Университетская карьера Холмса – Новый взгляд

Перси Меткалф

Я выражаю свой интерес к этому вопросу выдвижением некоторых моих собственных идей – основанных на моей статье «Оксфорд или Кембридж или и то и другое?», опубликованной Эдгаром Смитом в «Рождественском ежегоднике Baker Street Journal 1956 года».

Дела, к которым я отсылал своих читателей, это «Глория Скотт», «Обряд дома Месгрейвов», «Три студента», «Пропавший регбист» и «Человек на четвереньках». В первых двух нет упоминания Оксфорда или Кембриджа; «Три студента» с их упоминанием «квадрангла» предполагают, что действие происходит в Оксфорде; тогда как «Пропавший регбист» не представляет никаких трудностей: Кембридж. «Человек на четвереньках» - вполне возможно тоже: и в этом, как сказал сэр Сидни Робертс, состоит вероятный ответ (полагая что, в 1870-е Холмс скорее всего посещал либо Оксфорд, либо Кембридж, нежели какой-то провинциальный университет)

Весьма существенно, что ни в одном из этих дел Холмс не утверждает с полной определенностью, в каком университете или колледже он учился – можно подумать , что при обсуждении с Уотсоном первых двух ранних дел какой-то конкретный ключ к разгадке был опущен – или Уотсон намеренно по каким-то собственным причинам или по желанию Холмса не сказал о нем? Обычно комментаторы группируют все эти дела вместе, но я предлагаю рассмотреть их по отдельности, а затем подвести общий итог.

Глория Скотт

Так как «Глория Скотт» была первым делом, в котором Холмс был привлечен к расследованию, я начну с него. Виктор Тревор был единственным другом, который появился у Холмса «в течение двух лет, которые я провел в(at) колледже». На мой взгляд, это очень важная фраза, ибо Уотсон передает здесь слова Холмса «два года» и «в», т.е.at , а не in college; и два года только в этом колледже. У мисс Сейерс была весьма изобретательная теория, что «at» было ошибочно написано вместо «in»: что в Оксфорде новичкам тут же отводились комнаты в колледже – где они проживали два года и только на третий год учебы могли переехать в комнаты где-то в городе.



Соответственно, бульдог Тревор должен был укусить Холмса, когда он был уже на третьем курсе; в то время как в Кембридже совершенно противоположные обычаи — проживание в городе в течение первого, а иногда и второго года обучения, затем на третий год - в колледже. Она предполагает, что на самом деле Холмс сказал Уотсону следующее: "Он (Тревор) был единственным другом, которого я приобрел за первые два года учебы в Кембридже, когда я жил вне территории колледжа’. Уотсон, либо тогда неправильно это понял, либо сделал поспешную почти стенографическую запись «Единственный друг — два года вне колледжа». Однако я думаю, что, если вспомнить обстоятельства, при которых это дело было рассказано Уотсону, зимним вечером, в тишине гостиной дома 221 б по Бейкер-стрит, будет верным предположить, что Уотсон записал именно то, что сказал ему Холмс. Когда учившийся в университете человек говорит «at college», он имеет в виду время пребывания в этом конкретном колледже университета. Следовательно, ко времени действия «Глории Скотт» Холмс пробыл в университете только два года. Поскольку познания Холмса в химии были "глубокими", это может быть, как предполагает мистер Т. С. Блейкни, указанием на Кембридж, особенно, учитывая присутствие Тревора, жителя Норфолка, не имеющего, по-видимому, никаких связей ни с Оксфордом, ни с Кембриджем, за исключением того, что его "школа", вероятно, выбрала бы Кембридж, как географически более близкий к его дому университет. Полагаю, практически несомненно, что Холмс был стипендиатом — в этом случае он все время жил бы в колледже, если бы был выпускником Кембриджа, и я предполагаю, что в Оксфорде действует аналогичное правило.

Что касается бультерьера, то ничто не мешало Тревору держать пса где-то поблизости, хотя он и жил «в колледже». Он мог вцепиться в лодыжку Холмса на территории колледжа, или последнему, возможно, пришлось переходить дорогу, чтобы дойти до церкви, поскольку он был студентом колледжа, здания которого расположены по обе стороны дороги. Далее, хотя общительному студенту может показаться странным, что Холмс "целыми днями хандрил в своих комнатах и не имел никаких спортивных пристрастий, кроме фехтования и бокса" , следует помнить, что он не был "типичным студентом - он был уникальным". Поэтому я выдвинул предположение, что Холмс и Виктор Тревор были членами одного колледжа, поскольку Тревор-старший называет Холмса «другом своего сына по колледжу». Утверждение мисс Сэйерс о том, что Холмс изучал курс естественных наук, является наиболее убедительным, если учесть его содержание, поскольку, по ее словам, "это почти равносильно окончательной презумпции факта".

Другим интересным моментом в данном случае является фактическая местность Донниторп. Нам говорят, что это к северу от Лэнгмера в краю Бродз, где можно было отлично поохотиться на диких уток на болотах и замечательно порыбачить . Но ни Донниторпа, ни Лэнгмера на самом деле не существует. Холмс, который говорил о них, естественно, уклонялся от ответа относительно фактического местонахождения дома своего друга. Возможно, тут поможет имя врача, который лечил старого мистера Тревора — Фордхэм — это же имя носит деревня недалеко от Даунхэм Маркет в болотистой местности (Fens), хотя Бродз находится в треугольнике Норвич -Грейт-Ярмут -Норт-Уолшем. Где бы на самом деле ни находился Донниторп, в 1870-х годах Холмсу почти наверняка пришлось бы ехать через Кембридж, чтобы добраться туда, поскольку университетский городок находился на главной магистрали из Лондона (Ливерпуль-стрит) в Эли, Норвич, Ярмут и Кромер. Таким образом, независимо от того, принимаем ли мы Кембридж в качестве места действия дела "Глории Скотт" или нет, Холмс должен был быть хорошо осведомлен о его окрестностях, а также о равнинной местности Кембриджшира и болотистой местности в целом, вопреки тем выводам, что можно сделать в «Пропавшем регбисте».

Обряд дома Мегрейвов

Следующее дело в данном контексте – «Обряд дома Месгрейвов». Все без исключения из тех, кто занимался исследованием университетской карьеры Холмса, предполагали, что Тревор и Месгрейв учились в одном университете, если не в одном колледже. Но доказательства этого ни в коей мере не являются убедительными. В "Глории Скотт" Тревор был единственным другом Холмса, а Месгрейв совсем не упоминается. Точно так же Холмс в своем рассказе о Месгрейве не упоминает о Треворе, и если бы все трое действительно учились в одном университете, можно было бы ожидать, что Холмс заметил бы что-то вроде этого: "После ухода Тревора, я познакомился с Месгрейвом". Хотя и очевидно, что у этих двух молодых людей не было ничего общего, один (Тревор) был "сердечным и жизнерадостным", а другой (Месгрейв) - "тихим и сдержанным", они не обязательно учились в разных университетах или даже в разных колледжах, хотя замечания Холмса об этих двух студентах заставили меня признать, что так оно и было. Мы знаем, что это совет Тревора старшего впервые заронил в голову Холмса идею о том, что из своих исключительных способностей он может сделать профессию: " по-моему, все сыщики – как реальные, так и вымышленные - по сравнению с вами младенцы. Это - ваше призвание, можете поверить человеку, который кое-что повидал в жизни. " Затем давайте скажем, что Холмс уже два года изучал курс естественных наук, и, поскольку мы знаем, что он не получил диплома ни в одном из университетов, то ничто, на мой взгляд, не мешало ему поступить в Оксфорд, чтоб закончить свое образование. Ученая степень была ему больше не нужна, поскольку он определился со своей будущей карьерой и последовал совету Тревора старшего. Если бы он захотел избрать какую-то профессию, то был бы вынужден продолжить обучение, особенно если , как я уже сказал, он был стипендиатом своего колледжа. Для стипендиата было бы трудно изменить курс обучения, пройдя его уже на две трети. Конечно, существует проблема, примет ли Оксфордский колледж, в том числе и в качестве стипендиата того, кто не закончил предыдущий курс обучения. Но я хочу выдвинуть предположение, что Холмс не был стипендиатом в Оксфорде (но я ни на секунду не собираюсь утверждать, что уровень образования в Оксфорде – сейчас или был прежде, - выше чем в Кембридже!).

У Месгрейва был домашний учитель, и, следовательно, он не посещал подготовительную или, как бы добавила мисс Сейерс, частную школу. Если это не так, то он учился бы в Итоне, Хэрроу или Винчестере, вероятнее всего в первом. И если он был выпускником Итона, то в Кембридже есть только три колледжа, из которых в то время мог бы выбирать такой человек, как Месгрейв: Кинг, Магдален и Тринити. Первые два были тогда практически эксклюзивны для выпускников Итона – Кинг – для стипендиатов, а Магдален, в котором было мало стипендий и они были не слишком велики – для богатых бездельников. Тринити был комбинацией первых двух.



Но исходя из слов Холмса в «Пропавшем регбисте», я не думаю, что он учился в Тринити. Сторонники Оксфорда единодушно указывают на Крайст Черч, как наиболее вероятный колледж – «склонность, к которой не может придраться ни один выпускник Кембриджа» - как сказал сэр Сидни Робертс. Если процитировать Уотсона, у Холмса были основательные практические знания английских законов (под которыми, я полагаю, он подразумевал английское общее право)и огромные знания сенсационной литературы. Это предполагает официальное изучение права, а не зубрежку непрофессионала. Поэтому не исключено, что, приняв решение относительно своей будущей карьеры, Холмс покинул Кембридж, не получив ученой степени, и отправился в Крайст Черч, чтобы сдать экзамен на степень бакалавра, хотя так и не удосужился ее получить. Возможно ли, что так как, что у него не было стипендии, денежные средства семьи иссякли, или, что Майкрофт еще недостаточно хорошо обосновался на государственной службе, чтобы дать ему взаймы? Это были бы три экзамена — по иностранному языку (французскому или немецкому), праву (с акцентом на криминальную составляющую) и одной из естественных наук. ‘Greats’(выпускные экзамены на степень бакалавра искусств по классическим языкам и философии) его бы не заинтересовали.



Если это предположение верно, то хотя он технически был новичком, в реальности Холмс был бы студентом третьего курса и как таковой, вероятно мог бы сойтись с Месгрейвом, который в то время тоже был третьекурсником. Это тем более вероятно, что студенты в университете строго придерживались общества своих однокурсников (обычай, который был смягчен только после двух мировых войн, когда возраст первокурсников мог варьироваться от 18 до 26 лет). Мы можем предположить, что Холмс применял этот принцип на практике, и что " в последние годы моего пребывания в университете там немало говорили обо мне и моем методе "; то есть он несколько перерос свою сдержанность и стал более общительным, поскольку еще в университете у него было более чем поверхностное знакомство с Месгрейвом: " Время от времени нам случалось беседовать, и, помнится, всякий раз он живо интересовался моими методами наблюдений и выводов ".

Три студента

Этот случай произошел в 1895 году, примерно через 20 лет после того, как Холмс закончил университет. Холмс и Уотсон провели несколько недель в университетском городке, о котором идет речь (Оксфорд в то время считался большим городом, Кембридж – университетским городком), когда Хилтон Сомс пришел к ним со своей проблемой. Я склонен думать, что Сомс был другом Уотсона, поскольку последнему были известны его манеры, а Холмс поначалу не хотел браться за это дело. Не исключено, что два друга не раз обедали за преподавательским столом в колледже Св. Луки в качестве гостей Хилтона Сомса, после чего проводили время в комнатах своего хозяина. Этим можно было бы объяснить (если нужно таким образом освежить память) откуда "проницательный наблюдатель" знает о том, что в комнатах колледжа были двойные двери (как еще можно было "показать, что вход воспрещен"?) — обычное явление как в Оксфорде, так и в Кембридже. К 1895 году Холмс стал человеком, известным всей стране, поэтому было естественно, что Сомс сразу же обратился к нему. Теория мистера Брэнда о том, что Холмс знал количество магазинов канцелярских принадлежностей в Оксфорде и окружающую местность, не убедительна, поскольку, независимо от того, учился он в Кембридже или нет, среди тех недель, проведенных за изучением хартий – в Бодлеанской библиотеке? – должно было остаться какое-то время для неспешных прогулок по городу. Еще одним необычным моментом в этом деле является поведение Сомса — он знал, что трое претендентов на стипендию Фортескью живут в одном здании с ним (что само по себе является экстраординарным совпадением), и все же он оставил гранки лежать открытыми на своем столе, хотя перед уходом запер дверь. Теперь в Кембридже всегда есть дубликаты документов, подготовленные на случай такой возможности. Они печатаются только за ночь до экзамена — в Оксфорде наверняка действует аналогичная схема, поэтому трудно понять, почему он тихо "не совершил подмены ", предварительно уведомив о случившемся своих коллег-экзаменаторов. Возможно, он думал, что это нанесет ущерб репутации его колледжа?

Это правда, как предполагает сэр Сидни Робертс, что Холмс совершенно естественно говорит о четырехугольном дворе (квадрангле), но то же самое делает и Уотсон. Они, должно быть, слышали это слово бесчисленное количество раз за недели своего пребывания здесь. Тем не менее, я склонен думать, что местом действия «Трех студентов» был Оксфорд.

Мистер Т. С. Блейкни в своем примечании к моему первоначальной статье в Рождественском ежегоднике B.S.J. за 1956 год (S.H.J. Vol. 4. № 1. стр. 14 — “Местность «Трех студентов”) ясно показал в пункте ‘Хартии’, что Оксфорд в 1895 году был бы наиболее вероятным центром для изучения древних хартий. (Я в долгу перед ним.)

Пропавший регбист

Это дело не представляет проблемы с точки зрения определения места действия — именно замечания Холмса о Кембридже убедили и Гэвина Брэнда, и сэра Сидни Робертса в том, что он никогда не учился в этом университете. Прежде чем обсуждать это более подробно, я хотел бы привязать это дело к определенному году. Наиболее полезной подсказкой является счет в университетском матче по регби и тот факт, что Холмс надеется, что доктор Армстронг окажется достойным преемником профессора Мориарти (т.е. это уже после 1893 года). Мистер Блейкни предполагает 1898 год (февраль); мистер Белл, 1897 год (февраль); мистер Брэнд, 1897 год. «The Blues Handbook», опубликованный в 1900 году, дает следующую информацию за 1893 год: Оксфорд выиграл в 1893 году (1:0), в 1896 году (9: 8) и в 1897 году (2:0). Игра 1894 года закончилась вничью, Кембридж выиграл в 1895 (1:0), и 1899 (2 гола и 4 попытки - ноль). Все игры были сыграны в Queen's Club. Можно было бы ожидать, что Уотсон, сам первоклассный игрок, правильно подсчитает счет, но это соответствует только игре 1898 года, которую выиграл Кембридж. Я склонен думать, что речь идет именно об игре 1897 года. Все вышеупомянутые игры были сыграны в первую или вторую неделю декабря после окончания полного семестра. Следовательно, вероятной датой этого дела является не февраль 1897 года, как хотел бы убедить нас Уотсон, а декабрь 1897 года — примерно за шесть лет до того, как Уотсон опубликовал это дело в «Стрэнд Мэгэзин». Холмс, если моя теория верна, покинул Кембридж примерно за 20 лет до того, как имело место это дело. С тех пор он побывал в Оксфорде и как студент и с целью расследования. Он не был идеальным студентом, и его нельзя было назвать лояльным выпускником — для этого он был слишком исключительной личностью. Он провел два года в Кембридже, слоняясь по своим комнатам, отрабатывая свои метод мышления, и, таким образом, нет причин, по которым он должен был назубок знать деревни вокруг Кембриджа, конечно, за исключением, Трампингтона и Грантчестера. Но, конечно, с раскрытой картой «Орднанс», задача не должна была быть слишком сложной. Что он должен был быть знаком с ландшафтом болот, я уже упоминал при обсуждении "Глории Скотт" - это Уотсон был не осведомлен в этом отношении.



Как указал сэр Сидни Робертс, выражение «running down» в Кембридж весьма существенно; но еще более странен тот факт, что ни Овертон, ни Холмс не упоминают станцию «Ливерпуль стрит» - более быструю и прямую дорогу в Кембридж, чем с вокзала Кингс Кросс. Когда два друга прибыли в Кембридж, семестр был окончен и город был безлюдным, только те, кто остаются в нем по окончании семестра, могут понять, каким пустым и , возможно, негостеприимным может быть университетский город в такое время. Так что в замечаниях Холмса по этому поводу не обязательно есть что-то роковое.

Человек на четвереньках.

Это дело датировано 1903 годом. Кэмфорд снискал расположение Холмса. «В гостинице "Шахматная Доска", если мне память не изменяет, очень недурен портвейн, а постельное белье выше всяких похвал. Право же, Уотсон, наша судьба на ближайшие несколько дней складывается куда как завидно.» Я могу подписаться под подобным же отзывом о «Митре» в Оксфорде.



В начале своего отчета Уотсон говорит нам о том, что неприятный характер этого дела требует соблюдать известную сдержанность и осмотрительность: мы можем поздравить его с тем, как удачно он с этим справился. Сперва я подумал, что Холмс мог слышать лекцию профессора Пресбери; но очевидно последний был совершенно ему незнаком. Странно также, что дом Пресбери был неизвестен Холмсу: можно было бы ожидать, что доктор Беннетт дал адрес, когда так подробно описывал дом профессора (или это еще одна иллюстрация такта Уотсона?)Поездка вдоль ряда старинных колледжей предполагает либо Хай-стрит в Оксфорде, либо Тринити-стрит в Кембридже. Когда я перечитал этот случай еще раз, мне в голову пришло еще одно решение: если бы можно было идентифицировать любой университет с кафедрой физиологии, а также с кафедрой сравнительной анатомии, то вопрос, наконец, был бы решен. Исторические реестры как Оксфорда, так и Кембриджа до 1910 года показывают, что в обоих университетах были кафедры физиологии — Оксфордская кафедра была основана в 1877 году, ее патроном с 1885 по 1912 год был Фрэнсис Готч, магистр медицины, научный сотрудник Мертона; Кембриджская - в 1883 году, когда ее первый патрон, сэр Майкл Фостер, научный сотрудник Тринити, оставался профессором до 1903 года. В Кембридже нет кафедры сравнительной анатомии как таковой, но в 1866 году была основана Кафедра зоологии и сравнительной анатомии, ее первый патрон, Альфред Ньютон, А. М., из Магдален колледжа, все еще был профессором в 1903 году. С другой стороны, в Оксфорде в 1903 году существовала кафедра сравнительной анатомии, которую с 1899 года возглавлял У. Ф. Р. Уэлдон, магистр медицины из Мертона, некогда служивший в колледже Святого Иоанна, в Кембридже. Эта кафедра, первоначально основанная как кафедра человеческой и сравнительной анатомии Линакр-колледжа, была изменена в 1893 году на Линакрскую кафедру сравнительной анатомии и снова в 1915 году,на кафедру зоологии и сравнительной анатомии. Несмотря на благоразумие Уотсона, это еще раз указывает на Оксфорд как на место действия «Человека на четвереньках». Гостиницы «Шахматная доска» нет нигде, но я склонен считать , что рекомендации Холмса относятся к Оксфордской «Митре». (Шахматная доска – это подобие настольной игры с клетчатым полем, а епископская митра может напоминать шахматного слона)


В заключение я бы предположил, что «Глория Скотт» указывает на Кембридж, «Обряд дома Месгрейвов» - на Оксфорд, «Три студента» - на Оксфорд, «Пропавший регбист» - на Кембридж и «Человек на четвереньках» - на Оксфорд. Кембриджским колледжем Холмса, на мой взгляд, мог быть Гонвилл-энд-Киз, поскольку этот колледж известен своей связью с естественными науками и медициной. Ниже я представляю хронологию колледжской карьеры Холмса и его современников следующим образом:

1853 (или 1854) Родился Шерлок Холмс

Октябрь 1871 или январь 1872 Холмс поступает в Кембридж. Тревор поступает в Кембридж. Месгрейв поступает в Оксфорд.

1872(1873) Холмс знакомится с Тревором

1873(1874) начало июля Холмс посещает поместье Треворов

1873(1874) конец сентября Умирает Тревор старший, конец дела «Глории Скотт». Тревор покидает университет.

1873(1874) Октябрь Холмс решает закончить свое образование в Оксфорде

1874 (1875) О Холмсе начинают ходить разговоры среди студентов. Месгрейв сдает экзамены на получение степени
бакалавра и оставляет университет.

1875(1876) Холмс оставляет Оксфорд, не получив ученой степени и поселяется в комнатах на Монтегю-стрит в
Лондоне

Летние каникулы 1874, 1875, 1876 Холмс проводит за границей во Франции, Германии и Италии

1878,1879 или 1880 Обряд дома Месгрейвов

В вышеупомянутой небольшой монографии я высказал свою точку зрения, основанную на доказательствах, о студенческой карьере Холмса, когда я писал ее в 1956 году. Время не заставило меня изменить свои взгляды. Я хочу совершенно ясно дать понять, что я пришел к вышеуказанным заключениям, не зная о том факте, что мистер Элмер Дэвис пришел к тем же самым выводам в 1933 году, и только после января 1957 года великодушный Уильям Баринг Гоулд прислал мне дарственную копию своего «Хронологического Холмса», прочитав уже упомянутую мою статью в «Baker Street Journal» с надписью «искренне согласен, что это был ни Оксфорд, и ни Кембридж, а оба они вместе»

Если моя гипотеза верна, то все предыдущие и будущие аргументы по этим дискуссионным вопросам представляют сбой только академический интерес. Однако, я надеюсь опубликовать результаты дальнейших исследований этих вопросов, как только представится удобный случай.

@темы: Шерлок Холмс, Исследования, Sherlock Holmes Journal, Холмс в университете

---

Тайны Месгрейва. Часть 2

Вот в этой части долго билась над "плитой" в виде слова "flag" и долго не могла понять о чем речь - о флаге в виде шарфа Брантона, или еще о какой-то непонятной плите. Шерлокианцы все же все фантазеры и я сразу скажу, чтоб было понятно, что автор довольно уверенно говорит о том, что поверх крышки этого люка лежала еще одна, скрывающая ее плита. Я тщательно пробежала и новый перевод и оригинал, но ничего подобного там не нашла, так что, думаю, это целиком идеи автора. В статье вообще местами много непонятного, но она все же довольно атмосферная, поэтому не жалею, что перевела.
Иллюстрации Хайда с изображением Рэчел Хауэлз в сети нигде не нашла, так что приложила скан из книги. Качество этого рисунка в оригинале еще темнее, поэтому что есть, то есть.

Тайны Месгрейва
Роджер Мэттьюз

Часть 2

Первая часть "Тайн Месгрейва" посвящена разгадке загадок, приведших к открытию места сокрытия реликвий. В этой заключительной части рассматриваются тайны, окружающие сам погреб , в котором находились реликвии, а также тайны смерти Брантона. Это также раскрывает те обстоятельства, что, вероятно, привели к сохранению ритуала.

ТЕПЕРЬ ПЕРЕЙДЕМ К ТАЙНЕ подвала. Почему приметный шарф Брантона не был найден при розыске в Херлстоне? Месгрейв утверждает, что “мы обыскали дом от подвала до чердака”, что, вероятно, означает, что в поисках были задействованы он и его прислуга в количестве двенадцати душ, если туда еще не вошли садовники и конюхи. Другое утверждение о том, что “...мы обыскали каждую комнату и чердак...” звучит как преувеличение. Вряд ли нужно обыскивать комнату, чтобы найти пропавшего дворецкого. Однако я думаю, что эту неудачу довольно легко объяснить. Со всеми этими странными событиями, произошедшими за последние несколько дней (исчезновение дворецкого, стресс горничной Хауэллс... без сомнения, все это было приукрашено сплетнями среди слуг) в доме, должно быть, царила атмосфера нешуточной тревоги. Можно представить себе горничную, которой выделили эту часть дома для поисков, которая после первых неуверенных шагов по винтовой каменной лестнице в темноту старого подвала обнаружила, что мужество покинуло ее. И она убежала...
Месгрейв не говорит о том, что как только вызвали полицию, поиски повторились. Существует также вероятность того, что вход в подвал было нелегко заметить, если не знать, что он там есть. Возможно, он был расположен таким образом, что если задняя дверь была открыта, то он был скрыт за ней, и, таким образом, по чистой случайности полиция не заметила вход в подвал.
Остается загадкой, почему такая манящая плита с прикрепленным кольцом не была исследована задолго до этого. Неужели Холмс в своем юношеском энтузиазме упустил из виду относительно небольшую с грубыми краями плиту, которая должна была скрывать железное кольцо и которая теперь лежала в темноте подвала, отброшенная Брантоном? Если гипотеза о холодном погребе верна, то первоначальная крышка люка должна была быть толстой, обособленной, деревянной. Иллюстрация Пейджета, на которой Холмс и Месгрейв обнаруживают тело Брантона, подтверждает эту теорию.



Показана довольно заметная толщина. Плита, которую сэр Ральф поспешно изготовил вместо старого деревянного покрытия, должна была имитировать эту толщину на уровне выступа от пола. Неудивительно, что потребовались совместные усилия Холмса и дородного полицейского из Сассекса, чтобы сдвинуть ее с места, и что Брантон мог сдвигать ее только на небольшое расстояние за раз, в то время как его черноглазая помощница заталкивала в отверстие заготовки из бревен. Одним из аспектов, который вызывает глубокое недоумение, является очевидная прочность клетчатого толстого шарфа Брантона — она, должно быть, была беспредельной!


Толщина плиты имела два преимущества — при простукивании она не казалась явно полой, и у нее была достаточная толщина, чтобы вместить железное кольцо и небольшую маскирующую плиту сверху. Без сомнения, скрывающая плита должна была выглядеть так, как будто она была частью типичного рисунка трещин в плитах пола. Квадрат в квадрате выглядел бы слишком очевидным.



Вот схема всего этого сооружения

Concealing flag - скрывающая плита
Flagstone - сама плита-крышка люка
Iron ring - кольцо

Cellar floor - пол подвала
Chamber - люк, где находился сундук

Железное кольцо в центре плиты - еще одна загадка. Почему в центре? Кольцо, расположенное таким образом, что точка его крепления находится в центре, позволяет предположить, что плита была сконструирована таким образом, чтобы ее можно было поднимать вертикально с места установки, что означает подъем с помощью блока и троса с крыши наверху. Однако Холмс, насколько нам известно, никогда не осматривал крышу в поисках подходящего места для подъема крышки люка. Так получилось, что плита была разрезана, чтобы ее можно было поднять как дверь люка. Без сильно сужающихся сторон этого было бы невозможно сделать, но если оно было сконструировано так, чтобы быть “шарнирным”, то кольцо находилось не в том месте. Оно должно быть установлено с одной стороны, чтобы получить максимальное преимущество при подъеме, и скрывающая плита выглядела бы при этом более естественно. Возможно, каменщик сэра Ральфа плохо разбирался в таких основных инженерных принципах. Возможно еще, что плита была взята откуда-то из другого места и быстро переделана в соответствии с ее новым местонахождением, и что она уже была с кольцом. Это действительно затрудняет, но не делает невозможным использование скрытой плиты для кольца.

В мерцающей темноте подвала, при всех трудностях напряженной работы, при волнении и лихорадочном возбуждении опорная заготовка не была установлена должным образом. С внезапным хлопком заготовка выскакивает, и, отскочив, одним движением плита снова встает на место.



Это последняя капля для горничной. Уже крепко сжимая в руке полотняный мешочек, она хватает фонарь и убегает.
Итак, к загадке гибели Брантона. Как он умер?
“...на его теле не было ни раны, ни кровоподтека, которые свидетельствовали бы о том, как он встретил свой ужасный конец”, - говорит Холмс, и позже появляется предположение о том, что он задохнулся: “... заглушенных стонов и отчаянного стука в каменную плиту, под которой задыхался ее неверный возлюбленный”. Существует вероятность, что это последнее утверждение является уотсоновским приукрашиванием, поскольку Холмс ясно описывает толстый слой пыли в этой яме. Если это был старый холодный погреб Херлстона, то он, наверняка, был проветриваемым помещением. Итак, что же его убило, и почему он не предпринял никаких видимых усилий, чтобы выбраться? Он наверняка попытался бы поднять плиту снизу, если бы мог. У него было бы много рычагов давления снизу, чтобы, по крайней мере, попытаться сдвинуть ее достаточно, чтобы засунуть что-нибудь в щель, для того, чтобы либо пропустить внутрь воздух, либо поднять тревогу, либо и то, и другое. В конце концов, он не мог знать, что его шарф был оставлен на виду в качестве путеводного знака, или того, что железное кольцо осталось неприкрытым.
Если бы Брантон все-таки попытался поднять плиту, то он почти наверняка попытался бы встать на сундук, чтобы получить большее преимущество; и все же, насколько нам известно, не было никаких признаков таких действий, которые, несомненно, были бы видны на этом сундуке, обветшалом и подточенном сыростью и червями, несмотря на то, что он был частично окован металлом. Ряд холмсианских ученых выдвинули предположение, что во всем этом мошенничестве была замешана третья сторона, включая предположение, что Брантон был отравлен ранее и скончался, находясь там, внизу, или даже убит в другом месте и брошен там. Высказывалось даже предположение, что в этом замешан сам Месгрейв. Я не могу согласиться с последним: это просто кажется неправильным, и размышления о такого рода макиавеллиевском заговоре могут привести нас практически куда угодно, и мне стало не по себе от таких предположений.
Наиболее очевидное предположение состоит в том, что Брантону, стоявшему на открытом сундуке, чтобы было легче передать мешок или даже вылезти наружу, "размозжило голову", плитой, когда она рухнула вниз. Но «...не было ни раны, ни кровоподтека».Если я могу предположить, что утверждение “ ...ни раны, ни синяка" было всего лишь результатом первого поверхностного осмотра в том тускло освещенном подвале, тогда у меня есть еще одно предположение.:
Возможно, его убил сундук!
У старинных запирающихся сундуков не было относительно маленьких и простых замков, которые мы знаем сегодня. Запорный механизм довольно часто заполнял всю конструкцию крышки и был ее неотъемлемой частью. На иллюстрации Пейджета ясно видно, что что-то находится на крышке. Без сомнения, большинство экспертов предположили, что это что-то из числа грибков или плесени, упомянутых Холмсом, но на самом деле это мог быть механизм блокировки.


На этом рисунке изображен типичный сундук того времени с таким замком, и дело в том, что в старинных замках часто стояли взрывные мины-ловушки. Они могли проткнуть руку незваного гостя стальным дротиком, или, когда потенциальный вор успешно вскрыл замок и попытался бы вытащить внутренний лоток с помощью этих манящих отверстий для пальцев, он внезапно обнаружил бы, что его пальцы жестоко зажаты железными челюстями, почти на грани ампутации.
Итак, не умер ли Брантон от стального дротика, нацеленного в более важную часть тела, нежели рука?
В подвале мрачно и холодно. Брантон забирается в люк, и при мерцающем свете фонаря его согревает вид старого, окованного металлом сундука. Он одновременно рад и удивлен, увидев латунный ключ, уже торчащий в замке. Он прилагает усилия, все сильнее нажимая на ключ, пока, после стольких лет пребывания на одном месте, рычаги замка и засовы неохотно не сдвигаются, и дворецкий может, несмотря на протестующий визг петель, открыть крышку. Брантон, высоко подняв фонарь, заглядывает на дно сундука. Сбитый с толку и разочарованный скудным содержимым, он собирает все предметы в полотняный мешок и передает его ожидающей горничной.
Тем временем, втайне от него, старый усталый механизм борется с 228 годами грязи и коррозии. Внезапно, с резким лязгом, механизм приходит в действие, посылая стальной дротик глубоко в тело Брантона, когда он наклоняется, чтобы еще раз взглянуть. Сдавленный крик снизу; испуганная служанка отскакивает от отверстия; плита с глухим стуком возвращается на место, и все кончено.
Что касается исчезновения горничной, наиболее вероятным объяснением является то, что Рэчел Хауэллз написала домой своей семье после того, как Брантон бросил ее. Можно представить себе брата с таким же валлийским темпераментом, как у Рэчел, мчащегося в Херлстон, чтобы высказать слишком умному мистеру Брантону, что он о нем думает. К тому времени, когда он прибыл, все было кончено, и Брантон был мертв. Брат и сестра вернулись в Уэльс, и последним вызывающим жестом Рэчел было выбросить полотняный мешок и его явно бесполезное содержимое в реку. Потом они исчезли.
Мы должны оставить Херлстон для получения последнего кусочка головоломки, а для этого нам нужно снова вернуться в 1651 год. Если быть точным, в 3 сентября.
Погода ясная и безветренная, и мы стоим прямо у ворот Сидбери на восточной стороне старого города Вустер. Все чувства немедленно обостряются из-за запаха и шума. Пахнет навозом, кожей и потом, порохом и гниющим мусором. Шум исходит из разноголосого гула криков, как вблизи, так и вдалеке; ржания лошадей, судорожной скороговорки мушкетеров и слишком близкого грохота пушек. Слышны звуки бегущих и ругающихся людей, сильный шотландский акцент, и все это смешивается со звоном снаряжения и доспехов; и раздается треск осколков и рев, когда поблизости раздается пушечный выстрел.


Разыгрывается последнее сражение Третьей гражданской войны в Англии. Уже перевалило за полдень, и битва бушует уже четыре или пять часов. Несмотря на некоторые очень ожесточенные бои и впечатляющие примеры индивидуального мужества, сочетание полководческого мастерства Кромвеля и превосходящей численности войск "Круглоголовых" одерживает победу.
Действительно, у ворот Сидбери царит полнейшее замешательство; битва проиграна.
Ворота заблокированы повозкой с боеприпасами, везущий ее бык лежит на дороге мертвый. Через оставшийся узкий проход, слишком маленький, чтобы пропустить лошадь, пробирается группа роялистов; враг уже близко. Среди них - высокая фигура. Это очень загорелый человек, практически смуглый. У него ловкие, почти грациозные движения, несмотря на вес доспехов. Даже в окружающем его ужасающем хаосе он, кажется, излучает беззаботность. Это король Карл II. Ему двадцать один год.
Последняя попытка собрать остатки его армии проваливается. Только один путь из города остается открытым для роялистов: ворота Святого Мартина и дорога на север, битва окончилась полным разгромом.
Понимая, что если он останется с основными силами армии, то будет быстро схвачен, король вместе с группой примерно из шестидесяти "джентльменов и офицеров" отделяется, и к рассвету следующего дня они оказываются в доме Уайтледис. Здесь король решил подкрепиться и принять облик деревенского жителя, сбросив собственную одежду в уборной.
Его волосы коротко подстриг ножом лорд Уилмотт, но так плохо, что их приходится подстригать заново, чтобы сделать менее заметными. Несмотря на свою неудачу в качестве парикмахера, жизнерадостный, отличающийся солидной и благородной внешностью лорд Уилмотт становится почти постоянным спутником Карла на протяжении шести долгих недель чудесного спасения. Позже король с притворным отчаянием вспоминал о своем спутнике: “Я никогда не мог заставить милорда Уилмотта надеть какую-либо маскировку, он говорил, что будет выглядеть в ней ужасно, и поэтому никогда ничего такого не надевал”.
Большинство джентльменов и офицеров прощаются с королем и направляются на север, в Шотландию, и вполне возможно, что среди них сэр Филип Месгрейв из Северных Месгрейвов, губернатор Карлайла.
К субботе 6 сентября, после различных вылазок и изменений планов, король находится в Боскобель-хаусе. Здесь он проводит день в компании беспечного майора. По собственным словам короля, записанным Сэмюэлем Пеписом: “...и захватил с собой кое-что из съестного на весь день: простоквашу, хлеб, сыр, немного пива и ничего больше, и забрался на большой дуб, который был срублен 3-4 года назад, и, поскольку он был очень пушистым и густым, его нельзя было разглядеть насквозь. И он сказал, что мы останемся здесь на весь день...” Таким образом, родилась легенда о Королевском дубе.
Стоит рассказать об одном довольно любопытном факте, относящемся к этой части побега короля, и он касается некоего отца Хаддлстона, который помогал королю деньгами и одеждой во время пребывания в Мозли в Стаффорде. В некоторых местах современного текста его называют отец Херлстон!
Было бы интересно в деталях проследить за приключениями короля на протяжении всех шести недель отчаянных игр в прятки, которые вскоре стали известны как "Королевское чудо". Они действительно увлекательны, но я боюсь, что меня обвинят в том, что я слишком далеко отклонился от холмсианских идей. Итак, мы присоединяемся к нему в его предпоследнюю ночь в Англии в доме Томаса Саймондса из Хэмблдона, все еще тихой, нетронутой деревни примерно в 10 милях к северу от Портсмута, в Хэмпшире. Карл, одетый в костюм из серой ткани, переодет слугой и взял имя Уильям Джексон. Среди тех, кто сопровождает его, - верный лорд Уилмотт и его слуга Суон; полковник Робин Филлипс, флегматичный тупица-кавалерист, обладающий огромной физической силой, но с собачьей преданностью королю, и всегда безупречный полковник Джордж Гонтер из прихода Рактон, из рассказов которого взято следующее .
Полковник Гонтер, которому Уилмотт поручил организовать побег короля, после бесплодных попыток в Эмсуорте, Лэнгстоуне и Чичестере, наконец, собрался с духом и организовал побег короля на барке из Шорхема, маленькой прибрежной деревушки к западу от Брайтона.
На рассвете следующего дня, во вторник, 14 октября, полковник Филлипс отправляется в Лондон по поручению короля, в то время как остальная часть королевской свиты направляется на восток, в сторону Брайтона.
После трехчасовой поездки они должны были проехать чуть южнее дома полковника Гонтера в Рактоне, сразу за границей Сассекса и примерно в двух милях к северу от Эмсворта. Некоторые комментаторы предположили, что Рактон-хаус - это Херлстон, и поэтому полковник Гонтер это сэр Ральф Масгрейв, но поскольку дом был снесен примерно в 1840 году, Холмс не мог посетить его в 1879 году. Рактон-хаус - это не Херлстон.
Хотя я не могу найти упоминаний 17 века о том, что Карл действительно останавливался в Рактоне, коттедж рядом с церковью, в нескольких сотнях ярдов от Рактон-хауса, известен как коттедж короля Карла, а на стене северной спальни изображен королевский герб, отлитый в гипсе.
Королевский маршрут из Рактона пролегал через вершину Чичестера и далее в Арундел. Здесь он повернул на север, явно недовольный попыткой проехать по оживленному мосту через реку Арун. В деревне Хоутон, к северу от Арундела, беглецы остановились в пивной, ныне известной как "Джордж и дракон", чтобы купить хлеба и питья, а также отведать свиных языков, которые они привезли с собой из Хэмблдона. Затем перейдем к Брамберу. Они прибыли в Брамбер между 3 и 4 часами дня и, к своему ужасу, обнаружили, что деревня полна солдат. Напустив на себя храбрый вид, они беспрепятственно прошли через город, хотя и немного испугались, когда на дальнем конце деревни сзади налетел отряд численностью от 30 до 40 солдат, но они просто оттеснили маленький отряд в сторону и пронеслись дальше.
К Брамберу примыкает деревня Бидинг, и здесь лорд Уилмотт не позволил королю отдохнуть на конспиративной квартире, ранее устроенной полковником Гонтером. По собственным словам Гонтера:
“ Я был уверен, что его величество пробудет там некоторое время, пока я не осмотрю побережье. Но милорд Уилмотт ни в коем случае не стал бы этого делать, опасаясь этих солдат, но смог ли уговорить короля уйти оттуда, я не знаю. Итак, мы расстались: они - туда, где, по их мнению, было безопаснее, я - в Брайтемстон, договорившись, что они должны прислать мне сообщение, когда все будет готово.”
Группа вместе с капитаном барка, неким капитаном Таттерсоллом, снова собралась позже тем же вечером в "Джордже" на Уэст-стрит, Брайтон (Брайтемстон). Здесь они поужинали, и были сделаны последние приготовления к побегу короля. К двум часам ночи 15 октября, после короткого отдыха, отряд снова был в пути, чтобы совершить короткое путешествие в Шорхэм. К восьми часам они были на месте, а к десяти утра следующего дня король высадился в Нормандии.
Полковник Джордж Гонтер в своем отчете не упоминает ни о посещении королем Херлстона, ни о каком-либо другом месте, которое могло бы быть Херлстоном. Однако нет никаких сомнений в том, что нечто такое имело место. Альтернативы таковы: либо полковник Гонтер поклялся хранить тайну относительно краткого визита группы в Херлстон в этот последний день, либо король, лорд Уилмотт и его человек Свон посетили Херлстон после того, как расстались с Гонтером в Бидинге.
Я полагаю, что, скорее, последнее, другими словами, Херлстон или место, где находился Херлстон — поскольку есть вероятность, что его больше нет, — вероятно, находится не более чем в часе езды от Бидинга.
Либо король, либо Уилмотт, либо оба они хорошо знали сэра Ральфа Месгрейва. Итак, в поисках безопасного места для ночлега, чтобы свести к минимуму время, проведенное в Брайтоне, было вполне естественно, что они должны были искать Херлстон.



У меня не хватает красноречия адекватно описать встречу короля и сэра Ральфа. Достаточно сказать, что это, должно быть, было довольно необычно, когда сэр Ральф внезапно и без предупреждения обнаружил беглого короля, своего господина, на пороге своего дома. Карл, очевидно, собирался рассказать сэру Ральфу о самых необычных моментах своих приключений за последние шесть недель, включая пребывание у дуба. Сэр Ральф, в свою очередь, должен был рассказать королю о своем приобретении и сокрытии испорченной короны. Можно представить некоторые ответные слова короля:
- Хотел бы я вознаградить тебя, - улыбнулся король и ссыпал последние несколько монет в руку сэра Ральфа. Эти монеты, принадлежавшие королю, сразу же приобрели огромную сентиментальную ценность. Так получилось, что сэр Ральф позже добавил их к испорченной короне в подвале.
Я думаю, мы можем с уверенностью предположить, что вскоре после того, как сэр Ральф составил свой катехизис, мстительный парламент отобрал у него дом, как это было сделано со многими видными роялистами. И он бежал, чтобы присоединиться к Карлу в его странствиях по Континенту. Здесь, действительно, он мог бы стать одной из правых рук Карла, как сообщает Реджинальд Месгрейв.
Сомнительно, что когда-либо станет известно, по каким причудам судьбы Обряд стал использоваться как таковой, но последовательность событий после реставрации в 1660 году довольно ясна: триумфальное и шумное возвращение короля требовало короны для его коронации, и по воле фортуны, несколько предметов из драгоценностей короны избежали вандализма Кромвеля.

Одной из них была корона Эдуарда Исповедника, корона святого Эдуарда, которая, как полагают, была поспешно подогнана под голову Карла. Итак, к сожалению, все благие усилия сэра Ральфа сошли на нет. Его изломанная корона была не нужна.
После реставрации Карл вернул роялистские владения их законным владельцам, откуда они были насильственно изгнаны, так что семья Месгрейв вернулась в свой дом.
Почему разрушенная корона оставалась спрятанной в подвале до тех пор, пока Брантон не нашел ее, остается предметом догадок. Ни при сэре Ральфе, ни при Реджинальде Месгрейве не могло быть настоящего спора о праве собственности, поскольку данная реликвия была приобретена честным образом, хотя доказательство этого в случае Реджинальда, возможно, было причиной некоторой задержки, а понесенные значительные расходы, несомненно, относятся к судебным сборам и оплате изысканий.
Вполне возможно, что сэр Ральф умер при этом оборванном и голодающем дворе на континенте, унеся свою тайну с собой в могилу и оставив только Обряд как указатель на реликвию. Однако, хотя этот обряд был сохранен семьей как воспоминание о тех неспокойных временах, его происхождение и значение никому не были известны.
Мое собственное мнение таково, что сэр Ральф вернулся во время Реставрации, но предпочел оставить сломанную корону в тайне по прихоти, потерпев неудачу в своем предприятии и оставив Обряд как видимую связь, но намеренно скрывая его происхождение.
Как я уже говорил, сэр Ральф Масгрейв был романтиком

@темы: Статьи, Шерлок Холмс, Исследования, Обряд дома Месгрейвов, Sherlock Holmes Journal

---

Тайны Месгрейва. Часть 1

Взялась за еще одну статью по "Обряду дома Месгрейвов". Взялась с сомнением, потому как этот рассказ осложнен разными подсчетами, топографическими моментами, которые не сильно люблю даже просто так, а уж переводить это и подавно. И в процессе перевода не раз возникала мысль, что есть очень трудно переводимые вещи и не удивительно, что у нас часто бывает неверный перевод. Есть такие вещи, о которых трудно бывает догадаться, а иначе никак.
Но вот, тем не менее, с горем пополам перевела. Именно так. Есть определенные огрехи и непонятные места, но статья в целом понравилась, и переводя , углубилась в рассказ и прониклась его атмосферой. Так что пусть будет.
С шагами и схемами вышло то, что вышло, а во второй части будут еще разные ребусы, о чем надо будет сказать отдельно.

Статья из летнего номера Sherlock Holmes Journal 1993 года

Тайны Месгрейвов
Роджер Мэтьюз

Часть 1

ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ ВЕРНУТЬ ВАС НАЗАД во времени, в Лондон 1879 года. Сегодня яркий, но прохладный день, и мы стоим на Монтегю-стрит, где сейчас полдень четверга, 2 октября. Прогуливаясь вдоль обнесенного железными перилами фасада, мы ощущаем гораздо более размеренный темп жизни. Этот викторианский мир, как правило, намного спокойнее и тише современного, но цокот копыт и скрежет колес порядком режет ухо. В обычном голосе слышится гораздо более сильный акцент, чем тот, к которому мы привыкли; и запах – в воздухе чувствуется налет и привкус острых ароматов, совершенно не похожих на те, что царят в современном городе.
Звук открывающейся входной двери слева от нас привлекает наше внимание, и появляются два молодых джентльмена с довольно характерной внешностью. Один из них высок и чрезмерно худощав, и его одежда отличается определенной чопорностью. В нем чувствуется решительность, и это впечатление усиливает пронзительный взгляд его серых глаз и тонкий орлиный нос. Другой джентльмен отличается поразительными аристократическими манерами, и красиво и даже щеголевато одет. На его живом бледном лице выделяются большие глаза и тонкий высокий нос. Нас внезапно осеняет догадка, и мы чувствуем, как учащается пульс: это никто иные, как Холмс и Месгрейв, по горячим следам отправляющиеся в Херлстон в Западном Сассексе, чтобы расследовать таинственное исчезновение дворецкого Херлстона и второй горничной.
По мере развития событий мы видим, как Холмс раскрывает тайну семейного ритуала Месгрейвов и отправляется на поиски спрятанного сокровища, о котором там говорится. Мы видим, как для определения времени и места, он использует солнце и старый дуб в качестве ориентира, а вяз - в качестве отправной точки для отмеривания шагов по территории поместья с компасом и колышками в руках. Это приводит его к обнаружению потайной комнаты, в которой находится тело пропавшего дворецкого, и, наконец, к его замечательному заявлению об обломках, извлеченных из Херлстонского пруда. Единственная неразгаданная тайна - это судьба горничной.
Или же нет?
События «Обряда дома Месгрейвов» происходили, перефразируя Холмса, еще “до того, как у меня появился биограф, вздумавший прославить мое имя”. Таким образом, это не хроника, основанная на том, что Уотсон видел собственными глазами, этот рассказ отражает историю, которую Холмс решил рассказать той зимней ночью на Бейкер-стрит.



Поэтому мы должны иметь в виду, что это может привести к дополнительному уровню ошибок или "приукрашиваний" по сравнению с теми историями, в которых Уотсон принимал непосредственное участие, и помимо тех, причиной которых была литературная «чистка» Уотсона. Конечно, это происходит не из-за недостатка правдивости со стороны Холмса, а просто из-за применения закона "Я знаю, что вы написали то, что, по вашему мнению, я сказал". Однако, нужно ли мне указывать на то, что это также означает, что Холмс мог бы, при желании, изменить факты, если бы у него были для этого веские причины.
При ближайшем рассмотрении эта история показывает столько же восхитительных и интригующих тайн, сколько и тех, которые она раскрывает. Первой из них, несомненно, должен быть дворецкий Брантон, человек значительных способностей: школьный учитель, владеющий несколькими языками, музыкально одаренный, человек, энергичный и с сильным характером — и все же он решил стать дворецким Херлстона. Почему? Потому что он случайно наткнулся на Обряд и понял, что тут пахнет сокровищем? Конечно, нет — ему не потребовалось бы целых двадцать лет пребывания в Херлстоне, чтобы найти его, тем более что у него было то преимущество, что старый вяз фактически еще рос там в прежние годы. Нет, этот рассказ создает ощущение, что Брантон лишь недавно осознал важность Обряда.



Все это отдает скрытым мотивом, но что бы это могло быть такое, что могло бы продлиться 20 лет? Возможно, я придаю этому слишком большое значение. Возможно, как сказал Месгрейв: “...чувствовал он себя комфортно, и не прилагал усилий для перемен в жизни ” (буквально ему не хватало энергии, чтобы что-то изменить в своей жизни). Обратите, однако, внимание на более раннее описание «человека с огромной энергией».
Все это очень странно, и в том отчете, который нам оставили, нет по-настоящему рационального ответа.
В этом деле есть ряд металлографических ссылок, которые вызывают недоумение. Среди реликвий, сохраненных Холмсом, были: "старомодный латунный ключ" (от сундука Месгрейва) и "три старых ржавых металлических кружка" (монеты Карла I). Он также ссылается на "старый, окованный медью сундук" (хранилище реликвий).



Крайне маловероятно, что ключ был сделан из латуни, поскольку это недостаточно прочный металл для таких целей. Наиболее вероятным объяснением является то, что несущая часть ключа была из железа, но она содержала обширную отделку из латуни, так что описание "старомодный латунный ключ" было наиболее привлекательным с литературной точки зрения Уотсона. Существует также отдаленная вероятность того, что он был сделан из бронзы.
Что касается ‘ржавых кружков’: ни одна монета времен Карла I не была сделана из железа, и поэтому они не могли ржаветь. Если бы монеты были из серебра или бронзы, то они, безусловно, почернели бы с годами, но правильное описание - проржавевшие, или окисленные, а не ржавые. Следует признать, что для непрофессионала, а в эту категорию я включил бы докторов медицины, такое различие не обязательно было бы очевидным.
Что касается сундука Месгрейва, то, хотя вполне возможно, что медь, будучи более привлекательным металлом, чем железо, могла бы быть использована на сундуке, не предназначенном для надежного хранения своего содержимого, маловероятно, что она подойдет для сундука, имевшего совершенно противоположное предназначение. Нет никаких определенных доказательств того, что данный образчик попадает в последнюю категорию, но конкретный аргумент в пользу того, что этот сундук должен был являться надежным хранилищем, будет представлен позже.
Следующий любопытный элемент в этом деле - это те самые необычные деревья, дуб и вяз.
Не нужно много копаться, чтобы понять, что никто в здравом уме не стал бы использовать деревья в качестве основных исходных данных для поиска сокровищ. По крайней мере, не так, как это было по описанию Холмса. И это действительно говорит о том факте, что сэр Ральф Месгрейв, -поскольку это , несомненно, именно он спрятал сокровище, - не ожидал, что оно будет оставаться скрытым так долго.


Во-первых, дуб. Как описание, так и рисунок Пейджета, наводят на мысль, что дуб, о котором идет речь, был обычным дубом. Большой обхват указывает на то, что дуб рос на открытом месте, вдали от других деревьев, и это действительно соответствует приведенному описанию. С точки зрения долговечности дуб является хорошим выбором, поскольку вполне способен прожить более 500 лет. Однако я полагаю, что дуб был выбран совсем по другой причине.
Однако, вяз, - это совсем другая история. Существует несколько видов и разновидностей вяза, но из-за требуемой долговечности это, должно быть, был либо вяз горный или шершавый, либо вяз английский. Херлстонский вяз, каким бы он ни был, как и дуб, очевидно, был специально выбран и посажен, как часть садовой композиции одним из предков Реджинальда Месгрейва, на что указывает их расположение в такой непосредственной близости от старого дома. И, кроме того, они оба пережили пристройку нового крыла в 1700-х годах, что, возможно, в зависимости от фактической планировки Херлстона, еще больше сблизило их со зданиями.



Несмотря на то, что они были частью садовой композиции и, следовательно, за ними ухаживали, вяз, как правило, является плохим выбором в качестве какого-либо маркера, по крайней мере, в том виде, в каком, по утверждению Холмса, он использовался. Ибо, хотя шершавый вяз, в частности, способен выживать в течение 300 лет, эти виды, как правило, подвержены болезням, имеют тенденцию сбрасывать ветви и часто падают во время бурь и ураганов. Однако мы знаем, что вяз Херлстона дожил до глубокой старости, хотя за это время он, должно быть, изменил как размер, так и форму. Обратите также внимание, что, помимо повреждений от гроз и т.д., дерево вырастает в полный рост, а затем склоняется. Один момент, который может иметь отношение к делу, а может и не иметь, заключается в том, что, будучи древним английским вязом, он был любопытным образом обрезан до высоты 64 фута.
Из рассказа складывается впечатление, что Холмс подсчитал тень с помощью веревки и колышков только потому, что вяза там больше не было, а если бы вяз все еще там был, он бы просто пошел вдоль тени, пока не дошел до ее конца, прежде чем начать отмерять шаги.
Я уверен, читатель может оценить, что тень от дерева, даже при удлинении на треть, которое применено в данном случае, не приводит к точной и фиксированной точке — не говоря уже о том, что форма и рост меняются со временем. Так получилось, что нашему вязу в этом не было необходимости. Все, что от него требовалось, - это указать на определенное место у стены старого здания. Это происходит потому, что схема отмеривания шагов жестко зафиксирована по отношению к планировке дома. Она должна начинаться параллельно стене с севера на юг, на которую указывала тень вяза; и заканчиваться сразу за дверным проемом. Таким образом, если стоять спиной к дереву, тень от ствола вполне могла бы это сделать, а размер и форма дерева не повлияли бы на эту ее способность.
Из-за этого я не могу извлечь никакого смысла из заявления Холмса: ”...в противном случае в качестве ориентира был бы выбран ствол". Именно так и было.
Все указывает на то, что либо Холмс по какой-то странной причине не говорил правды, когда утверждал, что использовал тень в качестве линейной меры, либо Уотсон изменил ее при составлении отчета. ‘Веревка и колышки’, конечно, гораздо романтичнее. Было ли это просто чрезмерным примером уотсоновского приукрашивания, в котором, как нам известно, Холмс неоднократно обвинял его?


Веревка и колышки

Что касается самого Обряда, я полагаю, что он был создан следующим образом: поздний вечер 15 октября 1651 года, и сэр Ральф Масгрейв стоит спиной к знакомому старому дубу, размышляя вообще о бурных временах, в которые он живет, и, в частности, об этом самом необычном и волнующем событии, произошедшем накануне. Карл I мертв, казнен Кромвелем. Карл II в бегах, жестоко разбит в битве при Вустере и теперь пытается сесть на корабль у Южного побережья. Безраздельно властвуют армия и парламент. Роялистов повсюду преследуют, и все атрибуты монархии были уничтожены или продолжают уничтожаться. Драгоценности короны были отправлены на Королевский монетный двор за пределами Лондонского Тауэра и были разломаны, а их осколки распроданы или переплавлены.
Сэр Ральф, верный и преданный королю роялист, считал для себя удачей и честью то, что ему удалось с помощью доверенного лица раздобыть одну из поврежденных корон, думая о том дне, когда монархия вернется. Корона уже некоторое время пролежала спрятанной в старом резервном холодном погребе, расположенном в подвале. Посмотрев в сторону своего дома, он случайно заметил, что тень дуба направлена прямо на вяз. Пройдя по этому затененному пути, он обошел вяз и посмотрел в сторону своего дома, обнаружив, что его тень, в свою очередь, направлена прямо на большие и богато украшенные дневные солнечные часы, установленные вертикально на западной стене и на которые так часто обращали внимание посетители Херлстона. Это был один из трех элементов, которые сэр Ральф сам добавил к постройке здания несколько лет назад.


Именно тогда в его сознании начала формироваться идея Обряда и связи теневых указателей с запрятанной короной. Символом, конечно же, был дуб. Это была случайная, легкомысленная идея, без какой-либо конкретной цели, поскольку сэр Ральф был в некотором роде романтиком...
Дойдя до стены, он остановился под этим характерным элементом, повернулся и осторожно начал мерить шагами путь вдоль стен своего дома к задней двери, рядом со старым погребом. Конечно, он прекрасно понимал, что дом расположен с географической ориентацией Север-Юг, и эта часть здания была довольно правильной формы, что облегчало его задачу. За несколько дней он составил свой катехизис.
Итак, теперь давайте вернемся в 1879 год, где Холмс стоит у своего колышка и конусообразного отпечатка, оставленного ранее Брантоном, который, похоже, также допустил ошибку, измерив длину тени.

На рисунке 1 показана схема, намеченная Обрядом. Холмс ясно утверждает, что он сделал десять шагов, ступая каждой ногой параллельно стене дома. Любые мысли, которые у него могли возникнуть по поводу того, что его компас не будет указывать на тот же Север, что и тот, которым пользовались в семнадцатом веке, быстро испарились бы, поскольку путь отмеряемых шагов явно повторял очертания здания, и он отложил компас и колышки.
Рисунок выполнен с расчетом шага в 30 дюймов, но на самом деле это не имеет решающего значения, поскольку здание диктует размер. Шаг в 30 дюймов дает шаговую схему размером 50 футов на 25 футов, 10 футов на 5 футов.
Поскольку отмеривание шагов начиналось параллельно северной/южной стене и заканчивалось непосредственно внутри дверного проема, эта часть дома должна принять форму, показанную пунктирной линией на рисунке 1. Поскольку этот шаговый узор слишком маленького формата, чтобы отразить основной размер этой части старого дома, то очевидно, что очертания здания здесь не являются правильными и, вероятно, принимают показанную шаговую форму.
Мы знаем, что стены толстые. Мы знаем, что там есть окно, выходящее строго на запад, и коридор, ведущий прямо от него, потому, что Холмс описывает заходящее солнце, освещающее весь пол. Рисунок Пейджета, на котором солнце светит через заднюю дверь с противоположной стороны компаса, легко объясним: это называется "художественная вольность". Иллюстрация Пейджета гораздо более драматична, поскольку свет исходит сзади, а цель художников - добиться эффекта.


Что касается нового крыла Херлстона 18 века, мы знаем, что оно образовывало букву "L" в соединении со старой частью дома, и приведенные подсказки позволяют предположить, что планировка такая, как показано здесь на рисунке 2.


Мы знаем, что тень вяза указывала на старую стену практически с запада, в том месте, где находится октябрьское солнце ближе к вечеру. Мы также знаем, что дуб располагается на одной линии со всем этим. Холмс говорит нам, что дуб находится прямо перед домом, поэтому здание должно быть обращено на запад, и он также говорит нам, что дуб находится с левой стороны подъездной аллеи. Мы знаем расстояние, которое Холмс измерил между местом, где рос вяз, и местом рядом с домом, которое составляет 96 футов. Нам сказали, что вяз находился почти на полпути между домом и дубом, и, следовательно, дуб находился, по меньшей мере, в 100 футах или больше от вяза.
Альтернативные планировки, показанные на рисунках 3 и 4, соответствуют этим путеводным нитям, за исключением того, что дуб вряд ли можно описать как находящийся прямо перед домом. Однако у них есть преимущество в том, что главный вход выходит на южную сторону, что, возможно, придает весомость этим расположениям.
Еще один связанный с этим элемент головоломки, требующий решения, - это выбор времени. Обряд указывает на то, что сэр Ральф Месгрейв создал его в октябре: "Шестой месяц, начиная с первого ’. Другими словами, прошло семь месяцев с начала года, который в то время по закону начинался 25 марта, на Благовещение. По причинам, которые будут объяснены позже, я полагаю, что Обряд действительно был подготовлен 15 октября. Ситуация несколько усложняется тем фактом, что, когда в 1752 году был принят нынешний григорианский календарь, он был перенесен на одиннадцать дней вперед. Следовательно, чтобы восстановить истинное "солнечное время" относительно 15 октября 1651 года, викторианский календарь должен был бы показывать 26 октября. Таким образом, прибытие Холмса в четверг, 2 октября 1879 года, означало, что он прибыл на 24 дня раньше срока. Из предоставленного нам отчета видно, что Брантон провел свои поиски пятью или шестью днями ранее, и, возможно, наиболее вероятным является день его исчезновения, суббота 27 сентября. Это заставило Брантона начать 29 днями ранее. Тот факт, что ошибка такого масштаба не испортила поиск ни Брантону, ни Холмсу, вероятно, объясняется относительно упрощенной и самокорректирующейся природой системы, созданной сэром Ральфом, а также тем фактом, что след на лужайке был плохим маркером. Ошибка в 29 днях со стороны Брантона может быть причиной, почему он умолял Месгрейва: "ради бога, позвольте мне уйти якобы по собственной воле, предупредив за месяц", поскольку в то время у него, возможно, появилась весьма проницательная идея относительно приблизительной даты начала работы, но он не знал о само-корректирующемся характере этой системы.

@темы: Статьи, Шерлок Холмс, Исследования, Обряд дома Месгрейвов, Sherlock Holmes Journal

---

Обряд дома Месгрейвов. Групповое обсуждение.

Выкладываю, чтоб было. Но текст неровный, даже , если я там все правильно поняла. Что-то очень сумбурно, что-то смутно, кое-что, наверное, опущу, потому что это зачастую набор неясных фраз. Но, тем не менее, мне все-таки это было интересно и возилась долго, так что путь будет, как образец работы Лондонского Общества Шерлока Холмса. Постараюсь кое-что прокомментировать и написать кое-какие примечания.

Сразу скажу, что сбивалась все время с "обряда" на "ритуал") Обряд нам привычнее, но зачастую по смыслу верен именно "ритуал". И Месгрейв - он все-таки Масгрейв, скорее, но я по возможности старалась сохранить верность советскому переводу)

Статья из журнала "Sherlock Holmes Journal" за весну 1978 года

Обряд дома Месгрейвов. Групповое обсуждение.
24 мая 1977 года на Пиккадилли, в Королевском геологическом обществе проводилось собрание Общества, на котором имело место групповое обсуждение «Обряда дома Месгрейвов». Возглавлял группу из трех человек Николас Утехин: двумя другими участниками были мисс Кэрол Гардинер и мистер Фредерик Брайан-Браун. Далее следует краткое изложение их вклада в общую копилку познаний человечества об этой истории.

Николас Утехин: Хотя у этой истории не самый типичный путь канонического приключения – сцена на Бейкер-стрит, разговор с клиентом, поездка на место событий, исследование и объяснение – это одна из самых принципиально важных историй Канона. Как так, спросите вы?
Что ж, в первых полутора абзацах даны основные детали домашней жизни на Бейкер-стрит: детали и пикантные подробности, которые стали Шерлокианским фольклором (звучит цитата из Канона). Знали ли вы, что все эти жизненно важные пункты были перечислены в «Обряде дома Месгрейвов»? Персидская туфля, сигары в ведерке для угля, приколотые ножом письма, инициалы V.R….все это упоминалось не раз на протяжении шестидесяти рассказов…и все же они среди самых существенных и памятных частей холмсианской мозаики.
Затем у нас есть дата, что помогла шерлокианским хронологистам от Белла до Баринг Гоулда прийти к тем или иным выводам. Я цитирую: «Когда я впервые приехал в Лондон, я поселился на Монтегю-стрит… и там я ждал…Время от времени ко мне обращались за советом — преимущественно по рекомендации бывших товарищей студентов, потому что в последние годы моего пребывания в университете там немало говорили обо мне и моем методе. Третье дело, по которому ко мне обратились, было дело «Дома Месгрейвов» …Реджинальд Месгрейв учился в одном колледже со мной, и мы были с ним в более или менее дружеских отношениях…» и так далее. Материал о юности Холмса, в самом деле, встречается редко, как бы ни искали его ученые: и здесь, по крайней мере, есть что-то, чтоб возбудить аппетит.
Много чернил было потрачено на обсуждение, как примирить «последние годы моего пребывания в университете» с другой фразой Холмса в «Глории Скотт», когда он упоминает «два года, что я был в колледже…». Мне это всегда казалось самым простым вопросом. Если мы решим, что упомянутый университет – Оксфорд либо Кембридж – и мы, конечно, должны это сделать – тогда я утверждаю, что Холмс хотел сказать «in college»(физически находиться в стенах колледжа) вместо «at college» (вообще проходить в нем обучение), и ребус разрешается сам собой. Два года были проведены в колледже – проживание в помещении колледжа – а оставшееся время было проведено, как это было и с любыми другими студентами, в съемной квартире в городе.
Итак, что мы имеем на настоящий момент? Во-первых, «Обряд дома Месгрейвов» важен физическим описанием жизни дома 221 б. Во-вторых, важен для хронологии и для обсуждения ранней жизни Холмса. И, наконец, важен в качестве вклада в великие Оксфордско-Кембриджские дебаты.
Однако, не в последнюю очередь «Обряд дома Месгрейвов», как и все великие приключения Канона, ставит интереснейшие вопросы, имеющие отношение именно к этому рассказу. В данном случае два главных вопроса, попадающих в эту категорию, это идентификация фактической королевской короны, спрятанной в Херлстоне -«древней короны английских королей» - и расположение – как вы понимаете, с точки зрения географии – самого замка Херлстон.
Что касается первого пункта, существует предположение, что корона Святого Эдуарда – это та самая корона, что, возможно, венчала голову Альфреда. Могла ли это быть корона королевы Эдит, которая правила вместе с Эдуардом Исповедником? Будьте осторожны, если хотите возразить против идентификации Короны Святого Эдуарда, ибо, поступая так, вы наступаете на выдающиеся стопы генерал-майора Г.Д.В. Ситуэлла, хранителя сокровищницы Ее Величества в Тауэре. Самое нелепое предположение из всех было сделано в 1976 году в статье "BSI" за 1976 год, что реликвия Херлстона была ни больше, ни меньше, как головой Оливера Кромвеля.

Я здесь приложу ужасно плохой скан из "Комментариев "Баринг Гоулда с этой самой короной - с горем пополам можно что-то прочесть, но пока отсканировать эту книгу никак не получается.


Что касается второй большой внутренней проблемы — проблемы старинного крыла и современной части Херлстона, того, как они вписались в L-образную форму и куда обращен конечный результат этого объединения, — то я оставляю этот вопрос другим, обладающим наклонностями художественно характера.
В заключение я слегка перефразирую сам обряд применительно к нашей теме:
-Чье это было?
- Того, кто ушел.
- Чье этобудет?
- Той, что придет.
.. в данном случае мисс Кэрол Гардинер. . ..

Кэрол Гардинер: Членам Общества, вероятно, известно о недавней переписке в Журнале, в которой обращается внимание на тот факт, что формуле вопросов и ответов обряда Месгрейвов внимательно следует Т.С. Элиот в первой части "Убийства в соборе". Второй Искуситель предлагает Томасу власть Беккета — светскую власть в мире королей, лордов и политики, власть, по сути, соперничающую с властью самого короля.:

Томас: Чье будет царствие?
Искуситель: Того, кто придет.
Томас: Какой будет месяц?
Искуситель: Последний по счету от первого.
Томас: Чем поступиться придется?
Искуситель: Притязаниями на священничество.
Томас: Во имя чего?
Искуситель: Во имя силы и славы.

Мы знаем, откуда Элиот черпал свои ритуальные вопросы и ответы — из рассказа сэра Артура Конан Дойла. Но где Дойл раздобыл этот Обряд? Что именно представляет собой этот обряд и для чего он используется?
Ритуал состоит из трех частей — вводной пары вопросов и ответов, центральной части из четырех вопросов и ответов, дающих точные указания и измерения для нахождения сокровища, и заключительной пары вопросов и ответов. Центральная часть указаний направления не представляет особых проблем — учитывая топографию Херлстона, они достаточно ясны, и мне кажется, что одним из самых слабых аспектов истории было то, что их секрет оставался нерасшифрованным в течение стольких лет. Введение и заключение более интересны, поскольку они наиболее ясно показывают, что корни обряда Месгрейвов уходят не только во времена Карла I, но и в гораздо более отдаленное прошлое.


Загадки и обряды

Трюки, загадки и диалог в форме "вопрос-ответ" относятся к числу древнейших вербальных приемов, используемых человеком. Они встречаются в древних культурах всех цивилизаций, но для наших целей наиболее интересные примеры можно найти в народных традициях Англии, кельтского Уэльса и Ирландии, а также в мифологии и литературе англосаксов и скандинавов-язычников.
Загадочные диалоги часто используются мифологическими или героическими персонажами в англосаксонской и древнескандинавской поэзии, почти всегда с целью получения знаний, раскрытия секретов, предсказания будущего или всех трех вместе, от имени таких персонажей, как Один, отец богов, или Зигфрид, герой германского эпоса о Нибелунгах.
Приближаясь к нашей теме, можно заметить поразительное сходство между нашими обрядовыми вопросами и ответами Месгрейвов и некоторыми аспектами традиций Британских островов, в частности ритуальной песней из Сомерсета "The Cutty Wren"(Маленький крапивник). Охота на крапивника - это обычай, который до сих пор практикуется в разрозненной форме в некоторых частях Ирландии и вплоть до Первой мировой войны практиковался в Южном Уэльсе и Западной части страны. Ритуал состоял из песен, процессий и драмы, в центре которой были охота и убийство крапивника, хотя в последние годы на птицу охотились и убивали ее только символически, а не физически.
Крапивник, самая маленькая из всех птиц, также является королем птиц — самым могущественным благодаря своей хитрости. Птицы устроили соревнование — тот, кто сможет взлететь выше всех, станет королем. Крапивник победил, прокатившись на спине орла.
На крапивника охотились в День святого Стефана на рубеже старого и нового года, и предполагалось, что его смерть обеспечит возрождение нового года, точно так же, как во многих других традициях сверхъестественная или божественная фигура короля была убита и снова воскресала, чтобы обеспечить процветание общины в будущем наступающем году. «Маленький Крапивник», очень длинная песня нараспев, ее содержание излагает в форме вопросов и ответов правильный способ символического убийства, приготовления и поедания птицы, используя методы, не соответствующие ее размеру - для убийства самой маленькой птицы должны использоваться самые большие орудия, потому что, хотя она самая маленькая , но самая могущественная и самая важная. Песня сначала предлагает неправильные процедуры, а затем один за другим раскрывает правильные.
В ритуале охоты на крапивника очень сильны темы воскрешения и божественного царствования, и они также встречаются в пьесах английских ряженых, где герой или король убит и снова воскрешен к жизни, и где также используются загадки и диалоги с вопросами и ответами.

Власть и Воскрешение
Во всех этих ритуалах, включая обряд семьи Месгрейвов, мне кажется, мы имеем дело с двумя основными фольклорными темами. Во-первых, королевская власть — власть действовать, преуспевать и править - раскрывается и даруется путем задавания загадок и ответов на них. Наиболее отчетливо это видно в древнескандинавской мифологии, но также подразумевается в "Маленьком Крапивнике", который описывает сначала неправильный, а затем правильный способ обеспечить сохранение власти короля Крапивника еще на один год. В пьесе Элиота то, что обсуждают Искуситель и Томас Беккет, - это ритуал мирской власти, подобной королевской. И то, с чем связан ритуал Месгрейва, — это открытие и восстановление земных символов королевской власти - регалий королей Стюартов.
Во-вторых, несомненно, важно, что воскрешение также подразумевается в обряде Месгрейвов. Корона, извлеченная дворецким Брантоном, - это корона Карла I. Подразумевается, что это корона Эдуарда Исповедника, старейшая и наиболее священная часть коронационных регалий в Англии, которая была утеряна во время Гражданской войны. То, что возвращается назад в результате его восстановления, является не только частью монархии Стюартов (а Карл II был, в некотором смысле, "воскресшим" королем), но и самой концепцией королевской власти в Англии. «Чье это было? Того, кто ушел. Кому это достанется? Тому, кто придет.» В этом есть даже отголосок Артура, « короля былого и грядущего».
Итак, в "Обряде Месгрейвов" нам представлены не просто жизненно важные улики детективной истории, но и литературное продолжение в девятнадцатом веке традиции, которая была частью человеческого общества с тех времен, когда первые священные короли умерли и возродились вновь ради блага народа.

В настоящем

Конан Дойл придумал ритуал Месгрейвов в девятнадцатом веке, но это невероятное совпадение — если это совпадение, — что ритуал предположительно относится ко времени Гражданской войны, поскольку ученые сходятся во мнении, что появление большинства версий пьес и песен ряженых, таких как "Маленький крапивник", дошедших до нас сегодня в устной традиции, было так или иначе зафиксировано как раз примерно в это время, когда деспотические законы пуритан пытались искоренить старые ритуалы и обычаи сельского населения, уходящие корнями в языческое прошлое. Позаимствовав фрагменты "Обряда дома Месгрейвов" для своей пьесы, Т.С. Элиот лишь добавил к этой цепи еще одно звено, относящееся к двадцатому веку.

К завершению

Один из первых вопросов, поставленных в этой статье, до сих пор остается без ответа, а именно: откуда Артур Конан Дойл черпал вдохновение для создания того, что настолько граничит с традициями и древними мифами? Наиболее примечательный пример использования им фольклорного мотива в своих произведениях о Шерлоке Холмсе - это, конечно, его переработка легенд о Шаке, - призрачном псе, которого даже в последнее время видели в Норфолке, - в "Собаке Баскервилей", и из этого мы можем сделать вывод, по крайней мере, об общем интересе с его стороны к фольклорным темам. Мы также должны помнить, что период, в который писал Дойл, ознаменовался первыми зачатками научных исследований фольклора и антропологии, так что расширение знаний о таких предметах было частью атмосферы того времени.
Однако, прежде чем можно будет сказать что-либо более определенное о точном происхождении ритуала Месгрейва, необходимо более пристальное изучение, если это возможно, интеллектуальной среды, которая могла бы вдохновить Дойла, и, более того, предметом дальнейших исследований должен стать поиск новых фольклорных тем в каноне Шерлока Холмса.



Ф. Д. Брайан-Браун:

Вступление. «Ничто не ново луной. Все уже бывало прежде». В марте 1953 года я получил, судя по короне на обратной стороне конверта, "одно из тех несносных официальных приглашений, которые вынуждают человека либо отдать себя на съедение смертельной скуке, либо прибегнуть ко лжи": это было приглашение от лорда Донегалла стать одним из участников первого группового обсуждения, организованного Обществом.: рассматривался рассказ "Обряд дома Месгрейвов", и я должен был выступать седьмым из семи выступавших участников.

Наши американские коллеги обычно нараспев читают Обряд на латыни; он также цитировался на греческом и (что является анахронизмом) на эсперанто. Рассказ, обычно, имеет высокий рейтинг: пятое и шестое место в двух списках «BSI» 50-х годов и одиннадцатое место в "двенадцати лучших рассказах" по мнению сэра Артура Конан Дойла. Он был опубликован в 1893 году, один из двенадцати, за 1000 фунтов стерлингов. Обед Общества в 1973 году был назван "Встречей Месгрейва", и сын доктора Мориса Кэмпбелла принимал в нем участие, как представитель своего больного отца.

Хронология.

Я считаю, что события этого рассказа происходили в 1878 году, а завершилось все в августе месяце (‘шестой , начиная с первого’) (Это если считать, что тогда первым месяцем был март по старому календарю). Хронометраж решающей недели был таким:

Четверг -"черное кофе" Месгрейва (и бессонница);
Пятница, 2 часа ночи, разоблачение Брантона в библиотеке;
Пятница и суббота, два дня усердной работы Брантона;
Воскресное утро, Брантон исчез, а Хауэллз - в истерике;
Воскресенье и понедельник, Хауэллз «в бреду»;
Вторник, на третью ночь она " спокойно заснула";
Среда, Хауэллз исчезла, поиски продолжались весь день ("вчера");
Четверг, Месгрейв обратился к Холмсу как к "последнему средству" (было ли это последним "средством" или последней"надеждой"?). Холмс едет в Сассекс. Окончательное разрешение дела при лунном свете (1 августа, Петров день, в 1878 году выпал на четверг).

Не поняла, откуда идея про август и Петров день - есть разные мнения относительно месяца, в котором все происходило


Место. Местоположение Херлстона указано как "Западный Сассекс"; Акт совета графства 1888 года, примерно через десять лет после этой истории, административно разделил графство на Восточный и Западный Сассекс. – «Замок Херлстон, пожалуй, одно из самых старинных зданий графства.» Учитывая, что Старый Шорхэм был заселен южносаксами в пятом веке до нашей эры, кажется нелепым считать 1607 год, указанный над дверью, датой основания здания. Сассекс был признан ”лучшим музеем древности под открытым небом".
На знакомство Холмса с геологией Сассекса указывает Джон Опеншо в "Пяти зернышках апельсина":
- Я вижу, вы приехали с юго-запада?
- Да, из Хоршема.
- Смесь глины и мела на носках ваших ботинок очень характерна для этих мест.
Эти знания геологии, как мне хотелось бы верить, происходят от Херлстона. Позже, однако, Уотсон должен был предоставить информацию о заведении Чизмена в Ламберли (ловко замаскировав его под псевдонимом «Эмберли»), примерно в семнадцати милях к юго-западу от Хоршема).


Устье Адура (Шорхэм) было тем местом, откуда Карл II покинул Англию. Угольный бриг из Брайтхелмстоуна (капитан Николас Таттерсолл) был нанят за 60 фунтов стерлингов полковником Джорджем Гантером, обедневшим сассекским сквайром из Рактона, сын которого позже получил образование в Винчестере и Оксфорде на средства, предоставленные Карлом II.
Северные Месгрейвы, кстати, исторически точны, упоминая лишь двоих: а) сэра Филипа Месгрейва, второго баронета, 1607-78, члена парламента от Уэстморленда, роялиста, губернатора Карлайла, взятого в плен при Роутон-Хит, 1644; и б) сэра Кристофера Месгрейва, четвертого баронета, 1632-1704, сына сэра Филипа, выпускника Квинс-колледжа в Оксфорде,капитана гарнизона Карлайла, получившее щедрое вознаграждение за поддержку короны.
Младшая ветвь рода в Западном Суссексе не считалась достойной упоминания в Национальном биографическом словаре, но вряд ли они были баронетами, поскольку Брантон обращается к Реджинальду Месгрейву (несколько невежливо) как "мистер Месгрейв, сэр" через два года после смерти его отца, и Хауэллз - как "мистер Месгрейв".

Дом. Я должен высказать свою признательность : во-первых, статье покойного майора Роджера Бриджмена и, во-вторых, письму графа Поуиса, обоим в отношении Херлстона.
Исходя из принципа классического ученого «подлинным является то, что труднее читается», я принимаю Обряд, несмотря на все его разногласия. Старое крыло тянулось с севера на юг; Холмс подошел с запада, и я предполагаю, что именно в центре западной стены расположена дверь надписью « 1607 год», низкая и с тяжелыми перемычками. Я согласен с благородным графом в том, что в крыле восемнадцатого века была бы новая и более внушительная парадная дверь. Я также согласен с доблестным майором насчет вяза на лужайке чуть более чем в тридцати двух шагах к западу и дуба в два раза дальше; и об озере в двухстах ярдах от дома (его дважды называют "озером", а один раз, по словам Месгрейва, «прудом»).
Вот это, кстати, та еще задача, обложившись оригиналом и тремя вариантами перевода, искать, как у нас и где и что переводили: озеро, пруд и т.д.

Я не согласен насчет подвала; должно быть, там были большие и вполне тривиальные подвалы, часть функций старого крыла, чтобы два констебля могли обыскать его "от подвала до чердака’. Холмс потратил некоторое время на то, чтобы выстругать колышки, завязывать бечевки и определить (довольно неточно) координаты с помощью карманного компаса , к тому времени, как он промерил шагами двадцать ярдов на север, десять на восток, четыре на юг, а затем прошел два ярда по коридору, заходящее солнце вполне могло светить через одно из сводчатых окон на старые, стертые каменные плиты.
«Старая дверь», как я понимаю, - это не новая дверь 1607 года или более новая дверь восемнадцатого века, а задняя дверь, архитектурный элемент, древний, как Гомер. Если бы в коридоре была обычная видимая дверь, Холмс и даже дюжие полицейские из Сассекса заметили бы ее и вошли; Месгрейв, однако, присутствовал при этом и нажал на нужную панель, чтобы попасть в заброшенный, маленький старинный погреб, непригодный для хранения вин для "охотников на фазанов".
Вот в этом последнем абзаце сплошные загадки. О какой двери идет речь, я так и не поняла, но больше всего мне тут понравился Месгрейв с какой-то загадочной панелью

Холмс постучал по плитам - мера, которую он сильно осудил позже, когда Мерривэзер едва не спугнул «Союз рыжих», - прежде, чем ему показали винтовую каменную лестницу.

Детали

Короны. Существуют три государственные короны: (1) Корона Святого Эдуарда, используемая со времен Карла II; (2) Императорская государственная корона, изготовленная для королевы Виктории; (3) Императорская корона Индии, изготовленная для Георга V. Мне хотелось бы верить, вопреки мистеру Бренду, что обломки из озера были подлинной короной Святого Эдуарда, спасенной от парламентских бунтарей. Ведь, в конце концов, некоторые драгоценности были спасены: шпинельный рубин Черного принца и сапфиры, принадлежавшие Эдуарду Исповеднику и Стюартам. Как полу-фундаменталисту , мне нравится думать, что Холмс был прав. Поскольку королева Виктория не захотела носить суррогат короны Святого Эдуарда, она, возможно, надавила бы на Дизраэли, чтобы за определенную плату он позволил оставить реликвии в Херлстоне. Доктор Кэмпбелл упомянул, что сэр Эрик Маклаген в 1935 году задавался вопросом, сколько могли бы стоить найденные сокровища, и с тех пор другие также задавались этим вопросом.

Очевидное противоречие: у Брантона "не было на теле ни ран, ни кровоподтеков". Но Холмс мысленно представляет «неистовые удары кулаков о каменную плиту», что вряд ли можно было сделать без ушибов и ссадин.

Лингвистика и причуды Холмса: Он дважды называет здесь Уотсона «мой мальчик».

Холмс не раз так называет Уотсона в оригинале Канона - "my boy" У нас это соответственно перевели только, кажется, в "Скандале Богемии", благо, что смотрелось , как шутливое обращение: "Ха-ха, мой мальчик, какой вы из этого делаете вывод?" В "Обряде" в одном месте это перевели "мой милый"и я думаю, что это неплохо. Лучше, чем современные "дружище"

Холмс использует превосходную степень прилагательных — «совершенно уникальные», «весьма примечательное». Уотсон говорит о "лукавом взгляде" Холмса; и потом еще вот: "насмешливо воскликнул он». Холмс повторяет "горькое разочарование", "разочарован результатами поисков».

@темы: Шерлок Холмс, Исследования, Обряд дома Месгрейвов, Sherlock Holmes Journal, Николас Утехин

---

Будет, наверное, очень большой пост. И сейчас попробую сама перед собой все это разложить по полочкам.

"Sherlock Holmes journal" за лето 2012 года был когда-то недосягаемой мечтой. Он быстро мелькнул на ebay и пока я боролась со своей "жабой", его быстренько купили вместе с другими журналами. Помню, как мы тогда говорили об этом с Нари. Тогда он мне больше всего запомнился по статье о нашей "Собаке" - уж очень интересно было узнать, что написали про нее мэтры) Но, увы...
А потом на сайте Общества обнаружила, что в нем еще большая статья о Майкрофте и еще была упомянута столь памятная мне "смесь крошки пчелы и Эксельсиора" - то, что в советском переводе звучит, как "не то стишок для самых маленьких, не то поэма Лонгфелло" - просто идеальное воплощение неточного перевода.
В общем, журнал был пределом мечтаний. Ну, и вот сейчас я, наконец, до него добралась. Как всегда в реальности все оказалось немного иначе.

Что касается Эксельсиора, то это просто было название статьи о 60-летнем юбилее выставки Шерлока Холмса. Статья о нашем фильме была короткая и ничего особенного в ней не было, хотя, наверное, надо ее перевести и выложить, чтоб было, как знак того, что мечты сбываются)
Так что самой содержательной оказалась статья о Майкрофте одного из столпов Общества, хотя к ней вообще очень много вопросов. Был даже момент, когда хотела оставить все это за кадром, но нет, пусть будет с оговорками и моими комментариями по ходу дела.
Тут вообще и перевод местами шел очень тяжело и было много труднопереводимого "фольклора", поэтому точно потребуются пояснения. Причем даже пояснения пояснений, потому что статья начинается с предисловия Николаса Утехина, который собственно ее и опубликовал, предварительно очень внимательно разобрав и изучив. И у него тоже были вопросы)
Ну, и еще скажу предварительно, что, возможно, никаких потрясающих открытий здесь нет, практически все это так или иначе звучало в исследованиях по детству, происхождению и университетской жизни Холмса. Местами автор делает странные выводы, но все же есть кое-что очень интересное насчет Майкрофта. Хоть, может, и не в той мере, как мне бы того хотелось.

Майкрофт Холмс как ключ к истории семьи Шерлока с некоторыми замечаниями о семье Уотсона.
Колин Престидж

Этот документ был переписан из четырнадцати с половиной страниц написанной от руки копии в тетради, найденной среди бумаг Колина Престиджа, оставленных Ориел-колледжу, Оксфорд.

Когда я впервые нашел это, ничто меня не насторожило: не похоже, чтоб это когда-либо было опубликовано. А затем…
В истории Общества было время, когда этого журнала не было: а именно, в 1951 году. Знаменующее начало собрание было проведено в музее Виктории и Альберта 17 июля того года; второе собрание имело место 13 сентября в Лондонском скетч-клубе. В конце года Общество опубликовало размноженную брошюру из девяти страниц форматом в ¼ долю листа под названием «Первый отчет» с вводным словом, написанным нашим первым председателем Р.Айваром Ганном. Оно охватило два вышеупомянутых собрания и вот: Колин Престидж представил этот документ в скетч-клубе перед 32 членами и 13 гостями.
Морис Кэмпбелл (позже – Казначей) занял место председателя ввиду отсутствия Ганна по болезни. Среди присутствующих были Тони Хаулетт, мисс А.Д. Пирс (позже Фрида Хаулетт), Филипп Далтон, Гай Уоррак, Джеймс Эдвард Холройд, Перси Меткалф, Гэвин Бренд, Уинифред Кристи и Генри Лонгхерст – поименная перекличка великих имен, но теперь из всех тех, кто был там в тот вечер сорок один год назад, с нами остался только один человек.

Я понятия не имею, кто резюмировал документ Колина, но это определенно скорее отчет, нежели полный документ; и таким образом теперь мы с большим удовольствием первый раз (и в полном объеме) публикуем этот ранний образчик исследовательской работы Престиджа, когда Общество отмечает два шестидесятилетних юбилея в последующие один за другим годы: в 2011 – 60 лет со дня основания, а теперь 60 лет этой августовской публикации. Я в точности записал ее, подмечая грамматические несоответствия.
(Примечание переводчика: скажу тут немного своими словами. Утехин говорит о странных порой выражениях автора - в статье часто встречаются его пометки "именно так и написано в оригинале". И еще он обращает внимание на "следующее интересное утверждение Колина, что посещение Майкрофтом Нового Колледжа в Оксфорде так очевидно, что не требуется никаких пояснений") .

Его явно угнетал тот факт, что его предпоследний параграф в этой статье может появиться в какой бы то ни было окончательной версии, и таким образом добавил карандашом слово «OMIT» (опустить) и квадратные скобки вокруг одиннадцати вызывающих строчек.

Некоторые утверждают, что это весьма резкий образчик холмсианы; но Колин, которому было лишь двадцать пять, когда он писал это, занимательно бродит вокруг классических тем с явно выставленными напоказ познаниями Канона ,порой трогательно небрежным подходом к логике и интригующим представлением об инвестиционных возможностях в Южной Африке в эпоху апартеида!

Николас Утехин
А теперь сама статья


Предполагаемая фотография Майкрофта Холмса



Во-первых, позвольте мне сказать в качестве предисловия, что отбирая материал для этой работы, я предпочел «несколько несвязные записки» доктора Уотсона (его собственные слова, дважды прозвучавшие в Каноне) научным выводам Белла, Нокса или Дороти Сейерс – не потому, что я хочу умалить вклад этих исследователей, но потому что желаю представить теории, соответствующие фактам, а не их теории. Большинство моих ссылок на их ученые диссертации – попутные замечания, вставленные в скобках уже после того, как этим летом я написал основную часть этой работы, вопреки своему истощенному банковскому счету, в гостинице, где, боюсь, портвейн был отнюдь не так уж недурен, а постельное белье точно не выше всяких похвал.

Во-вторых, я попытался узнать, до какой степени увеличиваются наши знания о Шерлоке Холмсе от изучения той информации, что дает нам Уотсон касательно Майкрофта, и важных выводов, что можно сделать на основе этого. Я не изучал его карьеру государственного чиновника и основателя клуба «Диоген» за исключением тех рамок, в которых они могут быть связаны с карьерой Шерлока. И я не стану обсуждать вопрос, был ли Майкрофт союзником Мориарти. На мой взгляд, предполагать это – просто ребячество.
Так вот, Майкрофт был на семь лет старше Шерлока, и это кажется невероятным промежутком между рождениями двух братьев. Таким образом, для немедленного рассмотрения представляются две теории. Во-первых, у них могло быть несколько братьев или сестер, которые умерли в младенчестве. Мы знаем, что у Майкрофта и Шерлока нет выжившей сестры, поскольку слова Шерлока в "Медных буках" о месте гувернантки, на которое не следовало бы соглашаться ни одной из его сестер, ясно указывают на то, что его слова относятся скорее к гипотетической, чем к реальной сестре.

Я тут все же отмечу, что в оригинале Холмс говорит о "a sister of mine" Для меня это звучит как "какой бы то ни было из моих сестер (если б они у меня были)"

Так же, как, начало «Случая с греческим переводчиком» ясно указывает на Майкрофта, как на единственного живого брата Шерлока. Поэтому вероятной гипотезой является то, что у него были братья или сестры, которые умерли в младенчестве. Другая альтернатива заключается в том, что Майкрофт и Шерлок были вовсе не родными братьями, а сводными . Это объясняет семилетнюю разницу в возрасте. Если это предположение верно, то сестра художника Верне была их бабушкой по отцовской линии. Оба брата были ростом 6 футов, и они унаследовали свой рост от своего отца. Но дав волю воображению, можно предположить, что Майкрофт унаследовал свою исключительную полноту от своей матери (так в оригинале), а Холмс - от своей матери (так в оригинале) - худощавую, сухопарую фигуру. Опять же, у Шерлока было худое, треугольной формы, энергичное лицо с резкими чертами, в то время как лицо Майкрофта было массивным и в нем “ сохранилось что-то от той острой выразительности, которой так поражало лицо его брата ”. Руки Шерлока были длинными, тонкими и чувствительными, как у хирурга; руки Майкрофта были массивными, с широкими, как ласты у тюленя, ладонями. У обоих были серые глаза.
Христианское имя «Майкрофт» в высшей степени необычно. Довольно очевидное объяснение заключается в том, что это семейное имя, передаваемое из поколения в поколение, точно так же, как Черчилли через поколение называют своих отпрысков Рэндольф и Уинстон. Очевидно, что семья, в которой старшему сыну дается такое имя, как Майкрофт, является “хорошей” семьей (видимо, предполагается семьей с хорошей репутацией). Монсеньор Нокс также согласен с тем, что Майкрофт - это фамильное имя. Более того, вероятно, что их отец также носил фамилию Майкрофт, поскольку Шерлок замечает в "Знаке четырех", что у старшего сына, скорее всего, будет то же имя, что и у отца — это не совсем так, но если бы это относилось к его собственной семье, он бы, вероятно, повторил такое, не особенно верное, обобщение, (так написано в оригинале).
Трудно не согласиться с мистером С. К. Робертсом в том, что Холмсы ("the Holmes"так в оригинале - то есть все семейство) предавались развлечениям, присущим дворянским семьям. И потом они отправляли своих сыновей в школу, которая поддерживала традиции их семьи, и, изучая стандарты государственных школ 1860 года, я рискну предположить, что семейной альма-матер был Винчестер . Маловероятно, что Майкрофта и Шерлока отправили в одно из многочисленных учреждений ХIХ века, существующих на пожертвования, таких как Мальборо, Рэдли или Челтнем, потому что в 1860 году (когда Майкрофту было 14 лет) им не доставало традиций, которые удовлетворили бы требования этой семьи. Также маловероятно, что их отправили в одну из многочисленных старинных средних классических школ, таких как Шерборн, Рептон или Тонбридж, поскольку к 1860 году эти школы утратили свои связи с семьями местного дворянства (так в оригинале), и вряд ли еще относились к разряду школ «с хорошей репутацией». Можно усомниться в том, что Майкрофта и Шерлока отправили в лондонскую школу типа Харроу, Чартерхаус или Мерчант Тейлорс. Они не были Итонцами. Таким образом, остаются всего только три возможности: Винчестер, Регби и Шрусбери. Нельзя быть догматиком и утверждать, что братья Холмс определенно посещали одну из этих трех школ, но вероятнее всего истина находится где-то в этом направлении. Я предпочитаю Винчестер по двум причинам: во-первых, я полагаю, что Холмс родом из Сассекса, Беркшира, Хэмпшира или Уилтшира, и из всех трех эта школа наиболее близка к этим графствам; во-вторых, потому что Шерлок неизменно соблюдал девиз Уайкхэмистов по отношению к тем, кто был достоин такого отношения (так в оригинале).

Тут будет небольшое дополнение.
Winchester College - это независимая школа-интернат для мальчиков в традициях британской государственной школы , расположенная в Винчестере , графство Хэмпшир . На нынешнем месте он существует уже более 600 лет. Это старейшая из девяти английских государственных школ, рассмотренных Комиссией Кларендона , семь из которых регулировались Законом о государственных школах 1868 года .
Ученики, бывшие ученики и другие люди иногда называют его «Win: Coll:», а более широко известен просто «Winchester».
Винчестер Колледж был основан в 1382 году Вильгельмом Уайкхемом , епископом Винчестера и канцлером Эдуарда III и Ричарда II , и в 1394 году в школу поступили первые 70 учащихся из небогатых семей. И интересно, что упомянутый девиз Уайкхемистов, похоже, был: "Манеры делают человека" Вот герб этого заведения


Но все это очень поверхностно. Я отвергаю утверждение монсеньора Нокса о том, что Холмсы (так в оригинале) родом с севера Англии, и я отвергаю родительский дом священника.
Вот тут для меня была загадка. Я пропахала статью Нокса и ничего там про родительский дом священника не нашла, и про север Англии вообще-то тоже. Но с севером Англии все понятно) а вот дом священника, собственно викария, вызвал у меня вопросы. В оригинале это "parental vicarage" и я даже не уверена, как это перевести. Даже если не родительский, а источник происхождения, но дом викария? Могу предположить, что Нокс приписывал Холмсу происхождение из семьи священнослужителя, остановлюсь на этой гипотезе

Из Винчестера братья отправились в Оксфорд, оба отличались большой эрудированностью, и Майкрофт, конечно же, поступил в Нью-Колледж. Это так просто, что не требуется пояснений (так в оригинале).

Нью-Колледж, Оксфорд.

В школе оба брата почти наверняка получили классическое образование. Их отец согласился бы с преподобным Томасом Гейсфордом, что его преимущества двоякие — оно позволяет нам с презрением смотреть свысока на тех, кто не разделил его преимуществ, и оно также подходит нам для получения вознаграждения не только в этом мире, но и в том, что грядет. Мы можем предположить, что в Оксфорде Шерлок отказался от классической литературы и изучал то, что тогда считалось крайне презираемыми естественными науками. (Я вижу, что и Дороти Сэйерс пришла к аналогичному выводу). Майкрофт, однако, вероятно, изучал Классиков, что открывало ему дорогу к службе в госдепартаменте, и, весьма вероятно, получил степень бакалавра с отличием первого класса и, возможно, на какое-то время был избран членом совета колледжа. В любом случае, и Майкрофт, и Шерлок большую часть времени проводили в университете и не переняли извечный «севооборот студентов»: первый год сеять дикий овес; второй год лежать под паром; третий год пахать. К счастью, это были не те дни, когда в Винчестере проводились обязательные игры. Майкрофт бы взбунтовался, но если бы Шерлок был в Оксфорде гребцом, то он завел бы знакомства, которые были бы достаточно крепкими, чтобы гарантировать, что он никогда не будет уныло сидеть в своих комнатах.
Тут опять всплывают трудности перевода. И то, что у нас звучало, как "часами оставался один в своей комнате" или даже "любил отсиживаться в своей комнате", на самом деле "moping" - хандрить, быть в подавленном состоянии, быть ко всему безразличным. Это, наверное, к слову, почему считается популярной тема, что у Холмса было не слишком счастливое детство

Что касается колледжа Шерлока, то сомнительно, учился ли он в Нью-Колледже. С одной стороны, было бы неразумно, если бы Майкрофт был младшим научным сотрудником, когда Шерлок был первокурсником (так в оригинале). С другой стороны, братья обычно выбирают один и тот же университет, но разные колледжи. По третьей причине Реджинальд Месгрейв, несомненно, выпускник Итона, учился бы только в Магдален или Крайст Черч колледжах, а я, как и монсеньор Нокс, предпочитаю Крайст Черч. (Здесь не могу не отметить, что автор здесь в последней фразе именует колледж коротко "House" - неофициальное название Крайст Черча "Дом Христа"


Теперь мы должны рассмотреть обстоятельства, касающиеся клуба "Диоген", основателем которого был Майкрофт, но сначала я сделаю несколько замечаний относительно доходов Шерлока Холмса. Я знаю, что это попахивает дурным тоном и безвкусицей, но цель этого Общества - изучение как частной, так и общественной жизни Шерлока Холмса, и общий вопрос о его доходах является важным и интересным. Как нам известно, Уотсон пользовался услугами банка «Кокс и Компания», который в 1923 году был объединен с «Ллойд Банк Лимитед». Шерлок Холмс был клиентом банка "Кэпитал энд Каунтис", отделение на Оксфорд-стрит. Он объединился с «Ллойд Банком» в 1918-м. Среди его клиентов были мистер Невилл Сент-Клер из Ли и Аппер-Суандам-Лейн, у которого на момент прихода по последнему адресу его жены был остаток на счете в размере 220 фунтов стерлингов, и мистер Артур Кадоген Уэст, чья чековая книжка в Вулвичском отделении была найдена в его кармане после того, как он был убит. Другим клиентом филиала "Кэпитал энд Каунтис" на Оксфорд-стрит был сэр Артур Конан Дойл, знаменитый спиритуалист.
Были ли Холмсы (The Holmes) богаты? Это сложный вопрос ("глубокие воды" в оригинале), но ответ, я думаю, можно найти в вопросе арендной платы за дом 221б.
В порядке предупреждения еще замечу, что попыталась разобраться с упомянутыми в статье ценами в фунтах за квартиру и прочие расходы и оставила это занятие, потому все будет , как в оригинале. В приведенной цитате из рассказа "Алое кольцо" говорится не о фунтах, а о шиллингах, поэтому аналогии провести не удалось, да я не слишком и пыталась)

Миссис Уоррен, у которой был только один жилец, и которая сдавала “небольшую гостиную и спальню на верхнем этаже, обособленную квартирку” в своем доме на Грейт-Орм-стрит, взимала £2-10-0 (50 шиллингов) в неделю за полное обслуживание и проживание. Бейкер-стрит была не намного ближе к центру, но в доме 221B была большая гостиная и две спальни, одна из которых находилась на втором этаже. Я не могу представить, что в 1881 году, когда еда и обслуживание были дешевыми, арендная плата превышала 2-15-0 фунтов стерлингов на одного жильца или 3-15-0 фунтов стерлингов на двоих, то есть 1-17-6 фунтов стерлингов в неделю на каждого. Позже, очевидно, арендная плата была повышена, когда Шерлок, частично из-за публикаций Уотсона, стал самым худшим жильцом в Лондоне. Если бы он заручился помощью Национального строительного общества «Эбби», он действительно мог бы купить этот дом. Теперь, если предположить, что каждый платил по 1-17-6 долларов в неделю, арендная плата в 1881 году стоила каждому 97-10-0 фунтов в год. Теперь мы знаем, что доход Уотсона составлял 11 шиллингов в день или 209-17-6 фунтов в год. После вычета из этой суммы половины на посещение ипподрома, а также 97-10-0 фунтов стерлингов на оплату квартиры, Уотсону оставались только 7-9-0 фунтов стерлингов (плюс выигрыши на скачках) на покупку одежды, табак Брэдли, поездки за город и подоходный налог. Поэтому в 1881 году он не тратил половину своей пенсии на ставки. Однако, к 1898 году у него были кое-какие свободные средства для капиталовложений, которые могли ему принести небольшой доход.

(Я хотел бы высказаться в скобках в защиту Уотсона, учитывая тот факт, что к 98 году Холмс запирал чековую книжку Уотсона — Холмс и сам делал ставки на бегах. Мы можем сделать вывод, что он сколотил целое состояние во время скачек на кубок Уэссекса, и он признался, что сделал ставку на следующий забег. Более того, я надеюсь, что сегодня Уотсон вкладывает средства в южноафриканские ценные бумаги, ибо их дивиденды не подлежат замораживанию.)

Как Уотсон получил деньги на свою женитьбу? Очевидно, он был в стесненных обстоятельствах, хотя вскоре после женитьбы в 1887 году он купил практику у мистера Фаркуара, которая, должно быть, обошлась ему в 900 фунтов стерлингов, и он счел необходимым освоить еще один источник дохода – писательскую деятельность. «Этюд в багровых тонах» был опубликован на Рождество того же года, и именно супружеские узы вынудили его опубликовать отчет, который уже давно был записан в его журнале. Его отец, как мы знаем, умер за "много лет" до 1887 года, и если старший брат унаследовал часы стоимостью 50 гиней, то и Джон, должно быть, получил какие-то виды на будущее. Что с ними сталось? Были ли они потрачены на бегах или в баре Критерион? И если да, то откуда у него взялись деньги, на которые можно было купить практику? Ответ, однако, может заключаться только в том, что его отец умер вскоре после 1881 года. Следует обратить внимание на то, что в «Этюде в багровых тонах» говорится: "В Англии у меня не было ни близких друзей, ни родни" — что означает, что у него могли быть близкие за границей, например, его старший брат, который умер незадолго до 1887 года. Отец, как предполагается, умер вскоре после 1881 года, возможно, в Австралии, и ввиду безответственности своего старшего сына, он мог оставить большую часть своего состояния своему младшему сыну Джону. Х.

Вернемся теперь к доходу Шерлока — в 1881 году он был бы примерно таким же, как у Уотсона, а именно около 208 фунтов стерлингов в год, или 4 фунта стерлингов в неделю. Если бы он был больше, он мог бы позволить себе снимать квартиру в доме 221B самостоятельно; а так был вынужден найти партнера, который взял бы на себя половину расходов. Его клиенты никогда не казались людьми, способными щедро оплатить его услуги. Они, кажется, более склонны были дарить ему табакерки, кольца, заколки для галстуков и другие сувениры. Правда, он получил 1000 фунтов стерлингов прибыли от возвращения недостающего фрагмента берилловой диадемы (полагаю, что это принц Уэльский заложил это общественное достояние в качестве обеспечения частного займа, предположительно карточного долга по баккаре). В 1900 году Холмс получил 6000 фунтов стерлингов от герцога Холдернесса и сказал его светлости, что он " человек небогатый". Без сомнения, он получил вознаграждение от августейших владельцев камня Мазарини и черной жемчужины Борджиев и от королевы Виктории и других венценосных особ, включая два случая от Его Святейшества Папы Леопольда ХIII, что было компенсацией за многочисленные расследования, за которые он не получил ни оплаты, ни общественного признания. К 1888 году за квартиру он платил «по-царски», а в 94-м Холмс, должно быть, выделил, по меньшей мере, 3000 фунтов стерлингов для Вернера за покупку уотсоновской «скромной практики в Кенсингтоне» - уже, видимо,не доктора Фаркуара. Уотсон не сообщает, сохранил ли Холмс за собой право на доходы Вернера по примеру Блессингтона. Все это приводит к двум заключениям: в 1881 году Холмс не был обеспеченным человеком, а к концу этого десятилетия у него были деньги, хоть он и не стал богачом.
Те же выводы почти определенно можно применить и в отношении Майкрофта. Как тогда он нашел деньги, которые смог вложить в дело в качестве учредителя клуба «Диоген»? Единственная гипотеза, охватывающая эти факты, то, что их отец Майкрофт Холмс Старший умер, так же, как Х.Уотсон Старший, вскоре после 1881 года. Большая часть средств, вместе с фамильным поместьем, перешли к Майкрофту, хотя его младший брат тоже не был обойден. Новый Акт об оседлых землях 1882 года облегчил продажу земельной собственности, и мы не можем сомневаться в том, что семейное поместье было продано. Какая польза была бы Майкрофту от сбора арендной платы и рассмотрения жалоб арендаторов? Его капитал был вложен в клуб "Диоген", и, как предполагает монсеньор Нокс, он не извлек оттуда никаких дивидендов. Мы предполагаем, что клуб "Диоген" «работал» в убыток для себя.
Это наводит на размышления относительно даты «Случая с греческим переводчиком». Мистер Гэвин Брэнд, который, боюсь, как и Уотсон, плохо разбирается в доказательствах, ошибается: его 1882 год - это слишком рано. “Около 1885 года” доктора Мориса Кэмпбелла разумно, хотя он не приводит никаких доказательств в поддержку своего утверждения. Мистер Х. У. Белл утверждает, что это 1890 год, и следующие исследователи согласны или принимают 1890 год без критики: мистер С.К. Робертс, монсеньор Рональд Нокс, мистер Гай Уоррак и мисс Дороти Сэйерс. Я предпочитаю 1889 год.

ОПУСТИТЬ [Майкрофту, в дополнение к наличным деньгам, как основателю "Диогена", понадобился бы список потенциальных членов, которых он мог бы склонить к вступлению с помощью обычной приманки - отмены вступительного взноса. Однако, он избегал светское общество и едва ли мог знать кого—либо из потенциальных членов - кроме Шерлока. Но если в Нью-Колледже у него была компания старых школьных друзей, то каких бы негативных эмоций он к ним не питал, мы можем найти следы предварительного знакомства в списке потенциальных членов клуба"Диоген".]

И теперь я быстро подхожу к завершению этого необычного повествования, в котором я пытался поделиться с вами некоторыми смутными предположениями, которые так долго омрачали мою жизнь. Для меня по-прежнему остается ампула с кокаином, но я надеюсь, что даже без ее помощи я дал пищу для новых дискуссий.

@темы: Статьи, Шерлок Холмс, Исследования, Майкрофт Холмс, Sherlock Holmes Journal, Николас Утехин

---

Как всегда, галопом по европам)

Была очень холодная ночь. Почувствовала себя, как в Европе) Наполовину, конечно, из-за своих ужасных соседей. Там, в их квартире, наверное, в лучшем случае градусов 8, а иногда еще того хуже, потому что вчера, выйдя в магазин, я почувствовала жуткий холод , сразу выйдя за входную дверь, а потом поняла, что на лестничной клетке теплее, чем в нашем предбаннике. Вот сейчас сижу - вполне нормально, не жарко, как бывало в прежние зимы, но более или менее, комфортно. А в ночи спала под двумя одеялами и пледом, зарывшись под них чуть ли не с головой . И, похоже, надо покупать более серьезный обогреватель - фактически, как дополнительную батарею. Про плату за электричество я уже молчу.

***
Вчера был знаменательный день. Наконец, доехала посылка из Англии и, слава богу, благополучно была доставлена в почтовое отделение. Очень удачный заказ. Все журналы практически новые, ибо куплены не "с рук", а сайта Лондонского Общества - видимо, у них скопились лишние экземпляры. И это было , к тому же, весьма экономно - 3 фунта за журнал, а не 10-20 долларов, как это чаще всего бывает. Журналы с 2003 года, конечно, выборочно - с учетом содержания - самое-самое и плюс два относительно совсем новых за 2019



Пока только пролистала и скажу всего несколько слов. Потрясающая бумага - это было и у прежних номеров, но у этих просто супер, у нас на таких только альбом по живописи или какие-то дорогие книги с фотографиями, а ведь это просто журналы, скажем так, для узкого круга.

Сразу бросилось в глаза присутствие в нескольких номерах информации о нашем сериале. Все же раньше он по большому счету был им незнаком. А тут и фотография с той самой встречи с Ливановым в пабе "Шерлок Холмс" и небольшая заметка об этом, маленькая статья о "Собаке" (я рассчитывала на что-то большее) и фотография памятника в Москве нашему дуэту. Вообще, как в какой-то идеальной Холмсо-Вселенной - на одной странице наш памятник, на другой - общая фотография Берка и Хардвика. Потом постараюсь это осветить, сейчас просто мельком мои впечатления.
Два последних выпуска - новейшие, с еще более атласными страницами и частично цветными фотографиями. Но скажу, как консерватор) в этом свои плюсы и минусы. Журнал стал в чем-то более новым и гламурным, но что-то и утратил... какое-то чувство старины, черно-белых иногда не очень качественных фотографий. Хотя частично это, конечно, осталось. Много внимания уделяется новым спектаклям - они чаще всего как раз в цвете, но...это не самые вдохновляющие фото)

***
Сегодня я вклинилась в дискуссию на дзене, пришлось даже подписаться на один блог. И, наверное, все же я выложу на "Шерлокиане в Сети" что-то из статей. У каждого, конечно, свои тараканы, и у меня в том числе, но когда человек категорично заявляет, что Холмс принимал наркотики только в "Знаке четырех" и "больше Холмс допинг никогда не употреблял", то как-то это слишком. Вот это наше веское слово даже в холмсиане.

***
Немножко, так сказать, о сайтостроении. По ходу написания последнего поста о Баринг Гоулде, обнаружила, что у этой статьи о нем нет соответствующего тэга. Внесла поправки и, наверное, обновлю по этому поводу пост с содержанием.
Теперь надо будет заняться уже конкретным выискиванием материалов по периоду Монтегю-стрит. В смысле не художественных, а именно статей. Причем все, что будет до 1881 года. И по Холмсу и по Уотсону (а это тоже целый пласт, который я почти не трогала)
А потом я все никак не могу выстроить твердую систему очередности, чтобы охватывать то одно, то другое.
Одно время была мысль "делать" целиком по одному выпуску журнала. Но они оказались такими объемными, даже самые первые выпуски, что я немного отвлеклась)
И вот еще боль - три непереведенных сериала. Сделала тогда немецкую "Пеструю ленту" и зависла на этом. Надо двигаться вперед.

@темы: Шерлок Холмс, Про меня, Sherlock Holmes Journal

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Наверное, больше для себя, но приперло немного кое-что написать по шерлокианским журналам, ну, и вообще немного по своей коллекции. По типу, "записки непутевого библиофила".

Значит, номер один это все же BSI, он же "Бейкер Стрит Джорнал". Номер один потому, что хотя я иногда первенство отдаю лондонскому "Шерлок Холмс Джорнал", этот журнал американских Нерегулярных частей Бейкер-стрит и старее, и чаще выходит, и вообще, наверное, первее во многом.
Надо заметить, что этот журнал весьма редко пишет о кино. Нет, то есть пишет, конечно, но крайне редко, и может, надо, конечно, покопаться, но вот даже про Рэтбоуна там очень мало статей, а мне так кажется, что не больше трех. Это при том, что фильмы Рэтбоуна выходили, когда журнал уже существовал. И в чем-то это, может, и правильно, фильмы - это лишь иллюстрация, и далеко не всегда удачная.Издатель

Очень долгие годы у журнала был вполне консервативный вид с некоторыми вариациями.


Но потом начался новый век... И обложка тоже стала меняться. Сперва оставаясь желтой



А потом уже издатели дали полную волю своему воображению и вкусу



Издатель Стивен Дойл рекламирует летний выпуск 2020 года

И как коллекционер и охотник за журналами могу отметить интересную вещь. Эти странные люди каким-то образом не создали архива для своих публикаций последних лет. И как это ни странно, но легче найти журнал 1945 года, нежели 2012-2022 годов. Это страшная редкость. и когда где-то что-то такое появляется, нужна большая удача, чтобы схватить это первым. А сейчас это не легко, потому что хватать за тебя будет посредник, который совсем не торопится)

***
Далее следует английский "Sherlock Holmes Journal". Вот эти два журнала вообще главные столпы шерлокианства. Самые старые и неизменные, в остальных Обществах дело обстояло не настолько успешно, и какими бы интересными ни были публикации, большинство из них просуществовали относительно недолго, но вернусь пока к "Шерлок Холмс Джорнал"
Если не ошибаюсь, журнал выходит с 1952 года. Какое-то время мне казалось, что материалы у него интереснее и как бы реалистичнее, чем у его американского собрата, но, наверное, у каждого есть свои плюсы и минусы. Но тем не менее, мне кажется, что он был более иллюстрирован, ну, и к примеру там чаще встречались публикации о фильмах и спектаклях. Самых разных, но и понятно, что в 80-е и 90-е они периодически писали о съемках Гранады.
Но даже в самых старых номерах отдавали должное кино-Холмсам



Затем, к примеру, в журнале есть рубрика "Я всеядный читатель"(вообще замечательно, когда шерлокианцы дают различным событиям и темам названия с цитатами из Канона) Так вот, в этой рубрике встречается ценная информация о вышедших книгах, с кратким отзывом. Часто их писал Утехин, о котором я недавно говорила. И для меня не раз была подспорьем такая информация.
Еще у них частенько бывают репортажи с места событий, когда Общество выезжает на "место преступления" - к примеру, в Норфолк, Дартмур или Мейринген.
Вообще, с этим журналом у меня вышло что-то вроде счастливого случая. Когда-то, наверное, в самый первый раз, заказала два или три журнала. Каково же было мое удивление, когда прислали целую пачку. Не знаю, что это вообще было: ошибка или чудо? Потому что журналы вообще-то не самые дешевые. Бывают вообще редкие, но даже те, что можно найти, стоят в среднем 15-20 долларов. Ну, как бы там ни было, это была редкая удача, и с этого началась моя коллекция этих журналов. Постепенно, просматривая книжные сайты , я для себя завела что-то вроде картотеки с обложками журналов, где имеется содержание. И она оказалась очень полезной, потому что часто бывает, что на сайтах нет никакой информации о содержании журнала. А так знаешь, что где есть и какие журналы тебе собственно нужны. Тут, кстати, с новыми номерами тоже все не просто. В конце концов, их распространяют по подписке, и , наверное, шерлокианцы не часто расстаются со своими сокровищами.
Очень долгие годы эти журналы выглядели вот так



Но в последние годы тут тоже произошли перемены. И яркие обложки это, конечно, хорошо, но о подробном содержании теперь надо узнавать из других источников


Наверное, на этом прервусь, и о других журналах напишу отдельно

@темы: Шерлок Холмс, BSI, Sherlock Holmes Journal, Шерлокианские журналы

---

В Университете

Перед тем, как переходить к своему переводу, позволю себе посетовать на ситуацию.
Ну, вот если, кто и скажет, что нам санкции ни по чем, то это не я. Это я сейчас не о ценах и не об исчезающих постепенно товарах, а вот как минимум о не действующих теперь "там" наших картах. При чем , когда стало об этом известно, я как фаталист, махнула рукой вместо того, чтоб воспользоваться последней возможностью. Ну, вот сейчас как-то нашла лазейку, но она , конечно, спасает не во всех случаях. И можно еще отдельно говорить о задержанных в Берлине наших посылках. Но я сейчас не об этом.
Зашла я сегодня в один дневник. И оно мне напомнило об еще одной "занозе". Сценарии Берта Коулза к его радиопостановкам. Радиоспектакли-то я, конечно, скачала, но с моими способностями к восприятию английского на слух, мне надо сутками сидеть и пытаться что-то разобрать. Ну, и вообще, сценарии - это же та же пьеса. И я уже знаю, как классно они написаны. Хотела приобрести, но все откладывала, и если б это просто был магазин, а то все сложнее и сейчас об этом надо забыть, наверное. Я и забыла почти, а вот сегодня вспомнила. Ну, и да, хоть локти кусай.


Ну, вот, на самом деле, был момент, когда я хотела бросить эту статью) Она собственно одна из многих все на ту же тему: Оксфорд или Кембридж. И, думаю, что это все же неразрешимая загадка. Одни и те же аргументы разные исследователи истолковывают по-разному, при этом отчаянно критикуя друг друга.
И перевела я эту статью - честно говоря, весьма коряво) - лишь потому, что мне о чем-то напомнило имя автора. При чем до такой степени, что решила сделать по этому поводу отдельный пост, где уже подробно все распишу.
Так вот этот автор подвергает критике как раз только вышедшую (на момент написания этой статьи) книгу Тревора Холла, из которой я как раз и приводила предыдущее исследование. Так что тут прямо путешествие во времени. Книга вышла где-то в 1970 году, и передо мной как раз лежит "Sherlock Holmes Journal" за лето 1970 г.
Если честно, здесь тоже все довольно сомнительно, и статью перевела исключительно для истории. Хотя вот должна признать правоту автора, когда он вскользь упоминает Эдмунда Гарни. У каждого есть свой "пунктик" и Тревор Холл совершенно серьезно пишет в отдельной главе, что это чуть ли не самый лучший друг Холмса во время его пребывания в университете. И это примерно из той же оперы, что и Мориарти - учитель Холмса, а может даже хуже))

И тут вот опять будут небольшие расхождения с нашим привычным переводом, в котором Холмса в "Этюде" студентом никто не считает, в отличие от оригинала.

В университете

Некоторые мысли об учебных годах мистера Шерлока Холмса

Роджер Ланселин Грин

В своей недавно вышедшей книге «Шерлок Холмс: десять литературных исследований» мистер Тревор Холл рассказывает нам о том, как однажды онобвинил покойного сэра Сидни Робертса в «неуместном вторжении фактов в шерлокианские исследования», когда тот продемонстрировал, что Т.С.Холмс из неправильно напечатанного имени Великого Сыщика превратился в канцлера епархии Уэллса. Могу ли я предложить в начале этих беспорядочных записей, чтобы такие «факты» были совершенно исключены из наших исследований? Тогда я воздержусь и не стану называть имя мистера Р.Е.Х.Холмса, студента в 1873-78 годах из оксфордского колледжа Крайст Чёрч, чтоб доказать свои собственные открытия.Можем ли мы также забыть Ричарда Месгрейва, предположительно студента Тринити-колледжа в 1870 году, на которого он слепо полагается – а я тогда не стану в противовес ему выдвигать кандидатуру сэра Ричарда Джона Месгрейва, родившегося в декабре 1850 года, в качестве его очевидного соперника? А если он будет и дальше настаивать, что один из его собственных любимых героев, Эдмунд Гарни (1847-1888) учился «в колледже» с мистером Шерлоком Холмсом, то я как-нибудь попытаюсь доказать, что мой собственный фаворит, Эндрю Лэнг (1844-1912) – помимо этого один из членов-учредителей Общества Психических исследований–был именно таким человеком: хотя было бы легче заменить его преподобным Доджсоном (Льюисом Кэроллом), который, на самом деле, мог быть преподавателем математики мистера Холмса в колледже Крайст Черч…

Но давайте вернемся к фактам: те факты, которые содержатся в Каноне, дополняются только теми, которые представлены общей предысторией эпохи, обстановки и обычаев. Ибо исключительно на этом и были основаны расследования, подобные настоящему, и вводить такие явные выдумки, как те, что содержатся в "Шерлоке Холмсе с Бейкер-стрит» Баринг Гоулда, было бы столь же разрушительным для всего нашего эпоса, как считать каноническими «Подвиги Шерлока Холмса» Артура Конан Дойля и Джона Диксона Карра, или говорить о жене Шерлока Холмса из пьесы Уильяма Джиллета.
Есть только три случая, в которых совершенно определенно упоминается тот факт, что мистер Холмс вообще был в университете: «Глория Скотт», «Обряд дома Месгрейвов», и «Этюд в багровых тонах».

Если б у нас был только первый из этих рассказов, то не было бы никаких сомнений в том, что Холмс учился в Оксфорде. Вспомним, что он говорит о Викторе Треворе: «Он был моим единственным другом в течение двух лет, которые я провел в колледже…по милости его терьера, который однажды утром вцепился мне в лодыжку, когда я шел в церковь.»

Этот инцидент должно быть случился, когда Холмс был на первом курсе, так как вскоре последовали летние каникулы: в Оксфорде, в отличие от Кембриджа, первые два года студенты живут в колледже – следовательно, он был в Оксфорде.
Я уже отмечал, что оксфордский колледж был все еще наводнен собаками в 1870 году, когда главой университета стал Брэдли, и одной из его реформ стал наложенный на них запрет. Несколько экспертов выдвинули предположение, что Холмс учился в колледже Крайст Черч – или, по крайней мере, должен был учиться, если там тоже водились собаки. Но, кстати, они там водились до той же самой даты. Ибо в 1875 году мисс Фрэнсис Пауэр Кобб посетила Ч.Л. Доджсона и ее собаку туда не пустили: «Общий закон о собаках, несчастной жертвой которого вы стали, в основе своей полезный, - писал он ей 21 мая того года,- и вы бы с этим согласились, если б видели колледж таким, каким я знал его много лет назад с 70 псами на его территории днем и ночью!»

Если бы все заканчивалось «Глорией Скотт», то мы могли бы предположить, что, проучившись два года, Холмс покинул университет, не получив ученой степени. Но в «Обряде дома Месгрейвов» он говорит Уотсону, что «в последние годы моего пребывания в университете там было много разговоров обо мне и моем методе». Это может относиться только ко второму году его жизни в колледже и году или годам, которые он потом провел, снимая квартиру в городе – нам не известно, в каком точно качестве, но вероятно (хотя и необязательно) готовясь к сдаче экзаменов на получение степени. Несомненно, что за это время он хорошо узнал Оксфорд – в 1870-х небольшой, компактный университетский город, хотя площадь, занятая домами профессорского состава и женатых стипендиатов стала расширяться, постепенно захватывая еще и территорию Вудстока и Бэнбери Роудс.

Упоминания о его учебных занятиях в «Этюде в багровых тонах» более любопытны и кажется, так никогда и не получили полного объяснения. Что он делал в Бартсе в 1881 году? И Уотсон, и Стэмфорд предположили, что Холмс был студентом Лондонского университета.


«– Должно быть, хочет стать медиком? – спрашивает Уотсон (в оригинале medical student). – Да нет, я даже не пойму, чего он хочет. – отвечает Стэмфорд. - По-моему, он отлично знает анатомию, и химик он первоклассный, но, кажется, медицину никогда не изучал систематически. Он занимается наукой совершенно бессистемно и как-то странно, но накопил массу, казалось бы, ненужных для дела знаний, которые немало удивили бы профессоров.»


Не наводит ли это на мысль, что в то время он был прикреплен к Лондонскому университету?
Позже Уотсон говорит, что он не «читал какую-либо научную литературу, которая пригодилась бы для получения ученого звания и открыла бы ему путь в мир науки». Это определенно говорит о том, что Холмс никогда не получал ученой степени ни в Оксфорде, ни где-либо еще: но может быть и так, что в самом начале их знакомства Уотсон еще не располагал достаточной информацией, чтобы утверждать это. Однако, на протяжении всей своей жизни Холмс был весьма немногословен в отношении рассказа о своих университетских годах…

В университетском городе фактически имеют место три расследования: «Три студента», «Пропавший регбист» и «Человек на четвереньках». Я бы сказал, что первое и третье ничего не доказывают, второе же говорит о том, что Холмс не учился в Кембридже. Мистер Холл усердно и изобретательно старается подыскать оправдание словам Холмса – «мы одиноки и неприкаянны в этом негостеприимном городе» - но ему не удается убедить нас, что эта фраза касается только грубого поведения доктора Армстронга. Немыслимо, что проведя два года в колледже и еще несколько лет в меблированных комнатах в городе, Холмс бы никого не знал там - ни какого-то приятеля из местных, никого из профессоров, ни квартирной хозяйки, ни хозяина гостиницы, ни хотя бы привратника в своем колледже! Остальные свидетельства, собранные Гевином Брендом кажутся неопровержимыми: Холмс не знает расписания поездов, отправляющихся в Кембридж; он пытается следовать за доктором Армстронгом по открытой местности, где невозможно спрятаться; он в весьма странном порядке обходит близлежащие деревни и узнает все об окрестностях Трампингтона лишь постепенно. (Мистер Холл предъявляет две улицы в Кембридже, названные «Шерлок» - но они , очевидно, были названы в честь одного из двух богословов 17-18 столетий, один из которых был вице-канцлером университета, и оба они были выходцами из Кембриджа: а я с таким же успехом мог бы предположить, что селение Холмс Чэпел в Чешире названо в честь Великого Сыщика).

Дело «Человека на четвереньках» происходит в «Кэмфорде» и похоже здесь можно было бы в равной мере доказать, что это происходило в любом из университетов. Однако, если мистер Холл убежден, что это был Кембриджский университет, то существует еще одно доказательство, что он не был университетом Холмса – ибо если бы это было так, то ему не понадобился бы «дружественный туземец», чтобы показать дорогу к дому профессора Пресбери. Гостиница "Шахматная Доска", где «если мне память не изменяет, очень недурен портвейн, а постельное белье выше всяких похвал» - это, вероятно, та самая, где они с Уотсоном останавливались, когда следили за домом доктора Армстронга: иначе бы он никак не мог узнать о постельном белье, ибо человек, учившийся в местном университете, никогда бы не стал останавливаться в гостинице, он остановился бы либо в колледже, либо в своих бывших меблированных комнатах.

Еще один запутанный случай, произошедший в университетском городе – «Три студента», но он всегда был камнем преткновения на пути Истинно Верующего. Однако, мне кажется, что Истинно Верующий просто не читал первый параграф с должным вниманием и пониманием. Уотсон твердо и недвусмысленно утверждает там, что приложил особые старания к тому, чтобы невозможно было точно установить, в каком колледже или даже университете происходили события; точная дата, – 1895 год – которую он приводит, может тоже вводить нас в заблуждение.
Отчет об этом деле был впервые опубликован в журнале «Стрэнд Мэгэзин» в июне 1904 года. И уже в следующем месяце страстный холмсианец, Эндрю Лэнг, указал в «Лонгман Мэгэзин», что абсолютно невозможно, чтобы это дело было описано Уотсоном, и можно только предположить, что весь рассказ был мистификацией: «Невозможно, чтоб произошло что-то из описанных там инцидентов . Я надеюсь, что Фукидид не мог быть предложен в качестве «неизвестного текста» на таком экзамене. И пол-главы Фукидида никак не могли занимать три страницы экзаменационной работы. Мошеннику достаточно было скопировать всего одну строку с каждого листа.»

И в том же году доктор Уотсон не обратил внимания и позволил доктору Дойлу включить этот рассказ в «Возвращение Шерлока Холмса» в неизмененном виде! Могу предположить, что доктор Уотсон не только не изменил текст, но даже посмеивался, радуясь тому, как ловко он сбил со следа даже такого проницательного и эрудированного литературного сыщика, как Лэнг.
Отвлекающий маневр – на который повелся Лэнг – был половиной главы Фукидида, которая не могла занимать три гранки, не могла быть совершенно не известна тому, кто изучает классическую литературу и ему не нужно ее переписывать, потому что она вполне могла быть и у него самого. «Хилтон Сомс», вероятно, вообще не преподавал греческий - конечно, экзамен не обязательно должен был проводиться на этом языке, а на санскрите, арабском, древне-персидском, судя по тому немногому , что мы знаем или тому, что бы хотел нам рассказать Уотсон.
Но имеются и другие отвлекающие маневры. Самый очевидный из них – это беспорядочное использование слов «court», «courtyard» и «quadrangle». Затем еще есть двусмысленность фразы Сомса: «Вы, наверное, знаете, мистер Холмс, какие двери у нас в колледже…» - Холмс с тем же успехом мог бы узнать это от бывшего выпускника или, посетив преподавателя во время своего пребывания в городе, где он исследовал старинные английские хартии. Таким же образом он в любом городе узнал бы о существующих четырех магазинах канцтоваров: так или иначе, найдя их где-то на Кингс Парад в Кембридже или на Броуд-стрит в Оксфорде. Псевдоним «Святого Луки», данный колледжу, очевидно, предполагает колледж Святого Иоанна (Джона) – колледжи с таким названием есть и в Кембридже и в Оксфорде. И ни в одном из университетов Холмсу не пришлось бы проходить пешком до спортивной площадки и обратно больше пяти миль .
Похоже, Уотсон совершил ошибку в описании «комка темной замазки или глины, в нем видны какие-то мелкие крошки, похожие на опилки». Это позволило доктору Бристоу убедительно доказать, что университет, о котором идет речь, - Кембриджский (Sherlock Holmes Journal, весна, 1959) – но случилось это лишь через пятьдесят лет после описанных событий: это достаточно долгий срок, так что восхитительная осмотрительность Уотсона не была растрачена впустую. Из-за этого единственного промаха Уотсон, в конце концов, потерпел неудачу, но зато ему удалось не оставить никаких улик относительно того, в этом ли университете учился Холмс.
Поэтому у нас осталось вполне конкретное утверждение в «Глории Скотт» в качестве нашей «неизменной опоры» и почти столь же точное свидетельство из «Обряда дома Месгрейвов»: Холмс провел первые два года в колледже и после этого продолжал учиться в университете год или чуть больше. Следовательно, он учился в Оксфорде. Пес Тревора больше не вызывает никаких трудностей: ведь тот факт, что он напал на Холмса в колледже , когда тот шел в церковь, лишь является дополнительным аргументом в пользу Оксфорда.
Конечно, нет никаких доказательств, что он учился в колледже Крайст Черч – и было бы так же неверно отождествлять его с Т.Р.Е.Холмсом, как и ссылаться в «Alumni Oxonienses»*на множество Месгрейвов , которых там можно найти. Однако, насколько я понимаю, нет никаких причин, почему бы он не мог быть в «Доме Христа»(еще одно название Крайст Черча), если собаки были изгнаны лишь в 1875-м; и если так, то он должен бы быть одним из студентов Льюиса Кэролла… Но это уже совсем другая история!


* Биографический справочник Джозефа Фостера, опубликованный издательством Oxford University Press, в котором перечислены выпускники Оксфордского университета.

@темы: Шерлок Холмс, Исследования, Sherlock Holmes Journal, Берт Коулз, Холмс в университете, Ланселин Грин

---

Некоторые вести с шерлокианских полей.

Наткнулась сегодня на сообщество "Забытые пациенты доктора Уотсонна") и увидела, что одним из самых активных его членов является Дарлен Сипсер, автор книг "Трещина в линзе", "Университет" и "На сцене". Похоже, про продолжение она уже не думает, но тем не менее участвует в жизни сообщества. Вот здесь она на очередной встрече




Далее я тут внезапно прикоснулась к частной жизни одного шерлокианца. А началось все с того, что взяли завидки вот с такого сообщения. Позвонил в дверь почтальон, вручил конверт и сказал: Вам пакет от Шерлока Холмса! Похоже, почтальон сам был этим впечатлен. В пакете последний выпуск Sherlock Holmes Journal, который я скорее всего никогда не увижу. Но пусть хоть обложка будет



Судя по обложке, вроде речь должна быть и о скачках. И, наверное, о королеве Виктории, ведь "любезная высокопоставленная особа" это, видимо, она. Потом, похоже, рассказ о последней выставке ШХ. А еще Риджент-стрит Сидни Пейджета, и клуб Диоген. Не говоря уже о каком-то обзоре "Последнего дела"...

Но мне стало интересно и зашла я на страничку этого товарища - думаю, что это девушка, но не уверена.

И там оказался настоящий шерлокианский дом от ключей



до сумки и косметички





Чаепитие по-шерлокиански





И печеньки)



Вот так выглядит рабочий стол



А так - большое кресло или маленький диван)



Главная фигура на новогодней елке, конечно, тоже Холмс



Календарь



Вездесущий вполне себе шерлокианский кот



Ну, и само по себе книги и журналы.

Вот судя по этому пакету Sherlock Holmes Magazine выпускают в Йоркшире



Вот в этой электронной книге владельца в нижнем ряду книги Дарлен Сипсер "На сцене" и другие. Юноша на обложке последней книги тот самый Джонатан, слуга юного Холмса.



Относительно недавние выпуски журнала Sherlock Holmes



И новая книга Дэвиса

@темы: Шерлок Холмс, Sherlock Holmes Journal, Шерлокианские коллекции, Шерлокианцы, Дарлен Сипсер

---

Собака Баскервилей – образец 1939 года.

Энтони Хаулетт

(Статья из "Sherlock Holmes Journal" за весну 1960 г.)



"Для меня кинематографическая версия «Собаки Баскервилей», снятая в Голливуде в 1939 году всегда останется этим фильмом. Он затмевает и превосходит остальные 120 фильмов о Холмсе, которые были до сих пор сняты. 17 марта 1960 года игра вновь началась, когда Лондонское общество Шерлока Холмса организовало частный просмотр этого фильма , на котором присутствовало свыше 250 его членов и приглашенных гостей.
Это было поистине знаменательное событие. Среди гостей общества было много актеров и режиссеров, связанных с этой и другими постановками «Собаки», в том числе мистер Аллан Джейез (Доктор Мортимер, 1921 года), мистер Джон Стюарт (сэр Генри Баскервилль, 1932), мистер Мортон Лоури (Стэплтон, 1939), мистер Питер Кушинг (Шерлок Холмс, 1959), мистер Андре Морелл (доктор Уотсон, 1959), мистер Карлтон Хоббс (Шерлок Холмс, радио), мистер Норман Шелли (доктор Уотсон, радио); к тому же присутствовали представители от BBC, Независимого Телевидения и кинокомпаний и обществ, связанных с экранизацией фильмов о мистере Холмсе. Более того, там присутствовали несколько профессионалов в области деятельности Великого Сыщика, дабы получить урок из рук самого Мастера, включая Скотланд Ярд, Управление Военно-Морской разведки и одного частного детектива.
Программа состояла из фильма Общества «Сага Бейкер-стрит», в повторную версию которого входили фильмы о выставке Шерлока Холмса (1951 г.), Таверне «Шерлок Холмс» (1957 г.) и фильм в честь столетия Конан Дойля (1959 г.), за которым последовал «Мир Шерлока Холмса» - серия современных новостных лент о холмсианской эре, ну, и гвоздем программы была «Собака Баскервиллей».
На этой презентации была показана 16-миллиметровая копия фильма, сделанная американской компанией «20-й век Фокс» специально для Общества. Коммерческие права на фильм истекли в 1945 году и все его копии (за исключением негатива) были тогда уничтожены. Более пяти лет я переписывался с «Фоксом», помимо всего прочего, пытаясь получить этот фильм, но безрезультатно. Потом, когда я уже не знал, что делать – «а это, кстати, мое нормальное состояние» - все это дело было изложено лорду Донегаллу , как «высшей апелляционной инстанции». Тогда он взялся за дело с мистером Спиросом Скурасом, президентом киностудии. Мы получили этот фильм. И теперь это единственная существующая в мире копия и она будет постоянно храниться в нашей фильмотеке и время от времени бы вновь и вновь будем ее пересматривать.
Как этот фильм выдержал оценку критиков через 21 год после своего выхода на экраны? По-моему, невероятно успешно. Он все еще превосходит другие киноверсии «Собаки», и хотя по различным причинам у каждого из нас есть личные предпочтения в отношении кино-воплощения холмсианского мира, оценивая все в целом, я по-прежнему считаю, что это самый лучший из всех когда-либо снятых фильмов о Холмсе.
Это была дорогостоящая постановка одной из ведущих американских кинокомпаний, и, очевидно, было приложено максимум усилий, чтобы снять ее на должном уровне. Это был первый фильм о Холмсе, снятый в полном соответствии с исторической эпохой и там восхитительно была воссоздана английская атмосфера конца Викторианской эры; то, что все ведущие роли были сыграны английскими актерами, также помогло избежать каких-либо американских анахронизмов. Обширное пространство первобытной пустоши, которой является Дартмур, хотя и было полностью снято в студии, выглядело убедительно зловещим. Если эту картину оценивать исключительно как фильм, то это была великолепная драма, очень грамотно снятая. Кульминация погони и схватки собаки и сэра Генри была ужасающе реалистичной и держала в напряжении даже современную аудиторию, которая была знакома с повестью.
Сюжет фильма, почти всегда являющийся слабым звеном, здесь был построен великолепно. Конечно, это была экранизация, какой она и должна быть, но сильная сторона сценария заключалась в том, что, в основном, он довольно точно следовал оригинальной истории; почти все отступления, как бы сильно ни сожалели об их присутствии дотошные холмсианцы, были полностью оправданы.
В этом фильме был дебют Бэзила Рэтбоуна в роли Шерлока Холмса, и хотя он сыграл его еще в 13 других фильмах, никогда больше он не поднимался на такую высоту, которой достиг здесь. Это было поистине великолепное исполнение, которое останется в памяти, и его сходство с иллюстрациями Сидни Пейджета было порой просто поразительным. Хотя, естественно, это была совсем иная интерпретация, чем у великого Артура Уонтнера, тем не менее, это было мастерское и безупречное изображение Великого Сыщика.
Покойный Найджел Брюс также дебютировал в фильме в роли доктора Уотсона. Множество людей было очень довольно его исполнением, которое несомненно было гораздо лучше, чем у большинства его предшественников, но я должен признаться, что испытал раздражение при виде такого неуклюжего и туповатого Уотсона – и увы, многие режиссеры видят в этой роли лишь актера, подающего реплики всемогущему Холмсу.
Ричард Грин (ныне известный, как телевизионный «Робин Гуд») был великолепен в роли сэра Генри Баскервилля, а его партнершей была Венди Барри, сыгравшая очень привлекательную Бэрил Стэплтон. Доктора Мортимера, бородатого и зловещего, как в этой ,так и в других версиях «Собаки», прекрасно сыграл покойный Лайонелл Этвилл. Еще особо хочется отметить Джона Кэррэдина в роли Бэрримена, Мэри Гордон – которая сыграла миссис Хадсон именно такой, какой я всегда ее и представлял – и покойного Барлоу Борланда в роли раздражительного мистера Фрэнкленда. И поистине актерский состав этого фильма был выбран очень удачно.
Отдельно следует упомянуть Мортона Лоури в роли Джона Стэплтона. Он создал замечательный образ «человека с выдержкой и терпением, сопряженными с хитростью, на губах улыбка, а в сердце черная злоба». В такой роли нелегко быть убедительным, и тонкая игра мистера Лоури была совершенно восхитительной.
И потому мы с особым удовольствием приветствовали мистера Лоури в качестве нового члена Общества и будем с нетерпением ждать его на наших встречах.
Съемочный процесс, режиссура, освещение, операторская работа, декорации - все это соответствовало высоким стандартам, характерным для фильмов студии «Фокс». В отдельных холмсианских деталях (особенно, например, в квартире Холмса на Бейкер-стрит) в этом фильме могут быть неточности, что совершенно неудивительно, но в целом, это был очень хороший фильм о самом жутком деле Шерлока Холмса. Также приятно отметить, что эта картина пользовалась исключительным успехом у широкой публики во всем мире и в течение многих лет имела весьма значительные кассовые сборы. Это достойное и ценное дополнение к архивам Общества."

***
Кадр из фильма, увеличив, привела в том виде, в каком он был в журнале. Так что тут все в чистом виде, как было в 1960-м
Автор статьи Энтони Хаулетт, насколько я знаю, один из создателей Лондонского Общества Шерлока Холмса. Он часто делал кинообзоры, и мне как-то запомнилось, что он очень критически высказался в отношении фильма "Частная жизнь Шерлока Холмса".
Интересно, что много лет спустя он уже для другого журнала написал еще одну статью о "Собаке" 1939 года. Во многом она повторяет эту, но там есть и кое-что новое. В следующий заход выложу и ее , чтоб уж была вся доступная информация.

@темы: Шерлок Холмс, Собака Баскервилей, Бэзил Рэтбоун, Кино-Холмсы, Sherlock Holmes Journal

---

Сироты бури?

На самом деле, вот эта статья относится к своего рода легендам для меня. О ней было упомянуто в "Комментариях " Баринг Гоулда, в статье, которую я здесь приводила, и я сразу запомнила интересную теорию и романтическое название. Даже пыталась найти что-нибудь о ней в сети, но безуспешно.
Потом внезапно обнаружила ссылку, где говорилось, что это статья из "Sherlock Holmes Journal" за 1955 год. Я, честно говоря, рассчитывала, что это будет что-то более объемное), но была рада, что есть хоть какое-то указание на источник.
А позже удалось приобрести этот журнал. И как часто бывает, находка меня слегка разочаровала. Статья оказалась крошечной. Самое ценное из нее было процитировано Баринг Гоулдом, это составило, по сути, большую часть статьи.
Но я все же хочу зафиксировать ее здесь отдельно, как некую веху в исследованиях о детстве Холмса и в моих собственных изысканиях)

Сироты бури?
Р.С.Колборн

Авторы работ о происхождении и раннем периоде жизни Холмса, кажется, не осознали того факта, что Майкрофт и Шерлок, должно быть, были сыновьями, родившимися во втором браке их отца.
Во времена викторианской эпохи с ее устоявшимися традициями в той семье землевладельцев, из которой происходили Холмс и его брат, был еще один наследник. И тот факт, что Шерлок Холмс, видимо, не поддерживал никаких связей с семьей, явно указывает на второй брак. Холмс-старший, вероятно, потерял свою первую жену и женился второй раз в конце 1840-х годов. Он сам, очевидно, умер примерно в 1864-м, когда Шерлоку было десять лет, и то, что в права наследования именьем вступил старший сын от первого брака, было главной причиной для того, чтобы мать Шерлока увезла оттуда его и его брата и поселилась отдельно.
Трудно сказать, была ли мать Шерлока француженкой. В период революции 1848 года в Англии обосновалось множество беженцев, но как бы там ни было, мать Шерлока, видимо, не намного пережила своего мужа, и французское влияние в образовании Шерлока Холмса уступило место немецкому, о чем свидетельствуют его цитаты из Гёте и других немецких писателей. К тому времени, когда двое братьев остались одни, Майкрофт, возможно, уже достиг совершеннолетия и оказывал влияние на юного Шерлока, а также, возможно, и на его выбор профессии.

Р.С. Колборн.
«Фирс»,
Орпингтон роуд,
Чизлхерст, Кент.

@темы: Шерлок Холмс, Детство, Исследования, Sherlock Holmes Journal

---

Итак, продолжим по поводу Джин Аптон) Возможно, это, конечно, интересно только мне, но тем не менее.

Ну, в предыдущем посте я, в общем, более-менее все рассказала) и сейчас перейду к интервью и немного его проиллюстрирую.

Ну, наверное, еще все-таки скажу, что очень интересно окунуться в этот мир, в его поразительную атмосферу. И на примере вот этого интервью видно, какой там негасимый огонь. Одни поколения сменяются другими, великие шерлокианцы уходят... но на смену им приходят другие, принимают у них из рук это знамя и идут дальше, почитая старые традиции и создавая новые. Просто потрясающе!



Вот такая заставка здесь не случайно, а потому, что во многом речь пойдет, конечно, и о Холмсе, и о пабе, и об Обществе.

Роджер Джонсон и Джин Аптон

Интервью из подкаста "I hear of Sherlock everywhere" Эпизод 148

Скотт Монти: Мы рады приветствовать двух легендарных фигур Шерлокианского мира. Конечно же, это Роджер Джонсон и Джин Аптон.
Два члена Нерегулярных войск Бейкер-стрит
Роджер Джонсон, принятый в Общество в 1991 году под именем Пэлл-Мэлл Газетт и его жена американка Джин Аптон, принятая в Общество в 2000-м году под именем Илси Кьюбитт. И это было весьма символично, поскольку Илси Кьюбитт была из Чикаго и уехала из США, в Англию, где вышла замуж за Хилтона Кьюбитта.
Роджер и Джин — стойкие приверженцы Лондонского Общества Шерлока Холмса, о котором мы собираемся поговорить с ними и хотели бы поговорить об их уникальной истории, о том, как они встретились и, что еще более важно, как они получили доступ в гостиную в пабе Шерлока Холмса. Роджер и Джин, добро пожаловать в программу.
Роджер Джонсон: Что ж, большое спасибо.
Джин Аптон: Привет, спасибо.
Скотт Монти: Хорошо, что вы оба здесь. И я полагаю,мы начнем с того, с чего мы начинаем со всеми нашими гостями и спросим, как, когда и где вы впервые встретились с Шерлоком Холмсом?
Джин Аптон: Ну, что касается моего первого знакомства с Шерлоком Холмсом, то, вероятно, это произошло благодаря фильмам Бэзила Рэтбоуна, которые показывали по телевидению. А потом, когда мне было шесть, я впервые начала читать эти рассказы. Мне пришлось долго лежать в постели, потому что мне довелось переболеть чуть ли не всеми детскими болезнями, одной за другой, и мне не с кем было играть. Мою мать это мало заботило. Я прочитала все детские книги, какие были у нас в доме, а затем принялась за другие, и первой из них оказалась книга о Шерлоке Холмсе.
Скотт Монти: Вау. Ну, это прямо идеальные условия, при которых маленький ребенок делает эти открытия. Как бы ни было это прискорбно.
Джин Аптон: Ну да. И мне повезло, что я научилась читать уже года в четыре, так что я читала достаточно хорошо, чтобы понять большинство слов в Канонических рассказах Дойля.
Берт Уолдер: Что еще? Что еще вы читали? Вы сказали, что вы вроде прочитали все детские книги, и что еще произвело тогда на вас впечатление?
Джин Аптон: Я читала Киплинга. В нашем доме было много британских детских книг, потому что один из моих двоюродных дедушек был британцем и у меня были старший брат и сестра, так что книги, которые я читала, когда-то были подарены им.
Скотт Монти: А где вы жили, Джин?
Джин Аптон: Я выросла в Винкоте, штат Пенсильвания.
Скотт Монти: Хорошо.
Джин Аптон: Как ни странно, я выросла в доме, где когда-то жил Кристофер Морли.
Скотт Монти: О, правда?
Джин Аптон: Да. Он вместе со своей семьей пару лет снимал этот дом, в ожидании, пока его собственный дом будет построен в полутора кварталах от этого. Это было рядом с вокзалом Винкота, и он мог добираться оттуда до Филадельфии, где он работал в то время.
Скотт Монти: А вы случайно не нашли какие-нибудь семейные артефакты Морли в стенах дома или что-то в этом роде?
Джин Аптон: Нет. Нет, нет. Хотела бы найти что-то подобное.
Берт Уолдер: Как вы это узнали?
Джин Аптон: Об этом знал агент по недвижимости, который продал дом моим родителям, и это подтвердил Стив Ротман, потому что он увидел этот адрес во время изучения переписки Морли
Берт Уолдер: Черт возьми. Это действительно потрясающе.
Джин Аптон: Да. И еще довольно приятно, что в этом доме Роджеру вручили его сертификат о членстве в BSI.
Скотт Монти: Как это случилось?
Джин Аптон: Ну, когда мы обручились , Роджер приехал на Рождество, чтобы познакомиться с моей семьей, и я думаю, что Том Стикс тогда еще восстанавливался после операции, поэтому Боб Томален вручил Роджер свидетельство в этом доме, потому что Роджер не мог остаться надолго, чтобы посетить обед BSI.
Берт Уолдер: О, это потрясающе.
Джин Аптон: Да, так что... Отличный, уникальный способ вступления в Общество.
Скотт Монти: Да.
Роджер Джонсон: Да. Я просто хочу добавить к этому , что я был принят в 1991 году вместе с первыми женщинами, которые поступили в Общество и были наделены всеми правами и привилегиями, что было само по себе замечательно.
Скотт Монти: Хорошая компания.
Роджер Джонсон: Абсолютно. А на следующий день после приема Джин отвезла нас в Норвуд, в Нью-Джерси, где мы ужинали с Томом и Дороти Стикс.
Скотт Монти: Это прекрасно.
Роджер Джонсон: И я так рад, что она была за рулем. Я бы не смог это сделать.
Скотт Монти: Хорошо, Роджер, расскажи нам, как ты познакомился с Шерлоком Холмсом.
Роджер Джонсон: Честно говоря, я не помню. Мне кажется, я знал о Шерлоке Холмсе всю свою жизнь, но полагаю, что я просто знал этот образ. Дирстокер, трубка, лупа и неизменное «Элементарно, мой дорогой Уотсон». Думаю, что впервые узнал о рассказах не через кино или телевидение, а по радио, потому что я вырос на радиопостановках на BBC Радио с Карлтоном Хоббсом и Норманом Шелли, исполняющими главные роли. И когда я читал какой-нибудь из рассказов, я очень долго слышал про себя именно их голоса. Первая из прочитанных мною книг была, наверное, "Собака Баскервилей". И я помню, что «Собака» вызвала у меня ночной кошмар, но чтение этой книги так захватило меня, что на следующий день я горел желанием читать дальше.
Скотт Монти: Ну, это настоящая увлеченность. Вне всяких сомнений.
Роджер Джонсон: М-м-м (утвердительно). Ну, это, наверное, говорит о чертовски хорошем рассказчике.
Берт Уолдер: И тогда вы стали читать остальные истории? Несмотря на это кошмарное впечатление от «Собаки Баскервилей»?
Роджер Джонсон: Не знаю, когда я решил, что хочу прочитать все остальное. Конечно, я подсел на все это, будучи подростком. И я знал о Лондонском обществе Шерлока Холмса, но я подумал: "Ну, эти люди взрослые, и они явно очень умны и образованы, и я туда не впишусь». Но я был любителем таких вещей. Я вступал в различные клубы и общества.
Берт Уолдер : А когда Вы впервые вышли на связь с Лондонским обществом Шерлока Холмса? Как это произошло? Вы были еще подростком?
Роджер Джонсон: Нет, нет. Это был 1968 год, так что мне был уже двадцать первый год.
Тогда все внимание прессы и средств массовой информации было приковано к первой поездке Общества в Швейцарию, и я подумал, что это замечательно, и я просто должен попытаться и вступить в Общество. И как раз это и стимулировало мое... Это укрепило мою решимость.
Берт Уолдер: Вы помните свое первое собрание?
Роджер Джонсон: Я не могу вспомнить, о чем там была речь, но я помню, что первым человеком, которого я встретил, был Майкл Хардвик. Дайте-ка вспомнить. В общем, я как раз подвернул лодыжку. Глупо. К счастью, такое со мной случилось единственный раз. Я, студент, только что переехал на новую квартиру и в темноте упал на лестнице, поэтому я прихрамывал, когда пришел на собрание. Но что в этом такого особенного? Нет, боюсь, я не могу вспомнить ничего примечательного. Я могу точно сказать, где это было. Это было обычное место наших встреч, Королевское общество Содружества, совсем недалеко от паба Шерлок Холмс.
Скотт Монти: Славно.
Роджер Джонсон: Да.
Скотт Монти: А в тот раз ты не поехал с той группой в Швейцарию, не так ли?
Роджер Джонсон: Нет, нет. Моя первая зарубежная поездка с Обществом состоялась 10 лет спустя, во время второго паломничества в Швейцарию.
Скотт Монти: Итак, Джин, мы тут уже очень много слышали от Роджера о людях, с которыми он встречался, об обществах, которые он нашел; в частности, Лондонское общество Шерлока Холмса, а что насчет вас? Когда вы впервые открыли для себя этот мир Шерлока Холмса за пределами книг, мир, в котором действовали эти странные и в чем-то похожие друг на друга люди?
Джин Аптон: Ну, наверное, я впервые узнала о различных обществах и группах в 1960-х годах. В 70-х я бы хотела принять участие в чем-то подобном, но имела несчастье быть тогда замужем за человеком, которому не нравилось ничего, что отвлекало внимание от его персоны, и он выбросил все мои книги.
Скотт Монти: О, нет.
Джин Аптон: Да.
Берт Уолдер: Боже мой.
Джин Аптон: Излишне говорить, что этот брак распался и…
Скотт Монти: О, Господи!
Джин Аптон: ... я переехала в Лос-Анджелес на пять лет, пыталась установить контакт с группой Шона Райта. Но, несмотря на то, что написала ему несколько раз, ответа не было. Так было, пока я не вернулась в 1980-х на Восточное побережье, где пробовала наладить контакт с некоторыми из местных групп, а затем также вступила в Лондонское общество Шерлока Холмса, примерно в 1986 или 1987 году. И затем моя первая встреча с Обществом Шерлока Холмса, совпавшая с моим первым визитом в Великобританию, который произошел в декабре 1987 года, когда общество посетило телестудию Гранада в Манчестере, когда там еще снимался сериал с участием Джереми Бретта.
Скотт Монти: Вау.
Джин Аптон: Да. Вот такая хорошая первая встреча.
Скотт Монти: Да уж, неплохая.
Джин Аптон: И это тоже было немного странно. Прошло всего примерно шесть недель после смерти моего отца, поэтому я в любом случае была не в лучшей форме. Плюс расстройство биоритмов после перелета. И вот я появилась на студии. Когда они узнали, что я проделала весь путь от Соединенных Штатов, промоутерская команда Гранады основательно взялась за меня. И меня сфотографировали с Джереми Бреттом и другими актерами, а затем увели для интервью с Джереми и водили повсюду, взяв за шкирку, а через пару лет выяснилось, что все это было использовано в рекламе тура по студии Гранада. Никто не удосужился рассказать мне об этом. Я узнала об этом от Питера Блау, который прислал мне ксерокопию газетной вырезки с моими фотографиями. Вот так.
Скотт Монти: Что ж, тогда это сработало неплохо. Не так ли?
Джин Аптон: Да.
Берт Уолдер: Какие у вас воспоминания об этом? Это просто необыкновенно.
Вот, значит, вы, страдающая от сбоя биоритмов, оказались в центре внимания. Каковы ваши впечатления от Бретта и всего мероприятия, и что-нибудь вас удивило? Вы, должно быть, получили массу впечатлений.
Джин Аптон: Все были очень милы, но все было словно в тумане. Один из положительных моментов всего этого состоял в том, что меня как бы утащили в сторону фотографы, и к тому времени, когда мы вернулись к интерьеру гостиной, все остальные ушли туда, где в тот день был прием, и поэтому весь интерьер был в моем полном распоряжении, и я смогла сделать много подробных фотографий. И много-много лет спустя, когда большая часть этих декораций была продана туру по телестудии Гранада, и они хотели снимать продолжение сериала, то, чтобы реконструировать декорации, были использованы мои фотографии, потому что никто другой, по-видимому, так и не удосужился сделать подобные снимки, что я думаю весьма странно, но тем не менее дело обстоит именно так..
Берт Уолдер: Забавно. Я думаю, если вы снимаете сериал, то стоило бы задуматься об отдельном штате дизайнеров и сценографов, которые бы должны все это сфотографировать. Но если вы и без того заняты работой с актерами, то я полагаю, что вам может и не прийти в голову принять особые меры предосторожности.
Джин Аптон: Ну, я не думаю, что они , на самом деле, ожидали, что сериал станет таким феноменом. Но они могли либо сидеть и просматривать много часов видео, делая заметки, либо все уже было бы на фотографии, к которой они могли бы обратиться для сравнения, и не выпрашивать и не занимать фото у других .
Берт Уолдер: Что ж, наступает момент, когда мы должны перевести наш с вами разговор на Роджера и в другую великолепную декорацию окружающей обстановки Шерлока Холмса, это выставка фестиваля Британии, элементы которой вы с Роджером уже очень давно сохраняете в Пабе Шерлок Холмс. И у вас есть уникальный опыт присутствия в различных версиях обстановки Саги о Бейкер-стрит.
Джин Аптон: Забавно, что я помню этот паб еще с тех пор, когда я была совсем маленькой, и, должно быть, в то время, он заново открылся уже, как паб «Шерлок Холмс». Подруга моей матери выписывала множество журналов, и в одном из них были фотографии гостиной. И я помню, что видела эти фотографии, а мне тогда было, наверное, лет шесть или семь?
Роджер Джонсон: Моложе.
Джин Аптон: Моложе, говорит Роджер. Но я помню, как смотрела на них и думала про себя: «Разве не было бы чудесно как-нибудь поехать и все это увидеть?» И, конечно же, через несколько десятилетий я, наконец, добралась до Великобритании и пошла в паб и увидела все это, и я подумал про себя: «Разве не было бы чудесно когда-нибудь оказаться там внутри? А потом, когда мы поженились, это было еще до того, как я смогла легально работать, однажды я отправилась в Лондон и пообедала там, заглянула в кабинет, и подумала: «А он в довольно плохом состоянии». Из разговоров с менеджерами я узнала, что наверху была протечка не то из стиральной , не то из посудомоечной машины, вода просочилась через потолок и причинила немалый ущерб, и все вещи были пыльными, и все было просто в плохом состоянии.
Поэтому я сказала им: «Послушайте. Я связана с Обществом Шерлока Холмса, теми люди, которые когда-то собрали эту выставку. Вы позволите мне войти туда и привести все в порядок для вас?» Вот так все и началось.


Джин Аптон в пабе "Шерлок Холмс"

Скотт Монти: Восхитительно. Когда вы пошли туда , они закрыли бумагой окна, чтобы люди не видели эту сцену, слегка искаженную присутствием там современного человека или…?
Джин Аптон: Нет.
Скотт Монти: ... вы на виду у всех?
Джин Аптон: Потому что, когда я впервые начала этим заниматься, это было в те дни, когда пабы были закрыты на несколько часов после обеда из-за законов о лицензировании, так что я могла войти туда, когда никого не было, и, засучив рукава, всерьез заняться уборкой. А позже мы обнаружили, что когда мы с Роджером входим туда, когда люди обедают, им очень интересно бывает посмотреть, что мы делаем, так что на самом деле это никогда не было проблемой.


Вид на гостиную 221б со стороны ресторана


Уголок гостиной

Скотт Монти: Конечно. Вы нашли что-нибудь в гостиной, что бы удивило вас или что вы не ожидали там найти, потому что оно был скрыто от глаз?
Джин Аптон: Странным было то, что какие-то вещи были украдены.
Скотт Монти: О, нет.
Джин Аптон: Потому что, к сожалению, предыдущие менеджеры на протяжении многих лет без разбора позволяли посетителям фотографировать там, и медные кастеты исчезли. Нам пришлось фактически заменить боксерские перчатки. Как кому-то удалось их украсть и почему их украли, мы до сих пор понятия не имею. Но больше всего нас поразило, что один предмет был на месте, когда мы впервые начали приглядывать за этой комнатой, но затем в один прекрасный день исчез, это был футляр для подкожных инъекций, который был либо из серебра, либо из нержавеющей стали, и на нем была выгравирована подпись Артура Конан Дойля.
Скотт Монти: О, вау.
Джин Аптон: Да, и ему сделали ноги. И снова мы понятия не имеем, как или где, или когда. Мы думаем, что, возможно, знаем, но мы не уверены.
Мы нашли странные клочки бумаги, с записями о том, где были приобретены экспонаты и мы, конечно, многое добавили к ним, потому что за все эти годы множество вещей было повреждено. Но я думаю, что сейчас мы с Роджером знаем содержимое этой комнаты так же хорошо, как содержимое своего собственного дома.
Скотт Монти: О, это здорово. Итак, когда вы впервые встретились с Роджером?
Джин Аптон: Ну, Роджер принимал участие в той поездке в Манчестер в 1987 году, но, на самом деле мы там ни разу не пересекались. И мы встретились только в 1989 г., когда общество отправилось в Кембридж. Я подписывалась на District Messenger, поэтому мы знали друг друга по переписке, но впервые были представлены друг другу именно тогда.
Берт Уолдер: Роджер, не могли бы вы немного рассказать нашим слушателям о первых днях Лондонского общества Шерлока Холмса и о том, как начал выходить District Messenger?
Роджер Джонсон: Ну, ранняя история общества восходит к 1951 году. Тогда проходил фестиваль Британии... Это был период жесткой экономии после Второй мировой войны и правительство решило, что нам действительно нужно то, что они назвали «тонизирующим средство для нации». Физически от фестиваля Британии мало что осталось, но это было большое событие. Главное, что от него осталось, это Королевский фестивальный зал , по ту сторону реки, если смотреть от вокзала Чаринг-Кросс. На самом деле, очень близко к Пабу «Шерлок Холмс».
Роджер Джонсон: Район Сент-Мэрилебон, которого больше не существует, и который входит теперь в район Вестминстер, так вот члены Совета этого района, как и все местные власти в стране, решили внести свой вклад в фестиваль. И они организовали свои собственные мероприятия и выставки. Они считали , что вполне подходящей будет выставка о расчистке трущоб и эта идея вызвала немало критики, особенно в газетах, и началась оно с письма, предположительно написанного неким доктором Уотсоном. Затем последовали письма от миссис Хадсон, от инспектора Лестрейда и даже одно, абсолютно подлинное, от актера Артура Уонтнера. И во всех них, конечно, говорилось: «Самый известный житель Мэрилебона - Шерлок Холмс. Почему бы не сделать выставку о Шерлоке Холмсе?" Совет долго колебался, но, наконец, они сказали: «Да, хорошо». Так была организована эта выставка.
Роджер Джонсон: Она была организована районной библиотекой, библиографом по имени Джек Торн. Он был главным вдохновителем. Выставка размещалась в здании, претендующим на звание единственного дома, который когда-либо имел законный адрес: Бейкер-стрит, 221б. Это было административное здание под названием Эбби Хаус, местопребывание Национального строительного общества Эбби, которое с 1930-х годов подряжало кого-то из своих сотрудников, отвечать на все письма, адресованные Шерлоку Холмсу на Бейкер-стрит, 221Б. Они знали, что это станет для них отличной рекламой, городской совет также знал, что это принесет им большую известность, и выставка была устроена, и имела огромный успех. Материалы были позаимствованы у семьи Дойлов, Пэджетов и многих других людей. Какие-то экспонаты были подарены. Что-то было куплено специально для выставки.
Роджер Джонсон: Фактически над организацией выставки работали четыре добровольца со стороны. Профессор Билл Уильямс, мистер Колин Престиж, мистер Энтони Д. Хоулетт и миссис Эльфрида... Прошу прощения, тогда она была мисс Эльфридой Пирс, помощницей Джека Торна и библиотечной служащей. А немногим более года спустя Тони Хоулетт и Фрида Пирс поженились, и теперь Фрида Хоулетт, — последняя оставшаяся в живых из основателей Лондонского Общества Шерлока Холмса, потому что они-
Джин Аптон: Ей будет 100 лет.
Роджер Джонсон: Да, в сентябре ей исполнится 100 лет.
Берт Уолдер: Боже мой.
Скотт Монти: Дай бог ей здоровья.
Роджер Джонсон: Да. После тяжелого дня работы над выставкой, они пошли в ближайший паб под названием «Бар Аллена» и за бокалом вина решили, что пришло время, чтобы у Британии появилось еще одно Общество Шерлока Холмса. Как вы, наверное, знаете, до войны уже было одно общество, и его первое заседание состоялось на следующий день после первого собрания Нерегулярных частей Бейкер-стрит. И один из членов основателей Общества Шерлока Холмса, как его назвали, принес приветствие от своего брата. Этим братом был Кристофер Морли и речь идет о его брате Фрэнке, который жил и работал в Англии. Но возвращаясь к Обществу Шерлока Холмса, оно процветало с самого начала. И число его членов росло. Через год после первой встречи в 1957 году был основан и стал выходить журнал «Sherlock Holmes»
Им очень понравилась идея того, что они называли постоялыми дворами, то, что сейчас мы склонны называть тематическими пабами, и они подумали, что пришло время для Паба Шерлок Холмс.


Роджер Джонсон в гостиной

Роджер Джонсон: И они были владельцами этого довольно милого заведения, недалеко от Трафальгар-Сквер и вокзала Черинг-Кросс, под названием «Нортумберленд Армз». Раньше это был отель «Нортумберленд».



И они подумали, что было бы идеально, если бы там был паб Шерлока Холмса, поэтому они приобрели немало предметов с выставки Шерлока Холмса 1951 года, которые так или иначе не были востребованы. Снова пригласили Джека Торна для наблюдения за экспонатами, а он пригласил Майкла Уэйта, сценографа, который спроектировал гостиную 221Б на выставке в Эбби Хаус. Ну, а этот зал в пабе... Что можно о нем сказать? Он представляет собой примерно треть оригинального размера , но в нем есть все важные функции, и на самом деле все это очень мало изменилось по сравнению с тем, что видели люди в 1957 году. Но, на самом деле, Лондонское Общество Шерлока Холмса было связано с пабом с самого начала. Не только через выставку; это очевидно, что они оба берут свое начало от выставки 1951 года, но мы обнаружили фотографии с официального открытия паба, на которых были президент общества С. К. Робертс, редактор журнала «Шерлок Холмс», лорд Донеголл и Джин Конан Дойл и ее невестка Анна, они все там, все в пабе и празднуют официальное открытие. Так что да, у общества и паба общая история.

Празднование открытия паба "Шерлок Холмс"

Роджер Джонсон: Итак, вы спросили о District Messenger. Ну, сам журнал «Sherlock Holmes» выходит только два раза в год, в два раза реже, чем «Baker Street Journal» и это не идеальное средство информирования людей, скажем, о выходящих спектаклях. И первоначальной целью было выпускать информационный бюллетень, который мы сначала назвали Grapevine Service, потому что мы не могли придумать для него лучшего названия. А потом одному из наших участников, Тони Медавару, пришла в голову блестящая идея назвать его District Messenger (Окружным вестником), по моему отличное название. Я вызвался писать его и распространять, и вначале все это, конечно печаталось на печатной машинке, потом я это ксерокопировал и рассылал по почте. И это принимало все больший размах. И через 32 года я передал его другому члену Общества, а несколько лет назад Джин забрала его себе. И почти все подписчики, конечно же, получают его сейчас по электронной почте, а также он размещается на веб-сайте общества. Там есть весь архив, и он охватывает гораздо больше информации, нежели просто рассказ о выходящих спектаклях...
Скотт Монти: Итак, как часто выходит District Messenger?
Роджер Джонсон: В мое время это всегда было нерегулярно. Это было данностью. Джин выпускает его ежемесячно.
Скотт Монти: Ну, как и все прочее, это делается из большой любви.
Роджер Джонсон: Ну, это так, но вы делаете то же самое.
Скотт Монти: Ну, для нас это и любовь и ненависть.
Роджер Джонсон: Да. Ох…. Расстраиваешься, конечно, порой, но так, должно быть, бывает у всех. Делать что-то ради любви это всегда сопутствует настоящему любителю, и, в конце концов, именно это его и определяет.
Берт Уолдер: Да, совершенно верно.
Вы упомянули С. К. Робертса, который, помимо всего остального был одним из величайших ранних исследователей Шерлока Холмса и одним из первых собирал информацию, очерки, идеи, размышления в книги. И так это восходит на многие десятилетия назад к преподобному Ноксу и другим.
Скотт Монти: Так как же вы стали редактором журнала и какой профессиональный или даже любительский опыт у вас был к тому времени?
Роджер Джонсон: Любительский — это будет вернее. Ник Утехин – дольше всех оставался на посту редактора. Он был им 30 лет. Он был удивительно молод, когда начал, но теперь все это в прошлом ... Как со-редактор, ты всегда должен помнить, что редакция... Начнем с того, что издание «Sherlock Holmes Journal», по сути, является совместным делом. Есть человек, который выбирает содержание и редактирует его, что я и делаю, и человек, который занимается макетом и занимается тем, что вы могли бы назвать практической стороной дела, а также имеет дело с типографиями и дистрибьюторами. В моем случае это Хитер Оуэн, которая работает более 40 лет, это поразительно, и она невоспетая героиня. Она научилась своему ремеслу от Пэтси Далтон. Пэтси была профессиональным редактором и журналистом с Флит-стрит. Она была замужем за одним из первых из редакторов журнала «Шерлок Холмс» Филиппом Далтоном, который был журналистом, но большую часть своей карьеры провел в отделе по связям с общественностью Скотланд-Ярда. Джеймс Эдвард Холройд, который был его партнером, сам был профессиональным журналистом и автором первого письма в «Таймс» в 1951 году, в котором говорилось: «Мы хотим выставку Шерлока Холмса». Таким образом, у нас были профессионалы, делающие журнал, и, насколько я понимаю, благодарение богу, цифровая технология сделала часть работы чертовски легкой для таких любителей, как я.
Скотт Монти: Итак, Джин, один из моментов, которых мы коснулись здесь , это ваше общение с Роджером, то, что вы были рядом друг с другом во время вашей первой поездки, но не встречались. В начале программы вы упомянули, как он пришел в дом к вашим родителям в Пенсильвании, но расскажите, что происходило между двумя этими событиями. Как вы двое в конечном итоге начали переписываться и, что привело к тому судьбоносному дню, когда Роджер сделал вам предложение?
Джин Аптон: Хорошо. Ну а переписка началась, когда я стала членом Общества и узнала о существовании информационного бюллетеня. И Роджер говорит, что я один из его первых зарубежных подписчиков, потому что, когда я впервые начала приезжать в Лондон на регулярной основе, я открыла счет в британском банке, чтобы иметь возможность отправить ему чек, чтобы покрыть почтовые расходы по отправке мне бюллетеня, когда я еще жила в США. А потом я стала каждый год ездить в Лондон на встречи Общества, потому что они устраивали такие удлиненные уик-энды в разных частях страны, где происходили события рассказов, поэтому я стала так проводить мой ежегодный отпуск. И это был прекрасный способ для меня увидеть страну в компании друзей, потому что я всегда путешествовала одна, так что это было довольно приятной для меня переменой. Так что все дело было в этих мероприятиях выходного дня, там всегда жутко торопишься, пытаясь обойти всех, чтобы поздороваться с 70 разными людьми и никогда нет возможности для долгого и приятного разговора с кем-либо.
Джин Аптон: А потом в 1991 году состоялась поездка Общества в Швейцарию, и, думаю, она продолжалась восемь дней? Что-то такое. Так что там была намного более спокойная атмосфера, много времени для разговоров в поездах или в автобусах, и так мы узнали друг друга намного лучше. А потом я снова приехала в июле того же года и тогда мы обручились. В декабре Роджер поехал познакомиться с моей семьей, а в апреле мы поженились.
Скотт Монти: Ну, это было довольно быстро.
Джин Аптон: Это был решительный и смелый шаг.
Скотт Монти: Да. И это было что? 27 лет назад?
Джин Аптон: Да. Мы женаты уже 26 лет.
Скотт Монти: Итак, вы теперь в авангарде Лондонского Общества Шерлока Холмса. Замечательные экскурсии каждый год. Очевидно, большой ежегодный обед в здании парламента.
Люди в восторге от этого. Вы выпускаете теперь District Messenger , чтобы вы, как и мы, повсюду слышали о Шерлоке. Каково сейчас ваше отношение к Шерлокиане и в какую сторону сейчас она движется?
Джин Аптон: Что ж, приятно видеть, что в этот процесс вовлечено много молодых людей. И я знаю, что, в частности, некоторые юные леди подверглись жестокой критике за то, что пришли к Шерлокиане через сериал с Бенедиктом Камбербетчем или фильмы Роберта Дауни-младшего, но я всегда считала, что, что бы тебя сюда ни привело, оно неминуемо приведет тебя к истокам, и , как ни удивительно, как раз это мы сейчас и наблюдаем.
Вчера со мной произошел забавный случай. Я была в городе в нашем местном книжном магазине, и там был мужчина со своей дочерью- подростком, и они пытались найти книги, которые могли бы заинтересовать ее, потому что она находилась как раз на том этапе, между чтением детских книг и чтением книг для взрослых. Я услышала, как они разговаривали с продавцом, и я сказала: «Ну, вы когда-нибудь читали книги о Шерлоке Холмсе?» И она сморщила нос и сказала, что кое-что читала, и я спросила: "Ну, какие из них вы читали?" И она назвала названия некоторых из самых последних пастишей, и я сказала: "Ну, это не совсем рассказы о Шерлоке Холмсе. Вам нужны те, что написаны Конан Дойлем." Но она никогда не слышала о Конане Дойле. Поэтому я выбрала пару книг в мягкой обложке и предложила ей попробовать почитать их и, надеюсь, я наставила ее на путь истинный.
Скотт Монти: Да.
Джин Аптон: Но это всегда меня беспокоит. Существует множество книг, которые люди считают настоящими рассказами о Холмсе, и я понимаю, сколь многие отвернулись бы от него, если бы читали только пастиши.
Скотт Монти: Я тоже.
Джин Аптон: И я знаю, что это очень беспокоило Даму Джин Конан Дойль, так было, когда я впервые начала с ней общаться. Она сильно переживала из-за жесткой критики в адрес... Я думаю, что это была книга Майкла Хардвика «Месть Собаки» , и из-за нее она пережила немало горя. И я написала ей, желая ее поддержать. И она ответила: "Ну, в основном меня беспокоит то, что люди, в конечном счете, не станут читать то, что написал мой отец". И ее позиция заключалась в том, что если кто-то действительно настолько хороший писатель, то он вполне способен создавать своих собственных персонажей, и я думаю, что сейчас мы начинаем видеть, как часть ее кошмара становится явью.
Скотт Монти: Да.
Джин Аптон: Как вы сказали, есть несколько очень хороших пастишей, но есть ужасно много вещей, которые просто не должны публиковаться. Они просто не стоят того.
Я думаю, что больше всего я возражаю именно против того, что некоторые из них просто так плохо написаны.
Скотт Монти: Итак, Роджер, мир Шерлока Холмса продолжает развиваться, и вы довольно долго находились на острие копья между редактированием журнала и выпуском информационного бюллетеня. Что, по вашему мнению, произойдет дальше? В какую сторону все это станет развиваться?
Роджер Джонсон: Да. Я не пророк. Пусть этим занимаются другие. Я радуюсь, когда происходит что-то новое и интересное. Я особенно радуюсь, когда происходит что-то новое, интересное и действительно хорошее, но я не мог предвидеть успех «Шерлока». Я, конечно, не предвидел успеха «Элементарно» и не предвидел, что достижения в области цифровых технологий позволят создать огромное, должно быть, бесконечное количество шерлокианских пастишей, о чем только что говорила Джин. Я понятия не имел, что все это произойдет.
Скотт Монти: Ну, я думаю, как вы заметили, трудно предсказать, в какую сторону все это повернется или что придет в голову следующему человеку, вдохновленному Каноном, но мы здесь, и мы наслаждаемся всем этим по мере того, как оно происходит. И в частности такими переломными моментами, какими были фильмы Рэтбоуна или сериал "Гранада". В нашей истории есть такие моменты, благодаря которым вы можете заявить, что у каждого поколения есть свой Холмс, и этот герой просто находит новый способ стать актуальным для каждого последующего поколения.
Роджер Джонсон: Я хочу сказать, и я уверен, что это окажется правдой, что на протяжении нескольких десятилетий некоторые люди говорили, что все интересное, что можно написать о Шерлоке Холмсе, уже написано, больше нет смысла писать, а мы сейчас получаем действительно хорошие статьи, книги и так далее. Я постоянно нахожу отличные материалы, присланные мне для «Sherlock Holmes Journal».. У меня еще есть резерв, которого нам хватит, как минимум, на ближайшие пять лет.
Скотт Монти: Вау.
Роджер Джонсон: Я постепенно его использую. Великолепный материал публикуется в "Бейкер-стрит джорнал", в "Уотсониан", в "Канадском Холмсе", в журнале Сиднейских пассажиров, в "Записках Пондишери Лодж". Очень люблю их. Это индийское общество Шерлока Холмса онлайн ... Или , вернее, их журнал в формате PDF. Отличная вещь.
Берт Уолдер: А вы читаете что-нибудь из... Что приходит из Франции, из их Société?
Роджер Джонсон: Я его лишь бегло просматриваю, потому что, боюсь, мой школьный французский не настолько хорош, но мне хорошо известно, что есть очень хороший материал, поступающий из Франции, из Швейцарии, из Германии, из Швеции, из Италии, из Японии. Мне приходится верить на слово, что японский материал хорош, за исключением тех случаев, когда его кто-то переводит, но я знаю, что японские исследователи – замечательные ученые и очень приятные люди.
Роджер Джонсон: В прошлом году японский клуб Шерлока Холмса отпраздновал свое 40-летие, и нас с Джин, Кэтрин Кук , Хитер Оуэн и Чарльза Фоули пригласили присоединиться к ним на празднование в пабе "Шерлок Холмс", и это была большая честь для нас.
Скотт Монти: Да. Роджер, а я помню, как 10 лет назад на обеде BSI вы произнесли речь и говорили о позолоченном веке научного изучения Шерлока Холмса. И, как вы отметили, это был позолоченный век, - мы действительно вспоминаем его с нежностью - , тогда были гиганты нашего общего дела, но на этом все не закончилось. Нам не нужно лишь оглядываться назад, думая, что все это никогда больше не повторится. .. Когда-то впервые выходила хронология или в первый раз была опубликована аннотированная версия, и, конечно, всегда будут те, кто делает это первыми. Но я, кажется, припоминаю, что вы заметили, что, хотя это был позолоченный век, сейчас мы находимся в самом разгаре золотого века.
Роджер Джонсон: Я не могу вспомнить, сказал ли я именно это, но, на самом деле, я цитировал Фриду Хаулетт на собрании Лондонского общества Шерлока Холмса, посвященном 50-летию. Она сказала, что золотой век наступил сейчас, и он продолжается сейчас, и это замечательно , что это происходит в нашем мире. Похоже, это продолжающийся золотой век.
Скотт Монти: Действительно, так оно и есть.
Роджер Джонсон: Да. Когда умер Бернард Дэвис, я написал в "Sherlock Holmes Journal», что в те дни на земле жили гиганты, и сейчас кажется, что Бернард был последним из них, но даже тогда я знал, что это неправда. Все еще есть гиганты, и нам повезло знать их, нам повезло работать с ними, и нам повезло наслаждаться их работой, их обществом и их дружбой. Дружба очень важна в нашем мире. На заре BSI один из его первых членов сказал, что надеется, что его не расстреляют как еретика, но он действительно считает, что дружба, дух товарищества так же важны в BSI, как исследовательская работа, и это правда. Я думаю, что так оно и есть.

@темы: Интервью, Шерлок Холмс, Sherlock Holmes Journal, Шерлокианцы, Я слышу о Шерлоке повсюду, Паб "Шерлок Холмс", Роджер Джонсон, Джин Аптон

---

Мемориальная доска на баре «Критерион»

Наверное, по-хорошему этот пост надо было б написать к 1 января, но как-то не вышло, хоть и бралась за перевод статьи. а сейчас просто попались на глаза еще кое-какие материалы, и пусть будет то, что есть на эту тему.

Значит, во-первых, имеется статья из июньского номера Sherlock Holmes Journal за 1953 год - это практически самый старый из имеющихся у меня номеров этого журнала, а издавался он , кажется, с 1952 г.
Так что сначала собственно статья и переведена она, наверное, достаточно коряво, ибо там были некоторые сомнительные моменты.

Мемориальная доска на баре «Критерион»

Доктор Уотсон как-то утверждал, что знавал женщин трех континентов. Мемориальная доска, открытая на ресторане «Критерион» 3 января 1953 года связана с четырьмя континентами. Уроженец Австралии, Ричард Хьюз, предложил Токийскому «Филиалу Баритсу», дочернему обществу Нью-Йоркского «Отряда Нерегулярных войск» водрузить эту мемориальную доску в самом центре Лондона.
Доска была воздвигнута с любезного разрешения "Ltd Критерион на Пиккадилли" на северной стене здания, выходящей на площадь Пиккадилли и Пуританскую кафетерию Форте, которая теперь находится на месте старого бара. Сам бар уже больше не существует, хотя у него есть современный двойник в отеле «Белый медведь», что находится по соседству.
Церемония открылась 3 января c приветственного слова мистера Гая Уоррака, который от имени BSI , обратился к толпе, собравшейся на площади Пиккадилли. Воздав хвалу Мастеру и благодарность тем, благодаря которым совершилось столь уникальное событие ( не забыв сказать о том, что Фабиан из «Двенадцатой ночи» назвал непогрешимым Критерием), мистер Уоррак представил собравшимся бывшего суперинтенданта Роберта Фэбиана, в прошлом сотрудника Скотланд Ярда.
Мистер Фэбиан сказал, что много раз перечитывал Канон, что принесло ему огромную пользу. Он, правда, не принимал наркотики, не пиликал на скрипке, не курил сверх всякой меры и не имел склонности лежать в халате на диване, но методы Мастера весьма достойны подражания со стороны современных детективов. Затем мистер Фэбиан снял алый занавес, открывая взору присутствующих круглую бронзовую мемориальную доску, на которой была надпись, выведенная белыми буквами:

Эта мемориальная доска
установлена в ознаменование
исторической встречи
доктора Стэмфорда и доктора Джона Уотсона,
произошедшей в начале 1881 года
в баре Критерион.
В результате чего доктор Уотсон познакомился с
Мистером Шерлоком Холмсом.

Ниже была помещена табличка поменьше с надписью

Воздвигнута филиалом Баритсу
Токийского общества BSI

После завершения церемонии, в кэбе , на котором когда-то Ирвинг приезжал в театр Лицеум, на место события прибыл мистер Холмс собственной персоной (в лице мистера Карлтона Хоббса). Одетый в свой дорожный плащ и дирстокер, мистер Холмс любезно позировал перед многочисленными фотографами. Затем с помощью своей лупы он смог найти некоторые отпечатки перед входом в бывший бар. Церемония имела ошеломляющий успех, так же, как и прием, который был дан мистером Форте.
«Я стоял в баре «Критерион», - писал один бездельник и лентяй этой Империи, - когда кто-то хлопнул меня по плечу. И обернувшись, я узнал молодого Стэмфорда.» Это была случайная и знаменательная встреча и теперь она будет должным образом увековечена. Все холмсианцы чрезвычайно признательны за это мистеру Ричарду Хьюзу и мистеру Чарльзу Форте.

***
значит, во-первых, наверное, правильнее все же звучит не Критерион, а Крайтерион - в новых переводах оно уже выглядит именно так. И так вроде и слышится в оригинале. Но я с детства привыкла к "Критериону"), поэтому сохраню старое написание.

Далее вот здесь видео, которое практически служит иллюстрацией этой статьи. И я тут еще раз скажу, что первоначально роль Холмса на церемонии предложили сыграть Артуру Уонтнеру, но он отказался от этого предложения.



Что касается статьи. Иногда буржуи вообще и шерлокианцы в частности выражаются довольно туманно, или , по крайней мере, так, что их могут понять только "свои") Возможно, я чего-то не так поняла, но тут прозвучала интересная фраза - "не забыв сказать о том, что Фабиан из «Двенадцатой ночи» назвал непогрешимым Критерием". Должна покаяться - "Двенадцатую ночь" я в связи с этим не проштудировала, а книга к тому же оказалась вне зоны доступа. но вот тут опять какая-то гроздь поразительных совпадений. Во-первых, "Двенадцатая ночь", которая и так имеет к Холмсу некоторое отношение. Теперь Фабиан в этой пьесе и Фэбиан, открывающий мемориальную доску. И еще... вот этих слов Фабиана из пьесы я в сети не нашла - а книги опять таки поблизости нет, ну, и кто-то, наверное, скажет, что я фантазирую, но тем не менее...По словам этого Уоррака Фабиан называл нечто "непогрешимым критерием". Проискав в сети все что можно на двух языках)), я потом уже попробовала забить в поиск "непогрешимый критерий" - по крайней мере, я это так перевела. И первое, что я увидела: "Этими непогрешимыми критериями являются, прежде всего, Канон Священного Писания..."
Короче, как всегда, тут клубок сплошных взаимосвязей.

***

Теперь еще такой момент.
Пропалывая тумблер)), я тут напоролась на довольно интересное сообщение. Автор пишет, что "должен был присутствовать на собрании Общества Шерлока Холмса , где они представили эту новую табличку, чтобы заменить табличку, которая была украдена некоторое время назад.

На новой табличке написано: "Эта мемориальная доска установлена в ознаменование исторической встречи доктора Стэмфорда и доктора Джона Уотсона, произошедшей в начале 1881 года в баре Критерион. В результате чего доктор Уотсон познакомился с Мистером Шерлоком Холмсом"

Это очень мило, но я предпочитаю слова на более простой табличке, которая уже есть, и где говорится, что Стэмфорд «… встретил доктора Джона Уотсона и привел его к бессмертию и к Шерлоку Холмсу».

В этих нескольких словах есть приключения и романтика, вам так не кажется? Просто море приключений и романтики)"

По ходу дела еще скажу, что уже не совсем даже знаю, как все эти доски называть. По идее у нас это всегда была мемориальная доска на доме. Но мне иногда как то странно называть вот эти штуки доской. Поэтому и мечусь: то доской назову, то табличкой)


Ну, и в общем, как я поняла, ту табличку, что водрузили в 1954 году, похитили. Наверное, какие-то совсем отпетые шерлокианцы)) И на ее место была поставлена современная. Вот она



Вот на этой фотографии запечатлено возвращение таблички



А потом сделали практически полный аналог старой таблички



Ну, и хочу сказать, что вот на той предыдущей табличке, конечно, совершенно уникальная фраза о том, что Стэмфорд привел Уотсона к бессмертию и к Шерлоку Холмсу)

***

Еще как наглядный пример. Я когда-то выкладывала здесь свое видео из "Аббатства Даунтон", где действие происходит в различных шерлокианских местах. Начинается там с Симпсона, а потом свидание происходит и в Критерионе, хотя это, конечно, уже 20-е годы. Но места эти совершенно роскошные, в детстве все это представлялось несколько иначе )



Несколько фотографий

@темы: Видео, Шерлок Холмс, Знакомство, Ютуб, Аббатство Даунтон, Sherlock Holmes Journal, Шерлокианцы, Критерион

---

Доктор Уотсон и мистер Уайльд

Не так давно зашел у нас разговор об Оскаре Уайльде , и я вспомнила про статью, которую видела в старом выпуске "Sherlock Holmes Journal"за 1954 год. Когда-то начала ее переводить, но потом отложила, а сейчас вот как раз вспомнила и решила перевести.
Но что хочу сказать прежде, чем выкладывать саму статью. Не уверена, что я закончила бы этот перевод, если б уже не пообещала заранее. Обещанное всегда стараюсь выполнять - рано или поздно) Не скажу, что статья совсем не о чем, да и автор, кажется, довольно известен в шерлокианских кругах, т.е. можно сказать классик, но это скорее какая-то поэтическая зарисовка, нежели исследование. Конечно, наверное, наивно будет искать какие-то серьезные взаимосвязи между Каноном и произведениями Оскара Уайльда, но у меня лично сложилось впечатление, что они принадлежат к одной общей литературной вселенной.
Ну, и я лично сделала для себя вывод, что, как минимум, одна из книг Уайльда довольно крепко связана с Каноном - это "Преступление лорда Артура Сэвила". Сама я ее прежде не читала, но по ходу переводу пришлось углубляться и в перевод и в оригинал этой книги, и у меня, в самом деле, появилось ощущение, что это какая-то боковая ветвь Канона. И к тому же мне показалось, что она явно вдохновляла Westron Wynde, когда та писала свой цикл о молодом Холмсе - тут и хиромант, и какие-то очень знакомые великосветские дамы и вроде даже упоминается кузен, живущий в Венеции - а это по-моему, намек на так и не законченный цикл, который должен был продолжится в Венеции, если я ничего не перепутала.
Но во многом статья наивна, и, наверняка, кто-то скажет, что подобное сходство существует практически между всеми книгами одной эпохи. У меня и самой были такие мысли. И я сразу скажу, что были здесь строки, вызвавшие у меня улыбку и недоумение. И все же я не жалею, что перевела эту статью, это была возможность прикоснуться к жизни и творчеству Уайльда и решила, что обязательно прочту вот это "Преступление лорда Артура". Ну, и кроме того, все это было на заре развития шерлокианской науки, это хоть и не 30-е годы, а 1954-й, но все же все еще только начиналось и сам журнал еще делал только первые шаги - страницы скреплены скрепами и сам текст будто бы отпечатан на машинке.

Итак,

Джеймс Эдвард Холройд

Доктор Уотсон и мистер Уайльд





Столетнюю годовщину Оскара Уайльда в октябре этого года от столетнего юбилея Шерлока Холмса отделяет лишь несколько месяцев. То, что двух этих выдающихся представителей поздневикторианской эпохи чествуют в одном и том же году не так уж странно, как могло бы показаться на первый взгляд; ибо в карьере и того и другого наблюдается множество параллелей. И не последней из них является тот изначальный (или как кто-то сказал бы, элементарный) факт, что год рождения их обоих ставится под сомнение и является предметом обсуждения. Хотя большинство поддерживает идею, что в нынешнем году следует отмечать столетний юбилей Холмса, но существует немало и инакомыслящих, кто колеблется относительно точной даты юбилея в диапазоне от 1953 до 1958-го; и несмотря на почти единодушное мнение биографов Уайльда в отношении 1854-го, в некоторых книгах продолжают указывать годом рождения 1856-й.
Оба могли претендовать на артистическое происхождение: Холмс –вследствие родства с французским художником Верне; Уайльд - благодаря его замечательной поэтичной матери – «Сперанце». Обоим был в высшей степени свойственен драматизм. Обоим случалось выступать под псевдонимами – Холмсу под именем капитана Бэзила, Уайльду - Себастьяна Мельмота. Расположения обоих в зените их славы искали сильные мира сего. У обоих имелись связи с королевскими домами: Уайльд, как нам теперь известно, крестник короля Швеции; Холмс – доверенное лицо нескольких европейских монархов.
Но возможно лучше сопоставить эти схожие черты более последовательно. Вернемся назад, к хорошо известной встрече, к одному обеду в Лондоне, где представитель филадельфийского издательства «Липпинкотт» предложил Оскару Уайльду и другу доктора Уотсона, Артуру Конан Дойлю написать роман для его журнала. В результате того обеда (несомненно, это была одна из самых странных встреч, произошедших в то невероятное десятилетие) появились «Портрет Дориана Грея» и «Знак четырех». Оба романа были опубликованы в ежемесячном журнале Липпинкотта в 1890 году и некоторые критики считали, что в истории о Шерлоке Холмсе слышатся уайльдовские отголоски. И хотя позже Холмс безжалостно велел Уотсону вести рассказ «без поэтических отступлений», сам он в «Знаке» описывал рассвет, забрезживший над Лондоном в довольно лирической манере:

«Как хорошо дышится свежим утренним воздухом! Видите вон то маленькое облачко? Оно плывет, как розовое перо гигантского фламинго. Красный диск солнца еле продирается вверх сквозь лондонский туман.»

Но, на самом деле, Холмсу это было не свойственно, и надо признать, что у Уайльда гораздо лучше вышло колоритное описание, когда лорд Артур увидел, как на рассвете фермерские повозки направляются к Ковент Гарден : «Горы овощей сверкали, как россыпи нефрита на фоне утренней зари, как зеленый нефрит на фоне нежных лепестков роскошной розы.» (Заметим между делом, что в тот же выпуск Липпинкотта, где был напечатан «Дориан Грей», входил также и рассказ «Свадьба на море» Кларка Расселла, писателя, чьи чудесные морские рассказы очень любил, как нам известно, доктор Уотсон.)
Если и не существует никаких свидетельств, что Уайльд и Холмс когда либо действительно встречались, то, по крайней мере, такая возможность у них все же была. И в самом деле, если считать, что Холмс учился в Оксфорде, а не Кембридже ( и среди выдающихся шерлокианцев, отстаивающих эту точку зрения, есть и С. Робертс, и преподобный Рональд Нокс и Гевин Брэнд), они должны были быть сверстниками, и Уайльд, который обладал врожденной склонностью к изучению древних родословных, не мог не заинтересоваться таким аристократом, как Реджи Месгрейв, который даже сдержанному Холмсу напоминал о «серых башенных сводах, решетчатых окнах и всех благородных останках феодальной архитектуры».
И не было бы ничего удивительного, если бы следя за бородатым пассажиром кэба , Холмс и Уотсон, идя по Риджент-стрит, в соседнем кэбе увидели бы Уайльда, спешившего на ланч в Кафе Рояль, один из его любимых ресторанов. (И Холмс, и Уайльд оба были заядлыми любителями поездок в кэбах). В тот летний вечер, когда двое друзей шли по Пэлл Мэлл, чтобы встретиться с Майкрофтом в клубе «Диоген», они легко могли натолкнуться на Уайльда, который посещал клуб на Альбемарл-стрит и снимал комнаты в районе Сент-Джеймс.
По случайному стечению обстоятельств Уайльд закончил Оксфордский университет в том же году, когда доктор Уотсон получил в Лондонском степень врача. Когда Уайльд впервые приехал в Лондон, он занял комнаты «в темной улочке, выходящей на Стрэнд» и мог встречать там Уотсона, который «влачил неуютное и бессмысленное существование» «в гостинице на Стрэнде».
Не известно проявлялись ли уже тогда литературные амбиции Уотсона. Более или менее точно мы можем утверждать лишь то, что бессмертное партнерство Холмса и Уотсона зародилось в начале 1881 года по адресу 221б Бейкер-стрит, и 4 марта они отправились в Лористон Гарденс, в Брикстон, чтобы расследовать таинственное убийство и это положило начало бесчисленным подвигам Холмса.
Холмс, как нам известно, в то время уже писал временами статьи для журналов, ибо это его статью «Книга жизни» Уотсон назвал «галиматьей». Уайльд также уже ступил на литературное поприще, ибо за два дня до той раздражительной вспышки Уотсона одно из его стихотворений было опубликовано в «Мире» («The World»). Это был журнал, полный слухов и сплетен, в котором позже Уайльд и Уистлер предавались не самой респектабельной пикировке. В призыве Майкрофта, обращенном к младшему брату в деле «Чертежей Брюса-Партингтона»: - «Брось все, забудь на время свои пустяковые полицейские ребусы», слышится эхо язвительной насмешки Уистлера: «Оскар собирает с наших тарелок сливы для пудинга, которым он торгует в провинции.»
И в том же 1881 году в театре "Опера Комик" состоялась премьера комической оперы «Пейшенс»(«Терпение»), которая начала свой долгий путь на сцене, заняв второе место в мире по количеству показов среди всех музыкально-театральных произведений; а «Панч» тогда же начал свои постоянные, и зачастую чрезвычайно грубые нападки на Уайльда. 17 сентября 1881 года пародия на поэму Уайльда была представлена, как «строфы нашего премного обожаемого поэта Drawit Milde» (это пародийное имя я решила привести в оригинале, не уверена, как его перевести) В феврале следующего года, примерно в то время, когда банкир Александр Холдер топал по снежным улицам, чтобы получить консультацию Холмса в деле с берилловой диадемой, Уайльд на снежном плуге продирался сквозь полную предрассудков северо-американскую публику во время своего знаменитого турне. Доктор Уотсон, конечно, заметил бы, что на своем пути Уайльд посетил одного из его собственных героев, преподобного Генри Уорда Бичера, чей не обрамленный портрет стоял на стопке книг в гостиной на Бейкер-стрит.
Мы можем быть уверены, что Холмс и Уотсон, читавшие все газеты и собирающие газетные вырезки для своего алфавитного указателя, отметили для себя рост и становление Уайльда, как серьезного поэта и растущее количество критических статей на его поэтические произведения и драматургию в последующие годы. И можно предположить, что благодаря их любви к маленьким радостям жизни, им бы особенно понравилась его статья «Обеды и блюда», которая была опубликована в «Пэлл Мэлл Газетт» 7 марта 1885 года. И в свете наших нынешних рассуждений как интригующе начинается анонимная статья Уайльда в журнале «Court and Society Review» за 4 мая 1887 года: Должны ли гении встречаться?
Тем временем совпадения продолжались. 13 апреля 1887 года Уайльд написал рецензию на драму Уильяма Джиллетта «Захвачен врагом». И кто бы мог догадаться, что еще до конца этого века Джиллетт напишет еще одну пьесу, героем которой будет Шерлок Холмс,и которой суждено будет стать бестселлером по меньшей мере, на двух континентах?
Читатели «Знака четырех» вспомнят, что мисс Морстен, позже ставшей женой доктора Уотсона, была назначена встреча у входа в театр Лицеум, на Веллингтон-стрит, в Стрэнде, когда в тот сентябрьский день 1887 года в дождливые сумерки к театру съезжались многочисленные зрители. Вполне возможно, что и сам Уайльд был в театре в тот самый вечер, ибо 14 сентября 1887 года "Court and Society Review" опубликовала его заметку о постановке «Зимней сказки» в Лицеуме.(И как бы между прочим уместно будет вспомнить, что в галерее этого театра были вывешены иллюстрации Обри Бердсли из журнала «Желтая книга» к «Эскорту леди Голд». Еще одни из хорошо известных его иллюстраций, к «Вагнеритам» ведут к дальнейшим изысканиям относительно того, встречались ли когда-нибудь Холмс и Уотсон с этим удивительным человеком. (Про Обри Бердсли можно немножко почитать вот здесь zen.yandex.ru/media/id/5c50a5104d5f1400ad919a43...) Мы знаем, что Бердсли был горячим поклонником Вагнера; мы знаем, что Холмс и Уотсон часто посещали оперу и что в ходе дела «Союза рыжих» они пошли на вечер Вагнера в Ковент Гардене; и, наверняка, Холмс с его особым интересом к искусству должен был заметить расцвет таланта этого молодого гения).

Потом в 1887 году Холмс занимался делом Роберта Сент-Саймона , а Уайльд написал рассказ о преступлении лорда Артура Сэвила. Двое эти молодых лондонских аристократов, несомненно, были знакомы. В следующем году, примерно в то же время, когда «Таймс» поздравляла Уайльда с выходом в свет под его редакцией журнала «Мир женщины», Холмс говорил Уотсону:-Прекрасный пол – это по вашей части.

Однако, все эти параллели достигли высшей точки, когда в «Панч» дважды появлялись пародии и на Холмса, и на Уайльда. В выпуске за 26 августа вместе с «Приключением Пиклока Холса» появилось обсуждение последней комедии Оскара под далеко не самым утонченным названием «Еще более дикие идеи» (Still wilder Ideas), и затем в новогоднем выпуске вышел еще один рассказ о Пиклоке Холсе и еще одна пародия на Уайльда, в которой Дориан Грей приглашал Джульетту на ужин в обществе Ричарда Феверелла, Этель Ньюком, Эрнеста Мальтраверса, Тома Джонса и прочих.

Возможно, мне возразят, что есть некоторое смешение и неразбериха в этой смеси фактов и фантазии, и мне не позволено будет далее развить свою мысль, исходя из такого рода совпадений, что Роберт Росс, литературный душеприказчик Уайльда, как-то опубликовал статью под заглавием «Пейзажи мистера Холмса»; что лорд Альфред Дуглас, как и Уотсон, часто играл на бегах и имел счет в банке «Кокс и Компания»; и что свадьба Уайльда, состоявшаяся в церкви Святого Джеймса, в Сассекс Гарденс, в Паддингтоне происходила совсем неподалеку от церкви Святой Моники на Эджвер-роуд, где была свадьба Ирен Адлер, на которой Холмс был единственным свидетелем. Но, тем не менее, я могу еще указать на многочисленные параллели в этих двух- во всех других отношениях - столь различных мирах. К примеру, можно было бы сказать, что леди Уиндермир роднит с Лэнгдейлом Пайком, как минимум, топографическая близость. А ее лондонский дом назывался Бентинк-хаус. И он, несомненно, находился на Бентинк-стрит, той самой улице, где Холмсу едва удалось увернуться от мчавшегося на него парного фургона, возницей которого был один из приспешников Мориарти. А Паркер, дворецкий Уиндермиров, вполне мог бы быть родственником того игрока на варгане, который был дозорным Морана в «Пустом доме». Достопочтенная Гвендолин Ферфакс практически кровная родня леди Френсис Карфэкс, тогда как сэр Роберт Чилтерн, заместитель министра иностранных дел («Идеальный муж»), очевидно, действовал в то же время, что и министр по европейским делам, достопочтенный Трелони Хоуп. Когда в «Кентервильском привидении» мы читаем: «Он стер пятно второй раз», то, не колеблясь воспринимаем это как некий смутный намек, а письмо молодого Вашингтона Отиса на тему «Постоянства пятен крови, связанных с преступлением» явно относилось к тем монографиям, которые вполне мог бы написать и сам Холмс. И совсем не нужно быть гениальным сыщиком, чтобы услышать эхо вот этой цитаты из «Сфинкса»:

И вот теперь
Ужасные змеи и пестрые гадюки ползают открыто
Среди поверженных колонн.

Но чтобы найти самое поразительное свидетельство родства между литераторами с Бейкер-стрит и Тайт-стрит, мы должны обратиться к «Преступлению лорда Артура Сэвила», опубликованного в 1887 году (в том же году, что и «Этюд в багровых тонах»). Например, на приеме в самом начале этого повествования, фигурирует девушка с глазами цвета фиалки, как у Алисы Тернер в «Тайне Боскомбской долины», а также герцогиня, у которой вырывается любимое восклицание Уотсона: - Боже мой! То, что хиромант читает по руке одного из гостей, звучит очень похоже на один из примеров наблюдательности Холмса только как бы в несколько перевернутом виде:

- Непоседливый нрав; четыре дальних путешествия в прошлом, одно еще предстоит. Трижды попадал в кораблекрушение. Нет-нет, дважды, но рискует разбиться вновь. Убежденный консерватор, весьма пунктуален, страстный коллекционер. Тяжело болел в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет. В тридцать унаследовал крупное состояние. Питает отвращение к кошкам и радикалам.

И как интересно сравнить «научный трактат о человеческой руке» хироманта с монографией Холмса «О влиянии профессии на форму руки».

Когда лорд Артур продолжил свою ночную прогулку, то должен был пересечь Бейкер-стрит, ибо он прошел через парк, перешел Оксфорд-стрит и оказался у Мэрилебоунской церкви.
Временами это повествование заимствует некоторые идиомы из шерлокианской саги. Лорд Артур с размаху бросается на диван. И перед нами мелькают знакомые очертания кэбов и полисмена с фонарем в руках.
Позже , когда молодой лорд покупая яд у аптекаря в Мэйфэре, поясняет, что это «для большого норвежского дога, который …уже дважды укусил кучера за ногу», мы тут же слышим здесь намеки на Сигерсона, Карло и бультерьера Виктора Тревора.
Когда мы видим, как он устремляется в библиотеку клуба, «прихватив "Пэлл-Мэлл", "Сент-Джеймс газетт", "Глоб" и "Эко", разве тут же не приходит нам на память распоряжения Холмса о размещении объявления в газетах в рассказе «Голубой карбункул»: «В "Глоб", "Стар", "Пэлл-Мэлл", "Сент-Джеймс газетт", "Ивнинг ньюс стандард", "Эхо" – во всех, какие придут вам на ум.».
И когда мы слышим, что лорд Артур наносит визит русскому, который снимает комнаты в Блумсбери, мы, конечно же вспоминаем, что и Холмс снимал квартиру в этом районе, когда впервые приехал в Лондон.

Самое лучшее здесь - это немецкий анархист герр Винкелькопф, который также, как и Холмс, отдает предпочтение небольшому выбору белых вин («потягивая превосходный «Маркобрюннер» из бледно-желтого бокала с имперской монограммой) и в той же степени презирает полицию («Английские сыщики – наши лучшие друзья: благодаря их тупости мы делаем все, что хотим.») И их мнение также совпадает, когда речь идет о деликатном вопросе гонорара.
Винкелькопф: «Я работаю не ради денег, я живу исключительно ради своего искусства.»
Холмс: «Искусство для искусства, Уотсон. Вы ведь тоже, когда занимались врачебной практикой, наверное, лечили не только за плату.» («Алое кольцо»)


Можно предположить, что взрывное устройство, которое Винкелькопф по своему собственному признанию послал военному коменданту Одессы и из-за которого взлетела на воздух одна из его горничных, как раз и было причиной того, что Холмса «вызывали в Одессу в связи с убийством Трепова», о чем говорится в деле «Скандал в Богемии». И, наверняка, можно не сомневаться в том, что к хитроумным изобретениям герра В. относился также и «зонтик, который стрелял , как только его открывали» и который ставит точку в отчете о мистере Джеймсе Филлморе, который, как записано в «Загадке Торского моста», «вернувшись домой за зонтиком, бесследно исчез». Между прочим, Роберт Росс жил в Филлимор Гарденс, в Кенсингтоне и Уайльд как-то назвал его «Святым Робертом из Филлимора».

В своих «Воспоминаниях и приключениях» Конан Дойл отдавал должное артистичности Уайльда. Но когда Уайльд , уговаривая его посмотреть одну из своих пьес, с самым серьезным видом говорил: «- Вы должны ее увидеть. Она прекрасна. Она гениальна», то сэр Артур решил, что его собеседник попросту сошел с ума. Ему, очевидно, не пришло в голову, что это была всего лишь беззаботная шутка неуемного писателя.

Похоже, что сам Холмс мог бы отреагировать в данной ситуации более адекватно. Оскар был несравненным собеседником и Шерлок, как нам известно из «Знака четырех», также мог быть незаурядным рассказчиком. («Холмс, когда хотел, мог быть исключительно интересным собеседником. Я никогда прежде не видел его таким разговорчивым. Он говорил о средневековой керамике и о мистериях, о скрипках Страдивари, буддизме Цейлона и о военных кораблях будущего. И говорил так, будто был специалистом в каждой области.»). Какой захватывающей могла бы быть их беседа! Два невероятных человека, совершенно непохожих друг на друга, за исключением того, что оба были гениями; и каждый встретил бы в лице другого достойного противника; каждый из них не имел равных в выбранном им поле деятельности; и оба они великолепно олицетворяли собой два противоположных полюса своего времени.

Но последнее слово, несомненно, осталось бы за Холмсом, который мог бы сказать Уайльду то же, что сказал и Уотсону: «Артистизм в крови может принимать самые разные формы»

***

Меня тут, признаюсь, заинтересовала личность матери Уайльда. Приведу несколько выдержек из ее биографии.




Джейн Франческа Агнес Элджи родилась в 1821 году в Ирландии, в семье дублинского адвоката Чарльза Элджи и Сары Кингсбери. Дедушка Франчески по материнской линии — доктор Томас Кингсбери был Комиссаром банкротов в Ирландии. Баронет Чарльз Ормсби, её дядя, был членом ирландского парламента. Родная сестра матери, тётушка Генриетта, была замужем за Чарльзом Метьюрином, автором романа «Мельмот Скиталец», которым восхищался А. С. Пушкин. Старший брат Франчески эмигрировал в США, где стал известным адвокатом. Двоюродный брат — Роберт Мак-Клюр — вице-адмирал, был прославленным исследователем Арктики. Сама Франческа Элджи считала, что её семья происходит от знатного итальянского рода Алигьери. Она называла себя потомком Данте.

В 17 лет Джейн увлеклась движением «Молодая Ирландия». Юная красавица стала знаменем восстания против английского правления, писала политические стихи и воззвания в журнал “The Nation”, в которых призывала народ на баррикады. «Никто из тех, кто выступал с обличением политических ошибок в Ирландии, — пишет её биограф, — не пользовался таким благоговейным вниманием, как эта очаровательная девушка, ставшая вскоре известной под псевдонимом Сперанца». «Я выражаю душу великой нации, на меньшее я, признанный поэтический голос моего народа, не согласна. Я жрица у алтаря Свободы», — писала Джейн в будущем своему сыну Оскару.

Вскоре случилось несчастье: у Франчески умерла мама. И хотя замужество не входило в её ближайшие планы, в ноябре 1851 года Сперанца стала женой известного врача-окулиста Уильяма Уайльда. Со стороны эта пара выглядела странно: некрасивый муж был наголову ниже своей красавицы-жены. Правда, их многое объединяло: они оба были людьми известными, обеспеченными, разносторонне одарёнными, трудолюбивыми, оба увлекались легендами, древними мифами и поверьями, оба были патриотами Ирландии. Общие духовные интересы, глубокое уважение и взаимное восхищение друг другом сделали этот брак на редкость крепким. Романтичная творческая натура Сперанцы помогла ей разглядеть за невзрачной внешностью талантливую личность Уильяма Роберта Уайльда. Она всем сердцем полюбила этого, по её словам, «лучшего собеседника в Дублине» (из письма к подруге).

В 1852 году родился их первенец — Уильям, а 22 ноября 1854 — Оскар Уайльд. После рождения второго сына Джейн написала своей подруге: «Скорее можно представить Жанну д’Арк покорную узам брака, чем Сперанцу, качающую люльку с мальчуганом. Ребёнку всего месяц, а он уже красив и силён, если бы ему было три; его назвали Оскаром Фингалом. Не правда ли, это великолепно, туманно и в стиле Оссиана?»

Один из друзей семьи Гамильтон написал о Джейн Уайльд следующее: «Вне всякого сомнения, Сперанца была самой яркой звездой галактики… Молодость, красота, исключительное воспитание, редчайший ум, личное обаяние, образованность, оригинальность и сила характера сделали эту женщину центром дублинского высшего общества».

И если старший сын Уилли воспитывался Сперанцей на героическом эпосе ирландского народа, то Оскару досталась мама, охваченная страстью к неоклассическому возрождению. Новый дом Уайльдов был украшен картинами из жизни древних греков и римлян, копиями античных скульптур. Поостывшая к революционным идеям Франческа погружала своих сыновей в мир Эсхила, Софокла и Еврипида. С любовью и вниманием Джейн Уайльд раскрывала души своих детей, наблюдала, изучала их особенности и сильные стороны характеров, которые, впрочем, сама и создавала. Теперь уже Оскар ходил у матери в любимчиках. «Уилли хорош, — писала она в своём дневнике, — очень красив и на редкость умён, но Оскар — О! из него получится нечто божественное». Своим чутким восприятием «божественной эллинской речи» и проявленным усердием при изучении языков Оскар наравне с Уилли завоевал сердце матери.
----
В 1895 году Оскару Уайльду предъявили обвинение в «непристойных отношениях» с молодым аристократом Альфредом Дугласом. Друзья убеждали писателя покинуть Англию.Леди Франческа сказала: “Если ты уедешь, я от тебя отрекусь, а если останешься, то навсегда будешь моим сыном”».
К сожалению, всё произошло совсем не так, как она себе представляла. После заключения сына в тюрьму и вынесения приговора героический дух Сперанцы был сломлен. Леди Уайльд тяжело заболела. Ей отказали даже в просьбе проститься с сыном. Мать Оскара умерла ровно через месяц после вынесения ему приговора. Это стало для него страшным ударом. Сын винил себя в смерти матери, которую любил больше всего на свете.

В своей тюремной исповеди «Из глубины» Оскар Уайльд писал: «Моя мать, равная по своему интеллекту Элизабет Баррет Браунинг, а по историческому значению — мадам Ролан, умерла от горя, потому что её сын, чьим гением и творчеством она так гордилась, кого считала достойным носителем славного имени, был приговорен к двум годам принудительных работ… Её смерть поразила меня таким ужасом, что я — некогда повелитель слов — не нахожу ни слова, чтобы передать мою муку…»

Читая про историю жизни Сперанцы, натолкнулась на замечательное высказывание Джона Раскина:

«КОГДА СОЕДИНИЛИСЬ ЛЮБОВЬ И МАСТЕРСТВО, МОЖНО ОЖИДАТЬ ШЕДЕВРА»

***
Хочу еще кое-что добавить. Может, я лох и что-то где-то упустила, но не помню и не нашла в книгах упоминания о том, что в "Союзе рыжих" Холмс с Уотсоном слушали Вагнера. Это был концерт Сарасате, но что он играл Вагнера я как-то упустила.

В ходе перевода в очередной раз столкнулась с тем, что перевод,с которым нам часто приходится иметь дело, может быть довольно авторским. Поскольку отталкивалась от оригинала "Преступления лорда Артура", то пытаясь провести сравнение - как предлагал автор- в отношении цвета глаз героини и Алисы Тернер, поняла, что в советском переводе и тут допустили вольности. Глаза-то у нее в принципе фиолетового цвета, цвета фиалки - если выразиться изящнее, но никак не голубые. Ну, и еще вот долго ковырялась в поэме Уайльда "Сфинкс" в переводе Гумилева - уж больно было интересно, как он художественно изобразит "пеструю ленту". Оказалось, что зря я старалась, потому что, видимо, из соображений рифмы все змеи и пестрые гадюки были просто названы "ехиднами")) Так что пришлось мне худо-бедно обойтись своими силами.

В общем, как-то вот так. Хоть сама статья полна фантазий, но я очень рада, что ее перевела и пока вкратце ознакомилась с "Преступлением лорда Артура". У меня стойкое впечатление, что книга эта связана с циклом о молодом Холмсе и, наверное, надо с ней ознакомиться более подробно.

Ну, и это, конечно, имеет лишь косвенное отношение к этому посту, но последнее время часто стали приходить в голову мысли о том, чтоб попробовать сделать свой перевод Канона. Ну, не то, чтобы свой... Я все же большой поклонник старого советского, но хотелось бы как-то его переработать - что-то исправить, что-то дополнить, внести указания на соответствующие цитаты из того же Шекспира, например. А то последнее время стала часто ощущать, что оригинал и перевод - причем почти любой - две большие разницы. Но это пока мечты... Не хватает времени даже на самое необходимое.

@темы: Шерлок Холмс, Уайльд, Sherlock Holmes Journal

---

Рождественская открытка за 1987 год Лондонского общества Шерлока Холмса. С изображением Холмса и Уотсона, преследующих преступника, кажется, в настоящую пургу

@темы: Шерлок Холмс, Рождество, Sherlock Holmes Journal

---

12 сентября....Джереми Бретт

Сегодня день памяти Джереми Бретта. Он умер 12 сентября 1995 года.
Давайте вспомним о нем.









Честно говоря, я, говоря словами доктора Уотсона, хотела умолчать об этом событии, но как всегда это бывает, когда дело касается мистера Холмса и мистера Бретта, вмешалось провидение и, когда совсем уже собралась спать, то внезапно наткнулась на ссылки на недавно выложенные на ютубе любительские съемки встречи Джереми Бретта со зрителями в Сент-Луисе. Там же были уже даже две гифки по мотивам этой встречи






Это оживило многие впечатления и воспоминания, и так родился этот пост

Думала выложить здесь сегодня перевод статьи Диксона Смита из журнала "Шерлок Холмс" за 1995 год. но погрязла в переводах и поняла, что на точный дословный перевод у меня просто нет сил, и вместо этого просто изложу близко к тексту отрывки из этой статьи.

Джереми Бретту в знак признательности
(Диксон Смит)

"В 1983 году шерлокианцы с большим энтузиазмом встретили весть о том, что телестудия "Гранада" будет снимать новый сериал о приключениях Шерлока Холмса. Сериал ждали с еще большим нетерпением, когда "Гранада" сообщила, что он будет снят непосредственно по оригинальным произведениям Конан Дойля. И с каким же удовлетворением большинство из нас приветствовало выход на экран первой серии "Скандал в Богемии", вышедшей на экраны 24 апреля 1984 года. Ибо здесь перед нами воочию предстали события канонических рассказов Дойля, будто бы ожили классические иллюстрации Сидни Пейджета. И что лучше всего, это были Холмс и Уотсон, какими их представил Дойль.
В Шерлоке Холмсе Джереми Бретта отразились все непростые стороны характера этого героя, целый век существующие лишь на страницах книг, ибо на экране они никогда не находили свое отражение. И что , возможно, еще более важно, там был знающий, терпеливый доктор Уотсон в исполнении Дэвида Бёрка (а позже Эдварда Хардвика), тот самый Уотсон, которого создал Конан Дойль.
Нашлось немало людей, которым трудно было принять Холмса Джереми Бретта. У каждого шерлокианца есть свое собственное представление о том, как Холмс должен выглядеть или вести себя, и интерпретация Бретта многих может раздражать. Ибо Холмс - герой, и наше представление об этой неизменной священной иконе, как о самоуверенном, прирожденном гении, подкрепленное властной уверенностью образа, созданного Бэзилом Ретбоуном, было только частью того, что создал Дойль в канонических рассказах; помимо этого перед нами там часто предстает чрезвычайно самонадеянный, надменный, резкий невротик. Многие шерлокианцы предпочли игнорировать менее привлекательную сторону своего героя, создавая в своем воображении собственный образ. Бретт показал нам наряду с достоинствами и недостатки -"трещины в мраморе", как он называл их - и Гранада впервые дала нам такие отношения между Холмсом и Уотсоном, какими их задумал Конан Дойль. Впервые мы увидели отношения, в которых, как часто говорил Бретт, Холмс нуждался в Уотсоне более, чем Уотсон в Холмсе.
Десять лет назад я описывал работу Джереми Бретта следующим образом:

" В изображении Бретта Холмс - уязвимая, нервная, мыслящая машина; не настолько самоуверенный, как Бэзил Ретбоун; его одиночество и отчужденность вполне очевидны Уотсону, и он скрывает их за ледяной маской надменного превосходства, которое зачастую неумолимо и жестоко...
С другой стороны, Бретт также демонстрирует необыкновенную привлекательность этого человека и показывает широкий спектр его настроений даже через мимику и жесты: худощавое аскетическое лицо и пронизывающий взгляд; легкий взмах руки; повышение и понижение тембра голоса; отсутствующий, полу-вопросительный взгляд человека, погруженного в собственные мысли; загадочная полуулыбка, играющая на его губах (словно бы улыбаться в его глазах является слабостью); почти маниакальная радость, с которой он берется за новое дело"

У меня нет причин вносить поправки в свои записи. Не его вина, что вследствие болезни он утратил то худощавое, аскетическое лицо, о котором я писал в 1985 году, и не его вина, что после ухода продюсера Майкла Кокса сериал стал немного походить на пастиш. У всех у нас есть свои любимые эпизоды; один из моих любимых, когда в"Случае в интернате" , Холмсу и Уотсону говорят, что их ожидает герцог. "Это никуда не годится" - произносит Бретт, скрывая за согласием свое снисходительное отношение к собеседникам.

Шерлок Холмс существует уже 108 лет, но в целом наше впечатление о нем сложилось благодаря лишь трем актерам. Для первого поколения двадцатого века Уильям Джиллетт воплотил в себе Холмса на сцене театра; в середине столетия доминирующим Холмсом кинематографа стал Бэзил Ретбоун; и , наконец, в конце двадцатого века Холмс Джереми Бретта, появившийся на телеэкранах, затмил собой все достижения Джиллетта и Ретбоуна - не говоря уже об Эйли Норвуде, Артуре Уонтнере, Питере Кушинге и Дугласе Уилмере. И столь потрясающими достижения Бретта делает его точность в отражении Канона. Джиллетт выступал в собственной пьесе, в которой не осталось и следа Конан Дойля. Ретбоун участвовал в серии фильмов и радиопостановок, которые, за исключением первых двух фильмов, имели весьма относительное сходство с Сагой. Но Холмс Бретта был центральной фигурой в сериале, который, по крайней мере, изначально принес на экран атмосферу Бейкер-стрит, созданную Дойлем. Бретт никогда ничего не заимствовал из образов, созданных его предшественниками, но создал совершенно новую, вполне законченную и гармоничную интерпретацию, которая показала нам Холмса всеобъемлюще, со всеми его достоинствами и недостатками. И потому со времен Бэзила Ретбоуна он стал первым актером, создавшим своего уникального Шерлока Холмса.
Очень близкая к тому, о чем в рассказах Дойля писал Уотсон, интерпретация Джереми Бретта более, чем какая-либо другая, помогла мне создать собственную концепцию относительно того, что же на самом деле представляет из себя Шерлок Холмс. Гранадовский сериал останется, вероятно, самым точным отображением Канона, который нам суждено увидеть в этой жизни. За одиннадцать лет Джереми Бретт пробудил к жизни целый легион поклонников, почитателей и друзей, оставив нам 41 фильм и почти сорок часов из жизни Шерлока Холмса.
Джереми Бретт теперь принадлежит истории, но его образ будет незримо витать над миром, где всегда будет 1895-й год."

***

А теперь хочу кое-что добавить от себя. Так уж вышло, что гранадовский сериал появился в моей жизни, когда Холмса я уже почти отнесла к своим детским привязаностям. Книги, как мне казалось, были прочитаны от корки до корки, наш сериал с Ливановым также чуть ли не выучен наизусть, и почувствовала, что как-то это все перестало радовать. хотя я все равно считала, хоть и не особо фанатично, что наш Холмс лучший.
А потому сериал с Джереми Бреттом восприняла довольно спокойно, некоторые серии вообще пропустила - какие потому что считала не особо интересными ("Горбун"), а какие потому, что аналог был уже в нашем сериале, и я была уверена, что ничего лучше быть не может.
Ну, и, наверное, знаковыми для меня оказались "рейхенбахские" серии. "Последнее дело" было весьма пронзительным и трагичным, а "Пустой дом" окончательно меня сразил, и , наверное, в первую очередь сценой над водопадом, где Холмс наблюдает за Уотсоном и даже едва не окликает его.

Потом , после "Эбби Грейндж" я поняла, что кроме точного следования Канону, в сериале есть еще свои прекрасные лирические отступления, как в том разговоре у камина в конце этой серии или небольшой истории с кокаином в "Обряде Месгрейвов".
И уже несколько запоздало поняла, что даже менее интересные - на мой взгляд -рассказы могут превратиться здесь в увлекательные и интересные серии. Примером тому может послужить все тот же "Горбун", который восхитил меня своим началом. Там такой мрачный, депрессивный Холмс, угрюмый, казалось бы, без особой на то причины.





Это поневоле заставляло задуматься о том, что стоит за этой раздражительностью. Увидеть человека за этим ледяным фасадом.
Но вот эта самая мрачность и беспричинная резкость сделали его потрясающе реальным и живым. Вот он настоящий Холмс из книги, не идеальный джентльмен, а реальный человек из плоти и крови.





И все эти взгляды, когда хочется задуматься, о чем напомнил Холмсу тот или иной эпизод, когда вдруг по его лицу пробегает едва заметная тень. Их столько в этом сериале... И каждый из них таит в себе загадку





И все его мрачные настроения, его отказ от еды , его отчужденность - все это было таким настоящим, и порой дополняло и обогащало Канон более тонкими и живописными деталями.





Иногда даже казалось, что Холмс Джереми Бретта более глубок и трагичен, чем Холмс в Каноне.
И нет ничего удивительного в том, что львиная доля фанфиков замешана именно на гранадовском сериале, со многих страниц там так и проглядывает Холмс Бретта с его полуулыбками, пальцем, задумчиво прижатым губам, характерными для него "голодовками" и приступами черной депрессии.

Наверное, в виде бонуса еще был маленький минус - после Гранады я практически уже не могла смотреть прежними глазами на наш советский сериал. Нет, я по-прежнему люблю его, его атмосферу и юмор, и наш Ватсон для меня по-прежнему лучший, но в Ливанове, увы, я перестала видеть Холмса, это кто-то другой, вариация на тему, очень милая, возможно, но все же вариация. Мне самой это довольно грустно, но это, к сожалению, так.
Но сейчас речь не об этом .
Джереми Бретт дал новую жизнь Шерлоку Холмсу, сделал его ощутимее и реальней, чем когда-либо прежде, за что ему огромное спасибо.

Не так давно в одном журнале я увидела очень точные слова.

" Каждый актер, игравший Шерлока Холмса, приносил в этот образ нечто уникальное. Но хотя в кино и на телевидении Холмса представляли более восьмидесяти актеров, включая Джона Бэрримора, Йена Маккеллена, Майкла Кейна, Питера О’Тула и даже знаменитого доктора Кто - Тома Бейкера, один актер здесь стоит особняком. Провозглашенный идеальным воплощением Шерлока Холмса, покойный Джереми Бретт дал Холмсу то, что не давал еще ни один актер до него; он отдал ему себя."
Точнее не скажешь.


.

@темы: Статьи, Шерлок Холмс, Джереми Бретт, Гифки, Сент-Луис, Sherlock Holmes Journal

---

"Шерлок Холмс в Советском Союзе"

Хочу сегодня поделиться статьей из английского журнала "Шерлок Холмс" за зиму 1956 года (vol.3 №2, 10 выпуск) "Шерлок Холмс в Советском Союзе" . Данный журнал вообще является для меня предметом самого пристального изучения (и коллекционирования по мере возможности), мне как-то интуитивно представляется, что он даже более интересен, чем его собрат за океаном - журнал сообщества "Нерегулярные части с Бейкер-стрит".
Благодаря пристальному изучению некоторых букинистических разделов интернет-магазинов удалось составить мнение о содержимом значительного числа этих журналов. Увы, нигде нет полного содержания старых выпусков, а в продаже появляются именно они, новые практически недосягаемы и очень редки, по крайней мере, для тех, кто не является членом Лондонского общества Шерлока Холмса.
Но вернусь к данному журналу. Загорелась приобрести его именно в связи с этой статьей, правда еще дополнительный интерес для меня представляла статья "Холмс - патриот", опубликованная тоже в этом номере. Кстати, имелся еще один журнал, со статьей "Холмс в Москве", что тоже очень бы хотелось изучить, но теперь я уже ни в чем не уверена.
Теперь должна сказать, что у меня, наверное, были какие-то завышенные ожидания в плане этой статьи, и я на минуту забыла, что журнал-то собственно 1956-го года. Вряд ли статья могла быть сильно информативной, когда у нас еще не было снято никаких Холмсо-фильмов, и, видимо, даже еще не было издано собрание сочинений Дойла.
И, наверное, в некотором роде статья была для меня до некоторой степени разочарованием - ничего сильно нового для себя я оттуда не узнала. Но она, конечно, интересна своим взглядом на нас "оттуда".
Теперь еще должна сказать следующее. Здесь приводится двойной как бы перевод с английского известной статьи Чуковского "О Шерлоке Холмсе". Я его выложила в том виде, в каком он был в оригинале, потому что он был, видимо, кратким и фразы из статьи шли в каком-то произвольном порядке и , к тому же с некоторыми изменениями. Эту статью Чуковского я знаю чуть ли не наизусть, и это сразу бросилось мне в глаза. Так что если кто-то заметит какие-то неточности, то это связано не с моей небрежностью, а именно так и значится в оригинале. Внизу будут приведены иллюстрации из нашего военного журнала, упомянутого в статье


Шерлок Холмс в Советском Союзе

(А.Д. Хенриксен)

На протяжении всей Саги Холмс всего несколько раз брался за дела, связанные с Россией. Нам известно (со слов Уотсона в начале рассказа «Скандал в Богемии»), что в числе прочих дел Холмса накануне марта 1888 года «его вызывали в Одессу в связи с убийством Трепова», отчет об этом деле был искусно описан в «Семи циферблатах» господами Адрианом Конан Дойлем и Джоном Диксоном Карром, которые говорят, что недавно нашли эти записи среди имущества доктора Уотсона. В Варшаве (в те времена находящейся на территории России) король Богемии встретил эту женщину, и Джефферсон Хоуп проездом был в Санкт-Петербурге, преследуя Дреббера и Стэнджерсона. Исходя из воспоминаний доктора Джона Уотсона ,мы в «Датских нерегулярных частях Бейкер-стрит» пришли к выводу, что, доехав до Санкт-Петербурга , Джефферсон Хоуп далее продолжил свою погоню в Париже, откуда поехал в Копенгаген ; в датской столице он задержался лишь на несколько дней, ибо его противники поехали в Лондон, где ему, наконец, удалось их настичь. В один прекрасный день нам удастся выяснить, в какой гостинице Копенгагена он провел ночь. Согласно Саге сам Холмс никогда не бывал в Дании.
В рассказе «Пенсне в золотой оправе» Уотсон сообщает, что по завершении дела двое наших друзей вместе отправились в русское посольство, выполнив обещание данное умирающей русской женщине Анне, которая обратилась к Холмсу со словами: «Я доверяю это вашей чести и вашей любви к справедливости».
Русские все еще доверяют Холмсу. Бойцы Союзных войск, находившиеся в Германии по окончания Второй Мировой войны бок о бок с воинами Советской Армии, были свидетелями того, что те были страстными читателями, с жадностью поглощавшими журнал «Библиотечка журнала «Красноармеец», в котором публиковались рассказы таких известных английских и американских писателей, как Редьярд Киплинг, Джером Джером, Марк Твен, Эдгар По, Джек Лондон и Конан Дойль. Творчество последнего было представлено следующими рассказами о Шерлоке Холмсе: «Пляшущие человечки», «Человек с рассеченной губой», «Шесть Наполеонов» и «Союз рыжих» - все в переводе М.и Н. Чуковских. Журнал является печатным органом Военного издательства Министерства Вооруженных Сил СССР, и его содержание находится под его контролем. Публикации двух первых рассказов предшествовало следующее предисловие :

«Бейкер-стрит очень незаметная, тихая улица, но она известна всему миру именно потому, что на ней живет Шерлок Холмс. Дверь Шерлока Холмса открыта для всех, с кем произошел какой-нибудь странный, загадочный случай. Тайны и загадки — его специальность.
Шерлок Холмс героически храбр. Он никого и ничего не боится. Но главное, что привлекает читателей к этому искоренителю преступлений и зол, — замечательная сила его мысли. Мышление Шерлока Холмса реалистично, конкретно. Оно тесно связано с другой его необыкновенной способностью — внимательно и зорко подмечать в окружающем мире такие явления, мимо которых мы обычно проходим, как слепые. Он редкостно наблюдателен.
Вообще он человек высокой культуры. Он страстно любит музыку, особенно Гайдна и Вагнера, и сам превосходно играет на скрипке. у него есть несколько ученых трудов по психиатрии и химии. Ему не чуждо философское мышление.
В начале XX века с благородным и поэтичным Шерлоком Холмсом случилось большое несчастье: у него появился отвратительный двойник. Слишком уж огромен был успех повестей и рассказов, которые напечатал о Шерлоке Холмсе английский писатель Конан Дойл. Поэтому нашлись спекулянты-издатели, которые ради легкой наживы стали печатать тысячи фальшивых книжонок, где распространяли о Шерлоке Холмсе всякую бездарную ложь. Авторы этих рассказов выдумали своего собственного Шерлока Холмса, не имеющего ничего общего с тем, о котором мы сейчас говорили.»
Этот сокращенный перевод кажется довольно интересным – таким отличным от нашего западного речевого стиля. Последнее замечание относительно спекулянтов-издателей, распространяющих о Холмсе бездарную ложь, где он предстает идиотом и гангстером, непостижимо для нас – почитателей Саги и автор предстает подлинным защитником литературного багажа сэра Артура Конан Дойля, наследники которого, по их словам, испытывают горечь, не получая даже медного фартинга в качестве авторского гонорара.
Переводчик Н.Чуковский так описывает здесь свою встречу с создателем Шерлока Холмса:
«Я познакомился с Конан Дойлом в Лондоне в 1916 году. Это был широколицый, плечистый мужчина огромного роста, с очень узкими глазками и обвислыми моржовыми усами, которые придавали ему добродушно-свирепый вид. Было в нем что-то захолустное, наивное и очень уютное. Я стал рассказывать ему, как русские дети любят его Шерлока Холмса.
Один из присутствующих заметил с упреком:
— Сэр Артур написал не только Шерлока Холмса…
— Да, — сказал я, — мы знаем и бригадира Жерара, и Майку Кларка, и профессора Чаленджера, но Шерлок Холмс нам почему-то милее…
—О, если бы вы знали, до чего надоело мне считаться автором одного только Шерлока Холмса!- сказал Конан Дойль.
На следующий день он любезно зашел за нами — мной и еще одним русским писателем -, чтобы показать нам достопримечательности Лондона.
— Ну, что хотели бы вы видеть, друзья мои? — спросил он, когда мы вышли на улицу.
— Конечно, Бейкер-стрит! — сказали мы. — Ту улицу, где живет Шерлок Холмс.
Пробираясь к Бейкер-стрит, мы могли убедиться в колоссальной популярности Конан Дойла. Извозчики, чистильщики сапог, репортеры, уличные торговцы, мальчишки-газетчики, школьники то и дело узнавали его и приветствовали фамильярным кивком головы.
— Хэлло, Шерлок Холмс! — сказал ему какой-то подросток.
Конан Дойл объяснил нам, что с ним это случается часто: его смешивают с Шерлоком Холмсом.
— Нет, видно, мне никуда не уйти от моего Шерлока Холмса. Ничего не поделаешь! — сказал он с улыбкой.»
Для всех «Нерегулярных частей с Бейкер-стрит» и читателей Саги на Западе было чрезвычайно интересно узнать – полагаю впервые за все время – что люди за железным занавесом верят Шерлоку Холмсу. И в добавление к этой статье я привожу здесь, как вещественное доказательство, обложки и две иллюстрации к рассказам Конан Дойля, опубликованным в «Библиотечке «Красноармейца».


Холмс на этих иллюстрациях прямо комсорг)

@темы: Шерлок Холмс, Sherlock Holmes Journal

---

У меня сегодня день находок. давно никуда не заходила. и вот сегодня нашла на фейсбуке целую россыпь интервью

Статья Дэвиса в "Sherlock Holmes Journal" 2005 года







И потом вот это. Интервью, данное Джереми Бреттом между дневным и вечерним спектаклем в театре Уиндэм. Было опубликовано в журнале "The Soft-Nosed Bullet-In“ бывшего немецкого шерлокианского общества "Von Herder Airguns Ltd.“

@темы: Статьи, Интервью, Шерлок Холмс, Джереми Бретт, Дэвис, Sherlock Holmes Journal

---

По просьбам трудящихся выкладываю статью Николаса Утехина о фильме "Частная жизнь Шерлока Холмса"

@темы: Статьи, Шерлок Холмс, Кино-Холмсы, Sherlock Holmes Journal, Николас Утехин