Я вернулась! Всем большое спасибо за поддержку!

Хочу сказать, что буду продолжать выкладывать переводы фиков и исследований, и постараюсь, чтоб это были интересные вещи, и решила, что перевод "Тэнкервилльского леопарда" все же закончу, хоть он и не пользуется большой популярностью. А из прочих его продолжений, возможно, тогда поделюсь лишь отрывками, если такой стиль кажется не очень интересным.

А пока хочу поделиться следующим.
Этот пост я нашла сегодня на все том же тумблере. С этим автором прежде не сталкивалась) Показалось, что довольно сложный язык, но попробую все же перевести.
Пишу сейчас, уже переведя больше половины, язык ну, просто очень странный, вывернутый какой-то. Так что извиняюсь за возможную неуклюжесть. Но еще сейчас чувствую большую ответственность, потому что похоже здесь речь идет о небольшом кусочке из неопубликованного рассказа о Холмсе. Причем надо сказать, что слова Дойля переводить было в разы легче, чем слова автора поста. Порой не совсем было понятно, о чем хочет сказать автор, но кусок из неизвестной части Канона...

"Холмс говорил Уотсону: Вы видите, но вы не наблюдаете. Ведь Уотсон не знал, сколько ступенек ведет на второй этаж, в их комнаты. Холмс знал. Ему доставляли радость те мелочи, что упускали из виду Уотсон и сам Дойль (в его обыденной жизни). Холмс отмечал следующее, что потом быстро набросал в своей старой записной книжке Дойль:

"Рукава, колени, мозоли на указательном и большом пальце - все это может многое рассказать нам, но невероятно, чтобы все это взятое вместе, не смогло прояснить дело для наблюдательного человека".

Если и верно, что сам Дойль не был наблюдательным, то этот факт показывает, насколько он был гениален, изображая наблюдательность Холмса. Ибо гениально было не просто придумать образ, которому было суждено стать фигурой мирового масштаба, но и создать его во всей полноте,сделать живым, подобно тому как Сервантес создал Дон Кихота, а Дюма - мушкетеров.
Из книги Хескета Пирсона о Дойле я узнал нечто, что подтверждает это. В то время как современные и очень талантливые писатели детективов придумывают для своих великих сыщиков какие-то своеобразные черты характера, порой немного комические, или делают их весьма остроумными, Дойль, родоначальник жанра, говорил нам немного, но это немногое, казалось проистекает от того, насколько безгранично он знает Холмса. Мистер Пирсон приводит цитату из одного неопубликованного рассказа, который лишний раз подтверждает эту гипотезу.

"Одной из своеобразных способностей Холмса было умение засыпать , повинуясь собственной воле. К сожалению, он с тем же успехом мог и противиться своей потребности в сне, и мне очень часто приходилось увещевать его, говоря о том, какой вред он наносит себе, когда поглощенный распутыванием очередной сложной задачи, по нескольку дней и ночей подряд совсем не смыкает глаз.
Он приглушил свет ламп, откинулся назад, и не прошло и двух минут, как по его ровному дыханию я понял, что мой друг крепко спит. Не обладая столь завидной способностью, я некоторое время лежал, покачиваясь в такт нашему экспрессу, мчавшемуся вперед во мраке ночи. Время от времени, когда мы проносились мимо ярко освещенных станций, я на долю секунды видел перед собой уютно свернувшегося в углу Холмса, который спал склонив голову на грудь."

Видите эту сцену? Ворчливое сетование Уотсона на сильную волю Холмса? В чем же секрет его преданности?
Все в этом описании, таком простом, таком свободном от витиеватых измышлений. Создав Холмса, Дойль уже не мог свернуть с этого пути. Что до нас, его читателей, то Холмса для нас никогда не будет слишком много.

Frank Swinnerton, “Sherlock Holmes - World Figure”, John O’London’s, February 19, 1954.