Tenar писала:

Бэзил Рэтбоун — Найджел Брюс
Basil Rathbone — Nigel Bruce
1939-1946


Шерлок Холмс и убийство в зарослях укропа
Боюсь, что эта часть обзора будет самой короткой и малосодержательной. Хотя бы потому, что я не смогла посмотреть больше трех фильмов (всего их около 12, если я не ошибаюсь). Я, правда, пыталась привлечь к просмотру мужа (чтобы веселее было), но из этого ничего конструктивного не вышло. Реплики его были в основном такими: «Зашибись», «Но это же жесть» и «Как ты можешь смотреть такую чушь?». Завершилось всё таким диалогом:
— Изрядный отстой, просто вне конкуренции.
— Да полно тебе. По-моему, это ужасно забавно.
— Ты находишь это забавным?
— А ты нет?
— Только отчасти. А все остальные составляющие части — отстой.
— Может быть. Но всё равно забавно.
Вообще, я считаю, что всё не так плохо, как кажется на первый взгляд. На самом деле я ожидала увидеть нечто гораздо худшее. Но, как оказалось, претензии можно предъявлять по большей части лишь к сценаристам. Павильонные съемки, костюмы, грим и прочие особенности древних фильмов не должны мешать оценке. В этом фильмы не виноваты. Как, наверное, и в том, что они насквозь американские. Хе, вообще американские фильмы 30-40-х годов в каком-то смысле сильно напоминают мне живопись по библейским мотивам эпохи Средневековья и Возрождения: сюжеты библейские, а антураж никакого отношения к библейскому не имеет.
Впрочем, в данном случае об антураже как-то особо и говорить не приходится, потому что большинство сюжетов не имеет отношения к рассказам Конан Дойла. Вроде только «Собака Баскервилей» снята в некотором соответствии с оригиналом, а всё остальное — или слегка по мотивам, или вообще даже без мотивов. И, главное, действие почти везде происходит в 40-е годы (снято было на злобу дня — а что? Ну актуально же).
Вообще, я, когда начала смотреть, вспомнила, что уже Рэтбоуна видела. Году так в 91-м или 92-м фильм с его участием показывали по телевизору. Этот фильм у меня тогда прямо-таки капец мозга вызвал. Я всё пыталась сообразить, сколько же Холмсу должно быть лет в 1943-м году и почему он так хорошо сохранился, а также сколько лет должно быть профессору Мориарти и почему он вообще сохранился. От сюжета про борьбу с нацистскими шпионами за право обладать секретным прицелом (ыыыыы…) у меня просто глаза на лоб лезли. Концовка была таким шикарным садо-мазо с юмором в стиле Арнольда Шварцнегера («Коммандо»: «Что ты с ним сделал? — Я его отпустил»), что я своим глазам даже не вполне доверяла. Да, сильно меня тогда этот фильм впечатлил. И я не знала, как к нему относиться: с одной стороны — редкостный бред, а с другой — Холмс там был очень хорош. Собственно, это единственное, что там было стоящего.
Даже если взять самое близкое к канону — «Собаку Баскервилей» — смотреть ее без смеха невозможно. Но… Если, предположим, отвлечься от жены доктора Мортимера, которая проводит спиритические сеансы, пытаясь вызвать дух сэра Чарльза, или от сестры Степлтона, которая оказалась и в самом деле его сестрой и страстно целовалась с сэром Генри на болотах в романтическом густом тумане, пока о них не споткнулся Ватсон… И еще много от чего отвлечься… То всё не так уж плохо. Потому что Рэтбоун в роли Холмса мне нравится. Он хороший актер и действительно создает образ, хотя и не такой, как в каноне.
Надо сказать, что именно Рэтбоун по внешности ближе всего подошел к тому образу, который у меня мысленно сложился при чтении Конан Дойла. Да и вообще, его Холмс чисто человечески чем-то очень привлекателен, несмотря на полнейшую закрытость от внешнего мира и невозмутимость. Такое ощущение, что его вообще ничем нельзя вывести из себя — он всегда в ровно хорошем расположении духа и расположен слегка пошутить. Рэтбоун, пожалуй, больше всех остальных виденных мной актеров походит на «логическую машину», человека-функцию, хотя он вовсе не лишен охотничьего азарта и манеры повеселиться за счет удивленной публики. Но тем не менее есть в нем какое-то обаяние, которое объясняет его столь длительную популярность (насколько мне известно, в Америке до сих пор образ Шерлока Холмса ассоциируется в первую очередь с Рэтбоуном).
Надо пару слов сказать и о его Ватсоне — Найджеле Брюсе. Он толстый, старый и страшный тормоз. Затормозил он где-то далеко и надолго. В общем, это я очень мягко выражаюсь, потому что можно было бы просто сказать, что он туп как пробка. Зачем он Холмсу — вопрос совершенно непостижимый. У меня есть только одна версия: для прикола. Типа, такой домашний любимец, от которого больше вреда, чем пользы, но посмотришь на него, обормота — и на душе похорошеет.
Холмс: А еще он умеет прикольно падать.
Я: Да-да, точно. Несомненное достоинство.
Отношения Холмса с Ватсоном вносят в фильмы задуманный юмор. И он чем-то неуловимо похож на юмор диснеевских мультиков 40-х годов. Накладываясь на общую маразматичность всего действа, он создает потрясающий эффект. Например, над диалогом в «Собаке», когда Ватсон пришел к Холмсу в пещеру (не сам нашел, а по записке Холмса — сам бы он не дотумкал), я просто помирала.
Холмс (доставая банку лендлизовских консервов): Садитесь, Ватсон, поужинайте. Попробуйте сардинки. Я вас не ждал, не то заказал бы фазана.
Записку написал и не ждал. Видно, думал, что Ватсон еще несколько дней не раскачается.
Ватсон: Вы бы еще скрипку притащили, потешить меня своей игрой!
Холмс: А я притащил. И потешу.
Ыыыыыы… *вытирая слезы* Нет, это невозможно…
А какие восхитительные отчеты Ватсон писал из Баскервиль-холла! Вот один из отчетов целиком: «Что это был за звук? Болото? Птица? Или всё-таки собака? Надо разобраться». («Что это: летающий бочонок или нечто иное?») Сразу видно, что писатель.
Вся роль Ватсона, конечно, сводится к оттенению Холмса, но дуэт, как ни странно, получился вполне жизнеспособный.
Рэтбоун сыграл довольно обаятельного Шерлока Холмса. Но у его Холмса совершенно нет внутреннего мира. Точнее… Может он и есть — в принципе — но мы его не видим. Ему не хватает сложности и глубины. И потому лично для меня он не слишком интересен. Хотя отрицать актерских достоинств Рэтбоуна я ни в коей мере не буду.

Василий Ливанов — Виталий Соломин
Ленфильм, 1979-1986


Территория игры
Честно говоря, об этом даже несколько странно писать. Для человека, родившегося в России, Холмс всегда был только один. Тут уже даже неважно, соответствует ли он каноническому образу или нет. Думаю, большинству канонический образ не больно-то и интересен. А масленниковский сериал — это нечто, связанное с детством (и любимое уже хотя бы поэтому, как, скажем, стеклянные молочные бутылки, которых теперь нет, но которые вспоминаются с ностальгией и душевным умилением). Уверена, что для многих (как и для меня) с этим сериалом связана острая подростковая влюбленность. Да и вообще, он уже просто-напросто вошел в фольклор. Помнится, в одном английском фильме герой наполовину в шутку, наполовину всерьез говорил о том, что современный человек постигает, что такое Битлз, еще до рождения, ибо эта музыка проникает через плаценту и записывается на подкорке. Вот и тут дело обстоит примерно так же. И честно говоря, я не испытываю ни малейшего желания как-то этому противодействовать, потому что этот сериал действительно есть за что любить и за прошедшие 25 лет он не стал смотреться хуже ни на миллиграмм. Знаете, как это частенько бывает с любимыми в детстве фильмами: пересмотришь их в уже взрослом возрасте и подумаешь: «Надо же, от какой фигни меня колбасило». Ну, или найдешь сотню-другую мелочей, к которым непременно придерешься. Так вот: к сериалу Масленникова это не относится. Это действительно великолепные фильмы, и смотреть их — наслаждение.
Наслаждение в первую очередь потому, что они прекрасно сделаны. Не могу быть полностью уверена (не знаток), но мне всё же кажется, что ни в одном фильме про Холмса не было такого великолепного актерского состава на все роли, даже самые маленькие. Проходных ролей тут просто нет. Каждый герой — это потрясающе яркий, запоминающийся раз и навсегда образ, в который актер вкладывается на сто процентов. А вот почему так — это уже другой вопрос.
Вспомните эти проплывающие титры в начале каждой серии и тот фон, на котором они проплывают. Особенно показательны они в первой серии. «В конце прошлого века, когда не было еще самолетов, чтобы гнаться за преступниками, не было вертолетов, чтобы выслеживать их с воздуха»… Ну и т.д. Вы и сами прекрасно помните. Ничего не напоминает? Лично мне больше всего напоминает сказочный зачин: «Давным-давно, тридевятом царстве, в тридесятом государстве»… И всё это на фоне Биг-Бена и здания Парламента, поданных в максимально символическом стиле. Приготовьтесь, товарищи взрослые, сейчас вам расскажут одну из любимых сказок вашего детства, немножко страшную, но с неизменной победой добра и настоящими героями.
Тут дело, как мне кажется, вот в чем. По-моему, в Советском Союзе некоторые экранизации западной классики делались… как бы это обозначить поточнее… даже не с пиететом, а с придыханием. Со стремлением передать собственный мальчишеский восторг, испытанный когда-то в детстве, ухватить испытанные тогда ощущения — и в то же время с легкой, любовной иронией. Вот, скажем, к нашей экранизации «Трех мушкетеров» это относится. Но в не меньшей степени — к экранизации Конан Дойла. И потому самое главное, что отличает наш сериал — это огромная любовь к первоисточнику. Поистине фанатская любовь. Которую, кстати, испытывают все: и актеры, и режиссер, и композитор, и все остальные многочисленные участники. Наш сериал — самый фанатский сериал в мире.
При таком подходе возникает интересный эффект — эффект остранения, «удивления миру, его обостренного восприятия». «Этот термин предполагает существование содержания, считая за содержание задержанное внимательное рассматривание мира» (©Шкловский). Это взгляд на изображаемый мир со стороны — и поиск в нем при этом привычного, узнаваемого и привлекательного. И даже подчеркивания в нем этого узнаваемого, обведение его жирным контуром. В данном случае — взгляд на Англию конца 19 века, взгляд людей взрослых, отягощенных массой знаний по вопросу, но желающих при этом сохранить свое детское восприятие с его яркостью впечатлений. По сути, взрослые люди тут играют на одной из излюбленных игровых площадок своего детства, смакуя не только текст, но и сами ситуации, и частенько весьма иронически. Нежно и с любовью постебаться над героями и ситуациями — одно из любимейших фанатских занятий. Кстати, таким образом часто обыгрываются странности конандойловского текста. Помните, скажем, в «Собаке Баскервилей» новые коричневые башмаки сэра Генри, выставленные за дверь, чтобы их начистили черной ваксой? В книге, между прочим, никто не удивился этому обстоятельству.
Да и горевать с такой силой и самозабвением, пожалуй, умеют только фанаты. И стеб этому нисколько не помеха. Они даже прекрасно друг друга дополняют, создавая особую пронзительность.
В героев Конан Дойла в масленниковском сериале играют высококлассные актеры, и делают они это с полной выкладкой и от души. И ужасно заразительно, конечно. Фанаты вообще заразительны, а уж талантливые и подавно. Почти каждая роль — это маленький шедевр. Из нее выжимается максимум: жестами, мимикой, интонациями, манерой речи. Нет такого, чтобы кто-то просто с подходящим выражением произносил текст. Да и странно этого ждать от собранных в фильмах звезд первой величины (а ведь многие появляются всего на несколько минут). И каждый герой при этом приобретает не только очень индивидуальные черты, но и вызывает ощущение узнавания чего-то до боли знакомого и виденного уже не раз. По сути, это типическое обобщение где-то практически на грани с символизацией и пародией одновременно (но за эту грань ни разу не заходят). Типажи «старой доброй Англии»: государственные деятели, полицейские, сельская интеллигенция, дворецкие, уличные мальчишки, ну и т.д. и т.п.
Ну и, разумеется, апофеоз этого «узнавания знакомого» — троица, проживающая на Бейкер-стрит. Вы же понимаете, что миссис Хадсон в нашем фильме ни в коем случае нельзя игнорировать, ибо она у нас фактически является олицетворением викторианской Англии. Лучших ее качеств. В «Собаке Баскервилей» есть характерный эпизод, когда миссис Хадсон достает атлас: «Мой покойный муж говорил, что это самый полный атлас Британии». В книге за атласом Ватсон сгонял в магазин. Почувствуйте разницу. Церемонность и нежелание совать нос не в свое дело сочетаются с искренней, в общем-то семейной привязанностью и — самое прикольное! — с острой проницательностью (вы замечали, что часть реплик-объяснений Холмса отдана миссис Хадсон?). Так что можем ей записать еще одно ценное качество: полная достоинства скромность.
Ну, и Ливанов с Соломиным. Конечно, наш Холмс неканоничен. Это было мне понятно еще в детстве и только после просмотра одной серии. Ливановский Холмс — это воплощение идеального джентельмена, да и вообще воплощение замечательного человека. В нем практически нивелированы недостатки и подчеркнуты достоинства. Но кто не подмечал в себе тенденции думать о персонаже лучше, чем он есть на самом деле, тот никогда не был фанатом (и уж тем более фикрайтером). В данном случае подмены произведены так виртуозно, что их сначала и не замечаешь. Тут акценты несколько по-другому расставлены, там реплика ушла к другому персонажу, здесь поведение не совсем такое, как описывается у автора… Вроде это должно раздражать. В конце концов, идеальные герои скучны. Однако раздражения нет ни капли — напротив, есть восхищение и любовь. Излишняя идеализация снимается иронией над персонажем и его (Ливанова-Холмса то есть) чувством юмора. Кроме того, всё это так прекрасно сыграно, с такой любовью и без единой фальшивой ноты, что полное неприятие может возникнуть только у особо упертых пуристов-поборников канона.
И всё же — раздражение могло бы возникнуть, не будь у этого Холмса Ватсона. Я только теперь поняла, что самая большая удача нашего сериала — это Соломин в роли доктора Ватсона. Он, в отличие от всех остальных исполнителей этой роли, не оттеняет Холмса, и даже не дополняет его, а создает с ним полноценный дуэт на равных. Хотя, возможно, это потому, что соломинскому Ватсону досталась изрядная доля холмсовской энергии, холмсовских реплик и даже холмсовской реакции на происходящее (помните реплику доктора Мортимера про второго по величине европейского эксперта? Канонический Холмс воспринял ее весьма болезненно. Наш ограничился легким ироничным комментарием. Труд обидеться взял на себя Ватсон). Впрочем, и Холмс при этом постепенно перенимает кое-какие ватсоновские черты. Вообще, надо сказать, что наш сериал — это скорее история взаимоотношений двух друзей, чем набор детективных историй.
Соломинский Ватсон вызывает к себе поразительную симпатию. Он энергичен, инициативен и храбр (даже, я бы сказала, временами безрассуден), он обладает при этом поэтической натурой. И главное — он очень честен. Ну вот хотя бы — вы помните, как он кричал «Пожар!», да? Так может кричать только человек, который не способен даже на малейшее притворство или какого-либо рода актерство. Это не претит его натуре, нет — просто в его натуре такой элемент отсутствует как таковой. В принципе. Кстати, такого Ватсона действительно опасно было ставить в известность о том, что Холмс не погиб. Он бы не сказал, конечно, но по нему было бы всё видно.
Да, и уж раз зашла речь о «Последнем деле»: ведь наш Холмс вернулся через месяц, а не через три года, как положено по канону. Ливановскому Холмсу дольше отсутствовать не позволила совесть, да и зрители не простили бы ему такой жестокости. Потому что Ватсон у Соломина — это проводник мыслей и чувств зрителей. То, насколько события у Рейхенбахского водопада поданы не только его глазами, но и через его чувства, его восприятие, насколько они пронизаны его отношением — это я поняла только посмотрев аналогичные эпизоды в гранадовском сериале. Наш сериал поразительно точно и мощно воспроизводит ощущения от тяжести утраты — сцену у водопада мы видим как бы глазами Ватсона (пусть он ее и не видел, но чувствуем мы ее именно так). Собственно, по большей части именно Виталий Соломин и делает ее настолько пронзительной. Забегая несколько вперед, скажу, что в английском сериале эти сцены пронзительны не менее, но — абсолютно, совершенно по-другому. Точнее, они становятся пронзительными только тогда, когда происходящее показывается глазами Холмса. Его чувства, а не чувства Ватсона там становятся самым мощным эмоциональным ударом по зрителю. И именно Бретт эти эпизоды и дотягивает до нужного уровня.
Но если английский сериал без Холмса начинает лажать, то наш благодаря блестящему актерскому составу держит уровень и не теряет ни миллиграмма напряжения и обаяния и без Холмса. Особенно «Собака Баскервилей» в этом отношении показательна. Сэр Генри, конечно, совсем неканоничен, чего уж там, но зато как обаятелен! Вот не люблю я Михалкова, но ему блестяще удаются роли или подонков, или придурков. А сэр Генри в его исполнении приобрел какие-то, я бы даже сказала, вустеровские черты. Кхм. Ладно, я тут могу еще много понаписать, лучше остановлюсь. Но хочется заметить, что и в «Собаке», и во всех других фильмах смешное, забавное (типа орхидей на болотах, овсянки и прочего) прекрасно сочетается с серьезным и страшным. Одно нисколько своим присутствием не нивелирует другое, наоборот — подчеркивает и усиливает.
Да и вообще, мне всегда казалось, что сочетание смешного и грустного — это совершенно убойная комбинация, обладающая безграничным потенциалом воздействия на зрителя. Трудно описать словами тот всплеск эмоций, который вызывает желание одновременно плакать и смеяться. Лично на меня такой прием действует безотказно — если, его, конечно, талантливо используют. А здесь он используется талантливо. Вот, к примеру, Ватсон, который после мнимой смерти Холмса пытается маскироваться и переодевается в патера. Казалось бы — глупость несусветная. Зачем? В нем нет актерского дарования, да и в маскировке тоже нет необходимости. Это просто смешно. И наблюдать за этим действительно смешно. Но одновременно очень грустно. Потому что Ватсон здесь ведет себя как человек совершенно потерявшийся, желающий хоть как-то ощутить присутствие того, кто был ему так дорог. Очень детское поведение, между прочим, но и со взрослыми бывает как раз в моменты острой тоски и ощущения утраты. Нечто подобное я и сама проделывала лет в 17 (не буду смущать подробностями — себя в первую очередь). Так что психологически очень точно подмечено. Однако в данном случае такое поведение вообще характеризует отношения в нашем дуэте Холмс-Ватсон. Ватсон всегда выступает в роли опекаемого. Холмс, как более мудрый и благоразумный, сдерживает его порывы и исправляет ошибки. Вообще, Холмс тут выступает своеобразным наставником, а Ватсон… ну, в какой-то мере учеником, но не совсем. Тут нечто большее. …Нет, вы помните эту дивную, дивную сцену возвращения Холмса? Что говорит Ватсон первым делом, едва очнувшись? «Холмс… Они хотят меня арестовать…» Голосом обиженного ребенка, который жалуется родителям на хулиганов во дворе. Прекрасная иллюстрация. Однако Ватсон-Соломин — это в психологическом отношении всё-таки скорее не ребенок, а подросток: нетерпеливый и порывистый, но лишенный детского инфантилизма. А Холмс-Ливанов в этом же отношении тоже скорее не родитель, а старший товарищ, на которого хочется равняться.
В этом, кстати, состоит самое кардинальное отличие нашего дуэта Холмс-Ватсон от дуэта в английском сериале. О чем ниже.
Но под конец всё-таки не удержусь и скажу хоть чуть-чуть о музыке. Уж в чем-чем, а в этом наш сериал даст миллион очков вперед любой другой экранизации. Она настолько ярка и выразительна, настолько попадает — и создает! — настроение и образы героев, что ее можно считать одним из главных героев сериала. Про нее вообще можно отдельный большой пост написать — об отдельных музыкальных темах, об их вариациях, даже о том, какой музыкальный инструмент и для чего используется. Помнится, я когда-то такое исследование по григовскому «Пер Гюнту» писала — и чувствую, что музыка Дашкевича располагает к таким изысканиям не меньше. Это ни в коем случае не музыкальная поделка. Впрочем, думаю, в этом со мной все согласятся.