Проведя утро в своей комнате в обществе шевалье д`Эрбле, Атос сказал другу, взглянув на часы:
- К сожалению, я сейчас должен вас покинуть, Арамис. В это время я обычно занимаюсь с Раулем и не хочу, чтобы распорядок менялся.
- Вы уже начали его учить? – удивился Арамис. – Не рано ли?
- Просто я хочу, чтобы он занимался делом, мой друг, - улыбнулся Атос. – Так у него будет меньше времени на шалости. А чтобы вы не скучали в мое отсутствие, - добавил он, - выберите себе книгу по своему вкусу и почитайте.
Когда Атос вышел из спальни, Арамис, неслышно ступая босыми ногами, подошел к столу в кабинете, выбрал книгу и уселся было в кресло, готовясь убить время до возвращения графа. Однако густые ветви клена у самых окон даже ясным утром пропускали слишком мало света; свечи же в комнату вносили лишь вечером.
Вздохнув, Арамис стал тянуть кресло, намереваясь передвинуть его поближе к окну. Но старый, внушительный предмет мебели, видимо, не привык к такой бесцеремонности: ножка с хрустом подломилась, и кресло завалилось как раз на ноги Арамиса, защищенные лишь тонкими чулками. Аббат невольно коротко вскрикнул и потёр ноги; поняв, что это всего лишь простой ушиб, хотя и сильный, Арамис постарался придать креслу прежний вид и скрылся в спальне, не решаясь выходить в кабинет до возвращения графа.
читать дальше
… Позавтракав, Рауль прошел в классную комнату и стал ждать Атоса. Он знал, что наставник всегда точен и появляется, когда большая стрелка на часах наверху, а маленькая за два шага до неё, на значке, напоминающем крестик. Ждать оставалось совсем недолго, и Рауль пока принялся оглядывать класс.
Эта комната когда-то служила спальней для гостей, но Атос распорядился оборудовать ее для занятий с мальчиком. Поэтому в нее перенесли из соседней библиотеки глобус и несколько книг, которые, как посчитал Атос, Рауль был уже в состоянии понять. Специально приглашенный плотник соорудил стол и стульчик по росту Рауля, неказистые, но крепкие; наставник же устраивался за бюро из орехового дерева.
Рауль на цыпочках подошел к бюро и с любопытством раскрыл одну из книг. На глаза ему сразу попалась гравюра, изображающая рыцаря, стрелявшего в недруга из аркебузы, и эта гравюра настолько живо напомнила мальчику вчерашний рассказ старого садовника, что он внезапно вздрогнул.
В эту минуту в комнату вошел Атос, как всегда подтянутый и безукоризненно одетый. За ним в дверях показался Гримо, который с улыбкой поклонился Раулю и положил на парту бумагу, перо и чернильницу.
- Доброе утро, граф! – радостно приветствовал Рауль опекуна.
- Доброе утро, Рауль! – ответил Атос, усаживаясь на свое место. – Ну что ж, будем заниматься? Давайте сначала повторим то, что мы учили в прошлый раз.
В это мгновение сверху, их спальни графа, послышался явственный треск и короткий, приглушенный вскрик боли. Рауль недоуменно воззрился на Атоса, но граф сделал вид, что ничего не слышит.
- Рауль, не отвлекайтесь. Итак, помните стихотворение, что вы учили третьего дня?
- Да, граф, - откликнулся мальчик.
- Прочтите мне.
Рауль выпрямился, принял серьёзный вид и продекламировал:
- Жеан Клопинель*, отрывок из «Романа о Розе».

«Кто ищет благородства, тот
Пусть лень и гордость отметёт;
Пусть будет грамотей иль воин,
Пусть будет честен и достоин;
Пусть будет скромен, некичлив,
Со всеми и всегда учтив,
Но только не с врагом, когда
Еще не кончена вражда;
Пусть дам прекрасных уважает,
Но им не слишком доверяет,
Чтоб уберечь себя от бед,
Которых полон этот свет.
Такому человеку надо
Почтенье воздавать в награду;
Он всех превыше вознесён,
И благороден только он.»**

Атос задумчиво и долго посмотрел на мальчика, словно пытаясь зорким отцовским взглядом прочесть его будущее, и, встряхнув головой, улыбнулся.
- Отлично, Рауль, у вас хорошая память! Давайте теперь займёмся чистописанием, а потом арифметикой…
_____________________________________________________________
* Жеан (Жан) Клопинель из Менга, автор второй части «Романа о Розе», упоминается в первых строчках «Трех мушкетеров».
** Отрывок из «Романа о Розе» в переводе А.Сухотина.

После занятий Атос отпустил Рауля побегать и велел ему найти Марион, а сам поднялся к себе.
- Д`Эрбле, вы были неосторожны, - нахмурившись, заметил он. – Мне кажется, Рауль слышал, как вы двигали кресло.
- Вы правы, Атос, - с раскаянием произнес Арамис. – Больше этого не повторится.

… Рауль, взбрыкивая, как молодой козлик, помчался к Марион напомнить об обещанной прогулке. Пока кормилица собирала его и собиралась сама, малыш заявил:
- Марион, я буду рыцарь! Я поеду на коне, которому мы с тобой, помнишь, приделали хвост!
- Рауль, хвост запачкается в грязи! – недовольно ответила няня.
- Ну-у-у, Марион!
- Ладно уж, бери коня. Только я подвяжу ему хвост наверх верёвочкой.
- Марион, но это будет смешно и не по-рыцарски!
- Или так, или никак! – сурово отрезала Марион. – Лишних ниток на новый хвост у меня нет.
- Послушай, Марион, - через минуту сказал Рауль, - давай, я буду твой рыцарь, а ты будешь моей дамой. Дай мне свой шарф или перчатку!
Озадаченная Марион, отродясь не носившая ни шарфов, ни перчаток, пребывала в затруднении.
- Тогда дай мне какую-нибудь вещицу, которую ты носишь и которую я тоже мог бы носить, - пришел ей на помощь Рауль. – Например, вот это кольцо.
- Но оно же тебе велико, - мирно заметила Марион, польщенная тем, что у нее будет свой рыцарь, - упадет и потеряется. А ведь это подарок моего покойного мужа, упокой Господь его душу.
- А ты повесь его на ленту, и я буду носить его на шее, - предложил Рауль. – И такой же лентой подвяжи хвост лошади: это будут твои цвета и тогда это будет не смешно.
Так и сделали. Марион нашла в корзине с рукоделием кусочек ленты, коленопреклонённый Рауль принял из рук своей дамы знак ее расположения, выхватил меч, вырезанный Блезуа из липовой ветки, и помчался на врагов. Врагами он решил сделать кур и петухов, которые имели отношение (правда, весьма косвенное) к недавнему вывиху дамы его сердца, случившемуся после ее падения с курятника (то есть с крыши замка неприятеля, барона де Кукареку).
Марион по мере сил бегала за своим рыцарем и призывала его к милосердию, ссылаясь на праведный гнев Гримо и господина графа в случае нанесения увечий пернатым врагам.

Когда во дворе стало темнеть, игру пришлось прекратить. Марион, при ее комплекции и возрасте, никак не могла отдышаться. Разув мальчика, она отправилась на кухню хлопотать об ужине. Рауль был грязен, но счастлив и полон сил.
Он поднялся к себе, поставил коня в «стойло», положил на место меч и хотел было снять с шеи ленту с кольцом, как вдруг – о ужас! – увидел, что лента развязалась и кольца нет. Мальчик с содроганием представил себе реакцию Марион. Нужно было срочно найти пропажу.
Рауль взял фонарь, осторожно вышел во двор и принялся осматривать землю и траву, по которым недавно бегал. Время от времени он поднимал глаза на окна Атоса. Граф не разрешал мальчику одному гулять в темноте, но в данную минуту он, по всей видимости, находился у себя – на занавесках его комнаты время от времени показывался нечеткий мужской силуэт, и Рауль надеялся, что опекун ничего не узнает. Наконец Рауль приметил на дорожке что-то блестящее и возликовал: это было оно, кольцо Марион! Крепко зажав находку в кулачок, Рауль поспешил к дому, радуясь, что всё обошлось: ни кормилица, ни опекун ничего не узнают. И прямо у крыльца мальчик налетел на Атоса, грозно хмурящего брови.
- Виконт, я, кажется, запретил вам гулять по ночам?
Изумленный Рауль, никак не ожидавший увидеть здесь графа, перевел взгляд на окно его спальни. Силуэт был на месте. И в то же время граф, несомненно, стоял перед ним. Ничего не понимая, мальчик молчал.
- Рауль, почему вы вышли во двор один?
- О, граф, простите меня! – наконец смог выговорить мальчик. – Я потерял сегодня кольцо Марион и вышел, чтобы его разыскать. Я хотел сам исправить свою ошибку. Она бы так переживала… Плакала бы, наверно…
- Рауль, - строго ответил граф, - на этот раз я вас прощаю, но я не хочу, слышите, не хочу, чтобы это повторилось. Время сейчас неспокойное, а вы еще слишком малы. А теперь ступайте в дом.

… Лежа вечером в постели, Рауль перебирал в памяти события сегодняшнего дня. Игра в рыцаря… Тени на занавеске… Гравюра в старинной книге… Вскрик боли в комнате графа… Вчерашнее кровавое пятно на полотенце… И рассказ садовника...
Внезапно всё встало на свои места.
- Марион! – вне себя от ужаса подскочил на постели мальчик. – Марион!!! Это привидение комедианта! Оно живёт в комнате графа!
- Что?! Привидение?! – разбуженная криком Рауля Марион не могла понять, в чем дело. – Господи, спаси и сохрани! – Она стала истово креститься и крестить Рауля.
- О, Марион! – всхлипывал мальчик. – Что же теперь делать?
И он рассказал кормилице о своих догадках.


Марион выслушала мальчика, поминутно крестясь, восклицая «О, святая Дева, Мария!» и давая себе обещание далеко обходить комнаты господина графа. Единоличная борьба с привидением её никак не прельщала.
- Вот что, Рауль. Сейчас тебе нужно спать. Утро вечера мудренее. – Марион постаралась сказать это таким тоном, каким обычно Атос объявлял воспитаннику свою волю – твёрдым и гасящим всякий проблеск желания возражать.- Завтра, даю тебе слово, мы что-нибудь придумаем. Я после завтрака схожу к господину кюре, попрошу его посетить нас, прочитать специальные молитвы. А пока господин граф будет с тобой заниматься, господин кюре окропит святой водой стены в кабинете и его спальне. После этого призрак точно покинет дом. Ты хорошо меня понял? А теперь тебе нужно выспаться, иначе завтра напутаешь на уроке, и граф будет тобой недоволен.
С этими словами Марион перекрестила Рауля, перекрестилась сама, и обошла углы детской, осеняя их крестным знамением. Мальчик же покорно лёг в кровать и закрыл глаза, не пытаясь спорить и продолжать задавать вопросы. Марион удивило, что малыш без единого слова возражения принял её объяснения, и она мысленно похвалила себя за идею подражать графу, решив взять на вооружение такой способ разговаривать с виконтом в дальнейшем, если он будет упрямится. Довольная своим педагогическим талантом, кормилица подошла к детской кроватке и постояла с минуту, с нежной улыбкой прислушиваясь к ровному дыханию спящего мальчика. Затем она ещё раз перекрестила его, задула свечу и, стараясь не шуметь, улеглась в свою постель.
Когда несколько минут дыхание Марион стало равномерным, а нос принялся выводить звучные рулады, Рауль открыл глаза и сел на кровати. Сна у него не было ни в одном глазу.

Он твёрдо знал, что нужно делать. И с кормилицей не стал спорить лишь потому, что сразу понял: она и сама не пойдёт, и ему не позволит идти на верх спасать от страшного привидения горячо любимого опекуна. Потому что женщина и потому, что боится. Рауль не винил Марион, он её понимал. Но сам-то он был мужчина и ничего не должен был бояться. Как граф. Позволить, чтобы призрак подкараулил графа в спальне, набросился и (о, ужас!) задушил его, мстя за преступление предка, Рауль не мог. Поэтому он и принял решение дождаться, пока заснёт Марион, и отправиться выручать графа.
Рауль, осторожно двигаясь в темноте, пробрался к двери, нашарил в углу свой деревянный меч, крепко сжал его рукоятку в ладони и тихонько вышел из комнаты. Оказавшись в коридоре, он глубоко вздохнул, отгоняя страх, и решительно направился к спальне Атоса.
Но по пути он заметил, что из щёлки под дверью кабинета в коридор пробивается слабый свет, зыбкий отблеск которого дрожал на полу. Мальчик остановился. Выходит, воспитатель спать не ложился и призрак на него ещё не напал? Тогда можно предупредить графа об опасности, рассказать о привидении и о том, что оно ждёт его в спальне. Вместе они что-нибудь придумают. Графу, конечно, вряд ли понравится, что он, Рауль, разгуливает по замку один в темноте, когда ему давно нужно спать. Но потом-то он поймёт... набираясь решимости постучать в дверь, Рауль прислушался к тому, что происходило за дверью, и вдруг... Он услышал чей-то приглушённый голос, правда, слов не разобрал... А потом послышался тихий смех. Кровь застыла у мальчика в жилах. Этот голос и этот зловещий смех были чужими. Значит, граф там не один! Привидению надоело ждать в спальне, оно вернулось в кабинет и решило напасть здесь! Медлить было нельзя.
Рауль, не помня себя, обеими руками сжал меч, выставив его перед собой, сделал два быстрых шага к противоположной стене и с разбегу прыгнул на дверь, навстречу опасности.

Дверь оказалась прикрыта на щеколду, но не слишком-то добросовестно: от удара створка подалась вперед, и Рауль влетел в комнату.
Он собирался что-то прокричать, но слова застряли у него в горле.
В креслах у стола сидели двое мужчин, которые едва успели оглянуться на неожиданного визитера. Причем господин граф почему-то сделал движение в сторону тяжелой кочерги, лежавшей возле камина на специальной подставке, а тот, кого Рауль принял за привидение, держал в руках серебряный бокал – но не просто держал, а собирался метнуть в пришельца. Лица у Атоса и его гостя были одинаково напряженными.
- Рауль? – невольно вскрикнули оба. Граф так и не дотянулся до кочерги.
Рауль же во все глаза смотрел на черноволосого мужчину в белой рубашке, который, несмотря на бледное лицо, совершенно не походил на привидение. Пятен крови на его одежде тоже не наблюдалось.
Видимо, на лице малыша отразилось что-то, что не дало графу устроить воспитаннику хорошую выволочку. Атос лишь ограничился вопросом:
- Что случилось?
Пока Рауль придумывал, что бы такое сказать, граф стремительно поднялся и закрыл дверь.
- Вы не привидение? – дрожащим голоском спросил Рауль, дотрагиваясь до рукава гостя графа.
- Слава Богу, пока нет, милое дитя! – Арамис не мог не улыбнуться: шок, вызванный неожиданным вторжением, прошел, и теперь аббат с легкой насмешкой, перемешанной, впрочем, с некоторой нежностью, разглядывал Рауля столь же пристально, как и Рауль – его самого. – Почему у вас возникли такие мысли?
Теперь, при ярком свете свечей, в присутствии опекуна, Раулю вовсе не казалась страшной история, рассказанная старым садовником. Более того, пересказывать ее было даже стыдно: в привидения верят только неразумные вилланы, а он, Рауль, учит латынь и постоянно ходит к мессе! Правда, не рассказать было тоже нельзя. Мальчик оглянулся: граф выглядел спокойным, но, похоже, все равно гневался. Или… был испуган? Чем же?
- Вы напугали нас, Рауль. Почему вы не в кровати? Что случилось?
- Мне кажется, он шел вас защищать, граф! – без тени иронии ответил за малыша Арамис, слегка потрепав мальчика по волосам. – Я не стал бы его ругать очень сильно. Похоже, здесь какая-то старая легенда, в которую вы поверили всем сердцем. Не так ли, Рауль?
Рауль, заливаясь краской стыда, кивнул.
- Вы упомянули привидение. Занятная история. Расскажите, в чем дело! – попросил Арамис, усаживая малыша себе на колени.

В этот момент раздался стук в дверь.
На сей раз в кабинет графа стучался кто-то взрослый, причем обладающий весьма крепкими кулаками.
- Граф, это я, лейтенант Ла Бертель! У меня к вам срочное дело!
Рауль оглянулся на побелевшего Арамиса. Мальчик достаточно слышал за последние дни из уст взрослых, чтобы понять: шевалье вовсе не хочется встречаться с лейтенантом.
Атос также заметно побледнел.
- Граф, извините, что прерываю вашу беседу…
После этих слов бесполезно было делать вид, что Атос находится в своем кабинете в полном одиночестве. Времени на размышления тоже не оставалось.
Арамис, опустив Рауля на пол, одним бесшумным прыжком перелетел через ручку кресла и очутился на столе. Со стола он переместился на широкий подоконник и замер за плотной портьерой. На счастье, окно было уже часа полтора как закрыто ставнями, и с улицы никто бы не мог заметить силуэт человека, так напугавший Рауля парой часов раньше.
Рауль тем временем быстро сел на ручку кресла и принялся поедать виноград, который стоял в вазе на столе. К моменту, когда Атос волей-неволей принужден был открыть дверь, обстановка в комнате выглядела так, словно в ней находились всего два человека: взрослый и ребенок. Причем мордашка юного воспитанника графа и его ладошки были изрядно выпачканы виноградным соком.
Атос слегка поклонился вошедшему. Лейтенант ответил куда более почтительным поклоном.
- Я могу отпустить ребенка? – хладнокровно спросил Атос. – Признаться, я и так дал ему поблажку, он все еще не в постели, а час поздний…
- Нет-нет, пусть мальчик останется. Даже очень хорошо, что он здесь. Потому что у меня есть просьба и к нему…
Рауль, разрумянившийся от волнения, поспешно уступил место гостю.
Атос слегка кивнул мальчику в знак одобрения. Рауль заметил, что руки графа слегка подрагивают.
Граф не боится, граф лишь сильно волнуется за своего друга!
Лейтенант и его солдаты занимаются поисками государственного преступника. Господин д`Эрбле не желает, чтобы его видел лейтенант. Стало быть, он может быть тем самым преступником? Но граф де Ла Фер не может много лет дружить с изменником! А Марион, да и не только она, называли кардинала Ришелье посланцем сатаны! Значит, тот, кто борется с Ришелье, никак не может быть плохим человеком! Его несправедливо преследуют! Нет уж, никто из рода де Бражелон никогда не будет помогать посланцу сатаны!
Все эти мысли пронеслись в голове Рауля за одну секунду.
Глаза мальчика просияли, и он почти весело взглянул на опекуна. Ах, если бы он мог сказать словами, что все понял, и готов принимать участие в действе, которое разыгрывалось в комнате!
Лейтенант рассеянно скользнул взором по столу… и Рауль похолодел. Помимо винограда, яблок и персиков, там находились два бокала. Конечно, два!
Атос тоже увидел это, и его прекрасное лицо словно затуманилось. Но прежде, чем он успел как-то отреагировать, раздался голосок виконта:
- Сударь, я снова хочу пить. Можно еще воды?
К счастью, на столе в самом деле стоял графин с чистой водой. Бокал, из которого пил шевалье, был почти пуст, лишь на самом дне плескался глоток-другой вина. Рауль храбро налил себе воды, причем умудрился ни капли не пролить, и принялся жадно пить. Вкус был непривычный, но совсем не противный.
Облако, омрачившее было чело Атоса, рассеялось. Граф бросил на своего воспитанника взгляд, полный искренней благодарности. Правда, там была и тревога: Атос прекрасно понимал, что глоток сильно разбавленного хереса вряд ли слишком повредит Раулю, но и полезным не окажется.

- Граф, - лейтенант уселся в кресло и вытянул ноги с выражением неописуемого блаженства на лице. – Наши люди делают все, что могут. Но поиски пока что не увенчались успехом.
- Понимаю, - Атос налил гостю вина. – Сударь, вы уверены, что ваш беглец все еще в окрестностях Блуа? За неделю можно было добраться до Испании…
- Все дороги перекрыты! – с апломбом произнес Ла Бертель.
- Есть проселочные дороги, по которым можно обойти любую засаду! – хладнокровно возразил граф.
- У него нет лошади, его платье должно быть в полнейшем беспорядке и вызывать подозрение у всякого!
- Если у него имеется при себе достаточная сумма, то он давно переоделся и купил себе лошадь!
- Мы учли такую возможность, и на следующее же утро на всех постоялых дворах дежурили наши люди! А допросы показали, что никто не видел беглеца! Никто! С той минуты, как он умчался за ворота Блуа. Лошадь под ним была превосходная, и, если бы не меткость одного из наших офицеров, у нас не было бы никаких шансов найти предателя! Если бы не дождь, если бы не темнота… - офицер скрипнул зубами от злости и сжал кулаки. - Я уверен, что он где-то здесь… с раной далеко не уйдешь, а он схватился за плечо! Я сам это видел!
- Ищите врача, к которому этот несчастный мог обратиться…
Рауль смотрел на графа во все глаза: Атос превосходно владел собой и играл отведенную ему роль радушного хозяина, которого, впрочем, не интересуют политические игры. Он всего лишь верный слуга короля, предоставляющий кров солдатам – и на этом его обязанности заканчиваются. Лейтенант, человек не глупый, прекрасно чувствовал разницу между собой и человеком, который, проводя дни в провинциальном поместье, вел себя как придворный вельможа.
- Граф, я понимаю всю вескость ваших доводов. Мы устали; вы устали не меньше, потому что терпеть в доме посторонних людей не так-то просто. Давайте придем к согласию: вы поможете нам… мы постараемся не злоупотреблять вашим гостеприимством.
Атос слегка пожал плечами. Это движение можно было истолковать и как «попробуем», и как «не вижу смысла».

- Этот юный господин наверняка гуляет по окрестностям замка вместе со своей нянюшкой, - лейтенант, наконец, соизволил вспомнить, что при начале разговора попросил Рауля остаться в комнате. – Сударь, вы верный слуга короля?
- Да, сударь! – Рауль побелел от волнения.
- Вы уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что у короля и его высокопреосвященства кардинала, да хранит их Господь для блага Франции, есть немало врагов.
- Конечно, сударь!
- Враги, живущие внутри Франции, пытаются призвать на помощь испанцев. Человек, которого мы ищем, вез письма, содержание которых способно развязать войну между Францией и Испанией. Вы, конечно, знаете, что испанцев не нужно поддерживать?
- Да, сударь.
- Вы можете помочь нам в поисках шпиона. Нужно всего лишь внимательно смотреть по сторонам. Этот человек может прятаться от нас, но не будет так осторожен при виде мальчика в сопровождении няни.
- Как он выглядит? – осторожно спросил Рауль. Он смотрел поверх головы лейтенанта на своего опекуна. Атос слегка кивнул в знак одобрения. – Здесь так много разных людей… Он похож на испанца?
- Вы видели испанцев?
- Да, на картинках в книжках у господина графа. Кроме того, в Блуа живет господин де Мартен – у него жена-испанка. Думаю, что я отличу испанца от француза.
- Отлично, сударь. Должен вам признаться: эти заговорщики хитры как лисы. Мы знали, где должна состояться встреча. Мы пять дней дежурили в этой гостинице, сменяя друг друга…
Рауль почувствовал, что ему становится плохо. Нет, не совсем плохо – у него просто кружится голова, она такая тяжелая… и глаза сами слипаются. Но оставить графа в одиночестве он не мог. Он хотел, чтобы граф постоянно чувствовал его поддержку. Борьба с навалившейся усталостью заставила мальчика пропустить довольно длинный рассказ лейтенанта: он лишь наблюдал, как Ла Бертель кривится от злости и ярости, да размахивает руками – видимо, в деталях рассказывая о сцене, произошедшей в гостинице «Жареный индюк». Голоса взрослых гудели где-то в стороне, не достигая сознания.

-…могу с уверенностью сказать, что тот, кого мы ищем, ростом ниже вас, граф. У него темные волосы, он не самого крепкого телосложения. Несомненно, он выглядит как дворянин, причем дворянин, который имеет опыт военной службы.
- Исчерпывающая информация! – усмехнулся Атос. – Лейтенант, вы не подумали, что это может быть кто-то из местных дворян? В этом случае я не удивляюсь тому, как он ловко обвел вас вокруг пальца. Бросил на дороге лошадь, забрал бумаги и спокойно удалился к себе домой, пока вы там разводили шум и ждали подмогу!
Рауль от страха почти перестал дышать: вдруг лейтенант догадается о чем-то?
Ла Бертель аж подскочил на месте.
- Браво, граф! Вы подсказали мне превосходную мысль!
Глаза лейтенанта горели от возбуждения.
- Конечно же, он скрылся, потому что знал местность лучше нас!
- К сожалению, я не могу подсказать вам, кто именно это может быть. Я почти не общаюсь с соседями, и не знаю их политических пристрастий. Еще вина, лейтенант?
Ла Бертель залпом выпил стакан превосходного хереса, вкуса которого даже не почувствовал.
Рауль осторожно вздохнул: кажется, опасность миновала.
Но следующая минута была самой страшной. Лейтенант со стуком поставил стакан на стол, встал и подошел к окну настолько близко, насколько позволяли стол и кресло. Причем находился он буквально на расстоянии протянутой руки от того, кого так рьяно искал. И смотрел на штору, за которой притаился шевалье.
- Вы так рано закрываете ставни, граф? Напрасно. Сейчас такой свежий воздух. Можно, я… – начал было лейтенант, протягивая руку к шторе. Атос, пользуясь тем, что его руки не видно из-за спинки кресла, схватил кочергу и - можно было не сомневаться! - при малейшем движении офицера к окну нанес бы страшный удар по голове Ла Бертеля.
У Арамиса нервы оказались железными – штора даже не шелохнулась.
- АААААААА!!!! – завопил Рауль, стряхивая остатки сонливости.
- Что с вами, дружок? – лейтенант оглянулся. Атос оставил в покое кочергу и в два прыжка оказался около своего маленького подопечного.

И тут Рауль сообразил, как можно спасти положение!
- Там привидение! – кричал он. – Не открывайте окно, там привидение! Я боюсь темноты! Оно сейчас придет сюда! Там полнолуние! Я боюсь!!!
Мальчик цеплялся за плечи опекуна и расширенными от страха глазами смотрел на окно. Лейтенант, сконфуженный до крайности, плеснул в стакан воды.
- Выпейте! Выпейте и успокойтесь! Кто вас так напугал? Там никого нет, ставни закрыты! Убедитесь сами!
- Не надо!!! – еще отчаянней завопил Рауль.
Но воду выпил. И вцепился руками уже в камзол Ла Бертеля.
- Тише, тише! – повторял граф, поглаживая Рауля по голове.
- Мне стыдно, но я в самом деле боюсь…
- Вы видели что-нибудь необычное? – спросил лейтенант самым мягким голосом.
- Нет, не видел! Но мне много рассказывали про призрак! – мальчик говорил сущую правду, и испытывал от этого огромное облегчение.
- Кто?
- Наш садовник. Там призрак убитого комедианта. Он здесь ходит каждую осень…
- Глупые сказки! – Атос прищурился. – Но я вынужден считаться со страхами ребенка. Пока он слишком мал, чтобы различить, где правда, а где – ложь… Пока верит – я буду беречь его нервы. К тому же я не хочу, чтобы в дом могли пробраться посторонние.
- Я в детстве тоже верил в призраков. В этом нет особой беды! - Ла Бертель заулыбался. – Лакеи обожают рассказывать такие истории вечером, за кружкой сидра... А безопасность – прежде всего.
Разговор свернул в безопасное русло. Минут через пять лейтенант, словно спохватившись, извинился, сослался на поздний час, пожелал хозяевам покойной ночи и исчез, прикрыв за собой дверь.
Выждав некоторое время, Атос закрыл дверь на щеколду.
- Арамис, выходите!
Шевалье не заставил себя ждать. Он выглянул из-за шторы и легко спрыгнул вниз, не произведя при этом ни малейшего шума.
Друзья крепко обнялись. Затем одновременно посмотрели на Рауля.
- Я обязан вам жизнью, сударь! – серьезно сказал шевалье д`Эрбле, протягивая мальчику руку. – Вы – настоящий дворянин.
Атос молча обнял воспитанника. И в его жесте было столько горячей любви и прорвавшейся наружу неподдельной нежности, что Рауль, в полной мере прочувствовавший все чувства, переполнявшие такого сурового и строгого графа де Ла Фер, только и смог пролепетать:
- О, граф!
Арамис деликатно отвернулся, чувствуя себя третьим лишним.

...Утром, глядя из-за неплотно прикрытой занавески во двор, Арамис отпускал ироничные замечания по поводу солдат, которые собирались в очередную вылазку за "испанским шпионом". Атос сдержанно улыбался. Оба друга пребывали в отменном расположении духа, которому немало способствовал благополучный исход вчерашнего разговора, героическое поведение Рауля и завтрак, который принес в кабинет Гримо.
- Они никуда не собираются уходить, пока не найдут если не вас самого, то хотя бы неопровержимые доказательства вашего исчезновения из наших краев! - Атос мелкими глотками пил свой любимый херес. Арамис беспечно махнул рукой.
- Мы предоставим им эти доказательства, мой дорогой. Неужели вы сомневаетесь? И могу ли я надеяться на иной исход дела, когда вы мне оказываете покровительство?
- Я не могу поступить иначе. Даже если мне не совсем понятны причины, побудившие вас снова заняться политикой.
- Да я и не переставал ею заниматься! - Арамис негромко рассмеялся. - Оставим эту тему, Атос... У меня вчера вечером возникла одна мысль, как я могу унести отсюда ноги, при этом оставшись целым и невредимым. Но для этого мне потребуется гонец.
- Все мои люди - в вашем распоряжении.
Арамис улыбался.
- Нет-нет! Мне вполне достаточно вашего воспитанника. Вы не против?
- Рауль? - Атос не мог скрыть удивления.
- Вот именно. Лейтенант вчера сказал золотые слова: на ребенка и нянюшку не обратят внимания. Куда ваша прекрасная Марион водит гулять Рауля?
- Всякий раз по-разному! - Атос все еще не понимал, куда клонит Арамис. Но объяснений не пришлось долго ждать.
- Мне нужно лишь узнать, гостит ли в замке Лавальер моя знакомая, графиня де Шатоден. Это совсем близко, не так ли?
- Алиса де Шатоден? - переспросил Атос. И увидел, как щеки Арамиса залил яркий румянец, который он не в силах был скрыть. - Вы знакомы с графиней?
Вместо ответа последовал краткий кивок.
- И она может вам помочь?
- Надеюсь, что она не откажется это сделать! - шевалье покраснел еще больше.
Атос выдержал некоторую паузу.
- Друг мой, вы намерены доверить тайну женщине?
- Для нее это не тайна... - тихо ответил Арамис, опуская глаза. Он сейчас был поразительно похож на себя-прежнего в мушкетерском плаще.
- Ну что ж... Вам виднее. После завтрака я приведу сюда Рауля. Мы можем не прерывать наши уроки?
- О, конечно! Лучше, если прогулка состоится после обеда...

Закончив, как обычно, занятия, Атос сказал Раулю:
- Прекрасно, мой мальчик! Я очень доволен вашими способностями и старательностью. Теперь ступайте отдыхать, пообедайте, - Атос понизил голос, - а после обеда у меня для вас будет небольшое задание. Господину д`Эрбле, - эти слова Атос произнес почти шепотом, - необходимо, чтобы вы прогулялись до замка наших соседей, Лавальер. Передайте маркизу и маркизе от меня поклон, а если в замке гостит графиня Алиса де Шатоден (Шатоден – запомните, Рауль!), то ей вы незаметно передадите вот это.
Граф вынул из кармана сложенную в несколько раз записку и перстень Арамиса.
- Или лучше, - прибавил Атос, – поднимитесь ко мне перед самой прогулкой, чтобы до того времени Марион ничего не обнаружила.
После обеда Рауль не мог дождаться, когда няня поможет ему одеться. Наконец, всё было готово, и мальчик крикнул:
- Марион, я попрощаюсь с графом! – И, прыгая через ступеньку, взлетел наверх.
В комнате Атоса Рауль принял из рук опекуна записку и кольцо, еще раз повторил имя той, которой должен был их передать, и, гордый собственной значимостью, спустился вниз. Еще бы! Ему доверили взрослую тайну! Ему дали серьезное поручение! Рауль горел желанием исполнить его в лучшем виде.
Когда мальчик с кормилицей вышли со двора, Рауль сказал:
- Марион, давай сегодня сходим в гости к господину де Лавальер! У его Далилы недавно родились щенки, и он обещал мне разрешить с ними поиграть, когда они немного подрастут.
- Ну что ж, - ответила Марион, не имевшая никаких определенных планов, - к Лавальерам так к Лавальерам. И то сказать, я не была у них, почитай, уже месяца два. Надо бы проведать да разузнать, может, у них еще ребеночек будет. Ведь маркиза, бедняжка, уж пятую Луизу похоронила! – рассуждала Марион, спускаясь вслед за Раулем по тропинке, больше разговаривая сама с собой, чем с мальчиком. – И всё-то Луизами называют! Я уж ей говорила, что не к добру это, а она одно: так мою матушку звали, так и дочь мою звать будут. Хоть бы второе имя дали – Луиза-Мария, к примеру, или Луиза-Франсуаза: глядишь, две святые уж лучше бы за девочкой присмотрели… Эх! – заключила Марион и, подобрав юбки, грузно перескочила через канавку, через которую Рауль перелетел, как кузнечик.
Перед воротами замка Лавальер кормилица остановила Рауля, пригладила ему волосы, оправила одежду и наказала вести себя в гостях подобающе молодому дворянину.
Вместе они пересекли двор и уже хотели войти в дом, когда раздался серебристый смех, и на веранду выбежала девочка чуть моложе виконта. Рауль замер в восхищении: ему показалось, что он видит ангела, сошедшего с фрески в часовне. Девочка тоже увидела его и улыбнулась. Ее золотые локоны слегка растрепались, ветерок шевелил на шее тонкое розовое кружево, сияющие голубые глаза, задорные и томные, смотрели на Рауля с любопытством и доброжелательностью. Юный виконт никогда не видел подобного создания.
- Элоиза! – послышался женский голос из комнат. – Где же ты?
- Мама, гости пришли! – закричала девочка. – Очень красивый мальчик и с ним тетенька.
Рауль вспыхнул до корней волос.

В дверях показалась хозяйка, маркиза де Лавальер, и незнакомая дама лет тридцати, с белокурыми волосами, причесанными по последней парижской моде, с живыми голубыми глазами и изящными чертами лица.
Рауль бросил на незнакомку испытующий взгляд и поклонился. Марион присела в реверансе.
- Марион! Это ты! – вдруг радостно вскрикнула незнакомка.
- Госпожа Алиса! Алиса де Ла Клери! – пораженно воскликнула кормилица.
- Де Шатоден, теперь я Алиса де Шатоден, - смеясь, сказала дама.
- Де Шатоден, - шепотом повторил обрадованный Рауль.
- Я вышла замуж, Марион, и теперь живу в Париже. Сюда я приехала погостить к моей дорогой подруге, - она обернулась к госпоже де Лавальер. – А это моя дочь Элоиза, - представила графиня.
Девочка грациозно сделала реверанс. Рауль смотрел на нее, не отводя глаз.
- Красавица! – восхитилась Марион. – А доченька-то ваша, мадам Алиса, ну в точности вы! Муж-то не обижается, что она от него ничего не взяла? – с широкой улыбкой спросила Марион.
Более внимательный наблюдатель, чем Марион, мог бы заметить, что графиня улыбнулась слегка натянуто и едва заметно побледнела. Он мог бы заметить также, что профиль Элоизы чем-то неуловимо напоминает профиль аббата д`Эрбле. Впрочем, в неверном свете полутемной веранды ничего нельзя было сказать наверняка…
Когда с радостными приветствиями было покончено, г-жа де Лавальер пригласила гостей в комнаты и прошла распорядиться насчет угощения.
- Мама, можно мы с господином Раулем пока поиграем в саду? – спросила Элоиза.
- Ну конечно, дети! Ступайте!
Девочка, приподняв платьице, радостно выбежала из дома, маня за собой Рауля. Однако Рауль обернулся и, увидев, что графиня де Шатоден осталась одна в амбразуре окна, вернулся к ней.
- Госпожа графиня, у меня к вам поручение.
- Поручение? – удивленно-снисходительно вскинула бровь графиня. – От кого же?
- От шевалье д`Эрбле, - шепотом сообщил Рауль.
Графиня судорожно оперлась рукой о подоконник и побледнела.
- Вот, - сказал Рауль, вытаскивая из кармана записку и перстень и передавая их графине.
Алиса де Шатоден стремительно развернула письмо и быстро прочла его.
- Передайте ему, что я обо всем позабочусь, - тихо сказала она. - Хотя подождите-ка...
Графиня подбежала к бюро, набросала несколько строк и, поскольку вдалеке уже слышались шаги госпожи де Лавальер, поспешно свернула записку и сунула в руку Раулю.
- Господин Рауль! – раздался издалека звонкий голосок.
- Слышите? – с ласковой улыбкой сказала Алиса де Шатоден. – Вас зовут! Идите, мой мальчик. И храни вас Бог! – порывисто воскликнула она.

… Когда пришло время уходить, Рауль почувствовал себя самым несчастным человеком на свете.
- Рауль, нам пора! – в десятый раз напоминала Марион. – Темнеет, граф будет волноваться.
Но если бы кормилица не взяла мальчика за руку и не увела его домой, он бы так и остался любоваться маленькой богиней…
Рауль никогда больше не видел Элоизу. Через несколько лет он совершенно забыл черты ее лица. Но взлетающий от ветра легкий светлый локон, улыбающиеся нежные голубые глаза и серебристый смех, звучащий в старых аллеях замка Лавальер, навсегда врезались в его память…


…К замку Бражелон няня и воспитанник подошли уже в полной темноте. Рауль чувствовал, что страшно устал. У него подгибались ноги, он буквально висел на локте у Марион. Закончилось тем, что Марион просто взяла его на руки. Благо, было уже совсем недалеко.
Графа как раз отвлекли беседой королевские офицеры – в гостиной горел свет, а Оливен с глупо-важным выражением лица хлопотал на кухне, расставляя на подносе вазы с фруктами и тарелки с бисквитами. Марион не без насмешки посмотрела на него, и понесла задремавшего Рауля в спальню. Малыш сладко посапывал и улыбался. Будить его было жалко. Марион решила, что сначала позаботится о плотном ужине, а уж потом растормошит своего милого мальчика.
Она уложила Рауля на кровать, не раздевая – только сняла с ребенка башмаки. Ласково провела рукой по его волосам, слегка влажным от выступившей испарины, поцеловала в лоб и перекрестила.
Из кармана мальчика выкатились на покрывало три больших желудя. Марион положила их на столик – дети есть дети, им свойственно набивать карманы всякими «сокровищами». И попробуй только выкинуть эту ерунду – живо поднимется крик, да и до слез недалеко. Хоть девочки, хоть мальчики – в этом отношении все равны.
Качая головой в такт своим мыслям, Марион поправила на Рауле камзольчик - и увидела уголок листка дорогой писчей бумаги, торчавший из кармана. Пальцы женщины машинально вытащили его на свет Божий, и развернули. Марион полагала, что имеет право знать, что ее воспитанник носит с собой – ибо несколько раз случалось, что Рауль приносил с собой в кармане то раздавленную ягоду, то пушистую большую гусеницу, то кузнечика или светлячка.
Живых вложений в бумажке не оказалось.
Зато Марион поняла, что это не просто бумажка. Рауль принес в кармане записку. Судя по тому, что листок нежно пах дорогими духами - ее написала женщина. Знатная женщина. А потому записка не могла быть адресована никому, кроме графа де Ла Фер.
Первым движением нянюшки было - положить листочек назад, в карман камзольчика. Но потом Марион покачала головой, и, захватив записку с собой, торопливо пошла вниз. Она чувствовала себя ответственной за все, что происходит в доме. В том числе и за личную жизнь хозяина.
На лестнице ей встретился Гримо.

Нетрудно догадаться, что со времени истории о мнимом сватовстве Гримо всячески избегал общества Марион. Да и Марион, оскорбленная в своих лучших чувствах, не особо искала встреч с господином управляющим. Но сегодня долговязый молчун Гримо был как раз тем человеком, который бы помог Марион разобраться в происходящем и принять верное решение. Он прекрасно умел делать два дела, которые самой Марион были не под силу: молчать и читать.
К тому же именно Гримо был слепо предан хозяину.
- Прочитай! - потребовала Марион, когда они оказались в пустой кухне.
Гримо пожал плечами и прочитал. Разумеется, молча, что привело Марион в состояние, близкое к ярости. Не будь она так возбуждена происшествием - догадалась бы о содержании записки по вытянувшемуся лицу Гримо.
Записка содержала следующие строки:
«Ангел мой!
Вам нужна моя помощь? Да, да, сто раз – да! Во имя того, что нас связывает, я считаю себя обязанной помочь вам – даже если это будет стоить мне слишком дорого. Переписка безопаснее, но займет слишком много времени – а оно для вас сейчас драгоценно. Потому я умоляю вас найти способ появиться сегодня после полуночи в павильоне у пруда в замке маркиза Лавальер. Один разговор даст нам больше, чем сто писем. Надеюсь, вы помните, каким образом можно пройти в павильон, не привлекая к себе внимания?
Нежно целую ваши прекрасные глаза».
- И что там? - взволнованно спросила Марион.
Гримо неопределенно ухмыльнулся.
- Чурбан! - окончательно взъярилась мадам Лапайетри. - О чем она ему пишет?
- О свидании.
У Марион подкосились ноги. Она упала на подвернувшийся табурет, и принялась обмахиваться своим передником. Лицо ее выражало крайнюю степень огорчения.
- Такой человек, как господин граф, не будет словами кидаться! Раз эта дама пишет ему - значит, их что-то связывает! Ясное дело, что она его любит. По правде говоря, не любить-то его невозможно! И если она свидания назначает - граф ее намерен сделать хозяйкой здесь! Никогда не поверю, чтобы он даме стал надежду давать, если у него такой цели нет!
Гримо, озадаченно посапывая, чесал в затылке. Он никогда не жаловался на отсутствие сообразительности, но эта записка поставила его в тупик.
Марион ждала, когда он выскажет свое мнение.
- Вы ходили к замку маркиза? – наконец, спросил Гримо.
- Да, да!
- Записку дали Раулю?
- Вот именно!
- Он читал?
- Не думаю. Он весь день играл с дочкой мадам Алисы… оба - сущие ангелочки!
Марион начала расхваливать и Рауля, и Элоизу. Гримо почти не слушал – он думал. И чем больше думал, тем больше понимал, в чем дело.
- Пусть Рауль отдаст записку графу! – наконец, сказал он.
Женский вздох был ему ответом.
- Граф никуда не пойдет! – продолжил Гримо.
- Ты уверен? – с подозрением спросила Марион. – Он настоящий дворянин, и его просит о встрече дама.
- Уверен. – в голосе Гримо явственно слышалась непоколебимая уверенность.
Марион, несколько успокоенная, стала спускаться вниз. Но потом ее посетила еще одна мысль.
- Гримо! – окликнула она. – И все же проследите… мало ли что…
Гримо утвердительно кивнул.
После этого кивка нечего было опасаться. Судьба и честь господина де Ла Фер были в надежных руках.
- Ишь, какая прыткая! – бормотала Марион, наливая в кувшин яблочный отвар. – Вздумала разжалобить господина графа, да и женить на себе. Еще неизвестно, как она к моему ангелочку отнесется… знаем мы таких… Пока я тут, никакая мачеха в дом не войдет!
Рассуждая таким образом, Марион собрала на поднос ужин для «своего ангелочка» и резво понесла все наверх. Настроение у нее вновь стало хорошим. Она даже позволила себе напевать вполголоса.
Когда пробило полночь, Арамис спустился из окна по садовой лестнице. На прощанье Атос в последний раз предостерег его:
- А вдруг это ловушка, Арамис? Не стоило бы ночью бродить по округе…
- Ерунда, Атос, - отмахнулся д`Эрбле. – Я доверяю графине. И у меня есть для этого причины. Я постараюсь вернуться побыстрее!
С этими словами Арамис махнул другу рукой и исчез.
Беглец хорошо знал дорогу к летнему домику Лавальеров. Ночь была лунная, так что добрался он быстро, постучал и вошел.
Графиня де Шатоден с радостной улыбкой подбежала к нему:
- О, Рене!
- Здравствуйте, графиня! – с улыбкой, в которой, однако, было больше любезности, чем сердечности, произнес Арамис.
- Графиня… - в глазах Алисы отразилась боль, но д`Эрбле ничего не заметил, поскольку проверял, хорошо ли занавешены окна. Молодая женщина постаралась справиться с разочарованием:
- Вы просили меня о помощи, шевалье, - я к вашим услугам. Что вам угодно?
- Прежде всего, если можно – стакан вина. Я положительно умираю от жажды! – ответил Арамис, усаживаясь в кресло.
Графиня подошла к столику, налила вино и протянула шевалье бокал, до краев наполненный рубиновой влагой. Однако когда ее рука коснулась руки Арамиса, Алиса невольно вздрогнула, и половина бокала пролилась на белую рубашку аббата, обагрив ее.
- Что с вами, графиня? – удивленно спросил Арамис.
Алиса не отвечала. В глазах ее стояли слезы.
- Что с вами, Алиса? – намного беспокойнее и нежнее, чем в первый раз, повторил Арамис.
И тут графиня не сдержалась. Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
- Что со мной? Что со мной!.. Вам никогда этого не понять… Не понять, каково это – годами жить с нелюбимым мужем, всегда быть ему примерной женой, а думать – думать о другом! Жить воспоминаниями – о тебе, Рене, о тебе одном… Только о тебе… А потом увидеть снова и услышать это ледяное «Здравствуйте, графиня!»… И ты еще спрашиваешь, что со мной… - Молодая женщина бессильно опустила руки.
- Ах, графиня, если бы я знал… Алиса, милая, если бы я знал!.. – растроганно шептал Арамис, целуя руки графини.
Здесь деликатность велит автору прервать рассказ и оставить своих героев наедине. Скажем только, что шевалье д`Эрбле смог расстаться с графиней де Шатоден только часов в пять утра. Прощаясь, они успели обговорить все подробности спасения Арамиса из цепких лап солдат его высокопреосвященства.
Без приключений д`Эрбле добрался до поместья Бражелон и подошел к замку. Арамис оглянулся – лестницы не было. Предусмотрительный Гримо, видя, что аббат задерживается, убрал ее, чтобы не заметили соглядатаи. Кричать или подавать иные знаки было опасно. Чертыхнувшись, Арамис прикинул свои силы и начал карабкаться к окнам графа по лозам дикого винограда.