В критическую минуту

Перевод фанфика KCS из сборника "Пустяки".
В начале она пишет, что это ее первая попытка написать рассказ от лица Лестрейда на раннем этапе канона. Сам сборник относится к 2011 г. и она говорит, что уже три недели не писала более или менее длинных фиков . Еще говорит, что это, возможно, будущая сцена из "Соглашений и разногласий" (второй части Дневников ШХ), развязка самого обычного дела, показанная глазами Лестрейда. И она не уверена в названии. Так что она все-таки хотела продолжать Дневники, но увы! Засосал реал и Стар Трек))


(глазами инспектора Лестрейда)

У меня в голове не укладывается, как то, что начиналось, как обычное (до смешного простое) задержание, в конце концов, оказалось опаснейшим предприятием.
Припертый к стене, этот человек сразу же счел разумным бросить оружие, особенно после того как я весьма своевременно прострелил его руку , чтобы не дать ему вышибить мозги мистера Шерлока Холмса, общепризанного единственного детектива- консультанта, также известного как невыносимый эгоист и выскочка. И что характерно, ему кажется даже в голову не пришло, что из-за того, что он безрассудно бросился за Мерридью, его мозги могли разлететься по этой чертовой комнате.
Ну, по крайней мере, у доктора хватило такта поблагодарить меня за спасение жизни этого молодого идиота. Я заметил, что Уотсон никогда не извиняется за странные манеры своего компаньона, а вернее за отсутствие таковых - либо он не обращает на все это никакого внимания (в чем я сомневаюсь), либо он (уж не знаю почему) искренне предан своему другу – он просто перекидывает мостик через бездну, что зияет между простыми смертными и мистером Холмсом в ту минуту, когда тот поглощен какой-нибудь загадкой, и ничто другое для него в этот момент не существует.
Мало того, что у него терпение святого - ни один из нас далеко не убежден, что он вообще человек, ибо любой нормальный здравомыслящий человек давно уже убил бы мистера Холмса во сне (или что он там еще делает ночью) – доктор к тому же врач до самой глубины своей сострадательной души. И поэтому, покончив со мной, он вытащил из находящегося в комнате буфета чистое полотно и, подойдя к негодяю, которого я подстрелил, опустился на колени и занялся его раной в предплечье. Мистер Холмс начал что-то монотонно бубнить мне на ухо о дедукции, логических выводах, выдвижении обвинения, и «вы слышите меня, инспектор? Мне кажется, что…» и т.д. и т.п.
У него за спиной сверкнуло лезвие.
И не успел я даже крикнуть, как Мерридью и доктор были уже на ногах, и этот негодяй приставил нож к горлу доктора. Его раненая рука была скручена у него за спиной и, видимо, поэтому в его лице не было ни кровинки, но, бросив взгляд на мистера Холмса, можно было подумать, что он тоже был кем-то скручен, ибо он был белее крахмального воротничка своей рубашки.
- Он был у него в рукаве, - пробормотал доктор, бросая на Холмса виноватый взгляд, что показалось мне просто смешным при данных обстоятельствах; простой обыватель и врач совершенно не обязан быть готов к любым неожиданностям, которые можно ожидать от таких мерзавцев, как Мерридью. Нож был угрожающе близок к сонной артерии доктора; он замолчал и просто наблюдал за происходящим, соблюдая ужасающее спокойствие – никогда бы не подумал, что кто-нибудь может быть столь спокоен с лезвием ножа в дюйме от своего горла.
Так как у этого бесстрастного любителя отчего-то перехватило горло, мне в голову внезапно пришла мысль урезонить нашего сумасшедшего отщепенца.
- Не валяйте дурака, Мерридью, - предостерег я. – Слышите эту суматоху снаружи. Ваша охрана уже готова препроводить вас по месту назначения. Не стоит заходить слишком далеко.
- Это мы еще посмотрим, инспектор! – прохрипел он, еще сильнее скрутив руку доктора и отступая к двери.
К чести его, надо сказать, что доктор не произнес ни звука, хотя его лицо было даже уже не белого, а пепельного цвета, и глаза его на мгновение закрылись.
- Если у вас есть какой-нибудь план, то вам стоит только сказать, - вполголоса сказал я мистеру Холмсу.
Помрачневший взгляд его широко открытых серых глаз( никогда раньше я не видел в них такого выражения) был прикован к лицу доктора, и они смотрели друга на друга, не отрываясь, будто бы под воздействием какого-то магнетизма.
- Мистер Холмс?
Он проглотил комок в горле и открыл было рот, но, видимо, к числу тех качеств, которыми был в избытке наделен доктор, была и способность читать мысли нашего общего знакомого; ибо я никогда раньше не встречал у него такого взгляда.
Уотсон воскликнул: - Не смейте! – но лезвие ножа не дало ему договорить, и он закашлялся. К моему облегчению Мерридью только надрезал кожу, но видимо от столь сильного нажима на горло доктору стало трудно дышать. Я почувствовал, как капельки пота стекают мне за воротник, но не смел сейчас даже пошевелиться.
Холмс был уже не то, что бледный – цвет его лица можно было сравнить разве что с сероватым снегом на лондонских улицах. Он всем телом поддался вперед, напряженный и вибрирующий . словно пружина швейцарских часов.
- Мерридью! – рявкнул он, наконец ,(в его голосе явно читалась паника). – Отпустите его, и я лично прослежу за тем, чтобы вы могли беспрепятственно выйти отсюда.
- Послушайте-ка, мистер Холмс! – запротестовал я, не сразу поняв, насколько бессердечно с моей стороны это прозвучало. Но этот малый может позволять себе как угодно шутить с законом без каких бы то ни было последствий; у нас же, простых смертных, нет старших братьев среди высших эшелонов власти, и поэтому нам осталось бы горько сожалеть о принятии подобного решения всю оставшуюся жизнь (и возможно даже дольше).
- Думаю, я и сам справлюсь с этим, мистер Холмс, - холодно ответил Мерридью, незаметно продвигаясь к двери и таща за собой доктора, который ,надо сказать, был достаточно разумен, чтобы не проявлять глупого героизма, когда лезвие ножа уже проткнуло его кожу. – Продемонстрировать вам, что может случиться, если вы только попытаетесь остановить меня? Нет? Думаю, нет. Вот так- то лучше, инспектор.
Смирившись, я опустил револьвер – Холмс убил бы меня, если бы я только вздумал как-то задержать этого человека, и из-за этого что-нибудь случилось бы с доктором. Если хоть немного повезет, то мои люди должны бы наблюдать за этим домом. Но сейчас мы были беспомощны, и когда я бросил взгляд на лицо мистера Холмса, то понял, что в данную минуту он не в состоянии логически мыслить.
Доктор беспомощно взглянул в мою сторону, и в этих гордых глазах я прочел невысказанное предложение не поддаваться, сопротивляться изо всех сил, но я покачал головой. Никогда бы я не хотел, чтобы невиновный – и к тому же очень добрый, хороший - человек,(что еще важнее!) погиб у меня на глазах, нет уж благодарю покорно! К этому моменту они уже подошли к двери, и еще сильнее скрутив руку доктора, Мерридью приказал ему открыть дверь другой рукой.
Через десять секунд за ними захлопнулась дверь, и в комнате повисло молчание.
Через пять секунд мистер Холмс снова начал дышать (я боялся, что он забудет об этом, ибо совсем не горел желанием приводить его в чувство), и мы пристально посмотрели друг на друга. Он ничего не говорил, а я не имел никакого понятия, сколько нужно выждать прежде, чем броситься за Мерридью. Наличие заложника всегда дьявольски осложняет дело.
Затем мы услышали снаружи какой-то шум и выстрел, и подскочив на месте, я бросился туда, на какие-то секунды опередив моего коллегу-любителя ( возможно, это случилось в первый раз за все эти три года, в течение которых я имел сомнительную привилегию знать его).
- Хокинс, что, черт возьми, происходит? – проревел я, группа констеблей замерла на месте, и все они робко смотрели в мою сторону. Затем я увидел Мерридью. Припертый к стене и сжимая рукой свое окровавленное плечо, он вдруг упал на землю, едва дыша.
Мистер Холмс схватил меня за руку и так крепко сжал ее, что у меня онемели пальцы.
- Где Уотсон?
- Я здесь, все в порядке, друг мой, - раздался усталый голос доктора откуда-то слева из темноты.
Мистер Холмс вырвал фонарь из рук пораженного констебля и бросился туда, где, прислонившись к стене, стоял доктор; одной рукой он прижимал к своему горлу носовой платок, а в другой – держал револьвер, направленный на бесчувственного Мерридью.
-Инспектор Лестрейд, мы даже не видели, как это случилось, - пробормотал у меня над головой один из констеблей, когда я нагнулся вниз. – Как будто началась какая-то драка, а когда мы услыхали выстрел, бросились бегом и нашли их вот в таком виде…
Как, черт возьми, доктор высвободился из рук этого человека и к тому же был относительно невредим – этот парень зарезал целую семью, наверное, вот этим самым ножом?… Хотелось бы посмотреть на это или выслушать, как это было, но, очевидно, мне придется удовольствоваться тем немногим, что удастся подслушать из разговора у меня за спиной.
Я склонился над Мерридью, он доживет до виселицы – ну и то хорошо, хоть что-то хорошее за весь этот ужасный вечер. Проверяя его пульс, я оглянулся назад – мистер Холмс уронил фонарь прямо в уличную грязь, и стоял, обхватив доктора за плечи. Его орлиный нос был всего в нескольких дюймах от бледного лица доктора, и либо он тряс Уотсона, чтобы добиться от него правды, либо у него просто тряслись сейчас руки. Либо и то и другое…
- Нет, Холмс, - терпеливо заверял его доктор, - он отпустил меня, как только закрыл дверь. Но увидев констеблей, запаниковал.
- Ну и? – спросил Холмс.
- Ну, и я не собирался еще раз становиться заложником, - ответил доктор.
Даже в темноте я увидел, как у Холмса сжалось горло. Его длинные, тонкие пальцы потянулись было к шее доктора и нервно затрепетали там, будто бы он не смел прикоснуться к маленькому пятнышку крови.
- Но этот нож…
- Ничто не сравнится с хукри, с которым я не раз сталкивался на Востоке, - спокойно ответил бывший военный хирург. Он крепко сжал нервные пальцы Холмса в своей ладони. – Как видите, я в полном порядке, дорогой друг. Вам ненужно беспокоиться.
-Благодарю вас, но мне лучше судить, что нужно, а что нет, - буркнул мистер Холмс, но вместо того, чтобы обидеться, доктор улыбнулся ему какой-то странной полуулыбкой, смысл которой был понятен лишь им двоим. Бог свидетель, что я, по крайней мере, ничего не понял, потому что, если бы он позволил что-нибудь подобное в отношении меня, то я дал бы ему как следует, несмотря на все эти восточные приемы борьбы, знанием которых он так гордится.
- Как вам будет угодно, Холмс, - вот и все, что ответил ему доктор, слегка улыбнувшись и мягко пытаясь высвободиться от хватки сыщика, который все еще крепко держал его за плечи.
Я бы ответил ему по-другому, но, видимо, спокойный, мужественный ответ доктора смог как-то благотворно повлиять на мистера Холмса, который до этой минуты был напряжен, как пружина, потому что неожиданно он расслабился и на минуту склонил голову на их сцепленные руки.
Если бы я не знал этого молодого мистера Терепть-не-могу-дружбу- во-всех-ее-проявлениях, то я готов был бы поклясться на Библии, что он очень привязан к этому человеку, которого каким-то образом уговорил снимать с ним квартиру.
И раз уж я уже проиграл в Скотланд Ярде одно пари относительно этого странного партнерства ( а именно, что доктор либо сбежит, либо сойдет с ума за те первые полгода, что они вместе снимали квартиру), то я воздержусь выносить дальнейшие суждения по этому вопросу, до той поры, пока этот бедный медик не поймет, как ужасен может быть этот странный мистер Холмс в свободное время и в… праздники.