Мой последний пост, вернее, добавление к стихотворению отсутствующих строк, напомнили о похожем, довольно своеобразном, стихотворении из одной моей старой книги. Кинулась вчера поискать его в сети - не нашла. А книгу пришлось потом откапывать, уж очень далеко стояла, забытая.
И пользуясь случаем, вскользь пробегусь по ней.

Книга эта собственно "Революция машин". Автор Сабо Ёне. Перевод с венгерского.



Когда отец принес ее когда-то, я не уделила ей должного внимания, решив, что это про машины, и мне такое неинтересно. Руки до нее дошли чуть позже, когда у меня начался "викторианский" период)
А книга эта о промышленной революции в Англии. И в ней затронут довольно большой период истории от ХVIII до ХIХ века. Если говорить о моих литературных привязанностях того времени - от Джейн Остин до Диккенса. И какое-то время она была единственным для меня документальным источником, отражающим викторианскую эпоху.

И начинается она с рассказа о тихой и патриархальной жизни английских деревушек, на которые постепенно надвигались большие перемены.
Вот так выглядели обычные жители подобных селений.

Когда Парламент принимал очередной акт об огораживании, беднякам это приносило одни лишь несправедливости. Хижины их сносили. а сами они превращались в бездомных бродяг. Имения крупных помещиков все росли, а число землевладельцев уменьшалось. Граф Лестерский даже жаловался на отсутствие общества: "Печально, когда кто-нибудь живет один во всей местности: сколько ни гляжу я кругом, не вижу другого дома, кроме своего. Я похож на сказочного великана-людоеда: сожрал всех своих соседей."



"Новый богач-землевладелец" с семьей в своем доме (рисунок того времени)

Оставшиеся без земли мелкие крестьяне, если не могли наняться в работники в новое поместье, вынуждены были уходить с насиженных мест. Кто не хотел покидать родной край, еще некоторое время пытался продержаться, промышляя запретной охотой. Но браконьеров жестоко наказывали: сажали в тюрьму, били плетьми, а иногда даже осуждали на смерть. Стихотворение того времени донесло до нас жалобу овдовевшей так женщины:

Кровавы розы в твоем саду,
господин граф,
Кровавы следы от твоих сапог,
Кровавую дичь продаешь ты,
господин граф
И пир твой будет таков.

Чтоб место купить себе, господин граф,
В Палате, чтоб ты весело жил,
Продал ты своих работников,
господин граф,
Ночь на их жизнь опустил.

Сделал людей браконьерами ты, господин граф,
Ни работы нет им, ни хлеба,
Заяц дороже тебе, господин граф,
Малыша, чей отец уж на небе.

Далее шел рассказ о жизни бедняков, что подавались в города, и тут целая глава была отведена рассказу о Диккенсе и "его детях", таких как Оливер Твист и Дэвид Копперфильд. Повествования об этом тяжелом детстве были во многом основаны на его собственном нелегком опыте. Двенадцатилетним ребенкм будущий писатель уже вынужден был начать зарабатывать свой хлеб в одном из лондонских складов. Этот склад, где все смеялись над ним и унижали, Диккенс глубоко ненавидел.



Далее следовали мрачные описания тяжкой доли детей бедняков, вынужденных работать по 12 часов в день

Неудивительно, что один работорговец, услыхав об их условиях жизни, воскликнул:
"Я всегда стыдился того, что держу рабов, но мы на Южно-Индийских островах никогда не поверили бы, что есть человеческие существа, заставляющие девятилетнего ребенка ежедневно работать по двенадцать с половиной часов."



Ну, и немного более позитивных иллюстраций Англии времен промышленного переворота




Готов еще один паровоз






Лондонские магазины...



Приказчики старательно моют витрины. С тех пор как в магазинах в моду вошли большие стеклянные окна, работы им значительно прибавилось. Когда крупные коммерсанты жили в Сити, мелких торговцев не занимал внешний вид их маленьких плохо освещенных лавок. Но времена меняются. Лондон богатеет, нельзя отставать от других и лавочнику. Если лавка его не сплошная стеклянная витрина, если фасад не выложен искусственным мрамором, а внутри нет газового освещения, если вывеска не из золоченых букв, его могут счесть некредитоспособным.



Поэтому аптекари обшивали стены своих аптек дорогими деревянными панелями, полы устилали мягкими коврами. Торговцы пряностями, еще вчера довольствовавшиеся в витрине коробкой изюма и ящиком чая, теперь, стремясь идти в ногу со временем, поражают прохожих выставленной моделью паровой машины.




Но самыми красивыми и броскими были магазины тканей. По мере того как для женской одежды все больше использовали хлопчатобумажные ткани, фабрики вырабатывали их во все большем количестве и в самом разнообразном ассортименте, и во всем городе, от богатого центра до самых бедных окраин, множилось число магазинов, витрины которых в никогда до того не виданном богатстве и разнообразии заполняли ситцы, шерсть, полотно и шелк.

Несколько сценок из жизни викторианской Англии


Вверху - В воскресной школе
Ниже - Неимущие
В самом низу - ...и купающиеся в богатстве

Ну, и напоследок немного о королеве Виктории. Очень любила эту часть.

***

"Епископ Кентерберийский склонился к умирающему. Да, он не ослышался, тот прошептал: "Ватерлоо». И затем:
— Я хотел бы дожить до сегодняшнего заката.
Это происходило в день годовщины битвы при Ватерлоо. И именно на закате англичане сломили сопротивление французских гвардейцев.
- Я надеюсь, что ваше величество переживет еще много закатов, —успокоил епископ умирающего короля Вильгельма IV.
Но он пережил еще всего лишь два, и на третий - 20 июня 1837 года — скончался.
Епископ и главный королевский камергер сели в пролетку и сломя голову поскакали из Виндзорского замка в Лондон. Наконец, взмыленные кони остановились у Кенсингтонекого дворца. Было пять часов утра. На громкий стук вышел заспанный слуга и осторожно оглядываясь, открыл ворота. Увидев приехавших, он не поверил своим глазам: епископ Кентерберийский и главный камергер в такую рань! Господи, что случилось?!
Герцогиня, жившая в тихом уединении, извинилась перед прибывшими: ей жаль будить дочь столь рано на рассвете, девочка так любит поспать. Но гости настаивали, наконец, в шесть часов герцогиня осторожно разбудила Викторию и сказала, это ее ждут епископ Кентерберийский и лорд Конингем.
Виктория сразу очнулась от сна, набросила шлафрок и решительными шагами вышла к посетителям. Лорд Конингем опустился на колени и тихо сообщил о смерти короля. Епископ, склонив голову, с присушей священнослужителям медлительностью повторил последние слова скончавшегося. Виктория, тогда всего лишь восемнадцатилетняя девушка, сразу поняла значение принесенного известия: с этой минуты она — королева Англии."


И еще один эпизод, связанный с королевой Викторией. Он имеет отношение к Всемирной выставке, план которой разработал принц Альберт. Выставка должна показать все машины, все изобретения, все художественные ценности, рожденные эпохой, созданные ее творческим духом. Обилие представленных проектов - 243- позволило принцу Альберту отобрать наиболее соответствующие его представлениям. Богатство империи должен был символизировать Хрустальный дворец, строящийся в Гайд-парке.



К 1 мая 1851 года выставка была готова. В годы роста Британской империи в стране распространился вкус, отвергавший все простое, считавший простоту слишком обычной, грубой. Выставка отражала эту любовь богачей к пышности, но немало было в ней и технических новшеств, по праву вызывавших гордость и восхищение.



Половину экспонатов, а их было около 14000, составляли английские изделия. Выставка продемонстрировала всему свету, что Англия - ведущая промышленная страна мира.
Королева открывает Всемирную выставку


Прочное железо и сверкающее стекло, развевающиеся флаги, нарядная толпа, богослужение, отправленное архиепископом Кентерберийским, "аллилуйя" шестисотголового хора - даже привычная к пышным, роскошным празднествам Виктория была потрясена. Еще в тот же вечер она взволнованно, отрывочно записывает в дневнике:
"...Как превосходно вела себя огромная и верная толпа...развевались национальные флаги...как огромно здание внутри, это множество народа в нем... солнце, сверкая, проникает сквозь крышу...пальмы и машины... великолепная бронзовая амазонка...фонтан из стекла...зал так велик, что мы едва слышали орган...как много собралось политиков и других выдающихся людей...Господи , благослови моего дорогого Альберта, Господи, благослови мою дорогую страну... один из самых великих и славных дней моей жизни..."