Наконец, доделала "Гуся". Не думала, что это займет столько времени. Хочу сказать, что этот фанфик был напечатан в рождественском сборнике Маркума, о котором я уже говорила. После фанфика будет ссылка на песню, прозвучавшую о ходу повествования. Пока сама не ознакомилась с ее содержанием, никак не могла понять о чем речь))

P.S. Добавила ссылки на песни с текстом

Итак:



Гусь

В самые ранние годы моей дружбы с мистером Холмсом, когда его гениальные способности еще не были известны широкой публике, а я был целиком зависим от своего пенсиона по ранению, были отнюдь не редкими случаи, когда либо он, либо я оказывались на мели. С Холмсом это случалось, когда не было никаких дел, что естественно сказывалось на его доходе, что же касается меня, то, несмотря на все мои благие намерения, деньги так и норовили проскользнуть у меня сквозь пальцы, причем именно тогда, когда я особенно в них нуждался, ибо положение мое было довольно неустроенным. Однако наши периоды безденежья по счастью не совпадали друг с другом и, между нами говоря, нам удавалось ежемесячно расплачиваться с миссис Хадсон, причем если кто-то не мог выплатить полностью своей доли, то другой возмещал эту разницу, надеясь, что в следующий раз его компаньон ответит ему тем же, если это позволит наличие пенсиона по ранению или же гонорар от очередного клиента.
Поскольку я еще не окончательно поправился, чтобы вернуться к своим прежним обязанностям врача (в мирной жизни или же где-нибудь на полях сражений), то вскоре я стал сопровождать Холмса в его расследованиях, делая по ходу дела необходимые записи и тем самым давая возможность своему компаньону не отвлекаться на такие прозаические вещи. Когда же у него не было никаких дел, мне также нечем было занять себя; и поскольку в это время он либо ставил свои весьма неароматические химические опыты, либо угрюмо молчал, то мне часто приходилось то посещать бар «Критерион», то вновь отдавать должное своим вредным привычкам, которые стоили мне немало денег и которые я не раз зарекался бросить. Поэтому совершенно естественно, что праздность Холмса подразумевала собой то, что я останусь с пустыми карманами, и вот 21 декабря, на второй год нашего проживания на Бейкер-стрит, выстрел, наконец, грянул. У Холмса не было ни одного клиента с ночи Гая Фокса, я же в губительной попытке пополнить свои финансы до наступления праздников позволил случайному знакомому заманить себя в игорный дом, справедливо пользующийся дурной славой. Там я проиграл свои скромные сбережения, часы, запонки, и месячную плату за квартиру. А день расплаты ( в полном смысле этого слова) наступал в день Рождества!
Устало бредя домой под ледяным дождем, я размышлял над сложившейся ситуацией. Я знал, что Холмс сейчас был не при деньгах. Иначе он ни за что бы ни допустил, чтобы его кисет с табаком стал столь бедственно тощим. Я не мог позволить себе взывать к лучшим чувствам миссис Хадсон в связи со счетом за уголь, который надо будет оплатить со дня на день. Я выпил слишком много, и голова моя болела столь же сильно, сколь и уязвленная гордость. У меня мелькнула мимолетная мысль о возможности побега, но я был не настолько низок, да и к тому же, наверняка, Холмс и его нерегулярные части с Бейкер-стрит найдут меня везде, где бы я ни спрятался. В то же время у меня еще были кое-какие вещи, которые я мог бы заложить до Нового года, после которого получу пенсион, и, соблюдая строжайший режим экономии, смогу выкупить их.
Смирившийся с потерей, хотя и временной, моего зимнего пальто и книг, я повернул за угол и оказался на Бейкер-стрит. Возле нашей двери я увидел Холмса, облаченного в халат; он держал в руке большой зонт и усаживал в кэб миссис Хадсон, несмотря на то, что было уже далеко за полночь.
- А вот и Уотсон! – произнес он, когда я подошел. – Видите, миссис Хадсон, вы можете быть совершенно спокойны.
- Доктор! – расстроено воскликнула миссис Хадсон. – Вы же промокли до нитки. И дрожите. Почему вы не взяли кэб?
- Я… мне… хотелось пройтись, - пробормотал я, запинаясь, не зная как оправдать свое состояние. К счастью, наша добрая хозяйка не стала настаивать на более понятном объяснении.
- Мистер Холмс, немедленно отведите его наверх и подбросьте в камин свежих поленьев , - приказала она моему компаньону столь же властным тоном, как какая-нибудь герцогиня. – Вода в чайнике, наверное, еще теплая, пусть Полли… о, боже… Полли же пошла навестить свою мать.
- А вы должны навестить свою племянницу, - прервал ее Холмс, снова слегка подталкивая ее в сторону кэба. Он сделал мне выразительный знак головой, дабы я помог усадить ее внутрь, а сам тем временем заверил миссис Хадсон, что мы оба вполне способны позаботиться о себе до возвращения служанки завтра утром, и напомнил, что если она задержится, то ее первый внучатый племянник появится в Кройдоне еще до ее приезда.
Я уловил, наконец, о чем идет речь и больше этот внезапный ночной отъезд уже не вызывал у меня недоумения. У племянницы миссис Хадсон должен был родиться ребенок, его появления на свет ждали примерно к Двенадцатой ночи, и наша хозяйка собиралась покинуть к этому дню Бейкер-стрит, препоручив нас заботам своей кузины, миссис Тернер. Однако, вскоре стало ясно, что младенец появится на свет чуть раньше, и это полностью нарушило все планы миссис Хадсон. Тем не менее, несмотря на все основания для беспокойства, что должны были внушать преждевременные роды, я не мог не почувствовать облегчения. Оказавшись в Кройдоне, миссис Хадсон, наверняка, останется там на все рождественские праздники, и мне не придется объяснять отсутствие некоторых своих вещей в шкафу и на книжных полках.
- Нет ничего более радостного, чем ребенок, явившийся на свет на Рождество, - сказал я, укутывая пледом колени нашей леди. – Вы и нанесете визит, и даже сможете угостить свою племянницу своей стряпней.
- О, господи, стряпня! – если бы моя рука не лежала сейчас на ее рукаве, миссис Хадсон, наверняка, снова выскочила бы из экипажа.- Я совершенно забыла о еде!
- Эти несколько дней Полли вполне с этим справится, - уверенно сказал Холмс. – Даже если она и не будет подавать нам такие яства, которые готовите вы, поверьте мне, их все равно даже сравнивать нельзя с той бурдой, что мне приходилось отведывать на Монтегю-стрит.
- Последнее время она стала готовить гораздо лучше, - согласилась миссис Хадсон, будто бы невольно заражаясь уверенностью Холмса. – И, кроме того, она всегда может свериться с кулинарной книгой миссис Битон.
- Ну, вот видите? Все пройдет замечательно. А теперь я должен увести в дом доктора Уотсона, а то у него уже зуб на зуб не попадает.- Холмс слегка отступил в сторону двери, увлекая меня за собой. – Передайте наши лучшие пожелания вашей семье! – обратился он к миссис Хадсон и тут же бросил кэбмену:- Поезжайте!
Тот щелкнул кнутом. Лошадь, обрадованная возможности двигаться, а не стоять под порывами непрекращающегося ветра, резко рванула с места. Миссис Хадсон смогла лишь помахать нам на прощание и вскоре исчезла за пеленой ночного дождя.
- Пойдемте внутрь, - сказал Холмс, потащив меня за руку, как будто я собирался сопротивляться. – Я хочу снять, наконец, эти промокшие шлепанцы. Вы поужинали где-нибудь во время своих блужданий?
- Да.
Это был маленький бутерброд с сыром, которым я закусил вино, все еще гудящее у меня в голове, да и было это уже несколько часов назад, но Холмс не стал вдаваться в подробности. Заперев входную дверь, он остановился только, чтобы зажечь свечу от газового рожка, все еще горящего в передней, и затем повел меня в темную кухню. Я ковылял за ним следом, гадая, почему меня трясет все сильней, хотя я уже дома, и изо всех сил сжимал челюсти, чтобы не было слышно, какую дробь выбивают мои зубы.
- Даже сейчас, когда очаг совсем остыл, в кухне теплей, чем в любой другой комнате, - сказал Холмс, зажигая свет. – И поскольку сейчас здесь нет ни одной женщины, вы можете принять ванну прямо здесь возле кухонной плиты. Это намного проще, чем тащить ванну и воду наверх, в нашу гостиную, правда?
Он повернулся ко мне и неожиданно окинул меня своим пристальным взором. Манера его поведения тут же изменилась.
- О, доктор. Вы все проиграли, не так ли? Не осталось даже денег, чтобы взять кэб?
- Я выигрывал, - возразил я, чувствуя, как мои щеки пылают от стыда. Мне следовало бы знать, что скрыть от Шерлока Холмса свое бедственное положение совершенно нереально.
- Да, а затем стали проигрывать, - он сделал недовольную мину. – Надо понимать, что с моей стороны бесполезно будет обращаться к вам за помощью по выплате моей доли за квартиру в этом месяце?
- Я не смогу заплатить даже свою долю, не заложив существенной части своего гардероба, - уныло признался я. – Мне не следовало брать с собой чековую книжку.
Холмс сделал небрежный жест, как бы отмахиваясь от подобного соображения.
- А мне не следовало отказываться от расследования, которое предлагал моему вниманию Грегсон, - откликнулся он. Он сунул руки в карманы и мрачно смотрел себе под ноги. – Миссис Хадсон будет нами не довольна. Впрочем, надо сказать, что звучит это ужасно глупо.
На пару минут мы помрачнели, словно какие-нибудь школьники, ждущие взбучки от своего учителя, но тут у меня мелькнула внезапная мысль, и я не смог удержаться от смеха.
-Что такое, доктор? – спросил Холмс, и ответная улыбка тронула уголки его губ.
- Наше поведение страшно разочарует Санту Клауса.
Холмс рассмеялся следом за мной и указал на свои промокшие ноги.
- Санта Клаус нам не страшен, нужно лишь поворошить кочергой в золе, - сказал он. – Ну-ка, Уотсон, разожгите духовку и снимайте свои мокрые вещи, а я наполню ванну из бойлера и принесу что-нибудь сухое для вас и пару носков для себя.
Утром вместо дождя, барабанившего по стеклу, я услышал, как в окно метель бросает целые охапки снежных хлопьев, а в трубе заунывно завывает ветер. В такой день лучше всего остаться в постели, но, увы! – от непогоды тут же заныли старые раны, а после вчерашнего еще и ужасно болела голова. Вдобавок ко всему этому я услышал резкий звонок в дверь, и это заставило меня встать с постели и лицом к лицу встретиться с мрачным серым светом этого унылого утра.
Я набросил халат и шлепанцы и поковылял вниз, но Холмс тоже уже встал, так что у двери он оказался гораздо раньше меня – я еще не успел дойти до нижней площадки, как услышал, как мой компаньон разговаривает с мальчиком-посыльным. Минуту спустя он уже быстро поднимался по лестнице с телеграммой в руке.
- Весточка от миссис Хадсон?
- Родилась девочка, вполне благополучно, весит шесть фунтов и три унции, - сказал Холмс, - и мы должны напомнить Полли, что если она хочет отдыхать в день Рождества, то заняться стиркой ей надлежит накануне, в воскресенье.
Я зябко потер руки, надеясь хоть как-то согреться от холода, что царил внизу.
- А где Полли? – возник у меня вопрос. – Ведь, пожалуй, это она должна бы открывать двери?
- Вне всякого сомнения, ее задержала эта вьюга, - сказал Холмс. – Она скоро появится. А пока попробуйте разжечь огонь в камине, а я загляну в кладовую.
Долго я возился с остатками угля, что нашел в ведерке, и должен признать, что не мог похвастать большими успехами. Впрочем, и Холмс вряд ли добился большего на кухне! Мы вместе позавтракали, сидя в гостиной около того скудного огня, что я смог развести в камине, мы ели поджаренные ломтики хлеба, черпали ложками сливовый джем прямо из банки и запивали все это очень крепко заваренным чаем. Холмс отпивал его с весьма недвусмысленным выражением, мне же приходилось пить и кое-что похуже во время своей воинской одиссеи, и я был только рад, что есть чем подсластить этот напиток.
- Думаю, я положил туда слишком много чая, - заключил мой друг после очередного глотка.
- Или же мы просто дали ему слишком долго настаиваться, - сказал я. Заваривание чая было несколько сродни приготовлению какого-нибудь настоя, поэтому я, как специалист, счел, что возможно все дело именно в этом. – Разве приготовление чая не относится к тому разряду вещей, что необходимо хранить в вашем «чердаке» - ведь так вы однажды назвали мозг?
- С какой стати? – отозвался Холмс. – Миссис Хадсон – вот кто подлинный эксперт в этом деле. И если окажется, что у Полли нет подобного умения, то мы выясним, где именно живет эта миссис Битон и обратимся к ней за помощью.
Я рассмеялся. Пробелы познаний Холмса в том, что касалось самых обычных вещей, давали мне в этой сфере некоторое преимущество, и я не замедлил им воспользоваться.
- Холмс, миссис Битон – вовсе не наша соседка. Речь идет о книге. Вернее о писательнице, которая написала целый труд о кулинарии и домашнем хозяйстве. – Заметив некоторое недоумение в его взгляде, я добавил – Я часто видел эту книгу в книжных лавках. Этот справочник – последняя апелляционная инстанция в вопросах домашнего хозяйства.
- Наверное, раз даже такой холостяк, как вы, Уотсон, о ней слышали, - сказал Холмс. Он отставил в сторону чашку, так и не допив свой чай, и опершись локтями на стол, задумчиво сложил кончики пальцев вместе, как всегда делал, когда перед ним стояла серьезная задача. – Значит, у миссис Хадсон она тоже должна где-то быть.
- По всей видимости, - согласился я, быстро допив остатки чая. Он придавал бодрости, хотя смаковать его особенно не хотелось.
- Как бы там ни было, думаю, нам очень скоро будет не хватать миссис Хадсон. Впрочем, возможно, нам следует радоваться хотя бы тому, что нам дана некоторая отсрочка. Сомневаюсь, что она проделает весь долгий путь до Бейкер-стрит, только для того, чтобы получить до Нового года плату за квартиру. А значит, ко времени оплаты вы уже получите свой пенсион.
- А вы сможете закончить то расследование для инспектора Грегсона, - сказал я. – Но, Холмс, не кажется ли вам, что, несмотря на это, нам нужно быть готовыми к тому, чтобы расплатиться с ней на Рождество? Даже если она не приедет сама, то может прислать племянника.
Он кивнул в знак согласия.
- Вы правы. К счастью, я хорошо знаком с лондонскими ростовщиками, и думаю, если вы доверитесь мне в этом деле, мне известно, где мы сможем получить самую большую цену за наши с вами вещи.
- Ведь это же только на время, - уныло заметил я. Несмотря на то, что со вчерашнего дня моя головная боль заметно уменьшилась , в голове все еще слегка шумело, и я то и дело прижимал к ней ладонь. – А как, скажите на милость, вы доберетесь до ломбарда? Вы посмотрите, что делается на улице! – Я указал рукой на окно – все карнизы были сплошь укрыты снежным покровом.
- О, поезда лондонского метро все равно должны ходить, - сказал Холмс, - И я найму мальчишек из своих Нерегулярных войск, чтобы помогли нести вещи. Думаю, им больше это понравится, чем сгребать за гроши снег.
- Но что вы сможете предложить им вместо этих грошей? – спросил я.
- Мы поделимся с ними нашим рождественским гусем, - в глазах Холмса заискрился веселый огонек.
Я уставился на него – я, что, что-то пропустил?
- Разве у нас есть гусь?
- Есть, - Холмс вскочил. – Пойдемте, доктор, я вам покажу.
Я последовал за ним в кладовую, где и увидел пресловутую птицу, подвешенную во всем своем великолепии к крюку под самым потолком.
- Боже мой! – воскликнул я, взглянув на это чудо. – Миссис Хадсон, должно быть, планировала устроить настоящий пир. Или вы думаете, она собиралась взять его с собой в Кройдон?
Холмс сделал нетерпеливый жест.
- Вряд ли. Несмотря на холод, вряд ли эта птица сможет сохраниться до Нового года, а уж тем более до Двенадцатой ночи. Нет, Уотсон, сейчас вы видите перед собой наш Рождественский ужин и он достаточно большой, так что его вполне хватит и на мальчишек, которые нам помогут. В конце концов, миссис Хадсон уехала, и шуметь по этому поводу никто не будет. Что же касается Полли, то я сомневаюсь, что она будет сильно возражать против их компании.
- Нет, если среди них будет юный Робинсон, - добавил я.
Полли в то время еще не исполнилось и шестнадцати лет, и хотя она и была очень усердна ,во всем помогая миссис Хадсон, но, конечно же, гораздо комфортнее она чувствовала себя среди равных. Я не раз слышал, как рано поутру она не раз разговаривала с кем-нибудь из мальчишек Холмса, когда выбивала какой-нибудь коврик под платаном, что рос у меня под окном. Я не замечал, чтобы Робинсон пользовался ее особым расположением, он, кстати сказать, не мог похвастаться высоким ростом, который не превысил пока четырех футов. Но он был веселый мальчуган и часто помогал выполнить ей какую-нибудь работу – он знал, что в благодарность наверняка получит немного имбирного печенья, которое всегда оказывалось в кармане передника Полли.
Дабы привести в исполнение свои планы Холмс отправился к себе в комнату, чтобы одеться и собрать вещи, которые он решил заложить. Я последовал его примеру и отправился в свою холодную спальню, но мои сборы были недолгими. Я никогда не украшал свой костюм какими-нибудь ювелирными безделушками, и мои булавки для галстука и запонки были самыми простыми. Искусно инкрустированная шкатулка, в которой я хранил их – одна из немногих моих вещей, что уцелели в Кандагаре – казалась мне гораздо более ценной, чем ее содержимое, даже с моими часами в придачу. Мой выходной костюм и теплое зимнее пальто были все еще влажными после вчерашней эскапады, поэтому я оставил их пока на вешалке и вытащил летний льняной и новый твидовый, который я купил в минувшем сентябре, поддавшись очередному приступу расточительности. Я безнадежно смотрел на книжные полки, гадая, какая из этих книг может заинтересовать кого-нибудь кроме меня. И тут я услышал на лестнице быстрые шаги, и в комнату вошел Холмс, держа в руке наполовину наполненный саквояж.
- Ну, вот, пожалуйста, доктор. Если уж мне придется заложить этот баул, то пусть он, по крайней мере, сначала нам послужит.
Я начал укладывать в саквояж свои вещи и взглянул на то, что уже лежало там.
- Ваш микроскоп, Холмс?
Он сел на кровать и стал складывать льняной костюм.
- Сомневаюсь, что он мне понадобится. Те улики, что укрылись от внимания Грегсона, либо слишком очевидны, либо походя затоптаны болванами-полицейскими.
- А что вы будете делать, если он уже нашел разгадку этой тайны? – спросил я, укладывая несколько своих книг вокруг микроскопа, чтобы создать как бы защитный слой. Подобные научные инструменты, как мне было хорошо известно, были очень чувствительны к любым повреждениям, которые могли бы произойти при подобном перемещении. В Афганистане мой собственный микроскоп погиб во время бури, весьма похожей на ту вьюгу, что бушевала сейчас за окном.
- Вы ничего не получите от Грегсона, если ваша помощь ему уже не понадобится.
- Тогда я найду истинную разгадку дела, - беззаботно ответил Холмс. – И в надежде на скромное вознаграждение спасу невинную душу какого-нибудь бедняги от обвинения в преступлении, которого он не совершал. – Он слегка коснулся моего плеча. – Не волнуйтесь, доктор. Если вдруг мне и не удастся получить свой гонорар от Грегсона до Рождества, то я займу нужную сумму.
Вряд ли это было справедливо.
- И будете платить ужасные проценты? Если уж до этого дойдет, я сам пойду к ростовщику. В конце концов, именно из-за моей глупости мы попали в это затруднительное положение, - я почувствовал, как меня трясет при одной мысли об этом. Именно из-за долгов, которые он не мог вернуть, мой брат пал так низко, и я совсем не хотел, чтобы со мной случилось то же самое.
Холмс нахмурился и дотронулся до моего лба.
- Не думаю, что вам следует выходить в такую погоду, Уотсон, - сказал он. – Хотя у вас и нет жара, думаю, что ваша вчерашняя прогулка под проливным дождем может иметь плохие последствия. И потом, в этой комнате такой холод, что вы бы не почувствовали жар даже если бы у вас была температура.
- Я не болен, - ответил я довольно резко. В конце концов, ведь это я был врачом. – У меня просто болит голова. Посплю несколько часов и стану человеком.
- Ну что ж, если вы так считаете… Только спите в гостиной, у камина, - сказал Холмс и вернулся к упаковке саквояжа. Я, молча, достал свой баул и начал складывать в него то немногое, чем мог пожертвовать. Я пытался побороть свое упрямое желание игнорировать совет Холмса, высказанный самым безапелляционным тоном, и поспать в своей собственной постели, какой бы холодной она ни была.
Спал я в гостиной. Я сказал себе, что моя рана разболится от холода и к тому же мне не хотелось преодолевать еще один лестничный пролет после того, как помог Холмсу снести вниз весь наш будущий заклад. Но, конечно же, он был прав. В гостиной было гораздо теплее. Но оказалось, что и здесь есть свои неудобства – ведь если бы я спал наверху, то не проснулся бы от снежков, брошенных в окно – они попросту бы туда не долетели.
Я доковылял до окна и посмотрел на улицу – Бекер-стрит была пустынна, но под окном стоял мальчишка-посыльный, закутанный в шарф по самые уши и стоящий по колено в снегу. Он замахал рукой, и я открыл окно. Я собрался спросить, что заставило его столь яростно бомбардировать наши окна, но мальчик опередил меня:
- Простите меня за снежки, мистер, но звонок не работает, а я заметил в окнах свет. У меня есть послание для миссис Хадсон, живущей по этому адресу. – Он вытащил из кармана какую-то бумагу. – Не могли бы вы попросить ее выйти ко мне?
- Ее здесь нет, - сказал я. – Она в Кройдоне.
- В Кройдоне? – он расстроено посмотрел на меня. – Мне не заплатили за то, чтобы я съездил в Кройдон.
- Подожди, - сказал я мальчику. – Сейчас я выйду.
Я закрыл окно и подошел к камину. Я почувствовал себя последним подлецом, когда взял вазу, что стояла на каминной полке – туда Холмс иногда высыпал содержимое своих карманов. Я вытряс то, что в ней было – стеклянный глаз, сломанное лезвие от складного ножа, какие-то смятые клочки бумаги, а на самом дне оказалась тусклая монета в шесть пенсов. Это как раз то, что было мне нужно.
Внизу было так холодно, что я видел пар от своего дыхания, а перила лестницы были настолько ледяными, что мне пришлось спуститься, не прибегая к их помощи. Я обернул дверную ручку носовым платком, но открыть ее смог лишь приложив силу. И дверной проем, и проволока от звонка были покрыты льдом.
Мальчик ждал меня на ступеньках, обхватив себя руками и отплясывая что-то типа джиги, чтобы хоть как-то защититься от порывов ледяного ветра.
- Входи, - сказал я, не желая, чтобы на ковре миссис Хадсон появилась лужа от подтаявшего снега.
- Спасибо, мистер, - поблагодарил паренек и зашел в дом. Сначала он слегка расслабился, но вскоре вновь обхватил себя за бока.
- Да здесь почти также холодно, как на улице. Разве до этого снегопада к вам не заходил угольщик?
- Не знаю, - уныло ответил я. Зимой в холле никогда не было особенно тепло, но такого холода еще не было. – Надо будет спросить служанку.
- Ее зовут случайно не Полли Хантер?
Меня вдруг охватило какое-то непонятное чувство, от которого веяло почти таким же холодом, как тот, что царил в нашей передней.
- Да, - ответил я и вскоре убедился, что предчувствие меня не обмануло.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Холмс нашел меня угольном подвале, где я наполнял наше ведерко для угля; он был все еще закутан в шарф, а его лицо и губы и без того бледные сейчас были совершенно белые от холода. К тому времени я разворошил угли в кухонном очаге, и он был в более-менее сносном состоянии, но духовка оказалась страшно прожорливым зверем и нуждалась в дополнительном питании. Мой компаньон, не говоря ни слова, взял у меня из рук ведерко для угля. Когда мы оказались на кухне я налил Холмсу бренди, и вскоре он настолько оттаял, что спросил меня, сколько мы будем обходиться без услуг Полли.
- Две недели. – Я слишком устал, чтобы гадать, как факт отсутствия в доме Полли навел его на мысль, что она появится весьма не скоро. – Она в карантине вместе со всей своей семьей. Ее младший брат заболел оспой, в его школе эпидемия, а прошлой ночью у него поднялась температура.
Я запекал в духовке картофель. Этим блюдом наравне с жаренной над огнем форелью и исчерпывались мои кулинарные навыки. Попробовав вилкой их готовность, я передал Холмсу его порцию.
- Следует ли нам послать за миссис Тернер? – спросил я, передавая ему соль.
- Мы могли бы это сделать, - ответил он. – Но это сильно ухудшило бы наше и без того шаткое финансовое положение. Вряд ли у меня найдутся лишние десять шиллингов. А лондонские улицы просто ужасны. Лед только слегка припорошен снегом.
- А раз посылать за миссис Хадсон тоже бы не хотелось, то, что же нам остается? Вряд ли мы можем сейчас позволить себе питаться в ресторане.
Холмс встал, и задумчиво проведя рукой по волосам, стал ходить по кухне.
- Это еще не самое худшее, Уотсон. Мы можем есть хлеб с джемом, как уверен, делает сейчас половина Лондона. Но я обещал мальчишкам рождественского гуся, и мне совсем не хотелось бы нарушать данное им слово.
- Сколько их? – спросил я.
- Четверо. Уиггинс, Робинсон, Кларенс и Браун, - Холмс сделал еще один круг по кухне.
- Это же вы им пообещали, - заметил я. – Придется вам запечь гуся и надеяться на лучшее.
- О, нет! – сказал Холмс. – Ведь вы согласились, что нам следует использовать гуся в виде оплаты.
- Тогда я был уверен, что его приготовит Полли, - возразил я.
Какое-то время мы обсуждали создавшееся положение, так и не придя ни к какому соглашению, кроме того, что миссис Хадсон беспокоить не стоит. Наконец Холмс разразился гневной тирадой:
- Это же просто смешно, Уотсон. Мы двое взрослых мужчин, умных и обладающих некоторым опытом. И один из нас, вероятно, сможет зажарить птицу, не прибегая к женской помощи.
При этих словах у меня в голове мелькнула внезапная мысль.
- Женской помощи! – повторил я и прищелкнул пальцами, и тут мы в один голос воскликнули:
- Миссис Битон!
Сверившись с этой замечательной книгой, которая была найдена в буфетной, мы обнаружили, что весь процесс превращения сырого гуся в наш рождественский ужин уместился на одной странице. Мы расхрабрились и завели дискуссию - каждый приводил множество причин, по которым именно его компаньон должен взять на себя приготовление гуся. Наконец мы решили, что до самого Рождества будем по очереди готовить и мыть посуду, и чья стряпня будет наиболее съедобной, тот и будет готовить рождественский ужин, а другой будет чем-то вроде поваренка.
* * *

Возможно, лучше скрыть от посторонних глаз наши первые шаги на этом поприще. Вскоре я убедился, что не так просто даже разбить сырое яйцо, и как продемонстрировал Холмс, существует точное время, отведенное для варки сухого гороха, которое ни в коем случае нельзя сократить, если вы хотите получить съедобное блюдо. Но голод – довольно мощный стимул и, в конце концов, приготовить нормальный суп не так уж и трудно. К вечеру 23-го декабря я смог приготовить пищу, довольно простую, но вполне съедобную, и еда, приготовленная на следующий день Холмсом, была более, чем адекватна.
Наконец, и в это утро на небе появилось солнце, и мы отметили это тем, что завтракали в гостиной. Окна были разнавешены, дабы явить нашему взору синеву зимнего неба. В этот раз была моя очередь убирать со стола и мыть посуду, но сейчас, когда я заканчивал свой завтрак и Холмс налил мне чашку кофе, я решил посидеть здесь, наслаждаясь солнечным светом как можно дольше. Это утро казалось неистощимым источником оптимизма. Тут я сделал глоток кофе и не мог сдержать гримасы отвращения.
- Простите, Уотсон, - сказал Холмс (это был его первый опыт в приготовлении этого напитка) – Но я не нашел, куда вы дели остатки чая.
- Он в жестяной банке, на которой написано «чай», - сообщил я. – Хотя чая там осталось совсем немного. Нам, вероятно, следует поберечь его до рождественского утра.
Лицо моего компаньона слегка вспыхнуло от смущения.
- Боюсь, я использовал его прошлым вечером.
- Что, весь? – воскликнул я в отчаянии. Я только что научился заваривать чай по всем правилам, и вот в доме не было чая!
- Я работал! Мне нужно было чем-то подкрепиться ночью.
Холмс вскочил из-за стола и шагнул к каминной полке, где у него лежали остатки недокуренного с вечера табака. Он пробормотал что-то о «забивании головы всякой ерундой, вроде рецептов миссис Битон» и стал набивать свою утреннюю трубку этими жалкими остатками, а потом рылся в карманах в поисках кисета с табаком. Кисет нашелся, и даже невооруженным глазом было заметно, каким он был тощим. Холмс помахал им, демонстрируя мне свои скудные запасы.
- Полагаю, что вы не сможете одолжить мне немного табака, Уотсон? – спросил он. – Хотя бы немного?
Теперь настал мой черед выйти из-за стола. И я промокал рот салфеткой до тех пор, пока не почувствовал, что могу сохранять спокойный вид. Благодаря покупке, которую я сделал накануне постигшего меня несчастья, табак у меня был, но пока я отнюдь не собирался сообщать об этом Холмсу.
- Я израсходовал свой корабельный, - сказал я, протянув руку к коробке с сигарами, стоявшей на моем столе. ( Это была правда, и я ничем не рисковал, говоря об этом своему наблюдательному компаньону). Но у меня еще есть две сигары. Вам подойдет сигарный табак?
Холмс с сожалением посмотрел на сигару, которую я ему протягивал.
- Нет, нет, дорогой друг, я и помыслить не могу о том, чтобы оставить вас без сигар.
- Мне в любом случае придется обрезать кончик, - заметил я, вытаскивая карманный нож. Холмс принял щепотку табаку с улыбкой.
- Благодарю вас, доктор.
Некоторое время мы сидели и молча курили, пока любопытство не взяло надо мной верх.
- Над чем же вы всю ночь работали, Холмс? К вам приходил клиент?
- А! Вы об этом? – Трудно было сказать наверняка довольным или смущенным выглядел сейчас Холмс. – Я проводил эксперимент.
- Эксперимент?
Я бросил взгляд на сосновый столик, но химические приборы , стоявшие там выглядели совершенно нетронутыми. Причем, на стеклянных ретортах и пробирках можно было заметить довольно изрядный слой сажи.
- Да, - сказал Холмс. – Я думал, что делать с этим гусем. Конечно, нам придется его приготовить.
- Естественно, - согласился я.
- Как-то раз мы с инспектором Грегсоном гнались за одним убийцей и оказались в гостиничной кухне. Кухарка, довольно сообразительная девушка, вылила чуть ли не под ноги этому типу целый чайник горячей воды с добавленным туда парафином. И я вроде припоминаю, что в тот момент она сидела рядом с целой грудой уток и в руках у нее была уже наполовину ощипанная утка. – Холмс сделал паузу, чтобы сделать затяжку из своей трубки. – И когда я ночью штудировал труд миссис Битон, мне пришло в голову, что парафин нужен был девушке для того, чтобы полностью удалить все перья с этих птиц.
- Мне это представляется довольно расточительным способом, - сказал я. – Наверняка, она хотела бы сохранить перья для дальнейшего использования в хозяйстве.
- Нет, если для кухарки скорость приготовления птицы важнее перьев для набивки подушек, - сказал Холмс. – В любом случае, чтобы проверить эту теорию на практике, мне нужно узнать, есть ли у нас парафин и мне нужна небольшая птица.
Мои брови сами собой поднялись вверх. Накануне Холмс в основном читал и бесцельно листал свои альбомы с вырезками, прикованный к дому, так же, как и я. Ни один из нас не осмелился выйти навстречу вьюге далее, чем это было необходимо, чтобы убрать снежные заносы со ступенек перед входом в дом. К вечеру метель утихла, но , когда несколько часов спустя я отправился в свою спальню ,Холмс все еще был окружен газетами и клеем.
- И где посреди ночи вы собирались найти маленькую птичку?
- Под карнизом есть голубиное гнездо, - сказал он. – Это было первое, что пришло мне в голову. Но выход на крышу слишком обледенел, чтобы предпринимать такую вылазку ночью, да и по гнезду оттуда прицелиться было бы несколько не с руки, поэтому я пошел к станции подземки и…
- Вы собирались стрелять по нашей крыше? – воскликнул я, прерывая Холмса.
Он весело рассмеялся.
- Только не из револьвера, уверяю вас. – Он бросился в свою спальню и появился оттуда с рогаткой. – Я подумал, что при выстреле с нашей крыши может сойти целая лавина и потом до самой весны у меня не будет возможности подстрелить какую-нибудь птицу. Как бы то ни было, я решил, что будет легче заглянуть под железнодорожный мост.
- Поэтому вы пошли к станции подземки… - напомнил я.
- … которая оказалась закрыта, поэтому я взобрался на ворота. – Признаваясь в этом, Холмс был доволен, как мальчишка, которому удалось вполне успешно игнорировать установленные правила. – И я пришел домой не с одной, а с двумя птицами. Они будут у нас на ужин, если вы пожелаете их приготовить.
- Вы их не приготовили?
- Я полночи ловил и ощипывал их, - протестующе заявил Холмс. – Теперь ваша очередь. Кроме того, мне нужно сходить в лавку и купить еще парафина. Считайте, что это практика перед запеканием гуся.
- Значит, вы признаете, что не в силах справиться с ролью кухарки? – напуская на себя притворную суровость, спросил я. – Но знаете, поваренку придется чистить овощи да еще и мыть посуду после еды.
- Я подумал, что нам могут помочь мальчишки, - сказал Холмс. – Здесь им было бы гораздо теплее, чем если бы им пришлось искать укромный уголок возле церкви Святого Киприана. И у нас большие запасы овсянки, так что они будут обеспечены завтраком.
Холмс сел в кресло и откинулся назад , вполне довольный собой.
- А что будете делать вы, пока я с помощью мальчиков буду готовить ужин? – спросил я.
- О, я думаю, что вам все-таки понадобится моя помощь, - сказал Холмс беспечно, и изобразил что-то вроде поклона, после чего потянулся за своим альбомом с вырезками. – Но вы явно лучший повар, чем я, и поэтому я готов выполнять ваши распоряжения.
- И когда же на меня снизойдет такое блаженство? – спросил я, ибо случаи, когда Холмс позволял кому-то распоряжаться, можно было пересчитать по пальцам.
- Как только вам потребуется моя помощь, - сказал он, листая страницы своего альбома.
У меня было искушение прямо сейчас прервать его занятия, но потом я подумал, что лучше освежить в памяти инструкции миссис Битон и содержимое нашей кладовой, а уже потом отправить Холмса в бакалейную лавку и в булочную, дабы потратить последние из оставшихся у нас шиллингов. Поэтому я собрал на поднос посуду, оставшуюся после завтрака, и отнес его в кухню, чтобы разработать план действия, пока я буду мыть посуду.
Когда я вновь поднялся наверх с моим тщательно продуманным списком, то обнаружил Холмса спящим в кресле; голова его была откинута назад, а рот слегка приоткрыт. Надо отдать ему должное, когда я начал четким голосом отдавать команды , подобно сержанту, поучающему новобранцев, он вскочил на ноги, но тут явно сказалось то, что он мало спал минувшей ночью, потому что моему компаньону потребовалось добрых тридцать секунд, чтобы замереть по стойке «смирно» и отдать мне честь.
- Есть, капитан!
Я вручил ему свой список.
- Вот мой приказ, рядовой Холмс! – сказал я, стараясь играть свою роль так хорошо, как только мог, изо всех сил сдерживая улыбку. Холмс был не единственным человеком, кто мог сочетать различные метафоры. – А когда вы вернетесь, будете драить палубу.
Он вновь отдал мне честь, а затем бросил взгляд на мой список и его веселость несколько поубавилась.
- Что, без пудинга?
- Думаю, мы не можем себе это позволить, - ответил я. – Я даже не уверен в том, что вы можете купить все продукты из этого списка. Начинайте с самого начала и идите вниз по списку, а когда у вас закончатся деньги, остановитесь.
- Хлеб, лук, шалфей… вижу, что устриц здесь тоже нет.
- У нас нет ни лимонной цедры, ни щепотки мускатного ореха, чтобы приготовить их по тому рецепту.
Ни один Холмс сожалел о том, что мы не могли опробовать рецепт миссис Битон «пряных фаршированных устриц». Я собирался вскоре обратить внимание миссис Хадсон на страницу с этим рецептом, и на множество других весьма заманчивых рецептов.
- Масло. Только полфунта?
- Этого будет достаточно, если мы будем бережливы.
- Яблоки, картофель. Это будет настоящий пир, доктор, если вы намерены подать на стол гуся с картофельным пюре и яблочным соусом. Четверть фунта коринки и четыре апельсина? - Прочитав последние два пункта моего списка Холмс нахмурил брови. - Апельсины для мальчиков, да. На Рождество дети должны угощаться апельсинами. Но коринка? - он вопросительно посмотрел на меня.
- Чтобы что-то поджечь вместо рождественского пудинга, - сказал я. - У меня еще осталась четверть пинты бренди и мы могли бы сыграть в Львиный зев.
Кивнув мне, Холмс засунул мой список в карман.
- Это было бы интересно, - сказал он. - Я никогда в это не играл и полагаю, что эти мальчики тоже.
Настал мой черед удивляться. В нашей семье во время рождественских праздников мы традиционно играли в Львиный зев, и вкус горячих ягод, обрызганных бренди,, наряду с радостной уверенностью, что кому-то удастся выхватить угощение из огня, не обжигая пальцев, был для меня такой же частью Рождества, как плющ и омела. Но плюща и омелы у нас не было. Наша каминная полка была совсем пустой. Я решил, было, попросить Холмса найти какую-нибудь растительность для украшения нашего жилища, но тут же отказался от этой идеи. Я придумал кое-что получше.
- Возможно, я сделаю небольшой круг по парку, - сказал я Холмсу, когда он потянулся за шляпой, - хочу насладиться солнечными лучами, пока это возможно.
- Только поосторожнее, - бросил Холмс в своей обычной властной манере, а затем остановился на пороге, чтобы откланяться.- В этом случае, сэр, будьте осторожнее, - повторил он. Насмешливо приподнятая бровь сводила на нет всю его почтительность. - И если вы не желаете, чтобы вас застали на месте преступления, то я бы не советовал вам срезать ветки с кедров, что растут на самом виду!


В день Рождества я поднялся весьма неохотно, ибо из-за неуверенности и сомнений заснул лишь, когда уже было далеко за полночь. Холмс накануне вернулся домой гораздо позже, чем я того ожидал, и в результате моих неоднократных попыток подогреть его ужин, его голубь стал совсем несъедобным. Моя птица была несъедобной из-за того, что я не смог распознать и выбросить желчный пузырь этой несчастной птицы перед тем, как делать подливку из ее потрошков. В этом «миссис Битон» меня подвела, так как в ее рецепте было сказало просто «выпотрошить» птиц, а я не придал должного внимания тому, какие органы птиц могли бы подойти для этой подливы, а какие – нет. Когда я буду иметь дело с гусем, придется уделить этому большее внимание или отказаться от подливы.
Спустившись в гостиную, я увидел, что Холмс стоит на коленях перед камином, пытаясь раздуть угли. Накануне он согласился подать наш рождественский завтрак, ибо при нынешних обстоятельствах мы собирались есть только хлеб с джемом, и я видел, что завтрак уже ждал нас на столе.
Я быстро вытащил из кармана халата рождественский подарок для Холмса, и пока он еще был занят, поставил его возле его тарелки.
- Доброе утро, Холмс, - сказал я. – Счастливого вам Рождества.
- И вам счастливого Рождества, Уотсон, - сказал Холмс , поднимаясь и отряхивая руки об свои брюки. Он был далек от того, чтобы надеть «блестящий камзол», как поется в старинных песнях; Холмс надел костюм, который использовал для маскировки, когда желал походить на человека с дурной репутацией.
- Вы рано сегодня поднялись, - и он указал на окно, за которым еще только забрезжил сероватый рассвет.
- А вы еще раньше, - заметил я, выдвигая из-за стола свой стул. Я тут же увидел на нем сверток в коричневой бумаге, перевязанный синей лентой. – Что это?
- Плоды моих вчерашних трудов, - сказал Холмс. – И мальчиков. Вам нужно будет поблагодарить их. Они поют лучше меня.
Он подошел к столу и взял в руки мой подарок.
Трудно сказать, кто из нас развернул свой подарок первым, ибо мой крик «Чай!» прозвучал одновременно с возгласом Холмса «Табак!». Мы совершенно забыли поблагодарить друг друга, но чуть позже поделились друг с другом своими подарками.


К девяти часам мы были на кухне. Холмс занимался своими приготовлениями к ощипыванию гуся, а я украшал комнату похищенными мной зелеными хвойными ветками, когда в дверь позвонили. Я пошел открыть и обнаружил на пороге шестерых мальчишек из «Нерегулярного отряда с Бейкер-стирт», которые хором грянули «Слушайте, ангелы-вестники поют»* как раз в ту минуту, когда я открыл дверь. Холмс тоже подошел и слушал, стоя у меня за спиной. Когда мальчики закончили эту песню, они затянули «Остролист и плющ»**, а Уиггинс вытащил из-за спины ветку остролиста без ягод, и когда они допели, вручил ее мне.
- Вот, доктор. Мистер Холмс сказал, что в этом году у вас нет остролиста, вот мы вам ее и принесли. А еще нас интересует, могли бы мы позделиться обедом с Джимми и Билли, хоть они и не помогали нам, потому что разметали снег, а мы бы были не против поделиться с ними, если вы позволите.
Я посмотрел на Холмса, но он лишь слегка покачал головой, в знак того, что не несет никакой ответственности за ту просьбу мальчиков.
- Вы тут главный, дорогой друг, - проговорил он. – Вам и решать.
Я посмотрел на юного Смита и на Джонса, который был еще младше, и знал, что не смогу быть настолько жестокосердным, чтобы отказать им.
- Очень хорошо, мальчики, - сказал я, но затем, прежде чем начнется общее ликование, строго поднял палец и сказал. – Но только с одним условием. Все вы, абсолютно все, должны вымыться.
То, что мальчуганы стали совещаться прежде, чем согласились смыть свою грязь, которую считали чем-то вроде защиты, говорит о тех условиях, в которых живут бедняки. И процесс приготовления рождественского обеда, несомненно, несколько осложнился из-за этих шести мальчуганов, носящихся по кухне в рубашках Холмса, в то время как их собственная одежда висела на веревках, которые мы тут же натянули здесь для просушки. (Чего бы стоило мытье этих мальчиков, если бы мы не выстирали их одежду). Но когда столько помощников, то работа кажется легкой, и все они внесли свой вклад, как только мы покончили со стиркой. А работы было много, начиная с того, что надо было не только ощипать гуся, но и убрать потом все перья, или , к примеру, убрать куда-нибудь подальше все принадлежности для умывания перед тем, как начинать мыть и чистить овощи.
Холмс, верный нашему уговору, в основном выполнял мои указания, но ему легче было бы взлететь к потолку, чем удержаться от того, чтобы оказаться в центре внимания, демонстрируя свой метод удаления перьев при помощи парафина. Я был заинтересован так же, как и мальчики, и все мы зааплодировали, когда весь парафин треснул ,охлажденный погружением в таз с холодной водой , и перед нами предстал гусь, начисто лишенный перьев.
Затем я начал разделывать и потрошить гуся и настал мой черед быть центром общего внимания. Кое-кто из мальчиков , к моему удивлению, прекрасно разбирался в этих потрохах, выполняя такую работу в каких-нибудь благотворительных мероприятиях или в работных домах, и я велел им вычистить тушку, а сам называл для всех остальных ,как называются какие органы. На этот раз я удостоверился в том, что извлек желчный пузырь, но мне пришлось дать попробовать его кусочек юному Робинсону, который был сперва против такой расточительности.
Холмс тем временем, сверяясь с рецептурой миссис Битон, приготовил фарш. Он вслух читал указания о том, как рассечь грудную клетку птицы и набивать ее фаршем, а я действовал под его диктовку и вскоре наш гусь был уже готов к запеканию. Когда я поставил его в духовку, мальчики повеселели, да я и сам слегка приободрился.
Конечно, это был еще не конец моей работы, так как мне надо было приготовить еще подливку, яблочный соус и картофель, но сейчас к моим услугам были наши мальчуганы. Я дал им небольшие поручения – чистить и резать овощи, и попросил Холмса придумать , как можно занять их руки и умы, когда эта работа будет выполнена. Он принес нитки с иголками, чтобы зашить самые большие прорехи в одежде мальчишек. И к тому времени, когда я поставил на плиту последнюю кастрюлю, они были вполне заняты для того, чтобы галдеть. Юный Кларенс, обычно самый тихий из всех , оказался половчее других в качестве швеи, и когда я сел, чтобы выпить честно заработанную чашку чая, он запел «Я видел, как три корабля»***, и все мы подхватили и подпевали ему.
Как бы там ни прибеднялся Холмс, у него был прекрасный тенор, который прекрасно сочетался с высокими мальчишескими голосами. Мой собственный баритон был довольно хриплым. Я не пел рождественских песен с тех пор, как вернулся из Афганистана, я вообще не пел после битвы при Майванде и сейчас, когда мы пели одну песню за другой, старался, чтобы мой голос звучал не слишком громко. И так продолжалось пока мы не дошли до песни «Мы, три короля» , когда я пел один ****. Уиггинс спел о золотой короне, а Холмс о ладане, и мне осталось спеть о мирте, и хотя я без ошибки пропел все слова, мной овладели воспоминания, которые, мне кажется, были совсем не к месту на праздновании Рождества. И как только песня закончилась, я извинился и пошел помешать подливу и перевернуть гуся.
В подливу потребовалось еще долить воды, так же, как и в яблочный соус, а картофель был уже достаточно мягкий для того, чтобы сделать из него пюре. Но, когда я открыл духовку, то понял, что сковорода, которую я выбрал, оказалась слишком маленькой для того количества жира, который вытек из гуся. Я обернул руки полотенцем и стал вытаскивать ее, крикнув Холмсу, чтобы он достал другую сковороду.
Я недооценил неугомонность наших мальчишек, ибо трое из них вскочили со своих мест, вызвавшись вместо Холмса принести мне сковороду. Робинсон, оставшийся сидеть один на краю скамейки, каким-то образом перевесил и скамейка опрокинулась. Вскрикнув, он упал, покатившись мне под ноги. Я пытался не пролить на него горячий жир, но он перелился через мою руку на Робинсона и на самую середину пола. Другие мальчики, которые все еще были босиком, вскочили на стол, чтоб не обжечься, и перевернули бы и его, если бы с противоположной стороны Холмс не навалился на стол, чтобы уравновесить его. Его отброшенный в сторону стул упал, задев ведро, стоявшее поблизости, из которого высыпалась большая часть гусиных перьев, усеяв покрытый жиром пол.
Наверное, четверть жира все еще осталась в сковороде, и я поспешно поставил ее на плиту, чтобы снять с руки полотенце , пропитанное горячим жиром. Робинсон визжал, словно заколотый поросенок, поэтому я схватил его и потащил к раковине, где мы с ним опустили руки в холодную воду. Одновременно я крикнул всем остальным, чтобы они перестали шуметь и сели, и сделал это в таких выражениях, что до сих пор краснею, вспоминая об этом. Прямо в середине моей обличительной речи дверь открылась и на пороге появилась миссис Хадсон в пальто и шляпе, держа в руках упакованный рождественский пудинг.
Думаю, если бы мальчишки были одеты, они бы убежали. Я убежал бы и сам, если бы не был таким мокрым. Робинсон, корчившийся от боли в обожженном плече, все еще постанывал, но все остальные умолкли и застыли на месте, когда миссис Хадсон прошла вперед.
- Доктор, - сказала она, остановившись возле лужи жира. – Этот мальчик сильно пострадал?
- Нет, - сказал я, ибо не видел на его плече никаких вздувшихся волдырей. – С ним все будет в порядке.
- Хорошо. – Она обратила свой царственный взгляд к Холмсу. – А где Полли? – Если бы она кричала, то произвела бы не столь пугающее впечатление.
Холмс уже овладел собой и отвечал с такой самоуверенностью, словно не загораживал сейчас собой двоих мальчишек.
- В карантине. У ее брата оспа.
- Понятно. И давно?
Этот вопрос был обращен уже ко мне, а у меня не хватило силы духа ответить на него столь же безразлично.
- С того вечера, когда вы уехали, - сказал я. И зная, что если развивать эту мысль дальше, то последствия могут быть весьма гибельны, продолжал. – Мы думали, что лучше не беспокоить вас такими известиями.
- В конце концов, - бросился тут в бой Холмс, - мы два взрослых человека, вполне дееспособных.
Миссис Хадсон медленно перевела взгляд на висящую выстиранную одежду, а потом опустила его на жир с перьями на полу.
- И у нас была «Миссис Битон», - сказал я, указывая на книгу, и только тогда понял, что когда Холмс старался занять мальчиков, он был слишком занят, чтобы заглядывать в книгу и вовремя говорить мне, что делать дальше.
- Весьма полезная книга, - осторожно передвигаясь по кухне, Холмс подошел к духовке, и, открыв дверцу, продемонстрировал находившуюся внутри птицу. – И, как видите, наш гусь почти пропекся.
- Нет, мистер Холмс, - сказала миссис Хадсон, делая Брауну знак принести ей стул. Она села и начала вытаскивать булавки из своей шляпы. – Уж поверьте мне, ваш гусь пропекся полностью. Но так как я приехала, чтобы угостить вас пудингом, я позабочусь о том, чтобы вы все-таки смогли отведать и гуся.

*Слушайте, ангелы-вестники поют текст и перевод
www.amalgama-lab.com/songs/f/frank_sinatra/hark...
послушать песню здесь
music.yandex.ru/album/4145637/track/5594857

** Остролист и плющ текст песни здесь, перевод везде совершенно неадекватный
albumizer.ru/lyrics-baz-luhrman-the-holly-and-t...
Послушать здесь patefon.net/ivy-and-the-holly?nr=1

*** "Я видел, как три корабля" текст и перевод здесь
teksty-pesenok.ru/sting/tekst-pesni-i-saw-three...
Слушать здесь
zvooq.online/tracks/i-saw-three-ships?nr=1

****www.amalgama-lab.com/songs/7/78violet/we_three_... Песня "Мы,три короля" с переводом
слушать здесь
music.yandex.ru/album/4730543/track/37359431?fr...