Дом 24 по Монтегю-стрит

Предварительно хочу сказать, что попадалась на глаза статья - предшественница этой. Ниже упомянутого Майкла Харрисона в старом номере Baker Street Journal. Мне она тогда показалась очень фантастичной, вот как раз из-за этой миссис Холмс, и я за нее браться не стала. А теперь думаю, что, может, я к ней еще вернусь как к первоисточнику.
Ну, и Маркум все же большой энтузиаст. Поневоле подумаешь, что американцы, в самом деле, более рьяные шерлокианцы, чем англичане. Так что ничего удивительного нет в том, что он выпускает все новые и новые тома Новой Шерлокианы.

Дом 24 по Монтегю-стрит
Забытый пункт на карте шерлокианского паломничества.
Дэвид Маркум

С тех пор, как рассказы о Шерлоке Холмсе впервые обрели популярность, велись непрерывные дебаты в отношении подлинного адреса дома 221б по Бейкер-стрит, адреса имеющего к Холмсу самое непосредственное отношение. Но у него было и другое место проживания. Можно дебатировать о том, в каком графстве или городе он родился и вырос, или где в Сассексе провел свои преклонные годы (я горячо убежден, что это была ферма Ходкомб близ Бирлинг Гэпа, но это тема для другой статьи). Однако, есть еще один точный холмсианский адрес, о котором сам Холмс рассказал в «Обряде дома Месгрейвов» и этот адрес должен быть главным шерлокианским пунктом назначения: Монтегю-стрит.

Монтегю-стрит

Объясняя Уотсону источник происхождения артефактов, которые он сохранил в связи с делом Месгрейвов, Холмс констатирует: «Когда я впервые приехал в Лондон, то поселился в комнатах на Монтегю-стрит, рядом с Британским музеем. Там я ждал, скрашивая свой слишком обширный досуг изучением всех тех отраслей знания, какие могли бы мне пригодиться в моей профессии.» Здесь, непосредственно из уст Холмса, указывается, где он жил, приехав в Лондон, чтобы научиться своему ремеслу. По капле воды можно сделать вывод о существовании Атлантического океана или Ниагарского водопада, и таким же образом можно точнее определить, где именно на Монтегю-стрит жил Шерлок Холмс.
Монтегю-стрит расположена к востоку от Британского музея. Она ограничена на севере пересечением с Рассел-сквер, а к югу – Грейт-Рассел-стрит, где находится главный вход в музей.
Монтегю-стрит находится в Блумсбери, части Bedford Estates, поместья принадлежавшего семье Рассел с 1660-х годов. Это по воле Расселов изначально было построено большое количество зданий в этой местности, включая и район Ковент Гардена к югу, которым они владели до его продажи в 1918 году. Британский музей занимал большую территорию поместья Бедфорд в середине 1800-х годов. С тех пор остальная часть поместья представляла собой смесь жилой и коммерческой недвижимости и в настоящее время управляется из офиса Bedford Estates по адресу Монтегю-стрит, 29а, где находится с начала 1840-х годов по настоящее время.


Монтегю-стрит

Монтегю-стрит – очень короткая улица, и – в отличие от многочисленных возможностей, которыми изобилует Бейкер-стрит – существует всего несколько вариантов того, какая конкретно дверь могла бы привести к жилищу Холмса в 1870-е годы, начиная от времен «Глории Скотт» в 1874-м до той поры, когда он переехал на Бейкер-стрит в начале 1881 года. Есть ли способ решить, какое из этих зданий было первым лондонским жильем Холмса? К счастью, полевые исследования для нас уже проделали другие.
Майкл Харрисон исследовал местные почтовые записи и редкие книги , выпущенные корпорацией Bedford Trust и идентифицировал дом, в котором жил Холмс.
«Дом 24 по Монтегю-стрит ныне существующее четырехэтажное здание в строго позднегеоргианском стиле, которое 70 лет назад (к моменту написания этих строк Харрисоном) превратилось в часть гостиницы «Лонсдейл». В 1875 году миссис Холмс арендовала на семь лет дом № 24, вступив во владение этим превосходным респектабельным домом на Михайлов день (29 сентября) того же года. Было бы слишком невероятным совпадением предполагать, что миссис Холмс никаким образом не была связана с молодым мистером Холмсом.»
Харрисон разрабатывает свои исследовательские методы, поясняя, что он обнаружил эту информацию, изучая «A London Post Office Directory», где обнаружил сообщение о фактическом вступлении миссис Холмс во владение этим недвижимым имуществом и относящуюся к делу информацию относительно адреса и срока аренды. Его дальнейшие изыскания показали, что и записи «Bedford Estates» и налоговый регистр района Блумсбери того времени, подтверждающие это, не могли представить никакой дальнейшей информации о миссис Холмс. Однако, затем Харрисон опровергает указанную им ранее дату, утверждая , что срок аренды дома миссис Холмс начался не в 1875, а в 1877 году.
Тут Харрисон «слетает с катушек» и погружается в дебри, разводя теории, что миссис Холмс , о которой идет речь, на самом деле жена Шерлока Холмса. Затем он развивает эту идею серией «обоснованных» - но неубедительных выводов, строя каждый на шаткой основе, предшествующей развитию его теории.
Дэвид Хаммер в книге «Игра началась» пишет: «Благодаря исследовательским усилиям Майкла Харрисона нет никаких сомнений относительно местонахождения первого лондонского жилища Холмса». Затем Хаммер продолжает дискутировать, повторяя, что аренда началась в 1877, а не в 1875-м и далее пишет, что данный дом имел нумерацию 26, а не 24. Это объясняется в сноске, относящейся к личной переписке между Маклом Харрисоном и его издателем Джеком Трейси, где указывается, что Харрисон изменил свое мнение о номере дома по Монтегю-стрит (В книге «Сложная игра» Хаммер повторяет свою убежденность – на мой взгляд, ошибочную – что номер дома – 26).
Утверждение Харрисона, заявленное ближе ко времени изучения им вышеупомянутых материалов, верно. Холмс жил в доме 24 по Монтегю-стрит, и миссис Холмс – кем бы она ни была – конечно, не жена Холмса, а, возможно, тетя, жена его родного дяди – взяла дом в аренду в 1875 году, как первоначально утверждал Харрисон, а не в 1877-м. И все еще остается годовой промежуток между летом 1874 года, когда во время событий «Глории Скотт» Холмс понял, каково его истинное призвание, и 1875-м. Однако, этот промежуток не столь длинен, как период между 1874 и 1877 годом, датой, которую позже назвал Харрисон относительно начала аренды дома № 24.

Постоянная мемориальная доска

В сентябре 2013 года я, наконец, смог отправиться в Лондон, что было частью моего паломничества по местам, связанным с Шерлоком Холмсом, осуществить которое было моей давней мечтой. Одним из самых важных мест в моем списке – после Бейкер-стрит – был дом 24 по Монтегю-стрит точно указанный в качестве местожительства Шерлока Холмса. В настоящее время дом 24 – часть Раскин-отеля, связанный с домом 23, находящимся по соседству. Это объединение, несомненно, произошло тогда, когда дом стал частью отеля «Лонсдейл» в начале 1900-х, как об этом говорит Харрисон.


Раскин-отель

После своей поездки я связался и с Bedford Estate и с Лондонским обществом Шерлока Холмса относительно возможности установления на доме 24 какой-нибудь таблички, которая служила бы напоминанием об этом месте проживания Холмса. В сентябре 2014 года представитель «Estate» сказал мне «Вопрос о размещении синей мемориальной доски на Монтегю-стрит, 24 - это то, что, в принципе, «Estate» готов поддержать, при условии соблюдения точного внешнего вида, формулировок и расположения». Совет Лондонского Общества Шерлока Холмса указал мне в октябре, что «общее мнение состоит в том, что это хорошая идея, но лучше подождать с этим пару лет, когда огромный интерес к Шерлоку Холмсу станет менее фанатичным».
Так обстояли дела до конца сентября – начала октября 2015-го. В это время я вновь посетил Лондон и остановился на несколько дней в Раскин-отеле, выразив пожелание, чтоб меня поселили в доме№24. Если следовать хронологии Баринг Гоулда основная часть действия «Обряда дома Месгрейвов» имела место 2 октября 1879 года, начиная с того момента, когда Реджинальд Месгрейв посетил Холмса в его квартире на Монтегю-стрит. Мне нравится думать, что волею судьбы я оказался в той же самой комнате и в тот же самый день, и, находясь там 2 октября, я перечитывал «Обряд дома Месгрейвов». Больше я уже никогда не буду читать его при подобных обстоятельствах.


Дом 24 по Монтегю-стрит с черной дверью и веерообразным окном над ней.

Во время своего лондонского визита я вновь связался с представителем Bedford Estates. Когда я спросил его об изучении налогового регистра, который проглядывал Харрисон во время своих изысканий, представитель стал как-то странно скрытен, и когда я собственной персоной посетил офис Bedford Estates, то имел небольшой успех. Было бы неплохо изучить доказательства из первых рук и, возможно, даже сделать пару фотографий. Представитель компании предоставил мне новый источник, с которым я мог бы связаться по поводу налогового регистра. Поиски продолжаются.
Во время этой поездки некий член Лондонского общества Шерлока Холмса также сказал мне, что идее о мемориальной доске «не суждено осуществиться» из-за нынешних трудностей воодружения памятных табличек на любое из лондонских зданий.

Другие шерлокианские места в Блумсбери.

Поскольку Монтегю-стрит, 24 признана законным местом назначения для холмсианского паломничества, следует также помнить, что поблизости находится ряд других важных шерлокианских адресов. Прямо через улицу от восточной стороны Британского музея, где Холмс «ждал, скрашивая свой слишком обширный досуг изучением всех тех отраслей знания, какие могли бы мне пригодиться в моей профессии д, заполняя свой досуг».
Есть несколько мест, разбросанных неподалеку от музея. В 1891 году Конан Дойль короткое время жил в разрушенном здании по адресу Монтегю-плейс, 23 – эта улица граничит с северной стороной музея – занимаясь медицинской практикой по адресу Аппер Уимпол-стрит,2. Это здесь он, наконец, отказался от своей медицинской карьеры, чтобы стать профессиональным писателем. Вайолет Хантер жила на Монтегю-плейс, когда писала Холмсу, прося принять ее, в самом начале «Медных буков» в апреле 1889 года.
У Майкла Курланда, в его серии про Мориарти профессор Мориарти (до мая 1891 года)живет поблизости, в доме 64 по Рассел-сквер и у него было соглашение с музеем получать по мере необходимости книги для своих исследований. К сожалению, дом 64 также пропал без вести, возможно, он был поглощен большим отелем на восточной стороне площади. У меня была теория, что, может быть, профессор изменил подлинный адрес и что в действительности это был дом 46, который находится вблизи юго-восточной стороны, на углу Рассел-сквер и Монтегю-стрит. (Когда я задал такой вопрос, Курланд ответил: «Думаю, что вы правы, и профессор скрыл подлинный адрес по вполне очевидным причинам.) Как интересно, если Мориарти жил прямо за углом от места проживания его будущего заклятого врага.
В «Пляшущих человечках» Хилтон Кьюбит во время празднования юбилея королевы в 1897 году остановился в меблированных комнатах на Рассел-сквер, где встретил свою будущую жену Илси Патрик.
Еще одно важное место, как раз за углом к югу от дома 24, там находится Музей-таверна, которая по общему мнению была «Трактиром Альфа», описанным как «скромное заведение на углу одной из улиц, ведущих к Холборну».


Музей-таверна

27 декабря 1887 года Холмс и Уотсон посетили трактир «Альфа» , когда они шли по лондонским улицам по следу похитителя «Голубого карбункула». Этот паб, на углу Джилберт-плейс и Грейт-Рассел-стрит, находится прямо через улицу от главного входа в музей, и Холмс, несомненно, много раз посещал его, когда жил на Монтегю-стрит. Интересно, что его, видимо, не вспомнил краснощекий трактирщик в белом переднике, когда он заказал ему два стакана пива в тот вечер в декабре 1887 года, несколько лет спустя после того, как он жил поблизости, сказав, что «пиво превосходное, если оно не хуже ваших гусей». Следуя совету Холмса по выходу из «Альфы» - «Поворот на юг и шагом марш!» - можно оказаться всего в нескольких шагах от других важных шерлокианских мест, включая отделение полиции на Бау-стрит, Королевскую оперу, Ковент Гарден, театр «Лицеум» и другие достопримечательности, находящиеся на Стрэнде.
Наконец, слегка на юго-восток от Монтегю-стрит, на дальней стороне Блумсбери Сквер Гарденс находится еще один небольшой квартал, созданный и расширенный Bedford Estates: Саутгемптон –плейс (известная, как Саутгемптон-стрит в 1877 году), получившая название в честь связи семьи Расселов с графом Саутгемптоном в 1600-е годы.

Саутгемптон-плейс

Эта местность вызывает интерес, потому что снова таки согласно Харрисону, «London Post Office Directory» за 1878 год показывает, что дом номер 6 по Саутгемптон-стрит занимал в то время доктор медицины Джон Уотсон. Это хорошо задокументированный факт, что Уотсон в 1878 году получил ученую степень доктора медицины в находящемся поблизости лондонском университете , к северу от Британского музея. И он определенно проводил много времени в Блумсбери.
Уотсон жил неподалеку от Холмса в тот критический и судьбоносный период, когда каждый из них был в начале своего пути? Уотсон пробовал свои силы в кратковременной медицинской практике, о чем не осталось никаких записей, перед тем как отправиться в армию, тогда, как в нескольких улицах от него Холмс ждал клиентов и приобретал полезные и необычные познания? Эти двое встречались мимоходом на улицах Блумсбери или, возможно, сталкивались в трактире «Альфа», заказывая там стаканчик превосходного пива? Мне нравится думать, что так оно и было.

@темы: Шерлок Холмс, Монтегю-стрит, Маркум, BSJ

---

Баринг Гоулд. Шерлок Холмс с Бейкер-стрит. Часть 4.

Ну, вот, как всегда как-то внезапно и неожиданно для себя я снова вернулась к Баринг Гоулду.
А я ведь даже убрала его подальше с глаз долой) Но как-то недавно решила, проходя мимо, еще раз взглянуть, что на данном этапе оттуда взяла Дарлен Сипсер, автор "Сцены" и прочих книг. Я ж вообще видела это и раньше, но все забывается... Для интереса решила продолжить с этой книгой, а там и кое-что еще написать про самого автора из его довольно подробной биографии в специальном выпуске журнала.

Но для начала, наверное, какие-то свои мысли. Что-то вначале, что-то потом.

Тут, наверное, сразу надо сказать, что эту главу выкладываю полностью, за исключением истории с Месгрейвом, она практически вся переписана из Канона. И интересная штука, что Дарлен Сипсер, уделив большое внимание Виктору Тревору, Месгрейва обошла стороной. Или она рассчитывала включить его в другую, так и не написанную книгу? Вообще, может это было бы и логично, Холмс там был бы уже более опытный. С одной стороны, да,но с другой - тогда это уже поперек Канона, ведь это дело было третьим. Хотя у нее в этом немного своя история.
В общем, короче, историю Месгрейва я здесь опущу, но потом компенсирую это кое-какими статьями на тему этого рассказа.

Сейчас будет глава из книги, а потом еще кое-что прокомментирую.

Монтегю-стрит: 1877-79


Когда молодой мистер Холмс весной 1877 года приехал из Кембриджа в Лондон, он поселился в квартире на Монтегю-стрит, как раз за углом Британского музея.

И там, в читальном зале он приобретал знания в области уголовной хроники, которые Уотсон назвал «огромными». «Знает, кажется, все подробности каждого преступления, совершенного в девятнадцатом веке» - писал Уотсон в «Этюде в багровых тонах».
Среди множества литературы, которую должен был изучать в то время Шерлок Холмс, мы, наверняка должны назвать «Ньюгейтский календарь… с…1700 года до настоящего времени» (Лондон ,1773 год), так же более поздний «Ньюгейтский календарь, включающий в себя жизнеописания…взломщиков, разбойников и т.д.», изданный барристером уголовного суда Олд Бэйли (Лондон, 1840). Холмс читал, запоминал и позже часто использовал свои знания хроники преступлений от Джонатана Уайльда (1682-1725) , которого Холмс как-то сравнил с профессором Мориарти, до Томаса Грифитса Уэйнрайта (1794-1852), о котором Холмс сказал, что он был не только отравителем, но и недурным художником («Знатный клиент»). Интересно заметить, что Оскар Уайльд, который был ровесником Холмса (1854-1900), был того же мнения. Об этом можно прочесть в его эссе «Перо, кисть и отрава». Но помимо этого Холмс продемонстрировал свое знакомство с деяниями и методами литературных сыщиков – например, Дюпена Эдгара По и Лекока Габорио (Дюпен, по мнению Холмса, был «очень недалекий малый», а Лекок - «жалкий сопляк»)

Но познания Холмса в области криминала происходили не из одних только книг.

Однажды в библиотеке читатель на соседнем сиденье, полный мужчина с густой каштановой бородой, оторвался от своих книг по статистике минимальной заработной платы и огромных прибылей, полученных в хлопчатобумажной промышленности Ланкашира, и обратил внимание на своеобразный стиль чтения Холмса.
“Вы интересуетесь убийствами?” - спросил он с сильным прусским акцентом.
“Да", - признался Холмс.
“Тогда вы должны познакомиться с моими друзьями-анархистами”.

Холмс был рад познакомиться с любым человеком, который мог бы просветить его о методах и мышлении в мире криминала. Анархисты оказались очень хорошо информированными об убийствах, хотя все еще стремились изучить в читальном зале новую информацию по этому вопросу. Там регулярно можно было встретить троих из них: Степана, Ивана и Святослава. Степан был веселым краснощеким человеком с черной бородой. Он обожал детей и собак, и у него на счету были уже убийства двух великих князей. К первому из них он подошел на людной улице, переодевшись офицером императорской гвардии, завязал разговор, после чего ударил Его Высочество мясницким ножом, а затем благородно приглядывал за мертвым аристократом, пока шум и крики не утихли, и он мог сбежать с места преступления. Второе убийство было совершено с такой же стремительностью: Степан вскочил на проезжающие дрожки князя, и спрыгнул прежде, чем они успели остановиться, исчезнув в переулке, где он уже успел замаскироваться. Он вышел в большой шляпе и тяжелом пальто, когда его преследователи пронеслись мимо.
Иван был угрюмым и капризным человеком, который проводил свое время за чтением литературы о взрывчатых веществах, в то время как похожий на гнома, посмеивающийся Святослав изобретал адские машины со все большей изобретательностью.

Знания, полученные Холмсом от этих людей, оказались для него бесценными много лет спустя, когда его вызвали в Одессу для расследования убийства Трепова. К Степану, Ивану и Святославу детектив всегда испытывал тайную симпатию. Но бородатый ученый, который познакомил его с анархистами, больше не интересовал его; более того, он обнаружил, что разговоры этого человека на тему экономики были весьма утомительны, и, поскольку, как позже заметил Уотсон, Холмс имел лишь "слабые" познания в области политики, имя «Карл Маркс» ничего для него не значило.

Во времена Монтегю-стрит Холмс не только читал, но и писал; несомненно, именно в этот период, когда у него было “слишком много досуга”, он написал многие литературные труды, о которых теперь твердо можно сказать, что они вышли из-под его пера.
Его статья «О датировке документов» была опубликована в "Британском антикваре" в сентябрьском номере за 1877 год. Было видно, что Холмс гордится авторством своей первой опубликованной монографии, когда в 1888 году, во время дела Баскервилей, он предположил, что доктор Джеймс Мортимер, возможно, читал ее.
Была работа «Об отпечатках следов с некоторыми замечаниями об использовании гипса для сохранения отпечатков». Холмс показал эту брошюру Уотсону в 1888 году, и, по всей вероятности, она также была издана на французском языке, поскольку упоминается среди книг и брошюр, которые в то время переводил французский сыщик Франсуа ле Виллар («Знак четырех»).
Наиболее весомой была статья Холмса "Определение сортов табака по пеплу", где описывается 140 видов сигарного, сигаретного и трубочного табака с цветными фотографиями, иллюстрирующими их различия. Очевидно, что Холмс особенно гордился авторством этой монографии, поскольку это единственная из многих работ великого сыщика, которую Уотсон упоминает более одного раза (В «Этюде в багровых тонах», «Знаке четырех» и «Тайне Боскомбской долины»).

Именно в те дни, когда Холмс жил на Монтегю-стрит, он приобрел одну из своих самых ценных вещей.

Однажды днем, прогуливаясь по Тоттенхэм-Корт-роуд после скромного обеда в Сохо, он заметил в пыльной витрине ломбарда скрипку, в которой его опытный взгляд сразу определил Страдивари. К изумлению и радости Холмса, он обнаружил, что владелец понятия не имел об истинной стоимости скрипки. Холмс смог приобрести ее всего за пятьдесят пять шиллингов («Картонная коробка»). Она стоила в двести раз больше этой цены. Он всегда бережно хранил ее в футляре в углу своей комнаты. Только однажды, если верить Уотсону, он обращался со скрипкой небрежно; будучи сильно расстроенным, он швырнул ее на пол («Подрядчик из Норвуда)».

Прекрасным летом 1871 года мать Холмса научила его играть на скрипке. Теперь, став владельцем Страдивари, он посвятил себя этому инструменту. К 1881 году Шерлок Холмс стал искусным музыкантом.

«- А игру на скрипке вы тоже считаете шумом? - с беспокойством спросил он Уотсона во время их первой встречи.
- Смотря как играть, - ответил доктор. - Хорошая игра - это дар богов, плохая же...
- Ну, тогда все в порядке, - весело рассмеялся Холмс.»

«Я уже сказал, что Холмс прекрасно играл на скрипке, - писал Уотсон, рассказывая о том, что было несколько недель спустя.- Однако и тут было нечто странное, как во всех его занятиях. Я знал, что он может исполнять скрипичные пьесы, и довольно трудные: не раз по моей просьбе он играл "Песни" Мендельсона и другие любимые мною вещи. Но когда он оставался один, редко можно было услышать пьесу или вообще что-либо похожее на мелодию. Вечерами, положив скрипку на колени, он откидывался на спинку кресла, закрывал глаза и небрежно водил смычком по струнам. Иногда раздавались звучные, печальные аккорды. Другой раз неслись звуки, в которых слышалось неистовое веселье. Очевидно, они соответствовали его настроению, но то ли звуки рождали это настроение, то ли они сами были порождением каких-то причудливых мыслей или просто прихоти, этого я никак не мог понять. И, наверное, я взбунтовался бы против этих скребущих по нервам "концертов", если бы после них, как бы вознаграждая меня за долготерпение, он не проигрывал одну за другой несколько моих любимых вещей.» (Слова Уотсона об «испытании его терпения» могут означать, что «его любимые вещи (арии в оригинале)» были взяты из произведений сэра Уильяма Швенка Гилберта (1836-1911) и сэра Артура Сеймура Салливана (1842-1900), в частности «Суд присяжных» и «Терпение».

«Послушайте, Уотсон, у вас чертовски плохой вид, - говорит Холмс доктору в 1888 году. - Ложитесь-ка на тот диван, и посмотрим, как скоро я сумею усыпить вас.»
Далее Уотсон рассказывает нам, что «он взял из угла свою скрипку. Я растянулся на диване, и он заиграл тихую, медленную, навевающую дремоту мелодию, без сомнения, его собственную: у Шерлока Холмса был неподражаемый талант импровизатора.»
С годами восхищение Уотсона музыкальными талантами Холмса еще более усилилось.. “Мой друг страстно увлекался музыкой, - писал он в ”Союзе рыжих“, - он был не только очень способный исполнитель, но и незаурядный композитор ”.
Да, пиликанье на скрипке, как называл это Уотсон, всегда было для Холмса – одним из его самых любимых занятий.


Время от времени в руки Холмсу попадали расследования.

Мы знаем, что дело «Обряд дома Месгрейвов» было третьим из них, и благодаря исследованиям двух великих шерлокианских ученых, мистера Роберта Кита Левитта и покойного Эдгара У.Смита, мы также можем идентифицировать первое и второе.
«Как можно увидеть из чтения « Записок [Британской] стрелковой ассоциации за 1877, 1880 и 1881 годы”, - пишет мистер Левитт - “в этой организации в 1877 и 1878 годах произошел скандал по поводу предполагаемого мошенничества в результате сговора между стрелками и бомбардирами во время состязаний по стрельбе из винтовки, и это стало настолько общеизвестным, что Ассоциация взяла на себя труды и расходы по найму адвокатов и агентов для сбора ”многочисленных улик против лиц, подозреваемых в мошенничестве на состязаниях".»
Ознакомившись с «Записками» за 1879 год, мистер Левитт обнаружил в протоколах одного из крупнейших состязаний, "Александер",предыдущего, 1878 года, что девятое место с призом в 10 фунтов стерлингов занял капрал Холмс из 19-го Северного Йоркширского полка. В том же году тот же самый Холмс занял сорок восьмое место в состязании под названием "Сент-Джордж" с призом 6 фунтов стерлингов.
Обратите внимание, что капрал Холмс служил в 19-м Северном Йоркширском полку; напомним, что Шерлок Холмс родился и, отчасти, рос и воспитывался в Северном Райдинге, в Йоркшире. Очевидно, Шерлок Холмс и был агентом, нанятым для сбора доказательств мошенничества. Естественно, он собирал эти доказательства под видом участника состязания. ( Мистер Левитт предполагает, что Холмс был привлечен к этому делу неким лейтенантом Бэкхаусом из 6-го Ланкаширского полка. Предположительно, он сделал это, зная о замечательных талантах Холмса, будучи соседом семьи Холмсов в Северном Райдинге.)

“Этим скандалом, известным как «Дело Муллино», - торжествующе заключает мистер Левитт, - Холмс занимался более трех месяцев [согласно материалам дела], но он действовал с такой
компетентностью и осмотрительностью, что [как и во многих других его делах] законного
разбирательства удалось избежать, и подробности так и не стали достоянием общественности,
хотя еще в 1880 году члены Ассоциации, которые были в курсе событий, требовали точной информации — и были за это взяты под арест".

Если первое дело Холмса, во времена Монтегю-стрит, было, возможно, несколько прозаичным, то его второе дело того времени было достаточно экзотическим, чтобы привести в восхищение самого романтичного писателя.

Следует вспомнить, что весной 1887 года Холмс смог оказать некоторую услугу тому, кто называл себя Вильгельм Готтсрейх Сигизмунд фон Ормштейн, великий князь Кассель-Фельштейнский и наследственный король Богемии.

Но была ли это первая встреча Холмса с этим таинственным персонажем? Вовсе нет, -предположил Эдгар У. Смит.

“ Я не сожалею о потере своего инкогнито, ибо это даст мне возможность отблагодарить вас по достоинству.”.

Эти слова, -отметил мистер Смит, - весной 1887 года вполне мог сказать Шерлоку Холмсу наследственный король Богемии.

Но это было не так.

“Они были... адресованы, - писал мистер Смит, - в 1878 году некоему Брэкенбери Ричу, бравому лейтенанту войск Ее Величества, который сильно отличился в одной из военных стычек в горной Индии, а произнес их тот, кто называл себя принцем Флоризелем.
И в качестве верности этого высказывания у нас есть свидетельство не доктора медицины, Джона Х. Уотсона, ... а Роберта Луиса Стивенсона, который в своих «Новых арабских ночах" описал деяния этого королевского храбреца.

“Тем не менее, мы не можем сомневаться, - продолжил мистер Смит, - в силе доказательств, имеющихся в двух отчетах, что Готтсрейх и Флоризель были одним и тем же человеком. Как бы тщательно два рассказчика ни пытались придать героям свою индивидуальность,сходство их склонностей, их характеров, самих их личностей сияет с яркостью маяка на тех страницах, где рассказывается об их деяниях....

“Мы, конечно, знаем, к кому обратился пришедший в боевую готовность Готтсрейх, когда шантаж поднял свою уродливую голову, и на горизонте замаячил полнейший крах. . . . Но нам не говорят, кто это был [девятью] годами ранее, кто организовал побег Флоризеля от столь же угрожающей, но уже чисто смертельной опасности Клуба самоубийц. "Все было улажено простейшими средствами", - сообщил верный полковник Джеральдин. - ‘Я договорился сегодня днем с известным детективом. Он гарантировал полную тайну, за что ему и была выдана соответствующая сумма...’ Кто мог бы заслужить доверие свиты Флоризеля в тот предыдущий, столь же тяжелый для короля час? Кого можно было бы привлечь к участию в деле, будучи уверенными, что он сохранит священную тайну этой опасной - совсем на иной манер -эскапады?
Действительно, кто же это мог быть, как не тот самый Великий человек, который так осмотрительно и так хорошо послужил совершенно разбитому Готтсрейху в [1887 году]?"

И вот, в ходе своего второго дела терпящий нужду молодой детектив, проживающий в квартире на Монтегю-стрит, был призван вмешаться в безрассудные, если не сказать смертельно опасные, события, связанные с Клубом самоубийц.

***

По ходу дела замечу, что очень люблю, когда во время перевода какой-нибудь статьи или даже фанфика или главы книги, приходится заглядывать то в одну, то в другую книгу. Вот и сегодня куда я только не заглядывала: "Аннотированный Шерлок Холмс" в оригинале и на русском, Канон в разных изданиях - если есть возможность, люблю что-то уточнять именно по тому из "Библиотеки приключений".

Для меня была немного неожиданной тут тема русских анархистов да еще и в одном флаконе с Карлом Марксом) И по нынешним временам были даже какие-то не очень приятные ассоциации. Но в связи с этим вспомнились какие-то пастиши - их , кажется, несколько - на тему Холмса и Маркса. Я бы почитала вообще-то, но пока не нашла.

***
Ну, теперь вот тут одна интересная деталь , связанная с погрешностями перевода. Немного удивили слова автора, что в "Подрядчике из Норвуда" Холмс швырнул скрипку на пол. Я такого точно не помнила и вот сейчас , в ночи, опять полезла в книжки. Что в новом переводе, что в старом значится примерно одно и то же"отложил или положил скрипку" - я так понимаю, потому что им и в голову не могло прийти, что скрипку можно бросить на пол. А в оригинале оно именно так! А мне тут как-то сразу вспомнилось, что в соответствующей серии Гранады вошедший в гостиную Уотсон как раз поднимает скрипку с пола.

***
Насчет любимых арий Уотсона это, конечно, очередная фантазия, хоть принадлежит она и не Баринг Гоулду. Но фантазия, которая прижилась. Мне уже не раз приходилось читать в фанфиках про этих Гилберта и Салливана, и теперь буду знать, откуда ноги растут. Об этом говорится и в "Комментариях" Баринг Гоулда, то бишь, в "Аннотированном ШХ".

***
Должна сказать, что вообще очень не люблю, когда Холмса соединяют с какими-нибудь литературными героями, вроде Тарзана и капитана Немо). Вот и сегодня поморщилась, было, по поводу принца Флоризеля. Но потом, когда начала копать во время перевода - а книгу я не читала, только смотрела наш фильм - наткнулась на интересную фразу. Первой мыслью у меня было, что все это очередная чепуха: где принц Флоризель и где король Богемии? Но когда стала искать точную цитату, то вдруг прочла "Блистательный Флоризель, принц Богемский". Богемский! Я, правда, особо не листала, но про Бакардию, которая фигурирует в фильме, не увидела ни слова. Прямо прочитать захотелось. Похоже, я теперь буду смотреть на короля Богемии другими глазами...

@темы: Шерлок Холмс, Скандал в Богемии, Монтегю-стрит, Баринг Гоулд, Скрипка Мастера, Шерлок Холмс с Бейкер-стрит

---

Прагматик

Уж если я чего решил, я выложу обязательно))

Маленький фанфик о Франсуа ле Вилларе. Честно говоря, ничего особенного, но это довольно редкий для фиков персонаж, и я решила его перевести.

Прагматик, или моя первая встреча с Шерлоком Холмсом
(рассказывает Франсуа ле Виллар)

- Скорее! – крикнул он мне по-французски, и я прикладывал все усилия, чтобы не отстать от него в темноте. Мягкого света уличных фонарей явно не хватало, чтобы осветить нам дорогу. Особенно если учесть, что точное направление этой дороги было неизвестно, ведь мы преследовали преступника, чьи передвижения по городу были более, чем непредсказуемы.
Мы выслеживали его от ЛеМана до Реннеса и потом до Плерэна, и, кажется, наконец, настигли его. Шесть месяцев работы были потрачены не напрасно. Но вот сейчас, в самый последний момент казалось, что он снова ускользнет от нас.
Я говорил мистеру Холмсу, что нам нужно позвать подкрепление, но он выказал такое пренебрежение к официальной полиции, что я не стал настаивать. А вот сейчас оно было нам крайне необходимо, это подкрепление.
- Рю-Моцарт! Он направляется к театру! – крикнул он мне, слегка обернувшись, когда я изо всех сил старался догнать его. Для меня раскрытие преступления – это исследование места его совершения, и подобное исследование ни в коей мере не предполагает погоню за опасными преступниками по темным переулкам. Такая работа годится для стажеров, но никак не для офицера полиции с семилетним стажем.
Неожиданно я со всего маху наскочил на что-то в темноте. Оказалось, это мистер Холмс, и мы снова бросились вперед.
- Мистер Холмс, что -?
-Тише, - резко зашипел он и указал мне на аллею. – Нам туда, - сказал он, и я уловил в его голосе нотки приятного волнения. Этот человек любил опасную работу, но это не для меня. Не для моих нервов.
Он бросился к аллее, и я был вынужден последовать за ним, хотя боялся даже предположить, к чему это приведет. Через минуту мистер Холмс остановился перед какой-то дверью и указал мне на нее.
- Что скажете об этой двери? – спросил он, и я попытался разглядеть ее в темноте. Она была плотно закрыта, и можно было видеть слой пыли перед входом. Можно было подумать, что это обычный вход для прислуги, которым никто не пользуется. Но на дверной ручке пыли не было.
Я указал своему спутнику на этот факт, и он посмотрел на меня, как бы предлагая продолжать. Так я и сделал, сказав, что наш подопечный, должно быть, вошел через эту дверь, перепрыгнув через порог, дабы создать видимость, что этим входом давно не пользовались. И более того, этот человек, видимо, знаком и с этим зданием и с его владельцами, раз он смог отпереть дверь и проникнуть внутрь так быстро и аккуратно.
Когда я сказал все это, к моему несказанному удивлению, мистер Холмс зааплодировал. Затем он поразил меня еще больше, вернувшись по аллее к парадной части здания.
- И что теперь, мистер Холмс? – воскликнул я, начиная терять голову, так как был в полном замешательстве и без его необычного поведения. Для него-то, конечно, все это было в порядке вещей.
- Он будет ждать, что мы войдем через ту же дверь, что и он. И если мы хотим выполнить задуманное и остаться в живых, то делать этого не будем.
Его легкомыслие беспокоило меня не меньше опасности, которой мы подвергались, но его, казалось бы, совершенно не трогало мое беспокойство или же он просто не заметил его – вынув из кармана целую связку отмычек, он начал возиться с дверным замком парадного входа.
Подобная дерзость совершенно ошеломила меня. Мистер Холмс был самый поразительный сыщик, какого я только встречал, но его методы были весьма неблагоразумны. Однажды этого человека найдут мертвым в какой-нибудь такой аллее.
Он открыл дверь поразительно быстро, и, взглянув на меня, приложил палец к губам, требуя тем самым полной тишины, после чего мы вошли внутрь дома. Там царила кромешная тьма, но, видимо, мистер Холмс что-то видел, ибо он, молча, пошел дальше.
Я застыл в дверях, боясь пошевелиться; казалось, что как только я обнаружу свое присутствие, то тут же буду застрелен из невидимого оружия, и вдруг изнутри дома я услышал какой-то звук. Мне подумалось, что преступник, возможно, увидел слабый свет, проникавший с улицы, и поспешил закрыть дверь (не так бесшумно, как мне бы хотелось), после чего оказался в полной темноте.
Внезапно я услышал крик и звуки борьбы. Я бросился вперед, натыкаясь в темноте на стены и мебель, и вероятно, получив при этом не меньше ссадин и синяков, чем те двое, дерущихся где-то неподалеку, о чем явно свидетельствовали доносившиеся до меня звуки.
Наконец, я кое-как доковылял до места действия, и как раз во время, ибо тут же раздался выстрел, и я наткнулся в темноте на чье-то тело, а потом упал на другое.
- Черт возьми, Франсуа! – услышал я голос Холмса, и потом рядом со мной снова послышались шарканье ног и звуки борьбы, видимо, схватка еще продолжалась. Стыдно признать, что я поспешил выпутаться из этого клубка тел и стал отступать, пока не достиг стены, где остановился в ожидании неминуемой развязки. Она не замедлила наступить – раздался стон и глухой звук от падения тела, а потом в темноте раздался звонкий голос Шерлока Холмса.
- Пожалуйста, спичку, Франсуа - властно сказал он. Трясущимися руками я достал спичку, и чиркнув ей, увидел мистера Холмса, стоявшего с видом триумфатора над нашей бесчувственной добычей. Я слегка вздрогнул, увидев его торжествующую улыбку, а он зажег огарок свечи, осветившей всю комнату желтоватым светом.
Окинув взглядом место схватки, я быстро заметил рану на голове лежавшего передо мной человека, валявшийся рядом револьвер с кровавым отпечатком на рукоятке и пулевое отверстие в стене, как раз напротив меня.Я также заметил вспыхнувшее лицо мистера Холмса и яркий блеск его глаз. Уверен, что весь этот бедлам доставил ему большое удовольствие.
- А теперь, - он снова улыбнулся, потирая руки, - если вы найдете какой-нибудь транспорт, мы доставим его в ближайшее полицейское управление.

Не прошло и часа, как мы уже сидели в местном отделении полиции, в двух милях от места вышеназванных событий, и мистер Холмс услаждал слух полицейских чиновников деталями этого дела. Меня несколько возмутило, что он упомянул обо мне только, когда попросил зачитать бессвязное признание, сделанное нашим пленником, которое я второпях записал в свой блокнот, пока мы ждали кэб.
- Господи, эти записи совершенно беспорядочны, Франсуа. Вам придется поработать над этим в будущем, - предостерег он, проглядев мой блокнот, после чего продолжил свой рассказ. Возможно, от меня было мало толку во время активных действий, но я тоже участвовал в этом деле. Но он не сказал об этом ни слова.
Другие офицеры усмехнулись, когда услышали, как он называет меня по имени. Уж не знаю, каковы были его побуждения, но я находил это довольно уничижительным. Возможно, в этом и состояло его намерение.
Он закончил свой рассказ, зажег сигарету и взглянул на меня, как бы ища одобрения. Или скорее, некоего подобия согласия. Этот человек был невыносим. Весьма выдающийся, но невыносимый. Ну, конечно, без его помощи мы бы не раскрыли это преступление, но его манеры были просто ужасны.
Один из полицейских, стоявших вокруг стола, что-то тихо сказал, остальные засмеялись. Мистер Холмс поинтересовался, что их так развеселило, и они засмеялись снова.
Я почувствовал, что смеются над нами, или уж, во всяком случае, надо мной, но мистер Холмс, казалось, ничего не замечал. И я не удивился, ибо, как мне показалось, этот полицейский говорил на бретонском диалекте, который известен, в основном, лишь уроженцам этого края. Но, видимо, он все-таки понял, что подшучивают именно над нами, потому что повернулся ко мне с недовольной миной.
- Ведь мы провели это дело довольно успешно, разве нет? – спросил он , и то, что он признал мое участие буквально ошеломило меня.
- По-моему, да, - неуверенно ответил я, не зная, к чему он клонит.
- Они говорят по-английски? – спросил он, переходя на этот язык.
Я пожал плечами, а он повернулся к ним и спросил их уже на английском:
- Каково ваше мнение о Франсуа и о том, как он провел это дело?
Никто не ответил, но несколько человек в замешательстве взглянули на меня. Я был чрезвычайно смущен, но Холмсу сказал, что, кажется, они не понимают.
- Вот, значит, как, - усмехнулся он, затем после того, как я спросил его, к чему относится его замечание, он рассмеялся. Другие полицейские начали испытывать неловкость, и я понял, что причина его смеха уже другая.
- Вы говорите по-французски очень хорошо, - сказал я, чувствуя себя некомфортно от такого веселья.
- Надеюсь, что это так, - ответил мистер Холмс, быстро становясь серьезным. – Если б я не мог говорить на языке своих предков, то это сильно бы расстроило мою семью.
- Вы… ваша семья из Франции? –нервно спросил я.
- О, да, и, надо сказать, я стыжусь, что не знаю бретонского. Видимо, мне нужно будет его изучить, - сказал он, глядя на все еще растерянных офицеров.
- В действительности на нем говорят немногие, - сказал я, все еще неуверенный в том, что на уме у этого человека. Его глаза блестели так же, как и в начале расследования.
Мистер Холмс откинулся назад и глубоко затянулся.
- Что ж, думаю, я могу на некоторое время остаться во Франции, и это было бывесьма интересно.
- Остаться во Франции? – должно быть, он услышал нотки ужаса в моем голосе, потому что выпрямился и с любопытством посмотрел на меня.
- Да. Кажется, ваши полицейские достаточно квалифицированы, и ваша помощь будет бесценна для моих исследований, - сказал он, и мне показалось, что он слегка нервничал. Я не совсем был уверен, чего он хотел, но знал, что мне вполне достаточно уже тех шести месяцев, что я провел в обществе этого человека. На большее меня не хватит.
- Видите ли, сэр, э… Я не знаю, к расследованию каких дел меня привлекут в будущем. И судебное разбирательство, а также его последствия, вероятно, займут некоторое время. Вам, как человеку действия, это может показать скучным, и я не уверен, что являюсь очень хорошей компанией, - поспешно забормотал я.
Кажется, последнее утверждение было серьезной ошибкой. Так как мистер Холмс ничего на это не сказал, но взгляд у него был такой, словно я каким-то образом его обидел. Но через секунду этот взгляд исчез; на смену ему пришел холодный взгляд, который заставил меня поежиться.
- Что ж, тогда не буду мешать вашей работе. Все доказательства по этому делу я пришлю завтра утром с посыльным, - сказал он, поспешно вставая, и направился к двери.
- О…, но вы, конечно же, присоединитесь к нам на судебном процессе? - спросил я, чувствуя, что куда-то падаю.
- Сомневаюсь. Вероятно, как вы сказали, это будет скучно, - ответил он лаконично. – Хорошего вечера, джентльмены, - сказал он по-французски и ушел.
- Я… дам вам знать, когда будет суд, хорошо? – крикнул я ему вслед. Но ответа не последовало, я увидел лишь, как его фигура исчезла во мраке ночи.
Я повернулся к своим спутникам, которые вопросительно смотрели на меня. Единственное, о чем я подумал, так это о том, что все их насмешки теперь вполне можно отнести уже в мой адрес.

@темы: Шерлок Холмс, Франсуа ле Виллар, Монтегю-стрит

---

Продолжение дневника Майкрофта Холмса

1 апреля 1881 г., пятница

Вот и снова, вернувшись к своему дневнику, я обнаружил, что проявил некоторую небрежность в ведении своих записей. Последнюю запись отделяет от этих чистых страниц три долгих месяца. И кажется, я не могу припомнить ничего происшедшего за этот период, что касалось бы моего брата или моих собственных дел. Эти три месяца я не видел Шерлока и вел обычное рутинное существование, не стоящее того, чтобы оставлять какой-то след на бумаге.
Надо, впрочем, признать, что наша жизнь, к счастью, совсем не драма. Существование наполнено обычными событиями, большинство из которых быстро забывается. Если мелочи и важны, как я часто говорил Шерлоку, то они все-таки не стоят того, чтобы перегружать ими память. Ну зачем мне знать, что мои туфли почистили в четверг, а дымоход прочищали в понедельник? Я горжусь тем, что держу в голове большое количество информации самого разного характера, но тем не менее…
Так что, я доволен тем, что веду самое обыкновенное существование, и в равной степени меня радует то, что я могу забыть об этом. То, что я взялся за перо, говорит о том, что произошло событие, стоящее того, чтобы его записать. И, как всегда, оно касается моего вездесущего брата Шерлока.
Но даже и без него, мой день был наполнен событиями. От мальчика-прислужника в офисе я узнал, что сегодня 1 апреля – день дурака, так сказать, вот отсюда и сахар вместо соли в нашей местной столовой и прочие курьезы.
К счастью, весть обо всех этих происшествиях не достигла ушей премьер-министра, который не отличается терпимостью к дуракам. Если бы только что-то подобное стало бы ему известно, некоторым лицам, наверняка не избежать наказания, а ведь я все еще был на испытательном сроке. Как долго это продлится неизвестно, но если попасть под руку премьеру, то можно оказаться без места еще до обеда.
Я пытался как можно лучше справиться с возложенными на меня задачами, надеясь, что это убедит его восстановить меня в прежних правах. Я неуклонно следовал этим курсом, когда однажды утром во время нашей встречи премьер намекнул, что дела разрешились к его полному удовлетворению, и что мое присутствие ему несколько наскучило. Я собрался уже уходить, заметив, что критический взор премьер-министра скользит по моей фигуре, и тут он вдруг заговорил.
- Некоторое время назад я прочел в «Эхе» сообщение о вашем Шерлоке, - сказал он. – Судя по последним газетным сообщениям, он становится известным.
Иногда премьер-министр выражается довольно эксцентрично, впрочем, я уже начинаю к этому привыкать. И все равно, когда я услышал, как брата назвали «моим Шерлоком», то почему-то сразу представил себе какого-то непослушного щенка.
- Я удивлен, что вы не упомянули об этом раньше, - продолжал премьер.
На самом деле я и сам впервые слышал об этом. В клубе «Диоген» не читают «Эхо», на том основании, что радикальные газеты часто разводят шумиху и вызывают у своих читателей излишнее возбуждение. Но сказать так премьер-министру будет равносильно сиюминутному увольнению, поэтому я дипломатически пошел на компромисс.
- Я не предполагал, что это может заинтересовать вас, сэр.
- Не предполагали?
- Нет, сэр.
- Должен признать, что ваша сдержанность меня восхищает. Пост, который я сейчас занимаю, привлекает неимоверное количество льстецов и лизоблюдов, которые толкутся вокруг меня в надежде получить доходные места для себя и членов своих семей. Даже садовнику что-то от меня нужно! На днях он спросил меня, не нуждается ли кто-нибудь из моих знакомых в стрижке кустарника или живой изгороди. Право же, меня восхищает такая предприимчивость, но всему есть предел.
- В самом деле, премьер-министр.
- Ваш Шерлок – это совсем другое дело, - он шутливо погрозил мне пальцем. – Если читать между строк, то мне кажется, что в этом своем последнем деле он обвел вокруг пальца парней из Скотланд Ярда. У этого мальчика талант.
- Это верно, сэр.
- Рад, что вы со мной согласны. Вот это мне в вас и нравится, Холмс. Вы знаете, что значит преданность интересам семьи. У братьев часто бывают натянутые отношения.- Нотка горечи в его голосе навела меня на мысль, что он говорит, основываясь на собственном опыте. – Но у вас все не так, верно? Вы помогаете своему брату, поддерживаете его. Это мне нравится. Я даже восхищен. Знаете, когда я только пришел сюда, то думал, что вы принадлежите к числу этих болванов из Уайт-холла, которые только занимают должности да получают жалование, а проку от них – никакого. – Он постучал пальцем по лбу. - Нет, вы знаете свое дело, Холмс, но, должен сказать, что это именно ваши отношения с братом заставили меня переменить о вас мнение. Я принял решение. Мы будем платить вам ваше прежнее жалование.
- Благодарю вас, сэр.
- Не торопитесь. Вряд ли вы будете меня благодарить, когда узнаете, какую задачу я поставлю перед вами на следующей неделе. А сейчас вы свободны и передайте мой привет вашему брату.
Я почувствовал уколы совести, которые не давали мне успокоиться до вечера, пока я не отправил Шерлоку записку с просьбой прийти ко мне в клуб «Диоген». Он не замедлил явиться.
- Как твой компаньон, Шерлок? – это первое о чем я вспомнил.
- Пока еще не зарезал меня в постели. – Он улыбнулся. – Справедливости ради надо признать, что все устроилось очень неплохо. Я ведь прекрасно сознаю, что жить со мной под одной крышей совсем не просто…
Я хмыкнул. Брат бросил в мою сторону раздраженный взгляд.
- Последние несколько месяцев я пытался вести более спокойный образ жизни. Ты бы не узнал меня, Майкрофт. Я рано ложился и вставал с петухами. Был тише воды, ниже травы. Но как ни странно, думаю, именно это и привлекло ко мне внимание. Видимо, тут было принято во внимание старое выражение, что тихие воды – глубоки.
Я попросил его объясниться яснее.
- Он пытался изучать меня. Составил «список моих возможностей», представляешь? – Шерлока это явно забавляло. – Доктор считает, что у меня глубокие познания в области химии, огромные - по части уголовной хроники, что я совершенно не знаю философию и астрономию, и понятия не имею о садоводстве.- Он засмеялся. – Прекрасная оценка, ты не находишь?
- Мне кажется, что он любит совать нос не в свое дело.
- Нет-нет. Просто его поведение еще раз показывает, что любопытство свойственно человеку с умом. Да и что еще делать выздоравливающему инвалиду, кроме как изучать окружающую обстановку вообще и своего соседа в частности, дабы избавиться от смертной скуки?
Что-то в его тоне сказало мне, что этот интерес был, отнюдь, не односторонним.
- Можно подумать, Шерлок, что ты что-то сделал, чтобы помочь этому бедняге.
- В общем-то, да. Я предложил ему принять участие в моем расследовании. Не бросай на меня таких испуганных взглядов, Майкрофт. Он заинтересовался моей работой, но выказал кое-какие сомнения. Что может быть естественнее в такой ситуации, чем продемонстрировать ему все на практике? Дело было довольно интересное – классический случай мести – мне кажется, на доктора оно произвело большое впечатление, настолько, что он намерен написать свой собственный отчет об этом деле, чтобы исправить все неточности, которые были допущены газетчиками. Мои заслуги должны быть признаны публично, так сказал мне доктор. Он был весьма воодушевлен этим своим намерением и даже начал цитировать мне Горация.
Вообще-то, Шерлок скромен как Чеширский кот. И если я скажу, что он был доволен такой перспективой, то это будет еще слабо сказано. Я решил, что ему не помешают несколько слов братского предостережения.
- Слава – коварная штука, брат. Прозябающие в безвестности мечтают о ней, а те, кто познал ее, жалеют о прошлом. Помнишь, у Поупа где-то говорится о человеке, «осужденном на вечную славу». В этих словах много мудрости.
- Он также говорил о людях, чья похвала равносильна осуждению, - холодно заметил Шерлок. – Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Исходя из того, что я знаю об Уотсоне, я не совсем уверен в том, какую форму примет этот его отчет. С другой стороны, должен признать, что мне льстит подобное внимание. Когда есть человек, записывающий твои собственные деяния … Вообще, в этом что-то есть.
Мой брат явно был не в меру горд, и это вызвало мое беспокойство.
- Когда я познакомлюсь с этим образцом всех добродетелей? – спросил я.
- Познакомишься с ним? – Шерлок резко выпрямился. – О, Господи, нет … Он и меня считает странным, а что же он подумает о нашей семье, когда познакомится с тобой! Да и какой интерес для тебя представляет это знакомство?
- Судя по твоим рассказам, мой мальчик, мне совершенно очевидно, что ты нашел человека, которого вполне можно считать твоим другом. Ты это отрицаешь?
- Полностью, - мой брат заколебался. – Он просто знакомый.
Я покачал головой.
- У меня есть знакомые, Шерлок, но ни один из них не оказал мне чести, выразив желание записывать мои деяния.
- Это потому, Майкрофт, что твои дела и поступки не подлежат опубликованию.
- Ты будешь удивлен, - заявил вдруг я, - последние несколько лет я веду дневник.
Лицо Шерлока прояснилось.
- А я в нем есть?
- Несколько раз я мимоходом упоминал некоторых членов нашей семьи.
- Понятно. Ты должен позволить мне как-нибудь прочитать его. Мне было бы очень любопытно узнать, чем мой брат заполняет свои дни.
- Думаю, это будет моей прерогативой. Когда будет опубликован этот отчет о твоем расследовании?
- Когда он будет написан, - уклончиво сказал мой брат. – А сейчас, надеюсь, ты извинишь меня, Майкрофт, но я сказал Уотсону, что встречусь с ним у Симпсона, где мы намерены поужинать. Ведь ты же не против, не правда ли?
Собственно говоря, я был против, ибо пригласил его с тем, чтобы мы поужинали в клубе «Диоген», где сегодня должны были подать запеченного лосося. Я тактично умолчал об этом и поужинал в одиночестве, пытаясь утешиться при помощи такого нехитрого средства , как бутылка превосходного портвейна, и закончил этот вечер, размышляя, сознает ли мой брат, на какой опасный пусть он вступил.

@темы: Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс, Дневник Майкрофта Холмса, Westron Wynde, Монтегю-стрит

---

И снова ЗДРАВСТВУЙТЕ

После долгого перерыва возобновляю повествование

ДНЕВНИК Майкрофта Холмса, эсквайра




24 декабря 1880 г., пятница

Тот, кто придумал Рождество, должен за это ответить.
Нет, я вовсе не возлагаю вину за это на нашего Творца, скорее на тех, кто считает, что есть что-то очень трогательное в тесном семейном общении в тот период, когда все магазины закрыты, а прислуга просит отпуска на время праздников. От Рождества не спрячешься; того, кто попытается как-то отгородиться в этот период от внешнего мира, назовут Скруджем , а то и еще хуже…
Это я знаю не понаслышке, последние несколько дней я ужасно раздражен. Вид рождественских елок вызывает у меня только усмешку, я мрачно гоню прочь певцов рождественских гимнов. Увы, я совсем не в том настроении.
Но так было не всегда; в этом виноват вовсе не возраст, а пагубное присутствие рядом наподобие какого-то злого гоблина, ужасного беспорядочного существа по имени Шерлок, который имеет дерзость называть себя моим братом.
Я всегда гордился своей терпимостью, но по прошествии трех с половиной недель, которые мы провели, деля общую территорию, я оказался на грани. Уже не раз мне в голову приходила мысль о братоубийстве, когда я смотрел на свой пол, усеянный пеплом и газетами, или находил в своих шлепанцах просыпанный табак. В такие минуты я сжимаю кулаки и начинаю скрежетать зубами, и напоминаю себе, что человеческий век короток и полон страданий; подозреваю, что это утверждение принадлежит какому-то несчастному старшему брату.
Ясно, что так дальше продолжаться не может. Джентльмену определенного возраста нужны свои собственные комнаты, какую бы симпатию он ни питал к своему младшему брату. Возможно, кто-то назовет это эгоизмом, я считаю это самосохранением. Шерлоку придется съехать.
Но не выставлять же его на улицу в Рождественский вечер! Это отдает какой-то мелодрамой. Я терпел это уже некоторое время, и несколько дней роли не сыграют. Мы почти не видели друг друга на протяжении этого дня – у Шерлока были какие-то дела, а я нашел прибежище в своем клубе.
По крайней мере, я так думал. Я думал так до прихода Шерлока, который пришел по моему приглашению на наш традиционный Рождественский ужин. Как обычно, он опоздал. Запах серы исходящий от него насторожил меня.
И что же я узнаю? Шерлок устроил «небольшой» взрыв, миссис Крессвел арестовали, жильцы дома временно эвакуированы! Это было последней каплей, без промедления я указал братцу на дверь. Конечно же, он сопротивлялся, говорил, что я не могу выставить его на мороз , что сейчас ужасно холодно и он простудится насмерть. Я был неумолим. «Я не сторож брату моему».
- Я замерзну и умру, - угрожающе воскликнул Шерлок.
- Это было бы слишком хорошо. А я не настолько удачлив.
На этой язвительной ноте мы расстались. Впоследствии, я конечно же пожалел о своих словах. Не знать, где мой брат – да еще в такую холодную ночь, как эта – оказалось еще хуже, чем постоянно иметь его у себя под боком. Я был очень сердит, - да и кто не рассердился бы на моем месте,- и сказал эти жестокие слова. Конечно, же у меня и в мыслях не было ничего подобного. Иногда в запале произносишь слова, о которых жалеешь впоследствии.
И то, что теперь он исчез в неизвестном направлении, это мне наказание. И поделом мне, что я всю ночь схожу с ума, гадая, где он может быть. Не сомневаюсь, что он где-то прекрасно устроился, однако где-то в глубине таятся все-таки смутные подозрения, что брат мой бродит где-то по улицам и ищет место для ночлега.
Я выясню все завтра утром, а пока меня ждет не совсем привычный ночлег в спальне нашего клуба. И теперь я жалею, что мы приобрели для нее довольно жесткие матрасы, дабы отвадить членов клуба от привычки проводить здесь ночь. Но, как всегда, ты понимаешь, что сделал ошибку слишком поздно…


1 января 1881 г., суббота

Теперь я припоминаю, что год назад сделал экстравагантное заявление, что буду вести дневник, записывая все события своей жизни, важные и не очень. С началом нового года у меня есть все основания усомниться в своем успехе на этом поприще. Проглядывая записи минувшего года я наталкиваюсь на постоянный вздор о часовщиках, аресте незадачливых родственников и выборах, нахожу очень много записей о Шерлоке , вот и все. Это говорит о том, что мой брат отнимает гораздо больше моего времени, чем следовало бы. Или возможно события моей жизни представляют гораздо меньшей интерес, чем злоключения моей семьи и вышеупомянутого младшего брата.
Остается только надеяться, что следующие двенадцать месяцев принесут мне желанный покой. Правда, если судить по событиям прошедшей недели, то надежды мои совершенно беспочвенны. После минувшего Рождества я не получил никакой весточки от Шерлока. Это оказалось неприятным сюрпризом. Я думал, что он придет на рождественский обед, как всегда самоуверенный и ни в чем ни раскаявшийся, но он не появился. Я ждал, что он мне напишет. Ничего подобного. Мое возмущение постепенно сменилось сильным беспокойством.
В самом деле, дело принимало настолько серьезный оборот, что я вынужден был поделиться своими тревогами с работниками ближайшего полицейского участка. Они выразили мне сочувствие и отправили меня восвояси с многозначительными заверениями, что «рано или поздно он появится».
«Еще бы сказали живой или мертвый», - заметил я им, на это мне ответили, что и в самом деле мне стоит навести справки в местном морге. Так я и поступил, и ушел оттуда слегка успокоенный, ибо ни одна из находившихся там пожилых леди не подходила под описание моего брата.
Но на этом я не успокоился. Я привык к исчезновениям Шерлока на целые недели – он редко испытывал потребность в общении, и меня это никогда не обижало. Но когда даже великолепный обед - просто шедевр шеф-повара клуба «Диоген» - не смог выманить моего брата из его логова, я уже не сомневался, что с ним что-то стряслось.
Наконец, после этой изнурительной недели, когда я лихорадочно проглядывал колонки газет, где печатают полицейские отчеты о найденных мертвых телах, и опрашивал молодых констеблей, не встречали ли он моего брата в каких-нибудь закоулках, наконец – я повторяю это, дабы выразить эту адскую смесь облегчения и ужасного раздражения, которые сопутствовали этому событию – наконец, Шерлок соизволил появиться.
Он совершенно случайно зашел в клуб, попросил принести ему виски и сел у огня. После чего поднял свой бокал и пожелал мне счастливого Нового года.
-Вот уж, правда, счастливого Нового года! - буркнул я. – Где ты был всю неделю?
- Работал, - ответил он в этой своей противной лаконической манере.
- В Рождество?
- Возможно, это удивит тебя, Майкрофт, но некоторые люди работают вне зависимости от сезона.
Я игнорировал это замечание.
- Ты говоришь, работал? Значит ли это, что ты, наконец, взялся за ум и нашел себе подходящую должность, которая избавит тебя от общения с низшими слоями общества и от постоянного применения макияжа?
- Актерского грима, Майкрофт. Этот грим – довольно существенная часть моего ремесла.
Я застонал. – Снова это ужасное слово!
- Раз это тебя раздражает, моей профессии, - усмехнулся он.
- Значит, ты не отрицаешь , что по-прежнему занимаешься этим?
- В самом деле, и надеюсь, что следующий год будет более плодотворным, чем прошлый. И год этот я начал с того, что нашел новую квартиру, весьма неплохую, на Бейкер-стрит.
- Прекрасно, но как же ты намерен платить за нее, Шерлок?
Он ответил не сразу, и это по обыкновению насторожило меня.
- Надеюсь, ты не совершил никакого опрометчивого поступка?
- Это, смотря, что ты подразумеваешь под этим словом.
- Господи, ведь ты же не позволяешь какой-нибудь лаборатории за деньги производить над собой опыты?
- Что за глупости, Майкрофт!
- Когда я вижу, что у человека все руки покрыты кусочками пластыря, я могу сделать только два вывода - либо он подвергся нападению крыс, либо с ним произошел несчастный случай. Это ведь не крысы? Скажи, что ты не ночуешь в этих ужасных домах, где человек спит чуть ли не в воде?
- Ты имеешь в виду ночлежки? Нет, до этого я не дошел, несмотря на твое жестокосердие.
Если он хотел этим вызвать у меня угрызения совести, то напрасно. Его колкости и насмешки совершенно не трогали меня, хотя бы потому, что он, видимо, неплохо где-то устроился и даже не подумал, что кто-то, возможно, будет волноваться в связи с его отсутствием на рождественском обеде.
- Если уж тебя это интересует, то я проводил опыт, - объяснил он. - Как раз этим я и занимался всю прошлую неделю в клинике Св.Бартоломея . Для опыта мне нужна была кровь, а моя собственная хороша тем, что всегда под рукой.
- Кто-то мог бы сказать, что твои занятия просто ужасны, Шерлок.
- Кому-то не хватает воображения, чтобы понять какую цель преследуют мои исследования. Майкрофт,я открыл новый реактив для определения подлинности пятен крови.
Увы, на меня это не произвело должного впечатления. Однако, Шерлок был полон научного энтузиазма, и кажется совсем забыл о чем мы до этого говорили.
- Это потрясающе, я уверен. Однако, ты говорил мне о каком-то «опрометчивом» поступке, который якобы поможет тебе платить за квартиру?
- Ах, это, - сказал он с самым безразличным видом, – я нашел компаньона, который поселится там же и мы будем сообща платить за квартиру.
Я чуть не подавился своим бренди.
- Кто он? Это случайно не кузен Обри?
- Конечно, нет. Это произошло совершенно случайно. Я говорил как-то одному человеку в лаборатории, некому Стэмфорду, что ищу компаньона, чтобы разделить квартиру, и он привел ко мне этого джентльмена, который подыскивал себе жилье. Завтра мы встретимся и поедем взглянуть на квартиру.
- Ты поселишься с совершенно незнакомым человеком?
- Мы познакомились. Его зовут доктор Джон Уотсон. Бывший военврач, демобилизованный после ранения. Что еще нужно знать?
Иногда, несмотря на его блестящий интеллект, мой брат бывает довольно безрассуден.
- С ним что-то не так?
- Он ранен в плечо.
- Нет, я имею в виду, что с ним что-то не так.
Брат взглянул на меня.
- Я не понимаю, почему более-менее разумный и дееспособный человек хочет разделить с тобой квартиру, Шерлок. Ты же не знаешь … Может быть, он лунатик? – Внезапно мне в голову пришло более простое объяснение этого факта. – Мальчик мой, ты поступил с ним честно?
- В некотором роде. Я сказал ему, что играю на скрипке, ставлю химические опыты, и временами у меня бывает хандра.
- А насчет всего остального?
- Остального?
- Тебе перечислить все по пунктам?
Он встал и бросил в огонь недокуренную сигару.
- Так я и знал, - угрюмо произнес он. – Ты не меняешься, Майкрофт. Как всегда скор на критику, а похвалы от тебя не дождешься.
- Большую часть недели я был лишен собственного жилища благодаря твоему безответственному поведению, Шерлок, и это дает мне право сказать то, что я считаю нужным. Нелицеприятная правда, брат, состоит в том, что жить с тобой под одной крышей невозможно!
- Может быть, со мной и нелегко жить, но небольшой дым и сравнивать нельзя с напряжением, которое сопутствует проживанию с тобой под одной кровлей. Ты храпишь…
- Нет.
- И разговариваешь во сне. И более того, ты просто тиран, который сначала протягивает руку помощи, но как только это причиняет тебе какие-то неудобства, ты тут же выгоняешь меня вон. Да мне полагается медаль за то, что я терплю тебя так долго!
Я пришел в ярость.
- Ну что ж иди, живи на Бейкер-стрит, - заявил я ему. – Я умываю руки. Если этот Уотсон окажется сумасшедшим убийцей и зарежет тебя в постели, не прибегай ко мне потом с жалобами.
Вряд ли подобный обмен любезностями при прощании был хорошим началом года. Уходя, Шерлок произвел столько шума, сколько это было ему под силу, вызвав глубокое возмущение со стороны многих членов клуба.
Какой же урок можно извлечь из подобных неприятностей, любое добро должно быть наказуемо. И подумать только, что я беспокоился о нем; прояви я чуть больше ума и чуть меньше великодушия, то не стал бы ни единой минуты переживать из-за этого неблагодарного щенка.
Очень надеюсь, что из этой затеи с доктором Уотсоном ничего не выйдет. Я с удовольствием скажу ему, что я его предупреждал!

@темы: Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс, Дневник Майкрофта Холмса, Westron Wynde, Монтегю-стрит

---

Дневник Майкрофта Холмса Продолжение

Итак после долгого перерыва...

14 марта 1880 г., воскресенье

Поскольку сегодня воскресенье, я считал, как выяснилось ошибочно, что это день моего отдыха. Я совершенно не был готов к дальнейшим махинациям Шерлока и его блохастой дворняги.
Я не сторож собаке моего брата, и твердо решил, как только это будет возможно, вернуть собаку туда, откуда она и появилась, а именно препоручить ее заботам Шерлока. Что он будет с ней делать - не моя забота. И моя убежденность в этом росла с каждым часом.
Большую часть ночи Тоби не давал мне уснуть своим громким сопение, постоянным блужданием по комнате и раздражающими меня попытками устроиться на кровати рядом со мной, а когда я, наконец, заснул, то был разбужен в полшестого утра горестным завыванием. На мою беду, собака села у двери и принялась выть во всю мощь своих легких.
Это была проблема, ибо условия, на которых я снимал эту квартиру, совершенно исключали содержание домашних животных. Присутствие собаки вряд ли понравится вышеупомянутой кошке по имени мисс Флаффи, не говоря уже о ее хозяйке.
Охваченный паникой, так как я услышал стук, предостерегающий меня о том, что другие обитатели дома тоже слышали все эти звуки и могут прийти с вопросами, я вскочил с кровати, не успев хорошенько проснуться. Всунул ноги в шлепанцы и почувствовал что-то мокрое и теплое.
Найти виновного не представляло большого труда. Тоби перестал выть и преданно уставился на меня, поджав хвост и навострив уши – он представлял собой какую-то аллегорию «святой простоты».
Я не винил собаку за то, что она поступила соответственно своей природе. Во всем был виноват Шерлок – и стоимость новых шлепанцев будет вычтена из его содержания.
Мои сырые ноги и тревожный взгляд заставили Тоби замолчать. Мне не часто приходилось иметь дело с собаками. Он завертелся вокруг меня, сопя и поскуливая. Я подумал, что видимо, животное хочет пить, и, взяв какую-то миску, отправился на кухню за водой.
Однако у Тоби были другие планы. Не успел я открыть дверь, как пес прошмыгнул в нее и помчался прочь. Снизу послышалось испуганное кошачье мяуканье, а затем послышался звук, который можно было принять за приближающийся марш каких-то адских полчищ, ворвавшихся в дом. Миссис Кресвелл закричала, что по дому рыщет «демон в собачьем обличье», и последнее, что я увидел, был хвост Тоби, исчезнувшего за дверью, которую распахнула моя домовладелица, кинувшаяся спасать мисс Флаффи.
После этого я спокойно вернулся в постель. Улица была пуста, и можно было только надеяться, что Тоби оправдает свою репутацию и сможет найти моего блудного брата. Несмотря на то, что собаки больше не было, поспать мне так и не удалось – поворочавшись с боку на бок час-другой, я встал и оделся, намереваясь провести весь день у себя в клубе. Не успел я умыться, как в дверь постучала миссис Кресвелл и сообщила, что внизу меня ждет полисмен.
Первое, что пришло мне в голову – это то, что причина его прихода как-то связана с моим братом и как раз объясняет причину его исчезновения. Однако вскоре мое беспокойство сменилось унынием, когда я увидел уже знакомого мне полисмена. В руке он держал кусок бечевки, привязанной к ошейнику Тоби.
- Кажется, это ваше? – сказал он, протягивая мне импровизированный поводок.
Чтобы избежать любопытных ушей, я шагнул за порог и закрыл за собой дверь.
- Как я уже объяснял вчера вечером, констебль, собака принадлежит моему брату.
- Но он был вверен вашему попечению.
- Только до тех пор, пока он не убежал от меня. Теперь он действует по своему собственному усмотрению.
- Мистер Холмс, вы сознаете, что это нарушение всех правил – то, что ваша собака носится по улицам без присмотра?
- Это не моя собака, - повторил я. Мне начинал уже надоедать этот разговор, и к тому же, я понял, что имел несчастье пропустить время завтрака в клубе.
- Это нарушение, мистер Холмс, а раз так, то мой долг – без промедления пресечь подобные действия. Поймав это животное, я возвращаю его вам.
Он протянул мне поводок. Я взял его с большой неохотой.
- К тому же, я считаю своим долгом проинформировать вас, что за подобную небрежность налагается штраф в размере двух фунтов, будьте добры заплатить, сэр.
Я вернул ему поводок.
- По этому вопросу вам лучше всего поговорить с моим братом.
Он, видимо, совершенно не ожидал такого поворота событий и смерил меня взглядом, полным глубокого неодобрения.
- Я так понимаю, что вы отказываетесь платить? – сказал он, послюнявив карандаш, чтобы записать мой проступок в свой блокнот. – Я должен сказать вам, сэр, что это тоже нарушение.
- Я не отказываюсь; я хочу, чтобы вы вели переговоры с владельцем собаки. Чтобы ни сделала эта собака, ко мне это не имеет никакого отношения.
Констебль нахмурился.
- Знаете, сэр, мне приходилось иметь дело со многими странными людьми, но ни один из них не был настолько жесток, чтобы гнать от себя несчастное животное. Я знавал многих преступников, которые больше любили своих кошек, чем иного из ближних своих, и тем не менее, вы, джентльмен, отрекаетесь от одного из невинных созданий господних.- Он печально покачал головой.- Ну что ж, ничего не поделаешь, придется взять его под стражу, пока не объявится настоящий владелец и не заплатит штраф.
- Но еще лучше было бы, если бы вы вернули его моему брату.
- В настоящий момент у полицейского управления есть более важные дела, чем разыскивать пропавших хозяев. Если мистер Холмс захочет вернуть свою собаку, он придет и получит ее. Если же нет…
- Да?
- Я мог бы оставить ее себе, - и он погладил Тоби по голове.
Я сказал, что нахожу это прекрасной идеей, вновь заслужив порицание констебля за свою бесцеремонность. На мой взгляд сложившаяся ситуация могла бы устроить всех – Тоби вместе с констеблем отправится в полицейское отделение на Кинг-стрит, а я смогу провести воскресенье так, как привык это делать.
Я тут же отправился в клуб, где провел большую часть дня, проспав у камина. После полудня ко мне ворвался Шерлок, уселся в кресло и начал осыпать меня упреками.
- Ты сказал, что придешь за ним до вечера, - напомнил я.
- Я задержался, Майкрофт. Неужели из-за этого надо было отправлять собаку под арест?
- Подумаешь! Ты заплатишь штраф и получишь его назад.
- Я натолкнулся на некоторое препятствие. Констебль Робинс так же непреклонен, как и я.
- Ты говоришь о деньгах? Ты отказался платить из принципа?
- Вот именно. И принцип состоит в том, что у меня не даже двух фартингов, не говоря уже о двух фунтах.
Это следовало ожидать.
- А что случилось с гонораром, который ты должен был получить за расследование дела этого виноторговца?
Я взглянул на брата - у него был какой-то отсутствующий вид, впрочем, это был его обычный прием, когда он не хотел уклониться от ответа.
- Ты получил какую-нибудь плату?
Он махнул рукой.
- Ну причем здесь деньги, Майкрофт! Это был просто прекрасный способ для оттачивания остроты ума.
- Шерлок, так не может продолжаться. Если ты хочешь и дальше придерживаться того образа жизни, к которому привык, ты должен себя преодолеть и решить вопрос с оплатой. Ты не можешь всегда полагаться на меня. Надвигающаяся смена правящего кабинета ставит меня в не совсем удобное положение, я ,как говорят, ни рыба, ни мясо.
- А превосходная копченая селедка, - остроумно вставил Шерлок. – Однако ты всегда говорил мне, что ты незаменим?
- Да, но как доказать это новому кабинету? Если я лишусь своего места, что с нами станет? Могу ли я надеяться на то, что ты будешь поддержкой для меня? Если я буду ждать этого, то точно окажусь без гроша в кармане. Шерлок, ты должен установить фиксированную плату за свои услуги, если намерен продолжать свою деятельность на этом поприще. Ты не можешь работать бесплатно.
- Фиксированную плату, - повторил он, - и повесить ее на свою дверь, на подобии рекламы в витрине магазина? Я считал, что тебе не нравится мое занятие «этим ремеслом», как ты это называешь.
- Еще больше мне не понравится, если мы оба кончим свои дни в работном доме.
- Я подумаю, - сказал он.- Что касается Тоби…
Я вручил ему пресловутые два фунта.
- Можешь освободить свою собаку.
- Это очень щедро с твоей стороны, Майкрофт, - сказал он, опуская деньги в карман. – Однако мы с констеблем Робинсом пришли к соглашению по этому вопросу. Тоби расплатится за свой долг перед обществом тем, что будет развлекать детей Робинса до тех пор, пока не сможет вернуться к мистеру Шерману. Ко всеобщему удовлетворению. А сейчас, Майкрофт, ты пригласишь меня на обед или оставишь умирать с голоду?
После того, как путем обмана он получил от меня два фунта, и, не говоря уже о моих испорченных шлепанцах, оставить его голодным было бы прекрасной идеей. Однако обладая довольно добрым нравом, я смягчился при одной мысли об обеде.
Если я надеялся, что все это происшествие научит Шерлока хоть какой-то ответственности, то был жестоко разочарован. У моего брата была какая-то кошачья способность мгновенно забывать о любой неприятности. Этим качеством можно было бы восхищаться, если вы сами никогда не испытывали на себе последствия подобного легкомыслия Шерлока. И он еще имеет наглость набиваться ко мне на обед!

26 апреля 1880 г. Понедельник

Мысли об этом дне преследовали меня с тех пор, как стали известны результаты Всеобщих выборов. Со времени прихода к власти новой администрации над Уайт-холлом повисло тревожное облако. Жребий брошен, одним словом. Наша прислужница ,миссис Холлингс, словно призрак бродила по коридорам, на лестнице я встретил нескольких бухгалтеров, издающих странные звуки, сильно напоминающие всхлипывание, и в довершение всего пропала офисная кошка, наша общая любимица.
Мой же Судный день, как я его называю, начался довольно рано – в девять утра меня вызвали в офис премьер-министра. Здесь уже можно было заметить происшедшие перемены. Начиная с картин, развешанных по стенам. Очаровательный сельский пейзаж с мальчиком и щенком, который прежде радовал глаз на входе в эти апартаменты, уступил место изображению корабля, несущегося по бурному морю. Очень хочется верить, что эта буря не является предзнаменованием грядущих событий.
Сам премьер, седовласый джентльмен плотного телосложения, с обманчиво добродушным взглядом серых глаз, сидел за столом с природным изяществом человека, привыкшего повелевать. Какое-то время он молчал, но потом ,сдвинув на переносице свои густые брови наклонился вперед и пристально посмотрел на меня.
- Холмс, - медленно сказал он. – Я знал когда-то Обри Холмса. Это был человек со странностями. Видел его на сцене в роли Гамлета. Это какой-то ваш родственник?
- Вовсе, нет, - поспешил я его заверить. – Я с ним не знаком.
Премьер взглянул на меня.
- Тогда почему вы приходили в полицию, дабы освободить его из-под ареста после инцидента с порчей железнодорожного имущества? Это было месяц назад.
Очевидно, я недооценил его. Он был прекрасно проинформирован. Мне оставалось только сознаться.
- Да, увы, он мой дальний родственник.
- Тогда, зачем отрицать это? Будьте честны со мной, сэр, и вы не пожалеете. Я не выношу лжецов.
- Простите, сэр, но если бы он был вашим кузеном, разве вы бы признались в этом?
-Да, вы правы. Но я никогда не сужу о человеке по его родне. Я слышал, что у вас есть брат?
- Мой младший брат, Шерлок, сэр. Он … - я подыскивал подходящее слово. – Вполне нормальный.
- Я слышал, что он вроде детектив-любитель.
- Совершенно верно, сэр.
- Ну, конечно. Предприимчивый молодой человек. Я люблю таких. Нашей стране нужны люди с мозгами. Теперь, сэр, что касается вас. Я получил рапорт о вас от своего предшественника. Читая между строк, можно сделать вывод, что вы на все руки мастер. Я прав?
- У меня довольно широкий спектр знаний, сэр.
- Вы, должно быть, считаете себя очень умным, а? Знаете, есть такие люди, которые знают все чисто теоретически, и от таких знаний нет никакого прока. Вот, например, можете вы сразу сказать мне, чему равен квадратный корень из 2 598 681 ?
- 1, 612.04, сэр.
- В самом деле? - кажется, он такого от меня не ожидал.
- Это, конечно, интересно, но какая практическая польза, мистер … - Он заколебался и взглянул на исписанный лист бумаги, лежавший перед ним на столе .- Мой секретарь пишет, как курица лапой. Как ваше имя, сэр?
- Майкрофт, сэр.
- Нет, нет, я хочу знать ваше имя, а не название вашего поместья.
- Мое имя Майкрофт, господин премьер-министр.
Он нахмурился.
- Довольно странное имя. Так вот, мистер Майкрофт Холмс, с чего мы начнем? Мне нужен доклад о балансе всех платежей и какое влияние на него оказывают государственные ценные бумаги военно-морского департамента. И это дело о телесных наказаниях в армии – какой-то врач поднял настоящую свистопляску по этому вопросу. Разузнайте о нем, все что можно. И пока вы здесь, займитесь этим малым, Брэдлоу. Что мы можем сделать для него? Я прошу вас! Пока это все. Да, и пока вы не ушли, Холмс, я хочу, чтобы вы знали, что пока у вас, как бы испытательный срок – я хочу убедиться в том, что вы столь же умны, как мне все говорят. Конечно, ваше жалование пока будет снижено, но вы должны рассматривать это как стимул как можно лучше проявить себя. Пока можете идти.
Я вышел от него со смешанными чувствами. Я был рад сохранить за собой свое место, но с этим понижением жалования мне будет сложно содержать одновременно и себя и Шерлока. Придется подумать об экономии, и боюсь, что Шерлоку пришла пора задуматься о том, как содержать самого себя.






1 декабря 1880 г.

Да простят меня небеса за подобные мысли, но сегодня случилось нечто такое, чего я уже давно сильно боялся.
А именно, брат мой поселился у меня. И я никак не могу отделаться от мысли, что ни к чему хорошему это не приведет.
А хуже всего то, что я сам во всем виноват. Если бы я был потверже, то выставил бы его на улицу, чем избавил бы себя от множества хлопот. Но я проявил мягкотелость и пожалел этого буревестника, с одной стороны успокаивая свою совесть, а с другой - обрекая себя терпеть адские муки от последствий этого моего столь необдуманного поведения.
Но я забегаю вперед. Надо начать с начала этой маленькой драмы, которая началась для меня в четверть пятого, когда после мучительного дня в Уайт-холле, я пришел в клуб в надежде найти там убежище от жестокости этого мира, а вместо этого обнаружил, что Шерлок оказался там раньше меня.
Впервые у меня промелькнула мысль, что что-то не так, когда Джинни Портер, поздоровавшись со мной в холле, заявил, что намерен доложить комитету о моем варварском отношении к обслуживающему персоналу. Поскольку я и есть представитель этого самого комитета и один из членов-учредителей, то предложил ему, не откладывая дела в долгий ящик, сказать, в чем состоит мой проступок.
- Это не пансион для ваших злополучных родственников, - сказал он. – То, что вы им позволяете, просто возмутительно, сэр!
Я пытался все отрицать, но…
- Этот ваш брат! Он провел здесь большую часть дня, и, кажется, намерен здесь и остаться.
Джинни Портер не вдавался в подробности, что именно он подразумевает под «злоупотреблением обслуживающего персонала», но этот вопрос он, наверняка, поставит на ближайшем заседании комитета, а поскольку брат мой не член клуба, то вина целиком ляжет на меня. И если он будет продолжать в том же духе, меня, в конце концов, исключат из клуба!
Осознав все это, я извинился за поведение брата и заверил, что чего бы он ни натворил, это больше не повторится. Это слегка успокоило Портера и он пошел прочь, бормоча себе под нос, что в Лондоне есть другие клубы для тех, кто имеет склонность к шумному обществу, и им отнюдь не место в клубе «Диоген».
Внезапно я подумал, что Шерлок совершил немыслимое - вторгся сюда с компанией своих друзей и устроил пирушку. Но я тут же отогнал от себя эту мысль. Во-первых, Шерлок не имел обыкновения пировать с кем бы то ни было. А во-вторых, не помню, чтобы у него были друзья, склонные к шумным кутежам. Если уж на то пошло, не уверен, что у него вообще были друзья, а это можно было расценивать по-разному, смотря с какой стороны на это посмотреть.
В настоящий момент то, что у Шерлока не было друзей, для меня было хуже некуда, ибо в тяжелую минуту ему было не к кому обратиться, кроме старшего брата.
Я нашел его в комнате посетителей, у ног брата притулилось все его нехитрое имущество – два чемодана и саквояж, а он весело объяснял камердинеру, что о замужестве его младшей сестры ему сказали его туфли. На камердинера это произвело гораздо большее впечатление, чем на меня, и не только потому, что все это было слишком очевидно, но и помимо того Шерлок отвлекал этого человека от его прямых обязанностей.
Здесь, в клубе «Диоген», у нас нет обыкновения развлекать прислугу. Мы платим им хорошее жалование, и вправе требовать исправной работы. Теперь я понял, чем был так возмущен Джинни Портер; видимо, он давно уже ждал, когда ему принесут его ежевечернюю порцию бренди, а камердинер в это время слушал разглагольствования моего брата.
- Шерлок, что ты здесь делаешь? – спросил я, когда мы остались одни.
- По-моему, это очевидно.
- Тебе отказали от комнаты.
- Это еще мягко сказано. Точнее сказать, выбросили на улицу.
- Потому что ты не заплатил за жилье. И что, позволь спросить, ты намерен делать дальше?
Он ответил не сразу, что вызвал мое беспокойство – на собственном горьком опыте я знал, что подобное молчание не предвещает ничего хорошего.
- Я надеялся, что ты подумаешь насчет…
- Нет.
- Дай мне закончить, Майкрофт, - возмущенно воскликнул он.
- В этом нет никакой необходимости, я прекрасно знаю все, что ты хочешь сказать. Ты хочешь спросить, не могу ли я приютить тебя на несколько дней. Определенно, нет!
- Понятно, - что-то в его тоне мне очень не понравилось.- Ты выгонишь брата на улицу в час нужды?
- Да, - ответил я, - если его имя Шерлок. Прости, мой мальчик, но это мое окончательное решение.
- Ага, - сказал он, задумчиво потирая подбородок.
Я насторожился – в присутствии Шерлока лучше всегда быть настороже, как если бы вы находились рядом с гигантским удавом, в любую минуту готовым нанести свой удар.
- В таком случае, - продолжил он беззаботно, - буду рассчитывать на гостеприимство кузена Обри. Уверен, он согласится дать мне приют в своей студии.
Его хитрость вызвала у меня чувство сродни восторгу – Шерлок прекрасно знал, что я никогда не пойду на то, чтобы он остановился у кузена Обри. Единственная альтернатива этому – остановиться у меня – это немыслимо, но из двух зол надо выбирать меньшее. Скрепя сердце, я согласился.
Возможно, это было худшее решение в моей жизни.
Несколько часов спустя я понял, что дом мне уже не принадлежит. Никогда не видел, чтобы из одного саквояжа можно было вытащить столько вещей. Не успел я заверить свою домохозяйку, что это временная мера и что поведение Шерлока будет безукоризненно, как он уже почувствовал себя как дома, наведя в моих комнатах страшный беспорядок. Пол был усеян старыми газетами, под кроватью я обнаружил стопку потрепанных книг, к моему зеркалу для бритья были приклеены фальшивые брови, а на столе кипела и булькала какая-то странная жидкость с химическим запахом. Если все это предвестники неизвестного мне будущего, боюсь, что кто-то из нас не доживет до Рождества…

@темы: Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс, Дневник Майкрофта Холмса, Westron Wynde, Монтегю-стрит

---

Тайный дневник Майкрофта Холмса. Продолжение

Ну-с, продолжим.

3 марта 1880 г., суббота

Я не склонен верить всему, что бы ни говорил мне Шерлок – я привык так относиться к любой информации, полученной от него без применения орудия пыток или угрозы оставить его без содержания – однако, в свете событий сегодняшнего дня, я нахожу, что придется пересмотреть этот подход.
Вчера он сказал мне, что должен «зайти к одному человеку насчет собаки». Когда он мимоходом упомянул об этом, я предположил, что это всего лишь плачевный результат его частых посещений различных заведений самого низкого толка, где говорят вот на таком жаргоне. Я объяснил эту фразу лишь нарушением правил поведения и норм этикета, и решил, что неплохо бы поговорить с братом о его манерах.
Такой случай предоставился мне сегодня днем, когда Шерлок проник в «святая святых», как я называю мои апартаменты в клубе, где я просматривал отчеты. Я не ожидал его появления – хотя мне и следовало быть настороже, так как это было обычное время для его посещения – а потому немного отпрянул, когда он ворвался в комнату, даже не постучав. Мрачное настроение покинуло его, и сейчас у него был вид заговорщика. На основании этого я сделал вывод, что ему что-то нужно.
- Майкрофт, ты занят? – спросил он.
Мой стол, усеянный бумагами, должен был сказать ему это без дальнейших вопросов и ответов.
- Мне нужна твоя помощь.
Так я и предполагал. Я придал своему лицу выражение обычной братской благожелательности, и сел в свое кресло, сложив на груди руки , с тем видом, который придают себе банковские клерки, когда сообщают, что на вашем счету ничего нет, и отказывают вам в дальнейшем кредите.
- Сколько на этот раз?
- Я говорю совсем не о деньгах. Не мог бы я на несколько часов оставить кое-что у тебя под присмотром ?
Мне было любопытно, имела ли какое-то отношение к этой просьбе какая-то выпуклость под его пальто, как будто он что-то там прятал. Пребывая в полном неведении, я подумал, что это вполне безобидно.
- Хорошо, - сказал я, возвращаясь к своим занятиям. – Оставь это в том углу.
- Я попробую. Но не уверен, что он там останется.
- Кто?
Оказалось, что это самая безобразная дворняжка, какую я когда-либо видел. Помесь ищейки и спаниеля, один глаз у нее был голубой, другой коричневый, длинный нос был покрыт маленькими шрамами, а повисшие уши были потрепаны и имели довольно неровную форму. Пыхтящее, скулящее, барахтающееся существо. Хуже всего было то, что эта собака была, видимо, очень предана моему брату, так как пока он держал ее на руках, она лизнула его в нос.
- Что это еще такое? – спросил я.
- Это собака, Майкрофт.
- Это очевидно. Что она здесь делает?
- Я не могу взять ее домой, поэтому я надеялся …
-Конечно, нет! – воскликнул я – Это клуб джентльменов, а не собачий питомник.
- С ним не будет проблем.- Пес скулил, пыхтел и перебирал лапами. – Ведь ты хороший мальчик, правда, Тоби?
То, что у животного было имя, крайне обеспокоило меня.
- Я так понимаю, Шерлок, что это твоя собака?
- Не совсем, - сказал он, уворачиваясь от лижущего его лицо пса. – Я нашел его, когда он был щенком. За ним приглядывает один мой знакомый. Время от времени я его забираю, когда он может пригодиться мне во время расследований. У него совершенно уникальное чутье. Стоит только дать ему что-нибудь понюхать и он сможет проследить источник этого запаха, обежав половину Лондона. Но… один Господь без греха. Тоби имеет несчастную склонность к дамам, что уже не раз служило источником больших неприятностей. Однажды это его погубит, помяни мое слово. Да, ты плохой песик, - сказал он, обращаясь к этому преданному существу, таким тоном, который не предполагал слишком твердое порицание этих собачьих пороков.- Именно из-за этой склонности Тоби мы и оказались в столь затруднительном положении. Мистер Шерман, у которого он живет, сказал мне вчера, что безопаснее будет, если Тоби сменит на время место жительства.
Я знал, к чему это вело – к отказу от квартиры.
- Он не может остаться здесь, Шерлок.
- Но со мной он тоже не может остаться. Вчера вечером я тайком протащил его к себе в комнату, но боюсь, что хозяйка что-то заподозрила. Она спросила, не слышал ли я собачий лай, я сказал ей, что у меня кашель, но второй раз такой номер не пройдет.
- Ну что ж, в Баттерси есть приют для потерянных животных, отвези его туда.
- Никогда не думал, что ты настолько бессердечен, Майкрофт. Посмотри только на его физиономию. Разве ты не видишь, какой он умный?
Но я видел только, как на клубный турецкий ковер падает линяющая шерсть и стекает слюна из приоткрытой пасти этой животины. Может быть, и было что-то привлекательное в этих огромных глазищах, но, как правило, я не сентиментален в отношении животных.
Однако, если убрать в сторону все прочие соображения, я понял, что это неуклюжее существо вполне устраивало моего брата и даже пользовалось его расположением в обмен на свою преданность. Я и раньше пытался оказывать всяческое содействие друзьям Шерлока, если таковые и были, и отказать этому только на основании моей личной неприязни к животному, было бы довольно жестоко с моей стороны.
Так что я принялся за дело и постарался проявить все мыслимое милосердие.
- Великолепно! – сказал Шерлок, отпуская собаку, которая, почувствовав свободу, тут же сделала несколько кругов по комнате, царапая паркет своими когтями, и наконец, остановилась около меня. Она посмотрела на меня своими большими влажными разноцветными глазами с тем несчастным видом, который, наверняка, вызвал бы слезы у более чувствительных натур.
- Всего на несколько часов, пока я не придумаю какой-нибудь альтернативы .
- Только обязательно. Если ты не вернешься к пяти, я отведу его к ближайшему полисмену, как потерявшуюся собаку.
Он ушел, пообещав, что вернется задолго до назначенного часа, и я остался с моим новым приятелем. Работать я не мог, ибо непрерывно чувствовал на себе внимательный взгляд этого существа.
Боюсь, что, наконец, я разочаровал его, и он начал бродить по комнате, обнюхивая и обследуя каждый уголок. Когда наступила полная тишина, и Тоби надолго исчез из моего поля зрения, я забеспокоился, не натворил ли он чего. Вскоре я понял, что его постоянное неотступное присутствие рядом – это еще не самое худшее, гораздо тревожнее было, когда он пропадал из виду. Наконец, пес появился, понуро опустив голову и хвост, и с самым скорбным выражением на морде. Поскольку больше заняться ему было нечем, он улегся под столом у моих ног и заснул, изредка ворча что-то себе под нос.
Так мы и провели остаток дня. Часы пробили пять, а в половине седьмого стало очевидно, что брат мой оставил нас на произвол судьбы. Я устал и хотел есть, так как никуда не выходил, потому что боялся оставить пса в одной комнате с моими бумагами. Я позвонил и мне принесли обед – кролика и свиной окорок, после чего Тоби зашевелился и снова уселся рядом со мной. Я пытался его не замечать, но он постоянно поскуливал, и наконец, встал на задние лапы, приняв самую умоляющую позу, которая сыграла свою роковую роль.
Обед мы разделили пополам, и в результате ни один из нас не наелся. Мне пришлось послать на кухню и потребовать чего-нибудь еще, после чего я получил еще ветчину, холодного цыпленка и яйцо, сваренное вкрутую, а также вопрос от шеф-повара, нет ли у меня претензий к его стряпне. Вовсе нет, ответил я; просто я сильно проголодался, и мне очень захотелось мяса. Тогда этот услужливый человек прислал мне последние остатки говядины, телятины и свинины, и Тоби пообедал по-королевски.
К восьми часам было уже понятно, что мне придется осуществить свою угрозу и сдать Тоби в полицию. Возможно, это было несколько сурово по отношению к собаке, но это было уже дело принципа. Мой брат должен понять, что он не может так обманывать людей, полагаясь на их милосердие, и рассчитывать, что они благосклонно примут его нарушение условий договора.
Поэтому, я нашел поводок Тоби, и мы вместе вышли на улицу (через черный ход, ибо, если будет замечено присутствие собаки, мое членство в клубе может оказаться под вопросом), чтобы найти полисмена.
Не помню точно, сколько раз мы прошли взад и вперед по Пэлл-Мэлл в поисках констебля. Вот так всегда и бывает. Когда он нужен, полицейского не найдешь, но стоит вам поступить несколько неблагоразумно, и тут же кто-то схватит вас за воротник. Мы ходили уже полчаса, - порой мне и в течение целого месяца не приходится так напрягаться, как в этот незабываемый вечер , - и поведение Тоби стало очень беспокойным. Я не винил его – мы оба были жертвами Шерлока, и то, что случилось впоследствии – целиком на совести моего брата.
Мы были на углу Сент-Джеймс-стрит, и я все еще искал полисмена, когда услышал, как кто-то авторитетно откашлялся у меня за спиной. Повернувшись, я увидел объект своих поисков – глуповатого на вид парня с обманчиво-безмятежным лицом и глубоко посаженными глазами, глядевшими на меня с самым подозрительным видом.
- Добрый вечер, сэр, - сказал он. – Не удосужитесь ли вы объяснить мне, что это вы делаете?
- Честно говоря, констебль, я ищу вас.
- Ищете меня? Это еще зачем, сэр? Ведь если я не ошибаюсь, мы не знакомы? А я наблюдаю за вами уже некоторое время. Вы уже несколько раз прошли туда и сюда по этой улице. Такое поведение кажется мне весьма подозрительным, как по-вашему?
- Я бы сказал, что это зависит от определенных обстоятельств, - туманно начал я.
- Пожалуй, но дело в том, что мы получили уже несколько сообщений об одном человеке, вполне подходящем под ваше описание, который стучит в чужие дома, а потом убегает. – Он оглядел меня с головы до ног. – Это случайно не вы, сэр?
- Конечно же, нет. Как я уже сказал вам, я искал полисмена.
- Ну вот, теперь нашли. В чем проблема, сэр?
- Вот эта собака …
Не успел я договорить, как Тоби поднял ногу и намочил ногу констебля. И в отличие от пса, полицейскому это забавным не показалось.
- Да, вижу. А вы знаете, какой штраф налагается на людей, позволяющих своим собакам портить униформу членов полицейского управления?
- Нет, какой?
- Точно не припоминаю, но он довольно внушительный.
- Право же, констебль, я приношу вам извинения, - пробормотал я. – Не знаю, почему он сделал это.
- Не знаете? – сказал он, вынимая из кармана записную книжку и послюнявив карандаш. – Мне лучше записать имя для рапорта.
- Тоби.
- Ваше имя, сэр, а не его. Мы не можем вызывать в участок собаку.
- Ах да, Холмс. Майкрофт Холмс.
- Это животное принадлежит вам, мистер Холмс?
- Нет, это собака моего брата.
- Его имя?
- Мистер Шерлок Холмс.
- Мистер Шер… - он остановился. – Вы его брат?
- Так вы его знаете?
- Да, сэр, боюсь, что знаю, - сказал он, с тяжелым вздохом закрывая свой блокнот.- Он постоянно надоедает нам в управлении, хотя надо признать, что с самыми хорошими намерениями. – Он вгляделся в мое лицо. – Уж, извините меня, сэр, но вы на него совсем не похожи.
Я беспомощно пожал плечами.
- Впрочем, оставим это, мистер Холмс. Это была случайность и пока никто не пострадал. – С недовольной гримасой он потряс своей ногой. – На будущее получше следите за своей собакой.
- Хорошо, констебль.
- Вам лучше идти домой. На улицах ночью небезопасно. Приятного вечера, сэр.
Без сомнения, это был хороший совет. Но проблема была в том, что я не знал, куда деть Тоби на ночь. Полиция подвела меня в этом отношении, и поэтому, не было другой альтернативы, как взять его домой.
Я применил стратегию Шерлока, протащив Тоби под своим пальто, и, несмотря на то, что по дороге я встретил свою домохозяйку, выходящую из своей комнаты с веником в руках и пожелавшей мне доброй ночи, мы безопасно дошли до моей комнаты. Оказавшись в относительной безопасности, мы с Тоби дружно уставились друг на друга, не зная, что делать дальше.
Я привязал его поводок к ножке стула и положил для него на пол старое одеяло. Но оно ему не особенно понравилось, и через некоторое время, когда я грел у камина свои натруженные ноги, услышал его поскуливание, этот негодник метался у меня за спиной, пока не примирился с неизбежным и не успокоился.
Не знаю уж, что было тому виной - тепло камина, бренди или книга, выбранная мной, но я заснул прямо в кресле и проснулся несколько часов спустя, когда колокола собора Святого Мартина прозвонили четверть третьего. Огонь в камине погас, и все-таки мне было удивительно тепло. Оглядевшись, я увидел, что голова Тоби лежит у меня на коленях. Нет, он не вырвался из ошейника, просто подтащил стул, к которому был привязан поближе к камину.
Такая предприимчивость заслуживала вознаграждения, поэтому я не стал его трогать и предоставил самому себе, а сам отправился в постель.

@темы: Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс, Дневник Майкрофта Холмса, Westron Wynde, Монтегю-стрит

---

Не самый удачный день и... Майкрофт Холмс

Последнее время я все время сплю - долго не могу встать, меня клонит в сон на работе, на обратной дороге в метро читаю, пока не понимаю, что совершенно не улавливаю смысла. И вот сегодня, пожалуй, первый день, когда я добралась до дома, не засыпая.
Вот уже несколько дней меня терзали смутные сомнения, что я что-то не так сделала с дневником, потому что упорно не находила своих записей через поиск. Обратилась в техподдержку и меня заверили, что это может быть через неделю или две. Облегченно вздохнула.
И сегодня следующие записи из дневника Майкрофта Холмса.

3 января 1880 г.,суббота

Этим утром я проснулся в полной уверенности, что пришел мой смертный час. В голове стучало, жутко болело горло, и не было сил даже встать с постели, не говоря уже о том, чтобы доковылять до клуба, который находился на другой стороне улицы.
Но сочувствия с чьей бы то ни было стороны я не дождался. Когда я сообщил своей домохозяйке миссис Кресвелл (настоящей амазонке, почти шести футов роста и довольно широкой в кости), что скоро ей придется искать нового жильца, она только посмеялась.
- Ничего с вами не случится, сэр - сказала она. – Все вы мужчины одинаковые, поднимаете такой шум из-за пустяковой простуды. Мой старик, вот так же как вы, мистер Холмс, всегда когда у него болела голова или живот, или ногу сводило судорогой ,говорил, что он того гляди отправится к праотцам. Так вот, однажды сели мы завтракать, и он говорит мне: «Знаешь, Гарриет, давно уже я не чувствовал себя так хорошо.» И, что вы думаете?! Пяти минут не прошло, как он упал замертво и все. Вот так вот, мистер Холмс, что вы на это скажете?
Не знаю, какой вывод можно сделать на основании этой истории, кроме, пожалуй, того, что к завтракам миссис Кресвелл следует относиться с опаской. Пока же я ограничился тем, что заметил своей хозяйке, что каково бы ни было ее мнение относительно моего состояния, то мне лучше знать, болен я или нет. А я лично был убежден, что моя кончина не за горами.
Миссис Кревелл нашла это очень забавным. Впрочем, надо отдать ей должное, она пообещала принести бульон с гренками, после того, как вымоет свою кошку, которая страдала от желудочных колик, после того, как прошлой ночью объелась сардинами. Судя по тому, что случилось с мистером Кресвеллом и с бедным животным, уж не лучше ли мне одеться и выскользнуть за дверь, под безопасный кров моего клуба – в нашем поваре, я, по крайней мере, уверен. Но поскольку даже сидеть в постели мне было нелегко, то сбежать отсюда и вовсе было нереально.

В этот тяжелый час мне нужна была поддержка, хоть кто-нибудь, кто сможет защитить меня от адской стряпни этой женщины. И кроме того мне было необходимо братское утешение.
Каким-то образом мне удалось добраться до окна и открыть его (не буду упоминать здесь, чего мне это стоило). На улице под окном сидел мальчишка - он приставал к прохожим с предложением почистить им сапоги. Я решил соблазнить его предложением заработать шиллинг, если он оставит свой пост и отнесет послание умирающего к его брату.
Очевидно, расценки на подобные услуги поднялись со времен моей юности, так как он тут же начал торговаться. Нахальный мальчишка сказал, что если это такое важное письмо, то это будет стоить гораздо больше шиллинга – он потребовал гинею.
Наконец, мы остановились на полкроне, и я вернулся в постель, а он побежал с моей запиской к Шерлоку. Оглядываясь назад, я должен признать, что она была, пожалуй, несколько мелодраматична. Возможно, я и не был на последнем издыхании, но все симптомы говорили именно об этом. Это была не какая-нибудь обычная пустяковая простуда – по меньшей мере, тиф, в этом я убежден, да еще и с осложнением.
На своем горьком опыте я знал, что Шерлок откликнется на мой призыв только в критической ситуации. И поскольку у меня было, что сказать ему перед тем, как я покину этот суетный мир, то я рассудил, что было бы лучше, чтобы брат мой как можно скорее оказался здесь. Посмотрим сочтет ли он приближение моей смерти достаточной причиной, чтобы явиться сюда.
Ну, как и следовало ожидать, я пролежал на своем ложе страдания несколько часов, прежде чем мой брат соизволил явиться. На Лондон опускалась ночь, и уже зажгли лампы, когда я услышал за дверью знакомые шаги. Миссис Кресвел, незадолго до этого принесшая мне пересоленный суп с подгоревшими гренками, проводила брата ко мне, и я, собравшись с силами, предостерег его не подходить ко мне слишком близко, дабы не заразиться.
Если я и ожидал каких-то возражений с его стороны, то был разочарован.
- Что с тобой стряслось на этот раз? – вот и все сочувствие, на которое был способен мой младший братец.
Я знаю, что он всегда выказывал полнейшее равнодушие к тому, что принято считать нормальными родственными чувствами. Нет, я вовсе не желал бы, чтобы он был очень эмоциональным, но все-таки хотелось бы, чтоб Шерлок был способен проявить такие чувства в должное время и в должном месте. Женщины, как я слышал, находят это весьма привлекательным, их это воодушевляет так же, как, например, покупка новой шляпки.
Ну, что касается моего брата, нетрудно заметить , что ему это совершенно чуждо – я имею в виду – проявление чувств, а не желание приобрести новую шляпу. И, если на глазах у Шерлока слезы, то можно с полной уверенность утверждать, что он ел лук или что-то в этом роде.
По этой причине я приложил все усилия, чтобы не обижаться на такое пренебрежение к моему состоянию. Возможно, кто-нибудь сочтет подобное отношение бессердечным, но если бы Шерлок повел себя как-то иначе, не так как ему свойственно, то мне пришлось бы беспокоиться уже не за себя, а за его душевное состояние.
- Что тебя задержало? – прохрипел я.
- Я был занят, Майкрофт.
- Занят! – воскликнул я, не в силах сдержаться. Это было откровение, которого я ждал долгие годы. – Услышать такое слово из твоих уст! Я умру счастливым, зная, что ты нашел свое место в жизни. Так что ты делал, Шерлок?
- Если уж тебе интересно, я разбирал алюминиевый костыль, - сказал он, снимая пальто и шляпу, и устраиваясь в моем кресле, чтобы согреть у огня озябшие руки. – Одна небольшая загадка, Майкрофт. Она была довольно интригующей. Может, хочешь узнать детали?
Это было совсем не то, что я ожидал.
- Ты хочешь сказать, - начал я, так возмущенно, как только мог, - что в то время как я лежу на сметном одре, ты занимаешься одним из этих своих проклятых дел ?
- Ты не умираешь.
- Я смертельно болен, брат, уверяю тебя. Меня свалила с ног ужасная лихорадка, и долго я не протяну.
- Ты преувеличиваешь. Как обычно. Вспомни, что случилось в прошлом году. Ты намял новыми туфлями ногу, а говорил всем, что у тебя подагра.
- На этот раз все гораздо хуже, - простонал я. – Ты не знаешь, как я страдал на протяжении последних часов, ну, конечно,гораздо больше тебя занимал этот алюминиевый костыль! Я мог умереть, ожидая тебя.
- Майкрофт, такой термин, как «симуляция», что-нибудь тебе говорит?
- Я не симулирую, Шерлок, я умираю!
- Нет.
-Да.
- Очень хорошо, - уступил он. – Ты умираешь. В таком случае, ты не будешь возражать, если я возьму себе отцовские часы.
И он, в самом деле, имел наглость уже протянуть руку к моему прикроватному столику. Я едва успел схватить их.
- Стыдись, брат! – упрекнул я его. – Подожди, по крайней мере, пока остынет мой труп, а уж потом овладевай моим имуществом.
- Какая тебе разница получу я их сейчас или потом? Зачем тебе часы? Ты же не сможешь взять их с собой.
- Это не важно. К чему эта неподобающая спешка, Шерлок? У тебя же есть другие часы отца, лишь слегка уступающие этим.
- Знаешь, почему он считал, что они слегка уступают этим? Потому что они не ходят.
- Глупости. Это дорогие часы.
- Осмелюсь сказать, что когда-то они были такими. А сейчас они сломаны, а у меня нет денег на их починку.
- Но ты не можешь взять мои.
- Ты как обычно со мной не считаешься, Майкрофт. Мне нужны часы, на которые я могу положиться. Мне нужно вовремя приходить на назначенные встречи.
- Что еще за «назначенные встречи» требуют от тебя такой пунктуации? Впрочем, лучше не говори мне. Большие знания порождают большие печали. Мне и так нелегко сохранять «лицо» в обществе. Люди находят тебя странным, Шерлок, ты это знаешь?
- Если «странным» меня считают особы из твоего окружения, Майкрофт, то это можно расценивать, как комплимент. По сравнению с другими членами нашей семьи, я относительно нормальный.
- Это правда, - согласился я. – По крайней мере, ты не похож на кузена Обри.
- Странно, что ты вспомнил о нем, - беспечно сказал он. – Я получил от него поздравление с Рождеством. Он грозится приехать с визитом.
-Господи! – сказал я, садясь. – Когда?
Шерлок улыбнулся в этой своей раздражающе самодовольной манере.
- Кажется, ты внезапно поправился. Может, повторишь, что ты говорил о своей смерти?
- Если кузен Обри и впрямь приедет с визитом, это убьет меня.
Он заверил меня, что Обри приедет не раньше конца весны.
К десяти часам я почувствовал себя гораздо лучше – препирательства с Шерлоком всегда оказывали на меня подобный эффект – и когда за окном пошел мелкий противный дождь со снегом , я почувствовал, что мой долг отправить брата домой , пока погода не испортилась окончательно.
Но Шерлок ответил, что он рассчитывает остаться на ночь у меня. Я был тронут этим жестом, который воспринял как искреннее беспокойство о моем здоровье. Я уже собирался поблагодарить его за такое внимание и за этот знак братской привязанности, но он заявил, что у меня гораздо теплее, чем в его комнате, и в этом кресле ему будет очень удобно … если я не против.
Вообще-то, я был против. Я хотел болеть в спокойной обстановке, а необходимость разделять комнату с Шерлоком относилась к таким вещам, которые я с трудом выносил, даже будучи абсолютно здоровым. Однако, я утешил себя тем, что как старший, должен подать ему пример.
Таким образом, я не выгнал его на улицу, где был настоящий снегопад, вынуждая дрожать от холода в мансарде на Монтегю-стрит, которую он называет своим домом. На одну ночь пусть останется, но я не стал предлагать ему одеяло или подушку, дабы не поощрять таким образом к повторению подобных экспериментов. Все имеет свои пределы, в конце концов, особенно когда дело касается младших братьев.


4 января 1880 г., Воскресенье
Проснулся, чувствуя себя гораздо лучше, и обнаружил, во-первых, что Шерлок уже ушел, а во-вторых, что он съел мой завтрак и взял у меня чистый воротничок. Если бы всю ночь напролет я не сжимал в руке свои часы, уверен, он забрал бы и их.
Вот почему, я не люблю гостей – они не только пользуются всеми преимуществами, оказанного им гостеприимства, но и сверх всякой меры волнуют мою домовладелицу, и не в лучшем смысле этого слова.
Миссис Кресвелл была явно чем-то возбуждена, когда я нашел ее, чтобы спросить, может ли выздоравливающий больной рассчитывать на еще один завтрак. Как я заключил, виной ее волнения был, ни кто иной, как мой брат. Несколько раз она упоминала о нем, как о «приятном молодом человеке» и дважды рассказывала мне, какие «у него прекрасные манеры».
Такие разговоры вызвали у меня большое беспокойство, ибо миссис Кресвелл весьма здравомыслящая женщина, а, как правило, «приятный» это совсем не то слово, которое обычно ассоциируется с моим братом. Высокомерный - это точно. Бесцеремонный, определенно. Приятный же - никогда, если только после короткого обмена любезностями с женщинами определенного возраста. Я замечал, что если мой брат сделает усилие, то он может произвести подобный эффект на чувствительных женщин. Я бы не назвал его очаровательным, но в нем определенно что-то есть.
Почему тогда, спросил я себя, Шерлоку понадобилось производить на мою домохозяйку впечатление «приятного молодого человека»? К чему такие усилия? Само собой возникала довольно тревожная мысль. Несмотря на то, что я не дал ему никаких постельных принадлежностей, он счел условия вполне подходящими для того, чтобы обосноваться здесь на более продолжительное время. Если так, он потратил время зря.
Назовите меня холодным бессердечным человеком, но я вовсе не горю желанием поселиться под одной крышей с Шерлоком. Меня вполне устраивает моя квартира, она находится в двух шагах от моего офиса и до клуба «Диоген» тоже рукой подать. Если Шерлок переедет ко мне, каким бы «приятным» он не показался вначале, вскоре пелена спадет с глаз миссис Кресвелл, и мы оба окажемся на улице.
Поэтому я тут же развеял ее иллюзии, сказав, что он не только без гроша в кармане, но к тому же студент с огромным количеством шумных друзей и с ужасными привычками. Я не вдавался в детали. Остальное предоставил ее воображению.
Она явно была разочарована. Поблагодарила меня за предупредительность и призналась, что, как я и подозревал, она подумывала оставить за ним пустую комнату над моей. Шерлок, всю ночь вышагивающий у меня над головой! Одна мысль об этом заставила меня похолодеть.
Чтобы избежать повторения предыдущей ночи, я нашел в себе силы и отправился в клуб. Если Шерлок и зайдет – это весьма мало вероятно, сомневаюсь, что он настолько заботлив , - то увидит, что меня нет дома, и поймет, что я поправился. А на будущее я решил, что если когда-нибудь впоследствии буду умирать, то не буду посылать за младшим братом до последней минуты. Это поможет мне сэкономить на завтраках и воротничках.
И вот после всего этого я нашел убежище в клубе «Диоген», где врачевал свои больные нервы порцией бренди, утолил голод, отведав жареного фазана, и отогрел замерзшие ноги у пылающего камина. В ту ночь я лег в постель, успокоенный тем, что комната наверху все еще пуста, и что мой брат находится на безопасном расстоянии в своей комнате на Монтегю-стрит.
Завтра меня ожидает Уайт-холл с очередными заседаниями с участием премьер-министра. На сей раз, меня почти радует такая перспектива. После последних нескольких дней, после этого так называемого уик-энда возвращение на работу будет настоящим отдыхом!





5 января 1880 г., Понедельник

День отдыха удивительно благотворен для здоровья, особенно если он не омрачен приходом младших братьев, начисто лишенных сочувствия, болтающих всякий вздор об алюминиевых костылях и склоняющих твою собственную домовладелицу предоставить им стол и квартиру.
День прошел не без пользы. Большую часть его я провел, утешая премьер-министра, который считает, что в Парламенте против него затеваются какие-то интриги.
По дороге из Уайт-холла в мой клуб находится заведение Чаймингса и Бонга – это часовщики. Над их дверью сияет новая табличка, гласящая о наличии Королевского патента, и мистер Чаймингс в крайнем возбуждении рассказывал мне, что на это Рождество, он имел честь угодить своим товаром «одному из членов семейства Ее Королевского Величества». Он был очень горд, сообщая мне, что не может назвать имя особы, о которой идет речь; все что он может сказать, это то что это лицо вращается в «самом высшем обществе; и очень часто этот джентльмен стоит «по левую руку от Ее Величества» .
Когда я спросил, не имеет ли он в виду дворецкого королевы, мистер Чаймингс был, видимо, взят врасплох и даже обижен, что я не подумал о ком-то более высокого звания. Судя по этой реакции, я понял, что был прав, хотя это и было совершенно неразумно, так как никогда не стоит портить отношения с фабрикантом, особенно если вы желаете приобрести его товар по приемлемой цене.
- Значит, вам нужны часы, - сказал он, когда я сообщил ему цель своего прихода. – Ну, мистер Холмс, вы пришли как раз туда, куда нужно.
- Не сомневаюсь, - ответил я. – Я заметил, что над вашей дверью есть надпись «часовых дел мастера».
Мистер Чаймингс кивнул.
- Эта честь принадлежит скорее мистеру Бонгу, сэр. Я только скромный торговец его прекрасными изделиями. Ну-с, сэр, а теперь скажите, молодая леди предпочитает золотые или серебряные часы?
- О, нет, я покупаю часы для моего брата.
- Понимаю. Младшего или старшего?
- Младшего.
- Он потерял свои часы, да?
- Нет, часы у него есть, но они не ходят.
- Мистер Бонг прекрасно ремонтирует старые часы.
- Я намерен купить новые. Это подарок.
- Понимаю. Он покидает вас?
-Нет, это подарок ко дню рождения.
Не знаю уж, что было на уме у мистера Чаймингса, но похоже, что сама мысль о простом подарке ко дню рождения поразила его своей приземленностью.
Некоторое время я потратил, выбирая то, что мне нужно, и наконец, остановил свой выбор на часах, вполне подходящих моему брату – золотой корпус, с выгравированной надписью ( за это я дополнительно заплатил шесть пенсов) и золотой цепочкой. Это были, как заверил меня мистер Чаймингс, часы джентльмена.
В шутку я сказал, что это как раз то, к чему надо стремиться моему брату. Мистер Чаймингс заверил меня, что завтра часы будут готовы, и на этом я ушел.

@темы: Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс, Дневник Майкрофта Холмса, Westron Wynde, Монтегю-стрит

---

Тайный дневник Майкрофта Холмса. Начало

А сейчас мой обещанный перевод. Это самое начало.

Фанфик с сайта FanFiction


The Secret Diary of Mycroft Holmes, Esq by Westron Wynde

Тайный дневник Майкрофта Холмса, эсквайра.

1 января 1880 г. Четверг

Новый год, новое десятилетие. Это поневоле заставляет задуматься, задуматься о жизни, ее быстротечном мелькании. Куда уходят годы? Взять, к примеру, это дерево , под окном моего клуба; я помню, как оно стояло абсолютно голым, потом шелестело листвой, в которой чирикали воробьи, и вот оно снова голое. А что было между этими этапами?
Незаметно проходят дни, и целые недели, и даже месяцы. Дабы понять, куда и на что уходит время, я и начал вести дневник, записывать события, значительные и не очень.
Итак, это начало дневника Майкрофта Холмса, эсквайра ,32 лет от роду.
Неплохое резюме для начала. Неужели мне, правда, тридцать два года? Смутно помню себя юношей, и совсем не помню себя в двадцать лет. Как это странно, однако. Возможно, такая потеря памяти – благословление – или проклятие прожитых лет. Когда не помнишь, не о чем сожалеть.
Я и не жалею – стоит только взглянуть на Шерлока, чтобы понять насколько счастливее мог бы быть обычный человек, если бы он сразу стал зрелым, минуя неудобства мальчишества и подросткового возраста. Я говорю вообще, ибо Шерлока, которому в этом году будет двадцать шесть, вряд ли можно назвать юношей. Можно сказать, что он достиг зрелого возраста, созрел, так сказать. Но вот чего он, в самом деле, достиг – это вопрос спорный.
Странно, но я помню тот день, когда он родился. Была страшная буря с метелью, в парке рухнул старый дуб, его вырвало с корнем. Уже одно это должно было навести меня на мысль, что с этим мальчиком все будет не просто.
Кстати о младшем брате, он забрел в клуб после наступления темноты, весь в грязи и с соломой в волосах. Я уже было подумал, что он ведет какое-то свое расследование, и потому переодет грумом, но оказалось, что он просто поскользнулся на улице и упал в какую-то грязь. Отлучившись на минуту в мою туалетную, он вернулся уже в лучшем виде, и без соломы.
Я предложил ему бокал шерри и спросил, каковы его планы на этот год.
-Те же, что и на прошлый - ответил брат.
Значит, еще двенадцать месяцев безделья, подумал я. Так ему и сказал.
- У тебя было предостаточно времени на раздумья – четверть века, - сказал я, - не кажется ли тебе, что уже пора найти подходящую работу?
Он сказал, что у него есть такая работа. А я сказал, что не думаю, будто лежание по полдня в постели, возможно отнести к какой бы то ни было работе. Я сказал так вовсе не по злобе, а просто потому, что твердо уверен, что он впустую тратит свои таланты. Я перенес то, что он бросил университет, что казалось капризом, и с тех пор, как велит братский долг, оказывал ему поддержку во время его занятий. В чем они состоят, сказать затруднюсь. Когда я один раз спросил его об этом, Шерлок сообщил мне, что занимается исследованиями, « которые однажды могут пригодиться в его ремесле».
Шокирующее признание. Я сказал, что никогда не думал, что доживу до дня, когда брат мой признается, что у него есть ремесло. Сказал ему, что если бы это услышал наш дорогой покойный отец, то перевернулся бы в гробу. Самым строгим тоном я сказал ему, что у нас, Холмсов, не может быть «ремесла». У нас есть долги, у нас есть подагра, мы можем влюбиться и даже жениться, но никакого ремесла у нас никогда не было!
Шерлок закатил глаза и сказал, что все когда-то бывает в первый раз. На это я ему ответил, что зато уже точно не первый раз, некто, позорящий честь семьи, окажется без гроша в кармане. Он сказал, что невозможно опозорить семью больше, чем это уже сделали наши предки.
Я был весьма оскорблен. Спросил его, что он думает о моей работе для правительства. Его ответ был практически в непечатных выражениях. Можно только надеяться, что он никогда не выразит подобного мнения в присутствии премьер-министра.
Вечер закончился как обычно, договориться мы так и не смогли. Канун Нового года… Впрочем нам, в общем-то, все равно. Шерлок продолжит свое ничегониделание. Я все так же буду делить свое время между Уайт-холом и Пэлл Мэлл.
И вот еще, я впервые обнаружил у своего непредсказуемого брата первые проявления какой-то непонятной сентиментальности. Перед своим уходом он имел дерзость поздравить меня с Новым годом! Нет, как вам это понравится?! Хорошо, что он тут же ушел, ибо я непременно отвесил бы ему затрещину.
Не знаю, чем я заслужил такое отношение. Иногда я прислушиваюсь к тому, что рассказывают о своих младших братьях члены нашего клуба, у всех братья совершенно нормальные люди. Один – игрок и всегда в долгах; другой хочет быть поэтом и пишет оды, которые никто не желает читать; младший брат Гарри Дженкинса страстный почитатель прекрасного пола и является грозой для всех мужей.
А что у меня? Брат, оставшийся вечным студентом, но зато имеющий «ремесло». Господь всемогущий, если об этом узнают, меня исключат из собственного клуба. Какой позор!
Ну, завтра будет новый день, а значит, будет еще одна попытка урезонить брата и заставить его бросить заниматься глупостями. В общем, день был довольно утомительный, начиная с перебранки с Шерлоком, и заканчивая конфликтом с Джоном Кэмпбеллом Толстые Ноги, с которым мы оспаривали кресло поближе к камину. Если так пойдет и дальше, то уже к весне я буду совершенно без сил.


2 января 1880 г., пятница

Говорят, что перерыв в работе тоже нужен для разнообразия, но настроение в Уайтхолле от этого не улучшилось. Премьер-министр был весьма раздражен, министр внутренних дел – не в меру дерзок, у министра иностранных дел появился какой-то странный синяк под глазом, а Канцлер тяжело дышал, и дыхание его , надо признать,не отличалось свежестью.
Как обычно, по пятницам у нас была обычная встреча на Даунинг-стрит, но поскольку это был следующий день после Нового года, то прошла она не столь успешно, как бы хотелось.
После того, как личный секретарь министра внутренних дел подал нам чай с печеньем, разговор коснулся вовсе не проблем внутренней или внешней политики, как можно было ожидать, за столом заговорили о праздновании Рождества и Нового года.
У всех было, что сказать на эту животрепещущую тему. Мы с интересом выслушали повесть министра иностранных дел о неладах с матерью его жены и последствиях этого; министр внутренних дел рассказал о встрече с родней, завершившейся грандиозным скандалом, и даже премьер-министр сказал что-то о потакании капризам супруги.
Я не мог похвастаться подобными похождениями, хотя понимал, что от меня ждут подобного рассказа. Если б это зависело от меня, то выполнив все, что от меня требуется в плане работы ,я как можно скорее ушел бы домой. Однако правила поведения в обществе нужно соблюдать, а данное общество хотело получить отчет каждого о минувших праздниках, и кроме того все хотели убедиться, что никто не провел праздник, лучше других.
Прекрасно понимая это, я задумался. Все ждали, что я расскажу о каком-нибудь рождественском кошмаре. Но сколько я не напрягался, не мог вспомнить ничего, кроме того, что в рождественский вечер в клубе кто-то пустил слух , что уголь на исходе и пора расходиться, чтобы не замерзнуть насмерть. Рад сообщить, что это была пустая болтовня, и через десять минут главный распорядитель доложил, что все в порядке.
- Вы хотите сказать, - требовательным тоном спросил Визерингтон-Смизерингтон, - что вы не отмечали Рождество?
Визерингтон-Смизерингтон (а если коротко Визерс ) – выполняет какую-то работу в казначействе. По моим наблюдениям, он приходит утром, пьет чай, выгуливает свою собаку, обедает, читает газету, снова пьет чай и уходит домой. Однажды я спросил его, чем он занимается. Он ответил, что он помощник помощника помощника заместителя помощника помощника начальника помощника казначейства. Мои глаза округлились уже после третьего «помощника». Больше подобных вопросов я ему не задавал.
Сейчас же, меня особенно задел тон, с которым он заострил внимание на теме, которую я хотел избежать.
- Вовсе нет, - возразил я. – Просто я провел Рождество и Новый год в своем клубе.
- Черт возьми, сэр! – воскликнул он, и вены у него на носу вздулись от возмущения. – Выходит, что вы один наслаждались жизнью, в то время как все остальные вынуждены были терпеть всяческие неудобства , связанные с этим треклятым праздником! Это возмутительно!
Если я решил, что на этом все закончится, то жестоко ошибался.
- У вас нет семьи, Холмс? – продолжал Визерс. – Или же вы покинули ее, чтобы насладиться уединением в этом вашем клубе?
Вообще-то, я придерживаюсь мнения, что чья бы то ни было семья – не подходящая тема для беседы за чашкой чая. Тем более, если эта семья - моя. Но Визерс уже возбудил всеобщее любопытство и присутствующие с вожделением посмотрели на меня.
- Я знавал в Оксфорде Обри Холмса, - сказал Канцлер, задумчиво дожевывая бисквит. – Умный парень. Когда его спрашивали, кем бы он хотел быть, он отвечал , что эксцентриком.
- Это что профессия? – спросил министр внутренних дел.
- Я бы сказал, что это призвание, - заметил премьер-министр.
- Это ваш родственник, Холмс? – полюбопытствовал Канцлер.
- Нет, никогда не слышал об этом человеке, - солгал я. Чем меньше будет сказано о кузене Обри, тем лучше. – У меня только один близкий родственник – мой брат.
- Брат? – переспросил Визерс. – Старший?
- Нет, он моложе меня на семь лет.
- О, я помню, вы что-то говорили о нем раньше. Ведь его зовут Шируотер или Ширнесс, или что-то в этом роде, да?
- Шерлок.
- Терпеть не могу эту манеру давать молодым людям такие претенциозные имена, - заявил Визерс, глядя на меня свысока. – Благодаря этому, они ведут себя более высокомерно, чем это позволяет их общественное положение.
Такое обвинение из уст человека, чье христианское имя было Тэнтэмаунт, показалось мне совершенно абсурдным.
- А чем занимается этот ваш младший брат?
Вот теперь я не знал, что сказать. Пожалуй, лучшее, что я мог сделать при данных обстоятельствах, это сказать им правду.
- Рад, что вы спросили, - признался я, - ибо этот вопрос настолько тревожит меня, что часто не дает уснуть. Дело в том, что мой младший брат всецело посвятил себя преступлениям.
- Позор! – воскликнул Визерс.
- Мой дорогой, как это должно быть тяжело для вас, - сказал премьер-министр в этой своей отцовской манере. – Понятно, почему вы хотели умолчать об этом.
- Нет-нет, сэр - прервал я его прежде, чем возникло недопонимание. – Он не совершил никакого преступления. Просто он хочет досконально изучить преступный мир, дабы всеми возможными способами разоблачать его.
- Вы хотите сказать, что он хочет раскрывать преступления? – спросил министр внутренних дел, тщетно пытаясь затянуться и упорно не замечая, что его трубка погасла. – Но почему, черт возьми, он хочет этим заниматься?
- Просто ему это интересно, - предположил я.
- Вот у меня как раз есть для него загадка, - заговорил министр иностранных дел. – Пусть скажет мне, почему моя жена настаивает, чтобы чай наливали в молоко, хотя все знают, что нужно, как раз наоборот.
- Это и я вам скажу, мой дорогой сэр - глубокомысленно заметил Канцлер. - Она так делает потому, что вас это раздражает.
- Да неужели? Но почему же?
- Да потому, что в этом и заключается единственная цель брака, - заявил он, - найти человека, которого вы будете раздражать до конца своих дней. И чем скорее вы это поймете, тем легче будет ваша жизнь.
- Знаете, Холмс, - сказал Визерс, властно повышая голос, чтобы прекратить эту дискуссию, - вам следует хорошенько отколотить вашего дерзкого брата. Я бы ни за что не потерпел такое отношение.
Такая мысль уже приходила мне в голову. Однажды, когда он был еще мальчишкой, я надрал ему уши за то, что он скинул мне на голову ужа, когда я беседовал с одной юной леди. Моя репутация была навеки погублена. Да и как дамы должны относиться к джентльмену, который способен кричать громче их. Но теперь ничто подобное уже не пройдет, ибо Шерлок уже достаточно взрослый, и чего доброго, может дать сдачи.
- Тогда, отправьте его в армию. Там его образумят.
Я попытался представить Шерлока в форме. Для него не существовало никаких авторитетов. Откуда это у него, понятия не имею. Нет, я не рискну даже обратиться к нему с таким предложением.
Однако, я почувствовал, что присутствующие явно не одобряли тот факт, что я никак не могу обуздать крайности своего младшего брата. Я попытался оправдаться единственным оставшимся мне способом – сообщив о намерении Шерлока освоить «ремесло». Даже если бы я был бездомным щенком, то и тогда не вызвал бы такого сочувствия.
- Как это, должно быть, мучительно для вас, - посочувствовал премьер. – Но вы не должны падать духом, Холмс. Однажды брат ваш осознает ошибочность своего пути, поймет, какое горе он причинил вам и постепенно вернется в лоно семьи.
- Только на это я и надеюсь, сэр, - ответил я.
- Терпение, Холмс. Говорят, что страдание укрепляет душу, хотя я лично предпочел бы крикет. Вы играете?
Тут разговор перешел на спортивную тему, и ко мне и моим злоключениям интерес был утерян. Наша встреча завершилась на два часа позже обычного, и я смог вернуться под безопасную сень моего клуба. Вечером я почувствовал, как кольнула печень , а вскоре ощутил приближение простуды – защипало в горле и застучало в голове. При таких обстоятельствах возможен только один путь. Я отправился в постель, и решил не покидать ее , пока не вернется нормальный ход вещей, а это произойдет не раньше понедельника.


Вот это мой дебют . Не судите строго. Остальное позже

@темы: Майкрофт Холмс, Дневник Майкрофта Холмса, Westron Wynde, Монтегю-стрит