Из "Веселых картинок" за январь 1974 года. Разворот полностью.

Пошла по горячим следам и вспомнила вот про такую еще новогоднюю иллюстрацию Чижикова из книги "Волшебные краски"



А это из той же сказки - что-то такое про единицу) - но менее веселая картинка)


А книга эта запомнилась тем, что там были иллюстрации к сказкам российских писателей самых разных авторов и я именно тогда запомнила для себя манеру и стала различать некоторых детских иллюстраторов. И, наверное, с тех пор осталась любовь к детским книгам с картинками. Не скажу, что ко всем, конечно, но многих очень люблю.

На сей раз я открыла папку с "Последним делом Холмса" Она гораздо тоньше, чем то, что есть по хиатусу, но есть еще отдельные большие фанфики по нему.
Тоньше, и там гораздо больше именно зарисовок. И, наверное, переведу в ближайшее время несколько из них.

Сейчас тоже что то вроде зарисовки из серии "Шестьдесят рассказов в шестидесяти словах"

Автор azriona

Я знаю, что некоторым эта буржуйская манера давать зарисовкам не совсем порой понятные названия кажется странной, но там просто несколько другой подход к этому и они просто обыгрывают какое-то слово, взятое из текста, придавая ему порой разные значения
Предоставим слово автору.



Наша

Зарисовка основана на рассказе "Последнее дело Холмса". Во время чтения появились две мысли. Первая о том, что даже через несколько лет после того, как Уотсон съехал с Бейкер-стрит, Холмс все еще называет ее "нашей" квартирой. И вторая о том, каким, должно быть, захватывающим могло быть описание их спора о том, остаться ли Уотсону с Холмсом или вернуться в Англию. И вероятно для этого потребовалось бы значительно больше шестидесяти слов. А может быть и нет. Я не уверена, что эти 60 слов действительно смогли передать то, что я пыталась сказать, и поэтому мне любопытно, что вы сможете за ними увидеть.

Голос Уотсона очень тих.
- Вы назвали ее сейчас нашей квартирой.
- Да. Видимо, так я и сказал.
- Я выехал три года назад, - говорит Уотсон. - И вы все еще...
Нахмурившись, Холмс резко и раздраженно отворачивается.
- Ваша жена, наверняка, уже приехала домой. Если вы хотите вернуться...
- Я последовал бы за вами на край света.
- Я знаю, - выдыхает Холмс.

Этот фанфик сначала бодро начала переводить, несмотря на то, что язык там с большими выкрутасами. Потом что-то мне там вообще не понравилось и, наверное, я ждала чего-то другого. Так у меня часто бывает - на английском почему-то иногда все рисуется иначе.
И хотела даже его бросить, хотя много сил вложила, но после того, как перелопатила две папки с хиатусом, решила, что я слишком разборчива и грех не выложить фанфик, над которым сидела несколько дней. Или ночей)
Тем более, что я же сказала, что будут, типа, два парных фанфика и он в чем-то является обратной стороной предыдущего.
Поэтому вот, не судите строго, я старалась)

Никакой поэзии

Автор earlwin

«Конечно, это пустяк, но нет ничего важнее пустяков»
Шерлок Холмс (Человек с рассеченной губой)



Журнал был доставлен вместе с прикрепленной к нему телеграммой как раз в то время, когда на смену последним пасмурным дням июля пришел неприветливый август. Вернувшись с утренней прогулки, он обнаружил на столе этого непрошенного гостя. Последний выпуск «Стрэнда», вышедший несколько недель назад; последняя буква в слове «июль» теснилась почти вплотную к году - «1891». Телеграмма была отправлена в день выхода журнала.
Отправителем был, конечно же, Майкрофт; это было совершенно очевидно еще до чтения этого послания. Склонность его брата к язвительному юмору была свойственна и ему, и он способен был понять это, даже если не всегда одобрял.
Слегка погнувшийся «Стрэнд» лежал на краю небольшого стола, который он использовал и как обеденный, и как рабочий, выглядывая из-под стопки газет с заголовками на разных языках: мягкими французскими , местными итальянскими, грубоватыми немецкими , интригующими арабскими. Все это время, прошедшее после событий у Рейхенбаха , он не позволял себе читать никакой прессы на английском, ничего, что могло бы разоблачить его или же о чем-то напомнить.
Сперва, за чашкой кофе, - как это вошло у него в привычку -он прочел газеты, словно в полузабытьи продираясь сквозь чужие наречия. В итальянском существовали тонкости, которые он не мог до конца уловить; а на поиск связи между некоторыми французскими оборотами ему порой требовалось некоторое время, но это было бы почти невозможно без довольно основательных познаний в этом языке; а за три месяца он изрядно поднаторел в нем. Майкрофт и сам писал ему по-французски, и это было не столько шифром, сколько ответом на его требование, чтоб его инкогнито сохранялось любой ценой. Моран все еще рыскал по континенту, пристально следя за всеми подозрительными англичанами.
«Похоже, этот предмет, идеально подходит для того, чтоб затронуть струны твоего любопытства», добавил Майкрофт в качестве постскриптума, после прояснения всех финансовых вопросов. «Или твоего самолюбия. Насколько я понимаю, он собирается написать целую серию этих рассказов.»
Прочитав, он тут же сжег телеграмму. Небольшое пламя – результат этой меры предосторожности – постепенно потухло, превратившись в горстку пепла, лежавшую теперь в центре стола. После этого ничто не мешало ему заняться обычными делами: оплатить счета и пойти на назначенную встречу с агентом, специализирующимся на монограммах, потом музеи и поздний ланч на берегу Арно, где на фоне темного пятна побережья он отметил, что уровень воды довольно низок и попытался прикинуть, когда он вновь поднимется. Когда эта река выйдет из берегов, он будет уже далеко от Флоренции.
Солнце уже было в зените , стало жарко, и проходными дворами и улочками он зашагал в направление своего жилища, а вокруг к небу вздымали свои купола великие флорентийские соборы. Туристы, фабриканты со своими женами, посетители магазинов и рынков спешили мимо него по своим делам, их оживленные голоса наполняли неповторимым колоритом этот город Ренессанса, но он никуда не спешил: человек без имени и какого-либо рода деятельности, и не было ничего такого, что могло бы заставить его торопиться.
Журнал все так же ожидал его по возвращении, точно там же, где он оставил его утром; ни сосед по квартире, ни хозяин дома не притронулись к его вещам во время его отсутствия. Укрытый газетами и журналами на языках, гораздо менее губительных для души, этот выпуск «Стрэнда» не представлял собой никакой угрозы; и он взял его и стал изучать содержание; пролистав, быстро нашел страницу, отмеченную Майкрофтом.
Название гласило «Скандал в Богемии», а далее была абсолютно нелепая надпись - Первая история из «Приключений Шерлока Холмса». К тексту прилагалась иллюстрация; она отнюдь не поражала волнующим сходством, и в ней можно было , разве что, угадать то странное существо, что навеки поселилось на страницах записной книжки Уотсона.
Ему уже как-то раз приходилось лицезреть это видение, когда три года назад Уотсон постоянно оставлял где-нибудь на виду Рождественский Ежегодник Битона. Две недели Уотсон бросал на него умоляющие взгляды поверх газетных страниц или из-за чашки во время завтрака, пока он, наконец, не выдержал и как бы между прочим высказал свое мнение, словно бы только что понял, что оно интересует доктора.
Внезапно, оказалось, что оно того стоило, когда он увидел улыбку, появившуюся на лице Уотсона. Ничто не могло сравниться с этой поразительной метаморфозой, с тем, как словно озарились все черты его друга, начиная с подрагивающих кончиков губ и заканчивая глазами, в уголках которых заплясали веселые искорки. Это было счастливое Рождество, когда они еще оба жили на Бейкер-стрит; одно из последних перед женитьбой Уотсона.
Он пробежал глазами рассказ, сев на диван и держа журнал перед собой на расстоянии вытянутой руки. Казалось слишком легким вновь вернуться к родному языку; к словам, по мере чтения, молча, возникавшим в его уме, незамутненным барьером перевода. К словам, произнесенным ровным тенорком Уотсона, будто бы шепчущего их ему на ухо. Уотсон вложил в эти записки всего себя, и в те минуты, когда он видел в этих словах несколько искаженное отражение своей практики, Уотсон , со всей своей силой и преданностью, был рядом с ним, словно наяву возникнув в этой комнате.
Дело было знакомым, незабвенная Ирен Адлер, история, которой гораздо полнее была описана в его коллекции на букву «А», в его запертой картотеке на Бейкер-стрит. У Уотсона не было ключа от нее. В этом рассказе факты были изображены сообразно извечной любви Уотсона к мелодраме, но под всем этим романтическим вздором таилось даже что-то чарующее. На первый взгляд, это была совершенно глупая история, возможно , и привлекательная для людей с ненаучным складом мышления, но едва ли в ней что-то могло привлечь Майкрофта, и уж тем более его самого.
В полумраке наступивших сумерек он написал Майкрофту письмо, со словами благодарности за финансовую поддержку и ироничными примечаниями по поводу журнала. «Я отнюдь не требую такого панегирика», писал он. Английские слова, выходившие из-под его пера, с непривычки имели нестройный вид и сильно походили на детские каракули. «Но если уж он пожелает продолжить…» - и тут он остановился, на мгновение онемев от внезапного, очень яркого чувства ужасного горя или , может, сожаления, хотя отнюдь не по причине своей кончины. Он вновь взялся за перо, которое едва заметно дрожало в его руке, и закончил: «Если это доставит ему какую-то радость, то ключ к моей картотеке ты найдешь в верхнем ящике стола возле окна. Он может пользоваться ей по собственному усмотрению.»
Он отложил письмо, с тем, чтоб отослать его на следующий день, и стал готовиться ко сну, а за окном в полутьме летней ночи затихала старая Флоренция.
Через шесть недель он покинет этот город, отправляясь на восток, туда, где восходит солнце. Свои скудные пожитки он запрячет в небольшой саквояж, на ручке которого недавно выгравировали имя его владельца – «Сигерсон».
Журнал был аккуратно уложен почти на самое дно, запрятанный среди одежды и кое-каких исследовательских принадлежностей. В темные предрассветные часы, когда он будет собирать свои вещи, этот журнал покажется лишь вполне простительной безделицей, и его попутчики просто решат, что, будучи проездом в Лондоне несколько месяцев назад, он купил его, возможно, чтоб скоротать время в ожидании поезда, а то еще чего доброго могут заподозрить его в любви к сенсационным рассказам. И при мысли об иронии, заключенной в подобной перспективе, он не мог сдержать усмешку, заставляющую подрагивать кончики его губ.
Если кто-нибудь и спросит, почему он возит с собой этот журнал, он именно так все и объяснит. Если же он сам задаст себе такой вопрос, то спишет все на многолетнюю привычку , на то, что уже помыслить не может о том, чтоб продолжать свои скитания без голоса Уотсона, звучащего у него в голове и зовущего его домой, в Англию.

И вдогонку к предыдущему посту

Несколько иллюстраций из самой любимой "Звездочки" за 1976 г. Потому что с иллюстрациями Булатова и Васильева)

Обложка была в предыдущем посте

Январь



Февраль - Покормите птиц зимой



Вот этот ребус про Робин Гуда интересен тем, что в шесть лет я понятия не имела кто-такой Робин Гуд. И по этой картинке он мне показалсякаким-то чудаком в капюшоне))



Март - Готовим мамам подарки

Мост вздохов в Кембридже

Мост Вздохов (англ. Bridge of Sighs) — крытый мост через реку Кэм между Третьим и Новым корпусами колледже Святого Иоанна в Кембриджском университете, Кембридж, Англия. Построен в 1831 году в викторианском стиле по проекту архитектора Генри Хатчинсона.

Назван в честь моста Вздохов в Венеции . Одна из главных туристических достопримечательностей Кембриджа. По преданию, королеве Виктории мост нравился больше, чем любое другое место в городе. Другим государственным деятелем, которому нравился мост, был премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю. Известны две его фотографии на фоне сооружения, первая 1974 года, во время обучения в Кембриджском университете, и вторая 2000 года.

Согласно городской легенде, именно студенты назвали этот мост «мостиком вздохов», так, как обучению в колледже всегда сопутствовали экзамены, следуя на которые по мосту студенты часто вздыхали. Вероятно, основанием к возникновению легенды послужило то, что крытый мост соединяет Новый и Третий корпуса Колледжа Сент-Джон. Мост вздохов в Венеции связывал уголовные суды и тюрьму, и потому имеет более очевидную причину для подобного названия.

Ну, в общем, не прошло и года, как я сделала субтитры к немецкой "Пестрой ленте") Сейчас будет очень много букв. и даже не знаю, о чем говорить в первую очередь.

Попробую все же сказать для начала о сериале вообще.



В 1967-1968 годах западно-германский телеканал ARD продемонстрировал единственный немецкий сериал о Шерлоке Холмсе. Сериал состоял из шести серий: "Пестрая лента", "Шесть Наполеонов", "Союз рыжих", "Чертежи Брюса-Партингтона", "Берилловая диадема" и "Медные буки". Насколько я поняла, сериал снимали по сценариям ВВС, но от себя скажу, что , похоже, в них, конечно, были внесены изменения, хотя и прослеживается явное сходство. Говорю пока только на примере "Пестрой ленты". Как я уже говорила, в английской версии, к примеру, сестры Стонер играли, кажется, в карты, а в немецкой - в шахматы. Но , хоть я, может, уже немного подзабыла сериал с Уилмером, но мне кажется, что довольно схожа общая атмосфера. И на мой взгляд при изображении общего уклада в доме Ройлотта в обоих сериалах показано нечто такое, чего, возможно, не было в других экранизациях. Жизнь сестер в доме с деспотичным отчимом и леопардом, гуляющим по коридорам, показана довольно реалистично, и невооруженным глазом видно, что, выражаясь словами нашего Ватсона "с нервами у них определенно не в порядке". И для сравнения еще скажу, что если "наша" мисс Стонер спокойно так говорит, что павиан гуляет по дому, то здесь сестры ходят по коридору практически украдкой.
Роль Шерлока Холмса играет Эрих Шеллоу (1915-1995), доктора Уотсона - Поль Эдвин Ротт (1918-1985) . Оба они театральные актеры. Шеллоу никогда не принимал всерьез работу в кино и на телевидении, тогда как Ротт снимался довольно часто. Их связывали довольно близкие личные отношения (Шеллоу называл своего коллегу Ротта "умным малым") и отношения между Холмсом и Уотсоном они показали столь же теплыми, сколь ироничными.
Эрих Шеллоу играет Шерлока Холмса в аристократической манере, показав человека с большим достоинством и тонким умом. Актер хотел добавить нотку "греховности" в свое изображение Холмса, продемонстрировав его злоупотребление кокаином, но режиссер Поль Мэй это не одобрил и настаивал на образе безупречного Холмса.
Поль Эдвин Ротт играет доктора Уотсона отнюдь не простофилей, но и он часто попадает в смешные и нелепые ситуации. Один из главных юмористических моментов сериала - это его зонтик, который он использует, как флягу для горячительных напитков.








Сериалу свойствен суховатый такой, сдержанный юмор. Австрийская театральная актриса Манья Кафка играет весьма самоуверенную миссис Хадсон, которая здесь представлена скорее прислугой, нежели хозяйкой дома. Она часто отпускает весьма остроумные замечания.

Теперь в двух словах мои общие впечатления. В серии , как и ожидалось, действительно много юмора. По крайней мере, со стороны Холмса и Уотсона; естественно, что в доме Ройлотта никто особо не шутит. Миссис Хадсон мне опять таки показалась предшественницей миссис Хадсон из "Шерлока". Очень язвительная дама)

Очень здесь активный Перси Армитедж) И тоже довольно нервный.

Ну, и вот, кстати. Когда-то в детстве по незнанию казалось, что шнур от звонка, он и есть шнур от звонка. Впервые получила более правильное представление о них уже, наверное, из буржуйских фильмов. Может, из Гранады, а, может, и раньше. А змея тут просто акробатка - по такой ленте ползать)

Уотсон великолепен. Один из самых заботливых и даже, наверное, любящих Уотсонов. С восторгом смотрит на Холмса, ловя каждое слово. Мне невольно вспомнилось: "Он был мне скорее кумиром, чем другом".



Ну, и химия, конечно, между ними поразительная. Понимание с полуслова и полувзгляда, хотя, мне кажется, что это не самая показательная серия.








Теперь надо сказать, что снято все очень камерно. Практически никакой натуры, и я сейчас прочла, что многое снималось в павильоне без окон. Если не ошибаюсь, оскари как-то писала, что снимали почему-то в бомбоубежище. И можно бы даже сказать, что, возможно, были стеснены в средствах, хотя декорации , на мой взгляд, замечательные.
Потом еще. Оператору я бы поставила двойку) Не всегда, конечно, но местами он просто тупо снимал стену во время диалога актеров. Я это поневоле заметила, пока посекундно подгоняла субтитры. Или просто снимал спины разговаривающих людей.

Много бы еще хотела сказать, но больше спойлерить не буду.


Теперь, наверное, все же скажу о самом процессе. Еще раз спасибо Нари за субтитры, без них бы точно ничего не было. Но в то же время надо сказать, что они тоже были не совсем идеальны, и , кажется, не стопроцентно отражали все сказанное. Ну, это я придираюсь, конечно) По большей части, конечно, все было отражено, но слышно было, что , как минимум, обращения по имени иногда были пропущены. И были некоторые ребусы, часть которых так ими и осталась. В самом конце фильма будут не совсем понятные фразы про закрытие сейфа.
У меня были отдельные отрывки переведенные девушкой-немкой на английский. Кое в чем и они оказались полезными, и благодаря им поняла, что и субтитры не идеальны. Но и в этом переводе тоже, кажется, были неточности. Короче, у меня было совместное производство. Подключила к делу все, что можно. Пыталась при возникновении вопросов воспользоваться автоматическим переводом на ю-тубе, причем уже как полиглот) и на французском, и на английском,и на русском)) И если честно, не помогло. Перевод именно, что автоматический. В общем, если вам что-то покажется странным где-то в конце, то это именно вопросы, оставшиеся без ответа. Но я сделал все, что мог.

Еще несколько моментов. В конце доктор называет змею коброй. Я сначала хотела поправить на гадюку, по виду-то она все же не кобра совсем, думала, может, неверный перевод... Но звучит там явно кобра, так что пусть будет кобра)
Ну, и потом еще... По субтитрам Холмс с Уотсоном называют друг друга на ты. Не знаю, как там на немецком, но для меня это нонсенс, потому будет традиционное "вы"
Порадовалась, что уже работала с программой субтитров и мне удалось еще их немного подогнать по времени и разбить по возможности на диалоги, а то в оригинале часто обмен фразами был на одном субтитре.


Теперь о проблемах. Сделать-то я сделала, но хотела наложить титры на видео и пока с этим ничего не вышло. На настоящий момент вроде удалось после долгих усилий загрузить все на ю-туб, пока для пробы для личного пользования. Сейчас, как допишу, открою доступ и здесь будет ссылка. Но это же ю-туб и там все в любую минуту могут заблокировать. Так что пока смотрим на ю-тубе, а чуть позже я выложу куда-нибудь файл с субтитрами, чтоб можно было смотреть у себя, скачав оригинальный видеофайл.
Ну, и если что не так, пишите

Вот сам фильм

Не знаю, нужно ли об этом писать...
И время доверительных бесед здесь, когда мне хотелось во всех подробностях рассказать, что знаю и чувствую, похоже, прошло. Но все же хочу попытаться сказать кое-что на довольно важную тему.
Часто встречала последнее время высказывания против слэша и обвинений в тенденции к нему у "фанаток" и любительниц фанфиков. Один товарищ сказал мне как-то, что есть же теории о том, что Уотсон был женщиной и похожая теорию на ту же тему и в отношении Холмса. То, что такие теории возникли, почему-то никого не удивляет и они даже вызывают понимание, а вот при слове слэш некоторые сразу возмущенно качают головой.

Мне бы, конечно, может и не хотелось бы особо исповедоваться, но я просто хочу хоть как-то пояснить свое отношение к этой теме и сказать еще пару слов на тему пастишей и фанфиков.

Для начала я все же скажу, что если вы читали Канон не когда-то в давно, еще в начальной школе, то по-моему, невозможно не заметить и не почувствовать насколько уникальны отношения, связывающие Шерлока Холмса и доктора Уотсона. Это, как ни крути, нечто большее, чем простая крепкая мужская дружба. Не буду сейчас в тысячный раз приводить цитаты и что-то доказывать. Если честно, мне когда-то казалось, что самая великая дружба в литературе - у героев Дюма, но повзрослев, поняла, что это, наверное, не совсем так. Хотя это исключительно мое мнение. Эти друзья спокойно не видятся то двадцать, то десять лет и спокойно себя при этом чувствуют. Кое-кто пытается даже своими друзьями манипулировать, имея в виду какие-то личные цели, и холодок там пробегает довольно часто.
Здесь же мы видим нечто совсем иное. Естественно, речь идет об очень крепкой дружбе, об огромном уважении. Вот по памяти процитирую один потерянный перевод: "мне не хотелось бы вызвать у читателя скуку и тем нанести урон репутации человека, которого уважаю превыше всех других". Вообще, на самом деле, не хотелось бы , что называется , "проверять алгеброй гармонию", но нельзя же не почувствовать огромную привязанность, связывающую этих людей. Именно благодаря ей, кстати, и возникали те самые теории, авторы которых по своему пытались объяснить, возможно, то, что по другому объяснить не могли.
Скажу несколько слов относительно пастишей и фанфиков. Я уже раз сто, наверное, говорила, что хороших изданных пастишей очень немного. Ну, я, конечно, не эксперт, и пишу исключительно о своих мыслях на сей счет. Но, по-моему, лучшие, что читала, как раз смогли передать гармонию и уникальность этих отношений. Я, правда, читала эти книги где-то уже давно, в том смысле, что из нового особо ничего не читала и желания было немного после ряда разочарований. А разочарования заключались в следующем. Большинство вот таких издающихся, как бы новых приключений Холмса и Уотсона - это обычные детективы, часто очень занудные и запутанные (в отрицательном смысле). Холмс там весьма схематичен - ходит в халате, курит трубку, играет на скрипке, иногда употребляет кокаин. Рад Уотсону, когда тот приходит, но и без него неплохо живет. Сильным умом особо не поражает, не более, чем любой другой сыщик на его месте. А большинство издающихся пастишей именно такие. И мне кажется, что это почему-то понимают далеко не все наши читатели. Многих устраивает уже то, что в книге действует Холмс. Никого не смущает, что он не очень там похож на самого себя (зато почему-то смущает то, что он может любить доктора Уотсона, хотя это гораздо каноничнее, на самом деле, чем рассказы о Холмсе-охотнике за вампирами и прочими фантастическими злодеями)
И для меня очень ценной находкой когда-то оказались найденные почти случайно фанфики. В большинстве случаев их писали женщины и девушки. И я сейчас говорю не о слэше. И почему-то авторы-мужчины сосредоточились на детективной линии, немало не заботясь о том, что их герой имеет очень мало общего с Шерлоком Холмсом Артура Конан Дойля. А вот те самые фанатки, о которых столь пренебрежительно отзываются некоторые товарищи), смогли уловить самую суть. И они почувствовали, что там совсем не детективы главное, а человеческие отношения. А расследования лишь как декорация.

А теперь в отношении слэша. Он, вообще, тоже бывает разный. И отношение у меня к нему разное. Но у меня нет сомнений, что, Дойль писал о любви. И любви необыкновенной. Я не очень люблю, когда в тех же фанфиках подается идея о геях, снявших квартиру на Бейкер-стрит. Ну, это я, конечно, утрирую, но тем не менее. Но я вижу встречу двух одиноких людей, сперва почувствовавших симпатию к друг другу, которая потом перешла в глубокое уважение и дружбу. Повлекшую за собой сильную привязанность, перешедшую в еще более сильное чувство. Которое вовсе не обязательно предполагает непременное присутствие "койки", как иногда у нас выражаются. Любовь это все-таки нечто другое... И это все не так просто, как принято считать. Особенно, в викторианской Англии.
И я лично люблю не весь слэш, а тот, где вижу что-то созвучное моим собственным мыслям. И где Холмс остается Холмсом даже в несколько непривычной для него роли влюбленного. И правильно и достоверно показать это удается совсем немногим авторам. Но даже в менее удачных фанфиках бывают моменты, где автору удается уловить что-то настоящее. За это их и люблю.
И не могу, как обычно, не вспомнить Гранаду. Потому что она показала многое из того, что в других экранизациях осталось за кадром. Возможно, там многое не идеально, но все же лучше Холмса никто еще не показал. Живым человеком, а не суперменом. Ну, и так, как Дойлем написано.
А вот эти гифки, наверное, в чем-то отражают мои непростые отношения со слэшем)

"Он горячо пожал руку Шерлоку Холмсу, и его темные глаза загорелись радостью, когда он услышал, что его историю готов послушать такой знаток."

Случай с перевдчиком

Фотография из книги " A Photographic Guide to Jeremy Brett’s Sherlock Holmes."

Листала свои архивы...
Приковал взгляд лист с коротенькой зарисовкой tweedisgood, довольно известного автора.

Наверное, кто-то может сказать, что это слэш, а по мне так все более, чем канонично и очень пронзительно. Правда, не всегда это легко передать с тем же чувством, что было заложено в оригинале.
И такие моменты хороши именно в зарисовках, словно кусок, выхваченный из фильма. Не длинный рассказ, а пронзительный чувственный момент, представленный уже, как данность. И заставляющий задуматься. Тут в общем, много слов и не нужно.

Но я скажу только, что посмотрев на приведенную в конце цитату, вчера ночью подумала, что надо будет погуглить, что и откуда - фраза знакомая, что-то из классики, но откуда не помню... А забив ее в поиск, засмеялась: это же Канон! Ну, еще бы эта фраза не показалась мне знакомой...




Знатный холостяк: тайна

Я никогда больше об этом не заговорю. Это наименьшее, что я могу для него сделать: не напоминать ему о шокирующих, запретных словах, произнесенных во хмелю; о руке, которую он никогда бы не посмел неловко опустить на мое колено, кроме, как в этом состоянии, находясь под двойным роковым воздействием смеси бренди и кокаина; о том последнем вечере накануне моей свадьбы.

Мы не вольны в нашей любви, но управлять своими поступками в нашей власти.