суббота, 03 сентября 2022
18:41

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой


Владимир Жданов. Осенний урожай

***

Было скверное настроение, все по той же причине, ничего нового. Правда, в ночи оно было еще хуже, когда вновь появилось ощущение, что все было давно и не правда. Оно, в общем-то и не прошло, но все же...Наверное, нужен хоть какой-то обмен энергией, ну, и да информацией. Мой мозг получил свою пищу и я углубилась в дебри, куда меня, сами того не желая, направили.

Ну, и вот еще... Безо всяких упреков, но при всем этом безмолвии сама бы я с таким удовольствием кое-что бы прокомментировала. Осторожно, и многословно. Мне это нужно, и , может быть, не только мне. Но, конечно, останется все как есть.

Кстати, вот опять сплошные совпадения. Решила взяться по капельке за французский перевод и вот копаюсь теперь во французской шерлокиане. Базовые знания французского бесценны, но надо их обновить.



@темы: diary, Про меня

URL
16:01

Был ли Холмс лондонцем? Часть 2

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Думаю, что это статья понравится далеко не всем со всеми этими улицами, сменившими свой облик и название. Но главное тут, конечно, сама суть.

Для меня было открытием, что в Каноне указан адрес Хопкинса. А вот насчет Шермана были страницы и в "Трещине в линзе" и, кажется, в "Чарующем хироманте" - замечательно, что эту версию уже порядком проработали.

***
2 часть

Конец 1880-х, дело «Знак четырех». Это в нем Уотсон представляет нам самый поразительный пример знания Холмсом Лондона. Можем добавить (ибо это имеет отношение к нашему расследованию), единственный поразительный пример. Это широко известный фрагмент знаменитой поездки с мисс Морстен по покрытым туманом улицам от театра Лицеум к Южному Лондону, во время которой Холмс называет вслух каждую улицу, по которой они проезжают , к большому удивлению Уотсона, которое хоть и было весьма оправданным, но доктор сконцентрировался на собственных мыслях и оттого кое-что пропустил.
Этот эпизод уже обсуждался прежде, особенно, Г.У. Беллом, и кроме того, в его характерно язвительной статье покойным Гэвином Брендом, который хоть и пришел совершенно независимо к выводам, подобным моим, не излагал точных фактов, и не использовал всей имеющейся информации, поэтому не смог изложить все дело достаточно обосновано. Самое последнее освещение этой темы, сделанное мистером Колином Престиджем, к сожалению, не совершенно, в основном, из-за того, что он совершил кардинальную ошибку, полагаясь на современный материал. Поэтому давайте еще раз рассмотрим маршрут на картах того времени.

В неполной записи Уотсона отмечен следующий маршрут: Рочестер-роуд, Винсент-сквер, Воксхолл-бридж-роуд, Уэндсуэрт-роуд, Прайори-роуд, Ларкхолл-лейн, Стокуэлл-плейс, Роберт- стрит и Коулд-харбор-лейн – в этом порядке.

Первые три названия отнимут у нас немного времени. Маршрут, как указывает мистер Престидж, очевидно, был выбран с целью повезти по неверному пути и ввести в заблуждение относительно точного местонахождения конечной цели назначения. Наикратчайший путь к Коулд-харбор-лейн шел (и все еще идет) через Ватерлоо-роуд, Элефант и Кастл, и Уолворт-роуд, чуть больше трех миль и немного короче, чем через Вестмистер-бридж и Кэмберуэлл-нью-роуд. То, что описано Уотсоном, ближе к пяти милям. Кучер Уилльямс выбирает четкий и вполне определенный маршрут, хотя и ограниченный, главным образом, боковыми улицами, лежащими перпендикулярно к главным улицам, проходящим к югу от реки, и, по возможности, держится в отдалении от широких транспортных магистралей.

Для начала давайте взглянем на более позднюю часть этой поездки и вспомним один момент, на который первым указал мистер Белл. Холмс тихо бормочет «Роберт-стрит», но как таковая Роберт-стрит уже не существовала в восьмидесятые годы. Вместе со своим продолжением на запад –Парк-стрит – в 1880 году она образовала Робсарт-стрит. Названия, в самом деле, похожи, но фактическое прежнее существование «Роберт-стрит» по существу показывает, что Холмс привык к такому ее старому названию. Странно, что он использует название улицы, вышедшее из употребления еще семь лет назад.
Но давайте пойдем дальше. Кэб, несомненно, въехал на Брикстон-роуд с «Роберт-стрит», выражаясь терминологией Холмса, которая была единственным восточным окончанием Робсарт-стрит, и весьма маловероятно, чтобы он затем свернул с главной дороги к нижнему или западному концу Коулд-харбор-лейн. Маршруты мистера Престиджа кажутся вполне резонными: через Лафборо-роуд или, возможно, Энджел-роуд, проехать вдоль Коулд-харбор-лейн. Но здесь мистер Престидж, мистер Белл, и мистер Бренд, как прежде них и Уотсон (или это был Холмс?), признают себя побежденными. Далее следует любопытный случай с улицами после Коулд-харбор-лейн. Вы можете ответить, что после Коулд-харбор-лейн Холмс не называл никаких улиц. Это-то , дорогой читатель, и любопытно.
Дело тут не в том, что Холмс остановился. У Уотсона мог сломаться карандаш или он мог просто перестать записывать. (Очевидно, он что-то не понял, пропустил или забыл предыдущие названия.) И Холмсу могло наскучить это занятие.
Любопытная штука заключается в том, что он остановился именно в этот момент. Они явно проехали чуть дальше, (на Коулд-харбор-лейн не было новых рядов жилых строений во времена «Знака четырех»),но им не нужно было ехать слишком далеко. К восточной половине этой улицы в то время примыкали новые дороги, несколько на севере и довольно много на юге, которые были распланированы, названы и построены в 1880-е, многие лишь за два или три года до событий этого дела. Принимая во внимание тот вывод, который происходит от «Роберт-стрит», а именно, что знания Холмсом этой местности не обновлялись с семидесятых годов, трудно не прийти к заключению, что Холмс перестал называть улицы потому, что просто не знал их названий. Зная Холмса, можно сказать, что он, вероятно, никогда не признал бы этот факт, и попытался отвлечь от него внимание замечанием: «А цель нашего путешествия лежит, кажется, не в фешенебельной части города.»

Давайте вернемся к первой части пути. Хотя мистер Престидж и был прав, предполагая, что Лэнсдоун Вэй это естественное продолжение Уэнсуэрт-роуд, он ошибается, считая, что они сворачивают к Прайори Грув, а затем вновь поднимаются к Ларкхолл-лейн в какой-то нелепой извилине, на том основании, что «в этой части Лондона нет Прайори-роуд». Так оно и есть, но в 80-х Прайори-роуд, по сути, была на месте нынешней Лэнсдоун Вэй! Я полагаю, что дальше они двинулись к Клэпэм-роуд через Бинфилд-роуд, а не вдоль Прайори-роуд, по причинам, которые вскоре будут очевидны. Холмс мог упомянуть Ларкхолл-лейн просто мимоходом, но мне кажется, что более вероятным объяснением является реальная ошибка с его стороны. Если для того, чтоб въехать в Бинфилд-роуд, кэб сделал резкий поворот под углом 45 градусов, Холмс мог ошибиться, подумав, что они повернули на Ларкхолл-лейн, которая переходит в Прайори-роуд в том же самом месте. И пока они пересекали Клэпэм-роуд, Холмс, вероятно, предполагал, что они едут на юг по Ларкхолл-лейн, вот почему Бинфилд-роуд вообще не была упомянута. Затем, на Клэпэм-роуд, ему быстро пришлось повторить установленный им маршрут, ибо он увидел что-то знакомое. Из описания реки очевидно, что из кэба было видно далеко не все, Холмс, вероятно, сидел лицом к вознице, на заднем сидении слева, и в этом положении было бы трудно отличить Ларкхол-лейн от Бинфилд-роуд по правую сторону, но он имел возможность видеть что-то впереди и слева, когда кэб прогромыхал колесами по Клэпэм-роуд. «Стокуэлл-плейс», - сказал Холмс.
Мистер Престидж предпочитает идентифицировать ее со Стокуэлл-парк-роуд на том основании, что «там не было Стокуэлл-плейс». Это, конечно, так, но как указал Гэвин Бренд, когда-то Стокуэлл-плейс там была. И тут мы подходим к самой поразительной аномалии этой любопытной главы. Мы не найдем Стокуэлл-плейс даже на картах восьмидесятых. Чтобы найти ее, нам надо вернуться во времени назад, по меньшей мере, в 70-е годы, и на исправленных картах того времени она будет зачеркнута, ибо уже тогда это название вышло из употребления.
Фактически, Стокуэлл-плейс вообще была не улицей, а лишь адресом, небольшим рядом домов ранней викторианской эпохи, которые все еще стоят на восточной стороне Клэпэм-роуд, к северу от перекрестка Стокуэлл-роуд и почти напротив Бинфилд-роуд. Это были остатки от тех времен, когда главные дороги, ведущие из Лондона, разрастались постепенно, с отдельными домами, группами и небольшими рядами строений, рассеянных по их сторонам, от георгианской эпохи и до средне-викторианского периода, когда большинство промежутков меж домами было уже заполнено. Им были даны индивидуальные названия и нумерация, согласно замыслу первого дельца, владевшего этой недвижимостью.

Вообще, эти ряды строений, носят название "террас" и выглядят примерно так



Сложившаяся неразбериха и путаница с нумерацией была ликвидирована в 60-е и 70-е годы политикой почтового ведомства и проведением перенумерации домов, находящихся по обеим сторонам этих длинных дорог. Отсюда и исчезновение Стокуэлл-плейс, как таковой, наряду с другими «плейс», «гарденс», «виллас», «террас», «роу» и «коттедж» в этой и других частях Лондона.

Однако, мистер Бренд был неправ, когда утверждал, что Стокуэлл-плейс «стала Стокуэлл-роуд в 1872 году». Стокуэлл-роуд поворачивает на юг. Директории почтового ведомства Келли показывают нам, что Стокуэлл-плейс перестала быть официальным адресом и стала просто частью Клэпэм-роуд в 1869 году – поистине интригующее открытие! И вот, тридцатипятилетний Холмс, с удивлением осознает, где он сейчас оказался, заметив знакомый ориентир , и шепчет название, вышедшее из употребления, еще когда ему было шестнадцать лет!
Отложив на минуту обсуждение этого пункта, давайте проследим за нашими путешественниками немного дальше. Вероятно, они добрались до Робсарт-стрит либо через Стокуэлл-роуд и Стокуэлл-лейн, или через Стокуэлл-роуд, Сент-Майклс-роуд и Стокуэлл-парк-роуд. Вслед за посещением дома Таддеуша Шолто последовала столь же долгая поездка в Верхний Норвуд, обнаружение убитого Бартоломью, отсылка Уотсона за Тоби, выслеживание убийц по следам, пропахшим креозотом. Идя по следу через Стритэм, Брикстон и Кэмберуэлл, «пока не выбрались из боковых улочек к востоку от крикетного стадиона «Овал», Холмс и Уотсон оказались в начале Кеннингтон-лейн, близ Воксхоллского моста.
Здесь след отклонился (видимо, чтоб сбить со следа воображаемую погоню)в сторону Бонд-стрит (ныне Бонд Вэй)и затем направо на Майлс-стрит. Тут, как говорит нам Уотсон, кто-то пересек след, по которому шел Тоби «там, где Майлс-стрит вливается в Найтс-плейс».
Теперь Найтс-плейс, как и Стокуэлл-плейс, рядом домов в Уэнсуэрт-роуд, слева, когда выходит из Майлс-стрит, полуразрушенные остатки которой еще можно видеть.
Двумя страницами далее Уотсон описывает возвращение из дровяного склада «через Бельмонт-плейс и по Принсис-стрит». Последняя выжила, как восточная половина Блэк-принс-роуд в Ламбете, но Бельмонт-плейс, увы, больше уже нет. Это был , однако, похожий ряд зданий напротив Найтс-плейс, на углу Найн-элмс-лэйн, давно реконструированной. Очевидно, это типичный уотсоновский пропуск между Бельмонт-плейс, которую, очевидно, миновал верный след, и Принсис-стрит, в который вошло повторное пересечение Кеннингтон-лэйн, а затем крюк, возможно, через Тиерс-стрит, пока они не достигли речной пристани «в конце Брод-стрит».
Где Уотсон взял эти названия? Хотя вышедшие из употребления названия Найтс-плейс и Бельмонт-плейс можно увидеть на исправленных картах 70-х годов, согласно указателю, они прекратили свое существование с 1871 года, когда Уэндсуэрт-роуд, как и Клэпэм-роуд, была заново перенумерована. Уотсон, который до этого говорил о «моем плохом знании Лондона», едва ли мог знать их. Но на следующей странице мы читаем, как оправдывая Тоби, Холмс упоминает Найтс-плейс. Значит, Уотсон , должно быть, в отношении деталей их местонахождения полагался на точные знания Холмса, факт, что заставило его увековечить эти забытые названия, вышедшие из употребления с того года, когда Холмс поступил в университет.
Читатель до сих пор не мог не заметить, куда все это ведет. Знания Холмса об этой части Лондона, весьма подробные, были устаревшими. Это касалось и того, что он не придал значения увеличению количества построек и изменению названий, так что в то время как Холмс, чувствуя себя, как дома, на территории Брикстона и Кэмберуэлла в георгианскую, раннюю викторианскую и среднюю викторианскую эпохи, оказавшись там в эпоху позднего викторианства , должен был признать свое поражение. Это были знания, проистекшие из близкого знакомства с этой частью Лондона много лет назад, определенно задолго до того, как он появился в своих лондонских комнатах в «Глории Скотт».
Наименования улиц и адресов, некогда упраздненные, могли употребляться еще пару лет более консервативными их обитателями, но почтовая служба неминуемо приговорила их к безвременной кончине. Конечно, ни один незнакомец, только что приехавший в Лондон, не стал бы запоминать их, раз они вышли из употребления. И чтоб они крепко засели в голове, нужно, по меньшей мере, знать их на протяжении нескольких предшествующих лет. Следовательно, познания Холмса должны были восходить, как минимум, в 60-е годы, когда он едва достиг подросткового возраста.
Но тут поражают не просто временнЫе отрезки. Сохранившиеся в памяти на протяжении многих лет названия отдельных кварталов и ряда зданий, наверняка должны указывать на каждодневное знакомство с ними. Не говоря уже о том факте, что Холмс (как глубокомысленно заметил мистер Бренд) считал недопустимым перегружать ум бесполезными знаниями, и никто не мог бы приписать подростку, как бы умен он ни был, столь подробное знание всего викторианского Лондона. Вывод кажется неизбежным. Холмс, должно быть, провел, по меньшей мере, несколько лет своего детства в Южном Лондоне, в одном из тех кварталов, которые позже были поглощены гигантскими районами Ламбета, Уэнтсуэрта и Кэмберуэлла.

Брикстон, Кеннингтон, Воксхолл, Стокуэлл – где-то там стояло здание, которое Холмс называл домом; одна из этих массивных вилл среднего класса, которых так много в этих некогда приятных пригородных районах 60-х годов. Если она все еще стоит, то теперь уже слегка поблекла, возможно, это просто еще один номер дома, из тех, что стоят вдоль унылого шоссе. Но Холмс знал этот дом еще до того, как у него появился номер.


Дома по Кеннингтон-Роуд.

Прежде чем завершить наше расследование, было бы полезно, в качестве отдельной цепочки размышлений, изучить всю информацию, которую мы можем найти, относительно личных связей Холмса с Лондоном. Хотя подобные указания весьма немногочисленны, весьма любопытно, что их небольшой перечень ограничен Южным берегом реки, тогда как остальная часть Лондона не может похвастаться подобной аналогией.

Баркер из «Москательщика на покое», «мой ненавистный соперник и конкурент с Суррейского побережья Темзы», как ,шутя, описывает его Холмс, и позже называет «моим приятелем и соперником» - определенно, житель Южного Лондона.
Хотя он, очевидно, несколько младше Холмса, Баркер – единственный частный сыщик, к которому последний, похоже, проявляет интерес, даже доходя до похвалы.
В плане официальной полиции это инспектор Стэнли Хопкинс, один из самых блестящих молодых сотрудников Ярда в 90-е годы. Он из Брикстона и также выделяется из общего числа тем, что Холмс относится к нему с явной благосклонностью и одобрением. Весьма существенно, что столь покровительственное отношение, редкое для того, кто был так требователен, распространялось на двух молодых людей, уроженцев этой части Лондона.

Здесь же любезный сержант полиции из «Исчезновения леди Фрэнсис Карфэкс», предположительно из отделения Брикстон-роуд, который восклицает: «Помилуйте, сэр, мы отлично вас знаем!» Несомненно, они должны уже быть знакомы к 1890-м годам. Но «наш друг», как называет его Уотсон, кажется необычно отзывчивым для сотрудника официальной полиции, вплоть до того, что, снявшись с дежурства, идет на Бейкер-стрит в полночь, чтобы помочь – сообщить Холмсу о последних событиях на Полтни-сквер.

Затем таинственная фигура Порлока из «Долины страха». Мы не можем быть абсолютно уверены, что Холмс совсем не знал его, хотя он дважды возражает против этого. Он не прочь был отпускать на волю нарушителей закона, если считал это справедливым, и мог вполне охотно сотрудничать с преступниками. Достаточно сказать, что на письмах Порлока стоял почтовый штемпель «Кэмберуэлл» и он получал оплату своих услуг в том же почтовом отделении. Какие только еще давние дружеские связи не могли бы мы обнаружить, будь у нас больше информации?


Однако, самый показательный пример мы увидим, когда вновь вернемся на место событий «Знака четырех» и к герою, которого я долго считал одним из самых интересных во всем Каноне – мистеру Шерману, натуралисту и чучельщику с Пинчин-лейн, в Нижнем Ламбете. Он привлекает к себе наше внимание тем, что за исключением брата Майкрофта, он единственный человек, который называет Холмса по имени, хоть и с добавлением почтительного обращения «Мистер»: «Друг мистера Шерлока – всегда желанный гость», - восклицает он, узнав, кто перед ним. И, несомненно, такое обращение говорит о чем-то большем, нежели просто многолетнем знакомстве. Оно звучит подозрительно похоже на обращение человека постарше к юноше или мальчику, с которым он связан долгими и близкими отношениями. Мы чувствуем, что это обращение«Мастер Шерлок» минувших дней, которое в свое время сменилось «мистером».
Из всех второстепенных персонажей в повествованиях Уотсона «старый Шерман» более всех других претендует на дружбу с Холмсом в его мальчишеские годы. «Нижняя часть Ламбета», «на самом берегу», лежит к югу от деревушки Старый Ламбет и дворца Ламбет, вблизи Воксхолла. Во времена Холмса и ранее это был любимый район чучельщиков и торговцев.


Вот это как раз район Ламбета у самой реки.

Немалое их число разместилось на территории между улицей Ламбет-Уок и Кеннингтон-лейн, как раз близко к местам юношеских воспоминаний Холмса. Занятный маленький магазинчик Шермана был как раз таким местом, который юный Холмс, вынужденный рассчитывать лишь на собственные средства и полный неуемного любопытства, мог часто посещать. Мы можем представить его сейчас, худощавого, энергичного юношу, помогающего старику в его работе, засыпающего его вопросами, к примеру, о действии яда «гадюки», и тыкающего в предшественника Тоби каким-нибудь старым ботинком. Вполне реалистичный образ юного Холмса.

Я чувствую вполне объяснимую трудность в том, чтобы точнее определить местонахождение лондонского дома Холмса, но , по всей вероятности, он находился в районах, известных, как Кеннингтон и Стокуэлл, в которых, похоже , в юношестве было сконцентрировано все его общение. В 80-х на нижней Кеннингтон-лейн, очень близко к берегу и неподалеку от Найтс-плейс жил торговец животными, который вполне мог быть настоящим мистером Шерманом. Как это ни странно, в нескольких улицах от него был еще один магазин, торгующий птицами и животными, который принадлежал никому иной, как миссис Ханне Холмс! Может ли так быть, что юный Шерлок были каким-то образом связан с торговцами подобным товаром? Может? Но давайте оставим это, как есть. «Когда два пути, по которым развивалась мысль, скрещиваются, Уотсон, точка пересечения дает максимальное приближение к истине». Эта точка достигнута, и истина, которую она показывает нам, проста. Где бы он ни родился и куда бы ни ездил, мистер Шерлок Холмс стал лондонцем в очень юном возрасте.
Но если это доставит какое-то утешение нашим друзьям в Рейгете, давайте добавим, что районы, которые знал Холмс и которые знавали Холмса, не были присоединены к округу Лондона до 1888 года. Поэтому Суррей в известном смысле может предъявить на него свои права!



@темы: Детство, Шерлок Холмс, Знак четырех, Бернард Дэвис, Исследования

URL
11:29 

Доступ к записи ограничен

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

URL
пятница, 02 сентября 2022
12:04

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Наверное, больше для себя, но приперло немного кое-что написать по шерлокианским журналам, ну, и вообще немного по своей коллекции. По типу, "записки непутевого библиофила".

Значит, номер один это все же BSI, он же "Бейкер Стрит Джорнал". Номер один потому, что хотя я иногда первенство отдаю лондонскому "Шерлок Холмс Джорнал", этот журнал американских Нерегулярных частей Бейкер-стрит и старее, и чаще выходит, и вообще, наверное, первее во многом.
Надо заметить, что этот журнал весьма редко пишет о кино. Нет, то есть пишет, конечно, но крайне редко, и может, надо, конечно, покопаться, но вот даже про Рэтбоуна там очень мало статей, а мне так кажется, что не больше трех. Это при том, что фильмы Рэтбоуна выходили, когда журнал уже существовал. И в чем-то это, может, и правильно, фильмы - это лишь иллюстрация, и далеко не всегда удачная.Издатель

Очень долгие годы у журнала был вполне консервативный вид с некоторыми вариациями.


Но потом начался новый век... И обложка тоже стала меняться. Сперва оставаясь желтой



А потом уже издатели дали полную волю своему воображению и вкусу



Издатель Стивен Дойл рекламирует летний выпуск 2020 года

И как коллекционер и охотник за журналами могу отметить интересную вещь. Эти странные люди каким-то образом не создали архива для своих публикаций последних лет. И как это ни странно, но легче найти журнал 1945 года, нежели 2012-2022 годов. Это страшная редкость. и когда где-то что-то такое появляется, нужна большая удача, чтобы схватить это первым. А сейчас это не легко, потому что хватать за тебя будет посредник, который совсем не торопится)

***
Далее следует английский "Sherlock Holmes Journal". Вот эти два журнала вообще главные столпы шерлокианства. Самые старые и неизменные, в остальных Обществах дело обстояло не настолько успешно, и какими бы интересными ни были публикации, большинство из них просуществовали относительно недолго, но вернусь пока к "Шерлок Холмс Джорнал"
Если не ошибаюсь, журнал выходит с 1952 года. Какое-то время мне казалось, что материалы у него интереснее и как бы реалистичнее, чем у его американского собрата, но, наверное, у каждого есть свои плюсы и минусы. Но тем не менее, мне кажется, что он был более иллюстрирован, ну, и к примеру там чаще встречались публикации о фильмах и спектаклях. Самых разных, но и понятно, что в 80-е и 90-е они периодически писали о съемках Гранады.
Но даже в самых старых номерах отдавали должное кино-Холмсам



Затем, к примеру, в журнале есть рубрика "Я всеядный читатель"(вообще замечательно, когда шерлокианцы дают различным событиям и темам названия с цитатами из Канона) Так вот, в этой рубрике встречается ценная информация о вышедших книгах, с кратким отзывом. Часто их писал Утехин, о котором я недавно говорила. И для меня не раз была подспорьем такая информация.
Еще у них частенько бывают репортажи с места событий, когда Общество выезжает на "место преступления" - к примеру, в Норфолк, Дартмур или Мейринген.
Вообще, с этим журналом у меня вышло что-то вроде счастливого случая. Когда-то, наверное, в самый первый раз, заказала два или три журнала. Каково же было мое удивление, когда прислали целую пачку. Не знаю, что это вообще было: ошибка или чудо? Потому что журналы вообще-то не самые дешевые. Бывают вообще редкие, но даже те, что можно найти, стоят в среднем 15-20 долларов. Ну, как бы там ни было, это была редкая удача, и с этого началась моя коллекция этих журналов. Постепенно, просматривая книжные сайты , я для себя завела что-то вроде картотеки с обложками журналов, где имеется содержание. И она оказалась очень полезной, потому что часто бывает, что на сайтах нет никакой информации о содержании журнала. А так знаешь, что где есть и какие журналы тебе собственно нужны. Тут, кстати, с новыми номерами тоже все не просто. В конце концов, их распространяют по подписке, и , наверное, шерлокианцы не часто расстаются со своими сокровищами.
Очень долгие годы эти журналы выглядели вот так



Но в последние годы тут тоже произошли перемены. И яркие обложки это, конечно, хорошо, но о подробном содержании теперь надо узнавать из других источников


Наверное, на этом прервусь, и о других журналах напишу отдельно


@темы: Шерлок Холмс, BSI, Sherlock Holmes Journal, Шерлокианские журналы

URL
10:28

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
При просмотре старых страниц тумблера понравилась такая запись



Если вы думаете, что осовременить Шерлока это, значит, дать ему в руки айфон и отпускать шутки на тему слэша, то версия Джереми Бретта была более современной, чем ваша.

@темы: Гранада, Джереми Бретт, Шерлок Холмс

URL
четверг, 01 сентября 2022
13:25

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Умер шерлокианец Николас Утехин.



Я все же не слишком еще в теме, но даже на собственном опыте знаю, что это была легендарная личность.

Впервые это имя узнала, когда наткнулась на книгу "Холмс в Оксфорде", и как-то сразу обратила на себя внимание эта славянская фамилия на обложке книги о Холмсе.



А потом были множество, проведенных им интервью, в том числе и с Бреттом. И это имя всегда было "знаком качества".

Кроме всего прочего, он много лет был редактором "Sherlock Holmes Journal" и под его редакцией вышли избранные сборники статей этого журнала

Ну, и из более позднего - им было издано полное Портфолио иллюстраций Пейджета









@темы: Шерлок Холмс, Шерлокианцы, Николас Утехин, Книжки

URL
11:37

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Наверное, сейчас обо всем, галопом по европам. То, что очень хотелось написать в рабочие будни и на что реально не было ни времени, ни сил.

***
Снова грустные мысли о дневнике. Написала сейчас здесь то, что наболело, и стерла, потому как "это всем известно и никому не интересно".
Но даже если отставить в сторону мой дневник...Вот сейчас появилось чувство, что я здесь, правда, одна. Именно сейчас, хотя мосты все сгорели уже давно, но можно было что-то читать и жадно впитывать, восхищаясь или возмущаясь - все как в жизни, а вот сейчас... писать-то я здесь пишу, но, увы, уже не читаю. Могу только надеяться, что не произошло ничего плохого, и это просто закрылась очередная страница...

***
Горбачев...Как сказал вчера Александр Невзоров: "Странно, вот умер Горбачев, а больно..." И было еще что-то вроде "мы осиротели, хотя не все это поняли". Сейчас только про себя скажу. Наверное, надо было бы написать это вчера, так сказать по свежим следам, но тем не менее. В моих полуностальгических воспоминаниях-ощущениях все смешалось. Август... 30-го - день рождения отца. На следующий день с утра весть о Горбачеве. и снова вспомнила, как утром 20 августа-если не путаю- шли с отцом на работу. Это был , наверное, единственный раз, когда мы вдвоем шли из его дома вместе на работу. Ночевала я там всего пару раз, и так уж как-то вышло, что это был как раз день путча. И было хмурое-хмурое утро, полное какой-то безнадеги. Потом у меня были другие мысли и ощущения, а тогда было ощущение чего-то очень серого, да и отец говорил о том же самом. А потом казалось, что наступает какая-то новая интересная жизнь... И тогда вывешанные на домах, еще непривычные российские флаги казались ее олицетворением. И позже по телеку вот так же и Горбачев казался каким-то безвольным рядом с энергичным и, наверное,немного напористым Ельциным.
Но тут вообще все очень сложно. И Горбачев, наверное, в чем-то сейчас для меня отражает мое непростое отношение к этой стране. И символично, что ушел он в августе, и в этом августе. И что бы ни врали по телеку, знаю, как он относился к тому, что происходит. "Он погубил дело всей моей жизни".


***
На работе , как всегда, тяжко. Все-таки там какая-то фигня не то с освещением, не то с мониторами. Я молчу и просто есть ощущение, что явно что-то не так со зрением, а рядом уже второй человек записывается к окулисту, примерно с теми же симптомами. Сейчас совершенно спокойно сижу за ноутом, и нет ощущения, что в разы упало зрение.
Завтра могут вызвать на работу, и потому нет ощущения долгожданной удаленки, но когда ты нужен это хорошо и вроде даже вновь решили кое-что вернуть назад. Это очень хорошо.
Вчера включив вечером телек, офигела услышав зараз столько лжи. Буквально все переворачивают с ног на голову. Именно эта ложь постепенно разрушает во мне что-то "советское". Это чертовски тяжело, это все равно что понять, что твои родители ужасные люди; надо отделять зерна от плевел, но я понимаю, что эта ложь была всегда , и эта война что-то разрушила во мне , и я к буквально лишилась точки опоры.

Хотела написать кое-что еще о Холмсе, но наверное лучше отдельно, потому что этот пост чуть позже закрою под ПЧ и оставляю открытым только потому, что у меня сложилось ощущение, что читают меня в основном те, кто моими постоянными читателями не являются.


@темы: diary, Рассея, Про меня

URL
понедельник, 29 августа 2022
23:31

Проклятие Шерлока Холмса. Глава 8

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой

1926-1929

Свет, камера, мотор!

У нас, англичан, с американцами теперь и вправду все общее, кроме, разумеется, языка.

Оскар Уайльд



В 1920-е годы Бэзил продолжал играть во многих успешных бродвейских пьесах. Его репутация продолжала расти, и его, казалось бы, идиллический брак с Уидой оказался опорой, в которой нуждалась его личная жизнь .
Они проводили лето в Мэне – конечно, вместе с неизменно преданным Морицем,- и у них часто гостил близкий друг Уиды Джек Милтерн. Джек стал другом и Бэзилу, который считал его чуть ли не вторым отцом.
Несомненно, решение Уиды отодвинуть свою карьеру на второй план было мудрым, и молодожены были безумно счастливы. Чтобы вывести карьеру Бэзила на новый уровень, ему нужен был кассовый успех, который возвысил бы его от кино-ролей второго плана до главных ролей. Он отчаянно нуждался в средстве, которое продемонстрировало бы зрителям все его таланты, и в 1929 году получил роль, которая все изменила.
Голливуд отчаянно нуждался в звуковом кино, и студии посылали искателей свежей крови на Бродвей, который, очевидно, был настоящим рассадником актерских талантов. Многие спектакли лишились своих звезд, которые с радостью приняли выгодный финансовый пряник, подписав сделку с кинокомпаниями, и уже всерьез началась утечка талантов в Голливуд.

Бэзил присоединился бы к этому массовому исходу, но был не совсем доволен этой ситуацией.
Он говорил следующее:

«Когда немое кино стало звуковым, оно утратило свою первоначальную художественную форму и стало производной от театра. Этот процесс разразился по всему миру, и произошла гигантская миграция на Западное побережье, куда были инвестированы миллионы и миллионы долларов, процветала недвижимость; огромные звуконепроницаемые киносъемочные павильоны, как грибы, выросли за одну ночь – режиссеры, сценаристы, актеры, музыканты и техники были нарасхват, и Бродвей был наводнен армией агентов с неограниченными расходными счетами. Медленно, но верно первоначальная магия терялась – за исключением нескольких "мечтателей", помнивших, где она таилась.»


После заключения краткосрочного контракта с MGM в феврале 1929 года (с возможностью продления) начались съемки его первого "звукового" - который принес Бэзилу весьма солидный платежный чек, поскольку Уида расторгла первоначальный контракт и обратилась к нью-йоркскому представителю MGM, где ей удалось удвоить жалованье мужа! В те времена была необходима острая деловая хватка и Уида явно была знакома с игрой, в которую играют студии.
Фильм "Конец миссис Чейни" имел огромный успех, и, наконец, люди услышали классический, властный, но в то же время выразительный британский голос Рэтбоуна, который пленил их. Это была последняя деталь мозаики его карьеры, а уникальный голос Бэзила стал огромным преимуществом на большом экране.
В обзоре в "Нью-Йорк Таймс", имевшем первостепенное значение, игра Рэтбоуна была названа "превосходной" и было добавлено, что его манера держаться и поведение идеально подходят для роли богатого плейбоя лорда Диллинга.



Его партнерша по фильму Норма Ширер и ее муж – продюсер Ирвинг Тальберг – были близкими друзьями Бэзила и Уиды и, несомненно, имели некоторое влияние на выбор актеров. И позже , Бэзил сказал:
«За все годы, что мы ее знаем, Норма Ширер ни на йоту не изменилась. Ее обаяние, прочная дружба и классическая красота сегодня все те же, что и в первый день нашего знакомства. Если бы и я, и она не были так счастливы в браке, я совершенно уверен, что очень сильно влюбился бы в нее!»
Учитывая прошлые увлечения Бэзила, в его словах сомневаться не приходится. «Конец миссис Чейни» был лишь вторым звуковым фильмом MGM. Поставленный Сиднеем Франклином, он сделал Бэзила не просто звездой-однодневкой, а многообещающим ведущим актером. Франклин сказал:

«Бэзил Рэтбоун очень помог [Норме] в этой картине; я помню, что она очень просила его без колебаний сказать ей, что, по его мнению, было неуместным в ее игре или интонациях, он сдержал данное ей слово, и она была счастлива услышать любой его совет. Бэзила очень раздражали микрофоны, спрятанные в цветочных горшках, и стационарная камера в футляре, которая стояла неподвижно и мешала ему бродить по звуковой сцене, как он привык это делать в театре. Так что они как бы поддерживали друг друга – тот первый год звукозаписи был тяжелым для актеров и режиссеров.»

Двери Голливуда по-настоящему распахнулись, и жажда"звукового кино" привела к тому, что рабочий график Бэзила быстро заполнялся, по мере того, как росло количество предложений главных ролей в картинах, запланированных к выпуску в 1930 году. Его опыт и усердная работа на Бродвее и в ряде немых фильмов сослужили ему хорошую службу, и не было никаких сомнений в том, что теперь его ученичество окончено и можно пожинать плоды своего труда(который был весьма значительным).

Предложения хлынули потоком, а благодаря связям Уиды и умению разглядеть отличный сценарий, это было волшебное время для Ретбоунов.
Его следующий фильм – "Дело об убийстве епископа" – вполне мог бы послужить ранней пробой на роль Шерлока Холмса, имея поразительно много общего с Великим детективом. Он играет главную роль «джентльмена-детектива» Фило Вэнса, который приглашен своим другом, окружным прокурором Маркхэмом, помочь раскрыть убийство. Вэнс, "культурный эксцентрик", использует хитрость и ловкость в своих наблюдениях, и когда подозреваемый арестован, он, далеко не убежденный в его вине, заявляет: «Это не обычное преступление. И мы не можем действовать обычным образом. Попомните мое слово: это не единственное убийство, которое мы пытаемся раскрыть; это начало серии убийств, ужасных и жестоких».
Такое легко мог сказать и сам Холмс.
В фильме актер Роланд Янг даже называет Вэнса Шерлоком Холмсом – было ли это странным совпадением, учитывая то, что ждало Рэтбоуна девять лет спустя, или это был перст судьбы, который так часто играл роль в его жизни?

Кадры из фильма "Дело об убийстве епископа"





Контракт Бэзила с MGM был продлен, и для каждого нового проекта они с Уидой отправлялись из Лонг-Айленда в Голливуд; Уида оказывалась в своей стихии, посещая ужины, вечеринки и свадьбы, общаясь с руководителями студий и влиятельными людьми того времени. Поскольку в 1930 году предстояли съемки еще шести фильмов, быстро стало очевидно, что Рэтбоунам необходимо постоянное место жительства в Калифорнии, и поэтому в апреле они переехали в свой новый дом по адресу 628,Кресент Драйв, Беверли–Хиллз, и Уида организовала пышное новоселье - всего через четыре дня после их приезда.
Пока Уида развлекалась, Бэзил продолжал строить свою карьеру в Голливуде, снявшись в «Печально известном романе», «Леди сдается», «Леди Скандала», «Этот безумный Мир», «Кокетливая вдова» и «Грех берет выходной».

Кадры из фильмов


"Печально известный роман"



"Леди скандала"


На съемках фильма "Кокетничающая вдова"

Загруженность, бесконечные вечеринки и приемы, должно быть, утомили человека, привыкшего к более простому существованию, и тот факт, что «Film Daily» сообщила, что Бэзил вернется в Нью–Йорк , чтобы поискать работу в театре, возможно, указывают на то, что он был не совсем доволен своей судьбой - или, по крайней мере, нуждался в том, чтобы приобщиться к своей первой любви - театру, и сохранить душевное равновесие.
Фактически, после фильма «Грех берет выходной», Бэзил взял отпуск – по крайней мере, от кинематографа – и не снимался в кино в течение двух лет. Он согласился сняться в фильме "Женское командование", который должен был выйти в 1932 году, но в промежутках он появился в ряде бродвейских постановок, начиная с «Важного поцелуя» в театре Фултон, сыграв двадцать четыре представления. Затем он сыграл главную роль в постановке"Волны тепла" в феврале 1931 года, снова в театре Фултона, и еще одну пьесу, дав пятнадцать представлений, в то время как с апрельской постановкой "Мело" – в театре Этель Бэрримор в Нью–Йорке – было сыграно шестьдесят семь представлений.
Осенью Бэзил вернулся в Голливуд, чтобы сняться в фильме "Женское командование» (Уида, без сомнения, это бы одобрила) но к первой неделе ноября вернулся в Нью- Йорк, где вскоре должны были начаться репетиции "Путей дьявола". Премьера спектакля неделю шла в Филадельфии в конце декабря 1931 года и еще неделю шла в театре на Брод-стрит, перед своей премьерой на Бродвее, где спектакль имел значительный успех, было сыграно всего около 100 представлений, после чего его повезли в обширное турне по крупным городам США.
Бэзил прерывал работу по мере необходимости, чтобы выполнить свои обязательства в кино, и побывал на премьере фильма "Женское командование" в Мэйфейре в Нью-Йорке.



Бюджет фильма составлял всего 500 000 долларов, но он собрал в прокате менее половины этой суммы и стал неожиданным провалом при, казалось бы, неизменном успехе Бэзила Рэтбоуна. Но, как он однажды сказал, работа в кино не похожа на работу в театре – вам щедро платят независимо от того, принес фильм прибыль или понес существенные убытки. Это был, по крайней мере, один из плюсов кинобизнеса.
Предполагалось, что Ретбоун готовится к своему следующему фильму MGM в мае1932 – «Воссоединение в Вене» – но, получив более выгодное предложение в Англии, он решил ненадолго вернуться домой. Он отчаянно скучал по дому, несмотря на свою очевидную любовь к Штатам, и, возможно, нуждался в полном отдыхе от вечеринок, гала-концертов и премьер шоу-бизнеса, чтобы сосредоточиться на других вещах.
Прием, который он получит по возвращении в Англию в качестве восходящей голливудской звезды одновременно удивит и разочарует его …



@темы: Бэзил Рэтбоун, Проклятие Шерлока Холмса

URL
22:48

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой


Французский художник Франсуа Фламенг (1856-1923).

Портрет княгини Дарьи Богарне, 1904.

Правнучка Николая l и праправнучка Жозефины Бонапарт и М.М.Кутузова.
Женщина из рода Романовых, после революции 1917 года осталась в России.
Осталась и...
была расстреляна в 1937 году.
Реабилитирована в 1989году посмертно.

@темы: Живопись

URL
воскресенье, 28 августа 2022
14:53

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Глухо, как в танке... Похоже все это было зря...Но назад ходу нет. Как в "Одиночке" (показательное название, между прочим), когда мальчик говорит герою Бельмондо:

- Но ты ведь можешь уйти!
- Вот тут ты ошибаешься, сейчас как раз не могу.

Жребий брошен. И какое-то время надо его расхлебывать, даже если будет чертовски обидно. Ну, и никакого фейсбука, конечно, не надо. И так....

***
По следам статьи Бернарда Дэвиса извлекла на свет "Лондон" Питера Акройда. Посмотрим, смогу ли я изучить этот город виртуально. Вкупе с Диккенсом. А потом как раз дойду до Светозара Чернова.

***

По прежнему сижу с тремя книгами на руках: журналом"Шерлок Холмс" со статьей и "Знаком" в двух переводах. Тот случай, когда старый советский никуда не годится, там сплошные пропуски и замены, "чтоб было понятнее". "Боковые улицы" заменили на "окольные пути" - совсем не одно и то же. Конечно, если не заморачиваться, то старый роднее и привычнее. Но я как раз заморачиваюсь и пытаюсь мысленно брести по этим самым боковым улицам. Поэтому неточности, а тем более подмены совсем не нужны.
Еще раз порадовалась приобретению этого нового издания.

@темы: diary, Шерлок Холмс, Про меня

URL
суббота, 27 августа 2022
19:28

О пикниках и еще кое-какие впечатления

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой






Even I may find my appetite is keener for a few days in the bracing atmosphere of the Peak country. —The Priory School

Ну, я вот сейчас , увидев эту запись на тумблере , немного офигела) Подумала, что это цитата из Канона. И мало того, что она, видимо, криво переведена, но и еще тут много чего таится - взять хотя бы эту Peak country. Просто в исследованиях встречала это определение, а вот в самом нашем переводе Канона никто так не называл место действия "Случая в интернате".
Теперь поняла, что это все же цитата из сериала, но и ее, похоже, как-то зажали при переводе, и я чего-то не припомню там ничего сказанного ни про аппетит Холмса, ни про эту "возвышенную местность". Ну, да смотреть надо бы в оригинале. Сейчас даже без субтитров все уловила. И получила еще одно открытие, по крайней мере, для меня.
Миссис Хадсон несет корзинку для пикника вовсе не в дорогу своим квартирантам. Она предполагает, что на лоне природы они найдут место и время именно для пикника. А Холмс, уже практически уходя, говорит о том, что в бодрящей атмосфере "Скалистого края" у него, возможно, улучшится аппетит. И похоже, миссис Хадсон это знает лучше него самого. Ну, и здорово, что в Гранаде прозвучало это Peak country.


***

Сижу над переводом большой серьезной статьи серьезного автора. Если кто вдруг следит за именами авторов исследований, то это Бенрард Дэвис. Судя по всему, его конек - исследования на местности. И помню и люблю два предыдущих его исследования о связях Холмсов и Верне и "Край Майкрофта".
Нынешняя статья больше на тему Лондона. И я сначала устало вздыхаю, что буду опять ковыряться в том, о чем не имею ни малейшего представления. Но потом втягиваюсь и все становится очень интересно. И на самом деле, люблю перевод таких исследований, когда тебе нужен не только словарь, но и много чего другого. Ну, и вот я сейчас попеременно заглядываю то в "огоньковский" 1-й том со "Знаком четырех", то в новый перевод этой повести, то в оригинал в "Комментариях" Баринг Гоулда. И самое интересное тут, когда ты понимаешь, что хоть и считала всегда, что знала Канон чуть ли не наизусть, а вот благодаря таким исследованиям только-только его как следует и узнаешь.
Но местами там настоящие ребусы и не совсем понимаешь, о чем вообще идет речь.
Статью, наверное, придется делить пополам, уж очень большая, и не уверена, когда закончу.

@темы: Гранада, Шерлок Холмс, Перевод, Про меня, Случай в интернате

URL
18:21

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Две фотографии Джереми Бретта разных лет. В общем-то известные, но первая все время попадается какая-то обрезанная или расплывчатая.

Кто-то в комментах на фейсбуке задался вопросом, были ли у него неудачные фото. Вообще, точно были, конечно, но это было позже







@темы: Джереми Бретт

URL
17:53

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Чисто для памяти и для истории



Четыре поколения Бурбонов на картине художника Николя де Ларжильера (1656 – 1746), написанной в 10-е годы XVIII века.

Король Франции Людовик XIV (в кресле), его сын Людовик Великий дофин (стоит позади кресла отца), умерший от оспы в 1711 году, внук Людовик герцог Бургундский (в правой стороне картины), умерший от кори в 1712 году, правнук Людовик герцог Бретонский (будущий Людовик XV). Будущего французского короля на «поводке» держит его воспитательница Шарлотта де ла Мот Уданкур, герцогиня Вантадур (1654 – 1744).

@темы: Живопись

URL
15:28

Еще небольшое дополнение про Морица из автобиографии Рэтбоуна.

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Мориц фон Никлотсбург был аристократом и джентльменом в гораздо большей степени, чем многие из тех, кто претендует на эти отличия. По отношению ко мне он никогда не вел себя грубо, невоспитанно или некрасиво. Он принял Уиду, потому что признал ее тем, кем она и была, моей второй половиной . А Уида уважала нашу дружбу и отдавала Морицу приказы только через меня. Когда Мориц появился у нас, ему было около трех лет, и он прожил с нами одиннадцать лет.



Я никогда никуда не ходил без него. На улице он шел рядом со мной, по правую сторону. Я никогда не пользовался поводком. Если я останавливался, чтобы поговорить с другом, он бросал на меня быстрый взгляд (меры предосторожности, знаете ли!), а затем терпеливо ждал, насторожив уши, пока я снова не двинусь дальше. Мимо каких бы собак мы ни проходили, он не обращал на них внимания; он был так же равнодушен к их существованию, как гвардеец, дежуривший у Букингемского дворца. В ресторанах я оставлял его в раздевалке. Я бы не пошел ни в один отель или ресторан, куда его бы не пустили. Вскоре наши друзья узнали, что приглашение нас в гости, автоматически распространялось и на Морица. Когда мы шли обедать, я показывал ему, где меня ждать, и там он сидел, неподвижно, навострив уши.

У мистера и миссис Космо Гамильтон ему разрешили войти в столовую и Космо настоял, чтобы Мориц лег рядом с ним. В таких случаях он никогда не просил еды и никогда ее не получал. Его собственный ужин подавали поздно, “после представления”. И он предпочитал ужинать именно так. Однажды вечером на частном концерте, который давал у миссис Филип Гидденс один выдающийся артист, Мориц решил, что тоже хотел бы послушать этот концерт. Поэтому он растянулся всем этим своим прекрасным телом под пианино и остался там — и я готов поклясться, что он непропустил ни одной ноты. Усевшись, он посмотрел на меня, и я просто кивнул ему. И на протяжении всего концерта он не сводил с меня глаз.

В пьесе под названием "Великая княгиня и официант" у меня было много быстрых переодеваний, которые требовали гримерной на сцене. Он последовал за мной на генеральную репетицию, и я решил позволить ему остаться. Мориц оставался неподвижным на протяжении всего представления. Единственным признаком того, что он был живой собакой, были его уши, которые он поднимал при каждой произнесенной мной реплике, становясь совершенно безразличным, когда говорил кто-то другой.

Он плохо себя вел только дважды, и в обоих случаях это произошло по ошибке. Первый случай произошел жарким августовским вечером, и мы вместе шли в театр. Мы остановились, чтобы сделать переход на углу Сорок шестой и Седьмой авеню. Внезапно я услышал, как какая-то женщина рядом со мной испуганно и удивленно вскрикнула . Я быстро посмотрел на нее, а затем проследив за ее взглядом, - на Морица, который принял ее ногу за фонарный столб! На мгновение ябыл парализован ужасом. Я не мог ни думать, ни тем более говорить. Наконец она повернулась ко мне с болезненной улыбкой в глазах. “Пожалуйста, не волнуйтесь”, - сказала она.

“Он такой красивый пес, и я прощаю вас обоих”.

Мгновение спустя она грациозно скользнула в такси, оставив меня на тротуаре с красным лицом и бормочущим, как идиот, бесполезные извинения.

В другой раз мы с Уидой однажды ночью прогуливались по Голливудским холмам. Мориц, по своему обыкновению, следовал за нами по пятам, как вдруг он пулей метнулся вкусты. В те дни было совершенно безопасно гулять ночью по Голливудским холмам. Но Мориц никогда в жизни так себя не вел. Мы с Уидой стояли совершенно неподвижно и ждали, боясь, сами не зная чего. Мы звали и звали Морица, но он не возвращался.

Некоторое время спустя он, крадучись,вернулся, с пеной у рта — уж не укусила ли его змея? Нет, он вступил в единоборство со скунсом, который плюнул ему прямо в морду! Жалко было смотреть на то, каким он был унылым, он задыхался и от него ужасно воняло! Мы непрерывно купали его день за днем, неделю за неделей. Но даже по прошествии шести месяцев от него все еще исходил слабый сладковато-тошнотворный запах, ис тех пор при одном упоминании слова "скунс" он заметно сникал и начинал дрожать.



В конце двадцатых годов мы с Уидой вернулись в Лондон, и Мориц, конечно же, поехал с нами. Для него был построен специальный деревянный дом, и он путешествовал на верхней палубе, специально отведенной для собак. На его палубе ему была предоставлена большая свобода, и мы проводили с ним большую часть времени. Прибытиев Саутгемптон было неприятным, потому что именно в Саутгемптоне нас впервые за все время нашей совместной жизни разлучили с Морицем. По закону Англии все привезенные собаки должны провести шесть месяцев в карантине. Это постановление строго соблюдается, и надо сказать, что с момента его введения нигде в Великобритании не было зафиксировано ни одного случая бешенства.

В конечном итоге и владелец, и собака только выгадывают от того, что собаку не нужно держать в наморднике или на поводке в любом месте и в любое время. В Гайд-парке в Лондоне чудесно наблюдать за бесчисленными собаками, бегающими, как им заблагорассудится, и единственным ограничением для них является послушание своему хозяину.

Уида заливалась слезами, когда Морица забрали у нас на причале и отправили в какой-то государственный питомник неподалеку от Лондона.

Наша поездка в Лондон на поезде, согласованным с пароходным расписанием, была печальной. Мы прибыли на вокзал Ватерлоо после наступления темноты, отправились на квартиру одного знакомого и, дажене распаковав вещи, сразу же отправились навестить Морица. Он находился за городом, где-то в получасе езды на поезде. Заведение было закрыто, когда мы приехали, но надзиратель впустил нас, и нас провели в питомник Морица.

Эта мудрая, умная собака, казалось, понимала, что происходит. Он бесстрастно поприветствовал нас, виляя хвостом и лизнув мне руку. Я захватил с собой пару старых брюк и свитер. Я разложил их в углу этого помещения, и Мориц с удовольствием обнюхал их. Несколько мгновений спустя мы оставили его гораздо более счастливым.

Когда мы вернулись домой, то насладились прекрасным ужином, это было первое блюдо, к которому мы притронулись с тех пор, как позавтракали в то утро. Кто-нибудь из нас навещал Морица два раза в неделю каждую неделю его шестимесячного карантина, по истечении которого он был возвращен нам в отличном состоянии здоровья. Только в 1933 году, во время долгого турне с мисс Кэтрин Корнелл, он, казалось, заболел, и время от времени мы были вынуждены возвращать его в Нью-Йорк дляветеринарного осмотра. У него был рак. Он храбро сопровождал нас, пока мог, а потом, наконец, нам пришлось оставить его с доктором Коэном.

Мы всегда будем благодарны доктору Коэну и его медсестре мисс Макдональд за то, как они о нем заботились. И вот однажды доктор Коэн позвонил нам и сказал, что конец близок. В то время я играл с мисс Корнелл в Провиденсе, штат Род-Айленд. Мы с Уидой сели на утренний поезд до Нью-Йорка и смогли провести пару часов с нашим дорогим другом, которого мы знали столько лет. Он больше не мог ходить. Он лежал в кресле перед открытым окном, и теплое весеннее солнце успокаивало его в его последние часы. На следующий день нам сообщили, что он мертв.

Он похоронен в маленьком деревянном гробу, с шелковой подушкой под головой, в лесу за домом наших дорогих друзей Бартлеттов в Оксфорде, штат Массачусетс. Там он покоится с другими собаками, кошками и птицами, которых любили Бартлетты , а за маленьким кладбищем с любовью ухаживают Майк и его мать. У изголовья Морица покоится камень , на котором начертано:

МОРИЦУ

с уважением, восхищением

и вечной любовью

УИДА И БЭЗИЛ





@темы: Бэзил Рэтбоун, В образе и вне его

URL
15:07

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Зацепило стихотворение...

Если поезд ушел, надо как-нибудь жить на вокзале:
в туалете, в буфете, под фикусом пыльным, у касс,
ибо нам небеса это место и век навязали,
как вовек полагалось верхам: не спросивши у нас.

Надо ставить заплатки на платья и ставить палатки,
разводить не руками, а кур, хризантемы, костры,
и Писанье читать, и держать свою душу в порядке,
и уехать хотеть за троих, то есть как три сестры.

И кругами ходить, как в тюрьме, по сквозному перрону, —
и понять, и проклясть, и смириться, и все расхотеть,
и без зависти белой смотреть на дуреху ворону,
что могла б и в Верону на собственных двух улететь.

И на этом участке планеты дожить до рассвета,
и найти себе место под крышей и солнцем в виду
раскуроченных урн, и дожить до весны и до лета,
и в тетрадку писать, и не тронуться в этом аду.

И стоять на своем, и пустить в это месиво корни,
и врасти, а потом зацвести и налиться плодом,
ибо поезд ушел в небеса и свистки его горни,
но остался вокзал, на котором написано: «Дом».


автор - Инна Кабыш

@темы: Стихи

URL
пятница, 26 августа 2022
16:02

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой


Художник Мария Павлова

@темы: Живопись

URL
15:36

На сцене. Глава 1.

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Продолжаю эпопею Дарлен Сипсер о молодом Холмсе.



Книга третья. "На сцене"

Глава 1

Лондон

«Я еще не представлял себе точно, какую роль они сыграют в моей жизни»

Шерлок Холмс. “Глория Скотт»

Майкрофт Холмс заплатил кэбмену и вышел на мостовую. Прогрохотав колесами, кэб уехал. Еще один экипаж остановился через несколько домов от него. Майкрофт знал это, но не смотрел на него и не подал виду, что вообще его заметил.

Ланч был долгим и не интересным, если не считать случайного забавного наблюдения и вывода, о котором он умолчал. Развлечения были тривиальными и банальными.Он поддерживал общую атмосферу веселья, анализируя в уме последние события, касающиеся Восточного вопроса. Майкрофт не любил менять свой распорядок, но когда вы работаете на правительство, то бывают некоторые светские приглашения, от которых нельзя отказаться. И за эти, повторяющиеся время от времени, случаи, когда ему приходилось пожертвовать личным комфортом, он когда-нибудь будет вознагражден. Расписание новой экономки и так уже нарушило его воскресный распорядок дня.

Эти мысли в мгновение ока улетучились, как только Майкрофт поднялся по ступенькам и остановился у двери в свою квартиру. На коврике были следы. Когда он уходил, их там не было. И выглядели они очень знакомо.

Вокруг замочной скважины виднелись свежие царапины. Он повернул ручку. Дверь была не заперта. Он медленно приоткрыл дверь, бесшумно вошел и тихо притворил за собой дверь. Повесил на вешалку шляпу и пальто и повернулся, не выпуская из руки трость.Незваный гость лежал на диване, читая его газеты, некоторые из которых каскадом попадали на пол. Майкрофт опустил трость в подставку для зонта и сказал:

- Теперь к прочим своим хобби ты добавил еще и кражу со взломом?

- Не думаю, чтобы ты хотел, чтобы я со своим багажом сидел на твоих ступеньках. К счастью, моих начальных познаний по части отпирания замков отмычкой оказалось вполне достаточно для того, чтобы открыть дверь, - не вставая , ответил Шерлок. – Мне нужно больше практиковаться. О, и исходя из тех моих поверхностных знаний уголовного права, что имеются на сегодняшний день, не думаю, что тут может идти речь о «краже со взломом», если только я чего-то не украл или не совершил, проникнув в дом, еще какое-то преступление. Не думаю, что чтение, лежа на диване, твоих газет можно приравнять к преступлению, хотя им вполне можно назвать то, как некоторые писаки грубо искажают факты.

- Если у тебя войдет в привычку входить сюда, вскрывая замок, то, может, в будущем ты не станешь оставлять столько царапин вокруг замочной скважины. Это же вполне очевидно, - сказал Майкрофт, садясь в кресло напротив своего брата. – Конечно, если только ты не вламываешься в дом к пьянице, где замочная скважина и так вся испещрена подобными царапинами, а жилец не так наблюдателен, чтобы заметить их. Возможно, мне в любом случае стоит приобрести более надежный замок и дать тебе ключ. Во всем этом не было бы необходимости, если бы здесь была миссис Наджент.

Стоя, братья были почти одного роста, но трудно было представить людей с более несхожими фигурами. Майкрофт был массивным и полным, хотя двигался с грацией, которой лишены многие люди плотной комплекции. Шерлок, растянувшийся на диване в полный рост, был худым, как бобовый стебель.

- Ты поел? – спросил Майкрофт.

- Нет, ничего не ел со вчерашнего дня. Он был полон событиями, и все деньги, что у меня были, ушли на то, чтоб отправить Джонатана в Йоркшир, а самому с вещами приехать сюда. И вот я пред тобой, бездомный и без единого гроша за душой.

- И тебе нужна ванна, - заметил Майкрофт. – Еще один инцидент в лаборатории?

- Да, - признался Шерлок, оттирая пятна с рук. – И весьма плачевный. И в результате директор дал мне время до конца недели, чтоб собрать вещи и уехать, но я не видел смысла болтаться там без дела.

Майкрофт покачал головой.

- Очевидно, мне достались лишь обрывки длинного повествования об этом. Однако, оно может подождать до тех пор, пока мы тебя отмоем и позаботимся о нашем ужине. К сожалению, у миссис Дентон сегодня выходной.

- А миссис Наджент не вернется?

- Она довольно трагично восприняла смерть своего мужа. С тех пор она живет у своей сестры. И, вероятно, не вернется. Это весьма прискорбно. Она была очень внимательной хозяйкой. Со мной связался представитель непосредственного владельца квартиры с целью узнать, не захочу ли я арендовать весь дом, когда на Михайлов день закончится срок аренды Наджентов. Я подумываю об этом, но сейчас это нам не поможет.

- Стоп! Я знаю, что нам нужно! – воскликнул вдруг Майкрофт. – Бери свою шляпу и пальто и идем, я угощаю.

Братья оделись и вышли, заперев за собой дверь. Когда они шли мимо Британского музея по Грейт Рассел стрит, было довольно прохладно. На Черинг-Кросс-роуд они взяли кэб. Экипажей было немного, и вскоре они остановились возле дома №76 по Джермин-стрит.

- Лондонские турецкие бани, - объявил Майкрофт. – Фасад с колонами сохранился еще от отеля Сент-Джеймс. Первоначально турецкие бани построены сзади него, там, где были конюшни.

Войдя внутрь, Майкрофт повел Шерлока вниз по лестнице. Служитель на переднем дворе снял с них ботинки и они пошли в главный зал или в «холодную комнату» турецких бань. И атмосфера этого места была такова , что вам могло показаться, будто из январского Лондона 1875 года вы перенеслись в какую-то экзотическую страну совсем другой эпохи.

Зал, в который они вошли, был более пятидесяти футов в длину. Богато украшенные поперечные балки более чем в сорока футах над их головами поддерживали остроконечную крышу. В центре зала возвышался фонтан, а за ним тянулся узкий бассейн с водой, по краям которого росли тропические растения, а в него спускались ступени. По бокам зала располагались небольшие отсеки, в каждом из которых находилось по несколько отделений. Эти отсеки были отделены друг от друга низкими стенами и отделены от главного зала решетчатыми барьерами. Таким образом, они обеспечивали некоторую приватность, не загораживая при этом вид на главный зал. Некоторые мужчины бездельничали на диванах в этих отделениях; другие прогуливались по коридору, разговаривая; в то время как третьи входили или выходили из бассейна. В дальнем конце комнаты возвышалась большая мавританская арка, почти такая же высокая, как потолок в этой комнате, которая отмечала вход в другой зал.

Братьев провели в свободное отделение, где они разделись и повесили одежду возлекушеток. Служитель помог им обмотать одно полотенце вокруг бедер, а другое обернуть вокруг торса. Когда они, облачившись таким образом, сели на кушетки, служитель стал массажировать им ноги и плечи, а затем повел мимо фонтана и бассейна в парную.

В помещении, расположенном позади мавританской арки, царил полумрак, оно было освещено лишь редкими лампами. На куполообразном потолке были окна, сквозь которые в комнату обычно падали лучи полуденного солнца. Но сейчас его не было. Здесь не было никакой мебели. Посередине пола находилась большая квадратная платформа. На ней был верхний уровень, внешний и еще более нижний, и ступеньки, ведущие к обоим уровням. Они спускались по правую и по левую сторону от платформы к нижним крыльям этого зала. Несколько мужчин, все одеяние которых состояло из полотенец, обернутых вокруг бедер, сидели на кушетках, стоящих на платформе, или лежали на них на полотенцах. Другие расхаживали по залу, разговаривая вполголоса.

В зале было очень жарко, и по телам стекал пот. Прислужник принес подушки и помог им разложить на платформе полотенца. Подсунув под спину подушку, Майкрофт сел на нижнем уровне платформы. Шерлок растянулся на полотенце рядом с Майкрофтом, отказавшись от подушки. Их тела были блестящими от пота. Они молчали. Майкрофт сел, он прищурился, походя при этом на медитировавшего Будду.Несмотря на жару, Шерлок начал клевать носом.

Был очень длинный день. Мысленно он вернулся к эксперименту, что проводил этим утром в лаборатории. Вспышка смеси, что он держал в руках, летящие осколки… Вскрикнув, он проснулся. Майкрофт ничего не сказал, но глаза его широко распахнулись, и он посмотрел на младшего брата. Шерлок встретился с ним взглядом.

- Я не спал прошлой ночью.

Майкрофт подозревал, что дело не только в этом. Он увидел порезы на руках и лице брата, и бинт на предплечье.

- Пойдем, следующие процедуры помогут тебе проснуться, и ты расскажешь мне о случившемся в лаборатории.

Из парной они перешли в комнату для массажа, где оказались на попечении пары служителей, которые весьма безжалостно стали растирать их, массировать суставы и растягивать мускулы. После этого они погрузились в бассейн, после чего вернулись на те кушетки, где сидели в самом начале.



Холодная комната в лондонских турецких банях

Когда старший из братьев устроился, наконец, в холодной комнате на кушетке под горой полотенец, а младший растянулся рядом с ним, Майкрофт настоятельно попросил брата рассказать ему о событиях этого дня.

- Я пытался этим утром сделать тринитротолуол, но он взорвался во время нитрирования.

- Ты знаешь, почему он взорвался?

- Вероятнее всего, все из-за нетерпения.

Майкрофт засмеялся, услышав такую самокритику со стороны брата. Ему было интересно, признался ли в этом Шерлок еще кому-нибудь.

- Тогда ты должен научиться терпению. Полагаю, никто серьезно не пострадал?

- Нет. Вот это было самым серьезным, - сказал Шерлок, коснувшись бинта на руке. - Но от взрыва повылетали стекла из пары десятков окон и была разбита большая часть стеклянной химической посуды.

- Руководство колледжа было недовольно.

- Да. Меня вызвали к директору, и он меня отчислил. Он дошел до того, что сказал, будто мои действия угрожают безопасности колледжа и его репутации. Он сказал, что они даже вычеркнут мое имя из списков! Это еще унизительнее, чем быть просто отчисленным.

- Безусловно.

- Но я ничего не могу с этим поделать. У меня было несколько часов, чтоб все обдумать, и я полагаю, что это к лучшему. Я достиг предела тех знаний, что мог получить в рамках ограничений учебной программы. Они не понимают всю ценность моего личного курса обучения. Теперь я должен продолжать заниматься самостоятельно.

- Как ты намерен это делать? – спросил Майкрофт.

- Преступников и преступления я могу изучать когда угодно и где угодно. Здесь, в Лондоне, к моим услугам материалы Британского музея, суды и больницы. И мне нужно как-то наладить связи с Лондонской полицией. Мое начало здесь уже было гораздо лучше, чем с кембриджской полицией.

- А госпиталь Святого Варфоломея?

- Думаю, что некоторое время я буду держаться от него на расстоянии. По каким-нибудь академическим связям до них могут дойти слухи о том, что произошло в Сидни-Сассекс-колледже. Я бы не хотел быть изгнанным и из лаборатории Бартса. Возможно, если меня не будет, пока все это подзабудется, я смогу вернуться. Однако, мне нужно каким-то способом обеспечивать свое существование, пока я буду продолжать заниматься. И, нет, я пришел к тебе не для того, попросить взаймы. Ноне мог бы ты приютить меня на некоторое время, пока я не решу эту проблему?

- Конечно, - ответил Майкрофт.

- И, кроме того, еще имеется проблема моего долга.

- Колледжу?

- Да. Они выставят счет за нанесенный ущерб. Я сказал, что заплачу этот долг. Я бы не допустил, чтоб они пытались получить эти деньги у отца. Он отрекся от меня, и если он откажется платить, то вся ситуация станет еще более позорной. Это была моя вина, и я найду способ заплатить за это.

- Я мог бы навести справки относительно того, нет ли в департаменте свободных должностей каких-нибудь клерков, но…

- Отчисление из колледжа – не лучшая рекомендация, особенно, когда станет известно, при каких обстоятельствах это произошло. Думаю, что мне нужно найти немного более толерантного работодателя, нежели правительственный департамент.

Некоторое время братья лежали, обсуждая те должности, для которых мог бы подойти Шерлок. Потом они оделись и пошли к выходу, поднялись по лестнице и вышли на улицу сквозь колоннаду входа бывшей гостиницы. Уже выходя из здания турецких бань, они встретили джентльмена, который входил в это здание. В знак приветствия они приподняли шляпы.

- Добрый вечер, Ваша светлость, - сказал Майкрофт.

- Добрый вечер, мистер Холмс.

- Позвольте представить вам моего младшего брата, мистера Шерлока Холмса.

- Мистер Холмс.

-Шерлок, это лорд Стэнли, граф Дерби.

Граф кивнул, и Шерлок слегка ему поклонился.

- Хорошего вам вечера, мистер Холмс, - сказал граф и продолжил свой путь.

В кэбе по дороге от бань к ресторану Шерлок сказал:

- За нами следят. Когда мы входили, я видел, как этот же человек следовал за нами.

- Да, неуклюжий малый, - откликнулся Майкрофт.

- Так ты его заметил?

- Конечно. Он это делает это уже несколько дней.

- Мы можем остановить его и спросить, что ему нужно, - предложил Шерлок.

- Конечно же, ты за энергичные действия. Но, исходя из своих наблюдений, я решил, что это просто очень молодой член правительства Ее Величества.

- Зачем такому человеку преследовать тебя?

- Вероятнее всего по той причине, что перед этим я отказался от предложенных услуг телохранителя.

- Твое руководство считает, что тебе нужен телохранитель?

- Да.

- Почему?

- Из-за тривиального дела, которое я сейчас подробно исследую. Не вижу никакой необходимости в принятии подобных мер предосторожности. Но я полагаю, что если кому-то настолько нечем заняться, что он намерен покуситься на мою жизнь, то столь явный «хвост» заставит искать его другие развлечения.

Шерлок засмеялся.

- И кому же могло прийти в голову причинить вред младшему клерку, который проверяет отчетность в правительственных учреждениях?

- Вот именно. Кроме того, если моих патронов так беспокоило мое благополучие, то почему они позволили кое-кому безнаказанно проникнуть в мою квартиру?

Шерлок снова засмеялся.

- С их стороны это определенно было весьма легкомысленно. Я вполне мог быть наемным убийцей.

- Или террористом.

Шерлок фыркнул.

- Вообще это чудо, что тебя не арестовала полиция Кембриджа, - сказал Майкрофт, сменив тему разговора.

- Колледж признал, что это был несчастный случай, а Главный Констебль ничего так не хотел, как того, чтоб я скорее оказался за пределами его юрисдикции.

- А! – сказал Майкрофт.

-Итак, Майкрофт, - начал Шерлок, вновь возвращаясь к следившему за ними человеку и тому, кого они встретили, выходя из турецких бань. – В правительстве есть человек, следующий за тобой по пятам, а министр иностранных дел знает тебя по имени. Это дело серьезное, - сказал Шерлок, и в его глазах сверкнул насмешливый огонек.

- И достаточно мутное и без того, чтобы его еще кто-то взбаламутил, - предостерегающим тоном изрек Майкрофт.

Шерлок поднял руку в знак капитуляции.

- Тогда не буду об этом, - сказал он, - пока что.

- Да, не нужно.

Их «хвосту» не пришлось идти слишком далеко, ибо они остановились у Симпсона на Стрэнде. После легкого ужина братья вернулись на квартиру Майкрофта. Предписанное Майкрофтом «лекарство» замечательно справилось со своей задачей, ибо в ту ночь Шерлок Холмс спал так крепко, как не спал уже на протяжении нескольких недель.

Следующие несколько дней Шерлок много времени проводил, проглядывая газеты в поисках подходящего места, конечно, попутно изучая новости из мира криминала и объявления о происшествиях с их обычной смесью обыденного и таинственного. Среди бесчисленных объявлений о том, что требуются кухарки, домоправительницы и горничные, было еще несколько о телеграфистах, экспедиторах и младших клерках. С газетой в руках он отправился по некоторым из этих объявлений, но все места уже были заняты. И ничего удивительного. Количество объявлений «разыскивается» для работы клерком в три раза превышало количество объявлений «вакантно». Каждый день он возвращался на Монтегю-стрит, полный разочарования.

На третий день после его прибытия в Лондон, в то время, когда Майкрофт Холмс был в Уайт-холле, для Шерлока Холмса пришла телеграмма.


"Вечерний костюм. Будь готов к пяти. Майкрофт"


Для выполнения распоряжения старшего брата пришлось залезть в сундук, который он еще не распаковывал со дня приезда из Кембриджа, и обратиться за помощью к хозяйке, дабы привести в должный вид его парадный костюм, который порядком помялся. Но когда в пять часов появился Майкрофт, Шерлок был уже абсолютно готов.

- А что за повод? – спросил он.

- Ты прекрасно знаешь, какой, - ответил ему из своей спальни Майкрофт.

- Я не ожидал...

- Это точно, - сказал Майкрофт, переодевшись в свой вечерний костюм.

Тридцать минут спустя братья садились в кэб.

- Значит, в Лицеум? – спросил Шерлок.

Майкрофт улыбнулся и помахал билетами.

- В Лицеум! – сказал он кучеру.

- Новый «Гамлет» Ирвинга заслуживает самых высоких рекомендаций, - произнес Майкрофт. – Кажется, сегодня их 57-е представление. Предполагают, что он еще долго не выйдет из их репертуара.

Портик театра «Лицеум» возвышался на два этажа над пешеходной дорожкой, подобно греческому храму, с возвышающимися шестью ионическими колоннами, увенчанными массивным карнизом. Он представлял собой поразительное зрелище на Веллингтон-стрит, где большинство зданий имели более обыденный вид. Вдоль мостовой выстроились экипажи, и люди из самых разных слоев общества направлялись к дверям из близлежащих аллей и улиц.



- Боже, можно подумать, что здесь половина Лондона, - произнес Шерлок.

- Это, конечно, преувеличение, но все билеты распроданы. Мне повезло, что я случайно узнал, что кое-кто зарезервировал ложу.

Братьям Холмс удалось пробраться сквозь толпу в театр и вверх по лестнице к ложе задолго до того, как погасли лампы, и был поднят занавес. Почти с первой минуты, как Гамлет удостоил своим присутствием сцену, Шерлок Холмс смотрел туда, как человек в трансе, наклонившись вперед и впитывая каждое слово, каждое движение. Даже, когда сцены сменяли одна другую, он не говорил ни слова, погруженный в раздумья.. Это было совсем не похоже на просмотр пьесы. Это можно было сравнить с ощущением, будто вы открыли окно в жизнь человека и смотрите в него. Этот новый Гамлет был таким простым, таким спокойным, таким бесхитростным. Другие актеры, играющие Гамлета, обычно кричали, неистовствовали, навязывая себя публике. Генри Ирвинг играл так, что публика шла к нему сама. Он заставил людей поверить в своего Гамлета и вызывал у них желание понять его. Ирвинг жил своим Гамлетом, а не просто рекламировал слова роли. Он выдохнул фразу: «О, если бы моя тугая плоть могла растаять…» и чувство сострадания у многих вызвало слезы на глазах. В его глазах светился ум, когда он слушал речь Горацио. Он властно и пытливо допрашивал людей. И его мысли по мере их ответов ясно были видны у него на лице. Меланхолия, ярость, печаль, гнев, усталость боролись в нем на протяжении всей пьесы, и публика чувствовала это. После того, как занавес опустился в последний раз Шерлок встал, как и все остальные и зааплодировал этому замечательному представлению. Затем Ирвинг вышел на поклон, сначала один, а потом вывел и своих партнеров. Они играли вполне профессионально, но блестящая игра Ирвинга затмила всех остальных. Наконец, публика двинулась к выходу, все еще потрясенная увиденным.

Когда они выходили из ложи, вдруг раздался возглас:

-Холмс!

Братья обернулись. Шерлок тут же узнал одного из своих знакомых по кембриджскому университету, которого сопровождала молодая женщина.

- Лорд Сесил! – воскликнул Шерлок.

- Холмс! – молодой человек схватил его за рукав. – До меня дошли слухи, что вы довольно эффектно обставили свой уход из Сидни-Сассекс-колледжа.

- А я удивлен, что вы сами еще не в Кембридже, - ответил Шерлок, желая избежать этой темы.

- А… С этим связана еще одна история. Однако, я был чертовски невоспитан. Я должен представить вас этой леди. Это мистер Шерлок Холмс. В Кембриджском университете мы учились в одном колледже. Шерлок, это леди Элизабет Бонстоу.

Майкрофт видел, как напрягся его брат при виде молодой леди, но тем не менее, в этот момент он сам вежливо поклонился ей.

- Рад познакомиться с вами, миледи. Это мой брат, Майкрофт.

- Для меня огромное удовольствие познакомиться с вами обоими, - ответила она.

- Шерлок, давайте позавтракаем завтра в моем клубе, и поделимся своими новостями, - сказал лорд Сесил, черкнув пару строк на своей визитной карточке и вручая ее Шерлоку Холмсу.

Шерлок взял карточку, и они с Майкрофтом пожелали лорду Сесилу и его спутнице хорошего вечера. На Стрэнде была уже не такая толчея из кэбов, и им удалось сесть в один из них. Майкрофт назвал кучеру адрес Хай Холборн, 218 и кэб тронулся с места.

- Похоже, ваши отношения с молодым лордом существенно изменились, - заметил Майрофт.

- Возможно. Он зашел в мои комнаты перед тем, как уехать из колледжа на каникулы. Казалось, он переживал что-то вроде личной драмы .

- Ты не доверяешь ему?

- Не знаю, что о нем и думать. То он представляется мне абсолютно пустым малым, а то, наоборот, очень непростым человеком.

- Кажется, он заинтересован в тебе.

- Он заинтересован в какой-нибудь истории. Вовлеченные в нее люди – это уже вторично. Как бы там ни было, думаю, что завтра я все выясню.

Вскоре кэб остановился у входа в ресторан Холборн. Они вошли в многоцветный мраморный зал, где их приветствовал мэтр.

- Добрый вечер, мистер Холмс, столик для вас уже готов.

Их провели в небольшое помещение над главным залом. Где-то в отдалении слышались звуки оркестра. Майкрофт заранее заказал все блюда, поэтому не было необходимости обсуждать меню. Когда они сели, перед ними поставили блюдо с устрицами и разлили по бокалам шампанское.

Майкрофт поднял свой бокал и предложил тост:

- За тебя, брат Шерлок, в честь твоего 21-го дня рождения, и пусть твое будущее будет ярким и успешным!

- Спасибо, Майкрофт. Я получил от этого вечера огромное удовольствие. Хотя , должен признать, что начало этого года было не самым благоприятным.

- Тогда с сегодняшнего дня все должно измениться. Пусть этот день ознаменует новую главу в твоей жизни. Мы отмечаем новое начало.

В ответ на этот тост Шерлок Холмс тоже поднял свой бокал.



@темы: Шерлок Холмс, На сцене

URL
15:02

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой




Художник Джин Феньши

***

Снова вернулась в свой "пустой дом".

Были очень невеселые мысли и чувства после того, как выложила содержание. Поняла, что оно особо никому и не нужно.

Но и помимо этого...Поразительная штука, но вот как-то ясно стало ощущаться, что Холмс у нас, на самом деле, популярностью не пользуется. Восторги от сериала с Ливановым и даже Камбербетчем - это несколько другое. По мне так совсем другое...

Была мысль бросить какой-то клич, уже даже не столько для того, чтоб найти собеседников, а чтоб какая-то информация здесь не пропала в безвестности. Но как-то внезапно поняла, что бросать-то его, в общем-то негде. В сообществе 221 б еще разок пропиарилась, и как и прежде эффект однодневный. Правда, мне всегда интересно, когда люди приходят сюда на имя Холмса , листают страницы и уходят. Что они рассчитывали найти? Слэш? Хотя он здесь, по идее, есть. Одни сплошные фотографии? Шерлока? Или просто зашли случайно?
На форуме 221б - почти исключительно ливановофилы, в ЖЖ, по большому счету, тоже, почти везде на наших шерлокианских ресурсах. Других нет. "Вконтакте" недолюбливаю, во-первых, за неоднократное вскрытие аккаунта, а во-вторых, за поверхностность постов и похищение таковых. Ну, вот сейчас за завтраком параллельно с работой пришла мысль о фейсбуке, может, попробовать как-то аккуратно создать группу...

Ну, и да - сетовать на отсутствие интереса - все равно, что упрекать человека за отсутствие любви. "Любовь - это божественное чувство" и сие не в нашей власти.

***

В общем, короче, продолжаю. И вначале немного галопом по европам, а потом двинусь дальше.

Читала книгу"Тайный дневник доктора Уотсона" в оригинале. Взялась уже по второму разу. Первый раз показалось, что это какой-то негатив. Сейчас тоже отложила. Книга, в принципе, интересная, хотя из серии "на самом деле все было не так". Но язык для меня сложноват и книга явно не для транспорта. Надо переводить как следует. Уотсон немного не в характере, пишет вроде по настоянию Мэри и многое придумывает от себя. В общем, не совсем мое, но мне интересно, хоть пока и отложила.

А вчера прихватила в дорогу сборник Орландо Пирсона. Всякие пастиши про Холмса - часто с участием реальных исторических лиц. Там где-то даже Геббельс засветился на обложке)


С одной стороны, идеи интересные, но с другой... Начала читать один рассказ. Новый клиент Холмса - гражданский муж...Ирэн Адлер. Малость сомнительная идея и рассказ сам - очень такой... пастиш. Холмс пока не особо примечательный, все внимание на "деле". Обычная штука, когда авторы пишут вроде в стиле Дойля, но главное для них загадки, а главные герои очень бледные и невыразительные.

Теперь для себя определила, что наравне с кино-Холмсами параллельно буду глубже изучать историю шерлокианской науки. Заказала три книги Джона Лелленберга об истории BSI. Ну, я уже немного писала об этом. Книги пока "в пути") Порадовало сообщение от Бандерольки, что первая из них,"Дорогой Старретт", прибыла в Льеж, это какой-то новый маршрут. Вспомнилось название главы из старой детской литературоведческой книги "С Квентином Дорвардом в мятежный Льеж") Ну, и поскольку, исходной точкой тут будет Старретт, то я с него и начну.

***
Придумала себе еще одно развлечение) Когда-то была мысль, что замечательно было бы написать что-то вроде длинного-длинного фанфика о Холмсе в стиле Диккенса. Ну, это пока идея и не больше, но сейчас решила взяться за Диккенса уже хотя бы из соображений атмосферности.
Ну, и тут вышла небольшая история. Вскользь замечу, что мой "Пиквикский клуб" исчез без следа. Книга была старая, уже в неродном переплете, какой год даже не помню. К слову, вместе с ней канули в лету "Шерли" и "Городок" Шарлотты Бронте, "Барчестерские хроники", "Айвенго" и "Всадник без головы". Похоже, еще и "Ярмарка тщеславия". Печаль, конечно, но это, как говорится, "по семейным обстоятельствам". Надо восстанавливать)

Ну, и вот, начала я с "Пиквика". Хотелось то же издание, хотя толком не помнила, какой это был год, явно до 1970-х, с пожелтевшими страницами. Углубилась в букинистические сайты и книжные развалы. Само собой, в виртуальные. Двухтомники отпали, и вроде самым вероятным мне казалась книга 1954 года, хотя имеющиеся фотографии вызывали сомнение. Во время розысков случайно наткнулась вот на такое издание



Типа, и классический перевод, и иллюстрациии, и доп.информация. Нашла у букинистов. Решила, что надо брать, забила на комментарии о мелком шрифте. А зря)) Сама книга супер, но шрифт вообще никакой и это целая энциклопедия! Ну, вот я, конечно, тот еще библиофил, это у нас с мистером Холмсом точно общее)) И несмотря на шрифт, захотелось сесть за изучение, хотя Пиквика, конечно, читала. Но появилась такая идея, причем, что характерно, связанная с Холмсом. Со всей серьезностью изучить "Пиквикский клуб", со всеми прилагающимися иллюстрациями и побочной информацией. Сопроводить это потом просмотром экранизаций. В частности, телеспектаклем с участием Калягина и, главное, британским сериалом. Ну, и что самое главное. Когда-то на книжном сайте "Баскервилей" - был такой и именно что "был" - увидела брошюру "Шерлок Холмс - мистер Пиквик". Казалось, что там может быть общего? Вот, хочется узнать)) Поэтому хочу все в комплексе: старинную английскую атмосферу, саму книгу Диккенса, иллюстрации, кино, и Шерлока Холмса в придачу ;-)

Еще к этому до кучи. Поняла, что было у меня за издание. Не много, ни мало, книга 1937 года. Не хило, конечно, выбрасывать такие книги. Но я ее нашла и весьма недорого. Ездила вчера за ней на Новый Арбат. Несмотря на свои никуда не годные ноги, получила массу приятных впечатлений от местной атмосферы. Вспомнились времена, когда любила побродить по центру. Ну, и вчера... Музыка уличных музыкантов и певцов, какая-то интересная увлеченная молодежь, запахи ресторанов) и целый ряд букинистических киосков. Раньше я бы там застряла, но вчера еле дохромала до туда и двинулась назад - надо было еще у себя в магазин зайти. В результате просто свалилась без сил около полуночи.

Очень рада книге, похожа на ту, что была. И теперь буду читать и в метро)







А дома проглядывать талмуд, и, наверное, что-то запишу для себя

***
Ну, еще, наверное, надо сказать, что в ближайшие времена постараюсь пройтись с постами по разным источникам - для разнообразия. Ну, и постараюсь, наверное, независимо ни от чего дойти с фанфиками и исследованиями до этюда. Кроме "Сцены" еще же есть незаконченный "Злостная клевета на инспектора Лестрейда". Если хватит физических и прочих сил, даже если все останется, как есть. Что потом - будет видно.






@темы: Шерлок Холмс, Диккенс, Про меня, Книжки

URL
понедельник, 08 августа 2022
13:00

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Петер Мёрк Мёнстед. Потрясающий датский художник



***
Дошла аж до 4 страницы и можно подвести предварительные итоги.
Можно смело сказать, что как-то потихоньку и почти незаметно, а проделана большая работа) Темы записей приобрели стройный вид. Убрала задвоенность и затроенность тем, образовавшихся из-за того, что где-то надпись была с большой буквы, где-то с маленькой (хотя в старом дайри это почему-то проходило), а где-то с ошибками. С этим теперь все в порядке. Почти везде убрала слова "перевод" и "фанфик" - потому как— про Холмса тут почти все перевод - если не мои какие-то скромные рассуждения, а почти все художественные посты можно отнести к фанфикам или пастишам, хотя мне не всегда нравятся эти определения.
Закрыла под "постоянных читателей" весь почти слэш и то, что можно назвать политикой) В эти посты частично попало кое-что о Холмсе - это говорит о том, что все же не стоит все смешивать в кучу. Очень много тем с одной записью в расчете на будущее - а именно Линда Притчард, Джон Беннет Шоу, несколько довольно известных авторов фанфикшена. Вот только что завела тему под Линдси Фэй, опять таки с надеждой, что такая запись будет не единственной.
Сохранила собственное хронологическое деление. Сделала когда-то для собственного удобства. Это - Детство, Холмс в университете, Знакомство, Первые годы на Бейкер-стрит (похоже,довольно значительный отрезок времени, но условно назовем его так), Женитьба Уотсона, дальше пока так - "Последнее дело Холмса", хотя, возможно, надо еще будет как-то отделить то, что этому предшествовало, Великий Хиатус, Возвращение, Пост-Рейхенбах (так для себя условно стала называть фанфики о большом периоде между Возвращением и собственно удалением от дел, в темах - сокращенно "Пост") Дальше в принципе общо - Поздние годы. Но там и Сассекс, и Первая Мировая и Счастливый Сассекс) - это не всегда слэш. Вот примерно такое разделение.

Довольно замысловато вышло с Месгрейвами) тут целых три темы. Сам рассказ и все, что его касается; отдельно "Месгрейв" - непосредственно сам однокашник Холмса и "Месгрейвы", журнал, который издавал Дэвис - недавно узнала, что последнее собрание этого общества состоялось в 2014 году.

Еще отдельно сделала тему "Шерлокианцы" - туда, конечно, можно запихнуть кого угодно) , но тут я как-то интуитивно это подразделяю.

Видимо, все равно не удастся впихнуть в содержание все, что хотелось бы - это если делать его более развернутым. Я бы подумала, что это лишнее, но когда человек давно читающий мой дневник просит ссылку, к примеру, на рассказ Хью Эштона, то я понимаю, что в темы записей , возможно, никто не заглядывает. Ну, и мне по-любому не хотелось бы, чтобы какие-то страницы остались совсем нераскрытыми, а сейчас дело обстоит именно так. Я часто вижу, что новые люди, полистав немножко дневник, больше уже никуда не заглядывают.
Ну, и в общем, вот это точно уже последняя попытка какой-то демонстрации. Но содержание, видимо, будет довольно обширным, хотя сейчас еще не представляю, насколько подробным стоит его делать.

И опять не работает предпросмотр...

@темы: diary, Живопись

URL
11:24

Когда мы служим великим, они становятся нашей судьбой
Вот совершенно внезапно нажала на вкладку фейсбука - а он у меня во время рабочего дня может не работать, потому что странный vpn часто не сочетается с удаленкой. Так вот, все внезапно работало и также внезапно я получила значительную порцию потрясающе мудрого позитива.

Ну, и просто очень люблю Ширвиндта, почти как члена семьи) Наверное, заведу на него тэг)



«К старости вообще половые и национальные признаки как-то рассасываются…
Я глубоко пьющий и активно матерящийся русский интеллигент с еврейским паспортом и полунемецкими корнями. Матерюсь профессионально и обаятельно, пью профессионально и этнически точно, с женщинами умозрительно возбужден, с коллегами вяло соревновательно тщеславен. Но умиротворения нет…Времени, отпущенного на жизнь, оказалось мало..
Смерти я не боюсь… Боюсь выглядеть старым. Боюсь умирания постепенного, когда придется хвататься за что-то и за кого-то… Я красивый старик, боящийся стать беспомощным..
В общем, диагноз – «старость средней тяжести».
В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.
Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит».
А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать.
Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.
Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках.
– Сколько вам лет? – говорит.
– Да вот, – говорю, – четыреста будет.
– Мы, значит, ровесники, я младше вас на год.
Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите».
Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал. «А что у вас?» Я говорю:
– Во-первых, коленки болят утром.
– А у меня, наоборот, вечером. Что еще?
– Одышка.
– Ну это нормально.
– Я стал быстро уставать.
– Правильно. Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть.
И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить?
На прощание я сказал, что бросил курить.
Он посмотрел на меня через золотые очки:
– Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Доживаем как есть..
Я поцеловал его в грамоты и ушел. Гений.
Написал великий Маркес
— Я бы никогда не променял своих больших друзей, свою прекрасную жизнь, мою любимую семью на менее седые волосы или более плоский живот.
По мере того, как я старел, я стал более дружелюбным и менее критичным к себе.
Я стал моим другом...
Я не виню себя за то, что съел лишнее печенье, не застелил постель или купил что-то глупое, в котором я не нуждался.
У меня есть право на беспорядок и экстравагантность.
Я видел, как многие дорогие друзья покинули этот мир слишком рано, прежде, чем осознали великую свободу старения...
Кто будет винить меня, если я решу читать или играть на своем компьютере до четырех и спать до полудня?..
Кто сделает меня счастливее, если я буду в постели или перед телевизором столько, сколько захочу?..
Я буду танцевать под эти чудесные хиты 70-х и 80-х, и в то же время мне захочется плакать о потерянной любви...
Я иду.
Если я захочу, я пойду по пляжу в шортах, слишком натянутых на дряблом теле, и самозабвенно нырну в волны, несмотря на осуждающие взгляды других...
Они тоже постареют.
Я знаю, что иногда что-то забываю, но есть некоторые вещи в жизни, о которых просто следует забывать!..
Я помню важные вещи. Конечно, с годами мое сердце разбивалось много раз. Но разбитые сердца дают нам силы, понимание и сострадание.
Сердце, которое никогда не страдало, безупречно и бесплодно и никогда не познает радости быть несовершенным.
Мне повезло, что я прожил достаточно долго, и мои седые волосы и юношеский смех навсегда остались на моем лице.
Многие никогда не смеялись, многие умерли, прежде чем их волосы посеребрились.
Когда вы становитесь старше, вам легче быть позитивным.
Тебя волнует меньше то, что о тебе думают другие.
Я больше не сомневаюсь в себе.
Я заслужил право ошибаться. Итак, отвечая на ваш вопрос, нравится ли мне быть старым, я отвечу:
— Мне нравится человек, которым я стал.
Я не буду жить вечно, но пока я все еще здесь, я не буду тратить время на то, чтобы сожалеть о том, что могло быть, или беспокоиться о том, что будет.
И если захочу, то каждый день буду есть десерт»

Александр Ширвиндт. Меньше

@темы: Ширвиндт, Актеры

URL
Яндекс.Метрика