- Как я могу вам помочь, если вы мне не даете? – воскликнул я. К моему разочарованию, вместо того, чтобы возразить мне, Холмс лишь отвел взгляд в сторону.
- В том то и дело, доктор – вы не можете помочь, и избавите нас обоих от ненужной боли и смущения, если просто оставите ваши попытки помочь мне, - сказал он печально.
Уже три недели я не видел, чтобы мой друг спал или как следует ел, или даже нормально двигался. Верный своему обещанию, он не прибегал к искусственным мерам борьбы со своей черной депрессией, которой была подвержена его деятельная натура. Я уже почти желал, чтобы он сделал себе эту проклятую инъекцию, лишь бы только это снова вернуло жизнь его чертам.
Едва скрываемая отчаянная мольба, затаившаяся в глубине этих помертвевших серых глаз, так и пронзила мне сердце. Не раздумывая, я прибег к самому простому методу утешения и крепко обнял друга за плечи.
Сначала Холмс инстинктивно напрягся, но вскоре, вздохнув, уткнулся головой мне в плечо.
- Это пройдет, Холмс, - пообещал я, хотя сам отнюдь не был в этом уверен.
Он вздохнул мне в плечо.
- Пройдет?
- Пройдет, - снова пообещал я, - и если для того, чтобы у вас появилось новое дело, мне нужно будет кого-нибудь убить, я это сделаю.
Он засмеялся, и я знал, что добился успеха. Пока небольшого, но это уже было начало.