Второй подарок) - это еще одно интервью Джереми Бретта журналу "Sherlock Holmes Review" . Ну, и без лишних слов сейчас представлю тут это интервью, а позже, возможно что-то добавлю.

Sherlock Holmes Review Interview: Jeremy Brett



В марте 1987 года The Sherlock Holmes Review имел удовольствие взять интервью у мистера Джереми Бретта для рубрики "Sherlock Holmes Review Interview". Мистер Бретт , играющий главную роль в сериале телестудии «Гранада», тогда только что закончил сниматься в «Знаке четырех». В то время Бретт был намерен продолжить сниматься в роли Холмса , имея в виду только фильм «Собака Баскервилей». Очевидно, что все пошло иначе, и сейчас на канале PBS под рубрикой «Mystery!» дебютирует «Архив Шерлока Холмса»

Единственным критерием для выбора кандидатов для рубрики «Sherlock Holmes Review Interview» является вклад, внесенный ими в дело Шерлокианы и понимание ими Шерлока Холмса и Артура Конан Дойля. Актеры редко удовлетворяют этим критериям. Однако, в том, что касается Джереми Бретта, перед нами актер, игра которого, постоянно усовершенствуясь, заслуживает не только одного интервью, но и дополнительного, почти пять лет спустя. Легко заметить, что из всех актеров, когда-либо игравших Мастера, ни один не обдумывал свою роль и не вкладывал в нее столько усилий, как Джереми Бретт. И то, что мы сказали о значении Шерлока Холмса Бретта в более ранней статье о гранадовском сериале, сегодня еще более актуально, чем в 1987 году.


«Бретт своей игрой говорит о Холмсе больше, чем тома исследований, написанных о Великом сыщике. Он наделил Холмса душой и нашел ключ к сердцу одинокого сыщика, который был тайной для него самого.»

Этой осенью Джереми Бретт несколько недель провел, занимаясь рекламой и продвижением «Архива Шерлока Холмса» от лица «Мобил Корпорейшн» (корпоративная страховая компания «Mystery!») и PBS. Во время своего тура Джереми сделал несколько публичных выступлений, но это интервью, которое он дал в этот период, было эксклюзивным для журнала «The Sherlock Holmes Review» . Оно было проведено в Чикагском офисе WTTW-TV, Channel 11 6 ноября 1991 года Стивеном Дойлом и Марком Гагеном.

Мы застали Джереми Бретта, сидящим среди множества стопок «The Doubleday Complete» и энергично ставящим свой автограф на каждом форзаце. Во время взаимных представлений и приветствий Стивен Дойл упомянул, что видел Джереми Бретта во время его выступлений в Сент-Луисе. Затем Бретт спросил, помнит ли он Майкла – пятилетнего мальчика, который там присутствовал. Задавая этот вопрос, Бретт вытащил свой бумажник и среди стопки кредитных карт и семейных фотографий нашел фото Майкла, одетого в костюм Холмса и стоящего рядом с миниатюрным кэбом. Затем Бретт рассказал, что Майклу снились страшные сны о драконах, но когда он узнал о Шерлоке Холмсе, «Холмс сразил моего дракона»*. После минутной паузы Бретт бережно положил фотографию обратно в свой бумажник, и, усевшись поудобнее, мы приступили к интервью.

SHR : В 1987 году вы сказали, что Холмс – чрезвычайно трудная роль… очень требовательная во многих отношениях. Что такого есть в Холмсе, что его так трудно играть?

Бретт: Холмс не был добр к тем, кто его играл. Мой лучший друг Роберт Стивенс, игравший Холмса в фильме Билли Уайлдера, едва не умер во время съемок этого фильма. И это не очень-то помогло карьере Бэзила (пауза) Я не знаю, что это… Но нет, на самом деле, знаю – думаю, что знаю. Думаю, что мне ужасно, просто ужасно повезло. Не думаю, что у кого-нибудь из актеров было достаточно времени. Полагаю, Питер Кушинг репетировал неделю, а затем сразу стал сниматься. На камеру. Сразу же. Не знаю, как он делал это. Я не уверен в отношении того, каким был график съемок у Бэзила Ретбоуна, но у меня есть ощущение, что в самом разгаре съемок, на него также оказывали давление, когда им приходилось менять студии или им урезали бюджет.

SHR : Ретбоун также имел несчастье быть изъятым из Викторианской эпохи.

Бретт: Думаю, это произошло из-за войны. Это были пропагандистские фильмы, цель которых была побудить американцев вступить в войну. Потом, конечно, его жена, - упокой , Господи, их души, -написала для него пьесу под названием «Шерлок Холмс», которая провалилась на Бродвее. И это ему не сильно помогло. Еще он сказал, что это погубило его карьеру и в отношении других ролей. Думаю, что во многом это произошло, благодаря тому факту, что Бэзил был идеален в этой роли. И, конечно же, он мой Шерлок Холмс. И всегда им будет. Именно этого человека я представляю, когда думаю о Холмсе. Бэзила Ретбоуна. Для меня он выглядит именно так, как герой Артура Конан Дойля. Думаю, что, вероятно, он мог бы просто зайти в какую-нибудь студию, и его тут же можно было бы снимать, и он был бы Холмсом. У него была вот Эта Внешность. То есть, я, конечно, знаю, что , обычно, он не зачесывал волосы назад, и все такое прочее, но во всем другом он выглядел точно, как Холмс. И думаю, что из-за этого ему было сложнее выйти из роли, потому что он продолжал выглядеть, как Холмс. И его голос мне нравится больше, чем мой. У него был этот удивительный тембр «человека действия». В некотором роде военный голос, что поразительно, потому что он родился в Южной Африке.

SHR : Вы сказали, что Ретбоун – это ваше представление о Холмсе. Насколько сильным было влияние его фильмов на Вас и Гранаду?

Бретт: Ну, как вам известно, конечно же, причиной, по которой мы вообще стали снимать эти фильмы, было стремление придерживаться литературной точности в отношении образа доктора Уотсона. В том, что касается фильмов Ретбоуна, я не знаю, кто занимался подбором актеров. Возможно, они были как раз теми двумя англичанами, которые в тот момент находились в городе и, следовательно, вот так и получили эти роли. Кто знает? И почему Найджел Брюс стал играть Уотсона в такой манере? Возможно, так его когда-то учили играть. То есть , я имею в виду, что это была своеобразная, интересная попытка вспомнить былое.

Я так много всего узнал со времени нашего с вами прошлого разговора… и все это как-то подсознательно. Думаю, я кое-что понял относительно трубки из горлянки (calabash) и пенковой трубки. Думаю, что знаю, откуда пошло это клише. Полагаю, что начало этому положил Жиллетт, потому что когда я снимался в «Последнем деле Холмса», то в знак памяти о Жиллетте я использовал калабаш. В принципе Холмс мог бы приобрести его в Швейцарии. Поэтому я… (изображает, что держит трубку) пуфф, пуфф, пуфф. И я помню, что она не гасла. А сейчас, когда я играю в пьесе на сцене театра, то самое худшее, что может случиться, это если ваша трубка погаснет. Для меня это было открытием. Думаю, что Жиллетт использовал ее именно потому, что она оставалась зажженной во время его игры. Думаю, что инвернессовский плащ с накидкой появился в это же время… время Жиллетта, и тогда все это стало частью фольклора.

SHR : Частью публичного имиджа Шерлока Холмса.

Бретт: Верно. Но Эйл Норвуд вернулся к Дойлю. Хотел бы я, чтоб все его фильмы дожили до наших дней.



SHR : Что еще нового вы открыли со времени нашего последнего интервью?

Бретт: Я узнал, почему его любят дети. И это Большое достижение. Это потому что Дойль наделил Холмса чувствительностью и восприимчивостью ребенка. Дело в том, что когда ребенку исполняется восемь, он их утрачивает. Ну, вы знаете, когда им начинают говорить: «Не смотри в окно» или «Принимайся за уроки» или что-то еще. Но до всего этого ребенок обладает восприимчивостью, благодаря которой видит паутинку, покрытую росой, слышит, как его мать наверху моет голову, слышит, как в саду кошка взбирается на стену, слышит шум отцовской машины в двух милях от него… и в то же время решает какую-нибудь головоломку. Это то, каким Дойль задумал Холмса. Вот почему дети любят его. Мне понадобилось девять лет, чтобы понять это. Суть в том, что если вы не будете особенно думать, то так оно и будет. (Смеется)

SHR : Вы узнали что-нибудь о его темной стороне?

Бретт: Я узнал о наркотиках. Когда я делал первые пять фильмов, то возвращался в свой номер в отеле, в Манчестере и говорил: «Черт возьми! Я не могу весь день играть эту черную фигуру с белым лицом! Вечером у меня должен быть праздник. Поэтому я заказывал пол-бутылки шампанского. Ну, и, конечно же, я мыл голову и надевал что-нибудь яркое и светлое. И так два года. Пол-бутылки превратилось в бутылку. Прошел еще год. Теперь это бутылка и еще вино за обедом. Я понял, что это не для того, чтоб отпраздновать. А для того, чтоб заснуть. И вот почему Холмс употребляет наркотики. Чтоб привести себя в бесчувственное состояние. Не утомить себя… а одурманить. Это было открытием. Кто-то спросил меня, снится ли он мне во сне. Я сказал: «Нет, и мне очень повезло, потому что тогда он был бы со мной не только весь день, но еще и всю ночь напролет.» (Смеется)

SHR : В конце съемок трудно выйти из роли, когда вы играете Холмса по нескольку недель подряд?

Бретт: Я должен обязательно избавиться от него. Дл этого необходимо что-то вроде мытья. То есть, самого настоящего мытья. Мне на самом деле приходится принимать душ, на самом деле, мыться, потому что в Холмсе есть нечто такое, что можно приравнять к хождению по ослепительно сверкающему магниевому канату. Вы стоите наготове. И вам нужно дотянуться до него.




SHR : И когда вам удается добиться этого импульса, то трудно просто так отключить его…

Бретт: Да. К счастью, я медитирую и занимаюсь йогой, поэтому у меня есть свои маленькие ритмы и системы. И в этот отпуск я не взял с собой Канон, что является своего рода освобождением.

SHR : Это было сделано осознанно?

Бретт: Да! Это дало мне возможность думать и чувствовать гораздо свободнее.
Великий кризис у нас в Англии в этот момент заключается в том, что в Эдинбурге только что воздвигли статую Сами-Знаете-Кому. И, конечно же, и Дама Джин, и я ужасно расстроены. Это первая статуя такого рода в Британии. И, конечно же, это должна быть не статуя Сами –Знаете-Кого, это должна быть статуя Дойла. В Эдинбурге, городе, где он учился в университете и познакомился с Джозефом Беллом. Дойль все еще находится в тени своего творения. И это трагедия. Меня просили позировать для нее. Мне дали маленькую глиняную статуэтку, чтоб я мог посмотреть, как это будет выглядеть. Я спросил: «Почему он смотрит вниз?». Мне ответили: «О, он скорбит о Дойле.» Я сказал: «Но Эдинбург зимой достаточно уныл и без всего этого». Взгляд статуи обращен на книгу, у нее традиционная трубка, инвернессовское пальто, дирстокер и эта депрессивная поза. Дама Джин сказала: «Вы просто не понимаете, Джереми». Я сказал: «Ему следовало бы быть вот таким!» (Бретт принимает эффектную позу с гордо поднятой головой). Она сказала: «Его вообще не должно там быть. Холмс никогда не был в Эдинбурге.» Поэтому немного грустно, что все это произошло.

SHR : Одна из самых замечательных вещей в вашем образе Холмса – это все эти действия героя. Мы признательны вам за то, как вы смогли изобразить Холмса совершенно апатичным, а в следующую минуту уже стремительно взявшимся за дело.

Бретт: Я думаю, это произошло потому что… думаю, что тут Бэзил попал в точку. Вы помните фильм «Третий человек» Орсона Уэллса?

SHR : Да.

Бретт: Вы помните, что он был черно-белым, с этими удивительными четкими очертаниями? Я сказал прямо в самом начале, в 1982-м, что хотел бы, чтобы мы могли снимать наш фильм черно-белым. Понимаете, когда вы снимаете прекрасную сельскую местность или красивую зеленую лужайку, то эта картина становится пасторальной…мягкой. Этого бы не случилось, если бы вы снимали черно-белое кино. Поэтому , чтоб нейтрализовать все это, я, как вы, наверное, заметили, двигаюсь быстрее. Двигаться быстрее – бежать быстрее на фоне окружающей вас среды – это значит – не позволить фильму стать слишком водянистым со всей этой красотой. Думаю, отсюда и скорость.

SHR : Кажется, в сериале соблюдается очень тщательно контролируемый баланс между очень серьезным подходом к экранизации рассказов чрезвычайно близко к тексту и в то же время подходом, который находится всегда где-то на грани выхода за рамки Канона, при том ни пытаясь пародировать его.

Бретт: Это очень тонкая грань.

SHR : И на ней трудно удерживаться?

Бретт: Да. Есть один момент, когда… – ну, мы ведь сделали так много ошибок…. Видите ли, все дело в том, что я всего лишь актер, это то, чем я занимаюсь, и я все время искушаю судьбу. Я брожу с Дойлем под мышкой, приступаю к первой неделе репетиций, и говорю (он указывает на книгу «Весь Шерлок Холмс», лежащую на столе): «-А вам не кажется, что это лучше ваших адаптаций?». Они каждый раз боятся, что я снова скажу это. Ну, в конце концов, я добиваюсь своего. Дойль добивается своего. Но есть моменты, когда мне кажется, что они улучшают оригинал, как например, в «Подрядчике из Норвуда». Не знаю, так ли это на самом деле. И мне понравился удар мчавшегося поезда в конце серии «Переводчик с греческого», потому что это было стремительно и увлекательно, в самый раз для триллера. Но там были другие колоссальные ошибки.
Мы ближе, чем кто-либо раньше подошли к Дойлю и это побуждает людей читать его книги, что очень хорошо. Я все время цитирую эту леди из Уичито, которая написала мне, когда я был в Далласе. Она сказала: «Я учу детей двенадцати-тринадцати лет. Они не читают. Но мы посмотрели ваш фильм «Пестрая лента» и теперь мы читаем все книги Артура Конан Дойля и инсценируем его рассказы». И это очень хорошо. Это прекрасные новости. Меня очень взволновало, что наш сериал купил Китай. Сейчас мы продали его уже 84 странам. Так что слово Дойля услышано.
Хотя я озадачен. Вы должны простить меня за некоторое замешательство. Я, честно говоря, не понимаю, что делает шерлокианцев шерлокианцами. Я этого не понимаю, потому что если они на самом деле верят в то, что все рассказы писал Уотсон , а Дойль был всего лишь литературным агентом, они столь многое упускают!


SHR : Мы согласны.

Бретт: Я недавно был на одном весьма занятном обеде. Собственно говоря, это был ланч в Бостоне, и там было много очень эрудированных и умных людей. Рядом со мной сидел один хирург, член местного клуба Шерлока Холмса, и вот ОН вновь объединяет людей. Там был и еще один хирург. И во время нашего разговора я вдруг спросил: - Вы все шерлокианцы? Они все ответили, что , да. А затем кто-то спросил меня: А как вы считаете, что за змея была в «Пестрой ленте»? Я сказал: - Вы шутите? Разве вы не знаете? И я понял, что они думали, что это, конечно же, был… Змей Нила.** Я сказал: Вы упустили самое главное. Это о Нефертити. А вы не дойлеанцы. Так что они воздают ему должное лишь наполовину. И это так печально! Я полагаю, что если вы хирург, и ужасно устали, и вы приходите домой, и вас немного трясет, потому что вы весь день резали живых людей, и тогда очевидно вам нужно что-то, чтобы расслабиться. Вы не хотите сейчас ,чтоб это заставило вас думать или слишком вас тронуло, вы хотите просто бездумно что-то проглядеть. Полагаю, что подобное происходит у многих людей. Знаете, для таких случаев и существует ваш зачитанный (или засмотренный) до дыр «приятель». Если они не хотят погружаться в это глубже, то и не нужно.

SHR : Нам кажется, что было бы легче понять героя, когда вы понимаете того, кто его создал.

Бретт: Ну, вы должны понимать, что это как настраивать радиоприемник. Конечно, если хотите, вы можете быстро поймать какой-то местный канал, но если хотите услышать ,о чем говорят в Тибете, то вам надо потратить немножко времени на настройку.

SHR : Вы играете Шерлока Холмса уже восемь лет. Можете ли вы рассказать о том, как менялось ваше отношение к нему и сам образ героя?



Бретт: Мне всегда говорили, что нужно влюбиться в героя, которого ты играешь. Я хорошо усвоил эту теорию и, к сожалению, не мог сделать ничего подобного по отношению к Сами-Знаете-Кому. И меня это очень беспокоило. Я думал: «Как я вообще собираюсь играть этого героя, когда мне не нравится человек, которого я играю?» И после я долго говорил что-то вроде, что «я бы не стал переходить улицу, чтобы с ним поздороваться». Потом года через два я стал уже говорить, что «Это он не стал бы переходить улицу, чтоб поздороваться со мной». Затем все снова изменилось. Этот год стал для меня прорывом из-за моего друга Роберта Стивенса. Моего лучшего друга. Он играл Холмса в фильме Билли Уайлдера. Как-то за обедом он сказал мне нечто очень важное. Он сказал: «Джереми, ты не понимаешь, что Холмс - это пустота». (Долгая пауза). И это действительно было прорывом. Потому что, считая Холмса пустотой, вам нужно думать о нем, как о колодце, пустом колодце. Ну, конечно же, пара человек упала в этот колодец, разбив себе голову, и они погибли. Включая и меня. Но я очень дружелюбный и довольно общительный человек. И я не особо стремлюсь к уединению, но и у меня бывают такие минуты. Как бы там ни было, мне кажется, я наполнил этот колодец эссенцией… и теперь я плыву. Теперь я получаю удовольствие, играя его. Не скажу, что я полностью уверен, в том, что это хорошо, но, по крайней мере, это не травмирует меня.
Один человек сказал мне кое-что в этой самой прекрасной гостинице во время этой поездки;сказал нечто такое, что сделало это турне таким ценным для меня. Я всегда чувствовал, что никогда не смогу изобразить Холмса мыслителем. И тут этот джентльмен, который устраивал вечеринку, неожиданно встал и сказал: «Спасибо вам, мистер Бретт, за то, что дали нам Холмса-мыслителя». (Пауза, его глаза увлажнились.) И мне пришлось выйти, потому что я заплакал. Я был так тронут. Потому что я думал, что никогда не смогу это сделать.

SHR : Вы сказали минуту назад «по крайней мере, это не травмирует меня». Эта роль причинила вам какой-то вред? Вы каким-то образом пострадали, играя Шерлока Холмса?

Бретт: Моя жена умерла в 1985 году. Это было ужасным ударом для детей и для меня. Я должен был продолжать сниматься. Мне сказали: «У вас контракт, и было бы хорошо, если бы вы вновь вернулись в колею», поэтому я продолжал работать. И я ужасно неохотно сделал следующие пять серий. Как ни странно, одна или две из них оказались довольно хороши – особенно, «Ритуал Месгрейвов». Но в конце всего этого у меня был срыв. Просто чудовищный! И я упал в этот колодец. Скорбь длится намного дольше, чем это можно себе представить. Она была другом, которому я мог доверять, и я потерял ее. Я помню, что когда мне стало немного лучше, то я подумал: «Если б я сел на тот поезд до Манчестера и снялся в «Знаке четырех», который был следующим нашим фильмом, то уверен, что тогда со мной все будет в порядке». И вот тогда мне на помощь пришел Холмс.

SHR : Он убил вашего дракона.

Бретт: Да! И с тех пор это было огромной радостью. Помогла пьеса. Очень помогла пьеса «Секрет Шерлока Холмса», потому что, благодаря ей, я был в тесном контакте с публикой. Я не мог поверить тому, сколько детей приходило посмотреть ее. По всему миру. Одного маленького мальчика Салливана из Далласа привез отец. Это тронуло меня. И эта возможность быть в контакте с людьми оказала мне огромную помощь. Он довольно опасен, потому что, играя его, вы можете отдалиться от людей. Я быстро понял это, и теперь помногу времени провожу на людях.

SHR : Мы читали, что во время съемок первых сезонов вы и Дэвид Бёрк вместе ездили на поезде до Манчестера. И мы представляем эту известную иллюстрацию Пейджета, где вы с ним сидите лицом к лицу, обсуждая дело. Это правда, и …

Бретт: Да, это правда, но самым тяжелым тут было то, что Дэвид уехал, чтоб быть со своим сыном Томом, а я всегда ездил на поезде до Манчестера. Когда мы закончили нашу последнюю совместную съемку, я проводил его до того же поезда и помахал ему на прощание. Это была настоящая катастрофа. Не знаю, как я добрался до гостиницы. Я подумал: «Что же нам теперь делать?» Я так гордился им, за то, что он возвращался обратно к сыну. У нас было бы больше счастливых браков, если бы отцы возвращались к своим детям. Его сыну тогда было только два года. Так что , да , это было очень похоже, мы все время говорили о Дойле.

SHR : А бывала ли у вас подобная возможность обсудить своих героев с Эдвардом Хардвиком?

Бретт: Эдвард даже еще более замечательный. (Он делает паузу) Приведу вам небольшой пример. И мне не важно, опубликуете вы это или нет. Когда я выписывался из психиатрической лечебницы, меня встречал Эдвард Хардвик. Я съел там пасты, запив бокалом красного вина. Затем он отвез меня домой, где мы еще немного посидели и выпили чаю. Это был Эдвард Хардвик. Он один из самых приятных людей на свете, и полагаю, самый лучший друг, какой только может быть у человека. И в конечном итоге, именно таким Дойль описывал Уотсона. Эдвард наделен добротой. Доброту трудно сыграть и зачастую – трудно понять. Мне нравится, как он играет это, потому что он играет это иронично. Он обеспокоен, но упрекает друга очень тихо и спокойно. В «Знатном клиенте» есть момент, когда Холмс сильно избит, а Уотсон читает, готовясь к своей встрече с бароном Грюнером. Перед тем он поставил Холмсу градусник и вынимает его потом у него изо рта. Но потом отвлекается, и, держа его в руках, читает следующую страницу. Он удивительный.
И дело у нас прекрасно пошло на лад, потому что пьеса оказалась для него таким сюрпризом. Всю свою жизнь он был в тени сэра Седрика Хардвика. Они не были особо близки, когда Эдвард рос, потому что его отец был в Голливуде. И я думаю, что там всегда было чувство, что «Сэр Седрик» где-то там наверху (Бретт делает жест рукой поверх своей головы). Когда мы поставили пьесу, то появилась афиша, и там был уже «Эдвард Хардвик». Это его как бы несколько смутило. Я сказал: «Ты уже был раньше на переднем плане? Разве тебе не нравится твое фото здесь?» Он ответил: «Я бы не стал выходить на передний план. На меня еще станут смотреть. В любом случае, это ненастоящий успех.» Я спросил: «Что ты имеешь в виду, говоря, что он не настоящий?» Он сказал: «Вряд это можно считать успехом. Это просто мы двое.» Я сказал: «Но пьеса как раз об этом – о двух мужчинах.» Он сказал: «Да, но это не реально.»
Ну, сейчас мы играем ее уже год. А потом поедем на гастроли и он сказал: «О, нет. Я не буду участвовать ни в каких мероприятиях во время турне. Я уже так много гастролировал и никогда ни в чем таком участия не принимал. На меня это действует подавляюще.» Я сказал: «Тед, мы участвуем в этом уже год! (Смеется) У него ушло немало времени, чтобы осознать это. Потому что он так долго нес на себе бремя быть сыном сэра Седрика. И для меня он лучший, лучший друг, какого только можно пожелать. Говорю сейчас лично о себе.

SHR : Нам бы хотелось задать еще один последний вопрос. Теперь, после того, как вы сняли «Архив Шерлока Холмса», вы планируете закончить весь Канон?

Бретт: Да. В марте я позвонил Святому Петру, Питеру Спинеру из «Мобил Корпорейшн» и сказал: «Если я буду готов закончить весь Канон, то, что бы вы на это сказали?» Они сказали: «Мы вас благословляем.» Затем я связался с Гранадой и они там сказали: «Прекрасно». И мы только что закончили «Чарльза Огастеса Милвертона». В духе триллера. Мы вышли за границы рассказа, это было смело с нашей стороны. Там всего шесть страниц, а мы растянули это до трех случаев шантажа. Но, да, мы понемногу заканчиваем весь Канон. Если будет на то божья воля.

***

Насчет этого мальчика вспомнились сразу какие-то фотографии и, видимо, на них это он с Джереми





И эта последняя фотография из одного из первых моих постов morsten.diary.ru/p212765296_vnezapnaya-nahodka...., где как раз говорится о том, что на фото мальчик Майкл, к которому очень привязался Джереми.

Ну, и что касается фотографий, то вот , видимо, оригинал фотографии, которая приводится в журнале в несколько стилизованном виде. У локтя Джереми как раз лежит журнал "Sherlock Holmes Review", где было опубликовано его предыдущее интервью.



** Вот тут Джереми к тому же, видимо, еще имеет в виду фильм "Змей Нила" 1953 г. Хотя речь там, конечно не о Нефертити, а о Клеопатре)