Глава 11

Трудно сказать, кого из нас больше удивила эта встреча. Это было последнее место, где я рассчитывал бы найти Майкрофта, и, очевидно, он думал то же самое и в отношении меня. Однако, библиотека Тэнкервилльского клуба была слишком публичным местом для воссоединения семьи. Дабы остановить поток разоблачающих заявлений, которые он готов был обрушить на мою голову, я перевернул поднос, пролив содержимое бокала ему на колени.
Майкрофт не привык вскакивать, но в этот раз он определено вскочил, и его прыжок был начисто лишен какой бы то ни было элегантности, как это свойственно особам имеющим склонность к полноте.
- Мой дорогой сэр, да вы насквозь промокли, - сказал генерал. И он резко вперился в меня глазами, в одном из которых был монокль. – О чем ты только думал, ты, неуклюжий болван?
- Ничего, - сказал Майкрофт.
- Приношу свои извинения, сэр, - сказал я – Я найду какое-нибудь полотенце, чтобы вы могли вытереться.
- Да, так будет лучше. Прошу прощения, генерал, но я на минуту оставлю вас, чтоб… - он указал на свои мокрые брюки. – Я скоро вернусь.
- Надерите там уши этому щенку, - прозвучал нам вслед голос генерал, когда мы выходили из библиотеки. – Это научит его в будущем не быть столь чертовски неуклюжим.
К чести Майкрофта надо сказать, что он сохранял самообладание до того момента, пока мы не вошли в Зал охотничьих трофеев и не убедились в том, что там никого нет. Тут его лицо приобрело необычный красновато-коричневый оттенок, а я вынужден был вынести праведный гнев своего старшего брата.
- Какого черта ты делаешь здесь, Шерлок? – начал он. И вгляделся в меня чуть пристальнее. – Это ведь ты, не так ли, за этими чертовыми очками?
Я снял очки.
- Конечно, я, Майкрофт. Кто же еще? И раз мы об этом заговорили, что здесь делаешь ты? Разве Тэнкервилльский клуб не лежит за пределами твоей привычной орбиты?
- Не пытайся сменить тему, - сказал мой брат, упрямо выпятив вперед подбородок в своей характерной манере. – С какой бы целью я сюда не пришел, я, по крайней мере , не одет, как…как… - Он едва мог заставить себя продолжить. - Как прислуга. Боже мой, Шерлок, если бы наша мать дожила до этого дня и увидела тебя в таком виде, это потрясение точно свело бы ее в могилу!
- Майкрофт, - сказал я, глубоко вздохнув, - не разводи такую мелодраму.
- Нет, брат, ты зашел слишком далеко. Я знаю, что некоторые из твоих интересов… - он тщательно подбирал подходящее слово – …эксцентричны, но, право же, я не нахожу слов. Что все это значит? Если это предел твоих амбиций, то лучше бы тебе было заявить об этом раньше и избавить отца от больших трат и хлопот, связанных с твоим образованием.
- Не говори ерунды, - возмутился я. – Ведь, ясно же, что я здесь работаю замаскированным и не под своим именем. – И я с гордостью изрек, - На самом деле, я работаю над делом.
Это не произвело тот эффект, на который я рассчитывал. Лицо брата по-прежнему выражало полнейшее неодобрение моих действий. И он был совсем не впечатлен.
- Так ты все еще одержим этими детективными глупостями? Я надеялся , что теперь ты занимаешься чем-то более полезным. И что это на этот раз, Шерлок? Пропавшая собака? Потерянные карандаши?
- Если хочешь знать, это убийство. И ограбление, - добавил я для ровного счета.
Майкрофт фыркнул.
- И что, скажи на милость, ты знаешь о любом из этих преступлений, что делает тебя достаточно компетентным специалистом, чтобы вести расследование? Этим должны заниматься профессионалы.
Если и можно сказать что-то наверняка о разговорах, которые вели мы, оставшиеся члены этой ветви семейного древа Холмсов, так это то, что нам едва удавалось поладить друг с другом. У нас была разница в семь лет, но она с тем же успехом могла быть и в семь столетий, ибо Майкрофт понимает меня не намного лучше , чем я понимаю его. Кто-то, наверное, скажет, что это потому, что мы слишком похожи; я же с этим категорически не согласен.
Я думаю, мне лучше судить о том, чем занять свой ум; Майкрофт же уверен, что он это знает лучше. Он склонен судить по результатам, я – по своим потребностям. Он считает, что я трачу время попусту, преследуя какие-то свои, весьма странные интересы, в то время как для меня это период овладения знаниями , которые в один прекрасный день могут оказаться бесценными для избранной мной профессии. Меня, в свою очередь, раздражает то, сколь вопиющим образом он пожертвовал своими принципами и своим огромным умом ради того, чтобы занимать «удобное» кресло в одном из правительственных департаментов. И ничего удивительного, что семейные встречи, подобные этой, неизменно перетекают в ссоры.
- Если хочешь знать, я помогаю расследованию, что ведет полиция, - сказал я, всовывая ему в руку полотенце, чтобы он мог вытереть себя. – А у меня есть клиент.
- Он заплатит тебе?
- Пятьдесят фунтов.
- Что он дал в качестве аванса?
- Свое честное слово.
Майкрофт закатил глаза.
- Боже мой, Шерлок, возможно, ты родился и с мозгами, но тебе самым прискорбным образом недостает здравого смысла. Я буду очень удивлен, если ты получишь хоть пенни.
- Майкрофт, сама работа является для меня вознаграждением, хотя я сомневаюсь, что ты способен понять это.
- Уж если я что и понимаю, мой мальчик,- сказал он этим отеческим тоном, который всегда заставлял меня скрежетать зубами от раздражения, - так это то, что ты вновь без гроша в кармане и у тебя нет либо средств, либо желания исправить сложившееся положение вещей. – Он стал промокать полотенцем промокшую одежду. На днях я говорил о твоем положении с нашими стряпчими, Янгами.
- И как обстоят дела у младшего мистера Янга?
Майкрофт бросил на меня надменный взгляд.
- Ему, по меньшей мере, семьдесят, и он слишком стар для того, чтоб его беспокоили безответственные юнцы, беспечно транжирящие свои деньги. Он вновь сказал мне, что ты приходил к нему, чтобы получить небольшой аванс. И по его подсчетам тебе выдан аванс на пять недель вперед.
Собственно говоря, так оно и было , хотя я и не подозревал, что за последнее время впал в такую нужду.
- Я поистратился. Во-первых, плата за квартиру. Проживание на Монтегю-стрит обходится недешево.
- Выход из этого положения , Шерлок, очевиден. Найди более дешевое жилье.
- Мне важна близость к Британскому музею и его библиотеке.
- Нет, уж если что и важно, так это то, что у тебя есть крыша над головой и еда у тебя в желудке. Боже мой, ты только посмотри на себя. Просто кожа да кости. Ты просто чахнешь с голоду.
Поскольку мы братья, у нас, и в самом деле, есть некоторые общие фамильные черты. Поверхностный наблюдатель мог бы отметить мимолетное сходство наших глаз, но в отношении всего остального мы с Майкрофтом точно пресловутые небо и земля. Он склонен к полноте, я – на грани крайнего истощения. И в самом деле, когда я смотрел на него сейчас, мне показалось, что он прибавил в весе, по меньшей мере, на десять фунтов, с тех пор, как мы виделись последний раз три месяца назад, когда я приходил к нему с просьбой оказать мне финансовую помощь.
- А что у тебя с рукой? – спросил он. – Ты держишь ее, как щенок подбитую лапу.
- Ожог, Майкрофт, ничего особенного.
- Я знавал одного парня, который из-за ожога лишился руки. Дай мне взглянуть.
Я вовсе не пришел в восторг от его беспокойства, так как знал, какова будет его реакция. Однако, он настоял на своем, и я вынужден был снять перчатку и позволить ему увидеть ожог. Майкрофт отшатнулся, словно я бросил к его ногам гадюку.
- Он совсем свежий, - сказал он изобличительным тоном. – Как это произошло?
Я осторожно натянул перчатку на руку и испытующе посмотрел на него.
- Сперва скажи мне, что ты здесь делаешь.
Он бросил на меня сердитый взгляд, но видя, что меня это ничуть не устрашило, удостоил меня ответа.
- Дело личного характера, - сказал он довольно решительно.
Этого было явно недостаточно. Я хотел знать больше.
- Да ты превратился в несносного маленького зануду, - сказал он.
- Тогда не оскорбляй мой интеллект.
- Ну, если уж тебе так интересно, я с помощью некоторых других джентльменов собираюсь основать собственный клуб. Генерал Фейрфакс, с которым, как ты видел, я беседовал, хотел бы присоединиться к нам. – На его пухлом лице появилась удовлетворенная улыбка. – Мы хотим назвать его «Клуб Диоген».
Я понятия не имел, что могло быть общего между элегантным лондонским клубом и греческим философом четвертого века до нашей эры. Дух Диогена, который смиренно принимал страдания сего мира и избегал его удовольствий, должно быть был бы вне себя, узнав, что его имя будет тесно связано с местом, где будет множество кресел с пухлым подушками, в которых будут восседать столь же пухлые джентльмены. Если только члены клуба не намерены в качестве подражания тому, в чью честь будет назван их клуб, поселиться в бочках, но, зная моего брата, это казалось совершенно невероятным.
- Возможно, ты будешь смеяться, Шерлок, - сказал он, увидев мою улыбку, - но в существующих ныне лондонских заведениях я нахожу весьма мало приятного. Меня мало привлекают праздные разговоры и бессмысленная болтовня. Это будет клуб для самых необщительных и нелюдимых джентльменов этого города. И полагаю, мы будем очень требовательно относиться к приему в клуб новых членов.
- Майкрофт, а тебе не кажется, что это слегка чересчур? Ведь наверняка же есть клуб для клерков Уайт-холла?
Как только эти слова сорвались с моих губ, я уже знал, что задел его за живое. Что-то изменилось в самом выражении лица моего брата. Это было нечто настолько неуловимое, что эту перемену мог заметить лишь тот, кто очень близко знал его. Эта тень исчезла так же быстро, как и появилась, и на долю минуты я даже вообразил, что мне это почудилось. Я и впрямь был уверен, в том, что обманулся, ибо, судя по этому, промелькнувшему по его лицу, выражению можно было подумать, что он испытывал сильную боль, так словное мое замечание уязвило самое больное его место. Либо мой брат был смущен, что для Майкрофта физически невозможно, ибо он невосприимчив к подобным вещам, либо, что более вероятно, то была моя прискорбная ошибка.
- Так значит, вот так я по твоим представлениям должен проводить свое время? – сказал он. – Что ж вполне адекватное предположение, хоть и совершенно ошибочное.
- И как же тогда? Ты никогда особо не говорил о своих занятиях.
- Потому что ты никогда не спрашивал. – Натянутая улыбка приподняла кончики его губ. – Я скажу тебе, как, брат мой, и если завтра утром ты зайдешь ко мне на квартиру, я отведу тебя в Уайт-холл и покажу. Завтра суббота и думаю, там будет довольно спокойно. Уверен, что никто не будет возражать.
Хотя он говорил это довольно располагающим тоном, я был уверен, что это было не столько предложение, сколько почти приказание. С тех пор, как я рассказал ему о своих планах относительно своей будущей карьеры, мой брат выражал на этот счет большие сомнения. Всего лишь хобби дилетанта, как он называл это, и весьма пренебрежительно высказывался по поводу того, что я смогу достойно зарабатывать этим на жизнь. И до сих пор он был совершенно прав. В этом году я как никогда много занимался тем, чем хотел, но то, что я заработал, никак не покрывало моих расходов.
Поэтому не нужно быть гением дедукции, чтобы предположить, какова цель этого его предложения. Несомненно, из самых лучших побуждений, Майкрофт сделает все, чтобы меня засосала та глубокая трясина, имя которой Уайт-холл, и я погибну в каком-нибудь безвестном правительственном департаменте, который размягчит мой мозг и сломает мою волю. И из тех же самых побуждений я намерен был сопротивляться, что было сил. Интересно, что он предпримет, столкнувшись с подобным сопротивлением.
- Насколько я понимаю, ты отказываешься? – спросил он.
- Да, Майкрофт, отказываюсь. Я не могу оставить расследование только потому, что ты это не одобряешь. У меня есть некоторые обязательства.
- Перед клиентом, который не заплатил тебе денег, и полицией, которая не отдает тебе должное. И в самом деле, очень стоящая причина, Шерлок. Нет, брат, я уже достаточно терпел этот вздор. Я поддержал год назад твое решение оставить университет, потому что надеялся, что ты будешь вести нормальный образ жизни.
- Каким бы он не был.
- В данном случае, нормальным может считаться какой угодно образ жизни, только не тот, что сейчас ведешь ты. Для сына джентльмена ненормально унижать себя, работая прислугой. Боже мой, порой я почти желаю, чтоб ты был таким же, как другие молодые люди, растрачивая свою жизнь на вино, женщин и песни.
Его лицо вновь окрасил румянец ,и брат мой становился все более и более раздражительным. Он имел право на собственное мнение, точно так же как я был вправе не прислушиваться к нему.
- Тебе известно, что меня спрашивают о тебе? Меня спрашивают, что сейчас поделывает мой умный младший брат. Знаешь, что мне приходится говорить им?
- Меня это нисколечко не интересует.
- Понятное дело. Я говорю им, что ты болен.
- Майкрофт!
- Потому что я не могу заставить себя сказать им правду.
- Не думал, что тебя волнует чье-то мнение.
- Это так, верно. Но вотэто , - он жестом указал на мою руку и весь мой внешний вид, - это беспокоит меня. Нет, Шерлок, ты отдал должное этой своей карьере, но теперь пора подумать о твоем будущем. Этим вечером это шутовство окончится. Завтра утром в девять ты придешь ко мне, и мы найдем тебе достойное применение и респектабельную профессию.
- А если я откажусь?
Он выпрямился в полный рост.
- Тогда, в пять минут десятого я пойду к нашим стряпчим и скажу, чтоб они больше не выдавали тебе деньги.
Я бросил на него гневный взгляд.
- Ты этого не сделаешь! У тебя нет таких полномочий.
- Кто распоряжается отцовским наследством?
- Ты, - мрачно сказал я. – Но лишь потому, что мне было только семнадцать, когда он умер.
- Тем не менее, я могу и лишу тебя наследства, если ты откажешься подчиниться. Когда ты возьмешься за ум, этот запрет будет снят.
Он так и сделает, уж кому это и знать, как не мне. Майкрофт никогда не бросался пустыми угрозами, и он был вправе дать стряпчим такие распоряжения, какие считал нужными. Но дело было в том, что я больше не был тем зеленым юнцом, которого он мог припугнуть. Деньги были необходимы, глупо отрицать это, но либо я смогу сам выбирать свою профессию , либо нет. Третьего не дано. Если я был дилетантом, как назвал меня инспектор Грегсон, то у меня не было никакого права выступать на этом поприще, размениваясь на пустяки. Если же я относился к своему делу серьезно, то я должен был оставаться при своем мнении, и значит игнорировать все посягательства Майкрофта.
Надо было видеть это выражение самого острейшего разочарования на его лице. Никогда еще мне не приходилось видеть его таким расстроенным, даже в тот день, когда он явился в мою школу сообщить мне о кончине нашей матери. Если что и могло сломать мою решимость, так это вот этот обвиняющий и приковывающий к себе взгляд. То, что я устоял, говорило о моем твердом намерении достигнуть своей цели , однако чувство вины пустило свои корни в самые потаенные уголки моей души, причиняя немало боли.
- Не могу выразить, как мне горько слышать это от тебя, - сказал мой брат тихим голосом , лишенным всяческих эмоций. – Я так надеялся на большее.
- Я тоже, Майкрофт. Но ты не понимаешь.
Он кивнул.
- Может быть, ты и прав. Возможно, я до сих пор не осознавал, какая бездна нас разделяет. А значит, будет вполне уместно, что с этого момента я больше не стану называть тебя братом. Если наши пути вдруг пересекутся, я не признаю тебя, не скажу ни единого слова поддержки. Не приходи в мой дом , пока не примешь мое предложение.
- Если такова твоя воля, то быть по сему, - сказал я.
Не глядя на меня, он размеренным шагом направился к двери.
- До свидания, Шерлок. Желаю тебе всяческих успехов. Только… - он на минуту остановился, чтобы смягчить резкий тон, что приобрел сейчас его голос. – Будь осторожен, хорошо?
И на этот раз он все-таки оглянулся, его взгляд был пронзительным и встревоженным.
- Когда ты суешь свой нос в дела опасных людей, не жди, что они будут спокойно стоять и позволят тебе свалить их. Ты не должен позволять злоупотреблять собой из совсем неуместного чувства долга. Ты достоин гораздо большего. Отстранись, пока еще можешь, пока другие не удалили тебя с поля .
Я ошеломленно смотрел на него, пораженный и сбитый с толку его словами. Было очевидно, что ему что-то было известно об том деле, но каким образом смог это узнать мой упрямый, властный, прозаический старший брат, чей мир вращался вокруг Пэлл-Мэлл и Уайт-холла?
- Майкрофт, что ты знаешь об этом? Скажи мне.
Он покачал головой.
- Не могу, даже тебе, Шерлок, пока ты продолжаешь упрямиться и оставаться здесь в столь ложном положении. Оставь это и ты все узнаешь.
- То есть я должен бросить это дело. Ты не оставляешь мне выбора.
Майкрофт глубоко вздохнул.
- Меня во многом восхищает твое упорство. Скажу только, что если ты будешь упорствовать, то тебе придется иметь дело с последствиями. Мертвые сраму не имут, но те, кого они оставили здесь, на земле, узнают немало горя. Теперь я должен идти. Генерал Фейрфакс должно быть гадает, что могло меня так задержать.
Когда его ладонь уже легла на дверную ручку, я два шага оказался рядом и удержал его.
- Майкрофт, если ты что-то знаешь…
- Я знаю, что тебе это не по плечу.
- Ты всегда недооценивал меня.
- Я никогда не сомневался ни в твоих способностях, Шерлок, ни в том, что однажды ты добьешься успеха. Говорят, сливки всегда всплывают на поверхность. Но у тебя нет никаких перспектив. В некоторых отношениях ты проницателен, в других – наивен, как младенец. Это твой последний шанс. Пойдем со мной .
Третий закон движения гласит: Для каждого действия существует равное противодействие. Мы были воплощенным подтверждением этого закона. Каждый был уверен в своей правоте и полон решимости подчинить своей воле другого. Не было точек соприкосновения, где мы могли бы найти общий язык. Отсюда мы могли лишь разойтись в разные стороны.
Я отошел и открыл перед ним дверь.
- Понимаю, - тихо сказал Майкрофт. – Значит, мне остается лишь попрощаться с тобой.
- Ты увидишь, что я прав, - сказал я.
- Я надеюсь на это ради тебя же самого. Хорошего вам дня, сэр.
И он, не оглядываясь, вышел.