14 января 1881 г.
7 часов 40 минут

В следующий раз, когда Лестрейд пришлет мне записку с просьбой помочь распутать «небольшое убийство» , я сначала использую это послание для разжигания своей трубки, а с обратной почтой пошлю ему бутылку цианида в праздничной упаковке. Эта «маленькая загадка» инспектора, это убийство, которое я раскрыл через 6 часов , после того как услышал о нем, приняло серьезный оборот и имело продолжение в виде преследования убийцы крупными силами полиции ( и даже любителей, так как я сделал основную часть работы). Эта погоня по самому зловонному району Билингсгейта продолжалась три дня ( и все это время я не возвращался на Бейкер-стрит из страха потерять след или быть обнаруженным), и вот в результате я оказался на каком-то складе, связанный по рукам и ногам и втиснутый в деревянный ящик с протухшим тунцом, где находился целый час, пока меня не нашел Лестрейд.
Это были не лучшие три дня в моей жизни, особенно последние несколько часов. Еще хуже было то, что когда я вернулся на Бейкер-стрит, весь пропахший рыбой, дома была только миссис Хадсон и мне пришлось выслушать нотацию за то, что уезжая , я не оставил записки, что буду отсутствовать три дня.
Никогда бы я не был так рад появлению доктора, дабы он послужил неким буфером между мной и этой рассерженной женщиной. Даже подношение в виде полудюжины тунцов, которое я вручил в виде компенсации, не помогло ей успокоиться.
Слава богу, проводив меня наверх , она несколько утихомирилась и пошла греть воду для ванны… Миссис Дадли разразилась бы сейчас тирадой, от которой завяли бы уши любого морского волка, а потом выставила бы меня на улицу до тех пор, пока не выветрится рыбный запах. Но странная вещь…У меня создалось впечатление, что моя новая хозяйка скорее была обеспокоена моим отсутствием, чем обрадована ему, как я собственно ожидал.
Горячая ванна ( с каким-то женским цветочным запахом, кажется, лаванды) уничтожила следы рыбного зловония, но не думаю, что смогу в ближайшее время употреблять рыбу в пищу.
На этом все беды не кончились, ибо я , видимо, схватил простуду в этом рыбном сарае, и поэтому чихаю теперь так, что наверное скоро вывихну шею.
Теперь я глубоко убежден, что поселиться в одной квартире с медиком было жестокой ошибкой. Очевидно, мой статус поднялся от соседа по квартире до подопытной крысы – видимо, возможность иметь под рукой пациента, на котором можно практиковаться, очень его устраивает.
Он вернулся совершенно изможденным и замерзшим после затянувшейся прогулки, судя по отчетливо слышимой хромоте на лестнице, но после того как он сбросил в гостиной пальто и шляпу, вместо того, чтобы согреться у камина, он пошел прямо ко мне, и прежде чем я смог остановить его, всунул мне в рот термометр.
-Похоже, что у вас жар, и где, черт возьми, вы были эти три дня? – возмущенно спросил врач, роясь в своем черном чемоданчике.
- В Бингсг-т-т-е - послушно пролепетал я из-под градусника. Зачем спрашивать, когда очевидно, что я не смогу ответить ?!
- Что ?
- В Билингсгейте, -проворчал я.
- Но…как вы могли так сильно простудиться? Вы что все это время находились на воздухе?
Он посмотрел на меня так укоризненно, что я почувствовал себя прогульщиком, явившимся к учителю в потрепанном виде.
-Собственно говоря, последние два часа я провел в ящике с тунцом в одном из складов, - с вызовом ответил я. Посмотрим ,что вы на это скажете ,доктор.
Он с сомнением взглянул на меня и покачал головой.
-Вам не следует сейчас разговаривать, Холмс,- предостерег доктор , закрывая свой чемоданчик.- Сейчас миссис Хадсон принесет вам чай с лимоном, и потом вы должны постараться заснуть. А если температура еще поднимется, я дам вам лекарство.
Чай с лимоном. Ужасно. Откуда эти горе-врачи черпают такие нелепые идеи?
Я собирался уже сказать все, что я о нем думаю, но в этот момент он вытащил из моего шкафа два одеяла (болезненно поморщившись от боли в раненом плече ) и набросил их на меня, благословенное тепло рассеяло всю мою раздражительность. Я решил отложить дебаты с врачом и отвернулся к стене, после чего мои глаза закрылись сами собой. Ну по крайней мере, он способен понять тонкий намек, так как тут же вышел, оставив дверь открытой.
Через два часа он разбудил меня, чтобы измерить температуру и заставил выпить какое-то снадобье, горячее и на редкость вонючее. Доктор заявил, что туда добавлен мед, чтобы подсластить и уменьшить горечь, но я лично ничего сладкого не почувствовал. Его методы лечения не произвели на меня особого впечатления и я так ему и сказал , но он только посмеялся, что разозлило меня еще больше. Подозреваю, что кроме меда и жаропонижающего он добавил в свою микстуру что-то снотворное, ибо не прошло и двух минут, как я снова заснул и проснулся совсем недавно, видимо, от завывания ветра. Я зажег свечу рядом с кроватью, и поскольку моя тетрадь – единственная вещь, которая находится в пределах досягаемости, то я теперь пишу эти строки. Хоть бы прекратилось это чихание, а то из-за него мой почерк совершенно невозможно разобрать и очевидно …






17 января 1881 года

Поскольку утренние газеты не представляют никакого интереса, я занимаюсь писаниной в ожидании завтрака – это будет первая нормальная еда на этой неделе.
Внезапный обрыв последней записи произошел из-за того, что некий доктор вырвал тетрадь у меня из рук и строго сказал, что я больной и мне «нельзя напрягать зрение», а я видимо это сделал, иначе бы он меня никогда не поймал.
Этот инквизитор снова измерил мне температуру. После чего, на его лице отразилась такая тревога, что мне и без слов было понятно, что он увидел на градуснике.
- У вас поднялась температура, Холмс.
Это и я мог бы ему сказать, а кто из нас врач?
-Просто поразительно, - прохрипел я.
-Вам сейчас холодно или жарко? – мягко спросил он, откладывая в сторону градусник и вглядываясь в мое лицо.
- Не знаю ! – я чуть не задохнулся от возмущения и, конечно, тут же закашлялся да так, что в глазах у меня потемнело.
Когда в голове у меня слегка прояснилось, я почувствовал как кто-то с удивительной мягкостью подкладывает мне под спину подушки.
Доктор как раз собирался что-то сказать, как в дверях появилась миссис Хадсон. Он встал, подошел к ней, и мельком взглянув на меня, они вышли из комнаты. Через секунду из гостиной послышались голоса:
-…Простите, он нездоров…
-Ужасно важно…никак не может ждать…завтра…вы что хотите сказать, что я не могу его увидеть?
-…он только что…никаких посетителей…
- Не задерживайте меня ! Поймите, доктор, это срочно!
Последнее я услышал довольно отчетливо по той простой причине, что вопли этого недоумка мог услышать даже глухой старик где-нибудь в Эксетере.
- Доктор, лучше впустите его, иначе мы никогда от него не избавимся, - я закричал это так громко , как только мог, хотя голос был до смешного хриплый и это тут же вызвало новый приступ кашля.
Я был удивлен, услышав ответ моего компаньона – такие выражения я слышал ранее от моей квартирной хозяйки ! –но тем не менее секундой позже появился главный тупица Скотланд-Ярда. Он прошмыгнул мимо насупившегося военврача, и должен сказать, что мой вид больше позабавил его, чем вызвал сочувствие.
- Доктор Джон Уотсон, мистер Лестрейд , -представил я их.
- Мы уже познакомились, - мрачно ответил доктор, бросая на полицейского довольно грозный взгляд.
- Мистер Холмс, я по очень важному делу, насчет Уайлдера, - Лестрейд перешел на конфиденциальный шепот.
- Так, говорите громче ! – огрызнулся я.
Лестрейд бросил подозрительный взгляд на впечатляющую фигуру, грозно нависшую над моей кроватью. Подождите, с каких это пор прихрамывающий изможденный военный хирург в отставке, стал для меня впечатляющим? Видимо, я в самом деле болен…
- Доктор, если вы дадите нам пять минут, я обещаю, что за это время мы закончим с нашим делом, - я устало вздохнул, а мой новый знакомый, нахмурившись, вышел из комнаты.
Инспектор рассказал о своих неувязках в деле обвинения Уайлдера в убийстве. После того, как я представил ему все доказательства, о которых совсем забыл из-за своего «тунцового плена», он был выдворен (отнюдь не ласково) воинственно настроенным доктором.
- Кто он вообще такой ? – доктор кипел от возмущения и в сердцах чуть не разбил бутылку с микстурой .
- Мой клиент, - скупо ответил я и закашлялся.
Честно говоря, я смутно помню, что происходило потом – следующие два дня и три ночи. Я понял, что прошло столько времени, только когда встал и увидел дату на свежем номере «Таймс», но ничего определенного не помню – только какие-то неясные хаотические образы, ощущения жара и прохладного белья, и какие-то фигуры, склонявшиеся надо мной в полутьме. Видимо, судя по радости миссис Хадсон, когда она увидела, что я встал и хожу по комнате, я был тяжело болен.
Когда я проснулся , доктор спал на стуле около моей кровати. Без сомнения, он будет вне себя, когда увидит, что я встал без его позволения. Судя по всему, я нарываюсь на конфликт . Только, пожалуйста, после завтрака…, но увы из спальни слышится какой-то возмущенный вопль.
Продолжу после конфликта…

8 часов 55 минут

Я остановился на волнующем моменте, когда готовился к битве с рассерженным врачом. Мои опасения подтвердились – когда он выскочил из моей спальни, лицо его пылало от возмущения. Когда доктор подошел ближе, кровь отхлынула от его лица, и я заметил темные круги у него под глазами – без сомнения, последние дни он спал мало, если спал вообще.
- Черт возьми, вы думаете, что вы делаете? – проворчал он весьма повышенным тоном.
- Кофе, доктор ? –радостно предложил я.
- Холмс !
- Сядьте, доктор,- сказал я сухо, наливая ему чашку кофе, положив сахар, сколько он обычно кладет по моим наблюдениям, и протягивая чашку ему, как предложение мира.
Чашку он взял, но не успел выпить кофе, как гнев вспыхнул в нем с новой силой.
- У вас была температура только…сколько сейчас времени…без четверти десять? Только шесть часов назад!
-Доктор, уверяю вас, я чувствую себя превосходно, - и в подтверждение этого я громко чихнул.
-Если вы чувствуете себя хорошо, то это еще не значит, что вы поправились. У вас все еще сильный кашель, который может перейти в пневмонию, особенно если вы выйдете на улицу в такую погоду.
-Я обещаю остаться сегодня дома, если вы оставите меня в покое, - раздраженно ответил я.
Была суббота, и все равно ни в музее,, ни в лаборатории делать было нечего. Кроме того, я же не дурак и понимаю, что еще не совсем в форме.
Он хотел было что-то проворчать в ответ. Но тут появилась миссис Хадсон с нашим завтраком. Не успела за ней закрыться дверь, и я приступил уже к еде, откусив кусок прожаренного тоста, как доктор вернулся к тому с чего начал.
-Вам не следует выходить и завтра , Холмс – ветер усиливается и будет настоящий буран,- сурово изрек он, перемещая свой гнев с меня на несчастную сосиску на своей тарелке.
- Доктор, а вы не говорили, что способны предсказывать погоду. Передайте мне мармелад.
Он усмехнулся и вновь правой рукой воткнул вилку в сосиску, а левой передавая мне вазочку с мармеладом. – Моя нога более точный барометр, чем любые современные устройства. Кстати, не особенно увлекайтесь сосисками, ваш организм еще слишком чувствителен для такой пищи.
Тем не менее, сам он ел с большим аппетитом, и я даже подумал, уж не придумал ли он этот предлог, чтобы съесть и мою порцию…Но нет, не может быть, чтобы он был таким двуличным, а я до сих пор этого не заметил. Или может? Я настороженно наблюдал за ним, поглощая свои тосты.
-Доктор, пожалуйста, передайте мне яйца. Пока я болел, ко мне приходили какие –нибудь посетители, и потом Лестрейд не оставил какой-нибудь записки ? Что вообще произошло за последние три дня ?
-Пожалуйста…Нет-нет,… а есть телеграмма, она на вашем столе,- он передал мне тарелку и продолжил. –Ничего примечательного, пока вы болели, не случилось, впрочем наверняка не скажу – последние три дня я не выходил из дома.
Вернувшаяся за посудой миссис Хадсон была очень довольна – от завтрака не осталось ни кусочка.
Я уселся перед камином, и несмотря на протесты моего врача, зажег трубку. А доктор широко зевнув и пробормотав какие-то извинения, отправился к себе (я полагаю, отсыпаться). Я же провел утро, проглядывая всю почту, накопившуюся за время моей болезни, сосредоточившись на вырезке и сортировке статей из газет, и ушел с головой в это захватывающее занятие, как вдруг был опущен на землю каким-то истошным воплем.
Передо мной стоял полусонный доктор.
- Холмс, ради бога, что это такое ?! – воскликнул он, оглядывая комнату.
- Что ?
Я проследил за его взглядом, полностью уже вернувшись к реальности, и понял. Я навел беспорядок. Или, вернее, страшный беспорядок. Честно говоря, мебель совершенно исчезла из виду, покрытая слоем разложенных газет. Судя по лицу моего компаньона, он никогда не видел ничего подобного.
- Гм…Разве я не говорил, что немного беспорядочен, особенно когда сортирую статьи, которые могут мне пригодиться?
- Не говорили, - сухо ответил доктор, перешагивая через стопку газет на пути к своему креслу, которое было завалено конвертами и письмами. – Я могу их куда-нибудь переложить, или вам нужно, чтобы они лежали именно здесь?
Я удивленно воззрился на него – неужели это что все, что он может сейчас сказать? Его кресло было занято моими бумагами, а он спрашивает, можно ли ему сесть! Любой нормальный человек немедленно сбросил бы их, не заботясь попадут они в горящий камин или еще куда-нибудь, и вообще пришел бы в ярость от моих захватнических манер.
- Гм… ,нет, доктор. Давайте, я возьму их.
Я был так поражен, что чуть не начал заикаться, торопливо убирая газеты с его кресла, а после минутного раздумья и с его стола.
Доктор медленно зажег свою трубку и затянувшись пару раз, снова оглядел беспорядок.
- Может быть, вам помочь?
- Нет, - бодро ответил я, отшвыривая в сторону ненужную газету. – Это не займет много времени. Дайте мне альбом с вырезками, пожалуйста. Он вон там, под вашей ногой.
Он покраснел и смущенно опустил глаза.
- Простите, я…
- Вы не могли его увидеть под этими газетами, - усмехнулся я. Неожиданно сильный кашель прервал мою речь, и я был вынужден согнуться вдвое, чтобы он затих.
- Господи, простите! – воскликнул доктор, и я увидел, как он торопливо погасил свою трубку. – Я совершенно забыл…
- Ну, что вы , доктор , вы здесь совершенно не при чем, - я встал, чтобы налить стакан воды. Целая кипа газет соскользнула с моих колен и рассыпалась по полу, мой компаньон подхватил некоторые из них, видимо опасаясь, что они попадут в камин.
Меня позабавил вздох облегчения, вырвавшийся у него, после моего заверения, что мой кашель никак не связан с тем, что он закурил трубку. Но тем не менее, трубку он больше зажигать не стал. Все-таки, он очень странный человек.
- У вас здесь содержится столько информации… Зачем вам нужны все эти старые вырезки?
Он явно пытался поймать меня на живца, но я и не думал попадаться на крючок.
- Все это связано с моей профессией, - таинственно ответил я, наслаждаясь видом его озадаченной физиономии.
Конечно, он был слишком вежлив, чтобы продолжить свои расспросы, да и к тому же в комнату очень кстати вошла миссис Хадсон, чтобы спросить нас об ужине. Что произошло, когда она увидела состояние гостиной, лучше здесь не описывать. Достаточно сказать, что у доктора, видимо, ангельское терпение. И на мой взгляд , он был очень мягок в выражениях.

Чего-то мне как-то стало стыдно, что я забросила дневник и не выкладываю свои переводы, хотя и не знаю, нужно ли это кому-то кроме меня. Переводы не официальные, никаких разрешений на перевод не имеется, духу на это у меня не хватит, ибо я ни разу не переводчик, хотя когда-то и собиралась в Иняз. Переводы исключительно любительские, сделанные из одной большой любви к Холмсу, и сделанные, подчеркиваю, для себя.
Но подумалось, вдруг кому будет интересно...
Наверное, тут штука в том, что мои личные обстоятельства складываются так, что практически не с кем поговорить не только о Холмсе, но и душу, по большому счету, излить не кому.
И перед очередной порцией Холмса небольшое отступление... Зашла я тут на Rutracker, захожу туда часто, ибо киноман. Так вот , в комментах одной из выкладок гранадовского сериала разгорелась борьба на извечный вопрос - кто лучше Бретт или Ливанов. Как всегда, меня взяло за живое. Причем вот эти наши люди, которые считают, что Ливанов - лучший в мире, они просто удивительны... Они порой даже не читали канон, либо читали уже через призму советского сериала. На этот раз их возмутил кокаин То есть, кокаин - это придумки Бретта. Холмс ни разу ни наркоман, а цитирую "настоящий джентльмен, гениальный сыщик", который наркоманом быть не может по определению. Да где вы прочли, что он наркоман? Не наркоман, он сильный человек, мог кочергу разгибать руками. Поразительно это. Вообще, кажется, что мы с ними читали совершенно разные книги. Так вот живешь, и не знаешь, что можно одно и то же воспринимать совершенно по-разному.
Еще с "Горбуном" мне понравилось. Это, говорят, что за фигня - Холмс только посидел и послушал, как свидетель, ничего не расследовал, ни за кем не гонялся. Неправильный какой-то эпизод.
Ну это я так, пар выпускаю. Теперь дальше.

8 января 1881 г.
Мои карманные часы куда-то пропали в этом море чемоданов и ящиков .
Если весь мир это театр ,то я очень счастлив сменить эту сцену на другую, с другими актерами и актрисами.
Осталось провести всего одну ночь в этом притоне…сама эта мысль наполняет меня таким восторгом, какого я не помню с детства. Завтра в это же время я буду вести эти записи в совершенно другом месте.
День промелькнул незаметно как по волшебству и слишком быстро, чтобы почувствовать его реальность – этот друг Стэмфорда заехал за мной в кэбе и мы тут же отправились на Бейкер-стрит . К моему глубокому удивлению, в отличие от большинства моих знакомых этот джентльмен ничего не имел против молчания после небольшой беседы о погоде и местных новостях. Но еще более удивительным было то, что это молчание было совершенно естественным и не вызвало обычного чувства неловкости или напряжения.
Через 15 минут я постучал в квартиру на Бейкер-стрит и секунду спустя мы были приняты доброжелательной хозяйкой.
- Вы передумали, молодой человек ? спросила она, бросив на меня подозрительный взгляд.
- Нет-нет, - заверил я , шагнув в сторону и давая ей возможность разглядеть моего спутника. – Это доктор…неожиданно я понял, что даже не знаю его имени – Стэмфорд представил его только по фамилии.
-Доктор Джон Уотсон,- мой компаньон пришел ко мне на помощь, сняв левой рукой свою шляпу и улыбаясь хозяйке,- бывший военный врач, мисс…?
Её строгость моментально скрылась за румянцем и смущенной улыбкой.
-Миссис Хадсон, доктор, - поправила она его назидательным тоном, хотя в глазах у нее еще плясали веселые искорки.
Меня немного покоробил одобрительный взгляд, который получил доктор за свою смехотворную ребяческую ошибку, лично я до сих пор был удостоен только грозного взора этой леди, когда собрался было положить свою шляпу на столик в передней и тут же отдернул руку.
Возможно мне показалось, что когда мы начали подниматься по лестнице, она взглянула на него почти жалостливо и взгляд этот говорил: «Вы представляете, во что Вы ввязались?»
Я поднялся наверх и распахнул дверь гостиной.
- Как видите, доктор, комната очень большая, - сказал я, еще раз одобрительно взглянув на два больших окна и значительных размеров камин.
Не дождавшись никакого ответа, я повернулся, чтобы увидеть, что он прошел только половину (из семнадцати, как я заметил) ступенек. Поняв, что поспешил, я тщательно изучал обстановку, когда он, наконец, вошел слегка запыхавшись, но ничуть не смутившись и не извиняясь за свою медлительность. Гордый и упрямый. Очень хорошо.
Глаза доктора методично оглядели всю комнату, вспыхнув от удовольствия при виде большого письменного стола в удобной близости к окну.
- А спальни ?
- Одна здесь, другая – наверху.
Хозяйка следовала на несколько шагов позади доктора и теперь стояла в дверном проеме,наблюдая за нами. Миссис Хадсон еще раз назвала стоимость квартиры, (разделенная пополам она была более, чем приемлема) и мы тут же согласились без дальнейших разговоров.
Затем мы вернулись к кэбу; давно я не был в таком прекрасном настроении, одна только мысль, что я покину «особняк Дадли» была слишком волнительна для моей нервной системы. Видимо, из-за этого я был довольно болтлив на обратной дороге к лаборатории.
- Доктор, а давно вы знаете этого Стэмфорда?
Я спросил это больше из любопытства, чем из интереса. Мой новый знакомый был совершенно непохож на Стэмфорда и как двое таких разных людей могли быть друзьями было непонятно.
Он вздрогнул, очевидно , не ожидая ,что я обращусь к нему.
- Он был моим ассистентом в больнице Святого Варфоломея, - спокойно ответил он.
- Так , вы закончили Лондонский Университет ?
- Да.
Я уловил оттенок сдержанности в его тоне и односложный ответ тут же свел нашу беседу на нет – видимо, мое любопытство пришлось ему не по вкусу. Но даже я не стал бы вести себя вызывающе с человеком, с которым вскоре буду сидеть за одним столом, - это не безопасно, особенно если учесть, что в глубине души он довольно вспыльчив. А у меня не было желания узнать, как глубоко спрятан его темперамент, по крайней мере пока мы не распакуем свои чемоданы.
Меня ожидало еще исследование по дальневосточным ритуальным ядам и к тому же надо было закончить статью о дедукции и анализе, над которой я работал. Поэтому я попросил кэбмена отвести меня к больнице – хотя лаборатория и была еще закрыта, это учреждение больше подходило для занятий, чем дом миссис Дадли.
Однако к моему удивлению, когда я выскочил из кэба, военврач последовал моему примеру, заметив, что он хочет пройтись пешком до его гостиницы на Стрэнде . Этот факт заинтересовал меня и я обдумывал его ,когда доктор уже скрылся в толпе.
Он рассказывал, что жил в гостинице на Стрэнде, но его пенсион был слишком скудным ,чтобы оплачивать гостиницу в самом центре Лондона. Значит, он ,явно.живет не по средствам. Только этого не хватало, этак он окажется банкротом .а я останусь без компаньона ! Но еще раз, поглядев на его удалявшуюся фигуру ,я вздохнул с облегчением. Он пошел в гостиницу пешком вместо того, чтобы ехать в кэбе. Это была элементарная попытка экономии , так как за поездку с Бейкер-стрит заплатил я ; и кроме того, он, видимо, заставлял себя двигаться, упражняться несмотря на слабое здоровье и заметную хромоту. Отсюда можно было сделать два вывода – сила характера и предусмотрительность. Ну что ж, отлично.
Когда я наконец вечером прибыл сюда (я больше не зову это помещение домом), после трех часов бесплодной писанины, вычеркивая целые абзацы , редактируя и все еще не найдя подходящего названия для этой чертовой статьи, я сообщил миссис Дадли, что буду иметь счастье покинуть ее дом завтра утром.
Мадам вскрикнула так громко, что ее было слышно на улице и на шум появился Тэйдер с бутылкой в руках, желая знать, что «черт возьми , происходит в этом проклятом доме ?»
- И на кого же вы нас оставляете ? На нее ? Неужели вы ,правда, уезжаете ?- он задавал целую уйму вопросов, и не дождавшись ответа ушел к себе, хлопнув дверью, а я с воодушевлением занялся упаковкой своих вещей.
Я справился ,довольно, быстро, но наверное слишком поторопился. Засовывая в чемоданы и ящики все, что подворачивалось, мне под руки, я особенно не заботился, чтобы запомнить, что и куда я положил. Вот так я и потерял где-то свои карманные часы.
Так что теперь я понятия не имею сколько сейчас времени и даже не знаю, что лежит в чемодане, на котором я сижу и набрасываю эти строки.


9 января 1881 года.

13ч.15 мин.

Итак, я нашел свои часы. Вернее, их нашел доктор. Во всяком случае они снова в моем распоряжении. Я очень рад, что они оказались в коробке с моими париками, и не попали в большой ящик с химикалиями. Майкрофт убил бы меня, если бы что-нибудь случилось с часами отца. Для меня вообще загадка, как они оказались у меня , а не у моего дорогого братца.
Утро выдалось нелегкое. На Бейкер-стрит я приехал ни свет, ни заря – у меня был свой коварный план. Так как доктор сказал, что любит поспать подольше, я предположил , что половина девятого утра будет подходящим временем, чтобы завладеть нижней спальней, еще до того как он раскроет портьеры в своем номере.
Каково же было мое разочарование, когда приехав, я обнаружил, что доктор въехал накануне вечером (без сомнения, это еще один способ экономии – чтобы не платить за лишнюю ночь в гостинице), судя по чемоданам и ящикам, которые все еще стояли в холе и еще два на лестничной площадке. Судя по состоянию его здоровья, он был не в силах сдвинуть их с места. Поразительно, ожидается, что я с утра возьму на себя роль вьючной лошади ?
Мое прекрасное настроение испарилось, как только я понял, что предстоит битва за территорию, ибо я не собирался уступать нижнюю спальню без борьбы.
Когда я ввалился в гостиную с тяжеленным ящиком в руках, доктор Уотсон собственной персоной сидел за столом и потягивал кофе. Кофе, не чай? Необычно для англичанина…я то думал, что я единственный человек в Лондоне, который начинает день с напитка наших колониальных кузенов.
-Доброе утро ! Кофе?
-Нет, не сейчас, благодарю вас,- сдержанно ответил я. Вести разговоры по утрам было непривычно, до сих пор в это время суток я обычно слышал только брань миссис Дадли да бормотание Тейдера.
Подавшись чуть назад, я попытался определить, какая из спален занята.
Мне казалось, что мои инсинуации были совершенно незаметны постороннему глазу, но доктор выглянул из-за своей газеты и проговорил, как если бы читал мои мысли :
- С вашего позволения, вчера я занял верхнюю спальню…если только вы не против…
Я был поражен не только тем, что он уловил все мои действия, но и выбором его комнаты. И видимо от неожиданности, я вместо того, чтобы воспользоваться предоставившейся возможностью, стал его отговаривать. Что, черт возьми, могло так подействовать на мои мозги, кроме беседы в столь ранний час?
-Вы уверены, доктор ? Простите, но мне кажется, что эти ступеньки будут утомительны для вас.
Доктор только улыбнулся и добавил сахара в свой кофе.
- Вообще-то, я сплю очень чутко и хотел бы оказаться подальше от всех возможных шумов.
Какое-то время я молча смотрел на него, а потом задумчиво кивнул. Господи, наверное, после всего ,что он пережил , странно, что он вообще может спать целую ночь, а уж если к тому же он чутко спит…весьма вероятно, что он храпит. И, конечно, не хочет, чтобы я узнал об этом.
Свой ящик я опустил на сосновый столик у двери в спальню и окинул взглядом гостиную. Со вчерашнего дня в ней ровно ничего не изменилось.
-Я не хотел размещать свои вещи, не посоветовавшись с вами, - проговорил доктор. – Вы точно не хотите кофе? Он довольно крепкий, но холодным утром это как раз то, что нужно.
На мгновение я застыл, поразившись его словам. Он не занял ни одного шкафа, никуда не убрал свои вещи, хотя приехал вчера вечером ! Ведь он спокойно мог это сделать по праву первого, как говорят американцы «поставить свое клеймо». И на его месте я бы , наверное, так и поступил. Странно, очень странно.
Не зная, как расценивать его первое предложение, я вместо этого ответил на второе и уселся напротив него. Молча я наблюдал , как он начал было поднимать кофейник левой рукой, но тут же с болезненной гримасой поставил его обратно и потом уже передал мне правой. Рассеянно добавляя в кофе молоко, я чуть не рассмеялся абсурдности ситуации – за последние три года это случилось со мной впервые – сидеть рядом с кем-то так, почти по- домашнему , и пить кофе.
Кофе, кстати, очень вкусный. Моя новая домохозяйка, может и строгая, но варить кофе она умеет.
- Миссис Хадсон сказала, что на завтрак будут яйца и ветчина, - робко прервал доктор неловкую тишину.
- Отлично, - механически ответил я, отчаянно пытаясь найти какую-нибудь тему для разговора, кроме погоды, которая была по обыкновению ужасной и не представляла никакого интереса.
Воцарилась длинная пауза, во время которой я ухитрился выпить три чашки кофе. Мой ищущий взгляд упал на большой стол у окна. Ага, вот она тема для беседы !
- Доктор, я заметил вчера, что вам приглянулся тот вишневый письменный стол, - сказал я по- детски радуясь, что первый нашел, что сказать. – Я не возражаю, если вы завладеете им.
Широкая улыбка озарила его лицо.
-Это очень мило с вашей стороны, Холмс, - сказал он с некоторым волнением. –Признаюсь, я временами пишу и он идеально подошел бы для этого.
-Значит, решено. А…вы не очень будете возражать, если я займу тот угол для своих химикалий ?
- Конечно, нет, - ответил он, как-то нерешительно глядя на меня поверх своей чашки.
Я налил себе еще кофе и прежде чем успел попросить, доктор передал мне молочник. Он, действительно, наблюдателен и это при такой безобидной внешности. Очень интересно .
И снова молчание. Нервно ерзаю в кресле, доктор задумчиво перекладывает столовые приборы на скатерти.
Наконец…
- Утренние газеты ? – радостно спросил он, передавая мне «Таймс».
Я издал вздох облегчения и в ожидании завтрака погрузился в криминальные новости.
Уж не знаю по какой причине, но завтрак (кстати, отменный) прошел без чувства дискомфорта. После того, как убрали со стола, я начал перетаскивать свои ящики и чемоданы из холла наверх. Затаскивая в спальню ящик с отчетами о старых делах, я заметил как доктор внизу пытается поднять один из его чемоданов.
У меня появилось странное чувство, что-то между жалостью и восхищением, когда я заметил, что у него ушло не меньше двух минут, чтобы поднять этот чемодан, что совершенно неудивительно при его раненом плече и затрудненных движениях. Левой ногой он подвинул свой багаж ближе к лестнице и затем с трудом поднял на три ступеньки, шатаясь под его весом.
Что случится раньше – он упадет без чувств или отнесет весь багаж в свою комнату ? Я покачал головой и направился со своим саквояжем в спальню, где засунул его пока под кровать. Ну вот, одежда, парики и все мои маскировочные костюмы на месте, самое время заняться химическими приборами…А вот и доктор…
Я встревожился , увидев как он побледнел и тут же вскочил, чтобы взять ящик из его дрожащих рук. Тут было больше здравого смысла, чем заботы – мне вовсе не улыбалось вместо того, чтобы распаковывать свои вещи , возиться с раненным военным хирургом, потерявшим сознание .
Господи боже ! не удивительно, что он чуть не лишился чувств, ящик весил не меньше сорока фунтов! Я бы никогда не подумал, что человек с таким слабым здоровьем вообще бы смог поднять эту махину, уж не говоря о том, что бы взобраться с ней на семнадцать ступенек. Этот парень был гораздо крепче, чем показался на первый взгляд.
- Ну, что за беда такая, доктор, какого черта вы делаете ?- выдохнул я, когда он упал на ближайший стул, пробормотав что-то вроде благодарности.
- Я по глупости положил в этот ящик большую часть своих книг,- признался он слабым голосом.
Я кивнул в знак согласия.
-Куда вы хотите их положить, на тот стол ?
-Да, спасибо, Холмс.
Я с грохотом опустил свою ношу на стол, надеясь, что его ножки достаточно крепкие, чтобы выдержать эту тяжесть, а сам краем глаза наблюдал за доктором. Через пару секунд он отдышался, и его лицо приняло обычный оттенок.
Неожиданно для себя я спросил не помочь ли ему с другим багажом, но в ответ получил вежливый отказ –мол, тот ящик был самый тяжелый, а с остальными он управится сам.
Упрямый осел.

Ланч прошел довольно спокойно ( и был очень вкусным, хотя мне и не особенно понравился пирог с черникой) и я покончил с ним настолько быстро, насколько это только дозволяется правилами приличия, только чтобы не оказаться вновь в плену вымученных разговоров.
Доктор проспал чуть ли не весь день, видимо совершенно обессиленный, и только после легкого ужина мы начали распределять между собой территорию гостиной.
Мой компаньон в мгновение ока распаковал свой книжный ящик – в основном журналы и дешевые романы - и быстро расставил их на столе и на одной из полок. Честно говоря, я позавидовал его быстроте, ибо мне понадобилась целая вечность, дабы снять плотную оберточную бумагу со своих ящиков, а этот шустрый медик уселся в кресло у камина и с интересом на меня уставился.
Я проклинал чертов ящик, который никак не хотел открываться, несмотря на все мои усилия , и я готов был уже в сердцах пнуть его ногой, но тут в дело вмешался доктор.
- У вас есть удобные ножницы ? – услышал я за спиной.
Поразительно умная мысль ,доктор! -Понятия не имею , куда они делись в этом бедламе,- проворчал я ,вовсе не намеренный отвечать на глупые вопросы.
Он осторожно встал со своего кресла и стал что-то искать по всей комнате, я же решил вскрыть бумагу при помощи ногтей.
- Разрешите, я попробую, -произнес мой компаньон. О чудо ! через минуту при помощи доктора и какого-то его инструмента, похожего на скальпель ящик был открыт.
- Хотите, чтобы я открыл остальные ? Это то, что я могу сделать,- уныло заметил он, с легкой завистью глядя, как легко я протянул руку, чтобы поставить книги на самую верхнюю полку.
- Буду признателен, доктор.
На некоторе время воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем каминных часов миссис Хадсон да звуком рвущейся бумаги.
-«Механизмы для средневековых пыток и их использование»…-я усмехнулся, когда он прочитал название книги, лежавшей сверху.- Господи помилуй, Холмс, что это вы читаете?
-Да, тематика моих книг, вероятно вызовет ваше удивление и беспокойство, - не без гордости откликнулся я.
- Это что же предостережение или вызов ? –спросил он, удивленно подняв бровь и передавая мне книгу о ядовитых растениях.
По его тону я вдруг понял, что он слегка …поддразнивает меня. Для меня это было внове, таким тоном со мной никто не говорил , кроме, пожалуй, моего брата. Все мои знакомые знали, что состязаться в остроумии с Шерлоком Холмсом – неблагодарное занятие. Этот человек еще не знает, с кем он имеет дело.
Но он узнает…
Между тем мой сосед начал складывать пустые коробки в аккуратную стопку, затем скатал валявшуюся повсюду упаковочную тесьму в клубок и положил его поверх этой коробочной пирамиды.
Он что, маньяк аккуратности ? Еще один Майкрофт, о господи, нет! Если он и дальше будет продолжать в том же духе , то не пройдет и недели , как он доведет меня до сумашествия.
Он повернулся и начал было подбирать с пола очередную коробку, но я бросился к нему в состоянии легкой паники.
-Не трогайте это, доктор ! –рявкнул я гораздо яростнее , чем хотел. Шокированный медик мягко опустил коробку на стол.
- Простите,- тихо извинился он, заставив меня почувствовать, как громко я закричал. Видимо, мне надо привыкать общаться с человеком несколько иного сорта, чем пьяный сосед или визжащая домохозяйка.
-Все в порядке, доктор, я просто не могу вспомнить, что я туда положил, возможно это легковоспламеняющиеся химикалии…
Недоумевающее лицо и шаг назад от стола.
- У вас кругом эти «легковоспламеняющиеся химикалии».
-Да. Я же сказал вам, что я временами ставлю опыты.
-А вы не считаете, что надо наклеить на эту коробку соответствующий ярлык ?
-Я …просто забыл.
У этого дружелюбного, иногда до тошноты, человека есть недостаток – он не может вовремя прекратить неприятный разговор. Но, вообще , он либо слишком добр, либо совершенно не конфликтен. Но в последнем я сомневаюсь – ведь он солдат и врач, но время покажет. У меня нет желания проверять, где предел его доброте и терпению.
Пока нет.
- Ладно, сказал он, отодвигая пресловутую коробку. – Скажите, как я могу вам помочь с уборкой, без риска самосожжения ?
Какое все-таки странное чувство юмора у этого типа. Но я еле сдерживаю смех, это еще более странно. В его шутках была определенная новизна, какая-то искра, как все это было непохоже на плоский юмор моей бывшей («бывшей» - как мне нравится это слово!) квартирной хозяйки и недалеких медиков в больнице.
Ну вот, кажется, убрали все следы наших распаковочных работ и неугомонный доктор понес весь хлам в чулан наверху. Я хотел сделать это сам, но он заявил , что ему надо больше двигаться, тем более, что из-за снегопада он не выходил сегодня на улицу. Я согласился, чувствуя смертельную усталость после целого дня, проведенного на ногах.
На столе возвышалась кипа журналов и еще множество предметов самого разного назначения. Я переложил журналы на кресло доктора, потом взял себя в руки и со вздохом решил закончить уборку комнаты. Бутылку чернил – на другой стол , трое запонок - в мою спальню, моток бечевки – в мусорную корзину, этот столь счастливый скальпель – назад , в медицинский чемоданчик (честное слово, этот человек разложил все лекарства в алфавитном порядке! Майкрофт, видно, не зря говорит, что мне не хватает организованности…).


Все-таки, камин это великая вещь. Сидеть в тепле и смотреть на яркое пламя было так ново , что я заснул прямо в кресле (и именно по этой причине я не сплю теперь, черт возьми) . Когда я проснулся часы пробили половину одиннадцатого, огонь уже еле-еле теплился и комната была освещена только мягким светом лампы.
Мой компаньон, судя по всему , ушел спать; единственными свидетелями его ухода были роман, оставленный им на кресле и пустой стакан на столе…и еще плед, которым он накрыл меня, пока я спал…
Какой странный медицинский инстинкт; полагаю, он не хотел возиться с соседом, схватившим простуду в холодной комнате. По крайней мере, это единственное логическое объяснение, которое хоть как-то объясняет этот непонятный мне факт…

Хочу здесь поделиться своими последними клипами по ШХ

Клип-фантазия на тему детства Холмса. Моим вдохновителем был Джереми Бретт и его идеи о детстве и отрочестве Холмса




И клип про Мориарти. Это просто как бы иллюстрация





Шерлок Холмс и доктор Уотсон - Во имя жизни

5 Января 1881 Года

7:47 вечера.

Это был день преступной траты времени, усилий и крови. Крови, увы, моей.


--------------------------------------------------------------------------------

11:25 вечера.

Благодаря очередному скандалу в комнате Тейдера и ,главным образом, благодаря тому, что адски болит голова (а также ребра, руки и …) сон снова бежит от меня.
Перечитал сейчас написанное и поразился этому бессвязному вздору. Вот собственно факты.

Я провел дома это утро и был вознагражден приходом пресловутого клиента. Жалкое простейшее дельце – выслеживание неверной жены . Проблема менее . чем на полтрубки…так я думал. Однако, вышеупомянутый клиент не сказал, что любовник его жены – боксер-любитель, притом тяжеловес. Думаю, что я одолел бы любого в своем весе, но даже моя отвага и ловкость не помогли против 280 фунтов этой кирпичной стены (причем, готов поклясться, что голова его в самом деле состояла из этого материала.)
Вот отсюда синяки и кровоподтеки на ребрах, руках и, бог знает, где еще, боюсь даже проверять…
Отделав меня, боксер удалился вместе со своей дамой, что совершенно разочаровало моего клиента, который заявил, что мой гонорар, пожалуй, слишком велик и пытался даже торговаться, пока я не сказал, что его жену трудно винить за склонность к первому попавшемуся боксеру.

Таким образом, после посещения врача, гонорара хватило только на половину квартирной платы и бутылку неплохого бренди.
Пока я еще не нашел никакой подходящей квартиры, хотя этим утром проглядел три газеты с объявлениями. Там, кстати, вроде был неплохой вариант(правда в квартире две спальни) , но из всех объявлений это лучший район ,сейчас не помню, не то Мэрилбоун роуд , не то Бейкер-стрит .И еще пара квартир в менее фешенебельных районах.
Сейчас я должен поспать хотя бы несколько часов и встать пораньше, чтобы пройти по этим адресам до занятий в лаборатории; может быть я попробую заснуть… И ключевое слово здесь «попробую».


6 января 1881 года


Что есть такого в моей жизни, что притягивает к ней странные и не совсем приятные явления ? Если бы я был суеверным дураком, то,серьезно,заподозрил бы что-то типа проклятия. Как логик, я признаю тот факт, что во всех ситуациях постоянной субстанцией являюсь я, так что дело именно во мне. Но как и почему для меня загадка.
Сегодня утром я действительно пошел по этим трем объявлениям, начав с ближайшего.
К моей досаде и глубокому смущению обитатели квартиры состояли в основном из молодых женщин – учительниц музыки и машинисток - в возрасте не старше двадцати пяти лет. И что еще хуже, хозяйка квартиры рассмеялась, видя мое смущение, и намекнула в весьма неуместной манере, что я смогу найти здесь… вознаграждение. Именно это слово она и произнесла. Я не отношусь к людям, которые легко краснеют, но в это утро мои щеки окрасились тем румянцем, которого им всегда не хватало.
Второе заведение, расположенное в Вест –Сайде, было не менее убогим, но не таким шокирующим. Приземистый грязный дом, живописно расположенный между двумя полуразвалившимися складами и табачной лавкой, и жутко пахнущий рыбой и чем-то еще более отталкивающим. В общем, об этом нечего было и думать.
У меня было достаточно времени, чтобы заехать в квартиру на Бейкер-стрит(да, это была Бейкер-стрит, а не Мэрилбоун-роуд) перед тем как ехать в Скотланд Ярд (в 10 часов я рассчитывал присутствовать там на вскрытии одного утопленника).
Хозяйка дома (черт, не могу даже вспомнить имя этой женщины) была довольно приятной и не возражала, чтобы я подробно осмотрел квартиру. Она выглядела весьма удовлетворительно, светлая гостиная и спальни, которые даже сравнивать нельзя с моей нынешней конурой.
Я спросил о цене, надеясь, что она будет в пределах моих скудных средств и был шокирован, когда хозяйка спокойно провозгласила свои условия тоном, не терпящим возражений. В ответ на мои попытки договориться она с ледяным взглядом ответила, что хочет получить за комнаты ту цену, которую они стоят, и если я против, то она будет ждать другого жильца.
И , вообще, подозреваю, что я ей совершенно не понравился.
Единственное заключение, к которому я пришел - очевидно, о квартире на Бейкер-стрит надо забыть, если только я не найду кого-нибудь, кого смогу выносить достаточно долго.
Так что пока не остается ничего другого, как возвратиться пока к своей картонной двери, газетам и сомнительной кулинарии миссис Дадли.
Кстати, сегодня я не вкушал ее шедевры, благодаря Стэмфорду, который пригласил меня на ланч в соседнее кафе. У меня не было особой потребности ни в его обществе, ни в его болтовне, но голод не тетка. Предмет же нашей беседы был все тот же – «помощь» мне в поисках подходящего соседа по квартире.
Исключительно для удовольствия миссис Дадли (да, я знаю, что Вы будете это читать, мэм) я приведу здесь наш диалог :
- Как насчет Стюарта Дэвиса ? Вы помните его ? Из моего анатомического класса ,Холмс? Мне кажется, что он подойдет Вам.
- У него тот же примерно интеллект, что и у ростбифа, которым Вы брызнули в мой стакан.
- Простите. Тогда – Якобсон? Вы уже встречались с ним в лаборатории. Он ужасно остроумен.
- В искусстве беседы у него есть только один соперник – это Вы. И потом он регулярно встречается с одной молодой леди.
- Холмс, знаете, Вы действительно больны… А Роджер Уилкерс ?
- Понятия не имею кто это.
- Один из моих друзей – спокойный, довольно умный, равнодушный к женщинам, добродушный…о, нет! Забудьте про него.
- Что?
- Он терпеть не может игру на скрипке. Но если серьезно, Холмс…Вы должны пойти на компромисс – ведь Вам же надо найти хоть кого-то.
Пожалуй, именно в этот момент у меня полностью пропал аппетит…


7 января 1881 г.

Я все еще ошеломлен неожиданным подарком судьбы, который свалился мне на голову сегодня днем и все благодаря Стэмфорду.
Все утро я был занят в лаборатории, пытаясь сосредоточиться на гемоглобине и больше ни на чем. Где-то в середине опыта я смутно осознал, что вошел Стэмфорд с каким-то своим приятелем и спросил меня не нашел ли я еще компаньона для съема квартиры на Бейкер-стрит. Кажется, я ответил отрицательно, точно не помню.
Я сделал это!
Я понял, что сейчас уже очень поздно, только когда открыл реагент, который так долго искал и в порыве восторга вскочил на ноги…и в этот момент понял, что в лаборатории я совсем один – время было позднее.
Мой энтузиазм улетучился , когда я осознал, что вокруг ни души, никого, чтобы прокомментировать мое достижение или поздравить с открытием – какая радость от успеха, если некому оценить его?
Поэтому я почти обрадовался, увидев Стэмфорда, входящего в открытую дверь лаборатории. Даже полоумный бред, восхищенная болтовня были лучше, чем ничего для моей артистичной натуры и, надо признаться, несколько секунд я рапространялся о важности моего открытия, прежде, чем понял, что Стэмфорд был не один.
Он кивнул, признавая монументальность моего открытия, но тут же игнорировал мой научный триумф в пользу формальности и представил мне своего спутника.
- Доктор Уотсон, мистер Шерлок Холмс.
- Здравствуйте – просто ответил я. Но чтобы не перечеркнуть совсем вежливость Стэмфорда, протянул руку его приятелю, сразу сделав вывод, что он был участником афганской компании, скорее всего, военный хирург, раненый в ногу и, вероятно, в плечо.
Его рукопожатие было удивительно сильным для человека с явно расстроенным здоровьем, а ответное приветствие отличалось изяществом и выдавало образованного человека.
Я никогда не мог отказать себе в удовольствии произвести драматический эффект, особенно на нового и ничего не подозревающего человека. Поэтому, признаюсь, я совершенно ошеломил доктора, заявив, что он был в Афганистане.
Рассудив, что врач, без сомнения, более способен оценить значение опыта, чем вечный студент, который сопровождал его, я обратился непосредственно к доктору Уотсону, объясняя ему свой опыт. Он очень внимательно следил за моим рассказом, а потом взглянул на меня с неподдельным интересом.
- Без сомнения, как химическая реакция это интересно,- сказал он, но какое практическое применение?
Я усмехнулся тому как он выказал свой интерес и продолжил объяснение .
Стэмфорд широко зевнул и с трудом подавил вздох, но его приятель кивнул с интересом (наигранным или искренним) и протянул мне кусочек пластыря, пробормотав что-то насчет опасности инфекции (во время демонстрации опыта я специально порезал палец). Я согласился, весело заметив, что имею дело со многими ядами, на что доктор удивленно поднял бровь.
Не в силах больше скрывать свою скуку, Стэмфорд с наслаждением плюхнулся на стул и подвинул другой в сторону доктора. Я сразу обратил внимание как напряженно тот сел, а потом моим вниманием завладел Стэмфорд, заметив ,что пришли они вовсе не для демонстрации опытов, и торжественно объявил мне , что доктор Уотсон ищет компаньона, чтобы вместе снять квартиру.
Взгляд, который я бросил на Стэмфорда, говорил: «Если это еще одна ваша ценная попытка помочь, то кровь, которую я использую для следующего опыта, будет вашей».
Он усмехнулся и одобрительно кивнул своему приятелю. Я только вздохнул, надеясь, что он не слишком много рассказал обо мне (ради нас обоих).
Собственно говоря, идея была совсем не плоха - наверняка, иметь соседом человека, только что пришедшего с войны означало ,что у него мало друзей (а значит будет немного посетителей) и плохое здоровье (поэтому он предпочтет покой). Определенно стоило попробовать, в любом случае ,как сказал вчера за ланчем Стэмфорд – «нищий не должен быть разборчивым.»
С самым бодрым видом я рассказал о квартире на Бейкер-стрит и тут же от этого перешел к перечню своих недостатков. Может, (по крайней мере, на этом настаивает Майкрофт) я и бессердечный эгоист, но даже я не могу позволить несчастному ветерану броситься в эту авантюру прежде, чем он узнает хотя бы некоторые из моих пороков.
-Вы не против запаха крепкого табака? – спросил я с надеждой.
Он слегка пожал плечами. « Я и сам курю корабельный,- ответил он, выразительно подняв бровь, как бы спрашивая моего одобрения.
-Хорошо. Я держу дома химикалии и время от времени ставлю опыты. Это Вам не помешает ?
-Ни в коей мере.
-Так, дайте подумать какие у меня еще недостатки, - начал я, но он рассмеялся.
-Право же,- запротестовал ветеран, но я протестующее вытянул руку и он подчинился с терпеливой улыбкой.
- Нет-нет, доктор, позвольте… Временами у меня бывает хандра и я по целым дням не открываю рта. Не надо думать, что я на Вас дуюсь.
Веселые искорки в его глазах моментально исчезли, взгляд стал серьезным и он понимающе кивнул.
-Просто оставьте меня в покое и скоро все будет в порядке, - закончил я, облегченно вздыхая и присаживаясь на краешек стола. – А в чем вы можете покаяться ? Лучше сразу узнать все худшее друг о друге перед тем как поселиться вместе.
В ответ он снова рассмеялся.
- У меня есть щенок бульдога… И еще не терплю никакого шума, потому что у меня расшатаны нервы, - сказал он с некоторым смущением, вызвавшим легкий румянец на его загорелом лице. – Я люблю поваляться в постели и вообще невероятно ленив.
Считаю, что доктор это вполне заслужил, если то, что я слышал об афганской компании правда, не говоря уже о том, что он был все еще нездоров. К тому же, чем более он будет ленив, тем меньше времени мы будем проводить вместе. Хорошо, очень хорошо.
Небольшая усмешка тронула край его усов, когда он подытожил :
- У меня есть еще ряд пороков, когда я здоров, но сейчас это - основные.
Не важно, к тому времени, когда он поправится, месяцев через шесть, он уже не будет на полном пенсионе и вынужден будет найти квартиру по средствам, оставив меня в одиночестве. Черт, все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой !
Внезапно еще одна мысль пришла мне в голову, и я встревожено спросил, считает ли он шумом игру на скрипке. Его ответ развеял мои окончательные сомнения :
-Хорошая игра это дар богов, плохая же…
После обмена любезностями доктор медленно поднялся на ноги, ухватившись правой рукой за край стола, чтобы сохранить равновесие и затем они со Стэмфордом ушли. Последний уходя, бросил на меня через плечо довольно нахальный взгляд, в ответ я нахмурил брови, предостерегая его от малейшей оплошности, которая может угрожать этому счастливому случаю.
Мы договорились о встрече завтра днем в лаборатории, и отсюда вместе поедем смотреть квартиру. Я надеюсь, что хозяйка отнесется к нему более снисходительно, чем ко мне.
Интересно, не будет ли он против того, чтобы занять верхнюю спальню ? Без сомнения, это довольно жестоко – заставлять человека с раненной ногой карабкаться по ступенькам, но иначе я окажусь вдали от гостиной. А мои клиенты ? Я только должен въехать первым и занять нужную мне комнату, чтобы избежать лишних споров.
А сейчас пойду и сообщу радостные новости миссис Дадли, которая , без сомнения, будет всю ночь отмечать мой скорый отъезд из этой юдоли страдания…

2 января 1881 года

20:31


Сегодня Библиотека Британского Музея имела наглость сообщить мне о штрафе в девять шиллингов шесть пенсов за задержку журнальных статей на тему гемоглобина.

Я ответил, что совершаю переворот в науке вообще, и в криминалистике в частности, и что не только не могу возвратить выше упомянутых статей, но и рассчитываю воспользоваться некоторыми другими, нужными мне для окончания моей монографии на тему изучения сигарного и табачного пепла. Мой ответ остался без внимания.

И, кстати, я заметил, что мои работы не привлекают особого интереса Скотланд Ярда.

Возможно, это самомнение, но я знаю, чувствую ,что смогу достичь больших высот в криминалистике, чем все Лестрейды вместе взятые. У меня есть для этого все …кроме удачи.

Видимо поэтому я и сижу в этот промозглой чертовой дыре, царапая что-то в блокноте при свете огарка свечи.

Эта комната и полное отсутствие монет в моем кармане - еще одно доказательство того, что мечты это просто ребячливая трата времени и энергии, в то время как суровость жизни требует реальных действий. Но каких ?

Сегодня утром я упомянул о своих жилищных трудностях в разговоре с одним из болтунов, работающих в лаборатории при больнице Св. Варфоломея, скорее, чтобы остановить его веселую болтовню и беспрерывные вопросы о том, что я делаю, над чем я работаю и т.д., чем из желания получить его советы, которые тут же посыпались как из рога изобилия. Этот джентльмен, некто Генри Стэмфорд ( да, миссис Дадли, это тот самый, что привез меня как-то домой в страшную грозу) предложил найти подходящее место, и разделить его с одним из студентов-медиков, находящимся в том же положении, что и я.

У этого предложения было множество недостатков. А именно:

У меня нет никакого желания обнаружить чужой скальпель в своих инструментах, среди которых встречаются не всегда безопасные предметы. Или понять в один прекрасный день, что сосед давно пользуется моими химикалиями.

Скорее всего, наш распорядок дня будет сильно отличаться. Я не вынесу, если какой-нибудь разговорчивый малый будет будить меня в самое неподходящее время, постоянно болтая о погоде, политике и других вещах, не представляющих для меня ни малейшего интереса. Не говоря уже о том, что все эти студенты отличаются полным отсутствием воспитания, едва ли средним интеллектом и нездоровой общительностью.

Ситуация была практически безнадежной. И чтобы не поддаться приступу черной депрессии, я вернулся к своим статьям. Возможно, порыв научного рвения поднимет мне настроение и заменит этим искусственные средства, для применения которых, к сожалению, не было ни средств, ни подходящих условий.



3 Января 1881 г.

13:15

Я убью этого Генри Стэмфорда. Медленно и мучительно, и таким способом, чтобы остальные запомнили, что нельзя доводить человека до крайности. Если я не прославлюсь как частный детектив-консультант, то, по крайней мере, попаду в анналы криминалистики за идеально продуманное убийство.

Я чувствую необходимость признаться в этом прямо сейчас, хотя бы для того, чтобы дать подсказку Лестрейду, когда он будет распутывать это преступление (Господь свидетель, что она ему понадобится) – я обязан этому человеку слишком многим. Счастливого Вам Нового года, инспектор !



4 Января 1881 Г.

9 часов 47 минут.



Поскольку я пишу эти строки, то сам собой напрашивается очевидный вывод, что меня еще не довели до убийства при смягчающих вину обстоятельствах, хотя вчера я был на грани.

Почему я не могу просто взять за правило воздерживаться от различных разговоров? Вообще, мои попытки завести новые знакомства или даже просто поддерживать старые не приносят ничего хорошего и неважно, скольких трудов мне стоит сохранять при этом благопристойность.

Майкрофт всегда говорил, что я всегда был слишком отшельником, даже будучи подростком, а во взрослом состоянии это еще более усугубилось. Действительно, мне гораздо удобнее вести более разумный разговор с самим собой, чем с раздражающим меня собеседником, но дело не в этом. Памятуя обо всем этом, я сделал усилие, чтобы, по крайней мере, создать видимость беседы и не получить снова ярлык странный или какой-нибудь еще более оскорбительный.

Как я уже говорил, я мимоходом сообщил Стэмфорду о своих проблемах с жильем, причем сделал это, так сказать, для начала разговора (или, скорее, конца разговора, так как я тут же отчаянно пытался спастись от его речевого энтузиазма). В ответ на мои усилия, он распространил среди анатомов и химиков весть, что я отчаянно ищу соседа по квартире – хотя я не искал ничего подобного!

Сегодня уже, наверное, дюжина студентов обращалась ко мне, желая узнать хотел бы я разделить с ними квартиру и ее оплату. Как будто бы я мог выдержать их общество более чем тридцать секунд, не прибегая к насилию!

Единственный ответ Стэмфорда на мое справедливое негодование был – «Холмс, я хотел только помочь».

Помочь. Как будто бросая мне на съедение волкам в лице этих студентов, большинство из которых, по крайней мере, на четыре года моложе меня физически, и в три раза умственно, можно истолковать как помощь.

Неприятности этого дня на этом не закончились. Придя домой, я обнаружил, что отбиваясь от этих доброжелателей, я упустил потенциального клиента.

Миссис Дадли сообщила мне, что какой-то хорошо одетый джентльмен, стучал в мою дверь и даже ожидал меня снаружи четверть часа. Черт! Судя по всему, это дело могло бы мне принести и деньги и репутацию.

Я спросил миссис Дадли не взяла ли она визитную карточку у этого джентльмена, на что она ответила , что она «домовладелица, а не чертов дворецкий» и удалилась вниз, заставив скрипеть каждую ступеньку на шаткой лестнице.

Молю бога, чтобы у моих следующих домовладельца или домовладелицы будет хотя бы на крупицу больше здравого смысла, не говоря уже о благопристойности.

Сегодня утром я сделал попытку спокойно поговорить с миссис Дадли , а в ответ получил:«И ,черт бы побрал вашу скрипку, выбросьте ее, все равно ее никто не слушает !»

Тугоухость старухи и ее неспособность оценить чудные мелодии Баха и Моцарта не извиняет то ,что она называет мою игру «кошачьим концертом». Даже мои импровизации в моменты раздумья более приятны слуху, чем ее голос, сильно напоминающий скрежет железом по стеклу.

Так что, учитывая все вышесказанное, я теперь совершенно не в духе и во власти неумолимой скуки. Думаю, что проведу ночь, бродя по Лондону, переодевшись в какие-нибудь лохмотья. Может, если собрать милостыню, это умиротворит разгневанную хозяйку? Хотя мне бы не хотелось пасть так низко, даже у человека, настолько безразличного к мнению других, как я, есть гордость.

Учусь потихоньку делать клипы. Движущий мотив все тот же - Холмс...
Выношу на общий суд свой первый клип по Холмсу

После долгого перерыва возобновляю повествование

ДНЕВНИК Майкрофта Холмса, эсквайра




24 декабря 1880 г., пятница

Тот, кто придумал Рождество, должен за это ответить.
Нет, я вовсе не возлагаю вину за это на нашего Творца, скорее на тех, кто считает, что есть что-то очень трогательное в тесном семейном общении в тот период, когда все магазины закрыты, а прислуга просит отпуска на время праздников. От Рождества не спрячешься; того, кто попытается как-то отгородиться в этот период от внешнего мира, назовут Скруджем , а то и еще хуже…
Это я знаю не понаслышке, последние несколько дней я ужасно раздражен. Вид рождественских елок вызывает у меня только усмешку, я мрачно гоню прочь певцов рождественских гимнов. Увы, я совсем не в том настроении.
Но так было не всегда; в этом виноват вовсе не возраст, а пагубное присутствие рядом наподобие какого-то злого гоблина, ужасного беспорядочного существа по имени Шерлок, который имеет дерзость называть себя моим братом.
Я всегда гордился своей терпимостью, но по прошествии трех с половиной недель, которые мы провели, деля общую территорию, я оказался на грани. Уже не раз мне в голову приходила мысль о братоубийстве, когда я смотрел на свой пол, усеянный пеплом и газетами, или находил в своих шлепанцах просыпанный табак. В такие минуты я сжимаю кулаки и начинаю скрежетать зубами, и напоминаю себе, что человеческий век короток и полон страданий; подозреваю, что это утверждение принадлежит какому-то несчастному старшему брату.
Ясно, что так дальше продолжаться не может. Джентльмену определенного возраста нужны свои собственные комнаты, какую бы симпатию он ни питал к своему младшему брату. Возможно, кто-то назовет это эгоизмом, я считаю это самосохранением. Шерлоку придется съехать.
Но не выставлять же его на улицу в Рождественский вечер! Это отдает какой-то мелодрамой. Я терпел это уже некоторое время, и несколько дней роли не сыграют. Мы почти не видели друг друга на протяжении этого дня – у Шерлока были какие-то дела, а я нашел прибежище в своем клубе.
По крайней мере, я так думал. Я думал так до прихода Шерлока, который пришел по моему приглашению на наш традиционный Рождественский ужин. Как обычно, он опоздал. Запах серы исходящий от него насторожил меня.
И что же я узнаю? Шерлок устроил «небольшой» взрыв, миссис Крессвел арестовали, жильцы дома временно эвакуированы! Это было последней каплей, без промедления я указал братцу на дверь. Конечно же, он сопротивлялся, говорил, что я не могу выставить его на мороз , что сейчас ужасно холодно и он простудится насмерть. Я был неумолим. «Я не сторож брату моему».
- Я замерзну и умру, - угрожающе воскликнул Шерлок.
- Это было бы слишком хорошо. А я не настолько удачлив.
На этой язвительной ноте мы расстались. Впоследствии, я конечно же пожалел о своих словах. Не знать, где мой брат – да еще в такую холодную ночь, как эта – оказалось еще хуже, чем постоянно иметь его у себя под боком. Я был очень сердит, - да и кто не рассердился бы на моем месте,- и сказал эти жестокие слова. Конечно, же у меня и в мыслях не было ничего подобного. Иногда в запале произносишь слова, о которых жалеешь впоследствии.
И то, что теперь он исчез в неизвестном направлении, это мне наказание. И поделом мне, что я всю ночь схожу с ума, гадая, где он может быть. Не сомневаюсь, что он где-то прекрасно устроился, однако где-то в глубине таятся все-таки смутные подозрения, что брат мой бродит где-то по улицам и ищет место для ночлега.
Я выясню все завтра утром, а пока меня ждет не совсем привычный ночлег в спальне нашего клуба. И теперь я жалею, что мы приобрели для нее довольно жесткие матрасы, дабы отвадить членов клуба от привычки проводить здесь ночь. Но, как всегда, ты понимаешь, что сделал ошибку слишком поздно…


1 января 1881 г., суббота

Теперь я припоминаю, что год назад сделал экстравагантное заявление, что буду вести дневник, записывая все события своей жизни, важные и не очень. С началом нового года у меня есть все основания усомниться в своем успехе на этом поприще. Проглядывая записи минувшего года я наталкиваюсь на постоянный вздор о часовщиках, аресте незадачливых родственников и выборах, нахожу очень много записей о Шерлоке , вот и все. Это говорит о том, что мой брат отнимает гораздо больше моего времени, чем следовало бы. Или возможно события моей жизни представляют гораздо меньшей интерес, чем злоключения моей семьи и вышеупомянутого младшего брата.
Остается только надеяться, что следующие двенадцать месяцев принесут мне желанный покой. Правда, если судить по событиям прошедшей недели, то надежды мои совершенно беспочвенны. После минувшего Рождества я не получил никакой весточки от Шерлока. Это оказалось неприятным сюрпризом. Я думал, что он придет на рождественский обед, как всегда самоуверенный и ни в чем ни раскаявшийся, но он не появился. Я ждал, что он мне напишет. Ничего подобного. Мое возмущение постепенно сменилось сильным беспокойством.
В самом деле, дело принимало настолько серьезный оборот, что я вынужден был поделиться своими тревогами с работниками ближайшего полицейского участка. Они выразили мне сочувствие и отправили меня восвояси с многозначительными заверениями, что «рано или поздно он появится».
«Еще бы сказали живой или мертвый», - заметил я им, на это мне ответили, что и в самом деле мне стоит навести справки в местном морге. Так я и поступил, и ушел оттуда слегка успокоенный, ибо ни одна из находившихся там пожилых леди не подходила под описание моего брата.
Но на этом я не успокоился. Я привык к исчезновениям Шерлока на целые недели – он редко испытывал потребность в общении, и меня это никогда не обижало. Но когда даже великолепный обед - просто шедевр шеф-повара клуба «Диоген» - не смог выманить моего брата из его логова, я уже не сомневался, что с ним что-то стряслось.
Наконец, после этой изнурительной недели, когда я лихорадочно проглядывал колонки газет, где печатают полицейские отчеты о найденных мертвых телах, и опрашивал молодых констеблей, не встречали ли он моего брата в каких-нибудь закоулках, наконец – я повторяю это, дабы выразить эту адскую смесь облегчения и ужасного раздражения, которые сопутствовали этому событию – наконец, Шерлок соизволил появиться.
Он совершенно случайно зашел в клуб, попросил принести ему виски и сел у огня. После чего поднял свой бокал и пожелал мне счастливого Нового года.
-Вот уж, правда, счастливого Нового года! - буркнул я. – Где ты был всю неделю?
- Работал, - ответил он в этой своей противной лаконической манере.
- В Рождество?
- Возможно, это удивит тебя, Майкрофт, но некоторые люди работают вне зависимости от сезона.
Я игнорировал это замечание.
- Ты говоришь, работал? Значит ли это, что ты, наконец, взялся за ум и нашел себе подходящую должность, которая избавит тебя от общения с низшими слоями общества и от постоянного применения макияжа?
- Актерского грима, Майкрофт. Этот грим – довольно существенная часть моего ремесла.
Я застонал. – Снова это ужасное слово!
- Раз это тебя раздражает, моей профессии, - усмехнулся он.
- Значит, ты не отрицаешь , что по-прежнему занимаешься этим?
- В самом деле, и надеюсь, что следующий год будет более плодотворным, чем прошлый. И год этот я начал с того, что нашел новую квартиру, весьма неплохую, на Бейкер-стрит.
- Прекрасно, но как же ты намерен платить за нее, Шерлок?
Он ответил не сразу, и это по обыкновению насторожило меня.
- Надеюсь, ты не совершил никакого опрометчивого поступка?
- Это, смотря, что ты подразумеваешь под этим словом.
- Господи, ведь ты же не позволяешь какой-нибудь лаборатории за деньги производить над собой опыты?
- Что за глупости, Майкрофт!
- Когда я вижу, что у человека все руки покрыты кусочками пластыря, я могу сделать только два вывода - либо он подвергся нападению крыс, либо с ним произошел несчастный случай. Это ведь не крысы? Скажи, что ты не ночуешь в этих ужасных домах, где человек спит чуть ли не в воде?
- Ты имеешь в виду ночлежки? Нет, до этого я не дошел, несмотря на твое жестокосердие.
Если он хотел этим вызвать у меня угрызения совести, то напрасно. Его колкости и насмешки совершенно не трогали меня, хотя бы потому, что он, видимо, неплохо где-то устроился и даже не подумал, что кто-то, возможно, будет волноваться в связи с его отсутствием на рождественском обеде.
- Если уж тебя это интересует, то я проводил опыт, - объяснил он. - Как раз этим я и занимался всю прошлую неделю в клинике Св.Бартоломея . Для опыта мне нужна была кровь, а моя собственная хороша тем, что всегда под рукой.
- Кто-то мог бы сказать, что твои занятия просто ужасны, Шерлок.
- Кому-то не хватает воображения, чтобы понять какую цель преследуют мои исследования. Майкрофт,я открыл новый реактив для определения подлинности пятен крови.
Увы, на меня это не произвело должного впечатления. Однако, Шерлок был полон научного энтузиазма, и кажется совсем забыл о чем мы до этого говорили.
- Это потрясающе, я уверен. Однако, ты говорил мне о каком-то «опрометчивом» поступке, который якобы поможет тебе платить за квартиру?
- Ах, это, - сказал он с самым безразличным видом, – я нашел компаньона, который поселится там же и мы будем сообща платить за квартиру.
Я чуть не подавился своим бренди.
- Кто он? Это случайно не кузен Обри?
- Конечно, нет. Это произошло совершенно случайно. Я говорил как-то одному человеку в лаборатории, некому Стэмфорду, что ищу компаньона, чтобы разделить квартиру, и он привел ко мне этого джентльмена, который подыскивал себе жилье. Завтра мы встретимся и поедем взглянуть на квартиру.
- Ты поселишься с совершенно незнакомым человеком?
- Мы познакомились. Его зовут доктор Джон Уотсон. Бывший военврач, демобилизованный после ранения. Что еще нужно знать?
Иногда, несмотря на его блестящий интеллект, мой брат бывает довольно безрассуден.
- С ним что-то не так?
- Он ранен в плечо.
- Нет, я имею в виду, что с ним что-то не так.
Брат взглянул на меня.
- Я не понимаю, почему более-менее разумный и дееспособный человек хочет разделить с тобой квартиру, Шерлок. Ты же не знаешь … Может быть, он лунатик? – Внезапно мне в голову пришло более простое объяснение этого факта. – Мальчик мой, ты поступил с ним честно?
- В некотором роде. Я сказал ему, что играю на скрипке, ставлю химические опыты, и временами у меня бывает хандра.
- А насчет всего остального?
- Остального?
- Тебе перечислить все по пунктам?
Он встал и бросил в огонь недокуренную сигару.
- Так я и знал, - угрюмо произнес он. – Ты не меняешься, Майкрофт. Как всегда скор на критику, а похвалы от тебя не дождешься.
- Большую часть недели я был лишен собственного жилища благодаря твоему безответственному поведению, Шерлок, и это дает мне право сказать то, что я считаю нужным. Нелицеприятная правда, брат, состоит в том, что жить с тобой под одной крышей невозможно!
- Может быть, со мной и нелегко жить, но небольшой дым и сравнивать нельзя с напряжением, которое сопутствует проживанию с тобой под одной кровлей. Ты храпишь…
- Нет.
- И разговариваешь во сне. И более того, ты просто тиран, который сначала протягивает руку помощи, но как только это причиняет тебе какие-то неудобства, ты тут же выгоняешь меня вон. Да мне полагается медаль за то, что я терплю тебя так долго!
Я пришел в ярость.
- Ну что ж иди, живи на Бейкер-стрит, - заявил я ему. – Я умываю руки. Если этот Уотсон окажется сумасшедшим убийцей и зарежет тебя в постели, не прибегай ко мне потом с жалобами.
Вряд ли подобный обмен любезностями при прощании был хорошим началом года. Уходя, Шерлок произвел столько шума, сколько это было ему под силу, вызвав глубокое возмущение со стороны многих членов клуба.
Какой же урок можно извлечь из подобных неприятностей, любое добро должно быть наказуемо. И подумать только, что я беспокоился о нем; прояви я чуть больше ума и чуть меньше великодушия, то не стал бы ни единой минуты переживать из-за этого неблагодарного щенка.
Очень надеюсь, что из этой затеи с доктором Уотсоном ничего не выйдет. Я с удовольствием скажу ему, что я его предупреждал!

Итак после долгого перерыва...

14 марта 1880 г., воскресенье

Поскольку сегодня воскресенье, я считал, как выяснилось ошибочно, что это день моего отдыха. Я совершенно не был готов к дальнейшим махинациям Шерлока и его блохастой дворняги.
Я не сторож собаке моего брата, и твердо решил, как только это будет возможно, вернуть собаку туда, откуда она и появилась, а именно препоручить ее заботам Шерлока. Что он будет с ней делать - не моя забота. И моя убежденность в этом росла с каждым часом.
Большую часть ночи Тоби не давал мне уснуть своим громким сопение, постоянным блужданием по комнате и раздражающими меня попытками устроиться на кровати рядом со мной, а когда я, наконец, заснул, то был разбужен в полшестого утра горестным завыванием. На мою беду, собака села у двери и принялась выть во всю мощь своих легких.
Это была проблема, ибо условия, на которых я снимал эту квартиру, совершенно исключали содержание домашних животных. Присутствие собаки вряд ли понравится вышеупомянутой кошке по имени мисс Флаффи, не говоря уже о ее хозяйке.
Охваченный паникой, так как я услышал стук, предостерегающий меня о том, что другие обитатели дома тоже слышали все эти звуки и могут прийти с вопросами, я вскочил с кровати, не успев хорошенько проснуться. Всунул ноги в шлепанцы и почувствовал что-то мокрое и теплое.
Найти виновного не представляло большого труда. Тоби перестал выть и преданно уставился на меня, поджав хвост и навострив уши – он представлял собой какую-то аллегорию «святой простоты».
Я не винил собаку за то, что она поступила соответственно своей природе. Во всем был виноват Шерлок – и стоимость новых шлепанцев будет вычтена из его содержания.
Мои сырые ноги и тревожный взгляд заставили Тоби замолчать. Мне не часто приходилось иметь дело с собаками. Он завертелся вокруг меня, сопя и поскуливая. Я подумал, что видимо, животное хочет пить, и, взяв какую-то миску, отправился на кухню за водой.
Однако у Тоби были другие планы. Не успел я открыть дверь, как пес прошмыгнул в нее и помчался прочь. Снизу послышалось испуганное кошачье мяуканье, а затем послышался звук, который можно было принять за приближающийся марш каких-то адских полчищ, ворвавшихся в дом. Миссис Кресвелл закричала, что по дому рыщет «демон в собачьем обличье», и последнее, что я увидел, был хвост Тоби, исчезнувшего за дверью, которую распахнула моя домовладелица, кинувшаяся спасать мисс Флаффи.
После этого я спокойно вернулся в постель. Улица была пуста, и можно было только надеяться, что Тоби оправдает свою репутацию и сможет найти моего блудного брата. Несмотря на то, что собаки больше не было, поспать мне так и не удалось – поворочавшись с боку на бок час-другой, я встал и оделся, намереваясь провести весь день у себя в клубе. Не успел я умыться, как в дверь постучала миссис Кресвелл и сообщила, что внизу меня ждет полисмен.
Первое, что пришло мне в голову – это то, что причина его прихода как-то связана с моим братом и как раз объясняет причину его исчезновения. Однако вскоре мое беспокойство сменилось унынием, когда я увидел уже знакомого мне полисмена. В руке он держал кусок бечевки, привязанной к ошейнику Тоби.
- Кажется, это ваше? – сказал он, протягивая мне импровизированный поводок.
Чтобы избежать любопытных ушей, я шагнул за порог и закрыл за собой дверь.
- Как я уже объяснял вчера вечером, констебль, собака принадлежит моему брату.
- Но он был вверен вашему попечению.
- Только до тех пор, пока он не убежал от меня. Теперь он действует по своему собственному усмотрению.
- Мистер Холмс, вы сознаете, что это нарушение всех правил – то, что ваша собака носится по улицам без присмотра?
- Это не моя собака, - повторил я. Мне начинал уже надоедать этот разговор, и к тому же, я понял, что имел несчастье пропустить время завтрака в клубе.
- Это нарушение, мистер Холмс, а раз так, то мой долг – без промедления пресечь подобные действия. Поймав это животное, я возвращаю его вам.
Он протянул мне поводок. Я взял его с большой неохотой.
- К тому же, я считаю своим долгом проинформировать вас, что за подобную небрежность налагается штраф в размере двух фунтов, будьте добры заплатить, сэр.
Я вернул ему поводок.
- По этому вопросу вам лучше всего поговорить с моим братом.
Он, видимо, совершенно не ожидал такого поворота событий и смерил меня взглядом, полным глубокого неодобрения.
- Я так понимаю, что вы отказываетесь платить? – сказал он, послюнявив карандаш, чтобы записать мой проступок в свой блокнот. – Я должен сказать вам, сэр, что это тоже нарушение.
- Я не отказываюсь; я хочу, чтобы вы вели переговоры с владельцем собаки. Чтобы ни сделала эта собака, ко мне это не имеет никакого отношения.
Констебль нахмурился.
- Знаете, сэр, мне приходилось иметь дело со многими странными людьми, но ни один из них не был настолько жесток, чтобы гнать от себя несчастное животное. Я знавал многих преступников, которые больше любили своих кошек, чем иного из ближних своих, и тем не менее, вы, джентльмен, отрекаетесь от одного из невинных созданий господних.- Он печально покачал головой.- Ну что ж, ничего не поделаешь, придется взять его под стражу, пока не объявится настоящий владелец и не заплатит штраф.
- Но еще лучше было бы, если бы вы вернули его моему брату.
- В настоящий момент у полицейского управления есть более важные дела, чем разыскивать пропавших хозяев. Если мистер Холмс захочет вернуть свою собаку, он придет и получит ее. Если же нет…
- Да?
- Я мог бы оставить ее себе, - и он погладил Тоби по голове.
Я сказал, что нахожу это прекрасной идеей, вновь заслужив порицание констебля за свою бесцеремонность. На мой взгляд сложившаяся ситуация могла бы устроить всех – Тоби вместе с констеблем отправится в полицейское отделение на Кинг-стрит, а я смогу провести воскресенье так, как привык это делать.
Я тут же отправился в клуб, где провел большую часть дня, проспав у камина. После полудня ко мне ворвался Шерлок, уселся в кресло и начал осыпать меня упреками.
- Ты сказал, что придешь за ним до вечера, - напомнил я.
- Я задержался, Майкрофт. Неужели из-за этого надо было отправлять собаку под арест?
- Подумаешь! Ты заплатишь штраф и получишь его назад.
- Я натолкнулся на некоторое препятствие. Констебль Робинс так же непреклонен, как и я.
- Ты говоришь о деньгах? Ты отказался платить из принципа?
- Вот именно. И принцип состоит в том, что у меня не даже двух фартингов, не говоря уже о двух фунтах.
Это следовало ожидать.
- А что случилось с гонораром, который ты должен был получить за расследование дела этого виноторговца?
Я взглянул на брата - у него был какой-то отсутствующий вид, впрочем, это был его обычный прием, когда он не хотел уклониться от ответа.
- Ты получил какую-нибудь плату?
Он махнул рукой.
- Ну причем здесь деньги, Майкрофт! Это был просто прекрасный способ для оттачивания остроты ума.
- Шерлок, так не может продолжаться. Если ты хочешь и дальше придерживаться того образа жизни, к которому привык, ты должен себя преодолеть и решить вопрос с оплатой. Ты не можешь всегда полагаться на меня. Надвигающаяся смена правящего кабинета ставит меня в не совсем удобное положение, я ,как говорят, ни рыба, ни мясо.
- А превосходная копченая селедка, - остроумно вставил Шерлок. – Однако ты всегда говорил мне, что ты незаменим?
- Да, но как доказать это новому кабинету? Если я лишусь своего места, что с нами станет? Могу ли я надеяться на то, что ты будешь поддержкой для меня? Если я буду ждать этого, то точно окажусь без гроша в кармане. Шерлок, ты должен установить фиксированную плату за свои услуги, если намерен продолжать свою деятельность на этом поприще. Ты не можешь работать бесплатно.
- Фиксированную плату, - повторил он, - и повесить ее на свою дверь, на подобии рекламы в витрине магазина? Я считал, что тебе не нравится мое занятие «этим ремеслом», как ты это называешь.
- Еще больше мне не понравится, если мы оба кончим свои дни в работном доме.
- Я подумаю, - сказал он.- Что касается Тоби…
Я вручил ему пресловутые два фунта.
- Можешь освободить свою собаку.
- Это очень щедро с твоей стороны, Майкрофт, - сказал он, опуская деньги в карман. – Однако мы с констеблем Робинсом пришли к соглашению по этому вопросу. Тоби расплатится за свой долг перед обществом тем, что будет развлекать детей Робинса до тех пор, пока не сможет вернуться к мистеру Шерману. Ко всеобщему удовлетворению. А сейчас, Майкрофт, ты пригласишь меня на обед или оставишь умирать с голоду?
После того, как путем обмана он получил от меня два фунта, и, не говоря уже о моих испорченных шлепанцах, оставить его голодным было бы прекрасной идеей. Однако обладая довольно добрым нравом, я смягчился при одной мысли об обеде.
Если я надеялся, что все это происшествие научит Шерлока хоть какой-то ответственности, то был жестоко разочарован. У моего брата была какая-то кошачья способность мгновенно забывать о любой неприятности. Этим качеством можно было бы восхищаться, если вы сами никогда не испытывали на себе последствия подобного легкомыслия Шерлока. И он еще имеет наглость набиваться ко мне на обед!

26 апреля 1880 г. Понедельник

Мысли об этом дне преследовали меня с тех пор, как стали известны результаты Всеобщих выборов. Со времени прихода к власти новой администрации над Уайт-холлом повисло тревожное облако. Жребий брошен, одним словом. Наша прислужница ,миссис Холлингс, словно призрак бродила по коридорам, на лестнице я встретил нескольких бухгалтеров, издающих странные звуки, сильно напоминающие всхлипывание, и в довершение всего пропала офисная кошка, наша общая любимица.
Мой же Судный день, как я его называю, начался довольно рано – в девять утра меня вызвали в офис премьер-министра. Здесь уже можно было заметить происшедшие перемены. Начиная с картин, развешанных по стенам. Очаровательный сельский пейзаж с мальчиком и щенком, который прежде радовал глаз на входе в эти апартаменты, уступил место изображению корабля, несущегося по бурному морю. Очень хочется верить, что эта буря не является предзнаменованием грядущих событий.
Сам премьер, седовласый джентльмен плотного телосложения, с обманчиво добродушным взглядом серых глаз, сидел за столом с природным изяществом человека, привыкшего повелевать. Какое-то время он молчал, но потом ,сдвинув на переносице свои густые брови наклонился вперед и пристально посмотрел на меня.
- Холмс, - медленно сказал он. – Я знал когда-то Обри Холмса. Это был человек со странностями. Видел его на сцене в роли Гамлета. Это какой-то ваш родственник?
- Вовсе, нет, - поспешил я его заверить. – Я с ним не знаком.
Премьер взглянул на меня.
- Тогда почему вы приходили в полицию, дабы освободить его из-под ареста после инцидента с порчей железнодорожного имущества? Это было месяц назад.
Очевидно, я недооценил его. Он был прекрасно проинформирован. Мне оставалось только сознаться.
- Да, увы, он мой дальний родственник.
- Тогда, зачем отрицать это? Будьте честны со мной, сэр, и вы не пожалеете. Я не выношу лжецов.
- Простите, сэр, но если бы он был вашим кузеном, разве вы бы признались в этом?
-Да, вы правы. Но я никогда не сужу о человеке по его родне. Я слышал, что у вас есть брат?
- Мой младший брат, Шерлок, сэр. Он … - я подыскивал подходящее слово. – Вполне нормальный.
- Я слышал, что он вроде детектив-любитель.
- Совершенно верно, сэр.
- Ну, конечно. Предприимчивый молодой человек. Я люблю таких. Нашей стране нужны люди с мозгами. Теперь, сэр, что касается вас. Я получил рапорт о вас от своего предшественника. Читая между строк, можно сделать вывод, что вы на все руки мастер. Я прав?
- У меня довольно широкий спектр знаний, сэр.
- Вы, должно быть, считаете себя очень умным, а? Знаете, есть такие люди, которые знают все чисто теоретически, и от таких знаний нет никакого прока. Вот, например, можете вы сразу сказать мне, чему равен квадратный корень из 2 598 681 ?
- 1, 612.04, сэр.
- В самом деле? - кажется, он такого от меня не ожидал.
- Это, конечно, интересно, но какая практическая польза, мистер … - Он заколебался и взглянул на исписанный лист бумаги, лежавший перед ним на столе .- Мой секретарь пишет, как курица лапой. Как ваше имя, сэр?
- Майкрофт, сэр.
- Нет, нет, я хочу знать ваше имя, а не название вашего поместья.
- Мое имя Майкрофт, господин премьер-министр.
Он нахмурился.
- Довольно странное имя. Так вот, мистер Майкрофт Холмс, с чего мы начнем? Мне нужен доклад о балансе всех платежей и какое влияние на него оказывают государственные ценные бумаги военно-морского департамента. И это дело о телесных наказаниях в армии – какой-то врач поднял настоящую свистопляску по этому вопросу. Разузнайте о нем, все что можно. И пока вы здесь, займитесь этим малым, Брэдлоу. Что мы можем сделать для него? Я прошу вас! Пока это все. Да, и пока вы не ушли, Холмс, я хочу, чтобы вы знали, что пока у вас, как бы испытательный срок – я хочу убедиться в том, что вы столь же умны, как мне все говорят. Конечно, ваше жалование пока будет снижено, но вы должны рассматривать это как стимул как можно лучше проявить себя. Пока можете идти.
Я вышел от него со смешанными чувствами. Я был рад сохранить за собой свое место, но с этим понижением жалования мне будет сложно содержать одновременно и себя и Шерлока. Придется подумать об экономии, и боюсь, что Шерлоку пришла пора задуматься о том, как содержать самого себя.






1 декабря 1880 г.

Да простят меня небеса за подобные мысли, но сегодня случилось нечто такое, чего я уже давно сильно боялся.
А именно, брат мой поселился у меня. И я никак не могу отделаться от мысли, что ни к чему хорошему это не приведет.
А хуже всего то, что я сам во всем виноват. Если бы я был потверже, то выставил бы его на улицу, чем избавил бы себя от множества хлопот. Но я проявил мягкотелость и пожалел этого буревестника, с одной стороны успокаивая свою совесть, а с другой - обрекая себя терпеть адские муки от последствий этого моего столь необдуманного поведения.
Но я забегаю вперед. Надо начать с начала этой маленькой драмы, которая началась для меня в четверть пятого, когда после мучительного дня в Уайт-холле, я пришел в клуб в надежде найти там убежище от жестокости этого мира, а вместо этого обнаружил, что Шерлок оказался там раньше меня.
Впервые у меня промелькнула мысль, что что-то не так, когда Джинни Портер, поздоровавшись со мной в холле, заявил, что намерен доложить комитету о моем варварском отношении к обслуживающему персоналу. Поскольку я и есть представитель этого самого комитета и один из членов-учредителей, то предложил ему, не откладывая дела в долгий ящик, сказать, в чем состоит мой проступок.
- Это не пансион для ваших злополучных родственников, - сказал он. – То, что вы им позволяете, просто возмутительно, сэр!
Я пытался все отрицать, но…
- Этот ваш брат! Он провел здесь большую часть дня, и, кажется, намерен здесь и остаться.
Джинни Портер не вдавался в подробности, что именно он подразумевает под «злоупотреблением обслуживающего персонала», но этот вопрос он, наверняка, поставит на ближайшем заседании комитета, а поскольку брат мой не член клуба, то вина целиком ляжет на меня. И если он будет продолжать в том же духе, меня, в конце концов, исключат из клуба!
Осознав все это, я извинился за поведение брата и заверил, что чего бы он ни натворил, это больше не повторится. Это слегка успокоило Портера и он пошел прочь, бормоча себе под нос, что в Лондоне есть другие клубы для тех, кто имеет склонность к шумному обществу, и им отнюдь не место в клубе «Диоген».
Внезапно я подумал, что Шерлок совершил немыслимое - вторгся сюда с компанией своих друзей и устроил пирушку. Но я тут же отогнал от себя эту мысль. Во-первых, Шерлок не имел обыкновения пировать с кем бы то ни было. А во-вторых, не помню, чтобы у него были друзья, склонные к шумным кутежам. Если уж на то пошло, не уверен, что у него вообще были друзья, а это можно было расценивать по-разному, смотря с какой стороны на это посмотреть.
В настоящий момент то, что у Шерлока не было друзей, для меня было хуже некуда, ибо в тяжелую минуту ему было не к кому обратиться, кроме старшего брата.
Я нашел его в комнате посетителей, у ног брата притулилось все его нехитрое имущество – два чемодана и саквояж, а он весело объяснял камердинеру, что о замужестве его младшей сестры ему сказали его туфли. На камердинера это произвело гораздо большее впечатление, чем на меня, и не только потому, что все это было слишком очевидно, но и помимо того Шерлок отвлекал этого человека от его прямых обязанностей.
Здесь, в клубе «Диоген», у нас нет обыкновения развлекать прислугу. Мы платим им хорошее жалование, и вправе требовать исправной работы. Теперь я понял, чем был так возмущен Джинни Портер; видимо, он давно уже ждал, когда ему принесут его ежевечернюю порцию бренди, а камердинер в это время слушал разглагольствования моего брата.
- Шерлок, что ты здесь делаешь? – спросил я, когда мы остались одни.
- По-моему, это очевидно.
- Тебе отказали от комнаты.
- Это еще мягко сказано. Точнее сказать, выбросили на улицу.
- Потому что ты не заплатил за жилье. И что, позволь спросить, ты намерен делать дальше?
Он ответил не сразу, что вызвал мое беспокойство – на собственном горьком опыте я знал, что подобное молчание не предвещает ничего хорошего.
- Я надеялся, что ты подумаешь насчет…
- Нет.
- Дай мне закончить, Майкрофт, - возмущенно воскликнул он.
- В этом нет никакой необходимости, я прекрасно знаю все, что ты хочешь сказать. Ты хочешь спросить, не могу ли я приютить тебя на несколько дней. Определенно, нет!
- Понятно, - что-то в его тоне мне очень не понравилось.- Ты выгонишь брата на улицу в час нужды?
- Да, - ответил я, - если его имя Шерлок. Прости, мой мальчик, но это мое окончательное решение.
- Ага, - сказал он, задумчиво потирая подбородок.
Я насторожился – в присутствии Шерлока лучше всегда быть настороже, как если бы вы находились рядом с гигантским удавом, в любую минуту готовым нанести свой удар.
- В таком случае, - продолжил он беззаботно, - буду рассчитывать на гостеприимство кузена Обри. Уверен, он согласится дать мне приют в своей студии.
Его хитрость вызвала у меня чувство сродни восторгу – Шерлок прекрасно знал, что я никогда не пойду на то, чтобы он остановился у кузена Обри. Единственная альтернатива этому – остановиться у меня – это немыслимо, но из двух зол надо выбирать меньшее. Скрепя сердце, я согласился.
Возможно, это было худшее решение в моей жизни.
Несколько часов спустя я понял, что дом мне уже не принадлежит. Никогда не видел, чтобы из одного саквояжа можно было вытащить столько вещей. Не успел я заверить свою домохозяйку, что это временная мера и что поведение Шерлока будет безукоризненно, как он уже почувствовал себя как дома, наведя в моих комнатах страшный беспорядок. Пол был усеян старыми газетами, под кроватью я обнаружил стопку потрепанных книг, к моему зеркалу для бритья были приклеены фальшивые брови, а на столе кипела и булькала какая-то странная жидкость с химическим запахом. Если все это предвестники неизвестного мне будущего, боюсь, что кто-то из нас не доживет до Рождества…

Последнее время я все время сплю - долго не могу встать, меня клонит в сон на работе, на обратной дороге в метро читаю, пока не понимаю, что совершенно не улавливаю смысла. И вот сегодня, пожалуй, первый день, когда я добралась до дома, не засыпая.
Вот уже несколько дней меня терзали смутные сомнения, что я что-то не так сделала с дневником, потому что упорно не находила своих записей через поиск. Обратилась в техподдержку и меня заверили, что это может быть через неделю или две. Облегченно вздохнула.
И сегодня следующие записи из дневника Майкрофта Холмса.

3 января 1880 г.,суббота

Этим утром я проснулся в полной уверенности, что пришел мой смертный час. В голове стучало, жутко болело горло, и не было сил даже встать с постели, не говоря уже о том, чтобы доковылять до клуба, который находился на другой стороне улицы.
Но сочувствия с чьей бы то ни было стороны я не дождался. Когда я сообщил своей домохозяйке миссис Кресвелл (настоящей амазонке, почти шести футов роста и довольно широкой в кости), что скоро ей придется искать нового жильца, она только посмеялась.
- Ничего с вами не случится, сэр - сказала она. – Все вы мужчины одинаковые, поднимаете такой шум из-за пустяковой простуды. Мой старик, вот так же как вы, мистер Холмс, всегда когда у него болела голова или живот, или ногу сводило судорогой ,говорил, что он того гляди отправится к праотцам. Так вот, однажды сели мы завтракать, и он говорит мне: «Знаешь, Гарриет, давно уже я не чувствовал себя так хорошо.» И, что вы думаете?! Пяти минут не прошло, как он упал замертво и все. Вот так вот, мистер Холмс, что вы на это скажете?
Не знаю, какой вывод можно сделать на основании этой истории, кроме, пожалуй, того, что к завтракам миссис Кресвелл следует относиться с опаской. Пока же я ограничился тем, что заметил своей хозяйке, что каково бы ни было ее мнение относительно моего состояния, то мне лучше знать, болен я или нет. А я лично был убежден, что моя кончина не за горами.
Миссис Кревелл нашла это очень забавным. Впрочем, надо отдать ей должное, она пообещала принести бульон с гренками, после того, как вымоет свою кошку, которая страдала от желудочных колик, после того, как прошлой ночью объелась сардинами. Судя по тому, что случилось с мистером Кресвеллом и с бедным животным, уж не лучше ли мне одеться и выскользнуть за дверь, под безопасный кров моего клуба – в нашем поваре, я, по крайней мере, уверен. Но поскольку даже сидеть в постели мне было нелегко, то сбежать отсюда и вовсе было нереально.

В этот тяжелый час мне нужна была поддержка, хоть кто-нибудь, кто сможет защитить меня от адской стряпни этой женщины. И кроме того мне было необходимо братское утешение.
Каким-то образом мне удалось добраться до окна и открыть его (не буду упоминать здесь, чего мне это стоило). На улице под окном сидел мальчишка - он приставал к прохожим с предложением почистить им сапоги. Я решил соблазнить его предложением заработать шиллинг, если он оставит свой пост и отнесет послание умирающего к его брату.
Очевидно, расценки на подобные услуги поднялись со времен моей юности, так как он тут же начал торговаться. Нахальный мальчишка сказал, что если это такое важное письмо, то это будет стоить гораздо больше шиллинга – он потребовал гинею.
Наконец, мы остановились на полкроне, и я вернулся в постель, а он побежал с моей запиской к Шерлоку. Оглядываясь назад, я должен признать, что она была, пожалуй, несколько мелодраматична. Возможно, я и не был на последнем издыхании, но все симптомы говорили именно об этом. Это была не какая-нибудь обычная пустяковая простуда – по меньшей мере, тиф, в этом я убежден, да еще и с осложнением.
На своем горьком опыте я знал, что Шерлок откликнется на мой призыв только в критической ситуации. И поскольку у меня было, что сказать ему перед тем, как я покину этот суетный мир, то я рассудил, что было бы лучше, чтобы брат мой как можно скорее оказался здесь. Посмотрим сочтет ли он приближение моей смерти достаточной причиной, чтобы явиться сюда.
Ну, как и следовало ожидать, я пролежал на своем ложе страдания несколько часов, прежде чем мой брат соизволил явиться. На Лондон опускалась ночь, и уже зажгли лампы, когда я услышал за дверью знакомые шаги. Миссис Кресвел, незадолго до этого принесшая мне пересоленный суп с подгоревшими гренками, проводила брата ко мне, и я, собравшись с силами, предостерег его не подходить ко мне слишком близко, дабы не заразиться.
Если я и ожидал каких-то возражений с его стороны, то был разочарован.
- Что с тобой стряслось на этот раз? – вот и все сочувствие, на которое был способен мой младший братец.
Я знаю, что он всегда выказывал полнейшее равнодушие к тому, что принято считать нормальными родственными чувствами. Нет, я вовсе не желал бы, чтобы он был очень эмоциональным, но все-таки хотелось бы, чтоб Шерлок был способен проявить такие чувства в должное время и в должном месте. Женщины, как я слышал, находят это весьма привлекательным, их это воодушевляет так же, как, например, покупка новой шляпки.
Ну, что касается моего брата, нетрудно заметить , что ему это совершенно чуждо – я имею в виду – проявление чувств, а не желание приобрести новую шляпу. И, если на глазах у Шерлока слезы, то можно с полной уверенность утверждать, что он ел лук или что-то в этом роде.
По этой причине я приложил все усилия, чтобы не обижаться на такое пренебрежение к моему состоянию. Возможно, кто-нибудь сочтет подобное отношение бессердечным, но если бы Шерлок повел себя как-то иначе, не так как ему свойственно, то мне пришлось бы беспокоиться уже не за себя, а за его душевное состояние.
- Что тебя задержало? – прохрипел я.
- Я был занят, Майкрофт.
- Занят! – воскликнул я, не в силах сдержаться. Это было откровение, которого я ждал долгие годы. – Услышать такое слово из твоих уст! Я умру счастливым, зная, что ты нашел свое место в жизни. Так что ты делал, Шерлок?
- Если уж тебе интересно, я разбирал алюминиевый костыль, - сказал он, снимая пальто и шляпу, и устраиваясь в моем кресле, чтобы согреть у огня озябшие руки. – Одна небольшая загадка, Майкрофт. Она была довольно интригующей. Может, хочешь узнать детали?
Это было совсем не то, что я ожидал.
- Ты хочешь сказать, - начал я, так возмущенно, как только мог, - что в то время как я лежу на сметном одре, ты занимаешься одним из этих своих проклятых дел ?
- Ты не умираешь.
- Я смертельно болен, брат, уверяю тебя. Меня свалила с ног ужасная лихорадка, и долго я не протяну.
- Ты преувеличиваешь. Как обычно. Вспомни, что случилось в прошлом году. Ты намял новыми туфлями ногу, а говорил всем, что у тебя подагра.
- На этот раз все гораздо хуже, - простонал я. – Ты не знаешь, как я страдал на протяжении последних часов, ну, конечно,гораздо больше тебя занимал этот алюминиевый костыль! Я мог умереть, ожидая тебя.
- Майкрофт, такой термин, как «симуляция», что-нибудь тебе говорит?
- Я не симулирую, Шерлок, я умираю!
- Нет.
-Да.
- Очень хорошо, - уступил он. – Ты умираешь. В таком случае, ты не будешь возражать, если я возьму себе отцовские часы.
И он, в самом деле, имел наглость уже протянуть руку к моему прикроватному столику. Я едва успел схватить их.
- Стыдись, брат! – упрекнул я его. – Подожди, по крайней мере, пока остынет мой труп, а уж потом овладевай моим имуществом.
- Какая тебе разница получу я их сейчас или потом? Зачем тебе часы? Ты же не сможешь взять их с собой.
- Это не важно. К чему эта неподобающая спешка, Шерлок? У тебя же есть другие часы отца, лишь слегка уступающие этим.
- Знаешь, почему он считал, что они слегка уступают этим? Потому что они не ходят.
- Глупости. Это дорогие часы.
- Осмелюсь сказать, что когда-то они были такими. А сейчас они сломаны, а у меня нет денег на их починку.
- Но ты не можешь взять мои.
- Ты как обычно со мной не считаешься, Майкрофт. Мне нужны часы, на которые я могу положиться. Мне нужно вовремя приходить на назначенные встречи.
- Что еще за «назначенные встречи» требуют от тебя такой пунктуации? Впрочем, лучше не говори мне. Большие знания порождают большие печали. Мне и так нелегко сохранять «лицо» в обществе. Люди находят тебя странным, Шерлок, ты это знаешь?
- Если «странным» меня считают особы из твоего окружения, Майкрофт, то это можно расценивать, как комплимент. По сравнению с другими членами нашей семьи, я относительно нормальный.
- Это правда, - согласился я. – По крайней мере, ты не похож на кузена Обри.
- Странно, что ты вспомнил о нем, - беспечно сказал он. – Я получил от него поздравление с Рождеством. Он грозится приехать с визитом.
-Господи! – сказал я, садясь. – Когда?
Шерлок улыбнулся в этой своей раздражающе самодовольной манере.
- Кажется, ты внезапно поправился. Может, повторишь, что ты говорил о своей смерти?
- Если кузен Обри и впрямь приедет с визитом, это убьет меня.
Он заверил меня, что Обри приедет не раньше конца весны.
К десяти часам я почувствовал себя гораздо лучше – препирательства с Шерлоком всегда оказывали на меня подобный эффект – и когда за окном пошел мелкий противный дождь со снегом , я почувствовал, что мой долг отправить брата домой , пока погода не испортилась окончательно.
Но Шерлок ответил, что он рассчитывает остаться на ночь у меня. Я был тронут этим жестом, который воспринял как искреннее беспокойство о моем здоровье. Я уже собирался поблагодарить его за такое внимание и за этот знак братской привязанности, но он заявил, что у меня гораздо теплее, чем в его комнате, и в этом кресле ему будет очень удобно … если я не против.
Вообще-то, я был против. Я хотел болеть в спокойной обстановке, а необходимость разделять комнату с Шерлоком относилась к таким вещам, которые я с трудом выносил, даже будучи абсолютно здоровым. Однако, я утешил себя тем, что как старший, должен подать ему пример.
Таким образом, я не выгнал его на улицу, где был настоящий снегопад, вынуждая дрожать от холода в мансарде на Монтегю-стрит, которую он называет своим домом. На одну ночь пусть останется, но я не стал предлагать ему одеяло или подушку, дабы не поощрять таким образом к повторению подобных экспериментов. Все имеет свои пределы, в конце концов, особенно когда дело касается младших братьев.


4 января 1880 г., Воскресенье
Проснулся, чувствуя себя гораздо лучше, и обнаружил, во-первых, что Шерлок уже ушел, а во-вторых, что он съел мой завтрак и взял у меня чистый воротничок. Если бы всю ночь напролет я не сжимал в руке свои часы, уверен, он забрал бы и их.
Вот почему, я не люблю гостей – они не только пользуются всеми преимуществами, оказанного им гостеприимства, но и сверх всякой меры волнуют мою домовладелицу, и не в лучшем смысле этого слова.
Миссис Кресвелл была явно чем-то возбуждена, когда я нашел ее, чтобы спросить, может ли выздоравливающий больной рассчитывать на еще один завтрак. Как я заключил, виной ее волнения был, ни кто иной, как мой брат. Несколько раз она упоминала о нем, как о «приятном молодом человеке» и дважды рассказывала мне, какие «у него прекрасные манеры».
Такие разговоры вызвали у меня большое беспокойство, ибо миссис Кресвелл весьма здравомыслящая женщина, а, как правило, «приятный» это совсем не то слово, которое обычно ассоциируется с моим братом. Высокомерный - это точно. Бесцеремонный, определенно. Приятный же - никогда, если только после короткого обмена любезностями с женщинами определенного возраста. Я замечал, что если мой брат сделает усилие, то он может произвести подобный эффект на чувствительных женщин. Я бы не назвал его очаровательным, но в нем определенно что-то есть.
Почему тогда, спросил я себя, Шерлоку понадобилось производить на мою домохозяйку впечатление «приятного молодого человека»? К чему такие усилия? Само собой возникала довольно тревожная мысль. Несмотря на то, что я не дал ему никаких постельных принадлежностей, он счел условия вполне подходящими для того, чтобы обосноваться здесь на более продолжительное время. Если так, он потратил время зря.
Назовите меня холодным бессердечным человеком, но я вовсе не горю желанием поселиться под одной крышей с Шерлоком. Меня вполне устраивает моя квартира, она находится в двух шагах от моего офиса и до клуба «Диоген» тоже рукой подать. Если Шерлок переедет ко мне, каким бы «приятным» он не показался вначале, вскоре пелена спадет с глаз миссис Кресвелл, и мы оба окажемся на улице.
Поэтому я тут же развеял ее иллюзии, сказав, что он не только без гроша в кармане, но к тому же студент с огромным количеством шумных друзей и с ужасными привычками. Я не вдавался в детали. Остальное предоставил ее воображению.
Она явно была разочарована. Поблагодарила меня за предупредительность и призналась, что, как я и подозревал, она подумывала оставить за ним пустую комнату над моей. Шерлок, всю ночь вышагивающий у меня над головой! Одна мысль об этом заставила меня похолодеть.
Чтобы избежать повторения предыдущей ночи, я нашел в себе силы и отправился в клуб. Если Шерлок и зайдет – это весьма мало вероятно, сомневаюсь, что он настолько заботлив , - то увидит, что меня нет дома, и поймет, что я поправился. А на будущее я решил, что если когда-нибудь впоследствии буду умирать, то не буду посылать за младшим братом до последней минуты. Это поможет мне сэкономить на завтраках и воротничках.
И вот после всего этого я нашел убежище в клубе «Диоген», где врачевал свои больные нервы порцией бренди, утолил голод, отведав жареного фазана, и отогрел замерзшие ноги у пылающего камина. В ту ночь я лег в постель, успокоенный тем, что комната наверху все еще пуста, и что мой брат находится на безопасном расстоянии в своей комнате на Монтегю-стрит.
Завтра меня ожидает Уайт-холл с очередными заседаниями с участием премьер-министра. На сей раз, меня почти радует такая перспектива. После последних нескольких дней, после этого так называемого уик-энда возвращение на работу будет настоящим отдыхом!





5 января 1880 г., Понедельник

День отдыха удивительно благотворен для здоровья, особенно если он не омрачен приходом младших братьев, начисто лишенных сочувствия, болтающих всякий вздор об алюминиевых костылях и склоняющих твою собственную домовладелицу предоставить им стол и квартиру.
День прошел не без пользы. Большую часть его я провел, утешая премьер-министра, который считает, что в Парламенте против него затеваются какие-то интриги.
По дороге из Уайт-холла в мой клуб находится заведение Чаймингса и Бонга – это часовщики. Над их дверью сияет новая табличка, гласящая о наличии Королевского патента, и мистер Чаймингс в крайнем возбуждении рассказывал мне, что на это Рождество, он имел честь угодить своим товаром «одному из членов семейства Ее Королевского Величества». Он был очень горд, сообщая мне, что не может назвать имя особы, о которой идет речь; все что он может сказать, это то что это лицо вращается в «самом высшем обществе; и очень часто этот джентльмен стоит «по левую руку от Ее Величества» .
Когда я спросил, не имеет ли он в виду дворецкого королевы, мистер Чаймингс был, видимо, взят врасплох и даже обижен, что я не подумал о ком-то более высокого звания. Судя по этой реакции, я понял, что был прав, хотя это и было совершенно неразумно, так как никогда не стоит портить отношения с фабрикантом, особенно если вы желаете приобрести его товар по приемлемой цене.
- Значит, вам нужны часы, - сказал он, когда я сообщил ему цель своего прихода. – Ну, мистер Холмс, вы пришли как раз туда, куда нужно.
- Не сомневаюсь, - ответил я. – Я заметил, что над вашей дверью есть надпись «часовых дел мастера».
Мистер Чаймингс кивнул.
- Эта честь принадлежит скорее мистеру Бонгу, сэр. Я только скромный торговец его прекрасными изделиями. Ну-с, сэр, а теперь скажите, молодая леди предпочитает золотые или серебряные часы?
- О, нет, я покупаю часы для моего брата.
- Понимаю. Младшего или старшего?
- Младшего.
- Он потерял свои часы, да?
- Нет, часы у него есть, но они не ходят.
- Мистер Бонг прекрасно ремонтирует старые часы.
- Я намерен купить новые. Это подарок.
- Понимаю. Он покидает вас?
-Нет, это подарок ко дню рождения.
Не знаю уж, что было на уме у мистера Чаймингса, но похоже, что сама мысль о простом подарке ко дню рождения поразила его своей приземленностью.
Некоторое время я потратил, выбирая то, что мне нужно, и наконец, остановил свой выбор на часах, вполне подходящих моему брату – золотой корпус, с выгравированной надписью ( за это я дополнительно заплатил шесть пенсов) и золотой цепочкой. Это были, как заверил меня мистер Чаймингс, часы джентльмена.
В шутку я сказал, что это как раз то, к чему надо стремиться моему брату. Мистер Чаймингс заверил меня, что завтра часы будут готовы, и на этом я ушел.

Вчера смотрела "Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Неизвестная версия". Кажется, эту передачу демонстрировали по украинскому телевидению. Осталось двойственное впечатление. Наряду с интересными и забавными подробностями кое-что неприятно резануло слух. Ливанов и Масленников периодически сыпали колкостями в адрес друг друга. Ну и, конечно же, в сотый раз смаковали подробности про английскую королеву, которая назвала нашего Холмса лучшим в мире.
А под конец Игорь Масленников сказал, что заслуга нашего фильма в том, что только в нашем фильме показаны отношения между Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном. И что вообще доктор Ватсон чуть ли не впервые стал заметной фигурой. А потом режиссер пояснил почему он дал доктору Ватсону такое значительное место в фильме. Да, просто потому, что только так и можно было снимать, ведь иначе, что это за роль "Шерлок Холмс"? Там просто нечего играть! Во как!
В самом конце с гордостью сказали, что фотография Василия Борисовича висит над портретом лучшего английского (подчеркиваем) Холмса и мельком показали фотографию Джереми Бретта.
Нет, я сама в общем-то очень положительно отношусь и к нашему фильму, и к Ливанову, но как-то все это мне показалось чересчур, особенно такие безапеляционные высказывания. И Ливанов еще потом добавил, что снимать больше серий не имело никакого смысла, ибо там просто больше не о чем говорить.
Все это исключительно мое ИМХО.