Глава 4

Ринг при полном параде

Я прибыл на Итон-сквер на пять минут ранее указанного срока. Респектабельный, хоть может и не настолько фешенебельный, как особняки в ближайшем Мэйфэйре, дом был таким же, как и его соседи: несколько этажей с мансардой; классический фасад с колонами у входа, балконом и ступеньками, ведущими к парадному входу, возле которого стоял лакей в ливрее.
На первый взгляд дом этот мало что отличало от других таких же домов, теснившихся за садовой оградой. Однако взглянув поближе, можно было заметить, что ливрея лакея видала и лучшие дни, на ионических колоннах портика облупилась краска, на ступеньках росла трава и несколько окон в верхнем этаже, где видимо, размещались комнаты слуг, были прикрыты бумагой.
Это подтверждало все то, что сказал мне Майкрофт о финансовом положении графа. Было также приятно отметить, что мои навыки не покинули меня окончательно, ибо я еще явно был способен наблюдать и делать выводы. Другое дело, что выводы эти были столь очевидны и лишь подтверждали уже известные детали, что их могла бы сделать и горничная. Но радовало уже и то, я не совсем уж был лишен воображения. Победа хоть и маленькая все равно остается победой, и скорректировав таким образом свои ожидания, я удовольствовался этим, как ребенок в стихах Поупа , которого «радует и погремушка, забавляет и соломинка».
Я сомневался, что буду столь же доволен на протяжении всего этого вечера. Светские сборища никогда не поощрялись в нашем семейном кругу. Группу раздраженных умов, собранных в одной комнате , едва ли можно считать приятной компанией. Исключение тут составлял разве, что кузен Майлс, который чувствовал себя, как рыба в воде, в этом море раболепия и лести, которые неизменно сопровождали подобные мероприятия. Однако, в интересах дела я некогда пожелал , чтобы он привил подобное умение и мне. Это учение оказалось довольно суровым. Наш эксперимент в какой-то степени потерпел неудачу, хотя в процессе я приобрел уж если не внешний лоск, то, по крайней мере, манеры светского щеголя. И в отличие от наших предков мысль об обеде в обществе незнакомцев не доводила меня до грани безумия, заставляя в ужасе бежать прочь , чтоб запереться ото всех в угольном сарае.
Кроме того, я был заинтригован. Сам Люцифер не смог бы помешать мне явиться сюда нынче вечером.
Майкрофт одобрил бы мой внешний вид. Следуя его точным указаниям, мои волосы были пострижены, и я был побрит так тщательно, как только могло допустить человеколюбие брадобрея, чтоб не перерезать мне при этом горло. У меня была одежда, которой некогда меня снабдил Майлс, и после того, как пояс жилета и брюк был немного подколот булавками, то все сидело на мне просто идеально. Это был такой же маскарадный костюм, как и любой другой, и новая роль, которую я легко смогу играть, благодаря своему порочному кузену.
Но я никак не мог предвидеть ни головокружения, навалившегося на меня, когда я попытался выйти из кэба, ни спазмов, от которых у меня свело судорогой все внутренности. Лакею пришлось помочь мне выйти, и прошло добрых пару минут прежде, чем этот приступ дурноты миновал, и я смог твердо держаться на ногах. К тому времени, когда я вошел в резиденцию графа, руки у меня дрожали, а лоб блестел от пота.
Каковы бы ни были финансовые трудности графа, в этот вечер все газовые лампы в его доме горели в полный накал, дабы представить в лучшем свете уже слегка поблекший интерьер. Слуги постарались , как можно лучше протереть сверкающие сейчас канделябры, так что когда свет падал на неровную поверхность живописных полотен, казалось, что у изображенных на них скачущих коней глаза блестят совсем, как у живых.
Меня вывел из задумчивости дворецкий, Радж, непреклонного вида мужчина лет пятидесяти, с сединой на висках, крючковатым хищным носом и выправкой майора. Он подошел ко мне с таким видом, с которым, видимо, обычно встречал торговцев, дерзнувших позвонить у парадного входа, и, бросив беглый взгляд на мою визитную карточку, вновь вернул ее мне.
- Мистер Шелрок Холмс, - объявил он, когда мы вошли в гостиную. У меня едва хватило времени поправить его, неверно произнесшего мое имя, прежде чем он отступил в сторону, выставляя меня на всеобщее обозрение собравшегося общества.
Их было пятеро. Премьер-министра я знал по нашим прошлым встречам, а министра внутренних дел, лорда Престона – по его портретам в газетах. Угрюмый субъект слева от него был мне незнаком, ну, и оставались еще Майкрофт и очень возбужденный румяный джентльмен, который, видимо, был его будущим тестем, графом Роузлином.
Майлс научил меня, что если кто-то появляется чересчур эффектно, то ему следует держаться самоуверенно. Боюсь, что в этом я потерпел неудачу, ибо у меня появилось странное ощущение, что меня рассматривают, точно призовую телку на ярмарке. Я услышал, как кто-то проговорил «младший брат», а потом лорд Роузлин и Майкрофт вышли вперед, чтобы вывести меня из затруднительного положения.
Лорд Роузлин, довольно скромно одетый мужчина средних лет, с брюшком, обтянутым жилетом, пуговицы на котором готовы были вот-вот отскочить от напряжения; у него была окладистая борода, в которой уже виднелись серебристые пряди. Его полное раскрасневшееся лицо было одутловатым, и сеточка тонких прожилок на нем выдавала в графе человека, проводящего много времени на свежем воздухе. Держался он довольно сердечно, хоть, возможно и немного натянуто, и его улыбка , и рукопожатие были полны энтузиазма, словно бы таким образом он пытался компенсировать неумение вести себя в обществе.
- Мистер Холмс, входите, сэр, входите. Я был очень рад, когда Майкрофт сказал, что вы придете.
- Поверьте, мне это доставило удовольствие, - любезно ответил я.
- Нет, нет, - сказал лорд Роузлин, - мы не будем здесь блюсти этикет. Добро пожаловать в семью. А ваш брат говорит, что вы нездоровы, но пусть это вас не беспокоит! Все, что вам нужно, мой мальчик, это чистый деревенский воздух, чтоб никакая лондонская мерзость не засоряла ваши легкие. Именно по этой причине я никогда не привожу в город своих девчонок. – Он хлопнул меня по спине, едва не заставив отлететь на другой конец комнаты. – Идемте, позвольте мне вас представить.
Лорд Роузлин двинулся вперед ,оставив меня на обозрение критическому взору Майкрофта.
- Полагаю, что заслужил твое одобрение, - сказал я ему.
- Да, ты выглядишь очень хорошо, - как бы нехотя буркнул он, словно был раздражен тем, что лишен возможности прибегнуть к братской цензуре. – Но почему ты, потный как какой-нибудь хряк на ферме? Ведь ты же не хочешь поставить меня в неловкое положение?
- По крайней мере, не намеренно.
- Не важно, как, - изрек он, подводя меня к гостям. – У меня и без того достаточно хлопот в связи с присутствием здесь Эндимиона и его жалкой сестрицы. А, премьер-министр! Вы, конечно же, знаете моего брата?
Тот склонил голову в знак согласия. Он еще более поседел с нашей последней встречи, словно носил на плечах бремя всего этого мира. Жилистый и подтянутый даже в его преклонном возрасте, премьер-министр одарил меня широкой улыбкой, что породило появление на его лице целой грозди новых морщин. У нас были достаточные основания, чтобы помнить друг друга, и еще более веские, чтоб не упоминать об этом.
Лорд Престон выглядел менее усталым, и, судя по тому, что я знал о нем из прессы, он был человеком нереализованных амбиций, уверенным, что ему предназначено нечто более великое, нежели роль подчиненного на службе у ни чем не примечательного, на его взгляд, государственного деятеля. Тонкое худощавое лицо с неприятным взглядом; его приветствие было кратким и равнодушным, словно этот процесс вызывал у него величайшее отвращение. Я подозревал, что, как и сказал комиссар полиции, министр внутренних дел не общается с теми, кого считает мелкой сошкой. Я не произнес в ответ ничего, кроме формальных любезностей. Не было необходимости говорить об общем для нас обоих деле, и уж точно не тогда, когда я был под пристальным надзором недремлющего ока брата.
Но меня заинтересовал другой человек. Лет сорока, с тонким лицом и обрамлявшими его темными бакенбардами. Его взгляд был пронизывающим и пытливым, залысина и над линией тонких бровей делала его лоб необычайно высоким. Мне представили его, как полковника Эмброуза Мальпаса, и единственная причина его присутствия здесь заключалась в том, что он был одним из коллег Майкрофта. Я не уверен, что его можно было назвать знакомым брата, ибо почувствовал, как стоявший рядом Майкрофт напрягся просто при одном его имени, произнесенным вслух.
У него было крепкое рукопожатие, он порядком сдавил мне пальцы при этом приветствии.
- Мистер Холмс, - сказал он. – Рад, наконец, познакомиться с вами. Я много слышал о вас.
- Боюсь, что не могу ответить вам тем же, - сказал я, осторожно высвобождая свою руку. – Майкрофт ничего мне про вас не говорил.
- Очень надеюсь, что нет, - презрительно фыркнул лорд Престон.- Я напомнил бы вам, что осторожность и осмотрительность – таков лозунг Британского правительства, - многозначительно добавил он.
Премьер-министр небрежно махнул рукой.
- Сегодня вечером мы среди друзей, Престон. Благодаря столь редкой причине для торжества в наше нелегкое время. Брачный союз двух молодых людей всегда внушает надежду. – Он доброжелательно взглянул на меня. – Возможно, когда старший брат пойдет к алтарю, младший также вскоре захочет последовать его примеру.
- Мало какой отец сочтет меня подходящим женихом для своей дочери. Я не обладаю врожденными достоинствами своего брата.
Я надеялся, что они не станут допытываться, в чем стоят эти достоинства, ибо сказать мне было нечего. Я вовсе не льстил Майкрофту, описывая его как человека с массой скрытых достоинств, но в данном случае следовало сказать о женихе что-нибудь лестное.
- Майкрофт – славный малый, - приветливо сказал лорд Роузлин. – Уверен, что моя дочь будет с ним очень счастлива. Да к черту все, где эта девчонка?
И тут ,как по заказу, распахнулись двери и вошла леди Бланш Алдервуд. Она была именно такой, какой и изображали ее на портретах. Черноволосая, с мягким взглядом бархатных глаз, она обладала естественной грацией танцовщицы, а на лице ее было самое печальное выражение, какое я только имел несчастье наблюдать на лице невесты. Полагаю, дело было не только в моем брате; возможно, самое непосредственное отношение к ее горестям имело то, что ее сопровождали наши кузены Эндимион и его сестра, Эвадна. За ними следовала молодая девушка семнадцати-восемнадцати лет, которую я принял за сестру леди Бланш.
- Прелестный сад, - восторгался Эндимион. – Пеларгонии были прекрасны, но я не могу не думать о том, что дельфиниум довольно нечестивый цветок. В моем саду его никогда не будет. Когда я вижу цветы, то не могу не вспомнить Песнь песней Соломона: «Запертый сад - сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник». В молодых женщинах следует неизменно поощрять такую добродетель, как целомудрие , думаю, что с этим согласится и моя сестра.
Он прервал свой бестактный монолог, дабы обернуться к Эвадне, которая с улыбкой ему кивнула. Будучи на год моложе меня, она помнилась мне совершенно бездумным созданием, как хвост, следовавшим за своими братьями. Она унаследовала вытянутые черты лица своей семьи и выдающийся вперед подбородок ее матери, так что ее лицо казалось почти непропорциональным. Рядом с сестрами Алдервуд она выглядела безвкусно в своем старомодном провинциальном платье с зелеными кружевами, украшенном оборками и вышедшем из столичной моды еще несколько лет назад. Я сочувствовал ей, особенно когда брат отказал ей даже в возможности самой сказать несколько слов.
- Ну, конечно же, она согласна, - продолжал этот неотесанный болван. – О, если б все женщины были столь же скромны. С тем же советом я постоянно обращаюсь к своей пастве. Однако, они смотрят на это иначе. Но, как говорит нам Священное писание: «Если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться.»
К концу этой речи в комнате наступило всеобщее замешательство. Эндимион никогда не славился своим тактом, отличился он и в этот раз. Его ноздри раздувались, как у разъяренного буйвола; он смотрел на нас свысока, задрав свой патрицианский нос, как бы спрашивая, осмелимся ли мы бросить ему вызов. Помня о строгом предписании ,как мне следует себя вести, я молчал и предоставил Майкрофту самому расхлебывать кашу, которую он заварил.
В этот раз нас выручил премьер-министр, осторожно повернув направление беседы в более спокойное русло.
- Скажите мне, викарий, - сказал он, - а как там поживает ваш брат?
- Перегрин здоров, хотя, на мой взгляд, на него слишком большое впечатление оказывает прошлое, - сказал Эндимион. – Он был бы здесь этим вечером, если б не груда костей, обнаруженная в Хэмпшире, в месте под названием Нижний Бедлам. – Он презрительно фыркнул. – Он говорит мне, что все это очень важно для понимания той или иной эры. А я говорю, что ему следует глядеть в будущее и подумать о своей душе, так же, как и всем нам.
- Я, собственно, имел в виду вашего старшего брата, - продолжал премьер-министр. – Я встречал его как-то; помнится, это был весьма приятный молодой человек.
- У меня нет другого брата, - сказал Эндимион, с презрением выговаривая каждое слово.
- Майлс здоров, - произнесла Эвадна. – Когда я последний раз получила от него весточку, он был во Флоренции. Он писал, что…
- Он – пятно на поверхности Земли! - возмущенно прервал ее брат. – В мире еще не было более низкого человека.
- А мне он понравился, - немного задумчиво произнесла младшая из сестер Алдервуд. – У него были прекрасные манеры.
- Дети Дьявола прекрасны, - претенциозно сказал Эндимион. – Считайте большой удачей, моя дорогая, то, что милосердный Господь избавил вас и вашу сестру от такого бремени.
Произнесенные им слова были в этот момент настолько далеки от правды, насколько это только возможно. В отличие от темноволосой леди Бланш ее младшая сестра была белокурой; ее взгляд сейчас был схож оттенком со штормовым океаном, и затуманился от негодования. Но гнев не исказил ее лица, а сделал его более выразительным, придав твердость ее нежным чертам, которые иначе можно было бы назвать скорее просто приятными, нежели интересными.
Я не сомневался, что леди в состоянии была высказать то, что хотела, но увидев взгляд, брошенный ею на отца, я предположил, что ее сдерживают те же ограничения, что и меня.
- А, думаю, вы не знакомы с моими дочерьми, мистер Холмс, - сказал граф, обращаясь ко мне. – Леди Бланш и ее младшая сестра, леди Эстер.
- Рада с вами познакомиться, мистер Холмс, - сказала леди Эстер после того, как нас представили друг другу, хотя в выражении ее лица не было никакой теплоты. – Полагаю, вы не разделяете взглядов своего кузена.
- Отнюдь нет, миледи. Почему Дьяволу должно доставаться все самое лучшее?
Ее ледяная холодность немного растаяла, и слабая улыбка тронула кончики ее губ.
- Кузен Шерлок, леди Эстер, скомпрометирован своими отношениями с моим старшим братом, -сердито вставил Эндимион. – Не стоит верить ничему из того, что он скажет. Они сказались на нем весьма пагубно. Похоже, все это начисто лишило его жизненных сил.
- Боже милостивый, викарий, чем же вам так не угодил ваш бедный брат, чтоб утратить вашу благосклонность? Мне было бы стыдно говорить так о своей сестре.
- Боюсь, что своей чрезмерной раскованностью. Сейчас тяжелые времена, моя дорогая. Я видел мертвеца, разгуливающего среди нас, живых. Кузен Шерлок смотрит на это иначе, но невозможно отрицать то, что видел собственными глазами.
- О, и где же это было?
- Представьте себе, на Жермен-стрит. – Его ноздри раздулись еще сильнее. – Это подтверждает то, во что я всегда верил, что вся наша жизнь это суета и томление духа.
Мы ступили на опасную почву. Эндимион собирался прочесть нам лекцию о том, как он столкнулся с покойным, недоброй памяти Вамберри, а это предмет, который стоил некоторым неосмотрительным людям их жизни и карьеры. Конечно, было бы неплохо придушить нашего кузена, но проще было сменить тему разговора.
- Лорд Роузлин, - произнес я, - насколько я понимаю, вы любите скачки.
Лицо графа так и загорелось. Одного взгляда на комнату, с висящими в рамах искусными вышивками на шелке тридцатилетней давности с изображением скачек и расставленными тут и там призами, было достаточно , чтоб прийти к элементарному выводу, что это предмет, доставляющий ему удовольствие и вопреки его воле, приведший его семью к разорению.
- Да, сэр, это действительно так. Лошади графов Роузлин участвовали в скачках с тех пор, как люди впервые начали делать ставки на бегах. Боже, да в молодые годы я и сам участвовал в нескольких заездах с препятствиями. Несомненно, мой мальчик, это была лучшая пора моей жизни. Если вам это интересно, то могу сказать , что через пару недель моя кобылка будет бежать в Альберт Стэйкс. Поедемте в Аскот с нами, мистер Холмс, мы под гром аплодисментов доставим ее домой, а на утро будем присутствовать на брачной церемонии, что соединит двух этих молодых людей. Что вы на это скажете?
Я бы сказал, что не могу представить худшего способа так попусту растрачивать свое время. И уже собирался так и сделать, но мне не дало осуществить свое намерение появление последнего гостя. Очевидно, завсегдатая в этом доме, ибо дворецкому удалось без ошибок произнести его имя, чего он не смог сделать в отношении меня, после чего он подобострастно поклонился этому новоприбывшему джентльмену. Лорд Роузлин был также безмерно рад его видеть, и он подвел его к нам. Я не нуждался в представлениях; виконт Шедвэлл был хорошо мне известен по нашим прошлым, далеко не самым приятным встречам. Наши отношения в мою бытность в университете трудно было назвать приятельскими.
- Ну, что ж, - сказал он, окинув меня критическим взглядом, - мне показалось, что я уже слышал это имя. Клянусь богом, это Шерлок Холмс! Как же мы называли вас раньше? Ах, да, «Тронутый» Холмс.
Благодарение богу, что остальные были в тот момент заняты разговором. Однако, я услышал приглушенный девчачий смешок леди Эстер, а затем краем глаза заметил, что лорд Престон довольно внимательно наблюдает за нами.
- Как ваши дела? – продолжал Шедвэлл. – Судя по вашему виду, не очень. Зарабатывать на жизнь при помощи ума оказалось не очень-то прибыльным делом? Если вы вообще пытались этим заниматься. Я всегда считал вас обманщиком.
С возрастом он ничуть не изменился в лучшую сторону. Волос у него поубавилось, а лишнего веса явно прибавилось; а вот что не изменилось, так это его напыщенность и переполнявшая его ненависть. Причиной был тот факт, что однажды я уличил его во лжи относительно того, кто на самом деле написал те очерки, что он выдавал за свои. Это и его инстинктивная неприязнь по отношению к любому, кто был умнее его, наложили свой отпечаток на его отношение ко мне. Единственное, что компенсировало в глазах общества все его недостатки, это его деньги; да к тому же еще и титул; это значило, что люди охотнее простили бы любые прегрешения ему, нежели какому-то среднему человеку из толпы.
Увы, это говорило о том, что, хоть и в малой степени, но он пользовался большей популярностью, чем я, и значит , другие студенты предпочитали слушать то, что скажет он, а не я. Исключение составляли молодые люди, наподобие Виктора Тревора, у которых так же, как и у меня, не было друзей.
Обычно, его насмешки и унизительные колкости меня совсем не волновали, и я с легкостью мог бы ответить ему тем же. Однако, сейчас, меня бросало то в жар, то в холод, и я никак не мог сконцентрироваться; по какой-то непонятной причине я чувствовал себя очень скверно и изо всех сил старался не показать этого. А потому мне было совсем не до словесных дуэлей с Шедвэллом.
- Не уверен, что я в восторге от того, что члены вашей семьи шныряют вокруг моих кузин. Ваши предки , возможно, и были рядом с Уильямом на битве при Гастингсе, но то же самое можно сказать и моей лошади. Все вы отвратительное сборище выскочек. Особенно, этот ваш кузен Майлс. Я проиграл ему кучу денег. Уверен, что он шулер; хотя доказать это невозможно.
Несмотря на свои пороки, Майлс всегда мог поставить на место напыщенного грубияна. Я вновь почувствовал симпатию к этому нечестивцу.
- Клевета в этой стране все еще считается преступлением, - парировал я.
- Вы всегда были самонадеянным мерзавцем, - усмехнулся он. – Одному богу известно, что моя кузина увидела в вашем брате. Я всегда знал, что она способна на рискованные решения, но это уже чересчур. Сперва этот американец, а теперь еще и этот хлыщ, ваш братец. Заметьте, кто бы еще взял ее в жены? На что только не согласится даже такая красотка, как она, когда пусты карманы.
- К счастью, некоторые ценят человеческие качества более, чем финансовую состоятельность.
- Они круглые идиоты! Красотой счет не оплатишь. – Тут его рот расплылся в непристойной усмешке. – Ну, если только при определенных обстоятельствах.
Я уже готов был броситься на защиту леди, но тут к нам подошла леди Эстер. Судя по ее выразительному лицу, она все слышала и была разгневана.
- Кузен Джордж, - произнесла она ледяным тоном, - я не могу вам позволить на весь вечер завладеть вниманием мистера Холмса. У нас и без того так мало джентльменов.
В этот момент дворецкий ударил в гонг, зовущий к обеду. Леди Эстер взяла меня под руку.
- Вы проводите меня в столовую?
Я подчинился ее желанию, и мы оставили лорда Шедвэлла злобно смотреть нам вслед.
-Отвратительный человек, - сказала моя спутница, когда мы немного отошли.
- Не могу не согласиться.
- Хорошо. Тогда мы сможем прекрасно поладить. – Впервые на ее лице появилась открытая, искренняя улыбка. – Ну, а теперь, как говорит мой отец: «Всегда ведите себя прилично».
- Вы любите Диккенса, миледи?
Она немного подумала.
- Не особенно. Однако, он владеет даром слова. Я давно придерживаюсь убеждения мистера Микобера, что рано или поздно «счастье улыбнется». И пока еще оно меня не подводило.
Хотел бы я разделить ее наивную веру в это. С лордом Шедвэллом с одной стороны и Эндимионом - с другой нас ждал довольно не легкий вечер.