Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Не могла пройти мимо этой зарисовки spacemutineer. Сейчас заведу на нее тэг. Попозже переведу еще несколько ее зарисовок,ну и заново весь фик "В мире живых".


Дьяволова нога: острие

Благодарение богу, что поток прожитых лет стер из моей памяти некоторые детали. Однако, оставшееся в ней острее отточенного острия скальпеля каждый раз заново пронзает мне сердце - искаженное мукой лицо Холмса , безмолвный крик, рвущийся из его груди и единственная разумная мысль, пульсирующая у меня в голове: СПАСТИ ЕГО

После разговора о болезненных и не совсем даже нормальных реакциях Уотсона на инсценированную гибель Холмса захотелось процитировать вот этот отрывок из фанфика "В мире живых". Ну, думаю,сразу можно сказать, что фанфик написан по Гранаде.
Думала кое-что исправить в этом переводе ,потому что были отдельные моменты, которые показались кривоватыми) При ближайшем рассмотрении кривым оказался весь перевод, и я практически сделала его заново, хоть тоже, может, не идеально. Придирчиво перечитала с исправлениями уже раз десять, все равно осталась недовольна) В общем, я сделал все, что мог)

В фанфике было три главы, это письмо - самая середина)

Письмо

« Холмс, я берусь за это письмо к вам уже в десятый раз. Возможно, на этот раз я всё-таки его допишу.

Будь вы здесь, вы рассердились бы на меня из-за него. Не сомневаюсь в этом. Вы были бы разочарованы тем, что , видимо, моя сила духа никогда не смогла бы сравниться с вашей. Но, Холмс, вы же знали, что я никогда не был вам ровней. И на Земле просто нет человека, способного на это. Вы были необыкновенным существом, стоящим неизмеримо выше всех нас, простых смертных. То, что я смог быть рядом с вами, пусть даже в течении короткого времени, было для меня величайшей честью. Я могу лишь надеяться, что вы знали об этом.

К сожалению, я не могу больше делать вид, что моя жизнь остается столь же деятельной, как и прежде. Некоторое время я позволял себе верить в это, после того, как моя милая Мэри последовала за вами в вечность. Она была моей путеводной звездой, моим якорем в потоке охвативших меня эмоций и потерь, не оставлявших меня после того, как я в одиночестве покинул мрачные потоки Рейхенбахского водопада.

В холодном, дождливом октябре, чахотка, наконец-то, полностью оправдала своё имя , забрав во мраке ночи мою прекрасную подругу. Этому предшествовали шесть долгих месяцев ее мучительного угасания. Откровенно говоря, Холмс, в то ужасное утро, роняя слёзы, я вместе с тем почувствовал и облегчение. Она так мучилась в последние недели. Она очень страдала, и за исключением больших доз морфия, все мои медицинские познания, весь мой врачебный опыт не в силах были помочь ей,и Мэри таяла у меня на глазах. Но тогда, на рассвете, она, наконец-то, обрела покой и выглядела поистине безмятежной.

Я сделал все распоряжения относительно похорон и, отправился на длительную прогулку, дабы выкурить как можно больше сигарет и попытаться хоть как-то прочистить голову. Я бродил этим холодным туманным утром в течение многих часов, не зная, куда иду и когда должен вернуться. В тот день я и увидел вас в первый раз. Или уж, по крайней мере, мне так показалось.

Краем глаза я отчетливо увидел, как пытаясь укрыться , вы бросились за какие-то ящики в переулке, мимо которого я проходил. Я замер на месте и пристально всмотрелся в то место, где вы скрылись. Но больше ничего не заметил. Осторожно подкрадываясь туда, я понятия не имел, что будет меня ожидать за ящиками, когда обойду их. Я осознавал, что вряд ли вас там найду: вы были мертвы к тому времени уже год, и этот факт крепко сидел в моей голове. И всё же меня охватила безумная надежда. Когда я, наконец, завернул за угол, готовый ко всему, что могло меня там ожидать, переулок оказался пуст. Вас там не было; там вообще никого не было. Никого и ничего, кроме пустого, безлюдного пространства.

Сказать, что этот случай меня встревожил − значит, ничего не сказать. Как доктор, я попытался утешить себя сознанием, что недавно перенёс серьёзную душевную травму. И я мог простить себе причудливое − а кто-то назвал бы его бредовым − принятие желаемого за действительное, возможно, естественное при таких обстоятельствах. Эта мысль, казалось, немного помогла, позволяя мне пережить последующие мрачные недели.

Но потом, ближе к Святкам, я увидел вас мельком ещё раз. На этот раз я успел заметить вас перед тем, как вы нырнули в какой-то магазин. Я направился прямо туда, чтобы найти вас там. Или убедиться, в том, что это не вы. Честно говоря, я не был уверен в том, что точно собирался сделать. И, конечно, все это время где-то в глубине души, я понимал, что ничего там не найду. И уж точно не вас, Холмс, но как мог я не искать вас по всему магазину, когда лишь несколько мгновений назад видел вас там? Можете ли вы простить мне эту слабость? Продавец был очень внимателен ко мне, должно быть, самому странному и озадаченному покупателю, какой у него когда-либо был. В тот магазин я больше никогда не возвращался.

Несколько недель спустя, в начале нового года, мне впервые показалось, что вижу вас в другом обличии. Когда однажды утром я направлялся в свою клинику, ко мне на улице подошёл грубоватый на вид мужчина крепкого телосложения. Он был похож на лодочника. Понятия не имею, почему я сразу подумал, что это были вы, Холмс. Этот человек ничем не напоминал вас, его походка была шатающейся, а манера поведения говорила о воинственности и низком интеллекте. Но я помню вас как мастера мистификации, отлично скрывающего свою личность, и становящегося другим человеком, когда того требовали интересы дела. В этом вам не было равных, и вы были бы превосходным актёром, и , разумеется, знали это.

Я довольно бесцеремонно и очень глупо уставился на этого человека, когда мы шли с ним навстречу друг другу, и с каждым шагом выражение его лица становилось всё более угрюмым и угрожающим. Когда он, наконец, прошёл мимо меня, я понял, что не могу отвести от него взгляд и повернул голову, продолжая смотреть на него. Этим я перешел допустимую черту. Разозлившись, он повернулся и бросился на меня. Вцепившись в лацканы моего пальто, он толкнул меня к кирпичной стене, спрашивая кто я такой и требуя объяснений. Я мог лишь извиниться и попросить прощения, но этого оказалось мало. Наконец, я сказал ему, что он очень напомнил мне одного погибшего друга, и от того я так загляделся на него. Мои доводы, должно быть, были убедительны, потому что его суровые черты немного смягчились. Что-то ворча себе под нос, он отпустил меня и продолжил свой путь, так же, как и я, хотя , боюсь что после произошедшего, я до самого вечера так и не смог перевести дух .

С той поры в течение многих месяцев, Холмс, я видел вас десятки раз,хотя старался вести себя в таких случаях уже более осторожно. Я больше уже не преследовал безоглядно вашу тень и не позволял себе на улице подолгу задерживать на ком-то взгляд, когда мне казалось, что вижу вас, переодетого и загримированного. Я хорошо понимаю, что все эти встречи − лишь плод моего больного воображения. Я понимал, что со мной происходит и не мог просто так махнуть на это рукой, но научился принимать это, как должное, и как-то пытаться с этим жить. И, как и следовало ожидать, учитывая данные обстоятельства, мне удавалось, таким образом со всем справляться.... до сегодняшнего утра.

Я помогал Лестрейду в качестве полицейского хирурга во время одного довольно любопытного расследования. Это было дело, которое бы вам, Холмс, непременно понравилось: убитый мужчина, не имеющий при себе оружия, был застрелен из револьвера в запертой изнутри комнате, находящейся на верхнем этаже дома. Эта загадка была как раз из числа таких, в которые вы обычно погружались с головой. Это упомянул даже сам Лестрейд. Ему очень не хватает вашего присутствия. Никто не восхищался вашим мастерством более него.

А этим утром было дознание, которое с самого начала пошло довольно скверно. К своему унынию я обнаружил, что суд не верит заключениям квалифицированного врача так, как когда-то им верил единственный в мире детектив-консультант. Поэтому, выйдя из здания суда, я уже был подавлен и расстроен. То, что я обнаружил за его стенами, еще более усугубило мое смятение.

На ступеньках сидел пожилой джентльмен с несколькими связками старинных книг на коленях. Несмотря на горб, в линии его плеч было нечто странное. Я был совершенно уверен, что видел их прежде, и меня охватило смутное предчувствие. Я попытался побыстрее уйти и избежать какой бы то ни было встречи с этим человеком. Но от волнения я сделался неуклюжим, и столкнулся с ним на лестнице, заставив выронить книги.

Всё, что было после, казалось, происходило очень медленно, как во сне. Когда я поднял книги, к ним потянулись нетерпеливые руки. Я передал ему книги, и очень знакомые тонкие пальцы быстро пробежались по их пыльным корешкам и обложкам. Ошибиться было невозможно, ибо не один год я наблюдал их за работой, зачарованный их ритмом и элегантностью. Я узнал бы ваши руки где угодно, Холмс.

Я мгновенно понял, что мое сдерживаемое до сей поры безумие вспыхнуло с новой, куда более опасной, силой. Я поднял голову, чтобы встретиться взглядом с этим человеком и убедиться, что всё это лишь плод моей фантазии.Но этот мимолётный взгляд сулил мне мало утешения. Эти глаза были серыми, проницательными и пронизывающими. И...вашими. Боже, помоги мне, когда этот взгляд пронзил меня до глубины души, я был совершенно уверен в том, что это ваши глаза.

Дрожа и покрываясь потом, я забрался в первый попавшийся мне кэб. Когда мы отъехали, образ этих рук, ваших рук, витал перед моим внутренним взором. Выискивающих улики на месте преступления, копающихся в бумагах на вашем столе, крепко сжимающих в темноте мою руку во время полицейской засады. Всё, что я когда-либо видел или осмелился представить, непрестанно мелькало в моих мыслях. Неужели это я сам вызвал из небытия этого странного призрака? И это вроде бы были не вы, но, в то же время, в глубине души я знал, что это не мог быть никто другой.

Через пять кварталов, резко крикнув кэбмену, чтобы тот остановился, я буквально выпрыгнул из всё ещё движущегося кэба. Бросив кэбмену все, что оставалось в моем бумажнике, я пешком вернулся к зданию суда. Я должен был снова увидеть старика. Мне нужно было все узнать. Я должен был все знать наверняка, независимо от последствий.

Когда я вернулся, на ступеньках никого не было. Я прошел вверх и вниз по улице, заглянул в здание суда, и в укрытые тенью проулки. Того странного старого букиниста, с которым я столкнулся, нигде не было видно. Прохожие, кэбмены, служащие суда − никто из них не мог вспомнить, чтоб каких-нибудь десять минут назад видел на лестнице этого старика .

Конечно, зачем это им? Они не детективы, чтобы найти решение этой головоломки, и не доктора, чтобы поставить диагноз. Они не помнили его, потому что его никогда там не было. Он был от начала и до конца изобретением моего измученного рассудка, который пытался вернуть вас в мою жизнь, но потерпел неудачу. То, что я принял за него, было лишь безумием. Абсолютным и неудержимым.

Холмс, ведь так же не может продолжаться? Я совершенно определенно сумасшедший. Я теперь совершенно бесполезен в качестве медика. Как я могу вылечить кого-либо, если и сам неизлечимо болен, находясь во власти столь витиеватых видений, становящихся с каждым днем все более изощренными ? И что дальше, скажите на милость? Я начну разговаривать с призраком, которого сам вызвал в своем воображении?

Нет. Нет. Я не могу этого допустить. Более того, я этого не допущу. Итак решено. Так дальше продолжаться не может. Возвращаясь от здания суда, я подумал . было, броситься в чёрный и бесконечный водоворот Темзы, но тут слишком велик риск неудачи. Мой служебный револьвер − гораздо более надёжное средство. Быстрое и − если я сделаю достаточно хороший выстрел − безболезненное. Он уже лежит тяжёлой глыбой в моём кармане, ожидая когда настанет его черед. Он выполнит свое предназначение в моем кабинете, в котором в этот час пусто и тихо , лучшего момента и не сыскать.

Холмс, мой дорогой друг, я искренне надеюсь, что смогу найти вас в следующей жизни. Господь свидетель, что я никогда не прекращал искать вас в этой.

ДХУ"

Сейчас разговор вновь пойдет о книгах, вернее об одной книге, которая сегодня дала мне ответ сразу на несколько вопросов.
Это "The Sherlock Holmes Scrapbook"(Альбом Шерлока Холмса) под редакцией Питера Хейнинга.
Книга 1974 года издания. Пришла с довольно потрепанной суперобложкой, которую я потом, как могла, подклеила.



Как написано в аннотации, книга представляет собой сборник статей, газетных вырезок, писем, мемуаров, анекдотов, иллюстраций, накопившихся за пятьдесят лет. На самом деле, она не очень толстая, но атмосфера там почти как в двухтомнике Баринг Гоулда, ну, немножко с сатирическим уклоном)
Краткое вступление написано Питером Кушингом. И мы еще до него дойдем. А пока хочу сказать вот что. Листая не так давно эту книгу, я наткнулась на статью об Эйле Норвуде. Подумала еще, что она будет прекрасным дополнением к главе из книги Дэвиса.
Ну, сразу отмечу, что статья эта написана Джоном Монтгомери и была опубликована в "Leader" от 23 августа 1947 года
А вчера в ночи обнаружила в этой самой статье кое-что интересное.
Во-первых, историю с бородой, которую бы Холмс ни за что не одел, и весь рассказ о том, как Норвуд замаскировался под таксиста, Дэвис списал оттуда до последней буквы)
И в свете всего этого стало немного понятней, что имел в виду Норвуд. Он оказывается считал, что просто седая борода это слишком просто) И интересно, что он в плане маскировки Холмса стал отклоняться от сценария. Режиссер никогда не знал под кого в очередном фильме решит загримироваться Норвуд. После случая с "таксистом" его еще раз как-то отказались пускать на студию, когда он загримировался под лысого японца-курильщика опиума (Наверное, это было для "Человека с рассеченной губой) В общем, этот холмсовский грим стал его "коньком"

Далее там говорится, насколько Норвуд был популярен, что ему приходило много писем, в которых его часто полностью смешивали с Холмсом и давали советы, как перехитрить Мориарти, как лучше загримироваться и даже приглашали на чай.
В конце было сказано, что Норвуд не смотрел более поздних фильмов о Холмсе, считая, что того нельзя вырывать из атмосферы кэбов, газовых фонарей и воротников стойкой. Меня это немного удивило - в его фильмах вроде тоже все было осовременено.


Ну, и еще к этому прилагалась статья из "Панча" за октябрь 1923 года

На спектакле "Возвращение Шерлока Холмса (Театр "Принц")

Мистер Гарольд Терри и мистер Артур Роуз написали пьесу по более поздним приключениям Шерлока Холмса, написанным сэром Артуром Конан Дойлем, и из разных кусочков создали аккуратную и живую мозаику,способную удовлетворить самый утонченный вкус.
Правда, может быть, они нагромоздили там слишком много деталей. Бедный Холмс выглядит тут гораздо старше и печальнее, нежели в книге, и я с сожалением должен заметить, что для того, чтобы поддерживать свой первоклассный ум в рабочем состоянии, он частенько прибегает к своему шприцу, а нерасторопный Уотсон служит ему скорее помехой нежели помощью в то время, как ему приходится иметь дело с не менее, чем четырнадцатью преступниками.
Мистер Элли Норвуд в роли Холмса достоин восхищения, так же как и вся постановка.
Уотсон мистера Стокера прекрасно сыгран, он в должной степени привязан к Холмсу и очаровательно недогадлив.
Полковник Моран мистера Лаудердейла Мэйтланда настоящий гигант и лишь члены его шайки выглядели немного скучновато и неубедительно/
В целом "Возвращение Шерлока Холмса" определенно выделяется из числа прочих спектаклей такого рода.

На этой сцене, как я понимаю, с Холмса лепят восковую статую

Этот фанфик сейчас в моем дневнике какой-то очень знаковый)
Ну, во-первых, он отвечает сразу двум целям. Это, наверное, очень редкий фанфик на тему "Холмс и кино", и я хотела вообще-то дождаться, пока дойду в книге Дэвиса до Бастера Китона. А потом вдруг поняла, что никакого Бастера Китона у Дэвиса нет) В принципе, это нормально, конечно, потому как это ж не фильм о Холмсе, а вроде как пародия. Но все-таки я думала, что там что-то будет про фильм "Шерлок младший". Одно название чего стоит...
Ну, а раз нет, то тем более. Вместо статьи будет фанфик)
А во-вторых, захотелось уютного фанфика про счастливый Сассекс. Ну, и собственно вот. Насчет уюта не знаю, а Сассекс определенно счастливый.

В конце фанфика будет ссылка на фильм, о котором в нем идет речь. Сразу скажу, что сама смотрела только финал, мне это сильно помогло при переводе)
Ну, и еще... Я бы сказала, что этот Бастер Китон или циркач или гимнаст. Очень впечатлил. И фильм, по-моему, смотрится очень реалистично. Не знаю, как у них там было с каскадерами, но трюки крайне рискованные

"Наше гостеприимство"

Автор rachelindeed




Многие из тех удовольствий, что мне случалось испытать после того, как я ушел на покой, были совершенно неожиданными. Я знал, что у меня будут пчелы, дабы я мог занять свой ум и заполнить таким образом досуг, но то, что ко мне также приедет и Уотсон , оказалось приятным сюрпризом. После окончания Великой Войны городской шум стал слишком большим испытанием для его нервов.

Некоторое время мой друг поговаривал о том, чтоб купить дом по соседству с моим, но когда я убедил его в том, что любой мой дом в равной мере принадлежит и ему, то он, наконец, согласился, что два отдельных дома это излишество. Уотсон принес с собой характерный запах табака Брэдли, изъеденный кислотой стол времен нашей молодости, - бог знает зачем, - какой-то непонятный новый желтый ковер для нашей гостиной и острое чувство, пронзившее меня до мозга костей, что земной шар вновь завертелся вокруг своей оси.
Это Уотсон познакомил меня с нашим местным синематографом. Когда в 1911 году он впервые распахнул свои двери, я готовился к предстоящей шпионской миссии в Америке, и твердо игнорировал его показной блеск все следующее десятилетие. Уотсона туда впервые привлек чисто профессиональный интерес. Владелец (умный, прагматичный и весьма громогласный швейцарец, не немец) сдавал в аренду конькобежцам находящийся по соседству танцевальный зал. Их бесконечные мелкие травмы и ушибы полностью заполнили свободное время Уотсона и отчасти его бумажник. Каждую неделю он в качестве врача проводил там по нескольку часов, а когда его помощь была не нужна, чтоб провести время, нырял в зал синематографа. Домой он приходил под сильным впечатлением от увиденного, описывая мне визуальные трюки, чудеса физической ловкости и захватывающие дух виды.
Обычно, я получал гораздо больше удовольствия, слушая, как он рассказывает об этих чудесах, чем наблюдая все это воочию. Я позволял Уотсону вновь и вновь тащить меня к этому большому экрану, но мне было ужасно скучно смотреть на их бесконечные мелодрамы, а звуки расстроенного пианино, сопровождающие каждую пантомиму, доставляли мне подлинное мучение.
Гораздо больший интерес вызвал у меня технический процесс съемок такого фильма. И настолько, что я приобрел камеру «Аэроскоп» и попробовал увековечить свои ульи. На заднюю стену моей лаборатории я повесил большую белую простыню и наблюдал за сложными движениями пчел и трутней на увеличенном, точно сфокусированном изображении. Эти записи оказались бесценными для моих исследований, а нитратная пленка , которую я использовал, имела совершенно непредсказуемую тенденцию к самовозгоранию, что придавало ей дополнительное очарование.
Хотя по своему темпераменту я скорее был склонен снимать фильмы , нежели их смотреть, я всегда с благодарностью буду вспоминать единственное исключение из общего правила. В середине декабря 1923 года Уотсон уговорил меня сопровождать его на местную премьеру «Нашего гостеприимства» , первую полнометражную ленту восходящей звезды американского кинематографа. Бастер Китон начал выступать в семейном водевиле в возрасте пяти лет, а когда в двадцать лет начал сниматься в кино, то заработал репутацию блестящего комика и натренированного атлета. А на мой вкус еще более важным было то, что в своей игре он воздерживался от излишнего мелодраматизма, более склоняясь к стоицизму, а его фарс выражался гримасами и почти балетными изогнутыми движениями тела. Я по достоинству оценил те коротенькие «двух-катушечные» комедии, в которых он играл в молодости, и на этот раз Уотсону не составило большого труда вытащить меня из дома на вечерний сеанс.
«Наше гостеприимство» оказалось легкой, но вполне безобидной костюмной драмой, однако, должен признать, что до эпизодов с бурным речным потоком я не слишком внимательно следил за ходом событий. И тут особое мое внимание привлек один кадр; вспенившиеся потоки бурной реки подбрасывали Китона гораздо медленнее, чем это могло бы происходить в реальности, и я быстро предположил, что он привязан к какому-то подводному страховочному канату. Не успел я прийти к этой мысли, как скорость его движения неожиданно увеличилась – его трос, должно быть, зацепился за какой-то выступ под водой и оборвался – и теперь он внезапно понесся по реке. Камере едва удавалось уследить за его стремительным движением, пока он боролся с волнами, изо всех сил стараясь держать голову над поверхностью воды.
Сердце мое заколотилось от прилива адреналина, но не успел я прийти в себя, как монтаж оборвал эту опасную сцену, вернув нас к дальнейшему действию картины. Китон явно оказался достаточно сильным пловцом, чтоб спастись из бурных вод, и, выбравшись за кадром на берег, он, должно быть, едва переведя дух, несмотря ни на что, вернулся к съемкам. События, разворачивающиеся перед моим взором, по-прежнему были весьма захватывающими, но я уже отслеживал в уме, как тщательно все было проработано и как умело и эффектно был инсценирован каждый опасный эпизод.
По мере того, как мое напряжение мало-помалу сошло на нет, кадр сменился, уступая место предстоящей развязке: на повороте реки ожидал водопад, его зияющая бездна готова была поглотить молодых героев.
Для Уотсона, так же, как и для меня, каждый водопад был напоминанием о Рейхенбахе. Если б я только знал, что нас ждет здесь такой неожиданный удар из-за угла, каким были подобные воспоминания, то уж конечно, удержал бы Уотсона дома. Я слышал, как он тихо охнул, сидя возле меня, и нащупал в темноте его руку, чтоб уверить в том, что нахожусь рядом. В окружавшем нас мраке кинозала он крепко сжал мое запястье, и в напряженном молчании мы смотрели, как Китон висел на раскачивающемся бревне над самым краем ниспадающих вниз потоков. Его возлюбленная, беспомощно плывущая вниз по течению, медленно приближалась к водопаду. Здесь камера задержалась на умном, решительном лице Китона, пытавшегося придумать какой-то способ для ее спасения.
Как часто, на протяжении тех лет, Уотсону снилось, что он вот так же стоит на самом краю, не в силах как-то помочь, глядя , как грохочущие воды уносят меня на дно пропасти ?
Внезапно камера отступила назад, показывая Китона возле катящихся вниз струй бурлящей воды. Он привязал себя веревкой к нависшему над водопадом бревну. И точно в самую последнюю минуту, когда отчаявшаяся девушка достигла рокового спуска, Китон спрыгнул с утеса, бросившись в самую середину потока. Он был совершенен в своей рациональности, и очертив параболу, неудержимый, как сила речных вод, в мгновение ока схватил девушку за руки. Даже после ее падения его веревка вытянула их обоих назад, на утес и его выступы. Какое-то мгновение они, вертясь, раскачивались взад и вперед – он, невольно глотая воду, она, барахтаясь в воздухе – а затем он рывком выбросил свою возлюбленную на безопасное место на утесе.
На какую-то минуту в потрясенном зале воцарилось молчание, а затем громкий взрыв аплодисментов и радостного смеха каким-то образом возместил неслышимый в фильме рев водопада. Я повернулся к Уотсону и с невыразимой радостью увидел, что он тоже смеялся. Мелькающий свет экрана отразился в блеске его глаз и ослепительной улыбке. Он сжал мою руку – сильное, победоносное биение его пульса без слов сказало мне, что он считал нашу победу над проклятой бездной еще более законченной и великолепной, чем тот акробатический трюк, который только что был продемонстрирован для нашего удовольствия.
В том декабре, на киносеансе в Сассексе, мы, наконец, покончили с одним из самых пагубных и старых призраков нашего прошлого. Дар смеха был бесценным, и я был очень признателен мистеру Китону за его искусство. Ну, вернее до того дня, пока на афише не появилось название его следующего фильма.

«Шерлок младший».

А вот это уже было совсем не смешно.





Наше гостеприимство

Как менялись отношения Холмса и Лестрейда в нашем сериале

Поискала тут на ютубе один из клипов, что некогда производил довольно сильное впечатление. И не в последнюю очередь тем, как на смену кадров из нескольких фильмов о Холмсе накладывались цитаты из Канона. Хотелось смотреть его много раз, сосредотачиваясь на каждом моменте.
Короче, клип я не нашла, хотя название забивала точно, как в оригинале. Клип буржуйский, может, он где и есть , но найти не могу.
Но у тети Сони все есть) и спешу поделиться

Я для начала сразу скажу, что для меня тут был не совсем понятный момент про Холмса, который появился с белой бородой. Не понятно, почему это так шокировало Норвуда и почему он решил, что на Холмса это совсем не похоже. Кажется, Холмс в гриме это вполне нормально.
Ну, а так я приступаю

Эйл Норвуд

Этот немой Шерлок



Норвуд обладал тем редким качеством, которое можно описать не иначе как чары, побуждающие вас с огромным интересом наблюдать за актером даже тогда, когда он ничего не делает. У него совершенно непревзойденный талант перевоплощения. –
Сэр Артур Конан Дойль




Не может быть сомнения, что Эйл Норвуд был величайшим Холмсом немого кино. Он может считаться лучшим уже благодаря только одному огромному количеству своих фильмов – за два года он снялся в сорока семи картинах. Кроме того, он был превосходным актером, и, не обладая тонкими орлиными чертами лица в духе иллюстраций Пейджета, он был убедителен во всех других отношениях, несмотря на то, что ему было около шестидесяти, когда он впервые появился в роли Холмса. Его настоящее имя было Энтони Эдвард Бретт, но для сцены он принял имя Эйл Норвуд – навеянное ему с одной стороны именем Эйлин, женщины которую он безответно любил, а с другой - его старым местом проживания в Норвуде, в южном Лондоне.
Когда киностудия «Столл филм» приступила к съемкам целой серии фильмов, состоящих из двух частей, о приключениях известного детектива, руководство студии обратилось с предложением сыграть главную роль к Норвуду, актеру, пользующемуся довольно скромным успехом, известному, в основном, своими театральными ролями. Он отнесся к своей задаче очень серьезно, самым внимательным образом изучая рассказы, постепенно впитывая все детали манер Холмса и стиля его одежды. Он даже выбрил волосы, чтоб создать впечатление большого лба мыслителя, согласно Саге Бейкер-стрит. Сперва режиссер, Морис Элви, не соглашался с интерпретацией роли Норвудом, но актер настаивал на том, что его версия является единственно правильной.
«-Давайте снимем сцену в вашем варианте, потом – в моем», - предложил он Элви. Увидев оба варианта, режиссер вынужден был признать правоту актера.


"Желтое лицо"

Снимая первый фильм «Шерлок Холмс при смерти», Норвуд сказал в своем интервью прессе: «Я беру на себя такую ответственность не с легкомысленной бравадой, а полностью осознавая все трудности. Легко изображать детектива в частной жизни, за завтраком или сидя в кресле и совсем другое дело играть Шерлока Холмса на экране. Но я возьмусь за эту работу с твердой решимостью со всей серьезностью работать над ролью , добиваясь успеха.»


"Серебрянный"

Его скрупулезное отношение к работе очевидно в инциденте, произошедшем в самом начале съемок. Изучая дома сценарий, Норвуд с ужасом прочитал: «Входит Холмс с белой бородой». Он очень протестовал, говоря, что Холмс никогда бы так не сделал. Было очевидно, что руководство киностудии не имели почти никакого понятия о характере Холмса. Когда Норвуд набросал свои планы относительно изменения внешности, руководство отнеслось к этому, мягко говоря, с большим сомнением. Джефри Бернард, директор киностудии, сказал Норвуду, что невозможно замаскировать его рост и внешность. На следующий день Бернард заметил невысокого таксиста, стоящего на съемочной площадке. Так как посторонним был запрещен проход на территорию студии, он отправил нескольких помощников выдворить непрошеного гостя. Таксист начал громко возмущаться, говоря с сильным акцентом кокни, и спорил с ними несколько минут, пока Бернард сам не подошел к нему, и тогда этот водитель выпрямился в полный рост и оказалось, что это Эйл Норвуд. Это был трюк, достойный самого Холмса; и актер доказал свою правоту с большим апломбом.


"Шесть Наполеонов". Уотсон (Хьюберт Уиллис) и инспектор Хопкинс (Тедди Арунделл) рассматривают жемчужину, извлеченную Холмсом из бюста

С 1921 по 1923 годы Норвуд снялся в трех сериалах, состоящих из двухкатушечных фильмов (каждый фильм продолжался около двадцати пяти минут). (Скажу от себя, что я условно называю эти series сериалами – возможно, правильнее было бы их назвать циклами фильмов, и то, что называю двух-катушечными фильмами это в оригинале two-reeler – фильм в двух частях, т.е. уместившийся на двух катушках. На всякий случай уточнила)


Норвуд на съемочной площадке


Первый цикл фильмов «Приключения Шерлока Холмса» состоял из пятнадцати фильмов, сценарии которых придерживались содержания Канона довольно близко. За ним следовала версия «Собаки Баскервилей»(1921), режиссером которой был также Морис Элви.




К сожалению, из-за того, что создатели старались точнее придерживаться оригинала и из-за начисто лишенной воображения режиссуры Элви, в фильме было слишком много «диалогов», которые сказались на темпе всего повествования. Особенно, это относится к «Собаке», в которой явно ощущалось отсутствие должного настроя и атмосферы, и большую часть фильма Элви снимал в павильоне. В фильме Баскервиль-холл ни разу не был показан в окружении того зловещего пейзажа, что расстилался вокруг него, а редкие кадры, запечатлевшие Гримпенскую трясину, говорят о том, что съемки велись на какой-то парковой равнине со скудной растительностью или, возможно, проводились ранним утром в Хэмпстед Хит, но это совсем не было похоже на крайне уединенное место с обширной болотистой равниной и зыбкой трясиной. Однако, там все же можно было наблюдать известную долю зрелищности – кадры с изображением самой Собаки были покрашены вручную, чтобы создать впечатление яркого свечения, благодаря которому появления призрачной собаки вызывали подлинное потрясение.

Кадры из фильма "Собака Баскервилей"







Если самый первый цикл и последующий за ним фильм в какой-то степени разочаровали зрителя, то самого Норвуда считали великолепным Холмсом, и многие критики отзывались о его игре, как о полном «перевоплощении». «The Moving Picture News» писала, что «Норвуд это Холмс и внешностью, и характером, и поведением». Конан Дойль также был среди поклонников Норвуда и подарил актеру пестрый халат, который тот надевал в большинстве кинофильмов.





Норвуд был настолько популярен, что играл Холмса и на сцене в спектакле «Возвращение Шерлока Холмса», премьера которого состоялась в театре «Принц» (прошу прощения, если не верно перевела), на Шефтсбери авеню, 9 октября 1923 года.
Были еще два цикла, состоящие из пятнадцати двух-катушечных фильмов: «Дальнейшие приключения Шерлока Холмса» (1922) и «Последние приключения Шерлока Холмса». Режиссером этих фильмов был Джордж Риджвелл, который также был автором некоторых из сценариев, но Морис Элви вернулся к работе с Норвудом , сняв последнюю ленту «Знак четырех» (1923).



В этом фильме Хьюберта Уиллиса, игравшего Уотсона в предыдущих фильмах , заменил более молодой Артур Каллин, ибо Уиллис казался слишком старым , чтоб влюбиться в молодую клиентку Холмса, Мэри Морстен.


Кадр из фильма Знак четырех


Интересно заметить, что действие в фильмах было перенесено в 20-е годы. Не было попытки воспроизвести викторианский Лондон, и потому город выглядел вполне современно с машинами, автобусами и электрическим освещением.
Несмотря на относительно короткий период, во время которого Эйл Норвуд играл Холмса – после 1924 г. он больше уже не возвращался к этой роли – он, тем не менее, оказал огромное влияние на публику и критиков. К сожалению, сохранились лишь немногие из его фильмов и те в довольно плохом состоянии. Однако, по этим уцелевшим кинопленкам и фотографиям ясно, что Эйл Норвуд в самом деле был превосходнейшим Шерлоком немого кино.

Хочу и сюда приложить гифки к "Дьяволовой ноге", которые для меня смотрятся вполне современно









А здесь то, что имеется в наличии

Дьяволова нога



Шерлок Холмс при смерти



Знак четырех



Человек с рассеченной губой

Хочу расставить некоторые точки над "и" и немного кое-что пояснить и систематизировать для себя и своих читателей.
Я немного отклонилась от первоначального курса в связи с тем, что взялась за книгу Дэвиса "В роли Шерлока Холмса", а потом за смежную с ней статью касательно фильмов с участием Бэзила Ретбоуна.
Не надо думать, что я забыла обо всем остальном и, в первую очередь о фанфиках, которые для меня вообще-то на первом месте и которые я очень люблю. И каноничные, как я их называю, и слэшные.
В настоящий момент я хочу попробовать целенаправленно дойти в области кино-Холмсов , как минимум,до середины 20- х годов, (есть одна связанная с этим задумка) и попутно с этим переводить статью о фильмах и радиоспектаклях Ретбоуна. А потом постараюсь учредить более строгую очередность,чтоб было всего понемножку. Фанфики - двух видов) И в частности надо закончить "Злостную клевету на Лестрейда".
Сейчас пишу небольшой план в основном для себя, но и в то же время для своих читателей. Вот сейчас будет несколько постов о кино-Холмсах 20-х.
И буду еще как-то обзорно рассказывать о своих книжках. И в частности вот чуть подробнее хотела в первую очередь рассказать о небольшом сборнике "Семнадцать ступенек к Бейкер-стрит", в котором обнаружила еще одну монографию Нокса, видимо, у нас пока не переведенную.


И еще попробую отсканировать хотя бы отдельными эпизодами "Похищение герцогини", как обещала.

А потом постараюсь вернуться к старому распорядку.

Закончить, наконец, эпопею о молодом Холмсе. После этого смогу уже идти дальше по хронологии и в частности, надеюсь после этого перевести один или два - точно не помню -рассказа Линдси Фэй, в которых Холмс сам рассказывает Уотсону о своих ранних расследованиях и конкретно о виноторговце Вамберри. Линдси Фэй при прочтении показалась замечательным автором и интересно каким будет молодой Холмс у нее.

Потом я уже писала, что начала перевод "Сила в правде". Фанфик на четыре главы, где ранняя история Холмса преподается так, как ее представил когда-то Баринг Гоулд в своей книге "Шерлок Холмс с Бейкер-стрит". И хоть сама эта теория, где семья Холмсов какое-то время колесила по всему миру, и присутствие там Шеринфорда Холмса мне не особо нравится, но юный Холмс из этого фанфика гораздо более похож на себя, нежели герой Wesron Wynde, при всем моем почтении). Ну, и к тому же там присутствует и сестра Холмса Шарлотта, интересно посмотреть, как там представлены их отношения. То есть там, в семье Холмсов, как минимум, четверо детей. Шеринфорд, Майкрофт, Шарлотта и Шерлок. Про этот фанфик мне собственно напомнила пресловутая Энола Холмс) И я теперь этому очень рада.

Вот. Потом, это уже конечно, заинтересует не всех, но продолжу переводить книгу "Целуя Шерлока Холмса". Жаль, что в отпуске руки до нее не дошли - она все же для меня книга именно для отпуска) Ну, ничего, буду заниматься ею в выходные. Это то, что касается фанфиков-пастишей.

Ну, и не буду забывать про исследования, кино-Холмсов и многое другое. Все пойдет в порядке очереди) В ближайшее время постараюсь немножко рассказать о имеющемся материале и буду постепенно заполнять белые пятна. Это не настолько невыполнимые планы, как может показаться. Глаза боятся, а руки делают. Хотя, может, и не очень быстро, потому что отпуск скоро закончится)
Постепенно, не торопясь, надеюсь, что все изучим)

Я тут, конечно, несусь галопом по европам, пытаясь объять необъятное.Благо, что отпуск)

Сейчас немножко разберусь и попробую себе установить хоть какую-то очередь, а то хватаюсь то за одно, то за другое.

Надо бы сделать перевод хоть каких-то еще глав про Кино-Холмсов и хотя бы выбраться из эры немого кино, а потом уже легче будет. Ну, и вот маленькими перебежками делаю перевод статьи "Холмс против Гитлера" и не очень быстро она пока идет, потому что там про разные политические веяния в Америке 40-х годов, а я тут полный профан и часто встаю в тупик. Дойду до фильмов Ретбоуна, тоже надеюсь, будет полегче.

Очень хотелось бы поподробнее рассказать про свои книги, но это тоже тема большая, а пока я сделала перерыв со своей антифашистской статьей и хочу еще вскользь сказать вот о чем.
Когда писала пост о "Человеке на гранитном столбе", немножко полистала "Аннотированного Холмса" с комментами Баринг Гоулда и хочу еще немножко рассказать об этой книге. Просто дать начальное представление о ней.



Сама книга начинается с большого - просто огромного (12 глав)- предисловия под названием "Два доктора и сыщик" Название каждой главы - цитата из Канона.

"С тех пор, как вы стали биографом Шерлока, я о нем слышу повсюду" - о самом Дойле.

В самом начале книги вот такой его пастельный портрет художника Генри Гейтса , сделанный в 1933 году по портрету того же художника, сделанному маслом в 1927 году. Оригинал висит в Лондонской национальной галерее и подарен ей дочерью писателя леди Бромет (немного непривычный для меня титул Дамы Джин)


"Он теперь переводит мои работы на французский" - о том, как популярны книги Дойла во всем мире

"Странные люди, Уотсон!" - о сообществе "Нерегулярные части с Бейкер-стрит"



Удалось кое-как отсканировать вот такую, наверное, редкую фотографию , причем вся не влезла - книга очень большая.
Здесь пишу так, как значится в книге "Случайный снимок, сделанный перед торжественным обедом (1947 г.) общества "Нерегулярных частей Бейкер стрит" Слева направо: покойный Элмер Дэвис (о нем немножко будет сказано в статье "Холмс против Гитлера"),Уильям Холл в костюме Шерлока Холмса,, покойный Кристофер Морли и Рекс Стаут



"Ваши заслуги должны быть признаны публично" - тут как раз о свидетельствах такого признания: выставки, мемориальные доски, памятники.

"Из вас вышел бы отличный актер, первосортный!" - о кино-воплощениях Холмса

"Добрый старый Уотсон! - ясно без слов)

Вот здесь единственная иллюстрация, демонстрирующая спальню Уотсона, датского художника -карикатуриста Джордана, выполненная в 1909 г. для одного из пастишей о Холмсе и Уотсоне. Заметьте, пастиши были уже в 1909 году



"Он Наполеон преступного мира, Уотсон" - о профессоре Мориарти.

"Я присмотрел одну квартирку на Бейкер-стрит - о квартире Холмса, ее место положении



Бейкер-стрит 1890 год

Ну, это я пока так пишу, а очень надеюсь постепенно это перевести, потому что вообще эта книга - непосредственное воплощение Большой Игры. Жаль только, что иллюстрации очень низкого качества, есть совсем затемненные. Но я все же постараюсь выложить те, которые больше нигде не встречались.
А теперь о содержании. Хочу отдельно об этом сказать, потому что это не просто обычное и привычное для нас содержание Канона.
Оно, во-первых, видимо, соответствует хронологии Баринг Гоулда. И идет в этом самом хронологическом порядке. Я сейчас постараюсь показать, как это выглядит на примере первого тома.
Ну, про предисловие я уже сказала и его пропущу.

2.Ранние дела Холмса
(Июль и сентябрь 1874 года и четверг, 2 октября 1879 года)

Глория Скотт
"... это мое первое дело"

Обряд дома Месгрейвов
"Коллекция моих маленьких подвигов была бы не полной без описания этой весьма оригинальной истории..."

3. От начала партнерства до первой женитьбы доктора Уотсона
(начало января 1881 - ноябрь 1886)

Эпиграф

- Берите шляпу, - велел он.
- Хотите, чтобы я поехал с вами?
- Да, если вам больше нечего делать.

Этюд в багровых тонах
"Совершенно небывалый случай... непостижимо запутанное дело"

Пестрая лента
"Особенно причудливым кажется мне это дело..."
"Самая смертоносная индийская змея"

Постоянный пациент
"обстоятельства дела настолько значительны, что я не могу позволить себе исключить его из своих записок."

Знатный холостяк
"...я считаю, что мои воспоминания о нем (Шерлоке Холмсе) были бы неполны без краткого очерка об этом любопытном эпизоде"

Второе пятно
"Если мне удастся успешно завершить это дело, оно, конечно, достойно увенчает мою карьеру... "

4. От первой женитьбы доктора Уотсона до кончины первой миссис Уотсон"
(1 ноября 1886 года - конец декабря 1887 или начало января 1888)

" Ну, Уотсон, прекрасный пол это уже по вашей части"- отдельное обсуждение браков Уотсона)

Рейгетские сквайры
"...одно редкостное и головоломное дело"

Скандал в Богемии
"Для Шерлока Холмса она всегда оставалась "этой" женщиной."

Человек с рассеченной губой
"Должен признаться, что не помню случая в моей практике, который на первый взгляд казался бы таким простым и был бы в действительности таким трудным."

Пять апельсиновых зернышек
"Я думаю, Уотсон...что в нашей практике не было более опасного и фантастического дела."

Установление личности
"В этой истории ничего таинственного нет. ,впрочем, некоторые детали довольно любопытны."

Союз рыжих
"...довольно фантастическое дело"

Шерлок Холмс при смерти
" Симуляция болезней –– это тема, которой я думаю посвятить одну из своих монографий."

Голубой карбункул
"Случай столкнул нас со странной и забавной загадкой, и решить ее – само по себе награда."

5. От возвращения доктора Уотсона на Бейкер-стрит до его женитьбы на Мэри Морстен
(конец декабря 1887 или начало января 1888 до 1 мая 1889)

Долина страха
"не могу припомнить ни одного дела из своей многолетней практики с более интригующими обстоятельствами."

Желтое лицо
"Временами, однако, случалось и так, что мой друг заблуждался..."

Случай с переводчиком
"необычайная история с греком-переводчиком, в которой еще и сейчас многое покрыто тайной."
"Ваша рука потянулась к старой ране" - лирическое отступление о ранении Уотсона

Знак четырех
"чрезвычайно интересное дело"

Ну, вот пока так. Комментарии к рассказам я, конечно, по возможности и так приводила и привожу, а вот предисловие надо будет рассмотреть отдельно