Я решила все же выложить вот эту статью - вернее большую ее часть из журнала австралийского шерлокианского общества "Сиднейских пассажиров" . К слову, самих журналов общества в сети , видимо, нет, удалось обнаружить только несколько статей, получивших какие-то награды.
Как можно понять из названия, речь пойдет о рассказе "Глория Скотт" и мне хотелось бы этой статьей более или менее завершить все то, что у нас имеется о Викторе Треворе.
Статья тут не вся - исследования о кораблях меня не особо заинтересовали в отличие от интересной идеи, связанной с непонятной хронологией в этом рассказе. По-моему мысль очень интересная и если смотреть с этой точки зрения, то тут мог бы выйти интересный сценарий для фильма или сюжет для того же фанфика.

Итак

Знаменитая (Glorious) тайна



Большая ирония «Глории Скотт» заключается в том, что хотя там нет преступления, которое мог бы распутать Шерлок Холмс, она представляет своим читателям как минимум одну большую и несколько маленьких загадок. И одна из этих тайн настолько глубока, что шерлокианский комментатор Мартин Дэйкин назвал ее « одной из труднейших проблем в холмсианской хронологии», а Лесли Клингер заключил, что «эта задача кажется неразрешимой». И будет вполне уместно на 20-й юбилейный год существования «Сиднейских пассажиров»,навести нашу австралийскую лупу на нашу собственную каноническую историю и поискать решение этих загадок.

Тайна «Глории Скотт».

«Глория Скотт» не является типичным расследованием уже потому, что когда разворачивались описанные там события, Шерлок Холмс еще не был первым в мире детективом-консультантом, а был еще только студентом, проводящим летние каникулы в Донниторпе, норфолкском поместье своего приятеля по колледжу, Виктора Тревора. И, на самом деле, одна из причин большой известности этого рассказа состоит в том, что там отец его друга впервые говорит Холмсу: «все сыщики по сравнению с вами младенцы. Это - ваше призвание, сэр…»
Это историческое предвидение Тревора-старшего последовало за логическими выводами молодого Холмса о его прошлом, который увидел, как этот джентльмен «вдруг упал в обморок - прямо на скатерть, на которой была разбросана ореховая скорлупа». После завершения каникул смущенный Холмс через семь недель вновь возвращается в Донниторп по просьбе друга, и узнает, что Тревор-старший умер вскоре после получения шифрованной записки от своего друга Бедоза.

Тревор-старший оставил письменное признание, которое причинило боль его сыну и вызвало ряд вопросов у читателей этого рассказа.

Тревор признает, что его настоящее имя было Джеймс Армитедж, и что, будучи приговорен за растрату денег , он вынужден был убедиться, что «тридцать лет тому назад законы соблюдались строже, чем теперь». Таким образом, 8 октября 1855 года, «когда Крымская война была в разгаре», он «в кандалах, как уголовный преступник, вместе с тридцатью семью другими осужденными, очутился на палубе "Глории Скотт", отправляющейся в Австралию.» Будучи вовлечены в бунт, возникший на корабле, но отказавшись принять участие в убийстве охранников, Армитедж и его друг оказались в открытом море в небольшой лодке с шестью другими осужденными, разделявшими их взгляды. Оттуда они видят взрыв на «Глории Скотт», с которой спасается только один человек, моряк Хадсон.



Всех девятерых подобрал пассажирский корабль "Хотспур", шедший в Австралию, где Армитедж со своим другом Эвансом отправились на прииски, сколотили себе там состояние и вернулись в Англию джентльменами под другими именами: Тревор и Бедоз. «Более двадцати лет» все шло хорошо, пока во время каникул, которые Холмс провел в Донниторпе, не появился Хадсон и не потребовал денег в обмен на то, что будет молчать.


Тайна №1 – Дата событий «Глории Скотт»

Комментаторов Канона неизменно волновала дата плавания «Глории Скотт» и вполне понятно почему, ибо 1855 год – дата, когда по словам Тревора отправилась в плавание «Глория Скотт» плюс еще тридцать лет по словам того же Тревора и Хадсона – это будет 1885 год, но визит Холмса в Донниторп не мог произойти в 1885 году, потому что одним из самых неоспоримых фактов этой истории, исходящих из уст самого Холмса, является то, что это событие случилось «в течение двух лет, которые я провел в колледже». А эти годы должны быть где-то от 1873 до 1879 по следующим причинам:

1.Холмс родился где-то около 1854 года и потому не мог поступить в колледж до 1872 года.

2. У Холмса уже была практика в Лондоне, когда он познакомился с Уотсоном в 1881 или в 1882 году.

К тому времени, когда Холмс удалился от дел в конце 1903 года, по словам Уотсона, он занимался активной практикой 23 года. Если мы вычтем отсюда годы Великого хиатуса, то Холмс, должно быть, начал практиковать в 1877 или 1878 году.
И если, следовательно, Холмс приехал в Донниторп где-то между 1872 и 1878 годами, то как же нам согласовать это с тем, что 1855 год был «тридцать лет назад»? Г.У. Белл предположил, что Тревор-старший сфабриковал всю историю, чтобы скрыть еще большее преступление, но это лишь теория. Можно также предположить, что временной промежуток был лишь 20 лет, а Уотсон ошибочно написал 30, но это также лишь обычная попытка обвинить Уотсона во всех расхождениях в Каноне. Тем более, что про 30 лет говорят и Хадсон, и Тревор, и хотя, возможно, на слова Хадсона и не стоил бы полагаться, но Тревор очень точно выразился в отношении событий о которых он писал в важном для него признании сыну.

1855 или 1845?

Если мы примем тот факт, что должно было пройти 30 лет, и будем вести обратный отсчет от 1870-х, то, значит, плавание «Глории Скотт» началось где-то в середине 1840-х. Но эта дата была оспорена М.Дэйкином, который предположил, что Тревор написал 1844 или 1845, но спутал одну из «колониальных войн, в которой участвовали наши предки, создавшие эту империю» с Крымской, потому что он вероятно «не слишком хорошо разбирался во внешней политике» и что доктор Уотсон еще более усугубил эту путаницу, приняв тот факт, что Тревор говорил о Крымской войне и, следовательно, проставил 1855 год. И как бы ни была целесообразна эта теория, она призывает нас принять тот факт, что и Уотсон и Тревор были чрезвычайно небрежны в своей письменной работе. Однако, ее критический недостаток состоит в том, что как бы ни был Тревор не сведущ в политике, он бы не смог перепутать Крымскую войну, одно из знаковых событий викторианской эпохи, с какой-то другой колониальной войной. Кроме того, Тревор совершенно верно говорит о том, что такие суда, как «Глория Скотт» стали транспортными во время Крымской войны.
И поистине решающим фактором в вопросе 1845/1855 год являются слова Тревора, что « все свое состояние я заработал на золотых приисках». Это полностью исключает 1845 год, ибо золото в Австралии было открыто уже после 1851 года. А Лесли Клингер сомневается в словах Тревора о том, что он сделал состояние на приисках после 1855 года, на основании того, что к 1854 году «золотая лихорадка» уже в основном закончилась, но нам надо рассмотреть этот вопрос более подробно.
Это верно, что к середине 1850-х дни «золотой лихорадки» по добыче россыпей лежащего прямо на поверхности золота в Виктории закончились , и теперь начался период разработок пластов более глубокого залегания. Тревор-старший ведь не говорил, что направился на рудники Виктории. Раз они с Эвансом оказались в Сиднее, то более вероятно, что они поехали на прииски Нового Южного Уэльса. Это было бы вполне разумно, ибо хотя его участки никогда не были столь богаты, как расположенные дальше на юг, легкая золотодобыча истощилась в Виктории уже к середине 50-х, тогда как новые участки, открытые в районах Нового Южного Уэльса – Софала и Уоттл Крик – лишь в 1855 году!



Возвращение в Донниторп

Таким образом, исторически вполне возможно, что Армитедж и Эванс в 1855 году приехали в Австралию, и честным или нечестным путем, сколотили себе состояние на золотых приисках. Но все еще остается вопрос о том, что тридцать лет спустя был бы 1885 год. И он кажется неразрешимым, но давайте снова взглянем вот на эти факты:

1.Визит Холмса в Донниторп происходил во время его университетских каникул и был где-то в середине и конце 1870-х.

2.Когда старый Тревор писал свое признание, он утверждал, что «Глория Скотт» затонула в 1855 году – тридцать лет назад.

3.Шерлок Холмс уехал из Донниторпа в конце… 18… и вернулся после… 18… - и в этом ключ к нашей тайне.

Холмс говорит Уотсону, что он вернулся в Донниторп через семь недель после своего первого визита в середине 1870-х. Однако, я считаю, что трагический исход этой истории случился не десять лет назад, а совсем недавно; и что, хотя его первый визит в Норфолк имел место в 1870-е, второй был не через семь недель, а на СЕМЬ ЛЕТ позже.
В качестве доказательства можно заметить, что Холмс говорит Уотсону: «Все эти события произошли в первый месяц наших каникул. Я вернулся в Лондон и там около двух месяцев делал опыты по органической химии. Осень уже вступила в свои права, и каникулы подходили к концу, когда я неожиданно получил телеграмму от моего друга - он вызывал меня в Донниторп». А летние каникулы в английских университетах начинаются в июле –иногда в начале августа -, поэтому если Холмс поехал в Донниторп в начале каникул, то вернулся бы он туда семь недель спустя в конце лета или в начале осени, а ни когда «осень уже вступила в свои права». Уотсон говорит нам, что когда Холмс рассказывал ему о деле «Глории Скотт», то это было «зимним вечером», и я предполагаю, что это произошло после недавнего возвращения Холмса из Донниторпа, осенью 1885 года, где он стал свидетелем трагической развязки саги семьи Треворов, через семь лет после своего первого визита.
Следовательно, теперь хронология событий «Глории Скотт» выглядит так:

1855 год – «Глория Скотт» отплывает из Фалмута и на судне вспыхивает бунт.

1878 год – Первый визит Холмса в Донниторп во время его учебы в колледже и приезд Хадсона.

1885 – второй визит Холмса в Донниторп, последующая смерть Тревора-старшего и его признание.

Такая хронология также объясняет более мелкие тайны «Глории Скотт», например, то, почему у Холмса до сих пор на руках это шифрованная записка и письмо с признанием Тревора-старшего. Это становится более понятным, если упомянутые выше события произошли относительно недавно и Виктор передал эти документы другу перед тем, как покинуть Англию и уехать на чайные плантации в Терай. Возможно, Холмс даже проводил Тревора тем утром и испытывал ностальгию по другу, который сказал: «От вас у меня нет секретов».



Но почему же тогда Холмс представил Уотсону всю историю, как случившуюся очень давно? Естественно, Холмс хотел защитить Виктора Тревора, ибо речь шла не просто о каком-то «деле», а о личном деле его друга, который обратился к нему за помощью. Это объясняет, почему Холмс не пригласил Уотсона поехать в Донниторп, когда его недавно позвал туда Виктор Тревор. Правда, впоследствии Холмс рассказывает Уотсону обо всех событиях, зная, что обстоятельства, заставившие его стать сыщиком, будут особенно интересны его Боссуэллу, и кроме того, теперь это уже никому не повредит – Виктор Тревор уехал из страны, его отец, мать и сестра мертвы, а «Бедоз» скрылся. Однако, подробности этого дела были достаточно деликатны, и Холмс проявил должную осмотрительность, так что весьма вероятно, что «Тревор» не настоящее имя этого семейства.
Но что касается другого упоминания о «тридцати годах», сделанного Хадсоном по прибытию в Донниторп: «Тридцать с лишним лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз.». Так как невозможно, чтобы ко времени визита Холмса во время каникул прошло «тридцать с лишним лет», то, должно быть, это утверждение является ошибкой и объяснить это можно словами Холмса о «развинченной походке», которой Хадсон шел по лужайке; жалобами служанок на его грубые выходки (подвыпившего человека) и в словах Виктора Тревора о его «развязном тоне, каким говорят в подпитии». При невоздержанности Хадсона вкупе с его диалектом слова «двадцать» и «тридцать» могли звучать почти одинаково.

Однако, такие новые временные рамки означают, что Хадсон мог шантажировать Тревора и Бедоза не семь недель, а семь лет, и этот срок кажется более вероятным, если мы еще раз взглянем на события, о которых говорит Тревор-младший: «Отец взял к себе этого человека в качестве садовника…но Хадсону этого было мало, и отец присвоил ему чин дворецкого. Можно было подумать, что это его собственный дом, - он слонялся по всем комнатам и делал, что хотел. Служанки пожаловались на его грубые выходки и мерзкий язык…Будь мы с ним однолетки, я бы уже раз двадцать сшиб его с ног…Дела шли все хуже и хуже. Эта скотина Хадсон становился все нахальнее…»
Такое невыносимое положение очень похоже на «Тайну Боскомбской долины», в которой другой джентльмен сколотил себе состояние на приисках и вернулся в Англию, после чего многие годы был жертвой шантажиста, пока не поддался горячему желанию избавиться от своего мучителя. Вероятно, как бы ни был несносен Хадсон, Тревор-старший, подобно Джеку Тэнеру, предпочел сделать все, что мог , оказавшись в таком положении, нежели доводить дело до того, чтоб тот пошел в полицию. И тогда как Тревор –старший относительно привык к сложившейся ситуации, его сын (только что вернувшийся домой на каникулы)нашел ее невыносимой и сорвался, в результате чего Хадсон покинул Норфолк и отправился пытать счастья к Бедозу. Теперь Тревор знал, что опасность разоблачения со стороны Хадсона уже близка и «он заперся у себя в кабинете. В окно … было видно, что он писал.» И писал он свое признание, и в нем, написанном в 1885 году, совершенно верно утверждается, что события , связанные с «Глорией Скотт» происходили в 1855 году, то есть, тридцать лет назад.