19 февраля 1874 года, пятница

- До-оброе утро!
Это было первое, что я услышал. Ну, честное слово, неужели прежде, чем начать донимать меня, этот человек не может подождать, пока я хотя бы открою глаза?
Я нарочито медленно приоткрыл веки и посмотрел на веселое лицо доктора взглядом в упор, способным расплавить железо. Однако, железо было жалкими опилками в сравнении с его аномальной жизнерадостностью.
- Ну, прекратите. Кто перед вами стоит: доктор или чудовище какое?
- Если б у меня был выбор…
Я специально не договорил и Стивенсон рассмеялся.
- Какой вздор. А ведь вы мне сказали, что не были другом Виктора Тревора.
-Я даже не был с ним знаком до этого ужасного происшествия; премного благодарен! – резко отозвался я, когда Стивенсон стал внимательно рассматривать меня, а потом, не успел я возразить, как он внезапно с силой приложил ладонь к моему лбу.
- Почему вы сегодня столь раздражены? Смотрите-ка, жар спал.
- Правда?
- Ну, да. Так что теперь вы можете уже есть нормальную еду.
- О, доктор, откуда такая навязчивая идея меня накормить?
- Я уверен, что в медицинских кругах то, что вы назвали навязчивой идеей, сочли бы совершенно нормальным.
- Как раз после того, как они бы одобрили вашу новаторскую идею чая со льдом?
- Именно, - быстро ответил он, и я даже слегка удивился, но потом понял, что он шутит. Снова.
Раздавшийся звук приближающихся женских шагов привлек мое внимание к двери, и вскоре в комнату вошла медсестра.
- К вам посетитель, сэр, - кратко объявила она, и вышла, даже не взглянув в мою сторону.
- Для Виктора еще очень рано, верно? – спросил озадаченный доктор.
Это совсем вас не касается.
- Да, - согласился я. В конце концов, было всего лишь пол-одиннадцатого.
Однако звук приближающихся шагов поведал совсем другую историю. Они были неторопливыми и довольно звучными, и это совсем не было похоже на быструю, стремительную походку Тревора. Загадка разрешилась, когда раздался стук, и в дверь просунул свою большую голову никто иной, как мой брат Майкрофт.
- Добрый день, сэр, - приветствовал он доктора своим низким, сиплым голосом, но безукоризненно вежливым тоном.
- Добрый день, сэр. Надеюсь, вы простите, но я должен идти.
- Конечно, - ответил Майкрофт, и доктор, отвесив нам поклон, тут же удалился.
- Это был «отличный врач из Америки»? –насмешливо спросил этот сноб.
- Да, но оценить его по справедливости можно, лишь оказавшись в трудном положении, ты согласен?
- Прекрати изрекать свои прописные истины, Шерлок. Ну, и где эта твоя инфекция, о которой ты так много и нудно писал?
- Слава богу, все уже прошло. Доктор Стивенсон сказал, что сегодня утром мой жар уже спал.
-О, и верно, хвала небесам!– насмешливо проговорил он.
-Из-за совершенно убийственного тона посланного тобой письма, ты заставил меня вообразить, что пребываешь у врат смерти. Кстати, я должен поблагодарить тебя за это эпическое послание. Я не смеялся так уже почти восемнадцать месяцев.Определенно, его стоит сохранить.
И подумать только, я сам навлек это на себя.
- Брат, чему я тогда обязан удовольствием видеть тебя?
- Этот Виктор Тревор, о котором ты говорил… он состоятельный человек?
- Да.
- Скромный, сдержанный?
- Думаю, да, - ответил я, не понимая, к чему он ведет.
- Он умен?
- Возможно.К чему все эти неуместные вопросы?
- Шерлок, ну неужели ты думаешь, что я стал бы тебя спрашивать об этом без всякой цели? Так или иначе, я говорил, что у меня есть один малый на Веллс-стрит, который за разумную цену готов заняться этим делом.
Теперь я был совершенно сбит с толку.
- Что? Майкрофт, ты о чем?
- Юрист, Шерлок! Неужели пять дней в больнице сделали тебя таким непроходимым тупицей?
- Мне совершенно не нужен никакой юрист! И даже, если б был нужен, я не настолько «туп», чтобы обращаться за этим к тебе!
-Как в таком случае ты собираешься возбуждать судебный процесс?
- Майкрофт, ты еще не понял? Я не буду подавать в суд.
На минуту его рот приоткрылся.
- Что?
- Ты меня слышал.
- И почему же, нет?–свирепо воскликнул он, его лицо пылало от гнева.Честно говоря, от этого он стал похож на арбуз.
- Ты ведь читал мое письмо? Как я мог выразиться яснее, что это был лишь несчастный случай!
- О, несчастный случай, что эта дворняжка была не на привязи? А то, что она злобно набросилась на тебя, было чистым совпадением?
- Ни один из нас даже не знал, что там есть кто-то еще!
- Какая разница!
- Майкрофт. Я. Не буду. Подавать в суд. Это мое окончательное решение.
- Тогда зачем, черт возьми, ты вообще написал мне?
Я пожал плечами.
- Я похож на человека, у которого здесь масса занятий?
Майкрофт отвернулся, издав дребезжащий гортанный звук, который сильно напомнил мне пса-виновника происшествия.
- Брат мой, - усмехнулся я, - ты, в самом деле, должен научиться сдерживать свой темперамент, если хочешь, чтоб тебя воспринимали на полном серьезе. Ты такой потешный, когда сердишься.
При этих моих словах Майкрофт повернулся ( так же быстро, как это сделал бы гиппопотам), схватился за веревку, привязанную к каркасу, который держал мою ногу в приподнятом положении, и посмотрел на меня с самым угрожающим видом.
- Вымолвишь еще одно слово и не сможешь ходить целый год.
- Великолепно. А до той поры я приберегу адрес юриста. Твой офис в клубе «Диоген» вполне подойдет в качестве моей личной лаборатории.
Тут его свирепый взгляд исчез и, когда он повернулся, чтобы удалиться, на смену ему появилась надменная усмешка .
- Ну, по крайней мере, я снова выше тебя.
- Это пока. И…брат мой! – позвал я, когда он уже почти ушел, заставив его вновь повернуться.
- Я ценю твою заботу.
Издав последнее напыщенное «Мпх!», он повернулся и, наконец, ушел.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

C6H5N2 + 3KOH + ___________- C6H5 + 3KCL + 3H2O
Одна часть анилина, смешанная с тремя частями гидроксида калия и одной частью неизвестного вещества позволяет получить одну часть фенилисоцианида , три части хлорида калия и три части воды.
В недостающем реагенте должно быть три единицы хлорина, чтобы был сбалансирован исходный продукт, в котором остается лишь одна часть водорода и одна – карб…
- Здравствуйте, Холмс.
Я вздрогнул.
- О… Здравствуйте, Тревор.
Сколько времени?
Было уже десять минут шестого, но я потерял счет времени. Начинало темнеть, и я с удивлением увидел , что на моем столе стоит ланч, состоящий из тушеного мяса и чая.
Кто поставил его туда и когда?
- Я прервал вас?
- Ну… не важно. Гм… Вы не присядете?
Мне нелегко в этом признаться, но мне нечем было умиротворить его после того, как я полностью игнорировал его присутствие. Вновь полностью поглощенный изучением своих книг по химии, я лихорадочно листал их, разыскивая нужный мне реагент, который мог бы сбалансировать одну химическую формулу. Уже немного узнав Тревора, я понял, что он мог стоять там три-четыре минуты, ожидая, когда я замечу его присутствие.
- Спасибо, - ответил он, пододвигая стул, стоящий в ногах моей кровати, и садясь. Этот старый предмет меблировки нашел на редкость подходящее время, чтобы громко заскрипеть.
- Удобно? – не смог я удержаться от сарказма, когда он бросил обеспокоенный взгляд на эту развалину.
- Он мягче, чем кровати в наших спальнях.
Его слова помогли рассеять неловкость, и мы рассмеялись.
- И как это ни странно, мне приятно сообщить вам, что это, наконец, случилось, - заявил он с довольной улыбкой.
- Что, наконец, случилось?
- Стул профессора Кавендиша. Он сломался прямо во время занятий.
- Нет!
Профессор Кавендиш был одним из преподавателей математики. Этот человек действительно был горемыкой, ибо, если бы он был на четыре или пять дюймов выше, все обошлось бы для него благополучно, если б телосложением он был похож на Майкрофта – громоздкого, но не обрюзгшего. Однако, все было совсем иначе, и он скорее походил на большую чашу для пунша.
Учитывая этот факт, было бы понятно, если бы руководство университета снабдило этого человека более достойным образчиком стула, чем тот на котором сейчас сидел Тревор, но и тут все было совсем иначе. Каждый раз, когда он садился, все мы без исключения сидели, затаив дыхание, когда этот стул качался и скрипел под его тяжестью. Какие-то шутники даже делали ставки на то, когда точно этот стул развалится.
Но я отвлекся. Я был поражен, а Тревор посмеивался над моим удивлением и вскоре я присоединился к нему.
- - Господи, - проговорил я. – Что же случилось?
- Как только он плюхнулся на стул, раздался треск… и спинка полностью отвалилась.
- Так он упал на спину? – поразился я, ясно представляя эту сцену.
- Он покатился !
На этот раз я хохотал так же, как Тревор (если не громче), по крайней мере, пока к нам не заглянул Стивенсон. Он не вошел в комнату, но просто остановился в дверях, и, бросив на меня довольно странный взгляд, неодобрительно покачал головой и пошел дальше. Тревор этого даже не заметил.
- А-ах, - простонал он, когда мы слегка овладели собой после взрыва этого хохота. – Бедный мистер Шестьдесят тр…
- Что вы сказали?
- Видите ли, - начал он уже тише, вспыхнув до корней своих светлых волос и оглянувшись по сторонам, прежде, чем продолжить.
- Ну… понимаете, полагаю, это можно назвать шуткой, понятной только «своим». Понимаете, вскоре после того, как он стал читать нам геометрию Эвклида, я начал называть его… мистер Шестьдесят три.
Если б я не так владел собой, то , наверняка, вновь расхохотался бы, до того, как моя джентльменская сдержанность заговорила бы о себе громким голосом. Тем не менее, мы пару минут хихикали, как девчонки.
- Ребячество, я знаю, - кивнул Тревор.
- Возможно, но аналогия проведена довольно точно.
-Холмс, вы определенно выбрали хорошую неделю, что пропустить занятия, - усмехнулся он.
Однако не прошло и полсекунды, как он умолк на полуслове, вновь вспыхнув на этот раз еще сильнее.
- Я ничего не выбирал, Тревор. Полагаю, это я вас должен благодарить за это.
- Я-я знаю, Холмс, то есть я хотел сказать, и-и-извините. Я понимаю, как это прозвучало, - забормотал он так быстро, что я удивился тому, что вообще его понял.
- Тогда, может быть, будет л-л-лучше, если вы сперва будете думать, а потом уже г-г-говорить,- насмешливо передразнил его я, хотя, клянусь, это было только шуткой. Однако, Тревор , очевидно, расценил мой ледяной взгляд, как знак, что я говорю крайне серьезно, и он слегка приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать , но не смог найти подходящие слова и опустил взгляд. Охотно признаюсь, совершенно не стыдясь этого, что мне было очень трудно не рассмеяться уже в тысячный раз за этот вечер, видя, как смущен Тревор, хотя должен признать, что я все же почувствовал легкий укол вины, когда Тревор стал подниматься со стула, чтобы уйти.
- Подождите!
Он, наконец, снова взглянул на меня.
- Тревор, ведь вы же знаете, что я сейчас шутил?
Его губы перестали дрожать, а глаза широко распахнулись.
- …Сейчас?
- О, боже, Тревор, да вы безнадежны. Что бы сказал доктор Стивенсон?
-Вероятно, он бы напомнил мне, что разрешил мне побить вас; а эта книга по химии, которую вы так кстати держите в руках, кажется очень тяжелой. Или вот даже еще лучше – где та миска?
- Вы ударите инвалида? – спросил я полушутя, полусерьезно.
- Поскольку я только что вынудил самого выдающегося боксера нашего клуба добровольно назвать себя калекой, то думаю, в этом нет нужды.
- Я бы просил вас забрать свои слова обратно, но раз уж в ближайшие два месяца я и шагу не сделаю на ринг, то боюсь, это не столь важно.
- Говорят, что перо острее меча.
- Это вряд ли, ведь я также довольно искусный фехтовальщик, если только можно так сказать о себе.
- Вот, что я вам скажу. Через два месяца мы встретимся с вами на площадке, мы двое, и вы принесете свою рапиру, но я напишу всем нашим однокашникам и попрошу их принести с собой их клинки.
- На здоровье, Тревор! Ваш план восхитителен. Но боюсь, что в спортивном зале будет царить сплошной хаос к тому времени, когда я доберусь до вас.
- Не могу поверить, что вы столь самоуверенны, Холмс, - сказал он, посмеиваясь.
- Это вовсе не самонадеянность, Тревор. Я говорю правду, и мое самомнение здесь не при чем. Но ваш довольно образный сценарий был действительно, как глоток свежего воздуха.
- Холмс, какой странный разговор мы ведем. Я серьезно.
- Если б вы ничего такого не сказали, то мы продолжали бы в том же духе, словно это в порядке вещей.
- Но один из нас достаточно нормален, чтобы осознать это, - тихо проговорил он, и это столь сильно отличалось от его грубоватого сумасбродного дурачества, что я быстро стал думать о том, что из сказанного мной так обидело его.
- Что вы имеете в виду?
- А? О, ничего…ничего, Холмс, - ответил он, вновь повернув свой блуждающий взгляд в мою сторону. И только тут я понял, что когда он сказал «один из нас достаточно нормален», он исключал из этой категории себя, а не меня. И по правде говоря, это порядком напугало меня.
- Тревор, с вами все в порядке?
- Да, конечно. Почему вы спрашиваете?
- Да нет, просто так, - заверил я, удивляясь, как быстро на его лицо вернулось нормальное и довольное выражение.
- Кстати, я отправил то письмо вашему брату.
- А, да, я знаю. Спасибо, Трев… Тревор, как, черт возьми, вы узнали, что Майкрофт мой брат?
- Вы сами сказали мне, Холмс.
- Что?
- Вы сказали мне , что письмо адресовано мистеру Майкрофту Холмсу. Я, - он покраснел, - я… полюбопытствовал, не ваш ли это отец. Вы сказали, что он ваш брат.
Что? Он знал о Майкрофте? Я рассказал ему о Майкрофте?
Не то чтобы я был совершенно против того, что он поинтересовался, кем является получатель письма. Если б это был кто другой, то конечно, но Тревор не вызывал у меня раздражения. Но если б я был в здравом уме, то я бы просто вежливо проигнорировал все вопросы и ничего бы не сказал.
Так нет же, я сказал ему, что у меня есть брат.
- Тревор, я должно быть теряю рассудок. Я совершенно не помню, как…
- Холмс, не стоит так смущаться. Вы помните, что были практически в бессознательном состоянии к тому моменту, когда я вас оставил?
- Я был утомлен, это я помню. От жара и действия того лекарства, что тут мне дали…да, теперь я помню. Я провалился в сон еще до того, как вы вышли из комнаты. Я за всю жизнь не спал так много, - добавил я с отвращением.
- Вероятно, это пойдет вам на пользу.
- Почему все считают, что я специально лишаю себя всего, чего только могу, чтоб просто позабавиться? Если я нуждаюсь в сне , то буду спать! Неужели это так трудно понять?
- Н-нет, Холмс, конечно, нет.
Он вновь стал запинаться, это был верный знак того, что я заставил его нервничать. Снова.
Говоря совершенно серьезно, я не мог не ругать себя. Ну, один раз, это вполне допустимо. Два – досадная неудача, но три раза это уже никуда не годится. Я не потерплю, чтобы этот человек посчитал нужным уйти.. из-за моего поведения.
- Тревор, я был резок с вами? Прошу прощения. Просто вы, кажется того же мнения о моих привычках, что и доктор Стивенсон.
- Я бы ничего не стал говорить по этому поводу, если бы за последние два дня в вашей внешности не произошли кардинальные перемены в лучшую сторону.
Простите? Вот, честное слово, возможно, я выгляжу не лучше всех в Лондоне, но и уж явно не хуже! И сомневаюсь, что именно несколько часов сна могут как-то улучшить мой внешний вид
- Хотел бы я сказать то же самое о своей ноге.
- Вы ею двигали?
- Только один раз, еле-еле. Доктор Стивенсон был недоволен.
- Чем он грозил вам в этот раз?
- В том не было нужды. Того факта, что я мог обречь себя на пребывание здесь на день или два больше, было достаточно, чтобы я прекратил.
- Хотите сказать, что не придете в восторг от еще одного дополнительного дня в обществе доктора? – усмехнулся он.
- Тревор, я согласен, что он добрый малый, особенно для человека его профессии, которая вынуждает его видеть много ранений и прочих ужасов, но он неизменно пребывает в радужном настроении. Я просто не понимаю этого… Что?
Этот вопрос вырвался меня, когда я понял, что моя оценка доктора заставляла Тревора все сильнее и сильнее смеяться по мере того, как я продолжал.
- Вам и не нужно это понимать, Холмс. Он по своей натуре очень жизнерадостный малый, вот и все. Что тут не понятного?
- Люди не могу быть счастливы просто так. Не буду говорить вам, как отчетливо я вижу этого человека, насвистывающим что-то веселое, в то время как он ампутирует больному руку.
Тревор выпрямился на стуле и вдруг стал производить рукой движения, будто он что-то пилит.
- Теперь вы будете официально признаны левшой, - весело сказал он с прекрасно скопированным американским акцентом, - но, по крайней мере, можете говорить окружающим, что лишились ее, вытаскивая двух детей из горящего дома.
Взрыв последовавшего за этим смеха привлек внимание проходящей мимо медсестры, которая на минуту заглянула в комнату и приложила палец к губам, а потом столь же быстро удалилась.
- Нет, вы только посмотрите на эту несчастную, - проговорил Тревор.
- Перестаньте же! – воскликнул я, отчаянно пытаясь подавить новую волну веселья, охватившего меня после последней его фразы.
- Скажите честно, Тревор, вы явились сюда сегодня с единственной целью развлекать меня?
- В любом случае, Холмс, похоже, что вам это не помешает.
-Так, теперь я уже мрачный мизантроп, который мало спит.
-Мизантроп, страдающий анорексией, который мало спит! – прозвучало вдруг из коридора, по которому снова проходил доктор Стивенсон и очевидно мог прекрасно слышать наш разговор.
- Идиот, - прошипел я, удостоверившись, что он ушел.
- Вы читали книгу Шарля Ласега?
- Да, «Истеричная анорексия». Хотя если вы спросите меня, это «состояние» всего лишь еще одно из многих беспричинных и иррациональных образчиков женской чувствительности.
- Ваше сострадание очень трогательно.
- Ну, это правда.
- Простите меня, сэр.
Мы с Тревором в унисон подняли головы и увидели, что в дверях стоит медсестра.
- Да? – ответил Тревор, ибо было очевидно, что она обращалась к нему.
- Половина седьмого, сэр. Приемные часы окончены.
Словно сговорившись, мы с Тревором, ошеломленные, вновь посмотрели друг на друга, а потом перевели взгляд на часы. Вне всяких сомнений они показывали половину седьмого.
Невозможно!
- Да… действительно, - пробормотал Тревор, вставая. – Холмс, я и в самом деле не заметил, что отвлек вас на целый час и даже больше.
- Отвлекли меня от чего?
- Ах да… верно подмечено. Но , в самом деле, Холмс, если я…
- О, господи, Тревор, да с чего вы взяли, что вы здесь нежеланный гость?
За все время нашего общения еще ни одна моя фраза не была настолько близка к словам благодарности.
- Что ж, Холмс, я… - нервно замялся он на минуту, но мои последние слова по какой-то неясной причине возымели на него благотворное влияние, да и я сам чувствовал себя уже не так неловко.
- Надеюсь, что не очень действовал вам на нервы.
- Вовсе нет, Тревор, честное слово, - я махнул рукой с самым равнодушным видом, какой только мог на себя напустить.
- Ну, в таком случае , до завтра.
- Доброй ночи, Тревор.
- Доброй ночи, Холмс и… хорошего вам вечера, мадам.
Последние слова, конечно, относились к медсестре, и Тревор сопроводил их улыбкой и даже в знак приветствия обнажил голову, взмахнув снятым цилиндром. Увидев эту сцену, я насмешливо закатил глаза, а смущенная медсестра сделала Тревору знак выйти из комнаты; он еще раз с лукавой усмешкой оглянулся на меня и вызывающе приподнял бровь.
- Повеса, - пробормотал я, когда он исчез за дверью, но убежденный в том, что он меня слышал. Настоятельная потребность преследовать своим вниманием каждую встречную особу женского пола, несомненно, одна из самых прискорбных мужских слабостей.
Виктор Тревор. Может быть , средств у него и было больше, чем достаточно, но он не был джентльменом!

______________________________________________________________________________________________

Если честно, на мой взгляд тут несколько наивный юмор, который я даже не всегда понимаю. И далеко не все в этом больничном фанфике мне нравится, но очень хотелось, чтоб как-то прозвучала тема Виктора Тревора. Почему-то почти не осталось фиков о нем вот этого университетского периода. Есть фики с его участием времен хиатуса, а вот этих юношеских почти нет. Я имею в виду более-менее каноничные, без слэша