Я по стихам Гафта вообще не спец. Но вот эти захотелось сохранить. Когда-то я бы под всем этим подписалась двумя руками...Но сейчас, наверное, есть вещи и пострашней

Попса дробит шрапнелью наши души,
Ее за это не привлечь к суду.
Часть поколенья выросла на чуши,
И новое рождается в бреду.

О, «Солнышко лесное», чудо-песня!
Как мы в неволе пели, чудаки!
Пришла свобода, стали интересней
Писклявые уродцы-пошляки…

Слова - ничто, есть вопли вырожденья.
Тот знаменит, кто больше нездоров.
Кто выйдет петь без всякого стесненья,
Без совести, без страха, без штанов.

Где песня, чтобы спеть ее хотелось?
Слова - где, чтоб вовеки не забыть?
Ну, что горланить про кусочек тела,
Который с кем-то очень хочет жить?

С телеэкрана, как из ресторана,
Для пущей важности прибавив хрипотцы
Они пудами сыплют соль на раны,
Как на капусту или огурцы.

В халатике бесполая фигура
Запела, оголившись без причин…
Противно это. Спой нам, Юра,
О женской теплоте и мужестве мужчин

Валентин Гафт (к Визбору)
⠀

Это какие-то очень живые страницы, хотя местами не все понятно и Бриггс, к примеру, часто пишет как-то хаотично. Интересно было заметить, что у него не было своих книг Дойля. И мне иногда казалось, что его больше интересуют иллюстрации)



Винсент Старретт

16

940 BuenaParkTerrace
Chicago

9 марта 1932 года

Дорогой Бриггс,

Вам будет интересно узнать, что книга о Холмсе, выражаясь языком моряков, поднимает якорь. Написаны около 10 000 слов – составивших две главы, каждая из которых закончена, т.е «Появление мистера Шерлока Холмса» и «Методы мистера Шерлока Холмса». В них я закладываю основы биографического и библиографического фундамента. Они поведут повествование до предполагаемой гибели Шерлока у Рейхенбаха. Третья глава – которую я только что начал – будет «Повторное появление мистера Шерлока Холмса» и там пойдет рассказ до конца существующих книг о Холмсе, с Холмсом, удалившимся от дел в Сассекс. Затем серия продолжится многочисленными главами «Побочной информации», в том числе «Шерлок Холмс в театре и кино», «День на Бейкер-стрит», «Пародии и бурлески» и т.д., и, наконец, Библиография.
Я получаю материал ежедневно, и у меня уже богатая личная коллекция. О я счастлив был бы получить – и был бы очень за это благодарен – что-то что вы, возможно, захотите передать мне. Что касается материала Бэнгса, тут нет никакой спешки, ибо в случае необходимости пародийную статью можно откладывать до последнего.
Я надеюсь издавать книгу выпусками, по главе – или статье – за раз, и теперь я прокручиваю это в уме.
Вам когда-нибудь попадался фильм о съемной квартире на Бейкер-стрит?
Всего вам наилучшего.
И одна статья об иллюстраторах, с обсуждением внешности Холмса! С триумфальным появлением там Стила.
Когда у вас найдется для этого время – жду от вас длинного письма – помните? – с практическим, если не фактическим содержанием в нем вашей статьи! С нетерпением жду ее с острейшим интересом, но не подгоняйте себя. Время еще терпит.
(Здесь карикатура Шерлока Холмса с подписью В.С.)


читать дальше

17

Дорогой Старретт,

ВЫ ЗВЕРЬ!

Помните леди, которая написала так Дойлю после выхода «Последнего дела Холмса»?
Ваши письма я получил. Я никак не смогу вам помочь до тех пор, пока у меня не будет плана того, что вы думаете сделать.
Ради всего святого, не публикуйте ничего об иллюстраторах, пока мы не обсудим все это в письменной форме.
Вам что-нибудь известно об удивительной работе Расселла или Питера Ньюэлла?
Большая проблема заключается в том, что мне неизвестно, что знаете вы, а вам неизвестно – что я.
Когда Холмс получил свой первый дирстокер? Где он взял его? Что за дело было у него, когда он впервые гордо вышел на Бейкер-стрит с этой двухкозыркой на голове?
ДАЙТЕ МНЕ НАБРОСОК того, что вы делаете. Я не литератор. У меня даже нет ни малейших амбиций, чтобы мое имя было как-то упомянуто в вашей работе. Но я очень хочу увидеть, как ваша работа станет чудеснейшей из всех когда-либо опубликованных книг.
Давайте будем считать, что я просто критик, и позвольте мне написать , не для газет, а лишь для вас одного, что я думаю о работе, которую вы проделали.
Для вас это средства к существованию – для меня – абсолютно ничего.
Искренне Ваш


18.

940Buena Park Terrace
Chicago

17 марта 1932 года

Дорогой Бриггс,

Прочтите это письмо до того, как будете читать те копии, что я вложил в конверт. Там вкратце изложены те замыслы, что имеются у меня на уме, и указывается, что еще нужно сделать. Это копии двух моих первых статей, или глав, и я буду рад, если вы как можно скорее пришлете их назад, ибо они единственные экземпляры, которые у меня есть, когда оригиналы блуждают по миру в поисках издателя.
Вы заметите, что первые две статьи, в некотором смысле, исторические. Так же, как и третья, которую теперь пишу, под названием «Повторное появление мистера Шерлока Холмса». Вместе они составляют нечто вроде библиографической биографии и дают читателю первое изображение мистера Шерлока Холмса – довольно импрессионистское. Вот следующие статьи, которые надо будет написать, не обязательно в том порядке, в котором они здесь расположены:
Шерлок Холмс на сцене и на экране
Шерлок Холмс в пародии и бурлеске
Шерлок Холмс на других языках
Иллюстраторы Шерлока Холмса
Предки Шерлока Холмса
Побочная информация о Шерлоке Холмсе
День на Бейкер-стрит
Настоящий Шерлок Холмс (т.е. Дойль) – уже готова, но требуются дополнения
Критическая оценка Шерлока Холмса
Библиография мистера Шерлока Холмса (его собственные работы)
Библиография книг и статей о Шерлоке Холмсе.
Там, кроме того, будет находиться – в книге, не в журналах – довольно пространный указатель и значительно больше иллюстраций, чем могут опубликовать журналы.
Видите, книга – претенциозна, и я думаю, что ряд специальных статей даст возможность включить туда все, что угодно. И я хочу, чтоб это была самая лучшая из всех когда-либо изданных книг. Я не хочу упустить ничего, что имело бы хоть малейшее значение. Мне кажется, что мы можем позаботиться обо всем по тому или иному вопросу, которые я обрисовал. Таким образом, анекдоты и другие вещи, которые, возможно, не были включены в ранние статьи, всегда можно вставить в главу под названием «Побочная информация о мистере Шерлоке Холмсе», которую, я, вероятно, сделаю последней. Думаю, что я также подготовлю нечто вроде «Экзаменационной работы» с вопросами о Шерлоке Холмсе, включая вопрос о двухкозырке. А теперь позвольте мне задать один вопрос вам: сколько раз, согласно записям, Шерлок Холмс сквернословил?
Думаю, когда вы напишете мне ваше письмо, ваше длинное письмо, если вы таким путем подойдете к этому делу – и это правильный путь – вам следует осторожно двигаться в сторону вашей идентификации Бейкер-стрит; очень важное открытие. Вы говорите, что вас не волнует, будет ли в книге ваше имя, но, мой дорогой Бриггс, оно будет там, и не один раз, наряду с именами других настоящих Шерлокианцев этого мира. Я думаю посвятить эту книгу этой вашей группе, тем, кто помогал, и назвать всех вас поименно; и все вы также войдете в эту книгу, потому что вы должны там быть – потому что вы часть высокой истории Шерлока Холмса.
Что касается того, что у меня есть, то я попробую сказать вам. У меня, конечно, есть все рассказы о Шерлоке Холмсе и все в первых изданиях. У меня есть очень много оригинальных выпусков «Стрэнд Мэгэзин» со множеством иллюстраций, которые так и не вошли в книги. У меня есть автобиография Дойла. У меня есть воспоминания Холмса – то есть доктора Белла – написанные Дойлом, самим доктором Беллом и врачом по имени Гарольд Эмери Джонс. У меня есть два памфлета С.К.Робертса: один из них у вас есть – «Доктор Уотсон». Другой называется – «Заметка о проблеме Уотсона». У меня есть «Обзор литературы о Шерлоке Холмсе» преподобного Нокса. И журнальные статьи, собранные за много лет, и написанные: Хейвудом Броуном, Кристофером Морли, Валентайном Уильямсом, Эдвардом Снэксом,Уильямом Болито, Артуром Бартлетт Морисом,Т.С. Элиот, Дороти Сейерс, С.С. Ван Дайном и еще целый ряд статей самого Дойля. У меня есть несколько историй Детективнго рассказа, которые все отчасти касаются Холмса. У меня, конечно же, есть Сувенирная программа Дорр Стила, которая очень хороша. Кроме того, у меня есть целый ряд неподписанных газетных статей, некоторые из которых очень хороши, а какие-то – несущественны. У меня тонны материалов о Джиллетте, предоставленных Клейтоном Гамильтоном; и прежде, чем я покончу с ними, я надеюсь еще получить рассказ самого Джиллетта, если его как-то возможно достать.
Ну, в двух словах, думаю, это все, что у меня есть – о, нет, есть еще несколько пародий: Барри (напечатанное в автобиографии Дойля), Брет Гарта, Бэнгса «Р. Холмс и компания», моя собственная «Погоня за плавучим домом» - распродана, но будет переиздана в этой книге, и пара ранних английских пародий, вышедших, когда Холмс еще был на плаву.
Иллюстрации нужно будет выбирать из всех ранних первых изданий и более поздних – чтобы проиллюстрировать некоторые изменения во внешности Холмса – вплоть до времен Джиллетта и Стила; и включить туда также фотографию бюста Шерлока, который стоит в библиотеке Дойля, несколько фото самого Дойля, портрет доктора Белла, и чудесные топографические фото, сделанные моим другом , доктором Греем Чандлером Бриггсом. Кроме того, у меня есть чудесный подписанный экземпляр меню-сувенира с обеда, который друзья дали Дойлю много лет назад; это тоже войдет туда.
Теперь, после всего этого, Бриггс, я хочу , чтоб вы высказали свое мнение и свой совет. Это было бы очень ценно. И я также буду счастлив получить ваш ответ в отношении уже готовых статей, и я пошлю вам копии других, как только я получу их от машинистки. Только пришлите их назад, как только это будет возможно, ибо – как я сказал – в отсутствие оригиналов, я буду лишен копий всего того, что уже написал.
Если я упустил что-то из того, что вы хотели бы знать, пожалуйста, сообщите мне об этом. Мне не нужно говорить вам, как я благодарен за вашу помощь. Я глубоко ценю ее.

С уважением,


19

Дорогой Старретт,

Пишу это между приемом мальчика с переломом щиколотки и приходом леди со вздутием живота.
Сообщение получено. Это я спешу вернуть вам. Поскольку это единственное, что у вас есть, я отправлю его заказным письмом.
Сделал пару пометок графитным карандашом, которые легко можно стереть.
Этот материал пройдет с большим успехом, если все будет выполнено так, как вы говорите. Одно предложение – покажите большую часть всех возможных иллюстраций! Было бы великолепно поместить парочку старых вещей Дойла. И, по крайней мере, одну из иллюстраций Расселла. Какая была у вас реакция на иллюстрацию Пенфилда, что я послал вам? Разве это не конфетка?
Вижу, что вы берете на себя и кинематографическую историю Холмса. Думаю, у меня есть каталог английских фильмов. У вас он, несомненно, есть – если нет, я пришлю его вам. Кроме того, в прошлом году в Нью-Йорке показывали один английский фильм*. Сюда он не дошел. Один из моих ассистентов видел его и привез домой программу. Может быть, он сможет отыскать ее, если ее не выбросила его жена. Этот фильм был длинным, и, насколько я понимаю, был прекрасно снят. В одном фильме играл Джон Бэрримор и, конечно же, еще есть старый шедевр Джиллетта.
Что касается пьес, я видел «Пеструю ленту», «Знак четырех», «Собаку Баскервилей» и эту вещицу с Алисой Фолкнер. Лично я очень бы хотел, чтоб последняя была опубликована. Я повсюду пытался достать ее экземпляр, но безуспешно. Не хотел беспокоить мистера Джиллетта.
О «ругани»: Единственный раз, который я могу вспомнить , был в деле с Хаундитчем, когда некий умник прикинулся старухой и надул старину Холмса.
Двухкозырка: Написал доктору Боствику в библиотеку, предлагая долговую расписку на две тысячи долларов, если он позволит мне взять то, что я хотел, хотя бы на день. Ответа нет. Возможно, личный визит поможет чего-то добиться.

-----------

*Вероятно, это «Спящий кардинал» - первый из пяти фильмов о Шерлоке Холмсе Артура Уонтнера, вышедший на экраны Нью-Йорка в июле 1931 года под названием «Роковой час Шерлока Холмса»; или, возможно, «Пестрая лента» с Рэймондом Мэсси, премьера которого состоялась в ноябре 1931 года. Оба фильма шли в кинотеатрах в начале 1930-х годов, внося свой вклад в шерлокианский дух того времени.


20

Дорогой Старретт,

Прошлым вечером пошел в свою библиотеку посмотреть, что я смогу раскопать относительно «ругательств» Ш.Х.
Осталось найти только ЧЕТЫРЕ книги.
Книги, как зонтики, берут и никогда не возвращают – по крайней мере, редко.
О литературе: (По моему мнению) существует только ОДНА книга. Не Библия; для меня просто литературное лоскутное одеяло! ОДНА книга – это «Отверженные». После нее идет Дюма. Дойл – гораздо ниже в этом списке. Он интересует меня «мимоходом».
Подметил, что вас интересуют первые издания. У меня была возможность приобрести по цене, которую я счел чрезмерной, первое издание «Красной лампы». Так как это исследование что-то значит для вас и очень мало для меня, я был бы рад послать его вам с поклоном за вашу коллекцию.
Я так понимаю, что где-то в Сент-Луисе есть экземпляр некоего рождественского ежегодника, в который вошло первое печатное издание «Этюда в багровых тонах». Если я смогу купить его, вам хотелось бы его получить? Еще не знаю, кто его владелец. Но в городе он всего один. Он есть у вас??????
Сожалею, что ничем не смог помочь с ругательствами. Мой Дойл весь выдан.
Искренне ваш.
Послал вам пакет. Заказным письмом. Надеюсь, дойдет благополучно.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Предыдущие главы находятся здесь morsten.diary.ru/?tag=6311375&n=t

Глава 6
Падение на первом препятствии

На следующий день я проснулся в четверть четвертого. Я спал, если не как мертвый, то очень близко к этому. Но говорят, что сон – великий целитель. Я определенно почувствовал себя лучше. Вернулось что-то похожее на прежнюю ясность ума, вытеснив туман замешательства, изводивший меня в течение многих месяцев.
Однако, потеряв лучшую часть дня, мне надо было поторопиться, так что часом позже мой кэб остановился у здания Скотланд Ярда. Его смутные очертания неясно вырисовывались надо мной, грозовые темные облака обрамляли некогда блестящие стены из камня и красного кирпича, теперь покрытые глубоко въевшейся грязью от близлежащих мануфактур и миллиона черных сердец. Часы, находящиеся на коньке крыши, показывали двадцать минут пятого. Надеюсь, я явился не слишком поздно. Потерять еще один день расследования, когда их было так мало, и каждый был бесценен, было бы вопиюще недобросовестным с моей стороны.
Когда я вошел, дежурный сержант, хорошо сложенный, лысеющий мужчина лет сорока, лениво поднял на меня взгляд от газеты «Иллюстрированные лондонские новости».



Казалось, он порядком умирал от скуки, когда я назвал ему свое имя.

- О, это вы, лестрейдовский любимый частный «детектив-консультант», что бы это там не значило, - проворчал он. – Так его нет. И если только вы не пришли сообщить о каком-то преступлении, то я предложил бы вам убраться отсюда.
- Напротив, сержант, я пришел сюда встретиться с Главным инспектором Мэттьюсом.
Он вернулся к своей газете и лениво перелистнул страницу.
- Вот как? Вопрос в том, захочет ли он встречаться с вами?
- Возможно, если вы его спросите, - предложил я. – Дело довольно важное.
- Когда я буду готов, - услышал я в ответ.
- И когда это случится?
Он уловил нотку сарказма в моем тоне, и повел себя уже совсем иначе.
- Послушайте-ка, вы, - начал он, тыча пальцем в мою сторону. – Я не собираюсь больше терпеть вас тут. У меня есть все основания охладить вас несколько часов в камере, чтоб научить хорошим манерам.
- По какому же обвинению?
- Как насчет того, что вы как-то подозрительно слоняетесь тут без дела? Или отнимаете время у полиции? Или просто малость надоедливы…
- Сержант, что здесь происходит?
Знакомый голос заставил меня обернуться и увидеть появившегося инспектора Грегсона. Он рассматривал меня, сунув руки в карманы и высоко подняв брови, с видом грозного учителя, глядящего на непослушного ученика. Прошло немногим более пяти месяцев, с тех пор, как мы виделись с ним последний раз, и было очевидно, что покушение на его жизнь, предпринятое сбежавшим заключенным Вамберри, ничуть не ослабило ни его боевого духа, ни его презрения ко мне.
- Этот человек создает вам проблемы?
- Ничего такого, с чем я не мог бы справиться, мистер Грегсон.
Он перевел свое внимание на меня.
- Что вы хотите, мистер Холмс? Если вы ищете Лестрейда, он в одиночку борется с преступностью в Лондоне. Не могу представить, зачем ему может понадобиться ваша помощь.
- Я пришел сюда, чтобы встретиться Главным инспектором Мэттьюсом.
- Зачем? – отрывисто спросил он в ответ.
- Это частное дело.
- О, скажите мне.
- У меня нет на это права. Однако, мне приказано встретиться с ним.
Он обменялся взглядом с сержантом.
- Что ж, хорошо, - неохотно промолвил он. – Вам лучше пройти со мной.
К досаде дежурного сержанта, я проследовал за Грегсоном во внутреннее святилище Скотланд Ярда. В движениях моего спутника чувствовалась скованность, говорившая об остаточных последствиях его недавнего ранения. Ведь сначала даже не думали, что он выживет. Лестрейд сказал мне, что он обязан жизнью своей жене, которая стала искать врача, у которого было бы иное мнение, в то время как его лечащий врач был убежден, что кончина Грегсона уже не за горами. Тем самым она спасла жизнь своего мужа. Так что Грегсон выжил и решил, что он еще поборется.
Я знал, что должен быть ему признателен. Будучи еще прикован к постели, он предупредил Лестрейда о ситуации, в которой я оказался, не имея никаких шансов освободиться из Постернской тюрьмы. Кроме того, я был ему должен десять фунтов. Мы побились об заклад, что мне никогда не убежать из тюрьмы, и он оказался прав. Мне казалось, что он с легкостью позволит мне забыть об этом.
- Рад снова видеть вас, Грегсон, - попробовал я начать разговор.
- Для вас, мистер Холмс, сержант Грегсон, - поправил он меня. – Если вы еще не в курсе.
Я сделал вид, что мне ничего об этом не известно. Брэдли сказал мне о его понижении в должности, хотя я подозревал, что пройдет совсем немного времени, и он вновь получит свое предыдущее звание. И, тем не менее, Грегсон затаил обиду. Понижение до уровня задиристого сержанта у передней стойки возле входа как-то не особенно способствовало тому, чтоб он испытывал ко мне благородные чувства. То, что он считал меня частично виновным в этом, было не так уж необоснованно. Я добровольно принял участие в авантюре, которое, в конечном счете, не принесла пользы ни одному из нас. Мы все еще страдали от ее последствий, как морально, так и физически.
- Вы скажете мне, зачем вы хотите встретиться с Мэттьюсом? – спросил он, резко останавливаясь перед дверью в длинном коридоре, стены которого были обшиты темными панелями.
- Я не могу вам сказать.
Это побудило его высказать упрек, который я ожидал.
- Вы в долгу передо мной, мистер Холмс, не забывайте об этом! – воскликнул он, погрозив мне пальцем. – Что произошло в этой тюрьме? Лестрейд не скажет мне этого.
- Я тоже не могу.
Он с неприязнью поджал губы.
- Я поверил вам, когда никто другой не верил. И что же я получаю в ответ?
- Вы действовали не из одних только альтруистических побуждений. Вы увидели тогда прекрасную возможность добиться успеха за мой счет.
- А почему бы и нет? Почему вся слава должна достаться Лестрейду? Вы искали возможность проникнуть в Постернскую тюрьму, и я предоставил ее вам. За это я был лишен моего чина и понижен в должности. Полагаю, за это вы мне чем-то обязаны. И вот кстати. – Он протянул руку. – Мы бились об заклад. Вы ведь не сбежали, не так ли?
- Нет.
- В таком случае вы должны мне десять фунтов.
Я посмотрел на эту протянутую руку и увидел его самодовольную ухмылку.
- У меня их нет.
- Ничего. Я могу подождать до завтра.
- Вы не поняли. У меня вообще нет таких денег.
Его улыбка стала еще шире.
- А, ну, это другое дело. Я терпеть не могу таких, кто не платит свои долги, но уверен, что мы можем прийти к пониманию. И я скажу вам, мистер Холмс, что вы можете заплатить «натурой». Может настать время, когда мне понадобится небольшая «неофициальная» помощь.
Ему хватило дерзости потрепать меня по щеке.
- Мы не можем позволить Лестрейду приписать себе все заслуги, верно?
Весьма довольный собой, он постучал в дверь, у которой мы остановились. Раздавшийся голос пригласил нас войти. Услышав его, Грегсон широко распахнул предо мной дверь, все еще улыбаясь, точно кот канарейке, которая была полностью в его власти.
У меня есть жизненное правило: не люблю, когда кто-то имеет надо мной власть, а уж тем более, если это инспектор Скотланд Ярда. Проще всего было бы заплатить ему и оставить все, как есть. Вот только я сказал ему правду, когда говорил, что у меня нет денег. Лишенный возможности заниматься своей практикой, я не мог заработать себе на жизнь. Я жил за счет щедрости своего брата, к своей немалой досаде, и идти к нему с протянутой рукой за дополнительными средствами для погашения своих долгов было столь же неприятно, как быть в долгу у Грегсона. Это была еще одна неприятность в длинной череде прочих, с которыми, в конце концов, придется разобраться.
Однако, вопрос с Лестрейдом был у меня на первом плане. Главный инспектор Джеймс Мэттьюс, мускулистый мужчина пятидесяти лет, был среднего роста, с лысиной, начинающейся со лба и темными кругами под глазами. Неловкость при движении в его левой ноге, когда он встал, чтобы приветствовать меня, свидетельствовала о старой ране, полученной при выполнении его служебного долга, тогда как морщинки вокруг глаз говорили о добродушном человеке с чувством юмора. Хотя в тот момент у него едва ли было много поводов для смеха – пятнышко на лацкане и туго и неаккуратно завязанный узел на галстуке говорили о его разногласиях с супругой.
Все это я в нем увидел, и в первый раз за долгое время, это что-то значило. Все это пришло естественно и непроизвольно, не требуя ни малейших усилий, какие в последнее время предполагал самый простейший вывод. Я не позволил себе тешить себя радужными надеждами, что это начало выздоровления; надежда, как и ее компаньон, отчаяние, рождаются лишь при наличии веских доказательств. Однако, это было начало, и гарантия того, что я не настолько утратил свои способности, как опасался.
Но каковы бы ни были его личные проблемы, Мэттьюс был приветлив, хотя в нем почувствовалась некоторая настороженность, когда я назвал свое имя.
- Ах, да, мистер Холмс. Сэр Руперт Брэдли сказал мне, что вы придете.
Он подошел к двери, снова открыл ее, выглянул в коридор, и, убедившись, что нас не подслушивают, немного расслабился.
- По правде говоря, мне не очень-то нравится, что Комиссар полиции вовлекает в это дело кого-то со стороны. Я бы предпочел вести это дело самостоятельно. – Он цокнул языком. – Но увидев, что это вы и вы – друг мистера Лестрейда, позволю себе сказать, что это будет объективное разбирательство дела. И уж в любом случае, более объективное, чем если бы Комиссар исследовал его сам.
- Он вам не нравится?
Мэттьюс пожал плечами.
- Он не обязан мне нравится. Он платит мне жалованье, вот и все. Мне же на нем не жениться.
Я проникся симпатией к этому уставшему от жизни главному инспектору.
- Вы верите, что в этом обвинении есть хоть толика правды?
Мэттьюс тянул с ответом столько, сколько мог, а потом покачал головой.
- Нет. Исходя из того, что я о нем знаю, Лестрейд исключительно честен. Я предпочел бы, чтобы из всех офицеров в тяжелую минуту рядом со мной оказался бы именно он. Если ему в чем-то недостает ума, он компенсирует это хитростью. Возьмем, к примеру, вас. Большинство наших парней не опустились бы до того, чтобы иметь какие-то дела с частным сыскным агентом. О, без обид, мистер Холмс, - быстро добавил он. – Я понимаю, что вы нечто большее, чем просто частный сыщик.
- Я еще не опустился до того, чтобы следить за ветреными супругами или нечистыми на руку слугами, - снисходительно сказал я.
- Что ж, то, что Лестрейд сделал то, что он сделал, и молчал об этом, - это то, что я называю личной инициативой, - продолжал Мэттьюс. - Не пользоваться чужими мозгами, когда у тебя нет своих,- это все равно, что навредить себе назло другим. Результаты – вот, что важно для общественности, мистер Холмс. И методы, конечно, тоже, вот почему я беспокоюсь о нем. Иногда Лестрейд может быть глупцом. Когда он приходил ко мне с этими недавними случаями, я надеялся, что он снова воспользовался вашей помощью. Поэтому навел справки и узнал, что вы нездоровы.
- Это правда. Я не разговаривал с Лестрейдом несколько месяцев.
- За исключением одного недавнего вечера.
Я бросил на него испытующий взгляд. Наша встреча , похоже, была самым скверно хранимым секретом Уайт-Холла.
- Я приставил одного человека наблюдать за ним, - сказал Мэтьюс в качестве объяснения. – Он сказал, что вы рано ушли.
На минуту мне показалось, что краем глаза я уловил какое-то движение слева от меня. Я поглядел в ту сторону, и ничего такого не увидел, за исключением поблекшего портрета королевы, сделанного в ее молодые годы, висевшего на стене над книжным шкафом с заметным уклоном, так, что книги прислонялись друг к другу, словно подвыпившие гуляки, возвращавшиеся домой.
- У меня была еще одна встреча, - сказал я, возвращая себя к нашему разговору.
Главному инспектору не было нужды знать унизительные подробности того вечера, если ему еще не сообщили о них.
- Однако, я хотел бы спросить, что ваш человек мог заметить относительно привычек Лестрейда.
При этих словах Мэттьюс тут же занервничал. Он начал нервно перебирать свои документы , перекладывая их и поправляя стопки без малейшей на то надобности. Наконец, когда ему уже нечем было занять свои руки или мысли, он вздохнул и снова сел на стул с видом крайне разочарованного человека.
- Он играет.
- Это слабость, но не преступление.
- М-да, но Лестрейд – один из тех редких созданий, которым везет в игре. До сих пор он еще ни разу не проиграл.
И вновь я услышал какой-то шорох и повернул голову, чтобы посмотреть. Казалось, что все , как обычно, вот только, когда я отвернулся, то мне показалось, будто королева на портрете мне подмигнула. Я смотрел на него, чувствуя, как встают дыбом волосы на затылке, и покрывается испариной лоб. Чем больше я смотрел, тем больше у меня разыгрывалось воображение, и я представлял то, чего совсем не было.
- Все в порядке, мистер Холмс?
В его голосе явно прозвучало беспокойство. Я заставил себя повернуться к Мэттьюсу.
- Говорите, ни разу?
Он кивнул.
- И мы не говорим о странных полкронах то тут, то там. Все лошади, о которых нам известно, были аутсайдерами. У одной из них были большие шансы 100/1.*
Смысл этого был очевиден. Возможно, Давиду везло во всем, за что бы он ни брался, но я сомневался в том, что Господь был на стороне Лестрейда, когда он делал свои ставки.
Здесь действовало что-то более прозаическое, что-то очень близкое к области криминала.
- Вы думаете, что исход забега был предрешен заранее.
Исходя из того, что я читал, предопределить заранее исход скачек гораздо легче, чем считает большинство людей. Придержавший лошадь жокей в тандеме с тренером или владельцем может помешать фавориту выиграть забег. Давно уже известно применение ядов, не дающих коню бежать в полную силу, или убивших его.
Однако, гарантировать выигрыш в таком контексте гораздо труднее. Это удалось в 1844 году, когда четырехлетний скакун, Маккавей, выиграл забег только для трехлеток под именем жеребенка Раннинг Рейн (Бегущие поводья). Этот случай заинтересовал меня из-за методов, которые использовал лорд Джордж Бентинк, который разоблачил эту аферу. Сам страстный любитель скачек, обладатель целого ряда лошадей и конюшен, он узнал о практике окрашивания шкуры коня, так чтоб выдать его за другого. После безуспешных розысков по аптечным лавкам, он нашел цирюльника, который смог подтвердить применение краски и личность того, кто купил ее.
Все это реальные факты. Вышеназванный конь действительно участвовал в забеге незаконно и был дисквалифицирован


Раннинг Рейн


Лорд Джордж Бентинк

Правило, обязывающее стюардов Жокейского клуба осматривать зубы лошадей после скачек, чтобы определить их возраст, в некоторой степени способствовало искоренению практики подстанвки "рингеров", таких как Маккавей, как их называли в мире скачек. Либо лошади все еще проскальзывали сквозь эту сеть, либо был изобретен другой метод, гарантирующий достижение определенного результата. Изобретательность криминального ума никогда не следует недооценивать, какими бы предосудительными ни были методы.
Естественно, меня это заинтересовало, и достаточно, чтоб отвлечь мое внимание от беспокойного портрета на стене Мэттьюса. Я сосредоточил свое внимание на Главном инспекторе и изо всех сил старался не обращать внимания на манящие жесты Ее Величества.
- Ну, ни в какую удачу я точно не верю, мистер Холмс, - сказал в ответ Мэттьюс. – На самом деле, я думаю, что Лестрейд зашел слишком далеко. Вероятно, он не понимает этого.
- А если понимает?
Главный инспектор сидел и смотрел на меня с видом побежденного.
- Тогда все это время я заблуждался в отношении него. Я не хочу так думать, но нужно посмотреть правде в лицо. Мы не можем допустить еще один скандал, нет, только не это, после того, что случилось в прошлый раз. И хуже всего то, что и я был вовлечен в это.
- В самом деле?
Он сделал несчастное лицо.
- Я должен знать, чем занимаются мои детективы. И, тем не менее, вот вам, пожалуйста, Лестрейд, живущий не по средствам, на жалованье инспектора и десятифунтовое ежегодное пособие сыщика. Теперь его жена родила двойню, и я слышал разговоры о том, что он переезжает в дом большего размера. И затем все это дело с хорьками. Комиссару все это не слишком понравилось.
Со вздохом, который, казалось, вырвался из самой глубины его души, он оперся локтями о стол и посмотрел на меня с самым серьезным видом.
- Честно говоря, я надеялся, что его новообретенное богатство - это то, что мы могли бы объяснить как недосмотр. С ноября 1877 года мы учредили новую политику, запрещающую сыщикам принимать подношения . Понимаете, все средства должны поступать в центральный фонд и распределяться уже комиссаром. Что ж, случаются ошибки, деньги пропадают. Если б это было так, то все было бы еще не так плохо. Но еще один скандал на скачках, последовавший почти сразу же за предыдущим? Если нашу контору не разгонят к Рождеству, это будет чудо!
- Так вы получите ответ задолго до этого. Комиссар Брэдли дал мне две недели, каковы бы ни были результаты моего исследования.
Мэттьюс покачал головой.
-« Не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит по тебе»**, - горестно процитировал он.
- Но помимо утечки денег Комиссар поставил вопрос относительно недавних успехов Лестрейда.
- Я согласен с этим, - сказал Мэттьюс. – Жена и так со мной не разговаривает. Бог знает, что она скажет, когда узнает, что я лишился работы. А, возможно, и свободы, если все это дело дойдет до суда.
- Сомневаюсь, что это когда-нибудь попадет в суд, - заверил я его. – Если, как считают, Лестрейд не добился успеха в этих делах благодаря своим собственным заслугам, то, значит, у него должен быть осведомитель.
- У него их много. «Люди, которые у него в долгу» - как он их называет. О нескольких мы уже знаем: Толстяк Гарри, Лысый Чарли, Тощая Мэри, и так далее. Все это старые преступники, многие из них. Они доносят на своих собратьев по ремеслу за двухпенсовый стакан джина, но они не из того разряда, как тот – кем бы он ни был , - с которым он сейчас имеет дело. Это совсем иной человек. И если это не совпадение, если он использует Лестрейда, чтоб отвлечь наше внимание от более серьезных дел, тогда мы имеем дело с очень хитрым негодяем.
- Ваш человек не смог распознать его?
- Или её, - многозначительно сказал Мэттьюс. – По своему опыту я знаю , что представительницы слабого пола могут быть гораздо опаснее мужчин. Но, отвечая на ваш вопрос – нет, не смог.
- Тогда мое расследование должно начаться оттуда.
Я совершил ошибку, позволив на долю секунды отключиться концентрации своего внимания. Этого было достаточно, чтобы мой взгляд упал на книжный шкаф и на висевший над ним портрет. К моему ужасу, рама была пуста, а фигура с картины стояла теперь во всем своем украшенном драгоценными камнями великолепии перед дверью, с дьявольской улыбкой поглядывая на меня. Когда я взглянул на нее, ее глаза превратились в кипящие огненные шары, а губы приоткрылись, обнажая бушующее внутри пламя.
Я вскочил прежде, чем осознал, что делаю. Потом заморгал и призрак исчез. Минутой позже она вернулась на портрет с таким же непроницаемым выражением лица, как обычно. Стук сердца отзывался у меня в ушах, сопровождаемый усиливающейся с каждой минутой тошнотой.
- Мистер Холмс? – произнес Мэттьюс. – Что случилось?
Я усилием воли прогнал свои страхи, и надеялся, что блеск испарины у меня на лбу был не слишком заметен.
- Я должен идти, - сказал я. – Благодарю вас, Главный инспектор, вы очень мне помогли.
Он протянул мне руку.
- Ну, что ж, бог в помощь вам, мистер Холмс. Я говорю это от всего сердца. Ради всех нас.
Когда я уходил, королева на прощание мне подмигнула, не уверен только было ли это знаком доверия или злой насмешки. Когда я уже стоял за дверью кабинета Главного инспектора, мимо меня прошли несколько сыщиков. Я почувствовал на себе их взгляды, их презрение, ощутил их неприкрытую враждебность. Ощущение слепого ужаса охватило меня, как будто бы я был пешкой в чьей-то игре, добычей на охоте, и мои преследователи приближались ко мне со всех сторон. Я поспешил выйти из здания, нашел кэб и закрыл уши ладонями, чтобы отгородиться от бесконечного шума лондонских улиц. Несмотря на все мои усилия, из каждого квартала до меня все еще доносились голоса, зовущие меня по имени, алчущие моей крови, говорящие, что мне никуда от них не сбежать.
К тому времени, когда я вернулся на Монтегю-стрит, я был убежден, что жаждущая моей крови толпа гонится за мной по пятам. Я вбежал внутрь, захлопнул дверь в этот мир и прижался пылающим лбом к ее прохладной древесине. Мир постепенно затихал и душа успокоилась. Что бы это ни было, оно прошло, оставив во мне настоятельную потребность в чем-то помимо еды.
Я покинул надежное убежище этой двери в лучшем расположении духа только для того, чтоб обнаружить, что я был не один.
- Ну, добрый вечер, мистер Холмс, - сказал Лестрейд, поднимаясь со стула у камина, чтобы приветствовать меня.

***


* Насколько я поняла, исходя из перевода и небольшого дополнения автора, речь идет о ставках на лошадей, у которых почти нет шансов выиграть забег. Причем ставки на них такие, что за каждый поставленный фунт при выигрыше можете получить 100, конечно, если лошадь выиграет. Но вся штука в том, что шансов на это у нее почти нет. Еще тут интересный момент, что такие лошади называются long shot то есть дальний прицел, и примечательно, что эту фразу в "Серебряном" произносит Холмс.

** Грешным делом думала, что это цитата из Хэмингуэя и хотела уже обвинить автора в такой ошибке. Оказалось, это я неуч) Цитата изначально взята у поэта Джона Донна.

«Молитвы по случаю…» Джона Донна * (в русском переводе известные как «Обращения к Господу в час нужды и бедствий») были написаны зимой 1623 года, когда Донн слег с приступом лихорадки. «Медитации» были следствием тяжёлого хода болезни, когда своё состояние и размышления «последнего часа» поэт-богослов решил доверить бумаге…


Отрывок из «Молитвы по случаю болезни, и в ходе её», Раздумье 17

Перевод с английского языка и латыни.


И прошепчет: «Пора умереть»…

Теперь колокол звонит беззвучно, говоря ещё раз: «Ты должен умереть».

«Кто не вознесёт взора к восходящему солнцу, кто сможет оторвать взгляд от вспышки кометы? Кто останется глух к набату, разносящемуся по округе, кто сможет заглушить звон колокола — отзвук мира?

Человек не остров, сам по себе — каждый часть материка, часть всей суши. Если частичку мыса поглотит море, то меньше станет вся Европа, словно твой дом или друга твоего был на той унесённой земле: смерть любого человека убивает часть меня, ибо един я со всем родом людским, поэтому не спрашивай, по ком звонит колокол — он звонит по тебе».

1623 год от Р.Х.


* Джон Донн (1572 – 1631) — поэт, солдат, узник Флитской тюрьмы, депутат парламента, доктор богословия Кембриджского университета (ранее из католичества перешёл в англиканскую веру), настоятель лондонского собора Святого Павла (из Википедии).

Наверное, все же напишу это для себя. Что-то , типа, записок холмсо-шопо-голика.

Вообще, при этом как-то вспоминается "Секретный фарватер" и как-там главному герою насмешливо говорят, что у него прямо кругом сплошные совпадения. А он запальчиво восклицает: А я их ищу... и нахожу, понятно?!

Ну, вот и я, наверное, так же, но это и здесь та же веревочка, когда одно тянет за собой другое.

Ну, во-первых, получила недавно Харрисона и Робертса. Причем книга Робертса была для меня своего рода кинком) Всегда на нее облизывалась, при чем исключительно из-за обложки. Ну, ничего в ней вроде такого нет, "а я все гляжу, глаз не отвожу"))



Но книга - вот именно это издание - старая, кажется, 1953 года, то бишь прижизненное издание автора. А Бандеролька, с которой я раньше "работала", антиквар отправлять отказывается. Поэтому я забила. Но у Шопотама никаких вопросов с этим не было и вроде книгу через тамошнюю таможню пропустили. И она в весьма приличном состоянии и еще в этой популярной у них там блестящей прозрачной обложке.
А книга Харрисона заинтересовала меня еще с того времени, как делала пост по Джеку Трейси. Он ее издавал и там был рекламный буклет. Что-то об истории создания Канона из той серии, что можно назвать "темное начало Шерлока Холмса" - темное и в прямом и в переносном смысле. Но, думаю, сначала изучу на эту тему книгу "Нагота - лучшая маскировка", а потом уже за эту возьмусь.

***
Ну, прошло какое-то время, а у меня же вообще громадный список "хотелок". И не так просто решить, что из всего этого выбрать в первую очередь. Как раз в выходные решила что-то, наконец, выбрать. И практически уже остановилась на книге Морли и еще - раньше ни разу не встречался - сборник "Лучший из кэбов" . Это журналы, кажется, Общества Пестрой ленты". Знаю, что есть "Второй кэб" - довольно редкий, и "Четвертый кэб". А вот это, видимо, избранное. И я уже совсем намылилась их заказать, но... Вот так бывает всегда - ты сидишь и думаешь, что выбрать из целого моря завлекательных книг и журналов, при том, что не очень-то много можешь себе позволить. И здравомыслящий человек прекрасно бы понимал, что в моей ситуации - с не шибкой большой з/платой и шатким положением на работе - не до покупок, и надо пытаться хоть что-отложить или хотя бы купить более нужные вещи . Но, как говорится в старом фильме, "благоразумной я никогда не была". Но это я о чем - сидишь и долго выбираешь, но потом покупаешь что-то такое, над чем и раздумывать-то нечего.
Но немного подробностей. Среди всего этого моего списка числились журналы "Holmes Watson report". Не раз их замечала, но информации не было, а забавные обложки наводили на мысль о явной несерьезности содержания



Но потом какой-то добрый человек таки выложил содержание одного номера, и оно меня приятно удивило. И я так между делом решила попробовать . навести справки в сети. Для начала вышла на блог Брэда Кифовера, вроде как издателя журналов. Надо его поизучать, кажется, он не лишен интереса, хоть совершенно не иллюстрирован. И ему там кто-то написал об уникальности его журналов. И в субботу я легла спать с мыслью, что, наверное, дам этим журналам "зеленый свет". Да к слову, пока искала информацию, наткнулась на библиографический указатель именно по шерлокианским журналам - бесценная вещь для меня!
Ну, а утром решила, что сейчас я просто из интереса полистаю эту библиографию, а потом уже закажу журналы. Ага, полистала. Вот не то, что бы это было для меня открытие, но там в списке всплыл журнал "Норвежских исследователей Миннесоты". Один номер у меня есть - не лишен интереса. И сборник их статей - я бы сказала "очень сильный" Оттуда статья пр оксфордские манеры Холмса. Короче, я по горячим следам решила глянуть на ебэе насчет этих журналов. Они, вообще, довольно редкие. И, здравствуйте, пожалуйста! Буквально только появились. Тут кто угодно скажет, что это знак. Хотя, нет, кто угодно, пожалуй, не скажет). А тут причем еще очень умный продавец, который знает, что делает) Выложил и содержание и отдельные страницы. Злодей))







Кроме всяких традиционных исследований тут о каком-то письме Джиллетта, очень большая статья про Стила и еще много чего.

В общем тут уже было не до раздумий) И тут я оказалась на другой территории, не там, где Холмс мало кому интересен, а там, где если зазеваешься, у тебя из под носа уведут такие редкости. И у меня начался бег с препятствиями, потому что в Шопотаме что-то сломалось и прямо напомнили дайри - "наши мастера над этим работают, но пока ничем помочь не можем". В Бандерольке их обычное сообщение - в связи с большим количеством заказов выкуп может занять от 1 до трех дней. И в результате я связалась конторой, которая мне очень когда-то не понравилась, зато они мне с ходу сообщили что уже выкупают. Ну, вот бум ждать. Нечего и говорить, что это было недешево.

Напишу несколько слов.
У меня была мысль, что сегодня в качестве особого удовольствия приступлю к продолжению перевода "Злостной клеветы на инспектора Лестрейда". Вышло не совсем так, ибо надо было кое-что доделать - у меня есть свои принципы и система, а не просто перевожу все подряд.
Поэтому, наверное, сяду за "Лестрейда" только в ночи. К тому же еще я не подумала заранее прочитать предыдущие переведенные пять-шесть глав, а это точно нужно, чтоб вспомнить, как там было дело и поймать настроение.

Между делом сижу читаю и... как же это здорово) Посмотрела попутно... я оставила -отложила этот перевод практически...три года назад. Ужас... хорошо, что не знала заранее, сколько на все это уйдет времени.

Ну, и вот прямо попутно сразу прочувствовала разницу. Нет скучных описаний, есть ощущение, что ты там на лондонских улицах. Нет смутного, не бесстрастного, а какого-то бесчувственного Холмса. Есть вот этот с целой гроздью мыслей, ощущений, неуверенности, с замечательным сарказмом, хоть и все еще слишком юный. Лестрейд, какой-то просто Фальстаф, в том плане, что он поразительно живой и реальный, какой-то очень сочно описанный. Веселый и мрачный одновременно, обижающийся на "зазнавшегося" Холмса и одновременно беспокоящийся за него.

Очень хочется процитировать:

" - Вам нравится? – спросил Лестрейд, опускаясь рядом со мной на скамью и кивнув на мой все еще полный стакан.
- Да, очень приятный. Благодарю вас.
Он фыркнул.
- Да выпейте же, Холмс. Вам это пойдет на пользу. У вас такой вид, словно вы в этом нуждаетесь. Вы что промокли насквозь, на все восемь футов вашего роста?
Я был гораздо ниже, но Лестрейда это не касалось.
- Вас, очевидно, совсем не кормят в этом Уайт-холле. На вас же просто лица нет. Знаете, - сказал он, делая глоток пива, - я всегда говорил, что все эти лощеные типы из Уайт-холла просто сборище кровопийц.
- Вопреки тому, что вы слышали обо мне, инспектор…
Он замахал рукой.
- Я много чего слышал, мистер Холмс. И я могу это понять. Перед вами предстали новые перспективы, так же, как и предо мной, а в семействе прибавление и все такое прочее, и я должен позаботиться и о себе. Я не могу погубить все надежды на лучшее, имея дело с любителями, которые появляются и исчезают, когда им вздумается.
- Вы, значит, считаете, что я веду себя именно так?
Лестрейд отвел взгляд в сторону.
- Полагаю, вы были заняты.
- И вы тоже не прохлаждались без дела.
- Именно так. И со всем был вынужден справляться собственными силами. Без какой-либо помощи от вас или Грегсона. И что вы теперь скажете на это, мистер Холмс?
- Аплодирую вашему усердию, Лестрейд. Если так пойдет и дальше, вы очень быстро получите место Главного инспектора.
- Меня гораздо более устроила бы прибавка жалования."

Читаю, как в первый раз с дурацкой улыбкой на лице. Наверное, позже еще что-то процитирую.

Люди, если кто захочет следить за процессом, рекомендую прочесть хотя бы имеющиеся предшествующие главы этой самой "Злостной клеветы на инспектора Лестрейда", чтоб понять о чем речь идет. А вообще весь цикл вот здесь


1-ю часть "Скользкое дело о дрессированном питоне" когда-то перевела Tenar -shbb.diary.ru/p184961134.htm

2 часть "Тайна Тэнкервильского леопарда" - morsten.diary.ru/?tag=6214557&n=t

3-я. "Ужасное дело чарующего хироманта" - morsten.diary.ru/?tag=6242843&n=t

4-я. "Особое дело Постернской тюрьмы" - morsten.diary.ru/?tag=6281881&n=t

5-я."Злостная клевета на инспектора Лестрейда" - morsten.diary.ru/?tag=6311375&n=t

Albert Hall (Альберт Холл), полностью - Королевский Альберт-холл, зал искусств и наук, обширный
зал для проведения собраний и заседаний в Южном Кенсингтоне, построенный в 1867-71 годах как мемориал Принца Альберта (1819-1861), супруга королевы Виктории. Он используется для научных и художественных ассамблей, для политических собраний, а также для масштабных музыкальных праздников и концертов. Холмс присутствовал здесь на концерте (Москательщик на покое).



Aldersgate Street Station (Станция Олдерсгейт-стрит) – станция подземки и пригородная железнодорожная станция в северной части города. Холмс и Уотсон на метро доехали до Олдерсгейта по пути к Сэкс-Кобург-сквер (Союз рыжих).

Aldershot (Олдершот), город на северо-востоке Хэмпшира, население 30 974 человека. Это была простая деревня до 1855 года, когда был создан Лагерь Олдершот – крупнейший постоянный военный лагерь в Британии. Лагерь является штаб-квартирой постоянных сил самообороны, и его обширные объекты размещены на площади в девять квадратных миль для проведения строевой подготовки, обучения и маневрирования войск. Одновременно там может быть расквартировано до двадцати тысяч солдат и офицеров.
Во время своей поездки в Винчестер (Медные буки) Холмс и Уотсон пересекли границу Хэмпшира неподалеку от Олдершота. Холмс исследовал здесь смерть полковника Барклая (Горбун).

Aldgate Station (Станция Олдгейт), станция подземной и пригородной железной дороги, находящаяся в Сити, самая восточная станция линии Метро. Возле нее было найдено тело Кадогена Уэста(Чертежи Брюса Партингтона).

Aldridge (Олдридж), человек, который помог Холмсу и Лестрейду в “деле с мнимой прачечной” (Картонная коробка).

Alehouse (Пивная); заведение, имеющее лицензию только на продажу солодовых напитков (Знак четырех).

Alexandria (Александрия), древний город и морской порт в Египте, в северо-западном углу дельты Нила, население (1902) 310 587. Основанный Александром Македонским в 332 году до нашей эры, он долгое время был великим и великолепным городом, центром торговли, греческой учености и цивилизации, в котором могло одновременно проживать до 1 000 000 человек. Натан Гарридеб предпочитал монеты древних Сиракуз монетам Александрии (Три Гарридеба). Здесь жил Ионид (Пенсне в золотой оправе).

Alexis (Алексей), русский нигилист, против которого профессор Корэм давал показания и который был приговорен к сибирской соляной шахте. Именно в его интересах действовала Анна, когда приехала в Йоксли Олд Плейс (Пенсне в золотой оправе).

Algar(Элгар), сотрудник ливерпульской полиции, у которого Холмс по телеграфу запрашивал информацию (Картонная коробка).

Algeria (Алжир), французская колония в Северной Африке, население 4 774 042 человека. Граф Сильвиус охотился здесь на львов (Камень Мазарини).

Alice(Алиса), горничная и доверенная служанка Хэтти Доран (Знатный холостяк).

Alicia (Алисия) - так назывался катер, который однажды весенним утром вошел в небольшую полосу тумана, откуда больше никогда не появлялся, и больше ничего не было слышно о нем и его команде (Загадка Торского моста).

Alienist (Психиатр) - человек, занимающийся научным изучением или лечением психических заболеваний. Уотсон предположил, что дело профессора Пресбери было случаем для психиатра (Человек на четвереньках), и сказал о концепции МОНОМАНИИ современных французских психологов (Шесть Наполеонов).

Alison* ("Элисон"), заведение, в котором проводились бои за денежные призы, скорее всего, таверна или паб, в котором Холмс дрался с Макмурдо (Знак четырех).

Alkali (Щелочь, солончак, сильнощелочная почва) - термин, применяемый к гидратам так называемых щелочноземельных элементов барита, стронция и извести; см. ВЕЛИКАЯ СОЛЯНАЯ ПУСТЫНЯ (Этюд в багровых тонах).

Alkaloid (Алкалоид) - термин, применяемый к таким соединениям, как морфин, хинин и кофеин. Растительные алкалоиды - это те, которые получают из растений, в отличие от тех, которые извлекаются из внутренних органов и содержимого желудка — животных алкалоидов. Существует также класс искусственных алкалоидов, получаемых из продуктов переработки каменноугольной смолы. Среди алкалоидов есть сильнейшие яды и самые действенные из известных лекарственных средств.
Молодой Стэмфорд сказал, что может представить себе, как Холмс, впрыснет другу небольшую дозу новейшего растительного алкалоида — “не по злобе, как вы понимаете, а просто из любопытства” (Этюд в багровых тонах). Уотсон предположил, что смерть Бартоломью Шолто была вызвана каким-то сильным растительным алкалоидом, наподобие стрихнина (Знак четырех). Энох Дреббер умер от алкалоида, которым в Южной Америке отравляют стрелы (Этюд в багровых тонах), и подобное вещество, возможно, кураре, использовалось при отравлении маленького сына Фергюсона (Вампир из Сассекса).

Allahabad (Аллахабад), древний город в Индии, столица северо-западных провинций, население 172,032. Туда был направлен молодой Эдмундс (Квартирантка под вуалью).

*Allan Brothers (Братья Аллен), главное земельное агентство в Эшере (Сиреневая сторожка).
Allan Water(Аллан-река) , название двух рек в Шотландии, одна в Пертшире, другая – в Роксбургшире. Джон Макмурдо пел песню «На берегах Аллан-реки» (Долина страха).

И то, что, по сути, неразрывно связано со "Сценой", то, что послужило основой для этой книги - соответствующая глава из книги Баринг Гоулда "Шерлок Холмс с Бейкер-стрит". Тут сразу можно сколь многое в "Сцене" является не вымыслом автора, а вымыслом... Баринг Гоулда. Я специально раньше это не выкладывала, ибо это был бы отчасти спойлер.)



V. НА СЦЕНЕ И ЗА ЕЕ ПРЕДЕЛАМИ В АНГЛИИ И АМЕРИКЕ: 1879-81

В вашем лице, Холмс, правосудие выиграло ровно столько же, сколько потеряла сцена.
Старый барон ДОУСОН в ночь перед тем, как его повесили.



Мы с вами сочли бы Лондон конца 1870-х годов до смешного дешевым местом для жизни. Холмс считал иначе, получая содержание, которое его отец считал “приемлемым”.
Состояние его финансов стало настолько тревожным, что вскоре он понял (как и Уотсон два года спустя), что должен либо уехать из столицы, либо полностью изменить свой образ жизни.
В тот самый день, когда он пришел к такому выводу, он прогуливался по площади Пиккадилли, и кто-то похлопал его по плечу; обернувшись, он узнал человека, с которым был в одном колледже во время его учебы в Кембридже.

- Лорд Питер! - воскликнул Холмс.
- Пожалуйста, без титулов, - сказал странный, апатичный молодой человек, остановивший его. - Сейчас я предпочитаю, чтобы меня знали под моим профессиональным псевдонимом — Лэнгдейл Пайк( 1.)
-Ваш профессиональный псевдоним?- спросил Холмс, выразительно приподняв бровь.
Лэнгдейл Пайк поклонился. –Лэнгдейл Пайк, актер, - объяснил он.
Холмс расхохотался. Как и Реджинальд Месгрейв, лорд Питер — “Лэнгдейл Пайк” - был отпрыском одной из старейших семей в королевстве.
- Вообще-то, - сказал Лэнгдейл Пайк, - мой отец лишил меня за это наследства.
- Ну, - ответил Холмс, - не то чтобы это так уж много значило, но я и сам близок к этому.
- Превосходно! - сказал Лэнгдейл Пайк. - Приходите пообедать со мной в мой клуб и все мне расскажите.
Холмс с готовностью принял приглашение. Высокая репутация шеф-повара клуба Лэнгдейла Пайка на Сент-Джеймс-стрит(2)была известна даже за пределами Англии.
- У меня возникла блестящая идея, - сказал Лэнгдейл Пайк, когда несколько часов спустя они сидели за бутылкой портвейна. – У вас недурная внешность, Холмс, — по крайней мере, вы достаточно высокий, — и у вас голос, который должен быть хорошо слышен в зрительном зале. В "Гамлете" есть небольшая роль, на которую у нас нет актера — мы, знаете ли, в основном играем Шекспира. Почему бы вам не сходить со мной в театр и не поиграть за него? Старина Сазаноф неплохой управляющий, какими обычно бывают актеры-управляющие. Кстати, - добавил он, - вы вообще умеете играть?
- Я, право и, не знаю, - сказал Холмс. - Я еще не пробовал.
читать дальше
Холмс взял себе сценический псевдоним ”Уильям Эскотт", производный от его христианского имени Уильям Ш.(S) (т.е. Шерлок) Скотт.
И критики в целом сходятся во мнении, что, как актер, “Уильям Эскотт” добился потрясающего успеха. Отчасти это объяснялось впечатляющей фигурой Холмса и его лицом: высоким лбом, подчеркнутым резко очерченными и чрезвычайно гибкими бровями, приметным носом, придающем ему решительный вид, узкими, чувственными губами, волевым, тонким подбородком, проницательными серыми глазами — и, в довершение всего, густыми, слегка волнистыми темно-каштановыми волосами, которые Холмс, будучи актером, носил довольно длинными.
Но кроме того, Холмс стал ревностным поклонником театра. Он поглощал книги по истории сцены и руководства по актерской технике с такой же жадностью, как ранее поглощал "Анналы преступлений". Он часами экспериментировал с гримом и костюмами. Он даже проявлял глубокий интеллектуальный интерес к вопросам театрального освещения и конструирования декораций. Для неутомимого Холмса ни одна задача не была слишком трудной, ни одно упражнение - слишком изнурительным, ни какие затраты времени и сил не казались слишком большими.
И все же нельзя было сказать, что Холмс когда—либо пользовался большой популярностью у своих коллег-актеров - даже у Лэнгдейла Пайка. Было бы легко объяснить это их завистью к его стремительному росту в профессии, в которой многие из них проработали много лет, но не все так просто.
По словам Майкла Сазанофа, когда он намеревался написать историю своей долгой жизни в театре(3), «Шерлок Холмс был настолько поглощен своими собственными достижениями, что не мог или не желал ценить достижения других. По крайней мере, в то время ему никогда не доставляло большого удовольствия наблюдать за игрой других/»(4)
Первой важной ролью Холмса была роль Кассия в "Юлии Цезаре". Эта постановка была так хорошо принята в Лондоне, что “старина" Сазаноф — на самом деле ему в то время было всего сорок восемь - обратил свой взор на запад, в страну возможностей, Америку.
Многие европейские актеры и актрисы в конце 1870-х годов получали и продолжают получать теплый прием в Нью-Йорке, Бостоне и других крупных городах США. Аделаида Ристори, итальянская актриса, добилась большого успеха в "Медее" еще в 1866 году. Английская актриса Лилиан Аделаида Нильсон совершила не менее четырех успешных турне по Америке — в 1872, 1875, 1877 и 1879 годах. Томмазо Сальвини, который пользовался преимуществом раннего обучения в труппе Ристори, впервые приехал в США в 1873 году и дал одно из величайших представлений всех времен в роли Отелло, нисколько не пострадав от того, что ему пришлось играть роль на итальянском, в то время как все его коллеги-актеры отвечали ему по-английски. В 1878 году Моджеска триумфально выступила в "Камилле" в театре на Пятой авеню в Нью-Йорке. Когда Сара Бернар впервые появилась в Америке в 1880 году, в день премьеры театр Бута был заполнен зрителями за несколько часов до начала представления.(5)
Итак, Холмс вместе с остальной труппой отплыл в Соединенные Штаты 23 ноября 1879 года на лайнере "Уайт Стар" "Королева-императрица" и десять дней спустя оказался в Нью-Йорке.
Сазаноф выбрал "Двенадцатую ночь" в качестве своей первой американской постановки, и было сказано, что играя Мальволио, Холмс показал наиболее адекватное изображение этого персонажа, которое Америка видела до этого времени.(6)
Гастроли в Нью-Йорке были долгими, и труппа дала сто двадцать восемь представлений во многих главных городах Америки.
В американском театре тогда, как и сейчас, неизменно было два еженедельных дневных представления, одно в субботу, другое в среду. Но в остальные пять дней недели Холмс, которому никогда не требовалось спать больше нескольких часов в сутки, даже в периоды продолжительной активности, был в основном совершенно свободен, и не следует думать, что его энтузиазм по отношению к сцене каким-либо образом уменьшил его пристальный интерес к преступлениям.
В Нью-Йорке Холмс познакомился с Уилсоном Харгривом, которому позже предстояло занять важное положение в полицейском управлении этого города (7).Харгрив, тогда, как и Холмс, частный агент, в то время был поглощен делом Вандербильта и медвежатника.(8) Именно Холмс указал ему на то, что стекло в двери зимнего сада, должно быть, было разбито изнутри, а не снаружи, факт, который в конечном итоге привел к разоблачению лакея Вандербильта как “медвежатника", взломавшего сейф.
В Филадельфии дробовик, купленный в качестве реквизита для спектакля, который тогда ставила труппа, дал Холмсу возможность увидеть клеймо Пенсильванской стрелковой оружейной компании, и эта информация оказалась важной для него во время любопытного расследования, которое Уотсон позже описал в хронике под названием "Долина страха".
В Балтиморе Холмс пристрастился к устрицам,(9) и одним жарким летним днем, будучи приглашен местной полицией, раскрыл тайну убийства в предположительно “запертой комнате”, отметив глубину, на которую петрушка погрузилась в сливочное масло (10).
В Чикаго актер-детектив впервые познакомился с организованным гангстеризмом. (11)
Труппа даже пересекла великие Западные равнины - захватывающее путешествие, во время которого поезд однажды был остановлен из-за большой миграции бизонов через пути. Это было зрелище, которое Холмс никогда не забывал. “Стадо буйволов, и то не оставило бы после себя такое месиво", - жаловался он Уотсону во время расследования убийства Еноха Т. Дреббера из Кливленда.(12)
Фактически, единственными районами Соединенных Штатов, куда Холмс не заезжал в 1879 и 1880 годах, были Юг и Юго-Запад. Несмотря на Американскую энциклопедию, которая позже стояла на полке в гостиной на Бейкер-стрит, Холмс не знал, где находится штат Одинокой звезды (13).
Куда бы ни приезжала труппа, всюду ее ждали залы, битком набитые восторженными зрителями, и не подлежит сомнению, что впоследствии Холмс испытывал особую привязанность к Соединенным Штатам и интерес к ним.
В последующие годы он восхвалял американский сленг, цитировал Торо, демонстрировал свое знание цен на коктейли и (среди многих других примеров, которые можно было бы упомянуть) произнес свою знаменитую фразу: “Мне всегда приятно встретить американца... ибо я из тех, кто верит, что недомыслие монарха и ошибки министра в давно минувшие годы не помешают нашим детям однажды стать гражданами некой огромной страны под флагом, объединившим Юнион Джек со Звездами и Полосами"(14).
Холмс вернулся в Англию летом 1880 года.
В Америке он жил скромно; теперь пришло время вложить свои сбережения в занятия, которые сделали бы его еще более опытным в профессии, которую он по-прежнему любил больше всего. Он вновь вернулся в Читальный зал Британского музея и в лаборатории Бартса. Предстояло изучать юриспруденцию, анатомию, ботанику, геологию, а еще больше химию.
Но теперь и имя детектива Шерлока Холмса тоже стало известно. День за днем один клиент за другим поднимались по ступенькам в его комнаты на Монтегю-стрит. Не все дела, с которыми они к нему приходили, были успешными, как он признался позже, (15) но среди них было несколько довольно занятных загадок.
Тем временем на другом конце света, 27 июля 1880 года произошло событие, о котором Шерлоку Холмсу ничего не было известно и без которого мы сегодня остались бы в неведении о карьере величайшего в мире детектива.
Джон Х. Уотсон, армейский хирург, прикомандированный к Беркширскому полку (66-й пехотный полк), участвовавший в роковой битве при Майванде, был ранен в плечо ружейной пулей. Он наверняка попал бы в руки кровожадных гази, если бы не преданность и мужество, проявленные его ординарцем Мюрреем, который перекинул его через вьючную лошадь и сумел благополучно доставить на британские позиции.

***********

1.На самом деле Лэнгдейлские пики - это два холма в Уэстморленде, возвышающиеся над Грасмиром Вордсворта. Очевидно, что лорд Питер был уроженцем севера, и, вероятно, именно по этой причине Холмс подружился с ним в Кембридже.

2.Хотя большинство театральных деятелей, конечно, принадлежат к клубу “Гаррик” — расположенном совсем не на Сент—Джеймс-стрит, - "ЛэнгдейлПайк" в своем истинном обличье был бы членом "Будлз", "Уайтс" или "Брукс".

3. Семьдесят лет шоумена; Лондон: Стоддер и Хоутон, 1923.

4.Интересно отметить, что Эллен Терри в своей автобиографии сказала почти то же самое о своем великом коллеге по сцене сэре Генри Ирвинге.
5.9 ноября. Это была пьеса«Адриена Лекуврер».

6. Другими ролями, в которых особенно отличилсяХолмс, были Мефистофель в "Фаусте", Шейлок в "Венецианском купце", Меркуцио в "Ромео и Джульетте" (где его мастерское владениешпагой было огромным преимуществом) и, что наиболее запомнилось, Макбет. Но "Двенадцатая ночь" всегда была любимой пьесой Холмса. Из записей Уотсона ясно, что Холмс часто цитировал Шекспира, однако "Двенадцатая ночь" - единственная пьеса, которую Холмс, по-видимому, цитировал дважды. Отчасти это было связано с его успехом в роли Мальволио, но также в немалой степени с тем фактом, что его собственный день рождения приходился на 6 января — Двенадцатую ночь.

7. «Пляшущие человечки».

8. «Вампир из Сассекса».

9 «Знак четырех».

10. Позже Холмс рассказал историю этого дела Уотсону, назвав его “ужасным делом семьи Абернетти” (не путать с убийством в Абергавенни — это совершенно другое дело). Холмсу вспомнилось балтиморское дело во время дела "Шести наполеонов".

11 ”Зная чикагских бандитов...“ — "Пляшущие человечки".

12 Этюд в багровых тонах.

13 “Пять апельсиновых зернышек”.

14. «Знатный холостяк».

15. «Обряд дома Месгрейвов».

Я так понимаю, такое интересно у нас очень немногим. Тем, кто хотя бы примерно знает всю эту историю и имена великих шерлокианцев. Я вроде по мере сил пытаюсь обо всем этом рассказывать, но готова понять, что это может быть не слишком интересно.
От себя предварительно скажу лишь, что, наверное, споры, то бишь дебаты на эту тему, возможно, не имеют смысла. Хотя понятно, что для людей, принимающих все это близко к сердцу, это дело чести.
Но просто все случилось так, как случилось. И по мне так, возможно, не случайно Нокс привнес сюда церковные и христианские нотки. И , возможно, он был легкомысленен, но свою роль он сыграл - привлек внимание Робертса - это, как декабристы, которые разбудили Герцена)) И , наверное, не так уж важно, кто был тем первым краеугольным камнем. Это так в общих словах для тех, кто не захочет продираться через ниже следующие диспуты. А в конце, может, еще напишу свои отрывочные впечатления и мысли.

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ мистера ЛЕЛЛЕНБЕРГА

Что ж, я не эксперт по расстройствам ложных воспоминаний, но должен отметить, что никто из нас не помнит, как Рональд Нокс основал шерлокианскую науку. Нас не было ни в 1911 году, ни в начале 30-х, когда появились исследования и были основаны BSI и Общество Шерлока Холмса. То, что, как вам кажется, вы помните, — это то, что вам рассказывали другие, и, скорее всего, их тогда тоже там не было.
Мы пришли к выводу, что “Мастер” и “Священные писания” - это религиозные аффекты, заимствованные из речи Нокса. Это был, как вы говорите, довольно ребячливый доклад, с его месье Пиф-Пуф и геррами Бильгеманнами. Когда же это стало восприниматься как источник нашей науки? Эдгар У. Смит заметил в 1958 году, что смерть Нокса “оплакивали все, кто считает его создателем шерлокианской критики”. Таким образом, представление о том, что Нокс был генезисом, возникло пятьдесят лет назад — хотя Смит, как мы увидим, считал иначе.
На самом деле, тогда мало кто читал статью Нокса. Доктор Свеум, упоминая, где она появлялась на протяжении десятилетий, умолчал о том факте, что она не появлялась нигде, где поклонники Холмса могли прочитать ее до 1928 года в Англии и 1930 года в Америке, когда она была включена в «Сатирические эссе» Нокса. И после этого, всего несколько раз с нечастыми интервалами, последний раз 26 лет назад, и никогда в "Baker Street Journal" или "Sherlock Holmes Journal".
Но миф гласит, что Морли услышал выступление Нокса в Оксфорде и распространил это Евангелие в Америке. Я сам вырос в этой вере. Но когда я начал изучать историю BSI, прочитав десятки эссе и сотни писем наших отцов-основателей, до меня постепенно дошло, что они говорили не о Рональде Ноксе. Они говорили о ком-то другом.
читать дальше
Нокс был не первым, кто заглянул в Канон. Другие сделали это десятилетием ранее: Артур Бартлетт Морис в "Букмэне" в Америке и Фрэнк Сиджвик в "Кембридж Ревью" в Англии, в январе 1902 года, когда "Собака Баскервилей" выходила в журналах.»Зарождающийся Шерлок Холмс» Смита начинается их работой, а не работой Нокса. Статья Нокса, по сути, является лишь седьмой в хронологическом порядке содержания этой антологии. (И туда не вошло эссе Эндрю Лэнга 1904 года.)
И все же нам нет нужды утверждать, что они в не меньшей степени, чем Нокс, сформировали нашу науку. Это сделал кто-то другой, и в 1934 году об этом думали исследователи и основатели BSI и Общества Шерлока Холмса.
И меньше всего из всех них Кристофер Морли нуждался в примере Нокса. Морли устраивал экзамены по Канону своим братьям Феликсу и Фрэнку задолго до 1911 года и основал на рубеже веков в Балтиморе клуб Шерлока Холмса вместе с другими молодыми людьми. У «евангелиста» Морли с самого начала были все задатки лидера культа, и Ноксу не нужно было вдохновлять его.

Что касается того, что Морли привез статью Нокса в Америку, мы даже не знаем, слышал ли он ее в 1911 году. Не существует ни дневников, ни записных книжек, ни писем, указывающих на то, что что-то такое было. В единственном случае, когда он упомянул, что этот доклад был произнесен в Оксфорде, когда он был там, в 1944 году в своей книге"Шерлок Холмс и доктор Уотсон", Морли на самом деле не сказал, что слышал этот доклад.
Но давайте предположим, что Морли слышал его — ибо это подтверждает мою точку зрения, что он не привез это в Америку и не распространял Евангелие. К тому времени, когда Морли прибыл в Оксфорд в 1910 году в возрасте 20 лет, открыв для себя девушек, выпивку и амбиции, его юношеский энтузиазм к Шерлоку Холмсу угас — и, по его собственному признанию, он все еще дремал, когда он вернулся домой в 1913 году, чтобы начать свою карьеру писателя.
Только в 1926 году, писал Морли в "Субботнем литературном обозрении" того же года, его энтузиазм был возрожден. Не Ноксом, а неназванным печатником, с которым он познакомился в Нью-Йорке; и возродила его импровизированная викторина, в которую Морли часто играл мальчиком с братьями и приятелями. “Мы приступили, — писал он, - к составлению анкетного опроса о знаменитых происшествиях из жизни Шерлока Холмса” - “восхитительных подробностях”, которые Морли превозносил в “Памяти Шерлока Холмса”, в предисловии к первому «Полному собранию рассказов о Шерлоке Холмсе» 1930 года, в котором Морли ни разу не упоминает Нокса.
Это была игра, которую Морли перенес в свой обеденный клуб, где идея создания BSI вынашивалась (или, возможно, мариновалась) в его любимом манхэттенском баре, (незаконно торгующем спиртными напитками). Незаменимая книга Роберта К. Левитта “Происхождение культа 221B”, повествование о нашем происхождении из первых рук, рассказывает о том, как конкурсные экзамены по Канону на тех ланчах в конце 20-х и начале 30-х годов привели к появлению BSI.
В 1930 году в Америке вышел “Обзор литературы”, но это была игра не в стиле Морли, и он пошел своим путем. Именно Дороти Сэйерс сказала, что “правило игры состоит в том, что в нее нужно играть так же серьезно, как в крикетный матч на стадионе Лордс; малейший налет экстравагантности или бурлеска портит всю атмосферу”. И Морли играл по тому же правилу: никаких Бильгеманов или Пуфф-Пуфов.
Несколько факторов побудили Морли в конце 1933 года основать BSI. Сухой закон закончился, и американцам больше не приходилось тайком выпивать в маленьких подсобных помещениях. Еще одним событием того октября стала "Частная жизнь Шерлока Холмса" Винсента Старретта — восторженная дань уважения, где едва был упомянут Нокс. И этот решающий фактор стал еще одним событием, что Старретт и Морли прекрасно осознавали, и то же произошло и в английском Обществе: монография 1931 года привлекла внимание поклонников Холмса, чего не сделала статья Нокса.
Давайте исследуем это. В 1932 году вышла книга Т. С. Блейкни "Шерлок Холмс: факт или вымысел?", в которой говорилось: “Определенный объем критических работ уже вырос, и на протяжении всей этой работы будет очевидно, в какой степени мы им обязаны”. Что Блейкни отметил о Ноксе, так это его ограничения: его статья была основана только на части Канона. Вместо этого источником и вдохновителем канонической науки стал С.С. Робертс из Кембриджа. Блейкни заявил: “Робертс добился для Уотсона того, чего он и другие ученые достигли в отношении Босуэлла”.
Робертс заслужил эту похвалу благодаря двум критическим работам, влияния на которые Нокс не оказал, за исключением опровержимой ошибки, которую Робертс разоблачил в брошюре 1929 года под названием "Заметка о проблеме Уотсона". Чтобы дать его контекст, Эдгар Смит в предисловии к изданию 1955 года антологии Х.У. Белла “Исследования Бейкер-стрит” написал: "Это правда, что еще в 1912 году молодой священник по имени Рональд Нокс опубликовал статью в оксфордской "Синей книге", в которой было предпринято предварительное исследование некоторой эзотерики в саге" - слова, мало подтверждающие идею, что Нокс был первоисточником нашей науки.
Смит продолжил: “Если мы можем судить по небрежному тону многого из того, что [он] написал (включая вопиющее искажение самого известного отрывка из Канона), его эссе было вдохновлено не столько глубоким любопытством к жизни Мастера и его временам, сколько желанием подшутить ради самого себя над [немецкой библейской] Высшей Критикой, получив европейское признание”.
Смит объяснил, что статья Нокса, опубликованная в «Сатирических эссе», “вызвала возражение в 1929 году со стороны С.С. Робертса в «Заметке о проблеме Уотсона», и можно сказать, что этим действием был заложен фундамент для того, что должно было последовать”. Важность этого наблюдения такого исследователя, соавтора и издателя холмсианских работ, как Эдгар У. Смит, трудно переоценить. Робертс, сказал Смит, является фундаментом холмсианской науки.
Он сказал так из-за биографической трактовки Уотсона, которую Робертсу было поручено написать в 1930 году. Его работа "Доктор Уотсон", опубликованная издательством "Фабер энд Фабер" в начале 1931 года, оказала огромное влияние на его почитателей по обе стороны океана. Она не только привела в восторг, но и показала, что можно сделать, побуждая других к дальнейшим усилиям — не в последнюю очередь Кристофера Морли. Книга быстро оказалась в руках Морли, и он щедро похвалил ее в "Субботнем обозрении" от 7 марта 1931 года. Мы не знаем ни одного более раннего примера, в котором Морли упоминал бы Нокса.
В 1932 году в книге Белла "Шерлок Холмс и доктор Уотсон: хронология их приключений" Робертс также занял первое место среди исследователей Канона, при этом Нокс упоминается всего один раз. — В «Частной жизни» Старретта подробно обсуждался трактат Робертса, при этом Нокс едва упоминался. — А основатели BSI уделяли Ноксу еще меньше внимания. Элмер Дэвис, рецензируя "Частную жизнь " Старретта в декабре 1933 года, говорил о Робертсе едва ли не больше, чем о книге Старретта, ни разу не упомянув Нокса. Морли для своего сборника эссе "Внутренний доход" 1933 года добавил к тексту статьи "В память о Шерлоке Холмсе" 1930 года пространное обсуждение "Доктора Уотсона" Робертса; Нокс вновь не был упомянут. А поскольку начало BSI было положено в 1934 году, Нокса, возможно, и не существовало, если судить по тому, что Морли написал в том году. “Был ли Шерлок Холмс американцем?” и “Тайна доктора Уотсона”- жемчужина хронологического толкования, основанная на "Докторе Уотсоне" Робертса без какого-либо упоминания Нокса.
Элмер Дэвис также учился в Оксфорде в 1911 году, и в его Конституции говорится об “изучении Священных писаний”. Но Дэвис был приверженцем Шерлока Холмса задолго до этого, и в любом случае термин “Священные писания” не встречается в статье Нокса. Там было мало религиозной терминологии, которая высмеивала немецкую ученость, а не религиозные обряды. Левитт назвал изучение Священных писаний “чистым дэвисизмом”. Только в 1941 году в неопубликованных мемуарах о зарождении BSI Морли упомянул об этом: “Поскольку Нерегулярные отряды называют работы [Дойла] "Священными писаниями", может быть, его можно именовать ‘Священный писатель”, — но в знак уважения к своему старому приятелю Элмеру, которого сразу после этого приветствовал по имени.
Ни в мемуарах 1941 года о зарождении BSI, ни в том их виде, когда Морли переписал их в 1946 году для «Baker Street Journal», нет ни намека на Нокса. А вдохновением для BSI Морли назвал "Прощальное турне" Уильяма Джиллетта в 1928-32 годах, "Доктор Уотсона" Робертса, "Частную жизнь " Старретта и восторженный отзыв Дэвиса о Старретте в «Субботнем обозрении».
Давайте теперь посмотрим на английское Общество Шерлока Холмса. О его основании в 1934 году подробно сообщил Р. Ивар Ганн, который учился в Оксфорде в то же время, что и Морли. Он назвал имена всех присутствующих, и Нокса там не было. В тот вечер были прочитаны сообщения от отсутствующих друзей - от Блейкни, Старретта, Морли и Десмонда Маккарти, но не от Нокса. Присутствующие обсуждали стимул, лежащий в основе их нового клуба: упоминаний о Ноксе не было и в связи с BSI, чье недавнее основание обсуждалось. Но: «В качестве дружеского приветствия перед каждым членом Общества был положен экземпляр великолепного исследования доктора Уотсона, написанного мистером Робертсом» . И присутствовал ли при этом С.К. Робертс? Как сказал бы губернатор Пэйлин, еще бы.
К этому времени вы, возможно, уже вспомнили любопытный случай с собакой в ночное время. Выступление Нокса рассмешило оксфордских парней, вынужденных читать библейскую критику девятнадцатого века, но в нашей науке и движении Нокс - всего лишь святой последних дней: нет никаких свидетельств того, что Морли думал нем, когда в 1926 году возродился его интерес к Холмсиане, или когда он превратил свой ланч-клуб в Клуб Бейкер-стрит, ни когда он основал BSI. Только гораздо позже Нокс был привит к нашему движению задним числом, ему было отведено место, которого он не занимал в 1920-е и 30-е годы.
Это был непростой поступок. Отправной точкой наших исследований является исследование Фрэнком Сиджвиком уотсоновской хронологии в 1902 году, а толчком к нашему движению послужило блестящее исследование биографии Уотсона С.К. Робертсом в 1931 году. Мы должны осознавать это и ценить их по достоинству. "Доктор Уотсон" Робертса не только мгновенно очаровал Блейкни и Белла, Старретта и Дэвиса и других, когда они его прочитали, но и Морли тоже—и раньше, чем кто-либо другой в Америке, раньше, чем даже большинство в Англии, потому что у Морли был “свой человек”: редактором "Фабер энд Фабер", который поручил Робертсу написать "Доктора Уотсона", был брат Кристофера Морли Фрэнк.

* Позже в том же году (2010) мы узнали из рождественского ежегодника BSJ Николаса Утехина “От Пифф-Пуффа до Бэкнека: Рональд Нокс и 100 лет ”Обзора литературы о Шерлоке Холмсе", что Морли (и Элмер Дэвис) не слышали выступления Нокса в Оксфорде в 1911 году.





ОПРОВЕРЖЕНИЕ ДОКТОРА СВЕУМА

В “Baker Street Journal” за декабрь 1992 года опубликована статья Джона Лелленберга под названием "Логан Кленденинг: канонизация Нерегулярного святого", которая начинается так:

«Мы, Нерегулярные отряды Бейкер-стрит, обладаем большим количеством религиозных параллелей в нашей структуре и знаниях. Например, "Шерлокиана" берет свое начало в пародии 1912 года на современную библейскую экзегезу Рональда А. (впоследствии монсеньора) Нокса; и, называя Шерлока Холмса Мастером, не нужно подписываться под богохульствами Сэмюэля Розенберга или его еретических приверженцев, чтобы признать, что мы имеем в виду не только выдающиеся достижения Холмса, но и также и тему смерти и воскрешения в Священных писаниях.»
Бедный Джон, мне жаль слышать, что вы потеряли свою веру в Нокса и больше не верите в то, что Кристофер Морли принес это евангелие в Америку. Не того, кто основал BSI, а того, кому мы отдаем должное за основание Шерлокианской науки. Итак, вы предлагаете С.К. Робертса в качестве своего краеугольного камня, поддерживаемого Фрэнком Морли?

С. К. Робертс в своей книге 1966 года "Приключение с авторами" пишет:
«Только в 1928 году я был вовлечен в псевдосерьезность холмсианских исследований. В тот год редактор "Кембридж Ревью" предложил мне написать рецензию по двум прекрасным книгам: сборнику, изданному Джоном Мюрэем «Полное собрание рассказов о Шерлоке Холмсе» и «Сатирические эссе», сборник работ ученого и теолога Рональда Нокса. Я часто слышал о блестящей работе по «Литературе о Шерлоке Холмсе», с которой Нокс выступал в колледжах и был рад, что она вошла в его книгу. Это эссе, на самом деле, было зародышем...
...Когда я прочитал эссе Нокса и перечитал некоторые рассказы, мне пришло в голову, что я вполне мог бы продолжить его собственный стиль схоластической критики. В его галерею ученых (Заувош, Бакнеке, Пифф-Пуфф и др.) я добавил пару своих собственных (Кейбоша и Повремютта) и выразил некоторые сомнения в достоверности текстологических изысканий Нокса. Наконец, я настоятельно призвал серьезных исследователей посвятить свою энергию толкованию das Watsonischechronologieprobleme.»
Далее Робертс говорит, что именно Десмонд Маккарти впервые напечатал свое эссе "Ранняя жизнь Уотсона" в журнале "Жизнь и письма". После того, как он написал о дальнейшей жизни Уотсона, эти два эссе были объединены для серии альманахов «Критерион», и там они были опубликованы совместно с Фрэнком Морли. В предисловии к сборнику "Холмс и Уотсон" 1952 года он отметил, что в долгу перед знаменитым эссе Р. А. Нокса. Робертс сообщает, что позже, прочитав биографию Во, он с грустью узнал, что Нокс “совершенно не сочувствовал возникшему позднее культу”.
В книге Винсента Старретта “Частная жизнь Шерлока Холмса” переиздана “Заключительная исследовательская работа о жизни и творчестве Шерлока Холмса” Эдмунда Джорджа Валли Нокса, редактора журнала "Панч" и старшего брата Рональда Нокса. Старретт делает ссылку на «Сатирические эссе», опубликованные в Америке Э. П. Даттоном в 1928 году, с комментарием: “Важное критическое исследование, отлитое в сатирической форме”. Благодаря Карен Мердок и Джорджу Вандербургу у нас есть «Живой Шерлок: шерлокианские выдержки из колонки Винсента Старрета “Живые книги” в Chicago Tribune за 1942-1967 годы.» (В примечании к “Частной жизни” Старретта цитируется преподобный Нокс, но это взято из его эссе о Троллопе “Прогулка по Барсетширу”, а не из “Обзора литературы".) Из его колонки в 1957 году: ""Обзор литературы о Шерлоке Холмсе", написанный в 1911 году, были первым важным вкладом в холмсианскую науку, критикой-розыгрышем, которая сегодня является шерлокианской классикой“. И в разгар холодной войны в 1960 году: ”...это Рональд Нокс положил начало культу Холмса своим "Обзором литературы о Шерлоке Холмсе" (1911) — если только русские не смогут доказать, что сделали это раньше.”
Братья Нокс, во многом, как и Морли, рано проявили интерес к Шерлоку Холмсу и в 1905 году написали Дойлу свое письмо ”Знака четырех". Нокс также написал "Симпозиум по декалогу", раннюю пьесу с Шерлоком Холмсом и шестнадцатью известными персонажами из истории и литературы, а также новыми женщинами, биметаллистами, флагеллантами, баптистами седьмого дня и хорами добродетели и пороков.
Я хочу, чтобы вы услышали собственные слова Нокса из вступительной части “Обзора литературы”:
«Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны. Если и есть что-либо приятное в критике — так это отыскивать то, что совершенно не предназначено для наших поисков. Согласно именно этому методу мы рассматриваем как существенное то, что автор не желал считать существенным, и считаем важным то, что автор расценивал как мелкий эпизод.
Особо приятно применить этот метод к Шерлоку Холмсу, потому что — в некотором смысле — это его собственный метод. «Я всегда придерживался мнения, что мелочи важнее всего», — говорит он. Эти слова могли бы быть девизом его работы в течение всей жизни. И дело обстоит именно так, не правда ли, как любим говорить мы, священнослужители, — по мелочам, явно незначительным вещам мы и судим о характере человека.»

Рональд Нокс основал Шерлокианскую науку в 1911 году. Это явление однажды зародилось, вынашивалось, и в 1928 году было усилено его повторным появлением, которое дало стимул Кристоферу Морли и Элмеру Дэвису. Это также заново заразило тех, кто был преисполнен любви к Мастеру, таких как С.К. Робертс и Винсент Старретт. Даже Эдгар У. Смит в рубрике “Каталог Бейкер-стрит” называет “Обзор литературы” "первым эссе в порядке Высшей Критики". В намерения Нокса не входило создавать игру или культ. Но его методология - это то, что остается неизменным. Те, кто следовал за нами и так хорошо играл в эту игру, должны признать, что Нокс был ее непреднамеренным основателем.





ОПРОВЕРЖЕНИЕ Г-НА ЛЕЛЛЕНБЕРГА

Я благодарен доктору Свеуму за то, что он процитировал мою статью из "Baker Street Journal", но она была написана в 1992 году, когда мои исследования истории BSI были еще только в самом начале. Как я уже сказал в своем вступительном слове, я сам был воспитан в вере Нокса; только значительно позже я понял, как мало в этом смысла.
Почти то же самое можно сказать и о цитате доктора Свеума из "Каталога Бейкер-стрит" Эдгара У. Смита. Она была написана в 1945 году. К тому времени, когда в 1958 году Смит написал предисловие к "Зарождающемуся Шерлоку Холмсу", он тоже выполнил свою домашнюю работу и думал уже иначе.
И я тоже читал "Приключения с авторами" С. К. Робертса. Но в 1966 году он писал о событиях почти сорокалетней давности; теперь ему было семьдесят девять лет, и это был последний год его жизни. Точно так же, как Винсент Старретт в 1960 году неправильно указал дату публикации «Сатирических эссе» в США, указав 1928 год, когда на самом деле был 1930-й. Но мы не должны придавать слишком большого значения их промахам. Вместо этого мы должны полагаться на то, что они и другие написали о статье Нокса примерно в то время, когда она появилась, — в той мере, в какой они вообще писали о ней, чего, как мы видели, было очень мало.
Я понимаю, что некоторые шерлокианцы глубоко верят в миф о Ноксе, даже в многочисленные источники поступлений для BSI в течение следующих двух лет. Наш Уиггинс недавно вновь подтвердил свою веру в своего рода циркулярном письме к Нерегулярным отрядам, хотя, как ни странно, мне на почту оно не пришло. Но некий Нерегулярный переслал его мне, и в нем я увидел цитаты тех же двух авторитетов в отношении мифа о Ноксе. В этом письме говорилось:
«Один из великих холмсианцев, сэр Сидни Робертс, в 1952 году написал такое посвящение Ноксу: “Именно знаменитое эссе монсеньора Нокса впервые поманило меня на Бейкер-стрит”.»
Дань уважения? Если вы прочтете, что Робертс написал о статье Нокса в «Заметке о проблеме Уотсона» в 1929 году, то на самом деле вы обнаружите научное презрение, смешанное с раздражением главы издательства «Cambridge University Press», столкнувшегося с чем-то, что не соответствует его профессиональным стандартам, как, например, когда Робертс написал: “Вызывает некоторое удивление, что эта статья, впервые написанная в 1911 году, теперь публикуется без изменений и без ссылок, хотя бы в виде примечаний, на более поздние исследования”. Вместо того, чтобы отдать дань уважения, Робертс обратил всеобщее внимание на статью Нокса, опубликовав опровержение ее аргументов, что он смог сделать за меньшее количество страниц, чем потребовалось Ноксу, и ему было предложен написать нечто более объемное, что соответствовало бы Канону: его монографию "Доктор Уотсон", опубликованную в 1931 году и получившую всеобщее признание.
И в то время, когда в канонической науке внезапно произошло так много изменений, люди не считали, что Нокс был ее основателем. Например, редакционная статья “Кембриджского Обозрения”, озаглавленная "Призыв к более либеральному духу в критике Канона Шерлока Холмса", в номере от 11 ноября 1932 года начиналась следующими словами:

« Вопрос о Каноне Шерлока Холмса вновь стоит перед общественностью, и будет уместно сделать несколько замечаний по нему в этих колонках, там, где Фрэнк Сиджвик впервые выступил с Высшей Критикой саги о Холмсе в 1902 году.
Мы не погрешим против правды, если скажем, что статья, опубликованная тогда Сиджвиком, определила всю тенденцию развития этой отрасли знаний. В основном он был озабочен тем, чтобы указать на расхождения — и очень серьезные — в датах “Собаки Баскервилей”; и с тех пор критики добросовестно следуя его методу, сосредоточили свое внимание на вопросах хронологии, текста, деталях литературной техники. Это правда, что теперь им удалось сделать то, что сам Сиджвик вряд ли предполагал, — они направили эту текстологическую критику на решение трудных вопросов Канона Холмса; но это не столько новшество, сколько естественное продолжение работы Сиджвика.»
Далее в этом циркулярном письме BSI говорилось:

«Винсент Старретт писал в своей колонке “Живые книги” в марте 1945 года: “Когда Рональд Нокс в 1912 году положил начало холмсианской Высшей Критике, он сделал это с ноткой серьезного озорства, которая до сих пор задает тон всем исследователям литературы о Шерлоке Холмсе”.

Журналист Старретт знал свою аудиторию. Его колонка в «Чикаго трибюн» была написана не для нас, а для масс, “великой ненаблюдательной публики, которая с трудом может отличить ткача по зубам или наборщика по большому пальцу левой руки”. Ему лучше было знать, что писать там. Статья Нокса не задала тон всем последующим исследователям Канона, и уж точно не самому Старретту, чья "Частная жизнь Шерлока Холмса" 1933 года ни в малейшей степени не перекликалась со стилем Нокса, вот почему мы читаем ее до сих пор, когда уже не утруждаем себя чтением Нокса. В начале 1930-х годов Старретт, как мы уже видели, уделял Ноксу очень мало внимания, зато большое внимание уделял С.С. Робертсу.
“Кто мы такие, чтобы спорить с такими гигантами?” - заключает циркулярное письмо.
Кто мы такие? Мы - шерлокианцы и Нерегулярный отряд, и должны придерживаться того, что Кристофер Морли назвал “железными фактами доктрины Бейкер-стрит”. Подобно Шерлоку Холмсу, мы ничего не принимаем на веру. Мы не формируем теории, опережая факты. Увидев на стене надпись «Rache», мы не приходим к выводу, что это злодеяние совершила мисс Рэйчел. Это для Лестрейда и Грегсона. Мы не догматики, мы независимые мыслители. Мы проводим расследование. Мы ищем и исследуем улики. Мы идем по следу. И след ведет нас не к Рональду Ноксу, а к С.К. Робертсу - и даже его коллеге, кембриджцу Фрэнку Сиджвику, который впервые обратился к уотсоновской хронологии в 1902 году.

***
Ну, наверное, надо сказать, что отметила для себя работу вот этого Сиджвика. Интерено посмотреть, что он там написал по "Собаке", к тому же почти сразу после ее выхода в свет. Не говоря уже о "Докторе Уотсоне" Робертса - появилось стойкое ощущение, что это что-то легендарное, и сдается мне, что я скачала его себе еще в давние более свободные времена.

Ну, и конечно, надо отметить, что немного подробнее про создание BSI было у меня вот здесь morsten.diary.ru/p220059022_strannye-lyudi-uots... Хотя в каком-то смысле эти диспуты позволили лучше прочувствовать атмосферу.

К слову сказать, мне запомнилось эссе брата Нокса, которое я только пробежала глазами, потому как это было что-то великосветское и немного "из другой жизни". Холмс - второй сын сэра Стэйтлэя (как-то так) Холмса из Каршалтона в Сурее. Его друзьями юности были полковник Реджинальд Месгрейв и адмирал Виктор Тревор, не говоря уже о лорде Уотсоне из Стейнса)

И я опять таки скажу, что как минимум, Нокс все же привел в движение это колесо. Не хочу показаться нескромной, но я читала Дойля и очень любила его книгу (она у меня была одна), но только "Собака" 1983 г. зажгла какую-то искру, которая потом разгорелась не на шутку) Это я к тому, что всегда бывает нужен какой-то спусковой крючок, который запустит маховик.