Глава 5
Хиромант по имени Риколетти





- Ну, так что вы на это ответите, мистер Холмс? – строгим тоном повторила леди. – С какой целью вы пришли сюда сегодня вечером?
- Я надеялся быть принятым в высшее общество, в котором вращается мой кузен, - сказал я, изо всех сил стараясь казаться искренним.
Боюсь, что мне все же это не удалось. Последовала длинная пауза, во время которой я всем своим существом ощущал на себе пристальные взгляды леди Агнес и ее компаньонки, находясь, таким образом, под двойным наблюдением. Простая, суровая женщина, с опущенными вниз углами рта и вечно недовольной миной, она стояла возле своей хозяйки, зеркально отражая ее неодобрение. Кажется, она была несколько разочарована, услышав, что леди Агнес больше не требуется ее присутствие.
- Спасибо, Джейн, это все, - сказала ее хозяйка, отпуская ее взмахом руки. - Подкрепись чем-нибудь, моя дорогая. Я пошлю за тобой, если ты будешь мне нужна.
Сделав реверанс и бросив в мою сторону испепеляющий взгляд, ее компаньонка ушла. Оставшись одна, леди Агнес слегка расслабилась.
- Присядьте, мистер Холмс. Нам нужно поговорить.
Я сел слева от нее.
- У меня создалось впечатление, что меня желает видеть лорд Уолтон.
- Уолтон – муж моей племянницы, да еще и болван в придачу. Но кто глупее: болван или женщина, решившая стать его женой? – Она встретилась со мной взглядом. – Мои слова шокируют вас?
- Нет, если они соответствуют действительности.
- Это дерзкие слова, молодой человек.
- Вы бы не сказали мне всего этого, леди Агнес, если бы не ожидали подобного ответа.
- Верно. Это доказывает, что, вы, по крайней мере, честны. И вы не пытались льстить мне или оправдывать мою племянницу за столь ужасный выбор спутника жизни. – Она покачала головой. – В обществе считают, что они идеально подходят друг другу. Ее мать, моя сестра, леди Селина Хорсли, в честь которой мы ежегодно должны терпеть этот глупый фарс, боюсь, не наградила свою дочь мудростью. В молодости сестра больше всего на свете обожала танцевать. Вы не смогли бы найти более пустоголовой девицы, как бы не искали. Она страдала, что день ее рождения не приходится на время сезона, вот почему мы здесь, среди зимы, развлекаем тех, у кого не хватило ума или средств, чтобы уехать за город. Уолтон, возможно, и верит, что управляет здесь всем, но обязанности попечителя лежат в этом доме на моих плечах. За долгие годы я привыкла к этой роли, от которой меня освободит только смерть.
В ожидании ответа она обратила ко мне взгляд своих поблекших голубых глаз.
- Я говорю вам это потому, мистер Холмс, что возможно вы поймете мой интерес и причину, по которой я задала вам свой вопрос. А вы пока на него не ответили.
- Леди Агнес, возможно, я пойду по стопам своего кузена.
- Майлс – милый мальчик и побуждения его поступков довольно очевидны. Его репутация хорошо известна, и женщина, которая решит иметь с ним дело, прекрасно отдает себе отчет о его намерениях. Он не представляет из себя угрозы. Лишь неизвестность может дать нам причины для тревоги. – Ее улыбка померкла. – Сегодня я наблюдала за вами, мистер Холмс. Ваше поведение было весьма любопытным. Чем вы можете это объяснить?
- Мое поведение? Я не знал…
- Тогда позвольте мне просветить вас. Вы не попросили представить вас какой-нибудь леди. Вы изо всех сил старались уклониться от ухаживаний этой опасной мадам де Монт-Сен-Жан, но потом что-то заставило вас передумать, и вы проявили большую пылкость. Вы не похожи на охотника за приданым, и у вас определенно есть здесь какая-то цель, но это не деньги.
- Возможно, я просто далек от того, что от меня ждут.
- Это весьма похоже на правду. На вас новый костюм, сшитый искусным портным, но носите вы его с природным изяществом дрессированного пса. Такая обстановка для вас не привычна. А шрам у вас на руке может рассказать совсем другую историю. Это руки не джентльмена, кто бы вы не были по происхождению.
Я взглянул на уже побледневший шрам, оставшийся у меня на руке после долгого соприкосновения с горячим кофейником и мне стало интересно, что бы она сказала, если бы я поведал ей об истинной причине моего присутствия здесь.
- Ну, же, - сказала леди Агнес. – Лучше сказать правду, чем продолжать лгать. Если прожитые годы чему-то и научили меня, то тому, что не стоит уклоняться от прямых вопросов и разводить церемонии. Будьте со мной откровенны, сэр, и возможно, вы поймете, что у вас здесь есть друзья.
- А если нет?
- Тогда вы будете изгнаны отсюда, и я прослежу, чтоб вас никогда больше вновь не принимали в приличном обществе. Я обязана быть осторожной, это мой долг перед каждой матерью, присутствующей здесь – сделать все, чтоб их дочери не подверглись опасности столкнуться с вашей порочностью.
Похоже, у меня не было выбора. Что до маски, которую я на себя сегодня надел, то она была на редкость неудачной. Все, что сейчас от меня требовалось, это просто быть самим собой. И в этом я потерпел неудачу. Порой носить собственную шкуру труднее всего, а моя была самой некомфортной из всех возможных. Маска была сброшена и притом сброшена проницательным оком женщины, которая теперь держала мою судьбу в своих руках.
- Я, и в самом деле, кузен мистера Майлса Холмса, хотя и не принадлежу к его миру, и совсем не желал бы этого, - наконец, признался я. – А нахожусь я тут потому, что у меня есть все основания быть уверенным в том, что здесь присутствует некто, не желающий добра ни вам, ни вашим гостям,.
Леди немного подумала.
- Интересное утверждение, мистер Холмс. Кто это?
-Не знаю, стоит ли называть его имя, леди Агнес.
- Потому что думаете, что я буду шокирована?
-Нет, потому что клевета все еще считается у нас преступлением.
- Нет, если сказанное соответствует действительности. – Она улыбнулась, повторив, фактически, мои слова. - Клевета это или нет, можете быть уверены, что я никому не выдам вашу тайну.
- Что ж, в таком случае, извольте. Синьор Риколетти возбудил у людей некоторые подозрения.
- Этот чтец по ладони? Нет, только не он. Он всего лишь развлекает молодежь. Мелкие умы занимают мелочи, можно назвать это так.
- Леди Агнес, возможно, на нем лежит ответственность за то , что один человек свел счеты с жизнью.
- Вы говорите, конечно же, о гибели почтенного Артура Бассетта. О, не надо так тревожиться, мистер Холмс. От меня ничто не ускользнет. Бедный молодой человек был так встревожен, когда я видела его в последний раз. Он и в лучшие времена не мог похвастаться уравновешенным характером. Весть о его смерти ничуть меня не удивила, хоть я и подозревала, что ее причина кроется вовсе не в приступе лихорадки, как пытались меня уверить.
- Но ведь вас же должно было заинтересовать, что довело его до такого поступка?
- Я знавала когда-то одну леди, - сказала она, задумчиво глядя куда-то вдаль, - которая питала такое отвращение к трубочистам, что спеша перейти на другую сторону улицы, чтоб не столкнуться с одним из представителей этой профессии, оказалась на оживленной улице и попала под колеса кэба. Это, безусловно, трагедия, но это не значит, что никому не следует идти в трубочисты только из-за подобной реакции этой бедняжки.
- Согласен. Однако, трубочисты не делают вид, что могут предсказать будущее человека по линиям на его руке.
- Этого не делает и Риколетти , - лукаво заметила она. – Все его «искусство» – это просто ловкий трюк.
- Многие ему верят.
- Тогда они просто глупцы. Что ждет человека известно лишь Творцу, смертному узнать это не под силу .
- Но даже глупца надо убедить, леди Агнес. Точность, с которой Риколетти предсказал смерть леди Энстед, принесла ему то доверие публики, которое было ему неободимо.
- Леди Энстед была стара. Единственное, что меня удивляет, так это то, что она протянула так долго. – В ее тоне зазвучали нотки раздражительности. – Однако, - смягчилась леди Агнес, - я отнюдь не отрицаю, что в ваших словах есть доля истины. Если это так, то это моя оплошность. В старости забываешь о юношеских годах. Глупость вполне естественна для молодых.
- Может, лучше сказать – «неопытность», - дипломатично предложил я. – Этот мир – довольно замкнутое место, леди Агнес, и люди, населяющие его, уязвимы, находясь рядом с обманщиком.
- Наивны, вы хотите сказать. Даже если так, если Риколетти явился сюда, чтоб завлечь нас в свои сети, я не могу понять, какой у него мотив.
- Он ведь берет плату за свои «услуги»?
- Видимо, да. Он не может питаться воздухом и добрыми пожеланиями.
- Вы никогда его не встречали?
- Это было лишь шапочное знакомство. - Она жестом указала на себя.- Мне нет нужды в его «проницательности». Он не может сказать о моем будущем ничего такого, чего б уже не было мне известно.
Столь откровенное признание своего состояния и жестокой судьбы, которая вскоре должна ее настигнуть, было пронизано смирением и покорностью.
- Простите, - сказал я.
- Никогда не извиняйтесь за то, что здоровы, - сказала она с улыбкой. – Я прожила долгую и по большей части интересную жизнь. Если б мне суждено было умереть сегодня вечером, то я ни о чем бы не жалела , вот разве что о том, что рядом с молодыми кроликами ползает гадюка. Мистер Холмс, я благословляю вас на то, чтоб вы продолжили начатое вами дело – только с условием, что вы будете держать меня в курсе. Несмотря на то, что вы сказали, я не представляю, чего может добиться Риколетти своим фарсом. Но если он таким способом намерен обчистить наши карманы, то вина за это лежит на тех, кто оказывает ему покровительство.
- Это не снимает с него вины, леди Агнес. Я пока не вижу иного мотива, кроме алчности, которая является причиной половины всех грехов этого мира.
- А другая половина?
- Любовь. Ее потеря, погоня за ней, в конечном счете, ведет к погибели.
Она тихо засмеялась.
- Только тот, кто никогда не испытывал этого чувства, может говорить о нем так сурово.
- Ни к чему опускать руку в пламя, чтобы понять , что оно обожжет.
- Столь молодому человеку не пристало быть таким циничным, мистер Холмс.
- Это прерогатива лишь стариков?
-Нет, но следует как можно дольше сохранять в себе юношеское простодушие. Мы слишком рано узнаем о мерзостях этого мира. И следует ценить каждый день блаженного неведения.
- Не могу с этим согласиться.
Она взглянула на меня с интересом.
- И все же вы будете делать все, чтобы оберечь невинность и простодушие других?
- Я бы сказал, что скорее буду бороться за то, чтобы преступник понес наказание.
- Если он преступник. Но если, как вы утверждаете, единственная его цель состоит в жажде наживы, то тогда боюсь, вы мало что сможете сделать, чтоб отговорить людей от их безрассудства. Немало родителей в отчаянии наблюдало за тем , как за карточным столом их дети растрачивают их состояние.
- Но согласитесь, что есть разница между собственным выбором, пусть и безрассудным, и принуждением.
Она пристально посмотрела на меня.
- Вы считаете, что он промышляет… шантажом?
До той минуты, пока эта мысль не была облечена в слова, я совершенно не был в том уверен. Теперь же мне пришло в голову, что Риколетти идеально подходит на роль шантажиста. Лишь станет известно о его черных делах, и это тут же может повлечь за собой угрозу его разоблачения. И если на кону будет стоять чье-то доброе имя или выгодный брак, то жертва шантажиста готова будет заплатить ему за молчание любые деньги.
Как бы отвратительно это не было, но это было почти идеальное преступление. Не нужно никаких доказательств, жертва ничего не станет отрицать и не станет рисковать, боясь последствий в том случае, если все якобы будет предано публичной огласке. Сейчас Риколетти достиг такого положения, что мог заявить о любом преступлении, что совершится в будущем, и ему бы поверили. Ни один суд никогда бы не стал рассматривать подобного дела, но пойдут разговоры, и человека признают виновным прежде, чем у него появится шанс доказать обратное. И прежде многие жизни были погублены на основании еще более легковесных доказательств.
Это заставило меня взглянуть на гибель молодого Бассетта с другой стороны. Что если Риколетти потребовал у него денег в обмен на то, что будет хранить молчание и не скажет ни слова о его будущих преступлениях ни его семье, ни всему остальному миру? И что еще хуже, не потому ли Бассетт пошел на самоубийство, что не смог достать требуемой суммы? Если это так, то это убийство, если не в глазах закона, то с моральной стороны.
- И как бы вы смогли доказать подобное обвинение? – спросила меня леди Агнес, прервав ход моих мыслей.
- Я бы уговорил одну из его жертв разоблачить его.
- Значит, вы уверены в том, что это правда… В таком случае подумайте, захочет ли кто-нибудь выступать против него. Чего они могут этим добиться, кроме риска быть втянутыми в скандал?
- Если он будет уличен в мошенничестве, то все его заявления не будут стоить и ломанного гроша.
- По своему опыту могу сказать, что редко какая овца по своей воле захочет отделиться от общего стада и одной предстать перед волком. – Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание и сесть поудобнее; это незначительное усилие оказалось довольно болезненным для нее, и она всячески старалась скрыть это. – Я выслушала ваши теории, и они сильно встревожили меня. Но факт остается фактом, и это только теории; у вас еще нет никаких доказательств вины этого человека.
- Но они у меня будут, леди Агнес, можете на это рассчитывать.
- Я верю вам, - сказала она. – Ну, а пока могу я внести предложение?
- Конечно.
- Своих врагов надо знать в лицо, мистер Холмс. Вам надо познакомиться с Риколетти; может быть, даже дать ему возможность испытать на вас свое «искусство». И уж как минимум вы сможете узнать его методы. О его мотивах вы сможете тогда судить по собственному опыту.
Я уже и сам думал о такой возможности и отверг ее на том основании, что вряд ли моя персона сможет чем-то заинтересовать такого человека. Но с поддержкой леди Агнес Маркхэм мои шансы явно возросли.
- Можете рассчитывать на мою поддержку, - сказала она, когда я изложил ей свои соображения. – Помните, сэр, о вашем обещании держать меня в курсе. Я бы пожелала вам удачи, но в глубине души я все же не могу не таить надежды, что вы ошибаетесь.
На этом я покинул леди Агнес, женщину, отважная решимость которой обитала в столь немощном теле, и отправился на поиски своей добычи. Риколетти принимал своих посетителей в чайной комнате, читая по ладони юноши с широко распахнутыми от удивления глазами, который жадно внимал каждому его слову. Я подошел к ним так близко, как только мог, пробившись в первый ряд окружавшей их толпы, и прислушивался к бормотанию хироманта о хороших перспективах на будущее, здоровье, богатстве и счастье.
Оказавшись вблизи, я вновь был поражен несоответствием между своими представлениями об этом человеке, продиктованными моей предвзятостью, и тем, как он выглядел на самом деле. Это был невысокий мужчина лет сорока с самой обыденной внешностью, главной особенностью которой была его голова, которая была почти идеальной яйцевидной формы; на ее макушку был напялен парик и держался он настолько ненадежно, что казалось, что легчайшее дуновение ветра может в любую минуту унести его прочь. Он носил пышные усы, слегка подкрашенные, чтобы они соответствовали цвету волос, и замысловато закрученные при помощи специального воска; вкупе с изысканным покроем костюма они придавали ему весьма щегольской вид.
Будучи ростом немногим более пяти футов, он вынужден был сидеть на самом краю стула, чтоб его ноги доставали до пола. На нем были дорогие туфли, и правая была сделана по особой мерке, будучи меньше левой, у нее был более высокий каблук и она была более закрытой – верх ее был скрыт под брюками ее владельца. Заметив, что эта нога была слегка искривлена в районе лодыжки, я легко понял, что Риколетти был от рождения кривоног.
«Обыкновенный» - вот первое слово, которое пришло мне в голову. Без парика, усов и прекрасного костюма, его бы трудно было разглядеть за окошком кассы в каком-нибудь провинциальном банке. В нем не было ничего угрожающего, он принадлежал к типу людей, в обществе которых можно чувствовать себя непринужденно и спокойно. Но такова человеческая природа, что самое ничтожное, самое незначительное существо может таить в себе опаснейший яд.
В этот раз ответ, который Риколетти дал молодому человеку касательно его будущего, был весьма благоприятен . В один прекрасный день, согласно линиям на его ладони, он очень удачно женится, будет счастлив, у него будет много детей, он достигнет высот в своей профессии и будет жить всеми любимый, не имея никаких врагов. Окруженный друзьями, молодой человек ушел, а Риколетти сосредоточил свое внимание на своей следующей жертве. Так как я находился прямо перед ним, то неминуемо оказался предметом его пристального внимания.
- Mi scusi*, - сказал он, с интересом поглядывая на меня, - но мы, кажется, не знакомы.
Его английский был безупречен, хотя мне показалось, что я ощущаю легкий йоркширский акцент. И тут мне пришло в голову, что он не только не был предсказателем грядущего, но даже и не был итальянцем. И я решил испытать его.
- Mi chiamo Sherlock Holmes**- ответил я с учтивым поклоном.
В его глазах блеснул огонек понимания.
- Мне знакомо это имя, сэр. Вы приходитесь родственником мистеру Майлсу Холмсу?
- Это мой кузен. Mi piacerebbe visitare l’Italia un giorno di questi, Signor Ricoletti.***
Его улыбка померкла.



*Прошу прощения
** Меня зовут Шерлок Холмс
*** Мне хотелось бы когда-нибудь побывать в Италии, синьор Риколетти.



- Prego, - сказал он, и это было все, что мне нужно было знать о его познаниях в итальянском. – Простите меня, мистер Холмс, но non parlo bene italino*
- Исходя из вашего имени, я предположил, что…
- Мой отец был итальянцем, а мать – англичанка. Я вырос в Йоркшире, вдали от солнечного Рима. Вы здесь вместе с вашим кузеном?
- Он был здесь, но, похоже, я его потерял.
- Вполне понятно. Сегодня здесь столько народа.
-Да, и я был бы в полном замешательстве, если б не доброта леди Агнес.
Риколетти облизнул губы.
- Леди Агнес Маркхэм?
- Да. Вы знаете эту леди?
- Лишь понаслышке. Мы как-то встречались, но мельком. Но любого друга леди Агнес я с радостью назвал бы и своим другом. Вы не присядете?
Он жестом указал мне на стул слева от него, который пустовал после ухода его предыдущего собеседника.
- Вы заинтересовали меня, мистер Холмс, - сказал он , и его взгляд заскользил по моей фигуре, особо задержавшись на моем костюме и блеске золотых запонок у меня на манжетах. – Мне бы очень хотелось прочитать то, что написано на вашей ладони, разумеется , если вы не против.
- Боюсь, что тогда я буду у вас в долгу.
Он протестующе замахал рукой.
- Я беру плату только за полную подробную консультацию. А это будет лишь поверхностный взгляд, не более того. Если мы найдем нечто такое ,что даст основания для более глубокого изучения, то тогда уже придется заговорить о корыстном денежном вопросе. – Его губы сложились в гримасу. – Мне вообще очень мучительно брать плату с людей. Это же просто дар, понимаете, которым я охотно и свободно делюсь, но, увы! человек должен на что-то жить, а в наши дни все так дорого.
Я с пониманием кивнул. Я подозревал, что ,и в самом деле, обнаружится что-то интересное и он предложит мне свою консультацию. Если Риколетти действительно может видеть будущее, то он увидит, что я намерен посадить его за решетку.
- Дайте мне вашу руку, - сказал он. – Ту, которой вы пишете, мистер Холмс.


*Я плохо говорю на итальянском.

Я протянул правую руку. Риколетти водрузил себе на нос очки, и некоторое время внимательно рассматривал мою ладонь. Затем очень медленно и неторопливо он изучал со всех сторон каждый мой палец. Меня несколько смутил этот спектакль, и не в последнюю очередь из-за того, что этот человек обладал самыми мягкими руками из всех, с кем мне только приходилось иметь дело.
- Интересно, - сказал он, снимая очки. – Вы достойны самого тщательного изучения.
Как я и подозревал, Риколетти собирался заговорить о плате. Я, конечно же, не стал этому препятствовать.
- Вы что-то прочитали там о моем будущем? Прошу вас, скажите мне, что вы там увидели.
- Эта рука, ваша правая рука, говорит о настоящем, о том, как сейчас проходит ваша жизнь. То, что уже произошло, что происходит сейчас, что еще произойдет – все это здесь. Ваша левая рука говорит о ваших надеждах и желаниях, кем вы могли бы стать, если бы захотели. – Он улыбнулся. – Однако, это стоит денег. Давайте лучше сконцентрируемся на правой руке.
Он взял мою руку в свою и стал указывать мне на заинтересовавшие его точки.
- Ваши родители умерли, и вы порвали со своими корнями. Об этом кое-что говорит мне ваша линия Судьбы, - сказал он, проводя пальцем по складке на моей ладони, образующей в самом центре ее некоторое подобие вертикальной черты. – Но ваша жизнь все еще находится под сильным семейным влиянием. Возможно, это брат или сестра, старше вас лет на пять или даже больше.
- На семь, - сказал я. – Это мой брат.
- У него есть свои планы на ваш счет, но вы пойдете своим путем. У вас твердый и решительный характер. И в критическую минуту вы – грозный противник. Редко мне приходилось видеть такую сильную линию , как эта, - сказал он с суховатым смешком. – Не хотел бы я быть вашим врагом, мистер Холмс.
Я ничего не сказал, просто улыбнулся в ответ.
- У вас целеустремленный и прямой характер , и из-за этого вы порой кажетесь отстраненным и холодным. Однако, смотрите-ка вот сюда, на Венерин пояс - очень четко выраженный, он говорит о том, что у вас превосходный эмоциональный интеллект. Такая черта указывает на склонность к манипулированию; вам следует остерегаться этого, ибо я вижу, что будет совсем немного людей, с которыми вас будут связывать близкие отношения, но они будут совершенно особенными. Главным образом, это будет касаться одного человека, скромного, но с сильным характером, на которого вы сможете положиться.
- Это мужчина… или женщина?
- Это сказать невозможно, за исключением разве что того, что это необязательно должны быть романтические отношения. Возможно, это друг. Да, думаю, это весьма вероятно. А здесь я вижу, что ваша линия Солнца очень выпуклая. Это говорит об известности или о дурной славе, - многозначительно подчеркнул он. – И , наконец, ваша линия Жизни, которая начинается между указательным и большим пальцем и огибает так называемый Холм Венеры, говорит мне о главных событиях вашей жизни, тех, что уже были и тех, что еще будут. Ваша линия Жизни довольно отчетлива, но местами она как бы становится прерывистой. Вам надо позаботиться о своем здоровье, мистер Холмс. Похоже, у вас крепкий организм, но и он может пострадать под воздействием какого-нибудь пагубного влияния.
Он закрыл мою ладонь, сжав мои пальцы в кулак, а потом отпустил мою руку. Его лицо было встревоженным, словно его что-то беспокоило.
- Простите меня, мистер Холмс, - сказал Риколетти, когда я поинтересовался у него, в чем дело. – Иногда я попадаю в не очень приятное положение, принося дурные вести. На вашей руке, сэр, я увидел смерть.
- Смерть настигает всех, - сказал я равнодушно.
- Это насильственная смерть, сэр. Ошибки быть не может, я увидел разрыв в линии у вас на ладони, в виде небольших отметин, пересекающих вашу линию Жизни. Они волнистые, как океанские волны или бурный поток водопада над пропастью. Увы, мистер Холмс, похоже, вы примете смерть от воды.