Сегодня день памяти Джереми Бретта.
Какое-то время назад , после долгих колебаний решила все же сделать этот перевод. Если честно, уже давно хотела и приступая, откладывала, потому что, во-первых, поняла, что местами для меня он сложноват; а во-вторых, ждала, что его сделает другой человек. Но вот в этот раз все же решилась, хотя он, в самом деле, был нелегким и перевод, безусловно, не идеален, но захотелось как-то отметить этот день чем-то большим, чем свои впечатления и фотографии. Так что сразу говорю, что перевод не без греха, но я очень старалась, и ушло на него очень много времени, а вроде бы я дала себе времени с избытком, но закончила все буквально только, что, естественно, отредактировав, хотя, возможно, предпочла бы, чтоб было больше времени на "шлифовку". И временами была мысль, что речь Бретта - неплохой практикум, какие только нюансы не встречаются)

А перед тем, как перейти непосредственно к самому интервью, скажу еще про сам журнал. Насколько я понимаю, выходил он изначально в конце 80-х и начале 90-х. Как сейчас пишет его редактор Стивен Дойл - "журнал, опередивший свое время". Сейчас Дойл решил переиздавать его, и вот в первом же номере поместил это интервью, которое изначально вышло в третьем номере журнала за 1987 год - собственно и обложка взята с него же, но... сделана несколько более мрачной. Вот она



Наверное, сразу говорит о взгляде на Холмса с несколько иной стороны...На меня она при первом взгляде произвела сильное впечатление.

Приложу сюда оригинальное оформление из журнала с портретом Холмса-Бретта и цитатами из его интервью.

Ну, и просто для информации скажу, что на фейсбуке один буржуйский товарищ выкладывал это интервью, но его очень быстро удалили. Типа, есть же журнал - покупайте и читайте. Иногда авторские права блюдутся совершенно беспощадным образом) Так что получается, что опять я их нарушаю.

Итак,


С огромным удовольствием «Sherlock Holmes Review» предлагает своим читателям это интервью с мистером Джереми Бреттом, который играет главную роль в сериале о Шерлоке Холмсе телестудии Гранада. В настоящий момент он достиг вершины в своем исполнении роли Великого детектива, и мы полагаем, что это одно из самых исчерпывающих интервью, данных мистером Бреттом. Интервью взяли у актера 16 марта 1987 года Стивен Дойл и Чарли Ларджент.

ШХР. Перед тем, как мы приступим к разговору непосредственно о сериале «Шерлок Холмс», мы должны заметить, что по большей части ваша карьера была основана на театральных ролях классического репертуара. Интересно, были ли эти роли хорошей подготовкой к исполнению роли Холмса, и не является ли роль Холмса в какой-то степени отпуском и активным отдыхом от вашей сценической деятельности?

Бретт: Отпуском, мой дорогой друг? О, нет. Это самый непомерный труд ( в оригинале tunnel of work), за какой я когда-либо брался. Потому что по большей части то, что говорит Холмс, мы слышим из уст Уотсона, сам же он фактически ничего не произносит. Просто открывает рот и повествование продолжается .


Гораздо легче выучить Шекспира, и стихи, и куплеты, чем изучить Дойля. Когда я говорю «изучить», то имею в виду не просто «изучить», но знать его до мельчайших подробностей, всю изнанку, так чтоб отскакивало от зубов. Вы должны легко в нем ориентироваться (летать с ним - «fly with it»). Холмс – самый цепляющий из всех персонажей, которых мне приходилось играть, потому что он неизменно действует подобно магниту. Он притягивает к себе публику и всех окружающих этим необыкновенным ничем невозмутимым спокойствием, которым он обладает. Играть его очень захватывающе. Эта игра скорее захватывающая, нежели изнуряющая, но одно неотделимо от другого. И всегда случается так, что в конце я думаю: «Господи, я устал гораздо больше, чем предполагал.» Я только что закончил «Знак четырех» и потом проспал два дня. Вот такую реакцию это вызывает. Он удивительнейшее создание, какое только может играть актер, наполняя им себя.

ШХР: Думаю, все обратили внимание, насколько глубок созданный вами образ. Похоже, это чрезвычайно трудная и требовательная роль…

Бретт: Да. Полагаю, что помощь от работы с классическими ролями заключается в том, что вы делаете глубокий вдох и произносите слова своей роли от начала до конца. Следовательно, вас не пугают длинные монологи. Поэтому, когда неожиданно вы открываете сценарий и у вас там две страницы, очень часто взятые из книги Дойля, как, например, в начале «Пляшущих человечков», вы неожиданно понимаете, что вас это не пугает. Вы повторяете это снова и снова и смело делаете это во время дублей. Я думаю, что как раз в этом состоит польза от опыта с классическим репертуаром.

ШХР: Насколько вам был знаком Шерлок Холмс до того, как вы взялись за эту роль? Читали ли вы рассказы, и было ли вам известно об огромном количестве их почитателей?


Бретт: Я читал их в школе, но скорее с тем, чтоб знать их содержание для экзаменовки, нежели для того, чтоб по достоинству оценить их. Это совсем другой вид чтения. Вы стараетесь запомнить то, что, по вашему мнению, у вас могут спросить. В действительности, меня никогда не волновал Шерлок. Я считаю, что он «сухарь» (cold fish - бесчувственная, холодная рыба). Я считал, что Уотсон был чрезвычайно живым, общительным человеком, и очень чутким, и я думал: «Господи, как повезло Холмсу, что у него был такой друг.» И только позже, когда мне предложили эту роль и я снова начал читать эти рассказы, я стал находить много щелей в этой броне, которые позволили сыграть его более человечным. Я обнаружил, что он, вероятно, был совершенно одинок. Я узнал, что он мог терпеть и неудачу. Я начал видеть в нем и человеческую жилку. Я по-настоящему сконцентрировался на том, чтобы постараться вдохнуть в него жизнь и сохранить темп и скорость этого человека. Он гораздо быстрее любого другого человеческого существа. Когда он работает, его мозг так быстр и его интуиция, вдобавок ко всему, столь стремительна, что это сбивает с толку людей, наблюдающих это со стороны, в том числе и Уотсона. Чтобы взяться за это, нужно много пара.

ШХР: Те элементы, о которых вы только что упомянули, на наш взгляд, были прекрасно показаны во «Втором пятне», особенно то, как вы смягчили характер героя, и намеки, среди многого другого, на отношение Холмса к любви, которую питала эта женщина к своему мужу. Это было сделано вами сознательно?

Бретт: Да, я всегда стараюсь найти щели в этой броне. Его чувства по отношению к женщинам очень трудно показать, когда твоей партнершей является Пэт Ходж, которая так невероятно прекрасна. Здесь уже в дело вступает человеческий фактор, и я сделал это совершенно осознанно.

ШХР: Ваш акцент на человеческих чертах Холмса – это то, что вы пытались сделать с самого начала? Появлялись некоторые критические комментарии, что вы играете Холмса слишком холодным.



Бретт: Ну, я решил, что я не стану стараться играть его с симпатией, потому что в действительности я не чувствовал к нему особой симпатии. Я любил его, как машину. Теперь, конечно, я гораздо более увлечен им. Я начинаю видеть в нем все черты человеческой натуры. Я думаю, что это, наверное, потому, что я чувствую себя в этой роли чуть более непринужденно, и теперь становлюсь немного более смелым, но на это у меня ушло немало времени. На самом деле, то, о чем вы упомянули, как ни странно, ни в малейшей степени не отражается в речах Холмса. Это только с виду, и я думаю, что я, действительно, был немного дерзок и слегка зашел за ту грань, что наметил Дойль. Но как я сказал, это очень трудно, когда напротив вас стоит такая прекрасная женщина, как Пэт Ходж, с этими потрясающими глазами. Как бы на это отреагировал Холмс? Вы уже видели «Эбби Грейндж»?

ШХР: Да.

Бретт: Режиссером этой серии был Питер Хэммонд, который поставил и «Знак четырех», который я только что закончил. Там есть момент, когда девушка бросается обнимать Холмса, и я сказал Питеру Хэммонду: «Я не знаю, как на это реагировать. Я знаю, что сделал бы я, но не знаю, как поступил бы Холмс». Он сказал: «Просто сделай это.» Это был необыкновенный момент, когда вы вдруг внезапно видите, как этого человека крепко обнимает прекраснейшая девушка и как он реагирует на это. Для меня это было совершенно неизведанной территорией. Так часто бывает, когда вы сталкиваетесь с вещами, о которых говорится в книгах, и вот вы внезапно оказываетесь там собственной персоной и вам нужно сделать это. Как, например, во «Втором пятне», когда он, собственно, пытается найти в полу люк. Я нашел способ двигаться, цепляясь руками за пол и подтягиваясь, продвигаться вперед. Когда вы это читаете, то видите, как затем там говорится, что: «Открыв крышку и обнаружив, что ящичек был пуст, он зарычал» (Бретт рычит.) Я сказал: « Я это сделаю. В книге это есть, давайте это сделаем.» И это самый необычайный момент, когда вы неожиданно берете с книжных страниц какие-то вещи и воплощаете их в реальности. И это всегда риск, сработает это или нет. Всегда. И просто молишься, чтоб оно сработало. Когда «сгибаешь иву», и неожиданно даешь представление о другом Холмсе, каким он мог бы быть, это показывает возможность существования другой стороны, которая никогда не была выявлена и раскрыта.

ШХР: Вы признаны актером, создавшим самый точный, или почти самый точный образ Шерлока Холмса. Хорошо ли вам были известные драматические интерпретации этого персонажа, созданные ранее?

Бретт: Прежде чем приступить к работе, я начал с того, что посмотрел их ужасно много, и ничего хорошего из этого не вышло. Это до смерти напугало меня. Думаю, что я был так обескуражен тем, что увидел и , в самом деле, думал: «Зачем делать это снова? Все уже это испробовали.» В начале я не мог придумать ничего оригинального, чтоб не выглядеть неуместным, желающим лишь привлечь к себе внимание. Я говорю не о самолюбии. Я просто думал, что все это почти точно так же было сделано уже много раз. Но, только просмотрев эти фильмы, я начал понимать, что никто не пытался снимать по собственно оригинальным рассказам! Все это было производным от них. Вот тогда это стало очень увлекательным - попробовать снять фильмы по оригинальным рассказам и преуспеть в этом. Я не знаю, откуда пошла тенденция изображать Холмса, не отталкиваясь от оригинала. Вероятно с Уильяма Джиллетта, когда он носил двухкозырку и курил пенковую трубку. Но все детали того, что Холмс, на самом деле, курил и что он, на самом деле, носил, есть либо у Пейджета, либо должны соответствовать данному историческому периоду.
Итак, во-первых, надо было попробовать что-то сделать с этим. Во-вторых, - постараться найти внутри себя моего собственного Холмса. После того, как я закончил с гримом, который был довольно аскетическим, я автоматически изменился. Лицо мне, в основном, сделали белым. Что-то вроде цвета шпатлевки, а мои волосы , покрытые лаком, были зачесаны назад. На грим Холмса с формовкой носа и изогнутых бровей уходит полчаса. А затем мне пришлось забыть все , что было в прошлом, и взяться за дело. Когда я понемногу стал обретать уверенность в том, что не привожу в бешенство каждого, кто любил и почитал моего героя, думаю, тогда я немного осмелел. Это тоже довольно опасно, так что я должен следить за этим.

ШХР: Когда вы говорите о том, что нашли своего собственного Холмса – сколько в вашем Холмсе того, каким, по вашему мнению, должен быть Шерлок Холмс и сколько вас самого?

Бретт: Ну, мозг – это не я, потому что я безмозглый. (Смеется) Вот когда он куда-то мчится то, это, скорее, я. Я имею в виду, что был очень рад, когда в «Союзе рыжих» мне позволили прыгнуть через диван. Мой сын позвонил мне после этого и сказал: «Папа, похоже, ты чувствуешь себя лучше.»
Скорость мысли можно показать либо через неподвижность, либо через поразительную быстроту движения. Это помогает показать блестящий ум этого человека. Это то, с чем справиться труднее всего. Этот необыкновенный ум.

ШХР: Мы помним отсчет шагов по ритуалу в «Ритуале Месгрейвов». Возможно, это как раз пример того, о чем вы говорили.

Бретт: Это было довольно смело, но данному обстоятельству меня научил сам Дойль. Если вы постараетесь обойти целый двор, то вам придется либо бежать по нему, либо шагать. Единственным способом сделать это драматически было, конечно, шагать, но шагать быстро. Если вы будете двигаться быстро, то обойдете весь двор. Самое смешное в этом то, что если вы будете следовать той диаграмме, что Дойль нарисовал для этой пешей прогулки, то вы фактически вернетесь на то же место, с которого и начали. Но мы это изменили. Эта ходьба была смелой, потому что она была комической , но весь вопрос в том, будет ли это «в рамках» или я перешел грань и это уже смотрится, как пародия? И это такая вещь, за которой всегда приходится следить. Но нужно быть смелым, иначе не взлетишь.

ШХР: Всё венчали эти прекрасные кадры лодки, когда видна только ваша голова, медленно движущаяся вперед…

Бретт: Это был очень умный ход. И это был мой блестящий режиссер Дэвид Карсон.

ШХР: Трудно в каждой новой серии приспосабливаться к новому режиссеру?

Бретт: О, нет! На самом деле, весь вопрос в том, насколько они любят Дойля и насколько хорошо его знают. К счастью, теперь уже известно, что работа над сериалом очень интересна и все подходят к ней с большим воодушевлением. Вы уже видели «Эбби Грейндж»… вам понравилась эта серия?

ШХР: О, да.

Бретт: У «Эбби Грейндж» был новый режиссер, имя которого Джон Мэдден, и он тоже очень интересный режиссер. Я люблю, когда приходят новые режиссеры, потому что так много идей рассматриваются вновь и вновь со всех сторон; и чем больше умов и людей, тем лучше. Мне удивительно везло с моими режиссерами, и собственно говоря, дело тут совсем не в везении. За все нужно благодарить Майкла Кокса и Джун Уиндэм Дэвис. У меня был еще один режиссер Патрик Лау, который ставил серию «Человек с рассеченной губой», и он был удивительным. Поэтому, чем больше режиссеров, тем лучше, но я должен признаться, что те, которых предоставили мне – самые лучшие. Я очень избалован.

ШХР: Какое влияние вы оказываете на создание всего сериала в целом? Большой ли вклад вы вносите в решение вопроса, как снимать тут или иную сцену?

Бретт: Ну, ведь у нас же есть репетиции, те, что предоставила мне Гранада. Они дали мне неделю репетиций, а я сказал, что лучше, если б у меня было две. Это было в 1983 году. Поэтому они дали мне две недели. Именно в это время вырабатывается ритм и баланс. Что касается всего остального, то я везде. Я везде сую свой нос. (I’m so nosy). Я просто не могу остановиться. Я даже позвонил сегодня композитору и сказал: «А я к вам! Удачи Вам со «Знаком четырех». Очень надеюсь, что у вас будет полный оркестр.» - и все в таком же духе. Я везде. Меня надо как-то сдерживать в этом плане. Это просто добрый старый энтузиазм, но я люблю все это. И я продолжаю выбегать вперед и поправлять шляпы статистов.

ШХР: Оказали ли вы какое-нибудь влияние на экранизации тех рассказов, что уже были сняты?



Бретт: В какой-то степени. Они мои боссы. Решают все именно они, но они ужасно щедры ко мне. Мне дозволяется любое обхождение. И я ужасно груб, потому что считаю, что оригинал лучше. И если я сказал это однажды, то я сказал это и тысячи раз. И, в сущности, я все это время борюсь за оригинал. Я думаю, что теперь с этим уже согласились, поэтому мне уже не приходится так уж сильно бороться.

ШХР: Из всех снятых к этому времени эпизодов, какой ваш самый любимый?

Бретт: Ну, я думаю, что первым , где я наиболее приблизился к Холмсу, вероятно , был эпизод «Пляшущие человечки». Думаю, что там я ближе всего подошел к Дойлю. Мне, в принципе, понравился «Морской договор», хоть это и не самая лучшая история, но мне очень нравится, что там произошло. Она была очень сложной для воплощения ее на экране. Мне позволили быть там чуть более романтичным. Но я думаю, ближе всего я был… я так часто терпел неудачу… полагаю, что первые десять минут «Пляшущих человечков» я был ближе всего к Холмсу. Понимаете, всегда неудача. Вся беда в том, что это такая трудная задача. Мне не понравилось «Последнее дело». Мне не понравилось там, что я сам там делал. Мне не понравился «Пустой дом». Я говорю сейчас о том, что касается только меня. Мне не понравился «Ритуал Месгрейвов». Снова говорю только о себе самом. «Эбби Грейндж» может быть… да, думаю, что там я подошел немного ближе. Я говорю сейчас только о том, что касается лично меня. Это по поводу того, что я пытаюсь сделать и чего фактически достигаю. Думаю, что мне нравятся первые пять минут…нет – даже меньше – три с половиной минуты «Пляшущих человечков» и, наверное, около двух минут из «Эбби Грейндж».

ШХР: Наряду с другими эпизодами, в «Ритуале Месгрейвов» есть довольно конкретный намек на кокаиновую зависимость Холмса. Вы и Гранада осознанно решили это сделать? Во многих фильмах, предшествовавших вашим, об этом либо совсем не упоминается, либо говорится как бы между прочим.

Бретт: И вы должны приветствовать это. Мне не понравилось то, что я делал в «Ритуале Месгрейвов» - к примеру, вот это засыпание утром, когда они идут на охоту. Чтобы приступить к этой истории, потребовалось некоторое время. Нам нужно было многое изменить в этом рассказе, потому что, конечно же, в нем даже нет Уотсона. Мне нравится, как мы начали.
Но что касается кокаиновой зависимости Холмса, в «Знаке четырех», который начинается с кокаина и им же заканчивается, вы на самом деле не можете этого сделать. Он начинается с того, что Уотсон говорит: «Как вы можете губить свой ум, употребляя этот наркотик?», а затем Холмс проводит это великолепное исследование часов. Нам нужно было от этого уйти. Кроме того, мы сделали этот «Знак четырех» в начале «Скандала в Богемии». Поэтому мы придумали нечто совершенно волшебное для начала «Знака четырех», потому что с детьми всего мира и тем, что творится с наркотиками, вы просто не можете отнестись к этому несерьезно. Вы можете это упомянуть, но только вскользь. Поэтому мы изменили это все в «Знаке четырех», и я на крыше Бейкер-стрит распутываю уже прошлое дело, а весьма взволнованный Уотсон пытается выяснить, где находится его друг. Так что это очень забавно и у меня там есть осведомители, а больше я ничего не скажу.

ШХР: После первых двух сезонов у вас сменился Уотсон. Мы понимаем, что у Дэвида Бёрка были другие обязательства, и он не мог продолжать играть Уотсона.

Бреет: И даже более того. Первая причина, и очень правильная, за что я его уважаю, заключалась в том, что его сын, которому тогда было только три года, видел своего отца от силы полтора года. Вот почему он перестал играть Уотсона. Он вернулся к своей семье, а перед этим он получил работу, которая подразумевала не только его участие, так же и его жены, и с ними был их сын. Вот так я лишился его.

ШХР: Казалось, что между вами и мистером Бёрком ощущалась настоящая химия. Между вами и Эдвардом Хардвиком это несколько иначе?
Бретт: Да. Совершенно верно. Тут все точно иначе, и только вы можете сказать мне, как. Я не могу сказать. Я знаю, что тут все по-другому. Я помню, что в «Пустом доме» я ходил , сгибая колени, так чтоб была не заметна разница в росте, пока, наконец, меня не поймали на этом врасплох. Это было так смешно, что я выпрямился в полный рост. (Смеется.) В серии «Эбби Грейндж», которая была первой, где мы фактически снимались вместе, Эдвард – благослови его Бог – носил набойки на обуви, чтоб быть выше, и я сказал: «Да ладно, давай просто сыграем это такими, как есть.». Я с согнутыми коленями и Эдвард с набойками были смешны. Однако, я думаю, что в нем есть что-то особенное. Каждый, кто играет эти роли, привносит в них что-то еще. Думаю, Эдвард придает Уотсону удивительную теплоту и удивительное чувство юмора. И я верю в то, что он врач. И следующий актер, который будет играть Холмса принесет что-то свое. Причина, по которой я рад, что это был Эдвард, заключалась в том, что если моргнуть дважды, то иногда я думаю, что он – Дэвид. У него такие же глаза. И знаете, для меня было довольно неплохо иметь еще один стимулятор. Хотя мы с Дэвидом были в приятельских отношениях, и я был очень расстроен, когда он ушел, новый актер – это как новый режиссер. Это очень волнующе. И я думаю, что он проделал невероятную работу, потому что это адская штука - включаться в уже идущий рабочий процесс.

ШХР: Если говорить о съемках эпизода, сколько уходит времени, чтоб снять типичную серию «Шерлока Холмса»?

Бретт: У нас две недели репетиций и четыре – четыре с половиной недели съемки.

ШХР: Съемки идут, главным образом, в Манчестере и его окрестностях?

Бретт: Да. У нас есть комнаты, декорации квартиры на Бейкер-стрит, и потом у нас есть Бейкер-стрит на съемочной площадке Гранады. Потом мы разъезжаем по веем окрестностям, и что удивительно в севере Англии так это то, что он на данный момент претерпел меньше изменений, чем юг, и здесь у них еще есть осветительные приборы викторианских времен, и не слишком много ужасных современных зданий, которые надо затемнять и губить, таким образом, съемку. Так что это удивительно. Например, в «Знаке четырех» для театра «Лицеум» мы использовали старую Галерею искусств Уокера прямо в середине Ливерпуля, которая даже имеет такой же наклон, как «Лицеум». И у нас гораздо больше возможностей в отношении пространства и размаха для свободы действий на севере, чем на юге. Иногда нам сопутствует поразительная удача, так, например, Майк Граймс, великолепный дизайнер , в «Пляшущих человечках» вступил во владение домом в Лейтон-холле. И мы почти весь фильм снимали в этом доме и вокруг него , не считая декораций Бейкер-стрит. Это так захватывающе, когда в нашем распоряжении оказывается целый дом. Я люблю такие вещи.

ШХР: Фотографы, работающие для сериала, отображают то,насколько он великолепен. Мы чувствуем, что «Случай в пансионе» был снят особенно хорошо.

Бретт: Да, в съемочной группе есть несколько совершенно сенсационных осветителей. Когда мы начали снимать, должен признать, что никто не хотел делать сериал именно потому, что все это уже было сделано раньше. Но по мере того, как мы продолжали работать, - благослови их Бог – каждый хотел прийти к нам и работать над сериалом. Люди приходили к своему руководству и говорили: «Мы хотим сделать еще одну серию «Шерлока Холмса», поэтому у нас было все самое лучшее. Нам очень повезло. Есть два человека, которых мне следует упомянуть, говоря о производстве сериала. Первая – Эстер Дин. Это женщина, которая делала костюмы. Это она помогла мне в том, чтоб я мог ходить в черно-белых цветах, а не в цветных. Думаю, это было одно из самых первых принятых нами решений – что я попробую играть Холмса в черно-белом, а все остальные будут носить костюмы разных цветов. Второй человек – это Майкл Кокс. Это ему принадлежит идея сделать Уотсона точно таким, каким он был в книге.

ШХР: В «Последнем деле» вы поехали в Швейцарию. Вы сказали, что не особенно любите эту серию, но я думаю, что все фанаты Холмса оценили возможность увидеть настоящий Рейхенбахский водопад и окружающую местность…

Бретт: Единственное, что мне там не понравилось, так это то, что вначале я не был слишком проницателен в деле с Мона Лизой. Я считаю, все это продолжалось слишком долго. И еще я полагаю, что тогда был порядком утомлен. Думаю, что швейцарская команда была удивительной, и я думаю, что Альф Джойнт и Марк Бойл, который были дублерами, проделали блестящую дублерскую работу , потому что ради финала рисковали жизнью и здоровьем. И самым необыкновенным в них было то, что они играли. Они не просто падали. Это было сделано так, как я сам бы это проделал, если бы выполнил этот трюк самостоятельно, поэтому я невероятно им благодарен. Думаю, это один из самых опасных трюков, какие когда-либо были сняты.

ШХР: Да, мы надеемся, что с ними все в порядке. (Смеются). По поводу «Знака четырех», как мы понимаем, это скорее двухчасовой фильм, нежели обычная серия.

Бретт: Верно. Но давайте подождем, пока его выпустят, и тогда увидим, какой он продолжительности. Мы снимаем его на 35-милиметровой пленке, и он был задуман именно, как фильм. Мы исходили всю местность, и в конце у нас была грандиозная погоня по Темзе. Думаю, у нас ушло две недели на то, чтобы снять это. Ночная съемка. У меня снова был блестящий Питер Хэммонд, поставивший «Эбби Грейндж». Сейчас очень трудно сказать, как все прошло, потому что ты настолько втягиваешься в процесс, что «не видишь леса за деревьями». Я думаю, что все в порядке. На самом деле, я считаю, что все даже немного лучше, но я, в самом деле, ничего не могу сказать. Я просто беспокоюсь. (Смеется)

ШХР: То, что «Знак четырех» снят, как полнометражный фильм означает, что новых сезонов сериала «Шерлок Холмс» уже не будет?

Бретт: Будет еще шесть серий, которые мы начнем снимать в сентябре. Это будут последние шесть серий.

ШХР: А возможно ли, что Вы и Гранада снимете «Собаку Баскервилей»? Может быть, как фильм?

Бретт: Да, это возможно. Я искренне надеюсь, что мы это сделаем. Нам нужно найти подходящую собаку.

ШХР: Это большая работа с кастингом.

Бретт: Совершенно верно.

ШХР: Сейчас вас очень сильно отождествляют с образом Шерлока Холмса. Бэзил Ретбоун стал почти исключительно ассоциироваться с Холмсом. Вас беспокоит это отождествление или вы рады, что вас считают тем, кто создал самое точное экранное изображение Шерлока Холмса?

Бретт: Не только рад. Для меня это честь! Я в полном восторге. Это удивительно. Если это действительно приносит людям такую радость, то только это и имеет значение. Что касается подборки актеров на роли по принципу типажности, в тот момент, когда все это закончится, в любом случае никто не будет знать кто я, потому что в действительности я выгляжу иначе. Единственное, что выдает меня – это мой голос. Интересно, что мне приходится трудиться над созданием такой внешности. Я думаю, что если бы Бэзил Рэтбоун вошел сейчас в комнату, то он не прилагая никаких усилий, выглядел бы как вылитый Шерлок Холмс. Со мной далеко не то же самое. У меня нет такого лица, такой внешности. А у многих актеров, игравших Холмса, все это есть, и вот я думаю, что мне приходится бороться за это более, чем другим, потому что, на самом деле, это не является частью меня. Но точно так же, впоследствии это может быть преимуществом… для получения другой работы.

ШХР: После того, как вы снимете последнюю серию вашего «Шерлока Холмса», есть ли у вас какие-то планы и роли, которые вам действительно хотелось бы сыграть?
Бретт: Это открыло передо мной все самые прекрасные возможности. У меня на столе лежит один проект, прибывший только сегодня. Не думаю, что работа в сериале закроет передо мной какие-то двери, скорее, наоборот, их откроет. Думаю, что доживу до старости до старости, будучи занят в профессиональном плане. Что касается того, что мне хотелось бы играть? Просперо. Кориолана? Пожалуйста. Мы подождем и посмотрим, что мне предложат. Я настроен весьма оптимистично. Есть люди, которые говорят: О, разве не был бы он удивителен в…да». Это всегда добрый знак. Другими словами, я не думаю, что Шерлок Холмс закончил мою карьеру. Думаю, что скорее он дал мне место, которого, вероятно, сложись все иначе, у меня бы не было, и я в восторге от того, что у меня это есть. И мне чертовски повезло, что мне предложили сыграть эту роль.

Изумительная одержимость

В своем интервью в конце прошлого года Джек Николсон сказал, что в Америке актер занял место писателя. Актер, полагал он, не только вытеснил писателя, как доминирующий индикатор общественного сознания, но добился этого и на более личностной арене. Актеры с их психологическими ресурсами и знанием бесконечного разнообразия эмоциональных нюансов, необходимых, чтобы создать полный в своей завершенности образ, сегодня предоставляют более глубокое видение нашей страны, чем наши писатели.
Он мог бы это сказать и о Джереми Бретте.
В его замечательно точном и близком по духу образе Шерлока Холмса Джереми Бретт, наконец, сделал это.
Он дал реальную жизнь великому эксцентрику Дойля, человеку, чья характеристика на страницах книг так своеобразна и оригинальна, что мы готовы простить ему любое количество литературных погрешностей. Но видя Холмса во плоти, будь то Ретбоун, Уонтнер или Пламмер, мы внезапно становимся уже не настолько всепрощающими. В этих всецело увлекательных и невероятных фильмах Холмс представляет собой всего лишь длинный перечень причуд гения и его невероятного ума.
Бретт взял все эти холодные черты (женоненавистничество, небрежность в быту) и придал им смысл. Его Холмс – это все те категории, какими определил его Дойль, но Бретт –актер/писатель объяснил их для нас. Пример того – «Морской договор». Чуть дольше задерживая на чем-то взгляд, Бретт показывает нам человека, измученного одиночеством, завидующего и испытующего некоторое презрение к людям, которые ведут «нормальную» жизнь, но все это искупается тем, что им везет в любви.
Бретт своей игрой говорит о Холмсе больше, чем тома исследований, написанных о Великом сыщике. Он наделил Холмса душой и нашел ключ к сердцу одинокого сыщика, который был тайной для него самого.
Чарли Ларджент