Холмс никогда не скрывал своего мнения, прочитав в печати очередной мой отчет о его приключениях.
Некоторые его возражения я прекрасно понимал. Он считал меня романтиком, которого больше волнует человеческая драма, нежели сухие, холодные факты того или иного дела. Я этого и не отрицаю. Как врач, я был приучен видеть не только болезнь, но и человека; как писатель, я поступал точно так же.
Но некоторые другие возражения удивили меня. Как-то раз Холмс с неудовольствием заметил, что я никогда не описываю в своих рассказах самого себя. Почему его это беспокоило, он никогда не говорил.