоит обратить особое внимание. Я сейчас уже ничего такого не делаю по различным, довольно безрадостным причинам. Возможно, для знатоков в этом интервью уже нет никакой новизны, но здесь есть отдельные, интересные пункты. Хотя с чем-то, возможно, хотелось бы поспорить.
Интервью с Джереми Бреттом
Armchair Detective осень 1985
Розмари Герберт
Розмари Герберт известна тем, что успешно переоделась мужчиной, чтобы присутствовать на банкете "Нерегулярных отрядов Бейкер-стрит» в их полном составе. Когда группа произнесла тост "за Эту Женщину", она встала и произнесла ответный тост — в то время как собравшиеся просто удивленно смотрели на нее, не подозревая о присутствии в гнезде этого кукушонка.
Ветреным апрельским утром вращающиеся двери внесли меня в вестибюль большого отеля в театральном районе Нью-Йорка, где я должна была встретиться за завтраком с Джереми Бреттом, так же известным как Шерлок Холмс. Увидев его в роли Холмса в нашумевшем сериале, транслируемом на общественном телевидении в рамках программы«Mystery!», трудно было представить актера в повседневной одежде. Я была не уверена, что, узнаю его.
Я уже сидела за своим столиком, когда появился Джереми, полный энергии, идей и анекдотов, и искавший спички, чтобы запустить свой "дыхательный аппарат" - сигарету. Внешне он оказался гораздо менее суровым, чем в своем образе Холмса; те же самые глаза, взгляд которых на экране казался испытующим и полным интеллекта, искрились зеленоватым огнем, и взгляд перескакивал с одного предмета на другой, метаясь то туда, то сюда. Я внезапно поверила, что это тот же актер, который сыграл загадочного Макса де Винтера в "Ребекке" (также под эгидой "Mystery!") и открытого Фредди Эйнсфорд-Хилла, не скрывающий своей любви к Элизе Дулитл в "Моей прекрасной леди".
Сам по себе, внешне Джереми Бретт теплый и живой, небрежно одетый, и даже немного взъерошенный. Его голос и акцент так же впечатляют в светской беседе, как и в отрепетированных сценах, и его актерское мастерство проявляется, когда в какой-то момент его лицо без всякого грима превращается в лицо Холмса, чтобы проиллюстрировать какую-то мысль. Поза и пронзительный взгляд говорят сами за себя; внезапно оказывается, что человек, сидящий напротив меня, это Шерлок Холмс. Затем, так же быстро, его лицо расплывается в собственной обворожительной, необыкновенной улыбке.
Герберт: Для начала, не могли бы вы рассказать нам о своем представлении о Шерлоке Холмсе и о том, в чем вы похожи или не похожи на него по характеру? Была ли роль Холмса естественной для вас?
Бретт: Она не была естественной. Как ни странно, я думаю, что теперь, когда я играю его последние два с половиной года, я больше похож на Холмса, чем это было, когда я только начинал. Нужно быть с этим начеку. (Он улыбается.) Я был очень общительным и до сих пор готов к общению по первому зову. По натуре я не затворник , но я отчасти стал им. (Он говорит это так, как будто это открытие застало его врасплох.) Я склонен во многих отношениях рассматривать поведение Холмса и его естественную сдержанность как альтернативное поведение для себя.
Мой успех в роли Холмса действительно является для меня чудом, потому что эта роль никогда не привлекала меня. Мне гораздо больше по вкусу Уотсон.
Герберт: Но у вас же нет телосложения Уотсона! Хотя я знаю, что вы играли его.
Бретт: Да, я играл Уотсона. (Бретт играл Уотсона вместе с Чарльтоном Хестоном в роли Холмса в Лос-Анджелесе, в спектакле «Расплата на крови».) И у меня был более высокий Холмс.
Уотсон — теплый, любящий, солнечный человек, полный энтузиазма - и он обижается и слегка расстраивается, когда его друг груб с людьми или с ним самим. Это гораздо больше похоже на меня. Собственно, роль Холмса мне не понравилась просто потому, что он неприветливый, необщительный человек (буквально, холодная рыба), грубый. Я бы не стал переходить дорогу, чтобы встретиться с Холмсом. Думаю, что я бы его немного побаивался.
Я думаю, что Холмс несколько неполноценный, потому что, если вы искорените все, кроме мозга, то вы станете тем, что зовется машиной. Хотя Холмсу это и не всегда удается, он устраняет все эмоции, насколько это возможно, и становится машиной по расследованию преступлений. Я был в ужасе, потому что думал: "Боже, я не могу этого сделать!"
И когда ты собираешься играть человека с самыми лучшими во всем мире мозгами, что, черт возьми, тебе делать, когда ты знаешь, что все, что у тебя есть в твоей собственной голове, - это вата? Я подумал: "Как я собираюсь это сделать? Как я буду это делать?" Я пытался убежать от этого на некоторое время, потому что люблю хорошую, счастливую, полноценную жизнь.
Впервые меня попросили сделать это в феврале 1982 года, а затем Йен Ричардсон начал свой тур со "Знаком четырех" и "Собакой Баскервилей". Все наши планы были отменены, потому что считалось, что Ричардсон возьмется за весь Канон. Но он сделал только эти два фильма. И потом все это вновь вернулось ко мне. К тому времени у меня было время, чтобы изучить труды Дойла — хотя я и проходил их в колледже, но никогда по-настоящему не изучал Холмса как роль, которую предстоит сыграть. В этот промежуток времени я прочитал все, но не в такой спешке, как это делается, когда вы знаете, что готовитесь сыграть какую-то роль. Я впитывал это.
Герберт: Как это чтение повлияло на вашу игру?
Бретт: Этого я не знаю, но знаю, что работа над этой ролью повлияла на мою жизнь! Она сократила мою жизнь, а может, и удлинила ее. Я не знаю, что точно она сделала! Но после всего этого я уже совсем другой человек по сравнению с тем, что был раньше.
Герберт: В чем заключаются самые поразительные перемены?
Бретт: Я стал большим аналитиком, что мне не нравится. (Он улыбается.)
Герберт: Что вам больше всего понравилось в этой роли?
Бретт: Ну, мы все очень воспитанные люди, не так ли? И что мне понравилось больше всего? Это райское блаженство - быть резким. Мне это нравилось. Мне это понравилось!(loved) Мне нравилось, что я мог сказать: "Спасибо!" (Он говорит это пренебрежительно, отворачиваясь. Внезапно в голосе и фигуре Джереми Бретта здесь, в нью-йоркской кофейне появляется Холмс.) Это было очень весело! (Он говорит это небрежно, смеясь.) Все эти звуковые моменты! (Буквально: Вся эта нарезка ревеня!) Я наслаждался всеми этими моментами, когда Холмс уходит, даже не попрощавшись. У него просто нет времени на все это вежливое поведение. Я получал от всего этого большое удовольствие.
Герберт: Вы обнаружили, что улучшилась ваша наблюдательность?
Бретт: Да. Работа над ролью Холмса заставляет вас стать наблюдательным. Поразительная вещь.
Герберт: Должно быть, есть дополнительная трудность в том, чтобы играть роль, которая дорога сердцам стольких людей, роль, в отношении которой в умах людей уже сложились определенные представления.
Бретт: Да, это самая пугающая часть. Отличный пример этого - реакция моего старшего брата. Он заядлый курильщик трубок и большой любитель Холмса. И он совершенно откровенно сказал мне, что я не могу сыграть эту роль, потому что не курю трубку!
Кроме того он сказал, и совершенно справедливо: "Я не могу понять, почему тебя выбрали на эту роль, ибо ты совсем не похож на Холмса". И я сказал: "Да, ты прав". А он сказал: "Но теперь послушай, если ты собираешься сниматься в "Медных буках", то запомни..." и он стал давать мне подробные советы. И вот тогда у меня появился какой-то элемент, которому мне хотелось угодить, и который был мне близок; у меня был мой брат. Тогда у меня возникло желание сделать это как можно ближе к книге.
Герберт: Сериал хвалили за его верность Канону с точки зрения характеров, обстановки, диалогов и многого другого. Давайте сначала поговорим об образе Холмса и о решениях, которые вы приняли как актер, играя его.
Бретт: Ну, моя первая съемка во время кинопроб была катастрофой. Прежде всего, грим. Я сделал лицо абсолютно белым, потом добавил туда что-то вроде генцианвиолета (показывает на скулы), а затем затенил линию носа. Я нанес что-то вроде белого креста прямо на переносицу и поперек лба и зачесал волосы назад. (Он откидывает волосы назад и улыбается.) А из-за белого макияжа ваши зубы кажутся немного желтыми. А глаза кажутся немного красными. И потом вы, конечно, помните, что ваши уши должны быть немного бледнее, так же как и ваши руки. И я сказал: "Вам бы хотелось, чтобы мой лоб был белым, чтобы казалось, что в нем что-то есть?"
Я сделал эти кинопробы, и это было безумие. Это было ужасно, потому что я был похож на горгулью. Продюсер Майкл Кокс сказал мне: "Будет ли вообще что-нибудь от Джереми Бретта в этой интерпретации Шерлока Холмса?" Я спросил: "Зачем?" А он сказал: "И, что это тут у тебя за смешная походка?" Я сказал: "Мне кажется, он ходит довольно быстро". (Он щелкает пальцами.) "Да", - сказал продюссер. "И ты никогда не улыбаешься". Я спросил: "Ну, а Холмс когда-нибудь улыбается? Я знаю, что он смеется, но как он улыбается?"
В общем, я посмотрел запись, и это было невероятно ужасно. (Он улыбается и говорит медленно, задумчиво.) Это было скорее похоже на труп, своего рода ускоренный фильм о трупе. (Серьезно.) Я совершил грубую ошибку.
Герберт: Ну, а как вам удалось вдохнуть в этот образ жизнь?
Бретт: Ну, мы приступили к репетициям, и, конечно, вы знаете, какой я. Я ухватился за это. Мы не сразу сделали все правильно; мы приближались к этому постепенно.
У меня было великолепное начало, потому что у меня был хороший Уотсон,которого сыграл Дэвид Берк. Рядом со мной был теплый, сердечный человек... и мы очень хорошо ладили. Кроме того мой продюсер, Майкл Кокс, был полон решимости придерживаться первоисточника и по возможности точнее воссоздать характер Уотсона.
Когда мы начали вникать в это, мы поняли, что, прежде всего, многое нужно было написать специально для Уотсона. Поскольку книга написана от первого лица, часто приходилось придумывать для него диалоги. Кажется, в "Пестрой ленте", у него было всего тридцать четыре реплики.
Герберт: Мне понравилось взаимодействие в сериале Холмса и Уотсона. Можете ли вы рассказать нам, как вы работали над этим с Дэвидом Берком?
Бретт: Мы говорили и размышляли над этим. Сама натура Дэвида и моя собственная натура подразумевали, что в любом случае я буду отчасти полагаться на кого-то. Такая роль может быть очень пугающей, потому что ты так одинок. Я думаю, что это очень опасно. Я не уверен, что так оно и есть на самом деле, но я думаю, что многие актеры, сыгравшие эту роль, в какой-то степени стали страдать манией величия. Они пытались сделать это в одиночку. По самой природе своей я не одиночка, и мне это очень тяжело; вот почему я нахожу эту роль такой трудной.
Герберт: Вы с Дэвидом обсуждали свои роли на съемочной площадке или где-то еще?
Бретт: Ну, Манчестер [где расположена студия] находится в ста пятидесяти милях от Лондона, так что мы около двух с половиной часов проводили в поезде - и лишь одному Богу известно, как часто мы это делали!
Герберт: Итак, вы могли склониться друг к другу в стиле Сидни Пейджета и посовещаться в поезде.
Бретт: Да. О, это продолжалось до бесконечности.
Герберт: Какие решения вы вместе принимали в отношении Уотсона?
Бретт: Мы спрашивали себя: "Кто бы мог остаться с Холмсом ? Что ж, да, Уотсон. Но тогда почему он остается с ним?" Ладно, он в восхищении от его дедукции - он до сих пор не оправился от удивления от того, как Холмс узнал, что он только что вернулся из Афганистана, — но это еще не все. Холмс- поразительный человек, с которым невозможно жить в одной квартире! Я обнаружил в этом то, что я называю "исподнем" этой роли, и оно заключается в том, что Уотсон каким-то образом понимает насущную потребность этого человека. Во-первых, Холмс разваливается на части, когда не работает. Что ж, это легко сыграть, потому что актерам это знакомо — на самом деле, мы все разваливаемся на части, когда нас внезапно увольняют. Но что делает Холмс? Он впрыскивает себе прямо в вену семипроцентный раствор. Он слишком много курит. Он не слишком благозвучно пиликает на своей скрипке. Он ставит химические опыты — при этом чуть не разносит людей на куски, если не очень осторожен, или, как это происходит в "Одиноком велосипедисте", чуть не поджигает дом 221б по Бейкер-стрит. Так что он, очевидно, трудный ребенок, равно, как и замечательный друг. Уотсон это видит. Уотсон видит, что Холмс не может сказать "Спасибо"; он не может сказать "Спокойной ночи", не может сказать "Помогите". Но иногда Холмс позволяет себе довольно милые мелочи, например, в "Скандале в Богемии" он говорит Уотсону: "Вот ваши сигары; видите, я ждал вашего приезда". И это мелочи, которые много значат. Я попытался показать, как сильно Холмс на самом деле нуждается в Уотсоне, не произнося этого вслух.
Я думаю, что Холмс был бы мертв... (с огоньком в глазах)- я имею в виду, просто представив, что они были реальными людьми — если бы Уотсона там не было. Если бы Уотсон вдруг решил уехать жить, скажем, на Мадагаскар, то по истечении шести недель Холмс был бы мертв . И это то, что мы решили играть.
Герберт: Испытывает ли Шерлок Холмс страх? И если это так, то знает ли об этом Уотсон?
Бретт: Да. Я показал это в "Пестрой ленте". Холмс дрожит, но он находится спиной к Уотсону. У актера есть выбор, когда он заостряет на чем-то внимание. Уотсон этого не видит.
Герберт: Можете ли вы сказать мне, на какие умозаключения вас наводит переодетый Холмс?
Бретт: Холмс находит выход. Это побег от самого себя.
Герберт: И когда он ближе всего соприкасается с женщиной в деле Ирен Адлер в "Скандале в Богемии", важно, что он там переодет.
Бретт: Да. Это занятие любовью застенчивого мужчины. Он хотел бы убрать из своей жизни и Ирен, потому что не может тратить свою драгоценную энергию на эмоции. Но Ирен божественно поет, и это очень много значит для него, потому что он любит музыку.
Самое интересное во всем этом то, почему там две маскировки? Не забывайте, что эти рассказы были написаны до Фрейда. Вы не должны чрезмерно анализировать, потому что это может нанести вред. Но это моя оценка.
Он использует образ грума — грубого животного, которым он не является, — чтобы начать наступление. Затем он переодевается священником. Я думаю, что священник - это духовный элемент, используемый Холмсом для того, чтобы приблизиться к ней.
Я бы с удовольствием вернулся назад и снова снялся в этом фильме, потому что в нем так много всего. Когда он притворяется раненым, Ирен подходит очень близко. (Актриса Гейл Ханникатт пользуется ароматом "Bluebell" от Penhaligon.) На Холмса все это оказывает сильное воздействие — его чувства обострены — и он дезориентирован и не может получить компрометирующую фотографию Ирен Адлер и Великого герцога. Холмс скрывает свою ошибку. Он говорит, что вернется. Но она обманула его и уехала. Она замечательная женщина. Холмс полностью изменил свой этический кодекс в отношении женщин после встречи с ней, но это ему далось дорогой ценой. Вопрос в том, стоит ли оно того?
Джон Мортимер, автор книги "Ранцпол из Бейли", сказал, что если вы вращаетесь в кругу преступности, вы изучаете пути преступного мышления, то вы затронуты, запятнаны этим. Холмсу приходится иметь дело с людьми, попавшими в беду, и это и ему придает свой особый колорит. И по мере развития сюжета мы получаем Мориарти, который представляет конечный элемент зла. Холмс должен быть стерт с лица земли. Появляется важная персона, Мориарти. А в "Последнем деле" вы видите Холмса лицом к лицу со смертью.
Герберт: И как, по-вашему, он относится к смерти?
Бретт: Ну, я играю его — ну, это уже само собой разумеется. Холмс знает, что сеть Мориарти достанет его. Поэтому он очень мило говорит: "Послушайте, Уотсон, я собираюсь уехать из страны, потому что не хочу подвергать вас опасности". Но потом он поворачивается и говорит: "Хотите поехать со мной?" Итак, ответ таков: да, он напуган. А затем Рейхенбахский водопад становится для него одной из величайших удач всех времен. Но это уже другая история.
Герберт: Сколько эпизодов вы снимаете?
Бретт: Они разделятся на три сезона. Сейчас есть семь эпизодов [весна 1985 года], шесть запланировано на будущий год и еще семь – на последующий [точное расписание будет уточнено позднее]. Мы снимаем финальную часть, начиная с сентября [1985].
Герберт: Значит, вы снова будете жить с Холмсом?
Бретт: На этот раз, я надеюсь, все будет легче.
Герберт: Потому что вы больше знакомы с Холмсом?
Бретт: Да. И потому, что другие вопросы уже проработаны. Были времена, когда студия думала, что они заполучили самого невозможного актера, когда-либо игравшего эту роль. В какой-то момент мне пришлось сказать своему продюсеру: "Мне не достаточно недели репетиций из-за огромного количества текста". Вы не можете просто выучить их — они должны от вас отскакивать. Вы должны быть в состоянии произносить их, не задумываясь. (Бретт добился двух недель репетиционного времени.)
Герберт: У вас было всего две недели на репетицию каждого эпизода?
Бретт: Да. И в течение этого времени мне также приходилось работать со сценаристами, каждые из которых хотели изменить оригинальные рассказы. В одной истории у них была странный эпизод, где я должен был играть в лесу с серой белкой. Ну, серых белок, на самом деле, в то время в Англии не было. И в любом случае этого не было в книге.
Герберт: Вы сыграли эту сцену?
Бретт: Нет. Это совершенно неуместно. Я продолжал предъявлять в качестве аргумента книгу. Мне говорили, что я не могу превратить литературу в визуальное искусство. Но в "Пляшущих человечках", в том первом монологе, я сделал все точно по книге. Я сказал: "Дайте мне шанс". И в последний съемочный день они это сделали. Я провел весь обеденный перерыв, расхаживая взад и вперед, репетируя. Они снимали меня крупным планом, и я сделал все за один дубль. Меня трясло. Уотсон буквально обливался из-за меня потом, потому что в то время я был один против всей студии. Вскоре после этого атмосфера в студии изменилась. Начал расти энтузиазм.
Герберт: Я была рада заметить, что есть ряд моментов, когда ожили классические иллюстрации из Канона Дойла.
Бретт: Да, это происходило довольно медленно. Я сказал Эстер Дин, нашему блестящему дизайнеру: "Можем ли мы начать воспроизводить рисунки Пейджета в отношении костюмов?" Она не видела для этого никаких преград. Эти рисунки очень подробны, но, поскольку я очень большой (указывает на ширину своих плеч) и на самом деле я не совсем подходящая модель для рисунков, для меня пришлось разработать специальную одежду. Возьмем этот очень легкий плащ. Боюсь, что он такой по одной очень веской причине: в 1983 году было самое жаркое лето, которое, вероятно, когда-либо было в Англии. И я бы в любом случае умирал от жары. Поэтому я снял жилет, обрезал рубашку на манер манишки и надел этот длинный тонкий плащ. Мне было не так жарко и такой маневр придал моей фигуре стройные очертания.
Герберт: То есть иллюстрации использовались как для дизайна одежды, так и в качестве моделей для поз, которые вы могли бы принять?
Бретт: Да. Прежде всего, Майк Граймс, наш блестящий сценограф, подарил нам эту невероятную декорацию Бейкер-стрит. У него были странные, феерические, дикие идеи. На картине над камином в гостиной на самом деле изображен Рейхенбахский водопад .
Но что касается рисунков Пейджета. Во-первых, никто вообще не хотел снимать фильмы с такими позами.
Но я продолжал возвращаться к Дойлу, а Пейджет делал рисунки для Дойла. Что ж, охота за сокровищами началась. Я все глубже и глубже погружался в текст, обращая внимание на все его аспекты, включая иллюстрации.
Герберт: Что еще вы узнали о Холмсе из текста?
Бретт: Ну, на самом деле, иногда это было довольно забавно. В "Пестрой ленте", например, есть момент, когда я ищу гильзу в саду. В книге есть замечательное описание того, как Холмс двигался по розовому саду "как золотистый ретривер". Это замечательный образ, но когда вы действительно пытаетесь это сделать, это очень забавно.
Что мне нравится, как актеру, вживающемуся в роль, так это моменты, когда Холмс терпит неудачу, потому что это делает его человеком. Так, например, в "Пляшущих человечках", когда он прибывает на станцию и слышит, что Кьюбитт убит. Он абсолютно выбит из колеи. Его клиент мертв! Мне нравятся сцены, показывающие трещины в мраморе.
Герберт: Я подумала, что инсценировка этой истории была гораздо более острой, чем это ощущалось при чтении, особенно в отношении потери Кьюбитта. Он казался таким хорошим человеком!
Бретт: Просто из интереса, в то время этот замечательный актер, Тенниел Эванс, был рукоположен в сан священника-мирянина. Он все еще актер, но теперь он еще и священник-мирянин.
Герберт: Были ли какие-то другие моменты, которые особенно запомнились вам?
Бретт: Я скажу вам, почему мне так понравился "Морской договор". Это единственный случай, когда имеет место какое-либо метафизическое религиозное отождествление. Холмс произносит замечательную речь о розе, совершено не по теме. Это удивительно. И он действительно говорит о потустороннем мире. Это единственный раз , когда он это делает в Каноне. Этот рассказ еще очень близок мне, потому что в нем Дойл критикует английскую классовую систему. Это было очень близко моему сердцу.
Герберт: Не могли бы вы рассказать нам что-нибудь о себе и о том, как вы стали актером? Каким вы были мальчиком?
Бретт: Ну, моя мать была замечательной леди. Я был младшим из четырех сыновей, и мне сказали, что моя мать задолго до моего рождения решила, что хотела бы, чтоб ее сын стал кем-то вроде актера. И надо мной никто не насмехался, когда в детстве я много танцевал.
В школе у меня был голос сопрано. Я учился в Итоне, одной из лучших государственных школ Англии, и прошел через это в основном благодаря своему голосу. Когда он стал ломаться , моя уловка исчезла!
Меня всегда обвиняли в театральных наклонностях. Я был хористом номер один в хоре мальчиков, так что все сольные номера были моими. Я довольно ужасно драматизировал их и становился очень эмоциональным.
Я помню, как однажды это было вечернее пение в чудесной часовне колледжа, и в окно проникали лучи света . И, я вышел на свет. Но солнечный луч, конечно, немного сдвинулся, так что мне пришлось двигаться вместе с ним. Это было замечено. (Он смеется.)
В детстве у меня был дефект речи.
Герберт: Невероятно!
Бретт: Я был косноязычен. (У него был дополнительный участок кожи под языком.) У меня был очень слабый звук «r», и мне пришлось над ним изрядно поработать. Мне не исправляли этот дефект, пока мне не исполнилось семнадцать. А потом я поступил в Центральную школу речи и драмы в Лондоне, чтобы заново научиться говорить.
Герберт: Где вы выросли?
Бретт: Уорикшир. Возьмите булавку и воткните ее прямо в центр Англии, и это Уорикшир. Это черный край — край добычи угля.
Герберт: Чем занимался ваш отец?
Бретт: Он был солдатом.
Герберт: Солдатом удачи?
Бретт: Солдат в полном смысле этого слова. Он был очень сильным, скорее эдвардианским солдатом. [Он был награжден за храбрость в Первой мировой войне.] Он с невероятным тактом сказал мне в последние дни своей жизни, что единственная причина, по которой он вел себя храбро, заключалась в том, что он был очень напуган. И вот этому старому солдату, который, на самом деле, хотел бы, чтобы его сыновья стали военными, пришлось столкнуться с тем фактом, что среди них были священник, художник, архитектор и актер!
У моей матери был необыкновенный способ заставить нас всех развиваться. Она была не просто "моей матерью"; ее звали Элизабет, и в ее душе были открытые двери и распахнутые окна — я могу выразить это только так. Все приходили к моей матери. Она была подобна невероятно теплому свету.
Мой отец возвращался и находил в доме не просто друзей, а целые цыганские таборы или бродяг, которых приютила моя мать. На самом деле, мой брат-художник Майкл нарисовал одного из этих бродяг, позирующих в кресле моего отца, и мой отец заразился от него блохами. Ему пришлось со многим мириться!
Я помню, как однажды он вернулся и обнаружил четырех огромных мужчин, лежащих в этой огромной гостиной за городом, все они были изысканно одеты в прекрасные чистые белые рубашки, и пытались решить, что они собираются делать со своей жизнью!
Герберт: Как вы думаете, вы унаследовали от своей матери детскую открытость, которая помогает вам в актерской игре и позволяет вам острее чувствовать роль?
Бретт: Я многим обязан своей матери. Мои мать и отец были отчаянно несчастны, и они остались вместе ради детей. Я знал это , когда мне было шесть лет. Поэтому у меня было огромное чувство ответственности за то, чтобы это стоило их усилий и времени, которое они провели вместе. К своим пяти годам я был самым младшим. Как я часто говорю, "Хвост аллигатора очень тяжел". Мне приходилось нести большой груз. Я думаю, что это все выжало из меня и в определенной степени деформировало в самом начале. Но в то же время и дало определенный стимул. Но все рухнуло, когда моя мать погибла в автомобильной катастрофе, когда мне было двадцать шесть. Мой отец прожил немного дольше, но он потерял своего лучшего боевого товарища. В те дни люди не разводились, они оставались вместе. Оглядываясь назад, я очень горжусь тем, что сделали мои родители. Они многим пожертвовали. Родительские разногласия дорого обошлись моим братьям, которые много страдали, оказавшись меж двух огней; моя мать говорила: "Подожди, пока не узнаешь, что хочешь делать", мой отец говорил: "Женись". Ее непрактичность уравновешивалась его практичностью. Но кроме того он был и человеком духа. Мои братья страдали, но, будучи ребенком, я наблюдал за всем этим. Когда настала моя очередь, я как-то смог увернуться от этого. И кроме того я была избалован, потому что был ребенком.
Герберт: Как вы начали свою актерскую карьеру?
Бретт: Я был в Кембридже и сбежал. Я бунтарь, и это потому, что моя мать дала мне эту свободу и уверенность. Итак, я отправился в Лондон. Я знал, что стану актером, примерно с восьми лет. Примерно в семнадцать с половиной лет, я познакомился с Тайроном Гатри, который играл Великого Тамерлана в "Олд Вик". И я сказал: "Я очень, очень сильно хочу быть актером". Его немного ошеломил этот идиот. Я помню, что был одет в пальто моего брата, чтобы казаться крупнее. И он сказал, что я мог бы получить роль в "Тамерлане". "Или, - сказал он, - тебе следует пойти с этим звуком "р" в Центральную школу", что я и сделал.
Герберт: Это был ваш триумф. Что бы вы расценили как свой триумф в роли Шерлока Холмса?
Бретт: Самое волнующее для меня, после создания оригинальных историй, было бы, если бы люди открыли для себя Дойла. Человек, к которому после всего этого я питаю большую слабость, - это сэр Артур Конан Дойл. И поэтому, если все это пронизывает дух Дойла, то это то, чего я хотел бы больше всего. Чтобы люди действительно читали, возвращались к книгам.
Герберт: Образ Холмса все еще таит в себе какую-то загадку для вас? В чем главная загадка этого персонажа?
Бретт: Ну, я думаю, что великой загадкой всегда будет то, почему он такой живой, когда его никогда не существовало? Как это может быть, что человек, который никогда не жил, обладает такой яркой индивидуальностью? Это завораживает. Это чудо Дойла — чудо Конан Дойла.
Уже позже внезапно появились цветные фотографии, сделанные во время этого интервью
пятница, 04 ноября 2022
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Дмитрий Анненков. Осень.
***
Утро и начало дня вот какое-то , как эта картина - и яркое и холодное.
Спала чуть ли не девять часов, встала отдохнувшей. И несмотря на привычные уже проблемы с мамой, было хорошее такое, бодрое настроение. Должна закончить сегодня главу. И много чего надо сделать. Вообще надо бы очень вернуться к любимым детским иллюстрациям, но, наверное, не раньше, чем вычищу браузер.
А после завтрака всплыли опять мои заморочки с не особо теплой атмосферой в комнате. Временами очень холодно, иногда вполне тепло. И я бы, наверное, уже давно обзвонилась бы в диспетчерскую, но все же боюсь, что вся штука в соседях, и холод - хотя бы частично - идет оттуда, хотя недавно я с остервенением пыталась законопатить обнаруженные щели под плинтусом за диваном, на котором я, собственно сплю. Частично законопатила, еще надо бы поглядеть в других , еще менее доступных местах. Но потом, чувствуя холодные волны воздуха даже совсем в другой стороне, все же позвонила в диспетчерскую. Неуверенно. И, возможно, зря. Они переводят потом информацию в диспетчерскую района, а те мгновенно, буквально через минуту, закрывают заявку, как ошибочную и с неподтвердившейся информацией. Говорят, что топят согласно графика. Только что за график такой, если коллега на работе постоянно проветривает и говорит, что жарища, а у меня все заткнуто, и проветривать нет никакого желания. На соседей все списывать тоже не могу, потому что, если б батареи были горячими, то их "ветра" все же как-то бы заглушались. А так сижу с ледяными ногами и руками.
Но я ж все-таки не самый наглый товарищ, и после третьей за сегодня заявки и заявления, что буду жаловаться, почувствовала некоторое смущение, поскольку батареи, конечно, не холодные, хоть и не горячие, просто временами очень некомфортно, когда с улицы прихожу, из комнаты чувствую этот холодный воздух и мама обогреватель у себя выключает только на ночь (из осторожности), а я наоборот включаю, ибо сплю у стены, от которой конкретно идет ветер. Короче, я все же стушевалась, и пока будь что будет.
Наверное, один из первых годов, когда почти не замеченным прошло день рождения Бретта. И не только в моем дневнике... Это, конечно, не есть хорошо и, наверное, тоже примета времени. Но я все же не хочу совсем уж обходить этот день молчанием. И выложу вот эту, довольно редкую, наверное, его фотографию с членами "Общества кэбов Джона Клейтона"
Похоже, в Москву прибыли сразу несколько моих заказов. Шли очень долго, но счастье вообще, что пришли. И надеюсь, что скоро по горячим следам займусь еще и темой Пиквика. Жаль, правда, что о "Пиквике" как таковом, я толком почти не писала, хотя еще читаю его пока, и буду еще досматривать и сериал, и наши телеспектакли.
Досмотрела, кстати, не так давно нашего Холмса 2013 г. Я когда-то писала о первых двух сериях, и, наверное, потом когда-нибудь надо еще что-то подробно написать, а пока... Вот Холмса там все же для меня почти нет, но сам сериал понравился, как одна из холмсовских вселенных. Ну, и в конце концов, это же не экранизация, а совсем другая история. Потому и возмущаться образами Холмса или, к примеру, Ирэн, будет не совсем правильно. Знаю, что на Западе многим нравится Уотсон Панина, но я бы все же не поставила его на первое место, хотя опять таки, поскольку это не экранизация, то сравнивать его с книжным будет не совсем правильно. И бывают мистические мысли о проклятии ШХ в отношении как раз Панина. Но чтоб как-то серьезно рассуждать об этом, надо пересматривать очень внимательно. Так что об этом как-нибудь потом. А Боярский понравился) И своей неистовостью в том числе. Мелькнула мысль, что о Холмсе мы снимаем всегда довольно эмоциональное кино, хоть и чаще всего не совсем каноничное. У меня, кстати, с холмсо-фильмами вообще как-то очень тяжело. Часто бывает, что смотреть их как-то не очень тянет. Это, конечно, потому что все засмотрено до дыр, но, возможно, дело не только в этом. С возрастом сильно ощущаешь, что идеала тут все же нет. И часто клипы додают то, что могло бы быть в этих фильмах.
Иногда опять возвращаюсь к мысли о том, чтоб создать в ЖЖ что-то вроде сообщества по Холмсу, хотя бы для того, чтоб посмотреть, насколько это вообще кому-то у нас интересно на более открытой площадке. Но пока не уверена и не особо хотелось бы привлекать нежелательное внимание отдельных товарищей) Будем посмотреть.
пятница, 02 сентября 2022
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
При просмотре старых страниц тумблера понравилась такая запись
Если вы думаете, что осовременить Шерлока это, значит, дать ему в руки айфон и отпускать шутки на тему слэша, то версия Джереми Бретта была более современной, чем ваша.
Если вы думаете, что осовременить Шерлока это, значит, дать ему в руки айфон и отпускать шутки на тему слэша, то версия Джереми Бретта была более современной, чем ваша.
суббота, 27 августа 2022
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Две фотографии Джереми Бретта разных лет. В общем-то известные, но первая все время попадается какая-то обрезанная или расплывчатая.
Кто-то в комментах на фейсбуке задался вопросом, были ли у него неудачные фото. Вообще, точно были, конечно, но это было позже
Кто-то в комментах на фейсбуке задался вопросом, были ли у него неудачные фото. Вообще, точно были, конечно, но это было позже
суббота, 30 июля 2022
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Часто вспоминаю эти его слова
Попытаться сыграть Шерлока Холмса - все равно, что пытаться поймать летящую стрелу
Джереми Бретт
Как ни странно, так оно и есть. Наверное, поэтому нет идеального кино-Холмса.
Попытаться сыграть Шерлока Холмса - все равно, что пытаться поймать летящую стрелу
Джереми Бретт
Как ни странно, так оно и есть. Наверное, поэтому нет идеального кино-Холмса.
среда, 06 июля 2022
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Делаю этот пост частично для пробы - можно ли вообще создать запись с изображениями. (Пост создался, надо смотреть, что там со старыми постами)
27 марта 1985 года встреча в ресторане "Боуги" в Нью-Йорке, "Ученики пансиона", филиала BSI, основанного Крисом Штайбрюнером и Бобом Томаленом, вручили Джереми сертификат, где значится, что он почетный член этого общества.
Джереми Бретт все в том же ресторане "Боуги" с известным шерлокианским коллекционером Марвином Эпштейном. Джереми демонстрирует оригинал рукописи "Случая в пансионе", принадлежавшего Эпштейну.
Сотрудники известного журнала "Scarlet Street" присутствовали на встрече Джереми Бретта с группой шерлокианцев в книжном магазине "Mysterious Bookshop" в Нью-Йорк Сити. Их любимый Шерлок показал себя истинным джентльменом, поговорив отдельно с каждым, кто пришел туда встретиться с ним.
27 марта 1985 года встреча в ресторане "Боуги" в Нью-Йорке, "Ученики пансиона", филиала BSI, основанного Крисом Штайбрюнером и Бобом Томаленом, вручили Джереми сертификат, где значится, что он почетный член этого общества.
Джереми Бретт все в том же ресторане "Боуги" с известным шерлокианским коллекционером Марвином Эпштейном. Джереми демонстрирует оригинал рукописи "Случая в пансионе", принадлежавшего Эпштейну.
Сотрудники известного журнала "Scarlet Street" присутствовали на встрече Джереми Бретта с группой шерлокианцев в книжном магазине "Mysterious Bookshop" в Нью-Йорк Сити. Их любимый Шерлок показал себя истинным джентльменом, поговорив отдельно с каждым, кто пришел туда встретиться с ним.
суббота, 02 июля 2022
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Увидев сегодня на фейсбуке эту старую фотографию, мне почему-то показалось, что раньше я видела ее обрезанной. Может, показалось, но пусть будет здесь. Никогда ее не выкладывала.
Джереми и Джоан
Джереми и Джоан
воскресенье, 26 июня 2022
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Просто захотелось запостить, хотя фотография, наверное известная
Джереми Бретт и Линда Притчард
Джереми Бретт и Линда Притчард
четверг, 09 июня 2022
Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Очередная глава. и на этот раз я решила, как раньше, немного отдать должное окружающей местности. Здесь пойдет речь о скалолазании Холмса по университетским крышам, переводить это всегда не совсем бывает понятно, поэтому для наглядности будет несколько фотографий церкви Кингс-колледжа, куда они собственно лезли, ну и еще кое-каких достопримечательностей.
Задалась во время редактирования вопросом насчет Кингс-парад - это, похоже площадь, отделяющая университет и церковь от городских улиц - и наткнулась на репродукции. Они будут в тексте. А после главы будет еще наглядное видео-пособие)
А вначале будет вот этот вид на вышеуказанную церковь со стороны близлежащих домов. В похожем доме мог жить и студент Шерлок Холмс.
Глава 25
Новые высоты.
«Ботинки с носками я сниму. Я хочу попробовать профессию верхолаза.»
Шерлок Холмс, Знак четырех
Несколько недель спустя как-то днем Шерлок как раз только что вернулся из Фулборна. Он собирался еще до возвращения к себе на квартиру идти прямо на обед в Университет, но Джонатан перехватил его у ворот Сидни Сассекс колледжа. В руках он держал сложенный листок бумаги.
- Сэр, это только что принес слуга из Иисус-колледжа. Он сказал, что вы должны прочесть это как можно быстрее.
Шерлок развернул записку.
«Сегодня вечером, в половине десятого», - говорилось в ней.
- А…
Шерлок вырвал листок из одного из своих блокнотов и написал ответ. Он так же сложил листок и передал его Джонатану.
- Ты знаешь дорогу к церковному двору в Иисус-колледже?
- Я найду его, сэр.
- Третья лестница второй этаж. Отдай это Вону. Если его не будет, оставь его слуге. Если же входная дубовая дверь будет закрыта на щеколду, подсунь записку под дверь.
- Да, сэр.
- Увидимся после ужина.
- Да, сэр.
***
- Я начал сомневаться в том, что мы попадем сюда до мая со всеми этими дождями, - сказал Уолтерс, когда они встретились у стен Кингс-колледжа. – Мокрая черепица крыш – это верное самоубийство. Но сегодня погода держится, и нам будет светить луна.
- А сегодня полнолуние, - заметил Кэхилл.
- Ничего лучше и не придумаешь. Ведь вы же не суеверны? – спросил Вон.
- Я – нет, но кое-кто сказал бы , что совершать такое в воскресенье – святотатство.
- Так ведь мы же как раз посещаем церковь, разве нет? – сострил Дарнелл.
- Мы были там сегодня уже дважды, но служба была бы намного интереснее, если бы они провели ее на крыше, - сказал Бенсен.
Но Уолтерс был серьезен.
- Это самое высокое здание в Кембридже, - напомнил он им. – Оно 160 футов высотой и на него гораздо труднее взобраться , чем на библиотеку. Если кто-то из вас передумает, никто вас не осудит. Я не хочу, чтоб у кого-нибудь начался мандраж, как только мы окажемся наверху. Это может оказаться губительным для всех нас.
- Нет, я готов, - сказал Кэхилл.
- Я тоже, - эхом отозвались остальные.
- Сперва нам нужно войти в колледж. Вероятно, существует свыше 40 способов проникнуть туда, не проходя через ворота, но я покажу вам свой любимый. Здесь , в Кингсе нет рыскающего ночного портье. Вот такое преимущество.
Они вошли в колледжи и без приключений дошли до церкви.
Церковь Кингс-колледжа
Молча прокрались мимо фонарного столба возле главного входа, затем пошли к северо-западной башне напротив библиотеки. Там между каменными глыбами находились небольшие зазоры, что делало удобным подъем на первые несколько футов. Помимо этого им приходилось пользоваться молниеотводом - узкой металлической планкой, прикрепленной к зданию железными скобами. Он был недостаточно прочен и мог выдержать вес только одного человека. Уолтерс полез первым, чтобы показать им, как взбираться. За ним последовал Холмс, держась за молниеотвод и переставляя ноги с одной скобы на другую. Босыми ногами он чувствовал холод стали. Здесь требовалась не столько сила, сколько сосредоточенность, и любая промашка могла привести к падению. Над молниеотводом была дымовая труба с рукоятками между кирпичей, за которые можно было схватиться или поставить ногу. Холмс быстро поднялся на следующие 60 футов.
Наконец, все шестеро были на крыше. Жестами Уолтерс показал им, как подступиться к башням. Холмс начал взбираться по наклонной каменной плите сбоку, держась руками за башенные отверстия в форме листьев клевера.
Около верхушки башни была водосточная труба, которая заканчивалась резервуаром и была крепко прикреплена к стене. Холмс ухватился за этот резервуар, чтобы закрепиться перед последним подъемом к парапету. Внезапно, , когда Уолтерс добрался до парапета раньше его, раздался шум крыльев и птичий крик, вспорхнувшей со своего насеста голубиной стаи. Несколько секунд спустя Холмс продолжил свой путь. Достигнув парапета, он оказался в окружении группы горгулий.
Как только они прошли сквозь ряды горгулий, пока другие карабкались по башням, Уолтерс сказал Холмсу, что хочет взобраться на северо-восточный шпиль. Прежде, чем Уолтерс достиг его верха , он стал сигнализировать Холмсу посмотреть вниз. Выбрав подходящий наблюдательный пункт, тот посмотрел в указанном направлении. Он увидел полисмена, подошедшего к сторожке привратника и звонившего в звонок. В сторожке зажегся свет. Холмс обратил на это внимание других студентов, и они поняли, что скоро будут окружены. Они начали, было, спускаться, но ясно было, что привратники наверняка их схватят. Студенты третьего курса особенно хотели избежать задержания, которое предвещало лишение их ученой степени. Приблизившись к основанию башни, по которой он спускался, Шерлок Холмс увидел в ней дверь ,толкнул ее и обнаружил, что она не заперта. Он сделал знак своим спутникам следовать за ним. Они ввалились внутрь и заперлись изнутри. Потайная дверь над ними внутри башни была не закрыта, и они поднялись выше, чтоб не столкнуться с привратниками, если те поднимутся по винтовой лестнице.
Никто не появился. Пятнадцать минут спустя, набравшись смелости, они стали спускаться вниз по лестнице. Дверь внизу была заперта, но Уолтерс знал, где спрятан ключ. Молодые люди открыли дверь , вошли в церковь и прятались там еще полчаса.
Вот так эта церковь выглядит внутри.
Наконец, решив, что привратники оставили поиски, они вышли через северо-западный выход и украдкой пошли по двору колледжа. В этот момент часы пробили половину двенадцатого, и они знали, что могут теперь столкнуться со смотрителями, патрулирующими территорию колледжа.
- Идемте, вот еще один выход из колледжа, - прошептал Уолтерс.
- Удачи! – сказал он, расставаясь со своими товарищами, после чего вернулся в свою комнату в Кингс-колледже.
Студент из Тринити-колледжа исчез в одно мгновение. Шерлок Холмс, два третьекурсника из его колледжа и студент из Иисус-колледжа перебежали Кингс -парад, обогнули рыночную площадь и нырнули в один из закоулков, возвращаясь на Сидни-стрит. Часы пробили без четверти двенадцать, когда Шерлок Холмс оказался возле снимаемой им квартиры. Он вручил пенс мистеру Дарли, на цыпочках прошел мимо спящего на стуле перед камином Джонатана, потом рухнул в свою постель и вскоре уснул.
Кингс-парад на картинах разных периодов.
***
Писем к ним на квартиру приходило не много. Ежемесячно Шерлок получал по паре писем от каждого из своих братьев. Письма Шерринфорда обычно были полны рассказами о шалостях его сыновей или местными новостями. Тематика писем Майкрофта была довольно пространной, начиная от политики и заканчивая интригующим шахматным гамбитом. Кроме того, Майкрофт стал вырезать из лондонских газет заметки о преступлениях, которые, по его мнению, могли заинтересовать Шерлока и посылал их ему вместе с письмами.
Когда была жива мать Шерлока, она писала ему каждую неделю, отец – гораздо реже. Позже письма от него свелись к ежемесячному посланию, состоящему из чека на содержание Шерлока и формального вопроса о том, как подвигаются успехи его младшего сына. Им особенно нечего было сказать друг другу.
Той весной пришло письмо, порядком повидавшее мир; на нем был индийский штемпель , и оно было от Виктора Тревора. Оно хоть и ненадолго, но заставило Шерлока улыбнуться, и Джонатан был рад, что Тревор поддерживает связь с его молодым хозяином.
Все эти письма проходили через руки Джонатана, так что ему было известно, если не их содержание, то, по крайней мере, то, насколько часто они приходят. Иногда ему казалось, что он может угадать, о чем в них говорится в зависимости от времени их прибытия. Например, когда за несколько недель до конца весеннего семестра пришло письмо сквайра, а для чека на содержание еще было не время, Джонатан предположил, что сквайр хочет узнать о планах Шерлока на летние каникулы. Но так как мистер Шерлок еще ничего не говорил ему о своих планах, то Джонатан и сам не знал ответа на этот вопрос.
Но на следующий день после подъема на крышу церкви в Кингс-колледже мистер Дарли вручил Джонатану письмо из Лондонской больницы Святого Варфоломея. Джонатану подумалось, что , видимо, его хозяин собирается заниматься там во время каникул, как это было в прошлом году. Его подозрения оправдались в тот же вечер, как только Шерлок открыл письмо. Некоторое время он изучал его содержание , сверяясь с календарем, а потом что-то писал, после чего подозвал Джонатана и вручил ему три письма – в больницу, сквайру и его брату Майкрофту.
- Отошли их завтра, - сказал Шерлок.
- Да, сэр.
- Мы должны закрыть квартиру 19-го числа. Я поеду в Лондон, а тебя отправлю в Йоркшир.
- Да, сэр. Что-нибудь еще, сэр?
- Ты можешь запереть дверь и отдыхать. Я еще немного почитаю тут перед сном.
Вскоре Джонатан ушел в свой чулан и написал матери письмо, сообщив ей, что через несколько недель приедет домой на все лето. Это означало, что лето он проведет, ремонтируя ее коттедж, помогая матери с садом, заготовками на зиму , пряжей и прочими делами. И все же для него это были настоящие каникулы.
***
Несколько недель пролетели очень быстро. В промежутках между своими обычными делами Джонатан упаковывал книги, которые он должен был отвезти в Йоркшир и занимался дополнительной уборкой накануне отъезда.
В мае Шерлок вновь успешно сдал экзамены, но почти не обратил внимания на то, какой ему был присвоен класс, если не считать того, что торопливо написал отцу о результатах экзаменов. Потом они с Джонатаном оставили свои комнаты до своего возвращения под присмотром мистера Дарли и направились на вокзал. Там Джонатан сел на поезд, отправляющийся в Йоркшир, а Шерлок на лондонский экспресс.
Миссис Наджент увидела его, когда он выходил из кэба возле дома на Монтегю-стрит, и приветствовала его, стоя в дверях.
- А, мистер Шерлок! Ваш брат предупредил, что вы снова приедете с визитом. Давайте, я отопру эту дверь. Мистер Майкрофт вернется в обычное время. Принести вам чай?
- Да, миссис Наджент. Большое вам спасибо.
***
- Добрый вечер, Шерлок, - произнес Майкрофт, снимая шляпу и пальто. – Как ты добрался? Поездка была приятной?
- Ничего примечательного.
- А экзамены?
- Прошли успешно.
- Ты писал, что, процесс обучения идет слишком медленно, на твой взгляд.
-Да, объем информации, который дают на лекциях не настолько полон и глубок, как мне бы того хотелось, но преподаватели были раздражены, когда я начал расспрашивать о применении их теорий на практике. Подозреваю, что большинство из них не знали ответа на мои вопросы. Старший преподаватель был очень любезен, но он очень занят. У меня были весьма увлекательные дискуссии с доктором Маккензи, но в последние дни у него тоже было дел не в проворот в его лечебнице. Так что я рад вернуться в Бартс. Я записался на курс химии, анатомии и они вновь позволили мне воспользоваться лабораторией больницы для моих экспериментов, когда она будет свободна. Я ценю возможность свободно учиться тому, что считаю важным, не будучи ограниченным чьими-то ожиданиями.
***
Таким образом, пока другие кембриджские студенты в каникулы плавали на лодках, охотились, вели активную светскую жизнь, Шерлок Холмс делил свое время между лекциями и работой в лаборатории Бартса. Каждое утро за завтраком, состоящим из яичницы и чашки кофе, он изучал последние новости из мира криминала, опубликованные в лондонских газетах и вырезал статьи оттуда. Шерлок начал собирать такие вырезки в альбом и сортировать их по темам.
Курс анатомии в Бартсе отличался от всех прочих предметов, изучаемых Шерлоком в Кембридже, и работа с трупами была для него в новинку. Он отнюдь не уклонялся от нее, как это делали некоторые студенты. Многие тела, что получала больница, принадлежали повешенным преступникам. Некоторые другие – нищим, умершим в больнице от болезни или убитым в какой-нибудь потасовке на улице. Трупы поступали и из лечебницы для душевнобольных, эти тела принадлежали безумцам, умершим от естественных причин, которых не захотели забрать их родственники. Гораздо больше времени Шерлоку пришлось иметь дело с трупами людей, умерших от насильственной смерти, тщательно исследуя раны, что были причиной смерти. Благодаря этому, он заслужил довольно зловещую репутацию среди студентов, которые рады были оставить его одного с этими трупами и заняться другими. Однажды он пожаловался на использование жидкости для бальзамирования, которая, по его словам, мешала изучению скорости разложения, и это замечание принесло ему еще большую неприязнь со стороны студентов-медиков. Никто из них не любил Холмса. Они просто не знали, как понять эту его одержимость насильственной смертью, и никто не осмелился его расспрашивать. Шерлок Холмс не особо обращал внимание на их косые взгляды, так был поглощен изучением всего того, что мог узнать из исследования трупов.
***
Шерлок был очень воодушевлен своими занятиями в Бартсе, и сожалел, когда в августе они закончились. Оставшееся время он читал о преступлениях прошлого в Британском музее и посещал судебные процессы в Олд Бейли.
Именно там он встретил П.С. Рэндалла и узнал о существовании коллекции оружия, инструментов и других преступных артефактов в центральном хранилище имущества заключенных, находящемся в Скотланд Ярде. Однажды вечером Рэндалл пригласил его посетить эту коллекцию.
- Она закрыта для публики. И предназначена для исследований, но поскольку вы, кажется, очень серьезно изучаете криминологию, думаю, это можно устроить.
***
В конце сентября Шерлок стал паковать вещи, собираясь возвращаться в Кембридж. В его записных книгах теперь содержалось значительно больше записей и статей о преступлениях, чем весной.
- Мне интересно, Майкрофт, насколько полезны будут эти вырезки, - сказал он брату, листая свои книги перед, тем как уложить их в чемодан. – Вообще я полагаю, что сведения о преступлениях прошлого и тенденциях в мире преступлений будут бесценны для работы, которой я собираюсь себя посвятить.
- Но ты сомневаешься в точности газетных отчетов?
- Вот именно. Я прочел репортажи о гибели тех несчастных, трупы которых прошли через мои руки, и понял, сколь много упущено в этих отчетах. Журналисты склонны по своему истолковывать подробности и писать сенсационные заключения, которые могут не иметь под собой фактической основы.
- Приходилось ли тебе находить что-то такое, что противоречило бы репортажам из газет?
- Нет. Не достаточно для того, чтобы понять, чья в том вина.Мне просто приходилось иметь дело с довольно странными трупами, вроде бы никак не связанными с тем, о чем писалось в газетах. Но я определенно находил в них некоторые признаки, указывающие на то, что газетные отчеты, как минимум, были не совсем точны.
- Эти признаки были достаточно серьезными для того, чтоб привлечь к этому внимание полиции?
- К сожалению, нет, - сказал Шерлок.
- А те записи судебных процессов, что ты читал, несколько лучше в этом отношении?
- Они дополняют газетные отчеты, но иногда и противоречат им. Но и они не являются точным отражением случившегося. Во время процесса мы имеем дело с двумя сторонами, отстаивающими различные взгляды на предмет судебного разбирательства. Иногда на процессе о фактах совсем забывают.
- А без фактов ни одна теория не может считаться неопровержимой.
- Вот именно. Мне нужно больше данных, чем предоставляет любой из этих источников, если я хочу понять средства и методы, используемые преступниками, настолько, чтобы логическим путем восстановить цепочку причины и следствия. Даже мои посещения музея Скотлан Ярда принесли лишь частичную пользу. Хотя подробно исследовать все это оружие и другие экспонаты было очень увлекательно, мне нужно изучать фактические места преступлений; причем по свежим следам, - сказал Шерлок Холмс, закрывая альбом с вырезками и укладывая его на дно чемодана.
***
Вот здесь еще изображения церкви зимой и в ночное время. Для атмосферности)
Ну, и еще...Это, конечно, совсем из другой оперы, но тем не менее. Есть такой старый фильм "The Wild and the Willing" С участием, кстати молодого Бретта. И там есть похожая сцена , со взбиранием студентов на башню. Приведу здесь небольшой отрывок с начальными титрами - где прекрасная атмосфера студенческого городка, ну, и еще несколько кусочков с Бреттом), а потом уже сцена ночного подъема на башню
Задалась во время редактирования вопросом насчет Кингс-парад - это, похоже площадь, отделяющая университет и церковь от городских улиц - и наткнулась на репродукции. Они будут в тексте. А после главы будет еще наглядное видео-пособие)
А вначале будет вот этот вид на вышеуказанную церковь со стороны близлежащих домов. В похожем доме мог жить и студент Шерлок Холмс.
Глава 25
Новые высоты.
«Ботинки с носками я сниму. Я хочу попробовать профессию верхолаза.»
Шерлок Холмс, Знак четырех
Несколько недель спустя как-то днем Шерлок как раз только что вернулся из Фулборна. Он собирался еще до возвращения к себе на квартиру идти прямо на обед в Университет, но Джонатан перехватил его у ворот Сидни Сассекс колледжа. В руках он держал сложенный листок бумаги.
- Сэр, это только что принес слуга из Иисус-колледжа. Он сказал, что вы должны прочесть это как можно быстрее.
Шерлок развернул записку.
«Сегодня вечером, в половине десятого», - говорилось в ней.
- А…
Шерлок вырвал листок из одного из своих блокнотов и написал ответ. Он так же сложил листок и передал его Джонатану.
- Ты знаешь дорогу к церковному двору в Иисус-колледже?
- Я найду его, сэр.
- Третья лестница второй этаж. Отдай это Вону. Если его не будет, оставь его слуге. Если же входная дубовая дверь будет закрыта на щеколду, подсунь записку под дверь.
- Да, сэр.
- Увидимся после ужина.
- Да, сэр.
***
- Я начал сомневаться в том, что мы попадем сюда до мая со всеми этими дождями, - сказал Уолтерс, когда они встретились у стен Кингс-колледжа. – Мокрая черепица крыш – это верное самоубийство. Но сегодня погода держится, и нам будет светить луна.
- А сегодня полнолуние, - заметил Кэхилл.
- Ничего лучше и не придумаешь. Ведь вы же не суеверны? – спросил Вон.
- Я – нет, но кое-кто сказал бы , что совершать такое в воскресенье – святотатство.
- Так ведь мы же как раз посещаем церковь, разве нет? – сострил Дарнелл.
- Мы были там сегодня уже дважды, но служба была бы намного интереснее, если бы они провели ее на крыше, - сказал Бенсен.
Но Уолтерс был серьезен.
- Это самое высокое здание в Кембридже, - напомнил он им. – Оно 160 футов высотой и на него гораздо труднее взобраться , чем на библиотеку. Если кто-то из вас передумает, никто вас не осудит. Я не хочу, чтоб у кого-нибудь начался мандраж, как только мы окажемся наверху. Это может оказаться губительным для всех нас.
- Нет, я готов, - сказал Кэхилл.
- Я тоже, - эхом отозвались остальные.
- Сперва нам нужно войти в колледж. Вероятно, существует свыше 40 способов проникнуть туда, не проходя через ворота, но я покажу вам свой любимый. Здесь , в Кингсе нет рыскающего ночного портье. Вот такое преимущество.
Они вошли в колледжи и без приключений дошли до церкви.
Церковь Кингс-колледжа
Молча прокрались мимо фонарного столба возле главного входа, затем пошли к северо-западной башне напротив библиотеки. Там между каменными глыбами находились небольшие зазоры, что делало удобным подъем на первые несколько футов. Помимо этого им приходилось пользоваться молниеотводом - узкой металлической планкой, прикрепленной к зданию железными скобами. Он был недостаточно прочен и мог выдержать вес только одного человека. Уолтерс полез первым, чтобы показать им, как взбираться. За ним последовал Холмс, держась за молниеотвод и переставляя ноги с одной скобы на другую. Босыми ногами он чувствовал холод стали. Здесь требовалась не столько сила, сколько сосредоточенность, и любая промашка могла привести к падению. Над молниеотводом была дымовая труба с рукоятками между кирпичей, за которые можно было схватиться или поставить ногу. Холмс быстро поднялся на следующие 60 футов.
Наконец, все шестеро были на крыше. Жестами Уолтерс показал им, как подступиться к башням. Холмс начал взбираться по наклонной каменной плите сбоку, держась руками за башенные отверстия в форме листьев клевера.
Около верхушки башни была водосточная труба, которая заканчивалась резервуаром и была крепко прикреплена к стене. Холмс ухватился за этот резервуар, чтобы закрепиться перед последним подъемом к парапету. Внезапно, , когда Уолтерс добрался до парапета раньше его, раздался шум крыльев и птичий крик, вспорхнувшей со своего насеста голубиной стаи. Несколько секунд спустя Холмс продолжил свой путь. Достигнув парапета, он оказался в окружении группы горгулий.
Как только они прошли сквозь ряды горгулий, пока другие карабкались по башням, Уолтерс сказал Холмсу, что хочет взобраться на северо-восточный шпиль. Прежде, чем Уолтерс достиг его верха , он стал сигнализировать Холмсу посмотреть вниз. Выбрав подходящий наблюдательный пункт, тот посмотрел в указанном направлении. Он увидел полисмена, подошедшего к сторожке привратника и звонившего в звонок. В сторожке зажегся свет. Холмс обратил на это внимание других студентов, и они поняли, что скоро будут окружены. Они начали, было, спускаться, но ясно было, что привратники наверняка их схватят. Студенты третьего курса особенно хотели избежать задержания, которое предвещало лишение их ученой степени. Приблизившись к основанию башни, по которой он спускался, Шерлок Холмс увидел в ней дверь ,толкнул ее и обнаружил, что она не заперта. Он сделал знак своим спутникам следовать за ним. Они ввалились внутрь и заперлись изнутри. Потайная дверь над ними внутри башни была не закрыта, и они поднялись выше, чтоб не столкнуться с привратниками, если те поднимутся по винтовой лестнице.
Никто не появился. Пятнадцать минут спустя, набравшись смелости, они стали спускаться вниз по лестнице. Дверь внизу была заперта, но Уолтерс знал, где спрятан ключ. Молодые люди открыли дверь , вошли в церковь и прятались там еще полчаса.
Вот так эта церковь выглядит внутри.
Наконец, решив, что привратники оставили поиски, они вышли через северо-западный выход и украдкой пошли по двору колледжа. В этот момент часы пробили половину двенадцатого, и они знали, что могут теперь столкнуться со смотрителями, патрулирующими территорию колледжа.
- Идемте, вот еще один выход из колледжа, - прошептал Уолтерс.
- Удачи! – сказал он, расставаясь со своими товарищами, после чего вернулся в свою комнату в Кингс-колледже.
Студент из Тринити-колледжа исчез в одно мгновение. Шерлок Холмс, два третьекурсника из его колледжа и студент из Иисус-колледжа перебежали Кингс -парад, обогнули рыночную площадь и нырнули в один из закоулков, возвращаясь на Сидни-стрит. Часы пробили без четверти двенадцать, когда Шерлок Холмс оказался возле снимаемой им квартиры. Он вручил пенс мистеру Дарли, на цыпочках прошел мимо спящего на стуле перед камином Джонатана, потом рухнул в свою постель и вскоре уснул.
Кингс-парад на картинах разных периодов.
***
Писем к ним на квартиру приходило не много. Ежемесячно Шерлок получал по паре писем от каждого из своих братьев. Письма Шерринфорда обычно были полны рассказами о шалостях его сыновей или местными новостями. Тематика писем Майкрофта была довольно пространной, начиная от политики и заканчивая интригующим шахматным гамбитом. Кроме того, Майкрофт стал вырезать из лондонских газет заметки о преступлениях, которые, по его мнению, могли заинтересовать Шерлока и посылал их ему вместе с письмами.
Когда была жива мать Шерлока, она писала ему каждую неделю, отец – гораздо реже. Позже письма от него свелись к ежемесячному посланию, состоящему из чека на содержание Шерлока и формального вопроса о том, как подвигаются успехи его младшего сына. Им особенно нечего было сказать друг другу.
Той весной пришло письмо, порядком повидавшее мир; на нем был индийский штемпель , и оно было от Виктора Тревора. Оно хоть и ненадолго, но заставило Шерлока улыбнуться, и Джонатан был рад, что Тревор поддерживает связь с его молодым хозяином.
Все эти письма проходили через руки Джонатана, так что ему было известно, если не их содержание, то, по крайней мере, то, насколько часто они приходят. Иногда ему казалось, что он может угадать, о чем в них говорится в зависимости от времени их прибытия. Например, когда за несколько недель до конца весеннего семестра пришло письмо сквайра, а для чека на содержание еще было не время, Джонатан предположил, что сквайр хочет узнать о планах Шерлока на летние каникулы. Но так как мистер Шерлок еще ничего не говорил ему о своих планах, то Джонатан и сам не знал ответа на этот вопрос.
Но на следующий день после подъема на крышу церкви в Кингс-колледже мистер Дарли вручил Джонатану письмо из Лондонской больницы Святого Варфоломея. Джонатану подумалось, что , видимо, его хозяин собирается заниматься там во время каникул, как это было в прошлом году. Его подозрения оправдались в тот же вечер, как только Шерлок открыл письмо. Некоторое время он изучал его содержание , сверяясь с календарем, а потом что-то писал, после чего подозвал Джонатана и вручил ему три письма – в больницу, сквайру и его брату Майкрофту.
- Отошли их завтра, - сказал Шерлок.
- Да, сэр.
- Мы должны закрыть квартиру 19-го числа. Я поеду в Лондон, а тебя отправлю в Йоркшир.
- Да, сэр. Что-нибудь еще, сэр?
- Ты можешь запереть дверь и отдыхать. Я еще немного почитаю тут перед сном.
Вскоре Джонатан ушел в свой чулан и написал матери письмо, сообщив ей, что через несколько недель приедет домой на все лето. Это означало, что лето он проведет, ремонтируя ее коттедж, помогая матери с садом, заготовками на зиму , пряжей и прочими делами. И все же для него это были настоящие каникулы.
***
Несколько недель пролетели очень быстро. В промежутках между своими обычными делами Джонатан упаковывал книги, которые он должен был отвезти в Йоркшир и занимался дополнительной уборкой накануне отъезда.
В мае Шерлок вновь успешно сдал экзамены, но почти не обратил внимания на то, какой ему был присвоен класс, если не считать того, что торопливо написал отцу о результатах экзаменов. Потом они с Джонатаном оставили свои комнаты до своего возвращения под присмотром мистера Дарли и направились на вокзал. Там Джонатан сел на поезд, отправляющийся в Йоркшир, а Шерлок на лондонский экспресс.
Миссис Наджент увидела его, когда он выходил из кэба возле дома на Монтегю-стрит, и приветствовала его, стоя в дверях.
- А, мистер Шерлок! Ваш брат предупредил, что вы снова приедете с визитом. Давайте, я отопру эту дверь. Мистер Майкрофт вернется в обычное время. Принести вам чай?
- Да, миссис Наджент. Большое вам спасибо.
***
- Добрый вечер, Шерлок, - произнес Майкрофт, снимая шляпу и пальто. – Как ты добрался? Поездка была приятной?
- Ничего примечательного.
- А экзамены?
- Прошли успешно.
- Ты писал, что, процесс обучения идет слишком медленно, на твой взгляд.
-Да, объем информации, который дают на лекциях не настолько полон и глубок, как мне бы того хотелось, но преподаватели были раздражены, когда я начал расспрашивать о применении их теорий на практике. Подозреваю, что большинство из них не знали ответа на мои вопросы. Старший преподаватель был очень любезен, но он очень занят. У меня были весьма увлекательные дискуссии с доктором Маккензи, но в последние дни у него тоже было дел не в проворот в его лечебнице. Так что я рад вернуться в Бартс. Я записался на курс химии, анатомии и они вновь позволили мне воспользоваться лабораторией больницы для моих экспериментов, когда она будет свободна. Я ценю возможность свободно учиться тому, что считаю важным, не будучи ограниченным чьими-то ожиданиями.
***
Таким образом, пока другие кембриджские студенты в каникулы плавали на лодках, охотились, вели активную светскую жизнь, Шерлок Холмс делил свое время между лекциями и работой в лаборатории Бартса. Каждое утро за завтраком, состоящим из яичницы и чашки кофе, он изучал последние новости из мира криминала, опубликованные в лондонских газетах и вырезал статьи оттуда. Шерлок начал собирать такие вырезки в альбом и сортировать их по темам.
Курс анатомии в Бартсе отличался от всех прочих предметов, изучаемых Шерлоком в Кембридже, и работа с трупами была для него в новинку. Он отнюдь не уклонялся от нее, как это делали некоторые студенты. Многие тела, что получала больница, принадлежали повешенным преступникам. Некоторые другие – нищим, умершим в больнице от болезни или убитым в какой-нибудь потасовке на улице. Трупы поступали и из лечебницы для душевнобольных, эти тела принадлежали безумцам, умершим от естественных причин, которых не захотели забрать их родственники. Гораздо больше времени Шерлоку пришлось иметь дело с трупами людей, умерших от насильственной смерти, тщательно исследуя раны, что были причиной смерти. Благодаря этому, он заслужил довольно зловещую репутацию среди студентов, которые рады были оставить его одного с этими трупами и заняться другими. Однажды он пожаловался на использование жидкости для бальзамирования, которая, по его словам, мешала изучению скорости разложения, и это замечание принесло ему еще большую неприязнь со стороны студентов-медиков. Никто из них не любил Холмса. Они просто не знали, как понять эту его одержимость насильственной смертью, и никто не осмелился его расспрашивать. Шерлок Холмс не особо обращал внимание на их косые взгляды, так был поглощен изучением всего того, что мог узнать из исследования трупов.
***
Шерлок был очень воодушевлен своими занятиями в Бартсе, и сожалел, когда в августе они закончились. Оставшееся время он читал о преступлениях прошлого в Британском музее и посещал судебные процессы в Олд Бейли.
Именно там он встретил П.С. Рэндалла и узнал о существовании коллекции оружия, инструментов и других преступных артефактов в центральном хранилище имущества заключенных, находящемся в Скотланд Ярде. Однажды вечером Рэндалл пригласил его посетить эту коллекцию.
- Она закрыта для публики. И предназначена для исследований, но поскольку вы, кажется, очень серьезно изучаете криминологию, думаю, это можно устроить.
***
В конце сентября Шерлок стал паковать вещи, собираясь возвращаться в Кембридж. В его записных книгах теперь содержалось значительно больше записей и статей о преступлениях, чем весной.
- Мне интересно, Майкрофт, насколько полезны будут эти вырезки, - сказал он брату, листая свои книги перед, тем как уложить их в чемодан. – Вообще я полагаю, что сведения о преступлениях прошлого и тенденциях в мире преступлений будут бесценны для работы, которой я собираюсь себя посвятить.
- Но ты сомневаешься в точности газетных отчетов?
- Вот именно. Я прочел репортажи о гибели тех несчастных, трупы которых прошли через мои руки, и понял, сколь много упущено в этих отчетах. Журналисты склонны по своему истолковывать подробности и писать сенсационные заключения, которые могут не иметь под собой фактической основы.
- Приходилось ли тебе находить что-то такое, что противоречило бы репортажам из газет?
- Нет. Не достаточно для того, чтобы понять, чья в том вина.Мне просто приходилось иметь дело с довольно странными трупами, вроде бы никак не связанными с тем, о чем писалось в газетах. Но я определенно находил в них некоторые признаки, указывающие на то, что газетные отчеты, как минимум, были не совсем точны.
- Эти признаки были достаточно серьезными для того, чтоб привлечь к этому внимание полиции?
- К сожалению, нет, - сказал Шерлок.
- А те записи судебных процессов, что ты читал, несколько лучше в этом отношении?
- Они дополняют газетные отчеты, но иногда и противоречат им. Но и они не являются точным отражением случившегося. Во время процесса мы имеем дело с двумя сторонами, отстаивающими различные взгляды на предмет судебного разбирательства. Иногда на процессе о фактах совсем забывают.
- А без фактов ни одна теория не может считаться неопровержимой.
- Вот именно. Мне нужно больше данных, чем предоставляет любой из этих источников, если я хочу понять средства и методы, используемые преступниками, настолько, чтобы логическим путем восстановить цепочку причины и следствия. Даже мои посещения музея Скотлан Ярда принесли лишь частичную пользу. Хотя подробно исследовать все это оружие и другие экспонаты было очень увлекательно, мне нужно изучать фактические места преступлений; причем по свежим следам, - сказал Шерлок Холмс, закрывая альбом с вырезками и укладывая его на дно чемодана.
***
Вот здесь еще изображения церкви зимой и в ночное время. Для атмосферности)
Ну, и еще...Это, конечно, совсем из другой оперы, но тем не менее. Есть такой старый фильм "The Wild and the Willing" С участием, кстати молодого Бретта. И там есть похожая сцена , со взбиранием студентов на башню. Приведу здесь небольшой отрывок с начальными титрами - где прекрасная атмосфера студенческого городка, ну, и еще несколько кусочков с Бреттом), а потом уже сцена ночного подъема на башню