Майкрофт берет бразды правления в свои руки

Мастер Майкрофт вновь взял на себя управление Хиллкрофт Хаусом. Большую часть времени он проводил в комнате брата; он сидел рядом с ним, кормил его, разговаривал с ним и давал ему лекарства, что прописал мистер Ирвин.
После того, как его вызвали и сообщили о последних событиях, он приехал и обследовал мастера Шерлока, после чего этот добрый и мудрый человек вывел нас с мастером Майкрофтом из комнаты, чтобы высказать нам свое мнение относительно здоровья мальчика.
- Физически мальчик здоров, однако, его надо регулярно заставлять есть, и при том ничего вычурного, простую неострую пищу и немного сладостей. Мы должны стараться, чтобы он поправился , ибо его пониженный вес это его нормальное состояние, и дальнейшая потеря веса только обессилит его и будет способствовать развитию хандры. Давайте ему его любимые блюда, дабы поддержать аппетит.
Когда мы кивнули в знак согласия , он продолжал.
- Что же касается его умственного состояния, сейчас оно не очень хорошее, хоть он и реагирует на то, что происходит вокруг. Боюсь, что мальчик страдает от наследственной склонности к тяжелой депрессии, которой положила начало смерть его матери, а после смерти его тети она вспыхнула вновь. Вполне возможно, что ему всю жизнь придется бороться с этими ужасными приступами меланхолии, которые еще более усугубила его врожденная чувствительность и тот факт, что эта скрытая меланхолия проявилась уже в столь юном возрасте. Полагаю, что во многом она инициирована и приведена в движение его гениальностью. Если б ум мальчика не был настолько развит, не думаю, что он мог страдать так глубоко, у детей так бывает редко. Но он ищет смысл там, где его не стал бы искать никто из его ровесников, и где его порой просто невозможно найти. Вам повезло, мистер Холмс, что вы сами избежали такой западни, в которую нас порой завлекает скорбь.
Мастер Майкрофт при этом застыл на месте, точно был вылит из бронзы. Доктор закончил свое резюме.
- Определенно смерть его тети свела на нет все , чего достиг мальчик за последние полтора года, и хоть я и ни капли не сомневаюсь в его полном выздоровлении, это будет долгий и медлительный процесс и он нуждается в большом терпении и сочувствии со стороны окружающих.
На боковом столике я оставил настойку; давайте ее мальчику ежедневно, она поможет оживить его дух. Не беспокойте его, позвольте ему свободно предаваться своим прихотям и дурному расположению духа, не принуждайте его к активности или общению. Его исцелит лишь время , и боюсь, на это понадобится немало времени. Если вы собираетесь вернуться в Итон, мистер Холмс, вам следует всерьез подумать о сиделке или же каком-нибудь личном секретаре, который бы мог ежедневно заботиться о мальчике. Особенно, если ваш отец… скажем так, не в силах взять на себя такую ответственность.

Мастер Майкрофт поблагодарил доктора и расплатился с ним. Перед своим уходом по просьбе мастера Майкрофта мистер Ирвин сделал небольшую попытку попасть в кабинет мистера Холмса, дабы побеседовать с ним о его здоровье и о здоровье его младшего сына. Услышав из-за двери громкое выражение протеста, пожилой врач покачал головой , забормотал что-то в напрасной попытке утешить мастера Майкрофта и ушел.
Мой молодой хозяин решил, что, очевидно, никто не сможет поехать в Уитби, чтобы почтить своим присутствием место успокоения миссис Фэрберн; поэтому мастер Майкрофт послал своему дяде письмо с выражением соболезнований, не говоря, откуда он узнал о печальной кончине его супруги. На меня произвела впечатление сдержанность, выказанная при этом мальчиком, ибо он не выразил ни гнева, ни презрения относительно возмутительного и непростительного поведения этого человека, который сам не соизволил ничего сообщить им об этом ужасном инциденте.

Ежедневно, три раза в день мастер Майкрофт подходил к своему отцу: когда я приносил мистеру Холмсу еду, одежду и спиртное, и в это же время туда входила миссис Бёрчел, чтобы вынести ночной горшок, убрать какую-нибудь грязную одежду и налить свежей воды в таз для умывания. Мы несколько раз стучали, а затем входили, используя для этого главный ключ, если мистер Холмс не впускал нас сам. В такие минуты мистер Холмс сидел в своем кресле, безмолвный, порой слишком захмелевший, чтобы заметить наше присутствие, если же он бывал трезв, то старался не встречаться взглядом ни с кем из нас, и уж конечно не вступать в разговор. Ел он мало. Он не брился и почти не следил за собой. Иногда он переодевался в ту чистую одежду, которую я приносил ему; иногда ходил в одном и том же несколько дней подряд.
Мастер Майкрофт входил в комнату вместе с нами, тихо стоял в стороне, пока мы не выходили из комнаты, а затем пытался поговорить со своим отцом или просто сидел с ним, подобно тому, как он сидел рядом со своим младшим братом. Обычно , это продолжалось около часа – начинался какой-то разговор, сначала тихий – потом голоса неизбежно повышались и звучали враждебные нотки, и тогда мастер Майкрофт уходил. Он взял с собой из кабинета некоторые хозяйственные книги и стал изучать их, чтобы убедиться выполнялись ли как должно обязанности его отца. Все остальное время он проводил в комнате брата.
Мастер Шерлок не покидал своей постели. Он лежал там в ночной рубашке, бледный, как первый снег, его темные волосы спутались, он почти ничего не говорил, много спал, ел ровно столько, чтобы не умереть с голоду. Он бы лежал в темноте, если бы кто-нибудь не зажигал в комнате свечей, и они бы горели и при дневном свете, если их кто-нибудь не гасил. Казалось, его утешало исключительно присутствие брата, и лишь в его присутствии он не плакал.
Один раз я вошел в комнату с мастером Майкрофтом, чтобы вынести поднос, оставшийся после ланча. Мастер Шерлок лежал в своей обычной позе – на правом боку лицом к противоположной стене, и я услышал, как при звуке наших шагов он прошептал «Папа?». Я застыл на месте, и мы переглянулись с мастером Майкрофтом. Он обошел кровать и сел на стул.
- Нет, Шерлок, это мы с Брюстером, - сказал он. – У отца более тяжелая поступь, чем у Брюстера, как ты замечал раньше, и он на три стоуна тяжелее нашего дворецкого, а его походка быстрее моей.
Он кивнул мне, чтобы я взял поднос и ушел.
Когда я наклонился, чтобы взять поднос со стола, мальчик вновь шепнул, как если бы говорить в полный голос ему сейчас было не по силам.
- Папа? – повторил он.
- Он все еще пьет, - мягко отозвался его старший брат.
Я поскорее вышел, чтоб не разрыдаться самому.


На второй неделе беспрерывных излияний его отца, мастер Майкрофт поручил мне отправить довольно много писем , ничего не говоря мне об их содержании. Несколько писем для него прибыло неделю спустя , и снова мастер Майкрофт тут же отправил другие послания, получив новые ответы.
В те дни, когда его отец по-прежнему пил, затворившись в своем кабинете, мастер Майкрофт обратился за помощью к мистеру Руту и отцу Меткалфу. Они приехали как-то днем, довольные, что могут оказать помощь, ибо оба они глубоко уважали мистера Холмса и понимали, что этот одержимый столь ужасным пороком, на самом деле, достойный человек и он стоит того, чтобы они приложили усилия и постарались вырвать его из тисков ужасного пьянства. Втроем с мастером Майкрофтом они уединились в библиотеке и провели там довольно много времени, и он поведал им все относительно смерти своей тети и столь мучительной реакции на нее мистера Холмса. Затем они пошли к кабинету мистера Холмса. Постучав туда, мастер Майкрофт воспользовался главным ключом и объявил, что он и гости сейчас войдут. Я оставил дверь полуоткрытой, чтобы слышать их разговор, хоть видеть их я и не мог.
Мастер Майкрофт начал.
- Отец, я привел сегодня мистера Рута и отца Меткалфа поговорить с тобой. Пожалуйста, не сердись на меня за это. Я сделал это единственно из беспокойства за тебя. Если пожелаешь, я уйду и дам вам возможность поговорить с глазу на глаз.
Я не услышал ответа.
- Что ж, очень хорошо, - продолжал мальчик. – Я останусь. Пожалуйста, присаживайтесь, джентльмены.
Раздался небольшой шорох, и затем вновь в комнате повисла тишина.
Отец Меткалф кашлянул и начал первым.
- Дэвид, позволь нам выразить самые искренние соболезнования по поводу гибели твоей сестры. Я понимаю, что вы были с ней очень близки, и что она была чрезвычайно тебе дорога. И хотя ни один из нас не в силах понять, почему ей было суждено умереть так рано и столь необъяснимым образом, ты не должен допустить, чтобы ее уход, кажущийся нам столь бессмысленным, до такой степени лишил тебя воли. Для живых жизнь должна продолжаться. У тебя есть долг перед собой, своим поместьем и фермерами, твоим бизнесом в Хаддерсфилде, и, самое главное, перед твоим младшим сыном, который так страдает от горя, что неподвижно лежит в своей постели. Дэвид, ты должен отринуть грех пьянства, чтобы душа твоя ожила и отвернулась от бутылки. Ради твоей любимой жены ты должен позаботиться о Шерлоке и направить все силы своей души не на упоение своей грустью, а на выздоровление своего сына.
Когда никакого ответа не последовало, отец Меткалф спросил:
- Дэвид? Что ты скажешь на это?
- Такое легко говорить человеку, чья жена жива, - едва разобрал я хриплый, подавленный ответ мистера Холмса.
-Дэвид, - вмешался мистер Рут, - ты знаешь, что моя первая жена умерла при родах через два года после нашей свадьбы, новорожденная девочка умерла вместе с ней. Через шесть лет я женился второй раз, моя вторая жена умерла от гриппа после поездки в Лондон, оставив мне двоих детей. Хотя я чувствовал, что мой мир обрушился с ее смертью и желал бы умереть и ничего не помнить, но я знал, что должен быть сильным ради детей; теперь они взрослые и у них уже есть свои дети. Пусть Шерлок воодушевит тебя отказаться от спиртного и таким образом это покажет и ему, и тебе всю силу твоего характера. Я уверен, что наша поддержка и любовь к твоим сыновьям вновь вернут к жизни твою любящую и здравомыслящую натуру. Позволю себе заметить, что я ничуть не лучше тебя, а мне это удалось.
Так прошло некоторое время, говорил то один, то другой джентльмен, а мистер Холмс хранил молчание. Мастер Майкрофт позволил гостям привести множество веских доводов, после чего заговорил и сам:
- Отец, у меня не так уж много чего осталось тебе сказать после всего того, о чем я безуспешно пытался с тобой говорить на протяжении минувших трех недель. Шерлок нуждается в тебе и, должен признаться, что и я тоже. Конечно, никто здесь не пытается выразить недовольство по поводу того, что ты огорчен и удручен смертью тети Маргарет. Конечно же, нет. Однако, ты напиваешься один в своем кабинете в то время, как твой младший сын лежит в постели у тебя над головой, вне себя от горя, крайне безутешный и единственное слово, которое он постоянно повторяет «Папа». Я умоляю тебя сейчас, как делаю это уже последние три недели, выйди наружу, побереги себя ради себя самого и твоей семьи.
Три этих человека застыли в ожидании ответа мистера Холмса.
- Я… не могу перестать пить, - сказал он, наконец. – Не просите меня об этом.
- Конечно же, можешь, Дэвид, - возразил мистер Рут. – Мы поможем тебе. Ты сильный человек.
- Нет, нет, вовсе нет. Еще со времен колледжа меня преследовала эта привычка. Она как яд в моих венах, алкающий демон, с которым у меня более нет сил бороться. Когда я жил в Хаддерсфилде, у меня еще были мои юношеские устремления и моя работа. Потом у меня была жена, потом сестра – я у них черпал силу, необходимую мне для воздержания и поэтому обычно мог сдерживать свою постоянную тягу к вину. Вместе с ними ушла и моя сила. И, кроме того, в своих возлияниях я нахожу утешение. Я хочу пить. Я боролся с этой жаждой, а теперь приветствую ее. Это все, что я хочу. Оставьте меня.
- Ты можешь найти утешение в заботе о своих сыновьях.
- У меня нет на это сил. У меня хватает сил лишь на то, чтобы поднять стакан, и мне не нужен для этого никакой предлог. Все кончено, но пить можно бесконечно. Люди умирают, но вино живет. Если другие лучше меня, пусть они сейчас позаботятся о моих сыновьях. Оставьте меня, - снова и снова повторял мистер Холмс, все более раздражаясь. Я ощущал, какое напряжение витало в воздухе.
- Дэвид, послушай, что ты говоришь. Что ты хочешь сказать?
Мистер Холмс повысил голос, и в нем зазвучал гнев.
- Что я хочу сказать? Я хочу , чтоб меня оставили с моим вином, и пусть эти мальчишки с их мозгами заботятся о себе сами. Уйдите. Правь миром, Майкрофт; ты никогда во мне не нуждался. Не могу поверить, что ты нуждаешься во мне сейчас. Шерлок, наоборот, очень нуждается. Ему нужна твоя сила, не моя, твои наставления. Мне нечего дать. У меня ничего нет. Ни жены, ни сестры, ни силы, ни гениальности. У меня есть только вино.
-Дэвид, эта жалость к самому себе не поможет ни тебе, ни твоим сыновьям, - сказал отец Меткалф. – Если ты чувствуешь себя слабым и отчаявшимся, обратись за силой к Богу. Жалость к самому себе не приведет тебя никуда, кроме как к саморазрушению. Господь же дарует тебе трезвость мысли, если ты только попросишь у него помощи.
- Нет! Уходите и оставьте меня в покое! Никто из вас не знает, никто из вас! Что у меня теперь осталось? Гениальные сыновья, один из них обладает железной волей, у другого – нет вообще никакой. Один не нуждается ни в чем, другой – в слишком многом. Ни жены, ни сестры. Мой гнев на все это становится все сильнее и сильнее и сводит меня с ума. Почему такие сыновья? Почему все эти смерти? К дьяволу Бога и все прочее! – Теперь он стоял и в своем неистовстве раскачивался взад и вперед. – К дьяволу все. Я не хочу его видеть. Я не могу. Уходите.
Когда они не двинулись с места, он закричал:
- Ну же, давайте! Убирайтесь отсюда к черту!
Я прикрыл дверь и стоял в коридоре, и тут она открылась и из комнаты мрачно вышли трое. Они вновь ушли в библиотеку, угнетенные своим поражением.
- Какой позор, какой страшный позор, - сказал мистер Рут.
- Давайте не будем терять надежды. Он и прежде потворствовал своему пороку , а затем вновь возвращался в нормальное состояние. Я верю, что через несколько недель … или месяцев он сможет позаботиться о юном Шерлоке, - предположил отец Меткалф. – Я буду навещать его несколько раз в неделю, если он, конечно, позволит, и продолжу действовать дальше в том же направлении. Мистер Рут, я был бы рад, если бы время от времени, и вы присоединялись ко мне. Не может же он вечно жить в своем кабинете. А тем временем, что будете делать вы, Майкрофт?
Мастер Майкрофт сидел в кресле лицом к камину, спиной к этим джентльменам.
- Буду делать то, что нужно, и что я могу, - сказал он.
Мастер Майкрофт настолько высоко оценил желание помочь, которое выказали оба джентльмена, что на прощание даже пожал им руки. И сказал, что, если они будут настолько любезны, что попытаются еще раз убедить мистера Холмса изменить свои взгляды относительно своих вредных привычек и своих сыновей, то они могут приходить в любое время. После их ухода мастер Майкрофт съел легкий ужин, а затем мы с ним поднялись в спальню его брата. Я нес поднос, на котором стоял ужин, приготовленный для мастера Шерлока. Еще раньше нас в комнату вошла миссис Бёрчелл, чтобы зажечь там свечи.
- Шерлок, - сказал его брат, - мы принесли тебе ужин.
Я обошел кровать и поставил поднос на стол, который стоял около нее.
- Шерлок, ты должен сесть и немного поесть, - распорядился мастер Майкрофт.
Сделав усилие, мальчик сел. Он выглядел таким маленьким и таким трогательным в своем горе, и крайне исхудавшим.
- Я не голоден, - сказал он глухим голосом, который эхом отозвался в этой тихой комнате.
- Ты в любом случае должен поесть. Держи, - мастер Майкрофт вручил ему ложку и поставил ему на колени поднос с тарелкой супа.
Очень медленно, еле двигая рукой, мальчик съел почти весь суп. Я невольно вспомнил, что когда-то он съедал тарелку овсянки за двадцать секунд. После супа мастер Майкрофт заставил его отведать немного мяса с картошкой и несколько ломтиков сыра. Это было немного, но достаточно, чтобы не допустить неприятных последствий голодания. Когда с едой было покончено, мальчик снова лег.
Я собрал посуду, взял поднос и был почти уже в дверях, когда услышал, как мастер Шерлок спрашивает брата:
-Папа?
Нерешительность мастера Майкрофта стала почти осязаемой, она плавала в воздухе подобно какому-то токсичному дыму, клубящемуся после пожара, и столь же пагубное воздействие она возымела на его младшего брата, который начал еле слышно всхлипывать.
- Пока еще нет, Шерлок, - вот все, что мог сказать его брат.

Прошла еще одна неделя, не принеся ничего нового ни одному из обездоленных Холмсов.
Мастер Майкрофт проводил время в спальне младшего брата, а порой в кабинете отца, который позволял ему войти, чтобы посоветоваться по каким-либо хозяйственным вопросам, требующим незамедлительного вмешательства, а мастер Майкрофт нуждался в наставлении, чтобы выполнить все, как должно.
Однажды, получив несколько писем, которые заметно обрадовали его, он надолго уехал куда-то верхом, а затем созвал в гостиную Денкинса, Уилкокса, миссис Бёрчелл, миссис Уинтерс и меня. Когда мы вошли, он пригласил нас сесть рядом с ним, но прежде, чем начать разговор, он встал и начал ходить по комнате. И вновь я почувствовал себя при этом неловко, но продолжал сидеть.
Он повернулся, и его серые глаза пробуравили нас насквозь, как в прежние времена. Все как один, мы заерзали на своих стульях, чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом. Когда миссис Уинтерс перекрестилась, он, кажется, понял, что нам не по себе и отвернулся. Когда наш молодой хозяин вновь повернулся к нам, его взгляд смягчился лишь немного, но этого было достаточно, чтобы нам стало легче.
- Сожалею, но вынужден поговорить с вами о хозяйственных делах, как это уже было полтора года назад. Но, как и прежде, мне нужно возвращаться в Итон, и, кажется от моего пребывания здесь в любом случае мало толка. В этот раз душевное состояние моего отца и брата нисколько не улучшилось от моего присутствия. Поэтому, как вы легко можете себе представить, меня очень тревожит мой отъезд, учитывая то, что мои отец и брат не в состоянии как следует позаботиться ни о себе, ни о поместье, ни о делах в Хаддерсфилде. Возможно, вы сочтете меня эгоистом, но у меня нет никакого желания ни выполнять обязанности сквайра, ни провести лучшие годы жизни в деревенской глуши. Однако, я однажды пообещал своим родителям, что буду заботиться о них и поместье, если в случае смерти, увечья или болезни, он не смогут сделать этого сами. Поэтому я решил нанять управляющего для поместья и человека, который будет присматривать за Шерлоком; один будет заниматься нуждами ферм и мануфактуры в Хаддрсфилде; другой – нуждами моего брата. До тех пор, пока моему отцу или брату не станет лучше и они не выйдут из состояния этого меланхоличного бездействия, эти люди будут играть здесь те роли, что я описал. Как и прежде, я очень надеюсь, то все вы останетесь в Хиллкрофт Хаусе, и также будете играть свои привычные и достойные уважения роли – если вы согласны, я увеличу ваше годовое жалование на пять фунтов. Хотя я не думаю, что этот дом может быть таким же источником радости, как в старые времена, но надеюсь , что вы согласитесь остаться здесь ради моей семьи, которая давно знает вас и которая привыкла к вам. Вы останетесь?
Мы подтвердили, что останемся – ни один из нас и подумать не мог, чтобы покинуть Холмсов в такой беде.
- Большое вам спасибо. – Он вытащил из кармана сюртука письма, что получил в тот день. Это письма от двух человек, которых я нанял на те должности, о которых я вам только что говорил. У меня много связей и множество знакомых в Итоне и его окрестностях и среди моих однокашников и, благодаря им ,мне удалось нанять этих пользующихся уважением компетентных людей с прекрасными рекомендациями. Управляющий и попечитель приедут через два дня. Я останусь здесь до тех пор, пока у меня не будет твердого убеждения, что эти двое знают свое дело; затем я вернусь в Итон. Конечно, Брюстер, я по-прежнему буду просить, чтобы ты связался со мной, если произойдет кризис или же если ты почувствуешь, что эти люди действуют не в интересах поместья или моего брата. Я дам им знать, что поручаю тебе сообщать обо всех их действиях – ты будешь нести за них ответственность. Ты согласен?
Я был тронут тем, как сильно он доверял мне.
- Да, сэр. Благодарю вас, сэр.
- Хорошо.
Он вновь стал ходить по комнате, затем остановился и сказал, не глядя на нас:
- Я был бы в неоплатном долгу перед всеми вами, если бы вы относились к моему отцу и брату мягко и с сочувствием, даже если некоторое время это будет довольно нелегко.
Я сказал от лица всех нас:
- Конечно, сэр. Само собой разумеется.
Он сделал знак, что мы можем идти, так и не поворачиваясь к нам.
- Это все. Благодарю вас.
Мы встали и оставили нашего молодого хозяина одного. На этот раз никто из слуг не сказал, что у него каменное сердце.